Благодаря природе или целительным эффектам минеральных ванн поврежденная лодыжка Луизы быстро зажила и через два дня полностью восстановилась.

Заключительные события ежегодных празднеств прошли в постоянной суете. Вместе с Диэнн Луиза посетила прием в Мемориальном зале, показ фильма в театре Катэй, оштукатуренном в розовый цвет, выставку местных искусств и ремесел.

Участвуя в различных мероприятиях, Луиза постаралась запечатлеть в памяти имена и лица родственников и их друзей. Крошечным «Инстаматиком» она снимала на цветную пленку в помещении и снаружи, а в короткие промежутки между пикниками делила с тетей Рени бремя домашней работы, порожденное гостями в доме.

Фергуса Луиза не видела, хотя он звонил по вечерам, чтобы осведомиться о ее здоровье. В ответ на краткие звонки Луиза уверяла, что совершенно оправилась. Лишь положив трубку телефона, она говорила себе, что, без сомнения, его обрадует, что больше не нужно возиться с глупой англичанкой, которая упрямо отнимала у него время и ставила обоих в затруднительное положение. Разумеется, обрадует. Или он слишком занят своей очаровательной гостьей, чтобы беспокоиться о ком-то еще? Поэтому не посетил ни одно из последних празднеств? Луиза не пошла дальше по тому неприятному пути, по которому едва не увели ее мысли.

Поскольку заключительные события ежегодного праздника подходили к концу, суматоха в доме спадала. Гости разъехались по домам в другие части страны или улетели на самолете из Новой Зеландии в Сидней. Друзья расставались, махая на прощанье и тепло приглашая Луизу и ее родственников нанести им ответный визит в самом ближайшем будущем.

Теперь у Луизы наконец появилось время собрать вместе содержание большой папки с вырезками из прессы и сувенирами стопятидесятой годовщины Керикери. Она хотела составить памятную книгу о празднике, чтобы забрать ее с собой в Англию. Не все цветные слайды и фотографии пока еще проявлены, но Луиза собрала автографы, семейные снимки, пригласительные билеты и программы. Титульный лист она оставила чистым. Позже Луиза собиралась сделать акварельный эскиз причала, где под каменным мостом журчала чистая прозрачная вода и сквозь тонкий узор цветков жакаранды виднелся первый европейский дом в стране. Она могла изобразить и ночную сцену, показывая фонарь в окне чердака колониальной фермы, все еще светящий во мраке. Этот дружественный луч сиял более ста лет, хотя фонарь, который когда-то светил путешествующим по извилистой реке Керикери, теперь заменило электричество.

Она подумала о нарисованном ею портрете Фергуса в длинном сюртуке и сером цилиндре, но немедленно отвергла мысль показать ему страницы памятной книги. С каким торжеством он увидит, что она запомнила каждую черточку его смуглого лица. Нет, этот портрет только для частного просмотра.

У нее также появилось время для писем в Лондон с подробными описаниями событий в старом поселке миссии с его живописным окружением и красочной историей, вместо недавней торопливо накорябанной авиаоткрытки.

Луиза проштамповала письма специальной печатью, выпущенной в ознаменовании годовщины края, и положила на каминную доску к готовой для отправки в городок почте. Затем направилась по извилистой дорожке к плантации фруктов. Дядя Джордж обрабатывал раствором гладкие плоды яркого цвета, от зеленого до светло-фиолетового, украшающие покрытую листвой плеть на низкой железной крыше упаковочного сарая.

– Медь распыляют для сохранения синего цвета, – объяснил он Луизе, когда она подошла к нему. Дядя снял резервуар, висевший на его сутулой спине. – Только закончил. Хочешь взглянуть на апельсиновые рощи?

– С удовольствием. – Луиза думала, до чего это все красочно – длинные ряды деревьев с глянцевыми листьями на фоне колышущихся эвкалиптов. Она прошла густые заросли лазиандры, усеянной фиолетовыми бархатистыми цветками, банановую пальму, наклонившуюся под бременем единственного крупного бутона каштанового цвета.

Бок о бок они спустились по залитой солнцем узкой тропе, минуя канавокопатель, грейдер и культиватор. Луиза задержалась, чтобы осмотреть незнакомую плеть с желтым цветком, вьющуюся по деревянной подпорке.

– Что это?

