…Высокий зеленоватый потолок. Полумрак. Серафима чувствует невероятную слабость. У нее непреодолимое желание потянуться всем телом, размять руки и ноги, и в то же время ей лень шевелиться.

Сима скосила глаза вправо и увидела сидящую у ее кровати молоденькую сиделку, славянскую красавицу, лицо которой показалось ей смутно знакомым. Чуть удлиненное матовое лицо, словно излучающее свой собственный свет. Пшеничные волосы, тщательно убранные на затылок под медицинской шапочкой. Светло-голубые прозрачные глаза, брови изогнуты, как крылья чайки. Лебединая шея, гордая посадка головы. Сима не стала напрягать память, где видела эту красавицу раньше.

Сиделка заметила движение Симы. Лицо осветилось радостью, сверкнули ровные зубы, показавшиеся пациентке неестественно белыми.

— Доктор, она очнулась! — негромко воскликнула она.

Серафима сумела слегка повернуть деревянную шею, на что тело немедленно отозвалось тупой терпимой болью, и увидела человека, которого сиделка назвала доктором. Невысокий коренастый человек с густой шевелюрой, элегантно смешанной с сединой, быстро подошел к кровати, потирая холеные сильные руки:

— Ну, инопланетяночка, как ваше самочувствие?

Сима хотела ответить, но смогла только произвести неопределенный звук. Эти люди нравились ей, оба глядели на нее тепло и ласково, но где она, черт побери, находится? Сима не могла вскочить с места и потребовать объяснений, и поэтому рассердилась. К тому же она никак не могла вспомнить, что же с ней, собственно, произошло. Она помнила только густой июньский снегопад из тополиного пуха, остальное упорно ускользало из памяти. Сима осторожно огляделась. Комната с зеленоватым потолком, на деле оказалась большой лабораторией. Стеклянные шкафы с оборудованием льдисто поблескивали вдоль стен, половину помещения занимали установки непонятного назначения, все сверкало стерильностью, равно как и халаты двух врачей, склонившихся над ней. И вся эта стерильность — успокаивающего зеленоватого оттенка. Недалеко от Симы за столом сидел человек лет сорока с кустистыми бровями и небрежно постукивал по клавиатуре. Монитор отсутствовал. Вместо него перед глазами мужчины в воздухе висело квадратное пятно в рамке. На пятне менял конфигурацию замысловатый объемный график. Сима как начинающий программист с большими амбициями была серьезно озадачена. Единственное, что она поняла — назначение цифр на экране. Они показывали ее, Симы, состояние. Девушка начала смутно припоминать, как она ехала на автобусе сквозь тополиный пух. Кажется, она упала там в обморок. А экран-пятно наверняка галлюцинация. Сейчас она полежит немного, и галлюцинация развеется.

Ее взгляд скользнул по лицам врачей, уперся в левую стену. На стене висел большой красочный календарь с объемным изображением обезьяны, жонглирующей цифрами; внизу месяцы и числа. А цифры у обезьяны — две двойки, четверка и единица. Получается — 2412. Сима, не отрываясь, глядела на эти четыре цифры, смутно понимая, что для просыпающегося сознания это слишком большая нагрузка. Она повернула лицо к врачам и обрела дар речи в виде напряженного шепота:

— Две тысячи четыреста двенадцать? Две тысячи четыреста двенадцать?!

— Да, Серафима, сейчас 2412-й год, — невозмутимо кивнул головой Анджело Сайенс. Мол, так и надо, ничего такого здесь нет.

Серафима ужаснулась. Она попыталась приподняться, но Арина мягко уложила ее на место, коснулась ее руки длинными пальцами, с тревогой оглянулась на доктора. График на экране запульсировал, замелькали цифры, и Руслан вопросительно обернулся. Доктор улыбнулся успокаивающе:

— Ничего страшного не произошло, Серафима. Ты проспала четыреста лет и, наконец, пробудилась.

Сима смотрела на него в упор почти с ненавистью.

— Откуда вы знаете мое имя? — хрипло прошептала она.

— Мне известно о тебе все, — дружелюбно ответил Анджело Сайенс.

