16 апреля 1917 года поезд, который вез Владимира Ильича Ульянова-Ленина, прибыл на Финляндский вокзал Петрограда. Паровоз на другом вокзале выпускал пар и свистел, отправляясь на юг.

Ленин был в приподнятом настроении. Немцы пропустили его на выгодных условиях. Этого момента он ждал с 1905 года. Теперь Россия была очень близка к тому, чтобы стать страной, о которой он мечтал много лет. В глазах пассажиров другого поезда Российская империя погружалась в небытие.

Курт Сеит Эминов, Джелиль Камилов и Татьяна Чупилкина были в одном купе, но сидели как незнакомцы, боясь привлекать к себе внимание, по крайней мере, до тех пор, пока не доберутся до Крыма. У каждого из них было по одному чемодану. Сеит доверил дом в Петрограде Тамаре и Актему.

Они сидели тихо, каждый был погружен в собственные мысли. Члены революционных ячеек патрулировали вокзалы. Каждый раз, когда они приближались, троицу охватывал страх.

Татьяне, казалось, путешествие давалось труднее ее друзей. «Когда все это кончится?» – задавали немой вопрос ее глаза.

На какой-то маленькой станции поезд остановился, чтобы пропустить встречный. Они увидели человека, которого вели трое революционеров. Он был избит и с трудом держался на ногах. Кровь заливала его лицо. Совершенно потерявшись, он плакал как ребенок. Оказалось, он был арестован за то, что не отдавал свой последний куль муки. Стоя на коленях, он вытирал слезы и слюну со своего старого пиджака и причитал:

– Всего два мешка было… вы их тоже забрали… я отдам все, только отпустите меня, я бедный крестьянин… пожалуйста…

Один из революционеров приглаживал грязные длинные волосы. Он раскрыл ладонь и плюнул на нее. Затем взял пистолет и рукоятью ударил беднягу по голове, ругнувшись:

– Заткнись, сукин сын, хватит визжать и жаловаться!

От этого удара крестьянин упал лицом в грязь. Его плач и жалобы прекратились. Татьяна никогда не слышала такой брани и никогда не видела такой жестокости. Ее лицо покраснело. Она пронзительно закричала и метнулась к окну. Джелиль успел схватить ее. Она разрыдалась. Он положил ее голову себе на грудь и попытался успокоить. Прозвучал свисток, колеса застучали, в клубах дыма они поехали прочь от несчастного полустанка.

Чем дальше они продвигались на юг, тем меньше зверств им встречалось. Сожженные, разграбленные, опустевшие деревни остались на севере. Их поездка была похожа на поездку в другой мир. Становилось заметно теплее. Через открытое окно мягкий ветерок наполнял купе запахами сосновых лесов и чистых полей. Они наслаждались каждой минутой. Татьяна дышала глубоко. Теперь она держала Джелиля за руку и смотрела в его глаза с любовью и благодарностью. Ей казалось, что впервые после стольких мытарств она счастлива. Он нежно целовал ее волосы. Положив ему голову на плечо, она тихо, с полузакрытыми глазами смотрела на красивый южный пейзаж за окном. Они ехали из ада в рай.

К несчастью, спокойствие продолжалось недолго. Поезд внезапно остановился посреди поля. Они выглянули в окно и увидели банду вооруженных солдат, взбирающихся в вагон с криками «Черт! Это именно то, что нам нужно!».

У солдат, остановивших поезд, на рукавах были нашиты красные ленты. Скорее всего, это были дезертиры, бегущие к большевикам.

– Джелиль, надо убираться из этого поезда, – тихо сказал Сеит.

Татьяна спросила:

– Куда мы пойдем и где мы спрячемся в этом поле, Сеит?

Сеит прижал палец к ее губам и прошептал:

– У нас нет выбора, Татя, эти люди прочешут поезд гребнем. Нам надо бежать.

