Мюрвет в нетерпении ждала день, когда она сможет надеть свой свадебный наряд. По вечерам ее соседские подружки собирались вместе, чтобы помочь приготовить приданое.

Однажды вечером после ужина девушки собрались в комнате над входом, разложили изделия и материалы на софе и подушках, работали и веселились, пели, шили, вязали и вышивали. Мюрвет была в своей белой расшитой ночной рубашке. Ее мать Эмине, брат Хаккы, его жена Мелиха пили кофе в саду за домом. Девушки прервали песню, когда раздался звонок в дверь.

– Это, должно быть, Бехие, – сказали они в один голос.

Бехие вышла несколько минут назад к себе домой за ножницами и наперстком. Мюрвет откинула назад длинные волосы, встала с софы, сбежала по лестнице и открыла дверь. Огромная луна осветила ее лицо, она обратилась к человеку перед дверью:

– Осман Эниште, добро пожаловать, входите.

Человек у двери не ответил. Его руки были полны коробок. Он молчал. Мюрвет повторила:

– Входите, Осман Эниште, мама и семья в саду за домом. Пожалуйста, входите.

Человек повернулся и наклонился вперед, чтобы показать лицо. Мюрвет в изумлении прижала руку ко рту. Это был не Осман, а человек с фотографии, которую она хранила под подушкой. Ее жених. Она застыла. В темноте она была как белая тень в своей светлой, почти прозрачной ночной рубашке. Она закрылась руками, чтобы защититься от взгляда незнакомца. Человек игриво подмигнул ей, наклонился и поцеловал ее в волосы, Мюрвет закричала. Ошеломленная и счастливая, она бросилась вверх по лестнице и кинулась на софу, все еще дрожа. Ее сердце колотилось. Девушки столпились вокруг нее. Она была вся красная от волнения.

Хаккы услышал крик сестры и побежал к двери. Он узнал Сеита и неохотно пригласил его войти, но не дальше, чем в прихожую. Затем вернулся в сад и остановил Эмине, которая собиралась пойти посмотреть, кто пришел.

– Не ходи туда, это Сеит.

– Если мой будущий зять пришел ко мне, я должна его приветствовать.

– Нет, не надо! Посмотри на его нахальство! Он явился сюда без предупреждения, сам по себе, в такое позднее время. У дверей он, должно быть, приставал к Мюрвет, она закричала и убежала наверх. Если ты выйдешь встретить его сейчас, он засядет здесь и ни за что не уйдет, а потом будет приходить при любой возможности. Надо быть с ним похолоднее. Я поговорю и выставлю его.

– Ты прав, – сказала Эмине, несмотря на то что ей было любопытно посмотреть на Сеита.

Кто-то должен поставить на место этого человека, который не знает обычаев. Она вернулась в сад.

Хаккы сказал Сеиту, что они будут рады, если в следующий раз он предупредит о своем приходе. Сеит не ожидал такого обращения в доме своей невесты. Он оставил коробки на столе и пошел к двери:

– Обязательно передайте мои подарки моей невесте. Увидимся в другой раз…

Он покинул дом с разбитым сердцем. Рассказывая Осману об этом эпизоде, он не мог сдержать обиды.

– Что за дела, Осман? Я не могу видеть свою невесту! Я принес ей подарки, и никто даже не поприветствовал меня. Это хуже, чем быть выгнанным. Так не годится. Если они не хотят выдать замуж свою дочь, пусть не тратят мое время. Я в такие игры не играю. У них было кольцо, теперь пусть выбросят его. Они смотрели мне в лицо и не разговаривали со мной. С меня хватит этих глупостей.

– Не переживай по этому поводу, Курт Сеит. Ты прав, мы к такому не привыкли, но ты должен и их понять. Ты увидел девушку, она тебе понравилась. Она видела твое фото, и ты ей понравился. Следующий шаг будет после свадьбы. Ты не можешь прийти в дом девушки по своему желанию, без конкретного повода или случая. Ты опозоришь их в глазах всех соседей.

