Пролог

Бадал любил говаривать всем встречным и поперечным, что занятие археологией является традицией в его семье, а отец посвятил себя этой науке всего без остатка.

В определенной степени это было правдой. Отец промышлял грабежом могил: удачная карьера оборвалась внезапно и вопреки желанию достойного папаши, когда разгневанный монарх, поймав его с поличным за разграблением королевской гробницы, приказал замуровать вандала в бетонное основание новой пирамиды.

Однако это происшествие не отвратило Бадала от желания последовать по стопам отца, хотя он принял к сведению его печальный опыт, разработав более изощренные методы достижения цели. Если основатель семейного дела забирался под древние своды мавзолеев глухой ночью и попросту набивал мешки обнаруженными там сокровищами, то сын предпочел пойти в университет Кумаса и получить диплом археолога.

В составе археологической экспедиции, занимавшейся раскопками королевских захоронений в пустыне южнее города Чи Кентика, Бадал получил прекрасную возможность незаметно присваивать дорогие находки: то золотое кольцо, то драгоценный жезл. Конечно, этот промысел баснословной прибыли не приносил, но позволял иметь приятный по размеру побочный заработок.

А теперь Бадал наткнулся на нечто такое, что при разумном подходе сулило столь умопомрачительное богатство, какое ему и не снилось.

Последние полгода археологическая экспедиция трудилась над раскопками комплекса захоронений, относившихся к Первому веку, где были найдены мумифицированные останки Приапина Четвертого, последнего правителя древнего царства Китала. Вместе с ним в могиле обнаружили несметные сокровища, и теперь, когда раскопки близились к завершению, пришлось даже вызвать отряд солдат для сопровождения бесценного груза в Кумас.

Охрана объекта была очень серьезной, и Бадал начал даже беспокоиться по поводу того, что ему лично ничего не достанется, кроме какой-нибудь завалящей золотой монетки. Но после обеда того же дня он сделал свое эпохальное открытие.

Предоставленный самому себе Бадал бился над расшифровкой иероглифов в подземном коридоре у входа на северной стороне комплекса, когда внезапно почувствовал слабое движение воздуха, сочившегося сквозь крошечный просвет в каменной стене. Заинтригованный, он засунул в дыру черенок саперной лопатки и попытался расширить отверстие.

Сегмент стены площадью около двух квадратных футов тотчас повернулся, обнаружив за собой уходящий в темноту проход. В лицо Бадалу пахнуло плесенью.

Сердце археолога бешено забилось, но он аккуратно закрыл секретную дверцу. Снедаемый острым желанием исследовать таинственный коридор, хитрец тем не менее инстинктивно чувствовал, что лучше сделать это глухой ночью, — когда никого не будет рядом. По опыту Бадал знал, что древние строители не устраивали секретных дверей для защиты нескольких десятков полуистлевших костей в саркофаге. Чутье настойчиво подсказывало ему, что, какой бы клад ни прятался в недрах тайника, он будет стоить целое состояние.

Однако Бадал сознавал, что предпринятые меры предосторожности по охране объекта не позволят ему вынести из лагеря ничего ценного. Поэтому он провел несколько последующих часов, выискивая все, что могло пригодиться в его рискованном предприятии: провизию на три дня пути, быстроногого скакуна и надежный мешок подходящих размеров.

Настало время воспользоваться отцовской тактикой, то есть забрать деньги и сделать ноги.

Едва пробило полночь, как Бадал проник в подземный коридор и открыл потайную дверцу. Трепещущий огонь факела отбрасывал на стены пляшущие тени. Подперев дверь, чтобы она случайно не закрылась, он начал осторожно протискиваться вперед по пыльному коридору. Ярдов через двадцать коридор свернул налево, и перед Бадалом внезапно открылась просторная камера площадью около тридцати квадратных футов.

Как только дрожащие языки пламени разогнали темноту и Бадал увидел содержимое камеры, у него перехватило дыхание. Когда изумление первого момента прошло, он набрал полную грудь воздуха и разразился диким, торжествующим хохотом.

На мраморном постаменте в центре помещения покоилось тело старика, почти идеально сохранившееся, несмотря на многие сотни лет, прошедшие с тех пор, как его туда поместили. Рядом с останками лежали деревянный посох и серебристая сфера. Пол вокруг постамента был покрыт изысканной гравировкой и расписан рунами — письменами на древнем кеммальском языке. У изголовья стоял золотой сундук футов трех длиной. Созерцание именно этой емкости и повергло Бадала в состояние ажитации.

Сундук был до отказа наполнен золотыми монетами, украшениями и драгоценными камнями, которые сверкали и переливались в неверном пламени факела, словно подсвеченные изнутри. Не склонный к преувеличениям Бадал быстро подсчитал, что содержимое одного этого сундука раз в десять превышает стоимость всех обнаруженных экспедицией сокровищ.

Какое-то время он продолжал завороженно пялиться на представшее его глазам чудо, а потом упал на пол и дрожащими от возбуждения руками принялся набивать мешок.

Бадал работал быстро, безжалостно отбрасывая в сторону увесистые золотые вещи, отдавая предпочтение более легким украшениям и драгоценным камням. Он не чувствовал при этом сожаления, так как знал, что при известном везении потайной ход в гробницу может оставаться необнаруженным еще многие месяцы, а то и годы. А раз так, то у него еще будет возможность вернуться и за другими сокровищами.

Наконец вес мешка достиг того предела, который Бадал мог осилить. Он встал, чтобы идти. Но тут что-то привлекло его внимание: расхититель гробниц повернул голову и уставился на мертвое тело.

На иссохшей костлявой груди лежал золотой амулет в виде головы орка, а сбоку — узкий кинжал с изогнутым клинком. Его рукоятка, усыпанная драгоценностями, была выполнена в форме такой же орочьей головы. Занятные вещицы как будто звали Бадала, умоляя его прикоснуться к ним и взять их с собой.

Вскинув мешок на спину, Бадал направился было к постаменту, чтобы получше разглядеть заинтересовавшие его предметы. Но, как только его ноги ступили на гравировку, покрывавшую пол, он остановился. Бадалу почудился какой-то непонятный звук, похожий на вздох облегчения — словно то, чего так долго ждали, наконец случилось.

Несколько секунд археолог стоял неподвижно, напряженно вслушиваясь в тишину, но до его ушей не доносилось больше ни звука. Тогда Бадал вплотную подошел к хрупкому мумифицированному трупу, протянул вперед руку и сорвал с тонкой кожистой шеи орочью голову, схватил лежавший рядом кинжал и покинул камеру. Как только он исчез в узком проходе, темная тень отделилась от стены и последовала за ним.

Когда Бадал достиг потайной двери, она все еще была открыта. Расхититель гробниц поставил мешок на пол, чтобы посмотреть, как устроена дверца. Ему очень хотелось вернуться сюда еще раз, но для этого нужно было убедиться, что он сумеет закрыть ее так, чтобы она оставалась незаметной до его прихода.

Занятый работой, Бадал внезапно почувствовал за спиной какое-то движение и резко оглянулся, недоумевая, что бы это могло быть. В следующее мгновение его лицо исказилось гримасой ужаса, он пулей вылетел из узкого коридора и стал судорожно дергать дверцу, силясь ее захлопнуть. Потом Бадал начал пятиться назад, донельзя выпучив глаза и беззвучно шевеля губами.

Некоторое время ничего не происходило, но потом вдруг из еле приметного отверстия между камнями начал просачиваться некий осязаемый сумрак, или тень, или струйка черного дыма, которая постепенно стала сгущаться, приобретая столь устрашающий вид и ужасающую форму, что Бадал просто не мог на это смотреть…

Он зажмурил глаза и попятился, отступая до тех пор, пока не уперся в стену. Дальше идти было некуда. Бадал простоял так, вжавшись в древние камни и зажмурив глаза, казалось, целую вечность. Потом он почувствовал легчайшее прикосновение к шее, и столь мерзкий, отвратительный и зловонный запах наполнил его ноздри, что его чуть не вырвало.

Бадал открыл глаза, и из его горла вырвался нечеловеческий вопль.

Крик был таким пронзительным, что разбудил всю экспедицию.

Солдаты и археологи повыскакивали из палаток и, спотыкаясь, метались по лагерю в поисках источника шума. В конце концов Бадала обнаружили в заблокированном коридоре. Рядом с ним никого не было. Он лежал, скрючившись, с плотно зажмуренными глазами и конвульсивно перекошенным ртом. В руке Бадала были зажаты два предмета, вероятно, найденные в гробнице: древний амулет в форме головы скалящего в усмешке зубы орка и тонкий кинжал с изогнутым лезвием.

Археолог был мертв.

Сначала все подумали, что Бадал застал на месте преступления какого-нибудь грабителя, который и порешил его. Но потом, когда нашли оседланную лошадь и запас провизии на несколько дней пути, поняли, что он сам задумал недоброе.

Но что явилось причиной смерти, оставалось загадкой. Никаких следов насилия на трупе погибшего не обнаружили.

Марден, командир отряда охраны, приказал солдатам смотреть в оба и у входа в подземный коридор поставил трех часовых. Археологи, тихо переговариваясь, разбрелись по палаткам. Когда все разошлись, Марден присел на корточки перед трупом и осторожно вытащил из зажатого кулака покойного амулет в форме головы орка.

Он будет жалеть об этом весь остаток своей короткой жизни.

 

Глава 1

Смерть застала Дариана врасплох.

Фактически его можно было бы сбить с ног одним взмахом пера. Но оркский воин сражался тяжелым ручным топором. Острое как бритва лезвие раскроило шлем Дариана, словно он был из картона, и вонзилось в череп, уложив его обладателя наповал.

Еще мгновение назад это тело было подобно хорошо отлаженному механизму, который легко и непринужденно двигался в привычной обстановке рукопашного боя, а теперь вдруг оно превратилось в бессмысленную груду теплого мяса, драматически рухнувшего на землю…

Но справедливости ради следует сказать, что сражение с самого начала приняло неожиданный поворот. Кухбадорская армия вышла в то утро из Кумаса, собираясь играючи расправиться с несколькими сотнями наглых оркских налетчиков, спустившихся с Ирридских гор. Однако армия столкнулась с хорошо организованным войском, которое состояло из отлично подготовленных солдат численностью не менее двух тысяч.

Дариан растерянно парил над собственным телом и решительно ничего не понимал. Его положение и впрямь было дурацким. Всю свою сознательную жизнь он считал себя воинствующим атеистом и весело подшучивал над теми, кто верил в загробную жизнь. И вот теперь он был мертвый — и в то же время не мертвый.

Дариан разглядывал пустую скорлупу — свое тело — с болезненным интересом. На своем веку ему довелось повидать немало искромсанных трупов, и к страшным зрелищам Дариан был привычен. Но это было совсем другое дело. Разве мог он подумать, что в один прекрасный день будет созерцать собственное мертвое тело? Этот топор превратил его голову в кровавое месиво…

Тут до него дошло, что битва вокруг кипит с прежним пылом. Дариан с любопытством огляделся, желая узнать, какой эффект он производит на живых. Но, похоже, внимания на Дариана никто не обращал. Вероятно, живые его присутствия просто не замечали. Сам же он себя видел как некий туманный образ, повторявший очертания распростертого на земле безжизненного тела.

Более того, теперь, когда Дариан задумался на эту тему, он понял, что видит души других убитых, парящие над своими телесными оболочками. Новички эфироплавания тоже сперва недоуменно озирались по сторонам, но вот одна или две души начали медленно подниматься, нерешительно устремляясь ввысь.

Вдруг Дариана посетила мысль о Валгалле, и он с пугающей ясностью осознал, что это место действительно существует, и вспомнил, что как воин, павший на поле боя, имеет право на пожизненное, если можно так выразиться, там проживание. Вокруг него призрачные души погибших товарищей ликующей гурьбой торжественно возносились вверх. Но у Дариана с этим возникли какие-то проблемы. По неясной причине он не мог последовать их примеру.

Напрягаясь изо всех духовных сил, ибо физических у него уже не было, Дариан пытался изменить ситуацию, но ничего не получалось. В каком бы направлении он ни двигался, дальше, чем на тридцать футов, не перемещался. Казалось, он прикован к своему телу невидимой тридцатифутовой цепью.

Однако попыток освободиться Дариан не оставлял, но потом, совершенно измучившись, все же сдался. Если бы он все еще находился в своей земной оболочке, то после такого напряжения обливался бы потом и тяжело дышал, но окровавленное тело Дариана лежало на земле бесполезной неподвижной массой, безжизненное и холодное, и как будто не желало его отпускать, лишая шанса на вечное блаженство.

Потеряв всякую надежду, Дариан смотрел на свое тело с унынием и чувствовал себя в полном дерьме. Раньше телесная оболочка его никогда так не подводила, служила верой и правдой. Теперь тело стало трупом, а сам Дариан, похоже, нашел приключеньице на свою задницу. А может, это было своего рода наказанием за его неверие?..

Да ничего подобного! Вон — только что на его глазах одним из первых вознесся к небу дух Торана Черного Щита. Уж кто-кто, а этот был известным святотатцем и богохульником. Его кощунствам не было предела, он сжигал монастыри и насиловал монашек и монахов.

Нет, за этим крылась какая-то иная причина…

Дариан углубился в размышления, но ничего так и не придумал. Тут он осознал, что остался один.

Битва давно закончилась, наступила ночь. Все призраки исчезли, и только по полю, усеянному трупами, ходили живые. Мерцающие факелы в руках людей делали их похожими на светлячков. Время от времени то здесь, то там над землей появлялся дух только что скончавшегося от смертельных ран солдата. Но никто из них надолго не задерживался, практически сразу поднимаясь в небо вдогонку за своими ушедшими товарищами.

Эгоистичные ублюдки, с досадой думал Дариан. Хоть бы кому пришла в голову мысль остановиться и посмотреть, нельзя ли мне помочь!..

Время шло. Над горизонтом снова встало солнце. Дариан угрюмо наблюдал за похоронными командами, подбиравшими изуродованные трупы, за санитарами, искавшими раненых, которым тут же оказывали помощь. Но он не мог смириться с судьбой и то и дело повторял безуспешные попытки последовать за счастливчиками в благословенную страну.

Вскоре его внимание привлек человек, бродивший среди тел и как будто выискивавший что-то. Этим человеком оказалась молодая женщина с длинными темными волосами и бледным грустным лицом. Хотя она была одета в простые брюки из коричневой кожи и такой же жилет, по тому уважению, которое ей оказывали встречные, было ясно, что это важная персона.

Дариан безучастно наблюдал за тем, как, двигаясь от трупа к трупу, она иногда наклонялась, чтобы повернуть мертвую голову или открыть застывшее в смертной маске лицо. Но, видно, ее поиски были напрасными.

И тут случилась следующая штука. Приблизившись к телу Дариана, женщина ахнула, пробормотала нечто невнятное и остановилась. Потом она присела на корточки и сорвала что-то с его залитой кровью шеи. Некоторое время женщина рассматривала свою находку, а затем, сунув ее в карман, повернула назад и уверенной походкой зашагала прочь.

В голове Дариана промелькнула злобная мысль по поводу того, какое наказание могло ждать хрупких женщин, бродивших среди трупов и занимавшихся мародерством. Как посмела она украсть то, что было у него на шее? Однако вслед за возмущением пришло недоумение. Что могла она взять? Он ничего не носил на шее…

Или носил? По непонятной причине Дариану было трудно откопать что-либо в памяти. Его собственная жизнь представлялась как бы скрытой за густой пеленой тумана. Но вот туман на какое-то мгновение рассеялся, и Дариан вспомнил.

Конечно!.. Это же был амулет, подаренный ему накануне битвы лордом Марденом. Безобразного вида вещица из черного металла в форме головы орка. Лорд Марден божился, что амулет принесет удачу. Но Дариан был уверен, что за этим стояло нечто большее. Что там еще говорил лорд?..

Только он приготовился раскрутить упрямую память на дальнейшие откровения, как почувствовал, что его резко рвануло в сторону и, как собаку на поводке, бесцеремонно потащило прочь от тела.

Какого… начал Дариан думать про себя, но тут же обнаружил, что не может вспомнить ни одного бранного слова из тех, какими обычно пользовался в подобном случае. Что за… такое-разэдакое творится с моей памятью? — ломал он голову. Что за свистопляска происходит?

Впереди, футах в сорока, маячила осторожно пробиравшаяся среди трупов тонкая фигурка женщины, и Дариан обнаружил, что следует за ней. Он уже удалился от своего тела на порядочное расстояние и не мог различать его среди остальных. Со щемящей тоской Дариан понял, что, вероятно, больше не увидит своей телесной оболочки.

Вот… проклятие! — подумал он, все еще силясь вспомнить нужные слова. О, как там тебя, эта чертосвистка или как там еще эта ерунда называется!..

Тем временем женщина подошла к лошади, привязанной к кустарнику у края дороги. Дариан с беспокойством наблюдал за тем, как она отвязала поводья и легко вскочила в седло. Стегнув лошадь плеткой, женщина понеслась на восток, в сторону Кумаса.

В голове Дариана начали возникать вопросы, но не успели они принять конкретную форму, как невидимая сила рванула его несчастную душу вперед и потащила за неизвестным захватчиком, как невесомый несчастный шарик, привязанный к нитке.

Молодая женщина оставила лошадь на заднем дворе «Черного жезла», тихой и довольно захудалой таверны в Кумасе.

Макоби — а именно так звали девушку — одолевали тревожные мысли. Она являлась единственной дочерью регента Кумаса и прежде не знала ни забот, ни печали. В ее распоряжении всегда находился целый рой вежливых и почтительных слуг и служанок, предупреждавших любое желание Макоби, стоило ей только о чем-либо заикнуться. До недавнего времени самой большой проблемой девушки были сменявшие друг друга нетерпеливые молодые принцы, прыщавые и противные, которых приводил к ней отец на смотрины в надежде удачно сосватать…

Честно говоря, и это на самом деле не было такой уж большой проблемой. Связывать судьбу с каким-нибудь тощим подростком с терминальной стадией юношеских угрей в намерения Макоби не входило, и она просто взбунтовалась, хорошо зная, что любящий папочка пойдет у нее на поводу.

Однако шесть месяцев назад привычный мир внезапно рухнул, и ее спокойной жизни пришел конец. Макоби впервые по-настоящему влюбилась. Объектом нежного внимания девушки стал лучший друг ее брата Мардена Сараккан. Он служил капитаном дворцовой охраны и был прямо-таки воплощением девичьих грез: красивый, умный, компанейский…

К несчастью, в глазах отца Макоби парень был наименее желательной партией для дочери, так как происходил из крестьянской семьи и имел денег меньше, чем обанкротившийся попугай. В это же время к ней начал проявлять недвусмысленный интерес Миал из Минае Лантана, старший сын последнего правителя города. Вечно поглощенный какими-то мрачными думами, он производил на окружающих довольно зловещее впечатление.

Макоби хотела сразу дать ему от ворот поворот, как и остальным претендентам на ее сердце и руку, но на этот раз отец, к ужасу девушки, не позволил ей артачиться. Не проходило дня, чтобы он не восхвалял заслуг жениха, рассказывая про его богатство, связи, происхождение, власть… и еще раз про богатство. Но заставить Макоби повиноваться было не так-то просто. Она не поддалась давлению.

Потом ее отец пал жертвой какой-то странной болезни, в одночасье превратившей сильного и могущественного властителя в слабого брюзгливого старикашку. Чувствуя, что силы покидают его, регент начал настойчиво уговаривать Макоби согласиться на столь выгодный брак.

Отказывать отцу с каждым днем становилось все труднее. Сначала девушка опиралась на поддержку брата, но неделю назад с ним приключилась непонятная перемена. Из жизнерадостного и уверенного в себе человека, каким она знала его с детства, Марден превратился в угрюмую, замкнутую, молчаливую личность. Даже Сараккан не мог достучаться до его сердца. Именно тогда брат начал носить тот безобразный амулет…

Тут грянуло еще одно несчастье, послужившее последней соломинкой, сломавшей крепкую верблюжью спину, — нашествие орков. Первоначально было получено сообщение о том, что около двух сотен разгулявшихся вражин перешли реку Аловак в районе Лампа Санды и взяли небольшой городок Клинтхилл. Весть о вторжении достигла соседних городов. Срочно были мобилизованы солдаты и милиция. В Кумасе из них сформировали армию, получившую, казалось, простое задание — навести после визита непрошеных гостей порядок.

Орков всерьез никто не воспринимал. Кое-кто из друзей Макоби даже предложил поехать вслед за армией, чтобы с удобного места понаблюдать за военными действиями, обещавшими стать зрелищными.

Но в ту ночь Марден зашел в комнату сестры в замке и предупредил об одолевавших его дурных предчувствиях. Он опасался, что армия попадет в ловушку. Еще брат сказал Макоби, что ощущает влияние какой-то скрытой силы и что девушка тоже находится в опасности. Марден просил ее никому не доверять, кроме него. Больше Макоби не смогла вытянуть из него ни слова, как ни старалась.

На другой день по Кумасу разнесся слух, что численность армии неприятеля в десять раз превышает первоначальную цифру. Макоби недолго думая сменила богатый наряд на простую одежду для верховой езды и незаметно покинула город. Она скакала всю ночь в надежде нагнать брата, но к тому времени, когда достигла поля боя, сражение закончилось. Орки были обращены в бегство, но армия понесла тяжелые потери.

Макоби искала Мардена среди живых и среди мертвых, но безрезультатно. Зато она нашла странный амулет, который брат носил последнее время, не снимая. Правда, вещица почему-то висела на шее у солдата, которого она не знала.

Макоби остановилась, чтобы снять амулет с залитого кровью тела, но едва прикоснулась к нему, как по ее спине пробежал неприятный холодок. В то же мгновение девушка поняла, что ее брат мертв и что она сама, как Марден и предупреждал, тоже в опасности. Поэтому, вернувшись в Кумас, Макоби решила затаиться и попробовать разобраться, что же все-таки творится.

Пока оставленный Макоби скакун бранских кровей подозрительно поводил ноздрями у яслей с залежалым сеном, заготовленным, вероятно, еще до его появления на свет, его хозяйка вышла из полуразвалившегося хлева и пересекла грязный, выложенный булыжным камнем двор, направляясь к таверне. Толкнув дверь и сделав несколько шагов вперед, девушка очутилась в зале с барной стойкой, тут же едва не задохнувшись от вони.

Смрад, ударивший в нос, мог бы свалить с ног дюжего детину. Среди обрушившихся на нее ароматов Макоби различала запахи дыма, тушеной капусты и мочи (или, может быть, капусты, тушенной в моче), но все это перебивал дух, исходивший от здоровенной бочки с явно прокисшим пивом и огромного волосатого тела, принадлежавшего владельцу заведения. Он стоял, положив голое, толстое и покрытое обильной растительностью брюхо на стойку, и разговаривал с неряшливой женщиной таких же необъятных габаритов.

Звук хлопнувшей двери отвлек внимание хозяина от предмета флирта. Явно раздосадованный кабатчик повернул голову. При виде хрупкой фигурки Макоби испещренное оспой лицо ощерилось в плотоядной ухмылке, обнажив гнилые зубы, сильно смахивавшие на два ряда могильных камней в процессе разрушения. Макоби невольно содрогнулась.

Но, поборов желание сбежать, взяла себя в руки и постаралась не выказать страха.

— Мне нужна комната, — смело обратилась Макоби к трактирщику.

Тот опять улыбнулся. Теперь его лицо походило на кладбище в День, Когда Протрубили Трубы.

— Отлично! — Он не скрывал своей радости. — И кто это нас посетил?

— Э-э-э… Лона. — Макоби решила сохранить инкогнито.

— Что ж, Лона, следуй за мной!

С этими словами хозяин таверны скрылся за дверью в конце зала, где винтовая лестница вела на второй этаж.

Макоби, стараясь не дышать, шла за ним. Наверху ее глазам открылся темный коридор с рядом едва различимых деревянных дверей, который был освещен единственной сальной свечой, уже оплывшей, в жестяном подсвечнике. Свеча сильно чадила, испуская кольца черного дыма и еще более мерзкий запах, чем давно немытое тело трактирщика.

Когда здоровяк остановился у последней двери и бросил на Макоби косой взгляд, девушка вся напряглась, готовая оказать яростное сопротивление.

— Это удовольствие стоит два серебряных таблона за ночь, включая завтрак. — Он снова плотоядно ощерился и приблизил к Макоби лицо. — Но мы всегда можем прийти к альтернативному решению и вовсе обойтись без денег…

— Думаю, что нет.

Макоби была рада, что ее голос не выдал страха. Она демонстративно опустила глаза, и трактирщик проследил за ее взглядом. Он побледнел как смерть, когда увидел в руках у девушки маленький, но острый как бритва кинжал, который она держала на уровне его паха.

— И если ты еще раз позволишь подумать что-нибудь подобное, — продолжила она, — я обещаю, что, уходя из этой вшивой дыры, повешу твои яйца себе вместо сережек. Понял?

Трактирщик кивнул и медленно попятился назад, не спуская глаз с отточенного лезвия. Цвет его лица напоминал окрас личинки мухи.

Стараясь не рассмеяться, Макоби открыла дверь и, переступив порог комнаты, плотно прикрыла ее за собой. Оказавшись одна, она облегченно вздохнула и осмотрела свое временное прибежище.

Кроме деревянной кровати и такого же стула, другой мебели в комнате не было, но по крайней мере она оказалась относительно чистой. Голый дощатый пол и простые деревянные стены не имели никаких украшений. Тот, кто проектировал интерьер, вероятно, полагал, что дерева в спальне не может быть много.

Макоби подошла к кровати и пощупала рукой матрас. Тот был мягок, как гранит. Девушку передернуло. В комнате царил промозглый холод, хотя в камине горел слабый огонь.

Сев на стул, Макоби вытащила из кармана черный металлический амулет, принадлежавший недавно ее брату, и принялась рассматривать уродливое лицо орка, пялившееся на нее слепыми провалами глаз. Лицо было таким страшным, что больше походило на жуткую карикатуру — человек, жестоко избитый и до крайности обезображенный.

В действительности большинство орков выглядели подобным образом, словно и на самом деле их сильно били и уродовали. Так что в этом плане амулет отличался удивительной жизненной правдой.

Как это не похоже на Мардена — носить такую мерзость, подумала Макоби. Хотелось бы мне иметь что-нибудь более элегантное на память о нем.

К изумлению девушки, черный амулет в ее ладони вдруг расплылся, стал текучим и начал на глазах преображаться, меняя цвет и форму до тех пор, пока не превратился в изящный золотой кулон в форме головы льва.

Макоби как завороженная уставилась на вещицу, не в силах оторвать от нее взгляда. В следующее мгновение она почувствовала в комнате какое-то непонятное движение и увидела, как сквозь дверь медленно просачивается неясная тень.

Нечто до тошноты повторяло все детали того мертвого тела, с шеи которого девушка сняла амулет, вплоть до разрубленного надвое металлического шлема — с той разницей, что было нереальным, призрачным, и оно было похоже на тень, на кошмар, на ужас предрассветных сновидений… тварь смогла проникнуть в помещение сквозь толщу дерева, не открывая двери. Так дождь просачивается сквозь ткань дешевого пальто.

Макоби вжалась в стул, стараясь стать незаметной. Призрак медленно проплыл мимо и виноватой тенью повис у едва теплившегося камина.

— Что вам надо? — еле слышно прошелестел голос Макоби. Призрак смерил ее несколько озадаченным взглядом и пожал плечами.

— Чтоб мне сдохнуть, если я знаю, — сказал он и тут же расплылся в счастливой улыбке. — Память, кажется, возвращается.

И, к удивлению Макоби, призрак начал исторгать ругательства и брань, от которых у девушки моментально завяли уши. Наверное, он не остановился бы до утра, не запусти Макоби в него ночным горшком.

 

Глава 2

Монастырь Магических Исследований в восточном Кухбадоре основал в 921 году святой Седрик Обреченный.

Седрик был глубоко верующим монахом, от природы одаренным магической силой. Он намеревался сделать монастырь религиозным центром и одновременно местом сбора и хранения — с целью последующего изучения — всевозможных чар, заклинаний и аспектов волшебства.

Официально монастырь назывался «Архивное Хранилище Таинственного» (АРХРАТА). В скором времени седриканские монахи обнаружили, что за глаза их называют архаровцами. Несмотря на то что такое нелестное прозвище мешало общественности относиться к ним с достаточным почтением, которого монахи, как им самим казалось, заслуживали, седриканцы взялись за работу с огромным энтузиазмом, кропотливо внося в анналы для будущих поколений каждую крупицу магических знаний, какая только им попадалась.

Однажды молодой, но подающий большие надежды послушник, записывавший сидорийскую версию заклинания для магии Шаровой Молнии, попросил брата Синагмуса, назначенного старшим над послушниками, пояснить, как заклинание действует. Брат Синагмус строго велел любопытному заниматься своим делом, но вопрос засел у него в голове.

Все представлялось элементарным. Нужно было произнести вслух несколько слов, и, если ты один из счастливчиков, обладающих врожденными способностями, именуемыми в простонародье Силой, то в воздухе появляется шаровая молния. Но как это происходило? Это был действительно хороший вопрос.

В тот же вечер брат Синагмус задал его святому Седрику. Возникла длинная пауза, пока основатель и аббат монастыря обдумывал ответ.

— Не имею ни малейшего представления, — сказал он наконец. — Но, возможно, есть смысл попробовать в этом разобраться.

Практически сразу монастырь сменил имя на Университет магии святого Седрика, и братья приступили к экспериментальным исследованиям, ознаменовавшим новый этап развития обители.

Но монахам снова не повезло. Общественность тут же обозвала университет УНИВЕРМАГОМ и начала над ними потихоньку потешаться. Не выдержав насмешек, братья отправили в офис своего патриарха депутацию и попросили изменить наименование.

— Хорошо, — согласился святой. — Полагаю, это было слишком эгоистично с моей стороны. Давайте назовем себя просто Университетом магии.

— Но это ничего не изменит. Мы все равно останемся УНИВЕРМАГОМ, — возразил брат Педант.

Он относился к тому типу людей, кому до всего было дело.

— Хорошо, хорошо, — замахал руками святой Седрик. — Если вас так волнует название, давайте придумаем что-нибудь грандиозное. Как насчет Научно-исследовательского института чудес и магии?

Но когда ему вежливо указали, что сокращенно это будет НИИ ЧУМА, святой Седрик взорвался и запустил в присутствующих чернильницей, а потом заперся у себя в комнате и два часа не выходил. За дверьми было слышно, как он бушует. После этого вернуться к вопросу о смене наименования никто не осмелился.

В 934 году монастырь прославился. Случилось это после того, как святой Седрик волей случая стал первым мучеником Среднемирья. В попытке обратить взор короля Кемала к религии и воспроизвести хорошо известное чудо горящего куста, описанное в Святой книге монахов, он прибег к помощи магии.

К несчастью, Седрик не совсем верно прочитал заклинание и, вместо того чтобы вызвать легкое возгорание никому не нужного кустарника, подпалил растительность на интимном месте королевы. Не успел патриарх и глазом моргнуть, как шпага разгневанного придворного (к тому же писаного красавца) снесла его бедную голову. Такая несдержанная реакция со стороны кавалера вызвала у короля серьезные подозрения, и, как выяснилось впоследствии, не напрасно.

За прошедшие годы монастырь разросся, превратившись из скромной обители для двух десятков братьев и послушников в крупный конгломерат. В 986 году его размеры удвоились. Однако это произошло не в результате выполнения многомесячной строительной программы, а моментально, благодаря чрезмерному усердию брата Лемми в изучении новых атрибутов магии, только что поступивших в монастырь.

Монах с любопытством вертел в руках жезл из слоновой кости, найденный недавно на раскопках старой гробницы. В следующее мгновение блеснула ослепительная вспышка пламени, и на теле брата Лемми не осталось ни одного целого волоска.

Тотчас к нему на помощь сбежались другие монахи и доставили пострадавшего в лазарет, где его успокоили бутылкой лучшего сидорийского бренди. Когда суматоха улеглась, было обнаружено, что у каждого монастырского здания без исключения появился рядом двойник. Теперь монастырь имел два храма, две трапезные, две крытые аркады, два хранилища рукописей и два лазарета.

Но самым интересным было то, что постройки-близнецы оказались каким-то чудесным образом связаны со своими оригиналами. Если, к примеру, ты входил в новый лазарет, то выйти мог из старого. Вещи, оставленные в келье одного спального корпуса, порой исчезали, появляясь в соответствующей келье близнеца. Монахи, ложившиеся спать в свои постели в старом здании, проснувшись, часто обнаруживали, что были таинственным образом перенесены в чужие постели в новом. Во всяком случае, так они объясняли это аббату…

Подобное удвоение монастырских владений в значительной степени способствовало укреплению репутации монастыря как центра магических знаний. Слава его росла и ширилась. Наконец он стал известен в Среднемирье как Аббатство Рачительного Колдовства, Ассимиляции Демиургической Адекватности, Безусловной Репликантности и Абсорбции, или, менее почтительно, АБРАКАДАБРА. Утраченные ранее таинственные знания обретали здесь новую жизнь. Вскоре седриканские монахи были признаны авторитетами в области колдовства и магии.

По прошествии некоторого времени у седриканских монахов, обладавших большими способностями к магии, появилась традиция странствовать по миру и своей чудодейственной силой помогать нуждавшимся, получая взамен еду и питье. Человек в синей седриканской рясе считался добрым гостем в городах и деревнях всего Востока.

Среди людей, ограниченных в средствах и мечтавших о хорошем образовании и надежном будущем для своих детей, распространился обычай отправлять мальчиков послушниками в монастырь, где они могли посвятить свою жизнь ордену. Мало кто из этих послушников возвращался в мир, предпочитая сохранять тесную связь с братством. Но одного из них ждали великие дела, хотя догадаться об этом было трудно, так как до сих пор он преуспевал только в одном — причинении хлопот окружающим…

Был вечер. Аббат Теллоу отдыхал в своей келье, когда в дверь настойчиво постучали. Вздохнув, он отложил в сторону экземпляр саги Велбуга «Волшебник Антракс: всемогущий маг или печальный молодой извращенец?».

— Входите, — сказал он, откашлявшись.

Дверь открылась, и на пороге появился брат Бенидормус. Это был один из старых монахов, обычно спокойный и сдержанный. Но теперь он выглядел непривычно возбужденным.

Бенидормус переминался с ноги на ногу и не знал, куда девать руки. В глазах его блестел лихорадочный огонь.

— Чем могу помочь тебе, брат мой?

— Прошу прощения, что прервал ваши размышления, святой отец, — начал монах, — но я обнаружил нечто такое, что вам нужно увидеть! Это… как бы это сказать…

Он запнулся и замолчал, потому что не мог подобрать нужных слов, и только беззвучно открывал рот и нервно перебирал пальцами в воздухе. Теллоу смотрел на него, теряясь в догадках. Что могло так сильно взволновать этого спокойного и флегматичного человека? Он знал, что брат Бенидормус был простым переводчиком, занимавшимся последнее время расшифровкой документов и свитков, найденных недавно на раскопках ряда захоронений Первого века близ древнего города Чи Кентика, что на кеммальской границе.

— Может быть, ты мне лучше все покажешь? — предложил он вкрадчиво.

— Конечно, отец! — воскликнул Бенидормус с облегчением и, повернувшись, вышел из кельи.

Теллоу последовал за ним по холодному каменному коридору, соединявшемуся с хранилищем старых рукописей посредством короткого крытого перехода. Бенидормус толкнул тяжелую дубовую дверь, и петли протяжно скрипнули.

Монахи оказались в темном тихом зале с рядом маленьких деревянных дверей, за которыми скрывались тесные рабочие кабинеты. Бенидормус открыл одну из них и, заглянув внутрь, облегченно вздохнул. Этот вздох облегчения сказал аббату, что они попали в нужное хранилище.

Теллоу переступил порог комнаты следом за монахом и плотно прикрыл’за собой дверь. Почти все пространство кабинета занимал рабочий стол. Кроме стола, там было еще два простых деревянных стула. Аббат сел на один из них.

— Хорошо, Бенидормус, — начал аббат, опустив привычное обращение «брат». Это значило, что беседа будет неформальной. — Скажи, что именно тебя так встревожило?

Бенидормус шумно плюхнулся на соседний стул, протянул аббату свиток и пододвинул пухлый блокнот, испещренный корявыми записями. Рука монаха слегка дрожала.

Перед тем как развернуть свиток, Теллоу окинул записи беглым взглядом. Комната тускло освещалась огарком свечи. Дрожащее пламя окрашивало пергамент в золотистый цвет, придававший свитку таинственный вид.

— Немного терпения, Анкос, — сказал Бенидормус.

Он относился к числу немногих монахов, имевших право называть аббата по имени в неформальной обстановке. Они всегда были друзьями и пришли в монастырь в одно и то же время, когда были еще неоперившимися юнцами.

— Этот документ был найден при раскопках могилы Приапина Четвертого, — продолжил он. — Мы получили его два дня назад вместе с партией других находок. Здесь дан подробный список вещей, помещенных с ним в гробницу, а также имеются ссылки на два соседних захоронения с указанием имен тех, кто там лежит.

Бенидормус на секунду умолк.

— Один из них Адомо. Тот самый черный маг…

Теллоу понимающе кивнул. Этого легендарного колдуна знали все, кто интересовался магией. Он был придворным магом короля Приапина и широко использовал свою волшебную силу для удовлетворения малейших капризов и желаний владыки. Имя этого колдуна символизировало зло в практически чистом виде, и даже теперь, сотни лет спустя после его смерти, люди говорили о нем со страхом и только шепотом.

Бенидормус бережно развернул свиток и положил его на край стола, потом наклонился вперед и пододвинул к себе маленькую книжицу, лежавшую на столе возле подсвечника. Тускло поблескивая в желтом свете свечи черным кожаным переплетом, она выглядела абсолютно новой. Открыв ее, он принялся листать страницы, которые тоже, казалось, светились. Аббат Теллоу видел, что их покрывает тонкая вязь ажурных иероглифов, делавших страницы похожими на легкую морскую зыбь.

— Книга была обнаружена в могиле Приапина рядом со свитком, — произнес Бенидормус. Аббат бросил на него вопрошающий взгляд. — Да, я знаю. Это значит, что книге более шести веков, хотя она выглядит так, словно была написана вчера. — Бенидормус сделал паузу. — Смотри.

Он наклонился вперед и без предупреждения задул свечу. Комната мгновенно погрузилась в темноту, но аббат поймал себя на том, что продолжает видеть. От страниц книги исходило слабое свечение.

— Теперь я начинаю понимать, почему ты пришел ко мне, — произнес он.

Бенидормус фыркнул.

— Я еще ничего тебе не сказал! — буркнул он.

Некоторое время монах возился с огарком свечи, пытаясь зажечь фитиль. Когда ему это удалось, он снова обратился к книге.

— Я перевел примерно половину, — продолжил Бенидормус свой рассказ. — Похоже на то, что книга была написана Джейпом. Он был, как ты, вероятно, знаешь, придворным магом Альфара Чистого, последователя Приапина на троне. Как гласит легенда, к моменту смерти Приапина Адомо почти полностью растерял бусины магических четок и практически лишился колдовской силы. Говорят, он перестал отличать искусство черной магии от собственного носа. Однако перед тем как умереть, Адомо будто бы сделал несколько любопытных предсказаний. Джейп записал их для своего короля. Вот эти записи.

Бенидормус снова сделал паузу и нервно облизнул пересохшие от волнения губы. Только тут аббат Теллоу понял, что на самом деле монах был не просто встревожен, а напуган. Судя по тому, как дрожали руки Бенидормуса, пока он листал книгу, бедняга был испуган до смерти.

— Короче говоря, — голос монаха выдавал его взвинченное состояние, — некоторые из этих предсказаний поражают точностью. Не могу ручаться за правдивость их всех, потому что там полно всякого, как бы это помягче выразиться, бреда.

Например, мы теперь уже никогда не узнаем, на самом ли деле король Прон из Сидора разгневался на мойщика окон в 824 году и был ли 917 год плохим для горностаев. Однако среди сделанных Адомо предсказаний нет ни одного, о котором можно было бы уверенно сказать, что оно ошибочно. Зато полно тех, которые сбылись. Причем достаточно точно.

Бенидормус открыл книгу посередине и протянул аббату, возбужденно ткнув в нужное место пальцем.

— Посмотри на это. Здесь говорится о налете орков в 785 году. Он не только правильно указал год, но и безошибочно назвал имя их предводителя — Газ Длинный — и перечислил названия разоренных городов. И все это было написано за три столетия до упомянутых событий!

Теллоу взял книгу и попытался прочитать аккуратный, четкий почерк. С тех пор, как он занимался переводами, прошло много времени. Однако описательные иероглифы древнего китальянского языка все еще были легко узнаваемы, и скрывавшиеся за ними слова послушно приходили на ум.

— В 944 году, — начал он неуверенно, — будет неурожай… да, неурожай моркови во всех северных землях. И других… хм… основных овощей, так, что ли? Да нет же, корнеплодов! Господи боже мой! Как давно это было. И другие корнеплоды будет трудно отыскать. И тот, кто будет искать пастернак, его не найдет…

Теллоу прервал чтение. Он оторвал взгляд от рукописи и с удивлением посмотрел на монаха, комически приподняв одну бровь.

— Итак, он предсказал печально знаменитый на весь мир неурожай моркови 944 года, правильно? — произнес он лукаво.

Бенидормус смутился.

— Я же говорил, что у него не все было в порядке с шариками, — пробормотал он. — И некоторые из его предсказаний кажутся легким бредом…

— Легким?

— Ладно, абсолютным… Но пропусти их. Меня же беспокоят другие. Когда касается крупных, глобальных событий, Адомо никогда не ошибается. Вплоть до Шикарских войн и того прошлогоднего дела, связанного с корпорацией «Орбанский меч». Одним словом, я пытаюсь сказать, что если в книге написано, что что-то должно случиться, то это случится непременно. Голову даю на отсечение.

— Хм-м… — Аббат закрыл книгу и задумчиво погладил мягкую кожу обложки. Потом вернул ее монаху. — Тогда это, должно быть, подделка.

— Археологи клянутся, что этого не может быть. В гробнице до них никого не было. Она простояла запечатанная все эти столетия.

— А углеродный анализ проводили?

— Да. Он показал, что книга относится к 462 году Первого века. Дата полностью совпадает.

— Что ж, — задумчиво произнес аббат, — возможно, она и подлинная. Если так, то, безусловно, это ценная находка. Но я не вижу никаких причин для беспокойства.

— Потому что ты не прочитал ее. Проштудировать ее от корки до корки… ведь это все равно что учебник истории Среднемирья. Единственное, что отличает эту инкунабулу от других исторических книг, — большая точность. Но самое страшное в ней то, что привело меня в такой ужас, — последняя глава. Строго говоря, это не история. Во всяком случае, пока.

Бенидормус замолчал и глубоко вздохнул. Его голос, похоже, снова начал ему изменять. Незаметно для самого себя монах так сильно вцепился в книгу, что у него побелели костяшки пальцев.

— Продолжай, — приободрил его аббат.

— Там сказано, что колдовские чары Адомо оживут вновь и будут серьезной угрозой для всего Среднемирья. Дальше идет описание точных событий, которые затем последуют.

— И что это за события?

— Ты знаешь. Война, смерть, страдания, голод, болезни. Торжество зла, возвышение негодяев, избиение праведников.

Пожары и пепелища, потопы и разорение всех земель, какие только есть под небесами. И насильственное разъединение. Похоже, что это заботило его больше всего.

— И ты веришь, что все это произойдет?

Бенидормус понуро кивнул. Свеча догорела почти до основания, и в ее призрачном свете кожа на лице монаха казалась желтым пергаментом, натянутым на голый череп.

— В книге сказано, когда это случится?

— Да. Ровно пять с половиной лунных месяцев спустя после третьего годового солнечного затмения Тысячелетия, наблюдаемого из района города Чи Кентика.

— Снова совпало?

— В прошлый вторник.

Внутри у аббата как будто разверзлась бездонная пропасть. Но он приказал себе не поддаваться панике и оставить эти глупые суеверия. Должно же быть этому какое-то более разумное объяснение…

— Вот что, Бенидормус, — сказал он и деланно улыбнулся. — Принеси-ка вина и замени свечу. И давай посмотрим книгу вместе. Я должен прочитать все это собственными глазами.

Наступила ночь, и дрова в крошечном очаге почти догорели, но мужчины продолжали сидеть, углубившись в изучение рукописных сведений. Расшифровка мелких рисованных символов продвигалась медленно и трудно. Чем больше аббат читал, тем яснее осознавал поразительную точность жутких пророчеств и содрогался.

Но еще больший ужас наводило описание тех бедствий, которые обрушатся на мир после того, как чары Адомо вырвутся на свободу. Вскоре Теллоу признал обоснованность опасений коллеги и не сомневался, что мир стоит накануне страшной катастрофы.

Но книга давала один лучик надежды. В заключительных параграфах рассказывалось о добродетельном молодом человеке, который один мог предотвратить грозные события. Из повествования явствовало, что юность он проведет послушником в одном из восточных монастырей. Из его описания аббат понял, что имеется в виду именно их монастырь, то бишь АБРАКАДАБРА.

Дрожа от волнения, Теллоу попросил брата Бенидормуса помочь ему с переводом последней страницы, желая как можно быстрее выяснить, что за добродетельный послушник обретался в его обители. Книга давала восемь признаков, по которым можно было опознать избранника.

Взяв журнал регистрации послушников, они вдвоем начали внимательно сопоставлять характеристики, постепенно отбрасывая юношей, которые не подходили. Мало-помалу в голову Теллоу закралась уверенность, что избранником, вероятно, является Рудольфе, эрудированный и благочестивый послушник из Минае Оргуна, его любимчик, из которого аббат надеялся воспитать себе надежную замену.

После того, как седьмая характеристика совпала, уверенность аббата в своем предположении окрепла окончательно. Но последний признак вычеркнул Рудольфе из списка кандидатов и вверг Теллоу в уныние.

— Ты уверен?..

— Боюсь, что это определенно, Анкос, — пробормотал Бенидормус, проверяя верность перевода. — Этот иероглиф означает «к западу от». Другого мнения быть не может. Что касается остальных трех, то первый читается как ирри, тот, что стоит в конце слова, означает гору, а этот, графически неприличный, в середине…

— Да, да, я понимаю, что он значит.

— Что ж, у нас есть только четыре послушника с запада Ирридских гор. Трех мы уже отсеяли.

— Так кто ж остался? Кто этот избранный?

Возникла пауза. Теллоу заметил, что его друг испытывает какую-то неловкость и старается не смотреть ему в глаза. Взгляд Бенидормуса бегал, как у человека, пришедшего сказать, что он только что случайно переехал повозкой вашу любимую собачку.

— Ну, так кто же это?

— Гларт, — едва выдавил из себя Бенидормус. Было видно, что это стоило ему громадных усилий.

Звук выпавшего из рук аббата карандаша прозвучал в тихой комнате, как удар грома. Он смерил монаха таким взглядом, словно только что получил по физиономии удар гнилой рыбиной, потом закрыл лицо руками.

Некоторое время оба молчали.

— Гларт?.. — повторил аббат еле слышно, не отнимая от лица ладоней.

— Гларт…

Комната снова погрузилась в тишину. На этот раз пауза затянулась несколько дольше. Наконец аббат оторвал от лица руки.

— Что ж, тогда тебе лучше найти его и срочно прислать ко мне в кабинет, — проговорил он. — Я вкратце посвящу его в суть вопроса. А потом…

— Что потом, святой отец?

Аббат глубоко вздохнул. Будущее, каким он себе его представлял, не сулило ничего хорошего.

— А потом… потом я пойду и удавлюсь.

Когда Гларт должен был появиться на свет, а это произошло двадцать лет назад, его родители, крестьяне, планировали дать ему имя Каледор, означавшее «прекрасный дар». К несчастью, когда мальчик родился, он не совсем соответствовал этому идеалу. В действительности он, вероятно, был самым безобразным ребенком в округе. Повитуха, пожалев родителей, посоветовала им избавиться от младенца. Но те были людьми твердых устоев и решили любить свое дитя, несмотря ни на что.

Правда, осуществить это намерение оказалось не очень-то легко. Если к ним приходил гость и с улыбкой склонялся над колыбелью, чтобы похвалить малыша, то фраза, начинавшаяся словами «О, я просто поражен красотой этого…» после минутного замешательства получала продолжение — «одеяльца!». Гость в ужасе пятился и просил чего-нибудь выпить.

Вопреки обстоятельствам, родители все же хотели оставить ребенку имя, которое выбрали — то есть Каледор, — но судьба распорядилась по-своему. В самый ответственный момент на крестинах в раззявленный рот священника залетела муха, и ребенок стал Глартом.

Первые годы жизни не добавили малышу красоты, а, напротив, сделали его еще безобразнее. Родители пропускали мимо ушей издевки соседей и сдавленные смешки, не чая в сыне души. Но, как известно, капля камень точит. Злые языки и косые взгляды сделали свое. Понимая, что не могут предложить своему отпрыску ничего, кроме нищеты, и обеспокоенные беспечной жестокостью окружающего мира, родители приняли трудное решение — отправить мальчика в монастырь.

Так, в возрасте трех с половиной лет Гларт со слезами на глазах простился с родными и переступил порог замкнутого мира религиозной общины, став послушником седриканского монастыря. Даже здесь его безобразная внешность не осталась незамеченной, но аббат пресек насмешки в корне, запретив дразнить новичка под страхом сурового наказания. Гларт рос в полном неведении, что его лицо может вызвать столбняк даже у стрелок часов.

Однако к моменту полового созревания начались положительные изменения. Казалось, природу наконец замучили угрызения совести. Сыграв с ребенком дурную шутку, она как будто решила опомниться и хоть немного исправить положение. По мере взросления черты юноши потихоньку менялись, и к двадцати годам Гларт преобразился в лучшую сторону.

Большой крючковатый нос уже не выглядел комически на вытянувшемся лице. Густые кустистые брови, вызывавшие раньше сходство с обезьяной, теперь придавали его облику мужественность. Перекошенная линия толстых губ скорее напоминала кривую усмешку, чем врожденный дефект. Хотя в целом даже при хорошо развитом воображении внешность Гларта трудно было назвать красивой, черты его лица были не лишены своеобразия и шарма, что делало юношу интересным и даже привлекательным.

На самом деле, думал аббат, усаживаясь за массивный деревянный стол в своем кабинете, сдается мне, что многие женщины найдут Гларта более чем очаровательным.

Конечно, все это не имело бы значения, если бы парень был обречен провести всю жизнь за стенами монастыря — как и в том случае, если б он был, как большинство молодых монахов, тихим и скромным. Но у Гларта развились и другие черты характера, проявление которых буквально сводило аббата с ума, особенно в последние годы.

Первое, что беспокоило настоятеля, — беспримерный энтузиазм Гларта, проявлявшийся во всем, что бы он ни делал, и страстная любовь к жизни. Юноша с таким рвением брался за любую работу, что доводил ее до абсурда. К примеру, однажды он провел несколько месяцев на монастырской пивоварне, помогая в изобретении нового сорта пива, неизменного спутника вечерней трапезы монахов.

В результате созданное Глартом варево оказалось таким крепким, что ужин, во время которого его подали первый и последний раз, превратился в разнузданную гулянку с песнями и танцами, закончилось же все походом особо наклюкавшихся к девочкам, а потом и всеобщей дракой.

Вторая тревожная особенность личности Гларта впервые дала о себе знать с началом полового созревания и в последний год заявляла о себе наиболее часто. У монаха появилась склонность к видениям. Причем это были не простые видения религиозного порядка, а яркие, живые, красочные, волновавшие воображение. Эти видения были своего рода окнами в жизнь других людей. Гларт описывал возникавшие сцены с мельчайшими подробностями всем, кто находился рядом. Эти видения вызывали у других монахов смятение.

В результате спокойной жизни в монастырских стенах пришел конец. Гларт вносил разлад в привычный уклад монашеской жизни, превосходивший даже эффект, произведенный делегацией Сестер Вечного Возбуждения, посетившей обитель несколькими годами раньше.

