Политика и тайна стратагем
На самом деле ничто в мире не ново…
Характерная особенность традиционного мышления восточной цивилизации — это стратагемность. Впрочем, «стратагема» слово европейское, его возникновение связывают с древнегреческим понятием, служащим для обозначения военных хитростей, а потому оно не передает всех смысловых оттенков, которые понятны каждому китайцу. Наше понятие «стратагема» гораздо беднее, чем китайские «чжимоу», «моулюе», «цэлюе», «фанлюе». С этими терминами связано представление китайцев
О стратегическом плане, который таит в себе некую хитрость, манок, ловушку для противника. Поэтому не всякая стратегия является стратагемой. Востоковед Владимир Мясников пишет: «Стратагемность зародилась в глубокой древности и была связана с приемами военной и дипломатической борьбы. Огромное влияние на теоретическую разработку стратагемности оказал величайший военный мыслитель Древнего Китая Сунь Цзы, автор трактата „О военном искусстве", который требовал облекать предварительные расчеты в форму стратагем… На протяжении тысячелетий китайские полководцы составляли стратагемы для взятия крепостей и достижения успеха в военных кампаниях…»Стратагема хороша тогда, когда она превращает воина в дипломата, а дипломата в воина. Стратагема — явление столь же философское, сколь и практическое, за каждой из них стоит определенная тактика поведения. В традиционной китайской культуре нет морального запрета на применение хитрости во имя достижения своих целей, наоборот, подобная находчивость поощряется. Быть мудрым по-китайски — значит не упустить подходящий момент, чтобы добиться своей цели. А в политике прямая дорога всегда труднее, чем обходной путь… Широкую известность за пределами Китая получили такие стратагемы, как «убить чужим ножом» (сделать дело чужими руками), «в покое ожидать утомленного врага» (выматывать противника, находясь в засаде), «грабить во время пожара» (извлекать выгоду из чужих неприятностей), «поднять шум на востоке — напасть на западе» (скрывать истинные намерения, запутывать врага, пускать его по ложному следу), «объединиться с дальним врагом, чтобы побить ближнего» и т. д.
Одна из стратагем, которая выглядит особенно таинственной, гласит: «Обмануть императора, чтобы он переплыл море». В чем ее смысл? Считается, что название этой стратагемы происходит от легендарного эпизода из биографии танского императора Тай Цзуна, жившего в VII веке. Тай Цзун пошел войной на государство Когуре, находившееся на Корейском полуострове. Но дойдя до Восточного моря, он растерялся и пал духом. Тогда хитроумный генерал Сюэ Жэньгуй сказал: «Что, если бы император мог проехать по морю аки посуху?» На следующий день императору доложили, что некий богатый крестьянин, живущий на берегу моря, пожелал доставить для войска провиант на время переправы и говорить с императором. Обрадованный император направился со свитой к берегу. Самого моря он не увидел, так как великое множество искусно расположенных палаток закрывали от него водную гладь. Крестьянин пригласил императора войти в его дом. Император и его спутники уселись и стали пить вино и лакомиться угощениями. Но вскоре император услышал за окном свист ветра и заметил, что пол в доме раскачивался. Он приказал слуге отдернуть занавески и увидел, что вокруг расстилался морской простор. «Где мы?» — с тревогой спросил он. «Мы плывем к берегам Когуре», — ответил генерал Сюэ Жэньгуй. Получается, что, будучи обманутым, император Тай Цзун ничего не потерял, ведь мудрость хитреца-генерала помогла ему преодолеть сомнения. Европейский монарх, скорее всего, впал бы в ярость от того, что его обвели вокруг пальца, как ребенка. А восточный владыка оценил хитрость как доблесть. Эта мудрая притча — яркое свидетельство полезности «обходных маневров» в достижении стратегической цели, в ней заключена вся сущность китайской стратагемности как военного и дипломатического оружия.
Насколько тонкое это дело — Восток, нам некогда доходчиво объяснил товарищ Сухов. И сегодня понимание сущности стратагемного сознания Востока — это ключ для «расшифровки» скрытых мотивов в отношениях Китая с самыми мощными партнерами — Россией и Соединенными Штатами Америки. Для начала следует задуматься, всегда ли мы понимаем, чего в действительности хочет Китай. Например, тем аналитикам, которые пророчат грядущий военный конфликт Китая и России, следует вспомнить, что высшим проявлением воинской доблести считается в Китае победа без применения собственного оружия («убить чужим ножом»), В понимании китайцев самый великий воин тот, кто не воюет вообще. А когда мы видим очередное потепление отношений Китая с Соединенными Штатами, нужно задумываться о безопасности России, помня стратагему, предписывающую «объединиться с дальним врагом, чтобы побить ближнего». Из каждого внешнеполитического маневра Китая следует вычленять некий стратагемный алгоритм.
Сегодняшний расклад сил в мировой политике удивительно напоминает фабулу классического китайского романа «Троецарствие», посвященного событиям III века н. э., когда Поднебесная распалась на три противоборствующие государства. Типология этих трех царств выглядит следующим образом: Вэй — агрессор, Шу — миролюбивое царство, а У — царство, питающее подозрение к Шу. В представлении современного Китая роль царства Вэй играют Соединенные Штаты Америки, миролюбивого Шу — сам Китай, а вечно настороженного У — Российская Федерация. Если бы не подозрительное отношение царства У, то двум царствам удалось бы сообща противостоять агрессору Вэй — такой политический вывод можно сделать из новейшего геополитического прочтения метафоры «Троецарствия». Однако «миролюбие» современного Китая — это реализация в политической практике мудрой стратагемы «в покое ожидать утомленного врага».
Мудрец Сунь Цзы учил: «только тот, кто преуспеет в военном деле, сможет разрушить чужие государства без продолжительной войны, сражаться он должен под Небом с высшей целью „сохранения"». Его завет актуален и для новейшей политики. При участии в глобальном соперничестве каждой стране следует правильно определить собственную позицию, ведь «если правильно выбрать место на берегу реки, то однажды ее воды принесут к твоим ногам труп твоего врага!».
Устойчивый треугольник разнонаправленных политических сил Китай — США — Россия (Советский Союз) образовался после окончания Второй мировой войны. На протяжении шести с лишним десятилетий векторы сил не раз менялись, принося успехи и неудачи той или иной стороне объективно существующей политико-геометрической фигуры. В начале 1950-х годов консолидированная позиция СССР и КНР нанесла ощутимый удар по американским интересам в Азии, и прежде всего в Корее. В 1970-1980-х годах Соединенные Штаты, боровшиеся против «империи зла», и Китай, выступавший против советского «гегемонизма», при кажущихся противоречиях объединились против Советского Союза. Активные усилия Вашингтона, молчаливо поддержанные Пекином, привели к тому, что над Кремлем навсегда был спущен краснозвездный флаг СССР.
Историческая справедливость требует признать, что, несмотря на перипетии запутанных и драматичных советско-китайских отношений, Китай сделал все от него зависящее для того, чтобы сохранить Советский Союз или хотя бы продлить его жизнь. Падение Советского Союза вызвало нешуточную тревогу в политической элите Китая. В Пекине вплоть до Беловежских соглашений не верили, что «старший брат» по социалистическому лагерю так быстро и бесславно прекратит свое существование. Вообще последние годы жизни СССР — это время небывалой активизации внешнеполитического сотрудничества с Китаем. Даже роковой 1991 год был наполнен рядом важных событий советско-китайского сотрудничества в политической, экономической, военной сферах. Лидеры Коммунистической партии Китая, всерьез обеспокоенные серией «бархатных революций» в Восточной Европе, пытались, очевидно, предотвратить повторение подобных событий и в Советском Союзе.
26 февраля 1991 года с визитом в Пекин прибыл заместитель Генерального секретаря ЦК КПСС В. Ивашко, который обсуждал с китайским лидером Цзян Цземинем вопрос предоставления Советскому Союзу товарного кредита в 1 миллиард швейцарских франков. На Западе этот кредит оценили как политический шаг Китая — демонстрацию поддержки социализма в СССР. В начале мая в Пекин прибыл министр обороны Советского Союза маршал Д. Язов, обсуждавший вопросы расширения сотрудничества в военно-промышленном комплексе и, в частности, о поставках в Китай истребителей Су-27.
