– Вон тот дом справа кажется пустым, – сказала Клип. – Останови-ка.

Пока Итан останавливал фургон, Тибо смотрел на дом с закрытыми ставнями. Все сидели молча, устав от долгой поездки. Нервы были на пределе: они колесили по Новому Орлеану в поисках убежища, стараясь не дергаться, когда мимо проезжали полицейские машины.

В конце концов они остановились. Тело Тибо хотело двигаться, размяться. Выбраться из фургона.

– Ага, внутри нет глаз, – сказала Клип.

– Никто не спит? – спросил Итан. – Не видишь внутреннюю поверхность век?

– Я бы не увидела, если человек крепко спит. Пусть Анон посмотрит для полной уверенности.

Тибо уже осматривал улицу в поисках сияющих линий внимания любопытных соседей. За домом никто не следил. Среди жимолости на заборе он разглядел калитку.

– Похоже, хозяева уехали в отпуск, – добавила Чизара. – Никакого вай-фая вокруг. В электросети нет энергии. Миленькая система безопасности. – Она щелкнула пальцами. – Во всяком случае была.

– Зара, можешь включить бойлер? – тихо взмолилась Келси. – Умираю как хочу в душ.

– Я тоже, – улыбнулась Чизара. – Готово.

– Анон, возьми телефон, – сказал Нэт. Он сидел на заднем сиденье по центру, натянув свою обычную бейсболку на глаза. Провинциальный Великий Вождь.

Чизара взяла пакет из фольги и с мрачным видом достала из него одноразовый мобильник для Тибо.

– Я отправлю сообщение, если все чисто.

Он сжал руку Клип, и она стиснула его пальцы в ответ, задержав его в фургоне еще на мгновение. Нежное напоминание вернуться.

Он вышел во влажную прохладу новоорлеанской зимы.

На калитке не было висячего замка. Из соседнего дома доносилось слабое бормотание телевизора, но в окнах не блестело внимание. В этом плане телевизоры были полезны – притягивали глаза, которым нечем заняться.

Все признаки в залитом солнцем заднем дворике говорили в пользу зероев. Миска для питомца была сухой, как и земля в горшках с поникшими цветами. Хозяев не было уже некоторое время, и никто не приходил поливать цветы в их отсутствие. Но не значило ли это, что они скоро вернутся?

Около ступенек лежал приметный кирпич, а под ним, конечно же, обнаружился ключ. Тибо сдул с него землю и покачал головой. Должно быть, это безопасный район. Или за домом присматривают соседи?

Между сетчатой дверью и дверной коробкой протянулась паутина. Тибо отвел ее в сторону и отпер дверь.

Кухня была чистой, рабочие столешницы – пустыми. В холодильнике стояла только горчица. В доме явно никого не было.

После яркого солнца закрытый ставнями дом внутри выглядел погруженным в тень сонным царством. Темный коридор огибал лестницу, на стенах висели фотографии в рамках. В них отражались тонкие лучики света от дверного стекла в конце коридора.

Коридор с фотографиями… На Тибо обрушилось воспоминание о том, как он срывает со стен фото в рамках и бросает в мусорный мешок. В голове нарастал рев, угрожая снова затянуть его в бурю саморазрушения.

Он сделал медленный вдох.

Это не дом его родителей. Он должен оставаться в настоящем, в этом теле. Его друзьям нужно безопасное место для отдыха, и он может помочь им. Клип нужно, чтобы он вернулся к ней.

Под ногами скрипели покрытые ковриком доски пола. Он имеет вес. Он не призрак, не заблудший дух. Он один из зероев.

Он почувствовал кожаный ремешок на запястье. Там висела Чизарина электронная таблетка. Тибо представил, как Авария тянется своей силой, чувствуя его сквозь стены. Включает трекер на его запястье. Заявляет права на него. Или, может, присматривает за ним.

Слева от него открывалась столовая, заставленная темной полированной мебелью. На стенах висели еще фотографии. Лыжник, у которого из-под лыж вылетает снег по широкой дуге. Семья у большого камина, у всех вокруг глаз незагоревшие следы от лыжных масок. Хотелось надеяться, что сейчас они тоже там и им предстоит еще неделя отпуска.