Аббат Теллоу неоднократно подумывал о том, чтобы перевести проблемного молодого монаха в более подходящий орден вроде Седьмого Дня Гедонистов или Братьев Смертных. Возможно, он давно сделал бы это, не обладай Гларт природным талантом к магии.

Одному Богу известно, что случится, когда Гларт вырвется на свободу, думал Теллоу, когда его размышления прервал стук в дверь, и на пороге появился сам возмутитель спокойствия в сопровождении брата Бенидормуса.

Последнее время Гларту удалось немного усмирить свою пылкость. И теперь он стоял перед аббатом с виноватым видом шаловливого щенка, который думает, что, вероятно, нашкодил, но не слишком этим опечален, потому что знает, что его все равно любят.

Юноша взял предложенный табурет, на удивление ничего при этом не опрокинув, и сел к столу напротив настоятеля с выражением вопроса на лице. Теллоу жестом пригласил Бенидормуса подойти к нему и начал рассказ о том, что им двоим пришлось узнать.

— Конечно, это все может быть простым совпадением, — сказал он в заключение. — Возможно, Среднемирью ничто не угрожает. Но я не хочу рисковать. К предсказанию Адомо нужно отнестись со всей серьезностью. Ты, Гларт, похоже, являешься избранником, и таким образом…

Аббат умолк, не договорив. Взгляд Гларта, слушавшего святого отца с явным вниманием, вдруг стал рассеянным, а лицо отрешенным — верный признак того, что его посетило видение.

— Я вижу женщину… — начал он.

У аббата внутри все похолодело. Последнее видение, связанное с женщинами, случилось у Гларта за чтением молитвы во время мессы. Оно было тут же озвучено в таких красочных откровенностях и, очевидно, преувеличенностях, что молодых монахов пришлось отправить под холодный душ и продержать там несколько часов кряду, пока помешательство не улеглось.

— Она в опасности… в городе Кумас, — продолжал Гларт. — Кто-то хочет ее убить. Он рядом с ней, даже сейчас. Она прячется, но он ищет. Она одна у себя в комнате. Я вижу ее лежащей в кровати… длинные темные волосы разметались по подушке, губы слегка приоткрыты, высокая грудь ровно вздымается и опускается. Она спит… тонкое покрывало соскользнуло на пол… ее длинные ноги… все, от маленьких ступней и узких лодыжек до округлых бедер и потаенного бутона пл…

— Довольно! С нас хватит! — взорвался Теллоу, не сдержавшись.

Глаза Гларта широко распахнулись и с удивлением уставились на аббата. Священник понял, что, сам того не желая, говорил чересчур строго. Раздосадованный, он покачал головой. После длительного периода воздержания эти слишком живые описания начали оказывать на него странное влияние. Он не сомневался, что его снова ждет ночь, полная экзотических снов и похотливых желаний.

Но самое печальное состоит в том, что я жду их с вожделением… — подумал он устало.

В нижнем ящике стола у аббата была припрятана бутылка вина для причастия. Произведенный Глартом напиток был крепким и терпким. С трудом поборов искушение, Теллоу заставил себя вернуться к реальности.

— Тебе нужно отбыть в Чи Кентику, — сказал он. — Ясно, что события, которые произойдут, будут связаны с теми древними захоронениями. Не знаю, что ты сможешь сделать, но предлагаю, чтобы вместе с тобой отправились в путь несколько наших более опытных братьев, на тот случай, если…

— Нет! — категорически возразил послушник.

Не привыкший к тому, чтобы его безапелляционно перебивали, аббат смерил его вопросительным взглядом.

— Эта женщина — ключевая фигура, — продолжил молодой монах, — и она находится в Кумасе. Я должен идти туда. И должен идти один.

Минут десять аббат старался убедить послушника изменить решение. Но, несмотря на уговоры, угрозы, предупреждения и мольбы, упрямец оставался непреклонен.

В конце концов аббат сдался. Об этом своевольном парне он знал наверняка только то, что все его предсказания имели неприятное свойство сбываться.

— Если эти пророчества лгут, то нам нечего бояться, — предположил он вслух. — Если они говорят правду, тогда ты единственный человек, кто может предотвратить ужасные события. Поэтому мы все должны тебе довериться. Если по каким-то причинам, каких ты сам не понимаешь, ты чувствуешь, что должен идти один, мне ничего не остается, как согласиться с этим.

Гларт кивнул, но ничего не сказал. Этого было вполне достаточно. Что он мог сказать? Что хорошо понимает, почему хочет идти один?..

Гларт был уверен в том, что, если бы он проболтался аббату, что единственной причиной, по которой ему хочется идти одному, является желание получить максимум удовольствий от веселой экскурсии по внешнему миру, то Теллоу наверняка собственноручно обвязал бы его веригами и дал в сопровождение усиленный отряд наиболее аскетичных братьев, презирающих мирские утехи. Тогда у Гларта не было бы надежды на веселое времяпрепровождение, а у Среднемирья — на добрые времена…

 

Глава 3

Дверь распахнулась, и Макоби влетела в обеденный зал трактира, как разъяренная маленькая фурия.

Трактирщик, застигнутый врасплох, вздрогнул и виновато вытащил руку из-под платья своей толстомясой подружки. Неловко переминаясь с ноги на ногу, он стоял перед Макоби, которая свирепо сверлила его взглядом.

— Что-то не так? — пробормотал он.

— Да. Моя комната! Она меня не устраивает!

Хозяин изумленно захлопал глазами. Он был привычен ко многому, и постояльцы, которые сквернословили, орали, дрались, блевали и лапали его прислугу, не вызывали у него удивления. Но еще никто ни разу не осмеливался ему жаловаться прямо в лицо, да еще с таким великолепным произношением.

— Чиво случилося-то? — спросил он.

— Во-первых, кровать. Я хочу, чтобы кровать была кроватью, а не бревном с матрасом, набитым сеном. Во-вторых, камин. Я желаю, чтобы там горел нормальный огонь, а не тлели несколько жалких прутиков, по сравнению с которыми свечка — это жаркая топка. Еще мне нужен удобный стул, вино и еда.

Макоби замолчала. Боковым зрением она заметила, как мерзкий призрак из ее спальни медленно просочился сквозь стену над головой чучела медведя.

— А чего я не хочу, так это его. Он меня уже достал, — добавила она, указав драматическим жестом на призрак.

Трактирщик и толстая тетка проследили взглядом за ее рукой.

— Это голова чучела вас достала? — спросил хозяин.

— Нет. Вот он.

Макоби укоризненно ткнула пальцем в призрак Дариана, вившийся со смущенным видом под потолком.

— Стена? Вас беспокоит стена? Вы чиво, хотите, чтобы я ее убрал? А на чем будут держаться полы второго этажа?

— Да при чем здесь стена?! — заорала Макоби. — Я говорю об этом призраке! Неужели вы его не видите?

Но не успели эти обличительные слова сорваться с ее языка, как по озадаченным лицам она поняла, что ее собеседники ничего не видели. Ни трактирщик, ни тетка-барменша не имели ни малейшего представления, о чем она говорит.

— Хорошо-хорошо, — заговорил хозяин миролюбиво. Таким тоном обычно обращаются к психам, от которых неизвестно чего можно ожидать в следующую минуту. — Ах, призрак! Хорошо! Вы только не волнуйтесь. Щас я его прогоню. Иде он? Здесь, да? — добавил он с надеждой, указывая на место в шести футах правее призрака Дариана, перекочевавшего теперь в угол помещения.

— Забудьте! Я лучше поищу другую таверну.

Макоби твердым шагом пересекла зал и скрылась за дверью. Хозяин, убедившись, что она ушла, облегченно вздохнул и запер за ней дверь на засов.

— Мы откроемся через полчаса, — шепнул он своей даме. — У нас есть немножко времени. Мы по-быстрому. Иди сюда!..

Толстуха расплылась в улыбке и начала расстегивать одежду.

С высоты своего положения призрак Дариана наблюдал за последовавшей сценой со всевозрастающим любопытством.

Наверное, не так уж плохо быть привидением, подумал он. Эти двое вряд ли стали бы заниматься тем, чем занимаются, если бы знали о моем присутствии. Особенно в этом месте. Ой! Что это она собирается делать? Только не это!..

Внезапно его потянуло в сторону и к двери.

О нет!.. — подумал призрак Дариана. Ну не сейчас же, когда стало так интересно!..

Но он совершенно ничего не мог поделать. Его снова против воли куда-то потащили, и он растворился в толще стены, оставив трактирщика и его подружку в одиночестве, хотя о присутствии призрака они и не подозревали.

Двадцать минут спустя Макоби уже расположилась в номере первого этажа другого трактира под названием «Чудаковатый двор».

Сидя на несколько более удобном стуле, чем было в предыдущем месте ее пребывания, она вынула амулет брата, чтобы получше рассмотреть его. Вещица каким-то образом могла изменять форму по желанию владельца и теперь имела вид камеи из слоновой кости. Не успела Макоби углубиться в изучение амулета, как увидела, что сквозь запертую дощатую дверь протискивается с виноватым видом уже знакомый ей призрак.

— Снова ты! — процедила она сквозь стиснутые зубы и, сунув амулет в карман, огляделась по сторонам в надежде найти что-нибудь тяжелое.

— Нет, пожалуйста! — услышала Макоби приглушенный голос призрака, доносившийся словно из-под земли.

Просьба опоздала. Свежий горшок со свистом пронесся сквозь его газообразную голову и ударился о дверь.

Призрак страдальчески сморщился.

— Я не нарочно. Честное слово! Я ничего не могу с этим поделать! Меня просто… тянет за тобой.

Макоби бросила на него сердитый взгляд. Она не переставала размышлять по поводу странности слов Мардена, его исчезновения и оставшегося после него таинственного украшения. Не хватало только, чтобы ее преследовал, гоняя из одной паршивой таверны в другую, какой-то мерзкий фантом.

— Отлично, — сказала Макоби. — Можешь оставаться здесь. Мне нужно подумать, но я не могу сосредоточиться, когда ты постоянно вылезаешь из стены. Я пошла! А ты не смей меня преследовать!

С этими словами девушка выскочила из комнаты, хлопнув дверью. Дух Дариана остался парить в воздухе. Ему тоже было трудно сосредоточиться. Сомнения и мысли роились в его голове клубами редкого неосязаемого тумана и были практически неуловимы. Он потихоньку привыкал к этому типу существования после смерти…

С точки зрения призрака реальный мир теперь представлялся ему сном. Стены и двери были для него проницаемы, как вода, а твердые предметы — как газовые облака, которые невозможно схватить. Впрочем, призрак обнаружил, что при определенном напряжении воли он все же мог ими манипулировать. Люди, кроме Макоби, его, похоже, не видели. Но вот животные, особенно собаки и лошади, чуяли его присутствие.

Но самой большой странностью для фантома была эта до боли знакомая вещица, которую Макоби небрежно сунула в карман. Призрак Дариана отчетливо видел ее сквозь ткань платья. Амулет горел огнем и был, вероятно, самым ярким предметом в том подлунном мире, где он теперь обитал. Но почему вещица казалась ему такой знакомой? Дариан рылся в памяти, но она отказывалась подчиняться.

Тут все та же неведомая сила снова бесцеремонно потащила его к стене. Надо сказать, что призраку это уже порядком надоело.

О черт! — подумал он. Опять то же самое.

Призрак отчаянно сопротивлялся, желая остаться там, где находился. Он попытался ухватиться за столбик кровати, но прозрачные пальцы прошли сквозь дерево, как сквозь воздух. И в следующую минуту, грязно ругаясь, он растворился в стене.

Решив проветриться и заодно сбежать от противного привидения, которое начало действовать ей на нервы, Макоби вышла из гостиницы и побрела вдоль Оспенной улицы, которая вывела ее на старый рынок.

Это было самое беспокойное место в городе, но девушка чувствовала себя здесь в относительной безопасности. Если Марден говорил правду и ей действительно грозит беда, то никому не придет в голову искать ее здесь. Простое платье было надежной защитой. В этом одеянии прохожие не узнавали в ней дочь правителя города.

Макоби шла вдоль рядов, уставленных прилавками с пряностями, фруктами, дешевыми побрякушками, стеклянными украшениями и тканями. Густой специфический запах щекотал ей ноздри, но даже он не мог заглушить богатство аромата жарившихся кофейных зерен, который шел из крошечного павильончика в самом конце переулка.

Макоби примостилась за одним из столиков у входа в павильон. В томительном ожидании прошло несколько минут, прежде чем владелец кофейни обратил на девушку внимание и она смогла заказать маленькую чашечку крепкого, горького на вкус китальянского кофе и пару байкладок — миниатюрных сладких пирожных. Потом девушка откинулась на спинку стула и погрузилась в раздумья.

Какого лешего носится она по всему городу из одной вшивой таверны, кишащей привидениями, в другую, где призраки тоже имеются, когда могла бы вернуться к себе во дворец и получить беспрепятственный доступ в самые роскошные апартаменты? Что она делает здесь, в этой поганой кофейне, когда могла бы сидеть в обеденном зале дворца в окружении предупредительных слуг? Да, приходится признать, что она явно поступила несколько опрометчиво, когда приняла слишком близко к сердцу глупые страхи брата…

Попивая кофе, Макоби продолжала размышлять над создавшимся положением, и в ее душу закрались смутные сомнения. Что случилось с телом Мардена? Почему амулет оказался на груди у другого человека? Отчего и почему произошло вторжение орков? Оно совсем не походило на привычные налеты неорганизованных отрядов разболтанной оркской армии… И почему, выиграв сражение (как потом сказали ей солдаты, с которыми она беседовала), орки внезапно отступили?

О боги! Как жаль, что Марден держал в секрете свои страхи! Для него это было нехарактерно. Обычно брат рассказывал ей обо всем. Что помешало ему быть откровенным на этот раз? Вероятно, он подозревал кого-то из близкого окружения, кого-то, кого не хотел называть, пока не был всецело уверен в его вине. Кто бы это мог быть?

— Макоби! — услышала она громкий голос рядом с собой.

Подпрыгнув на месте от неожиданности, девушка чуть не сбила красно-белый полосатый зонт, затенявший столик. Ее рука непроизвольно выхватила кинжал. Еще секунда — и Макоби рванулась бы в ближайший переулок, но тут она узнала высокую мускулистую фигуру мужчины, шагавшего навстречу к ней с распростертыми объятиями.

— Сараккан!..

Облегченно вздохнув, она убрала клинок в ножны и бросилась к своему возлюбленному. Сияя от радости, Сараккан крепко прижал девушку к груди. По его радостно-смущенному виду было очевидно, что такое проявление чувств со стороны Макоби обрадовало его.

— Что это вдруг на тебя нашло? — спросил он и, отодвинув принцессу на расстояние вытянутой руки, посмотрел на нее изучающим взглядом. — Где тебя носило последние два дня? Я тут с ума сходил от беспокойства! Искал тебя повсюду. Обшарил тут все углы, абсолютно все!

Его глаза светились радостью, но когда первая волна эмоций от встречи схлынула, Макоби заметила, что Сараккан нервничает и чем-то озабочен. Казалось, он хотел что-то сказать.

— Если ты это насчет Мардена, то я уже знаю.

Ее слова вызвали у Сараккана удивление.

— Что ты слышала? — спросил он.

— Слышала? Ничего. Но сердце мне подсказывает, что он мертв.

— Это так. Говорят, видели, как он пал в бою, — с печалью в голосе сказал Сараккан. — Правда, его тела не нашли. Однако я хотел сообщить тебе не эту новость…

Он покачал головой и отвел взгляд в сторону, потом провел рукой по коротко стриженным каштановым волосам.

— Нет, дело в твоем отце, — начал Сараккан медленно, избегая смотреть девушке в лицо. — Он решил, что… Не так-то легко сказать тебе это, Макоби.

Сараккан взял ее руки в свои и посмотрел прямо в глаза девушки. Выражение его лица вдруг стало серьезным. Макоби и без этого видела, что, несмотря на непринужденную улыбку, с которой он ее встретил, Сараккан был чем-то глубоко встревожен.

— Нашими силами, сражавшимися вчера с орками, командовал Миал из Минае Лантана, — продолжил он. — Он возвратился назад как герой, во главе победоносной армии. Твой отец сказал, что это идеальный момент, чтобы объявить о вашей с Миалом свадьбе… Ай!

Сараккан вскрикнул от неожиданности. Макоби непроизвольно сжала его руку так сильно, что острые ноготки впились ему в ладонь.

— Нет! — закричала она. — Как мог он сказать такое? Я же говорила, что не выйду замуж за этого… за эту холодную мерзкую жабу!

Сараккан грустно улыбнулся и нежно погладил ее мягкие волосы.

— Любимая, — сказал он, — я не думаю, что твой отец согласится с этим. Он тоже считает, что Марден погиб и что теперь ты его наследница. Регент хочет этим браком объединить два города. Еще твой отец сказал, что, если тебя не будет, чтобы принять предложение Миала, он сам даст ответ вместо тебя. Регент намерен официально объявить о брачном соглашении завтра вечером на банкете в честь Миала… Сомневаюсь, что его можно будет переубедить.

— Я не выйду замуж за этого человека, пока у меня есть ты. Я не могу тебя так обидеть!..

— Макоби, ты не должна принимать меня в расчет, когда речь идет о государственных делах! Я никто! Если наш город выиграет от вашего союза с Миалом, я должен уйти в сторону.

— Но я не хочу выходить за него замуж! — закричала Макоби. — Пожалуйста, Сараккан, помоги мне!

Ее вопль, полный отчаяния, заставил Сараккана тяжело вздохнуть.

— Послушай, — Макоби взяла юношу за руку и потянула к столику, за которым сидела до встречи с ним, — что-то случилось. Марден предупредил меня об опасности. Он был убежден, что против нас зреет какой-то заговор.

— Я знаю.

— Ты тоже? — удивилась Макоби.

Сараккан кивнул.

— Неделю назад он сказал мне, что кто-то хочет его убить. И тебя, кстати, тоже. Сначала я не поверил ему. Но эта мысль не покидала меня. Есть многое, что наводит на размышления…

Он замолк и уставился на крышку стола. Макоби изучала его лицо. У Сараккана был усталый и измученный вид. Плотно сжатый рот, мешки под покрасневшими глазами, неровное дыхание и нездоровый цвет лица свидетельствовали о тяжелой душевной борьбе, которая явно происходила в нем и днем, и ночью. Кожа была грязной от пыли, а лоб пересекала глубокая царапина.

— Вчерашний бой… — продолжал он тоном человека, углубившегося в воспоминания, — все шло не так. Орков было слишком много, мы чувствовали, что они превосходят нас по численности. Тогда Миал начал принимать странные решения.

Я находился на правом фланге, с полковником Де Венчасом и его кавалерией. Он был заместителем главнокомандующего. По мнению Де Венчаса, Миал отдавал неверные приказы, из-за которых мы едва не проиграли сражение. Он даже подумал, не заколдовали ли Миала.

Холодные мурашки пробежали по спине Макоби, и внутри у нее все опустилось. Она знала, что Миал был превосходным командиром, выигравшим не одну битву. Неужели злые чары коснулись и его? Что за клатт творился вокруг?

Внезапно неясные сомнения, не дававшие ей покоя, сложились в единое целое, и ум Макоби судорожно принялся искать объяснение происходящему. Охваченная возбуждением, она стиснула руку Сараккана, и солдат снова поморщился от боли. Только сейчас Макоби заметила на тыльной стороне его ладони еще один свежий порез.

— Ты ранен?

— Это только царапина. Послушай, нам нужно вернуться во дворец. Если ты все же намерена ответить отказом, то должна поставить отца в известность об этом до того, как он объявит о твоем замужестве. И ты должна увидеть Миала и сама сказать ему об этом. Он — человек условностей. Нам не нужна война с Минае Лантаном, развязанная из-за того, что сын правителя посчитал себя оскорбленным.

— Нет, я пока не могу вернуться… Мне нужно время, чтобы подумать.

— Но у нас нет времени, — начал Сараккан. — Твой отец обещал дать ответ Минасу сегодня после обеда. Нужно принимать решение. Миал ожидает…

— Послушай! — перебила его Макоби. — Марден когда-нибудь показывал тебе вот это?

С этими словами она сунула руку в карман и вытащила амулет. При этом боковым зрением девушка уловила какое-то движение и едва не задохнулась от охватившего ее гнева. У стены кофейни маячил все тот же досадный призрак. Вжавшись в стену, он старательно делал вид, что его тут напрочь нету.

— Что ты шляешься за мной как тень? — завопила Макоби в ярости.

Сараккан вытаращил на нее в изумлении глаза и некоторое время не мог произнести от обиды ни слова.

— Я не могу сосредоточиться, когда за мной ходят по пятам, — добавила она уже спокойнее. — Господи, как бы я хотела быть отсюда подальше!..

В то же мгновение Макоби оказалась посередь обширного капустного поля. Вокруг не было ни души, если не считать нескольких застигнутых врасплох гусениц. Городской шум сюда не доносился, было только слышно пение птиц и далекое мычание домашней скотины.

— Ну вот, — раздался голос, — все и утряслось.

Она перевела взгляд на руки и увидела, что держит в руке амулет. Теперь он имел форму усмехающегося свиного рыла, отлитого из олова, с горящими, как рубины, глазами.

— Так это был ты, не так ли? — сказала она укоризненно. — Я позволила обвести себя вокруг пальца какой-то дешевой побрякушке!

— Дешевой? Что ты имеешь в виду, говоря «дешевой»? — сердито спросил амулет. — Я только выполняю твои приказы, — добавил он обиженно. — Я отчетливо слышал, как ты сказала: «Хочу быть отсюда подальше». Ты и получила, о чем просила.

Амулет замолк.

— Кое-кто был бы благодарен, — произнес он страдальческим тоном после томительной паузы.

Макоби хотела было швырнуть побрякушку в кучу навоза, сваленного на краю поля, но любопытство взяло верх, и она передумала.

— Так как мы сюда попали? С помощью волшебства?

— Я не вправе говорить, — сказал амулет почему-то довольно жеманно. — И не думаю, что нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться. Тут даже твоих куриных мозгов хватит, чтобы сообразить. Так что, полагаю, можешь смело считать, что с помощью волшебства. Точнее говоря, с помощью чар Перемещения. А теперь, если не возражаешь, я бы хотел отдохнуть.

Макоби взглянула на небо, а потом по сторонам. Хотя солнце клонилось к закату и начинало темнеть, она узнала место, в котором оказалась. Однажды жарким днем, а случилось это прошлым летом, она останавливалась здесь на пикник. До Кумаса было миль пять.

По крайней мере Макоби была одна и могла наконец подумать без помех.

Но в следующее мгновение, издав слабый вздох замученного донельзя человека, рядом с ней объявился дух Дариана. После секундного замешательства Макоби взорвалась. Если на свете существовали какие-то бранные слова, которые призрак забыл и хотел бы вспомнить, то он, несомненно, попал в нужное место и в нужное время.

 

Глава 4

Детектив Трасса, сколько себя помнил, всю жизнь мечтал внести свою лепту в борьбу с преступностью.

В то время как малышня на многолюдных улицах Минае Оргуна, где он жил, играла в оркских бандитов, нападавших на города и грабивших удачливых искателей сокровищ, Трасса носился за ними с возмущенными воплями и пытался всех арестовать. Это не укрепляло чувство любви к нему со стороны других детей и собственных родителей, которым приходилось потом отмывать кровь с его одежды. Но Трасса не переживал. Он знал, что воюет за правое дело.

Происшествие, случившееся в тот день, когда ему стукнуло восемь лет, превратило просто призвание во всепоглощающую страсть. Родители повели Трассу в местную таверну, чтобы отпраздновать знаменательное событие. Когда они вернулись домой, то обнаружили, что в их маленький домик с террасой проникли воры и вынесли все скромные пожитки, включая подарки, преподнесенные юному имениннику. С этого момента мальчик решил посвятить свою жизнь преследованию и наказанию преступников. Так начался его личный крестовый поход.

В день окончания школы Трасса вступил в городское подразделение национального отряда спецназа Минае Оргуна, исполнявшее функцию городской полиции. Сокращенное название отряда, НОС, породило лозунг: «Держи НОС выше — и завоюешь мир». Молодой человек искренне верил, что принадлежит к числу честных людей, чьим долгом является охрана правопорядка. Трасса наивно полагал, что можно одержать победу над преступностью, переловив и упрятав за решетку всех правонарушителей.

К своему великому разочарованию, он вскоре обнаружил, что его коллеги имеют несколько иной взгляд на эту же проблему. Не утруждая себя поиском действительных преступников, они хватали первого встречного, признавали его виновным, несмотря на отсутствие доказательств, и бросали несчастного в тюрьму. Если мест в исправительных учреждениях не находилось, то беднягу, ничтоже сумняшеся, предавали казни. Это не совсем справедливо, но Трасса был вынужден признать, что подобный метод быстр, дешев и высокоэффективен — в плане процента раскрываемости преступлений.

Однако он продолжал придерживаться своих принципов. Прослужив восемь лет рядовым полицейским, он перешел в отдел серьезных преступлений. Спустя еще два года он снискал славу детектива, работающего больше головой, чем ногами. В отличие от своих сослуживцев он добивался результатов не многочасовыми допросами и избиением подозреваемых, а силой интеллекта.

Трасса очень гордился репутацией детектива, отказавшегося пользоваться рекомендациями учебника, в то время как настольной книгой основной массы его коллег было пособие Рогаша Колосажателя «Классическая техника проведения пыток».

Но не все полицейские жаловали этот учебник. Некоторые, преимущественно офицеры-женщины, отдавали предпочтение исследованиям Колина Зловещего пыток для женщин, обстоятельно описанных в «Дочерях боли». А вот Толстяк Планкет, ветеран отдела, однажды отозвал Трассу в сторону и предложил два массивных фолианта научного труда Велбуга «Анатомия человека, карлика и эльфа». Толстяк рекомендовал их как исключительно действенное средство получения признаний, если между ними поместить и прихлопнуть самую уязвимую часть мужского достоинства. Он назвал свой метод безболезненным убеждением.

— Безболезненное? — переспросил наивный Трасса. — Наверняка это очень больно.

— Если только не успеешь вовремя убрать палец, — прозвучало в ответ.

Постепенно у Трассы развилась стойкая неприязнь к тем безобразиям, что творились у них в отделе. Видя, что возможностей для приложения его таланта нет, Трасса понял простую вещь: если он не хочет стать таким же жестоким, как его коллеги, то лучше перевестись в другое место.

Не слишком долго думая, он подал заявление о переводе в город Кумас.

Служба в городском подразделении национальных городских десантников, бесспорно, обладала рядом недостатков. Призыв вступить в местный отряд звучал для новичков малопривлекательно. Но город имел устоявшуюся репутацию чистого места, где среди чиновников местной администрации преобладали честные люди, и Трасса полагал, что лучшего места для торжества справедливости в отдельно взятом райотделе не придумать. Он был уверен, что офицер, одаренный талантом выслеживать настоящих нарушителей закона, найдет там достойное применение своим способностям.

К сожалению, репутация города соответствовала действительности, и на протяжении первых четырех лет службы Трассе довелось участвовать в расследовании лишь трех убийств. Но так как в каждом случае убийцы сдавались сами в течение нескольких часов после совершения преступления и полностью признавали вину на суде, нужды напрягать извилины у Трассы не было, и он изнывал от желания применить свой недюжинный интеллект в борьбе с каким-нибудь гигантом криминальной мысли. Желая поразмять свой ум, детектив уже начал подумывать, не совершить ли преступление самому, когда ему представился случай проявить свои способности.

Как-то после обеда Трасса сидел у себя в кабинете и был занят чрезвычайно важным делом: выдергивал из ноздрей волоски, упрямо вылезавшие наружу. Мысль детектива работала напряженно. Почему, удивлялся он, поросль в носу делается все гуще, в то время как шевелюра на голове становится все реже?..

Вдруг дверь распахнулась, и в комнату ввалился его помощник сержант Раси. В самом его появлении ничего необычного не было. У них так мало было работы, что у сержанта образовалась привычка проводить обеденный перерыв в «Сапоге и мошне» — пабе, расположенном по соседству. Обычно назад он возвращался часа в три, производил по пути много шума, падал на пол позади своего стола и спал пару часов как убитый.

Трасса посмотрел на него снизу вверх. Раси стоял перед ним с перекошенным багровым лицом и беззвучно разевал рот, словно хотел что-то сказать, но не мог. Но и в этом не было ничего необычного. Последнее время он пристрастился к ратбанскому пиву, известному своей крепостью и злополучными побочными эффектами. После нескольких пинт он начисто утрачивал дар речи.

Потеряв к напарнику интерес, Трасса снова вернулся к изучению растительности в своем носу. В ту минуту его больше волновал вопрос, почему, когда вырываешь эти противные волоски, из глаз текут обильные слезы. Но предаться любимому занятию он не успел, так как Раси, похоже, нашел слова, которые так судорожно искал.

— Инспектор, у нас есть дело! У армейских бараков на площади Ниро! Шеф приказал прибыть туда немедленно!

— Правда? — Трасса лениво окинул взглядом потрепанного помощника.

Снова нажрался, подумал он. Но не могу его винить. Я и сам не прочь побаловаться пивком, но это не отражается на моей работе. Этому паршивцу подошло бы больше работать звонарем где-нибудь в готическом кафедральном соборе. Он также годится для службы в полиции, как тролль для балета…

— И что у них за спешка сегодня? — спросил он. — У кого-то из генералов стырили карандаш, как в прошлый раз? Или что-то поважнее, вроде того дельца, что нам пришлось решать два месяца назад? Новое Дело о Пропавшем Стульчаке?

Раси так сильно затряс головой, что поднял вокруг себя легкое облачко перхоти.

— Нет, сэр. На этот раз все гораздо серьезнее. Убит один из командиров конного отряда. Говорят, вокруг все залито кровью!

Трасса от неожиданности едва не выпал из кресла. Убийство?!

Детектива охватило лихорадочное возбуждение. Наконец-то! Теперь у него будет возможность показать, на что он способен. Но на смену волнению тут же пришла природная осторожность. Не следует радоваться прежде времени. Сначала он поедет на место происшествия и посмотрит на все собственными глазами. В армии всегда все преувеличивают. Военным выгодно, чтобы все думали, что окружены врагами. Это дает им шанс чувствовать себя полезными, делает их существование осмысленным. Очень может быть, что произошло самоубийство, несчастный случай или кто-то устроил розыгрыш. Но тогда, возможно…

— Хорошо, Раси, — скомандовал он, вскакивая на ноги. — Срочно иду к шефу. Подай лошадей к подъезду… Нам лучше двигать туда, не мешкая, пока эти вояки не затоптали все важные улики. Кто-нибудь на место преступления уже выехал?

— Констебль уголовной полиции Кратаван, сэр.

— Кратаван? Хорошо, этот парень знает, что делать. Надеюсь, что он сумеет держать ситуацию под контролем. Что ж, поехали.

Когда Трасса и Раси прибыли в казармы, расположение воинской части со снующими взад-вперед армейскими офицерами напоминало растревоженный муравейник. Перед ними толпа расступилась, уважительно пропуская полицейских вперед.

Их встретил старый полковник. Выглядел он очень озадаченным и озабоченным. Вместе с ним детективы поднялись по лестнице на второй этаж, оказавшись в коридоре, обшитом дубовыми панелями. Коридор охранялся двумя дюжими полицейскими.

— Кратаван еще здесь? — поинтересовался Трасса.

— Да, сэр, — ответил один из них. — Последняя дверь направо. Полицейский патомахер тоже только что появился.

— Отлично! — обрадовался Трасса. — Мне больше ничего и не надо. Кого они прислали?

— Мадам Мин, сэр.

Трасса тяжело вздохнул и пошел прямо по коридору, сокрушенно качая головой.

Сам он поклонником магии не был, так как не владел ею, и для установления причин и времени смерти потерпевшего предпочитал пользоваться надежными научными методами, а не оккультной ерундистикой, практикуемой мадам Мин и ей подобными.

— Держите ее от меня подальше, сержант, хорошо? — попросил он напарника.

Шагавший рядом Раси нерешительно кивнул. Он относился к магии и волшебству с благоговейным трепетом обычного человека и цинизма Трассы не разделял.

Подойдя к последней двери, детектив толкнул ее и остолбенел.

В воздухе стоял густой приторно-сладкий запах крови. Кровь была повсюду: на дорогом столе из ценных пород дерева в центре комнаты, на лежавших на нем бумагах, на толстом шерстяном ковре на полу, на шикарном гобелене, украшавшем стену за столом. Кровь заляпала даже потолок. Но больше всего ее оказалось на форме кавалерийского офицера, в которую был одет труп, расположившийся на стуле перед столом.

Внезапно побелевший сержант Раси издал звук, характерный для человека, которого тошнит.

— Только не здесь, сержант! — строго приказал Трасса, и его напарник опрометью бросился вон из комнаты.

А Трасса принялся внимательно изучать место происшествия. В центре комнаты возвышалась закутанная в черное массивная фигура мадам Мин, которая совершала какой-то магический ритуал. На бумагах возле вытянутой левой руки трупа стояла зажженная свеча. Рядом со свечой в тигельке из черного камня курились благовония, испускавшие едкий запах, от которого у Трассы защекотало в носу и захотелось чихнуть.

Мин тем временем произносила невнятные заклинания и производила правой рукой странные колющие движения. Рядом, прислонившись к стене, стоял Кратаван и, улыбаясь во весь рот, читал экземпляр «Кумасской газеты».

— Радостно видеть, что вы находите это смешным, — невольно вырвалось у Трассы.

Кратаван вытянулся в струнку и виновато заморгал.

— Прошу прощения, инспектор, — пробормотал он. — Но я не смеялся. Вы видели это?

Он протянул Трассе газету. Тот бегло просмотрел страницу. Газета была открыта на колонке криминальных новостей, которую вел Колин Зловещий. Писатель, строгающий детективы, он был родом из Орк Форда, но сейчас проживал в Кумасе.

«Детектив Кратаван берет троих!» — гласил заголовок передовицы.

Не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы сообразить, почему улыбался сыщик. Любой бы на его месте расплылся в улыбке, увидев свою фамилию напечатанной крупными буквами в связи с удачным арестом трех фальшивомонетчиков.

— Интересно, что бы он сказал об этом деле? — позволил себе высказаться Кратаван, и Трасса ухмыльнулся.

Колин Зловещий никогда не упускал случая выступить с критикой в адрес полиции, стоило ей замешкаться с раскрытием того или иного преступления.

— Так что мы имеем? — спросил он и бросил взгляд на тело.

Кратаван свернул газету и принялся перечислять собранные факты, загибая пальцы.

— Первое: этот жмурик был при жизни кавалерийским офицером, звали его Де Венчас. Он участвовал во вчерашнем разгроме орков. Был заместителем командующего. Второе: кто-то огрел его по макушке деревянным шаром для боулинга, а потом так зверски полоснул по горлу, что едва не отхватил голову. Рана проходит до…

— Ладно, хорошо. Не нужно подробностей! — Трасса с отвращением посмотрел на труп.

— Третье. У него, похоже, не было врагов. Разве что орки. А так его все любили.

— Видно, не все…

— И четвертое: трое из его подчиненных видели Де Венчаса сегодня в девять утра живым и невредимым. Потом его никто не видел до часа дня, когда денщик принес ему обед, — закончил он.

Трасса обратил внимание на рвотные массы возле двери.

— Я ничуть не удивлен, что его вывернуло наизнанку. Меня тоже чуть не вывернуло.

С этими словами он бросил косой взгляд на мадам Мин, продолжавшую бормотать заклинания. Ее камлание как будто подходило к концу.

«Ладно, посмотрим, что нам выдаст эта старая перечница…» — решил он.

— Итак, чем вы нас обрадуете, мадам Мин? — спросил Трасса вслух. — Можно ли уже сказать что-либо об орудии убийства?

Сморщенная патомахерша задула свечу и принялась деловито укладывать атрибуты колдовства в большой черный саквояж.

— Суть ясна, — бросила она через плечо. — Духи сообщили, что оружие было тонким и очень острым.

«В отличие от тебя», — невольно подумал Трасса.

— Так, значит, он не бананом перерезал жертве глотку? — ядовито спросил он.

— Нет. Кинжалом. И к тому же очень старым.

— Вот как? Насколько старым?

— Не могу сказать точно…

— Вы никогда ничего не можете, Мин.

— …но могу предположить, что ему около семи сотен лет.

«Ага, так у вас все-таки есть что-то общее с орудием преступления», — прокомментировал про себя детектив.

Кратаван за его спиной изумленно присвистнул.

Мадам Мин, упаковав свое добро, тяжелой поступью направилась было к двери, но вдруг остановилась и смерила инспектора недобрым взглядом.

— Что-то еще? — спросил он холодно.

— Да! — проскрипела мадам. — Духи только что сообщили, что он снова совершит убийство. Люди будут гибнуть один за другим. Кровь потечет рекой. Живая плоть будет рваться на куски… Что-что, не поняла?

Она замолчала, нахмурилась, словно пыталась расслышать какой-то невнятный шепот. В следующую секунду ее лоб разгладился.

— Ах, черт! — воскликнула мадам Мин. — К тому времени, как я доберусь до дома, мой обед сгорит начисто!..

С этими словами она исчезла за дверью.

Несколько минут спустя в комнату тихо вошел сержант Раси. У него был несчастный вид, и он старался не смотреть на залитый кровью труп. Трассе стало его жалко.

— Раси, вали отсюда, пока тебя не приняли по ошибке за труп и не закопали, — приказал он. — Поговори с Кратаваном, а потом возвращайся в отделение и доложи шефу обо всем, что мы тут нарыли.

— Хорошо, сэр.

Сержант развернулся и зашагал к двери. Кратаван последовал за ним. Мгновение спустя голова напарника просунулась в дверь.

— Сэр?..

— В чем дело, сержант?

— Что мне сказать шефу о вас, сэр? Чем вы занимаетесь?

— Скажи, что я собираю улики.

Раси кивнул и снова исчез. Трасса облегченно вздохнул. Интересно, подумал он, есть ли в Среднемирье другой инспектор сыскной полиции, которому повезло бы так на сержанта, как ему. По сравнению со скоростью мыслительных процессов напарника улитка перемещалась просто молниеносно.

Трасса снова устремил задумчивый взгляд на мертвое тело и подошел к столу поближе.

Итак, это и есть — то бишь был — знаменитый полковник Де Венчас… Высокий мужчина могучего телосложения с черными вьющимися волосами. Волосы длинные, как это модно среди кавалеристов. Полковник имел репутацию лучшего боевого командира в Кумасе.

Трасса присел рядом на корточки и подобрал лежавший на полу увесистый шар для боулинга. По всей вероятности, он принадлежал пострадавшему, так как второй такой же шар находился в мешке у стены.

Трасса некоторое время рассматривал гладкую поверхность дерева, а затем поднес его к голове полковника. На затылочной области черепа имелась вмятина, полностью совпадавшая с размерами шара. Кратаван оказался прав! Кто-то ударил его сначала тяжелым шаром по голове, а потом перерезал горло.

Аккуратно положив деревянную сферу назад в мешок, инспектор встал и наклонился над столом, чтобы понять, что за бумаги устилают его. Но это было почти невозможно. На столе поверх бумаг лежала голова полковника, и все вокруг было залито кровью. Трасса не рискнул прикасаться к трупу. Зияющая рана была так велика, что он боялся, как бы голова не осталась у него в руках.

Тут у вытянутой правой руки Де Венчаса он заметил листок, лишь слегка запачканный кровью. Присмотревшись, Трасса увидел чистый четырехугольник, который мог остаться после того, как убрали другой лист бумаги, лежавший сверху.

Слабый кровавый след на чистом поле говорил о том, что лежавший сверху листок взяли, когда кровь на нем была еще совсем свежей. Этот факт его заинтересовал. Лист, вероятно, взяли непосредственно после убийства. И сделал это не кто иной, как преступник.

Трасса подошел к столу с другой стороны и изучил положение руки полковника, затем взял из чернильницы перо, вытер его о волосы жертвы и поднес к глазам. Эврика!.. Даже кончик пера был в крови. Значит, кто-то опустил его в чернильницу уже после убийства. Сделать это могли с единственной целью — скрыть тот факт, что в момент смерти Де Венчас писал. Это, в свою очередь, свидетельствовало о том, что убийца хотел сохранить написанное в тайне.

Трасса отошел к двери и попытался представить картину происшествия. Де Венчас, должно быть, знал своего убийцу, потому что положение стола не позволяло приблизиться к нему незаметно. Он писал что-то, что могло бы навести на след преступника. Убийца застал свою жертву врасплох, потому что следов борьбы не было. Следовательно, это был некто, кого он знал и кому доверял.

Трасса, довольный собой, улыбнулся. На столе стояла мраморная шкатулка с дорогими сигарами полковника, скрученными вручную. Детектив позволил себе взять одну из них. Прикурив, он выпустил в сторону безжизненного тела кавалериста струйку ароматного дыма и улыбнулся во второй раз.

Картина как будто вырисовывалась. Трасса нутром чувствовал, что это дело его прославит, и уже представлял свое имя, набранное крупным шрифтом, на первой странице «Кумасской газеты».

Как это ни странно, но предчувствия его не обманули.

 

Глава 5

Как только массивные деревянные ворота монастырских стен закрылись, Гларт, с трудом поборов искушение оглянуться, устремил взгляд вперед, на лежавшую перед ним дорогу.

Впервые за семнадцать лет он покинул место своего заточения, и душа его ликовала. Гларту хотелось петь и плясать от радости, но он не мог себе этого позволить, так как боялся, что со сторожевой башни за ним наблюдают. Теперь в предвкушении нескольких бесценных недель свободы ему меньше всего хотелось, чтобы приспешники аббата Теллоу пустились за ним в погоню и снова водворили на место, надежно заперев в замкнутом пространстве аббатства.

Гларт отогнал от себя грустные мысли и сосредоточился на пыльной дороге, вившейся между полей и садов и уходившей на запад, в сторону невысоких гор Кухбадора.

Все его чувства, казалось, обострились. Утреннее солнце ласково грело спину. В многоголосом хоре птиц Гларт различал голоса каждой из них. Он вдыхал и не мог надышаться сладким ароматом диких цветов, росших вдоль обочины дороги. Гларту было так хорошо, что хотелось смеяться. Наконец-то! Он был свободен и мог познакомиться с окружающим миром. То, что это продлится недолго, его не смущало.

Нельзя сказать, что затворнический образ жизни не нравился Гларту. Напротив, он был всем доволен, потому что не знал другого. Он просто жаждал новых ощущений и нового опыта, всего того, чего недоставало в монастырских стенах.

Теперь весь мир раскинулся перед Глартом как на ладони, и голова шла кругом от нежданно свалившегося счастья.

Если повезет, то, может статься, он приобретет опыт общения с женщинами!

По сравнению с другими послушниками Гларт относился к противоположному полу с ровным интересом. Благодаря своим видениям он по крайней мере знал, как женщины выглядят, так что их существование не было для него загадкой. Но визит двух монашенок из ордена Сестер Вечного Возбуждения несколько лет назад, оставшихся на ночь в комнате для гостей, и его не оставил равнодушным.

Аббат Теллоу принял все меры предосторожности, чтобы дамы не попали на глаза послушникам, но Гларт дежурил на воротах в тот день, когда они прибыли. Во взглядах женщин из-под полуопущенных ресниц, в их полных губах, в легкой походке было что-то такое, что задело его за живое и пробудило настоящее желание.

Однако девушки — потом. Пока что Гларт наслаждался тем, что просто шел по дороге, не обремененный обычными обязанностями, и радовался жизни.

Вскоре дорога пошла в гору, и пейзаж несколько изменился. Поля уступили место виноградникам. Солнце стояло теперь высоко, и Гларту захотелось пить. Он остановился, достал припасенную бутылку с водой и, сделав несколько глотков, обернулся назад, окинув взглядом пройденный путь.

К востоку, насколько хватал глаз, раскинулась равнина. Только у самой кромки горизонта темнели едва различимые силуэты Тиллурских гор. Хотя монастырь находился гораздо ближе этих гор, он больше не был виден. При мысли, что теперь его никто не остановит, душа Гларта воспарила в небо беспечным весенним жаворонком. Он был по-настоящему свободен!

Его лицо расплылось в широкой улыбке. Гларт присел на валун и вытащил сверток с едой, решив посмотреть, что ему там собрали в дорогу.

Он обнаружил небольшую краюшку хлеба, кусок сыра и яблоко. Этого едва могло хватить на один раз, но седриканцы принадлежали к нищенствующему ордену, так что это Гларта не испугало. Отныне ему предстояло самому заботиться о своем пропитании и ночлеге. Все это Гларт мог получить в обмен за практические экзерсисы в гадании, колдовстве и магии.

С собой он нес свои седриканские пожитки, врученные ему на торжественной церемонии самим аббатом. Они включали бутылку воды, подстилку для сна и маленький кожаный свиток, содержавший Minitiae Carmenorum, где были записаны заклинания и молитвы, которыми он имел право пользоваться.

Жадно проглотив еду, Гларт снова поднялся на ноги и вдохнул полной грудью пьянящий воздух свободы. Солнце светило все так же, но по едва уловимым признакам он понял, что погода вскоре переменится к худшему.

«Вечером будет дождь, — подумал он. — Мне нужно подыскать себе подходящий ночлег».

Бросив прощальный взгляд в сторону монастыря, Гларт возобновил свой путь на запад.

К вечеру он был уже далеко. Дорога тянулась извилистой лентой по холмам и долинам, среди виноградников и оливковых рощ, порой пересекала редкие лесные участки. Хотя земля вокруг была ухоженной и возделанной, Гларт до сих пор не встретил ни одной живой души, с кем можно было бы переброситься словечком, ни одной жилой хижины или дома, где можно было бы попросить воды и передохнуть.

Порядком уставший путник едва переставлял сбитые ноги. Перспектива провести холодную ночь под открытым небом заставила Гларта неуютно поежиться. Когда солнце начало клониться к западу, а на горизонте собрались темные грозовые тучи, спрятавшие его прежде времени, Гларт наконец набрел на человеческое жилье.

Подъем в гору имел в длину не менее мили. Вскоре дорога сузилась и юркнула в ущелье между двумя темными, низко нависшими утесами. Почва вокруг была болотистой, со скудной растительностью, представленной преимущественно непритязательным вереском.

Через некоторое время тропа оборвалась, открыв перед путником плавный спуск вниз и широкие просторы западной Кухбадорской равнины. Перевал остался позади. Сгустившиеся сумерки не позволяли окинуть равнину взглядом, но Гларт мог видеть, что дорога ведет к группе строений, образовавших небольшое поселение, до которого оставалось идти мили две. Облегченно вздохнув, монах устремился к долгожданному ночлегу.

Когда Гларт вошел в деревню, уже почти совсем стемнело. Начинал накрапывать дождь. Тяжелые крупные капли предвещали приближение настоящего ливня. Гларт брел между двумя рядами каменных домов однообразного желто-коричневого цвета. Маленькие окна, забранные ставнями, и кособокие дощатые двери были плотно заперты на ночь.

Дальше деревенская улица вела, петляя, к изогнутому каменному мостику, переброшенному через ручей, на другой стороне которого примостился большой постоялый двор с соломенной крышей.

Со всех сторон к нему стыдливо прильнули полуразрушенные домишки, похожие на робких ребятишек, цепляющихся за материнскую юбку. Окна гостеприимно светились теплым светом. Над дверьми харчевни висела вывеска, изображавшая, как монаху показалось, пару массивных шаров для боулинга в гессенском мешке. Однако, прочитав название постоялого двора — «Яйца тролля», — Гларт понял, что немного ошибся.

При виде близкой цели он ускорил шаг, насколько позволяли уставшие члены. Поднявшись на крыльцо, Гларт перевел дух. Ему предстоял первый контакт с людьми из внешнего мира, и вполне естественно, что он волновался.

Сжав крепче свои пожитки, Гларт приказал себе сохранять спокойствие.

Это самая обыкновенная харчевня, думал он. Нужно просто войти и пообщаться с завсегдатаями. Что тут особенного? Представь, что это такие же послушники, как и ты, только что вернувшиеся в монастырь после дальних странствий. Только не позволяй им тебя задевать. Не забывай, что ты седриканец, монах ордена магов. Аббат Теллоу сказал, что большинство людей трепещут перед нами, так что бояться нечего. Главное, держаться уверенно!

Позитивное мышление помогло преодолеть нерешительность. Гларт развернул плечи, распрямил спину и, толкнув дверь, уверенной походкой вошел в харчевню. Но картина, представшая его глазам, заставила Гларта остановиться как вкопанного. Он до такой степени опешил, что его челюсть отвисла чуть ли не до пола, а собранное с большим трудом мужество мгновенно куда-то испарилось.

Гларт стоял в дверях, ошарашенно пялясь по сторонам, наверное, не меньше минуты. Потом сделал глубокий вдох и нетвердым шагом направился к барной стойке. Что же могло повергнуть монаха в такое замешательство? Не завсегдатаи. По правде говоря, их оказалось всего двое — эльф и пещерный тролль. Они сидели в углу и тихо выпивали. И не хозяйка заведения, возившаяся за стойкой. И не сама таверна. Гларта ошеломило ее убранство.

Подобно многим постоялым дворам и харчевням Среднемирья, данный, с позволения сказать, интерьер соответствовал тематике названия.

Постоялый двор назывался «Яйца тролля». Можно догадаться, что художественные вариации на заданную тему спокойствием и сдержанностью не отличались. Бедный Гларт не знал, куда девать глаза. Чего только не вытворяли нарисованные на стенах фигурки, Седрик святый!..

У Гларта порозовели щеки, хотя он старательно отводил глаза от смущавших его картинок. Повсюду на стенах висели в рамочках эстампики с изображением парочек в разнообразных костюмах и позах. Но когда его взгляд упал на ряды полок, сплошь уставленных статуэтками, к тому же нагло обращенными в его сторону, лицо Гларта из порозовевшего стало пунцовым.

Чего там только не было! Орки с невероятных габаритов достоинствами, эльфы в состоянии возбуждения, божки сверхприапического вида… На этом дело не заканчивалось. Богатая коллекция всевозможных кожаных, металлических и деревянных приспособлений и механизмов для фантазийной любви украшала стены и свешивалась с почерневших от копоти потолочных балок. Гларт был готов провалиться под землю от стыда при мысли о том, как все это добро можно было бы использовать.

Опустив глаза, он приблизился к стойке бара и положил руки на прохладное дерево. Тут его взгляд встретился со взглядом хозяйки, и Гларт ощутил новый прилив жара к и без того багровым щекам. Он бы не удивился, если бы в эту минуту из его ушей со свистом начал вырываться пар.

Гларта смутила не столько ее томная улыбка, глубокие зеленые глаза или низкое декольте, щедро открывавшее пышные округлости, сколько то, как она ласкала один из пивных кранов, который с шокирующей правдивостью воспроизводил форму огромного фаллоса. Остальные краны тоже были выполнены в аналогичной манере. Целый ряд из десяти или более торчащих кранов.

Картина напомнила Гларту другую сцену, когда однажды в душе он описывал послушникам одно из своих видений.

— Здравствуйте, брат! — Хозяйка поприветствовала монаха таким ласковым голосом, что у него уши едва не растаяли. — Итак, о чем мы мечтаем?

Гларт оторвал взгляд от ее руки и уставился в пространство над головой женщины, но в следующую минуту пожалел об этом. Прямо перед ним на стене висела полка с гипсовыми изваяниями членов в состоянии эрекции.

— Вижу, вам нравится моя коллекция, — прошелестела хозяйка.

Гларт так громко сглотнул слюну, невесть откуда собравшуюся во рту, что мог поклясться, что слышал, как задрожали оконные стекла. Хозяйка обворожительно улыбнулась и издала звук, похожий на мурлыканье кошки, пригревшейся на солнышке.

— Вы, похоже, разгорячились, — заметила она. — Не желаете ли освежиться бокалом свежего лимонного сока?

Хозяйка опустила руку под прилавок, а потом, наклонившись вперед, протянула ему. Гларт увидел, что она держит большой лимон.