— Почему я могу двигаться? Столько времени…

Тут Серафима снова потеряла сознание. Арина оглядела календарь, потом с укором повернулась к Доктору.

— Вот видите? — сказала она ему.

От отдельной квартиры в Лаборатории Сима равнодушно отказалась. На ее отказ Доктор ответил, что решение менять не собирается. Сима даже не взглянула на предложенное жилище и поселилась в квартире Арины.

Лаборатория Анджело Сайенса занимала 48 этажей и являлась для него жильем, рабочим местом, раем и царством. Арина не раз пыталась выманить Серафиму из затворничества и показать Лабораторию, но это ей никак не удавалось. Арине приходилось ограничиваться рассказами, которые Серафима слушала, не перебивая и ни о чем не спрашивая. Единственный вопрос, который она задала, был о том, чем Арина сама занимается в Лаборатории.

— Я — медсестра. А сейчас, пока я в отпуске, я твоя нянька и телохранитель, — со смехом ответила Арина. Между тем она вовсе не шутила. Буровы беспрепятственно пронесли тело Серафимы в больничное отделение Лаборатории. Доктор встретил их в дверях лифта и мрачно оглядел Арину с головы до ног, будто в первый раз видит, отчего та залилась краской, а у Сергея заходили желваки. Он быстро провел их в одно из помещений отделения; медперсонал, который встретился им по дороге, не задал ни единого вопроса, да и особого любопытства не проявил. Кое-кто посмотрел сочувственно: Буровы принесли в больничное отделение пострадавшего.

Сергей передал обмякшее тело медперсоналу.

— В диагностическую печь, затем в гравикойку, — отдал приказ Доктор и повернулся к Бурову:

— Где водитель фургона?

— Он ничего не видел, — жестко ответил ему Сергей.

— Что ж ты и его с собой не прихватил? Заставил сестру носить тяжести… Водитель бы и с погрузкой помог… Через два часа — ко мне в кабинет, оба.

Анджело досадливо махнул рукой и понесся следом за пациенткой.

Два часа спустя Буровы явились в кабинет Анджело Сайенса. Доктор быстро сменил халат и теперь стоял посреди хорошо оборудованного помещения, заложив руки за спину, невысокого роста, крепкий, непобедимый.

— Арина, вы какого года рождения? — деловито спросил он.

— 89-го, — порозовела Арина.

— Двадцать три года, значит.

— Почти, — скромно поправила девушка.

— Хорошо, — кивнул головой Доктор. Арина возвышалась над ним на полголовы, что не мешало Анджело Сайенсу смотреть на нее сверху вниз и давить взглядом.

— Что это значит? — вскинулся Сергей.

Анджело переключил внимание на него и сухо сказал:

— Через месяц я отправлю экспедицию на Зертилию. Готовься.

— Объясните сначала, что это значит? — с угрозой повторил Буров.

— Мистер Сайенс! — вмешалась Арина.

— А, будем защищать брата? — беззлобно спросил Доктор. — Зачем? Многие мечтают работать на Зертилии.

— Нет, не буду, — Арина виновато посмотрела на Сергея. Она сообразила, что репрессий не последует. — Дело в том, что я тоже…

— Что 'тоже'?

— Я всю жизнь мечтаю побывать на Зертилии! Я даже изучила два зертилийских диалекта.

Анджело Сайенс ожидающе смотрел на нее. Арина стушевалась под его взглядом и неловко продолжила:

— Возьмите меня в команду. Я хорошая медсестра, а еще я могу быть вместо психолога.

— Как это 'вместо'? В команде будет психолог. А вы останетесь в Лаборатории, и именно потому, что вы хорошая медсестра и можете быть… м-м-м… вместо психолога.

— Чем же я буду заниматься? — упавшим голосом спросила Арина.

— Вот именно, чем? — рыкнул Сергей, отодвинул сестру в сторону и надвинулся на Анджело.

— Моей пациенткой, которую вы доставили два часа назад. Она частично потеряла память. Собственно, она потеряла все, кроме памяти. Вот ею Арина и займется.

