— Чем твоя пружинная бронза отличается от той драгоценной чёрной, которой мы торгуем? — задал вопрос в лоб Волний-старший.

— Кроме цвета — ничем, досточтимый, — признался я абсолютно честно. Я ведь упоминал уже, что врать Тарквиниям не советовал бы никому, кто дружит с головой?

— А почему тогда так велика разница в цене?

— Вся разница — в цене камней, досточтимый. Для чёрной бронзы нужны очень дорогие синие камни цвета морской воды, которые и придают ей чёрный цвет. Чем глубже и насыщеннее их синева, тем чернее бронза. А мне разве цвет нужен? Мне нужны только свойства металла. Поэтому я могу применять камни того же состава, но не драгоценные — самые обычные бесцветные бериллы, годные разве только на недорогие поделки. Металл получается ничем не хуже по свойствам, но не чернеет, а имеет цвет червонного золота. Жаль, что он слишком лёгок и твёрд — не получится выдать его за золото и продать по его цене, — все присутствующие Тарквинии с их ближайшим окружением рассмеялись от моей шутки, — Зато я имею из этой бронзы очень хорошие и не слишком дорогие пружины.

— Но ведь ты же делаешь уже очень хорошие пружины из железа. Разве они не дешевле этих бронзовых?

— Дешевле, досточтимый, но в жарком климате они ржавеют, а ещё сильнее они ржавеют от морской воды. Ведь не просто же так гвозди и заклёпки для морских кораблей делаются из бронзы, а не из железа?

— Это верно, Максим, и я бы ничего не говорил тебе по этому поводу, если бы речь шла об ОБЫЧНОЙ бронзе. Но ты и сам признаёшь, что от ЧЁРНОЙ она отличается только цветом, а по свойствам ничем не хуже, зато во много раз дешевле. Вот это мне как раз ОЧЕНЬ не нравится…

Ещё бы, млять! Я ведь рассказывал о нашей с Васькиным давней командировке в Гребипет, хоть и имевшей несколько иную основную цель, но косвенно затронувшей и торговлю означенной "чёрной" бронзой? Из-за применения в её выплавке драгоценных аквамаринов одна только себестоимость её, если кто запамятовал, пятикратный вес золота составляет. Ну, тут есть свои нюансы, позволяющие с камешками смухлевать и недурно на этом нажиться. Я ведь рассказывал уже об этой "теневой экономике", в которой и сам немножко поучаствовал? Дело это давнее, и я с ним давно завязал, и совершенно незачем об нём знать Тарквиниям. Да и не в этом суть, а в том, что и раньше-то — ещё в Карфагене — Тарквинии сбывали её тамошнему посреднику за семикратный вес золота, зарабатывая на ней таким манером двукратный, а теперь, после той нашей командировки, в которой мы вышли в Гребипте на конечных покупателей и выкинули из цепочки перекупщиков как карфагенского посредника, так и птолемеевскую казну, сбывают гребипетскому храму Баст уже за десятикратный, имея пятикратный вес золота чистой прибыли! Очевидно, что при такой цене металла высококачественная замена подешевле покупателей однозначно заинтересует, и ТАКИМ бизнесом рисковать Тарквинии не намерены.

— Вот поэтому, досточтимый, я и хочу перенести это производство на Острова.

— Лучше бы ты его вообще свернул. Тебе дать золота для золочения железных пружин, чтобы они не ржавели? Я, пожалуй, соглашусь и на это — мы рискуем потерять во много раз больше, если о твоей бронзе узнают те, кому не следует о ней знать.

— На это мне золота не нужно, досточтимый, — успокоил я главу клана, — Есть и другой способ сделать железо нержавеющим, даже лучший, чем золочение, и хотя он для нас технически труднее, я пошёл бы на эти трудности, будь проблема ТОЛЬКО в них, — я имел в виду нержавейку, то бишь сталь, легированную хромом и никелем, которую уже и так производил для других целей.

— А в чём ещё?

— Эта бронза нужна мне не на одни только пружины. Она ещё и очень хорошо скользит по железу — гораздо лучше, чем любой другой материал, а ещё лучше — по такой же бронзе. Это нужно для наших новых машин, чтобы они служили долго и не требовали частой замены изношенных деталей, — я говорил о подшипниках скольжения.

Я ведь упоминал уже, кажется, о том, что даже самые обыденные для нашего современного мира шариковые и роликовые подшипники качения в античных условиях — практически неподъёмный хайтек? И хотя на моих мануфактурах условия уже не совсем античные, а в чём-то и совсем не античные, всё-же далеко им пока-что и до привычных по прежней жизни современных, и подшипники качения — как раз один из тех самых случаев. Реально мне доступны только подшипники скольжения, если найдётся из чего их сделать. Для механизмов с небольшими нагрузками годится и вест-индский бакаут, отчего я им и заинтересовался, будучи на Кубе, но серьёзные нагрузки вроде станочных и двигательных требуют и материалов посерьёзнее. Фрицы в ту самую войну от своей лютой нищеты и безнадёги ближе к её концу, с разбомбленными союзниками подшипниковыми заводами и даже не имея в достатке хрома на нормальные шарикоподшипниковые стали, баббит в подшипниках скольжения применяли и кое-как худо-бедно выкручивались, но ну его на хрен, такой геморрой! При интенсивной работе — в металлорежущем станке, допустим — баббитовый подшипник вместо нормального шарикового едва выдерживал нормальную рабочую смену, после чего требовал замены. Значительно лучше в этом плане втулки из оловянисто-цинково-свинцовой бронзы или из оловянисто-фосфорной, но и с ними есть свои проблемы — они ведь чисто литейные, и обработке пластической деформацией не поддаются — хрен их перекуёшь или прокатаешь, а главное — то и дело в них попадаются неметаллические включения типа песчинок. Попадётся такая под резец — и резцу звиздец, и детали. Ну и сами антифрикционные свойства у них хоть и не хуже баббитовых, а их износостойкость, как уже сказал, гораздо лучше, всё-же весьма далеко им до таковых у бериллиевой бронзы, идущей в нашем современном мире, несмотря на дороговизну — везде, где качество важнее цены — на самые ответственные подшипники скольжения.