Они схватили чемоданы и направились в конец поезда, стараясь не привлекать к себе внимания.

Никто не смотрел на них. Пассажиры терпели буйных людей, сновавших в коридорах вагонов, и были напуганы. Каждый из них мог стать жертвой. Они уже отдали все, что имели, предыдущим грабителям. У них остались только кое-какие личные вещи в узлах. У них не было ни зерна, ни ценностей, но они все равно боялись. Любой из пассажиров без всякой причины мог не понравиться кому-то из людей с красной повязкой, и тот мог поступить с жертвой, как ему заблагорассудится.

Сеит и его друзья воспользовались общим замешательством. Они сели на пол у выхода из последнего вагона. Когда локомотив дал свисток и поезд сделал первое движение, они выбросили чемоданы на рельсы. Джелиль первым тихо скользнул вниз. Он побежал за поездом, чтобы помочь Татьяне. Она знала, что не время пугаться, подобрала юбку и спрыгнула, а Джелиль поймал ее, и они повалились на землю. Сеит спрыгнул на насыпь последним. Поезд запыхтел, увозя банду террористов с красными повязками вдаль.

Они подождали, не двигаясь с места, на рельсах, пока не уверились, что поезд уехал на безопасное расстояние. Затем они собрали чемоданы и стали думать, как быть дальше. Они стояли совершенно одни посреди пшеничных полей, простиравшихся до горизонта.

– Кто-нибудь представляет, где мы? – спросила Татьяна.

Ответа на вопрос Татьяны не было ни у кого.

– Если мы пойдем следом за поездом, то сможем узнать, где мы, на следующей станции, – предложил Джелиль.

– Я не думаю, что это хорошая мысль, Джелиль, – пожал плечами Сеит. – Не забывай, что банда также уехала в ту сторону, они могут быть там.

– Ты прав.

Они пробирались по полям, не имея представления куда. Через некоторое время пшеница стала ниже. Они свернули на край поля и спрятались под деревьями, окружавшими его, пытаясь определить по солнцу направление, в котором ехали. Когда к вечеру и эта возможность исчезла, они наконец увидели запряженную лошадью телегу, выехавшую из леса. Они за весь день не встретили ни человека, ни деревни, ни даже хижины и решили попытать счастья: беглецы вылезли из своего укрытия и замахали. Крестьянин неохотно остановил телегу. Он ждал, пока они заговорят. Они явно были городскими жителями.

– Скажите, любезный, есть где-нибудь поблизости место, где мы могли бы провести ночь? – спросил Сеит.

– Впереди моя деревня, вы можете заночевать у меня, – предложил тот, поколебавшись.

Уловив его беспокойство, Сеит поспешил сказать:

– Не беспокойтесь, вам ничего не угрожает, поверьте мне. В любом случае выбор у них был небольшим. Они залезли в телегу. То, что крестьянин назвал «впереди», заняло больше часа. Сеит слышал, как крестьяне в Крыму говорили о расстояниях «на одну самокрутку». Не странно ли, подумал он, что крестьяне измеряют расстояние по времени выполения повседневных дел. Когда они доехали до избы хозяина телеги, уже было темно, но им это было на руку. Они не разговаривали, крестьянин тоже молчал.

В деревне было восемь или девять домов, затерявшихся среди высоких деревьев. Они остановились перед крайним.

– Не беспокойтесь, господин, никто не побеспокоит вас, – сказал крестьянин. – Мне нечего вам предложить, но, по крайней мере, ваши жизни будут в безопасности.

Они последовали за ним. В избе была только одна комната, большая печь занимала всю стену. На лежанке был узкий соломенный тюфяк, на котором, вероятно, спал хозяин. Сломанный стул, лавка и несколько кувшинов и мисок были единственным имуществом. Татьяна никогда не видела ни таких изб, ни такой бедности. Пока они осматривались, хозяин растопил печь, поставил наполненный водой котел на огонь, затем повернулся и сказал извиняющимся тоном:

– Простите меня, господа, мне некуда усадить вас, все унесли проклятые красные твари, но, если положить этот тюфяк на пол, будет удобнее.

