Запад обречен уже потому, что перестал отличать мужчину от женщины.

Автор

 

В студенческие годы, изучая уже упоминавшуюся работу Энгельса «Происхождение семьи…», как-то не очень верилось в его критику буржуазной семьи, в гневные формулировки типа: «Брак по расчету в обоих случаях довольно часто оборачивается в самую грубую проституцию — иногда обеих сторон, а гораздо чаще жены» (с. 74). В то время казалось, что даже если Энгельс и прав, то все это относится к «нецивилизованному» XIX веку. Думалось, что в развитой стадии капитализма, особенно со второй половины XX века, многое изменилось к лучшему, в том числе и в сфере семейных отношений.

Не тут-то было. Оказалось, что оценки Энгельса имеют значение не просто для определенного исторического периода, они верны в принципе относительно сути буржуазной семьи. И в этом приходится убеждаться не только на примере нынешней нецивилизованной капиталистической России, но и на примерах «цивилизованного» капитализма в США, Западной Европы и даже Японии.

Следует признать, что о кризисе семьи на Западе говорится и пишется не менее двух веков. Причем наиболее убедительно, может быть, даже не в научных работах, а в художественной литературе. Достаточно вспомнить Бальзака, Диккенса, Драйзера и других выдающихся писателей. И все же по-настоящему в колокола забили в конце XX — начале XXI века. На этот раз, правда, не столько писатели, сколько социологи и политики. И есть от чего. Кризис семьи стал приобретать характер, угрожающий существованию самого института брака как одной из важнейших структурных опор государства, что наглядно иллюстрируют статистические данные.

Но прежде чем представить эти данные, необходимо предварить их двумя замечаниями. Во-первых, среднестатистические данные в различных странах и международных организациях выводятся на основе различных методик. Например, в одном из статистических сборников США при составлении таблицы коэффициента брачности и разводов берется возрастной промежуток между 15 и 64 годами, в то время как в европейском статсборнике «возрастной промежуток» не указывается. Из-за этого возможна разница в коэффициентах (тем не менее динамика почти совпадает).

Во-вторых, статистика не отражает различие динамических процессов в семьях, принадлежащих к разным классам. Различия же кардинальные, если сравнивать среднюю семью в среде рабочего класса и среднюю семью высшего слоя буржуазного общества, хотя бы уже потому, что доходы последних превышают доходы первых в сотни раз. Но даже когда речь идет о так называемом среднем классе, существует большая разница между верхним и нижним его слоем по всем параметрам семейной жизни. Такой детальный анализ, возможно, и делается в специальной литературе, но его результаты в статистические справочники не входят. Что вполне естественно, дабы не смущать общество цифрами о расширяющейся пропасти между верхами и низами. Поэтому надо иметь в виду, что нижеприведенная статистика — это средние цифры, касающиеся «средней» семьи.

 

Распад семьи — сокращение рождаемости

Из таблицы IV.1 видно, что коэффициент брачности за 20 лет уменьшился во всех странах. Коэффициент же разводов дает не столь однозначную картину: он увеличился у Японии, Франции, Германии, Италии, Испании и Швеции, а у США, Канады и Англии чуть сократился.

Таблица IV.1. Коэффициенты брачности и разводов в развитых странах (На 1000 чел. В возрасте 15–64 лет)

Примечание. В данные по США включены незарегистрированные браки в Калифорнии. Франция — 1999 г. вместо 2000 г.; Германия — 1991 г. вместо 1990 г.;

Источник: U.S. Census Bureau. Statistical Abstract of the United States: 2004–2005, p. 847.

Таблица IV.2, составленная на основе европейских и японского источников, хотя приводит несколько иные коэффициенты, тем не менее подтверждает ту же самую тенденцию, что и таблица IV.1.