В прежней жизни — где-то за год до попадания сюда — мне доводилось читать о буржуинских исследованиях сплава Alloy 25, идентичного по составу нашей бериллиевой бронзе БрБ2, так там у буржуинов получалось, что при трении по нержавеющей стали и смазке обычным веретённым маслом заметного износа не было даже при нагрузках от семидесяти до девяноста процентов от предела текучести того из двух металлов пары, у которого он ниже, и ещё лучший результат выходил при трении бериллиевой бронзы самой по себе. И это — ага, для сравнения — существенно выше, чем у большинства других пар, реально применяющихся в подшипниках скольжения, включая и навороченные специальные сплавы, а уж по сравнению с нержавейкой по нержавейке — вообще почти в двадцать раз. Ну так и хрен ли тут думать, спрашивается, когда означенная бериллиевая бронза известна и производится хоть и в узком, но доступном для меня кругу?

— Это НАСТОЛЬКО важно, чтобы оправдать риск ТАКИХ потерь?

— Дедушка, эти машины нужны для наших новых кораблей, — пришёл ко мне на помощь Фабриций, — Такая машина с дополнительными механизмами попроще позволяет обойтись вообще без гребцов.

— Ну, не совсем — вблизи от портов по ЭТУ сторону Моря Мрака приходится пользоваться и вёслами, — уточнил я, — Так что по три весла на борт мы, пожалуй, оставим и на наших новых кораблях — специально для демонстрации лишним глазам, а так, по делу — да, с такой машиной гребцы не нужны.

— Гм… А разве через Море Мрака ходят не под парусами?

— Это если ветер попутный, досточтимый, но так бывает не всегда, — вмешался Акобал, — Новые треугольные паруса позволяют, конечно, идти круче к ветру, но не ко всякому же, а иногда бывает и полный штиль, и тогда без вёсел не обойтись. Я, конечно, не знаю, что это за такая машина, и какова она в деле, но если она хотя бы вполовину так хороша, как крепкие и хорошо обученные гребцы, то я бы от такой не отказался.

— Она даже немного лучше, папа, — заверил его Габис, командовавший нашим экспериментальным судном с новым, уже двухцилиндровым движком.

— Во всяком случае, не хуже их, — подтвердил Фабриций, успевший уже на том судне прокатиться, — А лучше — хотя бы тем, что она бронзовая и не устаёт.

— Что-то вроде водяного колеса? Да нет, это же море. Что её двигает? Пар, как в том орудии Архимеда? — заинтересовался наш главный мореман.

— Нет, там горит масло, — припомнил мой непосредственный босс.

— Масло? — переспросил его дед, — Но ведь оливковые плантации на Островах ещё не выросли, и до их первого урожая ещё далеко…

— Эта машина работает на ЛЮБОМ жидком жире, досточтимый, — объяснил я главе клана — На Островах, пока всё масло на них ещё привозное, мы можем использовать жир, вытопленный из рыбы.

— Гм… Любопытно, но стар я уже для поездок, — посетовал Волний, — А сюда её везти, если она хотя бы и на четверть такова, как вы мне тут рассказываете, тоже нельзя. Так ты видел эту машину в деле, Фабриций?

— И видел, и опробовал, дедушка.

— И для неё ОБЯЗАТЕЛЬНО нужны детали из этой ПРУЖИННОЙ бронзы?

— Чтобы она не ломалась слишком часто, досточтимый, — пояснил я, — Много ли запасных деталей увезёшь на корабле, который должен везти совсем другой груз?

— И время! — добавил Акобал, — Если вдруг налетит шквал, то времени у нас на починку — жалкие минуты, а грести в шторм почти невозможно, да и вёсел мало…

— Это я понял, — кивнул старик, — Но риск…

— Папа, можно же запретить поставки этих синих камней на Острова, а готового металла с них — сюда, — подсказал Арунтий, — Это мы можем проконтролировать.

— Хорошо, я понял — так и сделаем. Переноси, Максим, своё производство этой пружинной бронзы на Острова, и чтобы в ЭТОЙ Ойкумене она больше не выплавлялась.

— Так и будет, досточтимый, — кивнул я.

— Далее, по поводу этих синих камней — сходить с ума мы, конечно, не будем, и поставку на Острова ГОТОВЫХ ювелирных украшений с драгоценными прозрачными камнями я не ограничиваю — это капля в море. Но поставки туда необработанных синих камней, годных для выплавки НАШЕЙ чёрной бронзы, я запрещаю категорически. Даже для ювелирных целей — только по согласованию со мной. Ты, Фабриций, проследи за тем, чтобы из камней этого типа, предназначенных для отправки на Острова, изымались все синие или хотя бы голубоватые. Во всех сомнительных случаях требуй показа тебе лично и конфисковывай все, какие хотя бы ПОКАЖУТСЯ тебе таковыми…

Серёга при этих словах главы клана Тарквиниев хмыкнул, и я свирепо зыркнул на него, дабы он не вздумал ещё и ухмыльнуться, а уж тем более — проболтаться. Если бы старик хотя бы заподозрил, что для чернения бериллиевой бронзы нам на хрен не нужны синие аквамарины, а за глаза хватит и железной окалины, которую мы можем наскрести с любой стальной отливки — боюсь, как бы он не передумал. Само собой, мы этого делать и не собираемся — на хрен, на хрен!

— Теперь — о готовом металле. ЗДЕСЬ ему делать нечего! Ваши мечи и кинжалы из него? Не носите их больше без необходимости.

— Мы давно уже носим стальные, досточтимый.

— Правильно делаете. А бронзовые — спрячте подальше, а ещё лучше — отвезите в Нетонис и оставьте там, чтобы здесь о них вообще все поскорее забыли. Твоя кольчуга, Максим — ну, бронзовые кольчуги люди носят, так что она лишних вопросов не вызовет. А твой перстень тоже из этого же металла? — он глянул на мой перстень-кастет с львиной башкой, помассивнее "форменных" тарквиниевских и несколько в ином стиле, — Ладно, перстень — это перстень, а о ювелирных украшениях я уже сказал — так и быть, носи, раз уж ты им обзавёлся. Но металл с Островов попадать сюда не должен.

— Прости, досточтимый, но нам здесь будут нужны некоторые готовые изделия из него, — возразил я.