Логично, что Китай не оказался в числе стран, осудивших «путч» августа 1991 года. Российский дипломат Олег Борисович Рахманин отмечает: «Официальные источники в Москве и историки в Пекине сейчас обходят вопрос о фактическом одобрении китайским руководством документов, заявлений Государственного комитета по чрезвычайному положению. Известно, что посол КНР в СССР Юй Хунлян после появления документов ГКЧП… официально посетил в Кремле и. о. президента СССР Г. Янаева и выразил позитивное мнение пекинского руководства […]. Когда руководящие деятели СССР, входившие в ГКЧП, были арестованы, срочно собралось Политбюро ЦК КПК, на котором… был обсужден курс внутренней и внешней политики Китая, направленной на предотвращение „падения социализма"…» Историки и политики спорят об истинном значении августовского «путча», но одной из главных версий является предположение о том, что ГКЧП был создан для предотвращения краха социализма в Советском Союзе. За августовским «путчем» последовали декабрьские Беловежские соглашения, поставившие точку в истории СССР. Премьер Госсовета КНР Ли Пэн заявил, что «коренные реформы в Советском Союзе привели к великому хаосу и к развалу» и что ситуация в СССР стала «непредсказуемой». Скрепя сердце Китай признал независимость бывших союзных республик и начал строить новую внешнюю политику — уже исходя из того, что СССР проиграл «холодную войну» и мир стал однополярным.
Американский политолог Гилберт Розман заметил, что в то время, когда рушился Советский Союз, «в Китае высказывались опасения, что из всех стран Азиатско-Тихоокеанского региона Россия сделает главную ставку на Японию. Считалось, что в результате деловые и экономические контакты с Японией отодвинут на задний план российско-китайские отношения… В таких условиях возросла бы угроза применения разработанного совместно Соединенными Штатами, Россией и Японией плана по установлению контроля над Китаем». Еще 11 апреля 1974 года, когда социалистический лагерь казался несокрушимым, член Политбюро ЦК КПК Дэн Сяопин на Генеральной сессии Ассамблеи ООН говорил о том, что «две сверхдержавы — США и СССР — сумасбродно пытаются захватить мировую гегемонию» и являются «самыми крупными в наше время международными эксплуататорами и угнетателями», навязывая свою волю и Китаю. Действительно, быстро развивающийся Китай чувствовал себя между двух огней, между Сциллой и Харибдой. Он был заинтересован в завершении «холодной войны», даже ценой поражения той страны, которую долгое время почтительно именовал «старшим братом». Как оказалось, время работало против Советского Союза, но — в пользу Китая. В 1991 году распад СССР оценивался в Пекине как удар по геополитическому положению Китая. Но в глобальной перспективе оказалось, что Беловежские соглашения принесли Китаю больше выгоды, чем ущерба. Во-первых, исчезновение советской сверхдержавы открыло перед Китаем путь к мировому лидерству. «Перепрыгнуть» через голову «старшего брата» при его жизни Китаю было не суждено, а в условиях однополярного мира Китай очень быстро занял освободившееся место восточного «центра тяжести». Во-вторых, китайское руководство сделало надлежащие выводы из ошибок советских коммунистов, которые не смогли провести своевременные экономические реформы и модернизировать промышленность. Профессор-экономист А. С. Селищев на сей счет замечает: «Роль рыночных механизмов в КНР значительно возросла после демонтажа СССР, когда в 1992 году на XIV съезде КПК было принято решение всемерно ускорить экономическое развитие страны в связи с превращением мировой системы в однополярную. Если в 1980-е годы рыночные отношения формировались главным образом в сфере материального производства, то с начала 1990-х годов бурное развитие получили рынки недвижимости, ценных бумаг, информации, рабочей силы, научных технологий». По мнению ряда аналитиков-китаистов, вся внешняя политика Поднебесной сегодня жестко детерминирована принятой в 1993 году Военным советом при ЦК Компартии Китая доктриной под названием «Три севера, четыре моря». Суть ее сводится к тому, что Срединное государство (Китай) занимает центральное место в пространстве четырех океанов — от Северного Ледовитого до Индийского и от Атлантического до Тихого. Центр, то есть Китайское государство, должен в исторической перспективе одолеть три «севера» — Североамериканские Соединенные Штаты, Североатлантический альянс (НАТО) и евразийский север — Россию. Поскольку в Китае издавна высшим проявлением военного искусства считается одоление врага без применения оружия, то в доктрине «Три севера, четыре моря» следует видеть стратегию бескровного доминирования и «мягкой силы». Китай явно не хочет войны ни с кем из трех «северов».
Российская Федерация, появившаяся на дымящихся развалинах советского колосса, оказалось намного слабее своего предшественника. А две другие стороны треугольника в тот период, наоборот, укрепились. Пришедшее в начале 1990-х поколение российских дипломатов пыталось прислониться к «кормильцам» из-за океана, образовать новый союз Россия-США. Вашингтонских политиков подобный альянс не интересовал, потому что лидеру нового однополярного мира не требовалась территория от Калининграда до Владивостока в форме суверенного государства. Интересны были сырьевые ресурсы, а не какие бы то ни было политические сюрпризы. С огромным трудом в начале XXI века московскому руководству удалось вытянуть страну из положения долгового рабства и восстановить ее авторитет до того уровня, когда в мире начинают с ней считаться.
Китай — ближайший сосед России на Дальнем Востоке, поэтому в российской политике появились надежды завести дружбу с быстро прогрессирующей Поднебесной и создать собственный военно-политический союз против потенциальных недругов. Однако в Пекине открыто не заинтересовались идеей возобновления «вечной дружбы» образца 1950-х годов. Хотя на практике сближение сторон в политической И экономической сферах произошло, и новая модель российско-китайских взаимоотношений стала именоваться стратегическим партнерством.
Во внешней политике и Российская Федерация и Китайская Народная Республика безусловно следуют духу и букве основополагающих международных актов, выработанных мировым сообществом после окончания Второй мировой войны. В решении экономических проблем соседние страны в настоящий момент завязаны друг с другом настолько, что не могут позволить себе проявление конфронтации. При этом лидеры в Москве и Пекине неоднократно подчеркивали, что совместно выступают за формирование многополярного мира против гегемонии одного государства на международной арене.
Война НАТО против Сербии в 1999 году буквально толкнула Россию и Китай в объятия друг друга. Впервые за много лет наши страны почувствовали, что их связывают не формально-протокольные декларации дипломатов и политиков, а стратегические интересы, понятные и каждому русскому, и каждому китайцу. 7 мая во время бомбардировок Белграда было разрушено здание китайского посольства, в котором погибло трое китайских журналистов, а еще несколько человек получили ранения. Представители НАТО тут же заявили, что на самом деле их целью было здание Федерального управления по снабжению, которое якобы занималось экспортом и импортом оружия. После этого трагического инцидента Китай уже не мог идти на какие бы то ни было компромиссы, он перестал быть сторонним наблюдателем югославской трагедии. Планировавшийся визит в Китай министра обороны Коэна был тут же отменен, была прервана договоренность о вхождении кораблей ВМС США в Гонконг, прекращены консультации по проблемам контроля над вооружением. Цзян Цземинь даже отказался от телефонного разговора с Биллом Клинтоном, который хотел принести ему личные извинения.
Тем временем в Китае начались стихийные демонстрации, в Пекине митингующие забросали камнями и бутылками здание посольства США, на улицах жгли американские флаги, рвали и топтали портреты Клинтона. Такую же волну протеста вызвала агрессия НАТО и в России, где антиамериканские настроения достигли апогея. На фоне югославского военного конфликта внезапно начал разгораться еще более серьезный — между США и Китаем, который уже никак не мог считаться локальным. За его развитием с нескрываемой тревогой следил весь мир. По итогам сложных переговоров американцы вынуждены были выплатить Китаю компенсацию в 28 миллионов долларов.
Однако вскоре получила распространение версия, что высокоточная ракета, выпущенная стратегическим бомбардировщиком ВВС США «В-2А», отнюдь не случайно попала в здание китайского посольства. Вероятно, таким образом Соединенные Штаты хотели показать, что в их власти — не только развязать войну на Балканах, но и, если понадобится, дотянуться до Поднебесной. И бомбардировка китайского посольства в Белграде выглядела как акция устрашения. Не все ли равно, какой город бомбить — сегодня Белград, завтра Пекин. Низложенный президент союзной Югославии Слободан Милошевич на судебном процессе в Гааге обвинял НАТО в том, что удары по китайскому посольству были нанесены прицельно.