Таблица IV.2. Коэффициенты брачности и разводов в странах Западной Европы и Японии

Источник: Eurostat Yearbook 2004, p. 46–47

Однако, если исходить из соотношения количества разводов и браков (а не из коэффициентов), то ситуация окажется более критической. Как, например, констатирует Национальный статистический центр по здоровью (США), 43 % первых браков заканчиваются разводом в течение 15 лет. В среднем по западным странам от 30 до 50 % браков распадаются. В Англии эта пропорция увеличилась с 50 % в 1991 г. до 55 % в 2001 г. Обращает также на себя внимание, что в католических странах (Испания, Италия, Франция) коэффициент разводов меньше, чем в странах протестантских и англиканских. Считается, что более жесткая религия тормозит этот процесс. Тем не менее, что касается коэффициента брачности, то очень большой разницы между ними нет.

Обратной стороной тенденции к сокращению числа браков является увеличивающееся количество детей, рожденных вне брака. По европейским данным, доля детей, рожденных вне брака, в странах Европейского союза увеличилась с 6 % в 1970 г. до 30 % в 2002 г.

Таблица IV.3. Количество детей родившихся вне брака

Источник: Eurostat 2005

В Швеции эта цифра равна 56 %. Разберем чуть подробнее данную тенденцию на примере Англии.

Английские источники указывают на устойчивую тенденцию снижения количества браков (включая «сожительствующие пары»), имеющих детей, с 92 % в 1971 г. до 73 % в 2002 г. и увеличения матерей/отцов-одиночек соответственно с 8 до 27 %.

Количество матерей-одиночек, никогда не бывших замужем, также увеличилось с 1 % в 1971 г. до 12 % в 2002 г. Количество же разведенных матерей за эти же годы выросло с 6 до 12 %.

Динамика за последние десятилетия свидетельствует и о другом негативном факторе: нежелании людей связывать себя брачными узами. Даже по данным 1996 г., процент холостяков в возрасте 30–39 лет в европейских странах в среднем составлял от 30 до 50 %, процент же незамужних женщин — от 17 до 40 %. Если же к ним добавить количество разведенных мужчин и женщин той же возрастной категории (а в процентах это от 6 до 10 %), окажется, что в среднем около 40 % мужчин и женщин находятся вне семьи. Для Швеции же эти показатели просто экстремальны: для мужчин — 57,4 %, для женщин — 48,6 %.

На опасность такого состояния указывал еще Платон, который полагал, что женить необходимо с тридцати лет до тридцати пяти. «Ослушник же, не женившийся до тридцати пяти лет, должен ежегодно в наказание выплачивать такую-то сумму, чтобы ему не казалось, будто холостая жизнь приносит ему облегчение и выгоду». Более чем через две тысячи лет о том же писал Бальзак: «Состояние холостяка — состояние противообщественное. Конвент одно время намеревался обложить холостяков двойным налогом по сравнению с людьми семейными. В этом проекте была заключена самая справедливая из идей налоговой политики». Любопытно, что в Советском Союзе был период, когда холостяков облагали налогом за бездетность. Потом его отменили. И совершенно зря.

Дело в том, что человек вне семьи — это не просто явление, ведущее к сокращению рождаемости. Это, прежде всего, человек без привычки нести ответственность. У него нет социальных обязанностей. Он становится асоциальным и чаще всего превращается в угрозу самому обществу. По крайней мере, он всегда склонен к правонарушению. Такой логический вывод подтверждается и эмпирическими исследованиями, проведенными американскими учеными. Из их результатов следует, что неженатый мужчина в возрасте между 24 и 35 годами имеет в три раза бoльшую вероятность стать убийцей, чем женатый мужчина того же возраста. По мнению Мартина Дэйли и Марго Уилсона, такое различие вызвано «умиротворяющим эффектом брака». Исследования других американских ученых (Рянди Торнхил, Нэнси Торнхил, Дэвид Бас, Ф.А. Педерсон) подтверждают также и тот факт, что неженатые мужчины, помимо убийств, более склонны и к другим тяжким преступлениям — ограблениям, изнасилованиям и т. д. (там же).

Естественно, это касается не только мужчин, но и женщин, хотя и не в такой экстремальной форме.

То же самое происходит и с детьми матерей-одиночек, хотя и по другим причинам. Именно такие дети и составляют основной процент правонарушителей.

Этого на Западе многие не понимают. Сейчас полным ходом формируется новая модель семьи, которая восхваляется сторонниками равноправия женщин. Для примера беру вариант английской семьи, возникающей в недрах так называемого среднего класса.