— Хорошо, не будем и в этом сходить с ума. Готовые изделия общим весом не более одного таланта за рейс — согласовываете с Фабрицием, и решение принимает он. В особых единичных случаях, когда нет времени на согласование со мной, я разрешаю ему принимать решения об общем весе до двух талантов — с последующим докладом мне. Но свыше двух талантов — ТОЛЬКО по согласованию со мной. И это касается только готовых изделий. Любые поставки этого металла в слитках или других полуфабрикатах — только по моему особому разрешению, и предупреждаю сразу — убедить меня будет нелегко. Все ваши пробные работы, для которых вам нужен этот металл как сырьё, проводите не здесь, а тоже на Островах — там я вас не ограничиваю.

— А как насчёт поставок не сюда, а в заокеанскую Тарквинею?

— Ну, там — это уже другое дело. В пределах пяти талантов — пусть это будет на усмотрение Фабриция, а свыше — согласовываете со мной. Собственно, больше тамошняя колония и не переварит, а когда понадобится — обсудим и решим отдельно. И опять же, я говорю только о готовых изделиях. Металл в полуфабрикатах поставлять туда запрещаю. По крайней мере — пока. Позже, когда я буду лучше понимать этот вопрос, обсудим и его.

В принципе-то наложенные стариком ограничения не так уж для нас и тяжелы. Один талант — это двадцать шесть кило, если кто запамятовал. Пружинных комплектов для винтовок в него уложится не одна сотня, артиллерийских — несколько штук уж всяко, так что два таланта покрывают реальные оружейные потребности Тарквинеи, и ещё три таланта остаются на подшипники и тому подобное. Ориентировочно — хватит где-то на три станка и на десяток электрогенераторов, что на ближайшие годы вполне достаточно, даже избыточно. Или, допустим, на пять малых судовых полудизелей с приводами или на один большой, но тут это уже обсуждаемо, если судно с ним не остаётся в колониальном флоте Тарквинеи, а поступает в состав океанской флотилии клана. Это уже не поставки, это тот особый случай, на который таможня, надо полагать, всегда даст "добро". Есть тут, конечно, одно неудобство из-за этого запрета на поставки полуфабрикатов — изношенную в работе подшипниковую пару придётся целиком отправлять на Азоры для замены вместо того, чтобы восстановить рабочую поверхность каждого из колец и изготовить ответные к ним прямо на месте, получая из одного изношенного подшипника два новых, но с этим мы пока смиримся — спасибо и на том, на что высочайшее соизволение уже получено. А бериллы — они, помнится, и в Колумбии есть…

Ну, с промышленным развитием кубинской колонии — это я уже сильно вдаль заглядываю. Реально-то там условия для этого ещё абсолютно не готовы, и всё, что мы туда в ближайшие годы в пределах выделенного нам лимита забросим — на склад пойдёт и будет накапливаться на нём в запас на светлое будущее. А пока — нам бы Азоры развить до хорошего по нашим понятиям уровня. Движки те же самые полудизельные лучше один хрен там производить, а на Кубу уже в готовом виде везти вместе с остальными частями привода и ремкомплектом, а там уж из кубинского махагони само судно строить, да тот движок с тем приводом на него ставить. Поэтому ближайшая для нас задача — перегнать наш экспериментальный баркас с двухцилиндровым полудизелем на Азоры, где и сам его как следует обкатать в тамошних водах, все "детские болезни" его выявив, и движок его с приводом в условиях, "приближенных к боевым" испытать, и уже с учётом этого ставить его производство в Нетонисе для местных парусномоторников и масштабировать попутно в типоразмер помощнее для океанского флота. Если справимся с этим — уже большое дело сделаем, потому как от движка с механизмом передач и корпус судна пляшет, а от корпуса — и оптимальный для него гребной винт.

С движком же — вот с этим небольшим, на баркас — мы намучились преизрядно. Как и у всех движков подобного типа, то бишь поршневых, и у полудизеля его ключевым механизмом является кривошипно-шатунный, передающий движение от поршней к валу. Газы от взорвавшихся в цилиндре топливных паров давят на поршень, он давит на шатун, а тот проворачивает кривошипный профиль коленчатого вала, если классический случай рассматривать. Казалось бы, что может быть проще копирования означенной классики при наличии бывшего автослесаря в лице Володи? Увы, собака, как и всегда в подобных случаях, порылась в нюансах. Ведь вылизанная классическая конструкция всего движка в целом заточена под вылизанные классические конструкции его деталей, и если вдруг не получается что-то одно, то это влечёт за собой такую цепь изменений, что лучше заранее о них и не знать, дабы не испугаться и не забросить с перепугу всю затею. Нам же самый первый сюрприз преподнесла самая шаткая во всём движке деталь, то бишь шатун.

Собственно, в классическом автомобильном варианте это даже и не деталь, а подсборка — большое кольцо у него, которое на коленчатый вал сажается, не сплошное, а сборное из двух полуколец и их крепежа — два болта в простейшем случае. При других обстоятельствах я бы такой подход только одобрил — сплошь и рядом бывает так, что чем меньше в конструкции деталей, тем её считают проще — ага, с точки зрения потребителя, которого не гребут муки производства с изготовлением этих навороченных деталей, а будь их больше, так и сами они были бы проще — ага, ценой более сложной сборки. Но я ведь не спроста оговорился "при других обстоятельствах", потому как наш случай — куда паскуднее. Шатун сделан разъёмным для того, чтобы при замене изношенных поршневых колец разбирать для извлечения поршня из цилиндра только этот шатун, а не изрядную часть всего движка. Рационально? Безусловно, если нет проблем ни с оборудованием, ни с оснасткой, ни с инструментом, и технология производства таких шатунов давным давно и успешно отработана. А что, если ни хрена этого нет и в помине? Тогда — жопа, откровенно говоря. И это хорошо ещё, что я сразу просёк проблемные моменты, отчего и начал работу с шатуна. Млять, как в воду глядел!