Сеит хлопнул его по плечу и попросил не беспокоиться:

– Вы очень помогли нам, мы благодарны вам… Скажите, как ваше имя?

– Степан, сударь.

– Можешь сказать нам, Степан, где мы находимся?

Степан почесал бороду, подумал минуту и улыбнулся:

– Я не думаю, что это место есть на карте, господин. Вы первые путники, которых я вижу впервые за многие годы, не считая красной сволочи. Как бы объяснить, мы где-то между Тулой и Рязанью.

– Как близко от Тулы?

– День на моей телеге.

Крестьянин неуверенно спросил:

– Куда вы хотите ехать, господин?

Они обменялись взглядами. Ответ крестьянина удивил их. Значит, они были далеко от своей цели. Они решили быть осторожными.

– Почему ты спрашиваешь, Степан?

Человек опустил голову, погладил окладистую бороду:

– Если вы едете на юг, я могу помочь вам.

– Как?

Степан колебался. Он не знал, насколько он может доверять им. Он смотрел на них пристально, но наконец решил, что они не обидят его, ведь они выглядели господами благородными, только очень бедными.

– Могу я доверять вам, господин?

– Ты можешь говорить нам все, Степан. Ничего плохого мы тебе не сделаем. Мы путешественники, только сбились с дороги. Может быть, мы можем помочь друг другу.

Крестьянин, кажется, был убежден.

– Мы с друзьями ехали в Ростов.

Внимательно разглядывая его, Сеит наконец догадался. «Какой же я глупец», – сказал он себе. Окладистая борода и изба были прикрытием. Вот руки выглядели слишком аккуратными для крестьянина. Сеит мысленно заменил крестьянскую одежду офицерской формой. Тот хорошо играл роль скромного крестьянина, но теперь Сеиту было все ясно.

Улыбаясь, Сеит спросил:

– Можете ли вы сказать нам, откуда вы, Степан?

– Отсюда мы родом, из Шептуковки, господин.

– А другие ваши братья по оружию?

Степан, как громом сраженный, вцепился в бороду. Сеит повторил вопрос:

– Я имею в виду, все ли ваши товарищи, как и вы, вернулись с фронта?

Татьяна и Джелиль были изумлены не меньше хозяина, который теперь опустился на лавку и сбросил маску, заговорив на безупречном петербургском русском:

– Как вы догадались, сударь?

Сеит покачал головой и улыбнулся:

– Ваши руки, да и то, что вы здесь.

Сеит подтянул к себе сломанный стул, поставил его перед мужчиной и сел:

– Имя Степан такой же камуфляж, как и ваша борода?

– Нет, это мое настоящее имя.

– Кем вы служили на фронте?

– Я воевал в артиллерийской бригаде на Прусском фронте. И замолчал, так как не хотел рассказывать им больше ничего. Все открылось, но он не знал, перед кем. Сеит понял это:

– Вы можете говорить свободно, Степан. Не бойтесь нас. Мы в таком же положении. У нас, должно быть, много общего. Мы никому не выдадим вашу тайну, уверяю вас.

– Прошу прощения, сударь, но настали такие дни, что мы все перестали понимать, кому можно доверять, а кому нельзя. На фронте я был предан своими же солдатами. Со мной один поручик и четыре подпоручика. Мы единственные, кто спасся, остальных растерзали в клочья. Они сделали с нами то, что не смогли сделать враги.

Сеит с Джелилем знали, что человек говорит правду. Сеит, вставая, спросил:

– В каком вы звании, Степан?

Степан вскочил по стойке «смирно». В крестьянской одежде он теперь выглядел нелепо.

– Хорунжий, сударь!

