Бесславие православия

Есть люди в нашей стране и за ее пределами, которые считают, что прошлое и настоящее свидетельствует не о торжестве, а о полном бесславии православия в России. Встречаются, конечно, и обратные утверждения, некоторые иерархи идут так далеко, что утверждают даже: все случившееся с Россией в ХХ веке нужно было для того, чтобы воссияла Русская церковь. Никак она не воссияла. Утверждения, будто период после 1917 г. был периодом великой славы Русской православной церкви, что он вообще был задуман Господом для ее прославления, тоже являют собой пример нравственной аберрации, граничащей с богохульством. Это попытка свалить свои грехи на Господа Бога — Он-де попустил, а мы тут вроде и ни при чем. Очень даже при чем.

"Бог наказывает тех, кого любит". Это верно, но наказывает Он и тех, кого не любит — и еще как! Так был наказан Вавилон, так была наказана Византия. И не так ли наказывается Россия? Если спросить сколько-нибудь честного человека, что изливает Господь на Россию — Свой гнев или Свою любовь, то кроме совсем уж ошалевших околоправославных да православных фанатиков мало кто узрит в нашей истории ХХ века проявления любви Бога к нашей стране.

Этот век не оставил камня на камне от русского мессианизма. Еще И.А. Бунин советовал апологету избранничества: "поди-ка ты лучше проспись и не дыши на меня своей мессианской самогонкой!" «Проспаться» надо бы и православным, и большевистским поборникам нашего мессианства. Что до первых, то совершенно очевидна тщетность всех их упований: от надежд на особое отношения к нам высших сил не осталось ничего. А вот свидетельств обратного сколько угодно. У нас по-прежнему, если вспомнить стишки князя П.А. Вяземского, недоходно, голодно и холодно — и все отвисает, особенно у РПЦ. Она совершенно бездарно профукала Россию, не сберегла ее для Бога, для веры. И не хочет за это отвечать. Есть резон у тех, кто видел в православии несчастье России. Ложную мораль, ложные идеалы (характеристика Н.А. Бердяева) РПЦ исповедует даже до сего дня, так что русскому человеку и сегодня нечего противопоставить новым соблазнам.

Правда, речь обычно идет не о всем православии, а только официальном, но ведь именно оно у нас претендует на статус единственной истинной православной церкви, хотя есть православные, которые считают РПЦ безблагодатной. Староверы, к примеру, полагают, что ее и ее служителей надо вышибать из Лавры и из Кремля хотя бы потому, что самые чтимые иконы там — двуперстные, и Сергий Радонежский был двуперстником. Есть и другие православные церкви, которые отказывают РПЦ в благодатности.

РПЦ говорит, что споры эти — внутрицерковные, другим до них дела нет — "сами разберемся". Что другим "дела нет" — это, пожалуй, верно, но вот в том, что "сами разберемся", позволительно усомниться. Перед староверами так и не покаялись за совершенно зверские гонения, которые были вполне подстать коммунистическим. К покаянию перед ними призывал А.И. Солженицын, но, похоже, РПЦ, в силу своей сварливой натуры, просто не способна не то что на покаяние, а и на сколько-нибудь нормальное общение с другими православными церквами России, как не способна она вступить в нормальный диалог с другими поместными православными церквами. Она от всех требует покаяния перед собой — и не находит, в чем каяться перед другими. И никогда не найдет. И потому такое бесславное состояние отечественного православия продолжится неопределенно долго.

РПЦ может сколько угодно говорить о своей "ведущей и направляющей" роли в России, приводить цитаты, ставить в пример своих «просиявших». На это у других православных находятся свои цитаты, те же староверы говорят о недопустимости канонизации иерархов официальной церкви, прославившихся гонениями на них — но когда это РПЦ умела слушать кого бы то ни было, кроме себя самой? Тем более не будет никакого нормального общения с другими христианами, с другими верующими. Да и с государством сотрудничества не получится. Оно рано или поздно поймет, с кем имеет дело, уже сейчас многое понять можно — вспомним реакцию на введение индивидуального номера налогоплательщика (прозорливцы из РПЦ без труда увидели в министре по налогам и сборам переодетого антихриста) или на визиты папы в страны СНГ.