О мучениях с резьбой я ведь в своё время рассказывал? Ну и как её нормальную по современным меркам нарезать прикажете, не имея нормального по этим современным меркам инструмента? Если и метчики самодельные, а ни разу не ГОСТовские, не говоря уже об импортных буржуинских или пускай даже и китайских, то и резьба в отверстиях этими метчиками режется — правильно, ни разу не ГОСТовская. А если учесть, что метчик ещё и кривой, потому как его при закалке повело, и в плашке резьба таким же метчиком нарезана, и её тоже при закалке повело, да плюс ещё с обоих инструментов при этом слой окалины сошёл, и абсолютно та же история со сверлом, которое и нормальное-то уводит вбок при глубоком для него сверлении, а такое — тем более, то в результате мы получаем — правильно, кривую резьбу в кривом отверстии, да ещё и со срезанными вершинами ейных витков, потому как сверло ещё и диаметр разбивает. Ну и у болта резьба тоже вполне под стать ответной — о качестве плашки я уже сказал. Так одно дело, если нам надо просто кремень в курке ударно-кремнёвого замка зажать, и совсем другое, когда я должен двумя такими болтами точность и жёсткость соединения полуколец обеспечить. А нужны они обе — и для совместной обработки их общего посадочного диаметра, и чтобы сопряжение не смещалось при последующих сборках-разборках. А как ему прикажете не сместиться, когда в обеих резьбовых парах болтанка ещё та, и в пределах резьбовых зазоров оба этих полукольца всякий раз встают так, как им самим захочется?

В общем, отдавая Володе честно вымученный пробный шатун, я так же честно признался ему, что хорошей работы этого изделия не гарантирую, с чем он, разглядев его, полностью согласился. А когда я столь же честно признался в том, что и при повторных попытках повышения качества гарантировать не берусь — душу он изливал в три этажа, и я с ним тоже полностью согласился. Он ведь тоже сходу просёк, во что это выливается, и это его, ясный хрен, тоже не обрадовало. Ведь раз мы не в состоянии сделать нормальный шатун, то что нам остаётся? Правильно, неразъёмный, то бишь целиковый. Его качество я гарантировать могу, да только Володе от этого не легче, потому как для элементарнейшей в классическом случае замены поршневых колец теперь надо не шатун, а весь узел вала разбирать. А потом — ага, собирать. То, что при этом он не гарантирует первоначального взаимного расположения частей разборного вала, я и сам сообразил. В смысле, вид-то он первоначальный иметь будет, но вот точность — как повезёт, а закона Мерфи тоже никто не отменял. В результате получалось, что раз нам не подходит разъёмный шатун, то не подходит и заточенный под него коленчатый вал, конструкцию которого нам пришлось придумывать заново. От необходимости перебирать узел вала нас это не избавило, но хотя бы уж точность сборки обеспечивалась — за счёт того, что оба кривошипных эксцентрика составляли одну и ту же деталь. Разметить ось и подложить под кулачок подкладку при зажиме детали сперва с одной стороны размеченной оси, а затем с другой — это всё-таки не планшайбу городить, как для растачивания посадочных отверстий в тех шатунах.

Так эту проблему мы осилили уже давно, потому как шатун целиковый ещё для одноцилиндровой модели ваяли, и тогда же эксцентриковый вал под него делали, и теперь двойной эксцентрик оказался для нас не сильно сложнее. Увы, и двухцилиндровая схема тоже насрала нам в душу, сурово обманув наши надежды. В смысле, вибрации-то движка уменьшились, как мы и рассчитывали, но не в той степени, на которую мы надеялись. Их один хрен хватало для расшатывания дейдвудной трубы, и нам пришлось городить вместо неё привод с вертикальной колонкой, дабы поднять текучее место над ватерлинией, а для этого — переделывать и архиштевневую часть баркаса. Хвала богам, всё это уже позади…

После обеда глава Тарквиниев отправился на заседание Совета Пятидесяти, на которое прихватил — ага, для стажировки — и Фабриция, мой тесть общался с внуками, а мы решили прогуляться по Гадесу. Ну, типа, вспомнить былое, что ли? В те годы даже чтобы просто попасть внутрь обнесённой стенами финикийской части города, нам нужно было иметь аусвайсы от нашего нанимателя или провожатого из числа известных страже тутошних, а теперь — как представители дружественного государства — мы имеем аусвайсы совершенно официальные, от городских властей. Ходим по закрытому для посторонних городу, и встречные патрули городской стражи — само почтение.

— Ну и дыра! — заценил Володя кварталы гадесских инсул, — А ведь когда-то они казались нам вершиной цивилизации!

— Ага, до Карфагена, — поддержал его Серёга.

— Сейчас уже и римская часть Кордубы выглядит попривлекательнее, — сравнил я, хоть и не вполне корректно, потому как инсул там нет, а домусы — это несколько иной уровень, скажем так.

— А сам Рим? — спросила Велия.

— Дыра дырой! — ответили мы все трое чуть ли не хором и расхохотались.

— Разве? Ведь столица же!

— Ну, Рим — он большой и разный, — пояснил я супружнице, — Домусы где-нибудь на Палатине можно сравнить с гадесскими особняками вроде тех, в котором живёт твой дед, но до карфагенской Мегары римскому Палатину далеко.

— Это — да! Особняк дедушки роскошен даже по сравнению с кордубским домом дяди Ремда, а уж папин особняк в Мегаре — прямо дворцом кажется.

— Почему кажется? Дворец и есть по сути дела. Рим намного скромнее, а уж его инсулы где-нибудь в Субуре, — мы снова расхохотались, вспомнив нашу поездку туда для "освобождения из рабства", — Верхние этажи — вообще деревянно-глиняные, гы-гы!

— И как же в них живут? — ужаснулась Велия, — Они же обрушиться могут!

— Ага, и время от времени рушатся, — подтвердил я, — Но римская чернь беднее карфагенской и лучшего жилья оплатить не в состоянии.

— Гораздо хуже, чем здесь, — констатировала супружница, — А уж как вспомню нашу инсулу в Карфагене… А что смешного? — ага, заметила, что мы снова ухмыляемся.

— Ты забыла, что мы с тобой жили не в ОБЫЧНОЙ карфагенской инсуле. Твой отец платил мне за службу достаточно щедро, и я мог позволить себе одну из лучших. Подавляющее большинство карфагенян живёт в инсулах не сильно лучше этих — видела бы ты эти "ганнибаловы кварталы"!

— Так я же видела — их как раз достраивали. Очень прилично выглядели.

— Да, пока были новыми. Сейчас — уже обшарпанные, и некоторые даже похуже вот этой, — я указал на одно из самых обшарпанных зданий квартала гадесской бедноты.

— С НАШИМИ оссонобскими и с Нетонисом — не сравнить…

— Естественно! Зачем же мы будем у себя строить плохо, когда можно хорошо?