Символично, что именно в Китае в декабре 1999 года президент России Борис Ельцин сделал свое самое громкое антиамериканское заявление, ставшее международной сенсацией. Билл Клинтон надавил на больное место российского президента, сказав, что «России придется заплатить высокую цену» за Чеченскую кампанию. Ельцин, находясь в это время с официальным визитом в Пекине, тут же жестко прореагировал на критику со стороны американского коллеги: «Билл Клинтон вчера позволил себе надавить на Россию. Он, видимо, на секунду, на полминуты забыл, что такое Россия, что Россия владеет полным арсеналом ядерного оружия». Очевидно, решимость Ельцина «поставить на место» американского президента, который позволил себе вмешательство во внутренние дела России, укрепилась поддержкой окружавшей его в эти дни китайской политической элиты. Борис Николаевич не просто посоветовал Клинтону воздержаться от оценок действий российских федеральных сил в «мятежно» Чечне, но и напомнил ему о ядерном потенциале России — а это уже можно было оценить как прямую угрозу. Сам факт, что Ельцин критиковал Америку, находясь на земле Китая — самого мощного соперника Соединенных Штатов, придавал его словам большую весомость и политическую значимость. Продолжил мысль президента и сопровождающий Ельцина министр иностранных дел Игорь Иванов, который сказал в интервью, что жесткое заявление главы государства было «связано с тем, что в последнее время раздаются различного рода выступления, высказывания в адрес России», авторы которых «под различными предлогами пытаются диктовать России, как ей решать сугубо внутренние проблемы». Аналитики из разных стран тут же сошлись во мнении, что Россия и Китай продолжают сближение на антиамериканской основе. На самом деле тогда в Китае Борис Ельцин сказал гораздо больше, чем хотел. Из Пекина российская делегация посылала важный «месседж» в Вашингтон: Россия и Китай сообща готовы противостоять глобализации по-американски и выступают против однополярного мира. Период, когда ослабленная Россия делала бесконечные уступки Западу, кончился. И в Белом доме это отрезвляющее послание, по-видимому, услышали. Американская «Лос-Анджелес таймс» 10 декабря 1999 года писала, что «Чеченская кампания вызвала ожесточенную критику со стороны США и европейских стран, но, похоже, подталкивает Китай и Россию все ближе друг к другу».
Америке есть о чем тревожиться. Брэдли Тэйер, адъюнкт-профессор военно-стратегических исследований Университета штата Миссури, и Томас Скайпек, военный аналитик из Вашингтона, указывают, что сегодня стратегический потенциал ядерного сдерживания США представляется уже не таким грозным и надежным, как во времена холодной войны. «За последние два десятилетия Соединенные Штаты не произвели ни одного нового ядерного боеприпаса, а их силы межконтинентальных баллистических ракет и ядерная инфраструктура находятся на грани истощения… В то время как Соединенные Штаты сталкиваются с существенными проблемами в области стратегических сил и являются по сути дела единственной страной, неспособной производить новое ядерное оружие, остальные ядерные государства — Китай, Франция, Великобритания, Индия, Израиль, Северная Корея, Пакистан и Россия — не уходят на такие „ядерные каникулы". Как мы отмечали недавно в The National Interest, стратегический ядерный баланс в последние годы заметно изменился, и отнюдь не в пользу Вашингтона… Хотя ядерная модернизация Китая важна и этот вопрос будет обретать постоянно растущее значение… было бы целесообразно подумать о том, чего добивается в этой области Россия. Вызвано это тем, что, во-первых, китайская модернизация ядерных сил идет хоть и верно, но медленно, и ее успехи весьма скромны. Китайская ПЛАРБ (атомная подводная лодка с баллистическими ракетами) „Ся", например, никогда не выходила на ядерное патрулирование. Во-вторых, что более важно, мы неизбежно приходим к выводу о том, что эстафету стратегической ядерной гонки Вашингтон все-таки передал Москве. Если говорить просто, то Россия создает ядерный арсенал XXI века, а Соединенные Штаты нет. Если США не изменят курс и не предпримут необходимые шаги по модернизации своего арсенала, то Россия обеспечит себе стратегическое господство, получив соответствующие политические дивиденды». Очевидно, в Вашингтоне никак не надеялись, что Россия, в 1990-х годах не без помощи США поставленная на грань экономической и демографической катастрофы, быстро начнет восстанавливаться и укреплять обороноспособность. И если, как это видно из процитированного отрывка, американские военные аналитики не склонны придавать серьезное значение модернизации ядерного потенциала Китая, то стратегическое господство России постепенно становится в их глазах реальной угрозой. А Россия не может не получить выгоду из затянувшихся «ядерных каникул» Соединенных Штатов, как не упустит этого исторического шанса и Китай. Предшественник Обамы Джордж Буш неоднократно рекомендовал руководству Китая встать на путь демократизации (естественно, в американском понимании «демократизации»). Он, в частности, очень глубокомысленно подчеркивал, что «народ Китая заслуживает основополагающей свободы, которая является естественным правом для всех человеческих существ». Но народ Китая вряд ли оценил по достоинству столь трогательную «заботу» американского лидера. По крайней мере, необходимости в «основополагающей свободе», которой якобы так радуются все «человеческие существа», китайцы сегодня явно не ощущают, тем самым приводя в искреннее недоумение своих американских друзей. Китайцы прекрасно понимают, что так называемая демократизация равносильна капитуляции Китая в его противостоянии Соединенным Штатам. У них перед глазами яркий пример — печальная судьба Советского Союза, погибшего в процессе «демократизации». Британский политолог Марк Леонард приводит высказывание китайского ученого Пань Вэя из личной беседы: «Вы говорите о демократии, как будто это религия, подлежащая распространению по всему миру. Но выборы не могут решить ни одну из проблем, стоящих сегодня перед Китаем». И этой точке зрения придерживается абсолютное большинство китайцев.
Тем не менее ценности западной демократии проникают в Китай и оказывают свое, в основном разрушительное, для национальной культуры Поднебесной влияние. Как пишет российский журналист Андрей Фефелов, «издание книги китайского автора на английском языке за океаном — уже само по себе есть гарантия успеха на родине. Поэтому многие китайские литераторы стараются опубликовать именно в Америке свои вещи. Оказывается, в Китае легче продать книгу под маркой: „Этот роман читают в США". Внутренне зависимое от Америки состояние умов вполне характеризует слой китайской молодежи, живущей в крупных промышленных центрах. Это люди, помешанные на электронике, на западных уровне потребления и образе жизни. Америка, в свою очередь, активно работает с китайской интеллигенцией, стремительно формирует свое идейное и культурное лобби».
В последние годы Соединенные Штаты с ревностью восприняли процесс выстраивания нового облика российско-китайских отношений и предприняли встречные шаги. Юрий Жулин отмечает, что уже не первый год среди политической элиты Соединенных Штатов идет жаркая дискуссия по «китайскому вопросу». Политика США по отношению к Поднебесной — это «среднеарифметическое» от двух противоположных концепций — «либералов — сторонников глобализации китайской экономики и китайского общества — и „новых левых". „Либералы" считают дальнейшее улучшение китайско-американских отношений главным условием адаптации Китая к требованиям глобализирующегося мира. „Новые левые" видят в глобализации уловку США по усилению своего влияния в мире и в Китае». После воцарения в Белом доме администрации демократов во главе с президентом Обамой одним из приоритетов во внешней политике был выбран курс на сближение с Китаем. 14 ноября 2009 года Барак Обама заявил в своем выступлении, посвященном американской политике в Азии, в токийском концертном зале «Сантори-холл», что «ядерная воинственность» Китая не испугает мировое сообщество, которое якобы единодушно настроено на обеспечение сдерживания ядерных сил.
Ближайшие советники нового президента, непосредственно отвечающие за формирование мирового порядка, — Збигнев Бжезинский и Генри Киссинджер — высказались за установление американо-китайского союза по формуле G-2.
Генри Киссинджер прямо заявил, что при Бараке Обаме всему миру придется выбрать новый порядок или погрузиться в хаос. А Збигнев Бжезинский, совершивший в январе 2009 года визит в Пекин по случаю тридцатой годовщины восстановления дипломатических отношений между США и КНР, публично огласил идею образования «большой двойки».
