— Осторожнее, млять! — предостерёг я, когда рабы слишком уж резво принялись наклонять вытащенный из печи большой тигель. Нирул добавил им ценных указаний на турдетанском вперемешку с русским матерным и парой подзатыльников, предотвратив неудачу, и наконец струя ослепительно белой расплавленной стали полилась в форму. Эх, Трай не видит, гы-гы! Ну и хвала богам, иначе из-за его истовой проримской ориентации пришлось бы опять дебильную показуху устраивать, отложив в долгий ящик настоящую работу. Сколько ж можно, в конце-то концов!

Здоровенный каолиновый тигель примерно на сотню кило расплавленного металла ворочает четвёрка дюжих рабов, от которых кроме силы требуется ещё и немалая согласованность действий — ведь тигель заполнен жидкой сталью почти доверху, так что пролить по неосторожности часть металла мимо формы — нехрен делать. А мне этого не надо, мне вся эта сотня кило в той форме нужна — ведь отливается стальная наковальня под большой механический молот. Два самих молота — второй запасной — и ещё кое-что по мелочи отлиты со второй большой плавки, а эта — уже третья. Присутствовавший на первой плавке Миликон едва на говно не изошёл при виде продукции, даже отдалённо не похожей на обещанное ему в перспективе первоклассное оружие для армии, и урезонивать его, растолковывая необходимость для массового производства хороших инструмента и оснастки, нам пришлось вдвоём с Фабрицием. Производство средств производства, прошу любить и жаловать…

Самое обидное, что не для тутошнего оссонобского производства все эти вкусности предназначены, а для того, дальнего, что у Лакобриги будет развёртываться. Пока там только строительство идёт, да и то — нулевой цикл ещё в основном, а оснастка — вот она, уже полным ходом изготавливается. Пока нет поблизости лишних глаз — можно и здесь её изготовить, не дожидаясь, пока тамошние металлургические мощности в работу включатся. А вот применять её здесь нельзя категорически — увидит какой римский шпиен или просто доброжелатель вроде Трая, как бухает по стальной наковальне стальной же молот, приводимый в движение водяным колесом, да и расскажет, где следует. А там это дело воспроизведут — ага, с каменными наковальней и молотом, которые и расколются на хрен при первых же испытаниях. Хрен бы с ними, да только у римских кузнецов ведь сразу же законный вопрос возникнет, почему у этих турдетанских варваров в Оссонобе подобной хрени не происходит. И вот тут-то окромя толстостей в виде водноколёсного привода обратит ихний шпиен внимание и на тонкости — что молот-то с наковальней ни разу не каменные, а вполне себе железные, да ещё и не очень-то похожие на выкованные из сваренного кузнечной сваркой множества маленьких сыродутных железных криц. А оно нам надо — в продвинутой металлургии римлян просвещать? На хрен, на хрен!

Реально примерно полторы больших штукофенных крицы в большой тигель на переплавку идут, а остатки металла собираем для очередной плавки. С первой же — отчего наш царёк так и бесновался — отлили пять малых стальных наковален для обычной ручной ковки, без которой тоже не обойтись. Современного типа, с коническим «рогом» для гибки по дуге и квадратным отверстием для гибки под углом — эти тоже все в Лакобригу вывезем, нехрен тут такими вкусностями римским шпиенам глаза мозолить.

А здесь со следующей плавки отольём наковальни с кувалдометрами попроще, да ещё и следы кузнечной сварки на них изобразим, дабы казались дилетанту из обычных сыродутных криц героически сваренными. Вот такой героический подвиг, которым, как склоняются многие исследователи, и знаменитая Делийская железная колонна в Индии сварганена, пущай повторяют, если решатся на такой труд, и пупок от него не развяжется. Ну, мелкий инструмент типа малых молотов, зубил, пробойников, клещей и напильников с ножовочными полотнами, на которые хватило бы в принципе и маленьких тигельных слитков, полученных известным античному миру архаичным способом, можно и здесь применять. Один хрен он проковываться будет для упрочнения, и следы ковки надёжно замаскируют «неправильное» литьё. Можно использовать возле Оссонобы и нижнебойное водяное колесо, тоже грекам с римлянами известное. Но прятать от них в Лакобриге или маскировать под архаику здесь столько всего приходится, что зло на них берёт! Чтоб им ни дна, ни покрышки, чтоб их тряхануло хорошенько, чтоб у них снова Санторин рванул! Псевдоантичный ампир, как мы давненько уже окрестили всю эту нашу маскировку под античные греко-римские технологии, которые нам приходится имитировать, млять!

На накачание больших воздуходувных мехов для двух штукофенов и для замаскированной под третий штукофен большой тигельной печи хватает, конечно, и этих нижнебойных колёс, но вот ковать рабам приходится врукопашную. Как раз рядом куют литые полуфабрикаты инструментов, а один из самых квалифицированных работяг, вольнонаёмный кузнец из кониевского городка, выполняет специальным зубилом насечку на пока ещё не закалённых заготовках напильников — двойную, крест-накрест, только в Средневековье изобретённого современного типа. Это уж, если судьба римлянам увидеть и слямзить — хрен с ними, не сильно-то это им само по себе производительность повысит. А вот большой машинный напильник, аналогичный машинному ножовочному полотну, я им хрен покажу — обойдутся. Это — только для производства в Лакобриге. Фокус тут в том, что и в реале нормальный фрезерный станок с нормальными фрезами только ближе к середине девятнадцатого века изобретён, хотя пытались безуспешно ещё с Ренессанса, то бишь с практически античной технологической базы. А до того всевозможные плоскости и пазы, где точные размеры и геометрия требовались, по всему промышленно развитому миру высококвалифицированные слесаря напильниками припиливали — пилите, Шура, они золотые. Но исключительно врукопашную напильниками шкрябать — это только тут будем, где лишние глаза с ушами околачиваются, а в Лакобриге и эти слесарные работы по возможности механизируем…