Прошлись, конечно, и по рынку — тоже на Острове, но вне периметра городских стен. Млять, и ведь было же время, когда он казался нам эдаким рогом изобилия! Теперь смешно и вспоминать, как экипировались, стремясь сэкономить хоть пару медяков, да как глаза разбегались при виде запредельно дорогой для нас роскоши, на которую мы могли тогда только облизываться. А сейчас глядим — ну, не сельпо, конечно, далеко не сельпо, но по сравнению с нашей Оссонобой уже не впечатляет. В основном — тот относительно дешёвый ширпотреб, на который так горазды финикийцы, нередко контрафакт греческих образцов преимущественно карфагенского производства. Есть, впрочем, и местное, но оно грубовато даже на карфагенском фоне. А не избалованные "фирменным" товаром толпы гадесских гегемонов торгуются из-за этой грубятины до хрипоты, и мы едва сдерживаем смех. Слегка пристойнее у прилавков с "фирмой", то бишь с греческим эксклюзивом, где для гегемонов слишком дорого, но тоже лишь слегка — ведь каковы массы социума, такова же в основном и его элита. Перебирают цацки с горящими глазами, прицениваются и тут же прикидывают, какое впечатление произведут на окружающих обновой. В основном это жёны преуспевающих купцов, но финики есть финики — добрая половина их мужей и сама в этом плане недалеко от них ушла.

Велия встретила бывшую подругу юности, и они с ней заболтались, бродя меж прилавкой с бабьими блестяшками. Краем глаза вижу, как уже обрюзгшая и закабаневшая финикиянка с неподдельным азартом перебирает что-то наверняка страшно модное, а моя, и сама на порядок элегантнее, и перебирает лениво, явно просто из вежливости. Где-то с минуту ещё говорят о чём-то, а затем как-то комкают разговор и раскланиваются.

— Что-то вы быстро, — говорю супружнице.

— Да неловко ей со мной — и выглядит, и сама себя чувствует курицей, а мне с ней — скучно, — жалуется она, — Одни тряпки и побрякушки в голове, и больше мне с ней и поговорить — так, чтобы пустышкой её не выставить — просто не о чем. Обычная купчиха!

— Так ведь и город-то — купеческий, — глядим на всё это дело и прикалываемся.

— Идёмте, покажу кое-что — обхохочетесь! — предлагает вдруг моя.

Следуем за ней к прилавку с изысканными греческими статуэтками, а хозяин, заметив наш интерес, "мамой клянётся", что товар — аж из самого Коринфа. Велия хитро улыбается и показывает пальцем на статуэтку пышноволосой нимфы, в которой я сходу узнаю продукцию фарзоевской мастерской. Ну, манера чеканки не совсем его, делал явно подмастерье, но работа сделана достаточно неплохо, чтобы мой скиф удостоил её своего клейма. Супружница подмигивает, и мы обсуждаем все эти тонкости уже не по-русски, а по-турдетански, отчего торгаш краснеет, как варёный рак — если и не все в Гадесе говорят на языке титульной нации Бетики, то уж понимают-то его все. Он снова "мамой клянётся" — уже на ломаном турдетанском — что его поставщиком изделие заявлено как "уникальное из самого Коринфа, и даже там такое ещё поискать надо", я с этим охотно соглашаюсь и хохочу, в результате чего статуэтка переходит ко мне за четверть объявленной поначалу цены, а затем хохочут уже наши, когда я объясняю им — по-русски, конечно — зачем она мне понадобилась. А чтоб Фарзою снова подарить — ага, с подробным рассказом ему обо ВСЕХ обстоятельствах покупки. А Велия, улыбаясь, тащит меня к прилавку с "настоящей коринфской" бижутерией. Там, конечно, такие фитюльки, что для клейма места нет, но по стилю исполнения распознаётся наша оссонобская работа — вроде бы, это и подражание лучшим греческим образцам, да только и реалистичнее, с куда меньшей стилизацией, и манера чеканки, опять же, а главное — нам ли не знать прототипы, изготовленные нашими ювелирами на заказ для наших "коринфянок" — Аглеи с Хитией и Клеопатры Не Той? И ведь приятно наблюдать, что не зря в Коринф ездил — догоняем мы Грецию, раз уж наши изделия тутошние прохвосты за коринфские выдавать начинают, даже не подозревая по простоте своей античной души, что делают этим для нас бесплатную рекламу…

К ужину возвращаемся в особняк главы клана, тоже вернувшегося с Фабрицием с заседания городского Совета. Наш непосредственный босс выглядит явно выпавшим в глубокий осадок:

— Как вы это называете? Пауки в стеклянной вазе? Правильно назвали — там всё примерно так и есть! — и рассказывает нам, чего в Совете творилось. Ну, если с учётом его свежих впечатлений поделить это в "стандартные" три раза, судя по усмешке его деда, то и тогда один хрен им не очень-то позавидуешь. Досталось ведь там и им. Производители гарума, этой традиционной античной приправы из рыбьих потрохов и соли, уже исходят на говно от поставляемой с Азор аджики. В позапрошлом году, только распробовав эту нашу приправу из томатной пасты, жгучего мексиканского перца и чеснока, тутошние олигархи были в восторге. В прошлом, когда в новую партию, учитывая античный вкус, было добавлено больше соли, их восторгу не было предела. Но этой осенью, когда прибыл целый корабль, груженный новым деликатесом, и большая часть груза ушла в Карфаген, это отразилось на сбыте самых элитных сортов традиционного гарума, и торговцы им уже не были в восторге. А теперь ожидаются уже три пузатых корбиты с аджикой, и тут уж за живое задело и производителей, предвидящих падение спроса на свою продукцию. Это же не торгаши, с которыми нетрудно договориться, продав им небольшие оптовые партии нашего набирающего популярность ходового товара, и какая им разница, собственно, на чём свою прибыль зарабатывать — на гадесском гаруме или на заокеанской аджике? Сам Гадес с его ближайшей округой им уступили — после длительного торга, естественно, чтоб прониклись и оценили понимание Тарквиниями их проблем, но поставки в Карфаген и Рим, само собой, остаются за Тарквиниями. Производителям гарума труднее — кто ж им даст помидоры и красный стручковый перец? И хотя весь избыток аджики идёт транзитом дальше, они ведь уже просчитали прогрессию и трясутся уже и за дешёвый, но массовый сектор своего сбыта — мало ли, вдруг Тарквинии и в него теперь влезть захотят?

