Яркий, словно солнце на пляже, свет, бил в глаза, и Лина проснулась. Она резко поднялась на кровати, зацепившись за что-то головой. Что? Перед носом болталась её любимая игрушка, висевшая прямо над кроватью в детстве. Что за бред? Она встала с постели и прошлась по комнате. Точно бред какой-то… Голова гудела так, словно её бревном огрели. Но это однозначно была её детская. Это что ж такое случилось, что она не помнит, как дома оказалась?

Дверь приоткрылась, и заглянул отец. Только вот выглядел он странно. На вид ему было лет тридцать пять. Операцию сделал? Не похоже на него. Папа посмотрел Лине в глаза так, словно привидение увидел, и попятился назад.

— Элла, Эллушка, она очнулась! Иди сюда скорее! И тут Коперник словно током ударило, потому что в комнату вошла мама. Молодая, красивая — такая, какой Лина её запомнила.

Мама бросилась обнимать и целовать дочку, а та, ошарашенная, стояла и пыталась понять, что происходит.

— Ты хорошо себя чувствуешь? Ничего не болит? Ты нас помнишь? — тараторили родители, щупая Лине то лоб, то пульс. А та стояла и молчала, шокированная происходящим. Наконец, выйдя из ступора, она начала соображать, что происходящее не вписывается ни в какие рамки логики.

Девушка выбежала в коридор, но добежать успела только до комода с большим зеркалом. Из него на неё глядела девчушка лет десяти — одиннадцати.

Лина выругалась так громко и смачно, что мама чуть не грохнулась в обморок, а папа даже опешил, потому что в доме такие слова не звучали ни разу. В школе дочка их тоже вряд ли услышала бы… Он строго посмотрел на дочь и уже собирался устроить ей хорошую взбучку, но жена остановила его:

— Всё, успокоились. Ребёнку нужно отдохнуть!

В этот момент Коперник почувствовала, что сейчас произойдёт что-то совсем странное. Она напрягла память и выпалила:

— Протокол «Танатос»! Террианская протекция. Атака на лаккианские посты. Кен'Ши Зуул. Тебе это что-то говорит?!

Отец схватился за сердце, а мать, которая ничего не поняла, взяла его за руку.

— Что происходит?

* * *

За обеденным столом ещё никогда не было столь тихо. Отец что-то писал в коммуникаторе, а мать просто сидела рядом, обнимая Лину. Наконец он поднял глаза:

— Значит, говоришь, «Танатос» — ошибка?

Лина помотала головой.

— Это преступление! Мы не должны так поступать. Нас в будущем все ненавидят и презирают. Маларийцы и лаккианцы… А Манагас просто лижет зад террианским властям.

— Лина! — мать вспыхнула и пригрозила дочери пальцем. — Не думала, что к двадцати четырём годам моя дочь начнёт выражаться таким ужасным образом.

Коперник подмигнула.

— Хочешь расскажу, когда лишилась невинности?

На этом моменте не выдержал отец:

— Ну, всё… Хорош уже. Я понимаю, ситуация нестандартная. И я должен был догадаться, что однажды произойдёт нечто подобное. Мы не хотели тебе говорить, пока ты не вырастешь…

— Что говорить? — удивлённо переспросила Лина.

— О твоём рождении. Мама и я хотели тебя уберечь. Не только мы. Сейчас, кажется, самое время…

В глазах у Лины померкло. Она почувствовала, как стучит в висках, и закричала.

— Ну, наконец-то, очнулась.

Рядом сидели Алиса и какой-то малариец в форме.

— А где папа и мама? — спросила Коперник.

Полоцкая пощупала её лоб:

— Ты меня узнаёшь?

— Угу… Бля, они хотели мне рассказать что-то важное о моём рождении. А вы меня тут будите…

Пилотесса возмутилась:

— Мы тебя только что от службы безопасности спасли. Под носом у твоего Леонардо из больницы вытянули. А ты, сучка неблагодарная… Стой… Ты что, сама не всё о себе знаешь?

Лина кивнула.

— Оказывается, что я вообще ничего не знаю… Я маму с папой видела. В прошлом. Но у меня была теперешняя память. Это не глюки, а на самом деле. Я отцу сказала про то, что у нас тут творится. Он офигел и начал писать куда-то. Наверное, начальству.

Полоцкая потрясла головой:

— Погоди, ты, пока в отрубоне была, в прошлое сгоняла? Ну, офигеть. Если тебя не глючит, ты у нас супер-баба. Дерёшься, как спецназовец, во времени путешествуешь. Ты, случаем, лучи из глаз выпускать не обучена?

Коперник показала Алисе язык и, не без труда, встала. Голова кружилась, болела, Лину жутко тошнило после пентотала. Но постепенно состояние улучшалось.

Маларийский офицер помрачнел.

— За нами хвост. Либо служба безопасности начала нормально работать, либо вас ищет кто-то ещё.

Гравимобиль погони выглядел внушительно. Если у генерала безопасности он казался танком, то этот был раза в полтора массивнее и на полметра шире. Что скрывали пилоны по бокам, Алиса знать не хотела. И так понимала, что ничего хорошего их не ждало.

— Уверен, что будут обгонять. Хотели бы стрелять, давно бы нас подорвали, — малариец понимал, что не может попасть в руки спецслужб. Он не хотел подставить все сопротивление. — Алиса, возьмите управление на себя. Я вынужден вас покинуть.

— На ходу? — удивилась Полоцкая. — Вы не выживете при такой скорости.

Тем не менее, управление медмодулем она взяла на себя.

— Передайте принцессе, что я был лоялен престолу до конца.

Он закрыл глаза, резко выдохнул и хлопнул челюстями.

— Ну, охренеть… отравился… — Коперник посмотрела на Алису с отчаяньем в глазах. В этот момент спереди показались еще две машины военной полиции. Полоцкая взвыла и нажала кнопку экстренного торможения.