Во-первых, все больше увеличивается количество пар, не вступающих в брак, — это, так сказать, «сожительствующие пары», которые, естественно, менее прочны, чем традиционные пары. На их долю приходится уже 25 % детей, на матерей одиночек — 15 %, на традиционные пары — 60 %.

Во-вторых, все большее количество детей рождается у пар в возрасте после 30 лет. Доля мужчин в этой категории — 63 %, женщин — 53 %. Профессор Хитер Джёши в этой связи полагает, что дети более возрастных матерей имеют преимущества перед детьми более молодых мам, поскольку у последних большая вероятность быть разведенными, они имеют меньшую образовательную квалификацию и у них меньше шансов найти работу.

В принципе это верно, но есть другая, более существенная сторона. Медицинские исследования свидетельствуют, что у возрастных родителей увеличивается вероятность рождения больных детей, в частности с синдромом Дауна. Здоровые же дети, как правило, рождаются у родителей до 30 лет, обычно между 20–25 годами. Следовательно, новая модель семьи воспроизводит большее количество нездоровых детей — вывод, подтверждаемый любой статистикой по детской медицине.

В-третьих, исследования показали, что хотя повторные браки и представляют лучший вариант совместного проживания, чем «сожительство», однако и у них много минусов. Оказалось, что «неродные родители заботятся о не своих детях значительно хуже, чем родные». В соответствии с результатами исследований, проведенных уже упоминавшимися М. Дэйли и М. Уилсоном, у ребенка, живущего с мачехой или отчимом, вероятность быть убитым «родителем» в сто раз превосходит аналогичную вероятность, живи он с биологическими родителями. Безусловно, это крайности. В целом же дети в возрасте до 10 лет подвергаются различного рода насилию в 40 раз чаще в семьях, где один из родителей не является родным.

Кроме того, за разводами скрывается и другая проблема, проходившая мимо внимания социологов и на которую обратил внимание Райт. А именно: разводы не только означают конец брака для одних мужчин, но и являются препятствием для женитьбы других из-за увеличения количества «женихов». Райт приводит такие цифры: в 1960 г., когда количество разводов по отношению к заключаемым бракам составляло 25 %, доля внебрачного населения в возрасте до 40 лет была той же самой и для мужчин и для женщин, а в 1990 г., когда число разводов подскочило до 50 %, доля мужчин вне брака стала больше аналогичной доли женщин на 20 % (там же, с. 35).

В-четвертых. Разложению семьи способствует движение гомосексуалистов, требующих оформления их взаимоотношений в форме семейного брака. Это давление следует рассматривать весьма серьезным образом хотя бы уже из-за беспрецедентного увеличения количества геев и лесбиянок в западном мире. К сожалению, у меня нет под рукой статистического материала на этот счет, но мне попадались цифры по Германии, из которых следовало, что в этой стране чуть ли не 40 % женщин — лесбиянки и около 30 % мужчин — геи. Как бы то ни было, это движение широко рекламируется и поддерживается собственным «участием» весьма популярных для обывателей личностей типа певца Элтона Джона или члена парламента от лейбористской партии Бэна Брэдшоу. Верхом маразма можно считать поддержку всех этих извращений со стороны священников, некоторые из которых сами геи, отстаивающих права собратьев («по счастью») и лесбиянок на освящение брака. В Великобритании эта братия ждет не дождется утверждения акта о гражданском партнерстве (Civil Partnership Act), который бы, наконец, узаконил «браки» 70 000 пар (геев и лесбиянок). В некоторых странах, как уже говорилось, это не проблема. Проблема в другом: происходит выхолащивание сути семьи, ее основной функции — продолжение рода. Однополый брак — это онтологический нонсенс: в нем не может быть никакого движения вперед, кроме самораспада, в нем нет «плюса» и «минуса», нет источника движения, развития семьи и жизни. В результате происходит нарушение всех естественных законов природы, о чем косвенно свидетельствует сокращение численности коренного населения в тех странах, где гомосексуализм получил наибольшее распространение (Голландия, Бельгия, Канада, Испания, Англия).