Здесь же всё это — на уровне эдаких безобидных чудачеств богатого местного латифундиста, в силу варварского комплекса неполноценности перед римской культурой помешанного на создании самого передового античного хозяйства — такого, чтоб за него и перед теми означенными римлянами стыдно не было. На это и большая металлургическая мастерская мануфактурного типа направлена, каких в самом Риме ещё единицы, на это же и основная — сельскохозяйственная — часть нацелена. Ещё только ранняя весна, но уже идут в буйный рост зелёные всходы озимой пшеницы, на втором поле после вспашки высаживают привезённые из Италики бобовые, а третье вспахивается под засев яровым ячменем. В самом Риме крестьяне только до двуполья доросли, бобовые на отдельных огородах выращивают, даже не подозревая пока об их способности повышать плодородие почвы под зерновые, и латифундисты римские начинающие недалеко ещё от тех крестьян ушли, а я у себя сразу трёхпольный севооборот ввожу с бобовыми вместо «голого» пара. На винограднике аккуратно отгребают землю, которой на зиму присыпалась корневая часть виноградных кустов, в будущем саду осторожно пропалывают ростки сорняков и рыхлят землю у корней посаженных в прошлом году молодых ещё деревьев. Ещё не по науке, далеко не по науке, Наташку-то ведь только в этот сезон и надеемся из Карфагена сюда вытащить, а без её знаний — какая тут в звизду агрономическая наука? Так, самые общие соображения из случайно услышанного краем уха или вычитанного в прежней жизни и ещё случайнее отложившегося в памяти. Для начала и так сойдёт. В лесу уже пасутся десятка два купленных у италийских колонистов хавроний — небольших и не особо жирных по современным меркам, но таковы же примерно — по словам Васькина — и современные испанские свиньи, окорока которых идут на знаменитый испанский хамон. Раз так — знатоку, надо полагать, виднее. А над всем этим хозяйством господствует возвышающийся на скальном выступе мой «виллозамок», уже наконец в общем и целом достроенный и снаружи похожий исключительно на средневековый замок, а никак не на встроенную в него внутри классическую античную виллу греко-римского типа.

— Иди ты к грёбаный мать! — раздался сзади детский голос, отчего мои бодигарды прыснули в кулаки.

— А ну-ка оба ко мне! — рявкнул я, вызывая на суд и расправу двух купленных ещё зимой пятилетних оболтусов.

— За что это ты так далеко послал Мато? — поинтересовался я у малолетнего сквернослова-веттона.

— Он мне шалабан по голова делал, господин! Зачем делал?!

— Это тебе за шалабан, Мато! — я отвесил его обидчику-ливийцу добротный для его лет подзатыльник, — Ещё раз будешь задирать Кайсара — получишь за это хорошего ремня! Ты понял?

— Понял, господин! — простонал тот, потирая затылок.

— А ты зря хихикаешь, Кайсар! — я отвесил веттону сперва один шалабан по лбу, а потом, подумав, и второй добавил, — А теперь скажи-ка мне сам, за что я тебе сейчас дал эти два шалабана?

— За плохой слово, господин?

— Не за само плохое слово, а за то, что ты выкрикнул его громко, — разжевал я ему, — Ни я, ни другие взрослые не должны слыхать от вас таких слов, и если вам есть за что сказать их друг другу — говорите их так, чтобы их никто больше не слыхал. Это во-первых, и именно за это ты получил от меня свой первый шалабан. А во-вторых — не «к грёбаный мать», а «к гребениматери», оболтус! Если уж ругаешься, так ругайся хотя бы правильно! Вот за это ты получил второй. Понял?

— Понял, господин!

— А теперь подойди-ка ко мне ты, Волний! Если ты младше их — это не значит, что ты вправе прятаться за ними! Почему ты не разобрался с их ссорой сам? — я щёлкнул его по лбу — не со всей дури, конечно, но для него достаточно ощутимо, — И почему ты не бросился ко мне первым, когда я их вызвал, чтобы защитить их от моего наказания? — я добавил ему ещё один такой же щелчок, — Это твои люди, Волний! Ты должен требовать от них порядка и повиновения, но ты же должен их и защищать — даже от меня, если это понадобится. Именно таким должен быть для своих людей настоящий вождь! Ты понял?

— Понял, папа!

