Пролог

Россия боится Китая.

«России не станет. Здесь скоро будет провинция Китая!» — такую точку зрения сегодня высказывают уже открыто.

Столетие назад поэт и философ Владимир Соловьев провозгласил: «С Востока свет, с Востока силы…» Сегодня гораздо большее распространение в России получает обратная мифологема — тьма с Востока. Тьма, неотвратимо надвигающаяся на российские города и веси. Как известно, в русском языке слово «тьма» имеет двойное значение. Под «тьмой» понимается не только мрак, но и — неисчислимое множество, «тьма тьмущая». Поэтому столь уместным кажется выражение «тьма с Востока» применительно к современному Китаю — державе огромной, неисчислимой и пугающей.

Нам говорят, что русские постепенно становятся вымирающей нацией. А значит, как утверждают авторы апокалипсических прогнозов, русские обречены на поражение в «тайной войне» с мигрантами, которых — тьма тьмущая. Как ни странно, дружеские отношения с Китаем могут оказаться еще более опасными для России, чем враждебные. Многие уже смирились с тем, что в течение ближайших лет в результате «ползучей экспансии» китайцев Россия потеряет Дальний Восток: не надо никаких войн, китайцев попросту там станет на порядок больше, чем русских. На улицах российских городов появятся вывески с иероглифами, зазвучит китайская речь в магазинах и ресторанах, в школах и вузах будут преобладать желтолицые ученики и студенты, в киосках будут лежать пекинские газеты. И главное — с этим, кажется, ничего не поделать, как нельзя повлиять на природные катаклизмы, — китайская экспансия сродни цунами или урагану. Бунт против стихии не имеет смысла. Сегодня Россия «глазами Китая» выглядит как неплохой рынок сбыта ширпотреба, а завтра, возможно, — как территория потенциального заселения. У нас нет никаких веских доказательств того, что якобы бы правительство Китая всячески стимулирует нелегальное переселение своих граждан на российские земли, однако миф об этом уже несколько лет широко распространяется в России и даже обсуждается в отечественных средствах массовой информации. И невольно у многих наших соотечественников возникает мысль: что же нас пугают расширением НАТО, американскими базами у российских границ, если все это — детские игрушки по сравнению с глобальной экспансией Китая, которую ни одна армия мира не способна остановить?..

Позволим себе напомнить, как во времена позднего СССР в нашем обществе возникло два примитивных мнения о Западе. Одни говорили об «ужасах капитализма», а другие — о «капиталистическом рае». Одни смотрели в сторону Европы с вожделением, другие — в священном трепете. Как выяснилось, ошибались и первые и вторые. Примерно то же самое сегодня мы видим на примере отношения россиян к Китаю. Нас то прельщают «китайским экономическим чудом», призывают учиться у китайцев, во всем следовать их мудрому примеру, то рассказывают об агрессивных и воинственных жителях Поднебесной, которые, если уж не захватят Россию в ходе грядущей войны, скорее всего, постепенно ассимилируют русских. Вновь два стереотипа, которые воздействуют на массовое сознание. Сегодня россияне видят западную цивилизацию такой, какая она есть — без страхов и «розовых очков». Европа стала близкой, для большинства россиян является уже привычным делом ездить туда на отдых и в командировку, а времена «железного занавеса» нам вспоминаются как «преданья старины глубокой». А вот до Поднебесной нам по-прежнему далеко «как до небес». И удивительно современно сегодня звучат слова, сказанные в далеком 1852 году автором журнала «Московитянин»: «Теперь мы начинаем верить, что не шутя есть страна, называемая Китаем…»

На наш взгляд, помощник президента России Сергей Приходько недавно совершенно резонно заметил, что «общий источник таких стереотипов — неуверенность относительно того, как поведет себя на международной арене „сильный Китай", когда он осуществит свои грандиозные планы модернизации, превратится в экономическую, научно-техническую и военную сверхдержаву». Проще говоря, «сильный Китай» кажется россиянам совершенно непредсказуемым, а потому пугающим.

Словом, китаефобия — болезнь многих наших соотечественников. И лекарство от этой болезни пока не найдено. Когда в марте 2010 года радиостанция «Эхо Москвы» провела среди слушателей опрос на тему, кого они считают главным врагом России, США или Китай, большинство выразило мнение, что гораздо опаснее для нас Китай.

Как обмолвился недавно американский профессор Питер Наварро, сегодняшний Китай только на вид добрая панда, а на самом деле — голодный дракон. Очевидно, россияне готовы принять это суждение за истину.

Вам уже страшно?..

Давайте все-таки разберемся: что за тьма идет на нас с Востока? Да и тьма ли это?..

 

Тень Черного Дракона

Писать о будущем одновременно и легко и сложно. С одной стороны, никто ведь не упрекнет тебя в фальши и неправде, так как речь заведомо идет о том, чего нет, а с другой — велик риск погрузиться в пустые фантазии, которые не обузданы реальностью. Кроме того, предсказание, пророчество — дело очень неблагодарное, так как имеет большие шансы не сбыться. Но у человеческой памяти есть великолепное свойство сохранять лишь те предсказания, которые подтвердились исторически. Несбывшиеся же быстро стираются из исторической памяти, поэтому во все времена хватало претендентов на лавры великих пророков.

Сейчас мы попытаемся заглянуть в будущее и поразмышлять о том, каким для всего человечества и для России в частности может стать «далекий-близкий» 2012 год.

По китайскому календарю 2012-й будет годом Черного Дракона. Как известно, Дракон — национальный символ Китая. То ли в шутку, то ли всерьез китайцы любят говорить, что их народ — потомок Дракона. Жители Поднебесной воспринимают это грозное существо не как свирепое чудовище, а как своего защитника и покровителя. У китайского народа даже существует крылатое выражение «желать, чтобы дети стали драконами», то есть выросли сильными и мудрыми. Кстати, и защищавшую Срединную империю Великую Китайскую стену, которая то «ползет», подобно змее, вниз по склонам горы, то взлетает на ее вершины, можно сравнить с образом этого мифического животного. Однажды Наполеон сказал про Китай: «Это спящий гигант. И пусть себе спит! Потому что, проснувшись, он перевернет миры. И многим кажется, что именно в 2012 году китайский Дракон проснется. Не исключено поэтому, что 2012-й войдет в историю как «год Китая». Возможно, мы убедимся в справедливости наполеоновских слов. Британский политолог Марк Леонард недавно сказал, что Китай вовсе не стоит в стороне от глобализации, просто он «разрабатывает новую модель глобализации» — попросту стремится к тому, чтобы перелицевать мир «по-китайски», то есть перевернуть его. Российский автор Владимир Попов справедливо отмечает: «Сторонний наблюдатель даже при поверхностном взгляде не может не заметить, что страна обладает огромным запасом социального и морального здоровья. Китайцы дружелюбны, деликатны, расторопны, услужливы без подобострастия, произносят тысячу слов в минуту и всегда улыбаются. Запас жизненной энергии у каждого такой, что его, кажется, хватило бы на десятерых европейцев». Об этом же размышляет и бывший посол России в Пекине Игорь Рогачев: «Когда приедете в Китай и пройдетесь рано утром по улицам, вы увидите тысячи людей, занимающихся традиционной китайской гимнастикой. Часов в одиннадцать утра миллионы служащих занимаются производственной гимнастикой. В стране строятся сотни стадионов и спорткомплексов, все спортплощадки переполнены». Жизненная активность китайцев, их воля к победе, уверенность в своих силах, патриотизм — все эти качества становятся чрезвычайно важными слагаемыми общего успеха или «китайского чуда», которое уже потрясло мир. У китайцев сегодня сформирован менталитет победителей. Они выросли драконами. В отличие от европейцев китайцы готовы служить своему Отечеству и умереть за него. Возможно, в современных китайцах россияне увидят своих дедушек и бабушек, которые твердо знали, что живут в самой свободной и счастливой стране, во имя и ради которой, если понадобится, можно без колебаний пожертвовать собственной жизнью.

Но сначала о том, почему именно эту дату — 2012 год — мы считаем рубежной и для России и для Китая. И чем интересен 2012 год с точки зрения нашего сегодняшнего представления о будущем?

Прежде всего, в 2012 году состоятся выборы президентов Российской Федерации и Соединенных Штатов Америки. В 2012 году пройдет XVIII съезд Коммунистической партии Китая, который по своей значимости вполне может быть равноценен смене лиц на посту руководителей сверхдержав планеты. А всего этого уже вполне достаточно для того, чтобы считать 2012 год временем возможных перемен в жизни и наших государств, и международного сообщества в целом.

Не нужно быть Нострадамусом, чтобы предвидеть эти изменения. Можно лишь дискутировать о том, насколько масштабными и долгосрочными они окажутся.

В декабре 2009 года на экраны вышел блокбастер Мела Гибсона «Апокалипсис», который напомнил зрителю о великой цивилизации майя, павшей под ударом конкистадоров. Благодаря фильму во многих странах мира произошел всплеск общественного интереса к тайным учениям майя и их календарю. Жрецы майя считали, что Вселенная развивается в рамках глобальных циклов. Ныне, согласно этому календарю, человечество переживает эпоху Пятого Солнца, которая должна завершиться 23 декабря 2012 года. Майя якобы полагали, что по завершении нынешнего цикла произойдет некое движение Земли, которое повлечет за собой уничтожение всей нашей цивилизации. Дополнительную таинственность пророчеству майя придает тот факт, что 21 декабря 2012 года начнется «парад планет». Сатурн, Юпитер, Марс и Земля выстроятся в одну линию. Конечно, подобные «парады планет» происходили и раньше, но в 2012 год выстроятся в одну линию не только планеты нашей Солнечной системы, но и планеты других звездных систем, образовав тем самым линию от центра галактики. Предстоящая вселенская катастрофа легла в основу сюжета голливудского фильма-катастрофы режиссера Роланда Эммериха «2012». Фильм повествует о том, как природные катаклизмы охватывают весь земной шар, а люди пытаются спастись на построенных в Гималаях гигантских кораблях, по-библейски названных «ковчегами». Картины гибнущих городов в фильме выглядят столь натурально, что несметное множество впечатлительных зрителей завалили Американское космическое агентство тоннами писем, в которых просили спасти их с обреченной на гибель Земли.

Всемирная ассоциация календарей недавно выступила с неожиданной инициативой замены нынешнего григорианского календаря, который был введен в 1582 году Папой Римским Григорием XIII. Недостаток действующего календаря, по мнению ассоциации, в том, что кварталы имеют различное количество дней и таким образом затрудняют экономическую деятельность и прочие расчеты. Предлагаемый календарь также содержит 365 дней, однако в каждый год, который начинается с воскресенья, имеет один дополнительный день — вторую субботу. А ближайший год, начинающийся с воскресенья, — как раз 2012-й.

Астролог Борис Пясик утверждает: «12 декабря 2012 года — это день, когда конфигурация на небесном своде складывается не из легких. Это последний день лунного месяца, считающийся „сатанинским": происходят соединение Юпитера с Черной Луной, планетой негативной кармы, и наблюдается напряженный планетарный аспект Плутона с Ураном. Кроме того, все это будет происходить в то время, когда Уран меняет направление своего движения, что чревато сильными разрушительными процессами. Не знаю, станет ли указанный день „последним днем Помпеи", но, по всей видимости, хлопот он доставит немало».

Насколько вероятны природные и космические катаклизмы — вопрос куда как спорный. Но вот более или менее сильные политические «встряски» в 2012-м нас всех ждут однозначно. Возможно, это будет год глобальной нестабильности, которая изменит соотношение сил самых мощных держав планеты. Эти мировые трансформации зреют уже сегодня, мы может различать их примерные очертания.

Уже не первый год во многих странах мира пристально изучают прогнозы американского астролога Эрика Алана Миса, который говорит, что в 2012 году в Америке возможна революция, а в 2025-м США, возможно, распадутся на отдельные штаты по «югославскому сценарию». В этом году правительство США может принять решение в очередной раз активно вмешаться в конфликт, разгорающийся на Ближнем Востоке или в Центральной Европе. Увязнув в чужестранных проблемах, США рискуют получить внутриполитические осложнения, чреватые революционной ситуацией или длительным кризисом, который в конце концов приведет к децентрализации государственной власти. Под воздействием экономических проблем и внутренней розни американская сверхдержава падет, пророчит Алан Мис. Трудно все-таки сказать наверняка, основаны ли эти прогнозы исключительно на астрологических наблюдениях или же Алан Мис выстраивает свою теорию на фактах реальной политики и пытается выстроить долгосрочную перспективу. Ведь о том, что Соединенные Штаты, несмотря на внешне безупречный статус сверхдержавы, находятся сегодня в весьма уязвимом положении, можно говорить, не обращаясь к астрологии. А ведь ослабевшую Америку никто не пощадит. Любая трещина в стене неприступной цитадели может стать роковой.

Нынешнего президента США Барака Обаму уже назвали «новым Горбачевым». А в мировую историю первый и последний президент СССР вошел как правитель, который признался в том, что сознательно вел свое государство к распаду. «Целью всей моей жизни было уничтожение коммунизма», — сказал бывший Генеральный секретарь ЦК Коммунистической партии СССР на семинаре в Американском университете в Турции. Горбачев не мог не понимать, что разрушение социалистической системы, к которому он якобы стремился, равносильно краху страны, ибо это отнюдь не косметическая ретушь, а слом станового хребта державы. Вскоре после избрания Обамы Михаил Горбачев неоднократно заявлял, что с деятельностью нового главы Соединенных Штатов будет связана «перестройка». В России само понятие «перестройка» стало почти синонимом слова «катастрофа», и не случайно социолог Александр Зиновьев даже употреблял термин «катастройка». Весьма показательно, что сегодня Михаил Горбачев видит в Бараке Обаме «родственную душу». 21 марта 2009 года Обама принял первого и последнего президента СССР в Белом доме, и хотя подробности беседы не разглашаются, известно, что обе стороны остались довольны встречей.

Политический обозреватель Петр Романов отмечает: «… некоторое сходство между СССР времен прихода к власти Горбачева и США времен прихода к власти Обамы действительно существует. Имидж СССР эпохи геронтологического Политбюро и имидж США эпохи энергичного Буша-младшего выглядят одинаково плачевно. В этом смысле задачи Обамы и Горбачева — поменять имидж своего государства в лучшую сторону — во многом совпадают. Причем и в том и в другом случае для исправления ситуации одних слов мало, хотя, конечно же, никто не отменял закона Божьего о том, что „в начале было слово". И Горбачев и Обама с этого „слова" свой политический путь и начали. Есть и другие совпадения. Обе страны — СССР 1985-го и США 2009-го никак не могли завершить крайне неудачные и непопулярные войны, которые не нравились не только своим собственным гражданам, но и всему остальному миру: у нас был Афганистан, у США — Ирак. У Вашингтона на сегодня гирей на ноге дополнительно висит еще все тот же Афган. И когда американцы завершат там свою „галльскую войну", еще неизвестно. Наконец, не стоит забывать о серьезных экономических проблемах, хотя, разумеется, тогдашние советские и нынешние американские проблемы были по своей природе очень разными»*. Сегодня Барак Обама усиленно создает иллюзию стабильного положения своей страны и уверяет, что разработанный его командой пакет антикризисных мер для американской экономики общей стоимостью 787 миллиардов долларов позволил Штатам с минимальными потерями прожить первый год глобального кризиса. Он, в частности, заявил: «Нам еще предстоит пройти долгий путь, но мы уже сумели уберечь нашу экономику от самого тяжелого кризиса в истории». Насчет «самого тяжелого кризиса в истории» — это, конечно, забавное преувеличение. Пока еще никто не доказал, что нынешний экономический кризис — явление более катастрофическое, чем Великая депрессия 1929-1933 годов. При этом хозяин Овального кабинета смело утверждает, что именно его грамотные действия уберегли США от повторения Великой депрессии. Однако на сегодняшний день за этими декларациями не стоят указания на реальные достижения администрации Обамы в экономическом развитии страны. Многие американцы полагают, что 767 миллиардов «антикризисных» денег были потрачены попросту «на ветер». Не будем забывать, что в 1930-е годы именно Великая депрессия стала главным фактором увеличения численности «протестного электората» в странах Европы и Америки. В нынешних условиях мировой экономический кризис — самая благодатная почва для усиления антиглобалистского движения, исламского экстремизма, для прихода к власти «левых» сил в разных уголках планеты. А возможно, и в США…

И сегодня уже высказываются самые различные предположения относительно того, какой будет передавать Америку Барак Обама следующему президенту: сверхдержавой или колоссом на глиняных ногах? «мировым жандармом» или страной либеральной внешней политики? благополучным и стабильным обществом или страной социальной напряженности, живущей на грани революционных потрясений?.. Крах Америки, «плоский штопор» американской экономики в последние годы пророчили очень часто, но в этих прогнозах крайне трудно отделить банальную антиамериканскую пропаганду от серьезного стратегического анализа.

Может быть, реальные цели Барака Обамы так же далеки от официальных высказываний президента США, как были далеки тайные устремления Михаила Горбачева от доктрин советской идеологии?