РПЦ может сколько угодно уверять себя и других в своей избранности и благодатности — действительность говорит о другом. Дело ведь не в словах, не только в щедро приводившихся выше суждениях наших мыслителей, многие из которых очень критически были настроены к официальному православию, а многие из тех, кто состоял в нем, делали серьезные оговорки. Сегодня надо судить не с оглядкой на хомяковские, достоевские или соловьевские тексты только — судить надо с оглядкой на нашу историю в ХХ веке. "По плодам их узнаете их" — а каковы плоды тысячелетнего пребывания православия в России? Нравственное состояние русского народа, считают многие, есть обвинительный приговор РПЦ, не подлежащий обжалованию.

Печальное положение нашего отечества не оправдают никакие рассуждения. Оно говорит само за себя, и оно — от нашей церкви, а не вопреки ей. Иное вряд ли могло быть, ибо не может "дерево худое приносить плоды добрые". Многочисленность новомучеников — верный признак краха РПЦ — ведь они появились через почти тысячу лет ее попечений о духовном здравии народа. А больше ей предъявить нечего. "Безусловная поддержка народа"? Во-первых, не поддержкой народа держится церковь, ее должна поддерживать высшая сила. Судя по всему — не поддерживала. Поддержкой народа, впрочем, тоже нельзя пренебрегать, только не такая уж она безусловная.

Просто сейчас большинство народа пребывает в околоправлославии и потому мало соприкасается с жизнью церкви. Околоправославным свойственно помрачение нравственности, при котором так вольготно чувствует себя РПЦ. Околоправославные много шумят о церкви, но сами жизни ее не знают. Что для РПЦ и неплохо: узнай они ее поближе, она неизбежно утратит авторитет, как это случилось в канун Катастрофы, когда народ не любил и презирал официальную церковь.

За тысячу лет она так и не сумела христианизировать страну и народ. Не надо обольщаться: мир, в котором мы живем, это не христианский мир, хотя в нем стоят православные храмы. Это языческий мир: лживый, воровской мир, мир насилия и жестокости, мир злобности и ругани. Это самое что ни на есть варварское язычество, не греческое и не римское. Наше язычество не облагорожено работой мысли, не имеет философии вроде стои, у него нет культурных достижений. Это дикость и варварство почти в беспримесном виде. Здесь лгут, крадут и убивают, причем это не встречает нравственного осуждения — таково мнение многих россиян о собственной стране. И оно имеет некоторые основания. Потому что православие ничего не сделало для ее внутренней христианизации, ограничившись «ботвой».

История нашей официальной церкви показывает, что она совершенно не способна окормлять народ и вести его ко Христу. Это же показал и период после 1988 г., когда прекратились гонения. Велика была жажда очищения, но РПЦ не смогла сказать нового слова и вернулась к старому разбитому корыту. Все худшее, что было в нашей официальной церкви до революции, возродилось как-то слишком уж стремительно, а вот с возрождением светлых сторон нашего православия явно не заладилось.

В служителях нашей официальной церкви слишком много корысти, земной изворотливости, заботы о собственном мирском благополучии, но очень мало заботы о духовном — и о ближнем. Уча ненужности хоть какого-то устроения на земле, служители РПЦ преследуют очень даже земные цели. Погоня за материальным благополучием стала для многих наших церковников единственной движущей силой, о чем иногда с тревогой говорит и руководство церкви. Само, впрочем, к аскетизму не склонное: там нет ни одного постника, все торжественно и важно носят собственные чрева и неплохо устраиваются на этой грешной земле, ориентируясь на стандарты новых русских. Возродилась, как писал Достоевский, "натура русского священника в полном смысле, то есть матерьяльная выгода на первом плане и за сим — уклончивость и осторожность".

Стало совершенно очевидно: нынешняя РПЦ — в первую очередь номенклатурное образование. В ней идет борьба за должности, за власть, за вполне земные блага. В ней процветают интриги, подсиживания, наушничество, что иногда выплескивается в СМИ. Сам Алексий II, утверждают, человек вполне порядочный, за это говорит его воспитание: как личность он сформировался за переделами тогдашнего СССР. Однако с псевдонимом «Дроздов» остаются неясности. Он старается всем угодить, никого не оттолкнуть, а это всегда проигрышная позиция. Его окружают интриганы, более искушенные в аппаратных играх, более понаторевшие в интригах. И они оттесняют его на второй план. Есть среди архиереев РПЦ умные люди, но они пошли на поводу у околоправославия, за что платят дорогую цену: служат ему, слушают голос снизу, а не сверху.