В-пятых, все большое количество отцов участвует в вынянчивании детей. Это как бы хорошо, торжествует равноправие. С радостью сообщается, что 71 % отцов меняет грудникам пеленки, они больше стали сидеть с детьми дома, больший их процент берет так называемые больничные дни по уходу за ребенком.

Одна из английский газет сообщает, что при различных школах создаются всяческие комитеты, задача которых заключается в более активном привлечении отцов к воспитанию детей в школах. Один из директоров школы с восторгом пишет: «Они (отцы) теперь ходят в туристические походы с детьми, готовят с ними еду в классе, делают поздравительные открытки для мам, шьют и ткут на пяльцах». Это — элементарные уроки домоводства, которые в школе обязаны преподавать учителя (как это и делается в японских школах и делалось в советских), а не родители, тем более отцы. Можно представить, до какой степени деградации дошла английская школа, если ее руководители радуются тому, что «отцы дважды в семестр читают с подростками книги» (там же).

Но и это еще не все. Пиком «равноправия» мужчин и женщин, видимо, следуют считать процент мужчин, присутствующих при родах жены. Так вот, количество таких «соучастников» достигает 86,3 %, а среди особенно «продвинутых» — 95 %. Судя по всему, верхом торжества равноправия в скором будущем будет способность мужчин самим рожать детей. В результате в мире все станут женщинами. Единственное утешение, что многие женщины, наоборот, стремятся превратиться в мужчин и немалому количеству это удается: детей не рожают, штанги поднимают, в футбол играют, на войну ходят. Так что баланс вроде бы сохраняется.

 

Последствия и причины распада семьи

Главным последствием всех указанных явлений является снижение рождаемости до уровня ниже простого воспроизводства населения. В целом для стран Европейского союза (15 стран) в среднем количество детей на одну женщину уменьшилось с 2,7 в 1965 г. до 1,5 в 1995 г., в то время как необходимый воспроизводственный уровень равен 2,1. Естественно, это отразилось и на коэффициенте рождаемости, который упал с 18,3 % в 1960 г. до 11,8 % в 1995 г. Он был бы еще большим, если бы не восполнение населения за счет иммигрантов азиатско-африканского происхождения, придерживающихся традиций нормальной семьи. Их доля постоянно увеличивается и составляет, например, в Англии около 5 %, в Германии почти 9 %, в Швеции 10 %, США — 12 %, в Австралии — 23 %. Коренное же население уменьшается.

Другая сторона негативных последствий, в данном случае связанных с новой моделью семьи, т. е. «сожительствующей пары», относится к социально-экономической сфере. Например, в Англии такие пары, а это почти 21 % «семейств» страны, имеют очень низкие доходы. (Среди традиционных семей на такие доходы живет 7,8 %, а среди матерей-одиночек — 76,4 %.)

Все это оборачивается таким унизительным явлением для богатого Запада: количество бедных детей по шкале «нищета» (child poverty) превышает 20 % от всех детей США; находится на отметке около 15 % для Италии, Новой Зеландии, Ирландии, Португалии, Англии, Канады, Австралии, Японии; от 14 до 10 % для Испании, Австрии, Германии, Голландии; около 8 % для Франции.

Разводы и в целом распад семьи крайне негативно сказываются и на психологическом состоянии бывших супругов. Культуролог Дана Зохар и психиатр Ин Маршал (оба из Оксфордского университета) справедливо пишут о том, что бывшие члены распавшейся семьи склонны к депрессии и болезням, в среднем умирают раньше, чем если бы они сохранили семью. Психолог Юдит Уоллерстайн даже полагает: «Каждый развод означает смерть маленькой цивилизации» (там же, с. 251). То есть разрушается целая система взаимоотношений, что в последующем негативно сказывается на разведенной паре и их детях. Причем сам развод — это конечный результат уже предшествующего кризиса. Продолжая ее мысль, Зохар и Маршал справедливо указывают, что «духовный кризис является более фундаментальным и более угрожающим, чем изменения, вызванные экономическими и социальными обстоятельствами» (р.254).

В чем же причина распада семьи?