Сергей не задал Доктору ни одного вопроса. Зато задала Арина. Брат пошел к двери, а сестра повернулась к Анджело Сайенсу (все-таки выше на полголовы!) и шепотом спросила:

— Какая кара меня ожидает?

— Какая еще кара? — искренне удивился Доктор.

Арина облегченно улыбнулась и рысью отправилась вслед за Сергеем. Когда они вышли из кабинета, Сергей дернул младшую за длинный локон и скорчил рожу, пока никто не видит.

Почему ей никто ничего не желает объяснять? Арина явно мается от скуки, то и дело пытается выманить ее из комнаты, но когда Серафима попросила показать город, она отказалась. Какой он, город будущего? И самое главное, что стало с ее родителями? Не может быть, чтобы они умерли.

Сима расчесывается перед зеркалом — под глазами круги, кожа приобрела сероватый оттенок. Пытается улыбнуться — не получается. Она отчетливо помнит, как ехала в городском автобусе и слушала деда. Дед возмущенно сравнивал пенсию с ценами в магазинах. Сима слушала его краем уха и не поддерживала разговор, понимая, что деду хочется жить, а не выслушивать экономические выкладки. Что потом? Потом Сима открыла глаза, ожидая увидеть потолок автобуса, но увидела другой — зеленоватый потолок лаборатории. Мягкая тишина после надсадного гудения переполненного автобуса. Два врача, призрачный, прямо таки неземной монитор, календарь 2412 года. Что-то еще неуловимо маячило в памяти, и Сима никак не могла за это зацепиться. А почему, собственно, она ожидала увидеть именно потолок автобуса? В конце концов, она ведь не лежа ехала. Серафима отбросила бесплодные попытки. В голову сразу полезли воспоминания. Они причиняли боль, но она ничего не могла с собой поделать, и отдалась их течению. Ее детство прошло на Сахалине, в Охе. Мама, мама… Что занесло с острова ее, Серафиму, в Лондон? Сима никогда не мечтала попасть в этот город, и теперь он ее почти не интересовал. Только бы вырваться из Лаборатории, а там бы Сима придумала, как добраться до Сахалина. Она понимала, что заблуждается, ожидая увидеть остров 21-го века, ведь прошло четыреста лет… Кто их выдумал, эти четыреста лет? Какая-то несуразица. Сима подумала, что и в родном веке не смогла бы выбраться за пределы Лондона без денег и документов, и замычала от болезненного бессилия.

Арина взяла ее лицо в свои руки и заглянула в глаза.

— Что же делать с тобой? — спросила она с щемящей жалостью.

Мелодичный звон растекся по квартире. Арина открыла дверь. Не вставая с места, — отметила про себя Сима, — с помощью обычной дистанционки. В комнату вошел Анджело Сайенс. Арина вся подобралась, как пантера, невольно улыбаясь обаятельному мужчине. Доктор — приятная улыбка, розы, тонкий холодный аромат одеколона.

— Прогресс или регресс? — поинтересовался он. Арина сделала неопределенный жест рукой.

— Прогресс регресса, — неприязненно ответила Серафима. От улыбки на ее конопатых щеках появились ямочки. Доктор сдержал желание погладить эти ямочки и вручил Серафиме букет. Арина лукаво улыбнулась и наполнила вазу водой.

— Сегодня у моей любимой пациентки нет настроения, — шутливо нахмурился Доктор, но в глазах появилось тревожное выражение. — Арина, психолог наш, почему пациентка настолько мрачная? Здесь не замок Иф. Для поднятия настроения мы вместе отобедаем в одном из кафе Лаборатории. Арина?

— В кафе 'Русский лес', - откликнулась та.

— Давайте лучше поищем кафе в городе, — тут же предложила Сима.

— В наших кафе отлично готовят. Кроме того, они вполне уютны, — ответил Анджело. — В двенадцать ноль-ноль я жду вас в 'Русском лесе'. Прекрасный выбор, Арина. Мне нравится русская кухня. А тебе, Серафима?

— Мне тоже, — ответила та.