России эти «добрые дяди», само собой, определили роль жертвенного животного, заклание которого предусматривало бы безоблачное будущее нового союза и успешное становление нового порядка на планете.
Тема концепции G-2 мгновенно приобрела большую популярность в мире. О ней заговорили, хотя никто не мог дать ей четкого определения. Неясной оставалась и структура предполагаемого союза. Сама концепция, похоже, предполагала, что «большая двойка» будет обладать силой, потенциалом и волей для того, чтобы устанавливать повестку дня в международных делах. Обоим участникам союза отводилась роль мировых гегемонов.
Эксперты по российско-китайским отношениям взялись за подсчет напастей, которые падут на нашу голову в случае создания Китаем и США союза против России. Заместитель директора Института политического и военного анализа Александр Храмчихин опубликовал статью под заголовком «Дележ России. Будут ли Пекин и Вашингтон делить мир?», в которой делает собственные предположения.
* * *
МНЕНИЕ ЭКСПЕРТА
Если российско-американские отношения будут обостряться и дальше, то в Вашингтоне появятся сторонники идеи отдать Россию Китаю, то есть дать Пекину понять, что Америка ничего не будет иметь против, если китайская экспансия пойдет в северном направлении. В обмен на это Китаю будет предложено не проявлять слишком большой активности в других частях земного шара. По некоторым сведениям, Пекин уже несколько лет безуспешно зондирует в Вашингтоне вариант дележа мира между двумя странами.
Высочайшая взаимная зависимость Китая и США в области экономики и ограниченность нынешних американских военных возможностей может привести к благосклонному отношению американской элиты к реализации подобного сценария. Для США весьма выгодным будет вариант замыкания Россия и Китая друг на друга, что заведомо поглотит силы сторон. Гегемония США в мире подорвана, и Вашингтону необходимо нейтрализовать своих основных оппонентов.
(Александр Храмчихин. Дележ России. Будут ли Пекин и Вашингтон делить мир?// http:/rys-arhipelag.ucoz.ru/news/2009-11-27-2481)
* * *
В самом Китае долго молчали по поводу отношения к реализации американской идеи образования «большой двойки». Прошло три месяца после выступления Збигнева Бжезинского в Пекине, прежде чем появилась официальная реакция руководства КНР на американское предложение. На саммите Европейского Союза и Китая в Праге в мае 2009 года премьер Госсовета Вэнь Цзябао отверг концепцию образования «большой двойки», состоящей из Китая и Соединенных Штатов, заявив, что «говорить о доминировании двух стран в международных делах абсолютно необоснованно и ошибочно». Таковы были первые публичные комментарии по поводу идеи G-2 со стороны пекинских лидеров, хотя и ранее высокопоставленные китайские чиновники и политические аналитики высказывали сомнения в практической полезности концепции G-2.
Свое видение причин отказа КНР от «лестного» предложения США высказывает на страницах гонконгского издания «Asia Times» 29 мая 2009 года доктор Цзянь Цзюньбо — доцент Института международных исследований Шанхайского университета Фудань.
* * *
МНЕНИЕ ЭКСПЕРТА
У Китая нет ни потенциала, ни желания для того, чтобы участвовать в какой-либо «большой двойке». Да, Китай занимает третье место в мире по уровню ВВП, является крупнейшим кредитором единственной в мире сверхдержавы — Соединенных Штатов и одним из пяти постоянных членов Совета безопасности ООН и, что скрывать, действительно кажется мощной державой.
Однако Китай с его огромным населением и пробелами в развитии и благосостоянии может также считаться бедной, недостаточно развитой страной — в прошлом году Всемирный банк поместил его на 104-е место в мире по уровню ВВП на душу населения. Китай остается развивающейся страной, а США значительно опережают его почти во всех секторах экономики, равно как по мягкому влиянию и военной силе. На настоящий момент и в обозримом будущем Китай — не пара Соединенным Штатам в плане глобальной мощи.
Ответственность государства — члена G-2 участвовать в формировании мировой экономики и международных отношений выходит за пределы возможностей и амбиций Китая. Со стороны государства — так же, как и человека — неразумно участвовать в чем-то, что превышает его возможности. Именно поэтому, когда западные комментаторы рассуждают о G-2, у Китая неизбежно возникают подозрения относительно их намерений. Многие китайские ученые опасаются, что в рамках G-2 Китай может оказаться втянутым в структуру, построенную США, и от него потребуют вносить больший вклад в экономическое и социальное развитие мира, чем он может себе позволить.
Реализация идеи G-2 также означала бы, что Китаю придется радикально пересмотреть свою систему правления. В качестве члена G-2 Китаю потребовалось бы стать лидером как во внешне-, так и во внутриполитических делах, а это вызвало бы опасения перед вмешательством Запада во внутренние дела Китая.
Кроме того, идея такой группы противоречит ключевым принципам внешней политики Китая — таким как многосторонний подход и стремление к многополюсному миропорядку. Например, на пражском саммите Китай-ЕС Вэнь Цзябао подчеркнул важность отношений Китая и ЕС.
Еще одна важная причина, по которой Китай не хочет G-2, — это то, что она не будет легитимной международной структурой. Если G-2 будет построена при помощи США, то возникает вопрос: кто дал США такое право? Можно предположить, что если бы идею создания G-2 вынесли на глобальный референдум, то она была бы отвергнута большинством стран. Ни одна другая страна, за исключением США, не желает возникновения «pax-Chimericana». Отказ от создания G-2 не означает, что Китай уклоняется от глобальной ответственности. Китай приветствует повышение своей роли и роли других крупных развивающихся стран в рамках «большой двадцатки».
Даже став реальностью, G-2 никогда бы не смогла заменить собой силу, функции и авторитет ООН как единственной международной организации, признанной большинством государств мира. Хотя ООН сталкивается с множеством проблем в плане эффективности и подотчетности, она остается лучшей площадкой, на которой международное сообщество может мирно решать вопросы, представляющие общий интерес.
Как США стали объектом антиамериканизма в мире после того, как бывший президент Джордж Буш начал в 2003 году войну в Ираке, так и G-2 однажды могла бы стать объектом нападок антигегемонистских и антиимпериалистических движений, которые повредят глобальному имиджу Китая.
Не требует доказательств тот факт, что идея G-2 не приведет в восторг другие страны, особенно такие восходящие звезды промышленно развитого мира, как Индия, Россия и Бразилия. Все эти страны достаточно амбициозны, для того чтобы соперничать за влияние и власть на международной арене, как с США, так и с Китаем. Идея G-2 не основана ни на реалиях международной политики, ни на пожеланиях Китая и остального мира.
(Цзянь Цзюньбо. «Asia Times». 29.05.2009)
* * *
Существовало и другое мнение китайских экспертов: Вашингтон, предлагая Пекину глобальное взаимодействие, пытался таким образом приобщить экономические возможности Поднебесной к решению проблемы выхода из кризиса, а ее политические силы — к урегулированию ситуации в Ираке и Афганистане и обузданию своих иранских и северокорейских недругов. Бывший военный атташе КНР в России Ван Хайюань заявил: «Американцы в международной политике действуют односторонне. И везде такие столкновения интересов и противоречия будут продолжаться между США и Китаем еще очень долгое время. Поэтому высказывания о том, что Китай с Соединенными Штатами может управлять миром, — это нереально и невозможно. Поэтому Китай не будет ослаблять связи со своими стратегическими партнерами. Не будет ослаблять свои связи с широким кругом развивающихся стран. G-2 — немудрый выбор».
После визита президента Барака Обамы в Китай в ноябре прошлого года стало окончательно ясно, что идея «большой двойки» не проходит. А итоги декабрьского климатического саммита в Копенгагене показали, что Пекин готов к продолжению серьезных споров с Вашингтоном по самым ключевым вопросам. Каковы бы ни были реальные причины у китайского руководства, факт остается фактом: идея G-2 осталась нереализованной.
В сложившейся ситуации Америка повела себя как уверенная в своих силах женщина, уязвленная отказом выбранного партнера.
Во внешнеполитическом ведомстве госпожи Хилари Клинтон тщательно продумали первые шаги нового дипломатического курса США с целью нанесения наиболее чувствительных уколов по самолюбию Пекина. Во-первых, в Вашингтон для встреч на высшем уровне пригласили Далай-ламу, во-вторых, президент Обама пообещал правительству Тайваня продать крупную партию оружия, а в-третьих, американские массмедиа вновь подняли шум вокруг проблемы свободы слова в КНР, борьба за которую всегда была коньком политики демократов США. В последнем случае скандал вокруг атаки китайских хакеров на поисковик Google пришелся словно ложка к обеду и вызвал резкое обличение угрозы свободному потоку информации. Госсекретарь Клинтон не преминула сразу же упрекнуть китайских коллег и призвать их покончить с цензурой в Интернете.