Въехав в суть рассказанного Серёгой педагогического эксперимента Юльки, я купил этих двух пацанят, руководствуясь принципом полного незнания ими как родных языков друг друга, так — на момент их покупки — и турдетанского. Сейчас-то они, конечно, и на нём уже способны более-менее понятно изъясняться, но русским владеют заметно лучше — и слов знают больше, и коверкают их меньше, и их появление в компании моего спиногрыза сдвинуло языковый баланс в русскоязычную сторону. В Греции или Риме это не прокатило бы, там раб за человека не считается и веса никакого не имеет, но в Испании другие обычаи. Многие из северных дикарей вообще рабства не знают, а у турдетан рабство носит не общественный, а сугубо личный характер. В смысле, и у турдетан свободный — это свободный, а раб — это раб, но раб он только по отношению к своему хозяину и его семье, а для всех прочих он рабом не является и по обычаю считается условно равным им. Часто ли в Риме встретишь вооружённого раба, если он не гладиатор и не телохранитель богатого хозяина? Большинство даже ножей на поясе не носит, что для Испании попросту немыслимо. Есть в Бетике почти напротив Гадеса такой городок — Гаста. Так там всё население города снизу доверху — рабы турдетанской знати. Сильно это похоже на классическое античное рабство? Так что турдетанский раб, пожалуй, куда ближе к крепостному Средневековья, а в некоторых отношениях и повыше его. На самом деле, конечно, рабское положение учитывается и у турдетан — если бы я не освободил Нирула, хрен отдали бы ему в жёны его невесту, дочь уважаемого в Кордубе человека, но публично попрекать чужого раба его рабским положением у турдетан как-то не заведено. В общем, нет в Испании такой социальной пропасти, как у греков с римлянами. Поэтому и в компании Волния детвора наших вояк даже и не думает шпынять его приятелей-слуг, а воспринимает их как равных членов их мальчишеской стаи. И именно это обстоятельство не только способствует русскоязычности компании, но и удельный вес самого моего наследника в ней повышает, раз для этих двоих он — вожак по определению. Надо только воспитывать его так, чтобы был таковым и по личным качествам…

Нирул тем временем определил по светло-красному цвету застывшего металла, что пора, и рабы по его команде разлбили ломами и кирками верхнюю часть формы, после чего вооружились молотами и начали проковывать ими верх остывающей наковальни, уплотняя металл и придавая ему более ровную плоскую поверхность. Затем, когда металл остыл уже до малинового цвета, его облили из приготовленной заранее бадьи водой, тут же отскочив, дабы не обжечься густым шипящим облаком пара. Тем самым и отливку быстрее охладили, и закалку её будущей рабочей поверхности дали. Потом её, конечно, придётся ещё притереть шероховатой песчаниковой плитой для придания плоскости более точной геометрии, но это уже вопрос скорее общей культуры производства, чем насущной необходимости. И без этих отделочных работ любой античный кузнец обрадовался бы до пускания слюны даже просто вынутой из формы нашей отливке. Ведь не только стальных — даже чугуниевых молотов и наковален в античном Средиземноморье не знают. Куют на каменных, а нередко ещё и каменным молотом, изготовленным по седым технологиям замшелого неолита. Ну, молот-то из кричного железа отковать ещё можно, и потихоньку такие молоты всё-же внедряются, а до таких наковален дело ещё не дошло и дойдёт нескоро. Хрен хватит на хорошую наковальню одной сыродутной крицы, на неё минимум несколько их надо, и загребёшься соединять их кузнечной сваркой, а если и сваришь — сколько металла в окалину успеет уйти? Не Делийская колонна, чай, на которую ради государственного престижа все затраты царская казна оплачивает…

Дальше оставалась уже давно отработанная обыденная рутина, особого моего присмотра не требовавшая, и мы направились на виллу. Миновав опущенный по мирному времени подъёмный мост, мы прошли в ворота, которым для средневекового вида только окованной железом подъёмной решётки не хватало, и лишь за внешним рядом стен стало видно, что достроен «виллозамок» пока только «в общем и целом», то бишь жить и даже наслаждаться комфортом античной виллы в нём можно, но вот полностью законченным его считать пока нельзя. Ещё наращиваются и долго ещё будут постепенно наращиваться в толщину его стены — как внешнего ряда, так и внутреннего. Ну, я ведь уже упоминал, кажется, что и настоящие средневековые замки не враз строились, а зачастую не на одно поколение их достройка затягивалась. Мне это, в отличие от хронически безденежных средневековых землевладельцев, не грозит, но сделать предстоит ещё немало. И это не только фортификации касается. Колодец, например, в подвале донжона сквозь скалу до водоносного слоя уже продолблен и даже цепным водоподъёмником оснащён, а вот нормальный водопровод от водохранилища ещё не проведён. Каналлы отопления в стенах и под полами при строительстве оборудованы, но сама топочная печь ещё до ума не доведена. В принципе-то можно и обыкновенный костёр в ней развести, и система худо-бедно будет работать, но пока-что удобнее обычные для античного мира угольные жаровни. Вся толща внешних стен, как уже сказал, ещё до конца камнем не заполнена — в первую очередь внутренний облицовочный слой возводится, к которому складские помещения пристраиваются. А то ведь иначе просто смешно выходит — уже сейчас мои укрепления для не обладающего осадными машинами противника — вроде тех же лузитан с веттонами — практически неприступны, но запасы разместить пока негде, и взять меня осадой можно как нехрен делать. Естественно, первым делом именно это безобразие и устраняется. Не готовы ещё окончательно и казармы гарнизона. Нет, в современном-то смысле их хоть сейчас уже можно заселять, но кем? Задроченными до состояния зомби пацанами-срочниками разве только? Но мне-то ведь в моём «виллозамке» полноценные бойцы нужны, а полноценный боец в античном мире — это матёрый мужик-профессионал, преимущественно семейный, и такой с семьёй в современного типа казарме, то бишь в бараке по сути дела, жить не будет. Для такого контингента казармы общажного типа нужны, а до этого состояния они ещё не доведены. Не выстроены ещё, конечно, в полную толщину и внутренние стены, окружающие собственно античную часть виллы.