Американцы на основе своих опросов указывают следующие причины: слабые духовные связи между мужем и женой; финансовые проблемы; отсутствие обязанностей перед браком; резкое изменение в приоритетах; неверность. К дополнительным факторам относят также: неоправданные надежды или неожиданные потребности; пагубные привычки (видимо, к наркотикам) и постоянные оскорбления: физические, сексуальные и эмоциональные; отсутствие умения разрешать конфликты.

На самом деле все перечисленные «причины» являются следствиями брачно-семейных проблем. Истинные причины лежат глубже и, как всегда, коренятся в социально-экономических факторах.

Начнем с экономики. Райт пишет: «Возможно, самым главным современным препятствием для утверждения длительной моногамии является экономическое неравенство». Действительно, экономическое неравенство между мужчиной и женщиной, к примеру разница в зарплате и в целом в доходах, продолжает сохраняться, что подтвердит любая статистика. Но эта разница за последние несколько десятков лет существенно сократилась (в Англии, в частности, с 30 до 18 %), делая женщин в разряде «среднего класса» все более и более независимыми. Более того, государство в попытках финансово защитить одинокую мать увеличило дотации для некоторых категорий таковых до такого уровня, что нередко средние суммы, приходящиеся на каждого члена нормальной семьи, превосходят сумму каждого члена «усеченной семьи» (типа мать-одиночка) всего лишь на один фунт в неделю.

Другими словами, если раньше «быть в браке» для большинства женщин означало фактическое разрешение вопроса ее выживаемости в обществе, то теперь эта сторона хотя полностью и не ликвидирована, тем не менее существенно ослабла: с голоду умереть не дадут.

На ослабление моногамной семьи экономический фактор влияет и с другой, необычной, стороны, касающейся верхних слоев общества. Райт пишет: «Нынешние серийные браки, общепринятые среди состоятельных людей, можно рассматривать как полигинию (многоженство) в другой форме» (там же, р. 32). Имеется в виду частная смена молодых жен и мужей богатыми людьми из сферы бизнеса, спорта и кино. На Западе хорошо известно имя техасского нефтяного барона Дж. Говарда Маршалла II, который к своим 89 годам был женат четырежды на девицах, младше его на 20–50 лет. Или Дж. Поля Гетти (был женат пять раз), однажды заявившего: «Длительные отношения с женщинами возможны только тогда, когда у вас неудачи в бизнесе» (там же, p. 34). Тем самым признав, что его жены относились к нему не как к личности, а как к мешку с деньгами. Но точно так же поступают и состоятельные женщины, фактически восстановив институт полиандрии (многомужества). Газеты постоянно пестрят статьями о том, как ушлые дамы отсуживают громадные состояния у миллионеров, нередко отправляя их преждевременно на небеса. В этом контексте «верность-неверность» не имеет никакого значения. Лучше иметь неверного, но быть богатой, чем верного и быть бедной — таков девиз «жен» VIP-класса. О такой смешной вещи, как любовь в их среде даже и не говорят. Любовь имеет смысл в применении только к одной серьезной вещи — к деньгам.

Возня вокруг денег, хотя к реальной семье не имеет никакого отношения, но, во-первых, портит статистику коэффициента брачности, во-вторых, а, это главное, создает социальную атмосферу, в которой брак все большим кругом людей рассматривается как бизнес, а не закрепление семьи. В этой связи тот же Райт заключает: «Эволюционная психология в частности показывает, как неблагоприятна современная социальная окружающая среда для моногамии» (там же, р.30).

В такой «окружающей среде» не случайно процветание гомосексуализма и вообще сверхповышенное внимание к сексу. Точнее даже не внимание, а буквальное помешательство на сексе, охватившее все слои общества. В свое время американский социолог Питирим Сорокин, имея в виду США, писал, что в XX веке на место «homo sapiens» приходит «homo sexual». На самом деле сексопатия общества — это намеренно подогреваемый процесс манипулирования массовым сознанием, мощный инструмент отвлечения от реальных проблем буржуазного общества.