— Не хотите ли, чтобы я… выжала его для вас? — спросила она.

В голове у Гларта слегка помутилось.

— Похоже, что вы справитесь и с… твердым, — продолжала она. — Хотите попробовать… что-нибудь покрепче?

Комната поплыла перед глазами, и Гларту показалось, что он не может дышать. Потом все встало на свои места. Конечно! Он просто столкнулся с тем, что аббат Теллоу называл «innuendo», инсинуацией, и это являлось нормой ежедневного общения. В голове у монаха прояснилось, и комната обрела обычный вид. Приступ страха прошел. Он знал, что делать.

Уверенно улыбнувшись, он посмотрел хозяйке прямо в глаза.

— Чем крепче, тем лучше, — сказал он и после короткой паузы добавил: — Мне, пожалуйста, большой.

Хозяйка ответила улыбкой. Похоже, она проверяла Гларта на прочность, и он выдержал тест.

— Думаю, что бутылка эля будет вам, брат, в самый раз, — сказала она самым обыденным тоном.

— Отлично, — ответил Гларт с некоторым сомнением в голосе. — Боюсь только, что… дело в том, что я седриканец, и у меня нет денег…

— О, не волнуйтесь. Нас уже посещали братья вашего магического ордена. Вы можете есть и пить вдосталь, а потом у меня найдется для вас кое-какая работенка. Поможете нам своей магией?

Гларт кивнул. Пока события развивались так, как ему говорили. Никаких неожиданностей во внешнем мире он не встретил. У него отлегло от сердца: значит, система работала. Ему ничего другого не оставалось, как надеяться, что с работой он справится и его знания магии хватит.

Гларт слышал, что в харчевнях и на постоялых дворах просили всегда о простых вещах — сделать, к примеру, чтобы местное пиво стало отменного качества. Заклинания такого рода относятся к первому уровню сложности и под силу даже новичку.

Как только хозяйка взялась за непристойный кран, чтобы налить эля, Гларт отвел взгляд, не желая смотреть. Чтобы занять себя чем-то, он уткнулся в меню, стоявшее на стойке бара. К своему удивлению Гларт обнаружил, что это список цен на коктейли. Он пробежал столбцы слов глазами и пожалел об этом. Некоторые названия напитков были еще более вызывающими, чем выставка откровенных статуэток на полках.

О боги! — подумал он. Конечно, карлики на это не способны. А если даже и способны, то кому бы пришло в голову назвать подобным именем коктейль?..

Барменша поставила перед ним пиво.

— Пожалуйста! — И после некоторой паузы добавила: — На кухне на огне варится куриная похлебка. Сейчас я принесу вам немного. Боюсь, сегодня у нас здесь слишком тихо в смысле компании и пообщаться не с кем. Но я уверена, что те двое не будут возражать, если вы к ним присоединитесь.

Гларт повернул голову в сторону эльфа и пещерного тролля. Они, очевидно, выпили уже изрядно, так как их стол был уставлен пустыми стаканами.

— Может быть, позже, — сказал он. — Сейчас мне нужно немного отдохнуть и собраться с мыслями.

Гларт взял пиво и пошел к столику у очага. Удобно устроившись, он уставился на пляшущие языки пламени и погрузился в раздумья по поводу своей миссии. Несмотря на решимость получить от своего похода максимум и досыта насладиться свободной жизнью, Гларт в душе был честным и преданным делу человеком. Он уже поклялся себе, что из кожи вон вылезет, но задачу свою выполнит. Вся беда была в том, что Гларт до сих пор не знал, что конкретно от него требуется.

Как юноша понял со слов аббата, на него возлагалась миссия остановить действие пробудившихся к жизни злых чар какого-то давно почившего в бозе колдуна, грозивших миру страшными бедствиями. Кроме этого, у Гларта было видение прекрасной девушки, которой, по его твердому убеждению, предстояло сыграть ключевую роль. После продолжительных размышлений и попытки рассмотреть вопрос под новым углом Гларт пришел к неизбежному решению.

Должно быть, я свихнулся, подумал он.

Когда хозяйка заведения принесла ему еду, они немножко поболтали. За разговором Гларт выяснил, что звали трактирщицу Малендой. Поскольку других посетителей в зале не было, Гларт, взяв вторую бутылку пива, некоторое время спустя поднялся и перешел за столик к эльфу и пещерному троллю. Как он и предполагал, они были в стельку пьяными, но его появлению в их компании как будто обрадовались.

Эльф по имени Безногий был стройным жилистым парнем с характерной для эльфов приятной наружностью, заостренными ушами и кремневым взглядом зеленых глаз, которые никак не хотели фокусироваться.

Пещерного тролля звали Угман. Он оказался совсем не похожим на своих собратьев. Гларт был наслышан, что тролли отличались невиданной свирепостью и неуемной силой и предпочитали сначала пускать в ход кулаки, а потом задавать вопросы. Вероятно, этому они учились у своих воспитателей в детском саду. Но Угман был настоящей киской. Несмотря на приличный рост — почти семь футов — и могучее телосложение, он был очень добрым и мягким. Угман быстро соображал и имел достаточно развитый интеллект, в то время как большинство его соплеменников не могли без головной боли сосчитать до десяти.

Хотя языки у эльфа с троллем здорово заплетались, разговор получился увлекательным, несмотря на то что велся вокруг одной и той же темы. Гларт выяснил, что парни были студентами Кумасского университета. Угман только что гостил у своих родных в подземельях Теллурских гор, а Безногий составлял ему компанию. Теперь они возвращались в Кумас, чтобы продолжить учебу. После еще нескольких бутылок пива собутыльники предложили Гларту продолжить путешествие вместе с ними. Потом компания снова заказала пиво, после чего его новые друзья потребовали, чтобы Гларт присоединился назавтра к ним. Высосав еще пару литров пива, монах согласился.

Стрелки часов приближались к полуночи, когда он нетвердым шагом поднялся на второй этаж в отведенную ему комнату. Гларт ополоснул лицо водой и собирался лечь в постель, но вдруг услышал легкий стук в дверь. Удивившись, кому бы это он мог понадобиться в такой поздний час, монах открыл дверь.

На пороге стояла Маленда, хозяйка таверны. Она тихонько прошмыгнула в комнату. В руках у нее был поднос, накрытый белым полотенцем.

— Вы любезно согласились оказать мне кое-какие услуги, — напомнила она.

— А, ну да, конечно, — кивнул Гларт. — Но что я должен…

Однако он не договорил, потому что Маленда сняла с подноса полотенце, и он увидел, что под ним скрывается миска с водой, банка ароматического массажного масла, два бокала игристого вина и блюдо с неким составом, подозрительно похожим на только что разведенный гипс.

Маленда села на кровать и уставилась на монаха немигающим взглядом. На ней была только одна белая сорочка, едва прикрывавшая бедра. В теплом свете свечи ее кожа отливала перламутром, а в зеленых глазах танцевали лукавые огоньки.

— Я хочу добавить вас к своей коллекции, — произнесла она.

Гларт пытался собраться с мыслями, но в голове у него все смешалось. Он пожирал хозяйку жадным взглядом, напоминая голодного хоббита, перед которым поставили тарелку с кремовыми пирожными. В свои двадцать лет он еще ни разу не прикасался к женщине, и все происходящее казалось ему сном наяву. Но седриканские монахи должны жить, соблюдая обет целомудрия…

Не забывай, что ты всего лишь послушник, промелькнуло у него в мозгу, и ты еще не давал никаких клятв…

И снова Гларт вспомнил слова аббата Теллоу. Мысли обрели кристальную чистоту и ясность. На него возложены определенные обязательства, и он должен их выполнять, нравится ему это или нет.

У седриканских монахов имелся свод правил, которым они должны были безоговорочно подчиняться. Из курса обучения Гларт знал, что во внешнем мире, получив еду, питье и ночлег, он связывал себя обязательствами отплатить своему благотворителю тем, чем может.

Я пил ее пиво, ел ее еду, думал он. Я должен сделать то, что она просит. Тем более что от этого, как я полагаю, не умирают…

— Хорошо, — сказал он, расплываясь в улыбке, хотя его душа ушла в пятки.

Лицо Маленды озарилось радостью.

— Хороший мальчик, — похвалила она его и спустила бретельки сорочки. Легкая ткань послушно соскользнула с загорелых плеч.

Покидая «Яйца тролля» следующим утром, троица путешественников была тише воды ниже травы. У каждого из них имелись собственные основания для этого.

Безногий так сильно страдал от похмелья, что дал зарок никогда больше не употреблять горячительных напитков.

Угман из чувства солидарности присоединился к клятве приятеля и уже горько жалел об этом.

Что касается Гларта, то он вел себя сдержанно — в первую очередь, из уважения к грустному настроению попутчиков, еще потому, что ему нужно было заранее обдумать, что он будет делать по прибытии в Кумас, но главным образом Гларт боялся, что если раскроет рот, то либо запоет, либо будет беспричинно хихикать. Жизнь представлялась ему прекрасной и удивительной.

Идти оказалось легко, так как дорога не петляла и ландшафт был ровным. По обе стороны от дороги тянулись ухоженные плодородные поля. День стоял солнечный, теплый, но не жаркий. После вчерашнего дождя воздух был упоительно свеж и насыщен восхитительными ароматами трав. Постепенно настроение путников улучшилось, как и самочувствие Безногого. Они зашагали веселее.

Хотя в течение дня они останавливались, чтобы пообщаться с другими странниками или местными жителями, к вечеру до Кумаса оставалось полпути. Гларту не терпелось найти укромную таверну с симпатичной хозяйкой, но его новые приятели объяснили, что постель и завтрак обычно не включают маленькие дополнительные услуги, которые так понравились ему предыдущей ночью. Поскольку вечер был теплым и дождя не предвиделось, путешественники решили ночевать под открытым небом. Обескураженный Гларт был вынужден согласиться.

Вскоре они заприметили вблизи от дороги уютную лощину, защищенную со всех сторон порослью. Лучшего места для ночлега было трудно придумать. Безногий развел костер, на котором Угман сварил яйца, полученные в подарок от благодарного фермера, которому монах вылечил магией охромевшую лошадь. Яйца они заели хлебом, которым булочник отблагодарил Гларта за то, что тот изгнал крыс, кишмя кишевших в его маленькой пекарне.

После того как они подкрепились, монах развязал бурдюк с вином. Вино дала Маленда в награду за интересные забавы прошедшей ночи. Безногий не стал отказываться от угощения, решив, что напиток пойдет ему на пользу и излечит от последних остатков похмелья. Угман последовал его примеру, обосновав свой поступок тем, что хочет подбодрить друга.

Они сидели вокруг костра, передавали из рук в руки бурдюк, наслаждались вином и рассказывали друг другу всякие небылицы. Над ними на черном бархате неба перемигивались звезды…

Перед мысленным взором Гларта возник монастырь и другие послушники. В это время суток они должны находиться в продуваемой всеми ветрами трапезной и есть свою немудреную пищу, а после вечери разойтись по кельям, где их ждали одинокие жесткие постели. При мысли о том, что в будущем ему предстоит вернуться в монастырские стены, Гларта охватил леденящий ужас.

Некоторое время спустя Гларт поднялся и отошел от костра, чтобы справить малую нужду. Когда он вернулся, то обнаружил, что Безногий и Угман курят по очереди толстую самокрутку. Гларт впервые закурил прошлой ночью, и ему это понравилось, поэтому, когда спутники предложили ему затянуться, он с удовольствием принял угощение.

— Это и правда классное дерьмо, парень, — заверил его Безногий.

Заявление эльфа насторожило и удивило Гларта. Он не подозревал, что сигареты делают из такой мерзости, но, затянувшись, признался, что вкус гораздо лучше, чем он ожидал. Наслаждаясь курением, он старался не думать о столь низком происхождении сигарет.

В ту ночь Гларт спал беспокойным сном, и тело от жесткой постели к утру занемело. Во сне его посетило видение. Оно было ярким и реалистичным. Гларт снова увидел женщину с длинными темными волосами, а заодно и себя самого.

Их встреча произошла в маленькой таверне Кумаса. Название таверны он прочел на вывеске над дверью — «Вайверн». Женщина была чем-то обеспокоена и напугана. Потом, к своему смущению, Гларт увидел ее в постели в объятиях какого-то мужчины. В его облике было что-то знакомое, но окончательно Гларт узнал человека только тогда, когда мужчина во сне повернулся. Монах понял, что это был он сам.

Потом перед глазами Гларта прошло нечто, что заставило его проснуться и вернуло к действительности. Он рывком сел и, обливаясь от страха потом, всмотрелся в темноту. Сон сняло как рукой.

Гларт постарался воспроизвести в памяти только что увиденные события. На этот раз ставшая уже знакомой женщина красовалась в кожаном костюме для верховой езды. Она попала под дождь и была мокрой с головы до ног. Каким-то образом он знал, что должно было состояться ее бракосочетание. Женщина вошла в церковь, чтобы встретиться со своим будущим мужем. Счастливая и красивая, она была одна. Гларт видел лицо человека, прятавшегося в тени церкви. Этот человек караулил женщину, чтобы убить ее.

 

Глава 6

Макоби сидела за столиком таверны под названием «Чудаковатый двор», прихлебывая из кружки напиток, который называли здесь кофе, хотя на самом деле он скорее походил на варево из дохлой кошки, и препиралась с призраком Дариана и амулетом.

Ситуация была, мягко говоря, странной. Никогда прежде Макоби не чувствовала себя в таком нелепом положении. К несчастью, несмотря на утро, в харчевне было многолюдно, а привидения, кроме нее, никто не видел. В результате со стороны казалось, что девушка ведет жаркий спор с оловянной вещицей в виде свиного рыла. Она уже попала в поле зрения посетителей, нарочито громко возмущавшихся, почему это по городу разгуливают сумасшедшие женщины, и никто за ними не присматривает.

Макоби поднялась бы к себе в номер, но за последние двадцать четыре часа у нее во рту и маковой росинки не было, поэтому она твердо решила, что без завтрака не тронется с места. Откладывать разговор на потом девушка тоже не хотела, потому что у нее возникло слишком много вопросов. Макоби не терпелось получить на них ответы, и она боялась, что ее необычные собеседники могут с минуты на минуту бесследно исчезнуть.

Вопросы хлынули лавиной накануне вечером, когда она сидела в сгущавшихся сумерках на капустном поле вдали от людской суеты. Ругая призрак — который побелел как полотно — последними словами, Макоби наконец исчерпала свой словарный запас и надолго замолчала.

Дариан надулся и парил по соседству жалкой тенью, в то время как амулет, воспользовавшись паузой, заснул и смачно засопел. Не в силах подавить свой гнев, Макоби выместила его на двух несчастных гусеницах, припечатав их на месте первым попавшимся под руку камнем.

Неблаговидный поступок тут же заставил девушку раскаяться, в результате чего она еще больше рассердилась. Уставившись в землю, она дала себе клятву, что тот, кто устроил все это, жестоко поплатится.

Когда она наконец подняла глаза, то увидела, что дух виновато вьется рядом и выглядит так, словно вот-вот расплачется.

— Я правда очень сожалею. Честное слово, — лепетал он, — но я ведь ничего не могу с этим поделать. Меня тянет за тобой какая-то необъяснимая сила!

Тут Макоби осенила мысль, показавшаяся ей логичной.

— Пойдем со мной, — приказала она духу.

Положив храпящий амулет на капустный лист, девушка спокойно пошла прочь. Призрак нехотя поплелся за ней. Однако ярдов через десять он вдруг остановился.

— Я застрял! — пожаловался он печально.

— Вот оно! — вскричала Макоби и захлопала в ладоши. — Ты не ко мне привязан, а к этому дурацкому амулету!

Несколько секунд она колебалась, не будет ли лучше уйти, предоставив призраку и этой таинственной безделушке довольствоваться компанией друг друга, но потом передумала. Ее новые знакомцы, похоже, тесным образом были связаны с происходящими событиями, и Макоби хотела выведать, что они знают.

Она вернулась к амулету, подняла его и бесцеремонно потрясла, чтобы разбудить. После негодующего словоизвержения он признал, что может снова произнести заклинание Перемещения. Не успела девушка моргнуть глазом, как оказалась у себя в комнате в «Чудаковатом дворе». Еле живая от усталости, Макоби рухнула на кровать.

Спала она беспокойно, часто просыпаясь. Сны о счастливых днях детства с Марденом перемежались кошмарами, населенными неведомыми монстрами.

Проснувшись — внезапно, — Макоби почувствовала себя готовой к бою (почти что) и голодной. Организм требовал пищи для желудка и ума. Спустившись в таверну, девушка заказала кофе и приступила к допросу амулета.

В ответ на первый вопрос (кто ты такой, гнусная штуковина?) она услышала многословный поток, который никак не могла остановить. Единственное, что Макоби поняла из пространного объяснения, что вещица явно наслаждалась звуком собственного голоса.

Амулет доложил, что по химическому составу он состоит на семьдесят девять целых и четыре десятых процента из олова, на девятнадцать целых и шесть десятых процента — из свинца, ноля целых и девяти десятых — из противоречий, а остальное приходится на ряд других элементов. Затем амулет приступил к короткому сообщению на тему атомной теории (что бы это могло значить?). Но с Макоби услышанного было довольно.

— Заткнись, — попросила она.

Свиное рыло насупилось. Было видно, что амулет уязвлен.

— Я только отвечал на…

— Заткнись! Идет хозяин!

Амулет обиженно замолчал. Макоби торопливо надела цепочку на шею и опустила в вырез безрукавки, после чего спокойно уставилась на приближавшегося хозяина харчевни. Тот был мал ростом, худощав и сухопар. Его безобразную шершавую кожу покрывали бородавки. Гладкие жирные волосы и клыковидные зубы хозяина указывали на родственную связь с орками. Макоби подумала, что могла бы сказать, где и как он с ними породнился.

Хозяин прошел сквозь призрак Дариана, вызвав у последнего состояние, близкое к шоковому, и остановился у столика Макоби. От зловонного дыхания, каким можно было бы заколачивать гвозди в стену, принцесса поморщилась.

— Барменша сказала, что вы заказали завтрак, — рявкнул он.

— Именно так, — подтвердила Макоби. — Если можно, я бы хотела омлет с лососем и черемшой. Но не переборщите с перцем. Немного слегка поджаренного пшеничного хлеба с маслом. И, если можно, маленькую баночку абрикосового джема.

Хозяин смерил ее взглядом и снисходительно приподнял бровь. У него был вид человека, у которого только что заказали бургер из единорога с яйцами грифона.

— Да, и, пожалуйста, принесите другой кофе, — продолжала Макоби. — Этот сорт напоминает по вкусу грязь.

— Конечно, — прозвучало в ответ. — Ее только сегодня утром смололи.

И хозяин, довольный собственной шуткой, расхохотался. Пока он трясся от смеха, Макоби смотрела на него с отвращением.

— Очень смешно, — сказала она. — А теперь насчет моего завтрака…

— Послушайте, мисс, — перебил ее трактирщик. Слово «мисс» в его устах прозвучало для Макоби как оркское «зуд в заднице». — Мы и впрямь подаем здесь завтрак. Я сам его жарю. Без всяких там выкрутасов и дамских штучек. Получается дешево и сердито. Так будете брать или нет?

Макоби уже имела счастье видеть, что едят посетители на завтрак. Выбор был ограничен четырьмя блюдами: яичница на сале, стейк, жаренный на сале, стейк и яичница на сале и стейк и яичница, жаренные на сале и обильно политые топленым жиром сверху.

Ни один из этих деликатесов принцессу не привлекал.

— Хотелось бы мне, чтобы вы умели готовить что-нибудь приличное, — упрекнула она хозяина заведения.

В ту же секунду Макоби показалось, что она увидела слабую вспышку света, но все произошло так быстро, что она ничего не успела осознать. Одновременно глаза трактирщика цвета болотной жижи блеснули неясным внутренним огнем.

Последовала длинная пауза. Похоже, в голове мужчины происходили какие-то мыслительные процессы.

— Вот что я вам скажу, — наконец пробормотал он. — Я мог бы подать вам омлет и копченого лосося с парой свежеиспеченных бриошей. Или, если вы передумали, могу предложить рыбное кеджери с мельбой и тостами. Нет, не желаете? Так, значит, омлет?

С этими словами он исчез на кухне. Макоби проводила его изумленным взглядом, потом украдкой вынула амулет. Вещица имела весьма самодовольный вид.

— Но ведь это не ты, а? — строго спросила она.

— Отчего же? Плевое заклинание Просветления, — ответил амулет, стараясь держаться скромно. — Ничего особенного. Твое желание — для меня закон, как говорится. Ой!..

Вдруг амулет почему-то принял смущенный вид, если подобная характеристика применима к оловянному свиному рылу.

— Ага! — воскликнула Макоби, ловя его на слове. — Оказывается, ты можешь не только колдовать, но и обязан удовлетворять мои желания, так?

— Послушай, не стоит торопиться с заключениями только потому, что я ляпнул что-то, не подумавши…

— Хочу, чтобы ты сказал, обязан или нет исполнять мои желания.

— Вот зараза! — Амулет, пытаясь выкрутиться, пытался подобрать подходящие слова, но безрезультатно. После нескольких секунд замешательства он сдался. — Ладно! Да! Пока есть волшебная сила, я должен исполнять твои прихоти.

Макоби снова спрятала амулет под безрукавку и, откинувшись на спинку стула, задумалась. С такой силой принцесса еще не сталкивалась. Похоже, ее могущество не имело границ. Где, интересно, брат раскопал эту драгоценность?

Она перевела взгляд на тень Дариана, опустившуюся на соседний стул в попытке усесться. Но бедняга напрасно мучился, потому что всякий раз проваливался сквозь сиденье и, раздраженно выругавшись, поднимался вверх.

— Эй, привидение, — позвала она.

Призрак с беспокойством посмотрел на нее.

— Привидение, — отозвался он удивленным эхом. — Да, похоже, что теперь я привидение. Тяжко. — Он погрузился в раздумье. — Бездельник и тунеядец, — добавил он философски.

О боги! — подумала Макоби. Нужно поговорить о смерти и душах.

— Послушай… — Она не договорила, потому что не знала, как в светском обществе следовало обращаться к духу усопшего. — У тебя есть имя?

— Дариан.

— Послушай, Дариан… — Макоби снова замолчала. — Мой брат Марден знал одного Дариана. Он был, кажется, солдатом.

Призрак впился в нее взглядом.

— Господин Марден — ваш брат? — переспросил он. — Следовательно, вы — принцесса… о господи, что с моей памятью…

— Макоби, — подсказала она.

— Да-да, конечно, Макоби…

Призрак опять погрузился в раздумье. Он так увлекся мыслительным процессом, что забыл о стуле и не заметил, что снова проваливается.

— Господин Марден очень часто вспоминал ваше имя в тот последний вечер, моя госпожа, — промолвил он наконец. — Похоже, он очень переживал и непрестанно говорил о вас, когда давал мне этот амулет на сохранение.

Макоби окаменела.

— Какой амулет? — поинтересовалась она. — Как он выглядел?

— Трудно вспомнить… — Дариан взмахнул бесплотными руками, словно пытался рассеять туман, плотной пеленой окутавший его воспоминания. — Это была страшноватая металлическая штучка, изображавшая лицо орка…

Макоби извлекла амулет. Свиное рыло неприятно ухмылялось.

— Там так тепло и уютно, — прохрюкало оно, бросив многозначительный взгляд на вырез безрукавки девушки, — у тебя между…

— Заткнись! Хочу, чтобы ты снова стал таким, каким был, когда я тебя нашла.

— А нужно ли?

— Делай, что тебе велят.

Кулон с тоской вздохнул и расплылся в ее руке, превратившись в текучую темную массу. Ее очертания постоянно менялись, пока наконец не приняли форму безобразного сплющенного лица орка. Таким он был, когда Макоби его впервые увидела.

— Мой брат дал тебе это? — Она показала кулон призраку.

— Да, — кивнул дух Дариана. — Господин Марден попросил меня сохранить его. Но это не все. Мне кажется, он дал мне еще какое-то поручение. Но я никак не могу вспомнить…

Дариан снова окунулся в мир своих воспоминаний. Макоби снова опустила амулет за пазуху, но тут же опомнилась и рывком извлекла его наружу.

— Хочу, чтобы глаза у тебя были постоянно закрыты, пока ты там, — сказала она строго амулету. — Понятно?

Лицо орка нахмурилось.

— Подумаешь! — буркнул амулет неприязненно, когда девушка спрятала его на груди.

Еще долго слышала она недовольное ворчание, доносившееся из-под кожаного платья.

Макоби перевела взгляд на призрак Дариана. Тот продолжал сражаться со своей непослушной памятью и был так поглощен борьбой, что забыл о проблемах со стулом и сидел сейчас на полу. Над сиденьем возвышалась только голова и плечи.

— И ты взял амулет, как просил Марден? — спросила она. — Да.

— Должно быть, тяжко было видеть свое тело там, на поле боя?

Дух кивнул, и Макоби уставилась на него со смешанным чувством жалости и страха.

— Нас много погибло, — продолжал призрак, — но все остальные вознеслись. А я не смог. Вероятно, потому что эта штуковина держит меня здесь. Но я не знаю, как или почему это происходит.

— Давай спросим его, — предложила девушка.

Но в этот момент снова появился хозяин трактира, на этот раз с завтраком.

— Позже, — шепнула она призраку и повернулась к трактирщику с приветливой улыбкой.

Тот шел через зал с подносом в руках.

К удивлению принцессы, в щербатой деревянной тарелке, которую хозяин поставил перед ней на столе, дымилась приличная порция аппетитного омлета с копченым лососем и перьями черемши, рядом в хлебнице лежала аккуратная горка поджаренного хлеба и стоял горшочек масла.

— Очень сожалению, но джема у нас нет, — извинился он. — Я позабочусь, чтобы к завтрему его раздобыли.

— Благодарю вас, — ответила Макоби, потрясенная вновь открытыми возможностями амулета.

Хозяин поклонился и ретировался. Несколько минут спустя к девушке подлетел услужливый половой с кофейником, полным свежесваренного кофе. Он ни в какое сравнение не шел с тем, который Макоби пила только что.

Наслаждаясь превосходной едой, Макоби продолжала обдумывать свое положение. С удовольствием выпив вторую чашку кофе, она снова обратилась к призраку.

— Пойдем, — сказала девушка, — поговорим у меня в комнате.

Направляясь к двери, ведущей на лестницу, Макоби боковым зрением заметила недоуменные взгляды нескольких посетителей, уставившихся на свои тарелки. У стойки бара два здоровенных солдата горестно жаловались трактирщику на слишком маленькие порции изысканно сервированного блюда из яиц, которое им подали.

Этот бедолага, думала она, усмехаясь про себя, хочет он того или нет, оглянуться не успеет, как завоюет потребительский рынок. Если только один из этих солдат прежде не покажет ему, где раки зимуют…

Поднявшись к себе, Макоби уселась на стул возле окна с видом на людную улицу. Вскоре в комнату сквозь стену просочился дух Дариана.

— Вы не поверите, что собираются делать в соседней спальне, — начал он взахлеб. — Их там четверо: такой здоровяк и три девицы, они его…

Но тут он увидел лицо Макоби и понял, что продолжение рассказа будет серьезной ошибкой.

— Если ты закончил… — произнесла Макоби голосом, похожим на сухой треск ломаемого льда.

Возникла неловкая тишина.

— Ладно, — снова заговорила она и извлекла амулет наружу. — Думаю, пора бы нам выяснить, каким образом ты связан с этой мерзкой побрякушкой.

Но амулет не мог или не пожелал дать им исчерпывающего ответа. Единственное, чего от него сумели добиться, — это подтверждения, что Дариан связан с кулоном чарами Оков Души. Как Макоби с призраком ни старались, но голова орка так и не сообщила, кто совершил колдовство и как его снять.

— Послушай, — отчаянно запричитал амулет, когда Макоби пригрозила, что расплавит его и превратит в гвоздь, — я ничего не могу с этим поделать. Я такой же подневольный, как и ты. Как ты не можешь снести яйцо, так и я не могу нарушить закон, который управляет мною!

Затем наступила гнетущая тишина.

Макоби тоже сидела молча и задумчиво крутила амулет в руках. Будучи дочерью регента Кумаса, она имела много украшений, но никогда не слышала о таком могущественном и болтливом, как эта штуковина. И безобразном.

— Не мог бы ты превратиться во что-нибудь менее отталкивающее? — нарушила она тишину некоторое время спустя.

Амулет фыркнул.

— Милостивые небеса! — буркнул он. — Какие мы привередливые!

— Пожалуйста!

— Ладно. Что можете предложить?

— Что-нибудь более… скажем так, женское.

Амулет вздрогнул и начал менять форму. Когда процесс закончился, он предстал в виде изящного серебряного единорога с крохотными изумрудными глазками.

— Довольна теперь? — поинтересовался единорог брюзгливо.

Макоби кивнула и посмотрела на призрак Дариана. Тому надоело слоняться без дела, и он, просунув голову в стену, наблюдал за тем, что происходило в соседней комнате.

— Дариан!.. — рявкнула принцесса.

Призрак испуганно подпрыгнул и втащил голову в комнату. Выглядел он виновато.

— Это несправедливо, — захныкал он. — При жизни я никогда не встречался сразу с тремя дамами… Я серьезно говорю, с тремя! Да это ненасытность какая-то!

— Заглохни, — приказала Макоби. — А теперь слушай. Ты сказал, что Марден дал тебе этот амулет на сохранение?

Дух кивнул.

— Но почему он выбрал именно тебя? Почему у себя его не оставил?

— Думаю, господин Марден знал, что за этой штукой кто-то охотится и что ему грозит опасность. Я не слишком хорошо его знал. Но он мне доверял. Никто не мог догадаться, что ваш брат отдаст амулет мне.

— Не можешь вспомнить, что еще он говорил тебе?

Призрак Дариана медленно покачал головой.

— Было еще что-то, но… я никак не могу вспомнить.

На ум Макоби пришли вопросы, поднятые Саракканом, и его сомнения относительно сражения.

— Хочу, чтобы ты сосредоточился на бое. Соберись, пожалуйста.

Призрак сразу стал очень серьезным. Подперев одной рукой подбородок, он всем своим видом показывал, что усиленно думает.

— Было ли что-нибудь странное?

— Орков оказалось слишком много. Нам сказали, что их всего несколько сотен, но на деле их насчитывалось в десятки раз больше. Они нас сильно теснили… Потом, когда я умер, наши, должно быть, получили подкрепление, иначе мы бы не победили. Враги превосходили нас силой… во много раз.

Голос привидения дрогнул, и черты призрачного лица исказились и затряслись. Макоби вдруг поняла, что дух плачет невидимыми слезами.

— Послушай, прости, — начала она, но дух только безмолвно махнул светящейся рукой.

— Не волнуйся, — успокоил он девушку. — Просто трудно свыкнуться с умиранием. Но я привыкну.

— Живи! — проворчал амулет.

Макоби строго зашипела на него и снова спрятала в вырез безрукавки.

— Главное — не падать духом, — сказала она духу и прикусила язык, но тот, похоже, не обратил внимания на невольный каламбур.

Макоби снова откинулась на спинку стула и помассировала виски. Вздохнув, она уставилась в окно. На улице внизу было многолюдно.

Девушка совершенно не понимала, что происходит. Чем больше ответов она находила, тем больше возникало новых вопросов. Не был ли этот кулон причиной смерти Мардена? Но если брат умер, что случилось с его телом? Не он ли виноват в том, что дух Дариана не может обрести свободу?

И еще был целый ряд вопросов, поставленных Саракканом. Кто сказал, что армия орков насчитывала всего несколько сотен, когда на самом деле их было не меньше двух тысяч? Почему они вдруг напали? Почему полковник Де Венчас был недоволен действиями Миала? И почему, если верить воспоминаниям Дариана, орки отступили в тот момент, когда могли победить?..

Поразмыслив еще немного, Макоби пришла к выводу, что у нее есть два выхода. Во-первых, можно, отбросив страхи и сомнения, вернуться во дворец и попробовать докопаться до истины, используя вес своего авторитета, или затаиться и тихо проводить собственное расследование.

Раздираемая сомнениями Макоби вдруг поняла, что занимается полнейшей ерундой. Какого черта прячется она в этой вшивой, забытой богом харчевне? Неужели из-за того, что ее брата преследовали какие-то страхи, а потом он бесследно исчез? Какая опасность может грозить ей во дворце, в окружении стражи и друзей? К тому же ей нужно вернуться к отцу… он тяжело болен и, возможно, при смерти. Сараккан прав. Она должна вернуться домой!

Но в следующий момент, когда решение уже было принято, принцесса увидела за окном отряд солдат, пробиравшийся по улице. Время от времени вояки останавливались и о чем-то расспрашивали торговцев и прохожих. У них на головах были шлемы, украшенные красными значками Минае Лантана.

Узнать солдат не составило для Макоби труда. Они были из личной охраны Миала. Интересно, что это они делают в этой части города? Но вопрос отпал сам собой, когда девушка увидела, что один из лавочников указал на «Чудаковатый двор». Этого человека Макоби узнала. Он был одним из тех, кто смеялся в таверне, когда она заказала завтрак.

Командир отряда, благодарно кивнув ему, громко отдал солдатам приказ. Расталкивая толпу, они тотчас двинулись в сторону укрытия Макоби. Шестое чувство подсказывало принцессе, что предметом их вожделения был не превосходный завтрак вроде того, что ей подали в это утро в таверне, а нечто другое. Они явно искали кого-то, кто прятался. Кто мог это быть? Да она сама.

Принцесса испуганно отпрянула от окна, зажав ладонью рот, чтобы ненароком не вскрикнуть. Интересно, что сказал ее отцу Сараккан? Неужели ее уже обручили с Миалом против воли? Неужели Миал послал солдат, чтобы доставить непокорную невесту во дворец силой?

Тут Макоби вспомнила о сомнениях, одолевавших Сараккана. Кто знает, может быть, Миал действительно находился под влиянием колдовских чар. Или, возможно, происходило нечто еще более таинственное и зловещее. А что, если и впрямь кто-то хочет навредить ей? И кто это может быть? И почему? Какие у него могут быть причины? Но думать об этом в данный момент у принцессы не было времени. Нужно было срочно решать, что делать.

Макоби быстро перебирала в уме варианты. Она может спрятаться — но если лавочник сказал солдатам, где девушка, то они перевернут все вверх дном и не отступятся, пока не найдут ее. Она может встретить стражников лицом к лицу и отказаться идти с ними. А что, если им приказано убить принцессу? Эти солдаты служат Миалу верой и правдой и без колебаний выполнят любой его приказ…

Надо бежать! Но она потеряла слишком много времени и если воспользуется лестницей, то ее увидят. Остается окно!..

Макоби вскочила на ноги и выглянула на улицу. Последний солдат скрылся за дверью таверны. Принцесса вцепилась в скользящую раму и попыталась ее приподнять, но чертова штуковина застряла и не поддавалась. Макоби выхватила из-под кровати горшок и собиралась уже высадить с его помощью стекло, как увидела более надежный путь к отступлению.

Выдернув амулет из-под кожи безрукавки, она гаркнула:

— Немедленно помоги мне скрыться!

— Куда? — спросил единорог.

— Куда угодно! Постой… в кабинет полковника Де Венчаса!

— Боюсь, я не могу сделать это.

Охваченная ужасом Макоби уставилась на упрямую вещицу недоуменным взглядом. Неужели это заговор? Неужели и амулет против нее?..

— Ну почему же нет? — взмолилась она.

— Потому что ты там никогда не была. Я могу доставить тебя в любое место, в каком ты бывала раньше. Для определения конечного пункта транспортировки я использую твои зрительные воспоминания.

В дверь тяжело забарабанили.

— Доставь меня к Сараккану!

— Прошу прощения, но и это я не могу выполнить.

— Хорошо, доставь меня на площадь Ниро, — прошипела она. — Живо, клатт твою за ухо!..

— Ну и выраженьице! — присвистнула подвеска.

Раздался оглушительный треск, дверь распахнулась, но уже было поздно.

Ослепленная внезапной вспышкой Макоби зажмурилась. Когда она снова открыла глаза, то обнаружила, что стоит возле вековой липы, одной из тех, что окружают огромную площадь, и все еще держит в руках ночную вазу. Девушка прислонилась спиной к прохладному стволу и облегченно вздохнула.

— Слишком коротко стрижешь! — упрекнула она амулет сквозь зубы, но он даже не удосужился ответить.

Не успела Макоби опомниться, как услышала звук, к которому уже начала привыкать.

Упс!

Рядом материализовался дух Дариана. Как всегда, его присутствия никто из людей не заметил, но небольшая свора бездомных собак, рывшихся в мусоре поблизости, подняла страшный вой, лай и визг.

Этот внезапный шум не мог не привлечь внимания, и со всех сторон на девушку устремились любопытные взгляды. Сама того не желая, она оказалась в центре внимания, в то время как мечтала быть как можно незаметнее.

— Давай двигать отсюда! — буркнула Макоби, забыв, что амулет и призрак будут неотступно следовать за ней.

— Куда мы идем? — спросило привидение.

— К военным казармам, — ответила она, пересекая площадь. — До меня дошли интересные слухи, что полковник Де Венчас остался не слишком доволен армейской тактикой во время вчерашнего сражения. Хочу получить дополнительную информацию.

— Каким же образом?

— Конечно, может быть, это звучит глупо, но я бы хотела попробовать поговорить с самим полковником. Может, я чересчур оптимистична, но кто знает? А вдруг он поможет?

Дух Дариана задумался над ее словами.

— Вы что, издеваетесь? — спросил призрак обиженным тоном.

— Не говори ерунды! — ответила Макоби.

Они дошли до конца липовой аллеи. Впереди слева возвышалась высокая стена из песчаника, отделявшая казармы от внешнего мира. Макоби направилась к воротам.

Шагая по стертым булыжникам, она внезапно почувствовала, что за ней следят, и огляделась, но ничего подозрительного не заметила. На нее никто не обращал никакого внимания. Сказать по правде, на площади народу было негусто — старая цветочница и три пьяных забулдыги, споривших о чем-то заплетавшимися языками у поворота в переулок.

Принцесса встряхнула головой и приказала себе не поддаваться панике. Однако, войдя в ворота, Макоби застыла как вкопанная при виде странной картины. Здание казармы, стоявшее в глубине огороженной территории, отделял от площади широкий двор. Обычно там было полно солдат. Они занимались строевой подготовкой — маршировали, бегали, прыгали, отжимались, размахивали оружием, словом, тратили время на бесцельную муштру, которую так обожают армейские командиры.

Но сегодня назвать двор многолюдным было бы сильным преувеличением. Главное здание со всех сторон было обнесено красно-белыми переносными барьерами. У одного из них толпилась небольшая группа офицеров. Бросая безнадежные взгляды на окна кабинетов, откуда их по неизвестной причине выдворили, они походили на растерянных цыплят, потерявших квочку. Перед дверью у главного входа дежурили два рослых полицейских. Двое других охраняли временную ограду.

Макоби поняла, что ее план требует пересмотра. Вероятно, произошло что-то из ряда вон выходящее, раз высокопоставленные офицеры выставлены на улицу и слоняются без дела, как неприкаянные. Естественно, что охранник ни при каких условиях не впустит в здание неизвестную девчонку. Придется раскрывать инкогнито.

Из потайного кармана безрукавки принцесса достала кольцо с печаткой и, надев его на указательный палец, смело направилась через двор к барьеру.

Охрана посмотрела на нее сверху вниз с нескрываемым презрением. Такие взгляды полицейские обычно берегут для тех, кто не носит аналогичную форму или, еще хуже, принадлежит к противоположному полу.

— Мне нужно увидеть полковника Де Венчаса, — сообщила Макоби.

— Это вам не развлекательное шоу, дорогуша, — фыркнул один из стражников, тот, кто был покрупнее. — Шли бы вы лучше домой варить обед.

Макоби сладко ему улыбнулась и протянула руку с кольцом. В лучах утреннего солнца печатка блеснула золотым огнем. Едва взглянув на нее, полицейский стушевался. Он узнал выгравированный на кольце герб королевской семьи Кумаса.

— Дочь регента Кумаса обедов не варит, — сказала Макоби с королевским достоинством. — У нее большой штат поваров, кухарок и посудомоек, специально нанятых для этой цели. Еще у нее есть масса мальчиков на побегушках, чтобы выносить горшки и делать другую грязную работу. Среди них есть несколько бывших полицейских, разжалованных за серьезные ошибки, похожие на ту, которую вы сейчас совершаете…

Оба полицейских побледнели, напомнив цветом лица застиранное старое белье.

— Ваше высочество, — выдавил из себя один из них. — Простите, я не узнал вас! Конечно, вы можете увидеть полковника!

— Так он на месте?

— Пока да…

Он повернулся и подал сигнал своим товарищам, дежурившим у входа в здание. Минутой позже в сопровождении офицера Макоби шла по длинному извилистому коридору, ведущему в глубь казармы.

В конце коридора офицер снял висевший на стене факел, запалил его, открыл дверь и предложил принцессе проследовать за ним по каменным ступеням вниз, в подземелье. Макоби нерешительно пошла следом. Куда это он ведет ее? Сомнительно, чтобы кабинет такого выдающегося командующего находился в погребе…

Теперь они двигались вдоль холодного темного коридора, вымощенного каменными плитами. Единственным источником света был их факел. Голые гипсовые стены отличались простотой и отсутствием каких бы то ни было излишеств, с потолка свисала паутина.

Макоби нервным движением вынула из ножен, прикрепленных к предплечью, маленький, но острый кинжал, готовясь к защите, если окажется, что она в западне. Но когда полицейский пригласил ее пройти в облицованный мрамором морг и она увидела на каменном столе окровавленное тело, девушка все поняла.

Полковник был мертв!

— Мне нужно побыть одной, чтобы воздать ему дань уважения, — сказала она полицейскому. — Оставьте мне свет.

— Но… хорошо, госпожа. — Офицер протянул ей факел. — Я буду за дверью, если вдруг понадоблюсь.

Как только дверь закрылась, Макоби подошла к столу и приподняла факел, чтобы разглядеть полковника. Установить причину смерти труда не составило. Убийца добросовестно размозжил несчастному череп и располосовал горло.

— Это произошло не в бою, — сообщил призрак.

Он парил по другую сторону каменной глыбы и смотрел на покойного с нескрываемой грустью.

Макоби едва сдержалась, чтобы не заметить, что будь Де Венчас убит во время боя, то вряд ли смог бы позже поведать Сараккану о своих сомнениях.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что это было позавчера. А он был убит ровно двадцать пять часов назад.

— Ты уверен? — удивилась принцесса.

— Да. Похоже, привидениям это дано от природы… Стоит мне взглянуть на труп, и я могу сказать, как давно он умер.

— А ты не можешь сказать, кто это сделал?

— Нет.

— Отлично!..

Макоби на минуту задумалась.

— А как насчет тебя? — спросила она у амулета, мирно дремавшего у нее на груди. — Можешь помочь?

— Что? — сонно пробормотал тот. — Помочь? В чем? Кому? Где?..

— Ты что, спишь?

— Послушай, ты сама приказала мне закрыть глаза! — В голосе амулета было столько оскорбленного достоинства, что девушка сжала зубы. — Как, интересно, я могу знать, что происходит?

— Я хотела задать полковнику Де Венчасу несколько вопросов, но кто-то его убил. Ты можешь помочь?

— Что ж, думаю, нужно попробовать прочитать заклинание Оживления Мертвых.

— Что?.. Ты хочешь сказать, что можешь вернуть его к жизни?

— Ну, не совсем. Он останется мертвым, но превратится в зомби и сможет разговаривать, ходить, выполнять простые задания. Хотя эти зомби такие медлительные. Эти чары весьма популярны среди нечистоплотных хозяев, которым нужна дешевая рабочая сила. Ты найдешь их в избытке на почте.

— Что нам это даст?

— Возможно, ничего. Обычно мертвецы не слишком хорошо помнят, что случилось с ними, пока они были живыми.

— Уж кто-кто, а я-то это знаю! — буркнула Макоби, бросив косой взгляд на призрак Дариана.

В этот момент дверь в морг открылась, и в помещение вошел другой полицейский, констебль из следственного отдела. Габаритами он был поменьше своих товарищей и даже имел печать ума и проницательности на лице.

— Чем могу помочь вам, моя госпожа? — спросил он тоном, далеким от любезного.

Если бы королевский протокол позволял, то принцесса, вероятно, услышала бы то, что он на самом деле думал: «Какого клатта вы тут делаете?»

— Нет, спасибо, — ответила Макоби милостиво. — Я уже отдала дань уважения полковнику.

— Тогда позвольте проводить вас до двери, моя госпожа.

Вежливые слова скрывали решительную просьбу убираться восвояси. Макоби показалось, что офицер понял действительную причину ее появления здесь.

— Это было бы весьма любезно с вашей стороны, констебль…

— Кратаван, моя госпожа. Кратаван.

Макоби кивнула и позволила вывести себя из комнаты.

— Вы уже знаете, кто мог это сделать? — спросила она на прощание.

— У нас есть несколько зацепочек.

— Другими словами, ничего нет. — Макоби с трудом сдержала гнев. — С момента гибели полковника прошло уже двадцать пять часов, а у вас до сих пор нет ни одной…

— Откуда вам это известно? — перебил ее детектив.

— Что?..

— Откуда вы знаете, сколько времени прошло с момента убийства?

— Я слышала, как об этом говорили ваши офицеры, — солгала Макоби, разозлившись на себя за то, что совершила такую глупую промашку.

Кратаван кивнул, но по его виду она поняла, что ее слова его не убедили.

Пора уносить ноги, пока меня не арестовали по подозрению в убийстве, подумала она и торопливо зашагала по холодному коридору.

Кратавану, чтобы не отставать, пришлось едва ли не бежать за ней вприпрыжку.

У центрального входа Макоби остановилась и повернулась к констеблю, чтобы поблагодарить. Выражение его лица поразило ее. На нем большими буквами было написано, что он ей не доверяет.

— Что ж… — начала она.

— Полагаю, что инспектор будет вам очень признателен, если вы согласитесь побеседовать с ним, моя госпожа, — перебил ее Кратаван.

— Передайте ему, что я к его услугам. Пусть запишется на аудиенцию во дворце, — сказала Макоби надменно и скрылась за дверью.

Как принцесса и рассчитывала, констебль не посмел остановить ее. Девушка стремительным шагом пересекла двор и выскочила на площадь. Быстро пробежав по мощеной мостовой, она свернула в первый попавшийся переулок, рассчитывая услышать звуки погони. К ее удивлению, за ней никто не гнался.

Как глупо! — сказала себе Макоби. Не сегодня-завтра ты станешь правительницей Кумаса, а шмыгаешь по подворотням, как какой-нибудь жалкий воришка! Возьми себя в руки, детка!

Принцесса огляделась в поисках привидения, но его нигде не было видно. Кроме трех бесчувственных забулдыг у стены, она никого не приметила. Алкоголики не обращали на Макоби никакого внимания.

Отойдя в сторонку, она вытащила амулет из-за пазухи.

— Послушай, — обратилась принцесса к кулону, — меня тут интересует кое-что.

— Хорошо, — кротко отозвался амулет. — Сорок два. Перейти на другую сторону. Три, точка, четыре, один, пять, девять. Цыплячья тикка.

— Что ты такое несешь?

— Даю тебе кое-какие ответы на вопросы о кое-чем, — по-прежнему кротко ответил амулет. — Если это не совсем то, что бы ты хотела услышать, тогда, быть может, вы соблаговолите задать мне ваш вопрос.

— Хочу, чтобы ты объяснил мне, что происходит, — яростно фыркнула Макоби.

— У-ху. Начнем с самого простого. Тебя собираются убить.

Лицо Макоби передернуло от ужаса. Эта дрянная побрякушка говорит страшные вещи. Тут до слуха принцессы донесся звук приближающихся шагов. Она резко повернулась и обнаружила, что амулет был прав. Смерть дышала ей в ухо.

На нее медленно и неотвратимо наступали трое мужчин, вооруженных кинжалами, которых она приняла поначалу за алкашей. Они были совершенно трезвы, собранны и холодны, и встреча с ними ничего хорошего не сулила.

Их разделяло уже всего несколько футов. Под жалким тряпьем разбойников принцесса отчетливо различала галуны Гильдии Наемных Убийц. Макоби поняла, что попала в ловушку. Внутри у нее все оборвалось.

Едва девушка открыла рот, чтобы позвать на помощь, как бандиты ее атаковали. Мгновенно выхватив кинжал, она отразила первый смертоносный удар — скорее по счастливой случайности, чем благодаря умению. Охнув от страха, когда острое лезвие скользнуло всего в дюйме от ее шеи, принцесса инстинктивно сделала ответный выпад, вонзив свой клинок в грудь ближайшего противника. В ту же секунду она увидела два других тесака, нацеленных на ее беззащитное тело.

— Спаси меня! — что есть мочи закричала Макоби.

Тут же раздался приглушенный звук взрыва. Двух оставшихся убийц разорвало на мелкие кусочки, и по переулку во все стороны разлетелись фрагменты расчлененных тел и внутренностей, оглашая округу сочными шлепками.

Пока бушевала кровавая вьюга, Макоби уперлась спиной в стенку и медленно сползла на землю, уставившись невидящим взглядом в страшные сизо-красные комочки, усеявшие переулок. Один убийца лежал перед ней с торчащим из груди кинжалом. Двое других исчезли, оставив после себя на стенах и булыжной мостовой кровавые следы.

С трудом сдерживая рвоту, Макоби перевела взгляд на амулет.

— Какого клатта ты с ними сделал? — прошептала она.

— Шарахнул по ним Шаровой Молнией, — сообщил амулет с гордостью. — У меня не было времени, так что я действовал из-за пазухи. Впечатляет, правда?

По возникшей паузе Макоби поняла, что единорог любуется творением своих рук.

— Я не слишком перестарался, как ты думаешь? — спросил он осторожно.

— Нет, — заверила принцесса дрожащим голосом. У нее дрожал не только голос, но и тело. — Ты отлично справился. А теперь хочу убраться отсюда.

— Нет проблем. Куда?

Макоби задумалась. Есть ли в Кумасе такое место, где она чувствовала бы себя в безопасности, где бы ее никто не знал и где никто не стал бы ее искать. По неизвестной причине девушка вспомнила то время, когда они с Марденом были детьми. Их нянька была помолвлена с каким-то солдатом и иногда брала детей с собой на свидание. Они встречались у маленькой харчевни, где служивый обитал.

— В таверну у южных ворот. Мне кажется, она называется «Вайверн». Можешь устроить это?

Амулет погрузился в раздумье.

— Слишком старые воспоминания, — пожаловался он, — но, наверное, пойдет. Если место не изменилось, мы можем попробовать его найти.

— Подожди минуточку, — попросила Макоби и наклонилась над мертвым телом, чтобы вытащить свой кинжал.

Потом девушка, к удивлению старой цветочницы, в страхе глазевшей на нее из-за угла, растворилась в воздухе.

Переулок опустел, став соблазнительной приманкой для бесчисленных мушиных орд, слетавшихся отовсюду на богатое пиршество.

 

Глава 7

Мирно устроившись в уютном баре под названием «Сочные пастбища», инспектор Трасса с наслаждением потягивал горькое пиво «Старые органы» и читал «Кумасскую газету».

Газета была открыта на колонке криминальных новостей. Внимание инспектора приковала серия репортажей Колина Зловещего о наркокартеле, скрывавшемся под вывеской импортера молочных продуктов («Сыроварня Чеддар К0», — гласил заголовок), и о нелегальной драке на шпагах, продолжавшейся все утро («Многочасовая дуэль»), К вящей радости детектива, информация об убийстве полковника Де Венчаса в прессу пока не просочилась.

Отлично! Для следователя это означало выигрыш во времени. Суперинтендант Причуда терпением не отличался и имел привычку санкциями и угрозами требовать скорого раскрытия преступления.

Трасса уже осушил один бокал и пребывал в раздумье, не взять ли ему второй, когда в бар влетел взволнованный сержант Раси. Своим возбужденным видом он напоминал маленького мальчика накануне долгожданного дня рождения.

