Воспитанный в духе так называемой "демократии", при которой он так привык получать всяческого рода отчеты, особенно о том, во что ему обходится "великое общество", американский народ, возможно, так никогда и не узнает, сколько средств идет на содержание ЦРУ и всей его чудовищной машины. Простой американец, который приходит в уныние при виде нынешних цен, буквально по каплям экономит бензин, ограничивает свой обед сэндвичем без кока-колы, покупает газету лишь по воскресеньям и возделывает овощи в своем саду, просто не подозревает, что за счет его воздержания живут такие люди, как Патрисио Санчес, который, сидя в роскошном ресторане, делает заказ:
— Мякоть бразильской пальмочки, вирджинскую ветчину, гигантские креветки в русском соусе, запеченного фазана, ацтекский будин.
— Что будете пить?
— Шампанское.
— Какой марки?
— Дон Перпиньон.
Рядом с ним за столом сидит двуногое теплокровное животное с серыми глазами, помогающее ему тратить доллары. Трудно сказать, кто из них двоих больше любит поесть или больше потерял человеческий облик. Ни один и ни другой не задумываются ни о происхождении денег, которые они тратят, ни об аморальности своей темной профессии. Но справедливости ради нужно оговориться, что не все деньги идут на удовлетворение личных прихотей шпионов и террористов. Значительная часть ассигнований тратится на приобретение электронной аппаратуры, счетно-решающего оборудования, на выплату высоких окладов специалистам и инженерам, журналистам, на выпуск различных публикаций, на подкупы, на оплату услуг осведомителей.
Неподалеку от штаб-квартиры ЦРУ в Лэнгли, штат Виргиния, стоит темно-серое каменное здание с хорошо ухоженным парком, огражденным чугунным забором с большими воротами. В этом здании расположены многочисленные кабинеты, рабочие комнаты, залы для картотек, библиотеки, архивные помещения. Штат работающих в нем не очень большой, но бюджет, включая зарплату, составляет астрономические цифры. Этот центр принадлежит отделу ЦРУ, занимающемуся анализом пассивной информации. Из бесчисленного количества данных, классифицированных и записанных на огромные бобины электронной памяти, складывается секретный фонд. В нем содержатся досье на многих граждан, которые, как считается, ограждены от вмешательства в свою личную жизнь. Большинство из них никогда не давали повода для этой противозаконной деятельности американской разведки.
Дежурный оператор получил приказ отыскать и вывести на светящийся экран одну из анкет. По указанию главного инженера нужно было зарегистрировать эту операцию и с помощью параллельного устройства снять с анкеты копии. Оператор сел на удобное вращающееся кресло перед машинкой с белыми клавишами и отстучал "заказ". Мгновенно поступил ответ: машина "готова к допросу". Оператор выдал шифр, и на экране появился текст информации, имеющейся в электронной памяти машины.