По сравнению с этим отделочные работы в этой комфортабельной собственно жилой части практически завершены. Кое-где даже стены расписаны, хоть и не спешил я с этим абсолютно. В прихожей один из греческих мастеров Павсания с помощником ещё выкладывает мозаичный пол в стиле греческой классики, но уже полностью готовы и обставлены наши комнаты и мой кабинет, уже работает кухня, функционирует купальня — ага, если воды из колодца натаскать и на кухне в чанах нагреть, и вполне закончена добрая половина галереи вокруг атриума. Собственно, мы уже вселились и ночуем здесь, Волний с Кайсаром и Мато уже все закоулки облазил и изучил, Велия со служанками уже и домашний уют в обжитой части навести успела. На кухне и в кладовой ещё хорёк от грызунов запасы охраняет, но наверху территорию патрулирует уже крупный тартесский кошак, присланный нам с оказией Волнием-старшим. Мало того, он уже и пойманных в саду кроликов пару раз на кухню притаскивал…

Глядя на мой «виллозамок», да на того же примерно типа «кастелло» Хренио, тоже уже в основном выстроенный, но тоже ещё нуждающийся в дополнительном наращивании толщины стен, загорелись и остальные. Володя заморочился обстраиванием замкового типа стенами построенной первоначально чисто античной виллы, потом и Серёга тоже последовал его примеру, а Фабриций, объехав и обозрев всё это наше дачное фортификационное строительство, прикинул хрен к носу и — ну весь в отца — затеял и вовсе нечто грандиозное. У меня-то границы латифундии только колышками обозначены, и лишь местами огорожены плетнём, и только на дальнейшую перспективу я планирую обсадить весь периметр какой-нибудь колючей живой изгородью вроде боярышника, а он — и не в перспективе, а сразу, одновременно с «замком» — на каменный забор вокруг своих владений замахнулся. Сперва он вообще хотел из тёсаных известняковых блоков его отгрохать, но мы отговорили — слишком помпезно выйдет, будет раздражать окрестных пейзан. Подумав, Фабриций согласился «урезать осетра» до кладки из простого дикого камня вроде той, что на цокольную часть крестьянских домов идёт.

А в самом городе закончили наконец и оборонительный периметр, и храм с дворцом, и канализационно-водопроводные коммуникации — как раз засыпают землёй последний участок проложенных под ней труб, а поверх подземного водопровода начали уже возводить и наземный акведук — небольшой, одноярусный, но добротный, который и водоснабжение города увеличит, и наличие подземного водопровода замаскирует, и доступ к нему несанкционированный затруднит. А параллельно закладываются уже и фундаменты первых жилых инсул.

В Риме настоящие каменно-кирпичные инсулы — если, конечно, за настоящий кирпич только обожжённую плинфу признавать — пока ещё, как мне в мой приезд туда показалось, на пальцах одной пары рук пересчитать можно. Основная же масса только цоколь каменно-кирпичный имеет, а всё, что выше — сырцовый кирпич, а то и вовсе мазанка на плетёной из прутьев основе, и держится всё это на каркасе из деревянных балок. Снаружи, конечно, стена штукатурится и внешне вполне может выглядеть каменной — особенно, если декоративные швы между «блоками» для красоты сделаны, но при первом же пожаре этот «каменный» дом рассыплется как карточный домик. Да и проливные дожди такому зданию опасны — вода один хрен найдёт мельчайшие трещины в штукатурке и проникнет в глину, размачивая её раз за разом, и добром это, конечно, не кончится. Гореть и рушиться от дождей эти строения будут с завидной регулярностью, и некий Марк Лициний Красс — тот самый, который в нашей истории разгромом Спартака знаменит, в самом Риме будет знаменит ещё до Спартака и совсем не этим, а массовым строительством добротных жилых инсул на месте разрушившихся ветхих, на котором и разбогатеет. Ну, относительно добротных, конечно, и злые языки будут поговаривать, что не без помощи его рабов те старые инсулы рушатся, но это уже тонкости. Толстости же в том, что и без всякой помощи того Красса не могут сырцовые постройки в италийском климате стоять вечно — не Каракумы, чай, и не внутренние районы Сахары. В Испании вон тут и там сырцовые сторожевые башни Баркидов понаставлены, так те из них, что римлянами или местными не подновляются, уже оплыли и полуразрушены, хоть и не тропические здесь бывают ливни, а самые обычные средиземноморские дожди.

Нам в Оссонобе такого сомнительного трущобного римского счастья на хрен не надо, да и не собираемся мы заселять город нищими бездельниками греко-римского типа, только халупы сырцовые и способными оплатить, да и те — с задержкой. Поэтому и жилые инсулы у нас планируются в расчёте на людей серьёзных, с востребованной профессией и соответствующими заработками. Никакого сырца, никакого самана, только камень, бетон на известковом растворе и обожжённый кирпич. Естественно, будут и малоимущие, и их будет, конечно, гораздо больше, но дешёвое жильё для работающих руками и в серебре не купающихся будет отличаться только площадью, планировкой, да внутренней отделкой. Что-то вроде современных общаг для семейных — не шибко просторных, не шикарно отделанных, с удобствами не индивидуальными, а на несколько семей, но практически с таким же их полным набором, как и в солидных квартирах солидных жильцов. И по этим соображениям за образец мы берём не римские инсулы, а карфагенские, лишь слегка модифицированные в плане удобств и с учётом более прохладного и влажного климата.