— Инспектор! — выдохнул он с порога. — Еще одно! Вернее, не одно, а целых три!

— Три чего, Раси? Нельзя ли поконкретнее, старик?

— Убийства, сэр! И Кратаван видел того, кто это сделал. Он говорит, что этот человек слишком большая для него шишка. Он просит вас незамедлительно прибыть туда, сэр.

— У тебя проблемы с грамматикой, Раси.

— Прошу прощения, сэр, — пролепетал сержант и потупил взгляд, внимательно рассматривая складки на брюках.

На самом деле он пытался вспомнить, что такое грамматика и с чем ее едят.

С трудом подавив желание купить бутылку пива и разбить ее о голову своего напарника, Трасса встал и направился к двери. Сержант потрусил следом.

— Знаешь, тебе что-то нужно делать с твоей грамматикой, — сказал детектив.

Раси живо кивнул.

— Нет нужды говорить, сэр! Она просто невыносима последнее время. Все время сидит на своем стуле и бурчит весь день. А стоит ее затронуть, кидается в вас объедками. Папа говорит, что собирается выпустить ее на травку.

— Раси?

— Да, сэр.

— Брось нести эту клаттню.

Кратаван ждал прихода Трассы, сидя в «Поганой нелепости» — тихом гостеприимном баре на площади Ниро.

Нянча в руках стакан виски, он опасливо озирался по сторонам, словно боялся, что с минуты на минуту случится какая-нибудь неприятность. У Трассы сложилось впечатление, что констебль чем-то до смерти напуган.

Кивнув в знак приветствия, инспектор прошел прямиком к стойке бара и заказал бутылку «Бадмута», оркского пшеничного пива. Он чувствовал себя виноватым в пристрастии к спиртному со стороны младших по званию. Те его уважали и во всем стремились походить на своего офицера. И привычка детектива решать следственные задачи с бокалом-двумя пива на столе не осталась незамеченной. Порой было трудно найти в отделении человека достаточно трезвого, чтобы написать рапорт.

Решив — не в первый раз — пить меньше, Трасса вразвалку подошел к столу Кратавана и сел напротив.

— Сержант Раси сказал, что у вас есть для меня новости, — начал он.

Кратаван кивнул и опрокинул в себя почти половину порции виски.

— Еще три убийства, сэр. В переулке за углом. Мы считаем, что жертвы являлись членами Гильдии Наемных Убийц, хотя насчет двоих нельзя быть уверенными наверняка. Их нынешнее состояние больше напоминает последствия взрыва на мясокомбинате.

Кратаван замолчал и допил свое виски, потом жестом подозвал бармена и попросил принести еще.

— Есть подозреваемые? — поинтересовался Трасса.

— Да. Женщина. С темными волосами, стройная, лет двадцати. Пяти футов ростом.

Трасса со вздохом закрыл лицо руками. Насколько он мог судить, Кратаван уже принял критическую дозу алкоголя.

— Сержант, — промолвил он страдальческим тоном, — женщина ростом в пять футов, лишившая жизни трех лбов из Гильдии Убийц, не подпадает под категорию умышленного убийства. Это самооборона. Если только это не чудо. Есть мысли относительно личности женщины?

— Да, сэр. Это госпожа Макоби.

— Что-о?! Дочь правителя? Вы уверены?

Кратаван кивнул с безнадежным видом.

— Да, сэр. Я сам ее видел перед тем, как все произошло. Она приходила в казармы и, воспользовавшись своим положением, потребовала встречи с полковником. Один из дежуривших констеблей вызвал меня. Я нашел ее в морге у тела Де Венчаса. Принцесса вела себя подозрительно. Но что особенно примечательно, она знала точное время смерти потерпевшего.

— Неужели?

— Кроме шуток! Она сослалась, что подслушала разговор охранников, но они клянутся, что этого не могло быть. Да они не знают, в какой день это случилось, не говоря уже о времени смерти полковника.

Кратаван сделал паузу, так как бармен принес заказанную выпивку. Разбираемый любопытством Трасса попросил констебля изложить историю еще раз и желательно со всеми подробностями. Потягивая пиво, инспектор постепенно входил в раж ищейки.

— Вы уверены, что принцесса и женщина в переулке — одно и то же лицо? — спросил он, когда констебль закончил рассказ.

— Абсолютно, сэр. Охрана видела, как она вышла на площадь, а старая цветочница была свидетельницей всего остального.

Трасса откинулся на спинку стула и с наслаждением вдыхал тонкий аромат пенистого пшеничного напитка.

Эта новость показалась ему действительно радостной. Все это походило на коррупцию в высших сферах. Чудненько! Он ждал такого дела всю жизнь. Он превзойдет самого себя! Но придется проявить осторожность. У Кратавана имелись все основания бояться. Если правители города замешаны в убийстве, тогда всем, кому предстоит раскрыть их незавидную роль, грозит смертельная опасность.

— Хорошо, Кратаван, — изрек он. — Сержант Раси — на улице. Он бьется над значением слова «наблюдение». Пойдите и объясните ему. И скажите ему, чтобы организовал пост у тела полковника. Потом можете показать мне пострадавших.

Кратаван встал.

— Где вас найти, сэр?

— Я буду здесь. Хочу допить пиво в спокойной обстановке.

Двадцать минут спустя Трасса стоял в переулке, стараясь не обращать внимания на тучи мух и приступы тошноты. То и другое представляло для него в настоящий момент серьезную проблему, с которой он мог и не справиться.

Трасса привык к виду трупов жертв, встретивших жестокий конец, но он никогда прежде не видел, чтобы с человеком покончили так радикально, тем более с двумя. Кровавые куски человеческого мяса валялись по всему переулку.

У выхода на площадь согнувшийся в три погибели Раси звучно освобождался от остатков не успевшего усвоиться обеда. Смерив его сочувственным взглядом, инспектор осторожно, стараясь не наступать на склизкие ошметки плоти, приблизился к относительно целому трупу.

Сомнений не было, человек принадлежал к Гильдии Наемных Убийц. Из-под рванины, в которую он был одет для маскировки, виднелось черное с золотом платье, а в вытянутой руке он держал ритуальный кинжал наемника. Он скончался от колотой раны в грудь. Возможно, фатальный удар был нанесен в порядке самообороны. Но даже если это и так, в деле все равно было много странного. Каким образом такая девушка, как госпожа Макоби, могла разделаться с тремя членами Гильдии Наемных Убийц?

Отогнав навязчивых мух, облюбовавших его нос, Трасса выпрямился. Осмотрев место происшествия, усеянное месивом из человеческих останков, он нахмурился.

— Вы уверены, что их было двое?

— Абсолютно, сэр, — ответил Кратован, завершивший допрос пожилой цветочницы.

— Хм… не много же осталось для похорон. Мадам Мин уже видела это?

— Да, сэр.

— И?..

— Все это ее сильно встревожило. Двое, как явствует из ее заключения, были убиты с помощью колдовства. Очень сильного к тому же.

— Какого колдовства?

— Она полагает, что это заклинание Шаровой Молнии.

— Есть еще что-нибудь полезное для нас?

— Я поинтересовался, нет ли у нее соображений насчет того, кто мог тут колдовать. — Кратаван на минуту замолчал и задумчиво почесал голову. — А она в ответ сказала, что это был не кто, а что.

— Что?

— Именно так она и говорила…

— Вы понимаете, что это значит, не так ли, Кратаван?

— Нет, сэр, — поспешно отозвался констебль.

— Это значит, что старая перечница окончательно повредилась умом.

Трасса наклонился, чтобы счистить с колена прилипший кусок человеческих внутренностей, и с нескрываемым отвращением осмотрел свои испачканные кровью туфли. Затем, разогнувшись, похлопал Кратавана по спине.

— Тогда заканчиваем, дружище. Кстати, пойдемте-ка все переобуемся. Потом соберемся в отделении и подготовим рапорты и сообщения для прессы. После чего снимем показания у главной подозреваемой. Надеюсь, что она будет во дворце.

Кратаван удивленно захлопал глазами.

— Но мы… Я хочу сказать, что она… Но мы же не можем так запросто войти во дворец и…

— Почему же? Мы можем все. Она же сказала, что если мы захотим допросить ее, то связаться с ней можно во дворце.

— Да, но… госпожа Макоби, сэр!

— Послушайте, Кратаван, меня не волнует, кто убил полковника — вонючий бродяга или дочь самого правителя. Тот, кто это сделал, совершил тяжкое преступление, и я намерен его арестовать. Если это госпожа Макоби, что ж, ты вправе так переживать. Будь уверен — на нас спустят всех собак.

— Так что же нам делать, сэр?

— Свою работу.

— Но нам не позволят, сэр! Мы слишком глубоко завязли!

— Конечно, они могут попробовать остановить нас, Кратаван. Тогда мы откроем ящик Пандоры. Возможно, кое-кто захочет замять дело. Может, они постараются подкупить нас. Как ты думаешь, что мы в таком случае сделаем?

— Возьмем деньги? — с надеждой спросил сыщик.

— Нет, Кратаван. Откроем сундук.

 

Глава 8

Мужчина нервно ходил по балкону комнаты для гостей, то и дело останавливаясь и бросая вопросительные взгляды в сторону армейских казарм, словно пытаясь разглядеть, что там происходит. Хотя отведенное для него помещение находилось высоко, в одной из главных башен дворца, многочисленные городские постройки закрывали обзор. К этому часу все должно было уже закончиться.

Мужчина отвернулся, проклиная свое нетерпение. Он сознавал, что действовал крайне поспешно и опрометчиво. Ну и что, что Макоби убежала? Это не значит, что она заподозрила его в чем-то. План созревал в его голове много лет, и он хладнокровно и последовательно претворял в жизнь пункт за пунктом изощренной схемы.

В случае удачи он станет абсолютным правителем всего государства Кухбадор. Женитьба на Макоби была неотъемлемой составляющей его замысла, однако, когда принцесса исчезла, его охватила паника, он боялся, что девушка каким-то образом узнала о его намерениях и может встать на пути. Чтобы спасти ситуацию, оставалось одно — убить принцессу.

Мужчина чувствовал, что брат принцессы почему-то перестал ему доверять, но ничуть не сомневался, что Марден не мог сказать сестре ничего определенного. Принц был слишком благороден, чтобы обвинить человека без достаточно веских на то оснований. Но он стал опасен, потому что в своей догадке чересчур близко подобрался к истине. К тому же принц владел амулетом, поэтому-то он и умер. Как бы то ни было, эта смерть являлась важной частью хитроумного плана. Осуществить все во время сражения оказалось просто и легко. Комар носа не подточит!

Мужчина остановился и положил руки на холодный камень балконных перил. Здесь, похоже, он допустил первую ошибку. Ему нужно было позаботиться о том, чтобы не спускать с Мардена глаз до самой его смерти, тогда бы он знал, что он сделал с клаттерной побрякушкой. Он видел драгоценность у принца вечером, накануне боя. Должно быть, принц передал ее кому-то. Но вот кому?..

В дверь тихо постучали. Мужчина на балконе вернулся в полумрак роскошной гостиной, которую занимал.

Нужно начинать все заново, подумал он, бесшумно ступая по мягкому ковру. Придется поискать другой способ взять под контроль этот город…

Он приоткрыл дверь и, выглянув в коридор, распахнул ее шире. Внутрь проскользнула неясная тень в солдатском мундире. Таинственный гость поклонился и протянул хозяину небольшой бумажный свиток. Красный значок на его шлеме казался в сумраке неосвещенной комнаты почти черным.

— Новости из Гильдии, мой сеньор! — прошептал солдат.

Человек вздохнул и взял протянутый свиток.

— Поручение выполнено? — спросил он негромко.

— Нет, мой сеньор. Все провалилось. Госпожа Макоби скрылась. Трое наемных убийц мертвы, и Гильдия не может нигде найти принцессу.

Мужчина уставился на вестника немигающим взглядом. Блеснул новый луч надежды.

— Ты уверен, солдат?

— Да, господин! Я сам видел их останки!

— Тогда немедленно разорви контракт! Пусть она живет. Пока что!

Солдат кивнул и собрался было идти. Но человек поймал его за рукав.

— Ты уверен, что мое имя нигде не фигурирует в связи с этим контрактом?

— Уверен, мой господин. Гильдия считает заказчиком другого. Ни один след не ведет в вашу сторону.

Человек кивнул, и солдат молча скрылся за дверью. Оставшись один, мужчина направился к окну и снова вышел на балкон.

В этот раз нужно сохранить самообладание во что бы то ни стало, приказал он себе. Я должен найти Макоби и жениться на ней. Потом, и только потом, настанет для нее время встретиться с братцем…

И снова он устремил задумчивый взгляд над крышами города, где в один прекрасный день рассчитывал стать абсолютным монархом.

 

Глава 9

Гларт влюбился в Кумас с первого взгляда, как только фантастический силуэт города замаячил на горизонте.

В лучах полуденного солнца тонкие высокие башни сверкали и переливались, как сказочные дворцы. Место представлялось невероятно романтичным, особенно тому, кто всю сознательную жизнь провел под гнетущими сводами безликого монастыря.

Чем ближе путники подходили к цели своего путешествия, тем яснее Гларт представлял размеры огромного города. Монах ожидал, что столица окажется чуть побольше какой-нибудь деревни — того единственного типа поселения, что ему довелось пока посетить. Но масштабы Кумаса поразили его воображение. Городские стены протянулись на многие мили. За ними плотно теснились многочисленные здания, вмещавшие невероятное количество людей. Настоящий человеческий улей, беспокойный и жужжащий.

На подходе к Восточным воротам Гларт замедлил шаг, а потом остановился вовсе и с беспокойством обвел взглядом грозные бойницы. На деревенского парня, выросшего в монастыре, их вид производил устрашающее впечатление.

Заметив его замешательство и тревогу, Угман дружески похлопал Гларта по плечу огромной чешуйчатой ладонью.

— Первый раз в большом городе, да? — участливо спросил пещерный тролль. — Не принимай близко к сердцу. Я чувствовал себя так же, когда попал сюда впервые. Мне тоже пришлось столкнуться с фактором страха.

— Каким фактором страха?

— Ты вел замкнутый образ жизни, правильно? — пустился в пространные объяснения Угман. — Дело в том, что люди боятся пещерных троллей. Неудивительно. В большинстве своем мы норовим ударить человека при встрече.

— А если тебя ударил пещерный тролль, — ввернул Безногий, — то это на всю жизнь.

— Так что люди обходили меня стороной, — продолжал Угман. — Жизнь среди троллей не очень хорошо подготовила меня к выходу в свет и не научила заводить друзей. Пещерные тролли, как известно, общительностью не отличаются.

— Это правда, — снова встрял Безногий. — От простого тролля трудно добиться членораздельной речи, обычно слышишь: ух, ух, ух. Хрю, ух, ух, ух, хрю. Так может продолжаться минут тридцать.

— Одно время я просиживал в университетском баре в надежде, что ко мне кто-нибудь подойдет и заговорит. Но никто не подходил. Как потом выяснилось, люди ждали, когда я уберусь. Много позже они поняли, что я угрозы не представляю.

— Тогда он начал отращивать волосы, — вставил эльф. — Люди почему-то придерживаются мнения, что хиппующий тролль не может быть столь же свирепым, как остальные.

Угман усмехнулся и хлопнул эльфа по спине так, что бедняга отлетел футов на шесть.

— Все началось с Безногого. Он первый приблизился ко мне и предложил выпить, потом сел рядом и познакомился, — пояснил он.

— Это было не так-то легко, — заметил эльф, поднимаясь на ноги. — Он никак не хотел вылезать из своей раковины. Единственное, что я мог из него вытянуть, — это ух, ух. Зато когда волосы у Угмана отрасли и он пообтерся в студенческой среде, его словарь обогатился. Теперь он вворачивал в разговоре два слова: ух, ма. С тех пор его прозвали Угман.

— А как тебя зовут по-настоящему? — спросил заинтригованный Гларт.

— Костолом, — буркнул Угман.

— Ага. Очень мило, — пролепетал Гларт, слегка побледнев.

— Хорошее старинное имя для тролля. Костолом!.. — с негодованием произнес его владелец. — Проблема в том, что людям имена троллей не очень-то нравятся. Можешь мирно трепаться с мужиками в баре, но стоит проболтаться, что тебя зовут Потрошитель или Мозгодав, как они вспоминают о каких-то срочных делах и тут же линяют, даже не купив тебе выпивку. А что такого? Потрошитель и Мозгодав — очень даже распространенные имена у троллей.

— Лично меня такое имя вполне устроило бы, — с печалью в голосе сказал Безногий.

Угман ухмыльнулся и нежно ткнул Гларта в подреберье, так что у того перехватило дыхание.

— Догадываешься, почему? — поинтересовался он у монаха.

— Нет, — прохрипел Гларт, проверяя, все ли ребра целы.

— Спроси у него, как его настоящее имя, — не унимался тролль. — Давай, не стесняйся!

Гларт бросил на эльфа вопросительный взгляд. Последний делал вид, что увлечен созерцанием зубчатого силуэта города.

— Ну так как? — осторожно полюбопытствовал Гларт.

Безногий насупился.

— Дело в том, — произнес он с достоинством, — что мои родители давали имена своим детям, следуя старинной традиции эльфов называть новорожденных в честь стихий и красот природы. Мою сестру, к примеру, зовут Заря, а братьев — Кедр и Ливень.

Сказав это, эльф демонстративно повернулся к собеседникам спиной и целеустремленно направился к Восточным воротам. У ворот, прислонившись к стене, грелась на солнышке группа из пяти стражников, бессмысленно глазевших на путешественников.

Тролль и монах последовали за Безногим.

— Спору нет, эти имена довольно красивы, — бросил эльф через плечо.

— Несомненно, — подтвердил Гларт. — А как зовут тебя?

Возникла пауза, продолжавшаяся несколько секунд.

— Примула, — буркнул юноша. — Поэтому я предпочел быть Безногим. Теперь, если вы не возражаете, я бы пошел домой, помылся, переоделся, завалился бы в ресторанчик и чего-нибудь выпил бы.

— Как много «бы», — пробормотал Гларт, обращаясь к Угману.

— Осторожно, малый! — предупредил один из солдат охраны угрожающим тоном.

Но он вовремя заметил спутника Гларта — здоровенного пещерного тролля семи футов ростом.

Троица вошла в город и оказалась на улице с незамысловатым названием — улица Восточных ворот. Она сплошь состояла из магазинов, лавок, павильонов, лотков и киосков. Лоточники и лавочники всех мастей на разные голоса расхваливали товар, зазывая покупателей. Многоликая толпа текла непрерывным потоком. В воздухе стоял густой запах цветов, пряностей, жареного мяса. Среди соблазнительных ароматов Гларт уловил даже знакомое благоухание ладана, доносившееся из какой-то дальней курильницы.

Он на минуту остановился у фруктовой лавки, и хозяин, улыбнувшись, вложил в его ладонь увесистое яблоко.

— Господь тебя благослови, брат! — сказал он.

Гларт удивился и обрадовался. Вероятно, его монашеский наряд пользовался популярностью и народной любовью. То же самое повторялось у каждого лотка, к которому он приближался. Пять минут спустя троица шагала вдоль улицы, дружно уплетая куски жареной баранины, завернутые в свежие лепешки. Фрукты приятной тяжестью оттопыривали карманы.

— Так куда ты теперь направляешься? — спросил Безногий, с трудом ворочая языком.

— Здесь где-то есть постоялый двор под названием «Вайверн», — сказал Гларт. — Я должен идти туда.

Ногтем, больше похожим на коготь, Угман выковырнул из зубов застрявший ломоть мяса и швырнул его бродячему псу, рывшемуся в мусоре у перевернутой урны.

— Здесь только одна пивная с таким названием, — сообщил он своему спутнику. — Я думаю, нам нужно отметиться в этом городе в каждой клаттовой пивнушке. Таверна, о которой ты говоришь, находится у Южных ворот. В нее захаживают преимущественно путешественники.

Пройдя еще несколько сотен ярдов, они вышли на перекресток. Дорога, ведущая к Южным воротам, сворачивала налево. Там друзья распрощались. Угману и Безногому не терпелось вернуться домой и встретиться с университетскими товарищами. Они попробовали было уговорить Гларта присоединиться к ним, но тот твердо отказался. Видения требовали от него незамедлительных действий, и он понимал, что как можно быстрее должен найти незнакомку с длинными темными волосами.

— Что ж, будет нужна помощь — обращайся, — сказал Угман при расставании. — Надеюсь, что ты встретишь свою женщину.

— Тогда, — вставил Безногий, — спроси, нет ли у нее парочки подружек…

На этом они и разошлись, растворившись в людской толчее. Гларт повернул на юг, исполненный решимости отыскать таверну «Вайверн».

Макоби сидела за столиком в темном углу полупустой харчевни и пила двойной бренди.

Руки девушки дрожали. Она никак не могла справиться с только что пережитым потрясением. Принцесса заметила, что дрожь в руках проходит, если хорошенько сосредоточиться, но тогда начинало колотиться все тело. После безуспешной борьбы она сдалась. Пусть будет что будет.

Мысль о том, что брат мертв, а ее саму кто-то хочет убить, не покидала девушку. Волна скорби захлестнула ее, но Макоби заставила себя не думать о Мардене. У нее еще будет время оплакать его, а сейчас надо было понять, что же такое кругом происходит.

Нападение в переулке не было случайным, это понятно. Под тряпьем на ее обидчиках она разглядела одежду Гильдии Наемных Убийц. Принцесса хорошо знала, сколько стоит такой заказ. Ей страшно повезло. Не будь амулета — лежать бы ей сейчас мертвой на каменных плитах заплеванного переулка.

Несмотря на то что ей удалось сбежать, Макоби сознавала, что опасность не миновала. Наверняка Гильдия не оставит ее в покое. При следующей встрече, может статься, ей уже так не повезет, даже при наличии амулета. Теперь, когда трое наемников убиты, они проявят большую осторожность. Возможно, ей даже не придется увидеть своего убийцу, не то что защититься…

Зубы Макоби лязгали о край стакана, пока она допивала бренди. Мысль лихорадочно работала: что делать дальше? Вернуться во дворец сейчас она не могла. Искать ее будут первым делом именно там. Оставалось решать эту головоломку самостоятельно, опираясь на помощь магического амулета, на который можно было положиться, и духа, от которого пользы было не больше, чем от козла молока.

Макоби задумчиво посмотрела на своего невольного спутника. Дух Дариана парил у стены, высунув голову наружу. Он получил строгий приказ нести наблюдение и в случае появления в окрестностях таверны наемников или солдат сообщить ей без промедления. Возможно, она сумеет подослать его во дворец, чтобы призрак мог разузнать, что там происходит. Принцессу интересовало многое, а особенно то, было ли официально объявлено о ее помолвке с Миалом.

Клатт! Что я могу сделать? — размышляла девушка. С чего начинать?..

Чувствуя себя ужасно одинокой, принцесса пришла к выводу, что больше всего на свете нуждается в Сараккане. Если бы только она могла найти его и обратиться за помощью и советом!..

Внезапно Макоби показалось, что за ней наблюдают. Душа у нее ушла в пятки, и девушка в испуге огляделась по сторонам. Однако немногочисленные посетители таверны не обращали на нее никакого внимания.

Тут принцесса увидела его. У самой двери.

Это был молодой монах, одетый в примечательный синий балахон седриканского ордена. Он таращился на нее с нескрываемым восхищением, граничившим с благоговейным страхом. Когда их взгляды встретились, щеки монашка зарделись, а лицо тут же расплылось в широкой улыбке. Он двинулся ей навстречу.

Макоби охватила паника. Она сунула руку за пазуху за спасительным амулетом и не спускала с монаха глаз. Ее взгляд испуганно блуждал по его платью в поисках скрытого оружия. Он нес в руках какой-то деревянный предмет, и у принцессы мелькнула мысль, не собирается ли монах использовать его как оружие. Но, оценив обстановку, девушка велела себе расслабиться. Честное, открытое лицо монаха притягивало взгляд и располагало к доверию. Инстинктивно девушка решила, что угрозы молодой человек не представляет.

Пока монах приближался к Макоби, у принцессы было время внимательно его рассмотреть. Сначала ей показалось, что монах еще совсем ребенок, но теперь она видела, что седриканец, вероятно, ее ровесник. Под одеждой свободного покроя угадывалось крепкое тело.

Но ее внимание главным образом приковало лицо юноши. Безобразное и одновременно обаятельное, оно было воплощением добродушия и дружелюбия.

Когда монах приблизился к столику Макоби вплотную, его улыбка стала еще шире. Принцессе доводилось видеть в жизни такие глупые улыбки, но, если бы был объявлен конкурс на самую глупую улыбку года, то этот парень ушел бы с призом победителя. Вдруг выражение лица юноши резко переменилось и стало серьезным, как у актера, вошедшего в роль.

— Меня зовут Гларт, — представился он. — Моя госпожа, вам грозит страшная опасность! Один человек решил вас убить.

Тоже мне новости! — подумала она.

— С чего ты взял? — все же спросила она, заинтригованная тем, что и откуда знает этот юнец.

Коротко Гларт поведал ей о монастыре и своих видениях, аккуратно обойдя момент постели и страстных объятий. Затем он сообщил ей, что аббат выбрал его для выполнения ответственной миссии, сделав, правда, основной упор на то, что его цель состоит в спасении Макоби.

— Так что я пришел, чтобы защитить вас, — подытожил монах.

Макоби, наверное, расхохоталась бы, если бы глаза у нее не были на мокром месте.

— Мой брат Марден, один из лучших воинов Кумаса, мертв, хотя знал, что кто-то хотел его смерти, — печально произнесла она. — Я сама с большим трудом избежала его участи, когда Гильдия Наемных Убийц подослала трех человек, чтобы разделаться со мной. Они от своего не отступятся и ошибки второй раз не допустят. Как простой монах сможет защитить меня от такой опасности?

— Не знаю. Но уверен, что смогу это сделать.

Гларт замолчал и уставился на призрака, который втянул голову в помещение и с интересом прислушивался к разговору.

Монах внимательно изучил его и повернулся к принцессе.

— Он с вами?..

— Ты видишь дух Дариана? — поразилась Макоби.

— Да, вижу. Я также ощущаю присутствие неких магических сил, что удерживают его в этом мире… а еще магию, исходящую от украшения в вашей ладони.

Макоби вытаращила на Гларта глаза. Ее изумлению не было предела. Может, он и правда обладает какой-то скрытой силой? Вдруг монах ей действительно поможет?..

Но вправе ли она доверять ему? Макоби хорошо помнила совет Мардена…

Гларт вдруг снова расплылся в обаятельной улыбке и весело подмигнул девушке. Последние сомнения Макоби рассеялись, и она приняла решение. Она отчаянно нуждалась в помощи, но не смела вернуться во дворец, чтобы найти Сараккана, который, по всей видимости, будет занят приготовлениями к вечернему банкету, устраиваемому в честь Миала. К тому же в облике монаха было нечто такое, что ей очень нравилось.

— Так что же ты предлагаешь? — спросила она.

Гларт обвел взглядом посетителей харчевни.

— Здесь кто-нибудь вас знает? — поинтересовался он.

— Нет.

— А кому-нибудь известно, что вы здесь?

— Нет.

— Вы уверены?

— Уверена.

— В таком случае нам лучше задержаться здесь и пропустить по рюмочке. Тем временем вы посвятите меня в дело и расскажете обо всем, что вам известно, и подумаете, кто мог бы желать вашей смерти. Если, конечно, вам некуда спешить.

— Мне нужно присутствовать на официальном приеме в честь человека, за которого отец хочет выдать меня замуж. Но полагаю, что могу пропустить это событие.

— Отлично. Тогда пируем!

Гларт снова улыбнулся и со знанием дела направился к стойке, чтобы посмотреть, какое разливное пиво имеется в наличии.

 

Глава 10

На пороге кабинета суперинтенданта Причуды Трасса на минуту замер, смахнул с брюк невидимые соринки и застегнул верхнюю пуговицу рубашки.

Он знал, что суперинтендант особенно придирчив к внешнему виду своих подчиненных. Незастегнутый ворот для него значил то же, что бочонок бренди для орка, и служил хорошей предпосылкой для разноса. Трасса чувствовал, что, хотя начальнику упрекнуть его пока было не в чем, расследование убийства Де Венчаса затягивается.

Набрав в грудь побольше воздуху, он постучал в дверь и вошел. Суперинтендант Причуда сидел за своим рабочим столом. Увидев, что командир читает дневной номер «Кумасской газеты», Трасса судорожно сглотнул слюну.

— Вы хотели меня видеть, сэр?..

Суперинтендант поднял на него глаза.

— Трасса. Проходите. Присаживайтесь.

Осознав, что шеф в добром расположении духа и не собирается устраивать ему выволочку (во всяком случае, не сейчас), Трасса облегченно вздохнул и мысленно поблагодарил Транна, бога Утерянных Возможностей.

Взяв стул, он уселся напротив Причуды.

— Вы читали это? — спросил суперинтендант, протягивая офицеру прессу.

— Нет, сэр, — ответил он и, взяв предложенную газету, пробежал глазами передовицу.

Ему одного взгляда хватило, чтобы понять, что сведения о случившемся отрывочны и разрознены.

«Де Венчас мертв!» — кричал заголовок на первой странице. Ниже Колин Зловещий деловито излагал известные ему факты, комментарии и предположения.

Суперинтендант подался вперед и угрожающе забарабанил пальцами по статье, озаглавленной «Жена метнула шар».

— Что это за чушь насчет его супруги, Трасса?

— Прежде чем перерезать полковнику шею, его оглушили одним из его же шаров для боулинга, сэр. Я попросил Раси распространить слух, что, по нашей версии, жена убила мужа, швырнув в него в порыве гнева шар.

— Зачем вам это понадобилось?

— Во-первых, чтобы ввести убийцу в заблуждение. Пусть она думает, что мы на ложном пути. Во-вторых, чтобы выиграть время.

— Но вы выставили нас законченными идиотами, Трасса. Его жена умерла три года назад.

— Вы знаете об этом, и я знаю, а пресса — нет.

— Но они докопаются до этого, любезный, будь уверен.

— Тогда я подброшу им информацию о зомби и живых мертвецах, сэр.

Суперинтендант вздохнул и с сомнением покачал головой, потом, откинувшись на спинку стула, задумался, уставившись на инспектора. Сейчас он походил на растерянного орка, только что услышавшего от человека признание, что тот не пьет.

— Я был уверен, что в мире нет совершенства, — проговорил он. — Но я ошибался, Трасса. Вы — совершенный идиот! Почему бы вам не арестовать кого-нибудь, все равно кого? Серьезно, парень, в подвале нашего полицейского участка видимо-невидимо камер пыток. У нас работают такие высококлассные профессионалы в этой области, что им ничего не стоит выудить признание у самого упрямого задержанного. Эти люди внизу способны заставить заговорить бетонные плиты!

— Прошу прощения, сэр. Я считал, что важно задержать настоящего преступника, совершившего убийство.

— Вы и ваша левацкая политика… — Суперинтендант внезапно замолчал, и в его глазах мелькнуло любопытство. — Вы сказали «пусть она думает»… Вы что, подозреваете женщину?

— Да, сэр. Мы подозреваем женщину и хотели бы ее допросить.

— Это связано как-то с девушкой, сбежавшей из гостиницы?

— Какой девушкой?

— О которой упоминает Колин Зловещий. Вот здесь, внизу колонки.

Трасса снова взял газету и, наскоро просмотрев передовицу, нашел статью, на которую ссылался начальник. Она называлась «Девица из „Чудаковатого двора“». В ней автор живописал, как отряд солдат из личной охраны Миала ворвался в таверну, чтобы арестовать какую-то молодую женщину, но она при загадочных обстоятельствах умудрилась сбежать у них из-под носа.

— Я не уверен, что это имеет какое-то отношение к делу Де Венчаса, сэр, — пробормотал он.

— Вот как? — фыркнул суперинтендант. — А вот Колин Зловещий другого мнения. Он ошибается редко. Наверняка его кто-то проинформировал. Вам бы следовало узнать кто.

— При всем моем уважении, сэр…

— Бросьте вы это, Трасса. Даю вам три дня, после чего хочу услышать, что у вас есть признание в совершении этого убийства. В противном случае я арестую вас как подозреваемого. Понятно?

— Сэр.

— Ступайте. Да, и вот еще что…

— Слушаю, сэр.

— В другой раз перед тем, как сюда явиться, потрудитесь привести свой костюм в порядок, инспектор. Вы что, спите в нем?..

Трасса нашел сержанта Раси и констебля Кратавана в полицейской столовой.

Кратаван решал кроссворды в «Кумасской газете». Раси, потрясенный эрудицией товарища, наблюдал за ним, разинув рот, и безуспешно пытался оказать посильную помощь. Трасса прислонился к дверному косяку и молча наблюдал за сценой.

— Четыре по горизонтали, — прочитал Кратаван. — Рабочий инструмент. Семь букв.

— Э-э-э… отвертка, — ляпнул Раси.

— Семь букв, сержант, — напомнил ему Кратаван.

— Тогда гвоздь.

Трасса устало покачал головой. Со стороны казалось невероятным, что Раси был сержантом, в то время как смышленый и симпатичный Кратаван все еще ходил в констеблях. Откуда постороннему наблюдателю знать, что Кратаван сын бедного крестьянина, а Раси — дальний родственник суперинтенданта.

— Думаю, что это молоток, — сказал Кратаван и вписал буквы в нужную строчку.

— Круто! — взревел Раси, впечатленный силой интеллекта коллеги.

— Теперь четыре по вертикали. Домовой типа поросенка в хвое. Семь букв.

— Фиговое дерево.

— Нет, начинается с буквы «п».

— Прыщи.

— Поросячье рыло орка внутри сосны, — раздался голос Трассы, все еще стоявшего в дверях. — У нас есть еще одна загадка из восьми букв. И тоже начинается с буквы «п». Подсказываю, сержант Раси — ключевая фигура.

— Ой, я что, попал в газету? Вот мамочка обрадуется!

Раси выхватил газету и принялся изучать подсказки кроссворда в надежде обнаружить ссылку на свое имя.

— Ответ — придурок, — сказал Трасса.

Кратаван усмехнулся, но тут же постарался скрыть ухмылку. Раси явно расстроился.

— Ничего страшного. Кратаван, будьте любезны, закажите мне кофе. Нет, лучше виски. Раси, договорись, чтобы нам прислали парочку констеблей, да поздоровее. Как только я здесь справлюсь, мы поедем допросить нашу даму.

— Очень хорошо, сэр.

Раси вскочил на ноги и, довольно скалясь, направился к двери. В практических делах он был незаменим — особенно если речь шла о том, чтобы договориться насчет дюжих полицейских.

— Да, вот еще что, Раси.

— Да, сэр?

— Сделай что-нибудь со своей формой, хорошо? Ты что, в ней спишь?.. Мы идем в королевский дворец, а не в какую-нибудь третьеразрядную забегаловку.

Час спустя Трасса в сопровождении Раси, Кратавана и пары крепких молодцов входил в ворота, за которыми начиналась территория королевского дворца Кумаса.

Это было грандиозное строение с множеством башен и башенок, стоявшее в окружении аккуратно подстриженных деревьев, шелковистых лужаек и петляющих дорожек, посыпанных гравием.

Подъездная аллея, по которой они шли, вела их мимо группы декоративных фонтанов со всевозможными мифологическими существами, выполненными из камня. Фигуры похотливо прижимались друг к другу, изрыгая струи воды из всех мыслимых и немыслимых отверстий. Вдали виднелась широкая лестница главного фасада дворца, увенчанная крытой галереей.

Предусмотрительно запасшись всеми необходимыми бумагами, стражи закона благополучно миновали многочисленные кордоны охраны и наконец достигли мраморных ступеней центрального входа.

Трасса во главе своего скромного отряда гордо поднялся к стеклянным дверям. Через пять минут после сердитых препирательств с капитаном королевской гвардии разъяренный Трасса вместе со своей группой спускался вниз. Им было предложено пройти на задний двор, уложенный каменными плитами, откуда во дворец входила прислуга и торговцы.

Двор был наводнен телегами, повозками, подводами и деловито сновавшими между ними слугами, перетаскивавшими во дворец бесконечный поток продуктов питания и товаров в мешках всевозможных размеров.

Ловко лавируя в толпе и искусно обходя неприятные неожиданности, оставленные вьючными животными, Трасса пробрался ко входу. Его встретил управляющий, наблюдавший за разгрузкой. Он держал длинный список заказов, где ставил стилом галочки. Трасса хотел было обойти его, но управляющий схватил детектива за рукав и жестом позвал ближайшего охранника.

— Чем могу помочь вам, сэр? — спросил солдат обманчиво сладким тоном.

Однако Трасса заметил, что его рука многозначительно лежала на рукоятке меча.

— Инспектор следственного отдела Трасса, — представился детектив и предъявил свои документы. — Я расследую убийство полковника Де Венчаса, в связи с чем мне нужно задать несколько вопросов регенту и членам его семьи.

Управляющий смерил его взглядом, полным такого презрения, словно перед ним был не человек, а дымящаяся кучка навоза.

— Ну а я чем могу вам помочь? — спросил он с нажимом.

— Думаю, что ничем, — ответил детектив, с трудом сдерживая гнев. — Вижу, у вас хлопот полон рот. Не могли бы вы пригласить кого-нибудь, в чьей это компетенции…

Еще через пять минут ливрейный лакей вел Трассу и сержанта Раси по скудно освещенному коридору. Кратавану и двум констеблям, ввиду незначительности их положения, войти во дворец не разрешили, зато, чтобы они времени даром не теряли, привлекли к разгрузке бочек с пивом.

Трасса с любопытством глазел по сторонам. Они проходили мимо кухни, где что-то шипело и скворчало, в посудомоечных стелился туман и капало с потолка, повсюду бурлила жизнь и суетились люди. Все это напоминало Трассе гигантский муравейник, только местные муравьи выглядели удивительно беззаботными.

Свернув направо, лакей повел их по другому коридору, который, похоже, вел во чрево дворца.

В конце коридора их остановил очередной пост. Опять стражник спросил, чем может быть полезным, таким же обманчиво сладким тоном, в то время как его рука крепко сжимала рукоятку меча.

Трасса, еще раз приказав себе сохранять спокойствие, заново пустился в объяснения.

— Я расследую дело об убийстве полковника Де Венчаса…

Прошло еще пятьдесят минут, прежде чем Трасса и Раси оказались в роскошной приемной на втором этаже под пристальными взглядами двух королевских гвардейцев.

По дороге туда их семь раз останавливала охрана, и семь раз повторяли они свой нехитрый рассказ. Трасса был вне себя от ярости, Раси держатся куда спокойнее, но без конца жаловался, что хочет в туалет. Его нытье едва не довело инспектора до белого каления.

Но створки двойных дверей вовремя распахнулись, и навстречу им вышел представительный лорд-канцлер. Это был высокий мужчина атлетического телосложения, одетый в пурпурную мантию. На голове у него был белый парик с туго завитыми локонами и золотая замысловатая цепь на груди — символ высокого ранга.

— Господа! — раздался его приветливый голос. — Пожалуйста, примите мои извинения. Вас заставили ждать неоправданно долгое время. Это непростительно. Но сегодня вечером у нас официальный прием, и мы все сбились с ног.

Речь канцлера подействовала на Трассу умиротворяюще, и его гнев улетучился.

— Ничего. Не беспокойтесь, — шаркнул он ножкой. — Мы вас понимаем.

— Вы сама любезность. — Лицо лорда-канцлера просияло. — Итак, чем могу быть полезен?..

Трасса собрался было изложить суть вопроса, заставившего его прийти во дворец, но тут его внимание отвлек отчаянный шепот Раси.

— Простите, — обратился он к высокопоставленному чиновнику, — нельзя ли отвести сержанта в туалет?

Лорд-канцлер кивнул и подал знак одному из охранников, в сопровождении которого сержант вышел из комнаты.

— Еще раз прошу прощения, — со вздохом извинился Трасса, — но мне иногда кажется, что Раси скорее дефективный, чем детективный агент. А теперь насчет причин моего визита в резиденцию…

Инспектор торопливо изложил основные моменты дела. Канцлер выслушал его, не перебивая.

— …так что у нас есть причины полагать, что госпожа Макоби могла бы помочь следствию, — закончил Трасса, — если бы согласилась дать мне короткую аудиенцию. Уверен, мы решим все успешно.

— Я понимаю ваши доводы, — промолвил лорд-канцлер, — но, боюсь, это невозможно.

— Послушайте… — начал было Трасса. Отказ вызвал у него в груди бурю ярости.

— Если бы принцесса была здесь, то помогла бы вам с радостью, — перебил его сановник. Вкрадчивый тон его голоса снова обезоружил рассерженного сыщика. — Однако, полагаю, госпожа Макоби уже два дня как отсутствует. Регент места не находит от беспокойства, и господин Миал тоже.

— Миал из Минае Лантана?.. При чем тут он?

Лорд-канцлер огляделся по сторонам, словно боялся, что его подслушивают, и понизил голос до шепота.

— Надеюсь, что такому офицеру, как вы, можно довериться, и это останется сугубо между нами, — интимным тоном сообщил он. — Видите ли, господин Миал, как мы считаем, ждет… э-э… кое-каких новостей от госпожи, если так можно выразиться.

Ого-го, подумал Трасса. Насчет чего, интересно? Может, о Де Венчасе? Миал возглавлял армию, а Де Венчас был его заместителем. Не было ли между ними профессионального соперничества?..

— А не мог бы я переговорить с Миалом? — спросил он. — Полагаю, есть один-два момента, которые он мог бы прояснить.

— Я спрошу, — ответил лорд-канцлер, разводя руками. — Не сомневаюсь, что он уделит вам некоторое время. Пройдемте со мной.

Он открыл перед Трассой двойные двери, и инспектор совершил еще один марш-бросок по лабиринту коридоров дворца.

Сержант Раси чувствовал себя хуже некуда в течение всего дня, но в последние полчаса состояние его стало невыносимым, словно внутри сидел кто-то клыкастый и зубастый и кромсал его бедные внутренности, норовя вырваться наружу. Если бы ему не удалось добежать до туалета, то все могло бы закончиться весьма плачевно.

Он двигался за стражником по коридору, казавшемуся бесконечным, думая только о том, как бы не оконфузиться. Когда человек наконец указал на нужную дверь, Раси скрылся за ней в мгновение ока, пролетев мимо охранника, как камень, выпущенный из пращи. Хлопнув дверью, он скорчился над унитазом и застонал от резкой боли в животе. Чувство было такое, будто прорвало плотину.

Раси догадывался, что служило причиной его страданий. Он даже начал привыкать к этому. Проблема состояла в том, что сержант до сих пор жил с родителями, и его слегка тронутая старая бабка раз в несколько дней испытывала кулинарный зуд и острое желание стряпать для всей семьи. Однако кулинарными талантами она не блистала, и ее блюда были, мягко говоря, нестандартными. Особенно она отличилась в прошлое воскресенье, когда поджарила дохлую кошку, которую подобрала на помойке возле рыночной площади.

В это утро, спустившись вниз, сержант обнаружил, что она колдовала на кухне, готовя завтрак. Обуреваемый дурными предчувствиями, он собирался прошмыгнуть мимо незамеченным, но старушка оказалась проворнее внука и, схватив незадачливого парня за ухо, втащила на кухню. Поставив перед ним тарелку с беконом, яйцами и колбасой, она приказала все съесть, пообещав в противном случае вздрючить его как следует.

Раси нехотя подчинился. На этот раз бабка использовала самые обычные продукты, и будь они приготовлены правильно, то завтрак получился бы питательным и вкусным. К несчастью, она забыла включить плиту, и поданная ею еда осталась полуфабрикатом. С сырыми яйцами Раси разделался легко, а вот сырая колбаса и бекон не первой свежести представляли серьезную проблему.

Ситуация усугублялась еще и тем, что бабка хранила колбасу в ящике у себя под кроватью. За два месяца хранения в подобных условиях колбаса приобрела странный цвет и воняла, как корма протухшей канализационной крысы.

Так что в очередной раз Раси пал жертвой слабоумия своей бабки, предоставив патогенным микробам свой желудочно-кишечный тракт в качестве испытательного полигона.

Не менее получаса провел сержант, скрючившись в уединении персональной кабинки пыток, напрочь забыв о существовании внешнего мира. Поглощенный агонией, он не слышал, как охранник ушел, предупредив, чтобы в приемную сержант возвращался самостоятельно. Не слышал он и того, как заведение посетили еще два человека, но жуткие звуки, доносившиеся из-за двери, заставили их забыть о своих намерениях. Его телом владела боль, а умом — мечта сбросить бабку с высокого утеса и завалить сверху камнями.

Мало-помалу боль отпустила. Кишечник опорожнился и получил облегчение. Сержант продолжал сидеть на стульчаке и пыхтеть, чувствуя себя не более активным, чем овечий выкидыш. Только тут он сообразил, где находится, и вновь ощутил биение жизни вокруг. Дверь в туалет открылась, и кто-то вошел в умывальную. После непродолжительной паузы незнакомец чиркнул спичкой и, смачно затянувшись табачным дымом, удовлетворенно хмыкнул. Немного погодя дверь снова открылась, и кто-то сказал:

— Ах вот ты где.

В приглушенной интонации говорившего прозвучала неприкрытая угроза. Таким тоном обычно произносят «Чего вылупился?» или «Гони кошелек!».

Раси не видел обладателя голоса, но четко представил себе его облик: бритый череп со шрамами на лице, безумный буравящий взгляд, сфокусированный на вашей переносице перед нанесением решающего удара с целью сровнять досадный выступ на вашем лице со щеками.

— Я искал тебя повсюду, — продолжил тот же голос.

Сержанту очень не хотелось бы оказаться на месте того, к кому были обращены слова. Но тут в разговор вступил второй собеседник.

— Да? — прорычал он, и Раси пробрала дрожь.

Второй голос показался еще ужаснее. Он мог принадлежать человеку, который в детстве развлекался тем, что отрывал паукам ноги, а став взрослым, понял, что проделывать это с людьми куда интереснее.

— Да. Шеф просил проинформировать, что легавые кое-что пронюхали. Если будут спрашивать, в «Чудаковатом дворе» мы никогда не появлялись, понял? И за ее высочеством не гонялись. И даже никогда ее не видели. Мы вообще ничего и никогда не видели. Усек?

— Усек. Чисто без проблем.

— Ладно.

Дверь закрылась, а Раси сидел, затаившись, в своей зловонной кабинке, прислушиваясь к доносившимся снаружи звукам. Второй мужчина, по всей вероятности, что-то мыл в раковине. Раси боялся дышать. Хотя сержант не отличался сообразительностью, но даже он понимал, что после разговора, содержание которого заговорщики хотели бы сохранить в тайне, внезапное появление полицейского их вряд ли обрадует.

Он слышал, как мужчина, возившийся в умывальной, закрыл кран, и раковина с шумом засосала остатки воды. Раздались шаги, и Раси перестал дышать совсем, потому что шаги направлялись в его сторону. Мужчина остановился перед дверью его кабинки. Сержанту повезло, что он успел освободить кишечник, иначе сработал бы оборонительный инстинкт. В следующее мгновение, описав в воздухе дугу, на его голое бедро приземлился дымящийся окурок.

Сержанту каким-то образом удалось не отреагировать на полет сигареты. Продолжая сидеть неподвижно на унитазе, он напряженно вслушивался в звуки по ту сторону двери, стараясь угадать, что там происходит. Занятый этим делом, он не заметил, как затлели его лобковые волосы. Тем временем его мучитель энергично выдохнул из себя воздух, обдав Раси облаком густого табачного духа. Затем, к его облегчению, человек повернул обратно. Дверь открылась, и шаги стихли.

Раси, подогреваемый языками пламени, объявшими низ живота, вылетел из кабинки со скоростью молнии и, путаясь в спущенных штанах, в четыре огромных прыжка достиг умывальников.

Когда минутой позже в туалет наведался один из королевских лакеев, его глазам открылось любопытное зрелище: сержант следственного отдела кумасской полиции сидел в наполненной водой раковине, свесив через край ноги с болтающимися ниже колен брюками, и на губах блуждала счастливая улыбка человека, получившего наконец долгожданное облегчение…

Инспектор следственного отдела Трасса проникся к Миалу неприязнью с первой минуты, как только они поздоровались за руку.

Принц стиснул пальцы полицейского с такой силой, что у последнего хрустнули суставы. Подобное рукопожатие выдавало в нем человека, желающего доказать свое физическое и моральное превосходство. Его холодность, недоброжелательность, высокомерная манера держаться и привычка взирать на всех свысока, словно перед ним не люди, а более примитивная форма жизни, дополняли портрет. С такой характеристикой он едва ли мог рассчитывать на победу в конкурсе «Самый популярный представитель аристократии».

Миал встретил Трассу в неприлично роскошных апартаментах, предоставленных в его распоряжение и расположенных в одной из самых высоких башен дворца. На беседу с сыщиком он отвел несколько минут.

После обмена дружескими рукопожатиями он уселся в мягкое кресло, обитое пурпурным бархатом, по одну сторону от которого находился советник, по другую — капитан личной охраны. Другие стулья в помещении отсутствовали, так что Трассе пришлось стоять.

Сначала инспектор задавал вопросы в тактичной и уважительной форме. Миал давал бесстрастные, но учтивые ответы. Говорил он коротко и сжато. Речь шла о Макоби и Де Венчасе. Но маска благовидности продержалась недолго.

Чутье подсказывало Трассе, что Макоби каким-то образом причастна к убийству полковника. Более того, он считал ее чуть ли не главным действующим лицом. После того, как Миал подтвердил намерение жениться на принцессе, уверенность инспектора в своей правоте значительно выросла, поскольку нашлось объяснение поведению девушки. Принцесса обладала прямолинейным и решительным характером. Если полковник Де Венчас представлял угрозу для ее будущего мужа, то, по мнению Трассы, она могла взять на себя функцию правосудия.

По мере того как подозрения инспектора получали подтверждение, его вопросы делались жестче и откровеннее. В конце концов Миал не выдержал и, вскочив с места, непроизвольно схватился за рукоятку меча.

— Вы что, обвиняете меня в причастности к убийству? — рявкнул он.

— Нет, сэр, — ответил Трасса спокойно. На самом деле интонация, с которой он произнес «нет», на языке полицейских означала прямо противоположное. — Мы просто хотим исключить вас из объектов будущих допросов.

Глаза Миала продолжали метать молнии, хотя меч по-прежнему надежно сидел в ножнах.

— Это вас нужно исключить, — начал он, но тут советник проворно наклонился к своему господину и горячо зашептал что-то на ухо.

Миал сразу как-то сник, и от его спеси не осталось и следа.

— Допрос окончен, — объявил он. — Со мной так не разговаривают. Будьте уверены — ваша наглость не останется без внимания. О последствиях узнаете позже.

— Очень хорошо, сэр, — ответил Трасса. — Я сожалею, что моя работа вынуждает меня задавать вопросы, которые могут показаться дерзкими, и приношу извинения, если нечаянно нанес вам обиду.

Он низко поклонился и, не разгибаясь, как того требовал строгий протокол, попятился к двери, внутренне довольный собственной вежливостью.

Бросив на Миала исподлобья взгляд, Трасса заметил, что такое проявление уважения произвело на принца соответствующее впечатление. Черты его лица смягчились.

— Не будете ли так любезны держать меня в курсе ваших перемещений… — добавил он и, повернувшись, вышел из комнаты, прежде чем Миал успел отреагировать.

За дверью инспектора ждал охранник, который провожал его до покоев принца. Часовой жестом пригласил Трассу следовать за ним вниз по винтовой лестнице, по которой они пришли ранее. Гулкий звук их шагов эхом разносился под сводами темного лестничного пролета.

Этот Миал чересчур нервничает, подумал он. Боюсь, он что-то скрывает.