С огромной скоростью светло-зеленые буквы составляли слова на темно-сером фоне экрана:
САНТОС ЭРНАНДЕС, ХОСЕ
2301. ЮГО-ВОСТ. Р-Н. 3 УЛИЦА
МАЙАМИ, ФЛОРИДА
ТЕЛЕФОН 455-09-99
РЕГИСТРАЦИОННЫЙ НОМЕР ИНОСТРАННОГО ГРАЖДАНИНА А-19655018
КУБИНЕЦ
ПОЛИТИЧЕСКИЙ БЕЖЕНЕЦ
БЕЛОЙ РАСЫ, 5 ФУТОВ 7 ДЮЙМОВ, 190 ФУНТОВ
ДАТА РОЖДЕНИЯ 24/12/41
ГАВАНА, КУБА
СТРАХОВОЕ СВИДЕТЕЛЬСТВО США 266 27 1326
ВСТУПЛЕНИЕ В "АЛЬФУ-66" 10/10/72
ВОДИТЕЛЬСКОЕ УДОСТОВЕРЕНИЕ, ФЛОРИДА, 12/31/73
ДЕЛО IV 65542741464326-А
ПРИЕЗД В МАЙАМИ В КАЧЕСТВЕ КУБИНСКОГО БЕЖЕНЦА 24/10/74
Оператора удивила последняя строчка: или с информацией, или с машиной что-то было неладно. Но проверка показала, что машина в порядке. Буквы на экране снова замелькали:
РЕЙС БАГАМАС 54 ИЗ НАССАУ
РАЗРЕШЕНИЕ НОМЕР 004 61 71
ПОД СУДОМ В ЮЖНОМ ОКРУГЕ
УГОЛОВНОЕ ДЕЛО 75 196
ЗАГОВОР С ЦЕЛЬЮ НАРУШЕНИЯ ЗАКОНОВ СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ
ГЛАВА 18 СС, 96ОН22 и КОДЕКСА США 1934
ПОПЫТКА ВЫВОЗА НА КУБУ ПРЕДМЕТОВ, КОТОРЫЕ РАССМАТРИВАЮТСЯ США КАК ВОЕННОЕ СНАРЯЖЕНИЕ
УПОМЯНУТ В ДОСЬЕ ЦРУ: СРСЕ-2343, ГСЕ-2277 и 22-3378, А ТАКЖЕ ФБР: 06456, 06324 и 06 233 211
БЕЗ УЧАСТИЯ ЗАСЕКРЕЧЕННЫХ АГЕНТОВ: ШЕННОН, АВРААМ, АРАМ
ЛИЧНОЕ ДЕЛО — 35 ДОКУМЕНТОВ
ДОСЬЕ 234-09 7765 ОТРИЦАТЕЛЬНОЕ
ДОСЬЕ 590-12 8455 ОТРИЦАТЕЛЬНОЕ
ПРИЛОЖЕНИЕ
ОТПЕЧАТКИ ПАЛЬЦЕВ
ФОРМУЛА ЗУБОВ
ОБЩАЯ ОЦЕНКА: ЗАСЛУЖИВАЕТ ДОВЕРИЯ
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: ЛИЧНОЕ ДЕЛО ИЗЪЯТО
ДЛЯ ЕГО ПОЛУЧЕНИЯ ИЛИ ПОПОЛНЕНИЯ
ДАННЫХ ЭТОЙ АНКЕТЫ ТРЕБУЕТСЯ
РАЗРЕШЕНИЕ ВЫСШЕГО РУКОВОДСТВА В СВЯЗИ
С ОПЕРАЦИЕЙ "ПЕРЕСМЕШНИК"
УРОВЕНЬ ЗАПРОСА РАЗРЕШЕНИЯ — НЕ
НИЖЕ ЗАВ. ОТДЕЛОМ
СНЯТО ТРИ КОПИИ
КОНЕЦ.
Фотокопии анкеты положили в нейлоновый пакет, который, получив гриф "совершенно секретно" и сургучные печати, был отправлен в группу "южного направления", к Льюку. Его глаза, увеличенные стеклами очков, пробежали по скупым строчкам, чтобы удостовериться, насколько полученный материал соответствовал запросу. Одну из копий он спрятал и затем позвонил по телефону:
— Слушай… Да, это Льюк. Копии анкеты уже у меня. Ах ты сам придешь? О’кей, я тебя жду.
Пять минут спустя Рональд и Льюк вместе изучали анкету. Льюк делал пометки синим карандашом в тех местах, которые вызывали у него сомнение. Затем, оторвавшись от анкеты, спросил:
— Что ты думаешь?
Рональд изобразил недовольную улыбку. Он считался крупным всезнающим экспертом. Это был гений бюрократии, который долгие годы участвовал в процессе накопления бумаг, перфокарт, фотографий, кассет, роликов, и все прибегали к его помощи в случае сомнений, затерявшейся информации, ошибок, технических недоразумений или, как в данном случае, затруднений в принятии решения.
— Я, — говаривал он, — прошел целый университет за десять лет работы здесь.
Эта часто повторяемая фраза содержала скрытый намек на таких работников, как Льюк, которые целиком полагались на машинную память и похвалялись своей принадлежностью к дипломированным специалистам, к "ученым".