– Добро пожаловать в наш отряд, поручик Степан!

В этот момент лед между ними треснул. Уверившись, что они все на одной стороне, они завели доверительный разговор.

– Значит, вы казак и тоже, наверное, пробираетесь на юг? – поинтересовался Сеит.

Степан вздохнул и утвердительно кивнул головой: до его родных краев было еще очень далеко.

– Что делается в Ростове?

– Мы собираемся присоединиться к армии генерала Африкана Богаевского. Они сопротивляются красным. Наша единственная надежда остановить большевиков, прежде чем они доберутся до Кавказа, – это Белая армия. Так мы можем спасти хотя бы юг.

– Вы собираетесь в Ростов?

– Нет, там мы встретим некоторых друзей и двинемся в Екатеринодар. А куда направляетесь вы, сударь?

– Мы пытаемся добраться в Алушту.

– Тогда поезжайте с нами. Поезда теперь небезопасны.

План Степана отличался от их плана, но, по крайней мере, обещал возможность перемещаться безопасно. Они приняли его.

Ранним утром на следующий день из глубин тульского леса выехала на нагруженных телегах группа крестьян и отправилась на юг, к Дону.

Путешествие было совсем не таким простым, как они рассчитывали, потому что большевики тоже стремились на юг всеми способами, что делало дорогу трудной. Иногда им приходилось прятаться целыми днями и неделями в убежищах, которые они считали безопасными: в лесах, полях, казацких станицах, где они пополняли припасы. Иногда они ложились спать на пустой желудок. Татьяна была единственной женщиной, но она не жаловалась. Она держалась так же мужественно, как и мужчины вокруг нее. Жизнь в Мариинском театре и роскошные салоны Петрограда остались далеко в прошлом.

Они достигли Ростова в декабре, когда зима уже показала свои зубы. Из Петрограда они уехали в середине лета, и теперь им казалось, что они путешествуют всю свою жизнь.

В Ростове они сняли два номера в старой гостинице. Степан организовал для Сеита и его друзей дорогу до Алушты. Они решили ехать через Керченский полуостров – так было безопаснее, хоть и долго. После того как план был выработан, Сеит изменил намерения: он передумал ехать в Крым, но не хотел, чтобы его решение повлияло на Джелиля и Татьяну. Однажды ночью они обсуждали детали поездки, и Сеит сказал:

– Джелиль, вы с Татьяной поезжайте в Алушту, найдите моего отца и ждите меня там. Я приеду к вам позже.

– О чем ты, Сеит Эминов?

– Я ужасно тоскую по Шуре, хочу знать, как она. Посмотрите на карту. Видите, как близко мы к ней. Я хочу использовать эту возможность, я не могу ее упустить.

– Сеит, вокруг война и революция, – ответил Джелиль. – Не сходи с ума. Неизвестно, сколько теперь нужно времени, чтобы добраться до Кисловодска. Мы даже не знаем, там ли Шура или давно уехала. Посмотри на нас, мы в пути уже много дней. Я уверен, что путь в Кисловодск будет таким же трудным.

– Джелиль, мое решение принято. Я должен найти ее.

Джелиль знал, насколько Сеит упрям, и сдался.

– Тогда мы поедем все вместе.

– Это невозможно, Джелиль, потому что ты отвечаешь за Татю. Мы не можем подвергать ее опасностям.

Тут они услышали голос Татьяны и оба повернулись, чтобы послушать, что она скажет. Она стояла, скрестив руки на груди:

– Ты не отвечаешь за меня, Курт Сеит Эминов. Если судьба вела всю дорогу нас сюда, так близко к Шуре, не наша ли это общая судьба? Я согласна с Джелилем. Мы будем держаться вместе.

Сеит посмотрел на них с признательностью и улыбнулся:

– Хорошо! Я сдаюсь. Вижу, что не смогу переспорить вас обоих. Согласен. Мы поедем вместе.