— Обойдутся ваши солдаты без соуса с Островов! — отрезал Волний, стоило мне только заикнуться на тему снижения цены ради включения аджики в солдатское пайковое довольствие, — Давайте им молотые в порошок стручки, если уж так хотите их побаловать, но лучше сдабривайте им их пайковую солонину, да смотрите мне, молоть так, чтобы ни единого зёрнышка не проскользнуло целым! И вот эти ягоды — да, я понимаю, что свежие вкуснее, но это опасно — какие-то из семян могут прорасти. Солёные они тоже хороши, и впредь я запрещаю готовить соус из свежих. Только потери монополии на него нам ещё не хватало! Варить в крепком рассоле, и хорошенько варить!

Представляю реакцию Наташки, когда мы расскажем ей об этом — не удивлюсь, если будет шипеть как королевская кобра! И помидоры, и этот красный стручковый перец к паслёновым относятся, которые, если я её правильно понял и ничего не путаю, уж всяко не оказались бы лишними и в продвинутом многопольном севообороте. Увы, не судьба, и спасибо хоть, что речь идёт только о материковой Европе, пускай даже и с ближайшими к ней островами, но уж точно не об Азорах, на которых мы имеем карт-бланш.

Да и резоны главы клана мне тоже вполне понятны — особенно с учётом нашего послезнания. Это же неплохие доходы, если Тарквиниям монополию удастся сохранить, а в перспективе, когда весь зажиточный Рим подсядет на пиры с редкими деликатесами и не будет стоять за ценой, так и очень даже прилично можно будет на них зарабатывать. Ну, не столько, конечно, сколько за табак с кокой гребипетские жрецы отваливают, далеко не столько, но ведь и лафа с этим нынешним "наркобизнесом" не вечна. Распространится христианство, и захиреют в Гребипте храмы, а вот пировать не перестанет и христианская византийская элита, и тогда нынешний второстепенный источник доходов будет иметь все шансы стать основным. Ну, одним из основных, но не единственным, я надеюсь…

— Блюда из этих зёрен, которые привозятся из-за Моря Мрака, тоже вкусны, так что и это зерно может принести нам немалые доходы, — старик имел в виду кукурузу, — Но именно поэтому для нас важна монополия и на него, и я категорически запрещаю везти сюда зерно, способное к прорастанию. Можете возить муку, можете — дроблёную крупу, ещё лучше — солёные колосья целиком. Они тоже очень вкусны, а их большие размеры и необычный вид тем вернее заинтересуют богатых покупателей, — он говорил о кукурузных початках, мелких по сравнению с кукурузой нашего современного мира, но гигантских по сравнению с колосьями пшеницы или ячменя и уже этим способных произвести немалое впечатление на античных средиземноморцев.

— Эта культура очень пригодилось бы на Горгадах, — я канючил чисто на авось.

— Никаких Горгад! — вполне ожидаемо отказал Волний, — Они слишком близки к Чёрной Африке и слишком далеки от нашего контроля. Туда — тоже только в таком виде, как я сказал о поставках в ЭТУ Ойкумену.

Тоже логично, если вдуматься. Это сейчас, пока людей мало, и колонизуем мы только самые дальние из Островов Зелёного Мыса, объём торговли колонистов с Африкой невелик, но по мере роста тамошнего населения и колонизации им всего этого архипелага, вырастут и объёмы торговли с черномазыми, и тогда, если кукуруза будет выращиваться там, она неизбежно попадёт и на материк. Глава Тарквиниев, руководствуясь интересами клана, рассматривает сейчас только фактор утери монополии и доходов от неё, когда от черномазых кукуруза попадёт к марокканским финикам и берберам, от них в Карфаген, а оттуда — в Рим, Грецию и Гребипет. Но есть ещё фактор размножения самих черномазых, сдерживаемого только нехваткой жратвы. Дай им кукурузу раньше срока — они с большим удовольствием и размножатся раньше срока, а затем выжрут до полного опустынивания всю Африку и полезут в Переднюю Азию и в Европу, у которых нет пулемётов. И хотя я подразумеваю несколько иной тип хозяйствования, при котором урожаев с колонизуемых сейчас дальних островов хватит на весь архипелаг, это ведь для античного склада ума не столь очевидно, а традиционная картина крестьянских кукурузных полей на всех островах и её неизбежные последствия — легко представляются в цвете и в лицах.

— Бананы — те сорта, которые без семян — это уже другое дело, — пояснил старик логику своего решения для особо непонятливых, — И наверное, ещё и эти большие шишки с сочной мякотью из-за Моря Мрака, — это он так ананасы обозвал, — Оттуда их все везти слишком далеко, да и с Горгад всё равно не довезти свежими, а только сушёными или в меду — такие они уже не прорастут. Вот только мякоть этой шишки слегка горчит, и я не уверен, понравится ли это в Карфагене и Риме. Они все такие?

— Этот сорт — самый лучший из тех, которые нашлись на берегах моря к югу от острова с Эдемом и нашей Тарквинеей, досточтимый, — ответил я ему, — Возможно, и есть более сладкие сорта где-нибудь на большом южном материке, но это надо искать их там специально. Из Тарквинеи эти поиски вести — это немалые трудности и немалые затраты, а уверенности в успехе никакой. Могут пройти десятки плаваний, пока наконец в каком-то из них не найдётся подходящий сорт. С другой стороны, на этом южном материке может найтись немало и других ценных товаров, которые могли бы принести хорошие доходы…

— Но это требует серьёзных исследований южного материка? — Волний сходу вьехал в главную проблему, — В Тарквинее не так много наших людей и кораблей, чтобы отвлекать их от дел поважнее ещё и на это. Может быть, когда-нибудь в будущем, когда город разрастётся, а пока — мы не можем себе этого позволить.