По крайней мере, из уст Обамы мы уже услышали слова, которые ставят под сомнение ту программу вооруженного насаждения демократии в разных частях света, которую Штаты неукоснительно выполняли и при президентах-республиканцах, и при президентах-демократах. Выступая 23 сентября 2009 года на сессии Генассамблеи ООН, Обама сказал: «Демократия не может быть привнесена в какую-либо страну извне. Каждая страна должна искать свой собственный путь, и ни один путь не является совершенным. Каждая страна будет следовать по пути, который коренится в культуре ее народа, и в прошлом Америка слишком часто была избирательна в своей пропаганде демократии». Может быть, и вправду это признание — знамение американской Перестройки? Американцы по-прежнему видят мир в виде Великой шахматной доски, где играют «черные» и «белые». Неслучайно именно так называется знаменитая книга американского политолога Збигнева Бжезинского, который считает, что ни у одной страны мира нет шансов перехватить мировое лидерство. Но современный Китай делает «расклад сил» мировой политики гораздо более причудливым и многоцветным, чем его привыкли видеть американцы.

Ослабление Соединенных Штатов дает колоссальные преимущества их основному геополитическому сопернику — Китаю, который занял место «противовеса» американской гегемонии, освободившееся с распадом Советского Союза. Марк Леонард совершенно справедливо замечает, что сегодня «почти в каждом событии мирового масштаба угадывается влияние китайского фактора. Китайская позиция сказывалась на динамике целого ряда проблем — от вопросов развития африканского континента до реформы системы Организации Объединенных Наций, от переговоров в Дохе по глобализации торговли до иранской ядерной проблемы, от геноцида в Дарфуре до цен на нефть в Венесуэле. Китай перестал быть просто большой страной, партнером по бизнесу или субъектом дипломатических отношений. Стартовал процесс превращения Китая в реальный фактор мировой политики…» А тем самым Поднебесная очень сильно «действует на нервы» американцам. Эксперты Пентагона из года в год обвиняют Китай в сокрытии своих истинных расходов на «оборонку». В свою очередь, власти КНР требуют от Вашингтона отменить заключенную многомиллиардную сделку по поставкам Тайваню военных вертолетов, ракет и кораблей, а американцы тем временем настаивают, чтобы китайцы поддержали санкции против Ирана. Во вторую очередь Вашингтон обеспокоен экономической экспансией Китая. Соперничество Дракона и Орла уже сегодня во многом определяет конфигурацию международной политики, и в дальнейшем оно будет только усиливаться. Очевидно, что Пекин никогда не примет вашингтонские правила игры, а на американские заявления о нарушениях прав человека в Китае из Поднебесной звучат резонные рекомендации не вмешиваться во внутренние дела Китая. Вашингтон, несмотря на все свои непомерные амбиции, скорее всего, вынужден будет все более смягчать свою позицию в отношении Поднебесной. При этом антикитайская риторика в выступлениях политической элиты США не должна нас вводить в заблуждение — за ней чаще всего скрывается стремление найти компромисс с Китаем на принципах обоюдной пользы. А это говорит, что Орел пасует перед Драконом. Миллиардер Джордж Сорос — человек, которому никак не откажешь в проницательности, — недавно высказал мнение о том, что мировой экономический кризис дает большие преимущества Китаю: «Китай может легко оказаться страной, получившей наибольшую выгоду от происшедшего, — тамошние руководители должны только повести себя умно. Но могут они оказаться и главным проигравшим — если не найдут решения проблем. Случись так, что пекинский режим наделает ошибок, это может вызвать в Китае настоящий политический кризис». К сегодняшней мировой финансовой нестабильности Китай подошел, имея более значительный запас прочности, чем Соединенные Штаты Америки. И когда кризис закончится, Америка, возможно, с удивлением обнаружит, что центр мировой экономики переместился в долину реки Янцзы.

И Россия и США в 2012 году в очередной раз окажутся на перепутье. Им придется делать выбор не между кандидатами в президенты, а между стратегиями развития страны. И эти стратегии во многом будут противоречить друг другу.

Российские политологи уже говорят о проблеме 2012 года. Владимир Путин уверяет, что он и ныне действующий глава государства Дмитрий Медведев не будут составлять друг другу конкуренцию на президентских выборах. Однако просуществует ли тандем «Путин-Медведев» до 2012 года? Смогут ли два политика сесть за стол и мирно договориться о переделе власти? А то, что передача президентского поста, — это передел колоссальных властных ресурсов, очевидно каждому. Если в 2012 году Путин вновь возглавит нашу страну и будет занимать президентский пост два срока подряд, то его преемник будет избран только в 2020 году — а это будет означать, что время, в которое мы живем, войдет в историю как «эпоха Путина», где небольшой промежуток руководства Дмитрия Медведева будет выглядеть как не самый яркий эпизод, связанный в основном с преодолением последствий мирового экономического кризиса. Сегодня Дмитрий Анатольевич Медведев говорит, что готов вновь баллотироваться на президентский пост. 25 сентября 2009 года, выступая перед студентами и преподавателями Питтсбургского университета в США, Медведев сказал: «Что касается планов Владимира Путина — лучше, конечно, этот вопрос адресовать ему. Мы с ним разные люди, но, по-моему, он недавно на эту тему говорил. Мы — как минимум политики, которым доверяют российские граждане, сможем обсудить этот вопрос вместе».

Действительно, Медведев и Путин «разные люди». И в глазах россиян олицетворяют они отнюдь не одну и ту же стратегию будущего. Приоритеты Владимира Путина лежат в сфере укрепления обороноспособности и национальной безопасности, поддержки международного имиджа России как мощной державы имперского типа, усиления роли государства в экономической жизни страны. Дмитрий Медведев — сторонник экономических свобод, воспринимающий Россию как одну из европейских демократических держав современного многополярного мира, политик, склонный искать поддержку скорее в промышленном и банковском секторе, чем среди «силовиков», с которыми он отнюдь не всегда может найти общий язык. Даже при соотношении Медведев-президент и Путин-премьер первый действует как топ-менеджер, а второй — как самодержец. Дмитрий Медведев, судя по всему, не видит необходимости в сакрализации государственной власти, а Владимир Путин четко следует парадигме российского монархического сознания, хотя, возможно, не всегда отдает себе в этом отчет. Если внешнеполитические приоритеты Медведева всегда будут расположены на Западе — в странах европейской демократии, то Путин ищет стратегическое партнерство для России преимущественно на Востоке. Этим объясняется характерное для Владимира Путина стремление к нормализации отношений с Китаем.

Вспомним, что буквально с первых шагов работы Медведева на посту президента высказывались предположения, будто он может покинуть Кремль еще до окончания срока и передать власть вновь Владимиру Путину как более сильному и жесткому политику, чье управление может стать более эффективным в условиях стремительно развивающегося экономического кризиса. С другой стороны, ряд экспертов, а в их числе и вице-премьер Игорь Шувалов, прогнозируют, что именно к 2012 году Россия сможет окончательно преодолеть последствия мирового финансового кризиса. Именно эту дату как возможную конечную точку кризисного периода назвал Шувалов во время своего выступления в Государственной Думе 16 сентября 2009 года. Согласен с Шуваловым и глава Сбербанка Герман Греф. Первыми из кризисной ямы должны выбраться предприятия нефтегазового и металлургического комплекса как наиболее ориентированные на зарубежных партнеров. А европейский бизнес уже явно увидел «свет в конце тоннеля». Это означает, что «жесткая рука» в экономической жизни России может и не понадобиться.

 

2012-й — год вооруженных конфликтов?

Именно 2012 годом ряд аналитиков датируют две возможные военные кампании — Китая и России или же Китая и Индии. Так, в 2009 году Бхарат Верма, главный редактор журнала «Indian Defence Review», выступил с прогнозом того, что Пекин, обеспокоенный развивающимся сближением Дели с Соединенными Штатами Америки, в 2012 году может решиться на агрессию против Индии. На этот прогноз незамедлительно последовала реакция китайской стороны. Журналист Чэнь Сяочэнь ответил своему индийскому коллеге, что имеющиеся противоречия с Индией Китай стремится разрешать за столом переговоров, однако вооруженный конфликт все-таки потенциально возможен в том случае, если Индия займет «агрессивную позицию в отношении Китая». Весьма показательно, что обе стороны дискуссии все-таки не назвали возможность китайско-индийской войны невозможной. Это и понятно — редко кто может признаться в собственных агрессивных намерениях. Причем как индийский журналист, так и китайский недвусмысленно намекают, что повод к столкновению может дать их потенциальный противник, тем самым полностью снимая ответственность за конфликт со своих государств. Кстати, в начале 2009 года Индия провела успешные испытания собственной системы противоракетной обороны — индийская противоракета «Прадъюмна», предназначенная для уничтожения баллистических ракет, сбила над водами Бенгальского залива ракету-мишень «Дхануш», запущенную с корабля и летевшую на высоте 80 километров. «Прадъюмна» должна стать основой нового комплекса противоракетной обороны Индии, который планируется принять на вооружение все в том же 2012 году. Военные аналитики также не исключают возможности и русско-китайского вооруженного столкновения, и именно в 2012 году: «В конце февраля 2012 года Китай начнет масштабные боевые действия по оккупации Сибири, Дальнего Востока и Забайкалья. Основным направлением удара будет Центральная и Западная Сибирь, а второстепенными, по численности ударной группировки войск, — Приморье, Дальний Восток и Забайкалье. В первые 24 часа боевых действий под оккупацией окажутся все регионы Забайкалья, Дальнего Востока и Приморья. Более длительное время будут идти бои в Центральной и Западной Сибири, но к концу-середине апреля китайские войска выйдут на линию Урала. Десантными операциями начала войны будут оккупированы Якутск, Магадан, Иркутск и Красноярск и перерезан БАМ. По завершении выхода на линию Урала и захвата нефте- и газоносных месторождений Китай практически блокирует действия НАТО по поддержке России. Единственным союзником в этой войне будут США, для которых усиление Китая представляет реальную угрозу. В конце апреля воздушно-десантными операциями будут захвачены Камчатка и Чукотка. Темпы наступательных операций будут достаточно высокими — от 200 до 500 километров в сутки, что объясняется отсутствием на направлениях главных ударов китайской армии войск России, готовых оказать сколь-нибудь серьезное противодействие. Так как, в отличие от тактики предыдущих войн, Китай не будет проводить сосредоточение войск у российской границы, то получившие боевые задачи и расписания движения войска в походном порядке с наступлением темноты из мест своего постоянного расквартирования ускоренным маршем выйдут прямо в место выполнения боевой задачи. Подразделения и части, увязнувшие в бою с российскими войсками, самостоятельно будут выполнять свою задачу. Основные же силы маршем будут выходить к местам уже своих боевых задач. Таким образом, общей задержки наступления не будет. Темпы развития операции будут плановыми. Применение ядерного оружия, как стратегического, так и тактического, станет невозможным в первые сутки войны, так как ударная группировка окажется полностью на территории России. […] Для успешной войны, исключающей какое-либо сопротивление со стороны местного населения, Китай будет вести массированную пропаганду типа: „Мы поможем нашим русским братьям освободиться от воров чиновников и грабителей олигархов", „Сибирь мы отдаем сибирякам" и т. д. И они действительно расстреляют наиболее известных как населению, так и китайской разведке взяточников и казнокрадов. Что будет красноречиво свидетельствовать об их намерениях».

В далеком 1776 году на русский язык было переведено сочинение побывавшего в Китае шотландского врача Джона Белла, который в числе прочего рассуждал о возможности покорения Китая Россией: «Я знаю только одну нацию, которая может попытаться завоевать Китай, имея некоторые шансы на успех, это — Россия». С тех пор много воды утекло. Однако до сих пор проблема гипотетического вооруженного конфликта России и Китая будоражит умы европейцев. В последние годы нас достаточно пугали тем, что мир в условиях глобализации движется к созданию единого наднационального «мирового правительства», которое вероятнее всего будет расположено в Вашингтоне. Но есть на сей счет и другие, достаточно парадоксальные прогнозы. Например, председатель Совета директоров Фонда социально-правовых исследований (а в прошлом — руководитель Управления по борьбе с экономическими преступлениями по Санкт-Петербургу и Ленинградской области) Геннадий Сергеевич Водолеев полагает, что «мировое правительство» будет расположено не в Вашингтоне, а в Пекине. Европейцы, считает он, «не смогут в обозримом будущем консолидированно приступить к планомерной последовательной работе по обустройству мира на свой манер». Действительно, обороноспособность европейских держав при, казалось бы, высочайшем технологическом потенциале и весьма достойном уровне жизни многими ставится под сомнение. Как заметил один из героев Милана Кундеры, война в сегодняшней Европе стала «антропологически немыслимой. Европейцы уже не способны воевать». В то же время «китайский солдат и офицер обязан выполнить (и выполнит!) любой приказ. Солдаты и офицеры самой технически мощной армии мира — американской — на это не способны. Посему по состоянию воинского духа, способности к массовой жертвенности во имя победы азиатские армии подавляюще превосходят европейские и американскую».

Европейцы и американцы начали глобализацию, стали ее идеологами и апологетами, но, по логике Геннадия Водолеева, именно глобализация станет для Европы «крестным путем», дорогой на историческую Голгофу, где белого человека будет распинать желтолицый.

Впрочем, на протяжении всего XX века разные философы и политики неоднократно говорили о том, что белый человек, европеец — уходящая натура. Его исторический век близится к закату.

Немецкий мыслитель-консерватор Освальд Шпенглер пророчил: «Западный человек не исчезнет, но его присутствие на планете рано или поздно перестанут замечать… » А французский поэт Поль Валери после Первой мировой войны задавался вопросом, «станет ли Европа тем, чем она действительно является, то есть малой оконечностью Азиатского материка?».

Словом, катастрофические для Европы и России сценарии имеются в избытке. Нам пророчат как минимум два вооруженных конфликта: во-первых, Китая с Индией и, во-вторых, Китая с Россией. Кажется, весь мир замер в тревожном ожидании, когда пронесется над нами тень Черного Дракона, затмевающая свет солнца.

Насколько реальны такие события?

 

Шаг за шагом мы достигнем великой цели! («Ибу ибудэ дэдао вэйдадэ муди!»)

Жители многих стран, представленных на современной политической карте мира, вполне могут считать, что Китай существовал всегда. Кажется, мир без Китая вообще невозможен. Поднебесная словно бы стоит на страже вечности.

Большинство западноевропейских государств ведет свою историю с начала первого тысячелетия нашей эры. Славянские государства, в том числе и Россия, образовались еще позже. Соединенным Штатам Америки — чуть больше трехсот лет… История Срединного же царства («Чжунго»), то есть нынешнего Китая, насчитывает почти пять тысяч лет! В Азии много древних государств, но лишь Индия и Иран могут составить конкуренцию китайской истории. А о появлении доисторических княжеств Японии мы и вовсе узнаем из знаменитого древнекитайского трактата «Троецарствие».

Пожалуй, Китай — единственная страна в мире, где древность непосредственно смыкается с современностью. Государства на иных территориях рождались и погибали, исчезая во тьме минувших столетий. На их месте появлялись новые. Так, например, сегодняшняя Италия очень мало напоминает цивилизацию Древнего Рима. В отличие от европейского прошлого история Китая не знает перерывов, она как бесконечная линия тянется из глубины тысячелетий и устремлена в будущее. Жители Поднебесной когда-то опережали другие народы, определяя сам вектор мирового прогресса. Они первыми дали человечеству бумагу, книгопечатание, порох, компас. 4800 лет непрерывной истории китайской письменности выглядят весомо в сравнении с тем фактом, что Европа чуть более тысячи лет назад принадлежала племенам варваров и почти утратила письменность. Китайская культура заложила мощный фундамент исторического опыта, включающего незыблемость народных традиций. Жители этой страны точно знают, что камни прошлого — это ступени на пути в будущее.

Китайский народ — единственный из живущих сегодня на Земле самостоятельно создал собственную государственность. Европейцы, к примеру, взяли за образец разрушенную Римскую цивилизацию, Россия во многом заимствовала государственность у Византии, США — у Великобритании. Даже современная Индия, и та воспользовалась испытанным британским опытом. У китайцев государство образовалось тогда, когда другие народы об этом еще и не помышляли. В силу этого китайцы исстари привыкли считать себя мировым центром, а на прочие народы взирать как на дикарей, от которых благоразумнее отгородиться Великой стеной.

До определенного периода развития истории такое положение было оправданным. Территория Китая, конечно, подвергалась нашествиям извне, однако большинство захватчиков рано или поздно ассимилировались в китайский этнос, буквально в нем растворясь. Страна, отгороженная от всего мира просторами морей, горными хребтами, мертвыми пустынями и рукотворной стеной, смогла сохранить свою идентичность и пронести ее сквозь века. Однако в дальнейшем эгоцентризм и изоляционизм китайцев привели их страну к гибельным последствиям. В середине XIX века поражение в «опиумных войнах» низвело Срединное государство к положению полуколоний. Англичане, французы, немцы, японцы распоряжались в китайских городах как у себя дома. Национальная гордость китайцев казалась сломленной.

Правители из последней императорской династии Цин, фактически потерявшие контроль над собственными землями, были сметены революционной бурей в начале XX века. Государственный суверенитет был утрачен, Юг и Север страны жили независимо друг от друга под властью местных властителей-милитаристов, располагавших собственными армиями. В 1920-1930-е годы предпринимались попытки воссоздать единое китайское государство, но японская оккупация значительной части Китая не позволила Китаю возродиться. К тому же страна пребывала в хаосе борьбы за власть, которая продолжалась почти 40 лет.