— То, что я думаю, возможно, не устроит тебя. Возражение первое: почему мы должны передавать секретную информацию для ДИНА? Возражение второе: я бы не стал передавать данные о человеке, личное дело которого изъято в связи с секретной операцией. Возражение третье: передача информации, в которой имеются противоречия, не украшает передающего.
— Это дело начальства, передавать или нет информацию для ДИНА, — возразил Льюк. — Кто мы такие, чтобы возражать?
— Мы? — Рональд постучал указательным пальцем по лбу. — Мы ни много ни мало думающие существа, с мозгом в черепной коробке, а не холодные машины, вроде этих. Никто не имеет права заставлять нас работать для других. Тем более бездумно.
— Ты все время выступаешь против машин и, как я вижу, еще и против чилийской хунты.
— Меня не интересует международная политика, пока она прямо не затрагивает нас. О чилийцах я не хотел и не хочу ничего знать.
— А я-то подумал, что ты наконец подпал под влияние какой-то определенной тенденции. Ведь есть, например, люди, которые называют хунту неофашистской, указывают, что на нее работают типы вроде Вальтера Рауфа, служившего в гестапо.
— Повторяю: все это меня не интересует. То же самое я бы сказал, будь то просьба "сюрте" или "сигуранцы". Я предпочитаю быть осторожным в связях с заграницей. Кроме того, здесь ясно сказано: необходимо разрешение руководства. Именно руководства, потому что этот субъект замешан в серьезном деле. "Пересмешник" готовится во Флориде, его контролируют в самых высоких сферах. Не так ли? Поэтому не лучше ли проконсультироваться с руководством?
— О’кей, старина. Будь по-твоему. Ты всегда умеешь настоять на своем.
Льюк, как всегда, выбрал путь полегче. Он был в том возрасте, когда люди предпочитают жить без забот. У него еще будет время, чтобы стать брюзгой и упрямцем.
Рональд, удовлетворенный своей новой победой, поинтересовался, что означают пометки, сделанные на анкете.
— Они уже ничего не значат, не стоит их обсуждать. Наверняка все прояснится, когда мы посмотрим его дело, если оно, конечно, попадет к нам. Просто здесь есть несоответствия. Посмотри, он вступает в "Альфу-66", организацию, которая борется против Кастро, в семьдесят втором году, год спустя, в семьдесят третьем, получает водительское удостоверение во Флориде. А политическое убежище в США, в Майами, он получает только два года спустя после вступления в "Альфу" и год спустя после получения удостоверения. Видишь, какие бюрократические ляпы бывают! Как тут после этого не сойти с ума бедным машинам.
— Всегда помни, мальчик: в нашей фирме все возможно, а то, что невозможно, должно выглядеть возможным. Может быть, это противоречие имеет для кого-нибудь практический смысл.
— Это можно выяснить только из его личного дела.
Рональд воспользовался паузой, чтобы снова высказать мнение опытного человека:
— Знаешь, даже и личное дело может ничего не дать. Посмотри, он упоминается в связи с операциями нашей разведки, но ничего не сказано о результатах. Иногда пишут только регистрационный номер и ничего больше. А что значит слово "отрицательное"? Что ничего не нашли? Или мы что-то подозревали, но он сумел вовремя запутать следы? И кто знает, сколько может быть других вариантов? Если опросить сейчас свидетелей, то они ответят; "Дел много, разве все упомнишь". Работают, не думая, что однажды, через много лет, не так-то легко будет разобраться во всех этих бумагах. Нужно проконсультироваться наверху, взять его дело, опросить тех участников событий, кто еще продолжает с нами работать. Но лично я не стал бы возиться со всем этим ради иностранной фирмы.
— Так будем запрашивать или нет?
— Запрашивай, запрашивай, это лишь мои личные предубеждения.
— Я люблю заканчивать начатое.
— Все равно у тебя останутся невыясненные детали. Фэбээровцы, например, не посвятят тебя в свои секреты. Хотя им и все равно, но, найдя что-нибудь интересное, они помалкивают и пытаются извлечь пользу для себя. Лучше работать только по своим каналам, хотя это и ведет к удвоению усилий. Я всегда восхищался немцами: в третьем рейхе были мастера своего дела.