– Не поверишь! – Морщинистые черты лица расплылись в дразнящей улыбке. – Когда-либо использовала в ванне люфу?

– Да, – Луиза выглядела озадаченной, – но…

– Вот именно! То, что высыхает из нее, и есть люфа!

Луиза улыбнулась и продолжила путь по извилистой тропинке.

Они достигли длинных симметричных рядов апельсиновых деревьев, Луиза вдохнула носившийся в воздухе запах апельсиновых цветков, легкий и приятный.

– Мы сажаем деревья длинными рядами немного вразброс, – объяснял дядя Джордж, – поэтому во время дождей влага не теряется. Наши тропические ливни длятся недолго, но могут нанести много вреда. Поэтому мы сажаем высокие защитные ряды деревьев, чтобы гасить порывы ветра.

Они шли между рядами деревьев по мягкой траве. Старик показал Луизе разные виды цитрусовых.

– Мандарин, тамарильо – это гибрид между мандарином и грейпфрутом, который я впервые выращиваю в этом году, – «Валенсия», сладкая «яффа». А этот грейпфрут созревает летом. – Луиза увидела покрытое листвой Дерево с огромным белым плодом. – Сорт называется «уини», – объяснил дядя Джордж, глаза его блестели.

Он остановился перед деревянными подпорками, согнутыми под тяжестью толстых плетей с волосатыми коричневыми плодами.

– Ягоды киви, – пояснил дядя Джордж. – Каждый год я отправляю на экспорт много ящиков. Они сделали себе настоящее имя на внешнем рынке. Боже, эти столбы надо обновить. Фергус предложил свою помощь – а вот и он!

Фергус приближался легкими широкими шагами, вся его фигура излучала жизненную силу, и опять сердце Луизы сжалось.

– Привет! – Фергус присоединился к ним и посмотрел на искривленный колышек. – Похоже, лучше поставить новые столбы, пока они все не сломались. – Его взгляд перешел на Луизу в шортах цвета мандарина и свободной шелковой рубашке. Шея Луизы, подобно рукам и ногам, слабо загорела. Длинные темные волосы были перевязаны на затылке коричневой лентой. – Сейчас, – продолжал Фергус, – меня ждет «лендровер» с прицепом. Думал съездить в кустарник и забрать столбы из пурири. На прошлой неделе я срубил несколько штук, осталось только расколоть и отделать. – Его улыбка была обращена к Луизе. – Поедем со мной, Мари-Луиза!

– Я не… – В самый последний миг она проглотила вертевшийся на языке ответ.

Как абсурдно прозвучит для дяди возражение, чтобы ее не называли по имени! Но ведь она поняла, что Фергус снова ехидничает. Значит, краткая передышка на источниках Нгава была просто перемирием. Мы возвращаемся, думала она со странным уколом боли, на исходную позицию! Избегая взгляда Фергуса, она сказала:

– Жаль, в другой раз, возможно. Сегодня мне надо помочь тете Рени, теперь, когда все уехали…

– Ерунда, девочка! – вмешался старик. – Ты достаточно сделала за день. Теперь сходи, посмотри на кустарник в овраге! – Он обратился к Фергусу: – Проводи ее, Фергус! Она еще ничего здесь не видела.

– Правильно! – Фергус взглянул на нее сверху вниз, в серых глазах определенно вспыхнул вызов. – Слышали, что босс сказал?

Ничего не оставалось, как пытаться успевать за его длинными шагами. Луиза поднималась по узкой тропинке, которая вела к запыленному «лендроверу» на дороге. Красный гравий заскрипел под тяжелыми шинами, машина развернулась, и они поехали по извилистой дорожке, обсаженной цветущим гибискусом. Когда они свернули на шоссе, Фергус произнес:

– Можно проехать через мои владения, но туда быстрее добраться по дороге.

– О? – Луиза была удивлена. – Значит, кустарник находится на вашей земле?

– Да. В конце сада.

Они проехали между защитными рядами высокого бамбука, затем свернули на узкий пыльный проселок. Впереди дорога убегала в темную рощу кустарника, освещаемую светлой зеленью разросшихся древовидных папоротников.

Фергус остановился у опушки на влажной земле, устланной ковром опавшей листвы. Он обошел машину, чтобы открыть дверцу «лендровера».