Лишь в конце 1940-х годов Коммунистической партии Китая (КПК) во главе с Мао Цзэдуном не без участия Советского Союза удалось воссоздать утраченную государственность. В день провозглашения Китайской Народной Республики, 1 октября 1949 года, Мао Цзэдун произнес: «Отныне китайский народ поднялся с колен и расправил плечи».

Первое десятилетие новое государство активно развивалось при широкой помощи Советского Союза. Фундаментом китайской индустриализации стали 156 новых предприятий черной металлургии, станкостроения, авто- и тракторостроения. При помощи советских специалистов создавались главные объекты транспортной инфраструктуры страны. Китайская армия и флот были оснащены самым мощным и современным советским оружием. При поддержке «Большого старшего брата» Пекин обзавелся основами для создания собственной атомной промышленности.

1960-1970-е годы в истории КНР стали периодом хаоса, внутренней смуты и агрессивности во внешней политике. Председатель Мао прекратил контакты с Советским Союзом и провозгласил политику «опоры на собственные силы». Неоправданные экономические эксперименты, «казарменный коммунизм», вооруженные конфликты на всех границах страны вновь повергли Китай в нищету. Китайский лидер решил получить деньги у стран Запада. В обмен на деньги и технологии он предложил им услуги Китая в борьбе с Советским Союзом. Крупная военная провокация у острова Даманский имела целью продемонстрировать готовность Китая бороться с Москвой. Сразу после конфликта эмиссары «мировой олигархии» потянулись с визитами в Пекин. С ними согласовывались вопросы выделения финансовой помощи Китаю. В страну пошли инвестиции и технологии, положившие начало «мировой фабрике» XXI века.

Смерть Мао Цзэдуна привела к войне за власть в руководстве Коммунистической партии Китая. Сложный период истории завершился в 1979 году приходом к власти Дэн Сяопина, который сумел показать необходимость кардинальных реформ в стране и провозгласил курс «четырех модернизаций». Поток денег с Запада способствовал успеху. Целью всеобъемлющей модернизации стало превращение отсталой страны в современное открытое государство. В самом начале движения по пути реформ новый лидер подчеркивал, что предстоит не только преобразовать плановую экономику в рыночную, но и модернизировать промышленность, сельское хозяйство, науку и оборону. КПК конкретизировала: «К середине XXI века в основном завершить модернизацию и превратить Китай в богатую, могучую, демократическую, цивилизованную социалистическую страну».

Дэн Сяопин наметил три стратегических рубежа реализации реформ. Первый — за 1980-е годы удвоить ВВП страны, поднять его с 250 до 500 долларов на душу населения. На втором этапе в 1990-е годы требовалось вновь удвоить ВВП и достичь показателя 1000 долларов на душу населения. На третьем этапе в XXI веке, к столетию КНР, увеличить ВВП еще в четыре раза — до 4 тысяч долларов при полуторамиллиардном населении.

Дэн Сяопин выдвинул знаменитый лозунг: «Неважно, какого цвета кошка — черного или белого, лишь бы она ловила мышей». Тем самым закрывался вопрос, означает ли создание рыночной экономики поворот от социализма к капитализму. Важен конкретный результат реформ. По мнению «мудрого старца Дэна», они имеют смысл лишь в том случае, если ведут к росту производства, повышают жизненный уровень народа и умножают совокупную мощь государства. В марте 1992 года на пленарном заседании Политбюро ЦК КПК Дэн Сяопин сказал: «Не стоит сковывать себя идеологическими и практическими абстрактными спорами о том, какое имя все это носит — социализм или капитализм». То есть, по мысли Дэн Сяопина, не стоит спорить о понятиях, необходимо отодвинуть идеологию на второй план и исходить из соображения блага собственной страны. Социалистические или капиталистические методы хозяйствования сами по себе ни хороши, ни плохи — все дело в конкретной практике их применения. Китайские иероглифы «сяо кань означают «малое благополучие», или «малое процветание». Впервые это понятие было употреблено в литературном памятнике «Шицзин» («Книге песен»), объединяющем порядка трехсот народных текстов, созданных в XI- VI веках до н. э. и впоследствии отредактированных Конфуцием. Это древнее понятие обрело новую жизнь при Дэн Сяопине. Выражение «сяо канн», вернувшееся в массовый обиход, стало обозначать государственный курс на формирование в Китае «среднего класса».

 

Идет Китай — земля трясется

Разговор о китайской экономике хотелось бы начать с примечательного исторического факта: первые в истории человечества бумажные деньги появились именно в Поднебесной. Это хороший контраргумент в споре о том, насколько «отстали» китайцы от европейцев в освоении рыночных механизмов.

В 2009 году ВВП КНР достиг 4,9 триллиона долларов — 3546 долларов на человека. Реально достигнутый результат относится к году 60-летия Китайской Народной Республики. У народов Дальнего Востока 60-летие принято считать самым знаменательным юбилеем. Полностью пройдя календарный цикл из двенадцати зодиакальных животных и пяти стихий, человек как бы начинает следующую жизнь. Шестьдесят лет можно считать столь же рубежным событием в истории государства.

В период до начала реформ Дэн Сяопина каждый четвертый китаец жил впроголодь, ходил если не в лохмотьях, то в заплатах.

Ниже черты абсолютной бедности, которую в Китае определяют как доход менее 5 долларов в месяц, пребывало 250 миллионов из миллиарда жителей страны. По состоянию на 2009 год количество их уменьшилось до 24 миллионов. Иными словами, нищими можно назвать уже не четверть населения, а менее 2% жителей КНР. Даже ООН, не привыкшая расточать похвалы в адрес Пекина, назвала достигнутый рубеж беспрецедентной победой над нищетой в современной истории.

В марте 2010 года в Вене опубликовали статистический доклад Организации ОН по промышленному развитию (ЮНИДО), где сообщалось, что в 2009 году Китай превзошел Японию по валовому объему промышленного производства и вышел на второе место в мире по этому показателю. Согласно оценкам авторитетной международной организации, доля Китая в мировом промышленном производстве возросла по итогам 2009 года до 15,6%, а доля Японии составила 15,4%. Первое место по этому показателю по-прежнему удерживают США — 19%. Вместе эти три страны обеспечивают ровно половину мирового промышленного производства.

Вместе с тем хотя Китай и обошел Японию по валу производимой продукции, в пересчете валовой стоимости данной продукции на душу населения пропасть между этими государствами остается огромной. Доход от промышленного производства на каждого японца достиг 9 тысяч долларов. С этой точки зрения Япония остается пока недосягаемой для других государств. Доход от промышленного производства на душу населения в Китае составляет лишь 700 долларов.

В Китае год от года увеличивается валовой сбор зерна, в 2009-м он составил 530,8 миллиона тонн. С 1995 по 2008 год протяженность автомобильных дорог в Поднебесной выросла на 880 тысяч километров, железных дорог — на 29 тысяч километров. За минувшие пять лет введено в строй более 3 миллиардов квадратных метров жилья (цифра в 13 раз превышает российский показатель). Рынок продаж автомобилей в Китае в годы кризиса не уменьшился, как в других странах, а вышел на первое место в мире.

В свободных экономических зонах Китая построено огромное количество заводов. Там развернули свои мощности две трети крупнейших производственных корпораций мира, на долю которых приходится более четверти его промышленного производства. Цифры, характеризующие достижения китайской экономики, можно перечислять долго. Но и без них ясно, что сегодняшний Китай продемонстрировал огромный рост. Это признано во всем мире.

Китай располагает крупнейшей армией. Немногие страны на планете до сих пор могут позволить себе запуск пилотируемых космических кораблей, китайцы же вошли в число избранных. Экономическая мощь государства, подкрепленная мощью военной, вывела КНР в мировые лидеры. Остальные страны взирают на Поднебесную с уважением и опаской. Часто ей приписывают коварные планы по завоеванию соседних территорий и достижению мирового господства.

К 2012 году, году Черного Дракона, у Китая есть цель — за счет активного и ускоренного расширения связей во внешнем мире обеспечить подавляющее преимущество в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Однако китайцы, которые уже скупили пол-Африки и выдавили США из многих стран Латинской Америки, все время повторяют: «Не надо считать нас мировым лидером — это провокационное американское утверждение, направленное против Китая. Мы пока не можем стоять в одном ряду с развитыми экономиками мира — у нас слишком много бедных, мы еще развивающаяся страна. Мы, может быть, там будем, но это дело очень отдаленного будущего». Китайский дипломат, посол КНР на Украине Чжоу Ли в одном интервью сказал: «Китай никогда не считал и не считает себя сверхдержавой. Китай никогда не будет сверхдержавой. Китай развивающаяся страна. Но при этом очень большая и с очень сильной экономикой». Примечательно, что если российскому и американскому менталитету свойственно подчеркивать свою имперскость, то китайцы, наоборот, избегают подобных амбиций. Впрочем, это можно считать «восточной хитростью».

Выступая на сессии Всекитайского собрания народных представителей (ВСНП) в марте 2010 года, премьер Госсовета Вэнь Цзябао заявил, что Китаю потребуется еще 100 лет, чтобы завершить модернизацию. За 30 лет экономических реформ страна получила право претендовать на роль второй экономики мира, однако из-за низкого показателя ВВП на душу населения она по уровню экономического развития оказалась в конце первой сотни государств, рядом с Албанией и Иорданией. Этот разрыв предстоит преодолеть.

Депутаты сессии ВСНП, зная о величине разрыва между богатыми и бедными, спровоцировавшей быстрое развитие страны, одобрили выделение значительной части бюджетных средств на социальные нужды. Пекин решил увеличить расходы на здравоохранение, образование, строительство жилья, сельское хозяйство, создание новых рабочих мест и социальную политику, чтобы сгладить существующее неравенство и способствовать формированию среднего класса, чья потребительская способность позволит экономике избавиться от экспортной зависимости.

Еще недавно, в 2007 году, на съезде Компартии Китая ставились задачи: к 100-летию партии (которое будет отмечаться в 2021 году) в полном объеме воплотить в жизнь внутри страны исторический символ благополучия народа, а к 100-летию КНР (2049 год) завершить модернизацию страны, воплотить исторический символ величия нации и продемонстрировать миру преимущества китайского социализма над буржуазным либерализмом. В 2010 году план подкорректировали: модернизация закончится не через 30, а через 100 лет.

Для государства, живущего 5 тысяч лет, столетие — не срок. Китайцам не впервые предлагается «сто лет упорного труда ради десяти тысяч лет счастья». В Поднебесной к таким отдаленным перспективам относятся спокойно, ведь китайское государство всегда было и будет всегда.

Тем, кто решит помешать его развитию, не поздоровится, ведь великий кормчий Мао Цзэдун любил говорить: «Жук на дороге — не преграда для повозки!»

 

«Где нет свободы — там Китай»

«Где нет свободы — там Китай». Эти слова принадлежат российскому революционному демократу XIX столетия Николаю Шелгунову, который точно сформулировал представление о Китае, распространенное среди «передовых людей» России, либеральных мыслителей и разночинной интеллигенции. Для российских западников Китай стал явлением не географическим, а мировоззренческим. Он превратился в символ. Россия, объявленная «тюрьмой народов», страна царей-деспотов, алчных чиновников, полицейского произвола и цензуры, тоже стала «немного» Китаем. Европа воплощала свободу, а Китай — рабство и дикость «азиатчины».

До наступления эпохи Просвещения отношение европейцев к Китаю оставалось в целом позитивным и заинтересованным. Европейские страны даже пережили моду на все китайское, в искусстве был популярен стиль «chinoiserie». Затронула эта экзотическая мода и Россию, куда после Нерчинского договора 1689 года купцы начали привозить из Китая редкие и дорогие вещи — фарфор, живопись, шелка, ковры, веера… Во многих богатых домах создавались целые китайские коллекции. Мода на все китайское ярче всего запечатлелась в российской архитектуре: в начале XVIII века во дворце Монплезир по приказу Петра Великого был сооружен Китайский кабинет, в 1762-1768 годах по проекту итальянского архитектора Антонио Ринальди в Ораниенбауме строится Китайский дворец, окруженный беседками и домиками в «восточном стиле», в 1779 году в Царском Селе был открыт летний Китайский театр, на сцене которого ставили комическую оперу итальянца Дж. Б. Лоренци «Идол китайский».

Но вскоре Китай перестал казаться страной привлекательной и таинственной экзотики. Представление о нем становится все более политизированным и идеологически окрашенным. И в Европе, и в России многие стали задумываться о том, что Китай — это не только страна происхождения дорогих безделушек, но и родина чуждых европейцам политических идей. Как известно, мыслители французского Просвещения, заложившие основы современного представления о правовом государстве и свободе личности, предложили европейский путь исторического развития как наиболее предпочтительный для всех цивилизаций мира. И представление о прогрессе они признавали исключительно европейского образца — вне каких бы то ни было религиозных и национальных различий. Прогресс — это распространение европейского опыта на весь мир… Подобная идеологическая матрица, созданная в эпоху Просвещения, по сей день определяет мировоззрение европейских и американских политиков, которые искренне полагают, что вне европейского пути нет других моделей цивилизованного развития общества. «Цветущая сложность» мировых цивилизаций, пестрая палитра языков и религий в соответствии с этой концепцией должны быть сведены к общему знаменателю, унифицироваться, принять европейский «покрой». И с этих европоцентричных позиций деятели Просвещения смотрели на китайскую цивилизацию. Поэтому вполне естественно, что Китай предстал в их глазах в самом невыгодном свете. Например, Шарль Монтескье заявлял, что Китай — «государство деспотическое, принцип которого — страх». Философы Просвещения создали образ Китая как страны, не имеющей представления о личной свободе и частной собственности, основанной на угнетении, рабском подчинении, постоянном унижении человеческого достоинства. Российская императрица Екатерина Великая испытала огромное влияние идей французского Просвещения и именно в духе идеологии просветителей провозгласила на страницах «Наказа комиссии о сочинении проекта нового уложения»: «Россия есть европейская держава». Тезис о принадлежности России к Европе имел значение идейного самоутверждения: Екатерине было важно доказать всей Европе, что российское общество отличается от азиатских нравов и традиций. Китай же стал для российской государыни воплощением варварства, отсталости и невежества. В письме философу Вольтеру Екатерина сообщает, что «благодаря моим делам с этим правительством (китайским. — Авт.) я могла бы сообщить сведения, которые уничтожили бы мнение, составившееся об их умении жить, и заставили бы их считать за невежественных олухов». Императрица, как видим, не стеснялась в выражениях, когда речь заходила о китайцах. Гаврила Державин запомнил примечательную фразу Екатерины: «Я не умру до тех пор, пока не выгоню турков из Европы, не усмирю гордость Китая и с Индией не осную торговлю». Национальная гордость китайцев казалась европейцам ничем не обоснованной и вздорной, а кроме того — проявлением их варварства и странного нежелания вкушать плоды просвещения.

Однако что же представляет собой эта «гордость Китая», которая столь возмутила российскую императрицу? В качестве ответа на этот вопрос процитируем известного российского востоковеда Владимира Мясникова, который пишет: «В основе политической культуры Китая лежали конфуцианские принципы политической иерархии и китаецентрические представления об окружающем мире. Китайская политическая культура практически исключала равенство в отношениях Китая с любой страной мира. Китай стремился выстроить все свои международные связи по вертикали — от высокого к низшему… Практически это сводилось к стремлению придать всем государствам, вступавшим в контакты с Китаем, статус вассалов империи». Китай не считал нужным как-то аргументировать этот тезис, он был возведен в абсолют и воспринимался как данность. Китайский император объявлял себя «сыном Неба» и выступал в роли сюзерена по отношению к главам любых других государств. Взгляд «сверху вниз» был характерен и для отношения Китая к Российскому государству. С первых шагов развития российско-китайских отношений Поднебесная настаивала на вассальном статусе русского государя, которого китайцы именовали «чахан-ханом», то есть «белым ханом». Например, в указе императора Шуньчжи от 25 июня 1655 года, врученном главе прибывшего в Пекин первого русского торгового каравана П. Ярыжкину, содержалось такое снисходительное обращение к царю Алексею Михайловичу: «Ваша страна находится далеко на северо-западе; от Вас никто никогда не приходил в Китай. Теперь Вы обратились к нашей цивилизации и прислали посла, представившего в качестве дани произведения Вашей страны. Мы весьма одобряем это. Мы специально награждаем Вас милостивыми подарками и поручаем незамедлительно отпустить с ними Вашего посла. Они выражают наше возвышенное желание всегда милостиво принимать чужестранцев. С благодарностью получив дары, навечно будьте преданы и послушны, чтобы ответить на милость и любовь, выраженную Вам». Характерно, что традиционный дипломатический обмен дарами воспринимался китайской стороной как проявление даннических отношений с новым вассалом — Российским государством.

Тем не менее российское общество не только не спешило признавать духовное превосходство Китая, но даже относилось к нему как к «отсталому» и «застойному». Во многом такое настороженно-пренебрежительное отношение к Китаю определялось в послепетровской России усилением воздействия на россиян западной культуры и европейской политической традиции. Именно российские западники в XIX веке стали самыми яростными и последовательными критиками Китая. Философ Петр Чаадаев писал о «тупой неподвижности Китая», а позднее Виссарион Белинский причислил Китай к странам, которые «коснеют в нравственной неподвижности, непробудным сном спят на лоне матери-природы». Белинский также полагал, что «неподвижность — натура азията». В отличие от западников мыслители-славянофилы пытались глубже понять сущность китайской истории и культуры, стремились объяснить причину непонимания китайской специфики российским обществом. Так, поэт и философ славянофильского направления Алексей Хомяков отмечал: «Для нас китаец несколько смешон. Когда об нем думаем, представляется острая шапочка с кисточками, широкие рукава сумасшедшего, странная кофточка, узенькие глаза, выступающие вперед скулы… Но другое чувство родится в душе того, кто окинет взглядом всю империю». Действительно, как могли «невежественные олухи» основать величайшую цивилизацию, которая на целые столетия пережила многие некогда процветавшие государства?..

