Однажды царь Джанака разослал гонцов по всей стране с вестью: «Если найдется такой человек – будь он великий ученый, пандит, махатма, йог, махариши, святой или кто бы то ни было, – который сможет передать мне знание Атмана, пусть он придет ко мне и сделает это». В послании также говорилось, что этот человек должен владеть такими совершенными методами обучения, чтобы царь мог обрести знание Атмана, то есть постичь свое истинное «Я», в течение нескольких мгновений. Царь хочет, чтобы, вскочив на лошадь, – даже не успев еще устроиться в седле, – он уже владел атмической мудростью! Царский указ гласил: «Если человек, который возьмет на себя задачу передать мне знание Атмана, не сможет «обеспечить» мне такого мгновенного просветления, пусть он не приходит ко мне, даже если он великий богослов, знаменитый ученый или самый просвещенный человек в моем царстве». Услышав об этих требованиях, пандиты и мудрецы почувствовали себя неуверенно. Они понимали, что это слишком суровое испытание их знаний и мастерства, и никто из них не осмелился заявить, что сможет «просветить» царя при тех жестких условиях, которые он ставит.

Как раз в это время в царстве Джанаки появился мальчик по имени Аштавакра («Изогнутый в восьми местах»). Когда он шел по дороге, ведущей в столицу Митхилапуру, ему навстречу то и дело попадались люди, среди них – много пандитов и ученых; у всех были унылые лица, выражавшие огорчение и озабоченность. Аштавакра спросил у них, в чем причина их тревоги и печали, и они рассказали ему о послании царя. Но Аштавакра не мог взять в толк, почему их смутила столь простая задача. Он сказал: «Я с радостью окажу эту услугу царю» – и решительно направился ко двору Джанаки. Он обратился к царю: «Дорогой государь, я готов дать тебе опыт знания Атмана – так, как ты хочешь. Но это священное знание передать не просто. Твой дворец полон гунами раджаса и тамаса. Мы должны покинуть это место и пойти туда, где царит чистая саттва». И они ушли из дворца и направились по дороге, идущей из города в сторону леса. По закону, если царь выходил за пределы дворцовых стен, его должен был сопровождать отряд воинов. Но Джанака, дойдя до границы леса, запретил охране следовать за ним далее.

Джанака, верхом на лошади, и Аштавакра вступили в лес. Аштавакра сказал царю: «Я не стану исполнять твоего желания, пока ты не примешь моих условий. Конечно, я всего лишь мальчик, но сейчас я выступаю в роли наставника; хоть ты и могущественный правитель, сейчас ты являешься моим учеником. Готов ли ты признать такие отношения между нами? Если ты согласен, то твой долг – предложить своему наставнику традиционный дар – гуру дакшину – почтительное подношение шишьи (ученика) гуру (учителю). Только после того, как ты предложишь мне этот дар, я стану учить тебя». Царь Джанака ответил Аштавакре: «Постижение Бога для меня – самая важная вещь на свете, поэтому я готов дать тебе абсолютно все, что ты пожелаешь». Аштавакра возразил: «Мне не нужны никакие материальные дары, единственное, что я хочу получить от тебя – это твой ум. Ты должен отдать мне свой ум». Царь отозвался: «Будь по-твоему, я вручаю тебе свой ум. До этого момента я считал его своим, но отныне он принадлежит только тебе».

Тогда Аштавакра велел Джанаке спешиться, привязать лошадь и сесть на землю лицом к ней посредине дороги. Сам же он удалился в чащу и спокойно уселся под деревом. Царские воины ждали на опушке несколько часов. Из лесу никто не выходил – ни царь, ни мальчик. Желая выяснить, что происходит, они один за другим отправлялись на поиски. Вскоре они обнаружили царя, сидящего прямо посреди лесной дороги. Перед ним стояла его лошадь. Глаза его были закрыты, и он сидел не шелохнувшись, без единого движения. Аштавакры нигде не было видно. Солдаты испугались, что Аштавакра наложил какое-то магическое заклятье на царя и тот впал в невменяемое состояние. Они решили позвать главного министра.

Министр прибыл на своей колеснице, подошел к царю и позвал: «О царь! Царь! Царь!» Но Джанака не открыл глаза и остался все так же неподвижен. Главного министра охватил страх. Не только он, но и его свита, и царские воины – все не на шутку встревожились. Давно прошло время, когда царь принимал дневную трапезу, а он даже не пошевельнулся. День угас, сгущались сумерки, а царь все сидел в одной позе посреди дороги без малейшего движения. Министру ничего не оставалось, как послать свою колесницу во дворец за царицей – он надеялся, что если она заговорит с царем, тот непременно откликнется. Приблизившись к Джанаке, царица обратилась к нему: «Раджа, раджа, раджа!» Царь не пошевельнулся – он никак не отреагировал на призыв царицы. В это время солдаты охраны прочесывали лес в поисках Аштавакры.

В конце концов они нашли его мирно сидящим под деревом, невозмутимого и спокойного.

Воины схватили мальчика и потащили к тому месту, где сидел царь. Аштавакра сказал им: «Почему вы все так волнуетесь? Царь в безопасности, и с ним все в порядке». Но они не слушали его и привели на дорогу, где царь сидел как статуя, закрыв глаза. Солдат крикнул: «Вот теперь ты видишь? Смотри, что случилось с царем!» До этой минуты, кто бы ни обращался к царю, – министры, царица, слуги, воины, – царь не издавал ни звука в ответ и не открывал глаз. Но стоило Аштавакре появиться и заговорить с царем, тот мгновенно открыл глаза и воскликнул: «Свами!» Аштавакра спросил Джанаку: «Смотри, сколько здесь народу – министры, солдаты, свита, царица, – все они звали тебя, почему же ты не отвечал им?» Джанака ответил: «Мысли, слова и действия связаны с умом, а я отдал тебе весь свой ум без остатка. Поэтому прежде чем использовать свой ум для чего бы то ни было, мне требовалось твое разрешение. Какое право я имел говорить с кем-то или каким-то другим образом пользоваться этим умом без твоего позволения и приказа?» Тогда Аштавакра сказал: «Ты приблизился к состоянию постижения Бога».

Аштавакра велел Джанаке вдеть левую ногу в стремя и вскочить на лошадь. За то время, как царь садился на лошадь, устраивался в седле и вдевал правую ногу в стремя, он пережил опыт Атмана (истинного «Я»). Тот, кто вручил кому-то свой ум, и вместе с ним все свои мысли, слова и действия, не имеет ни права, ни власти совершать какие-либо действия без разрешения того, кому он отдал этот ум.