При виде счастливой семьи он ощутил укол зависти, острой тоски и подавленного гнева. И страха. Что, если он что-то пропустил в тот день, когда пронесся по родительскому дому с Клип, хватая фотографии, подарки и открытки? Если он оставил хоть одну вещь и мама нашла ее, она ухватится за нее и опять доведет себя до сумасшествия.

Заставив себя отогнать эту мысль, он повернулся к следующей комнате.

Полки с книгами, мягкие стулья и оттоманки, резные приставные столики. Его снова одолела зависть к людям, которые чувствуют себя в мире как дома. Которые могут обустроить дом, занять пространство, наполнить его своими вещами и быть уверенными, что, пока их не будет, все останется на своих местах.

Но от зависти не было толку. Он проверил выходы, маршруты бегства, на случай если заявятся федералы. Коридор был узким, на стенах вперемешку висели маски для Марди Гра и фотографии. Достаточно узко, чтобы зажать толпу ввалившихся в дверь федералов.

В ящике для растопки лежал сложенный номер местной газеты двухнедельной давности. Хозяева уехали задолго до первых шествий Марди Гра. Они были достаточно богатыми, чтобы просто закрыть дом и уехать. Не сдавать его в аренду приезжим. Просто включили сигнализацию и уехали.

Надо написать остальным. Они ждут снаружи, нервничают, им нужен душ и кровати. Но так хорошо после долгой поездки побыть одному в этом обжитом месте, о котором явно заботились.

Они ночевали в глухих местах, делили дешевые номера мотелей. Все время на виду друг у друга. Клип была рядом, ее чувства окутывали его, она беспокоилась, что он снова ускользнет. Трекер всегда на запястье, напоминание о том, что никто ему не доверял.

Тибо много лет устраивал себе дом в разных местах, спал в невидимых углах. Но остальные не привыкли к такой жизни, и Итан постоянно жаловался. Ему надоело вдыхать ужас, который попал в ловушку петли обратной связи Келси, и теперь они стали словно стадо животных, готовых бежать или обороняться.

Даже нечто настолько простое, как обед, требовало тщательного планирования. Где припарковать машину. Кто будет действовать: Итан обманывать или Анон воровать. Кто какой сэндвич хочет.

Вчера, когда он воровал сэндвичи в магазине, все это показалось ему таким глупым, жалким и неправильным. Разве не достаточно он обворовал людей в «Магнифике»? В памяти всплыло дружелюбное лицо Чарли Пенки, менеджера отеля, чью карьеру он разрушил. А это было в хорошие времена, до всего этого. До того как…

Его рука непроизвольно сжалась. Тибо уставился на нее, ощущая запах пороха.

Ему опасно находиться далеко от остальных, быть так далеко от Клип. Здесь, наверху лестницы, окруженный дверями, он почувствовал, как его снова затягивает в Нигде. Ему не нужен был лес, чтобы раствориться. Он мог просто снять браслет, сделать шаг, исчезнуть, уйти.

Он мог сделать это сейчас – оставить постоянный звон в ушах, плач своей вины. Ослабить боль от отдачи пистолета. Больше не видеть Квинтона Уоллеса, лежащего с разнесенной головой. Крейга, который был таким сильным, таким верным, мертвого в кузове грузовика.

Тибо потянул трекер на запястье. Он мог выкинуть его в окно, раздавить каблуком. Было много способов сбежать. Он постоянно замечал их, сопротивлялся им.

Зерои не могут жить так вечно. Остальные слишком заметные. Они совершили слишком много незаконных дел. Рано или поздно их окружат копы или федералы, а ему придется смотреть.

Ему придется смотреть, как они заберут Клип…

Тибо встряхнулся, заставив себя вернуться в настоящее. «Ты проверяешь убежище. Обеспечиваешь их безопасность».

Он прошелся по спальням. Мебель и жилой беспорядок. На дверях висели халаты, на паре кроватей валялись вещи, оставшиеся после сборов. Так выглядят реальные жизни, совсем не похоже на те, которыми жил он и его друзья.

Он послал сообщение Нэту: «Входите. Похоже, мы можем остаться тут на всю зиму».

Или навсегда. Он убрал мобильник в карман, не в состоянии отделаться от мысли, что эта семья уехала навсегда. Как будто они знали, что в Новый Орлеан направляется какое-то зло, и спасались бегством, не собираясь возвращаться.