Арина не преминула отметить, что лицо Симы немного посветлело.

Доктор ушел. Сима приобняла гитару, подаренную ей Доктором на прошлой неделе, и начала перебирать струны.

— Покажи мне выход из Лаборатории, — попросила она.

— Я покажу тебе всю Лабораторию, — обрадовалась Арина.

— Это долго?

— Тебе не терпится оказаться в Лондоне, — догадалась Арина. — Пока Анджело Сайенс не решит, города ты не увидишь. Посмотри сначала Лабораторию, иначе у тебя будет слишком много впечатлений. Конечно, тебе хочется увидеть, что стало с нашим миром через четыреста лет. Но Доктор даже видео у меня забрал, когда ты ко мне переселилась.

— Тебе скучно со мной, я знаю, — жалобно проскулила Сима.

— Я просто хочу тебе помочь.

— Мне? Я ничем не больна.

— Ты больна своим временем.

Арина задумалась. Она сильно опасалась, что, увидев выход из Лаборатории, Серафима окончательно уйдет в депрессию. Анджело Сайенс не желает показывать ее психотерапевту. А сама Арина оказалась совершенно бессильна, и бессилие нервировало и огорчало жалостливую девушку.

— Пойдем, я покажу тебе выход, — решила она наконец. В конце концов, это был единственный твердый шанс вывести Серафиму из квартиры, потому что Арина не знала, пойдет ли Сима в кафе на обед.

— А ведь я тебя уже видела, — произнесла вдруг Сима. — Я вспомнила. Было очень холодно. Ты накинула на меня… нет, какой-то высокий мужчина накинул на меня… пиджак, кажется. А ты дотронулась до моего лица. Вот так… Ты меня обожгла! Арина, что это было?

Арина замялась и неохотно подтвердила:

— Это действительно было. Ты только-только начала просыпаться.

Она опасалась вопросов, но Сима промолчала.

Серафима впервые за неделю покинула стены квартиры. Она настороженно оглянулась по сторонам и подошла к противоположной стене, полностью прозрачной, забранной в подобие тонкой ажурной решетки. Девушка остановилась и вытянула шею, рассматривая вид из окна, вернее, из прозрачной стены.

— Тот, высокий, который накинул на меня пиджак, кто это был?

— Мой брат.

— У меня тоже был брат.

Арина прикусила губу.

— И еще я не могу понять одну вещь. У меня был летаргический сон длиной в 396 лет. А я никаким истощением не страдаю. Мои мышцы не атрофировались, и с головой, по-моему, все в порядке. Это просто невероятно!

— Доктор может все! — с уверенностью ответила Арина.

— Да ну? — недоверчиво переспросила Сима. — А если он может все, почему у него слабое зрение?

В первое мгновение Арина ее не поняла, а потом рассмеялась:

— Конечно, ведь он носит очки! Сима, это не близорукость, это имидж. Близорукость легко лечится. Люди не захотели расставаться с очками. Их носят как украшение. Сима, у меня к тебе просьба. Никому не рассказывай, что ты вспомнила о нас с братом.

Арина доверчиво рассказала подруге, как они с Сергеем везли ее в фургоне.

— Как видишь, я и сама ничего не знаю, а из Сережки и слова не вытянешь.

Сима слушала подругу, а сама вертела головой. Одну из стен полностью занимали окна, за которыми сиял солнечный день. Девушка увидела в окне удаленную противоположную стену Лаборатории. Чудовищных размеров здание имело форму огромной подковы, внутри которой под открытым небом размещался парк со стадионом. Впечатления полного отсутствия стены окна не создавали — человеку необходимо чувство защищенности. Потолок укрывал густой плющ, стену с дверями квартир скрывала буйная тропическая зелень. Та зелень, которая не требует избыточной влаги. Вдоль коридора погуливал приятный сквознячок, создающий иллюзию ветерка на открытом пространстве. Ближе к лифту на стене расположилось зеркало от пола до потолка. Серафима подошла к нему ближе и всмотрелась в свое отражение. Коснулась рукой кругов под глазами. Арина внимательно наблюдала за подругой, уже готовая довольно потереть руки, так, как их потирает Доктор в хорошем настроении.