На следующем этаже их встретил молодой капитан королевской гвардии. Стражник, сопровождавший Трассу, отсалютовал ему. Капитан, ответив коротким приветствием, остановил взгляд на инспекторе. Судя по всему, он хотел что-то сказать. Это был красивый молодой человек с непослушной копной каштановых волос и улыбчивым лицом. Однако, несмотря на внешнее спокойствие капитана, детектив понял, что того что-то тревожит.

— Инспектор Трасса из следственного отдела? — спросил он.

Трасса кивнул.

— Меня зовут Сараккан, — представился офицер. — Можно с вами переговорить? С глазу на глаз?

Охранник тотчас козырнул и заспешил вниз по лестнице, оставив мужчин одних.

— Мне сказали, что вы расследуете дело об убийстве полковника Де Венчаса и что вы подозреваете Макоби в причастности, — начал капитан без предисловия.

— Мы просто хотим установить…

— Она здесь ни при чем! — взорвался Сараккан. — Могу вас заверить! Я слишком хорошо ее знаю. Уверен, она никого не может убить!..

— Господин Сараккан, ее никто не обвиняет в убийстве. Однако убийство имело место, и госпожа Макоби не проявляет доброй воли в общении с нами. Более того, она…

— Она очень боится! Я видел ее вчера в городе. Она прячется от чего-то или от кого-то. Макоби считает, что ее брат Марден тоже был убит и что его убийца теперь охотится за ней. Инспектор, она перепугана насмерть!

Жаркая волна возбуждения обдала Трассу с ног до головы. Неужели господин Марден мертв? Неужели это правда? Он знал, что Марден вместе с армией отправился на войну с орками. Никаких официальных сообщений о погибших пока не поступало. Но если он все же мертв, было ли это убийство? Два убитых военачальника — не слишком ли много для простого совпадения?.. Наверняка эти преступления связаны между собой.

Инспектор опрометчиво прислонился к стене. Она оказалась холоднее и сырее, чем выглядела. Недовольно буркнув, он снова выпрямился и смахнул с рукава влажную зеленую плесень.

— По моим сведениям, принцесса Макоби исчезла два дня назад, — заметил он. — А вы утверждаете, что видели ее вчера.

Сараккан в смущении отвел взгляд.

Хм, а ведь что-то между ними такое есть, смекнул инспектор. Похоже, девушка благоволит к нему, и теперь молодчик ходит сам не свой…

— Я же вам сказал, что очень хорошо ее знаю, — повторил Сараккан. — Когда Макоби исчезла, я подумал, что знаю, где ее искать, и оказался прав. Я нашел ее в таверне возле старого рынка. Но принцесса имела вид насмерть перепуганного человека. Мы немного поговорили, а потом она… исчезла.

— Но какого клатта понадобилось принцессе искать укрытия в какой-то вшивой дыре, когда она могла спокойно жить у себя во дворце в окружении королевской гвардии?

Сараккан уставился на инспектора в недоумении.

— Возможно, она боится кого-то во дворце, — проговорил он. — Быть может, Макоби чувствует, что опасность грозит ей именно здесь.

— Но с какой стороны?

Сараккан ничего не сказал и молча показал взглядом на самый верх лестницы — туда, где располагались апартаменты Миала.

— От будущего мужа? — засмеялся Трасса. — Да бросьте вы!

— Она не выйдет замуж за этого человека, даже если ей придется выбирать между свадьбой и смертью, — тихо и очень серьезно сказал Сараккан.

Теперь настал черед Трассы удивиться. Его ум лихорадочно работал, и он снова ощутил знакомый прилив горячей волны возбуждения. Первоначальная версия рассыпалась. Детектив понял, что охотился не за тем человеком! Макоби не могла влюбиться в Миала ни при каких обстоятельствах… Значит, их женитьба была браком по расчету.

Насколько Трасса мог судить со своей колокольни, такой тип, как Миал, не способен вызвать положительные эмоции у кого-либо. Брак выгоден только Миалу. Если Марден действительно мертв, то через некоторое время Миал станет правителем обоих городов.

Если госпожа Макоби права по поводу того, что кто-то и впрямь преследует ее, то этот кто-то и есть Миал. У этого надменного, самоуверенного человека имелись все основания желать смерти молодой женщины, лишь бы избежать позора быть ею отвергнутым. Отказ уязвил бы его гордость и расстроил планы.

— Вы знали полковника Де Венчаса? — спросил Трасса у Сараккана.

— Да, во время сражения с орками я был в его кавалерийском эскадроне.

— Они ладили с Миалом?

Сараккан отрицательно покачал головой.

— У них были некоторые разногласия, — ответил капитан и понизил голос до шепота. — Полковник сказал мне по секрету, что, по его мнению, Миал совершил несколько крупных просчетов в руководстве войсками на поле боя…

Трасса удовлетворенно кивнул.

— Можно спросить у вас, сэр… вы проживаете во дворце?

— Да, у меня есть разрешение. Я близкий друг Мардена. Здесь, в башне, у меня комната.

— И вы хотите помочь госпоже Макоби?

— Я готов умереть за нее!

О господи! — подумал Трасса. — Он просто без ума от этой девицы.

— Тогда я попрошу вас кое-что для меня сделать, — сказал полицейский и шепотом обрисовал капитану план действий.

Молодой офицер нахмурился и резко вскинул голову.

— Вы хотите, чтобы я шпионил за Миалом? Почетным гостем регента?!

— В самое яблочко!

Лицо Сараккана прояснилось и расплылось в широкой улыбке.

— С превеликой радостью, — согласился он.

* * *

Трасса без труда нашел дорогу обратно и вскоре присоединился к Кратавану и двум констеблям, беспечно болтавшим с одной из кухарок.

Они сидели вокруг перевернутого ящика и пили пиво из бочонка. Кто-то нечаянно уронил емкость, повредив ее, и, как заметил Кратаван, тару надлежало осушить, пока содержимое не прокисло.

Трасса отправил констеблей в полицейский участок и налил себе пинту пива. Обеспокоенный отсутствием сержанта Раси, он снарядил на его поиски команду ребят из здешней прислуги.

Оставшись одни, Трасса и Кратаван затеяли оживленный спор на интересную тему: развяжет ли правитель Минае Лантана глобальную войну, если его сына вздернут на виселице?

Двадцать минут спустя, когда инспектор допивал вторую пинту пива, поисковая партия, успешно выполнив задание, вернулась. Сержанта отловили на цокольном этаже при выходе из туалета, куда он забился после второго приступа кишечных колик. Раси спал с лица и больше походил на собственную тень, напоминая цветом физиономии прошлогодний сыр.

Трасса подумал, что сержанту было бы неплохо взбодриться, да и ему самому не помешал бы еще один бокал, поскольку легкий алкоголь всегда плодотворно влиял на его умственную деятельность. Минутой позже он решил, что закуска тоже была бы нелишней, и распорядился подать им поднос с холодным мясом, хлебом, сыром и фруктами, предназначавшимися для вечернего торжества.

— Поверь мне, Кратаван, — сказал он, приступив к трапезе, — этот тип увяз в дерьме по самые уши.

— Но я просто не понимаю, зачем ему понадобилось убивать своего заместителя, сэр, — возразил детектив.

— Давай вернемся к самому началу, — гнул свое инспектор. — Попробую показать тебе это на таком примере. Давай представим, что это яйцо — Макоби, а это яблоко — Миал. Итак, он хочет жениться на ней…

Он поставил яблоко рядом с яйцом, взял еще один фрукт и ухмыльнулся.

— А вот это яблоко, — продолжил Трасса, — Марден, ее брат. Он намерен помешать женитьбе, потому что ему известно, что сестра против… Какого клатта, Раси! Это Макоби, а ты запихнул ее в свой поганый рот!

— Прошу прощения, сэр, — пробормотал сержант, тщательно пережевывая сваренное вкрутую яйцо.

— Ладно, пусть этот жареный цыпленок будет Макоби.

Трасса пододвинул птицу к яблоку, представлявшему Миала.

— Хорошенькие ножки, — похвалил Кратаван.

— Заткнись, дурень! Так… на чем я остановился? Ах да. Марден хочет помешать свадьбе. Во время сражения с орками Миал посылает войска Мардена на самый опасный участок.

— А где орки, сэр? — спросил Раси.

Было похоже, что он упустил нить повествования.

— Это блюдо с пловом подойдет? Этих орков тут много… Во время битвы Марден исчезает — возможно, убитый орками.

Трасса погрузил яблоко в плов, так что оно почти полностью скрылось в густой массе. Несколько рисинок прилипло к его пальцам, и он рассеянно вытер руку о рубашку Раси.

— Но Де Венчас знает, что не было нужды отправлять войска Мардена на тот участок сражения, — продолжал он. — Он высказывает свои сомнения Миалу. Раси, покаты не спросил, вот этот персик — Де Венчас. Доволен?.. Ладно. Миал проникает незаметно в кабинет полковника и убивает его, чтобы тот не успел поделиться своими сомнениями с кем-нибудь еще.

Трасса шарахнул по персику кулаком, чтобы наглядно проиллюстрировать процесс убийства. Расплющенный плод обрызгал полицейских кусочками мякоти.

— Но у Макоби зарождается подозрение, — возобновил инспектор свое повествование. — Она считает, что сама станет следующей жертвой… Раси, пожалуйста, не делай этого с цыпленком. Смотрится глупо и пошло… Нам предстоит срочно найти принцессу, возможно, она представит нам свидетельства против Миала, тогда мы сможем его арестовать.

Инспектор взял яблоко, символизирующее Миала, и откусил от него здоровенный кусок. Кратаван с сомнением покачал головой, не совсем удовлетворенный убедительными доводами Трассы. Раси сначала передвигал по импровизированному столу куриные ножки, так что казалось, что цыпленок убегает, а потом заставил его танцевать.

— Я все же полагаю, что Макоби причастна к убийству, — вставил Кратаван. — Вы бы видели ее лицо, когда я встретил ее у тела полковника. Она выглядела такой смущенной, словно попалась на месте преступления.

— Нет, Миал — преступник. Я знаю это наверняка, — возразил Трасса. — И он знает, что я знаю. В какой-то момент мне показалось, что он проткнет меня мечом.

Услышав эти слова, Раси перестал играть с цыпленком.

— Это потому, что вы задавали неделикатные вопросы, сэр, — сказал он.

Трасса вытаращил на сержанта глаза.

— Что, клатт твою налево? Откуда тебе знать, сержант? Ты весь день проторчал в клозете!

— Во всяком случае, так утверждали эти быки, сэр. Которые чисто базарили в умывальной.

— Какие такие быки?

— Да те двое, которым приказали не говорить, что они были в «Чудаковатом дворе» и пытались поймать ее высочество.

— Так это принцесса была в «Чудаковатом дворе»?! Хм-м…

Новость повергла Трассу в задумчивость. Неужели Миал пытался доставить свою упрямую невесту во дворец силой? Боги, нельзя мешкать ни минуты! Нужно найти Макоби раньше, чем это сделает Миал. Похоже, что Колин Зловещий все правильно отразил в своей статье. Наверняка ему кто-то подсказал. Но кто? Не пора ли нанести ему визит?..

Он встал и взглянул на часы.

Почти четыре часа пополудни! Если Колин Зловещий похож на остальных продажных писак, то я найду его тепленьким в какой-нибудь кофейне рядом с ихней газетенкой. Клатт с ним, разберусь с ним завтра утром. Спешить некуда…

— Ну что, парни, — сказал он и снова сел, — еще по одной? Думаю, у нас есть немного времени…

 

Глава 11

Утром следующего дня, когда Макоби проснулась, она не сразу сообразила, где находится.

Спросонок принцессе показалось, что она спит на бетонной плите, а рядом кто-то пилит дрова. Девушка протянула руку к звонку, чтобы позвать фрейлину, но шнурка на месте почему-то не обнаружила. Она с удивлением открыла глаза и все сразу вспомнила.

Макоби лежала одетая на старинной кровати в одной из комнат таверны «Вайверн». Гранит по сравнению с матрасом на ее постели был бы, наверное, мягче. Монотонный звук, который она приняла за визг пилы, исходил от молодого монаха, неожиданно возникшего в харчевне накануне. Он спал на стуле, невероятным образом скрючившись, и громко храпел.

Вчера, когда они поднялись в комнату, монах сказал, что собирается бодрствовать всю ночь и караулить принцессу, хотя Макоби пыталась убедить его, что такой необходимости нет, так как дух Дариана никогда не дремлет и всегда на часах.

Макоби вставать не торопилась и, пользуясь возможностью, изучала лицо юноши. На губах принцессы блуждала снисходительная улыбка. Они весело провели вечер, молодой монах смешил ее, рассказывая забавные истории, и ее настроение улучшилось. Было приятно, проснувшись, обнаружить, что парень рядом.

Пока Макоби не знала, чем он может быть полезен в случае повторного нападения наемников из Гильдии Убийц, но молодой человек действительно обладал магической силой, и девушка чувствовала, что может на него положиться. Фактически она уже ему доверилась.

Когда лежать надоело, Макоби проворно вскочила и, подбежав к окну, выглянула на улицу. К ее удивлению, за окном было многолюдно, только вот толпа выглядела подавленной и печальной. Народ переминался с ноги на ногу, как будто ожидая какого-то тревожного объявления. Флаги на зданиях на противоположной стороне улицы не развевались на ветру, как обычно, а были приспущены. Это наблюдение поразило Макоби. Что-то было неладно.

Принцесса отошла от окна, взяла плащ и, завернувшись в него, набросила на голову капюшон, чтобы избежать случайных взглядов. Осторожно, чтобы не потревожить спящего Гларта, она прокралась к двери, поманила привидение и тихо выскользнула наружу, чтобы выяснить, что происходит.

Молча двигаясь среди скопления людей и стараясь держаться незаметно, принцесса внимательно прислушивалась к разговорам. Ей хватило нескольких минут, чтобы оказаться в курсе последних событий. Информация о сражении, имевшем место два дня назад, наконец-то стала общедоступной. Народ, похоже, осознал, что столкновение с неприятелем, вопреки предсказаниям, не было легкой прогулкой.

Судя по слухам, армия понесла тяжелые потери, и среди убитых упоминалось имя Мардена. Поэтому в воздухе веяло скорбью и трауром.

Эти новости были уже известны Макоби. Но две другие, передаваемые из уст в уста, показались ей весьма любопытными.

Во-первых, всеми превозносилась военная доблесть Миала. Говорили, что его действия позволили обратить неминуемое поражение в победу. В это утро Миал во главе своего отряда должен был выехать из Кумаса домой, в Минае Лантан, поэтому жители города высыпали на улицу, чтобы с почестями проводить героя.

Второй слух более точно соответствовал истине. Теперь ни для кого не было секретом, что Миал хотел жениться на Макоби, но, к ее большой радости, официальная помолвка пока не состоялась. Однако, согласно молве, претендент на руку принцессы намеревался вернуться в Кумас через три дня, чтобы услышать ответ на свое предложение. Макоби с ужасом узнала, что люди в подавляющем большинстве надеялись на ее согласие.

Вслушиваясь в восторженные вопли, Макоби ловила себя на том, что начинает испытывать к Миалу непреодолимую ненависть. Но может быть, она его недооценивает? А вдруг он и в самом деле герой? Разве не мог Сараккан ошибиться?

Неподалеку Макоби заметила небольшую группу людей, которым дородный мужчина рассказывал о сражении.

Рассказчик был одет в крестьянское платье, но по выправке и стати в нем безошибочно можно было узнать солдата. Макоби догадалась, что человек этот был, вероятно, в милицейском отряде, скомплектованном непосредственно перед боем.

— Да, я видел, как он убил двух здоровенных орков, — говорил он. — Наши поредевшие ряды дрогнули, но генерал Миал дрался как одержимый! Его пример воодушевил наших солдат, он повел их в атаку, и орки обратились в бегство. Уж поверьте, меня распирает от гордости, что я стоял рядом с ним! Он — настоящий герой!

Среди зевак в толпе возникло оживление, со всех сторон посыпались вопросы. Ответив на два-три из них, мужчина выбрался из плотного кольца людей и пошел своей дорогой. Макоби, желая докопаться до правды, догнала его и вцепилась в рукав.

— Вы и в самом деле видели… — начала она, но, как только он повернулся к ней лицом, принцесса узнала его.

Этот человек возглавлял отряд солдат, ворвавшихся в «Чудаковатый двор», чтобы схватить ее.

— Моя госпожа! — произнес он и обнажил в ухмылке зубы. — Какой приятный сюрприз! Ну и карусель вы завертели!..

Макоби выругалась и бросилась было бежать, но пальцы негодяя сомкнулись вокруг ее запястья, и он увлек девушку в тень безлюдного проулка. Свободной рукой принцесса вырвала из потаенных ножен кинжал, но не успела замахнуться. Мужчина, оказавшись проворней, опередил ее и вывернул вооруженную руку так, что кинжал выпал, звякнув о мостовую.

— Ничего у вас не выйдет, — прошипел он. — Меня насчет вас предупреждали!

Застонав от боли, Макоби хотела отдать приказ амулету, но детина зажал ей рот ладонью с такой силой, что она почувствовала во рту привкус крови.

— М-м-м, — промычала она.

— Что-что? — раздался слабый голос из-за пазухи, и Макоби с ужасом поняла, что амулету не осуществить ее желание, если она не сумеет произнести его вслух.

В конце переулка она увидела еще пятерых солдат. Ей не составило труда понять это, хотя и они были одеты как крестьяне. Теперь был понятен источник промиаловских настроений… При виде принцессы один из солдат сплюнул на булыжник жвачку, и вся группа, отвратительно щерясь, направилась в их сторону.

Понимая, что ей грозит большая опасность, принцесса резко мотнула головой. Грязный палец удерживавшего ее мужчины, соскользнув, попал девушке в рот, и она впилась в него зубами. Взвыв от боли, миаловец отдернул руку.

— Вы об этом жестоко пожалеете, моя госпожа, — взревел он.

— Я не пожалею, а пожелаю снова быть в постели! — воскликнула Макоби.

За этими словами последовала короткая вспышка света, легкое головокружение, и в следующее мгновение она снова очутилась на громоздкой старой кровати в комнате в таверне «Вайверн».

Некоторое время девушка лежала неподвижно, не в силах прийти в себя после перенесенного. Волчий взгляд обидчика у самого ее лица, вонючая рука, зажавшая ей рот… Макоби вздрогнула от отвращения. Она все еще чувствовала его прикосновение, его мерзкое дыхание. Спасибо амулету за то, что спас!..

Она вытащила из-за пазухи изящную серебряную вещицу и с благодарностью посмотрела на нее. Единорог выглядел страшно самодовольным и глупо улыбался.

— Признайся честно, — проговорил он, — что бы ты без меня делала?

Не успела Макоби ответить, как раздался знакомый хлопок, возвещавший появление призрака Дариана. Его колеблющаяся тень обиженно замерла у порога. Призрак был раздосадован и не скрывал этого.

— Будешь в другой раз так драпать, предупреждай, — пробурчал он. — Ты не представляешь, как это унизительно, когда тебя таскают, как собачонку на поводке!

— Прости, пожалуйста! — извинилась она. — В другой раз…

— В другой раз, — перебил ее кто-то, — вам может не повезти.

Макоби бросила взгляд на стул, где спал Гларт. Он сидел все в том же положении, но глаза его были открыты, а лицо выражало озабоченность.

— В чем дело? — спросила она вызывающе.

— Вы ушли, не предупредив меня. Вот в чем дело!

— Послушай, приятель, я знаю тебя без году неделю, и это, клатт тебя возьми, не дает тебе право…

— Вы не понимаете! — перебил монах нетерпеливо, но тут же сдержался.

Поднявшись, Гларт приблизился к кровати и сел рядом с девушкой.

— Вы в опасности, — продолжил он, тщательно выговаривая слова, словно пытался объяснить это не только ей, но и самому себе. — Я могу вам помочь, но только в том случае, если буду с вами рядом. Это украшение уже трижды спасало вас, но если его силу использовать по-другому, то амулет обернется для вас еще более страшным бедствием. Я чувствую его могущество…

Монах молча протянул руку, и Макоби машинально положила кулон на его ладонь.

Ощутив прикосновение металла, он отшатнулся, как от боли.

— Так вот где заключена вся сила! — Гларт сомкнул пальцы вокруг единорога и заглянул Макоби в глаза. — Его вручили вам на хранение, — сказал он почти укоризненным тоном, — и все же вы доверили драгоценность незнакомцу. Любой проходимец может выманить его у вас хитростью и обманом. А с этой штукой какой-нибудь маг-недоучка способен стать всесильным и непобедимым! Даже такой неумеха, как я!

Макоби смотрела на монаха, как девочка, наивно попросившая подругу подержать мороженое, пока она завяжет на ботинке развязавшийся шнурок, а эта самая подружка нагло сунула лакомство в рот и тут же сожрала вместе с оберткой.

— Но он реагирует только на меня, — воскликнула она. — Он исполняет только мои желания!

Гларт усмехнулся, и в его голосе внезапно послышались суровые нотки.

— Наес vincula inice, — приказал он.

Тут откуда ни возьмись появились железные кандалы и сковали Макоби по рукам и ногам. К своему ужасу, она поняла, что не может сдвинуться с места.

— Останови его! — взвизгнула девушка, обращаясь к амулету в руке монаха. — Освободи меня!

— Вот видишь? — сказал Гларт. — lllos solve!

И в то же мгновение оковы исчезли. Макоби растерянно растирала запястья.

— Амулет подчиняется тому, кто им владеет, — пояснил Гларт, поднимая вещицу над головой. — Пока он у меня, я всесилен.

С этими словами он бросил кулон смущенной принцессе. Поймав драгоценный талисман, та прижала его к груди и с облегчением вздохнула. От счастья у нее даже слегка помутилось в голове.

— Я думала, что ты уже не вернешь его! — вырвалось у нее.

— О боги! Но что бы я с ним делал? Нет, по всей видимости, он предназначен для вас. Только будьте осторожны и благоразумны!

Макоби в изумлении покачала головой.

— Не слишком ли это большая для меня честь? — спросила она у Гларта. — Я даже не знаю, что кругом творится, не говоря уже почему.

— Возможно, что в этом я помогу разобраться.

Принцесса снова уставилась на монаха в удивлении. Гларт сидел рядом с дружеской улыбкой на лице и рассуждал так, словно ему предстояло исправить подтекающий кран, а не предупредить убийство или увечье, словно не было волшебства и магии, а все дурное было сном.

Девушка не понимала, как мог он оставаться таким здравомыслящим и хладнокровным. Она была готова рассердиться на монаха за это, но его открытая улыбка в который раз обезоружила Макоби.

— Ладно, — произнесла она примирительным тоном и тоже улыбнулась. — Что будем делать дальше? Есть предложения?

— Надо сделать важное дело.

— Какое же?

— Пошли завтракать.

Теперь, когда Дариан стал привидением, ему было все труднее и труднее общаться с представителями реального мира.

Время после смерти текло для него неравномерно, то растягиваясь, то сжимаясь, как резинка. Люди двигались порой то замедленно, то начинали мелькать, как шарики в пинг-понге. Иногда они непроизвольно исчезали, а потом вдруг появлялись неизвестно откуда, словно из целостной картины вырезали отдельные куски.

Еще у Дариана возникло странное ощущение непричастности. То, что казалось когда-то интересным и забавным, больше не привлекало внимания. К примеру, если бы при жизни ему предложили подглядывать за мужчиной и тремя женщинами в постели, то он с радостью согласился бы и получил бы массу удовольствия. Но теперь Дариана это почти не трогало. Более того, зрелище не вызывало в нем прежних эмоций и естественных реакций. Было похоже, что некоторые части его тела отмерли прежде остальных…

Став импотентом, он часто задумывался, является ли это прямым следствием смерти или же объясняется тем, что живые его больше не волнуют. Что будет, гадал он, если ему доведется встретиться с духом женщины, к тому же обнаженной? Произведет ли она должное впечатление? А что, если ему повстречаются другие привидения? Ведь должны же они где-то существовать. При жизни Дариан часто слышал, как люди рассказывали о призраках. Наверняка в старых домах Кумаса обитают жуткие призраки и пугают обитателей своим внезапным появлением и металлическим звоном цепей…

В большинстве случаев людям попадались одинокие духи. Пары были большой редкостью. Все же был ли у него шанс встретить женское привидение? И смогут ли они заниматься любовью? Ему не приходилось слышать, чтобы кто-нибудь встречал влюбленные парочки духов, не говоря уже о том, чтобы кто-то оказался свидетелем их сексуальных утех.

После продолжительных раздумий на эту тему Дариан решил запретить себе подобные мысли, ибо они угнетали его и наводили тоску. Немудрено, что призраки, по свидетельству очевидцев, обычно стонут и причитают. В условиях бестелесного существования и святые завоют!

Тут Дариан вспомнил о Макоби и Гларте. Что с ними? Не пора ли отправиться на их поиски? Но смысла в этом не было, так как они не могли уйти далеко, ведь он неотступно следовал за ними, как пес на поводке. Призрак снова задумался. На этот раз над тем, что сказал Гларт прошлой ночью.

Сомнений не оставалось, его держали чары Оков Души. По мнению монаха, эти чары налагались в том случае, когда кто-то хотел передать с помощью призрака какую-то информацию. Дариан полагал, что именно это с ним и произошло. Он был убежден, что Марден сказал ему что-то, что он должен был сообщить Макоби. Но на свою беду он никак не мог вспомнить текста послания…

Призрак парил под потолком комнаты, как мрачная грозовая туча, и отчаянно пытался заставить свой ленивый мозг шевелиться. Вдруг в мутных водах его памяти что-то всколыхнулось и вынырнуло на поверхность, как махонькая рыбка…

Теперь Макоби, наученная горьким опытом, была более осторожной.

Она не стала заказывать в харчевне изысканный завтрак, боясь обратить на себя внимание. Она только попросила амулет, чтобы хозяин принес ей что-нибудь съедобное. В результате Макоби и Гларт получили по порции яиц с беконом и колбасой, слегка обжаренных в жире, в то время как у остальных постояльцев завтрак утопал в топленом сале.

— Отлично, — произнесла она, снимая жир с яичного белка кусочком подсушенного хлеба. — Из нас двоих ты соображаешь лучше, ну и что теперь? Куда мы двинемся дальше?

— Итак, — произнес Гларт после минутного раздумья, — у нас есть несколько вариантов. Можно попробовать узнать об амулете больше. Уверен, что у него есть для нас ответ. Проблема состоит в том, что мы не знаем вопроса.

— Весьма мудро.

— Я бы хотел проверить это, но не сейчас и не здесь. Есть еще нечто, что нам нужно сделать в первую очередь.

— О чем ты?

— Хм… Говорите, орки выигрывали сражение, потом ни с того ни с сего отступили… И, возможно, захватили в плен или убили вашего брата, так?

— Да.

— Еще вы сказали прошлой ночью, что не понимаете, почему орки вдруг вторглись в Кухбадор после стольких лет мира, правильно?

— Все так.

— Так попробуем выяснить почему.

— Превосходно! И каким же образом?

— Очень просто. Спросим кого-нибудь из орков.

— Думаешь, они нам скажут?

— Очень может быть. Во всяком случае, если мы спросим, хуже нам от этого не станет. Полагаю, в Кумасе у них есть консульство?

— Несомненно, хотя я там никогда не бывала. Говорят, у них там проходят восхитительно буйные пирушки, но отец приказал мне обходить их стороной.

— Что ж, похоже, теперь у вас есть шанс наверстать упущенное. Остается найти Дариана — и в путь.

Когда Макоби и Гларт поднялись наверх, призрак пребывал в состоянии сильнейшего возбуждения и со свистом носился по комнате. Им пришлось помучиться, прежде чем они сумели отловить его. Дариана постоянно заносило на виражах, и он проскакивал сквозь стены.

Наконец, когда удалось его тормознуть, принцесса с монахом узнали, что дух восстановил еще один кусок памяти.

— Я вспомнил, что господин Марден говорил мне об амулете, — сообщил Дариан, захлебываясь от восторга. — Он сказал, что эта старинная вещица была найдена в древней гробнице. Армейское подразделение, которым он командовал, получило приказ прибыть на место археологических раскопок на юге. Им надлежало сопровождать сокровища, обнаруженные в захоронениях Первого века.

— Правильно, — подтвердила Макоби и уселась на кровать. — Это было всего пару недель назад. Когда он вернулся домой, его было не узнать. Он стал замкнутым и угрюмым. Именно тогда он начал носить этот амулет.

Она поднесла руку к груди, где под безрукавкой висел кулон.

— Господин Марден рассказал, что однажды ночью его солдаты нашли мертвого грабителя могил, — продолжил призрак Дариана, — Они не поняли, что послужило причиной смерти, но господин Марден был убежден, что несчастный умер от страха. Он держал в одной руке старинный кинжал, а в другой — амулет. Поскольку по сравнению с другими находками большой ценности эти предметы не представляли, господин Марден решил оставить их себе. Однако он не мог объяснить, почему сделал это…

Дух замолчал и с сомнением посмотрел на Макоби, словно раздумывал, стоит ли развивать данную тему.

— Продолжай, — потребовала она.

— Он сказал, что это было самое неосмотрительное решение в его жизни, — прошептал призрак. — Еще он говорил, что, как только надел амулет, начали твориться всякие странные вещи. Господин Марден был уверен, что эта вещица обладает магической силой. Кроме того, кто-то украл у него кинжал и теперь охотится за амулетом. И еще ваш брат добавил, что, вероятно, он скоро умрет…

— Так он знал?.. — воскликнул Гларт, удобно устроившийся на стуле.

Призрак Дариана кивнул.

— Он думал, что этот неизвестный воспользуется тем, что идет сражение, чтобы его гибель не вызвала подозрений, — продолжал Дариан. — Господин Марден знал, что, когда его убьют, амулет заберут. Поэтому он и отдал его мне на сохранение. Никто не знал, что драгоценность у меня. Он просил после его смерти передать амулет его сестре.

Некоторое время все молчали.

Макоби первой нарушила тишину. Ей не хотелось задавать следующий вопрос, но она понимала, что должна сделать это.

— Он сказал, кто украл кинжал? — спросила она, собравшись с силами. Возможный ответ пугал ее.

— Да, — ответил дух.

— Кто это был?

Снова возникла пауза. Гларту показалось, что еще немного — и призрак разрыдается.

— Не помню, — выдавил он наконец из себя.

— О, Дариан! — взорвалась Макоби. — От тебя толку что от козла молока!

— Не нужно на него сердиться, — предостерег монах. — Он не виноват и со временем все вспомнит.

— Надеюсь, — пробормотала Макоби, остывая. — Во всяком случае, ответ нам практически известен. Люди Миала, похоже, повсюду. Хотелось бы мне знать, какую выгоду он ожидает извлечь из всего этого.

— Прошу прощения, но ничем не могу помочь, — раздался из-за пазухи голос амулета.

— Возможно, разговор с орками даст нам какие-то зацепки, — бросил Гларт, поднимаясь со стула. — Пора идти.

Он выждал несколько секунд, но Макоби не двинулась с места. Принцесса все так же сидела на кровати и нервно перебирала пальцами одеяло.

— Что случилось? — поинтересовался он.

Девушка неопределенно пожала плечами.

— Не знаю, — сказала она с сомнением в голосе. — Я теперь боюсь выходить на улицу. Люди Миала — повсюду. И я не уверена, кто им нужен — я или этот клаттовый амулет. Если он такой ценный, его могут сорвать с меня.

Она сидела на огромной постели такая несчастная и одинокая, что сердце Гларта наполнилось жалостью. Ему захотелось броситься к принцессе, обвить ее хрупкую фигурку руками, прижать к груди и…

Подавив эти греховные мысли, Гларт подошел к кровати и, усевшись на почтительном расстоянии от принцессы, посмотрел на нее с улыбкой уверенного в себе человека.

— О, думаю, эта проблема разрешима, — сказал он твердо. — Если вы позволите мне взять вещицу на время…

Макоби бросила на него недоверчивый взгляд, но потом вспомнила, что если бы он захотел, то давно мог бы завладеть талисманом. Она сняла украшение с шеи и протянула Гларту.

— Что нам нужно сделать, — произнес он нараспев, — так это замаскировать нас обоих. Так, посмотрим.

Юноша на минуту задумался, и его лицо приняло выражение крайней сосредоточенности. Макоби наблюдала за ним как загипнотизированная. Черты лица Гларта несли печать его характера и были столь своеобразны, что принцесса до сих пор не могла понять, было ли оно обаятельным или уродливым.

Когда она решила, что парень обаятельно уродлив, Гларт щелкнул пальцами.

— Есть, — сообщил он обрадованно. — Fades Barbara Plaustriterrae habe!

Макоби ждала, но ничего не происходило, если не считать легкого жжения кожи на лице. В то время как взгляд Гларта исполнился благоговейного ужаса.

— Что случилось? — спросила она.

— Послушайте, — начал он предостерегающе, — не пугайтесь. Эти чары временные. Но я могу вас расколдовать немедленно.

— Какие чары?

— Я вас заколдовал с помощью амулета. Теперь вас никто не узнает. Мы вернем все обратно, как только будем в безопасном месте.

Гларт был доволен, как слон, только что пришедший с водопоя. Сердце Макоби ушло в пятки. Она медленно встала, подошла к маленькому треснутому зеркалу, висевшему над камином… И замерла перед ним в изумлении.

Лицо, смотревшее на нее из зеркала, принадлежало одной из тех пожилых дам, которые считают, что килограммы косметики способны исправить следы, оставленные беспощадным временем. Оно словно вышло из-под кисти художника, у которого много красок, но мало таланта. Черная тушь на глазах, голубые тени на веках и красная помада на губах бросали вызов ярким румянам и розовой пудре. Вся эта палитра красок вела смертельный бой между собою не на жизнь, а на смерть. В этой войне не брали пленных.

— Позаботься о том, чтобы потом снять колдовство, — с угрозой сказала принцесса Гларту, — иначе умереть тебе страшной смертью. В самом ближайшем будущем.

— Не беспокойтесь, — утешил ее Гларт, хотя не мог пожелать себе аналогичного. — Я справлюсь. Зато теперь вас никто не узнает.

Макоби смерила его сердитым взглядом, и он поспешно отвернулся, переключив внимание на амулет, лежавший у него на ладони.

— Вот и славно, — проговорил монах. — Марден нашел амулет, так что люди Миала будут искать нечто в таком же роде. А мы попробуем превратить его во что-нибудь другое…

Он тихо что-то прошептал амулету, так тихо, что принцесса не разобрала слов. Серебро снова начало течь и видоизменяться. Оно потемнело и сгустилось, превратившись наконец в простое золотое кольцо в форме головы льва.

— Готово, — подытожил юноша. — Ну как?

Макоби нехотя улыбнулась и протянула монаху руку. Он осторожно надел украшение ей на палец. Перстень ехидно захихикал, и только тут Гларт сообразил, что надел его на безымянный палец левой руки.

— Я теперь обручальное кольцо, — заходился он. — Обручальное кольцо! В твоих мечтах, парень!..

Гларт смущенно отвел взгляд, ему захотелось схватить молоток и расплющить ненавистный кусок тщеславного металла. Но Макоби, похоже, ничего не замечала. Она опять погрузилась в изучение своего отражения в зеркале.

— Мне положено испытывать благодарность, как я понимаю, — начала она, оторвавшись наконец от зеркала, — но я что-то ее не чувствую. Ладно! Пошли!

Девушка (хотя… в нынешнем-то ее состоянии…) гордой походкой направилась к двери, но на полпути остановилась.

— Послушай, вернешь мне мое лицо до того, как мы войдем в консульство, — предупредила она Гларта. — Я не желаю сидеть в комнате с орками и быть самой безобразной из них…

По пути в консульство никаких неожиданностей не приключилось.

Духу было велено держаться от них на почтительном расстоянии, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания злобным собачьим лаем, испуганным шипением кошек и ржанием лошадей. Хотя на улицах было полно народу, никто ими не заинтересовался, ибо в это самое время воинский контингент Минае Лантана во главе с Миалом покидал город.

Командир отряда гордо восседал на коне и бросал по сторонам холодные взгляды, как будто не замечая ликующей толпы и восторженных приветствий благодарных граждан, провожавших своего героя.

Макоби и Гларт тоже остановились, чтобы поглазеть на красочное зрелище. В какой-то момент глаза Макоби и Миала встретились, и она испуганно сжалась, но тень узнавания не тронула его черты. Маскировка оказалась удивительно эффективной. Однако происшествие не прошло для девушки бесследно, и она поймала себя на том, что дрожит от страха. Гларт взял ее за руку, и, чтобы не толкаться в толпе, они свернули в тихий проулок.

Пять минут спустя они достигли темной грязной улицы, где располагалось оркское консульство. Оно размещалось в жалком каменном здании, порядком обветшавшем, с прохудившейся шиферной крышей и облупившейся краской на стенах. Здание консульства отделяла от улицы узкая полоска неказистого садика, заросшего ежевикой и крапивой и засоренного старыми пивными бутылками.

На улице было пустынно и спокойно, если не считать двух кошек, обменивавшихся на дальнем дворе взаимными упреками. Поскольку никакой опасности не предвиделось, Макоби не терпелось вернуть свой прежний облик, и она уговорила Гларта расколдовать ее.

Они зашли в ближайшую подворотню, монах снял с пальца девушки кольцо и, зажав его в кулаке, прошептал заклинание. Знакомые черты восстановились, но, видя испуганный взгляд принцессы, Гларт не мог сдержать улыбки.

— Не волнуйтесь, — сказал он, возвращая кольцо. — Вы так же прекрасны, как и были.

Его голос прозвучал вполне искренне, и Макоби ответила ему благодарным взглядом.

В этот момент Гларт впервые понял, какой красавицей она была в действительности, и у него возникло непреодолимое желание тут же обнять девушку и поцеловать. Пока юноша боролся с охватившим его чувством, принцесса потянулась к нему и сама чмокнула его в щеку.

— Спасибо, — поблагодарила она. — Ты удивительно талантлив. Это так замечательно — иметь рядом человека, на которого можно положиться.

Гларт едва не лишился чувств от счастья. В ушах у него зазвенело, и мир вокруг стал солнечным и ярким. Он мог поклясться, что услышал даже далекую небесную музыку.

Гларт смущенно откашлялся, и этот звук прокатился гулким эхом по пустынной улице.

— О, это сущий пустяк, — пробормотал он. — Я рад помочь.

— А теперь ты можешь помочь мне с орками, — сказала она. — Идем!

Они вышли из подворотни и зашагали по потрескавшейся дорожке с пробивающейся местами сорной травой.

Дорожка привела их к деревянной двери оркского консульства. Дверь была слегка приоткрыта. Гларт толкнул ее, и они вошли внутрь.

Монах и принцесса очутились в убогом помещении, занимавшем практически всю длину первого этажа. По своей обстановке зал напоминал харчевню. Вдоль левой стены тянулась неизменная барная стойка, стояло несколько столов с хромоногими стульями и табуретами. В дальнем углу виднелась лестница с деревянными ступенями, ведущая на второй этаж.

На одном из столов остались недопитые бокалы с пивом. В воздухе висел густой запах табачного дыма, но кругом не было ни души.

Макоби и Гларт остановились у двери и прислушались. Тем временем дух Дариана проплыл мимо и замер у стойки.

— Это не похоже на орков. Они не из тех, кто стесняется и прячется по углам, — заметил Гларт. — Я думал, что здесь будет оживленнее.

— Это в порядке вещей. Они стараются держаться незаметно, — ответила Макоби. — Их войска только что нарушили наши границы, нам пришлось туго, многие были убиты. Возможно, орки боятся возмездия. По правде говоря, я удивлена, что толпа не устроила из их консульства небольшой костер.

— Может, толпа здесь и побывала. — Гларт принюхался. — Судя по запаху, здание слишком сырое, его было бы трудно поджечь.

Он подошел к ближайшему столику и взял один из бокалов. На вид и по запаху пиво было свежим. Он сделал большой глоток и удовлетворенно хмыкнул.

— Не знаю, когда точно они ретировались, только произошло это совсем недавно, — констатировал монах.

Макоби подняла глаза кверху, словно надеялась что-то увидеть сквозь толщу обшарпанного потолка.

— Что ж, Дариан, — промолвила она, — наступил твой черед быть полезным. Загляни наверх и посмотри, есть ли там кто.

Дух кивнул и, взмыв туманным облаком под потолок, исчез из виду. Не прошло и минуты, как он высунул голову.

— Думаю, вам лучше подняться и увидеть все своими глазами, — сообщил он.

Вскарабкавшись по лестнице, они оказались в длинном узком коридоре, лишенном какого-либо убранства. Вдоль одной его стороны тянулся ряд закрытых комнат. Голова Дариана торчала из двери третьей из них.

— Сюда, — позвал он и юркнул обратно. Макоби толкнула дверь, и они вошли внутрь.

Это был небольшой мрачный кабинет, служивший, очевидно, главным офисом консульства. Основное пространство занимал большой письменный стол, заваленный бумагами, документами и огромным количеством пустых стаканов и пивных бутылок. Стены увешаны картами оркских городов — Высокий Менил, Великий Тошнотик, Город Домовых…

Над маленьким камином красовалась аккуратно выведенная старинная оркская пословица: «Четыре пинты — хорошо, две пинты — плохо». А перед камином имелась куча убитых орков.

В куче было пятеро. У каждого на груди в области сердца зияла колотая рана, как от удара мечом. Причем раны были нанесены с такой хирургической точностью, что крови почти не было. После такого ранения смерть должна была наступить мгновенно. Гларт наклонился и пощупал одного из пострадавших. Его тело еще не остыло. Судя по всему, Он умер минут тридцать назад.

— Похоже, он снова опередил нас, — воскликнула Макоби в отчаянии. — Если бы только мы пришли часом раньше!

— А теперь давайте посмотрим на дело с оптимистической точки зрения, — предложил монах. — Если бы мы явились на полчаса раньше, то, возможно, лежали бы здесь рядом с этими бедолагами. Нам нужно найти какие-нибудь зацепки, которые могли бы указать на личность преступников. Надо отворить окно, а то здесь темновато.

Макоби нахмурилась и направилась к окну. Стекол на нем не было, но деревянные ставни были плотно закрыты. Ей показалось, что она услышала снаружи звук шагов. Повозившись немного со шпингалетом, она распахнула створки и выглянула на улицу.

По дорожке, ведущей к парадной двери консульства, шли несколько офицеров полиции. Один из них поднял голову и увидел Макоби. В нем принцесса узнала человека, сопровождавшего ее к телу Де Венчаса.

Это был констебль Кратаван.

— Клатт! — выругалась Макоби. — Полиция, Гларт! Нам нужно убираться отсюда!

— Но…

— Не спорь! Куда?

— Хм… Вот что, думаю, было бы неплохо, если бы вы могли на какое-то время скрыться из города. И, раз мы хотим побеседовать с кем-нибудь из орков, может, стоит сразу тронуться в один из оркских городов?

— Ладно, — согласилась девушка. — Но прежде чем мы покинем город, мне нужно попасть во дворец. Надо кое-что там сделать. Ты готов, Дариан?

— Полагаю, что да, — отозвался призрак трагическим тоном.

Они услышали топот ног в таверне внизу, и принцесса загадала желание. Последовала ослепительная вспышка, и Макоби с Глартом очутились в темном проеме под какой-то лестницей. Немного погодя раздался знакомый хлопок, и к маленькой компании присоединился призрак.

— Ну, как ты? — участливо спросила Макоби.

— Никак, — отозвался он уныло. — Такой способ передвижения мне не импонирует. Меня от него мутит.

— Послушайте, вы оба останетесь здесь и сидите тихо. Через пару минут я вернусь.

— Что?.. — переспросил Гларт, который думал совершенно о другом: его снова одолело желание заключить Макоби в объятия и долго целовать.

О чем еще можно было мечтать, находясь с девушкой в укромном месте? Из-за этих сумасбродных мыслей он чувствовал себя весьма неловко.

— Хорошо, — спохватился он. — Ни о чем не волнуйтесь.

Макоби выскользнула из-под лестницы и бесшумно взбежала по ступенькам. Наверху она остановилась у запертой двери и легонько постучала, хотя застать обитателя комнаты на месте почти не надеялась.

К ее радости, дверь открылась, и Сараккан выглянул наружу.

— Макоби!.. — выдохнул он. Его удивлению не было границ. — Ты где была?

— У меня нет времени на разговоры, Сараккан. Скажи, говорил ли полковник Де Венчас кому-нибудь о своих сомнениях насчет поведения Миала во время сражения?

— Что? Какая теперь разница? Что с…

— Сараккан! — перебила девушка офицера и схватила его в волнении за рукав. — Неужели ты не понимаешь, как это важно? Так говорил или нет?

Сараккан замолчал и на минуту задумался.

— Нет, — твердо ответил он. — Он сказал мне это конфиденциально и просил на эту тему не распространяться.

— Тогда ты в опасности! — воскликнула она с тревогой. — Думаю, что за всем этим стоит Миал. Уверена, это он убил полковника, чтобы тот никому не рассказал, как Миал опростоволосился во время боя. В глазах жителей нашего города Миал хочет выглядеть героем, чтобы принудить меня согласиться выйти за него замуж. Если он узнает, что Де Венчас поделился с тобой своими мыслями, то убьет!..

Эти слова принцессы заставили Сараккана улыбнуться, что в свою очередь сильно раздосадовало девушку.

— Это серьезно! Ты что, мне не веришь? Миал опасен!

— Я знаю, — кивнул Сараккан, и лицо его помрачнело. — Полиция поручила мне вести за ним наблюдение.

Он опасливо огляделся по сторонам, словно боялся, что их могут подслушать. Потом, понизив голос до шепота, сообщил:

— Вчера вечером, пока Миал был на приеме, я обыскал его апартаменты. Знаешь, что я нашел?

Макоби отрицательно покачала головой.

— Кинжал, который был у Мардена, тот самый, из древней гробницы на юге…

— Тот, который у него украли?

— Так ты знаешь об этом? — изумился Сараккан.

— Да.

— Возможно, именно им и был убит полковник Де Венчас. Но я никак не возьму в толк, что за всем этим стоит? Зачем понадобился Миалу этот кинжал? Какая ему выгода в смерти Мардена?

Макоби недоверчиво встряхнула головой. Как бы сильно она ни любила Сараккана, но его детская наивность порой доводила ее до бешенства.

— Ты идиот, — вырвалось у нее в сердцах. — Ты же знаешь, что он хочет жениться на мне! Но не из любви, а из жажды власти! Моего брата нет в живых. Когда отец умрет, мы с ним станем правителями Кумаса!

Она видела, как изменилось лицо Сараккана, когда до него дошел смысл сказанного.

— Мы должны остановить его! Нужно собрать больше улик!

— Может быть, я сумею раздобыть что-нибудь. — Макоби поднялась на цыпочки и быстро поцеловала офицера в щеку. — Я скоро свяжусь с тобой. Береги себя, Сараккан!

В следующее мгновение она уже стремглав мчалась вниз по ступенькам.

— Макоби! Постой! — закричал Сараккан и бросился за ней.

Но девушки простыл и след, словно она растворилась в воздухе. Ему ничего другого не оставалось, как чесать затылок и гадать, что она затеяла и чем, клатт все побери, это закончится.

Гларт стоял, притаившись в тени лестницы, когда внезапное появление принцессы нарушило его одиночество. Но он не успел и глазом моргнуть, как девушка сжала его руку, и яркий сноп света разорвал мглу.

Когда зрение восстановилось, монах обнаружил, что они вдвоем стоят в широком поле у реки, а в небе сияет солнце. От обилия света он зажмурился и тут же услышал привычный хлопок. Рядом материализовался дух Дариана и судорожно всхлипнул. Он выглядел еще более несчастным, чем всегда.

— Прости! — извинилась Макоби. — Мне просто хотелось как можно быстрее убраться оттуда…

— Не думай… — призрак икнул и сморщился, — не думай об этом.

— Где мы? — полюбопытствовал Гларт.

— На западной границе Кумаса, возле Лампа Санды, — пояснила Макоби. — Видишь ли, я никогда раньше не бывала на земле орков, поэтому амулет не может доставить нас туда. Это самая западная точка наших земель, которую я видела своими глазами.

— Все правильно, — пробурчал золотой перстень в виде головы льва на пальце принцессы. — Прошу прощения и все такое, но дальше вам придется топать самим. За горами лежит Тошнотик. До него идти дня два, не больше.

Гларт устремил взгляд на запад, где за рекой вздымался поражавший своим великолепием Ирридский хребет. Ему предстояло провести в компании с Макоби целых два дня.

— Что ж, мы постараемся, — промолвил он наконец, едва не рассмеявшись от счастья по поводу открывшейся перспективы.

Человек начал немного беспокоиться.

Не все шло как было задумано. Пока ничего серьезного не случилось, но вмешательство полиции не сулило ничего хорошего. С ними нужно держать ухо востро. С этим придурком Трассой проблем не будет, но внезапное исчезновение Макоби настораживало. Теперь он не имел представления, где она скрывается. Если она догадается о его причастности ко всему происходящему, то никакие посулы не заставят ее согласиться на брак с ним. Нужно поторопиться и ускорить события. Проявить чуточку больше настойчивости и жениться на ней в ближайшее время. Что будет потом, значения не имеет. Ее судьба уже предрешена…

 

Глава 12

Трасса проснулся с тяжелой головой и кислым привкусом во рту.

Эти признаки свидетельствовали, что накануне он явно перебрал. Лежа без движения в своей холостяцкой постели, детектив пытался угадать, который час и не пора ли уже находиться в полицейском участке.

У большинства офицеров имелись жены, вовремя будившие мужей на работу. У сержанта Раси эту функцию исполняла мать. Но Трасса, будучи законченным холостяком, по собственному опыту знал, что лучшим средством от синдрома похмелья является сон. По этой причине он приходил на работу с непростительным опозданием.

Инспектор перебирал в уме факты, собранные по текущему делу. Чем больше он размышлял над ними, тем больше склонялся к выводу, что за всем стоял Миал. Трасса полагал, что при наличии достаточно веских доказательств без труда сумеет убедить суперинтенданта в своей правоте. Главная загвоздка, однако, состояла в том, как заставить его согласиться выдать ордер на арест столь важной персоны. Да и улик пока было маловато…

Поскольку туман в голове потихоньку рассеивался, Трасса встал и оделся. С куском гренка в руке он вышел из дома и направил стопы в штаб-квартиру «Кумасской газеты», находившуюся в Солодовом переулке.

Он решил, что должен встретиться с Колином Зловещим. Было похоже, что журналист напал на нужный след раньше полиции. По всей видимости, репортер располагал надежным источником информации. Трасса надеялся убедить последнего в пользе сотрудничества.

В конце улицы инспектор остановился, чтобы купить свежий номер газеты в надежде познакомиться с последними изысканиями проворного журналиста. Сначала он подумал, что Колин утратил интерес к его делу, так как первая страница целиком и полностью была посвящена убийству одного из деревенских старост из соседнего поселка. Его нашли с колотой раной в груди за несколько минут до обедни, которую он должен был проводить, так как служил в местном приходе священником. Заголовок гласил: «Богослужение отменяется — церковный староста мертв!» Далее Колин Зловещий точно, но цветисто вел репортаж с места преступления.

В правом нижнем углу внимание Трассы привлек заголовок поскромнее: «Арест девицы, или Деревянные колодки». Прочитав содержимое маленькой статьи, Трасса замер посреди улицы, как столб, и грязно выругался.

«Вчера вечером, — говорилось в заметке, — суперинтендант Причуда из национального отряда спецназначения города Кумаса объявил, что в связи с убийством полковника Де Венчаса в скором времени будет арестована некая женщина.

Инспектор следственного отдела Трасса идет по пятам подозреваемой, сообщил суперинтендант корреспонденту. У него есть приказ арестовать упомянутую особу в ближайшие три дня, в противном случае на него самого наденут деревянные колодки и выставят у Ворот преступников, где каждый сможет выразить ему свое презрение!»

Вне себя от негодования Трасса скомкал газету и со злостью швырнул ее в подвернувшегося на свою беду бродячего пса.