Насчёт этих инсул у нас ещё до операции «Ублюдок» целая дискуссия была. Юлька из Гумилёва припомнила рассуждения о том, что городское население себя не воспроизводит, постепенно замещаясь «понаехавшими» из деревень, что, собственно, и реальным опытом современных мегаполисов с их отрицательным приростом населения вполне подтверждается. Европа современная отчего вымирает? Оттого, что подавляющее большинство её населения в городах скучено и размножается слабо, а сельского населения там с гулькин хрен, и его прирост не в состоянии компенсировать убыль среди горожан. Отсюда, вроде бы, вполне логичный на первый взгляд вывод напрашивается, что именно скученность и подавляет инстинкт размножения. Согласен с этим, вроде бы, и Дольник, сравнивавший современные мегаполисы с не размножающимися, а коллапсирующими скоплениями той же саранчи, например. И хотя в нашем случае сельского населения более, чем достаточно, и депопуляция турдетанам не грозит, речь-то ведь у нас шла совсем о другом. Говорили мы о том, что именно горожане — самая образованная часть народа, самая просвещённая, с самым широким кругозором, и именно из неё будет пополняться попаданческий анклав наших потомков, и не хотелось бы допускать сокращения её численности и замены малообразованной деревенщиной с её замшелым стереотипным мышлением. А как горожанам размножаться, если они будут скучены как сельди в бочке в тесных коробках городских многоэтажек? Причём, о расселении по маленьким посёлкам сельского типа речи не вела и Юлька — и для неё очевидно, что полноценное образование можно получить только в серьёзном учебном заведении с библиотеками и всем прочим, а это — однозначно город. Выступала она за другое — за одноэтажную застройку коттеджного типа аналогично большинству греческих полисов, а не Рима с его переполненными нищей чернью верхними этажами инсул. Или, если всё-же римский аналог рассматривать, то индивидуальные домусы для всех его жителей.

Моя же точка зрения заключалась вот в чём. Одноэтажная застройка — это же огроменная площадь города, который как раковая опухоль расползётся по всей округе. И ведь не только площадь, но и непомерная длина периметра городских стен, которые кто-то должен охранять и оборонять в случае нападения на город, а значит — непомерно высокая численность минимально необходимого городу гарнизона, который нельзя вывести в чистое поле на вылазку, дабы не оставить без защиты стены. Я ведь приводил уже пример со средневековым баронским замком, высокоэтажная застройка которого как раз и обеспечивает его высокую вместительность при малом обороняемом периметре — одного из каждых четверых можно на стенах оставить, а трех на вылазку вывести. Вот и с городом такая же примерно хрень получается. При одном и том же населении чем вместительнее его жилые здания, тем меньше площадь и периметр стен и тем меньшая доля его мобилизационных ресурсов требуется для их защиты. И значит, опять же, куда больше защитников можно вывести в чистое поле для наведения порядка в окрестностях. Что же до связанного с высокоэтажной застройкой ощущения тесноты и скученности, то и с этим не так тут всё просто и однозначно.

Деревенская хата или изба сильно просторнее городской квартиры? Ой, что-то сильно сомневаюсь — особенно в случае старинных русских изб, где на полатях спали вповалку. И что, мешало это расти русскому сельскому населению? То же самое можно сказать и о кавказской сакле, и о казахской юрте. Значит, не в тесноте самого жилья, получается, дело. Пресловутое деревенское ощущение простора — оно не внутри жилища, а снаружи его. Выходит человек из своей тесной и ну никак не розами пахнущей клетки, вдыхает чистый воздух, оглядывает не заполненный собратьями по биологическому виду окрестный ландшафт — и наслаждается ощущением простора. Теперь сравниваем это дело с высоткой современного мегаполиса. Сама-то квартира уж точно не теснее деревенской халупы и уж всяко удобнее её, но вот снаружи — да, картина удручает. Даже если этот человек и на верхних этажах живёт, то что он видит с балкона или пускай даже с крыши? Точно такие же высотки, дымящие вдали трубы заводов и котельных, а внизу, на улице — столпотворение людей и машин, в котором не продохнуть, в том числе и в буквальном смысле — не будем забывать и о городском смоге. А теперь берём античный город, но не совсем уж маленький центр мелкого занюханного полиса, а солидный город, большой, типа Александрии или там Антиохии — у нас ведь столица, как-никак, и надо учитывать её перспективы на вырост. Вот вылазит среднестатистический горожанин, как есть из себя уважаемый полноправный гражданин, пусть даже владелец трёх рабов — раз уж так сам Платон велел, то и нам для хорошего человека не жалко, подышать воздухом на крышу собственного домика греческого типа, даже с парой-тройкой деревьев в дворике — уж точно не бетонные джунгли, отравленные смогом, так что подышать ему там найдётся чем. Но вот подышит он, надышится, оглядит ландшафт — ага, из многих тысяч таких же крыш таких же домов, раскинувшихся не на один километр. Вот что такое одноэтажная городская застройка. Ну и какое тут в звизду ощущение простора? В нашем же случае площадь города будет не столь велика, а с пятого, допустим, этажа — по проекту там как раз общественные лоджии предусмотрены — видны будут кому окрестные поля с рощами и лесами, кому море, а кому и горы. Красота, млять, кто понимает!