Искренне стремящиеся к Богу люди отнюдь не приходят в восторг от знакомства с РПЦ. Ей абсолютно нечего сказать тем, кто тянется к хорошему, светлому. Очень скоро они разочаровываются и возвращаются к обычному для честных русских людей недоверию "к попам". Язык церкви тошнотворно напоминает язык недавнего коммунистического прошлого, хотя тут можно спорить — кто у кого учился. Кто бы к нам ни заехал — буддист, толковый мусульманин, православный из другой церкви, — он говорит так, что все слушают разинув рты, а вот наших златоустов слушать невозможно, разве что из Сурожской митрополии.

Особенно далека РПЦ от молодежи — это отмечают все, не исключая самих православных. Церковь мрачна, нерадостна, просто темна, хотя иногда и твердит о «веселии» и «просветленности». Ее храмы отличает злобность, недоброжелательность и неблагожелательность ко всем. Женщины говорят, что из православного храма необлаянной не уйдешь: не так стоишь, не так одета, не так крестишься. Злобные старухи не просто шипят змеями — пребольно щиплются и ударить могут. Об этом тоже пишут с тревогой, но положение не меняется.

Истина предана полному забвению. Раньше тоже врали много, но все же считали нужным придавать всему творимому и говоримому видимость правды. Славянофилы хоть говорили: "истинно — и потому наше", сейчас этот тезис бесстыдно перевернули: "наше — и потому истинно". Ни у кого нет потребности в истине — а это самый страшный ее враг. Говорят и пишут так, словно нет и никогда не было в России достойных людей, словно никто не в состоянии дать нравственную оценку всем этим заявлениям о собственной праведности и неправедности всех остальных. Говоря словами Достоевского, заголяются, показывают свою непривлекательную сущность без всякого стеснения, с наслаждением даже.

Удивительно ли, что при всех неистовствах околоправославных не так уж мало народу уходит из православия? Причем, как и во времена Византии, без особой внутренней борьбы — в ислам. И не только теоретики, но и самые простые парни как-то очень легко идут в мусульманские боевики — с последующими зверскими убийствами своих же сослуживцев.

Не повторяется ли драма Византии? Не грозит ли и нам ее судьба? Об этом предупреждал еще В.С. Соловьев:

Впечатление такое, что сейчас кроме льстецов никого и нет. Разве что все тот же А.И. Солженицын.

Быть или не быть?

В его последних работах повторяется один совсем не риторический вопрос: сохранится ли Россия и русский народ? Он честно пишет: нет никакой гарантии, что окончательной гибели нам удастся избежать. Многие великие народы и государства исчезали с лица земли, и все больше тревожных признаков указывает, что и мы устремляемся в небытие. Тут одна депопуляция чего стоит. Солженицын призывает возродить идею "сбережения народа", но, будем честны, никогда в России не берегли народ, слишком дешев у нас человек. Эта идея, как и многие другие превосходные идеи, у нас обреталась в сфере туманных мечтаний, а по части мечтаний да словоблудия, мы, конечно же, любой Запад за пояс заткнем.

Но и Солженицын, кажется, отнюдь не связывает сбережение народа с нашим официальным православием, для староверов у него находятся куда более теплые слова. Они и в самом деле заслуживают большего уважения, во всяком случае, именно они позволяют говорить о небесплодности русского православия. Но их мало, еще меньше, чем православных в юрисдикции Московской патриархии. Конечно, Бог не на стороне "больших батальонов", иногда малой закваски довольно, чтобы сквасить все тесто, — но как раз способность «сквашивать» у нашего светлого православия очень ограниченна.

Может, хватит России преподавать миру один и тот же урок — "как не надо"? Поступать "как не надо" — это требование прежде всего нашей официальной церкви. Способна ли она научить чему другому? Многие сомневаются в этом, говорят даже, что православие способно на одно — доводить страну до краха, до катастрофы. Нынешняя РПЦ делает все для подкрепления такого мнения, она активно выступает за изъятие России из мировой истории. Вспомним: у России что-то получалось только тогда, когда официальную церковь задвигали в дальний угол — как это сделал Петр. Сейчас она не в состоянии предложить стране ничего, кроме старого стиля во всех смыслах.