— Плохи дела нашего разведсообщества.
— И совсем нелегко исправить положение.
— Я знаю, что ты мне скажешь: для этого не годятся машины, хотя они и умеют думать и говорить.
— Но ты же знаешь, что это так! Ведь знаешь же! И у роботов бывает ревматизм. И они ошибаются. Ни один из них не может сказать ни слова, если до этого человек не вложил это слово в его внутренности.
Льюк вскочил и схватился руками за голову:
— Давай не будем снова пускаться в дебаты о кибернетике и машинах. Я решительно отказываюсь!
— Не беспокойся, мне этого не нужно. На моей стороне сами машины, потому что они были созданы человеком. Чем больше ты их хвалишь, тем больше убеждаешься в моей правоте.
— Не жалуйся. Ты живешь за счет этих машин.
— Я не инкубаторный. Я мог бы провести всю мою жизнь на ферме среди полей. Лучшей жизни быть не может. Цивилизация отравляет.
— О’кей. Хватит об этом.
— По какой линии поступил запрос ДИНА?
— По специальной.
— Великолепно! Тогда у меня для тебя есть прекрасная идея. Позвони Дайнасу и попробуй уговорить его, чтобы он сам запросил дело у руководства. Пусть и "Пересмешника" упомянет. Это избавит тебя от хлопот.
— О’кей, я так и сделаю.
Несмотря на клетчатый пиджак, широкий кричащий галстук и жидковатую, давно вышедшую из моды челочку, в фигуре Адольфо еще оставалось что-то от тех времен, когда он, бродяга, вынужденный потуже затягивать свой пояс, участвовал в скандалах, которые организовывала "Родина и свобода". Его восхождение наверх началось незадолго до выборов 1970 года. В то время за ним еще не утвердилась кличка Пузан, он еще не мог свободно, безнаказанно убивать людей и руки его еще не были слишком запачканы кровью, однако он уже тогда знал, чего хочет, и уверенно шел к своей цели. Чтобы правильно сделать ставку, он должен был определить, какие силы имеют реальные шансы закрепиться у власти в Чили. В середине того же, 1970 года надежды буржуазии на победу в президентских выборах Алессандри стали таять. Чтобы противостоять "явному приходу к власти левых экстремистов", была создана террористическая группа. Она получила название "Невыч" ("Не выдадим Чили"), хотя на самом деле ее целью как раз и была полная выдача Чили на растерзание империализму. "Невыч" начал с покушений и актов саботажа, многие из которых намеренно приписывали "Левому революционному движению". В августе был убит один карабинер. Эта акция была частью плана, подсказанного ЦРУ с целью развязать преследование ультралевых. Полиция так и не нашла убийц. Когда же, несмотря на все усилия реакции изолировать революционные силы, Чили встала перед неизбежностью перемен, был убит командующий чилийской армией генерал Шнейдер. Полиция начала расследование. Следы вели к правым террористическим группам, таким, как "Фидусия", "Родина и свобода", "Невыч". За ними стояли спецорганы США, прежде всего агентура ЦРУ, так называемые дипломаты и военные советники из Пентагона. Адольфо был серьезно замешан в убийстве генерала и с сентября вынужден был укрываться в доме одной богатой семьи на юге страны, пока его не удалось переправить за границу. Адольфо казалось, что он покидает родину надолго. С новой Чили ему было не по пути. Однако реакционным элементам Чили трудно было смириться со словами президента Альенде "со мной в Ля-Монеда входит народ". Военные внешне подчинились новой власти. Однако, хотя они еще носили на мундирах траурные ленточки по верному конституции генералу, в их среде зрел заговор. Все остальное хорошо известно. Дворец, в который "вошел народ", оказался объятым пламенем. Улицы обагрились кровью. К власти пришел фашизм.