Сеит упрямился:

– Ну хорошо, найди повод завтра вечером. Ты пойдешь и скажешь им, что мы придем. Мы предупредим, и у нас будет оправдание, так годится?

Осман расхохотался:

– Ты никогда не сдаешься! Кто я такой?

– Ты мой родственник, а я хочу подарить кое-что своей невесте.

– Опять? Ты разве вечером не дарил подарки?

– Не беспокойся, это неважно. Я хочу подарить ей кое-что ценное помимо колец. Ты меня понимаешь?

– Хорошо, Сеит, я попробую все устроить.

После этого они разошлись. Осман посмеивался над упрямством Сеита.

Сеит еще шел в Бейоглу, когда Мюрвет издавала крики радости, распаковывая с подружками подарки, европейские наряды в подарочной упаковке.

Бехие вздохнула:

– Какая ты счастливая, Мюрвет, никого в округе так не задаривали.

Мюрвет знала, что, несмотря на симпатию к ней, соседские девушки ей завидовали, и боялась сглаза.

– Это кысмет, Бехие, судьба! Я бы сама не поверила, если бы мне сказали, но на все воля Аллаха.

И она постучала по дереву.

Они болтали, открывая еще и еще коробки, осторожно, чтобы не разорвать банты. Они осторожно снимали и складывали бумагу и скатывали ленты, перед тем как отложить их.

– Аллах, посмотри на эти чулки, Мюрвет! Это настоящий шелк и все разных цветов!

– Что в этой маленькой коробке? Эй, девушки! Это европейский парфюм. Открой пузырек, Мюрвет, давай понюхаем, пожалуйста. Это, должно быть, божественный запах.

– Этот шарф тоже шелковый. О! Какая чудесная вещь.

– Посмотри на этот кружевной воротник!

Мюрвет такую роскошь видела только на фотографиях да иногда на приемах в доме тетки-генеральши Назире-ханым. Возбуждение от того, что все эти наряды теперь ее, было слишком сильным. Опьяненная, она рухнула на софу, заваленную подарками.

Вечером она надела бирюзовое шелковое платье с кремовыми французскими кружевами и восхищалась собой, стоя перед зеркалом. Шелк облегал ее грудь и талию и стекал на пол вокруг ее круглых коленей совсем иначе, чем грубый хлопок, который она привыкла носить. Очень осторожно, боясь повредить их, она надела пару шелковых чулок. У нее не было подходящей к такому наряду обуви, так что она приподнялась на кончиках пальцев, представляя высокие каблуки. Она взяла тушь и подвела глаза, затем отошла, раскинув руки и любуясь собой, поворачиваясь на цыпочках, следя, как шелковая юбка развевается и опадает. Она была как во сне. Она боялась, что кольца, сияющие на ее пальцах, прикосновение шелка, все эти чудесные вещи растворятся в воздухе. Она не могла отвести глаз от своего отражения в зеркале. Она никогда раньше не чувствовала себя настолько женственной. Внезапно дверь отворилась, и вошла мать. Девушка застыла. Ей было неудобно, что мать застигла ее врасплох. Голос Эмине был тверд и безжалостен.

– Посмотри на себя, Мюрвет, что за наряды ты носишь? Видно все тело, ты как голая. Разве воспитанные девушки носят такие вещи? Сними это немедленно. Быстро снимай, я не хочу этого видеть.

Вспомнив день, когда мать сняла с ее пальцев кольца и вернула их, девушка сжала кулаки. Она никому не позволит повторения. Никому она не позволит забрать свои наряды и подарки.

– Мама! Это от Сеи…

– Знаю-знаю, кто эту гадость принес… этот московит. Если бы я не обещала, я бы тебя не отдала. Теперь слишком поздно забирать свое слово. Он приходит и пристает к тебе прямо на пороге, приносит тебе все эти ужасные вещи, и ты согласна носить их. Боже мой! Что за дни настали? Мы позоримся перед соседями.

– Мама, ничего такого не было. Он даже не прикоснулся ко мне. Клянусь Аллахом.