И это я ведь исключительно городское жильё рассматриваю, без учёта того, что у многих будет и загородное. Ну, пусть не такой «виллозамок», как у меня, который у меня будет ещё и не один, ну так не всем же быть олигархами. Да и не обязательно быть олигархом, чтобы иметь просто обычную загородную усадьбу, эдакую уменьшенную и упрощённую разновидность классической античной виллы. Такие, пожалуй, смогут позволить себе достаточно многие. Конечно, ещё больше будет малоимущих, которым нормальное загородное жильё окажется не по карману, да только ведь у подавляющего большинства из них наверняка окажется родня в какой-нибудь из окрестных деревень, у которой они всегда смогут погостить. Так что не такая уж это и серьёзная проблема с городской теснотой. Тем более, что теснящуюся по углам и превращающую в результате нормальный городской квартал в эдакий Гарлем чернь вроде тех римских городских гегемонов, у нас плодить никто не собирается. Не исключено, конечно, нечто подобное в случае широкомасштабного нападения на нас, если город примет беженцев со всей округи, которых придётся размещать хоть как-то в подвалах и на чердаках, но это временно, а временные трудности всегда можно пережить. Не смертельно это…

Те, у кого загородное жильё вблизи города окажется, в нормальное спокойное время смогут вообще в нём в основном и жить. Я ведь уже упоминал, что сперва на совсем другой участок для своей оссонобской латифундии губы раскатывал? И когда Фабриций мне вот этот зарезервировал вместо того, я ведь даже махнуться с хозяином того участка хотел, да Фабриций тогда и сам упёрся рогом, и Володю с Васькиным на меня натравил — типа, участки выбраны с таким расчётом, чтобы мы все соседствовали, да ещё и к городу поближе были на случай экстренного вызова по какой-нибудь архинужной и архиважной государственной необходимости. Только этими соображениями меня тогда и убедили — типа, раз уж выбился в большие люди и вершители судеб, так изволь терпеть и связанные с этим неудобства. А теперь вот зацениваю близость своей «дачи» к городу и радуюсь. И пешком-то — ну, моим шагом, конечно — минут за двадцать дойду, если по пути заторов не окажется, а уж верхом, если вдруг форс-мажор какой, так и за пять минут доскачу запросто. То бишь спокойно могу и проживать с семьёй в своём «виллозамке» постоянно, а городская квартира в элитной инсуле — так, перекантоваться пару-тройку дней, если вдруг запарка какая авральная в городе случится. Ну и Волний, как подрастёт, спокойно и с «дачи» в школу ходить сможет.

Да и разве один только Волний? Ещё по осени мы с Велией — ага, в лагерной палатке, типа большой привет всем, кому скученность детей заводить мешает — занялись вопросом дальнейшего размножения, и в начале зимы, как раз незадолго до моего выезда на рекогносцировку в Лакобригу, супружница сообщила мне, что у нас ожидается ещё одно прибавление в семействе. Да и у остальных ведь детвора имеется, и перевоз семей сюда запланирован. И не только законные жёны нам в вопросе размножения помогают — я и Софонибу с Икером вытащить к себе подумываю и одним только Икером у нас с ней дело уж точно не ограничится. И у Фабриция помимо законного первенца ещё двое детей от наложниц, у Хренио тутошняя наложница уже на сносях, да и Володя тоже намылился с пока ещё неясным результатом. Велтур, надо думать, тоже едва ли допустит, чтобы его шикарная подаренная ему отцом наложница, о которой я, кажется, уже упоминал как-то, так и зачахла, не оставив после себя потомства. А на днях ещё и Серёга рассмешил нас с Велией до слёз — прибегает к нам и жалуется, схватившись за голову, что Юлька его теперь живьём без соли и без лука съест — веттонка евонная от него залетела и намерена донашивать и рожать. Вот проблему-то нашёл, гы-гы! Другой бы радовался на его месте, что от здоровой и неизбалованной античной бабы таких же здоровых детей иметь будет — от Юльки-то ведь неизвестно ещё, какие окажутся. Отсмеявшись, я посоветовал ему валить всё на меня — типа, он не хотел, да только я вот, как есть бабник, сволочь и эгоист, своим дурным примером всех тут заразил, и его в том числе. Но смех смехом, а главное — и нашего собственного молодняка набирается прилично, и компания у них из детворы наших турдетанских вояк тоже немалая наклёвывается, от которых наверняка и элита нашего карманного царства отстать не захочет, да и купленную и дрессируемую на русском языке рабскую мелюзгу тоже со счёту сбрасывать не будем — Володя, кстати, послушав Серёгу и поглядев на меня, тоже прикупил парочку, а теперь ещё и Васькин подумывает. В общем, будет для кого нашу попаданческую русскую школу открывать — заодно и Юльку полезным преподавательским делом займём по уши. Наорётся там на всех этих обалдуев-двоечников — меньше сил на вынос мозгов Серёге останется…