Была создана разведывательная организация под названием "ДИНА". Агентов для нее стали подбирать среди людей, замешанных ранее в процессах о преступных действиях правых организаций. И тогда же те, в отношении кого в свое время применялись мягкие меры пресечения, превратились в безжалостных мстителей. Адольфо вернулся "чистым" перед законом и стал советником в пиночетовском гестапо. Сейчас он сидит за своим столом, просматривая бумаги с видом важного чиновника. В его кабинете нет излишеств. Мебель только самая необходимая. На книжной полке целенаправленная подборка литературы: Уильям Л. Ширер "Взлет и падение третьего рейха", Кайюс Беккер "Военный дневник люфтваффе", Лютц Кох "Маршал Роммель", Адольф Гитлер "Моя борьба", а также малоформатные сексуально-развлекательные книги: "Культура секса", "Любовные письма", "Как добиться личной власти", "Как элегантно одеваться", "Магические средства, чтобы добиться любви" и несколько детективных романов о ЦРУ. Раньше у него было еще подарочное издание "Мартина Фьерро" в кожаном переплете, но один из его друзей сказал, что это коммунистическая литература, и Адольфо сжег книгу.
На столе перед Адольфо три телефона. Красный, будто в насмешку, служил для прямой связи с отделом ДИНА, специализирующимся на борьбе с коммунизмом. Всего несколько минут назад Адольфо услышал по нему необычный ответ начальства на вопрос, о вербовке, предложенной Хулио Солорсано: "У нас не может быть однозначной позиции. Нельзя просто сказать: "Везите его сюда". Если результаты проверки окажутся отрицательными, посмотрим, что с ним делать. Мы должны сами себя уважать. У нас есть договоренность с американцами о взаимном сотрудничестве, и мы не можем ничего требовать. Остается только ждать".
Адольфо достал из ящика "Б-1" пластмассовый скоросшиватель. Готическими буквами на нем было выведено всего одно слово "Враги". Кто же числился врагами Адольфо? Коммунисты, социалисты, чиновники свергнутого правительства, родственники этих чиновников, члены различных прогрессивных организаций и их родственники, профсоюзные руководители, студенты, артисты, кинематографисты, писатели, рабочие, безработные, эмигранты из "враждебных" стран или те, что не придерживаются открыто профашистской линии, чилийские эмигранты в других странах, коммунисты других стран или те, кого можно принять за них. Трое из них, наиболее видные, были уже обречены на смерть от руки наемного убийцы, обучение которого по ускоренной программе предполагалось провести в местечке неподалеку от Калета-Абарка, в Вальпараисо. В бывшем здании МАПУ, переданном ДИНА, хранились паспорта и документы, необходимые для его кровавого вояжа. Однако человек-исполнитель, тот, что должен был нажать на курок, пока еще не прибыл в Чили, и согласие на его приезд по непонятным причинам еще не было дано ЦРУ. Адольфо посмотрел на фотографии врагов. Одни из них улыбался. Двоим весьма преклонный возраст наверняка не позволял принимать участие в активной работе. Их вина состояла в исповедуемых идеях.
Адольфо, положив бумаги на место, снял трубку черного телефона и стал диктовать служебную записку.
В соседнем кабинете, скрытая букетом искусственных цветов, сидела женщина с каштановыми волосами и серыми глазами. Она изучала гороскоп, который сулил ей сомнительные пророчества здоровья, богатства и любви. Когда раздалась музыкальная трель телефонного звонка, она отложила журнал и надела наушники, чтобы принять текст служебной записки. Ее пальцы забегали по клавишам пишущей машинки:
ДИНААдольфо
8976/122
Оповещение для всех наших посольств и консульств, особенно для посольств и консульств, аккредитованных в Сальвадоре, Гватемале, Гондурасе и Перу.
Цель: инструктаж.
В соответствии с указанием, поступившим ранее по этой линии для их превосходительств сеньоров глав посольств и консульств и военных атташе относительно возможной просьбы о предоставлении убежища со стороны Сантоса Эрнандеса, Хосе, который может сослаться на полковника Хулио Солорсано или его сына, носящего те же имя и фамилию, передаем следующее:
1. Полагаем, что в ближайшее время Сантос подаст свою просьбу.