Кажется, даже нашей нынешней не очень умной власти становится ясным, что с официальным православием далеко не уедешь. Вроде бы "наша страна борется за звание цивилизованной" — а кто признает цивилизованной страну, где открыто выступают против демократии? гуманности? свободы совести? прав личности и личности вообще? И застрельщик во всех этих сомнительных начинаниях — наше официальное православие.

Оно взялось обслуживать нашу национальную паранойю, стало ее воплощением. Нериторический вопрос: какие силы народные оно объединяет: лучшие или худшие? Наше православие — это религия ненависти, не любви. "Убивать их всех надо!" — вот мнение околоправославных обо всех инаких, и его разделяют многие служители РПЦ, иногда совершенно открыто, при попустительстве и молчаливом — а иногда тоже открытом — одобрении священноначалия.

Блистательно провалился прогноз С.Н. Булгакова, сделанный в 1942 г.: "Насильственный гипноз рассеется, прежде всего с устранением насилия, с торжеством свободы совести и веры, и уже в силу естественной психологической реакции волна скорее всего откатится в противоположную сторону. Все это оскорбление народной души и поругание святыни почувствуется с небывалой силой и поведет к великому религиозному возрождению русского народа". Государственное насилие в какой-то мере устранили и что? Теперь большинство православных полагает, что пришел их черед подвергать других гонениям. РПЦ не впрямую, но достаточно недвусмысленно высказалась против свободы совести, а "великое религиозное возрождение русского народа" никак не просматривается. Триада "Сталин! Берия! ГУЛАГ!" сейчас популярнее даже, чем уваровская "Православие, самодержавие, народность".

Мечты о возрождении падшей России высказывал в блестящих стилизованных стихах еще Вячеслав Иванов:

Не изгнали его вон, и не тужит он в России, а радуется. Протопоп Аввакум считал, что "Выпросил у Бога Светлую Русь сатана… Добро ты дьявол, выдумал, и нам то любо, Христа ради, нашего Света, пострадати". Выпросил — и не отдает, и остается только «страдати». И думать: а кому она служит? Богу ли? Имеет же хождение у нас легенда о дьяволе, который везде трудится великими трудами, и только в России отдыхает: люди сами делают всю его работу.

Никак не сбывается пророчество Вячеслава Иванова, современному поэту все видится не так, как ему:

И куда ее зовет РПЦ? Вперед, к полному исчезновению страны и народа? Получается так, потому что с духовно-нравственными, государственническими и внешнеполитическими ориентирами, предлагаемыми нашей церковью, другой перспективы у нас просто нет.

Спасти Россию РПЦ никак не может, она отрезает все пути к развитию. Последнее же состоит отнюдь не в том, чтобы взять что-то извне, а потом насадить и применить у себя. Однако в русской мысли навязчиво повторяется одна идея: мы не отягощены историей, опытом, поэтому якобы в выигрышном положении — не повторим ошибок, а сразу усвоим высшее и лучшее, и рванем вперед. Об этом не может быть и речи: будь так, Африка, скажем, давно бы взяла и применила и обогнала бы всех. Мечтания ни к чему не приведут, надо найти у себя нечто такое, развитие чего привело к желаемым результатам.

Требуемое «нечто» у нас явно есть, но столь же явно, что оно лежит вне официального православия с его мироотрицанием (сколько бы оно от него ни открещивалось), его сомнительным для многих идеалом святости, его воззрением на Бога, мир, общество, государство и главное — человека, которого оно держит в унижении и попрании. Церковь православная, как она у нас состоялась на сегодняшний день, костьми ляжет, а не даст развиться спасительным тенденциям, которые все же просматриваются. Из этого следует, что остается одна перспектива — православное одичание.

Все же надежда есть, у нас иногда простые люди демонстрируют глубокое понимание сути происходящего, что проявляется в ответах москвичей на вопросы журналистов: "Скорбим об утрате земной славы сильнее, чем об утрате Славы Небесной. Видно, потому и отнимает Господь славу земную у страны нашей"… "Ей, России, извне ничто не грозит. И татары на Русь приходили, и Наполеон, и Гитлер… Снаружи нас не возьмешь. А сами себя злобой, ленью, грехом да водкой изничтожить можем". Но редко звучат такие голоса.