За долгие годы карьеры детектив, безусловно, сталкивался со всякими эксцентричными формами поведения, но самой необычной, конечно, была манера суперинтенданта обращаться с подчиненными как с преступниками, если первые не успевали вовремя отловить настоящих. Трасса ничуть не сомневался, что шеф сдержит слово, если в указанный срок он кого-нибудь не арестует.

Трудно также было ожидать, что шеф обрадуется, когда услышит имя ключевой фигуры в этом деле. Он и так был недоволен, когда узнал, что Трасса намеревался допросить госпожу Макоби. Причуда, вероятно, совершенно рассвирепеет, когда Трасса доложит ему, что хочет арестовать старшего сына правителя Минае Лантана.

Проклиная себя за то, что не держал суперинтенданта в курсе расследования дела, детектив с упавшим сердцем двинулся в полицейский участок. Внезапно ему показалось, что отныне все пойдет наперекосяк.

В столовой полицейского участка Трасса задержался.

Только пропустив два стаканчика отменного виски, он почувствовал, что к встрече с начальством готов и может смело идти на ковер. Но перед дверьми кабинета Причуды он, как всегда, замешкался, собираясь с духом.

Постучав, детектив вошел. К своему удивлению, он нашел босса в неожиданно приподнятом настроении.

— Доброе утро, Трасса, — пророкотал Причуда. — О господи, ты в своем костюме спишь, что ли?.. Ну что, уже арестовал госпожу Макоби по поводу убийства Де Венчаса?

— Нет, сэр. Я думаю, что она тут ни при чем.

— Вот как? Интересно. — Суперинтендант откинулся на спинку кресла, сомкнув за головой ладони. — А детектив Кратаван считает ее виновной.

— Кратаван ошибается, сэр.

— Правда? Тогда кто же преступник, если не она, Трасса?

Инспектор нервно сглотнул слюну и пошел напролом.

— Миал из Минае Лантана, сэр.

— Ну-ка быстро скажи, что пошутил!

Трасса, не теряя времени даром, коротко изложил начальнику причины, по которым заподозрил Миала в убийстве.

— Он надеется стать правителем обоих городов, — подытожил инспектор. — Но Де Венчас мог ему помешать. Я поручил одному офицеру из дворцовой стражи — капитану армии Сараккану — вести за ним наблюдение. Он может подтвердить, что Миал и Де Венчас относились друг к другу с подозрением и недоверием. Мне нужно проверить еще пару фактов, после чего хотелось бы доставить Миала для проведения допроса.

Суперинтендант расхохотался, как гиена, и радостно забарабанил ладонью по крышке стола.

— Тебе придется как следует потрудиться! — сказал он, вытирая слезы. — Миал только что выехал из Кумаса во главе нескольких сотен солдат, которые боготворят землю под его ногами. Можешь, конечно, отправляться следом. Но если осмелишься арестовать его, охрана изрубит тебя в мелкие кусочки. Если же они этого не сделают, то я сам исправлю это досадное упущение!

Внезапно смех суперинтенданта стих. Он вскочил на ноги, обошел стол и низко склонился над Трассой, глядя ему прямо в глаза.

— Так ты подозреваешь Миала в убийстве! — закричал он. — Что ж, тогда я подозреваю, что один из моих инспекторов полный болван и тупица! Что ты о себе возомнил? Что собираешься сделать? Втянуть город в войну с ближайшим соседом и союзником? Миал, клатт твою, — герой!

— При всем моем уважении к вам, сэр, он клаттерный негодяй.

Суперинтендант ткнул Трассу пальцем в грудь.

— Ты не можешь арестовать Миала. Найди кого-нибудь более подходящего, кого мы могли бы обвинить в этом преступлении. Как насчет этого, как там его, Сараккан, что ли? Говоришь, он военный человек?

— Да, сэр.

— Что ж, он подойдет. У него влиятельные или знаменитые родители?

— Не думаю, сэр. Он — крестьянских корней.

Трасса неловко замолчал и поморщился, вспомнив об обещании Причуды, данном Колину Зловещему, расправиться со своим инспектором в случае неудачи.

— Вот и отлично. Никто не пожалуется на его задержание и не поднимет шума.

Суперинтендант разогнулся и удовлетворенно потер руки.

— Он сказал, что дружил с господином Марденом. И, насколько я могу судить, ухаживает за принцессой, — добавил Трасса.

— Еще лучше! Всегда можно сказать, что он пытается очернить Миала, чтобы не допустить его брака с Макоби. Из ревности. Вот и хорошо, инспектор. Дело, кажется, близко к завершению. Поздравляю! Похоже, позорные колодки вам пока не светят.

Суперинтендант пожал Трассе руку и проводил до двери.

— Сообщите мне, когда произведете арест, хорошо? — ласково попросил он.

Трасса очутился в коридоре, дверь за ним закрылась.

Горестно качая головой, он отправился на поиски сержанта Раси.

Мысль об аресте Сараккана не оставляла детектива. Искушение было почти непреодолимым, но Трасса еще сохранил юношеский идеализм, заставивший его в свое время переехать в город Кумас. Он обязан арестовать настоящего преступника, если это только возможно.

К тому же если Миал в самом деле убийца, то он не годился на роль мужа Макоби и правителя Кумаса. Более того, он представляет собой угрозу для всего города. Если Трассе удастся раздобыть неопровержимые доказательства вины Миала, Причуда никуда не денется. Он будет вынужден отдать приказ об аресте преступника хотя бы из чувства простого патриотизма.

Однако если у детектива ничего не получится, то колодок не избежать, если только он не подставит кого-нибудь вроде Сараккана…

Сержанта Раси инспектор отыскал в полицейском лазарете. Ему только что произвели промывание желудка, и малый выглядел совсем больным.

— Доброе утро, сержант, — поздоровался Трасса. — Ничего не говори, попробую отгадать. Бабушка снова дежурила по кухне, верно?

Раси обреченно кивнул.

— Что же было на этот раз? — участливо поинтересовался следователь.

— Вчерашний пирог, сэр. Вероятно, она собирала тараканов и клопов целый месяц и…

— Достаточно, Раси. Не надо подробностей. — Трасса закрыл глаза, чтобы подавить чувство подступившей тошноты. — Не знаешь, куда запропастился Кратаван?

— Думаю, что он в оркском консульстве. Его проинформировали, что там не все благополучно.

— Немудрено после вторжения. А у них мозгов не хватило, чтобы собрать манатки и вовремя унести ноги. Но не будем об этом. Лучше пойду и сам узнаю, что там творится.

Инспектор прибыл в консульство в тот момент, когда полицейский патомахер уже уходила с места происшествия. Полную фигуру мадам Мин, задрапированную в черные одежды, он узнал издали.

— Доброе утро, Мин, — поздоровался инспектор, надеясь, что она не разразится словесным поносом.

— Доброе утро, инспектор, — произнесла госпожа Мин и замолчала, устремив взгляд куда-то в пространство словно в ожидании ответа из далекого астрала. — Вижу, вы на завтрак ели гренки, верно?

— Отлично, — ответил он, невольно проникаясь уважением к колдунье. — Ваши экстрасенсорные способности сегодня в рабочем состоянии.

— К черту экстрасенсорные способности, — фыркнула мадам. — У вас вся грудь и живот в крошках, а на подбородке — следы масла.

— А-а-а… — протянул Трасса, ликвидируя столь очевидные улики. — Пришлось завтракать на ходу. Да вы и сами знаете, как это бывает. Так что здесь произошло? Удивите меня, Мин.

— Орки.

— В оркском консульстве? Идите-ка вы отсюда!

— Не нужно вести себя так, даже если у вас похмелье.

Госпожа Мин снова замолчала и прижала ладонь ко лбу детектива. Она закрыла глаза и свободной рукой принялась рисовать в воздухе непонятные узоры.

— Так, что это там?.. Вижу вас в ближайшем будущем… Что-то связано с деревом. Похоже, что на вас деревянные колодки — на руках и ногах… вы сидите, а народ смеется… Вижу много спелых помидоров…

Трасса побледнел как полотно.

— Просто превосходно! Но боюсь, что я спешу, — пробормотал он. — Много работы. До свидания, Мин.

Он торопливо зашагал к зданию и проворно юркнул в дверь, у которой дежурил рослый полицейский. Мин открыла глаза и довольно захихикала. Старый пень будет знать, как отпускать в ее адрес ехидные шуточки! Иногда полезно быть экстрасенсом, но еще более полезно читать газеты, особенно если там напечатаны комментарии шефа…

Когда Трасса поднялся наверх, трупы орков были аккуратно разложены перед письменным столом.

Кратаван сидел на крышке стола и заинтересованно листал порнографические манускрипты, обнаруженные в одном из ящиков. Увидев инспектора, он вскочил на ноги, и по его виду Трасса догадался, что Кратавану не терпится поделиться какой-то новостью. Но он жестом велел детективу помолчать и склонился над распростертыми телами.

— Нетрудно догадаться, что послужило орудием убийства, правда, Кратаван?

— Нетрудно. А вот отгадать, кто…

— Что нам сказала мадам Мин?

— Хм… — Кратавану стоило больших усилий побороть желание рассказать все, что он думает по поводу сенсихи. — Все они были убиты опытными бойцами, безукоризненно владеющими холодным оружием. Возможно, армейскими ветеранами. Каждый орк убит разным оружием. Вероятно, здесь было не менее пяти солдат.

— Я и сам умею считать! Продолжай!

— Смерть в каждом случае была мгновенной. Дух второго орка слева особенно несчастен, считает Мин. Он перед этим выиграл у своих товарищей кругленькую сумму, но они не успели с ним рассчитаться. Дух хочет, чтобы мы сложили все их деньги в его кошелек, чтобы он мог покоиться с миром.

— Черт с ним! Пусть идет и удавится. Время смерти?

— Около часа назад.

— Что-нибудь еще?

— Да! — ответил Кратаван. — Она просила передать это слово в слово.

Он прокашлялся и продекламировал:

— «Будь осторожен, Трасса, когда станешь брать своего преступника, иначе у тебя могут возникнуть большие неприятности. Зри в корень».

Кратаван замолчал и в недоумении посмотрел на инспектора.

— Что бы это значило, сэр?..

— Это значит, что я сейчас же отправлюсь к этой старой перечнице и надеру ей задницу, если она не прекратит свои издевательства, — взорвался инспектор. — Валяй, Кратаван, выкладывай, что там у тебя еще? Вижу, что сгораешь от нетерпения.

— Сэр, когда мы уже входили в здание, в этой комнате еще кто-то находился. Они открыли окно. Я был как раз внизу и хорошо рассмотрел одно лицо…

— Кто это был? Человек, которого ты знаешь?

— Да, сэр. Госпожа Макоби, сэр!

Трасса уставился на Кратавана в немом недоумении.

— Ты уверен, старина?

— Так точно, сэр!

— Хм…

Трасса помрачнел, но в следующее мгновение его лоб прояснился. Этот факт ни в коей мере не влиял на его версию. Более того, она как будто получила подтверждение.

— Послушай, Кратаван, это не значит, что она имеет к убийству какое-то отношение.

— Но, сэр! Она находилась в этой самой комнате…

— Они все были убиты опытными солдатами, а не хрупкой девушкой из королевской семьи. Мы знаем, что Макоби скрывается где-то в городе и до смерти боится, что неизвестные хотят ее убить. Колин Зловещий установил, что кто-то пытался схватить принцессу в таверне. Но кто станет искать ее в оркском консульстве? Никто. Лучшего места не придумать! Вероятно, ее предали. Эти же самые солдаты пришли сюда, поубивали всех и забрали ее с собой. Почему ты их не остановил?

— Мы их не видели, сэр. Мы сразу поднялись наверх, но они испарились. Иного пути отсюда нет. Должно быть, они применили магию.

— Вот то-то и оно… Вероятно, здесь происходит нечто более серьезное. Надеюсь, что с бедной девочкой все в порядке.

Трасса окинул бесстрастным взглядом мертвые тела и начал задумчиво мерить комнату шагами.

— Послушай, — произнес он наконец. — Нам нужно в первую очередь выяснить, с чем мы имеем дело. Верни обратно мадам Мин и разузнай, не обошлось ли здесь без колдовства… Жду от тебя вестей. Если здесь замешан какой-то могущественный чародей, то это не в нашей компетенции.

— Правильно, сэр. Где вас найти?

— У Колина Зловещего. Мне нужно с ним переговорить. Похоже, что он один накопал материала больше, чем мы все.

— Так где вас обоих искать, сэр?

Трасса посмотрел на Кратавана долгим взглядом и раздосадованно покачал головой.

— Он журналист, господи боже мой. Как ты думаешь, где нас можно найти? Конечно, в пивнушке! В пивнушке, где же еще!

* * *

Колин Зловещий вылил в бокал остатки пинты горького пива под названием «Старая пустула» и одним залпом осушил его, после чего протянул посуду Трассе.

— Послушайте, инспектор, раз уж вы иссушаете мои мозги, может, угостите еще одной пинтой того же напитка? — попросил он.

Трасса со вздохом принял протянутый бокал и пошел к стойке бара, чтобы наполнить его заново и заказать пинту пива себе. Он вернулся назад с двумя кружками, поставил их на маленький столик у камина, после чего, устроившись на табурете напротив журналиста, повторил вопрос.

— Как вы узнали о попытке похищения девушки в таверне?

— Должен признаться, что мне бы хотелось сказать, что обязан этим своему журналистскому интеллекту и способности мыслить логически, — ответил Колин Зловещий, опустошив сразу полбокала. — Но в данном случае это, к сожалению, не так. Хозяин этого вшивого заведения пришел к нам в отдел и сказал, что в его таверну ворвались солдаты и пытались захватить хорошенькую молоденькую девчонку. Он спросил, не хотим ли мы купить исключительные права на эту историю, за наличные? Я ответил отказом, но предложил ему взамен две пинты пива.

— А почему вы решили, что это связано с убийством Де Венчаса?

— Выдал желаемое за действительное. Солдаты были из личной охраны Миала. Земля полнилась слухом, что Миал и Де Венчас не очень хорошо ладили друг с другом.

Колин Зловещий поболтал пиво в бокале, с интересом наблюдая за вращением жидкости, словно ожидал увидеть какое-то предзнаменование. Потом лениво улыбнулся и перевел взгляд на Трассу. Инспектор не мог не заметить, что, несмотря на жалкий и потрепанный вид журналиста, в усталых глазах писаки светится глубокий проницательный ум.

— Скажу только, что лично я не хочу, чтобы этот брак состоялся. Я не доверяю Миалу и не желаю, чтобы он стал правителем нашего города. И если, со своей стороны, я могу сделать что-то, чтобы развенчать эту героическую личность, то я свой шанс не упущу.

Журналист замолчал, продолжая изучающе рассматривать полицейского. Мелкие черты лица Зловещего, острый гипнотический взгляд и клювообразный нос придавали ему сходство с опасной хищной птицей. Немудрено, что он носил такое многозначительное имя. В его присутствии Трасса чувствовал себя как провинившийся ученик, распекаемый строгим директором.

— Но вы наверняка интересуетесь Миалом неспроста, инспектор, а? — спросил Колин, склонив голову набок. — Нет ли у вас случайно оснований считать его причастным к убийству Де Венчаса?

— Вы бы еще спросили, не собираюсь ли я арестовать столь выдающуюся фигуру, — парировал Трасса. — Однако мне сказали, что он отбыл в Минае Лантан.

— Ходят слухи, что через несколько дней он вернется. Если вы намерены арестовать его, это будет настоящая сенсация. С подачи толкового журналиста офицер, осуществивший арест, как пить дать станет героем дня.

— Боюсь, нам еще предстоит много работы в этом деле.

— Другими словами, прежде чем предпринимать какие-либо действия против Миала, вы хотите получить неопровержимые доказательства его вины, потому что в случае неудачи вашу голову насадят на кол у ворот Минае Лантана. Так?

Трасса кисло улыбнулся.

— Что-то вроде этого.

Инспектор замолчал, обдумывая недвусмысленное предложение Колина Зловещего напечатать о нем хвалебную статью на первой странице местной газеты в обмен на эксклюзивную информацию о ходе расследования. Сделка выглядела, бесспорно, заманчивой.

— Не для протокола… — начал он.

Журналист радостно подался вперед.

— Только никаких записей, — предупредил его Трасса, — иначе вам придется нанести краткосрочный визит сержанту Свину и его малоприятным товарищам. Они проводят аудиенцию в роскошной, хорошо оборудованной лаборатории по применению болевых стимуляторов в подвале нашего полицейского участка…

— Даю слово, если вам этого достаточно.

— Миал — в дерьме по самые уши. А бедная девушка, за которой охотились молодчики Миала, — это принцесса Макоби.

— Мать моя женщина! Но почему?

Трасса торопливо изложил ему свои подозрения. В глазах журналиста вспыхнул огонек возбуждения, как у охотника, идущего по следу крупного зверя. Пальцы нервно отбивали на крышке стола барабанную дробь.

— Если бы, — подытожил Трасса, — я мог сцапать одного из его приспешников, то ребятам Свина хватило бы одной минуты, чтобы вытащить из него всю правду. Но все они ушли в Минае Лантан…

— Миал, безусловно, уехал домой, но как пить дать он оставил в Кумасе своих людей! Вы же слышали байки про его подвиги. Кто-то этим дирижирует. Кто-то здесь на него работает, распространяет слухи, подогревает чувства горожан.

— Но они занимаются не только этим. Засланные… э-э-э… солдатики также устроили кровавую бойню в оркском консульстве. И мы подозреваем, что на этот раз им удалось захватить Макоби.

— Что? Когда?!

Колин Зловещий вскочил на ноги, готовый сорваться и бежать куда-то сию же минуту. Руки его привычно шарили в поисках блокнота. Но Трасса остановил его за рукав и посадил на место.

— Послушайте, — сказал он рвущемуся в бой журналисту, — теперь вы знаете все, но я прошу, чтобы вы выждали дня два. Мне бы не хотелось, чтобы люди Миала предупредили его. Пусть этот подонок вернется в Кумас, думая, что ему ничто не угрожает. Напечатайте то, что посчитаете нужным, в день его приезда, но не раньше. А я позабочусь о том, чтобы другие репортеры ни о чем не пронюхали.

Колин Зловещий несколько секунд всматривался в лицо инспектора, затем нехотя кивнул.

— Ладно, — согласился он. — Два дня. Но если я хоть краем уха услышу, что сведения просочились в другую газету, то срочно даю материал в печать. Идет?

— Идет!

Трасса отпустил журналиста, и тот бросился вон из таверны, даже не допив пиво. Трасса рассеянно придвинул к себе чужой бокал и перелил его содержимое в свою почти опустевшую кружку. Взяв со стола меню, он принялся его изучать, раздумывая, не заказать ли сандвич. Затем откинулся на спинку стула, решая, что делать дальше.

Было ясно, что времени у него не так много. Чтобы получить необходимую информацию, детективу требовалось разыскать одного из пособников Миала и расколоть его. Но у него не было времени на проведение тщательных, искусных, но беспристрастных допросов, и Трасса не без сожаления понял, что вынужден будет прибегнуть к услугам Свина и его банды садистов в камере пыток.

Ладно, подумал он, омлета не приготовишь, не разбив яиц. Хотя позор, что Свин считает, что нельзя заставить арестованных говорить, предварительно не переломав им ребра. И пальцы. На руках и ногах. Не расквасив им носы и яйца. Свин — большой мастер в последнем изуверстве…

Глубоко вздохнув, Трасса положил меню на стол и встал. Есть ему почему-то расхотелось…

 

Глава 13

Небо было безоблачным, и ночь стояла безлунная. Бесчисленные звезды мерцали в вышине таинственным блеском.

Гларт лежал на спине и любовался величественным видом, выискивая знакомые созвездия. Так далеко на юг он раньше не забредал, поэтому обнаружил в юго-западной части небосвода два или три новых. Прямо над горизонтом Гларт различал четкие очертания Герпеса Большого и рядом с ним маленькое скопление далеких светил, известное под именем Геморроидов, зловеще сверкавшее красноватыми всполохами.

Он опустился на землю — конечно, фигурально выражаясь, — когда в расселину, где они разбили свой лагерь, вернулась Макоби. Девушка принесла хворост и, наклонившись, начала подкладывать дрова в очаг, сложенный Глартом из собранных камней. Справившись с этой незамысловатой работой, она присела рядом с молодым послушником.

— Этого хватит, — сказала она. — Буду очень удивлена, если в радиусе полумили найдется еще хотя бы одна сухая ветка.

Гларт согласно кивнул. В горах, где они находились, древесная растительность была скудной. Им потребовался час, чтобы насобирать хвороста и развести огонь.

— Как там дух?

— Дариан? В норме. Похоже, ему нравится нести дежурство. Во-первых, он не нуждается в сне, во-вторых, не чувствует холода.

Облюбованная ими расселина находилась ярдах в пятидесяти от главной дороги, ведущей из Лампа Санды в Великий Тошнотик, оркский город, расположенный под Ирридскими горами.

Дорога эта редко использовалась путешественниками, и за все время пути монах с принцессой не встретили ни единой живой души, хотя видели несколько трупов орков, случайно убитых сородичами в пылу азартных игр — наиболее распространенного в их среде времяпрепровождения. Однако выставить караул было разумно.

Макоби протянула к импровизированному очагу окоченевшие руки и потерла ладошки, стараясь согреться, потом плотнее закуталась в одеяло.

— Хотелось бы мне, чтобы у нас было больше дров, — сказала она.

В ту же минуту послышался грохот, и со стороны входа в расселину дождем посыпались поленья.

Гларт и Макоби вскочили на ноги и, подхватив свои пожитки, перебрались на другую сторону костра, откуда наблюдали за неожиданно привалившим счастьем. Постепенно поток пошел на убыль, и наконец последнее полено, подпрыгивая и крутясь, с глухим стуком упало возле самого костра. Стало неожиданно тихо. Теперь всю северную часть и выход из укрытия загромождали дрова.

Гларт наклонился вперед и, подобрав несколько поленьев, подбросил в огонь. Сухое дерево сразу занялось, взметнув вверх жаркие языки пламени. Радостно улыбаясь, монах вернулся на место.

— Вам нужно быть более осмотрительной в своих желаниях, — сказал он. — В другой раз какое-нибудь неосторожное желание убьет нас прежде, чем вы успеете опомниться.

Выругавшись про себя, Макоби сорвала с пальца перстень и уставилась на золотую львиную голову с немым вопросом в глазах. Вид у кольца был невыносимо самодовольный.

— Хотелось бы мне знать, кто тебя сделал, — проворчала она.

Ей показалось, что львиная голова вот-вот лопнет от собственной многозначительности.

— Прошу прощения, — сказал перстень с показным смирением. — Я бы хотел помочь тебе, но боюсь, что не могу. Не дозволено. Правила и все такое.

Гларт протянул к кольцу руку.

— Можно мне посмотреть на него еще раз? — спросил он.

Макоби без колебаний передала ему драгоценность. Получив вещицу, Гларт принялся разглядывать ее со всех сторон. В свете костра золото внушительно поблескивало.

— Ты обладаешь необыкновенной силой и, как я полагаю, знаешь об этом, — поделился он с перстнем своим наблюдением.

Кольцо попыталось изобразить из себя самое скромность, но эта попытка с треском провалилась.

— Сомнений нет, я очень стараюсь, — сообщило оно.

— Наверняка тебе известны все существующие на свете заклинания. Причем они тебе не только знакомы, но и подвластны. Я никогда прежде не слышал о таком безграничном могуществе.

Гларт замолчал, в то время как перстень изо всех сил тужился принять скромный вид, но, похоже, эту науку ему еще предстояло освоить.

— Думаю, что твой создатель передал тебе всю свою силу и могущество, — продолжал Гларт, — и сделал он это, вероятно, с какой-то целью.

— Умозаключение не лишено смысла, — согласился перстень.

— Мне кажется, я догадываюсь, зачем он это сделал, — объявил монах и умолк.

— Ну, давай же, выкладывай, — нетерпеливо попросило кольцо, поскольку пауза затянулась. — Ты такой умный. Поделись своей догадкой.

— Мне представляется, что с годами его память ослабела, и он не мог помнить все заклинания наизусть. Чтобы сохранить свое невероятное могущество, он начал делиться своими познаниями с тобой, превращая таким образом в интерактивную энциклопедию магии и колдовства.

— Очень хорошо, — изрек перстень. — Нет, правда хорошо.

— Так сколько лет было Адомо, когда он тебя выковал? — спросил Гларт деланно равнодушным тоном.

— Далеко за семьдесят, — ответил перстень, — хотя он все еще был…

Внезапно он осекся, и звук его голоса растаял в тишине, как дым от дуновения ветра.

— Ах ты, хитрый подлец, — наконец произнес амулет, и монах услышал в его интонации плохо скрытое восхищение.

— Так, значит, тебя сделал Адомо.

Кольцо ответило молчанием. Похоже, что оно дулось.

— Перестань, — заметил Гларт. — Вот позорище-то получится — колечко из дутого золота!

— Кто такой Адомо? — вмешалась Макоби.

Поскольку кольцо по-прежнему отказывалось отвечать, Гларт взял на себя труд пересказать принцессе историю, услышанную от брата Бенидормуса.

— Аббат считает, что Адомо восстанет из мертвых, — закончил он. — Но если память мне не изменяет, то в книге говорится только о его волшебной силе, вышедшей из-под контроля. Амулет и есть сгусток его могущества. Об этом упоминается в пророчестве. Если амулет попадет в дурные руки…

Взглянув еще раз на золотую голову льва, монах передал кольцо Макоби.

— Нам нужно найти способ его уничтожить, — сказал он, — а до тех пор вам суждено быть его хранительницей, как я разумею.

— Наверняка это не очень трудно, — предположила Макоби. — Мы можем бросить его в огонь, расплавить или еще что-нибудь.

Гларт с сомнением покачал головой.

— Мы же не знаем пределов его могущества, — возразил он. — Мы даже не сумеем его расплющить. Как знать, может, он способен к самоликвидации.

— Ты хочешь сказать, что, если я прикажу ему самоуничтожиться, он послушается?

— Послушайте, давайте полегче, а? — сказал перстень удрученно. — Забудьте обо всем, ладно? Подумайте, как бы вам самим не опростоволоситься.

Макоби уставилась на кольцо, задумчиво прищурив глаза.

— Можно тебя спросить кое о чем? — полюбопытствовала она примирительно.

— Валяй! — ответило оно, явно расстроенное.

— Какого черта этот Адомо наделил тебя способностью говорить? Прости меня за тупость, но я не понимаю. Не вижу в этом ни малейшего смысла.

Перстень на минуту погрузился в размышления, не уверенный, стоит ли отвечать на заданный вопрос, но потом, вероятно, решил, что ничего предосудительного не случится, если он ответит.

— Если вам так уж интересно, то скажу, что первоначально это в его замысел не входило. Я был немым. Но однажды он меня потерял. В определенном возрасте Адомо начал все терять. Клал вещи куда-то и забывал, куда именно. Я три месяца провалялся на полу под кроватью. Позже, когда он наконец меня обнаружил, дал мне голос, чтобы я мог откликнуться и сообщить о своем местонахождении в том случае, если снова потеряюсь. Должен признаться, что ему не пришлось сожалеть об этом…

В голосе амулета прозвенели мечтательные, почти ностальгические нотки, когда он предался воспоминаниям о былых временах.

— У нас были такие восхитительные дебаты, — пробормотал он. — Ну, не совсем дебаты, конечно… Скорее споры типа «да — нет», «ты сделал — я не сделал», «так — не так», «заткнись — сам дурак»… Признаюсь, маг был ворчливый старый хрыч.

Амулет с нежностью вздохнул и предпринял видимое усилие вернуться в реальность.

— Во всяком случае, у него хоть имелись какие-то зачатки интеллекта, — с горечью добавил он. — И он мог отличить настоящий спор от тех спор, которыми размножаются грибы.

Макоби бросила на него сердитый взгляд и снова надела на палец.

— Ты знаешь, что можешь менять форму и внешность по желанию… — проворковала она.

— М-м-м?..

— А характер ты сменить не можешь?

Голова льва помрачнела.

— Что тебя не устраивает в моем характере? — жалобно захныкал он. — Могу сообщить, что, когда мой хозяин…

— Изменись!

Возникла пауза.

— Ну? — требовательно повысила голос Макоби.

— Довожу до вашего сведения, что имел честь выполнить ваше компетентное распоряжение, согласно повелению, — сообщило кольцо хорошо поставленным, но слегка запинающимся голосом престарелого актера классической драмы, принявшего перед спектаклем своеобычную дозу хереса. — Какие еще будут пожелания у вашего досточтимого высочества?

— Э-э-э… никаких.

— Тогда, наипрекраснейшая из прекрасных, — снова завело волынку кольцо, — самая благороднейшая из дам, восхитительная и несравненная…

— ЗАТКНИ КОРОБОЧКУ!

Перстень обиженно замолчал.

— Не стоит на него сердиться, — сказал Гларт. — Адомо вдохнул в него такие типы личностей, с которыми ему хотелось общаться.

— Тогда он и вправду был несчастным стариком! — крикнула Макоби в сердцах.

Вскочив на ноги, она выхватила из кучи пару поленьев и с силой запустила их в костер. Успокоившись, принцесса вновь опустилась подле Гларта и, подтянув колени к подбородку, уставилась на пляшущие языки пламени.

— Уверена, что должен быть способ заставить эту клаттерную штуковину рассказать нам, что происходит и кто за всем этим стоит, — произнесла она, — а не гоняться за непонятными химерами.

Гларт посмотрел на нее широко раскрытыми глазами, полными благоговейного трепета.

Когда он впервые встретил девушку и узнал, что она дочь правителя Кумаса, то ожидал увидеть чопорную благовоспитанную барышню, однако принцесса оказалась весьма практичной особой, не лишенной здравого смысла, с которой было приятно и весело проводить время.

И, клатт, она была божественно красивой!..

Гларт окинул взглядом ее забрызганные грязью брюки и попытался представить, как бы она выглядела в платье. Потом он попробовал представить ее без платья…

— О чем ты думаешь? — услышал он голос девушки и едва не проглотил язык.

— М-м-м… я размышляю над планом наших действий в Великом Тошнотике, — соврал он, заикаясь. — Полагаю, что дочери правителя Кумаса будет нетрудно добиться аудиенции у мэра орков… Но о чем мы спросим его? Сомневаюсь, что при виде нас он разразится слезами и признается во всем, что знает.

— Я думала над этим, — сказала Макоби. — Мне кажется, что нам нужно найти кого-нибудь из орков, кто принимал участие в сражении. Было бы здорово побеседовать с одним из командиров и узнать, почему они отступили. Может, если повезет, мы найдем кого-то, кто видел, как умер мой брат, или того, кто его убил. Если бы только нам удалось встретить этого орка, чтобы узнать, куда делось тело…

Ее глаза наполнились слезами, и Гларту захотелось обнять ее, прижать к себе и успокоить. Но вместо этого он просто взял принцессу за руку и осторожно сжал в своей.

— Может быть, нам поможет эта драгоценность Адомо, — предположил он.

Макоби с сомнением посмотрела на кольцо.

— Не мог бы ты нам показать лицо орка, убившего Мардена? — спросила она недоверчиво.

— Все зависит от того, что ты имеешь в виду, — ответила голова льва. — Если хочешь, чтобы я доставил его сюда, то никаких проблем. Я могу это сделать.

— Пожалуйста, сделай! — воскликнула Макоби, прежде чем Гларт успел ее остановить.

Раздался легкий свист рассекаемого воздуха, и у ног принцессы появился распластавшийся на спине орк.

Это был довольно крупный индивид, вероятно, из племени утуков, с длинными кривыми ногами и мощной мускулатурой. Но он был мертв, и это не вызывало никаких сомнений. Меч или топор раскроил ему ключицу, несколько ребер и легкое, оставив огромную зияющую рану.

Вид орка позволил Гларту заключить, что солдат был убит во время сражения и остался лежать на поле брани. Судя по всему, смерть наступила дня два назад. Об этом говорили и признаки тления, и полчища мясных мух, облепивших гноящуюся рану, а больше всего — мерзкий запах разлагающейся плоти.

— Убери его! — воскликнула девушка, и мертвое тело в тот же миг исчезло.

В расселинё, где Гларт и Макоби нашли себе приют, воцарилась звенящая тишина, нарушаемая озадаченным жужжанием двух-трех трупных мух, неожиданно лишившихся трапезы.

После минутного замешательства принцесса разразилась слезами. Она рыдала так горько, словно мир вокруг нее рухнул и жизнь потеряла всякий смысл. Гларт обнял ее хрупкое тело и прижал к своей широкой груди, стараясь успокоить. Постепенно всхлипывания умолкли, и Макоби забылась беспокойным сном.

Когда Гларт проснулся, было уже светло.

Солнце, вероятно, взошло, но свинцовые тучи, тяжело нависшие над горными вершинами, скрывали его присутствие. Поднялся холодный пронизывающий ветер. Он то и дело задувал в расселину, разметая остывшую золу погасшего костра.

Гларт сел и огляделся вокруг. Макоби тоже не спала. Она сидела на соседнем камне, отрезая ножом полоски вяленого мяса и засовывая их в рот. Монах понял, что она встала уже давно, так как рядом с ним стояла бутылка, наполненная заботливыми руками принцессы чистой, прозрачной водой.

Он поднес бутылку к пересохшим губам и сделал несколько жадных глотков, потом налил воды в ладонь и сполоснул лицо.

— Вот так-то лучше, — произнес Гларт. — Хотелось бы предстать перед орками в лучшем виде, — добавил он.

— Это ты называешь лучшим видом? — спросила девушка. — Не дай бог увидеть тебя в худшем виде.

Гларт усмехнулся. Положительная перемена в ее настроении радовала. Но девушка почему-то избегала смотреть на него и выглядела несколько смущенной.

— Послушай, — сказала Макоби, — насчет прошлой ночи…

— Не думайте об этом, — оборвал ее Гларт. — Я и сам мог разрыдаться. Этот труп был таким страшным. Вы столько пережили за последние дни, что на вашем месте и камень расплакался бы.

— Но…

— Никаких «но»! — Гларт вскочил на ноги и потянулся.

Он обвел взглядом горизонт и не мог не залюбоваться открывавшимся зрелищем. Впереди высились горы, цеплявшие гонимые ветром тучи. Гларт перевел глаза на Макоби.

— Когда все закончится, — заговорил он, — я вернусь в монастырь и проведу в его стенах всю оставшуюся жизнь. Года через три я состарюсь и поседею, мне будет что вспомнить. Воспоминания о вчерашнем дне, когда, пытаясь утешить отважную женщину, я сжимал ее в объятиях, согреют мою душу.

Юноша лукаво улыбнулся, давая девушке понять, что шутит, и молил бога, чтобы она не догадалась, что он говорит чистую правду. Она застеснялась, но улыбнулась в ответ и протянула ему полоску вяленого мяса.

— Как поживает Дариан? — спросил монах. — Все еще стоит на карауле?

— С ним все в порядке. Он не спускает глаз с дороги на тот случай, если появятся какие-нибудь путники.

— Жаль, что ему не представилась вчера возможность взглянуть на труп. Как знать, может, он сумел бы кое-что прояснить.

— По правде говоря, такая возможность у него была, — возразила Макоби. — Сегодня утром я попросила перстень предъявить тело опять, чтобы он мог посмотреть на него.

Гларт посмотрел на нее с уважением. Сам он вряд ли отважился бы на такое повторно.

— И?.. — Ему не терпелось услышать продолжение рассказа.

— Он, как и в случае с Де Венчасом, смог сказать, когда наступила смерть.

— Во время боя?

— Нет. Два часа спустя. Вероятно, орка зарубили свои же. Похоже, кто-то тщательно стремится замести все следы.

Гларт нахмурил лоб и задумался над словами Макоби.

Кто-то и впрямь проявляет удивительную предусмотрительность, словно действует в соответствии с заранее подготовленным планом.

— Надеюсь, что нас не заманивают в капкан, — пробормотал монах.

Макбби покачала головой.

— Никто не мог предугадать твое появление, — заметила она. — Тот, кто все это затеял, не допустил бы такой промашки. Ты — мой козырной туз.

Гларт, польщенный, отвел взгляд в сторону. Ему было приятно это слышать. И вновь, как прошлой ночью, юношей овладели неприличные мысли, впервые посетившие его, когда он держал Макоби в объятиях.

Принцесса вздохнула, и ее лицо стало отрешенным и мечтательным.

— Надеюсь, что Сараккан прав, — пробормотала она.

Слова девушки вернули Гларта к реальности. Его словно ушатом ледяной воды окатили.

— Не сомневаюсь, — сказал он охрипшим голосом и, нагнувшись, принялся с остервенением скатывать свою постель.

Широкая дорога, лежавшая перед ними, поднималась в горы извилистой лентой.

Мощенная отполированным миллионами ног камнем, она была построена в Первом веке, когда по ней маршировали буйные орды орков под предводительством таких знаменитых царей, как Удок Зеленый Клык и Загаш Напыщенный, чтобы сровнять с землей богатые, но упадочной культуры города на равнинах древнего Китала.

Теперь этой дорогой практически не пользовались, ибо то там, то сям пробивалась между булыжниками трава и другая поросль, не оправившаяся еще после недавнего прохождения сил вторжения оркского воинства. Сейчас старая дорога была безжизненной, о чем свидетельствовали висевшие над ней безмолвие и тишина, как будто она понимала, что дни ее славы миновали и что со временем она сольется с местной природой и превратится в часть горного ландшафта.

Макоби и Гларт продолжали путь, натянув капюшоны, чтобы защититься от резкого ветра и промозглой сырости, окружавшей их водянистым облаком мелкого дождя. Размытая тень Дариана двигалась впереди на расстоянии дюжины ярдов, чтобы предупредить странников о появлении малейших признаков жизни, но до сих пор они не встретили ни единой живой души, хотя мертвые попадались на их пути постоянно — вдоль дороги валялись распухшие трупы орков, скончавшихся от боевых ран или убитых в раже варварских азартных игр.

Призрак Дариана начал немного волновать Макоби, ибо с каждым шагом он делался все отрешенней. Было похоже, что он всецело поглощен собой и мир живых его больше не интересует. Мрачное настроение призрака усугублялось также безуспешными попытками вспомнить, какое сообщение ему оставил Марден.

Хотя Макоби сказала, что это больше не имеет значения, поскольку они знают, что за всеми убийствами и во главе заговора стоит Миал, Дариан не успокаивался. Он был уверен, что должен что-то вспомнить, прежде чем рухнут Оковы Души, не отпускавшие его дух на покаяние. Эта мысль терзала его бесплотные нервы.

Макоби для себя решила, что орки прояснят ситуацию и, возможно, освежат память Дариана, поэтому старалась не обременять голову лишними проблемами.

Так они и шли, погруженный каждый в свои мысли.

Дождь лил не переставая, и путники промокли до костей. Все чаще им приходилось шлепать по лужам, а мелкие ручьи сменились на бурлящие потоки жидкой грязи. Когда накануне ночью Макоби увидела труп орка, убившего ее брата, она подумала, что ничего хуже быть не может. Теперь она знала, что ошибалась.

Когда в очередной раз путешественники наткнулись на мертвое тело орка, Гларт остановился и наклонился, чтобы разглядеть его получше. Это было маленькое уродливое существо, павшее жертвой типичного для его племени развлечения под названием «Поймай кинжал». Миниатюрный игральный нож до сих пор торчал из одной глазницы. Гларт обшарил труп и, сняв что-то с его шеи, повернулся к Макоби. Он держал на шнурке вращающийся кулон из черного металла, изображавший фигурку в непристойной позе.

— Вот, — протянул он девушке вещицу, — наденьте.

— Ты что, смеешься?!

— Послушайте! Если мы угодим в ловушку, то орки обыщут вас в поисках амулета или подвески. Этот кулон введет их в заблуждение, и они могут не обратить внимания на кольцо.

Макоби нехотя согласилась. Взяв гадкий предмет, она с отвращением надела его на шею.

— Хорошо, — согласилась она, — но если тебе взбредет в голову сказать, что эта штука мне идет, я засуну ее тебе в нос.

— Кому, мне?.. — удивился Гларт, собиравшийся сказать, что он пока еще в своем уме.

Макоби достала из заплечного мешка хлеб. Хотя нудный дождь промочил девушку насквозь, прочный кожаный мешок, произведенный эльфами, надежно защищал хранившиеся в нем продукты от сырости. Принцесса разломила хлеб пополам и отдала один кусок монаху. Жуя хлеб, они продолжили путь.

К вечеру путешественники вышли к развилке. Одна дорога вела на юг, где находился Восточный Тошнотик и другой оркский город, Зам. Вторая уходила на север и, змеясь по горным перевалам, спускалась на просторную болотистую равнину между реками Аловак и Большой Лено. Там располагался оркский городок Малый Тошнотик-на-Болоте.

Поскольку конечным пунктом их следования был Великий Тошнотик, подземная столица Ирридской земли орков, путники выбрали третью дорогу, идущую прямо. Сделав короткий привал, они наполнили бутылки свежей водой из ручья, почти вертикально падавшего со скалы, и устало побрели дальше.

Начало смеркаться, когда перед путешественниками вырос крутой утес, и они поняли, что достигли цели.

Далее дорога сворачивала влево, обходя скалистый выступ, а затем поднималась в горы и устремлялась на запад. Однако Гларту с принцессой нужно было идти прямо, а туда вела вторая дорога, исчезавшая в широком темном тоннеле.

Этот тоннель и был входом в Великий Тошнотик.

Подойдя поближе, они обнаружили, что кто-то выставил стражу. Охрана, вооруженная копьями, состояла из нескольких мелких орков с мрачными лицами. Сбившись в кучу у обочины дороги внутри тоннеля, они развлекались игрой в кости, громко орали и время от времени колотили друг друга тупыми концами копий.

Хотя Гларту прежде не доводилось наносить визиты в оркские города, из монастырского учебного курса он хорошо разбирался в племенах и традициях орков.

Ему было известно, что такие тривиальности, как сторожевой пост, их никогда не волновали, так как орки знали, что никто в здравом уме в оркский город не сунется. По всей видимости, местного городского старшину заботила высокая вероятность акта возмездия в ответ на непрошеное вторжение. Но может статься, что его кто-то предупредил о возможном появлении двух неожиданных гостей…

Макоби догнала призрак Дариана и шепотом приказала ему держаться в тени и как можно дальше от них с Глартом. Затем вместе с юношей принцесса бодро направилась к караульным.

Раззадоренные игрой и бранной перепалкой орки не сразу заметили приближение людей и обнаружили присутствие посторонних только тогда, когда расстояние между ними сократилось до трех десятков ярдов. Охранники выпрямились, образовав неровную шеренгу, и ощетинились копьями.

Обдавая незнакомцев зловонным дыханием, орки недоверчиво пялили на них глаза.

— Э-э-э… Шта вам двоим нужна? — прорычал самый рослый из них, оказавшийся командиром отряда.

— Мы — официальная делегация из города Кумаса. Пожалуйста, передайте наш поклон вашему городскому старшине и скажите, что мы просим об аудиенции.

— Вы что, парочка заплутавших комедиантов? — гаркнул другой орк, и все рассмеялись.

Звуки их смеха больше напоминали вой схватившихся в смертельной схватке гиен.

— Очень забавно, — сказала Макоби голосом, походившим на угрожающее потрескивание ломающегося льда.

Смех умолк.

— Зачем это старшине Болотному Духу принимать какую-то официальную дегли… дули… дегила… как это вы сказали? — переспросил начальник караула.

— Почему бы вам не спросить у него? — предложила Макоби ласковым тоном.

Орки переглянулись. Хотя их и поставили нести дежурство, никто не удосужился предупредить, как поступить в том случае, если кто-то появится.

— Ладно, — сказал начальник. — Блеб, Мегрим, оставайтесь на посту, остальные следуют за мной.

Он пробурчал еще что-то себе под нос, и группа снова покатилась со смеху, бросая многозначительные взгляды на Макоби. Гларт был рад, что принцесса не поняла смысла отпущенной шутки, иначе, подумал он, ей это не понравилось бы.

Тоннель вел в самое сердце горы.

Он имел ярдов пятнадцать в ширину, ярдов десять в высоту и был освещен вонючими коптящими факелами, закрепленными в грубых каменных канделябрах, тянущихся вдоль стен по обе стороны. Углубляясь в подземелье, Макоби и Гларт слышали несмолкаемый далекий гул, похожий на рев многотысячной толпы. Казалось, что где-то в полумиле от них идет лихая, прямо-таки отвязная гулянка. Впрочем, так оно и было.

В оркском обществе никто не станет тратить время на такие пустяки, как погоня за богатством и накопление имущества. Орков всегда интересовала только одна вещь — веселое времяпрепровождение. Их жизнь — один бесконечный праздник, подогреваемый обильными алкогольными возлияниями. У них есть очень убедительный метод воздействия, обеспечивающий выполнение таких необходимых работ, как строительство, уборка, производство продуктов питания и напитков; более сильные орки принуждают мелких и слабых работать. Пока громилы сами прохлаждаются и пируют, малявки вкалывают, а потом присоединяются к общему веселью.

Звуки, доносившиеся до ушей странников, оказались гулом столичного города орков, обитатели которого пили, орали, горланили песни, жрали, пукали, рыгали и опять пили и еще громче кричали. Чем ближе было поселение, тем слышнее становился шум. Когда Гларт и Макоби наконец достигли первой пещеры невероятных размеров, из которых состоял город, гул сделался невообразимым.

Гларт повернулся к принцессе, чтобы что-то сказать, но она его слов просто не расслышала. Девушка пожала плечами и показала на уши, давая понять, что не слышит. Юноша кивнул. Улыбка не покидала лицо монаха. Его выдержка и самообладание восхищали Макоби. Она считала большим везением иметь такого спутника. В знак благодарности принцесса взяла его под руку и доверчиво прижалась к его плечу.

Орки свернули в низкий боковой проход и ускорили шаг. По пути они сделали еще ряд поворотов в боковые ответвления тоннеля, и Макоби совершенно утратила представление о своем местонахождении.

В конце концов путешественники в сопровождении эскорта очутились в длинном прямом коридоре, который привел их к круглому дверному проему, плотно закрытому хорошо подогнанной дверцей. Последняя удивительным образом смахивала на донышко огромной пивной бочки. Фактически так оно и было.

Шум стал потише, и можно было слышать друг друга, если сложить ладони рупором и что-нибудь гаркнуть в самое ухо.

— Приятное место для отпуска, — заорал Гларт, приложившись к изящному ушку принцессы.

— Я бы предпочла что-нибудь более пустынное, — ответила Макоби.

Рослый орк из их сопровождения остановился перед дверью и, указав на Макоби узловатым пальцем с кривым длинным ногтем, сказал:

— Городской старшина Болотный Дух примет тебя. Без монаха. Он пойдет с нами, пока ты будешь на этой своей аудиенции. Болотный Дух просил тебя подождать здесь. Он придет, как только сумеет.

Макоби посмотрела на Гларта с сомнением, но он приободрил ее улыбкой.

— Идите, — прокричал он. — Я попробую что-нибудь выведать у этих ребят.

Макоби сделала глубокий вдох, но тут же пожалела об этом, потому что орки воняли так, словно в целях личной гигиены принимали ежедневно не душ, а ванны в бочках с тухлой рыбьей требухой. Потом она сделала шаг вперед и, постучав в дверь, вошла внутрь.

Помещение, в котором очутилась принцесса, представляло собой круглую каменную пещеру двадцати футов в поперечнике с голыми стенами, освещенную огарком свечи, прилепленном на шатком стуле. Этот стул был единственным предметом меблировки. Макоби, не понимая, что происходит, хотела было выразить возмущение, но дверь за ее спиной захлопнулась, и она услышала звук задвигаемого засова.

Хорошо, подумала девушка, я дам этому городскому старшине Болотному Духу ровно один час…

Безжалостно отогнав от себя страхи и сомнения, принцесса поставила свечу на пол и, сев на стул, приготовилась ждать, стараясь не думать, сможет ли что-либо сделать в случае опасности.

Прошло около пятидесяти минут, прежде чем дверь открылась и внутрь с милой улыбкой на безобразном лице ввалился огромный орк.

Он был одет в угольно-черные одежды, сшитые из бородавчатой шкуры какого-то создания, происхождение которого Макоби предпочла не узнавать. В левой руке незнакомец держал меч с длинным кривым лезвием.

— Добрый вечер, моя госпожа, — сказал он, протягивая для пожатия правую руку.

Макоби, сжав зубы, ответила на пожатие в соответствии с дипломатическим этикетом, изо всех сил стараясь не выдать охватившего ее отвращения.

— Вас приветствует регент Кумаса, — сообщила девушка. — После недавнего… неприятного происшествия между двумя городами мы считаем, что пора начать процесс оздоровления обстановки и укрепления дружбы между народами. Многие наши люди погибли в сражении. Другие, такие, как я, потеряли своих любимых и не знают об их судьбе. Я прибыла сюда, чтобы навести справки об этих пропавших без вести. Я бы хотела получить ваше разрешение поговорить с теми, кто в тот день принимал участие в сражении, — например, с вашим генералом.

Все это время Болотный Дух ходил вокруг Макоби кругами, и ей пришлось вертеться, чтобы его видеть. Она чувствовала себя лотом на каком-то невообразимом аукционе.

— Боюсь, что это невозможно, — наконец произнес орк с глубоким грудным рыком, что на языке орков выражало высшую степень елейности тона. — Дело в том, что генерал Кала-азар был наказан и понижен в должности. К тому же весьма существенно. Но я передам ему, что вы о нем справлялись.

Макоби неосторожно шагнула вперед, чтобы попробовать уговорить городского старшину, но орк угрожающе выставил меч, и принцесса застыла как вкопанная.

— Может быть, вы хотели бы немного отдохнуть, — предложил он. — Надеюсь, ваши покои… придутся вам по вкусу.

— Мои — что?..

— Разве вам ничего не сказали? Какая промашка! — Болотный Дух обвел жестом голые стены пещеры. — Эта очаровательная комната будет вашими покоями в ближайшие несколько дней. Ваш приятель присоединится к вам чуть позже… если выживет.

При виде выражения ужаса на лице Макоби Болотный Дух громко расхохотался. Затем медленно поднял меч, пока острие не коснулось горла девушки, и быстрым движением руки сорвал кончиком клинка с ее шеи кулон, который Гларт снял с мертвого орка. Вещица взвилась в воздух и мгновение спустя приземлилась на его ладонь.

— Спасибо, — прорычал он. — Приятных сновидений.

С этими словами Болотный Дух попятился к выходу и, захлопнув дверь с другой стороны, запер ее на засов. Макоби осталась одна.

 

Глава 14

Когда Трасса проснулся, он увидел сквозь спущенные занавески свет утреннего солнца.

Несколько секунд детектив не шевелился, таращась на выцветшие и местами отставшие от стены обои и размышляя, стоит ли еще немного понежиться и переждать синдром похмелья в постели. Но в следующую минуту понял, что нынче никакого похмелья нет, и тут же решил подниматься.

У Трассы было слишком много забот, чтобы бить баклуши. Сегодня он надеялся закрыть дело Де Венчаса, поэтому ему не терпелось приступить к работе.

Не удосужившись даже поджарить гренки и вскипятить чайник, Трасса выскочил на улицу, чтобы купить свежую газету. В душе инспектор не верил, что Колин Зловещий сдержит слово и не проболтается о том, что узнал от следователя по поводу виновности Миала и о кровавом убийстве на территории оркского консульства.

Купив очередной выпуск «Кумасской газеты» в магазине на углу улицы, детектив дрожащими руками развернул листы и увидел, что журналюга остался верен данному слову. Никакого упоминания о деле Де Венчаса не было.

В передовой статье рассказывалось об аресте известной балерины, подрабатывавшей в ночные часы дорогой проституткой. Она родилась в дворянской семье вместе с другими четырьмя близнецами. Своих клиентов балерина завлекала, выступая на сцене без нижнего белья. Факт этот становился общеизвестным, когда при выполнении стремительных пируэтов ее юбки взмывали вверх. Зловещий поместил историю на двух страницах под заголовком «Соблазнительный вихрь танца. Близняшки без исподнего».