Во времена царствования Николая I, чье правление называют «апогеем самодержавия», образ Китая в официальной идеологии уже не имел тех негативных характеристик, как в екатерининскую эпоху. Автор знаменитой монархической триады «Православие, самодержавие, народность» министр народного просвещения граф С. С. Уваров даже выступал с инициативой учреждения в России Азиатской академии, которая стала бы научным центром по изучению Востока. «Россия… опирается на Азию», — считал граф Уваров. Один из идеологов уваровской «теории официальной народности» историк Михаил Погодин писал, что «мы должны обратить все свое внимание на Азию, которую упустили почти совсем из виду, хотя собственно она предназначена нам по преимуществу». Страстным желанием побывать в Китае горел Александр Сергеевич Пушкин, который даже обратился к Николаю I с просьбой разрешить ему отправиться в Поднебесную в составе официальной миссии барона П. Л. Шиллинга. Интересом к Китаю поэта «заразил» отец Иакинф (в миру — Никита Яковлевич Бичурин), долгие годы возглавлявший Российскую духовную миссию в Пекине. Его труды и переводы с китайского Пушкин публиковал в «Литературной газете». Стремление поэта побывать в Поднебесной запечатлела в воспоминаниях Александра Смирнова-Россет: «Я спросила его: неужели для его счастья необходимо видеть фарфоровую башню и Великую стену? Что за идея смотреть китайских божков? Он уверил меня, что мечтает об этом с тех пор, как прочел „Китайскую сироту", в которой нет ничего китайского; ему хотелось бы написать китайскую драму, чтобы досадить тени Вольтера». Однако мечте Пушкина, к сожалению, не суждено было сбыться. «Милостивый государь, — ответил поэту граф Бенкендорф, — желание ваше сопровождать наше посольство в Китай также не может быть осуществлено, потому что все входящие в него лица уже назначены и не могут быть заменены другими без уведомления о том Пекинского двора».

Весьма сочувственно относился к Китайской цивилизации Лев Николаевич Толстой, который видел в Поднебесной воплощение близкого к природной естественности образа жизни, исконного земледельческого менталитета, духовной созерцательной гармонии, которую он сам проповедовал своей концепцией «непротивления злу». Толстой, искренне увлеченный философскими взглядами Лао Цзы и Конфуция, даже говорил о своем желании выучить китайский язык, чтобы лучше узнать культуру этой страны. Толстой понимал, что Китай с его богатейшей духовной традицией способен предложить всему современному миру разумную альтернативу той слепой вере в технический прогресс, которая уже охватила Европу и шаг за шагом подбиралась к России. В1862 году в статье «Прогресс и определение образования» Толстой писал: «Нам известен Китай, имеющий 200 миллионов жителей, отвергающий всю нашу теорию прогресса, и мы ни на минуту не сомневаемся, что прогресс есть общий закон всего человечества и что мы, верующие в прогресс, правы, а не верующие в него виноваты, и с пушками и ружьями идем внушить китайцам идею прогресса». Младший современник Толстого поэт и философ Владимир Соловьев противопоставлял Китай всей мировой цивилизации и, в отличие от Льва Николаевича, считал, что китайская культура «оказалась духовно бесплодной и для прочего человечества бесполезной. Она хороша для самих китайцев, но не дала миру ни одной великой идеи». Соловьев пророчил грядущее столкновение двух культурных миров, в котором Китай при его высокой социальной организации и национальной монолитности может легко одержать верх над христианской цивилизацией. В 1894 году Соловьев написал философское стихотворение «Панмонголизм», в котором предрекал гибель России под натиском несметных полчищ с Востока:

За четыре года до Русско-японской войны в своей «Краткой повести об Антихристе» Владимир Соловьев описал, как японцы, узнав о существовании на Западе таких идей, как пангерманизм, панславизм и т. п., провозгласили идею панмонголизма. Перед лицом враждебной Европы Япония объединяется с Китаем с целью изгнания «белых дьяволов» из Азии, они вторгаются в Среднюю Азию, наводнив несметными своими полчищами Восточную и Центральную Россию. В результате в скором времени «все европейские государства признают свою вассальную зависимость от богдыхана», наступает эпоха, которая «знаменуется повсюдным смешением и глубоким взаимопроникновением европейских и восточных идей, повторением en grand древнего александрийского синкретизма».

С такой апокалипсической картиной, нарисованной Владимиром Соловьевым, принципиально не согласился великий русский ученый Дмитрий Иванович Менделеев, который отмечал такую черту национального китайского характера, как миролюбие. Ученый находил немало общего в менталитетах русского и китайца: «Русские по природе уживчивы, миролюбивы, как сами китайцы…» Менделеев ставил духовную культуру Китая выше европейской и отмечал, что «у русских есть то преимущество, что они раньше китайцев прорубили окно в Европу, а у китайцев то, что они раньше и тверже всех народов стали следовать за мудрецами, проповедовавшими великое влияние добрых нравов». Менделеев был сторонником политического союза Китая и России, доказывал, что этот союз был бы не агрессивным, а «мирным и охранительным».

Россия в «зеркале» Китая очень часто видела или же хотела видеть собственные черты, как позитивные, так и отталкивающие. Китай был «дурным примером»; он же воплощал «упущенные возможности» Российского государства. Когда маятник государственной идеологии смещался в сторону консервативных ценностей, пример Китая начинал казаться во многом поучительным для России, тогда как во времена либеральной «оттепели» создавался образ «застойного» и «отсталого» Китая, с которым России «не по пути».

Очередное движение политического «маятника» произошло уже на наших глазах — от прохладного отношения первых либералов-реформаторов до стратегического партнерства с Ки таем, которое четко сформировалось при Владимире Путине. В полном соответствии с идеологией российского западничества правительство Е.Т. Гайдара признавало китайское направление внешней политики неперспективным. Востоковед Александр Лукин в фундаментальном труде «Медведь наблюдает за драконом. Образ Китая в России в XVII-XXI вв.» отмечает: «Познания членов нового российского правительства о Китае были крайне слабыми, многие явно недооценивали уровень развития этой страны. Так, например, председатель Комитета по внешнеэкономическим связям П.О. Авен во время визита в Китай в 1992 году предлагал поставлять в Китай российскую бытовую электронику, которую из-за плохого качества не покупали даже в России». Либералы во власти пытались выстраивать свои «дружественные» отношения с Западом, но на практике эта «дружба» оборачивалась предательством национальных интересов России. А к чему ведет «игра в поддавки» с Западом, Россия и весь мир в полной мере осознали во время Косовского кризиса 1999 года.

 

«На китайско-афинской границе все спокойно»

В начале 1970-х годов в Советском Союзе стали модными политические анекдоты в духе «черного юмора».

«Из европейской внешнеполитической сводки: на китайско-финской границе все спокойно».

«Армянское радио на вопрос, сколько рублей будет стоить бутылка водки в 80-м году, отвечает: 20 юаней».

«Да, недооценили мы с тобой китайцев, Ричард», — сказал Никсону Брежнев, толкая тачку в лагерной каменоломне».

Вволю посмеявшись над проявлением «жизнерадостного» устного творчества, советские люди задумывались и гадали: а вдруг и точно воевать с китайцами придется? Но тут же отгоняли тревожные мысли, вспоминая следующий анекдот на ту же тему. «На заседании военного совета Китая обсуждается план войны против СССР: «"На правом фланге двинутся 100 миллионов человек. На левом — еще 100 миллионов человек. А в центре пойдут наши танки". Один из присутствовавших уточняет: „Сразу оба пустим или по одному? А вот поддержки авиации не будет: летчик заболел"».

Юмор делал свое дело, и тревога отступала. Ведь мы твердо знали, что Красная Армия всех сильней! И именно наши танковые колонны полевропы на гусеницы намотали, а потом через Гоби и Хинган в считанные дни прорвались почти к самому Пекину. Успокаивали телевизор и пресса устами генерального секретаря ЦК КПСС: все, что создано советским народом, будет надежно защищено нашими героическими вооруженными силами. Не началась пока афганская эпопея, не приходили еще похоронки в столицы и маленькие городки на Волге и в Сибири. Но мысли о необходимости защищать дальневосточные и забайкальские рубежи Советского Союза от китайских агрессоров стали уже тогда темой для негромких разговоров на кухонных застольях.

У таких мыслей имелось реальное обоснование. Из добрых соседей, «братьев навек» и усердных учеников в 1950-х годах жители Поднебесной менее чем за десять лет превратились для нашей страны в злых и жестоких противников. В конце 1960-х в портах КНР происходили захваты советских торговых судов с избиениями и шельмованием мирных моряков. Официальные сообщения и устная молва доносили вести о столкновениях на протяженных речных и сухопутных границах, в которых пограничники без применения оружия отбивались от толп разъяренных китайцев. По всему было видно, что до использования оружия оставалось недолго. В начале 1969 года засвистели пули и загрохотали взрывы, пролилась кровь: в марте бои разразились в районе острова Даманский на льду реки Уссури, а летом подразделения чужой народно-освободительной армии пытались прорваться на советскую территорию у озера Жаланашколь в Казахстане. После разгрома агрессоров военные столкновения закончились, начались многолетние советско-китайские переговоры по пограничному урегулированию. Но мелкие провокации, в том числе и с применением оружия, продолжались до второй половины 1970-х годов, то есть фактически до времени кончины председателя КНР Мао Цзэдуна и ухода с политического Олимпа его ближайшего окружения — «банды четырех».

* * * 

ВОСПОМИНАНИЯ ОЧЕВИДЦА

В начале 1970-х годов, когда началась моя флотская служба на Дальнем Востоке, обстановка на Амуре оставалась довольно напряженной. Свежи еще были могилы советских воинов, погибших в боях у острова Даманский. С огромным интересом воспринимались рассказы офицеров и мичманов, лично переживших самые критические моменты обострения советско-китайских отношений. Наши боевые катера тогда стояли на якорях по фарватеру реки, который являлся линией госграницы. Китайская сторона это оспаривала и часто провоцировала конфликты с участием населения своих прибрежных сел. Целые эскадры рыбацких лодок пытались прорваться через линию фарватера. В каждой лодке сидело по несколько человек с транспарантами, громкоговорителями и цитатниками Мао Цзэдуна. Они подходили вплотную к катерам и начинали выкрикивать антисоветские лозунги, колотили веслами и палками по их бортам, оскорбляли матросов. Провоцировали нас на ответные действия. Но советским морякам применять оружие запрещалось.

Нести службу в такой обстановке было очень тяжело. Тогда командиры катеров нашли своеобразный выход. Матросы длинными баграми захватывали цепи, заклепанные на носах китайских лодок, и крепко закрепляли их на катере. Катер начинал циркуляцию вокруг своей оси, а окружавшие его лодки сбивались к его борту, наскакивали одна на другую, бились, черпали воду. Теперь уж не выдерживали китайцы, они прыгали в воду и вплавь возвращались на свой берег. Постепенно желающих прорвать границу на фарватере становилось все меньше. Но еще несколько лет в наших моряков с того берега летели камни. А порой — и гранаты.

(Илья Дроканов. У высоких берегов Амура… // Военно-промышленный курьер. 2008.02-09 июля)

* * *  

События, происходившие на дальних рубежах СССР, и стали основой для размышлений о вероятности военного конфликта между нашими странами. В начале 1970-х у нас в стране никто не страшился опасности войны на Западе со странами НАТО или с Соединенными Штатами Америки, несмотря на то что именно эти государства советская военная доктрина рассматривала в качестве вероятного противника. Кремлевские лидеры дружески пожимали руки американским президентам за столом переговоров. В те годы речь шла о разрядке международной напряженности и мирном сосуществовании стран с разными политическими системами. Иностранное слово «detente» в нашей стране вошло в моду так же, как полтора десятилетия спустя русское слово «перестройка» стало понятным во всем мире. Практические шаги на дипломатической арене подкрепляли сложившееся мирное спокойствие на Западе. При всем при этом с Востока веяло ледяным военным ветром, а руководители братских прежде компартий обменивались грозными предупреждениями. Китаефобия среди жителей одной шестой части суши пускала глубокие корни.

Последнее мирное десятилетие в истории Советского государства закончилось вводом дивизий «непобедимой и легендарной» в соседний Афганистан. В ответ наши «партнеры» за рубежом самым быстрым образом ликвидировали все проявления мирного диалога с СССР, а вместо него активизировали политику «обуздания советского агрессора», которая в конечном итоге переросла в единый курс западных стран на бескровное уничтожение «Империи Зла». Именно в Афганистане произошло открытое смыкание на антисоветских позициях лидеров США и их союзников с коммунистами-руководителями КНР. Английские и американские военные инструкторы рука об руку с кадровыми офицерами НОАК учили бойцов-«моджахедов» грамотно уничтожать «шурави», расположившихся военным лагерем среди гор Гиндукуша. В арсеналах полевых командиров, воевавших против советских подразделений и регулярной афганской армии, важное место занимали американские «стингеры», итальянские противопехотные мины, ДШК и автоматы Калашникова с иероглифическим клеймом «Чжунго чжицзао» («Сделано в Китае»).

Несмотря на это, летом 1986 года, выступая во Владивостоке, последний генсек ЦК КПСС Михаил Горбачев провозгласил новую политику в отношениях с Китаем. По обе стороны границы словно только этого и ждали: произошло бурное улучшение, казалось бы, вконец испорченных отношений между двумя соседними странами, необходимое обоим народам. «Народная дипломатия» стала предвестником обмена дипломатическими визитами на высшем уровне. А потом из СССР в Китай и в обратном направлении потекли потоки официальных делегаций, групп ученых, студентов, руководителей производств, — праздных туристов и обычных граждан, имевших собственные интересы в сопредельных государствах. В конце 1980-х китаефобия стала забываться, как дурной сон. Советское население и жители Срединного государства, не поминая былых обид, старались извлечь пользу из взаимного соседства всеми доступными способами.

После того как Союз нерушимый республик свободных «приказал долго жить», положение не изменилось, а деловые отношения русских и китайцев еще более укрепились. К наладившимся потокам движения граждан через открытые границы прибавилось многочисленное кочующее племя «челноков», вывозивших на российские рынки дешевый китайский ширпотреб. Из-за Амура на просторы Дальнего Востока, в Сибирь и в центральные районы России потянулись тысячи китайцев, искавших любую работу в наших городах и на сельских нивах. На просторной территории от Владивостока до Калининграда зашумели никем официально не контролируемые китайские рынки. Перекрыть миграционный поток, ликвидировать рынки и кустарные цеха по производству контрафактного товара вполне было по силам местным властям, но никто этим не занимался, потому что имелся иной интерес. На китайской рабочей силе в нашей стране делались большие деньги. По некоторым сведениям, за каждого въехавшего китайца в середине 1990-х годов властное лицо, оказавшее содействие въезду, получало тысячу рублей наличными. Сто китайцев приехало — сто тысяч рублей «наликом» легли в ящик чиновничьего стола. Бизнес был очень прибыльным! Следует напомнить, что о китайской угрозе тогда никто не вспоминал.

О ней вдруг заговорили лет 6-7 назад, когда начали разрабатываться крупные российско-китайские проекты. На экранах телевизоров, газетных страницах и интернет-сайтах вдруг возродились страхи 30-летней давности. Авторитетные политологи, военные специалисты и всезнающие профессиональные китаеведы в своих исследованиях вновь остро поставили вопрос о реальной угрозе современной России, исходящей со стороны динамично развивающегося восточного соседа.

Так, с точки зрения заведующего отделом Института политического и военного анализа Александра Храмчихина, предстоящая экспансия Китая неминуема и представляет собой главную политическую угрозу современной России. Всемирный экономический кризис оказывает на Китай чрезвычайно неоднозначное влияние, которое само по себе определяется внутренними противоречиями в развитии этой страны. Однако противоположные тенденции дают, как это ни парадоксально, один итог — рост экспансионистских устремлений. Быстрое экономическое развитие КНР, которое характеризуется в первую очередь ростом промышленного производства, позволяет значительно укрепить позиции Китая в мире и не допустить увеличения безработицы. Этот рост требует все больше ресурсов, которых у самого Китая недостаточно, и ведет к катастрофическому ухудшению экологической обстановки. Разрыв в уровне жизни между городом и деревней и между восточными и западными регионами очень велик и угрожает социальной стабильности, а возможно, и территориальной целостности КНР. Политика «одна семья — один ребенок» должна быть продолжена и даже ужесточена, поскольку население Китая уже сейчас в 1,5-2 раза больше, чем максимально допустимо с точки зрения нагрузки на природу и инфраструктуру. Однако вместе с тем от этой политики необходимо немедленно отказываться, ибо она порождает опаснейшие половые и возрастные диспропорции. И размотать этот клубок противоречий, по всей видимости, можно только путем внешней экспансии, поскольку в своих нынешних границах Китай нежизнеспособен.