Кстати, о Всемирной сети. Исторической датой создания китайского Интернета считается 20 сентября 1987 года, когда профессор Цянь Тяньбай из Пекинского научно-исследовательского института вычислительных машин отправил первое электронное письмо из Китая: «Через Великую стену — доступ к миру р. Хотя Китай сегодня является абсолютным лидером по количеству пользователей Интернета, с ним у китайского руководства весьма не простые отношения. Интернет-канал «с помехами» преодолевает Великую Китайскую стену. Как пишет британец Марк Леонард, «большинство диктатур рассматривают Интернет как явление, схожее по сути с погодой. Например, лидер Зимбабве Роберт Мугабе запрещает местные веб-сайты, когда там присутствует критика правительства.. Бирма, Иран, Вьетнам и Тунис пытались возвести „стены" вокруг своих стран, но их меры защиты скорее напоминают не заграждения, а решето. Саудовская Аравия в этой области добилась большего успеха — здесь все трафики сосредоточили в руках единственного интернет-провайдера, и он отсеивает все сайты, не устраивающие их духовных лидеров. Подобные каналы попадают в категорию „антиисламских" и отключаются. Китай по количеству населения в шестьдесят раз больше Саудовской Аравии, и большинство экспертов считают, что полностью контролировать в одном центре весь объем трафика невозможно. Однако Пекин постарался эффективно справиться с подобным вызовом… По слухам, был создан стотысячный корпус «электронной» полиции с огромным бюджетом: ему было поручено „прочесывать" каналы Интернета, блокировать „вредные" сайты и проверять электронную почту клиентов». Система фильтрации, о которой тут идет речь, известна под неофициальным названием «Великий китайский файрвол». Естественно, американцы никак не могут остаться в стороне, когда где-то на планете имеет место подобное нарушение права человека на получение информации. И вот уже долгие годы западные общества ведут войну за отмену всяких цензурных ограничений в Китае, однако эти запреты, по всей видимости, в той или иной форме будут существовать в Поднебесной всегда. В вопросах развития Интернета, как мы видим, Китай идет дорогой, очень отличной от других стран, это очень китайский Интернет.
Яблоком раздора по-прежнему является деятельность секты «Фалуныун», которая, по информации китайцев, опирается на поддержку ЦРУ и может сыграть такую же «подрывную» роль, как, например, движение «Солидарность», в свое время внесшее большой вклад в демонтаж социалистического строя в Польше. В 1999 году деятельность этой мощной религиозной организации, посмевшей бросить вызов официальной политике Коммунистической партии Китая, была запрещена на территории КНР, а многие ее члены подверглись репрессиям. Как и следовало ожидать, западные правозащитные организации тут же встали на защиту запрещенной секты, и в своей кампании, направленной против компартии Китая, они зашли так далеко, что начали распространять пугающие слухи, будто у арестованных членов «Фалуньгун» в секретных пыточных застенках вырезают органы для нужд трансплантации. В Вашингтоне даже была зарегистрирована особая организация — Коалиция по расследованию преследований в отношении «Фалуныун» в Китае. История «Фалуньгун» дала повод для создания еще одного мифа о кошмарах китайского коммунистического тоталитаризма, которым пугают европейских и американских обывателей.
Пекин отреагировал на прозвучавшие из Вашингтона осуждения, как и ожидалось, резкой критикой Соединенных Штатов за вмешательство во внутренние дела и нарушение договоренностей по поставкам оружия на Тайвань. Кроме того, с угрозой предупредил, что может заморозить контакты по военному сотрудничеству и ввести санкции в отношении крупнейших американских фирм, ведущее место среди которых занимает корпорация «Боинг» и другие крупные производители авиационной техники.
Но Америка не была бы Америкой, если бы не перешла от слов к делу. Президент Обама, вопреки прозвучавшим предостережениям, в конце января уведомил конгресс США о поставке Тайбэю большой партии вооружений на общую сумму 6,4 миллиарда долларов. На остров предполагается отправить 263 ракеты ПВО Patriot-3, многоцелевые вертолеты UH-60 Black Houk, а также оборудование для систем войсковой связи. На руках у американцев еще заказы на корабли и самолеты, например на 66 истребителей F-16, которые давно просит Тайбэй.
В середине февраля в Белом доме Барак Обама и Хилари Клинтон встретились с духовным лидером тибетцев Далай-ламой. Беседа, правда, была представлена как неофициальная. В последние двадцать лет все американские президенты встречались с Далай-ламой, при этом каждый раз подчеркивался неофициальный характер этих встреч. Только в 2009 году Обама не принимал мятежного гостя из Тибета, потому что готовился к своему первому официальному визиту в Китай, на который возлагались большие надежды. Весь прошлый год администрация США предусмотрительно не давала хода пакету контрактов на продажу оружия Тайваню. Преграды рухнули лишь после того, как в Вашингтоне потеряли надежду на серьезный политический флирт с китайским руководством.
Лидер тибетских буддистов Далай-лама XIV является лауреатом Нобелевской премии мира и обладателем высшей награды США — Золотой медали Конгресса. Его ежегодные вашингтонские встречи инициируют международное обсуждение проблем Тибета, поощрение сепаратистов и, соответственно, осуждение пекинской национальной политики. Высокогорный Тибет был присоединен к КНР в 1949-1950 годах. В 1959 году китайские войска подавили вспыхнувшее народное восстание тибетцев, а их духовный лидер покинул родину и укрылся в Индии. С тех пор Далай-лама пытается мирным путем добиться независимости Тибета и осуждает правительство КНР за «оккупацию». Действия Далай-ламы на международной арене в совокупности с периодическими сепаратистскими выступлениями коренного населения Тибета, самым свежим актом которых были волнения в Лхасе перед пекинской Олимпиадой, создают постоянную головную боль китайским официальным лицам. Отсюда — крайне болезненная реакция Пекина.
В ответ на вашингтонскую встречу официальный представитель министерства иностранных дел КНР Ма Чжаосюй сделал заявление, в котором назвал ее «серьезным оскорблением национальных чувств китайского народа» и грубым вмешательством во внутренние дела страны. Американские дипломаты по поводу реакции китайцев в свою очередь снисходительно заметили, что их реакция будет «только их реакцией».
Апогеем нового раунда геостратегической игры «США-Китай» стал следующий яркий факт. Прибытие Далай-ламы в столицу Соединенных Штатов по времени аккуратно совпало с визитом отряда боевых кораблей американского 7-го флота во главе с атомным авианосцем «Нимитц» в порт Сянган (Гонконг). В то время как в Северной столице (Пекин — «Бэйцзин», северная столица) руководители государства глотали горькую политическую пилюлю, в южной «Душистой гавани» (так переводится «Сянган») высшие чины ВМС КНР, выстроившись в ряд, в соответствии с международным военно-морским церемониалом дружно отдавали честь звездно-полосатым флагам на мачтах заокеанских «броненосцев».
В этом случае надо отдать должное выдержке китайцев: они не отказали отряду кораблей США в возможности зайти в свой порт. Хотя такие прецеденты бывали — например, в 2007 году Пекин подобным образом прореагировал на недружественный жест США. Надо полагать, что ответный ход Китай оставил на сей раз за собой. Или вожди Поднебесной преследуют иной интерес, который может быть объяснен следующим образом.
Год за годом официальный Пекин выражает неудовольствие по поводу встреч Далай-ламы с американскими президентами, мотивируя это тем, что США поддерживает сепаратизм Тибета. Но сам 74-летний духовный лидер тибетцев в недавнем интервью сообщил известному обозревателю телевизионного канала CNN Ларри Кингу, что не строит планов борьбы за полную независимость Тибета от КНР. Эта высокогорная территория не имеет выхода к морю, поэтому в случае отделения может оказаться в полной блокаде, которая станет огромным шагом назад в ее развитии. Далай-лама предпочел бы остаться в составе Китая, но получить для своей родины большую автономию, чем сейчас.