Трасса прочитал историю от начала до конца по дороге в офис. Содержание истории так сильно поглотило его, что он едва не угодил под колеса телеги. Подобные щекотливые аспекты полицейской работы привлекали инспектора гораздо больше, чем убийства, так что раз или два Трасса всерьез думал подать заявление о переводе в отдел нравов.

В дверях полицейского участка мысль о переводе снова посетила его, и инспектор решил, что, если расследование дела Де Венчаса закончится для него поражением, он подыщет себе более подходящее занятие.

Захватив в служебной столовой чашку кофе, Трасса прошел в кабинет и плюхнулся на стул. Инспектору предстояло определить план работы и подобрать веские слова, с которыми он обратится к своим подчиненным. На это утро Трасса назначил совещание у себя в кабинете, пригласив двадцать офицеров, работавших по другим делам. В данный момент перед инспектором стояла задача срочно задержать для дачи показаний одного из агентов Миала.

Однако детектив не имел ни малейшего представления, где и как он его найдет. Теперь, когда основной контингент войск из Минае Лантана ушел домой, секретные агенты сняли форму и, запрятав ее подальше, скрывались в толпе обычных граждан. Поиск нужного человека был равнозначен поиску иголки, замаскированной под соломинку, в стоге сена.

А вдруг мне повезет, размышлял Трасса. Вдруг хоть один из них окажется достаточно тупым, чтобы носить форму гвардейцев Минае Лантана. Но нет. Это из области фантастики, парень. Может, кретины среди них есть, но не до такой же степени.

Рядовой Борон из гвардии Минае Лантана очень гордился тем фактом, что был удостоен чести служить в личной охране господина Миала.

За три года армейской службы ему впервые доверили столь важное дело. Но в этом не было ничего удивительного. Раньше Борон был хилым, тщедушным, неуверенным в себе и трусливым от природы. Единственная черта его характера, которая была полезна в жизни, заключалась в горячем стремлении угождать. Одного взгляда на Борона было достаточно, чтобы сказать, что для солдата он не подходил, не говоря уже об офицерском чине.

Так думали все, кроме его бедной старой вдовой матери. Исполненная решимости дать сыну хороший старт в жизни, она выбрала для него армейскую карьеру. Отказывая себе в последнем, старушка наскребла нужную сумму и купила ему погоны. Так Борон стал лейтенантом гвардии.

Три года неисчислимых несчастий и четыре последовательных понижения в звании привели его на низшую ступень рядового. Он бы мог покатиться вниз и дальше, если бы было куда. Стоило создать специальный ранг для такой бестолочи, как боец Борон, и его командиры успокоились, поручая солдату выполнение самой грязной и наименее престижной работы вроде чистки картофеля на кухне.

Немного позже, после того, как Борон уронил в чан с чищеным картофелем гранату и не заметил этакой безделицы, им пришлось пересмотреть свою тактику. Признать его виновным в последовавшем взрыве не удалось, тем более что сержант, непосредственный начальник Борона, в результате этого происшествия погиб, однако никто не сомневался, на чьей это совести.

Пару недель Борон просидел в заключении, размышляя, какое дальнейшее понижение изобретут для него армейские чины. Он провел уже два месяца, присматривая за мулами, пока бедолаги все не передохли. Целую неделю Борон убирал отхожие места, пока несколько офицеров не отравились парами сероводорода. Потом его назначили охранником в тюремный блок, но заключенные устроили грандиозный побег, и охранять стало некого. Других занятий в армии для него, пожалуй, уже не существовало.

Потом однажды ночью к Борону в камеру тайно проник сержант по имени Кишкорез и спросил, не хочет ли он перевестись в личную охрану Миала. Безжалостно подавив в себе страх по поводу того, что служба может оказаться опасной, Борон ухватился за представившийся ему шанс. Он решил, что настал момент сделать что-то, чтобы его мать смогла гордиться сыном.

Кишкорез незаметно вывел его через заднюю дверь во двор, где ожидала небольшая группа всадников. Все это вызывало удивление, но солдат не задавал лишних вопросов.

Борон удивился еще больше, когда всадники выехали за пределы Минае Лантана, и даже немного обеспокоился. Но Кишкорез объяснил, что у господина Миала есть работа в городе Кумасе. Повелитель намерен прибыть туда в ближайшее время, а пока отбирает людей для своей охраны, которые должны все подготовить к его встрече.

Борон очень обрадовался, когда услышал, что его работа заключается в том, чтобы беседовать с людьми в барах, тавернах, харчевнях и рассказывать всем о том, какой славный парень Миал. От него требовалось только не проговориться, что он принадлежит к личной охране Миала. Кишкорез дал ему тяжелый кошелек, набитый золотыми монетами, чтобы он мог покупать выпивку себе и своим собеседникам.

Но за этим произошло нашествие орков. Миал прибыл в Кумас во главе войска Минае Лантана, и Борон впервые с гордостью надел гвардейскую форму и шлем с красной кокардой. Правда, беднягу не покидал страх, что его могут отправить туда, где шло сражение, но Кишкорез заверил новоиспеченного гвардейца, что он нужен для выполнения более важной задачи.

На другой день армия Миала ушла на войну, а Борон и еще несколько гвардейцев тайно остались в Кумасе. Нарядившись в штатское платье, Борон следующие двадцать четыре часа не уставал радоваться жизни. Он толкался в харчевнях, покупал людям выпивку и просил их не волноваться за исход сражения, так как Миал превосходный полководец, отлично знает свое дело и элементарно заставит орков драпать…

Вскоре армия вернулась, поредевшая, вымотанная, но победоносная. В связи с этим Борон получил новые указания. Теперь, болтаясь в пивных, ему следовало рассказывать каждому встречному и поперечному, что военная победа одержана только благодаря генералу Миалу, что он был настоящим героем и что гражданам Кумаса здорово повезет, если принцесса Макоби согласится выйти за отважного воина замуж. Борон получил приказ вести пропаганду, одевшись как простой гражданин. В первый день он повиновался, хоть и нехотя.

В ту ночь он сидел в комнате, которую снимал, любовался своей красивой формой, нежно гладил красную кокарду и впервые в жизни ужасно собой гордился. Он очень сожалел и печалился, что не имел возможности носить всю эту красоту. Приказ замаскироваться казался Борону совершенно бессмысленным и глупым. Почему нельзя демонстрировать свою принадлежность к личной гвардии Миала, если надлежало говорить, что он сражался рядом с храбрым генералом? Форма могла бы только усилить правдивость его рассказа.

Итак, в тот день, когда инспектор Трасса собирался приказать своим подчиненным хоть из-под земли достать кого-нибудь в форме гвардии Миала, такой замечательный умник в Кумасе нашелся…

После ночи, проведенной в полицейском лазарете, сержант Раси чувствовал себя гораздо лучше. Впервые за несколько последних недель он понял, что голоден, и с удовольствием съел бы завтрак. Хотя каша из столовой вряд ли могла удовлетворить изысканный вкус гурмана, все же она была горячей, питательной и относительно безвредной для здоровья.

После завтрака полицейский доктор подверг его ряду строгих тестов: осмотрел язык, пощупал пульс и поинтересовался, стаскивал ли он с себя штаны последние двенадцать часов.

После осмотра медик объявил своему пациенту, что к службе он пригоден и должен явиться к половине одиннадцатого в конференц-зал на совещание, куда инспектор Трасса приглашал всех свободных офицеров.

Раси на собрание опоздал на несколько минут, так как зал находился на втором этаже. Он был еще слаб и через каждые четыре-пять ступенек должен был останавливаться, чтобы перевести дух. Он открыл дверь в тот момент, когда инспектор Трасса инструктировал два десятка младших чинов о необходимости выявить и допросить хотя бы одного члена личной охраны Миала.

— Если вам показалось, что вы его вычислили, — говорил Трасса, — то следуйте за ним, но старайтесь, чтобы он вас не видел. Держите объект в неведении. Работайте группами. Слушайте и наблюдайте. Когда вы будете уверены, что ваш подозреваемый — человек Миала, арестуйте его и доставьте… о господи, это что за горе такое!

Трасса увидел Раси и уставился на него, не веря своим глазам. Тотчас двадцать голов повернулись, следуя его взгляду. Двадцать лиц дружно вытаращили на него глаза, в которых сквозило неподдельное удивление. Раси в растерянности пялился на них. Он понимал, что после тридцати шести часов страданий, вероятно, выглядит не вполне здоровым, но вызванная реакция его шокировала. Такого он не ожидал.

— Святые силы, Раси! — воскликнул Трасса. — С тобой все в порядке, дружище?

Раси кивнул:

— Да, сэр. Все хорошо. То есть не так плохо, как вчера. И доктор говорит, что я годен для активной деятельности. Лишь бы туалет был неподалеку.

— Годен? Да ты выглядишь как покойник, которого зарыли, а через неделю снова откопали.

Раси слабо шевельнул губами, пытаясь изобразить улыбку, и, шаркая, прошел в конец зала, где бессильно опустился на стул. Инспектор покачал головой и продолжил инструктаж. Раси, устроившись поудобней, тем временем наслаждался покоем привычной обстановки.

Жесткое сиденье стула, карта улиц Кумаса на стене, густо утыканная цветными булавками, изображавшими невесть что, непочтительные комментарии и непристойные шуточки его товарищей, кислый запах пота двадцати мужиков, собравшихся в одном тесном помещении, — все это давало сержанту ощущение принадлежности гораздо в большей степени, чем стены родного дома. Полицейский участок и был его настоящим домом. Он чувствовал здесь свое единство с остальными сослуживцами, здесь была его жизнь и его радость.

Минут через двадцать собрание закончилось, и все разошлись, кроме Трассы. Инспектор подошел к сержанту, взял стул из переднего ряда и уселся верхом на него, положив локти на спинку.

— Ты уверен, что готов к выполнению задания, сержант? — спросил он не без доброго участия. — Личинки мух и то выглядят куда бодрее и крепче, чем ты в данный момент.

— Нет, я в порядке, сэр. Честное слово! Я очень хочу выбраться отсюда и приступить к своим обязанностям.

Трасса скривил губы, выражая сомнение.

— Ладно, посмотрим, — сказал он. — Но не перенапрягайся. Забурись в какую-нибудь многолюдную харчевню, сядь в уголке и держи ушки на макушке. Если поймешь, что обнаружил одного из агентов Миала, сходи за кем-нибудь из товарищей, чтобы тот произвел задержание. А теперь шагом марш отсюда, пока не провалился в щель между половыми досками.

Раси отдал честь и нетвердой походкой пошел к двери. Искреннее участие инспектора его тронуло и несколько ошеломило. Обычно, выражая симпатию, инспектор бил несчастного по спине, приговаривая, что не стоит быть соплей, а потом отправлял в бар напиться.

Сержант открыл дверь и остановился.

— Можете на меня рассчитывать, сэр, — сказал он. — Я вас не подведу.

Затем с чувством, что все нормализуется, сержант Раси, пошатываясь, отправился на задание.

Рядовой Борон, взглянув на свое отражение в потрескавшемся, засиженном мухами зеркале своей комнаты, раздулся от гордости. Черная кожа, как ему всегда казалось, придавала мужчине невероятно мужественный вид, а в форме личной охраны Миала этого материала имелось в избытке. Единообразие цветовой гаммы нарушала только красная кокарда на сверкающем металле шлема.

Борон повернулся к зеркалу боком и принял важный вид, затем повернулся другим боком и сменил позу, больно ударившись при этом локтем о дверцу буфета. Но это не имело значения. Возможно, кто-то увидит в нем тощего недоростка, одетого в черный кожаный костюм с чужого плеча и металлический шлем, который сидел на голове, как угольное ведерко, но в собственных глазах он был пуп земли, достойный из достойных. Сливки общества. Сливки сливок.

С гордостью в сердце и жутким синяком на локте рядовой Борон вышел из комнаты навстречу разочарованиям и обломам.

Сержант Раси сидел в баре под названием «Синий василиск» и думал про себя (в который раз!), какой же инспектор умный.

Людям, которые неважно себя чувствовали, многоопытный Трасса для поправки здоровья неизменно советовал выпить. Раси считал такую установку ошибочной, но теперь с тремя пинтами эля «Перламутровый свет Гобо» в желудке ощущал себя как никогда великолепно.

Расслабившись, он не сразу вспомнил, что находится на задании. С трудом оторвав взгляд от глубокого декольте барменши, Раси огляделся. Интересно, каким образом можно узнать агента из Минае Лантана, если на нем не будет формы, думал он, сожалея, что был не совсем внимательным на инструктаже…

И тут его словно молнией поразило. За соседним столиком сидел человек в форме.

Более того, Раси был абсолютно уверен, что это форма личной охраны Миала. Он видел нескольких Миаловских охранников во время того злополучного визита в королевский дворец, который ему не забыть до конца своих дней.

Сержант встал, вспомнив указание инспектора позвать на помощь кого-нибудь из сослуживцев, ежели что случится. Но Раси заметил, что человек вот-вот допьет пиво.

Он может исчезнуть к тому времени, когда я вернусь. Лучше я сам его арестую.

Сержант сделал глубокий вдох, собираясь с мыслями. Самочувствие Раси значительно улучшилось, но все же он был еще очень слаб, и парню за соседним столиком, хоть он и имел весьма тщедушный вид, достаточно было ткнуть сыщика мизинцем, чтобы свалить беднягу с ног. Однако Раси решил выполнить свой долг. Выпив залпом остатки пива, он встал и неверным шагом направился к соседнему столу.

Несмотря на мужественный вид, который придавала ему черная кожа и металлические заклепки, Борон, выйдя из дома, испытал сильный приступ сомнения.

За три года армейской службы он хорошо усвоил одну вещь — нарушать приказы нецелесообразно. Если сержант Кишкорез обнаружит, что, вопреки распоряжению, Борон напялил форму, то военного трибунала ему, вероятно, не избежать. Поэтому он намеревался выпить в тихой таверне, не засиживаясь, и пойти домой переодеться.

Незадачливый ослушник выбрал место под названием «Синий василиск», что находилось сразу за углом его конспиративной квартиры. Но выпивка удовольствия не доставила. Каждый раз, когда открывалась дверь, он ожидал увидеть на пороге сержанта Кишкореза.

Борон допивал пиво и собирался уже идти домой и переодеваться, когда к его столу подошел, покачиваясь, бледный и ужасно худой мужчина с наружностью смертельно больного человека.

Облокотившись о стол, чтобы не упасть, доходяга растерянно уставился на Борона.

— Извините, что обращаюсь к вам, добрый человек, но мне нужно, чтобы вы сопроводили меня до конторы, — промолвил мужчина. — Сам я болею сильно, и вообще…

Если бы Борон сообразил, что незнакомец на самом деле полицейский, его бы сдуло как ветром в ту же секунду. Но обратившийся за помощью выглядел действительно никудышно. Его бледное как полотно лицо покрывала болезненная испарина. Несомненно, он нуждался в посторонней помощи, чтобы добраться до этой самой конторы, где бы она ни находилась. Борон был от природы добрым и отзывчивым.

— Хорошо, — согласился он. — Скажите только куда, и я провожу вас.

Сержант Раси не мог поверить своим ушам. Раньше, когда он производил аресты, задержанные оказывали жестокое сопротивление, заканчивавшееся персонально для него обязательно какой-нибудь травмой, начиная с подбитого глаза и заканчивая сломанным пальцем.

А этот идиот из Минае Лантана мало того что отнесся к услышанному со спартанским спокойствием, так еще согласился помочь ему добраться до полицейского управления. От подобной душевной широты у Раси слезы на глаза навернулись.

— Благодарю вас, — сказал он. — Век не забуду.

— Пожалуйста, пожалуйста, — ответил Борон, и вдвоем, шаркая и пошатываясь, они вышли из «Синего василиска» и побрели по улице в сторону полицейского участка.

Констебль уголовной полиции Кратаван стоял у главной лестницы в вестибюле полицейского управления, стараясь втолковать сержанту Свину, как проводить допрос задержанного в соответствии с инструкциями инспектора Трассы.

Это дело осложнялось рядом факторов.

Во-первых, Кратаван терпеть не мог пыток, полностью разделяя в этом вопросе взгляды Трассы по поводу того, что это негуманно и нецивилизованно. Во-вторых, он ненавидел тех, кто проводил пытки, особенно Свина, которого считал жирным тупорылым садистом. В-третьих, Свин был сержантом, в то время как Кратаван — только констеблем.

Это значило, что ему надлежало быть вежливым с этим жирным тупицей и молча слушать его разглагольствования о намерении разделаться с несчастным заключенным по заслугам, хотя на самом деле Кратавану хотелось сказать, что, если палач не будет следовать его распоряжениям с точностью до запятой, он, констебль Кратаван, привяжет гада Свина к его же собственной лавке и отходит раскаленной кочергой.

Кратавану было тяжело.

— Кто этот невезучий парнишка? — спросил с ласковой снисходительностью Свин.

— Мы еще не знаем, — ответил констебль. — Мы пока что ищем агента из личной охраны Миала. Как я уже сказал вам, инспектор Трасса просит, если мы сцапаем кого нужно, чтобы вы…

— Это он — там, с Раси?

— …не переборщили. Что? Где?..

Кратаван резко повернулся на сто восемьдесят градусов и недоуменно уставился на странную пару, поднимавшуюся по ступенькам парадного крыльца. Один из них действительно был сержант Раси, а второй…

У Кратавана отвисла челюсть. Второй парень был одет в форму гвардейца из личной охраны Миала. Клатт! Он-то в душе надеялся, что арестовать никого не удастся и не придется с содроганием в сердце наблюдать за изуверствами Свина в подвале.

— Да, — вздохнул он. — Боюсь, что это так.

Борон помог бедному больному мужчине пересечь широкий коридор и подвел его к столу дежурного. Только тут он огляделся и, к своему ужасу, понял, что находится в холле полицейского управления.

— Послушайте, — заикаясь, обратился он к Раси. — Уверен, что здесь за вами присмотрят, а мне нужно бежать.

— Но вы не можете, — ответил Раси с удивлением. — Я вас арестовал.

Борон в испуге отпрянул от своего спутника и посмотрел на него такими глазами, словно, спасая тонущего ягненка, обнаружил, что маленькое беззащитное существо оттяпало ему руку.

— Могу, очень даже могу, вонючий ублюдок, — выругался он. — Поди поймай меня!

Раси невесомо вцепился в его рукав. Борон с легкостью стряхнул его, но в ту же минуту ахнул и захрипел, потому что какая-то сила схватила его сзади за горло и оторвала от пола.

С трудом повернув голову, он увидел прямо перед собой злобную харю, лоснящуюся от пота и жира. На него пахнуло зловонным дыханием. Маленькие свинячьи глазки, почти заплывшие салом, пожирали его безумным взглядом, ухмыляющийся рот в предвкушении пиршества буквально истекал слюной.

— Я сержант Свин, — произнес рот… нет, не рот, а хайло чудовища. — Сейчас мы немного повеселимся. Пошли со мной, и я покажу тебе свои игрушки.

Борон извивался, как червяк, насаженный на крючок, но это не помогало. Сжимавшая шею рука была крепка, как тиски. В мгновение ока Борон очутился у лестницы, ведущей вниз, в темный коридор. По выражению лиц присутствующих полицейских офицеров он понял, что ничего хорошего его там не ожидает. До слуха бедняги долетело одно только слово «пытка», неосторожно оброненное кем-то.

Внутри у Борона все похолодело. Он отчаянно пытался заставить свой мозг работать и придумать какой-нибудь хитроумный план бегства из этого кошмара. Время шло, а на ум ничего не приходило. Но тут решение созрело, и все пришло в стремительное движение.

Борон потерял сознание.

* * *

На верхней ступеньке лестницы, ведущей в подвал, инспектор Трасса помедлил и, бросив косой взгляд на своих спутников, с удовлетворением отметил, что Раси и Кратаван разделяют его отвращение.

— Идемте, сэр, — поторопил его Кратаван, — нам лучше сойти вниз. Свин мучает его всего десять минут, возможно, парень еще не совсем лишился рассудка.

Трасса кивнул и, взявшись за перила, стал спускаться в подвал. Он ненавидел эту лестницу. Ее конструктор, по всей видимости, хорошо знал, что такое страх и ужас. Лестница начиналась с мраморного пролета в ярко освещенном вестибюле и спуск по ней, казалось, не предвещал ничего дурного. Но через десяток ступеней коварная лестница круто поворачивала в противоположную сторону, делалась неровной, скользкой и, постепенно сужаясь, шла вниз по спирали, закрученной против часовой стрелки.

Жизнеутверждающий белый цвет стен менялся сначала в серый, затем густел до угольно-черного, холодные каменные стены покрывались конденсатом, а освещение меркло, приобретая зловещий красноватый оттенок. Замысел архитектора состоял в том, чтобы, спускаясь по лестнице, человек понимал, что впереди его ждет нечто малоприятное.

На нижней площадке имелась массивная деревянная дверь с многочисленными стальными запорами. Трасса толкнул ее и пригласил остальных проследовать за ним по мрачному коридору с дверьми по обе стороны.

Вымощенный каменными плитами коридор вел в самое сердце безраздельных владений Свина. По воплям несчастной жертвы было нетрудно догадаться, где проходил допрос.

Трасса открыл третью дверь справа и вошел в помещение в сопровождении Кратавана, в то время как Раси нерешительно топтался у порога.

Сомневаться не приходилось, источник криков находился здесь. Человек, арестованный Раси, сидел, привязанный к стулу пыток. Его черная форма была покрыта пятнами пота и мочи. Широко раскрытые глаза бедняги молили о пощаде, поток бессвязных слов перемежался с жалобными стонами, пронзительными воплями и невнятным бормотанием.

За спиной жертвы Свин и два его помощника устрашающего вида готовили набор инструментов, применение которых даже маркиз де Сад признал бы чрезмерным. На раскаленной докрасна жаровне лежали щипцы, клещи и кочерги, а на столике рядом поблескивала не менее интересная коллекция жуткого вида зондов, ножей и ланцетов.

— Силы всевышние! — воскликнул Трасса. — Свин, что вы с ним сделали?

— Ничего, сэр, — пожал плечами садюга. — Мы еще к нему и не прикасались. Просто привязали его к стулу и сказали, что сейчас произойдет. Он тут же начал вопить без умолку.

Покачав головой, Трасса наклонился вперед и, опершись на одну из ручек кресла, к которому был привязан бедолага, заглянул испуганному насмерть человеку прямо в глаза.

— Все в порядке, — проговорил он. — Ничего с вами не случится, если вы согласитесь помочь нам.

— Я согласен, — ответил арестованный с жаром новообращенного, обещающего быть фанатичным поборником новой веры.

— Отлично. Нам нужно, чтобы вы всего-навсего ответили на несколько вопросов. Итак, как ваше имя?

— Борон!

Свин поднес к лицу допрашиваемого кулак величиной со свиной окорок.

— Только не вздумай сквернословить, — предупредил он мрачно.

— Я и не думаю. Меня зовут Борон! Честное слово!

— Ладно, ладно! Пусть будет так. Что это за форма такая, Борон? Она твоя?

— Да!

Парень яростно замотал головой, подняв настоящую метель перхоти, осевшей белыми снежинками на его коленях.

— На кого ты работаешь?

— На Миала из Минае Лантана. Я служу в его личной охране.

— Хорошо… очень хорошо. А теперь… не расскажешь ли нам подробнее о работе, которую выполнял для него последнее время.

— Да! Расскажу! Все расскажу! Не сомневайтесь!..

Лицо Борона выражало неподдельную искренность и честность.

Трасса, удовлетворенный ответом, выпрямился и повернулся к Свину, прислушивавшемуся к диалогу с возрастающей тревогой.

— Полагаю, ваши таланты сегодня не понадобятся, сержант, — сообщил инспектор.

— Что?..

Свин не верил своим ушам. Выглядел он удрученным.

— Вы слышали.

— Совсем не понадобятся?

— Совсем.

— Но… Нельзя ли его помучить хотя бы чуточку?

— Ради забавы, хотите сказать?

— Ага.

Свин ухмыльнулся. Он не уловил нотки иронии в вопросе инспектора.

— Свин, вы чудовище, безжалостный садист, бессердечный варвар.

— Сэр, благодарю вас, сэр!

Трасса устало пожал плечами. Ему хотелось как можно быстрее вырваться из этих жутких застенков, где сама атмосфера действовала на него удушающе.

— Кратаван, отвяжите задержанного и приведите его ко мне в кабинет, — приказал он. — И чтобы ни один волос не упал с его головы. Свин, вы видите эту раскаленную докрасна кочергу в руках одного из ваших приспешников?

Свин обернулся.

— Да, сэр!

— Примерь ее к своему седалищу и покрутись, умник. Это приказ.

Десять минут спустя Трасса сидел у себя за рабочим столом.

Примостившийся напротив Борон нервно ерзал на стуле. Хилое тело арестованного била крупная дрожь. Похожий на загнанную дичь (невеликого размера), он был готов разразиться рыданиями в любую секунду.

Инспектор в очередной раз пожалел, что занимается такой грязной и неблагодарной работой.

— Итак, солнышко, — сказал он, — ты видел, что эти ублюдки в подвале собирались сделать с тобой. Но если расскажешь мне все как было, они тебя пальцем не тронут. Это единственный способ сохранить свою задницу и другие жизненно важные органы. А теперь я хочу услышать как можно более обстоятельный рассказ о том, что ты со своими дружками натворил.

Несчастный открыл рот, и тут его понесло.

Сбивчивая речь продолжалась минут тридцать, прежде чем Трасса понял, что допрашиваемый — простая пешка, рядовой солдат, к тому же, мягко говоря, не очень сообразительный, и мало что знает о заговоре, в который оказался вовлеченным.

Тем не менее арестованный сообщил много полезной информации, подтвердившей подозрения инспектора.

— Так ты не знаешь, где проживает Кишкорез и другие агенты? — спросил Трасса, когда Борон иссяк.

— Нет, но через два дня я должен кое с кем из них встретиться в харчевне.

— А ты слышал, чтобы кто-нибудь из них упоминал имя полковника Де Венчаса? Или чтобы говорили об убийстве?

Борон на минуту задумался, представляя, что Кишкорез сделает с ним, если поймает, но тут же в его памяти всплыл Свин, любовно поглаживавший металлические зонды.

— Однажды в пивной состоялся разговор об убийстве, — поспешно сказал он. — Только речь шла не о людях, а об орках. Я решил, что это было связано с войной.

Трасса вздохнул с облегчением. Наконец-то появилось звено, которое связывает Миала с убийцами! Теперь действовать придется суперинтенданту.

— Отлично. Ты вел себя превосходно. Теперь поговорим немного о расправе над орками. Расскажи мне детально все, что слышал…

Суперинтендант Причуда сидел за письменным столом и читал какой-то пергамент, похожий на официальный документ, когда в кабинет шефа вошел инспектор Трасса.

Босс, не поднимая взгляда, жестом указал офицеру на стул. Последний повиновался и, присев, терпеливо ждал момента, когда начальник освободится.

Дочитав документ до конца, Причуда раздраженно тряхнул головой и начал скручивать пергамент. Потом, все еще погруженный в свои мысли, поднял глаза на инспектора и несколько секунд вопросительно глядел на него.

— Что, арестовали этого… как там его, Таракана, что ли?

— Сараккана, сэр. Нет, не арестовали.

— Нет? Так какого клатта вы тут делаете?

Трасса поморщился. Шеф, похоже, был не в лучшем расположении духа.

— Открылись новые обстоятельства, сэр. Мы только что допросили одного из гвардейцев Миала, сэр. Одного вида Свина хватило, чтобы у него развязался язык.

— Прелестно!

Суперинтендант стукнул пергаментным свитком по ладони.

Трасса про себя отметил, что шеф, вероятно, предпочел бы отхлестать этим свитком его по щекам.

— У меня здесь, — продолжал Причуда, — письмо из королевского дворца. Пару часов назад в Кумас прибыл гонец из Минае Лантана. Они подали официальную жалобу на дурное обращение с Миалом. Далее цитирую: «чересчур ретивого, грубого и наглого офицера полиции». Во дворце требуют, чтобы с Миалом обращались с максимальным почтением. А вы посмели передать одного из его личных охранников в ласковые руки заботливого сержанта Свина? Скажите, что это не так.

У инспектора Трассы внутри все похолодело. Он надеялся на иное развитие событий. Все же он решил стоять на своем.

— Миал виновен, шеф. Он причастен к убийству пяти орков, а также полковника…

— Мне плевать, даже если он убил дюжину орков и полковников, два десятка майоров и вашу дорогую седоволосую матушку в придачу! Мы не станем его арестовывать, потому что нам не нужна война между двумя городами. А теперь убирайтесь отсюда, найдите себе другую невинную жертву, которую можно будет обвинить в убийствах. Я понятно изъясняюсь?

— Да, сэр, — пробормотал Трасса.

Он встал и, стараясь сохранять достоинство, твердым шагом направился к двери.

— Послушайте, инспектор, — сказал ему в спину суперинтендант.

Трасса остановился и обернулся к шефу.

— Миал будет во дворце послезавтра. Я хочу, чтобы к этому времени вы арестовали другого подозреваемого, иначе вам светит чин сержанта и деревянные колодки. Понятно?

— Сэр…

Трасса закрыл дверь с другой стороны и медленно побрел вдоль коридора.

Детективу было о чем подумать. Судя по всему, ему все же придется арестовать Сараккана. Или по крайней мере он будет всем в управлении так говорить…

Трасса про себя улыбнулся. У инспектора созрел собственный план — план, который он будет держать в секрете до поры до времени. А когда Миал въедет в город, его будет здесь ждать неприятный сюрприз.

 

Глава 15

Когда дверь за Болотным Духом плотно закрылась, Макоби даже не сомневалась, что они с Глартом в конце концов попались на удочку.

Однако девушка старалась не терять самообладания. Итак, ее заперли в подземной пещере, а Гларта повели на какое-то неизвестное испытание. Так что?

Он присоединится позже — если выживет, — пообещал Болотный Дух.

Гларт, насколько Макоби успела его узнать, был прирожденным борцом. Он непременно выживет и вернется. Принцессе было важно в это верить.

Пока благодаря дальновидности молодого монаха она имела одно веское преимущество — драгоценность Адомо. Кольцо с львиной головой по-прежнему мирно сидело на ее пальце. Пустить его в дело сейчас или позже? Макоби знала, что с его помощью она выйдет из темницы в мгновение ока. Но предупреждение Гларта и предыдущий не слишком удачный опыт с трупом орка научили ее пользоваться могуществом амулета с большой осторожностью. Положение девушки не такое уж и безвыходное. Есть еще кое-кто, кто может ей помочь. Если, конечно, он тоже не пострадал…

Но тревожилась принцесса напрасно. Довольно скоро сквозь толстые двери просочилась бесплотная тень Дариана и подплыла к ней.

— Господи, как же я рада тебя видеть, — сказала Макоби. — Я уже начала волноваться! Я даже подумала, а вдруг орки тебя видят и нашли способ поймать.

— Не видят, — прошептал дух.

— Не знаешь, куда они повели Гларта?

— Нет. Я пытался следить за ними, но они ушли слишком далеко, а я все еще привязан к этой штуке.

Понурый вид призрака свидетельствовал, что он чувствует себя виноватым перед Макоби в том, что не оправдал ее ожиданий.

— Не беспокойся, — утешила она Дариана. — Может, пока суд да дело, ты проведешь разведку? Проверь другие пещеры и помещения, куда сможешь проникнуть. Послушай, о чем там говорят.

Привидение горестно кивнуло и растворилось в толще потолка.

Макоби опустилась на пол и погрузилась в раздумья. Что делать?..

После недолгих размышлений она решила, что будет лучше сперва дождаться Гларта, а уже потом устраивать побег. Но откуда ей знать, что с юношей все в порядке?

Слегка нервничая, принцесса постучала по львиной голове пальцем.

— Ты спишь? — прошептала она.

— О нет, — ответило кольцо напыщенным тоном, — прекраснейший цветок…

— Брось это! Горе ты мое…

— Если вашей щедрости угодна тишина, тогда я, безусловно…

— Я же сказала: БРОСЬ ЭТО!

Перстень умолк, и Макоби смерила его сердитым взглядом.

— Сделай две вещи. Во-первых, пожалуйста, стань таким, каким был раньше.

— Отлично, радость моя, — ответило кольцо самодовольно, — я знал, что здравый смысл в конце концов победит.

— Во-вторых, есть ли способ узнать, где сейчас Гларт и как он себя чувствует?

— Да масса способов. Но если ты действительно хочешь знать, как он себя чувствует, тогда лучше попробовать заклятие Соединения Умов.

— Что это?

— Соединение Умов было впервые изобретено магом Первого века по имени Багазалд в 474 году, — ответил перстень. — Он придумал это заклятие, чтобы следить за своей новой юной и ужасно хорошенькой женушкой, которая, как он полагал, флиртовала с младшим сыном царя.

— Это помогло?

— По всей видимости, да. Пару месяцев спустя Багазалд был предан смерти за то, что по Злому Умыслу взорвал Пятого Наследника Трона с помощью Шаровой Молнии.

— О господи! Так как это работает?

— Я произнесу заклятие и мысленно свяжусь с Глартом, после чего смогу сообщить, что он видит и как себя чувствует.

— Он поймет, что происходит?

— Если его обучили основам магических знаний, то да.

— Звучит оптимистично. Но нет ли в этом каких побочных эффектов, о которых ты умалчиваешь? Не вредно ли это для Гларта? Не скажется ли это на его умственных способностях?

— Ничуть. Он останется каким был.

— Тогда ладно. Давай попробуем.

— Хорошо. А теперь посмотрим. Иду на контакт… у-у-у!..

Голос перстня вдруг изменился, и он начал запинаться.

— Я шижу… тьфу ты, сижу… в прошторном баре, где мнохо-мнохо орков. О боги, им несть числа… Мноха, мноха, мноха, мноха… Их больше, чем… больше, чем… можешь себе представить. Представь тьму орков и умоножи… умножи, фу ты… умножь на… пять, потом… потом… э-э-э…

Тут Макоби сообразила, что Гларт, вероятно, пьян.

— С тобой все в порядке? — спросила она озабоченно.

— Мне хорошо. Хорошо. Хорошо, хорошо, хорошо, хорошо. Эх-ма, как хорошо!.. Они дали мне мноха-мноха выпивки, а теперь вопрошут с пристосами… пристают с вопросами. Но я-то знаю, что им нужно. Я тут чуточку их залокодал… заколдовал и узнал больше, чем они… ик…

Возникла длинная пауза. Когда перстень снова заговорил, он не мог скрыть отвращения.

— Ну вот, получила что хотела, — сказал он. — Пока мы с тобой сидим тут взаперти, твой приятель в ус не дует и водку жрет с орками. И плевать он на все хотел.

— Раз ему хорошо и с ним все в порядке… — неуверенно пробормотала Макоби.

Она уселась на пол и принялась расстилать свою походную постель.

Принцесса была уверена, что за амулетом охотятся люди Миала, а не орки, и что Болотный Дух забрал кулон для них, а не для себя. В этом состояло преимущество драгоценности — амулет мог видоизменяться по собственной воле, и никто не знал, как он выглядит в настоящий момент. Была надежда, что никто не догадается, что оркский кулон не имеет отношения к амулету Адомо, до тех пор, пока вещица не попадет в руки Миала.

Макоби решила, что, возможно, имеет в запасе по меньшей мере двадцать четыре часа, прежде чем орки поймут, что амулет все еще у нее. Тем временем она сумеет немного отдохнуть.

Расстелив подстилку, она задула свечу, легла и закрыла глаза.

Макоби пробудилась внезапно, как будто ее толкнули.

Испуганная, она села. Вокруг было темно, хоть глаз коли. До ее слуха донесся отдаленный смех и рычание. В следующее мгновение дверь широко распахнулась, и внутри стало чуточку светлее. Это позволило девушке увидеть группу из четырех орков. Они тащили Гларта. Его руки болтались безвольными плетьми вдоль тела, ноги не слушались, голова висела на груди, и глаза были закрыты.

Один из орков швырнул Макоби заплечный мешок Гларта. Макоби поймала его и принялась вытаскивать постельные принадлежности монаха. Тем временем провожатые отпустили юношу, и Гларт с тихим стуком повалился на пол, где и остался лежать в неподвижности.

— Боюсь, твой приятель набрался, — засмеялся второй орк. — Смотри, он не так уж плохо для человека справился с испытанием.

Потоптавшись еще немного, они вышли, захлопнув и надежно заперев за собой дверь на засов. Девушка нащупала в своем мешке трут, добыла огонь и зажгла крошечный огарок свечи.

Аккуратно поставив свечу на стул, она повернулась к Гларту, чтобы подтащить его на подстилку. К ее удивлению, он сидел.

— С тобой все в порядке? — спросила она.

Его губы тронула легкая улыбка, озарившая лицо радостью, подобно восходу солнца.

— Да, — сказал он, продолжая улыбаться.

Выражение его лица не менялось, и Макоби терпеливо ждала, что за этим последует. Молчание затягивалось.

— Ну, что случилось? — не выдержала она.

— Мы выпивали, и они задавали мне всякие вопросы. Я много чего узнал… Как здесь темно.

— У тебя глаза закрыты.

Гларт сумел с трудом приоткрыть один глаз. Второй, похоже, был задраен на ночь.

— Думаю, мне лучше немного поспать, прежде чем мы тронемся в путь. Спокойной ночи.

Он повалился на раскатанный матрас, как подрубленное дерево. Мгновение спустя он отключился, и Макоби услышала его сладкое посапывание. Принцесса поискала взглядом призрак Дариана, безмолвно паривший в дальнем углу пещеры.

— Дариан, стой на карауле в конце коридора. Разбуди нас, если кто-нибудь появится, хорошо?

Дух послушно просочился сквозь дверь, и девушка снова легла и сомкнула глаза.

«Едва ли я смогу уснуть в таком шуме», — подумала она, имея в виду набиравший силу храп монаха.

Но не прошло и минуты, как принцесса провалилась в забытье.

Когда Макоби проснулась, она поняла, что проспала всю ночь.

Помещение было освещено странным белым сиянием, исходившим от кончика деревянной палки из вещевого мешка Гларта, прислоненной к стулу. Гларт сидел, скрестив ноги, на полу и шепотом переговаривался с призраком Дариана.

Увидев, что девушка не спит, он поздоровался.

— Доброе утро. Как спала?

— Похоже, что нормально. Сколько времени?

Внезапно ее охватило волнение. Как долго она спала?

Вскочив на ноги, принцесса начала лихорадочно скатывать постель.

— Торопись! — бросила она через плечо. — Нам пора сматываться отсюда!

— Не стоит спешить, — успокоил ее Гларт. — Насколько я понял из вчерашнего разговора, орки подадут нам завтрак. Нам лучше не исчезать, пока они не уйдут, а то стражники поднимут тревогу.

Признав логичность его рассуждений, Макоби взяла себя в руки и села напротив юноши. Его привычная уже улыбка была на месте, и девушка не понимала, как может он выглядеть таким свежим и здоровым. Если на свете была справедливость, то он должен был бы тяжело страдать от абстинентного синдрома, в просторечии именуемого похмельем.

Однако единственным признаком, выдававшим то, что юноша давеча хорошо нарезался, были красные прожилки белков его глаз, похожие на крупные магистрали дорог, нанесенные на карту перенаселенного города.

— Что ж, тогда выкладывай, что ты разузнал вчера. Если, конечно, ты еще что-нибудь помнишь.

— Да, конечно. Я все помню. Но я расскажу об этом позже. Мне кажется, кто-то идет.

Монах был прав. Макоби тоже услышала приглушенный рокот голосов и звук приближающихся шагов.

Последовал лязг отворяемых замков, дверь открылась, и на пороге появились четыре настороженных, вооруженных копьями орка. Один из них поставил на пол поднос с едой.

— Вот ваш завтрак, — буркнул он и попятился назад.

Дверь тотчас захлопнулась, и заклацали засовы.

Макоби поднялась и, приблизившись к подносу, с сомнением взглянула на его содержимое. Заплесневелая буханка хлеба, пара вареных змей, нечто зеленое и волосатое — по-видимому, бывшее когда-то сыром, — четыре большие кружки вина и бутылка бренди.

— Странно, — пробормотала она. — Но мне есть почему-то расхотелось.

Она вернулась на место и снова села напротив Гларта.

— Так что ты узнал? — повторила она свой вопрос.

— Во-первых, их внезапное вторжение не являлось частью долгосрочного плана военной кампании, разработанного заранее. Большинство орков считают, что идея принадлежала их генералу, или, как они его называют, вождю партии, Кала-азару. Он провел пару ночей в местном кабаке, рассказывая о великих партийных лидерах прошлого, вроде Газа Высокого, и заразил остальных орков своим энтузиазмом. Потом Кала-азар снова пришел и сказал, что может совершить все то же, что совершил Газ Высокий, и спросил, пойдут ли они с ним. Они еще выпили, ну и пошли.

— Так, значит, это была идея Кала-азара?

— Вовсе нет. От одного-двух орков я слышал, что эту мысль ему подал кто-то из людей. Но после битвы городской старшина Болотный Дух узнал об этом. И Кала-азар был уволен со службы. Я не стану вдаваться в подробности оркской процедуры, потому что это не очень приятно, но она сродни срезанию медных пуговиц.

— Обалдеть!

— А теперь, похоже, Болотный Дух сам сотрудничает с человеком и его агентами. А бедного Кала-азара низвели до самой низшей ступени в иерархии города.

— Почему бедный? Злодей вторгся в нашу страну во главе вооруженной банды! И что эта низшая ступень значит?

— Он ухаживает за кажавогами.

— Бедняга.

Макоби сочувственно покачала головой. Она слышала о кажавогах, огромных вонючих ящерицах весьма скверного нрава, которых некоторые правители орков держали в качестве домашних питомцев.

Гларт быстро собрал пожитки в вещевой мешок и закинул его за плечи.

— Ну что, готовы? — спросил он.

— Готова. Что теперь?

— Думаю, что мы сможем узнать все, что нам нужно, если поговорим с самим Кала-азаром. Итак, отправляемся к нему. Амулет может вызволить нас из пещеры с помощью заклинания Перемещения.

— Нам нужно соблюдать осторожность. Возможно, охрана видит вход в нашу пещеру.

— Не беспокойтесь. Прошлой ночью по дороге в таверну я выбрал идеальное место для перемещения. Не одолжите мне на минуту кольцо?

Макоби сняла перстень с пальца и передала монаху, затем взяла его за руку.

— Готов, Дариан? — спросила она, помня о просьбе привидения предупреждать его о резких перемещениях в пространстве.

Призрак, находившийся в состоянии, близком к трансу, встрепенулся. Последнее время он все чаще и чаще пребывал в оцепенении.

— Да, — прошелестел его слабый голос.

Последовала характерная вспышка, свидетельствовавшая о том, что амулет свою работу сделал, и маленькая компания очутилась в вырубленной в скале нише, где хранились пустые пивные бочонки.

К несчастью, они материализовались позади рослого орка, деловито вгонявшего в один из бочонков деревянную пробку.

Макоби едва не взвизгнула от неожиданности, но Гларт во избежание нежелательных последствий сделал стремительный бросок вперед и, выхватив из-за спины тяжелый мешок, что есть силы огрел детину по затылку. Тот на секунду замер, а потом рухнул на землю как подкошенный и больше не подавал признаков жизни.

— Здорово! — воскликнула Макоби. — Как только его обнаружат, орки подниму тревогу!

— Не волнуйтесь! Он нас не заметил, и стража не видела, чтобы мы выходили из пещеры. Так что все в порядке.

— Но его непременно найдут. Бездыханного!

— Да, но как это можно связать с нами? Прошлой ночью мне то и дело попадались бесчувственные тела орков. Похоже, что ничто не доставляет им большего удовольствия, чем тихо подкрасться к своему собрату и послать его в нокаут ловким ударом по голове лопатой или бейсбольной битой. Они считают это чрезвычайно потешным занятием.

Они дождались, пока печальный дух Дариана не выплыл из скалистой стены, образовывавшей нишу. Призрак выглядел таким несчастным, что у Макоби возникло желание обнять его.

Но не так-то просто обнять кого-то, чья плоть представлена туманным облаком. Поскольку из ее затеи ничего не получилось, принцесса довольствовалась тем, что провела рукой по его призрачному плечу.

— Дариан, все очень скоро закончится. Я обещаю. Мы найдем способ, как освободить тебя от заклятия Оков Души, правда, Гларт?

— Не сомневайся.

Ободряюще улыбнувшись призраку, Гларт осторожно высунулся из ниши. В коридоре никакого движения не наблюдалось.

— Похоже, все спокойно. Но нам лучше не рисковать, — прошептал он. — Воспользуюсь-ка я Аурой Сходства. В таком случае ни один орк не отличит нас на расстоянии от себе подобных. Дариан, ты нам очень поможешь, если будешь двигаться впереди шагах в двадцати и предупредишь о появлении многочисленной группы. Тогда в путь. Нам нужно нанести визит генералу.

— Минуточку, пока мы еще здесь… Каким образом мы собираемся отыскать генерала? — спросила Макоби с недоумением.

— Очень просто, — ответил монах. — Мы пойдем на запах.

Действительно, аргумент Гларта показался убедительным. Макоби могла бы и сама додуматься до этого.

Они двигались по петляющему темному коридору минут пятнадцать, потом вышли к перекрестку, где остановились, и Гларт шумно втянул носом воздух.

— Чувствуете? — спросил он девушку.

Макоби принюхалась, и ее тотчас обдала волна жуткой вони, накатившая со стороны левого поворота.

— О боги! — воскликнула она. — Что это?

— Кажавоги, надо полагать. Похоже, что найти их будет нетрудно. Идем!

Они повернули налево и зашагали веселее. Дух Дариана дрейфовал впереди. Изредка в боковых проходах мелькали одиночные орки, спешащие куда-то по своим делам. Один раз им все же пришлось прятаться, когда Дариан, испуганно размахивая руками, предупредил их об опасности.

Юркнув в ближайший из мрачных коридоров, принцесса с Глартом молча наблюдали, как мимо галопом пронеслась орда из двух десятков орущих и рычащих орков, увлеченных какой-то захватывающей игрой, после чего, озираясь по сторонам, выползли наружу. Зловоние тем временем сделалось непереносимым.

В конце концов Макоби поняла, что больше не вытерпит. Многократно сложенный кусок толстой ткани, который она прижимала к носу, уже не защищал от густого запаха фекалий, и принцесса испытывала мучительную тошноту. Она остановилась и жестом показала Гларту, что сейчас ее вырвет. Он понимающе кивнул.

— Ладно, — пробормотал он. — Теперь мы найдем его и без помощи обоняния. Попробуем чары…

Юноша задумчиво замолчал, затем прошептал несколько слов. К великой радости Макоби, зловоние исчезло, но вместе с ним и все остальные запахи. У девушки было такое чувство, будто ей отключили нос.

Путешественники продолжили путь, следуя по извилистой каменистой тропе, полого уходящей вниз. Боковые ответвления попадались все реже. Но каждый раз им приходилось останавливаться и прислушиваться.

Теперь до них доносились далекие крики кажавогов, больше походившие на громовое шипение, от звука которого волосы вставали дыбом. Однако эти звуки указывали им верную дорогу.

Постепенно коридор выровнялся и, сделав еще один поворот направо, закончился просторной пещерой. Гларт и принцесса остановились и с опаской выглянули из-за угла. Похоже, что своей цели — логова ящеров — они достигли.

Пещера была круглой и имела около сорока ярдов в поперечнике. Вдоль стен тянулись расположенные на одинаковом расстоянии друг от друга большие арочные дверные проемы, семь из которых были закрыты решетчатыми металлическими воротами.

В двух клетках можно было различить массивные раскачивающиеся тела дремавших гигантских ящеров. Восьмые ворота, ближайшие с левой стороны, заперты не были. Оттуда исходил унылый однообразный свист.

— Вот и пришли, — прошептал Гларт. — Идем поговорим с нашим списанным генералом.

— С чего ты взял, что он захочет с нами разговаривать? — спросила Макоби с сомнением.

— А как же мое неотразимое обаяние, открытый, дружелюбный характер? Кроме того, я кое-что припас.

У Гларта в руках мелькнула бутылка бренди, любезно предложенная им на завтрак.

— Знаете, что они говорят? — продолжил он. — Орк за бутылку бренди готов продать родную мать. Дариан, оставайся на страже и предупреди нас, если кого увидишь.

Гларт и Макоби вышли из укрытия и осторожно двинулись к открытым воротам. У порога они предусмотрительно остановились и заглянули внутрь. Открывшееся их глазам зрелище вызвало у Макоби приступ дурноты, и она едва не упала в обморок.

Помещение буквально утопало в навозе ящеров. Толстый слой липкой массы покрывал большую часть пола, влажно поблескивая в свете факелов. В центре, увязнув по колено в фекалиях, высилась фигура орка, вооруженного маленьким совком. С его помощью он черпал образцы дерьма и после внимательного осмотра сбрасывал через плечо к стене в непрерывно растущую кучу.

Сделав глубокий вдох, Гларт аккуратно ступил на относительно чистый участок пола в дверном проеме.

— Генерал Кала-азар, доброе утро, — сказал он.

Орк, обернувшись, уставился на них в немом оцепенении.

— Чего вы хотите? — спросил он подозрительно.

— Задать вам несколько вопросов, — ответил Гларт. — После чего в знак дружбы и благодарности мы оставим вам небольшой подарок.

Он поднял над головой бутылку бренди, и орк впился в нее жадным взглядом. Бросив совок и не спуская с бутылки глаз, он устремился к ним, как железные опилки, притягиваемые магнитом.

— Спрашивайте, — разрешил он.

— Вы генерал Кала-азар?

— Да, я Кала-азар. Я был генералом, но теперь смотритель кажавогов.

— Это вы стояли во главе армии, совершившей нападение на Кухбадор?

— Так точно.

— Насколько нам известно, это была не ваша идея.

— Нет. Ага! — Орк нехотя оторвал взгляд от вожделенного напитка и испытующе посмотрел на Гларта. В его глазах, тронутых интеллектом, вспыхнул лукавый огонь. — Так вы хотите узнать о человеке и его великом замысле?

Монах кивнул.

— Что ж, он прислал ко мне своих гонцов пару недель назад. Они сказали, что их хозяин, Миал из Минае Лантана, имеет ко мне тайное предложение…

Макоби похолодела от ужаса и вздрогнула. Итак, все это спланировал Миал. Сомнений не оставалось. И это человек, за которого отец хотел выдать ее замуж!..

— Я должен был подвести армию к стенам Кухбадора и разграбить город Лампа Санду, — продолжал разжалованный генерал, — а затем начать штурм Кухбадора. Мне было сказано, что люди окажут сопротивление и что наши войска встретятся в открытом бою. Но Миал обещал распространить ложный слух о малочисленности оркских сил, чтобы выставленная против нас армия была заведомо слабее. Выполнив задание, мы должны были отступить.

Взгляд орка снова застыл на бутылке, и он облизнул кроваво-красным языком пересохшие губы.

— Что за задание?

— Мы должны были убить или взять в плен одного из людей. Агенты Миала точно описали, где его можно будет найти, и даже дали нам его маленький портрет. Нам нужно было снять с него амулет и передать Миалу.

В пещере воцарилась мертвая тишина, нарушаемая только свистящим дыханием спящих чудовищ.

— Марден! — воскликнула Макоби.

— Да. Его звали именно так, — подтвердил орк и покачал головой. — Но все пошло не по плану. Наши солдаты дрались лучше, чем ожидали люди. Еще немного, и мы бы победили.

Когда я приказал отступить, меня чуть не раздавили. Потом Миал обнаружил, что амулета у Мардена не было. Он пришел в ярость и обвинил меня в воровстве.

Существо умолкло, горестно вздохнуло и вытерло мокрый нос тыльной стороной чешуйчатой ладони.

— Потом обо всем узнал городской старшина Болотный Дух. Он заключил договор с Миалом, а меня разжаловали и послали вот сюда…

Он обвел жестом заваленное навозом помещение.

— Вот моя нынешняя армия, — сказал бывший генерал, — сплошные какашки.

— А что вы здесь делаете? — полюбопытствовал Гларт.