— Есть место, досточтимый, из которого исследовать южный материк было бы гораздо ближе и удобнее, — закинул удочку Серёга, — Небольшой безлюдный остров почти рядом с материком, на котором не нужно ни каменной крепости, ни сильного гарнизона, а поблизости — почти напротив него — устье большой судоходной реки, по которой можно пробраться вглубь материка. Колония величиной с большую деревню или с небольшое село легко прокормится на нём, от Горгад до него плыть ближе, чем до Тарквинеи, а от него до неё почти весь путь идёт вдоль берегов южного материка, — наш геолог говорил о вулканическом острове Фернанду-ди-Норонья у самой вершины бразильского выступа.

Сам Серёга, когда мы обсуждали с ним этот вариант впервые, вспомнил о нём совершенно случайно. Прикидывая варианты промежуточной базы на пути у югу Африки, которого один хрен не миновать, если мы хотим добраться до Индии с её ништяками в обход птолемеевского Гребипта и его запрещающей и не пущающей таможни, мы сперва рассматривали район бразильского порта Ресифи, ставшего таковой промежуточной базой португальцев, а затем и всех, кто плавал в Южную Азию в эпоху парусного флота в реале. Казалось бы, чего ещё желать, когда есть хороший вариант, проверенный нашей реальной историей? Но увы, не всё то, что подходило португальской короне конца Средневековья, подходит и нам — никто ведь из нас ни разу не португальский король. Нет у нас ни такой власти, ни таких ресурсов, чтобы строить крепости и размещать гарнизоны везде, где это желательно для наших монарших интересов. А Ресифи расположен южнее самого угла бразильского выступа, да ещё и на самом материке — ну, практически. Пролив, который отделяет его от материка — речной рукав по сути дела, форсируемый даже вплавь — хрен ли это за преграда для гойкомитичей? А значит, там нужна мощная крепость и сильный гарнизон, а его ж кормить надо, а это сельскохозяйственные угодья и деревни, которые тоже надо охранять от красножопых дополнительными фортами, сильными патрулями и речной флотилией, и всё это разбухает в такие деньги и такие людские ресурсы, что за башку схватишься. Не то, чтобы Тарквиниям это было не под силу, клан далеко не беден, но нахрена им это всё сдалось? Португальская корона нашего реала шла на эти затраты, поскольку именно этот торговый маршрут и давал ей львиную долю её доходов — как от ост-индских пряностей, так и от бразильских плантаций. А у наших Тарквиниев их самая доходная торговая магистраль лежит гораздо севернее, и Ресифи к ней — как не пришей к звизде рукав. Затраты большие, но повышению доходов в ближайшей перспективе они не способствуют, а до дальней ведь дожить ещё надо. Ну и нахрена козе баян?

Вот тогда-то, как пришли мы к этому весьма невесёлому выводу насчёт Ресифи, Серёга и вспомнил об этом острове "на самом углу" Бразилии. До материка километров триста, и в реале чингачгуки до него так и не добрались и даже понятия о нём не имели, а остров зелёный, и значит, есть на нём и вода, так что таких проблем, как на Горгадах, на нём не будет. Узнал же наш геолог о существовании этого "райского уголка" в своё время в офисе — начальник евонный туда в отпуск слетал и весь следующий год этим отпуском хвастался. Курорт это достаточно крутой и соответственно дорогой, но на любителя — там не поотжигаешь на дискотеках и в питейных заведениях, не попялишься на знаменитые бразильские карнавалы и даже не очень-то пообжариваешь бледные телеса на пляже — не очень-то комфортен для большинства туристов океанский прибой, так что не развита там и пляжная инфраструктура, да и не положено — остров считается заповедником, и допуск туристов на него ограничен. Но вот кому там лафа, так это фанатам дайвинга, которым как раз и знаменит — ага, в узкой тусовке заядлых дайверов — этот Фернанду-ди-Норонья. Серёгу, ни разу не дайвера, он не заинтересовал, но пока он разбирался, что это за место такое, и чего это его босс от него в таком восторге, так кое-что в памяти и отложилось…

— Значит, небольшой безлюдный остров, на котором достаточно одной деревни? — переспросил старик.

— Земледельческое село, несколько рыбацких деревушек и порт с верфью для ремонта судов, таверной и борделем для моряков, — уточнил я, — Смысл ведь этой колонии в том, чтобы она обслуживала проходящие через неё экспедиции, а не просто кормила саму себя, досточтимый.

— И по расстоянию этот остров раза в три ближе к Горгадам, чем Тарквинея, — добавил Серёга, — Если, допустим, шторм отнесёт корабли далеко на юг от прямого пути, остров окажется как раз неподалёку.

— И это место уже рядом с южным материком? Он настолько велик и близок? — оживился Акобал.

— Дня два или три пути от силы от острова к материку, а сам остров почти вдвое ближе к Горгадам, чем самый близкий из островов на прямом пути к Тарквинее.

— Тогда в такой колонии есть смысл, досточтимый, — заключил мореман.

— И рядом, говорите, большая судоходная река? — напомнил Волний.

— Ну, не совсем рядом — может быть, и десять дней придётся плыть до её устья, но по ней и по её притокам можно проплыть во все закоулки почти половины материка, — объяснил геолог, — А если нужно просто набрать воды, то для этого и в само устье не надо заходить — эта река полноводнее Нила, и даже в дне пути от устья вода в море пресная и годная для питья.

— В дне пути? В это мне что-то верится с трудом, — усмехнулся глава клана, — Но водный путь вглубь материка заслуживает внимания. Что ценного там можно найти кроме этих больших шишек с сочной мякотью?

— Там есть большие говорящие птицы очень красивых расцветок, — я имел в виду попугаев ара, которых в Амазонии хренова туча разных видов.

— Вроде этого вашего жёлто-зелёного, про которого мне рассказывал правнук?

— Тамошние меньше по размерам, но самые разнообразные по цвету. Наскучат здешним покупателям какие-то одни — всегда можно будет привезти других, каких ни у кого ещё нет. Там есть деревья, сок которых даёт эластичную смолу, не пропускающую воду, — я говорил о каучуке, — Ей можно найти множество полезных применений. Есть и множество экзотичных плодов, каких нет больше нигде, даже в Африке — их наверняка оценят здешние гурманы. Выращивать всё это для вывоза сюда удобнее, конечно, возле Тарквинеи, но чтобы выращивать там — надо сперва найти, добыть и привезти…

— Это я понял, — кивнул глава клана, — Звучит заманчиво, но сейчас у нас нет ни людей, ни кораблей на новую колонию. На будущее — я подумаю над этим. А чтобы мне думалось лучше и быстрее — ну-ка, рассказывайте теперь, зачем ВАМ нужна эта колония на острове у южного материка?