Ожидается, что в 2010 году рост ВВП Поднебесной может составить 6-7%. Западные страны могут об этом только мечтать. Китай теперь имеет шанс выйти на второе место в мире не только по паритету покупательной способности, но и по абсолютному объему ВВП. То есть в результате кризиса влияние Пекина в мире может возрасти. Одновременно с успехами на международном уровне внутри страны растут противоречия. Рост ВВП ниже 8% может привести к резкому ухудшению социальной ситуации в стране из-за увеличения уровня безработицы (которая и так уже составляет 200 миллионов человек). В этом случае экономика не только не поглощает новую рабочую силу, поступающую на рынок труда (молодежь), но и высвобождает тех, кто уже имел работу. Число безработных в стране выросло с прошлой осени на 20 миллионов человек. Руководство Китая стремится всячески смягчить социальные последствия кризиса. Оно снижает налоги для предприятий, стимулирует внутренний спрос, вкладывает огромные средства в развитие инфраструктуры. Для 61 миллиона малоимущих граждан гарантирован прожиточный минимум, который составляет всего 133 юаня (около 20 долларов) в месяц. Можно ли с помощью таких сумм стимулировать внутренний спрос — вопрос риторический.

Руководство страны понимает, что справиться с ситуацией, не объединив народ в морально-психологическом плане, практически невозможно. И создает в стране новую идеологию, которая постепенно вытесняет коммунистическую, противоречащую реальности. Вырабатывается националистическая идеология, которая оправдывает необходимость расширения нынешнего Китая. Пекинское руководство ради выхода из серьезного внутреннего кризиса может прибегнуть к форсированной внешней экспансии, экспансии, которая обеспечит захват территорий и ресурсов, а заодно и отвлечет население от внутренних проблем. Для подготовки общественного мнения в стране выходят книги, авторы которых заявляют, что Китай способен распоряжаться мировыми ресурсами более эффективно, чем любая страна на планете, поэтому он и должен руководить миром. НОАК должна идти в те регионы мира, где находятся «коренные интересы Китая», и защищать эти интересы. Про то, что целью агрессии станет, в частности, Россия, написано почти напрямую. Итог прогнозов аналитика Александра Храмчихина выглядит жутко. По его мнению, война с Китаем будет короткой и у России нет никаких шансов победить.

В одной из статей он приводит сценарий военной агрессии. Его стоит привести здесь в подробностях.

* * *  

МНЕНИЕ ЭКСПЕРТА

Война начнется зимой, скорее всего в новогодние праздники, когда многонациональный народ Российской Федерации, включая его военно-политическое руководство, практически полностью утрачивает дееспособность. Кроме того, зимой замерзают Амур и Байкал, поэтому их преодоление перестает быть серьезной проблемой. Наконец, зимой замерзает также и Севморпуть, что лишает Россию возможности снабжать территории к востоку от Енисея через север.

Для их снабжения остается лишь Транссиб, который будет перерезан в первые часы войны, а для надежности подорван китайскими диверсионными группами (из числа мигрантов) во многих местах и к западу от Енисея.

Предлогом для агрессии станет нарушение «надлежащих прав и интересов китайцев, проживающих за границей». Например, во время новогодних гуляний русский (якут, бурят, татарин) набьет китайцу лицо. Разве это не будет нарушением надлежащих прав и интересов?

Наиболее мощные танковые и механизированные соединения НОАК нанесут удар из района Хайлара на запад в направлении Чита — Улан-Удэ — Иркутск.

Пройдут ли китайцы через территорию Монголии прямо на Иркутск — сложно сказать. Понятно, что суверенитет Монголии они сохранять не будут (эту страну они целиком считают неотъемлемой частью Китая), а защищать его некому, но здесь возникнет проблема больших расстояний, очень плохой дорожной сети и неудобного рельефа местности. Впрочем, этот вопрос непринципиален.

После захвата Иркутска следующей целью НОАК станет выход на рубеж Енисея. Российских войск между Читой и Красноярском слишком мало, чтобы противостоять массированной агрессии, готовность нынешнего российского руководства применить ядерное оружие против ядерной державы вызывает огромное сомнение.

Вся территория России к северу и востоку от Читы после начала агрессии окажется в полной изоляции от остальной страны. На захват Амурской области, Приморского и Хабаровского краев командование НОАК бросит пехотные дивизии, состоящие из мобилизованных крестьян и городских безработных. Они достаточно быстро задавят массой любое сопротивление.

При этом высокие собственные потери для китайского руководства будут даже желательными.

Защитить Якутию, Сахалин и Камчатку у России не будет никакой возможности. Камчатка и Сахалин за счет географии могут продержаться некоторое время, но отнюдь не бесконечно, ведь снабжать их будет некому. К тому же мощь ВМС Китая растет даже быстрее, чем деградирует ТОФ, давно забывший, что такое новая боевая единица.

По этой причине география может и не стать спасением для Камчатки и Сахалина, не говоря уже о Якутии. Поэтому защиту им предложат США и Япония. В обмен на независимость от Москвы. Скорее всего, подобное предложение будет принято, ибо американо-японский протекторат все-таки лучше, чем китайская оккупация.

Продвинутся ли китайцы на запад дальше Енисея, будет зависеть от множества факторов. Но и захватив юг Дальнего Востока и Восточной Сибири, они получат огромную территорию, на которой можно селить людей (сняв с них ограничения на рождаемость), месторождения множества полезных ископаемых, в том числе нефти, а также главное и уникальное сокровище, ради которого можно не задумываясь положить пару миллионов солдат, — байкальскую воду.

Никакой возможности вернуть потерянную территорию; в обычной войне у России не будет.

Применение ядерного оружия крайне маловероятно. Если речь идет о тактическом ядерном оружии, то получится, что ею придется применять по собственной территории (и получить ответ тоже по ней). Если говорить о стратегических средствах, то на удар по китайским городам Китай ответит ударом по российским, причем по европейской части, которая ему в любом случае не нужна.

(Александр Храмчихин. Как Китай раздавит Россию // http://gidepark.ru/(06.12.09))

* * *

Такое пессимистическое окончание межгосударственных отношений русских и китайцев, насчитывающих не одну сотню лет, способствует реанимации успокоившейся было китаефобии в нашей стране. Помимо России, страх перед могучим соседом Китаем сегодня живет еще в одном постсоветском государстве — Казахстане. Как известно, после распада СССР Китай немедленно признал независимость Казахстана, а уже 3 января 1992 года Китай и Казахстан официально установили дипломатические отношения. Затем эти страны подписали двусторонние соглашения, которые в числе прочего устанавливали безвизовый режим для своих граждан. Началась активная миграция казахов и китайцев, причем большинство пересекало границу с целями «шоп-туризма». По данным казахских пограничных служб, в течение 1993-1995 годов в Казахстан ежедневно въезжало 150-200 китайцев, преимущественно мелких торговцев, причем от 30 до 50 из них не возвращались обратно — они либо оседали в Казахстане, либо следовали через его территорию дальше. По оценке Пограничной службы Комитета национальной безопасности Казахстана за 3 года в стране могло остаться 130-150 тысяч китайцев. Естественно, такое китайское нашествие привело к обострению межнациональных отношений, к страхам перед возможным «окитаиванием» Казахстана. Кроме того, пришельцы не всегда были людьми честными, поэтому с китайским присутствием оказался связан рост правонарушений. В конце концов правительствам Китая и Казахстана пришлось пересмотреть соглашения по безвизовому режиму и сохранить его лишь для дипломатов и лиц, следующих в служебные командировки.

На рубеже XX-XXI веков казахский геополитик Ермек Нарымбай выступил с размышлениями о том, что Казахстану смертельно опасен альянс России и Китая. Сам Нарымбай позиционировал себя как сторонника союза с Соединенными Штатами и даже считал совершенно допустимым размещение на территории Казахстана американского военного контингента. Нарымбай писал, что «стратегия политики Казахстана должна основываться на сохранении коренного противостояния Русской и Китайской империй по спору за Сибирь, Дальний Восток и Центральную Азию и как можно успешнее мешать им сближаться; создавать ситуации, углубляющие раскол, расширяющие масштаб геополитической войны между ними, тем самым радикальным образом ослабляя их, а в конечном итоге приближая их распад с выпадением на свободу крупных групп бывших автономий, в то же время не подставляясь под сокрушительные удары какого-либо из этих гигантов и максимально гибко оставаясь в нейтрально-безопасной „тени", в стороне, на демонстративной дистанции, внешне „не вмешиваясь" в смертельную схватку обоих динозавров, один из которых должен погибнуть, а второй умереть позже от тяжелых ран и под новыми добивающими ударами мировых сверхдержав и „незаметно" возмужавшего могучего, смертельно опасного и стремительного в броске, но мудро осторожно-аккуратного молодого центрально-азиатского барса…». Но казахский геополитик упорно не хотел видеть главного: стращая соотечественников двумя «динозаврами», он пытался толкнуть страну в пасть третьего «динозавра» — самого страшного. Партнерство с Россией значительно укрепляет позиции Казахстана на всем евразийском пространстве, в то время как Соединенным Штатам Америки Казахстан интересен прежде всего как плацдарм для проведения антироссийской и антикитайской политики в Евразии. Имея военный контингент в Казахстане, Соединенные Штаты могут легко и оперативно наносить удары и по России и по Китаю. Но сам Казахстан будет просто безжалостно вытоптан сапогами американских солдат. «Мудрый барс» может быть быстро я незаметно сожран американским «динозавром», и некому, кроме России, будет его защитить. Казахскому народу должно хватить мудрости не позволить превращать судьбу своей страны в «разменную монету».

Недавно газета «Комсомольская правда» опубликовала серию статей, в которых речь прямо шла о том, что казахи, получив независимость от России, теперь боятся, что их проглотит Китай — еще один голодный «динозавр». Считается, что исторический страх казахов ведет отсчет от событий XVIII века, когда Цинская империя раздавила Джунгарское ханство, на месте которого теперь расположен Синьцзян-Уйгурский район КНР. Резня соседей-джунгар заставила казахов добровольно уйти под руку русского императора. Не забыли казахи и советско-китайский конфликт 1969 года у озера Жаланашколь. «Я был ребенком, но помню холодок тех событий, — рассказывает журналист Владимир Рерих. — Люди ходили с землистыми лицами, женщины уже чувствовали себя вдовами. То, что нас оккупирует Китай, казалось очевидным». Один из жителей Алма-Аты добавляет, что казахи ненавидят Китай генетически и, будь их воля, давно построили бы Великую Казахскую стену, чтобы отгородиться от восточного соседа. Однако силенок не хватает.

Разные у русских и казахов причины опасаться экспансии со стороны КНР, но истоки этой фобии более всего лежат в недавней общей советской истории, когда непродуманные действия хрущевского руководства привели нашу многонациональную страну на грань войны с миллиардным Китаем. Об истоках конфликта между двумя коммунистическими партиями и двумя крупнейшими странами мира пишет авторитетный востоковед, обозреватель «Российской газеты» Всеволод Владимирович Овчинников, работавший в Пекине специальным корреспондентом газеты «Правда» в 1953-1959 годах.

* * *  

ВОСПОМИНАНИЯ ОЧЕВИДЦА

Первая трещина в китайско-советских отношениях появилась после XX съезда КПСС. По мнению Мао Цзэдуна, Хрущев был не вправе выступать с резкой критикой Сталина, не посоветовавшись с международным коммунистическим движением.

После успешного завершения первой пятилетки, которая осуществлялась на основе советского опыта и при содействии наших специалистов, великий кормчий прибег к авантюристической тактике «большого скачка». (Тогдашний лозунг: «Три года горького труда — десять тысяч лет счастья».) Крестьян заставили не только коллективно трудиться, но и есть из общего котла.

Под лозунгом «Обгоним Англию!» стали варить сталь чуть ли не в каждом дворе. А я с китайскими коллегами неделю таскал на коромысле корзины с землей, помогая строить близ Пекина Шисаньлинское водохранилище. «Прыжок в коммунизм» закончился бедствием для страны и народа.

Причину провала стали искать в международной обстановке. В Пекине словно забыли, что именно Чжоу Эньлай и Джавахарлал Неру в свое время провозгласили пять принципов мирного сосуществования, сделали их политической платформой неприсоединившихся стран. Китайское руководство стало обвинять Хрущева в ревизионизме за его стремление снизить накал холодной войны, сделать мирное сосуществование стержнем внешней политики социалистических государств.

Самая драматическая коллизия возникла в связи с этим накануне десятилетия КНР. В сентябре 1959 года Хрущев должен был совершить эпохальную поездку по Соединенным Штатам. А к 1 октября прямо оттуда прилететь на празднование в Пекин. Меня включили в рабочую группу по составлению его речи на юбилейной сессии Всекитайского собрания народных представителей.

Незадолго до визита Никиты Сергеевича за океан на китайско-индийской границе вспыхнули вооруженные столкновения. Дабы оградить советского лидера от нежелательных расспросов, было опубликовано Заявление ТАСС. В нем выражалось сожаление по поводу конфликта и надежда, что стороны решат спор за столом переговоров. Такая позиция Москвы вызвала негодование в Пекине. Как, мол, можно ставить на одну доску братскую страну социализма и капиталистическое государство!

И вот, в самый разгар пресловутых «десяти дней, которые потрясли Америку», китайское руководство неожиданно перенесло начало юбилейных торжеств с 1 октября на 26 сентября. Это поставило Хрущева перед нелегким выбором: либо скомкать свой американский визит, либо поручить выступить на юбилее КНР кому-то другому. Он предпочел второе. Доклад, над которым мы трудились, зачитал Суслов. Хрущев же прилетел лишь 30 сентября. На другой день демонстранты все-таки увидели его на трибуне ворот Тяньаньмэнь.

После праздничных торжеств Мао пригласил советского гостя в свою резиденцию близ столицы. Там Хрущева ждал конфуз. Хозяин встретил его в бассейне и предложил присоединиться. Но беда была в том, что Никита Сергеевич не умел плавать. В своих черных сатиновых трусах до колен он, как и на отдыхе в Пицунде, мог зайти в воду лишь до пояса и несколько раз присесть, дабы окунуться. Можно представить себе, как неуклюже выглядел гость на фоне хозяина, способного легко пересечь километровую ширь Янцзы. Хрущев был настолько взбешен, что в тот же вечер объявил нам: он отменяет подготовленную недельную поездку по Китаю и намерен немедленно возвращаться на родину.

Думаю, что причинами размолвки между Пекином и Москвой, которая привела к тридцатилетней конфронтации и даже к боям на острове Даманский, были не только идеологические разногласия, но и личная неприязнь двух лидеров. Это чувство у Хрущева усиливали воспоминания о своей беспомощной фигуре в длинных сатиновых трусах, когда он барахтался в бассейне рядом с великим кормчим.

(Всеволод Овчинников. 60 и 5000лет //Российская газета. 2009. 29 сентября)

* * *

После той встречи прошло несколько лет. В 1964 году Мао Цзэдун озвучил стратегический территориальный счет к нашей стране: 1,5 миллиона квадратных километров Сибири и Дальнего Востока, якобы отторгнутых Россией у Китая в XIX веке. Китай лишил Советский Союз статуса своего «старшего брата» и начал стратегическую переориентацию на США. Однако новый фаворит требовал не слов, а дела. Пограничные инциденты на советско-китайской границе в 1969 году, предпринятые председателем Мао в интересах этого дела, убедили заокеанских лидеров начать долларовые инвестиции в экономику Поднебесной. С начала 1970-х годов они составляли 60-70 миллиардов долларов в год. СССР был поставлен в тяжелое положение обширной конфронтации на международной арене. Всего лишь часовое выступление Хрущева на XX съезде КПСС привело в конечном итоге к фатальному исходу новейшей советской цивилизации.

Анализ периодов появления и затухания волн китаефобии в нашей стране свидетельствует о наличии у них внешнего контура управления. Первая волна 1960-1970-х годов являлась идейным наполнением активных действий американской дипломатии, не преминувшей воспользоваться политическим кризисом в отношениях СССР и КНР. В Вашингтоне ясно осознавали, что консолидированная советско-китайская мощь может стать доминирующей силой в мировой политике и не оставить шансов на лидерство странам Запада. В появившуюся трещину был вбит мощный клин, не позволивший двум крупнейшим социалистическим державам объединиться в политическом альянсе. Давно уже достоянием общественности стала информация о том, какую роль в усилиях окончательно «раздружить» Советский Союз и Китай сыграло ЦРУ.

Высокопоставленный офицер советской военной разведки Дмитрий Поляков, работавший на американцев, в конце 1960-х годов служил начальником китайского отдела в Главном разведывательном управлении (ГРУ) Генштаба ВС СССР. Он передал своему зарубежному оператору фотопленки документов стратегического значения, свидетельствовавших о глубоком расхождении позиций СССР и Китая. Благодаря этим документам аналитики ЦРУ сделали вывод о том, что советско-китайские разногласия имеют долговременный характер. Полученные данные были использованы главой внешнеполитического ведомства США Генри Киссинджером и помогли ему и президенту Никсону наладить официальные отношения с КНР в 1972 году.