Школу, конечно, тоже под псевдоантичный ампир маскировать придётся, но это-то как раз не проблема. Жить-то ведь нашим потомкам в античном мире, и античное образование «как у всех приличных людей» им, конечно, тоже понадобится. Да хотя бы и те же языки в конце концов. Могут друзья и союзники Рима обойтись без латыни? Могут просто культурные люди античного Средиземноморья обойтись без греческого? Мыслимо ли в торговых делах с Карфагеном, Утикой и Гадесом обойтись без финикийского? Да и кельтский язык разве помешает соседям лузитан с веттонами и кельтиберов, не говоря уже о всяких прочих галлах с бриттами? А на его фоне и русский язык не так сильно внимание посторонних вроде римлян к себе привлекать будет. Ну и прочими античными науками тоже надо владеть, чтоб первым делом все самые передовые античные изобретения всюду разыскать и себе захапать, дабы было чем и собственное прогрессорство замаскировать и залегендировать — типа, это ж греки изобрели, а мы — так, импровизируем на этой основе. Собственно, для школы в основном этого будет достаточно — слабенькую и примитивную учебную пиротехнику можно аналогичным макаром на тех же гребиптян свалить.

Вот с ВУЗом ситуёвина посложнее будет. Там уже без дураков современное образование давать нужно, лишь слегка к реалиям античного мира адаптированное, и далеко не всё в нём удастся под тот означенный псевдоантичный ампир замаскировать. Нет, многое, конечно, в нём заныкать и залегендировать можно будет — особенно, если не в виде платоновской Академии и даже не в виде александрийского Мусейона его лепить, а в виде эдакого кадетского корпуса, готовящего разом и командный состав для армии, и управленческие кадры для замилитаризованного до предела государства — римского боевого хомяка как-никак. Вот есть, к примеру, паровая пушка Архимеда — так воссоздать её, да и экспериментировать на её основе и с паром, и с пневматикой, и не только в оружейном направлении, но и по части двигателестроения — даже того парового ротора Герона Александрийского дожидаться не надо.

Естественно, всё это в оссонобском ВУЗе должно оставаться примитивным, до ума не доведённым, примерно как моя оссонобская показушная промышленность — как наглядные учебные пособия, чтоб изучать основные физико-химические и технические принципы годилось, а вот эффективно использовать на практике — нет. Разузнает римский шпиен, расскажет в сенате, оттуда сенатора с инспекцией пришлют, тот собственными глазами поглядит, даже пару рациональных советов даст, а в Риме потом, рассказывая обо всём увиденном, от смеха давиться будет — варвары, что с них взять! Их бы энергию и упорство — да на налаживание классической рабовладельческой экономики а-ля Рим! Так же и с огнемётом тем александрийским, что мы с Васькиным вместе с той архимедовской пушкой в Мусейоне тамошнем видели — клёпаный из медных и бронзовых жестянок примитив с поршнем и горелкой типа масляной лампы у «дульного» среза — на несколько метров только и работает, так что в реальном бою тех огнемётчиков не только лучники, но и метатели дротиков вынесут на хрен. Так же и с пиротехникой — специально для этого гребипетским жрецам Амона, которые там как раз по этой части, заказать и ударный состав, которым они фокусников уличных снабжают, и примитивный порох на основе аммиачной селитры, вполне подхлдящий для фокусов, но никуда не годный для реального военного применения — и слабенький, и отсыревает мигом. А куда деваться, если даже в продвинутом Гребипте ничего лучшего нет и не предвидится? Это же вершина античного прогресса, млять! Типа, армия вот у нас маленькая, большую ведь нам на нашей куцей территории не прокормить, так мы в техническом плане усовершенствовать её пытаемся, да только вот хреново это у нас пока-что получается, гы-гы! Но мы стараемся, очень стараемся — пару-тройку показушных взрывов с небольшими разрушениями, и лишь как бы по чистой счастливой случайности без жертв, надо будет специально для римских шпиенов организовать…

Но ведь в ВУЗе-то надо будет и дельным вещам наш молодняк учить, верно? Значит, помимо открытого для посторонних глаз и ушей оссонобского надо и закрытый иметь. Настоящую промышденность я возле Лакобриги размещаю, а вот куда бы нам закрытый филиал Оссонобского кадетского корпуса заныкать? Напрашиваются Азоры. Как раз по весне, как сезон более-менее наладится, сделают туда свой первый рейс уже построенные скоростные «гаулодраккары» с первой сотней рабов-строителей, которые займутся обустройством рабочего посёлка и хозяйства для приёма туда дальнейшего пополнения, а уже оно-то потом и начнёт собственно строительство колонии. Там, вдали от античного Средиземноморья, не нужно будет ни от кого шифроваться, и можно будет свести к минимуму этот маскировочный псевдоантичный ампир. Ну, разве только чисто для эдакого эстетического культурного стиля, только и всего. Вот там мы себе и город практически современный отгрохаем, и промышленность хайтечную, и машиностроение настоящее, как только силёнки до этого дорастут. Ну и образование там будет, ясный хрен, соответствующее. Отучивается наш молодняк в Оссонобе по открытой показушной учебной программе, затем — на Азоры, знания углублять и настоящему делу учиться — уже без дураков и без этой идиотской показухи. Вот, как-то так придётся это дело налаживать.