– Заткнись! Я знаю, что было. Снимай это платье немедленно. Сотри тушь с глаз и приди в себя. Аллах Всемогущий, прости нас.

Мюрвет поняла, что спорить бесполезно. Она сняла одежду и отложила ее. Она не хотела сердить мать еще больше. Она умыла лицо, легла в постель, притушила лампу и с шелковым шарфом в одной руке, фотографией Сеита в другой, молясь Аллаху о будущем счастье, уснула.

Осман пришел на следующее утро и сообщил, что они с Сеитом хотели бы нанести визит вечером. Эмине не могла отказать. Она начала готовиться к ужину.

Хаккы, сводный брат Мюрвет, работал в типографии Икдам наборщиком. Когда он пришел домой на обед и услышал о назначенном ужине, то вышел из себя:

– За кого нас этот парень принимает? Если он царский офицер, то мы потомки османского генерала. Он такая шишка, что может просто постучать к нам в дверь? Это нормально? Если вы будете относиться к нему так подобострастно, он вообще не женится на девушке. Он будет приходить и уходить день за днем. Он привык жить с любовницей без брака, жениться для него – лишнее бремя.

– Я не могу ничего изменить и отказать тоже не могу, Хаккы. Моя невестка, Осман, все родственники придут вместе. Что тут поделаешь? Как можно сказать «нет» гостю? Лучше подготовимся к вечеру.

– Хорошо! Но передайте им, что я не хочу видеть этого человека в нашем доме до свадьбы.

Их спор закончился, когда пришли тетя Мюрвет и кузины. – К ним сегодня вечером придут Курт Сеит и Осман, – сказала Шахрийе.

Они обрадовались, обрадовалась и Эмине. Они принялись готовиться к ужину, расставляя столы в саду. Уже смеркалось, когда Сеит и Осман постучались в дверь. Эмине придержала Мюрвет.

– Мюрвет, ты пойдешь в комнату Мелихи и будешь сидеть там, ясно?

Затем тревожным голосом добавила:

– Я хотела бы, чтобы сегодняшний вечер прошел гладко. И я очень устала.

Мюрвет, глубоко разочарованная, осталась взаперти. Она надеялась, что ей дадут место за столом, что она встретится и поговорит со своим женихом. Слезы навернулись ей на глаза. Она была зла на все и на всех, кто разлучал ее с любимым. Она подошла к окну, чтобы следить за садом из-за занавесок. «По крайней мере, смогу его увидеть», – думала она. Когда люди расселись, она с раздражением поняла, что его посадили спиной к ее окну. Это, должно быть, устроил братец Хаккы, сказала она себе. С какой бы стороны окна она ни смотрела, разглядеть лицо Сеита было невозможно. Невестка принесла ей еду на подносе, как будто она была в заключении. А Сеит весь вечер смешил всех до слез, конечно, за исключением Эмине и Хаккы. Мюрвет не могла слышать разговоры, но она ревновала к каждому, кто говорил, шутил и смеялся с Сеитом. Внезапно смех оборвался. Единственный голос, который она слышала, был баритон Сеита. Мюрвет отперла окно и подняла раму, чтобы слышать, что он говорит. Турецкий акцент Сеита был немного странным. Он говорил мягко, но решительно и твердо:

– …хотя мы назначили другую дату, я предлагаю не ждать так долго и пожениться до конца августа.

– Разве соседи не удивятся такой спешке?

Это спросил Хаккы. Сеит повернулся и посмотрел на него. Хотя Мюрвет не могла видеть взгляд, он явно не понравился Хаккы.

Сеит налил себе еще ракы и небрежно сказал:

– Я назвал вам дату, когда хочу жениться. Соглашаться с ней или нет, ваше дело. Если вы согласны, отлично, мы поженимся тридцатого августа. Если нет, тоже ладно, тогда мы отменим все дело. Некоторые мои друзья собираются в Америку. Если меня здесь ничего не будет держать, я присоединюсь к ним.