Раз ситуация не так уж горяча, зачем тогда Пекину большие политические скандалы? Пройдет некоторое время, и мятежный Далай-лама XIV уступит место молодому преемнику, с которым вопрос разрешится мирным путем, а проблемы сепаратизма исчезнут. Вместе с тем и сегодня и завтра китайские официальные лица будут заявлять протест Соединенным Штатам за вмешательство во внутренние дела. Потому что именно так следует поступать в соответствии со стратагемой Сунь Цзы «Бить по траве, чтобы вспугнуть змею», то есть провести демонстративное действие, рассчитывая на присутствующего или отсутствующего зрителя.
С Тайванем дело обстоит иначе. Санкционированная администрацией Обамы сделка по продаже правительству в Тайбэе новой партии оружия достаточно четко показывает, что Вашингтон — против прогресса на пути воссоединения островной Китайской Республики с материковым собратом. Несмотря на то что многие специалисты по Китаю в нашей стране уже объявили, что после возвращения к власти в Тайбэе партии Гоминьдан вопрос объединения решится буквально в ближайшие годы, говорить так пока рановато.
«Торопиза нада нету, капитана, торопиза худоза!» — любил повторять один китайский лоцман на Амуре.
В США прекрасно понимают, что мирное сращивание экономик Тайваня и КНР весомо приумножит возможности Пекина, что уже показали события после воссоединения коммунистического Китая с капиталистическим Гонконгом. Именно неудержимый рост экономической мощи Поднебесной вызывает сегодня зубовный скрежет в Вашингтоне. Независимый Тайвань для него в нынешних условиях — не только «непотопляемый авианосец» в стратегически важном районе Тихого океана, но и своеобразная узда на шее «красного дракона». В данном случае Штаты следуют древнему принципу «divide et impera»: «разделяй и властвуй». Поставка оружия, с одной стороны, вновь меняет баланс военных сил по обе стороны Тайваньского пролива, с другой — укрепляет позиции политических сил, выступающих против мирного объединения острова с КНР, заметно отдаляя решение проблемы окончательного восстановления территориальной целостности Поднебесной. Владимир Попов отмечает: «Все страны делятся Китаем на признающие и не признающие Тайвань… Тайвань предлагает материальную помощь тем странам, которые сохраняют с ним дипломатические отношения, в Пекине же эти страны скрупулезно вносят в „черный список"…»
ВВП Тайваня составляет около 400 миллиардов долларов, остров занимает по этому показателю 26-е место в мире, превосходя такие страны, как Иран, ЮАР, Аргентина или Венесуэла. Если численность тайваньского населения — всего 2% от китайского, то ВВП — примерно 10%. По размеру оборонных затрат Тайвань занимает 15-е место в мире, они составляют приблизительно 17% расходной части его бюджета. Размер тайваньских инвестиций в китайскую экономику, по неофициальным данным, превышает 100 миллиардов долларов. Примерно той же цифры достигает оборот взаимной торговли. На Китай приходится свыше 40% тайваньского экспорта. До миллиона выходцев с Тайваня работают на постоянной или временной основе на континенте. Китайские туристы составляют более двух третей посетителей тайваньских музеев и курортов.
С 1991 года в Тайбэе и в Пекине работают административные органы, функцией которых является налаживание прямых отношений между островом и материком. Большой Китай считает, что время работает на него, поэтому вся политика по отношению к Тайваню строится на этом. В Тайбэе же осознают, что для Пекина легче купить остров, чем завоевать его, поэтому его ставка сделана на сотрудничество, а не на конфронтацию. Приоритет во всех спорных вопросах отдается экономике, а не задаче объединения. Новый президент Тайваня Ма Инцзю, избранный под лозунгами радикального улучшения отношений с КНР, старается не раздражать пекинское руководство лозунгами о независимости Тайваня. Материковый Китай представляет для тайваньского бизнеса неиссякаемый рынок сбыта продукции, а также объект для инвестиций и может выступать в качестве поставщика остро необходимого сырья и комплектующих.
КНР, в свою очередь, может и не спешить в решении тайваньской проблемы, время терпит. Если для Тайваня Китай — главный торговый партнер, то Пекин числит островитян где-то в конце второго десятка. Занимаясь экономикой, китайское руководство не забывает о политике. Никто не может исключать, что громы и молнии в адрес Вашингтона по поводу продажи оружия Тайбэю — лишь повод для получения преференций на переговорах об экономическом сотрудничестве в духе известной стратагемы «На востоке поднимать шум, на западе наступать». К тому же Пекин позиционирует себя как государство, которое не боится идти на риск обострения отношений с мировой сверхдержавой.
Разразившийся скандал вызвал отклики экспертов, многие из которых считают, что угрозы Пекина так и останутся угрозами. Холодной войны между США и КНР не будет, а умеренная конфронтация со временем завершится. Ведь на кону слишком большая ставка: товарооборот между двумя странами составляет 410 миллиардов долларов!
Вашингтон, держа в уме необходимость продолжения активного экономического сотрудничества с Пекином, все же будет критиковать Китай за нарушения прав человека, за демпинг при экспорте товаров в США, за неоправданно низкий курс юаня и т. п. При этом над американцами будет довлеть то обстоятельство, что КНР является крупнейшим кредитором США и располагает их государственными облигациями на сумму 800 миллиардов долларов. Собственно говоря, одна из причин серии «ударов Обамы-Клинтон» в этом и кроется. Газета «Вашингтон пост» написала без обиняков: зазнался Китай, испытывает чувство триумфа по поводу того, что страна, исповедующая альтернативную политическую и экономическую доктрину, успешно преодолевает экономический кризис, тогда как США и Запад в целом движутся к упадку. Поэтому Америка, критикуя Китай, все же боится «перегнуть палку»: не стоит будить спящего дракона… Об этом же говорил известный российский дипломат Юлий Квинцицкий: «За Китаем, с одной стороны, ухаживают, с другой — на него давят и грозят ему».
Президент Обама подвергается усиливающемуся нажиму в своей стране, как по внутриполитическим, так и по внешнеполитическим темам. Ему обязательно надо провести ряд важных решений через конгресс, прежде всего — законопроект о реформе системы здравоохранения, имеющий принципиальное значение для его политической карьеры. Промежуточные выборы в ноябре 2010 года, скорее всего, приведут к усилению позиций соперников-республиканцев, а это ослабит позиции Белого дома на Капитолийском холме. Американский истеблишмент не готов поступиться чем-нибудь, связанным со сверхдержавным статусом страны. Осознавая это, президент демонстрирует решимость всячески сохранять лидерство США в мире.
Пока два «тигра» — США и Китай — ввязались в конфликт между собой, демонстрируя силу мускулов, самое время обратить внимание на позицию третьей стороны упомянутого треугольника, то есть России. Сможет ли наша страна уподобиться мудрой обезьяне, которая терпеливо наблюдает за схваткой, чтобы потом воспользоваться ее результатами? Российская пресса уже писала, что сразу же после американского демарша в мидовскую высотку на Смоленской площади зачастили китайские дипломаты с целью прощупать позицию Кремля в отношении обоих участников конфликта. Причем зачастую вопросы ставятся напрямую: «Вы с нами?»
У Москвы в этом случае складывается уникальная ситуация: можно добиваться своей выгоды и от Пекина и от Вашингтона. С китайцами следует договариваться о равноправии в решении проблем взаимного сотрудничества и финансовых вопросов. По отношению к американцам пора четко обозначить круг наших интересов на территории бывших советских республик, а также наше видение вопросов СНВ и ПРО. Договориться, наконец, о взаимоприемлемых позициях в спорах по Ирану. Наш МИД уже успел продемонстрировать собранность и быстроту реакции: вскоре после сообщений о поставках американского оружия Тайваню прозвучало заверение российского главы внешнеполитического ведомства Сергея Лаврова о том, что Иран вскоре получит зенитно-ракетные комплексы С-300, дело осталось лишь за урегулированием некоторых технических вопросов. Значит, можем, когда захотим? «От каждого свинства надо уметь оторвать свой кусок ветчины», — заметил как-то добрый кулинар.