– Отсюда хорошо видно плантацию.

Луиза стояла, осматриваясь. Ее взгляд поднялся над высокими деревьями и густым подлеском к пригорку, где на солнце наклонными террасами располагались длинные ряды цитрусовых деревьев.

– Вон там ручей. Из него я качаю воду для сада.

Луиза увидела только низину в густых зарослях ивы и папоротника, но уловила журчание воды по камням.

– Я порубил немного кустарника, – проговорил Фергус. Он указал мускулистой рукой на расчищенную дорожку, которая резко исчезала среди высоких древесных стволов. – Год назад тот участок сильно зарос. Подумал, лучше пущу на столбы забора большие деревья. Эвкалипты не очень подходят – слишком легко гниют, зато пурири… – Луиза проследила за его взглядом и увидела большие, разрубленные на куски бревна, – ничего не берет! – Он нагнулся, достал из сумки в кабине «лендровера» маленькую коробку, вскинул топор на плечо. – Ну, пойдем!

Они подошли к обесцвеченному погодой бревну, Фергус нагнулся и открыл коробку, которую держал под мышкой.

– Теперь дело за гели.

– Гелигнит? – Опасливый взгляд Луизы остановился на коробочке, очутившейся среди папоротников у нее под ногами.

– Не волнуйтесь. – На секунду его смеющийся взгляд смягчился. – Вы же не думаете, что я позволю чему-нибудь случиться с вами, Мари-Луиза?

Не слова, а то, как он посмотрел на нее, вызвало у Луизы внезапную дрожь и неуверенность в себе.

– Луиза, – затаив дыхание, проговорила она.

– Меня устраивает Мари-Луиза, – невозмутимо парировал Фергус. Словно это решало вопрос, добавил: – Мне так нравится.

– А мне нет. – Голос Луизы был очень тих.

Но конечно, он не обратил на ее слова ни малейшего внимания.

– А теперь на всякий случай встанем за то дерево! – сказал он привычным приказным тоном.

Луизе не нужно было повторять дважды. Она поспешила по опавшим листьям и укрылась за массивным деревом пурири с большими раскидистыми ветвями и сверкающими зелеными листьями. В следующий миг к ней присоединился Фергус.

Несмотря на то, что Луиза напряглась и ждала взрыва, она подпрыгнула, когда гелигнит прорвал большие бревна и по лесу пронесся грохот. Не понимая, что делает, Луиза кинулась к Фергусу и на мгновение оказалась в его объятиях. Она увидела легкую насмешку в его глазах. Потом здравомыслие вернулось, и Луиза отпрянула.

– Не знаю… почему я оказалась такой дурой, – пробормотала она. – Ты же предупредил.

Но Фергус разразился торжествующим смехом:

– Взглянем на последствия!

Они вместе направились по влажному мху и шелестящим иссохшим листьям к бревнам, каждое из которых было расщеплено на несколько частей.

– Им потребуется только окончательная отделка. – Фергус повернулся к ней. – Может, посидите, пока я не закончу работу?

– Это идея. – Луиза все еще чувствовала себя потрясенной и сконфуженной. Она опустилась на поваленный ствол дерева и ждала, пока Фергус предложит ей сигарету. Он дал ей прикурить и взял одну для себя.

Луиза ощущала тихий ветерок в ветвях над головой, прозрачность воздуха, влажный, земляной запах кустарника. Все вместе составило незнакомый мир, залитый солнцем, невероятно чистый и странно волнующий чем-то неуловимым.

Как и раньше, он словно прочел ее мысли.

– Понравилось?

– О да! – Луиза улыбнулась смуглому бородачу. – Все так… так необычно.

Он кивнул:

– Сомневаюсь, что в целой стране сыщется другое место, похожее на Керикери.

«Или другой мужчина, так довольный собой и родным городом». Но Луизе не хватило смелости произнести эти слова вслух.

– Разведение фруктов, водная гребля, лов рыбы, – с ноткой гордости в голосе продолжал Фергус. – Первые европейские поселенцы прибыли сюда из Китая, Японии, Африки. Их привлек климат, тихоокеанская атмосфера острова. Говорят, климат Керикери похож на испанский, что в своем роде уникально. – Он бросил недокуренную сигарету и раздавил ее носком ботинка. – В любом случае меня он устраивает.