Значимость «китайской карты» для США в политической игре против Советского Союза и ставку заокеанских политиков в этом вопросе на ЦРУ подтверждает еще один показательный факт. В сентябре 1974 года видный функционер-республиканец Джордж Буш-старший возглавил американскую миссию связи (дипломатическое представительство) в Китае. Он успешно готовил визиты в КНР и значимые встречи с Мао Цзэдуном госсекретаря Генри Киссинджера (в 1974 и 1975 годах) и президента Джеральда Форда (1975). Как впоследствии вспоминал Буш, «тогда Китай был относительно закрытой страной, на улицах все были одеты почти одинаково — в костюмы серого цвета. Китайцы, казалось, не хотели общаться с иностранцами». Но, по словам экс-президента США, уже тогда он предвидел, что Китай несет особую историческую миссию для США и всего мира. «Я предвидел подъем Китая и надеялся стать частью его будущего». В январе 1976 года дипломат Джордж Буш, занимавшийся наиболее успешной линией внешнеполитической стратегии США — китайской, — был назначен директором главного разведывательного органа Вашингтона ЦРУ.

Побывав спустя много лет в Китае на Олимпийских играх, Буш отмечал, что его приятно поразили происшедшие в Поднебесной перемены — в частности, общество стало более «открытым». «С моей точки зрения, Китай становится более демократичным, люди обладают большей свободой. Это несомненно. Однако американцы этого не знают», — последнее замечание Буша весьма показательно. Он подчеркивает, что ослепленные политическими стереотипами американцы не хотят видеть перемен в китайском обществе, продолжают считать его «закрытым», «тоталитарным», «несвободным». То, что прекрасно понял Джордж Буш-старший, так, к сожалению, и не дошло до понимания его сына.

Глубокое знание китайской специфики и кризисного состояния советско-китайских отношений периода холодной войны помогало руководству разведки США, используя оперативные возможности, доводить до определенных кругов, близких к Кремлю, дезинформационные сведения о планах Пекина по подготовке к агрессии против СССР. В этих обстоятельствах китаефобия в нашей стране получила благодатную почву.

Первая волна стала затухать в середине 1980-х годов, когда добытые политической и военной разведкой Советского Союза данные об истинном уровне китайской угрозы доказали, что он, мягко говоря, преувеличен. Это помогло правильно сориентировать нового советского лидера Горбачева на необходимость сменить воинственную антипекинскую политику прагматическим курсом контактов с соседней страной. Первыми шагами на этом пути стали меры по сокращению огромной военной группировки СССР на Дальнем Востоке и в Забайкалье. Китайская сторона пошла навстречу, и страхи развеялись.

Вторая волна китаефобии стала подниматься одновременно с активизацией самостоятельного внешнеполитического курса России в начале 2000-х годов. В этот период начиналось формирование новых стратегических контактов с КНР: урегулирование пограничных споров, становление Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), развитие двусторонних связей между Москвой и Пекином, как военных, так и экономических (соглашения по поставкам нефти и газа). Причем новые формы конструктивных взаимоотношений соседних стран выстраивались на фоне противостояния с заокеанской державой, президентом которой был опять же Джордж Буш, теперь уже младший.

Реакцией на развитие российско-китайских связей стала растущая волна новых «страшилок» о планах Китая отхватить огромные куски нашей территории или наполнить их просторы миллионами мигрантов из-за Амура. Вновь подтвердилась народная мудрость: «Яблоко от яблони недалеко падает».

Чтобы оценить реальность навязываемых российскому обществу страхов, уместно вновь обратиться к мнению человека, изучающего «китайского соседа» на протяжении шести десятилетий, журналиста и аналитика Всеволода Овчинникова.

* * *  

МНЕНИЕ ЭКСПЕРТА

Идея о «ползучей экспансии» китайцев в малонаселенной азиатской части России активно внедряется в общественное сознание россиян западными СМИ. Прежде всего не будем забывать, что сама судьба поселила наши народы рядом. «Поменять квартиру» на планете невозможно. И от нас самих зависит, сумеем ли мы извлечь пользу из этого соседства. Если же мы будем хмурить брови и смотреть на китайцев как на недругов, то в конце концов они могут стать таковыми. В наших интересах поступить иначе: воспользоваться динамизмом соседа, разумно использовать трудовые ресурсы Китая, чтобы сдвинуть с места освоение необжитых районов к востоку от Урала.

Китайцы тоже настроены дружить с нами. И не только потому, что именно мы помогли им заложить основы современной индустрии, без чего успехи нынешних реформ были бы немыслимы. Не менее важно, что дружелюбие китайцев основано на прагматизме. Они на себе ощутили негативные геополитические последствия распада Советского Союза. Нажим Вашингтона на Пекин резко возрос. В этих условиях Россия стала для Китая стратегическим тылом, как, впрочем, и Китай для России.

Что же касается разговоров о «ползучей экспансии», то трансграничная миграция рабочей силы стала неотъемлемой чертой современности. Речь может идти о том, как ее регулировать. Самая крупная община зарубежных китайцев находится не в Азии, а в Соединенных Штатах. Она насчитывает 13 миллионов человек. Поскольку в России население вдвое меньше, чем в США, аналогичная прослойка китайцев должна бы составлять у нас 6-7 миллионов человек. Пока же степень нашей «китаизации» примерно в 100 раз меньше.

Среди американцев китайского происхождения больше нобелевских лауреатов, чем имеет вся Япония. В Силиконовой долине китайцев так же много, как выходцев из бывшего СССР. Стало быть, дело не в количестве, а в качестве мигрантов, в том вкладе, который они способны внести.

Словом, мы должны быть достаточно мудры, чтобы не только не допустить превращения соседства с Китаем в угрозу для России, но и использовать это соседство, дабы ускорить освоение Сибири и Дальнего Востока.

(Всеволод Овчинников. Взлет Китая // Российская газета. 2009.15 апреля)

* * *

К сказанному выше необходимо добавить, что призрак «китайского врага» циркулирует только на территории бывшего СССР.

У КНР и Индии во второй половине XX века было несколько вооруженных конфликтов из-за неурегулированных пограничных споров. Потенциальная опасность возобновления вооруженных столкновений не исключается и сейчас, индийские военные об этом помнят и воспринимают уровень китайской угрозы выше пакистанской. Но в индийском обществе не культивируется мысль о перспективах военного вторжения Китая на индийскую территории.

В то же время Китаю удалось цивилизованным договорным путем решить все территориальные вопросы с северными соседями — государствами СНГ: Россией, Казахстаном, Киргизией и Таджикистаном. Однако именно здесь ему, при активной поддержке СМИ, приготовлен ярлык будущего агрессора, что на самом деле не совсем нелогично.

Недавно Федеральное бюро переписи США распространило официальное сообщение, согласно которому население Индии после 2025 года будет превосходить по численности население Китая. Сейчас, по данным американских специалистов, в Индии проживает более 1,156 миллиарда человек. К 2025 году этот показатель должен вырасти до 1,396 миллиарда человек. Для КНР соответствующие цифры — 1,324 миллиарда человек и 1,395 миллиарда человек. Территория Индии в три раза меньше территории Китая, и в логике рассуждений сторонников идеи об агрессивности Китая самому большому населению в мире должно быть очень тесно на своей территории. Значит, Индия тоже, по идей, жаждет территориальных захватов. К тому же она обладает ядерным оружием, армией и флотом, не уступающим китайским вооруженным силам. Но про вероятную агрессивность Индии сегодня мало кто пишет, возможно, потому что не было заказа на такие исследования. Видимо, не тот эффект.

Китай и Вьетнам также неоднократно вступали в вооруженное противоборство по причине пограничных споров — как на суше, так и на море. Только в 2009 году в Пекине были подписаны соглашения о демаркации китайско-вьетнамской границы. Но население маленького Вьетнама китаефобией никогда не страдало, точно так же как вьетнамцы не боялись американских и французских агрессоров, с которыми успешно воевали почти 20 лет в прошлом веке.

Не проявляет беспокойства и самый близкий и наименее защищенный от гипотетических вторжений сосед Китая — Монголия. С севера она соседствует с Россией, а с других сторон света окружена Китаем, что уже подразумевает зависимость от сильных соседей. Небольшая численность населения — 3 миллиона жителей на огромной территории в одну треть Западной Европы — усиливает впечатление уязвимости. Большую часть товаров потребления и энергоносители приходится импортировать. В советские времена Монголию называли еще одной республикой Советского Союза. Потом в Москве о монголах забыли. Но потомки Чингисхана нашли свой независимый путь, хотя быстро растущий Китай пытался было вернуть страну под свое влияние — ведь до начала XX века Монголия входила в состав Цинской империи. Однако руководству Монголии удалось сохранить независимость и создать политические механизмы, которые за последние годы сделали народ богаче. В этой стране, невзирая на кризисные явления, динамично поднимается экономика, в которую спокойно вкладывают собственные деньги зарубежные инвесторы.

Тем не менее мы в России все продолжаем рассуждать о неизбежности китайской агрессии!

 

Китайская армия: реальная угроза или «бумажный тигр»?

Сегодня часто можно услышать выражение «бумажный тигр». Далеко не каждый читатель может точно вспомнить, когда и при каких обстоятельствах оно вошло в обиход средств массовой информации.

А дело обстояло следующим образом. В 1946 году вождь коммунистического Китая Мао Цзэдун встретился с известной в то время американской журналисткой Анной-Луизой Стронг и дал ей интервью, в котором, в частности, заметил: «Чан Кайши и поддерживающая его американская реакция являются „бумажными тиграми". Когда говорят об американском империализме, людям кажется, что он является непомерно мощным. Китайская реакция именно этой „мощью" США пугает китайский народ. Однако будет доказано, что американские реакционеры, как и все реакционеры в истории, отнюдь не сильны».

Через шесть с половиной десятилетий уже сам Китай доказывает, что стал «непомерно мощным», тем самым попросту пугая многих в мире. КНР быстро строит соответствующие современным требованиям национальные вооруженные силы. В исследованиях российских и зарубежных аналитиков нередко встречается тезис о возможном применении руководством Китая имеющихся боевых ресурсов для решения сложных международных споров.

Вместе с тем так ли бесспорны эти прогнозы?

Может быть, подобно председателю Мао, следует усомниться в демонстрируемой мощи, назвать ее «бумажным тигром» и попробовать доказать, что в действительности мощь не столь и грозна? Может быть, руководители КНР вовсе и не собираются воевать?

Китай точно так же, как и другие крупные мировые державы, проводит политику ежегодного увеличения военного бюджета. На рубеже XX-XXI веков на военные нужды тратилось чуть больше 15 миллиардов долларов, а к 2009 году расходы возросли до 70,2 миллиарда. По мнению зарубежных исследователей, официальная сумма ассигнований занижена по сравнению с реальной в 1,5-3 раза, поскольку в нее не включены затраты на импорт вооружений и доходы от экспорта, суммы на разработку и производство ракетно-ядерного оружия и т. п.

Считается, что в Пекине скрывают истинный размах милитаризации страны. В этом хитрость пекинского руководства не отличается от давно известных уловок кремлевских деятелей советского периода, по указанию которых в цифрах оборонного бюджета отражались лишь расходы на содержание вооруженных сил, а оснащение их оружием и боевой техникой проводилось по статьям различных машиностроительных министерств. Двойная бухгалтерия в подсчетах военных расходов приводила к тому, что иностранные аналитики в 1970-1980 годах наперебой сообщали о явной агрессивности политического курса СССР: скрывают точные данные — значит, вооружаются и готовятся воевать!

Советские лидеры всерьез воевать не собирались, но сложившийся миф не опровергали.

За 30 лет, прошедших с начала реализации реформ Дэн Сяопина, в КНР проведена масштабная модернизация вооруженных сил, которая ставила цель вывести НОАК на уровень передовых армий мира. По состоянию на 1980-е годы ее боеспособность оценивалась критически. Это была отсталая, неповоротливая сила, где под ружьем стояло 5 миллионов человек — больше, чем где-либо на планете. Основу ее составляли сухопутные войска, точнее, пехота и танки, которые уже утрачивали ту роль, которую играли в середине XX века.

В результате преобразований китайские вооруженные силы уменьшились до 2,3 миллиона человек, комплектуемых по системе призыва. Призывным возрастом сейчас считается 18 лет при продолжительности срочной службы два года. Имеющийся избыток призывных ресурсов со времен Мао Цзэдуна позволяет призывать выборочно и брать в армию лучших, что дает возможность совместить положительные качества призывной и контрактной систем. Срок службы по контракту составляет от 3 до 30 лет. Лица мужского пола, не призванные на военную службу, состоят в запасе народного ополчения, численность которого достигает 36,5 миллиона человек. Это резерв НОАК и основа партизанского движения, который по-прежнему планируется использовать для войны на собственной территории, временно оккупированной противником. Каноны китайской стратегии допускают действие вражеских армий на земле Поднебесной. Этот факт является косвенным признаком того, что Китай не планирует ведение захватнических войн.

Главным ударным компонентом ВС КНР являются ракетно-ядерные силы (РЯС). Китайская военная доктрина не предусматривает применения ядерного оружия первым, действует концепция «ограниченного ядерного контрудара в целях самозащиты». На вооружении РЯС стоят межконтинентальные баллистические ракеты (МБР) шахтного («Дунфэнэб») и мобильного базирования («Дунфэн-31»). Предполагается, что МБР в будущем могут быть оснащены разделяющимися головными частями. Количество ракет типа «Дунфэн-5» с дальностью стрельбы 13 тысяч километров и мощностью боевой головной части (БГЧ) порядка 3-4 мегатонн, по американским данным, составляет от 20 до 50 единиц. Баллистических ракет «Дунфэн-4» с дальностью стрельбы 4,75 тысячи километров и мощностью БГЧ порядка 2 мегатонн насчитывается в пределах до 25 единиц. К ним следует добавить 60-80 единиц ракет средней дальности (дальность стрельбы — 2,8 тысячи километров), которые снаряжаются БГЧ мощностью 1,4 мегатонны.

Кроме того, имеются оперативно-тактические и тактические ракеты типа «Дунфэн-11» и «Дунфэн-15», количество которых может достигать нескольких тысяч. Американцы утверждают, что возможности ракетно-ядерных сил КНР год от года растут, как и способность китайских МБР по преодолению современных систем противоракетной обороны на территории Соединенных Штатов и Европейского континента.

Впрочем, американские генералы склонны намеренно преувеличивать мощь Китая, чтобы добиться от правительства и законодателей дополнительных военных ассигнований, утверждает ведущий научный сотрудник Института Дальнего Востока РАН Павел Каменов.

Основой боевой мощи НОАК, как и при Мао, остаются сухопутные войска. Считается, что их многочисленность придаст Китаю значительные преимущества в обычных наземных операциях против любого противника, обладающего более высоким техническим потенциалом. Сухопутные войска дислоцированы на территории семи военных округов, имеющих разные боевые задачи и возможности. Нарезка их зон ответственности остается неизменной на протяжении шести десятилетий с момента образования КНР.

Наиболее мощными традиционно являются два округа — Шэньянский и Пекинский, непосредственно граничащие с Российской Федерацией на Дальнем Востоке и в Забайкалье. На эти округа приходится 22 дивизии, в том числе четыре из девяти танковых и шесть из девяти механизированных дивизий НОАК. Еще две танковые дивизии входят в состав Ланьчжоуского военного округа, противостоящего государствам Центральной Азии, Монголии и российской Западной Сибири. Одна танковая и одна механизированная дивизии находятся в Цзинаньском военном округе, в центре страны, который считается «учебным», резервно-экспериментальным и является стратегическим тылом для Пекинского, Шэньянского, Ланьчжоуского и Нанкинского округов. В Ланьчжоуском и Цзинаньском сосредоточено почти столько же соединений, сколько в первых двух округах.

Нанкинский военный округ предназначен для организации десантных операций по захвату Тайваня. С учетом частей морской пехоты ВМС Китай располагает таким контингентом подготовленных для осуществления десантов войск, который уступает только вооруженным силам США. К границам с Индией и странами Индокитая прилегают Гуаньчжоуский и Чэндусский военные округа, войска которых представлены мотопехотными дивизиями устаревшей организации.

В общей сложности на вооружении сухопутных войск состоит не менее 8 тысяч танков, около четверти которых можно причислить к современным образцам вооружения. К ним также относится сотня самоходных артиллерийских установок 2С23, купленных у России, несколько сотен САУ собственного производства и 27 российских зенитно-ракетных комплексов «Тор-М1».

Считается, что НОАК активно занимается боевой подготовкой. Но на сегодняшний день мало найдется иностранных специалистов, которые могли бы оценить реальный уровень готовности китайских войск. Почти все оценки аналитиков основываются либо на приблизительных расчетах, либо на абсолютных цифрах, представленных официальным Пекином, и гипотетических возможностях армии, существующих в теории. Однако известно, что китайскому генералитету издавна свойственно стремление выдавать желаемое за действительное. Маршал Советского Союза В. И. Чуйков, который в 1940-1942 годах был главным военным советником в Китае у генералиссимуса Чан Кайши, вспоминал позже о неистребимой тяге гоминьдановских военачальников к «надуванию щек» и демонстрации достижений, которых на самом деле не имелось.

Другая оценка реального уровня боевой учебы полевых войск неожиданно обнаруживается в очерке спецкора газеты «Красная звезда» Александра Гольца, побывавшего в середине 1990-х годов в одной из «самых знаменитых частей китайской армии» — 598-м полку 200-й дивизии Цзинаньского («образцового») военного округа. Вместо учебных боев, наблюдая за которыми, специалист способен определить действительную готовность к слаженным действиям, иностранцам демонстрировали поистине «цирковое» представление элитной диверсионной роты, похожее на те праздничные военизированные выступления воинов-профессионалов, которые мы видим у себя на стадионах в День ВДВ 2 августа. В очерке приводился недельный распорядок службы китайских солдат, в котором два дня отводится на сельские работы в подсобном хозяйстве и культурный отдых, полтора дня заняты политической подготовкой и только оставшееся время — три с половиной дня — уходит на боевую подготовку.