Кроме того, это сверхдоходный бизнес. Достаточно сказать, что в случае утверждения прав гомоменьшинств на брак, это может приносить доход государству, к примеру США, в год приблизительно 17 млрд долл. На фоне прогрессирующего сумасшествия вокруг гомосекса и просто секса традиционные брак и семья теряют общественную ценность среди широких слоев «среднего класса». Проблема в том, что этот многомиллиардный бизнес объективно подтачивает само государство, которое в лице его наиболее здравомыслящей части пытается как-то приостановить губительные процессы. Причем самое удивительное, что теоретической базой этих попыток стали две противоположные идеологии, сомкнувшиеся в одну. Я имею в виду объединение религиозного консерватизма с коммунаторными идеями, получившими название постлиберализма.

 

Постлиберализм как попытка преодоления кризиса семьи

Чтобы понять постлиберальный подход к семье, надо напомнить суть подхода либерального. Известно, что сама идеология либерализма опирается на три основных постулата. Во-первых, провозглашается идея свободного и рационального индивидуализма. Права индивидуума выше прав государства, общества, коллектива. Во-вторых, утверждается, что эта истина универсальна, она из категории всеобщего. В-третьих, государство не должно вмешиваться в дела личности; оно всегда должно сохранять, как минимум, нейтралитет. Применительно к семье все это означает, что сама личность определяет, как строить свои семейные отношения, при этом ценность личности выше ценности семьи. Либералы не отрицают сам институт брака (раз он исторически сложился), но выступают против вмешательства государства в процесс семейной жизни, включая процесс воспитания и содержания детей. Иными словами, требуя отстраненности государства от семьи, и сама семья не имеет никаких ответных обязательств перед государством. То есть семья — это свободное предпринимательство, зависящее только от самих предпринимателей (мужа и жены). Такой подход, естественно, предполагает поддержку брака в виде сожительства, свободную любовь, гомосексуальные «браки». Такую позицию обычно в США занимает демократическая партия, лидера которой при баллотировании на президентский пост поддерживают все оттенки голубого цвета.

Либеральный подход к вопросам семьи доминировал на протяжении второй половины прошлого века до тех пор, пока какая-то часть правящих кругов Запада не обнаружила, что если либералов не ограничить, то можно лишиться не только семьи, но и самого государства. Такое «открытие» произошло с большим опозданием, поскольку иммиграционные потоки в западные страны, особенно из афро-азиатского ареала, смазывали общую ситуацию в семейной сфере. К началу же XXI века даже и эти потоки не смогли скрыть очевидный кризис семьи и как следствие уменьшение коренного населения западных стран.

Как ответную реакцию на идеологические постулаты либералов можно рассматривать усиление идеологии религиозного консерватизма (или, что одно и то же, гражданского республиканизма), политическим представителем которых в США является республиканская партия. Победы Буша младшего на президентских выборах в немалой степени были обеспечены консервативной частью американского электората, придерживающейся традиционного подхода к вопросам семейной жизни и в целом к институту брака. Их идеология опирается на «божественные» постулаты библии: семья от бога, она священна и т. д. Все они выступают против гомосексуализма как противоречащего божественному замыслу, о чем не преминул напомнить Папа Иоанн Павел II, который, выступая перед паломниками в Ватикане, заявил, что брак — это «человеческий» и «божественный» дар, который общество обязано защищать. «В наши дни ложное понимание прав человека порой нарушает сущность института семьи и брачные узы», — сказал он.

В июле 2003 г. Ватикан выпустил 12-страничную памятку, направленную на порицание однополых браков. Этот документ, изданный Конгрегацией Доктрины Веры, предназначен для всех, «стремящихся поддержать и защитить общественное благо», а также католических политиков, нравственный долг которых — всеми силами противодействовать принятию потворствующих однополым бракам законов. «Нет никаких оснований считать, что гомосексуальные союзы хоть в чем-то отдаленно соответствуют Божественным планам, относительно брака и семьи, — говорится в памятке. — Брак свят, а гомосексуальные действия противоречат естественному и моральному праву». И хотя в религиозной среде, в частности в его Англиканском ответвлении, появились явные ренегаты, например в лице гея-священника Джина Робинсона (штат Нью-Гемпшир), тем не менее, генеральная линия церкви направлена против извращенства в семейной жизни. Эта линия была подтверждена и новым Папой — Бенедиктом XVI. Редкий случай, когда позиция церкви совпадает с естественными законами природы.

