— Нельзя идти в ногу! — произнес знакомый голос.
Он слышался где-то совсем рядом, где-то над ней. И вместе с тем — точно из какой-то непонятной дали. Так гулко и странно он звучал!
Ликса была без сознания совсем недолго. Она смутно помнила, как ребята терли ей лоб и виски, помогли встать. Что было дальше, она не знала — в памяти снова провал. Сейчас сознание как будто притупилось, и это мешало четко воспринимать все происходившее вокруг нее.
— Левее, левее забирайте!
— Есть левее!
Ликса все-таки не понимала, что́ с ней произошло. Не могла голову приподнять, разлепить веки. У нее было такое ощущение, будто кто-то раскачивает ее на качелях с перекошенным сиденьем. А то ей казалось, что она плывет на лодке по бурной реке, лодку бросает из стороны в сторону, она судорожно цепляется за борта. Так обычно бывает со сна: все еще чудится что-то, слышатся какие-то звуки, мелькают обрывочные видения.
— Нельзя идти в ногу, — озабоченно повторил голос. — Вы ее растрясете.
Наконец Ликса сообразила, что ее несут по лесу. Кругом уже темно. Сидит она на толстом суку, который держат Кашек и Росси, ее руки — у них на плечах. От толчков палка все больней врезается в тело. Кто-то еще бережно поддерживал ее за спину.
Впереди усердно вышагивал Марийн. Он нес злополучную сетку. Вероятно, прихватил в качестве вещественного доказательства. Луна еще не взошла, и верхушки деревьев, казалось, сливались в беспросветной тьме с облаками. Странное слабое мерцание исходило от снега, и на нем резко чернели стволы деревьев. Время от времени Марийн объявлял:
— Осторожно, пень!
Росси и Кашек сворачивали в сторону, чтобы обойти препятствие. Ликса почувствовала, что Йенс придерживал ее обеими руками: наверно, боялся, как бы она не упала при резком повороте.
Ребята шли споро, торопились, Ликса слышала их учащенное дыхание, ощущала, как на плечах у Росси и Кашека напряглись мускулы.
Ликса хотела чуть-чуть распрямиться, чтобы им было полегче нести ее, но тотчас бессильно откинулась назад. Ее клонило ко сну. Правда, тряская дорога, неудобное сидение не давали ей заснуть, помогали бодриться.
— Осторожно… впереди яма!
Ребята стали обходить яму.
— А в ту ли сторону мы вообще идем? — спросила Росси.
— Надеюсь, да, — вполголоса ответил Кашек. — Главное, все время забирать влево. Так верней.
— Вас понял! Есть забирать влево! — откликнулся Марийн, который чутко прислушивался к их разговору.
Его долгополая куртка с остроконечным капюшоном даже в полутьме отсвечивала розовым. Казалось, будто впереди, между деревьями, мелькает крошечная туристская палатка.
Ветер стих, его гудения почти не было слышно. Откуда-то издалека, справа, долетал иногда приглушенный рокот моторов. Значит, примерно в том направлении должно быть шоссе.
Насколько Ликса могла судить, они все время шли негустым, рослым лесом. Ребята, очевидно, решили выйти на шоссе слева от деревни, где-то между нею и мостом. Такой путь безопаснее, особенно если учесть, что сейчас двое несли третьего. Не надо пробираться через сосняк, переходить речку. А на шоссе они, наверно, остановят проезжую машину, чтобы отвезти Ликсу домой, на мельницу. Ликса ни о чем не спрашивала. Хоть она и была совсем без сил, но чувствовала себя в безопасности. Она ничего не боялась.
— Стой!
Кашек и Росси так резко остановились, что Йенс налетел на Ликсу. Марийн остановился поодаль, не доходя до лощины, поросшей невысоким кустарником. Одну руку он предостерегающе поднял вверх, другую протянул в сторону. Причина внезапной остановки выяснилась не сразу.