В действительности армия, которая готовится воевать, должна заниматься боевой подготовкой ежедневно, это аксиома военного дела. Именно так тренировались солдаты трех фронтов Советской Армии на Дальнем Востоке летом 1945 года перед началом войны с Японией. Так натаскивали американских морских пехотинцев и солдат британского экспедиционного корпуса при подготовке к вторжению в Ирак. Так должна тренироваться любая армия в преддверии грядущей войны. Иначе это — имитация бурной деятельности, «ИБД».

Публицист Андрей Пионтковский, позиционирующий себя как единомышленника аналитика Александра Храмчихина, речь о котором шла в предыдущей главе, подготовил статью, в которой высказывает предположение о том, что с 2009 года НОАК находится в готовности воевать против России.

* * *  

МНЕНИЕ АНАЛИТИКА

Если учения 2006 года озадачили военных экспертов, то еще более масштабные военные учения «Куюаэ-2009» (крупнейшие за 60-летнюю историю КНР) уже не оставили никаких сомнений: НОАК намеренно демонстрирует свою готовность к крупномасштабной сухопутной наступательной операции на территории России.

На этот раз в учениях, проходивших на территории четырех военных округов, участвовали около 50 тысяч военнослужащих сухопутных сил и ВВС, проверялись новейшие системы вооружений и национальная спутниковая навигационная система. Глубина броска общевойсковых дивизий была увеличена с одной тысячи километров (в 2006-м) до двух тысяч.

Ни в Гималаях, ни в Тайваньском проливе, ни в отражении гипотетической атаки США с воздуха и моря подобный боевой опыт китайской армии не понадобится. Как мы и предполагали два года назад, горизонт военно-стратегического планирования КНР очевидно сократился на 10-15 лет — время, отводившееся ранее на военное решение тайваньской проблемы. Перед НОАК стоят уже следующие перспективные задачи.

(Андрей Пионтковский. Китайное стало явным, httpj/graniru. 11.01.2010)

* * *  

Пессимизм автора представляется совершенно неоправданным. В «самых масштабных за прошедшие 60 лет учениях НОАК» приняло участие 50 тысяч человек, что составляет примерно одну пятидесятую часть от общей численности китайских вооруженных сил. Нормальная практика для итоговых комплексных учений по вооруженным силам. Для сравнения примем к вниманию, что в успешно завершившихся прошлогодних учениях «За-пад-2009» было задействовано до 20 тысяч военнослужащих российской армии, что также составляет одну пятидесятую часть от ее численности в 1 миллион человек. Но никто, кроме некоторых «ястребов» в Польше и Прибалтике, всерьез не стал утверждать, что Россия готовится к броску на Запад.

На каком же основании звучат утверждения, что китайская армия ведет подготовку к наступлению на территории России? Российские генералы, присутствовавшие на совместных с китайскими военными маневрах, отмечают достаточно скромные организационные, оперативные и стратегические возможности армии Китая. Для того чтобы вступать в активное противостояние с внешним противником, эти проблемы необходимо кропотливо изживать.

Кроме того, в заметке Андрея Пионтковского утверждается, что в учениях НОАК получает боевой опыт. Однако это не соответствует действительности. Боевой опыт можно приобрести только во время военных действий, а китайская армия не ведет войн более 30 лет со времени китайско-вьетнамского вооруженного конфликта 1979 года. Уместно вспомнить некоторые детали этого события.

* * *  

СВИДЕТЕЛЬСТВО СОВРЕМЕННИКА

В середине 1970-х годов китайцы усиленно пестовали компартию Камбоджи (Кампучии), которая захватила власть в стране и установила маоистский режим диктатора Пол Пота. Итогом этой диктатуры стало физическое истребление одной трети кхмерского населения. В декабре 1978 года объединившиеся патриотические силы Кампучии начали боевые действия против полпотовских войск. Социалистическая Республика Вьетнам (СРВ) объявила о поддержке этих сил и ввела в соседнее государство 120-тысячную военную группировку. В ответ китайское руководство использовало против Вьетнама различные формы политического, дипломатического и военного давления для поддержки своего ставленника. Кампучия для Пекина значила очень много. Из Ханоя был отозван посол и военный атташе КНР, значительно сократился состав посольства, Китай прекратил оказание экономической помощи Вьетнаму, прервал железнодорожное сообщение и аннулировал соглашение о безвизовом режиме между двумя странами. Одновременно под видом учений в южные приграничные военные округа были передислоцированы десять дивизий сухопутных войск и авиационные части НОАК из центральных районов Китая.

В январе 1979 года вьетнамские войска, действовавшие в Кампучии, свергли союзный Китаю режим, вместо которого к власти пришло марионеточное правительство Хенг Самрина, опиравшееся на военную силу Вьетнама. В то же время в Ханое приняли решение выслать из своей страны этнических китайцев, традиционно занимавшихся во Вьетнаме торговлей. В результате такого шага взаимоотношения между соседними странами накалились еще сильнее. Руководство КНР официально сообщило о намерении «преподать Вьетнаму урок» и начало непосредственную подготовку к вторжению, которая сопровождалась усилением провокационной деятельности на вьетнамской границе. К тому времени Китай заручился поддержкой США: 1 января 1979 года между двумя странами были установлены дипломатические отношения. Вьетнам же являлся союзником СССР, с которым Китай находился в состоянии конфронтации. За полгода до начала военных действий Вьетнам вступил в Совет Экономической Взаимопомощи (СЭВ), а 3 ноября 1978 года в Москве СССР и СРВ заключили договор о дружбе. Помимо стандартных положений о торговле и культурном сотрудничестве, документ содержал военные статьи о «совместной обороне», подразумевающей «консультации и эффективные действия по обеспечению безопасности обеих стран». Для Пекина заключение договора стало болезненным уколом.

14 февраля 1979 года ЦК КПК принял решение о начале вторжения на территорию Вьетнама. 16 февраля часть подразделений НОАК из состава соединений первого эшелона в течение ночи преодолела государственную границу и скрытно вышла в тыл вьетнамских войск, занимавших передовой рубеж обороны на глубине 3-6 км. В первом оперативном эшелоне ударной группировки НОАК находилось 15, во втором — б дивизий полевых войск, резерв составлял 3 дивизии. Всего к военным действиям привлекалось 29 китайских дивизий. 17 февраля в 3.30 утра после получасовой огневой подготовки эти войска вторглись на вьетнамскую территорию. Основной удар с севера наносился в направлении города Каобанг вдоль долины реки Красная. Другой удар последовал с северо-востока в направлении города Лангшон, откуда до Ханоя — всего 141 километр. Вспомогательный удар с северо-запада направлялся в сторону города Лайтяу. После ввода в бой войск второго эшелона и резервов к исходу 19 февраля наступающие захватили город Лаокай, 2 марта — Каобанг, 4 марта — Лангшон, на некоторых направлениях они продвинулись на 30-50 км и удерживали около 20 населенных пунктов. В начальный период войны вторгшимся китайским войскам противостояли всего одна регулярная дивизия Вьетнамской народной армии (ВНА) и одна дивизия ополчения, пограничные части и отряды народной самообороны. Наиболее боеспособные вьетнамские части в тот момент находились в Кампучии. Оборона на фронте носила очаговый характер и строилась, главным образом, партизанскими методами. В первые дни войны выявилась неспособность командования ВНА организовать оборону на важных направлениях для отражения крупных сил противника, отсутствие навыков в использовании танков и артиллерии, налаживании их взаимодействия с пехотой. Это привело, например, к тому, что 34б-я вьетнамская пехотная дивизия попала в окружение в районе Каобанга.

В связи с началом агрессии Китая Вьетнам обратился за поддержкой в ООН, но дипломатических отношений с КНР прерывать не стал. СССР и Тайвань выступили с заявлениями, в которых обвинили США в поощрении Китая. Первое «Заявление Советского правительства» появилось 19 февраля, в нем говорилось, что Советский Союз осуждает агрессию и «выполнит обязательства, взятые на себя по Договору о дружбе и сотрудничестве между СССР и СРВ». 2 марта было опубликовано второе «Заявление Советского правительства», в котором Советский Союз требовал немедленного вывода китайских войск из Вьетнама. В качестве военной помощи в Ханой отравилась группа советников и специалистов по основным родам войск из Генерального штаба ВС СССР. После ознакомления с обстановкой на фронте они убедили вьетнамское руководство срочно начать переброску армейского корпуса из Кампучии на Лангшонское направление, выдвинуть туда же дивизион реактивной артиллерии системы «Град» (также помощь из СССР), отмобилизовать ряд соединений и частей, вывести из окружения дивизию, воевавшую в тылу противника. Во Вьетнам прибывали советские военные специалисты, по организованному воздушному мосту СССР—СРВ начались усиленные поставки советской военной техники. Самолетами Ан-12, наряду с железнодорожными перевозками, на фронт из Кампучии перебрасывались части вьетнамского экспедиционного корпуса, которые сразу же вступали в бой. 5 марта руководство СРВ объявило в стране всеобщую мобилизацию.

На фронте шли упорные бои, на некоторых направлениях китайской армии так и не удалось сломить сопротивление вьетнамцев. На монгкайском направлении, продвинувшись всего на 2-4 км, части НОАК на восьмой день войны вынуждены были отступить на свою территорию. Замысел Пекина до вмешательства СССР разгромить пограничную группировку и вынудить СРВ отказаться от собственного политического курса остался неосуществленным. Не удалось изменить и обстановку в Кампучии. Военные действия принимали затяжной характер. Такое развитие событий не устраивало Китай: приграничный конфликт мог разрастись в полномасштабную войну на два фронта с учетом договорных отношений Ханоя и Москвы. Военное командование КНР объявило о начале вывода войск. 18 марта боевые действия завершились, Китай предложил Вьетнаму начать мирные переговоры.

В свое время некоторые специалисты, оценивая результаты китайского вторжения, подтверждали, что китайская армия продемонстрировала низкие боевые качества, однако Китай в итоге одержал дипломатическую победу над СССР, потому что прямого советского военного удара по агрессору так и не состоялось. А то, что цель была достигнута более простыми методами, в расчет не принималось. Именно твердая позиция СССР да стойкость вьетнамцев вынудили остановиться китайскую армию, которая так и не решила поставленных задач. В 1979 году Советский Союз показал свои немалые возможности. Причем решимость применить военную силу была продемонстрирована настолько эффективно, что не только в Пекине, но и в других важных точках планеты всерьез ожидали дня начала советской военной операции.

В Москве задолго до начала китайского вторжения во Вьетнам внимательно следили за осложнением военно-политической обстановки в этом районе Юго-Восточной Азии. Советская разведка располагала убедительными доказательствами подготовки к началу военных действий. Уже в начале февраля 1979 года, когда полностью подтвердились имеющиеся данные о начале войны, началось развертывание подводных лодок Краснознаменного Тихоокеанского флота (ТОФ) в Южно-Китайском море. В это же время представители командования ГРУ ГШ направились из Москвы в разведуправления и части разведки приграничных с Китаем военных округов и ТОФ. Они ехали на места не с целью плановых проверок, помощи и выявления недостатков в службе, а для реального изучения добытых сведений и оценки обстановки в условиях предвоенного времени и с началом боевых действий. Такая же практика применялась в годы Великой Отечественной войны и во время советско-китайского вооруженного конфликта 1969 года. Деятельность подчиненных частей была оценена высоко, именно на основании представленных данных руководство страны имело возможность действовать энергично и безошибочно в непростой политической ситуации.

Советский Союз тогда взял на себя ответственную миссию — восстановить мир демонстрацией военной силы. Решено было действовать без упрощений и послаблений. Войска на Дальнем Востоке и в Сибири молниеносно перевели в состояние полной боевой готовности. Сухопутные войска при поддержке авиации начали концентрироваться вдоль границы с Маньчжурией, угрожая вторжением в том случае, если Китай немедленно не уйдет из Вьетнама. В период с 12 по 26 марта на востоке страны, на территории союзной СССР Монголии и в акватории Тихого океана проводились войсковые и флотские учения, в которых участвовали более 200 тысяч человек личного состава, более 2,6 тысячи танков, около 900 самолетов и 80 кораблей. Учение началось с отмобилизования и поэтапного приведения войск и сил флота в повышенные степени боевой готовности. Из запаса было призвано свыше 52 тысяч человек приписного состава, из народного хозяйства поставлено более 5 тысяч автомобилей. В учениях на территории Монголии приняли участие б мотострелковых и танковых дивизий, причем три из них дополнительно вводились из Сибири и Забайкалья. Задействовались три авиадивизии, соединения и части усиления. На Дальнем Востоке и в Восточном Казахстане к учениям привлекались не только общевойсковые и авиационные соединения, но и пограничные войска. Части и подразделения в сложных климатических и природных условиях совершали марши на большие расстояния (более 2 тысяч километров). Производилась перегруппировка по железной дороге, переброска по воздуху. В частности, воздушно-десантная дивизия из Тулы прибыла в район Читы на расстояние 5,5 тысячи километров всего за двое суток. Полки боевой авиации с территории Украины и Белоруссии перебрасывались на аэродромы Монголии. В Приморье осуществлялась высадка морского десанта. В конечном счете военно-политическая акция Советского Союза, осуществлявшаяся как полномасштабная подготовка к вторжению на территорию Китая, привела к достижению требуемого результата.

На Тихоокеанский флот в тот период легла особая нагрузка. Его корабли находились на боевой службе в узловых районах Восточно-Китайского и Южно-Китайского морей. В январе-феврале 1979 года крейсер и эсминец у берегов Вьетнама демонстрировали советскую поддержку этой стране. После начала войны к ним присоединялись другие корабли во главе с крейсером «Адмирал Сенявин», в марте в созданной эскадре насчитывалось 30 боевых единиц. Она находилась в Южно-Китайском море до апреля, и, как следствие этого, Южный флот КНР не принимал участия в военных действиях против Вьетнама. Кроме того, советские корабли обеспечивали безопасный переход морем и доставку грузов во вьетнамские порты грузовых судов СССР и других социалистических стран (Польши, ГДР, Болгарии). В Хайфонском порту, который находился всего в сотне километров от линии фронта, беспрепятственно разгружалось привезенное военное оборудование и боевая техника. Проблему представляли и подошедшие в район военные корабли США. 25 февраля авианосно-ударное соединение во главе с авианосцем «Констелейшн» расположилось недалеко от побережья Вьетнама в Южно-Китайском море с заявленной целью — контролировать ситуацию. Для того чтобы держать американцев подальше от района боевых действий, пути подхода их кораблям перекрыли советские дизельные подводные лодки. Часть из них оставалась на глубине, другие демонстративно держались в надводном положении. Американцы не решились прорывать созданную морскую заградительную линию, и 6 марта соединение во главе с авианосцем ушло в район Аденского залива.

Одним из результатов произошедших событий стало подписание советско-вьетнамского соглашения о заходе и стоянках советских военных кораблей и о посадках самолетов ВМФ СССР во вьетнамском военном порту и на аэродроме Камрань. После завершения американской агрессии и объединения Северного и Южного Вьетнама в 1975 году, несмотря на оказанную советскую помощь, вьетнамские лидеры не желали идти на сближение с СССР. Однако попытка опереться на Китай показала, что можно оказаться в большей зависимости, так как северный сосед стремился доминировать во всем регионе. Тогда выбор Ханоя все же остановился на Советском Союзе, но до китайской агрессии 1979 года практических шагов не предпринималось. Только война вынудила Вьетнам пойти на реальное сближение с СССР, в том числе и в военно-морской сфере. 2 мая 1979 года пункт МТО ВМФ Камрань перешел в советское пользование на 25 лет.

После окончания военных действий Китая против Вьетнама обе стороны объявили о собственной победе в конфликте. Понесенные ими потери по сию пору точно неизвестны, так как оба участника не дают точных сведений. Существует предположение, что истинной целью Китая была проверка, насколько далеко Москва готова зайти в конфронтации с Пекином. Но советское руководство ограничилось лишь демонстрацией военной мощи, осуждением агрессора и военными поставками потерпевшей стороне. Вьетнам действительно выиграл, потому что укрепил собственный политический авторитет, а щедрая помощь Советского Союза позволила ему создать мощную и хорошо вооруженную армию. Однако «Восток дело тонкое»; в конечном итоге оказалось, что и Китай получил выгоду от войны. Вашингтон, считая его партнером по борьбе против Советского Союза, тоже вложил немало средств в помощь Пекину. А руководство КНР из своей неудачной военной операции сделало многоплановые выводы. После завершения военных действий была объявлена программа модернизации армии, которая привела к формированию современных вооруженных сил.

(Илья Дроканов. Воспоминания)

* * *  

Формирование нового облика китайской армии ведется на протяжении трех десятилетий в обстановке мирного сосуществования КНР со своими азиатскими соседями. Под нанесение каких ударов и по какому противнику она будет «затачиваться» в дальнейшем — вопрос остается открытым.