2. Имеется пять вариантов ответа:
А. Вы совершенно ничего не знаете об этом деле, у вас нет никаких данных на этот счет, и вы не можете ничего предпринять в целях выяснения обстоятельств.
Б. Вы ничего не знаете об этом деле и поэтому обратитесь в Сантьяго за информацией и указаниями, однако на это потребуется время.
В. Вопрос о вашем въезде в Чили уже рассматривается. Оставьте ваши документы и ожидайте в гостинице. Мы дадим вам некоторую сумму для расходов на время ожидания ответа. Если вы столкнетесь с какими-либо трудностями, немедленно сообщите в посольство.
Г. Вы должны немедленно выехать в Чили. (Срочное оформление документов, не теряя контакта с заявителем.)
Д. Немедленно доставить заявителя в Чили, используя для этого любые средства.
3. При нынешних обстоятельствах, вплоть до нового оповещения, придерживаться варианта Б.
4 О любых изменениях в обстановке или появлении дополнительной информации по данному вопросу сообщать немедленно.
5. Военные атташе получат инструкции по своим каналам.
ЦРУЛьюк
Лэнгли. Виргиния
Служебная записка
От: Льюка
Кому: Дайнасу
Вопрос: "Альфа-66", ДИНА
Цель: Проверка
1. По известной тебе линии ДИНА просит провести проверку Сантоса Эрнандеса, Хосе, но у нас для них нет ничего.
2. Его личное дело находится "наверху". Возможно, слово "Пересмешник" что-нибудь подскажет тебе.
3. Ждем вестей от тебя до четверга. Если у тебя против него ничего нет, передадим в Чили, что он "заслуживает доверия", как помечено в его анкете (копия прилагается).
Всего наилучшего.
Роберт (Боб) Дайнас положил записку на стол и еще раз посмотрел на только что полученное сообщение:
"Пересмешник" вступает во второй этап. Начать подготовку ракетчика из "Альфы" отказаться от его передачи ДИНА)".
Затем он сделал следующую запись в своей рабочей тетради:
1. Немедленно разыскать Сантоса.
2. Доставить его на спецдачу в Пенсаколе.
3. Ответить Льюку, что Сантос исключается из числа передаваемых ДИНА, и посему ответа чилийцам не давать.
Чтобы разыскать Чино, нужно позвонить Хосе Ампаро Ортеге. Тот заехал бы за Чино и привез на встречу с Бобом Дайнасом и шефом центра подготовки, ветераном вьетнамской войны, который сопроводил бы его в Пенсаколу. Ответ Льюку — дело второстепенное, его можно и вовсе не писать.
Итак, Хосе Ампаро Ортега получил приказ разыскать Сантоса и привезти его на встречу в Корал-Кэйблз. Задание не обрадовало этого мальчика на побегушках у ЦРУ. У него на этот вечер имелись совсем другие виды. Его толстая многодетная жена, которая до сих пор говорила с сильным мексиканским акцентом, была доведена до отчаяния непрерывными отлучками мужа. У нее были довольно веские причины требовать лучшего обращения, и Ампаро обещал именно на этот день автомобильную прогулку, ужин в Диннер-Кэй и визит к родственникам. Теперь приходилось отказаться от своего обещания. Жена заплакала. Она не соглашалась с тем, что ее во всем ставят на последнее место, и проклинала тот день, когда встретила Ортегу на своем пути. Муж подошел к ней, посмотрел в обиженные глаза и влепил увесистую пощечину. Уж слишком велика была его злоба, в том числе и на себя самого, за неумение воспитать жену в соответствии со своими интересами. Жена обрушила на него поток жалоб. Ортега грубо оборвал ее, напомнив о той радости, с какой она получает от него деньги, заработанные с риском для его собственной шкуры.
— Неблагодарная! — кричал он. — Если бы я не ездил четырнадцать раз на Кубу и не был замешан в пятистах темных делах, то у нас не было бы ни этого дома, ни машины, ни возможности растить детей. Почему ты не спросишь, откуда все это? Почему ты не жалуешься, когда я даю тебе деньги?