– Меня тоже, – довольно согласилась Луиза. Тихо шелестящие ветви деревьев пунга отбрасывали кружевные тени на лицо девушки. Голубой дымок ее сигареты вился в неподвижном воздухе.

Фергус поднял топор и начал обрубать сучки с зазубренного колышка.

– Мари-Луизе тоже здесь нравилось, – отметил он. – С первого дня, когда она сошла с лодки на берег перед старым каменным магазином.

Луиза метнула на Фергуса подозрительный взгляд. Его тон был так небрежен, и все же манера, в которой при малейшей возможности он упорно вставлял в беседу имя той Мари-Луизы, была намеренно вызывающей, и он знал это!

– Странно, – лениво выдохнула облако дыма Луиза, – вы много знаете о ее чувствах. Еще одно письмо? – простодушно спросила она.

– То самое! В то время писали нескончаемые письма! – Щелк-щелк – Фергус продолжал, не глядя, обрубать столб. – Черный Фергус упомянул, что это вызвало его любовь к ней. Она прибыла прямо с бульваров Парижа, но сказала ему в тот первый день, что не хочет возвращаться. Столько держит ее здесь, в Керикери.

– Держу пари! – сказала Луиза, как надеялась, весьма ироничным тоном. Но не удержалась и добавила с некоторой горячностью: – Очевидно, она была маленькой интриганкой, пусть ей было всего семнадцать. Не понимаю, почему вы упорно считаете ее образцом.

Фергус, однако, игнорировал выпад.

– Она очень любила лес, – объяснил он возмутительно мягким тоном, который Луиза сразу же возненавидела. – Именно Мари-Луиза убедила Черного Фергуса оставить этот пятачок леса себе в собственность.

Луиза не отвечала. Что касается француженки, размышляла она, сердясь, он имел преимущество. Невозможно уличить его в обмане. Фергус знал факты как пять своих бронзовых от загара пальцев или притворялся, что знает. В любом случае для Луизы нет разницы. У него появилась отличная возможность нещадно ее дразнить, и он прекрасно знает, черт его возьми, как привести ее в ярость.

Немного позже, когда Фергус погрузил отесанные столбы в прицеп и машина поехала по дорогам, которые быстро становились знакомыми Луизе, девушка забыла свое раздражение. Такой райский день не могло испортить даже общество этого тревожащего ее чувства, несносного Фергуса.

– Потом вернемся в сад, – предложил Фергус. – Пора вам взглянуть на мою берлогу.

Никаких «Не желаете ли?» или «Может, поедем?», даже не «Как насчет…», с негодованием думала Луиза. Впрочем, какое это имеет значение? Рано или поздно она должна посетить его плантацию. Ее родственники слишком очарованы мнимыми достоинствами Фергуса, чтобы она поступила иначе. Просто, пока там Кери… Внезапно Луиза поняла, что причина ее нежелания посетить дом холостяка Фергуса коренится в возможной встрече с этой девушкой. Что-то неприятное было в том, как Кери смотрела на нее холодным оценивающим взглядом, словно она и Луиза – соперницы. Соперницы в чем? Она ушла от ответа.

И Луизе не понравилось, как Кери демонстративно заняла сиденье в машине рядом с Фергусом, на обратном пути с концерта. Тогда Кери игнорировала Луизу, обращаясь с нею как с пустым местом, недостойным внимания объектом. В тот момент Луиза думала, что ее не задевает пренебрежительное отношение Кери, но теперь обрадовалась, что не встретит ее.

В день, когда Луиза оказалась фактически силком доставлена в дом Фергуса, она слишком плохо чувствовала, чтобы обращать внимание на окружающую обстановку, но сейчас она с интересом разглядывала живую изгородь из цветущих олеандров розового, белого, лососевого и пламенного оттенков вдоль извилистой дороги.

Миновав старый дом на пригорке с его заросшей верандой и облупившейся краской, они стали трястись по ухабистой дороге и цитрусовой плантации. Затем, минуя упаковочный сарай и разные сельскохозяйственные машины, выехали на покрытую гравием площадку и остановились рядом с желтым трактором.

Фергус продолжил разгружать тяжелые столбы из пурири, перетаскивая их с такой легкостью, словно молодые деревца, затем обратился с трогательной улыбкой к Луизе:

– Сюда!