Ряд специалистов, как говорилось выше, считает, что главной целью НОАК станет Россия. Другие, к примеру военный журналист Владислав Шурыгин, утверждают, что Пекин традиционно не стремится расширять территорию в северном направлении. Если не считать монгольского полководца Чингисхана, которого китайские историки порой тоже именуют своим (вероятно за то, что он прошел огнем и мечом по северным китайским территориям), военачальники Поднебесной в основном сражались друг с другом в собственном отечестве или отправляли боевые отряды в южном направлении. Мирная экспансия ханьцев тоже обычно устремлялась на юг, прежде всего в направлении Юго-Восточной Азии. Именно туда, а не в Россию!

Вместе с тем у Китая на сегодняшний день остается нерешенной главная территориальная проблема. Это — остров Тайвань, который более полувека объявляется китайской территорией и провозглашается следующей целью, к которой континентальный Китай будет стремиться и которую он жаждет заполучить. Для решения этой проблемы непременно потребуются хорошо подготовленные военно-морские силы.

Рассуждая о боевых возможностях китайских вооруженных сил в целом, нельзя оставить без внимания его военно-морской флот.

В начале 1970-х годов один из советских адмиралов, командовавший Тихоокеанским флотом, на служебном совещании одернул своего начальника разведки, чтобы тот не тратил время на доклад о состоянии ВМС КНР: «Их уничтожение займет у Тихоокеанского флота не много времени».

С той поры немало изменилось, китайский флот стал другим. В последние годы морской компонент НОАК преобразился качественно и количественно. Организационно он построен из надводных и подводных сил, морской авиации, морской пехоты и войск береговой обороны и оперативных формирований. Структуру ВМС КНР образуют следующие оперативные формирования: Северный, Восточный и Южный флот, Сангарская речная и Бохайская учебная флотилии. Эти оперативные формирования включают в себя однородные оперативные соединения — эскадры (эскадр подводных лодок — 6, эскортных кораблей — 7, минно-тральных кораблей — 3), а также тактические соединения — бригады и дивизионы. К наиболее современным боевым единицам можно отнести 12 эсминцев, из которых 4 — постройки петербургской «Северной верфи» (типа «Современный») и 4 ракетных фрегата собственной разработки; 12 подводных лодок российского производства (проекта 877) и полтора десятка подлодок своей постройки (типа «Сун»). Россия внесла свою важную лепту в развитие военно-морских сил нашего «потенциального противника».

У китайцев есть истребители Су-30 российской модели, способные наносить ракетные удары по кораблям противника. Эскадренные миноносцы российского производства оснащены противокорабельными ракетами «Москит» с отличными боевыми характеристиками.

Китай пытается строить и атомные подводные лодки нового типа. Возможно, через несколько лет такая лодка и войдет в состав флота. В 1980-х годах уже были построены две ядерные подлодки, но они так и не вышли в море из-за проблем с безопасностью.

Для того чтобы ПЛАРБ была боевой, а не статистической единицей, в мирное время требуется минимум три лодки, чтобы одна из них постоянно находилась на боевом дежурстве. Китаю это не под силу. Иногда в печати встречаются сообщения, что Пекин активно взялся за проектирование собственного авианосца с использованием закупленных за рубежом, в том числе в России, нескольких корпусов кораблей такого класса. В ответ хочется сказать, что подобные слухи муссируются с середины 1980-х годов, однако авианосца все еще нет. Даже на стапеле. Все, что удалось, — спустить недавно на воду десантно-вертолетный корабль-док, крупнейшую боевую единицу флота водоизмещением 20 тысяч тонн. А для постройки авианосца только мечты и денег недостаточно.

Анализ технических характеристик ВМС КНР показывает, что ведется строительство и закупка надводных кораблей и подводных лодок не самых новых проектов. Разработка эсминцев типа «Современный» началась в СССР в 1971 году, а подводных лодок 877-го проекта — в конце 1970-х.

Даже без учета этого фактора китайский флот лишь на 20% обеспечен новыми кораблями. Безнадежно устаревшими стали противоминные силы, и количество их настолько мало, что о противоминной обороне сейчас можно не говорить вообще. В структуре корабельного состава преобладают малые надводные корабли — ракетные и патрульные катера, которые составляют более 52% всего боевого состава. Кораблей морской зоны — эсминцев, фрегатов и подводных лодок — явно недостаточно для деятельности флота открытого моря.

Иными словами, Китай увеличивает свой флот, но он ограничен в возможностях. Главное ограничение — у китайцев очень мало опыта действий в океанах. Сравнение боевых возможностей китайского флота с боевым потенциалом ВМС стран региона и военно-силового присутствия США в Восточной Азии говорит о том, что современные военно-морские силы Китая самостоятельно вряд ли смогут обеспечить безопасность своего государства с морских направлений. На море Китай воевать не готов.

Зато Поднебесная осваивает околоземный театр военных действий, считает военный аналитик Александр Храмчихин. По его мнению, несмотря на то что официальной позицией Пекина является борьба за мирное использование космического пространства и против размещения там оружия, командование вооруженных сил Китая готово начать разработку наступательных и оборонительных операций на околоземной орбите.

Главнокомандующий ВВС НОАК генерал Сюй Цилян недавно заявил, что историческая неизбежность заключается в конкуренции между военными силами, которая движется в космическое пространство. Поэтому Китай должен развивать свои космические войска. С точки зрения военного аналитика, Китаем будут создаваться средства поражения класса «земля-космос», которые в случае войны могут «оглушить и ослепить» Америку, лишить ее вооруженные силы возможности наносить удары высокоточным оружием с моря и с воздуха и тем самым гарантированно исключить вмешательство Вашингтона в случае начала операции по присоединению Тайваня.

В настоящее время КНР располагает несколькими готовыми космодромами, откуда производятся запуски МБР и искусственных спутников земли (ИСЗ). Начато строительство космодрома на острове Хайнань, максимально близко к экватору. Подобное расположение позволит использовать космодром для запуска космических аппаратов массой до 25 тонн. Центр управления полетами находится в городе Сиань. Спутниковая группировка Китая не очень велика и включает в себя ИСЗ связи, навигации, метеонаблюдений и разведывательные. Количество действующих спутников сейчас составляет от 20 до 30 аппаратов, а всего в Китае было запущено около сотни ИСЗ различного назначения.

В 2003 году состоялся запуск первого пилотируемого космического корабля, в 2005 и 2008-м были запущены еще два. Реализуется программа по исследованию Луны.

Считается, что имеющаяся база вполне достаточна для развития военной составляющей космической программы КНР, но о ней ничего не известно. Единственным фактом, позволяющим утверждать, что у Китая есть оружие класса «земля-космос», является «случайное» ослепление лазерным лучом американского спутника видовой разведки, а затем показная ликвидация ракетой с земли своего старого метеоспутника на орбите в январе 2007 года (его осколки до сих пор летают среди опасного космического мусора).

О наличии в КНР оружия классов «космос-космос» или «космос-земля» вообще никакой информации нет. Аналитики признают, что если программа по его созданию уже реализуется, то, как говорится, до ее успеха — что до Шанхая пешком. Тем не менее сам факт заявления командующего ВВС НОАК реально воспринимается в качестве индикатора готовности Китая осуществить прорыв в самой передовой и наукоемкой сфере военных приготовлений.

С этой позицией можно спорить или соглашаться, но альтернатива ей существует. Такие факты, как внезапное всплытие китайской подлодки в боевом ордере корабельной группы США перед носом авианосца «Китти Хок» в октябре 2006 года и лазерная атака на американский спутник с последующим уничтожением собственного отработавшего спутника, возможно, являются не чем иным, как попыткой решить разовыми военными акциями долговременные политические задачи. Здесь уместно сравнение.

Боевые самолеты российского Тихоокеанского флота тоже имитировали уничтожение «злосчастного» «Китти Хока» неожиданной атакой в Японском море в октябре 2000 года. Но и эта акция, и патрулирование российскими стратегическими бомбардировщиками акватории Мирового океана, и памятные дальние океанские походы отрядов наших ударных кораблей по сути дела являются эффектными, с точки зрения СМИ, военными маневрами; не реальным вызовом, а лишь его дорогостоящей имитацией. Такие имитации позволяют государству поддерживать высокий имидж своих вооруженных сил, даже при их недостаточной боеготовности. Не исключено, что в случае с Китаем происходит именно нечто похожее. Причем не в первый раз. Все это имеет эффект «дежавю». Сорок лет назад мир так же был полон утверждений о том, что китайская армия пребывает в готовности открыть боевые действия против страны на севере.

* * *  

ВОСПОМИНАНИЯ ОЧЕВИДЦА

В 1970-х годах в условиях жесткого противостояния двух соседних государств командование советской военной разведки на Дальнем Востоке ставило офицерам задачи вскрывать агрессивные замыслы руководства вооруженных сил Китая и добывать данные о подготовке войны против СССР. Требовалась информация и о постоянно меняющейся обстановке на пограничных реках. Наряду с прочими способами получения этих сведений использовались походы на кораблях и катерах по всей тысячекилометровой речной границе на Амуре и Уссури. Двигались в таких походах лишь в светлое время суток, постоянно наблюдая за китайским берегом. На ночь вставали у наших пограничных застав и встречались с их командованием. Пограничники владели полным объемом сведений по сопредельной стороне и делились ими в порядке взаимодействия. Они рассказывали много полезного, но главный интерес представляла информация, полученная офицерами разведки самостоятельно. Вот на китайском берегу огромные иероглифы на белых щитах сообщали: «Советский Союз — враг №1»и «Долой новых царей!». А во время прошлого похода здесь висели дацзыбао «Смерть советским ревизионистам!». Что, сменились политические установки? Офицер рылся в китайских центральных газетах в поисках ответа. Иногда появлялась провинциальная или уездная пресса — там больше нужной конкретики. Выяснялось, что лозунги соответствуют новым требованиям пекинских идеологов. В то же время было видно, что бетонный дот на китайском берегу подмыт водой и покосился. Но крестьянского вида солдаты в кепи со звездочкой и в кедах не спешили его ремонтировать, значит, им сейчас не до боевой подготовки.

Когда умер Мао Цзэдун, промелькнули дацзыбао с призывами уничтожить «банду четырех». Затем к власти в Поднебесной пришел мудрый старец Дэн Сяопин, который распорядился начать политику модернизации. И об этом поспешили написать в лозунгах на китайском берегу. Модернизировать было что — огромная страна с миллиардным населением жила впроголодь. Во второй половине XX века на полях трудились вручную, как встарь. Приходилось наблюдать за работой единственного на всю округу гусеничного трактора. В страду его двигатель не выключался ни днем, ни ночью. Менялись очередные трактористы, а старенький ДТ-54 производства Сталинградского тракторного завода надрывался на полях нескольких соседних коммун.

Противостоявшие нам китайские речные силы не шли ни в какое сравнение с боевой мощью советской Амурской флотилии. В начале 1970-х на смену вооруженным баковым крупнокалиберным пулеметом «Ярославцам» пришли мощные артиллерийские катера типа «Шмель». Затем и их стали менять на малые артиллерийские корабли с вооружением, рассчитанным на поражение значительной вражеской живой силы.

При встрече нашей армады с одиночным китайским катером из состава Сангарской речной флотилии, где у ручного пулемета на турели напряженно застыл вероятный неприятель, как-то слабо верилось в реальную возможность агрессии Китая против СССР. Сведения, которые характеризовали состояние китайских войск в прикордонье, подтверждали такие мысли. Об этом офицеры объективно докладывали командованию.

В ответ звучало: «Плохо работаете! Вы должны активизировать усилия и добыть данные о подготовке китайской армии к войне против СССР. Политическое руководство нашей страны располагает сведениями, что Китай готовится напасть на СССР». Офицеры наращивали усилия. Наконец были получены сведения о том, что армейские корпуса в Шэньянском военном округе разворачиваются до состава общевойсковых армий. Вот оно! Готовятся! Разведка использует все силы и средства для получения информации об изменениях в войсках противника. Но выясняется, что старые танки и артиллерийские системы новыми образцами не заменяются, а формирование новых оперативных объединений на поверку оказалось лишь организационно-штатным мероприятием, не несущим угрозы начала войны.

В начале 1980-х годов у китайцев появилась первая атомная подводная лодка с баллистическими ракетами типа «Ся». Теоретически нашим специалистам было ясно — это оружие будет служить угрозой для США: для ракетного удара по Советскому Союзу Китай мог использовать и ракеты сухопутного базирования. Но разведка получила задачу следить за использованием новой пларб. Контроль над ее деятельностью показал, что лодка почти все время стояла в базе. Впоследствии выяснилось, что она не используется для несения боевого дежурства из-за наличия многих конструктивных недостатков. Еще один вид ударного оружия оказался неэффективным!

В конце концов нашей военной разведке стало абсолютно ясно: китайская армия воевать против советской не намеревается. Мы долго ловили в темной комнате черную кошку, которой там не было! Но двадцатилетняя эпоха военного противостояния все же завершилась. СССР перестал опасаться военной угрозы со стороны Китая и начал развивать взаимовыгодное сотрудничество с ним.

(Илья Дроканов. Воспоминания)

* * *  

В начале марта 2010 года в Пекине состоялась очередная сессия Всекитайского собрания народных представителей (ВСНП), которая утвердила государственный бюджет страны. На военные нужды КНР планируется потратить около $78 миллиардов. Это всего на 7,5% больше, чем в предыдущем году. Между тем вот уже 20 лет ежегодный рост китайских военных расходов превышал 10%. По мнению экспертов, отчасти это вызвано последствиями мирового финансового кризиса. Но главное — Китай, судя по всему, наконец завершил масштабную модернизацию армии, начатую еще в конце 1980-х годов. То есть техническое состояние вооруженных сил соответствует требованиям политического руководства.

Но для оценки современного состояния вооруженных сил КНР необходимо оценить еще один фактор, влияющий на состояние их готовности к ведению боевых действий. Моральный фактор, дух армии во все времена влиял на успех ее деятельности. Политико-моральное состояние НОАК всегда оценивалось зарубежными специалистами как устойчивое или стабильно благополучное. Другим оно по определению быть не могло, ведь при отборе новобранцев из многих кандидатов сквозь сито политорганов проходили единицы наиболее преданных родине и партии молодых людей.

Главным образом, новобранцы призываются из сельской местности, и служат они не за страх, а за совесть. Для деревенского парня престижно попасть в армию или на флот, поскольку служба даст в будущем целый ряд привилегий: можно будет пойти учиться в вуз, можно поступить на службу в государственные и партийные органы, можно уверенно начать жизнь в большом городе. Городская молодежь — студенты, интеллигенция призывного возраста — уже «испорчена» жизнью в достатке, в ее среде можно услышать негативные высказывания об армейской жизни как о потерянном времени. Поэтому солдатский строй НОАК однороден и по физическим, и по моральным показателям.

Каковы китайские солдаты не на учениях, а в бою, можно судить лишь по свидетельствам тридцати-, сорокалетней давности. В пограничных боях 1969 года с советскими солдатами и в сражениях периода китайско-вьетнамского вооруженного конфликта бойцы НОАК демонстрировали напор и жестокость. Но лишь до той поры, пока перевес был на их стороне. Спину они показывали без стыда, до японского самурайского духа им далековато. Не было примеров, когда подразделение, попавшее в окружение, билось до последнего солдата, до последнего патрона, чтобы взорвать себя и атакующих врагов последней гранатой. Не знаком китайской армии и вкус славных больших побед, нет в ее истории торжества Бородина, Ватерлоо, Вердена, Сталинграда или Нормандии.

Остается лишь гадать, какую силу духа проявит армия Поднебесной в современной войне. При этом нужно учитывать и особенности китайского менталитета. Пожалуй, ни у одной значительной нации в мире нет такой старой народной поговорки, оценивающей своих солдат, как у китайцев. «Хао цзинь бу дан дин, хао жень бу дан бин» — «Из хорошего железа не делают гвозди, а хорошие люди не идут в солдаты». И пусть эта поговорка родилась в давние времена, в народной памяти она жива и сейчас. Существует мнение, что огромным китайским войскам всегда не хватало одного — хорошего солдата. Набранные из сельских районов солдаты всегда имели лишь минимальное образование и поверхностное знакомство со сложными видами боевой техники. Во все времена отмечался низкий уровень воинской дисциплины, а массовое дезертирство являлось бичом любой китайской армии.

В военных традициях Китая победа над неприятелем достигается не путем храброго наступления, а путем заманивания неприятеля в ловушку, где он растратит свои силы, будет изнурен и сломлен. Один из наиболее знающих исследователей современного Китая, военный переводчик и офицер советской военной разведки Андрей Девятов в своих статьях пишет: «Для китайского военного искусства „война есть бесконечный путь хитрости", а высшим мастерством управления государством выступает одоление врага без применения войск и оружия». Именно такого результата на сегодняшний день добились лидеры КНР. Ими построена огромная армия, оснащенная соответствующим современным требованиям оружием, специально продемонстрированы миру некоторые результаты применения этого оружия, сделаны сенсационные заявления о дальнейшем пути развития НОАК.

И уже эти шаги позволили руководителям Срединного государства одержать победу «в головах и сердцах» политических деятелей в окружающих его странах. Уже это вызывает у многих чувство боязни потенциальных возможностей китайских вооруженных сил. А готовиться при этом к реальной войне и воевать вовсе не обязательно!

Конечно, китайская армия — не «бумажный тигр». Но оценивать ее боевые возможности нужно трезво, а не с круглыми от страха глазами. Это не тот тигр, который готовится к прыжку.