Они спустились на лифте на пятый этаж и быстро пошли по широкому коридору. Здесь не было так уютно, как в жилом секторе, здесь царила деловая жизнь Лаборатории. Кабинеты распахнуты настежь, много людей, суета, рабочий шум. Озабоченные люди не обратили на них внимания.

— Здесь всегда так с утра, — сообщила Арина. Они спустились на третий этаж, где царило безмолвие.

— Первые два этажа под землей, — объяснила Арина. — А это выход.

Сима увидела огромные закрытые решетчатые ворота, за ними еще одни, металлические, которые были открыты. Сима смотрела, замерев, чувствуя, как тает надежда. Между воротами навытяжку неподвижно стояла дружина накачанных молодцов, вооруженных лучеметами на бычьих шеях, длинными ножами, эластичными дубинками. На ремне у каждого красовалась кобура. Оранжевые рубашки с желтым отливом, высокие сапоги. Все одного роста, как один, с одинаковыми лицами. А лица — котелками, такие же непробиваемые.

За металлическими воротами находились стеклянные, тоже открытые. Там, за ними, текла жизнь вне Лаборатории… Однако, сколько Сима ни вытягивала шею, она ничего не разглядела за спинами неподвижных дружинников.

— Арина, это что, манекены? — осенило ее.

— Нет, андроиды.

— Андроиды?

— Да. Их синтезируют здесь, в Лаборатории. Изобретение Анджело Сайенса. Конкретно эти предназначены для охраны ворот Лаборатории. Их и окрестили 'вратарями'.

— Им хотя бы лица разными сделали, — сварливо буркнула Сима.

— Анджело Сайенс не считает нужным делать разные лица охранникам ворот. Охранники и живут недолго, четыре-пять лет. В Лаборатории андроидов много, они выполняют разную работу. И лица, и рост у них разные.

Серафима впредь решила ничему не удивляться.

Девушки собрались уже уходить, когда в открытые ворота беспрепятственно прошел человек. Так же беспрепятственно прошел мимо охраны. 'Вратари' не шелохнулись. Решетчатые ворота раздвинулись и закрылись за спиной человека.

— Пойдем, — нервно сказала Сима Арине.

— Куда?

— На улицу.

— Мы не пройдем.

— Почему?

— Все люди, которые работают, живут, лечатся в Лаборатории, идентифицированы.

— Что-что?

— Идентифицированы. Если Доктор решил, что человеку нечего делать за стенами Лаборатории, как, например, нам обеим, человек отсюда не выйдет.

— Почему ты решила, что нам нечего там делать?

— Это решила не я.

Сима сердито насупилась.

— Показать тебе Лабораторию?

— Нет.

— Жаль. Я надеялась, что ты заинтересуешься. Си-и-им…

— Не сейчас. Позже.

Они снова поднялись на пятый этаж и направились к лифту, ведущему в жилой отсек.

— Должны быть другие выходы. Не может быть, что выход только один, — снова с надеждой произнесла Сима.

— Разумеется, выход не один. Остальные выглядят точно так же.

Мимо них сновали сотрудники Лаборатории. Некоторые кивали Арине, многие оглядывали девушек со скрытым интересом. Сима чувствовала себя чужеродным элементом. Навстречу широкими шагами шел высокий мужчина, резко выделяясь среди забеганных сотрудников. Одет он был так же, как охранники у ворот, только без оружия. Такой же рослый, как 'вратари', он отличался от них по-лошадиному длинным лицом. Увидев девушек, этот конь, как Сима и ожидала, загоготал:

— Ба, Дон Кихот и Санчо Панса! Доктор Ватсон, Дон Кихот, что ж ты без верного Росинанта?

— Неси седло, сгодишься, — сердито ответила Сима за подругу.

— Зачем, красавица? У нее есть свой Росинант. А вот я на Росинанта не похож. Слишком жирный.

— У меня уже нет Росинанта, — ответила Арина со смехом.