С иных позиций, но в том же направлении выступают и теоретики коммунаторного движения, идеи которых начали брать на вооружение политические лидеры крупных западных государств, в частности Тони Блэр, нынешний премьер-министр Англии. Хотя почти все теоретики коммунаторного движения так или иначе касались проблем семьи, однако наиболее часто обычно ссылаются на работы Амитаи Эциони, возможно, потому, что его работы в основном носят публицистический характер.

У коммунаториев отношение к семье состоит из двух составляющих: политической и морально-этической. Все, кто знаком с работами теоретиков- коммунаториев, начиная со знаменитой книги Дж. Роулса «Теория справедливости», должны помнить, что они не признают современного капиталистического государства, противопоставляя ему общину, в которой на справедливой основе разрешаются все противоречия современного капитализма. Отсюда следует, что и коммунаторная семья является строительным блоком, или ячейкой этой большой общины, нечто типа мини-общины, в которой формируется настоящий гражданин. Общинный же характер семьи определяется сотрудничеством обоих партнеров, вовлеченных в воспитание детей на основе равенства и взаимной ответственности. Если у либералов понятие ответственности вообще отсутствует, то у коммунаториев оно занимает важное место, поскольку от качества семьи зависит и качество всей общины. В таком подходе нетрудно обнаружить как антииндивидуалистическую, так и антигосударственную направленность. Последняя подчеркивается тем, что только коммунаторная семья может воспитать настоящего гражданина, а не просто потребителя, постоянно воспроизводимого буржуазной семьей в рамках капиталистического государства.

Но сама по себе семья — это не цель, а средство. Чего? Развития личности. По мнению коммунаториев, целью жизни человека является раскрытие своего «Я», познание своей сущности, реализация «самости». И семья способствует такой реализации. Прежде всего, с физической, или, как теперь стало модно говорить, терапевтической точки зрения. Теоретики обнаружили, что «люди начали рассматривать брак как часть ментального здоровья». Обнаружилось также, как пишет Эциони, что люди вне брака чаще всего несчастливы, физически и умственно больны и имеют более высокий уровень смертности (там же, р. 107).

Моральная же сторона ценности семьи заключается в том, что само «Я», «Эго» воспитывается и формируется только в «отношениях», в рамках которых вызревают понятия ответственности, справедливости и равенства.

Все это, безусловно, верно. Но все эти «верности» начинает лихорадить, как только коммунатории приступают к анализу проблем развода. Что является его причиной?

Если брак препятствует формированию личности и достижению «более связанного и реализованного чувства самости», тогда есть все основания для развода. Причиной такой дисгармонии может явиться разновекторное развитие супругов, т. е. изменение позиций в подходе к жизненным ценностям, неравномерное умственное развитие и даже изменение идеологических и политических пристрастий мужа и жены. Все это может разрушить единство семьи, привести к разрыву. Как пишет Элен Рис, «если супруги не растут и не изменяются в тандеме, тогда они могут стать другими, отличающимися от тех, кто когда-то женился на очень фундаментальной основе» (р. 116).

На первый взгляд, подобные рассуждения совпадают с моими, представленными в предыдущей главе. На самом деле они существенно различаются, и суть этих различий заключается в том, что мое обоснование права на развод относится к личности, развитие которой приносит благо всему обществу через ее участие в науке, искусстве и политике. Коммунаторная же личность, ее цель — это самопознание, самоуглубление, раскрытие своей самости или аутентичности (их любимое слово). То есть упор делается на личность как индивидуальность без ее обращенности на интересы общества. (Для меня это уже не личность.) Ради чего нужна такая «самоуглубляющаяся» личность? Обычно отвечают: для самой личности. Такое «самораскрытие» напоминает мне почему-то сразу картинку человека, созерцающего собственный пупок в порядке мистических упражнений. То, чем занимаются поклонники буддизма, которые через пупок умудряются проникнуть в космос, видимо, для общения с черными и прочими дырами. Разницы между такими «углубленцами»-в-себя и индивидуалистами-либералами практически никакой нет. И те, и другие бесполезны. Такой подход фактически привел коммунаториев в лагерь либералов. Индивидуализм победил общинника.