Занимаясь анализом обстановки в треугольнике Китай-США-Россия, нельзя упускать из виду еще одну крупную мировую силу — Индию, позиция которой по-своему воздействует на каждую из сторон этой геометрической фигуры. Индия в экономическом развитии идет «ноздря в ноздрю» со своим пограничным соседом и соперником. А по численности населения через десяток лет перегонит его. Поэтому есть большой резон посмотреть, как политика Дели соотносится с политическими процессами в рассматриваемом треугольнике. Тем более что информированный китаевед — заместитель директора Института российско-китайского стратегического взаимодействия Андрей Девятов выстроил в одной из своих опубликованных работ другой политический треугольник: США-Индия-КНР, прокомментировав современные отношения между его сторонами.
* * *
МНЕНИЕ ЭКСПЕРТА
Оценка проявленной, освещенной средствами массовой информации, части американо-индийских отношений позволяет говорить о том, что в треугольнике США-Индия-КНР по линиям США-Индия и США-Китай американцы пытаются построить отношения взаимозависимости, а на линии Индия-Китай, наоборот, обострить отношения соперничества этих двух находящихся на историческом подъеме и конкурирующих друге другом гигантов. Для России же, в рамках организации БРИК, американцы отвели роль ложного стратегического партнера Индии, отвлекающего ее внимание на «пустые хлопоты».
При этом глобальные проблемы связаны с ненадежностью ее стратегической связки с США, возникшей после 1991 года, когда СССР рухнул, а Индия встала на путь либеральных экономических реформ. И хотя финансовый кризис Индию не затронул (благодаря барьерам для американского спекулятивного капитала), либеральные реформы не прибавили стране рабочих мест. А ставка на США («ядерное понимание», информационный Software аутсорсинг, технологическая зависимость) с ослаблением США и, соответственно, снижением темпов технической модернизации грозит Индии социальными проблемами (резней).
Отношения с Китаем однозначно характеризуются как враждебные. Китай враг потому, что успешно «захватывает рубежи современности». «Забирает на себя энергию Азии». «Перехватывает партнерские отношения взаимозависимости и взаимного сдерживания с США». «Не признает статуса Индии». «Не желает урегулирования вопроса демаркации границы с Индией длиной 4500 километров». «Контролирует сброс воды с ледников Тибета и Гималаев в Индию». Усиливает военную инфраструктуру в Тибете (Каракорумское шоссе), в Пакистане (порт Гвадар) и Мьянме. «Общего языка на политическом уровне между Индией и Китаем нет». «Решение территориального спора путем обмена участками территории перспектив не имеет». «Индии нужно догонять Китай, тогда как разрыв между совокупной мощью Индии и Китая будет лишь нарастать».
Пакистан — источник постоянной угрозы. Гнездо терроризма. Пакистанский радикальный ислам несет хаос и путем хаоса намерен затянуть мусульман Индии в состав Халифата (мусульман в Индии больше, чем все население Пакистана). «Священная война» радикального ислама (как продолжение Британской интриги, игры банковской группы Ротшильдов — Ост-Индской компании — и усилий MI-6) нацелена на Кашмир. Диалога с Пакистаном у Индии нет вообще. И если слабеющие США к 2012 году уйдут из Афганистана, то Кашмир (долина Шринагар) сразу рванет взрывом терроризма и экстремизма против Индии.
«Индия несчастна и с шестью окружающими бедными странами от Афганистана до Бангладеш и Шри-Ланки». «Исламский нарыв», нехватка воды и эпидемии, как следствие глобального потепления, угрожают потоками беженцев.
Поэтому, под ударами надвигающегося хаоса, главная проблема будущего для Индии это «как сохранить страну как композитную цивилизацию».
Что же касается отношений с Россией, то РФ с 1991 года, взяв курс на Запад, сорвала все сделки с Индией и так толкнула Индию в объятия США. И хотя разногласий в политике между Россией и Индией нет, в экономике усиливается провал. Стратегические связи в части военно-технического сотрудничества слабеют (доля РФ в ВТС Индии уменьшилась с 90 до 30%). А в культуре наблюдается имитация: 2009 год объявлен «Годом Индии в России», но об этом народ даже не подозревает, ибо ничего не происходит. «Транспортный коридор из России в Индию через Иран есть фикция». Финансовый капитал России не воспринимает Индию как объект инвестиций. И бизнес-элита Индии, взаимно, ориентируется не на Россию, а на США. Разговоры же о принятии Индии в ШОС и треугольнике «Россия-Индия-Китай» есть чистая бюрократия, так как механизма принятия новых членов в ШОС нет, а связка Индии с США сильнее.
Со стратегической высоты оценка соотношения сил (совокупной мощи) Индии и Китая за явным преимуществом должна быть сделана в пользу Китая.
Преимущества определяются следующими обстоятельствами:
— Китай выступает этническим и культурным монолитом ханьской нации (на 1,3 миллиарда китайцев приходится всего 50 миллионов национальных меньшинств). Тогда как Индия является конгломератом: 5 каст, 12 религий, 20 литературных языков, множества племен и народов;
— Китай никогда не был колонией. «Опиумные войны» XIX века с Британией выдержал. А иностранное влияние всегда переваривал с сугубо китайской спецификой. Индия же гордится тем, что в 1858 году британская королева Виктория была провозглашена «Императрицей Индии». Индия приобщилась к Западу. А Британия, следуя принципу «разделяй и властвуй», управляла Индией, имея колониальную администрацию всего в 4 тысячи человек;
— Китай традиционно воспринимается как классическая восточная деспотия, оплот социальной иерархии и целесообразности. Колониальным же наследием Индии выступает западная «парламентская демократия» и ставка на закон;
— Китайская экспансия осваивает «глобальную деревню», а в городах мира оседает и закрепляется в «чайна-таунах». За рубежом Китай развертывает национально обособленную теневую экономику с силовым прикрытием мощного преступного сообщества (триады). Индия же встраивается в современный англосаксонский «глобальный город» и своей мафии не имеет.
(Андрей Девятов. Индия, «Группа двух» и Россия»// www.clubvi.ru. 24.11.09)
* * *
В начале 2010 года главнокомандующий сухопутными войсками Индии генерал армии Дипак Капур объявил на учебном семинаре командного состава индийской армии о том, что военно-политическое руководство страны приступило к пересмотру государственной военной доктрины. В соответствии с положениями новой стратегии национальной обороны Индия будет готовить вооруженные силы не только к обеспечению безопасности страны в целом, но и к одновременному ведению войн с Пакистаном и Китаем, то есть «на два фронта». По мнению некоторых экспертов, новые стратегические установки Нью-Дели вполне могут привести к появлению сложностей в отношениях с КНР. Тем более что в последние годы китайские военные аналитики неоднократно выражали свою обеспокоенность в связи с растущими амбициями Индии в решении проблем национальной обороны и отмечали, что ее военная стратегия, имевшая до сих пор оборонительный характер, с китайской точки зрения все более становится «наступательной и агрессивной».
Индийские военные пребывают в состоянии готовности показать свою силу в случае возникновения конфликтной ситуации. Командующий военно-морскими силами Индии вице-адмирал Нирмал Верма, выступая перед журналистами в декабре прошлого года, заявил, что индийский флот расширит свое присутствие в океане у южных берегов страны в противовес китайской экспансии в этом регионе. «Мы определяем, каковы наши интересы в этом районе, и работаем над тем, как превратить их в возможности, которые нужны нам для контроля над нашими морскими территориями», — уточнил адмирал. Строительство Китаем военно-морских баз в портах Янгон (Мьянма), Гвадар (Пакистан) и Хамбантота (Шри-Ланка) ведется в соответствии со стратегией «жемчужной нити», которая должна опоясать восточное побережье Индии. Следует заметить, что рядом с островным государством Шри-Ланка проходят морские пути, по которым КНР обеспечивает 80% своих нефтяных поставок, а Индия, соответственно, 65%.
Индийский адмирал сообщил, что его страна внимательно следит за ситуацией в океане, в частности за тем, что в последние годы там все чаще стали появляться боевые корабли ВМС КНР. Индийское военно-морское командование разрабатывает проект обеспечения защиты интересов своей страны в Индийском океане, который предусматривает направление в регион десятков новых кораблей и самолетов морской авиации.
ВМС Индии своевременно модернизируются: в течение нескольких лет в их составе появятся 40 новейших кораблей, в том числе авианосцы, подводные лодки, эсминцы и фрегаты. Адмирал Суриш Мехта, командовавший индийским флотом до августа 2009 года, как-то сказал по поводу своих соперников: «Я никогда не говорил, что Китай сильнее нас. Я лишь имел в виду, что количественно нам не нужно с ним соперничать. Мы и так лучше». Его преемник Нирмал Верма разделяет эту точку зрения. И это не пустая похвальба соперников на ринге перед схваткой.