— Не шевелиться! — сдавленным голосом приказал малыш.
Ребята увидели кабанов. Из котловины вышел целый табун этих грузных, крупных зверей. В слабом голубоватом сиянии снега они казались особенно неуклюжими. Похожие на каких-то доисторических животных, кабаны шли неспешно. Они устрашающе хрюкали и визжали. Мариин шевельнулся, хотел попятиться, но удержался. Наконец кабаны исчезли в чаще.
— Вот это громадины! — срываясь, зазвенел голосок Марийна. — Таким проволочная сетка тьфу! Двинут разок и…
— Да нет, им тоже… — начал Йенс и тут же смолк.
— Ты что?! Никогда в жизни! — горячился Марийн.
— А вон недавно у железной дороги, под насыпью, нашли одного: подох от голода.
— Да будет тебе… — недоверчиво сказал Кашек.
— Тот кабан, видно, стал вылизывать брошенную консервную банку. А потом не смог снять ее с морды. Так и попал рылом в банку, словно в капкан. Все из-за этих заусениц на краях… Отец своими глазами его видел. Его потом рабочие с железной дороги там же и зарыли.
— Господи, с голоду помер! — ужаснулась Росси. — Кошмар какой!
Кашек резко повернулся к Йенсу.
— Значит, ты весь день только об этом и думал? Что и косуля могла так?.. — тихо спросил он.
— Ясное дело, и об этом тоже. Только теперь какое это имеет значение?..
— Теперь… теперь никакого.
Когда они снова тронулись в путь, Ликса попыталась припомнить все, что происходило утром. Как они отчаянно спорили: был Йенс на шоссе или нет. Как потом с поворота долетел странный крик. Как они с Йенсом встретились посреди пустынного заснеженного поля. Сейчас все это казалось далеким, как будто случилось вчера или на прошлой неделе. Но Ликса не забыла, как она злилась на Йенса за его упрямство. Во всяком случае, вначале. Как ругала его: прогульщик, чокнутый. Уверенная в своей правоте, она не хотела понять, что тревожит Йенса, даже подозревала его…
Но с другой стороны — теперь уже не так важно, что Йенс еще утром не рассказал им об этой страшной находке около железной дороги? Ведь за время долгой погони они и сами поняли простую истину: даже зверя, попавшего в беду, надо выручать, точно так же как они выручали бы человека. Ведь все-таки они спасли косулю! Не испугались трудностей и добились своего. В конце концов, это и было самое главное.
Ликса больше уже не боялась расспросов директора. Мысленно она представила себе, как он сидит за письменным столом. Сбоку, на стенке — портрет Эрнста Тельмана, позади стола — большущее окно. Сначала директор, наверно, ничего не спросит — подождет, пока ребята сами расскажут. Слушать он будет серьезно, внимательно, кое-когда поправит галстук. Тут же, наверное, будет и их классная руководительница. Их, конечно, отругают как следует за пропуск уроков. Но потом учителя должны высказать мнение об их поступке — в этом главное. Правы ли ребята? Стоило ли жертвовать занятиями ради какой-то опасной затеи?
— Внимание… впереди просека! — возвестил Марийн. — Выходить на нее или нет?
— Не стоит: еще поскользнемся, — решил Кашек.
Ребята по-прежнему шли лесом, почти не изменив направления. Просека и черная стена сосновых посадок остались в стороне. Вскоре ребята остановились передохнуть. Пока Росси и Кашек переводили дух, Йенс поддерживал Ликсу — она стояла, опершись на него. Подошел к ним Марийн, по-хозяйски поднял сук, на котором ее несли.
— Ну как, не спит она? — спросила Росси.
— Нет, просто дремлет, — ответил Йенс.
— Сейчас ей нужней всего спать, — глухо сказал Кашек. — Кто знает, сколько нам еще идти?