По вопросу о разводах коммунатории разошлись и с гражданскими республиканцами, которые крайне негативно относятся к разводам, полагая, что семейные ценности выше интересов индивидуума. Кстати сказать, в религиозных общинах (образованных религиозными коммунаториями) процент разводов самый минимальный.

Любопытно, что в Англии представленный несколько лет назад в парламент вариант семейной реформы под названием Часть II Акта закона о семье, навеянный идеями постлибералов, не утвержден до сих пор главным образом из-за того, что в нем четко не прописана ответственность (употреблено даже слово «вина/fault») инициатора развода. Разобранные выше основания для развода показались законодателям совершенно не убедительными.

И все же следует признать, что, по крайней мере, англосаксонские страны (США, Великобритания) действительно отошли от идей либерализма и все более и более склоняются к идеям постлиберализма, которые хотя и не всегда последовательно, все-таки являются шагом вперед на пути укрепления семьи и брака. Естественно, в капиталистических обществах главным регулятором этого процесса могут быть только деньги. В Англии, например, за последние годы резко увеличились расходы на бракоразводные процессы, в среднем составляющие около 13 тыс. фунтов. В конфликтных же ситуациях они подскакивают до 24 тыс. фунтов и выше. В этом же направлении работает принцип равного разделения совместного имущества, утвержденный Палатой Лордов в 2000 г. Дело в том, что обычно любой развод существенно уменьшает реальные доходы женщин. После же утверждения этого принципа богатые мужья «стали более серьезно задумываться о последствиях своих похождений» (т. е. изменах) — один из наиболее распространенных официальных поводов для развода. Как бы то ни было, после принятия указанного принципа количество разводов среди богатых сократилось.

Предлагается немало вариантов укрепления семьи, многие из которых выглядят совершенно наивными. Например, уже упомянутая Дана Зохар полагает, что если правильно и регулярно общаться друг с другом, то в процессе общения выявляются новые качества супругов, которые делают их интересными друг для друга. Другие, наоборот, полагают, что не надо вникать в причины разногласий, а надо просто забыть эпизод и продолжать жить, как ни в чем не бывало. И тот и другой совет, возможно и может оказаться полезным для той или иной семьи, но в целом проблему института брака на Западе эти советы не решают.

Среди множества предложений по укреплению семьи наибольшее внимание уделяется правам детей (children come first) и женщин. В настоящее время, например, рассматривается вопрос продления декретного отпуска по родам с шести до девяти месяцев. Довольно подробно обсуждаются варианты реформ поддержки матерей-одиночек. В отношении мужчин разрабатываются различные варианты вовлечения их в семейные дела, особенно в воспитание детей на равных правах с женщинами. Мне уже попадались заметки, что в Швеции мужчины чаще сидят с больными детьми, чем женщины, причем, делают они это с большой охотой. В прессе активно обсуждается необходимость организации курсов для пар, намеревающихся вступить в брак. Адвокатские конторы и фирмы по разводам начали обучать супругов организации финансовых дел, в том числе их пенсионных накопительных фондов, на случай развода. То есть уже в момент вступления в брак супруги должны думать о сохранении своих доходов после развода. Короче, семья уже рассматривается не как естественный союз любящей пары, а как брачно-финансовое мероприятие, выгодное для всех сторон (супругов, детей и государства).

Для капиталистического общества, где частная собственность является смыслом всего, проблемы морали, не говоря уже о любви, отходят на второй и третий планы, о чем совершенно справедливо писал Энгельс в своей знаменитой книге. Это только при социализме муж, уходя от жены, оставлял «всю собственность», даже не задумываясь о ней. Но это при социализме. У капитализма другие правила. С их помощью в какой-то степени, по крайней мере, в некоторых странах (США, Франция), за последние годы были смягчены наиболее вопиющие проявления распада семьи. Однако они не остановили общую динамику кризиса. Это процесс продолжается. И в наиболее острой форме в России.