Хаккы разозлили эти слова. Взбешенный, он выскочил из-за стола, Эмине последовала за ним. Атмосфера накалилась. Мюрвет подумала: «Сейчас все кончится, и на этот раз совсем». Она не могла больше ждать, это было слишком для нее. Она почувствовала, как теплая кровь капает из носа. Она бросилась за носовым платком, задрала голову, чтобы остановить кровь, затем кинулась к двери.

Она услышала возмущенного Хаккы.

– Ты когда-нибудь слышала подобное? Это просто испорченный мальчишка, он хочет все по-своему. Кем он нас считает? Он что, на сироте женится? Он хочет получить ее только потому, что принес пару кусков шелка?

Эмине просила его быть потише и успокаивала.

– Потише, сын, не торопись. О нас будут говорить во всем городе. Уши есть в каждом окне и каждой двери. Люди в саду. Какая разница, месяцем раньше или позже? Разве не ты говорил, что твою сестру не за кого выдать? Вот человек, который не только хочет, но и торопится жениться на ней.

– Ты разве не видишь, как он все усложняет? Если мы скажем, что конец августа нам не подходит, он уедет и разрушит будущее Мюрвет. Кто потом женится на девушке, от которой отказались?

– Тихо! Не говори о таких вещах! Хаккы, послушай меня, не упрямься. Чем скорее все это кончится, тем лучше для всех. Он приходил в наш дом. Поверят ли соседи, что мы на самом деле не подпускали нашу дочь к нему? Если свадьба расстроится, как мы объясним все это? Кто поверит, что она все еще девушка? Для нас же лучше согласиться с датой.

Хаккы хмуро вздохнул:

– Ты права… Нет смысла создавать новые проблемы, пойдем к ним.

Ноги Мюрвет подкашивались. Кровотечение не останавливалось. Она бросилась на кровать. В этот момент она услышала шаги на лестнице. Дверь в ее спальню открылась, и девушки заполнили команту. Хихикая, они рассказали ей хорошие новости. Эмине тем временем подошла к шкафу и достала стопку простыней и подушек, чтобы устроить постели родственникам, которые собирались остаться на ночь. Властным голосом она скомандовала:

– Идем, Мюрвет, поможешь мне устроить постели.

Шахрийе, жена Османа, и Адалет, его младшая сестра, собирались спать в комнате Мюрвет. Девушки пожелали родственникам доброй ночи и ушли к себе. Мюрвет села на свой матрас, притянув колени. Ее лицо пылало от волнения в ожидании рассказа о том, что случилось внизу. Значит, все стало совсем серьезно. Она выйдет замуж через месяц. В дверь постучали, затем она открылась. Там стоял Осман. Он спросил жену:

– Что вы все здесь делаете, женское собрание?

Шахрийе поднялась и подошла к мужу:

– Что нам делать, Осман, как не готовиться спать? Когда вы с Сеитом уезжаете домой?

Осман удивился:

– Уезжаем? Почему мы должны уехать? Я думал, вы найдете место для нас, мы ведь часть семьи!

Шахрийе не знала, что делать. Оставить Османа не проблема, но ни Эмине, ни Хаккы ни за что не согласятся оставить ночевать и Сеита. Как раз, когда она собиралась объяснить все это мужу, она увидела Сеита, заглядывавшего в комнату поверх плеча Османа. Мюрвет тоже его увидела и застыла. Во второй раз их взгляды встретились, и оба раза она была в ночной одежде. Она увидела, как он улыбается. Она готова была умереть со стыда. Боясь гнева Хаккы, она натянула покрывало на голову. Когда Шахрийе вытолкала Сеита и Османа в коридор и закрыла за собой дверь, ее лицо тоже пылало. Осман и Сеит должны уйти, думала она.

Через полчала в коридоре гремел голос Хаккы, откуда-то узнавшего, что происходит.

– Если эти московиты сделают еще раз что-то подобное, я обещаю, что выброшу их из своего дома. Неважно, родственники они или нет, я выброшу их за дверь.

Вернувшись в комнату, Шахрийе потрепала Мюрвет по щеке. Обе неуверенно улыбнулись друг другу.

Так шумно был переназначен день свадьбы.