Полного псевдоантичного ампира на Азорах даже и при желании не создать. Там и известняк-то только на одном острове и имеется, а мрамора и вовсе нет. Не везти же туда в натуре даже стройматериалы через половину Атлантики! На отделочные плиты для некоторых особо важных общественных зданий того местного азорского известняка ещё хватит, а так он в основном на известковый раствор пойдёт — ага, в смеси с вулканическим туфом, которого на Азорах до хренища, смесь гораздо ближе к современному цементу выйдет. Если каменную крошку нужного цвета в тот раствор замешивать — можно бетон получить, очень похожий на естественный природный камень, издали хрен отличишь, да и вблизи не без труда. Но видок у таких зданий будет уже не вполне античным, точнее — не классическим. Эдакие региональные особенности античной культуры.

Самое смешное, что название будущему главному городу азорской колонии уже определено — Нетонисом ему быть, а вот место его расположения — ещё нет. Пока строители на Сан-Мигел направляются, который поближе и попригоднее в качестве первоначальной базы для освоения архипелага, и там само собой напрашивается место реального порта Понта-Дельгада, так что там и быть первому из наших азорских городов. Скорее всего, он и станет в конечном итоге Нетонисом — кроме близости к Европе остров Сан-Мигел наиболее близок и к Санта-Марии — той самой, единственной из всего этого вулканического архипелага, что известняками сложена. Пока до этого ещё далеко, но как дойдёт наконец дело до полноценного освоения и постройки собственно города — далеко не последним станет фактор близости важного для строительства стройматериала. Можно, конечно, и сымпровизировать — гребиптяне, например, известняк не обжигали, а мешали свой «бетон» на нильском иле. На Азорах проблем с илом особых не будет — есть там и морской, и озёрный, но приходится считаться и с навыками античных строителей, для нас — финикийцев и греков, которые только с известковым раствором работать умеют. Хотя в принципе-то все трудности преодолимы, а на реальных современных Азорах есть порты и помимо Понта-Дельгада. Есть ещё Ангра-ду-Эроишму на Терсейре, есть Сан-Матеуш на Пику, есть практически напротив него Орта на Фаяле. Есть и Вило-ду-Порту на самой известняковой Санта-Марии, и с точки зрения привычных для античных архитекторов стройматериалов как раз он и был бы наиболее подходящим, но сам остров невелик, да ещё и низменный — и ресурсами беден, и промазать мимо него с примитивной античной навигацией проще простого. То ли дело Сан-Мигел и Терсейра с их километровыми вершинами и Пику с его вообще двухкилометровой! Но это уже архитектор совместно с мореманами решать будет, какие соображения предпочесть, а какими пренебречь как второстепенными. Будь эти порты плохи — не было бы их в реале, а были бы вместо них какие-то другие, и значит, любой из них, выбранный на усмотрение архитектора, будет достаточно хорош в качестве будущего азорского Нетониса.

Нетонисом же его решили обозвать вот почему. Азоры ведь прямо посреди Атлантики расположены, и если плюнуть на все современные научно-рациональные доводы, а воспринимать их чисто эстетически, то чем это не платоновская Атлантида? Тем более, что и в кругах атлантологов — не совсем уж сдвинутых по фазе, а относительно вменяемых — азорская версия, пусть и не господствует, но тоже вполне котируется. Вот и будут Азоры нашей культурной Атлантидой. А раз главный город своей вымышленной Атлантиды Платон Посейдонисом обозвать соизволил в честь греческого морского бога Посейдона, так мы ж разве против? Только наш базовый социум — турдетанский, а не греческий, а у турдетан по этой части Нетон специализируется, и нехрен нам слишком уж страдать низкопоклонством перед Западом… тьфу, Грецией, а посему вместо греческого Посейдониса на наших Азорах будет турдетанский Нетонис…

Но полноценная колонизация Азор — дело не ближайшего года и даже не ближайшей пары-тройки лет. Ведь работы там — выше крыши, и всю её не переделать там и за десятилетие. Да и до колоний ли нам сейчас, когда сама метрополия ещё толком не обустроена? Тут и Оссонобу-то саму ещё строить и строить — те же жилые инсулы, ту же школу, тот же кадетский корпус, а вне периметра городских стен — тот же порт, дабы не зависеть от тесного и примитивного финикийского. И латифундии обустраивать надо — и здешнюю сельскохозяйственную, и промышленную у Лакобриги. Этим бы всем по хорошему нам и заняться, да только хрен выйдет. Семьи всем нашим вытаскивать сюда из Карфагена надо? В Рим всей компанией проехаться, дабы из фиктивного рабства освободиться и гражданство римское получить, надо? А по закону подлости наверняка ведь и ещё какие-нибудь срочные и неотложные дела наклюнутся, которых без нас ну никак не сделать. Пустяковые какие-нибудь и несложные — хрен бы с ними, это мы быстро разрулим, но боюсь, как бы сложнонавороченное чего-нибудь не наклюнулось — ага, вроде тех вояжей на Родос с Гребиптом или в Вест-Индию. О какой-нибудь войне неожиданной, все планы нам похерить способной, даже думать не хочется. Вроде бы, Тит Ливий ей не грозится, но мало ли чего узколокального, Рим не затронувшего и римских историков не заинтересовавшего, вдруг произойти может? Собственно, как раз на подобный случай я и «виллозамок» свой укрепляю и остальных делать то же самое настропаляю, но всё-таки — на хрен, на хрен! Млять, когда ж мы наконец со всеми этими античными заморочками разгребёмся, чтобы окончательно остепениться и зажить наконец нормальной спокойной и размеренной жизнью?