Они переговаривались вполголоса, как на приеме в поликлинике, словно сейчас выйдет медсестра Гертруда Куль и деловито вызовет очередного пациента к врачу.
А Ликса вдруг подумала: ведь завтра, во время разговора с директором, ее с ними не будет. Она останется дома, в постели и даже слова не сможет сказать в их защиту. Ликсу это так огорчило, что она с усилием прохрипела:
— Обязательно напомните директору, что и я была с вами.
— Он нам за это спасибо не скажет, — угрюмо пробормотал Кашек.
— Все равно пусть знает, что без Ликсы у нас ничего бы не вышло, — заметил Йенс.
— Правильно! — поддержала его Росси. — В конце концов, это Ликса тогда вдруг как помчалась в темнотищу, куда-то к реке. Все ей там что-то чудилось… Точно, точно, если б не она, мы бы спокойненько уехали в школу, и все тут.
— Да, но потом-то мы… все вместе делали, общественно, коллективно и… — загорячился Марийн, но вдруг осекся. Кашек жестом остановил его.
Они прислушались. Гул двигателя, долетавший перед тем с шоссе, теперь слышался впереди. Не справа — там, по их представлениям, была заснеженная равнина и петляла по лесу речка, — а впереди, где шоссе и в помине быть не могло. А если все-таки оно там, значит, они здорово сбились с пути.
— Если б мы еще чуть левей взяли, снова очутились бы на торфянике, — сказал Йенс Кашеку.
— А может, мы по кругу ходим, как на Аляске бывает? — предположил Марийн.
— «Аляска, Аляска», вот болтун! — накинулся на него Кашек.
Рокот двигателя стал еще громче.
— При чем тут шоссе! — взволнованно воскликнула Росси. — Это же здесь, в лесу… Это трактор!
Значит, их искали. Другого объяснения не было. Наверно, кто-то поднял тревогу — в школе, в деревне или в поселке. Ведь их видели утром, а потом они пропали. Может, про них сообщили дорожные рабочие, повстречавшиеся ребятам на мосту. Или доктор Фогельзанг. А после, наверно, начался телефонный перезвон. Может, даже нашли портфели в зарослях ежевики у моста. Правда, все это теперь совершенно неважно.
— Может, пойти навстречу? — вызвался Марийн.
— Погоди, — осадил его Кашек.
Все молча ждали. И радовались и не верили.
Вскоре темноту прорезал мощный луч света. Он проник в самую глубину леса, и снег засеребрился под ним, словно расплавленный металл. Грохот двигателя стал оглушительным. Уже видны были фары. Вот трактор повернул на просеку, на мгновение ослепив ребят. Машина проехала еще несколько метров и остановилась. Громовой грохот сменился спокойным пофыркиванием. В кабине вспыхнуло внутреннее освещение.
Из кабины выпрыгнул человек. Он не рассчитал прыжка и упал на руки, но тут же вскочил и, проваливаясь по колено в снегу, бросился к детям. Полы его пиджака разлетались. Галстук съехал, трепыхался на плече.
В свете фар блеснули стекла его очков.
По стальной лестнице сбоку кабины на землю спустился еще один человек, маленький, проворный, в ватнике, надетом прямо поверх путающегося в ногах белого халата. Лишь водитель остался на своем месте. Он высунулся из приоткрытой двери, вгляделся в темноту и потом, в знак приветствия и как бы подбадривая детей, помахал рукой.
— Это мой папа! — медленно, почти торжественно произнесла Росси. — Он на своем «Кировце» где хочешь проедет!
Ликса положила голову Йенсу на плечо. Еще никогда в жизни ей не было так хорошо. Хотя нет, пожалуй, было. Еще до школы, когда они с Йенсом сидели рядом в песочнице во дворе мельницы. Было лето, тепло, солнечно… И они сооружали из песка пещеры и замки которые украшали разноцветными камушками.
Но все это было очень давно. Еще в детстве.