Боевой флот Индии несколько уступает китайскому по общему корабельному составу, но по количеству современных боевых единиц, оснащенных ударным ракетным оружием, он даст фору воинственному соседу. К тому же это — авианосный флот: под индийским флагом ходит бывший британский авианосец «Гермес», а в будущем к нему присоединится российский «Адмирал Горшков», который сейчас переоборудуется для индусов в Северодвинске. За 2,3 миллиарда долларов наш тавкр (тяжелый авианесущий крейсер) станет индийским флагманом «Викра-мадитья». Китаю, не располагающему своими авианесущими кораблями, сложно будет противостоять индийской эскадре в открытом море. К тому же у индийских военных моряков гораздо больше опыта океанской службы, чем у китайских, которые лишь несколько лет назад начали отправлять свои корабли в дальние походы.
В 2010 году исполняется 60 лет установлению дипломатических отношений между Китаем и Индией. Конечно, по этому знаменательному поводу политики двух стран произнесут немало громких речей на тему развития взаимовыгодного сотрудничества и добрососедства, которое якобы ничем не омрачается… Однако юбилейная риторика маскирует растущее обоюдное отчуждение. Ведь сегодня у западных границ Китая заложена пороховая бочка, взрыв которой сулит большие беды, вплоть до падения Великой стены. Руководство КНР, несомненно, учитывает это. А в Дели присматриваются к военной политике США в зоне Индийского океана, которая строится на том, чтобы держать Китай под прицелом. Глобальная война Соединенных Штатов с международным терроризмом покрывает все новые и новые зоны на карте мира. Недавно американские официальные лица сообщали о том, что Йемен превратился в одну из опорных баз исламистов. Силы командования специальных операций США при поддержке боевой авиации уже приступили к антитеррористической операции в этой арабской стране.
Произошедшие события оценил по-своему известный индийский дипломат, бывший посол в СССР, Германии, Афганистане, Пакистане и Турции М.К. Бхадкумар. Он высказал мнение, что новая американская стратегия в Йемене на самом деле направлена не против терроризма, а против Китая. Дипломат считает, что США, ввязываясь в войну в Йемене, имеют намерение усилить свое присутствие в регионе. Американцы стремятся завладеть стратегически важным портом Аден на берегу Аравийского моря, который именуется «воротами в Азию», тем самым давая понять Китаю, что еще слишком рано говорить о закате их влияния в зоне Индийского океана.
Устраиваясь в западной части этой зоны, американцы не забывают и о восточной зоне, чтобы полностью «обвеховать» ту часть Мирового океана, к которой тяготеет континентальный Китай. По заявлению президента Российской академии геополитических проблем генерала Леонида Ивашова, Соединенные Штаты разворачивают противоракетные комплексы морского базирования на плавучих платформах на Дальнем Востоке, в Японии. Постепенно наращивая систему ПРО, они стремятся нейтрализовать не только российский ракетно-ядерный потенциал, но и потенциал Китая.
Китайские военные специалисты, которых следует отнести к группировке пекинских «ястребов», оценивая обстановку на восточных, западных и южных рубежах Поднебесной, утверждают, что в ближайшие 20 лет их страна может оказаться втянутой в войну. По их мнению, Китай сейчас окружен в основном враждебными странами, связанными с США. «Вашингтон может разжечь пожар на заднем дворе КНР, но в таком случае мы тоже можем разжечь пожар у них на заднем дворе», — предупреждает один из пекинских специалистов по военной политике.
В условиях острого соперничества Пекина и Вашингтона за возможность беспрепятственно контролировать океанские пути транзита грузов внешней торговли и обеспечения надежных поставок сырья и энергоресурсов особое значение приобретает Шанхайская организация сотрудничества, которая была учреждена в 2001 году лидерами России, Китая, Казахстана, Таджикистана, Киргизии и Узбекистана. Общая территория стран, входящих в ШОС, составляет 30 миллионов квадратных километров, то есть 60% территории Евразии. Изначально страны Запада отнеслись к созданию ШОС с подозрением и даже затаенной враждебностью. Этот евразийский конгломерат тут же окрестили блоком «анти-НАТО» и «клубом автократоров», намекая на то, что в странах — членах ШОС остро стоит проблема прав и свобод человека. Получалось, что в состав Шанхайской организации сотрудничества вошли исключительно «восточные деспотии», являющиеся потенциальными агрессорами. И такая реакция неудивительна, ведь Соединенные Штаты Америки прилагают все усилия, чтобы не допустить сближения России и Китая, а уж тем более тесной интеграции крупнейших евразийских государств как новых «полюсов силы». В июне 2006 года на саммите ШОС президент Ирана Махмуд Ахмадинежад подчеркнул, что у Ирана, России и Китая общие взгляды на многие мировые проблемы, а также призвал сообща противостоять давлению тех держав, которые «склонны запугивать». Понятно, что президент Ирана имел в виду Соединенные Штаты.
Распад СССР привел к такой ситуации в международных отношениях, когда насущно необходим переход к устойчивой многополюсной системе мироустройства. Очевидно, что у многополюсной модели мира сегодня есть только один серьезный противник — западная цивилизация во главе с Соединенными Штатами. Запад опасается, что потеря привилегированного положения обернется для него потерей идентичности, «размыванием» европейских наций и, как следствие, полным экономическим и политическим крахом. Важна не столько реальность подобного сценария, сколько проблема западного менталитета, который по-прежнему верен идее универсальности западной модели развития. Однако странам Запада рано или поздно придется принять многополюсную модель мировой политики. И чем скорее это произойдет — тем лучше для всех.
Именно ШОС стоит сейчас на страже сухопутных северных границ Китая — стратегического тыла Поднебесной. Ни одна страна в мире не способна воевать одновременно на нескольких фронтах. Руководство КНР не исключает вероятности возникновения военного пожара на «путях транзита» с южной стороны. В таких условиях следует рассчитывать на бесперебойные поставки стратегических ресурсов на севере, через Центральную Азию. Территории Ирана, Туркмении, а также стран — членов ШОС становятся объектом его особой заботы. Стратегический тыл должен быть безопасным.
О важности Шанхайской организации сотрудничества для Китая размышляет автор статьи «Силы для антитеррора» Андрей Голобков на страницах одного из декабрьских номеров московского журнала «Военно-промышленный курьер».
* * *
МНЕНИЕ ЭКСПЕРТА
Главная же задача военной составляющей ШОС для Китая — реализация концепции многополярного мироустройства, включающего на этом направлении в первую очередь стратегическое партнерство с Россией и партнерские отношения с центральноазиатскими республиками. В России, кроме того, Пекин видит не только свой геополитический тыл, но и «важный военно-технический ресурс». Ведь основой вооружения НОАК остается российская или скопированная с российских образцов вооружения техника. Не стоит забывать, что Китай — по-прежнему крупнейший партнер России в военно-технической сфере, а совместные учения ШОС — источник новых контрактов на поставку ВВТ и заметно оживляют сотрудничество в этой сфере.
Государства — члены ШОС желают видеть в Шанхайской организации не столько военно-политический альянс, сколько структуру, способную восстановить баланс сил на обширном пространстве, обеспечить безопасность в зоне своей ответственности, развивать экономическое сотрудничество, а отношения с Западом строить на прагматичной основе. Данный путь является бесконфликтным и имеет большой потенциал дальнейшего развития.
(Андрей Галобков. Силы для антитеррора // Военно-промышленный курьер. 2009.16 декабря)
* * *
Что же касается российской стороны этого стратегического треугольника, то политическое руководство нашей страны, несомненно, должно учитывать основные принципы китайской внешней политики, изложенные однажды и на долгие времена премьером Госсовета КНР Чжао Цзыяном почти четверть века назад, в марте 1986 года. Один из них гласит: «Китай никогда не ставит себя в зависимость от сверхдержав, никогда не вступает ни с кем из них в союз, не устанавливает стратегических связей. Китай осуществляет политику подлинного неприсоединения и никогда не рассматривает эту политику по отношению к Советскому Союзу как инструмент в отношениях с Соединенными Штатами, и наоборот».
Это не конъюнктурная политическая установка. Это — истинная политика восточного государства, для которого собственная долгосрочная стабильность гораздо важнее временных политических альянсов.