Жена, которая лучше всех знала, что такое возражать Хосе Ампаро Ортеге, обиженно поджав губы, отправилась на кухню готовить ужин. Один из мальчишек вопросительно посмотрел на нее и спросил: "Ужинаем в ресторане?" Она отрицательно покачала головой. "В другой раз", — проворчал отец, засовывая пистолет за пояс. Уйдя не попрощавшись, он сел в свой японский фургон "субару", за рулем которого всегда преображался. Во всей округе не было другого такого. Ведь эта машина победила в "Ралли-75"… Но она не с неба упала. Это жена должна понимать. "Она умеет пользоваться заработанными плодами, вкусно поесть, ей нравятся дорогие подарки, рожает каждый год, но никогда не задумывается, откуда у меня столько денег".
"Субару" резво покатил по гравийной дорожке, и стайка детей прервала игру, чтобы поглазеть, как он с визгом завернет за угол ближайшего дома. Было два часа дня. В течение долгих семи часов Ортега разыскивал Чино, пока не убедился, что того нет в Майами. Прежде чем сообщить неприятное известие Бобу Дайнасу, он решил навести справки у Насарио. Там он узнал, что поиски нужного ему человека в США безнадежны. По словам Насарио, его даже нет в живых. Руководитель "Альфы-66", которому были известны возможности Ортеги, попросил его потихоньку перепроверить по международным каналам ЦРУ эту информацию, так как боялся, что Патрисио способен поставить его в смешное положение, если над ним подшутили. Ортега распрощался, ничего не обещая, и помчался к Дайнасу:
— Я перевернул вверх дном весь Майами, но не смог найти Сантоса. Уже несколько дней его никто не видел, кроме Андреса Насарио, но я не доверяю этому старому шуту. Он к тому же рассказывает просто фантастические вещи.
— Что именно?
— По его словам, Чино без разрешения уехал в Мексику, возможно, чтобы избежать суда по делу об Инагуа, а там кто-то взорвал его в автомобиле.
— Только этого еще не хватало! И именно сейчас! По времени взрыв совпадает с его исчезновением. Где же он может быть? Все это кажется невероятным. Что он мог выгадать таким образом?
ЦРУ нередко проявляет упрямство в своих повседневных делах, но когда речь идет о чем-либо значительном, то это упрямство удесятеряется. Речь идет не просто об упрямстве, а о преступном упрямстве.
Вместо того чтобы отменить операцию "Пересмешник", которая могла быть "засвечена", в нее срочно внесли поправки и стали ускоренно готовить другого человека "Альфы", на этот раз из Нью-Йорка. ЦРУ использовало людей с Севера, которые были мало известны кубинской эмиграции, когда хотело особо засекретить операцию. Вербовка была проведена в центре Линкольна. Человек согласился, но попросил, чтобы остальных участников группы он подобрал сам из числа пользующихся его полным доверием и живущих в районе Нью-Йорка. В конце концов ЦРУ одобрило состав новой группы: Сильверо Родригес из "Альфы" в Нью-Йорке, Теодоро Чавес, рабочий метро, и его сын Франк Чавес, инженер-электронщик, проживающий в Манхэттене. Управление поначалу стало возражать против последнего, который проходил в ФБР по делу о торговле наркотиками, но в конце концов согласилось после того, как само посадило его на крючок. Вся троица прилетела на самолете в Пенсаколу, где приступила к интенсивной подготовке. Дайнас часто посылал своего человека проконтролировать ее ход. Инструктор по-настоящему верил в то, что он готовит группу для запуска ракеты. Он и не предполагал, что участвует в подготовке балаганного номера, а потому работал всерьез и страшно скандалил, если что-нибудь не ладилось. Каждый день он начинал словами: "Убивать на войне — это искусство. Я научу вас убивать и возвращаться живыми". Ему и в голову не приходило, что завершающий этап "Пересмешника" предусматривал ликвидацию "убийц".