Я прощаюсь с моим украинским детством. Не знал я тогда, что стану актером и лет этак через… вновь приеду, уже на гастроли, в Прикарпатье, в город Ивано-Франковск. За это время Карпатская Украина уничтожила много памятников, которые напоминали об освобождении Карпат советскими войсками от фашистов. Я уже писал о снесении памятников танку Т-34 и самолету Миг-15. В магазинах продавались профашистские издания, устраивались бесконечные вылазки и демонстрации молодых националистов, объединенных в отряды. Если ты спрашивал на улице по-русски, тебе могли и не ответить. Напоминания о С. Банд ере, его портреты встречали тебя чуть ли не в каждой витрине. И в это время я приезжаю в Ивано-Франковск читать на русском языке лирику великих русских поэтов. Мягко говоря, большой политический промах чиновников Министерства культуры. Москве было не до того. Обстановка была до крайности политизирована, шла борьба за власть.

Я вышел из театра. Оглянувшись, увидел, что Женя стоит недалеко от выхода и разговаривает с двумя парнями, одетыми в форму УНО. Один из парней, заметив меня, что-то сказал Жене, она попрощалась и направилась ко мне.

— Благодарили за концерт? — пытался сострить я.

— Уновцы распознали в тебе местную жительницу?

— А ты уже заревновал?

— Я объяснила им, что, судя по их униформе, им лучше знать адрес. Это их разозлило, и они стали грубить. Кажется, ты вовремя пришел. Этот город по-настоящему опасный для русских. Интересно, знают ли об этом в Москве?

— Думаю, что знают везде, и в Киеве тоже, но никого это не волнует. И определенные люди специально обостряют обстановку. Меня удивляет, что в такое неспокойное время меня, русскоязычного актера, засылают в прикарпатскую Украину. Значит, Министерство совсем не информировано о здешней обстановке. Или чье-то головотяпство. Или провокация — сделав нас ее участниками.

— Что же нас дальше ждет? А ведь становится все горячей. Может, пока не поздно, вернешься в Москву?

— Да ты что? Мы попали в «горячий» детектив и, похоже, будет еще горячей. Не пожалеешь?

Память нашу я уже сравнивал с одеялом из лоскутков, и какому лоскутку она отдаст предпочтение в тот или иной момент — сказать невозможно. Поэтому извини меня, читатель, что я так легко перескакиваю из одного времени в другое. Но в этом есть и своя польза. Всегда можно перелистать странички и вспомнить имя или событие, с которых начиналось наше повествование. А заодно освежить память.

В 9 часов утра мы стояли возле небольшого вагончика в четверть электрички, выкрашенного в желто-голубые цвета, — помытого, с занавесочками на окнах. Мы — это: машинист, он же охранник с приданым — ружьем; администратор местной филармонии, отвечающий за проведение концертов; Евгения, представленная мною как мой личный секретарь и помощник; и ваш покорный слуга. Внутри оказалось довольно просторно и уютно. Мягкий диванчик, стулья в серых чехлах и даже красная дорожка. Для главы городского собрания даже аскетично. Я забыл про длинный раскладывающийся стол в центре. На столе стояли бутылки с карпатской минеральной водой. Администратор пригласил устраиваться и сообщил, что через три часа обедать будем уже у лесорубов. Дрезина без сигналов тихо тронулась, мы с Женей сели возле окна, и через пятнадцать минут она уже восторженно кричала:

— Вы посмотрите — сколько грибов белых — да вот, рядом с узкоколейкой.

Я взглянул в окно, — действительно, точно в ряд, как на выставке, выстроились белые грибы, может специально подставили, как в «потемкинской деревне»? «Не того ты калибра пассажир, не обольщайся», — кто-то умный произнес внутри меня: «Опять твои глупые фантазии, наслаждайся тем, что видишь». Машинист, поддавшись уговорам Жени, затормозил, и она уже вошла во вкус.

Администратор ворчал:

— Мы что, приехали грибы собирать? И что вы будете с ними делать? Их тут в горах тьма. Если только насушить да с собой, в Москву.

Да что же я начал с грибов? Может оттого, что это были первые дары Карпатских гор, вылезшие на опушку леса встретить прибывших, как гостеприимная хозяйка встречает дорогих гостей с хлебом-солью.

Мы въехали в горы неожиданно, вдруг. Между городом и лесом не было никаких подъездных путей, развязок. Дрезина шла малым ходом, тихо постукивая на стыках рельсов, и через пять минут стало совсем темно. Наша «дрезинка — божья коровка» оказалась зажатой с двух сторон горами-исполинами, густо заросшими деревьями, и мощными кронами перекрывавшими небо. Машинист был вынужден включить прожектор, чтобы «божья коровка» вообще не потеряла колею. Странно, но узкоколейкой видно редко пользовались, потому как она совсем заросла густой травой и лишь изредка проглядывали шпалы. Временами казалось, что наш «мощный» мотор остановится вовсе, а машинист объявит, что потерял дорогу и заблудился. Было ясно, что это не интуристский маршрут, а уж какими тропами и лазами карабкались в горы приезжающие гости — было совсем не ясно. Или для них была проложена особая узкоколейка. А между тем, шатко-валко, дрезина углублялась в горы, а мы рассматривали непролазные стены деревьев, обступивших нас. Ели и сосны, кедры и лиственницы (ботаник добавил бы с десяток и других сортов деревьев) обступали нас шпалерами, как на параде. Мы приоткрыли окна и в салоне нас накрыла волна хвои, дерева, лесных цветов, свежести, от которой кружилась голова, — это был воздух того Чуда Природы, которое было подарено Земле Космосом, а люди назвали Карпатами.

Ехали молча. Лишь изредка кто-то произносил:

— Смотрите, опять грибы. Да эти горы напичканы грибами! А земляники сколько!

Кто-то ответил:

— Это только начало. Посмотрим, чем еще напичканы эти горы.

Странно, но от Васи-машиниста шли только мрачные прогнозы.

— Ты на меня не сердишься, что я к тебе привязалась? — спросила Женя.

— Сержусь, — Я обнял и крепко поцеловал ее. — Что ни грибы, то остановка. Затем ты их сушишь на лесоповале и полный мешок грибов тащишь в Москву. Меня на суп с грибами ты не пригласишь, а понесешь торговать на рынок. На вырученные деньги (Женя не выдержала и прыснула) ты приобретаешь в салоне новехонький «Мерседес» и к своей немалой зарплате еще подрабатываешь подвозом. Того же, кому ты обязана Мерседесом, даже ни разу не вспомнишь. (Моя Евгения уже хохотала во весь голос).

— Ты забыл еще про шкуру медведя, которого я здесь подстрелю и брошу на заднее сиденье.

— Вы еще услышите, как здесь стреляют и вовсе не по медведям, — вполголоса, глядя на освещенную дорогу, пробормотал машинист.