Кому-нибудь ещё нужно объяснять, почему я дружески не рекомендую водить Тарквиниев за нос? Мы далеко не первый год имеем дело с ними, но ведь и они с нами — тоже, и как мы изучили их, так и они — нас, и то, что мы нередко руководствуемся в своих планах интересами не столько ближней перспективы, сколько дальней, знают уже давно.

— Индия, досточтимый, — принял на себя огонь Володя, — Нам много чего нужно и оттуда, но не всё пропускают Птолемеи, а о многом они не знают и сами.

— Индия? Но ведь она же на востоке. Или вы считаете, что земля круглая, и до Индии можно добраться, плывя на запад? — млять, ну умён старик!

— Можно было бы и так, досточтимый, но этот путь гораздо дальше, чем вокруг Африки, — пояснил Серёга.

— Тогда зачем вам эта колония у южного материка на западе, если можно просто обогнуть Африку вдоль берегов, как это уже сделали один раз финикийцы?

— Ветры, досточтимый, — это снова ответил спецназер, — У берегов Африки они встречные, а к тому острову и от него к югу Африки они попутные. На веслах — три года будем надрываться, как и те финикийцы, а под парусами через полгода в Индии будем.

— И там тоже нужна будет колония для пополнения водой и пищей? — и снова глава клана зрит в корень, — А сколько таких колоний понадобится к востоку от Африки?

— Ещё одна точно понадобится, досточтимый, — признался я, — Есть такой же безлюдный остров примерно на полпути от юга Африки к Тапробане.

Я говорил о Маврикии, от которого ветром вынесет прямо на Цейлон, а уж от него, пользуясь суточными бризами, можно двигаться вдоль берегов Индостана хоть на запад, хоть на восток — ну, если для муссона подходящего вдруг окажется не сезон.

— Три колонии, значит? — подытожил Волний.

— Очень небольших, досточтимый, просто для обслуживания наших флотилий, — заканючил я, — Крестьяне, рыбаки и порты с тавернами и борделями.

— На юге Африки тоже есть подходящий безлюдный остров?

— Там — нет. Там придётся основывать колонию на материке. Но дикари там не знают ни металлов, ни даже земледелия со скотоводством, и их племена немногочисленны — хватит и небольшой крепости. Сам же порт будет удобен для плаваний от юга Африки сюда — это туда ветры у её берегов встречные, а оттуда — попутные.

— Там неподалёку есть золото, так что колония в Африке и сама по себе не будет убыточной, а принесёт неплохую прибыль, — добавил геолог, — Там вообще много всего…

— Помнится, вы и сами говорили, что золота полно и на том материке за Морем Мрака вблизи от Тарквинеи, — проворчал Волний, — Ладно, всё с вами ясно. Насчёт острова у южного материка я подумаю, а вот с остальным… Арунтий, возьми у них список всего, что им нужно из Индии и вообще с Востока. Ты не находишь, что озолотить египетских таможенников выйдет и быстрее, и дешевле?

— Намного быстрее и намного дешевле, папа, — подтвердил тесть.

— Ну так и поручи своим людям там раздобыть им всё это, пока они не разорили нас этими плаваниями вокруг Африки, — все присутствующие рассмеялись.

— Да я, собственно, давно уже этим занимаюсь. Бананы ведь достал? Индийское зерно достал? Эфиопские бодрящие ягоды тоже достал и привёз, — приятная новость, кофе нам хотелось уже давно, — Но не всё так просто. То, что есть к западу от Тапробаны, мне добыть удаётся — скоро, думаю, достану и семена аравийских благовоний, если провезут через александрийскую таможню или в обход её в Киренаику, — это он уже по собственной инициативе озадачился заодно с нашими заказами, потому как сколько ж можно терпеть эту бессовестную спекуляцию Птолемеев?

— На Горгадах вполне подходящий для них климат, — подсказал Серёга.

— Я на них и рассчитываю, — кивнул Арунтий, вовсе не стремившийся заняться благотворительностью в пользу всего античного Средиземноморья, — Своим мы будем продавать со скидкой, а всем прочим — по птолемеевским ценам.

— Молодец, хорошо придумал, — одобрил глава Тарквиниев, мигом оценивший перспективы торговли хорошо известным, весьма дефицитным, но нужным практически всем ништяком, — А что там с Тапробаной?

— Плохо, папа. Тапробана и всё, что восточнее — как глухая стена. Я несчастный медовый тростник уже который год никак достать не могу! И даже подвижек к лучшему никаких не намечается. И знаешь, папа, я начинаю думать, что не такая уж это и бредовая идея — плавать в Индию самим вокруг Африки.

— Хорошо, будем думать и над этим, — буркнул Волний недовольным тоном, — Вы хоть представляете, какие страсти закипят, когда мы займёмся этим всерьёз? Видели бы вы, что творилось в Совете Пятидесяти вокруг одного только этого жгучего соуса! А это вам уже не соус — тут посерьёзнее интересы будут затронуты…

— Представляю! Ну так в Карфагене, что ли, с этим лучше? — хмыкнул Арунтий, — У тебя тут из-за этого соуса только поставщики гарума всполошились, а у меня — ещё и торговцы чёрным индийским перцем. А это — уже другой уровень! И в Совете Трёхсот бушевали, и в Совете Ста Четырёх. Но я приехал не из-за этого…

Млять, а ведь точно, и это наводит на нехорошее предчувствие. Я, конечно, рад видеть тестя, а уж как рады супружница с детьми, словами не передать, да и с кофе, опять же, удружил по высшему разряду. Но дела его в Карфагене таковы, что ради одного этого он бы от них не оторвался, а нас бы к себе вызвал, чтоб повидаться и пообщаться, а чтоб самому — это веская причина должна быть. Ох, чувствую, сейчас он нас озадачит…

Если кому-то кажется, что быть провидцем приятно, то боюсь, что это как раз тот случай, когда на вкус и цвет товарищей нет. Мне, во всяком случае, справедливость моих предчувствий особого удовольствия не доставила. Да и одному ли только мне?

— Полководец Ганнибал всех конкретно загребал! — схохмил Володя, когда мы, получив задачу, вышли от начальства, но никому из нас не было смешно…