Она шла перед ним по извилистой дорожке, под ногами хрустели опавшие листья эвкалипта. Фергус поднял глаза на безупречно синее небо:

– Если бы эта засуха прекратилась, садам стало бы намного лучше.

– Но вы ведь качаете воду из ручья?

– Качаем? По всему саду – масса трубопроводов. Вы когда-либо имели дело с фейхоа, тамарильо или папайей?

Луиза покачала головой:

– Нет. – Она поглядела на папайю с ее экзотическими листьями, тонким прямым стволом и продолговатыми золотистыми плодами. – Я думала, эти деревья растут только в тропиках.

– Мы тоже, пока не посадили их здесь.

Арбузы, большие, сочные и зеленые, зимние дыни и канталупы. В густой путанице плетей, буйствующих над разделительными заборами, висели «плоды страсти».

– Тамарильо! Попробуйте! – Фергус сорвал со стройного дерева блестящий темно-красный шар и бросил Луизе. Она ловко поймала плод и надкусила гладкую мякоть, все еще теплую от солнца. Незнакомый остро-сладкий вкус неожиданно ей понравился.

Вокруг было тихо. Крошечные синие мотыльки вылетали из высушенной солнцем травы, одуванчиков и розовых цветков клевера и порхали вокруг голых ног Луизы. Цикады стрекотали свою песню. Высокие ряды эвкалиптов окружали их в летнем мире, в воздухе разливался насыщенный острый запах смолы. Чувство покоя и неподвижности охватило Луизу, так что на время была забыта даже обида на владельца этой земли. Фергус сейчас выглядел совсем другим, мягче, не таким строгим и суровым. Она смотрела, как его крепкие белые зубы впились в красную мякоть тамарильо.

Они пошли к рассаженным террасами апельсиновым рощам, по дорожке вокруг открытых упаковочных сараев. Луиза бросила взгляд на горы пустых деревянных ящиков в углу, на груду плетенных из местной ивы корзин маори. За поворотом показался каркас дома. Темные и обесцвеченные погодой доски поднимались с близлежащего пригорка. Сквозь кучи битого кирпича проросла высокая трава, сорняки почти скрыли насыпи затвердевшего бетона. Брошенные стропила приобрели сиротливый вид. Интересно, почему Фергус не убрал столь неприглядную конструкцию. По словам тети, он трудолюбив и деятелен. Почему в таком случае позволил этому неопрятному скелету недостроенного дома портить аккуратный и упорядоченный вид плантации? Она украдкой бросила взгляд на Фергуса, но его губы были плотно сжаты. Без всяких объяснений было ясно, что он не имел намерения обсуждать этот вопрос. Может, надеялся однажды достроить?

Перед ними появилась ферма, и как будто в ответ на ее мысли в неподвижном воздухе послышались жалобные переборы гитары. Она не догадывалась, что помнит слова, пока они со странной горечью не всплыли в сознании.

«Сделай шаг!» – непонятная боль заполнила сердце Луизы. Абсурд, если только из-за того, что Кери все еще остается в доме Фергуса.

Сидящая по-турецки на ступенях веранды Кери склонилась над гитарой, изящным жестом тронула струны, завеса длинных черных волос скрыла лицо.

Рядом сидел мужчина. Луиза подумала, что в темном деловом костюме и сияющих черных ботинках он выглядит здесь неуместно. Остро пахнущий дым сигары выплывал с открытой, увитой побегами веранды.

Фергус проследил за взглядом Луизы и повернул голову к людям на веранде.

– Джим Донован, продюсер Кери, – небрежно заметил он. – Джим прилетел сегодня из города чартерным рейсом. Полагаю, ему надоело тратить деньги на телефонные переговоры, которые ни к чему не приводят.

– Он хочет, чтобы Кери вернулась в город? – робко спросила Луиза. По необъяснимой причине при обсуждении другой женщины она ощутила легкую боль.

– А как ты думаешь? – Фергус взглянул на нее в упор. – Он устраивал концерты отсюда до Южного острова, туры, записи песен. Только подумай! Но Кери хочет задержаться здесь подольше. Полагаю, она заработала это, вот так! – Он усмехнулся. – Ему пора уже знать Кери. Он напрасно тратит время, если думает, что сможет ее уговорить. Если она приняла решение, то не отступит!