— Арина, благодетельница моя, наконец-то у этого оболтуса нет защиты. У меня давно кулаки чешутся.

— Не надо, — испугалась девушка.

Парень в упор, без улыбки, смотрел на Серафиму. Та стушевалась и попыталась задвинуться за подругу.

— На Санчо Пансу ты не похожа, — изрек тот. — Красивая девушка, но что-то ты неважно выглядишь. Ешь больше морковки.

— Хам, — возмутилась Сима. Ей сильно захотелось съездить ему по физиономии.

— О, взгляд Медузы Горгоны! Не старайся, я не окаменею.

Он еще раз окинул Симу внимательным взглядом. Глаза у него — серьезные, темно-серые, с черной каемочкой. Сима смешалась и порозовела.

— Хам, — повторила она, только менее уверенно.

— Откуда ты такая взялась? — без улыбки спросил незнакомец.

— Кто ты такой, собственно? — заново рассердилась Сима.

— Это Сат, — сказала Арина, видимо, считая, что комментарии излишни.

— 26SAT482 дробь 397, - поправил ее Сат.

— Что? Так ты андроид? — возмутилась Сима. Ее захлестнул настоящий гнев. Андроид расхохотался и уточнил:

— Если учесть, что мои гены подобраны искусственным путем, а мой организм выращен в спецконтейнере, то да — андроид.

Сима раскраснелась от злости, уперла руки в бока и посоветовала Сату убираться по своим делам.

— Ненавижу хамов и наглецов, — присовокупила она.

— Такого сделали, — с хохотом ответил ей беспардонный андроид. — Я люблю вас обеих.

Он обнял их тяжелыми руками. Вырваться Сима не успела, потому что гигант сам разжал хватку. Она открыла было рот, но Сат уже быстро удалялся от них по коридору.

Сима, багровая и злая, резко повернулась к Арине.

— Чертовщина какая-то! — заявила она. — И он еще смеет…

Арина смеялась. Потом оборвала смех и сказала:

— Ему уже 14 лет. Последняя цифра в его номере означает год, когда его создали.

— Создали, — потрясенно повторила Сима.

— Такие андроиды живут 12–15 лет. Он уже очень старый.

— Чудовищно. А разве им не могут давать нормальные имена?

— Сейчас уже дают, потому что, как ни странно, стали возмущаться люди. Сима, ты скоро привыкнешь к ним. К тому же старого андроида с первого взгляда нельзя отличить он человека.

— А это самое чудовищное.

— Ты, оказывается, такая же, как и большинство людей, которые считают андроидов недочеловеками, — с разочарованием проговорила Арина, входя в квартиру.

— Но это невозможно! — сердилась Сима.

— Андроиды такие же, как люди! Они живые! У них тоже есть чувства! Они думают, веселятся, злятся, любят, страдают, как и люди.

Сима покачала головой.

— У меня слишком много впечатлений на сегодня, — выдохнула она. — А те, у ворот, тоже страдают, по-твоему?

— Это 'вратари', они как болванки. Остальные начинают разбираться в собственных ощущениях с приходом опыта. Тогда держать их среди людей становится опасно. Сайенс создает андроидов не только физически совершенными, он одаряет их высоким уровнем интеллекта. Никто не может сказать, что на уме у старого андроида.

— И этот опасный андроид запросто разгуливает по коридорам среди людей! Чем он, собственно, занимается?

— Доктор постоянно держит его при себе. За пределами Лаборатории Сат водит автомобиль Дока и заодно охраняет его. Лучшего водителя и телохранителя не найти. Сима, скоро ты вообще перестанешь их замечать!

— Сат особенно незаметный, — фыркнула Сима.

— Его и не надо замечать, он сам тебя заметит. Судя по всему…

Сима подошла к зеркалу и стала изучать косметику Арины на полках.

— Сегодня ляжем спать пораньше, — сказала она Арине. — Устала.

— Мы не только хорошо выспимся. С завтрашнего дня ты начнешь бегать со мной на стадионе и посещать тренажерный зал. Это рекомендовано для всех сотрудников Лаборатории. А нам уже пора идти в кафе.