Чаще другие: "Со своей христианской точки зрения мы понимаем, что их западная цивилизация не должна существовать" Это газета "Русский вестник" (N 16–17, 1999, с. 9). Можно высказаться позаковыристее: "Как рай был избавлен от декаданса грехопадения всех остальных мест земли, Русь оказалась единственной страной, где чудесным образом сохранились пропорции и нормы подлинного христианства". А это газета «Завтра» (1998, N41). Печальное состояние отечества эти третьесортные патриоты в упор не видят, потребность в похвальбе и позерстве у них перевешивает все. Сколько угодно можно твердить: "Буди! Буди!" — а ничего не «буди», если православие останется у нас на своем месте.

Или будет Россия свободная — или ее не будет вовсе. Свобода дается нам с трудом, по пути свободы нам бы лучше двигаться осмотрительно и с оглядкой, потому что груз прошлого, навьюченный на нас как стараниями, так и нерадением Русской православной церкви, очень мешает. Но все же двигаться надо, и другого ("православного", как нас уверяют) пути нет. Как нет и гарантии, что уцелеем.

Конечно, можно сказать, что над народами творятся Божьи суды и никто не в силах отвратить их. Но, говорят умные люди, никогда не бывает полной обреченности: многое зависит от человека, от сообщества людей. Всегда дается шанс, но не всегда люди видят его, не всегда в состоянии воспользоваться им. Шанс этот не встречается на путях криводушия и лжи, но только на путях истины и правды, как высшей, так и обыденной, житейской. Именно на эти пути не дает свернуть наше официальное православие.

В нем уже обозначилась тенденция к полному торжеству самых темных сил, что вполне естественно, если учесть, чему оно взялось служить. Уйдут нынешние прожженные аппаратчики, все же способные к какому-то маневру, придут вовсе неприличные люди, свои талибы, которые подрастают в учебных заведениях РПЦ и уже громко заявляют о себе. Они будут бороться за руководящие места в номенклатуре РПЦ, что приведет к великим бедам, которых уже и так немало. Не случайно священноначалие РПЦ упорно сопротивляется проведению поместного собора: он не только может поставить под угрозу его власть, но и явит подлинное русское православие, а его никак нельзя показать цивилизованному миру.

Слабая надежда: все же у нас не приемлют этих, как выразился один журналист, нечесаных неопрятных людей, даже внешне похожих на мракобесов. Торжество нынешнего православия в России — это торжество бескультурья. Сколько бы ни твердила РПЦ о единении с народом, а она "страшно далека" от него. Поп на улице и сегодня в диковинку, причем не в очень приятную.

Разумеется, речь не идет о необходимости упразднения православия в России для ее спасения. В нем есть творческий, преобразовательный потенциал — вспомним тех же староверов. Да и в официальном православии, как уже говорилось, есть очень просветленные люди, есть тонкие умы. Есть даже целые приходы, в которых тон задают такие люди, хотя их очень мало. Есть россияне, которым нравится православный способ общения с Богом, нравится созерцательность, нравится самый дух православия. И пусть бы их — кто ж против? Речь идет не об упразднении православия — речь идет о недопустимости насаждения официального православия как единственно верной, высшей и лучшей веры. Оно не в состоянии вести страну, никак не годится на первые роли и уже не раз проваливало драмы, в которых ему эти роли давали.

Наша история — и прошлая, и в эпоху второго храма Христа Спасителя — показывает одно: официальная церковь не выдерживает испытания как первенствующая конфессия, она обязательно впадает в мракобесие, да и всякая мерзость липнет к ней, а она оттереться не может и не очень хочет. В будущей России — если таковая состоится, конечно же, найдется достойное место и православию. Но только не нынешнему, которое пошло проторенными путями, однажды уже заведшими его и страну в пропасть. Какой россиянин согласится на повторение Катастрофы, на это раз, может быть, окончательной?

А оно вполне возможно, поскольку Россия опять уходит от Бога, и уводит ее, по мнению многих неглупых людей, нынешнее православие. Но, как писал Соловьев: "…ежели Россия уклонится от служения Богу — Он может обойтись и без нее". И многое указывает на то, что «соль» потеряла силу окончательно.

Господь щедр, иногда необъяснимо щедр. Он может дать тысячу лет и 1/6 суши только для того, чтобы показать никчемность части своих служителей. Которые способны лишь на то, чтобы отдать вверенный им народ либо коммунистам — на время, либо мусульманам — навсегда.