— Вполне правомерный вопрос. После сражения мы привели домой двух пленных. Они погибли при весьма печальных обстоятельствах в угаре пьяной игры, и Болотный Дух скормил их трупы своим любимым ящерам. Потом один из стражников вспомнил, что видел на одном из них амулет. Болотный Дух решил, что, возможно, это именно то, что ищет Миал. Так что мне велено копаться в этом дерьме, пока я не найду этот самый амулет…

Услышав о таком устрашающем наказании, Гларт поморщился и протянул бедняге бутылку с бренди. Орк принял ее с благодарностью и откупорил.

— Какая ужасная работа, — произнесла Макоби с состраданием.

— Да я тут особенно не надрываюсь, — возразил орк. — Только делаю вид.

Он поднес бутылку ко рту и начал с жадностью пить. Макоби взяла Гларта за руку и сжала ее.

— Гларт! Думаю, что чары теряют силу, я уже чувствую запах. Мы уже узнали все, что хотели, давай убираться отсюда. Быстрее!..

— Хорошо. Идите. У меня остался еще один вопрос, потом я присоединюсь к вам.

Кивнув, Макоби опрометью бросилась вон из помещения. Кажавоги все еще мирно дремали, и принцесса на цыпочках пересекла открытое пространство пещеры, где у выхода из нее терпеливо ждал дух Дариана. Минутой позже к ним подошел монах с задумчивым выражением на лице.

— Хорошо, — произнес он. — Не хотите переговорить с другими орками, принимавшими участие в сражении?

— Нет. Пора из этой дыры выметаться.

— Значит, возвращаемся в город?

Макоби отрицательно покачала головой. Она хотела обдумать полученную информацию и решить, что делать дальше. Для этого ей нужно было время и подходящее место.

— Вернуться завтра еще не будет поздно. А сегодня я бы еще раз переночевала под открытым небом. На севере Кухбадора есть одно местечко на Большом Лено. Мы ездили туда, когда я была ребенком, чтобы спастись от полдневного летнего зноя. Там, у реки, мы устраивали замечательные пикники. Там я хочу переночевать сегодня…

Кольцо с легкостью, как и всегда, выполнило ее желание, и странники очутились на берегу широкой плавной реки.

Яркий солнечный день был в полном разгаре. Эта часть Кухбадора являла собой холмистую равнину с обширными плодородными пастбищами и виноградниками на пологих склонах, где основным занятием населения было сельское хозяйство. После подземного мрака и пещерной тесноты оркского города это место казалось самым прекрасным уголком на планете.

Наслаждаясь тишиной и покоем, Гларт и Макоби шли вдоль реки и разговаривали. Вскоре они набрели на маленькую деревушку, где Гларт совершил несколько простейших чудес для фермера, четы лавочников и булочника, получив в знак благодарности еду и питье в таком количестве, что припасов с избытком хватило бы на пару дней, а не то что на ужин.

К вечеру они нашли идеальное место для лагеря. Участок берега, густо покрытый сочной травой, был окружен с трех сторон рощей из ольхи и буков, шелестевших на легком ветерке листвой. С четвертой стороны протекала река, поросшая у края камышом. За рекой виднелись далекие холмы севера.

Расположившись на ночлег, Макоби и Гларт устроили пир, поедая сыр, хлеб и фрукты и запивая все белым вином. Дух Дариана реял неподалеку, погруженный в собственные мысли.

Насытившись, путешественники заспорили о планах на следующий день.

— Когда будете в Кумасе, необходимо продолжать вести себя осторожно, — твердо сказал Гларт. — Думаю, неразумно появляться там, где вас могут узнать. В студенческом квартале у меня есть два приятеля — эльф и пещерный тролль. У них вы будете в безопасности, пока все не решится.

— Мне нужно увидеться с Саракканом и удостовериться, что с ним все в порядке, — возразила Макоби.

Печаль в голосе девушки при упоминании имени возлюбленного вызвала у Гларта приступ ревности, но он постарался отогнать бессмысленное чувство прочь.

— Какой он, этот ваш Сараккан? — спросил монах.

— О, с ним так здорово… он надежный… и красивый. Очень красивый. Он всегда смеется. Он тебе понравится.

В душе Гларт усомнился в этом, но ничего не сказал, позволив Макоби выговориться.

Принцесса рассказывала о Сараккане, об отце, сообщала, что он сделает с Миалом, когда узнает о заговоре… Вскоре она умолкла и искоса взглянула на юношу.

— Мне немного жарко, — произнесла она после некоторого колебания. — Пойду-ка я искупнусь.

— Хорошая идея, — поддержал Гларт и встал.

Макоби прищурилась и уставилась на него многозначительно. Он понял намек и сел на место.

— Ступайте, — сказал он. — Я останусь здесь.

Макоби облегченно вздохнула и весело вскочила на ноги.

— Только не подглядывать, — бросила она на бегу, — или я попрошу кольцо превратить тебя во что-нибудь мерзкое.

Девушка исчезла в зарослях, а Гларт повернулся к Дариану, призрак которого висел под буковым деревом в нескольких футах от него с застывшим выражением благоговейного ужаса на лице, словно только что испытал какое-то глубокое потрясение.

— Эй, кажется, я знаю, — сказал он монаху голосом, заметно повеселевшим по сравнению с последними днями.

— Ты что, вспомнил все, что говорил Марден? — спросил Гларт.

Привидение выглядело озадаченным.

— Как ты об этом узнал? — воскликнул Дариан изумленно.

— Потому что последние два дня ты ни о чем другом не мог и думать.

Дух Дариана задумался над этим на минуту. Он не мог не видеть логичности рассуждений монаха.

Пожав плечами, он рассказал Гларту о поручении, полученном от Мардена. Гларт спокойно кивнул.

— Я знаю. Молодец, что все-таки вспомнил. Но давай сегодня не будем беспокоить Макоби. Мы попробуем уличить бессовестного заговорщика завтра, тогда обо всем ей и расскажем. Хорошо?

— Хорошо. Надеюсь, что так…

Призрак с удивлением огляделся по сторонам.

— Куда подевалась принцесса? — спросил он.

— Купается. Нельзя. Не ходи туда. Мы останемся с тобой здесь.

С этими словами Гларт взял бурдюк с вином и отхлебнул немного, отчаянно стараясь гнать прочь мысли об обнаженной девушке, плескавшейся в реке за деревьями всего в каких-нибудь двадцати ярдах от него. Но у него ничего не получалось.

Человек недоуменно уставился на безобразный кулон с непристойным изображением, который вручил ему гонец, и выругался.

Это не амулет! Разразившись потоком брани, он швырнул вещицу в стену, и она разлетелась на куски.

— Отправляйся назад к Болотному Духу, — крикнул он посланнику, — и скажи, что это не тот амулет. Еще передай, пусть даже не пытается надуть меня! Макоби должна быть в Кумасе завтра, как я уже говорил. В случае чего я не успокоюсь, пока его уродливая голова не будет красоваться на копье у ворот города.

Гонец поспешно удалился, и мужчина перевел взгляд на осколки разбитого кулона, валявшиеся под ногами. Когда-то они представляли мужской член в состоянии эрекции. Почему-то это показалось ему дурным предзнаменованием. Он снова выругался и в сердцах ударил по осколкам сапогом, они отлетели под кровать.

Проклятая чертовка!..

Ему было жизненно важно, чтобы завтра принцесса была в Кумасе, потому что в этот день Миал обещал вернуться в город, чтобы услышать ответ на свое предложение. Но сдержат ли орки слово доставить принцессу обратно? Не выведала ли она у них больше, чем нужно? Не нарушит ли это его планы?

Он затряс головой, желая отделаться от гнетущих мыслей. Орки вернут Макоби, и она согласится выйти за него замуж, ибо не сможет противостоять оказанному на нее давлению. Завтра его планы осуществятся. Непременно! В противном случае жизнь будет потрачена впустую.

Но ждать было настоящей пыткой! День был еще в полном разгаре, а он уже сгорал от нетерпения. Следующие двадцать четыре часа будут ползти бесконечно долго…

Он нащупал на стене шнурок звонка и раздраженно дернул, намереваясь попросить принести бутылку спиртного. Спустя минуту в дверь легонько постучали. Когда он отворил ее, то вместо ожидаемого слуги увидел другого курьера…

 

Глава 16

Остаток дня инспектор Трасса провел, стараясь не попадаться на глаза суперинтенданту Причуде.

Это было нелегко, поскольку большую часть дня шеф проверял Трассу, желая убедиться, что тот делает именно то, что ему велено. Поэтому, чтобы себя обезопасить, инспектору пришлось запустить механизм, который должен был привести его к поимке и аресту Сараккана по обвинению в убийстве полковника Де Венчаса.

Сержант Раси, как обычно, был рад слепо подчиняться приказам, в то время как детектив Кратаван, услышав об этих планах, возмутился.

— Но почему мы не можем трогать Миала? — спрашивал он настойчиво. — Мы же знаем, что это его рук дело!

— Это политика, Картаван. Шеф скорее арестует невинного человека, чем огорчит власти. Если мы пойдем против воли шефа, то нас разжалуют в пешие дозорные и назначат дежурить по ночам на улицах.

Кратаван нехотя кивнул, признав неоспоримость фактов.

Трасса оставил его, нагрузив до отказа бумажной работой, появившейся вследствие возникновения новых обстоятельств в расследуемом ими деле, а сам ушел. Чтобы избежать встречи с суперинтендантом, он был вынужден несколько минут скрываться в чулане с рабочим инвентарем под центральной лестницей в вестибюле, но в конце концов ему удалось выскользнуть из здания управления незамеченным.

Теперь, сидя в одной из таверн старого города в ожидании Сараккана, он старался подобрать слова, которые ему придется сказать. Похоже, что разговор предстоял тяжелый.

О, привет! Очень сожалею, но я должен вас арестовать за то, что вы не совершали. В результате вас скорее всего казнят, но это сущая ерунда. В качестве компенсации я угощаю выпивкой…

Он криво усмехался, бессмысленно пялясь в свой бокал с пивом. В норме пинта «Мантикора» могла поправить любое горе, но, к сожалению, в данной ситуации темно-коричневый эль оказался бессильным. Однако ломать голову было нечего. Трасса знал, что нужно делать.

Дверь открылась, и в таверну вошел Сараккан. Он обвел взглядом помещение, увидев Трассу, слегка приподнял в знак приветствия руку и двинулся к нему через зал. Выглядел он озабоченным и скованным, и Трасса подумал, уж не догадывается ли офицер о том, что должно произойти.

По дороге Сараккан взял два бокала пива — для себя и инспектора. Аккуратно поставив их на стол, он уселся напротив полицейского.

— Я получил ваше сообщение, инспектор, — начал он, — но я очень занят и не смогу уделить много времени. Итак, что за вопрос, который нам надлежит обсудить, и чем я могу помочь?

— Вопрос очень простой, — сказал Трасса, — ваш арест по поводу убийства полковника Де Венчаса.

Лицо офицера стало пепельно-серым, и он ошалело вытаращил на инспектора глаза. Губы Сараккана шевелились, но он не мог издать ни одного членораздельного звука.

Офицер был так ошарашен, что Трасса едва не рассмеялся, впервые за весь день.

— Прошу прощения, — продолжил он. — Мы хорошо знаем, что это дело рук Миала, но суперинтендант во избежание инцидента не разрешает мне задержать его. Он считает, что вы — весьма подходящая фигура на роль козла отпущения. Я должен произвести арест завтра. Но я твердо обещаю, что никто меня не заставит сфабриковать обвинение против невинного человека.

В бессильной ярости детектив стукнул кулаком по столу, и пиво из нетронутого бокала Сараккана выплеснулось через край. Несчастный человек тупо уставился на образовавшуюся лужицу и опрокинул стакан в горло, опустошив его одним глотком наполовину.

— Однако с вашей помощью я намереваюсь преподнести суперинтенданту сюрприз, — снова заговорил инспектор. — Вы, несомненно, в курсе, что Миал завтра возвращается в Кумас, чтобы получить ответ на сделанное принцессе Макоби предложение. Нетрудно догадаться, что вы бы предпочли, чтобы девушка ответила отказом.

— Конечно, клатт подери!

— Я хочу, чтобы вы мне помогли. Я уже предпринял кое-какие действия. В прессе появится материал о Миале. Этого будет достаточно, чтобы посеять сомнение в умах граждан. Но арестовать его на глазах у всех будет чрезвычайно проблематично. Если я буду один. Вот если бы была обеспечена поддержка со стороны армейских офицеров…

— Сколько солдат вам нужно?

— Думаю, десятерых хватит. Миала, вероятно, будут сопровождать трое или четверо гвардейцев из его личной охраны. Здесь, правда, есть его тайные агенты, но благодаря информатору я поутру их нейтрализую.

Сараккан рассеянно кивнул.

— Значит, десять.

На обсуждение деталей операции у них ушло несколько минут. Нужно было решить, как вооружить людей и как их проинструктировать.

Вскоре Сараккан извинился и распрощался. По его хмурому виду было ясно, что шок еще не вполне прошел.

Трасса, опорожнив второй бокал, хотел было заказать третий, но передумал.

Он встал, чтобы уйти, подхватил свой пустой стакан и направился к стойке бара. У Трассы была теория, согласно которой бармены должны уважать клиентов, убирающих за собой посуду, а раз так, то могут в добром расположении духа налить дополнительную пинту пива за свет заведения.

Из таверны он направился в сторону Северных ворот.

День клонился к вечеру, и приготовления к завтрашнему прибытию Миала шли полным ходом. Хотя визит носил частный характер, его собирались превратить во всенародное торжество. На улицах вывешивали флаги, плакаты и транспаранты со словами приветствия. Лавочники и лоточники подбирали наиболее ходовой товар и заранее занимали места для грядущей ярмарки.

Наблюдая за предпраздничной суетой, Трасса чувствовал себя не в своей тарелке. Агенты Миала потрудились на славу, ибо он слышал самые лестные отзывы о герое сражения и видел счастливые лица горожан, громко выражавших радость по поводу предстоящей свадьбы. В том, что она состоится, даже никто не сомневался. Наблюдая за происходящим, Трасса сделал неизбежный вывод, что арест Миала найдет не менее горячий отклик среди общественности, чем введение налога на занятия любовью.

Дойдя до Северных ворот, он двинулся тем маршрутом, по которому должен был проехать на следующий день Миал. Минут через пять он нашел то, что искал. В этом месте улица резко поворачивала влево, затем принимала вправо и выходила на центральную магистраль, ведущую ко дворцу. Находясь на этом отрезке пути, Миал будет вне поля зрения людского скопления. Только здесь инспектор имел шанс арестовать его без риска быть растерзанным толпой.

Осмотрев окрестности, Трасса принял соответствующее решение и отправился домой. Он сделал все, что намечал. Оставалось только ждать завтрашнего утра и надеяться, что все пойдет по плану.

По пути домой инспектор зашел в лавку и купил бутылку хорошего красного вина, намереваясь поджарить себе на ужин отменный кусок мяса и запить его перебродившим виноградным соком. Однако, переступив порог своего скромного жилища, Трасса понял, что желание хлопотать на кухне пропало, поскольку в голове бродили иные мысли. Бесцельно слоняясь из угла в угол, он пытался найти занятие, которое помогло бы развеяться.

Кроссворд! Как это он не сообразил сразу? Порывшись среди бумаг на столе, он отыскал дневной номер «Кумасской газеты», стараясь забыть на время о статье, которую Колин Зловещий планировал напечатать в утреннем выпуске. Открыв газету на странице с кроссвордами, инспектор вспомнил, что одалживал ее в обеденный перерыв сержанту Раси, пристрастившемуся недавно к разгадыванию кроссвордов…

Напарник хорошо постарался. Чистыми оставались только три строчки. К сожалению, ни один ответ сержанта не был верным. На вопрос по горизонтали «животное, содержащееся в садке», он ответил «лошадь» вместо «кролика», а в столбик по вертикали со значением «ерунда» он вписал «чушь» вместо «бред», что было в общем-то правильно, потому что у него стояла буква «ш», а не «р». Дальше удача ему изменила.

Трасса с горечью смял газету, но тут же спохватился и разгладил помятые листы. Может быть, есть что-то интересное среди объявлений о развлечениях. Достойная пьеса или художественная выставка… Ага! Вот то, что нужно! В тот вечер в оперном театре Кумаса Люцелла Да Гросс исполняла избранные оперные арии. Он мог бы пойти послушать. Чудный голос певицы поможет забыться.

Однако этот план имел один существенный недостаток. Трасса не относился к числу ценителей вокального искусства, считая оперу ничуть не лучше кошачьего концерта. Классическому концерту он скорее предпочел бы драку бродячих котов.

Детектив снова скомкал газету, на этот раз подойдя к делу более обстоятельно, и запустил ее в мусорный бак. Однако инспектор промахнулся, и большой бумажный комок угодил в сушку для посуды, сбив тарелку, которая, в свою очередь, свалила в мойку единственный фужер для вина.

Трасса мрачно выругался. Вот зараза!..

Потом он решил, что можно пить вино из большой пивной кружки, но подобная перспектива его не вдохновила. Похоже, что у детектива оставался лишь один выход.

С чувством неотвратимости надвигающихся событий инспектор нехотя простился с мыслями о спокойном вечере в домашней обстановке и направился к двери, намереваясь пройтись до соседнего бара и пропустить пинту-другую пива.

Час спустя после двух с половиной пинт «Мантикора» настроение Трассы значительно улучшилось.

Он убедил себя в том, что грядущий день станет судьбоносным в его служебной карьере. Инспектор как раз прикидывал, как скоро ему предложат должность суперинтенданта, когда кто-то приблизился к его столику в углу зала.

Оторвав взгляд от стакана, инспектор обнаружил перед собой Кратавана.

— Я так и знал, что найду вас здесь, — сказал констебль, присаживаясь.

— Кратаван! Какими судьбами? Только не говори, что… — Трасса не мог не обратить внимания на встревоженный вид подчиненного, который, сам того не сознавая, уже рвал в руках бумажную салфетку. — Суперинтендант весь день совал нос в наши дела, — продолжал он, — с намерением выяснить, не собираюсь ли я арестовать Миала вопреки нашей договоренности. Наверняка он сообщил, что нам грозит, если мы не предъявим ему какого-нибудь несчастного вместо истинного преступника. Действительно, есть причина дрожать за свое место. Ты полагаешь, я полезу на рожон, и пришел узнать о моих планах…

Кратаван тоскливо кивнул.

— Я понимаю, что не совсем прав, сэр, — начал он. — Но арест Миала, как он говорит, может спровоцировать войну между нашими городами, тогда…

— Не переживай, констебль. — Трасса предостерегающе поднял руку. — Когда завтра придешь на работу, то обнаружишь приказ об аресте человека по имени Сараккан. Но Миал просто так не отделается!

В знак доказательства серьезности своих намерений он погрозил невидимому врагу пальцем.

— Благодаря нашему маленькому информатору мы знаем, что группа тайных агентов Миала встречается завтра утром в «Черном жезле». Их всех нужно повязать. Отправляйся туда со Свином и его самыми крутым ребятами. По крайней мере Миал будет знать, что он у нас на крючке.

Кратаван удовлетворенно кивнул. Теперь он выглядел куда счастливее.

— Что-нибудь еще, сэр?

— Только одно. Но это очень важно. Хочу, чтобы ты кое-что мне принес.

— Что именно, сэр?

— Пинту «Мантикора».

Когда инспектор наконец добрался до кровати, он обнаружил, что не может уснуть, несмотря на снотворный эффект употребленного алкоголя. Он беспокойно метался в кровати, не в силах отогнать прочь воображаемые картины расправы над ним разгневанной толпы. Окончательно убедившись, что уже не уснет, Трасса проснулся и понял, что наступило утро.

Вскочив с постели, он с трудом поборол желание тотчас выбежать из дома. Еще не было семи, и можно было не торопиться. Детектив умылся, побрился, сварил кофе и даже съел на завтрак кусочек поджаренного хлеба, после чего вышел на улицу.

Вырвавшись из четырех стен, он испытал прилив возбуждения и бросился к газетному киоску за свежей прессой.

Протянув продавцу медяки, Трасса схватил утренний номер «Кумасской газеты» и дрожащими пальцами развернул криминальную колонку. Нервное возбуждение сменилось ликованием. Да! Коварный интриган и предатель получит по заслугам!

Колин Зловещий превзошел самого себя, представив на суд читателя шедевр журналистики. Под крупным заголовком «Загадка ожидания Миала» он рассуждал на тему непозволительно долгой задержки с ответом жениху со стороны принцессы Макоби. Почему она медлит? Вероятно, для этого у госпожи есть веские причины…

Затем Зловещий высказывал предположение, что принцесса, должно быть, что-то такое знает о Миале, о чем широкой публике неизвестно.

Далее повествование трансформировалось в хитроумное сплетение инсинуаций, аллюзий и тонких намеков, из которых следовало (без малейшей тени клеветнических наветов), что Миал вовсе не такой очаровательный парень, каким его считают. Просмотрев статью, читатель не мог отделаться от мысли, что Миал в какой-то степени — темная лошадка.

Одной страницы текста оказалось достаточно, чтобы превратить героя войны и спасителя отечества в сомнительную фигуру, представляющую к тому же потенциальную опасность. Только действительно гениальный автор мог с такой легкостью и изяществом разрушить миф о достоинствах Миала.

Трасса внезапно обрел внутреннюю уверенность, что все пройдет как по маслу, и со спокойной, благодушной улыбкой зашагал на работу.

Город постепенно приходил в движение. Утро было ненастным, и флаги, такие праздничные накануне, на фоне свинцово-серого неба висели безжизненными лоскутами и выглядели уныло. В довершение невеселой картины начал накрапывать дождь. Судя по всему, радостного торжества не получится.

Последние несколько ярдов до полицейского участка инспектор преодолел вприпрыжку. Укрывшись под козырьком парадного крыльца, он обвел взглядом улицу. К этому времени дождь хлестал по булыжнику мостовой, как розги. Трасса вспомнил образное сравнение, часто используемое его отцом. Город сразу опустел, нигде не было видно ни души. Инспектор усмехнулся. Если ненастная погода продержится еще некоторое время, то Миал и он сам станут единственными свидетелями задержания.

Толкнув дверь, инспектор вошел в здание управления. Как он и ожидал, внутри было безлюдно. В кабинете, кроме сержанта Раси, никого не было, да и тот спал, положив голову на сложенные руки.

Раси наконец усвоил ту простую истину, что, ночуя в участке и питаясь в полицейской столовой, он избавляет себя от опасности пищевого отравления. Несложный по своей сути урок вернул сержанта к активной жизни.

Трасса на цыпочках пересек комнату и положил на стол Кратавана лист с перечнем заданий и ордер на арест Сараккана. Было важно, чтобы все думали, что он следует указаниям шефа. Затем инспектор тихо выскользнул из кабинета и, перепрыгивая через ступеньки, взлетел на второй этаж, где находился офис Причуды.

Дверь, на счастье, была незаперта. Приоткрыв ее, он юркнул в комнату и бросился к столу. Выдвинув нижний ящик, Трасса достал лист бумаги.

Это был официальный бланк — пустой ордер на арест, заранее подписанный и скрепленный печатью суперинтенданта (что строго запрещалось правилами, но шеф любил иметь под руками готовые экземпляры в целях экономии времени). Оставалось только подставить нужное имя. Трасса выбрал одну из ручек начальника, обмакнул перо в фиолетовые чернила, какими любил пользоваться Причуда, и отчетливыми буквами заполнил пустую строчку.

Миал из Минае Лантана.

Отлично! Готово! Инспектор промокнул чернила, задвинул ящик, на цыпочках вышел из кабинета и сбежал вниз по лестнице.

Ливень на улице не прекращался. Сунув ордер во внутренний карман плаща, детектив накинул капюшон и шагнул под дождь. Теперь желательно было до поры до времени не попасться на глаза суперинтенданту, а потом, когда пробьет час, произвести арест.

С надеждой в сердце и голодным урчанием в животе инспектор Трасса двинулся по мокрой улице в поисках харчевни, где подают ранний завтрак и приличное пиво.

* * *

Впервые с момента знакомства Гларт и Макоби повздорили.

Проснувшись, они обнаружили, что ясная теплая ночь сменилась мрачным, серым, холодным утром. Походная постель Макоби промокла от выпавшей росы. Девушка продрогла, тряслась от холода и была голодна. В эту минуту она вдруг осознала, что ей все надоело.

Три дня ее гоняли и преследовали по всему Среднемирью. И виной всему был злобный, помешанный на власти негодяй Миал. Больше она бегать не станет. Теперь его черед беспокоиться. Сегодня наступил день, когда он собирался вернуться в Кумас… Макоби решила с помощью амулета перенестись прямо во дворец и, заручившись поддержкой Сараккана и его людей, арестовать Миала, как только он появится. Все просто!

Но Гларт настоятельно просил не торопиться. Он считал, что, прежде чем предпринимать какие-либо шаги, следует отправиться в Кумас инкогнито и посмотреть, что там творится. Монах сказал, что в городе у него есть два приятеля, которые живут в студенческом квартале, и что будет разумно двинуться к ним.

После продолжительных споров и дебатов Гларт вспомнил, что имеет дело с дочерью правителя Кумаса, привыкшей поступать по-своему. Он не стал больше спорить, порывисто схватил девушку за руку, заглянул в глаза и попросил довериться ему еще один раз. От прикосновения к Макоби у него зашлось сердце и зазвенело в ушах.

Принцесса нехотя подчинилась. Она согласилась войти в город незаметно, но все же заставила Гларта пообещать, что они встретятся с Миалом безотлагательно.

Немного повспоминав, девушка представила тихую улочку в студенческом квартале, куда амулет мог бы их транспортировать. Предупредив Дариана о перемещении, Макоби с Глартом взялись за руки, и перстень перенес их в город.

Обнаружив на рабочем столе ордер на арест Сараккана, констебль уголовной полиции Кратаван вздохнул с облегчением. В ту ночь он так и не смог уснуть. Его не покидала тревога, что инспектор не отступится от задуманного и наломает дров.

Вчера при встрече Кратаван не сказал Трассе, какие санкции грозил применить против него суперинтендант в случае посягательства на свободу Миала. Наименьшим злом было разжалование инспектора до ранга констебля. Но это понижение в чине беспокоило Кратавана больше всего. С одной стороны, для него это было бы неплохо, так как его повысили бы до сержанта уголовной полиции. С другой стороны, сержант Раси стал бы инспектором, а у Кратавана не было ни малейшего желания работать под начальством человека, не способного правильно произнести слово «расследование», не говоря уже о том, чтобы провести его.

Поэтому у него гора с плеч свалилась, когда он увидел список заданий на день. Ему предстояло отправиться в «Черный жезл», захватив с собой Раси, Свина и несколько дюжих молодцов из бригады последнего. Они должны были арестовать человека по имени Кишкорез и его товарищей, у которых там на десять утра была назначена встреча. После допроса задержанных нужно было препроводить в камеры. В четыре часа пополудни Кратавану надлежало явиться во дворец, чтобы арестовать Сараккана по обвинению в убийстве полковника Де Венчаса. Однако после этого пункта следовало короткое дополнение, не оставлявшее сомнений относительно истинных намерений Трассы. Беспокойство снова овладело Кратаваном.

Сараккан немного сомневался в честности намерений Трассы, но выбора у него не было.

Офицер все же склонялся к мысли, что инспектору можно верить. Его сомнения относительно искренности мотивов полицейского окончательно рассеялись, когда тот попросил солдат.

Сараккан обвел взглядом лица десяти верных гвардейцев, с которыми прослужил не один год. Они собрались в тесном караульном помещении, расположенном под его комнатой.

— Сегодня, если все пойдет по плану, — сказал он, — вы станете свидетелями прибытия хорошо известного и всеми любимого лица королевской крови на его, как он надеется, веселую, хоть и наспех устроенную свадьбу. — Сараккан сделал паузу и улыбнулся. — Их ждет, как вам известно, западня. Ваша работа состоит в том, чтобы никто не улизнул и никто из посторонних не успел вмешаться. Нужно позаботиться, чтобы операция прошла не на глазах у широкой публики. Мне бы не хотелось, чтобы наша жертва сбежала. Что делать в случае чего, вы знаете. Приступайте! Увидимся позже.

Солдаты выслушали инструктаж и, отсалютовав командиру, вышли. Сараккан молча наблюдал, как, стуча подкованными каблуками, они спускались по ступенькам вниз, после чего опрометью бросился наверх, в свою комнату. Там он сел на кровать и постарался взять себя в руки. Все было готово. Оставалось терпеливо ждать. Сараккан очень надеялся, что не совершил никакой ошибки и что его расчеты правильны…

Зрелище было удручающим. Бесчувственные тела лежали на полу и на трех траченных молью диванах с пятнами засохшего пива, которые вместе с двумя хромоногими столами составляли единственные предметы скудной меблировки комнаты.

Столы и все свободное пространство пола покрывали следы недавнего пиршества. Картину опустошения довершали груды грязных тарелок и немытых стаканов, горы пустых бутылок, набитые окурками пепельницы и остатки еды. Утро после студенческой попойки мало у кого способно вызвать вдохновение.

Одно тело пошевелилось. Это был парень со второго курса философского факультета по имени Шлигол. Он очень страдал от головной боли и не знал, куда от нее деться. В висках стучало. Мутило. Студент чувствовал себя совершенно разбитым.

Он сел и с трудом разлепил глаза. Стук не прекращался, и было похоже, что голова тут ни при чем, Кто-то молотил в дверь квартиры, находившуюся в каких-нибудь двух шагах от него. Дурнота не проходила, хотя была вызвана не гулкими ударами в дверь, а, вероятно, тремя бутылками вина, опорожненными накануне вечером. Однако посторонний шум облегчению мук Шлигола никак не способствовал.

— Убирайтесь прочь! — крикнул он слабым голосом.

Стук на минуту стих, но тут же возобновился с новой силой.

— Клатт вас так! — рявкнул студент. — Проваливайте к едрене фене!

Площадная брань как будто возымела нужное действие, потому что воцарилась относительная тишина, нарушаемая храпом и сопением дюжины носов и глоток. Шлигол уже собирался поздравить себя с одержанной победой, когда увидел, что сквозь дверь что-то стало просачиваться.

В помещение медленно втекала непонятная субстанция, для которой запертая дверь не была помехой. При виде призрачной тени у Шлигола отвисла челюсть и зашевелились волосы, вслед за чем его начала бить дрожь.

В страхе он пополз назад, размазывая по мокрому от вчерашних возлияний ковру попадавшиеся на его пути объедки и пепел, пока не уперся спиной в стену. Дальше отступать было некуда. Дух с любопытством наблюдал за ним, потом, к ужасу Шлигола, начал приближаться. Студент зажмурил глаза и закрыл лицо руками, стараясь отогнать жуткое видение, но светящаяся тень зависла над ним, призрачный рот открылся и заговорил.

— Прошу прощения за беспокойство, — произнес он, — но не видел ли ты где-нибудь парня по имени Угман?

Шлигол открыл глаза и, парализованный страхом, уставился на газообразный сгусток. Не в силах вымолвить ни слова, он вытянул дрожащий палец и указал на массивную фигуру, примостившуюся на одном из диванов. Спящий с нежностью любовника, вновь обретшего давно утраченную возлюбленную, обнимал пивной бочонок.

— Благодарствую, — сказал дух Дариана.

Он повернулся, собираясь направиться к тому, кого должен был по просьбе Гларта разыскать, но замешкался. Сегодня утром призрак обнаружил, что люди, когда он того желал, могли его видеть. Эффект, по его мнению, был потрясающим.

Дух наклонился к Шлиголу и завыл:

— У-у-у!..

Студент пронзительно завопил и вжался в стену, словно хотел ее продавить. На его лице застыла маска ужаса. Призрак Дариана усмехнулся. Он явно освоился с новым положением и впервые после смерти почувствовал, что и бесплотное существование не лишено маленьких радостей.

— У-у-у! — завыл он снова и, воздев руки к потолку, затряс головой.

Шлигол сидел ни жив ни мертв и только беззвучно шевелил губами. Верхняя часть туловища его не слушалась, а нижняя, к счастью или несчастью, продолжала функционировать. В том числе и мочевой пузырь.

Студент вскочил на ноги и, оставляя за собой мокрый след, кинулся к двери. Распахнув ее, он бросился вон, едва не сбив с ног молодого монаха в синей рясе, и помчался по улице, не разбирая дороги и не обращая внимания на проливной дождь.

Опешивший Гларт изумленно проводил беглеца взглядом, после чего повернулся к стоявшей рядом Макоби.

— Что это на него нашло? — спросил он. Девушка недоуменно пожала плечами.

Они переступили порог дома и, откинув мокрые капюшоны, огляделись.

День стоял пасмурный и серый, отчего в помещении было сумрачно, и поначалу принцесса с Глартом ничего не могли разобрать. В нос им ударил резкий запах прокисшего пива, табачного дыма и пота, слегка приправленный кислыми испарениями блевотины. Когда глаза привыкли к темноте, они увидели жалкую картину опустошения.

— Святые небеса! — воскликнула Макоби. — Вот это пирушка!

— Ничего особенного, — отозвался чей-то голос с дивана. — Обыкновенный уик-энд.

Всмотревшись в темноту, они заметили, что кто-то на диване, массивный и большой, пытается привести себя в вертикальное положение. Наконец гигант сел, бережно опустив рядом с собой на подушку пивной бочонок. В гиганте Гларт узнал Угмана.

— Привет, Гларт! — спокойно сказал пещерный тролль. — Ты немного опоздал! Вечеринка закончилась четыре часа назад.

— Да нет же, — отпарировал Гларт, — мы слишком рано для сегодняшней попойки.

Угман хмыкнул и, приподняв бочонок с пивом, отхлебнул из него. Утерев рот огромной ладонью, он громко рыгнул. Произведенный звук походил на рев дракона, заточенного в подземелье.

— Прошу прощения, — обратился он к Макоби. — Проблема в том, что у меня манеры пещерного тролля. Этот призрак с тобой?

Макоби озиралась по сторонам, не веря своим глазам. Принцесса слышала, что многие волей обстоятельств вынуждены жить в нищете и убожестве, но она впервые столкнулась с тем, что кто-то живет так, потому что им это нравится. Качая головой, она двинулась к окну и отдернула занавески.

Хлынувший в комнату поток света вызвал хор стонов и недовольных возгласов со стороны гуляк, чьи тела были разбросаны по всему помещению.

При свете серого дня обиталище студентов выглядело еще более убогим. Унылое однообразие голых стен с облупившейся краской скрашивали оставленные то там, то здесь следы прошлых трапез. Принцесса старалась не смотреть вниз, боясь, что мягкий зеленый ковер окажется на самом деле плесенью.

— Так вот как ты представляешь себе безопасное и укромное место? — спросила она Гларта с сомнением в голосе.

— Поверьте мне, здесь вы будете в полной безопасности, если не станете ничего есть из местной стряпни. Кому, скажите на милость, придет в голову искать вас в таком месте?

Макоби вынуждена была признать, что Гларт прав. Миал ни за что не поверил бы, что она может скрываться в подобной дыре. Он ведь считал ее нормальной.

Девушка неопределенно пожала плечами, и Гларт, улыбаясь во весь рот, присел на ручку дивана рядом с зевающим пещерным троллем.

— Скажи, Угман, — начал он, — где мы можем поговорить с глазу на глаз?

Угман как будто его не понял и некоторое время недоуменно моргал глазами.

— Ах да, — спохватился он после минутного замешательства. — Прикольно! Идемте со мной!

Тяжело поднявшись на ноги, тролль двинулся к двери в конце комнаты, аккуратно выбирая дорогу среди груд мусора и перешагивая через сонные тела. Гларт и Макоби последовали за ним, а Дариан остался позади, развлекаясь тем, что пугал постепенно просыпавшихся весельчаков.

За дверью оказалась деревянная лестница с почти отвесными пролетами. Лестничная площадка наверху была настолько крошечной, что богатырская фигура Угмана едва в нее вписывалась. На площадку выходили три двери. Тролль толкнул среднюю, и компания очутилась в спальне еще более захламленной, чем помещение внизу. Кучи неряшливо разбросанной повсюду одежды поднимались на высоту матраса просторной деревянной кровати. На кровати лежало лоскутное одеяло, под которым кто-то сладко храпел.

Утопая в море тряпок, Угман добрался до окна и снял картон, служивший жалюзи. Серый безрадостный свет наполнил серую безрадостную комнату.

— Безногий, просыпайся, — пророкотал Угман. — У нас гости.

Поскольку реакции не последовало, он не мудрствуя лукаво уверенным движением сгреб в охапку одеяло и стянул его с постели.

Белье, по всей видимости, никогда не меняли, и решительные действия Угмана, не побоявшегося замараться, вызвали у Макоби восхищение.

Первое, что они увидели, были ноги, покоящиеся на подушках. Храп стих.

— Пшел вон! — донесся из постели невнятный голос, и откуда-то из середины вылезла голова со всклокоченными волосами и, часто мигая от непривычного света, уставилась на них.

— Это мой друг и сосед по жилью Безногий, — обратился тролль к Макоби. — В отличие от остальных эльфов он по утрам и по вечерам, если угодно, не в лучшем расположении духа.

— Привет, Гларт! — пробормотал заплетающимся языком Безногий, к которому вернулось чувство реальности. — Рад тебя видеть. А кто эта малышка?

— Малышка? — повторила Макоби. — Малышка?!

— Простите его, — торопливо вмешался в разговор Угман. — Может, он и неряха, но добрый и надежный парень. Итак, чем можем помочь?

— Нам нужно где-то на время остановиться, — сказал Гларт. — Одна очень неприятная личность преследует… — Он запнулся.

— Лону, — подсказала Макоби.

— …Лону. Сегодня все кончится, но было бы здорово, если бы вы могли присмотреть за ней, пока я разузнаю, что вокруг творится.

Угман живо закивал.

— Пожалуйста, — согласился он. — Можете занять свободную комнату. Оставайтесь хоть на час, хоть на неделю. Мы к вашим услугам, верно, Безногий?

— С-с-с, — издал эльф нечленораздельный звук. Он снова клевал носом.

Угман проводил гостей из комнаты и открыл вторую дверь. Макоби с тоской во взоре заглянула внутрь.

Приготовившись увидеть нечто худшее, чем уже здесь видела, она была приятно удивлена, когда обнаружила, что отведенная ей комната чистая, опрятная и красиво убранная. Там имелась кровать с новым лоскутным одеялом и два стула. На окне висели занавески под стать одеялу, а стены украшали небольшие картины с сельскими пейзажами. Здесь даже стояла ваза с цветами.

— Она мне не совсем по вкусу, — сказал Угман, как бы оправдываясь, — но я знаю, что вы, люди, это любите.

— Отличная комната, — сказала Макоби с неподдельным удивлением и мысленно поморщилась по поводу того, что не смогла скрыть свои эмоции. — Правда-правда. Здесь очень мило, — добавила она искренне. — Спасибо.

— Пожалуйста, Лона. — Угман расплылся в улыбке. — Пойду пока разгоню всех этих дармоедов внизу. Дайте знать, если что-нибудь понадобится.

Тролль вышел, прикрыв за собой дверь.

Макоби присела на постель. Ее охватило безотчетное беспокойство. Прошлой ночью она решила во что бы то ни стало вернуться и встретиться с Миалом лицом к лицу. Но вот она — в чужой спальне и снова прячется… А Миал въезжает открыто в город, и его чествуют, как героя.

Обуреваемая желанием действовать принцесса не могла сидеть сложа руки.

Гларт, заметив, что девушка нахмурилась, опустился перед ней на колени.

— Послушайте, — сказал он, — будет разумно, если, прежде чем вы покажетесь на улице, я сначала выйду и осмотрюсь. Мы правда должны знать, что происходит. Дайте мне пару часов, потом вы сможете вернуться во дворец. Ладно?..

Макоби нехотя кивнула. Гларт в порыве чувств схватил ее ладонь и сжал. И снова прикосновение к девушке обожгло его огнем, и он отдернул руку.

— Можно мне взглянуть на амулет еще раз? — спросил он, заливаясь румянцем.

— Хм? О… да. — Макоби сняла перстень с пальца и протянула юноше.

Он принялся внимательно изучать вещицу, а Макоби встала. Погруженная в тягостные раздумья, она никак не могла избавиться от чувства тревоги.

Принцесса подошла к окну. Внизу Угман разгонял последних задержавшихся с вечера гостей. Он вытаскивал их за шкирку по двое одновременно, по одному в каждом кулачище, и швырял в лужу посреди дороги, где уже возвышалась гора из четырех полусонных тел.

Пока девушка смотрела, тролль приволок еще двоих.

Гларт что-то тихо пробормотал за ее спиной.

— Что ты сказал? — спросила она.

— Э-э-э… я? Ничего.

Он вернул девушке кольцо, и она надела его на палец.

— Послушайте, — сказал он, — это штука в самом деле обладает огромной силой. Пожалуйста, не пользуйтесь ею в мое отсутствие и будьте осторожны в своих пожеланиях, пока она с вами. Договорились?

Макоби нехотя кивнула. Ей не нравилось, когда ей говорили, что делать. Но за короткое время знакомства с монахом она поняла, что он, пожалуй, имеет на это право.

— Я скоро, — продолжал Гларт. — Угман за вами присмотрит. Безопаснее места не придумаешь. Увидимся позже.

С этими словами он оставил принцессу.

Девушка снова посмотрела в окно и увидела, как Гларт вышел из дома и торопливым шагом устремился вниз по улице, низко наклонив голову, отворачиваясь от хлеставшего в лицо дождя.

Как только Гларт исчез из поля зрения, Макоби почувствовала себя одинокой и беззащитной. Мысли ее перенеслись к Сараккану. Она очень по нему скучала и надеялась, что с молодым офицером все в порядке. Интересно, чем он сейчас занимается, подумала девушка. Было бы неплохо навестить его и рассказать обо всем, что они разузнали о Миале.

Перстень с золотой львиной головой как магнитом притянул ее взгляд. Она только что обещала Гларту, что не будет им пользоваться, но перемещаться с помощью амулета в пространстве представлялось ей вполне безобидным. Последние несколько дней она только и делала, что сновала туда-сюда, с места на место. До сих пор все проходило без сучка и задоринки. К тому же ей было просто необходимо увидеть Сараккана…

И она закрыла глаза и загадала желание.

— Кишкорез?.. — спросил бармен. — Да, я знаю его. Он регулярно наведывается сюда пропустить пинту-другую пивка. Но сегодня еще не приходил.

Кратаван кивнул.

Он, Раси, Свин и восемь здоровенных полицейских в гражданской одежде сидели за столиком в дальнем углу таверны с момента ее открытия и ждали визита тайных агентов Миала. Пока что единственными посетителями были пожилой священник и две дамы в годах. Раси предложил арестовать их, решив, что это переодетый Кишкорез с дружками, но Кратаван уговорил его воздержаться от столь опрометчивого поступка.

Он бросил нетерпеливый взгляд на часы, назойливо тикавшие на стене. Интересовавшие его лица должны были объявиться час назад. Может быть, они задерживались. Однако Кратаван так не считал. Инстинкт подсказывал ему, что засада была пустой тратой времени.

Неужели их пленник солгал? Но и эта мысль вызывала у Кратавана сомнение. Он, как и Трасса, был убежден, что Борон не скрыл от них ни единой детали. Из этого следовало, что либо Кишкорез изменил планы, либо Борону дали заведомо ложную информацию. Но существовала еще и третья версия. Констебль боялся, что инспектор знал об этом и намеренно повел их по ложному следу, чтобы в то утро никто не мешался у него под ногами.

Потягивая из бокала пиво, Кратаван мысленно перебирал всевозможные варианты, и вывод, к которому он волей-неволей склонялся, не вызывал у него радости. Если инспектор задумал убрать их с дороги, значит, планировал какую-то операцию, в которой его коллеги могли бы послужить помехой, если бы были в курсе его затеи. Что это могло быть? Ответ напрашивался сам собой — арест Миала…

Кратаван встал.

— Сержант, мне нужно кое-что сделать для инспектора, — сказал он Раси. — Я вернусь позже. А вы оставайтесь здесь еще на час, а потом возвращайтесь в управление. Хорошо?

Раси выслушал предложение с улыбкой и в знак одобрения поднял большой палец. Кратаван вышел из таверны и скрылся за пеленой дождя.

Угман обвел взглядом комнату и удовлетворенно хмыкнул.

Без мертвецки пьяных товарищей, валявшихся по всему полу, помещение выглядело гораздо опрятнее. Правда, еще оставались грязные тарелки, пустые бутылки и прочий мусор, но Угману они не мешали. Без этого комната не имела бы жилого вида.

Довольный, он повернулся к призраку Дариана, молча наблюдавшему за уборкой, и хотел спросить, как дух познакомился с Глартом, когда тот неожиданно стремительно рванулся в сторону, словно его дернули за веревку.

— О клатт, — воскликнуло привидение, — ее опять куда-то понесло!

Призрак исчез, растворившись в стене, и голос его замер.

Угман остался стоять, тупо уставившись на то место, где секунду назад витала тень. Что случилось? Ее опять куда-то понесло? Уж не о Лоне ли речь? Девушка была наверху. Наверное, она и сейчас там.

Охваченный непонятной тревогой, Угман в несколько прыжков пересек комнату и неуклюже взбежал по лестнице. Дверь в спальню для гостей была закрыта. Он вежливо постучал. Не получив ответа, тролль открыл ее и заглянул в комнату, но никого там не обнаружил. Лона исчезла.

Угман проворно бросился к двери напротив, за которой размещалась его собственная спальня. Может, девушка решила осмотреть дом, а бардак и вонь в его комнате повергли ее в обморок. Но и там никого не оказалось, если не считать четвероногих тварей. Почесав затылок, он закрыл дверь и направился в комнату приятеля. Там Лоны тоже не было.

— Безногий, — позвал он, — у нас беда.

— Хр-р-р-р-р…

— Наша гостья испарилась.

— С-с-с-с…

Угман вздохнул и своей сильной ручищей приподнял изголовье кровати до почти вертикального положения. Безногий съехал с матраса на пол.

Трюк, похоже, сработал, ибо эльф затряс головой и, часто моргая сонными глазами, вытаращился на Угмана.

— Что такое? — пробормотал он.

— Наша гостья Лона, помнишь ее? Малышка?

— Ага.

— Она исчезла. Гларт перед уходом просил не упускать ее из виду. Она вроде как во что-то влипла. Нам нужно ее найти.

И друзья отправились на поиски.

Инспектор Трасса провел полчаса в ожидании солдат Сараккана, прежде чем до него дошло, что делать этого больше не нужно.

Сначала он отказывался в это поверить, полагая, что люди по какой-то причине задерживаются и появятся с минуты на минуту. Осознав наконец свое положение, детектив задумался, не зная, как поступить дальше.

Конечно, он мог отказаться от идеи арестовать Миала. Но Трасса был человеком решительным и упрямым. Принц совершил преступление, и инспектор был намерен действовать сообразно букве закона, даже если толпа его растерзает. Внутренний голос подсказывал, что шанс уцелеть был весьма невелик.

Обуреваемый дурными предчувствиями Трасса шагал по мокрой от дождя улице. Однако постепенно его настроение улучшилось. Из-за мерзкой погоды народ предпочел сидеть по домам, а не толпиться под открытым небом. Из обрывков доносившихся до него разговоров немногочисленных зевак он уяснил, что свадьба Макоби с Миалом уже не так желательна, как раньше. Статья Колина Зловещего сделала свое дело.

Трасса наконец достиг места, заранее выбранного им для ареста. К счастью, там собралось не более пяти-шести человек. Он подумал, что с легкостью справится с задачей, но тут вспомнил, что Миал — сын правителя Минае Лантана, а члены королевской фамилии в одиночку в город не въезжают. Наверняка его будет сопровождать свита из слуг и официальных лиц, а также отряд личной охраны. Они не станут пассивно наблюдать, как какой-то фараон уводит их повелителя и господина. И их вмешательство не обойдется без применения тяжелых, остро отточенных мечей.

Не будет ли разумнее произвести задержание в королевском дворце, размышлял Трасса. Возможно, там удастся встретиться с Миалом один на один.

В этот момент инспектор услышал за спиной знакомый голос.

— Я так и знал, что найду вас здесь, сэр.

Он резко обернулся и увидел Кратавана с мокрыми от дождя, прилипшими ко лбу прядями волос и выражением недоверия на лице.

— О, какая встреча, Кратаван! Я как раз собирался… э…

— …арестовать Миала, сэр?

Трасса уставился на подчиненного с неподдельным удивлением. Он вдруг четко понял, что операция не состоится. Без поддержки солдат Сараккана он был бессилен.

— Не думаю, Кратаван, что это возможно. Во всяком случае, здесь и сейчас.

— Может, тогда лучше вернуться в управление, сэр? Сегодня днем нам еще предстоит кое-кого арестовать.

Трасса вздохнул. Ситуация выглядела безвыходной.

— Ты прав, Кратаван. Идем.

Вдали послышался слабый гул приветственных возгласов. Полицейские повернули назад и, шлепая по лужам, торопливо пошли прочь, давая Миалу возможность беспрепятственно добраться до королевской резиденции.

* * *

Макоби бесшумно поднялась по тускло освещенной лестнице и постучала в дверь на верхней площадке.

Дверь тут же распахнулась, и Сараккан уставился на нее круглыми от изумления глазами. Не успела девушка сделать и шага, как молодой человек заключил ее в объятия, но тут же опомнился и отпустил, выразив вслух раздражение по поводу собственной глупости.

Отступив в комнату, он схватил принцессу за руку и втащил за собой, прикрыв плотно дверь.

— Тебя не должны видеть! — прошептал Сараккан с жаром. — Миал сегодня возвращается за ответом на свое предложение. Твой отец настроен самым решительным образом.

Макоби слушала возлюбленного с расширенными от ужаса глазами, когда он рассказал о гонце из Минае Лантана, который доставил официальный протест по поводу неправомерного обращения с Миалом со стороны какого-то офицера кумасской полиции. В связи с этим ее отец желал укрепить отношения между городами бракосочетанием дочери с Миалом.

— Я никогда не пойду на это! — воскликнула девушка, едва он закончил говорить. — Он не может меня заставить! Сараккан, я скорее сбегу из города, чем выйду замуж за Миала!..

Он улыбнулся и снова прижал принцессу к груди.

— Я тебя не оставлю! — пообещал офицер. — Но я не могу оставаться здесь. Меня хотят арестовать по ложному обвинению в убийстве Де Венчаса.

В нескольких словах офицер поведал ей об инспекторе Трассе. Макоби не верила своим ушам.

— О, Сараккан, — прошептала она. — Что же нам делать?

Он еще сильнее сжал девушку в объятиях, потом отстранил от себя и заглянул в глаза.

— Есть только одно средство.

Жесткая нотка, появившаяся в его голосе, испугала Макоби.

— Какое? — спросила она слабым голосом.

Молодой офицер отвел взгляд, и принцессе показалось, что он смутился.

— Мы могли бы… — начал Сараккан, но запнулся, потом сделал глубокий вдох, словно собираясь с духом перед принятием важного решения, и снова встретился с ней глазами. — Стань моей женой! — выпалил он. Потом словно прорвало плотину, и слова полились сами собой. — Если мы поженимся, Миал не сможет претендовать на тебя, и твой отец тоже не сможет ничего сделать. Тогда никто не посмеет обвинить меня в преступлении, которое я не совершал!

Страсть, с которой Сараккан говорил, потрясла Макоби, хотя неожиданное предложение застало врасплох. Стать его женой? Да, она его любила, но…

— Макоби, это не сиюминутное решение! — Он не сводил с принцессы глаз. Пальцы Сараккана больно впились в ее плечи. — Я люблю тебя уже много лет и всегда хотел жениться на тебе, еще с тех пор, когда мы были детьми.

Макоби кивнула. Она догадывалась об этом. Выйти замуж за Сараккана не так уж плохо. Внезапно ее охватило радостное возбуждение. Да! Почему бы и нет!

— Но я хочу, чтобы все было по закону, в церкви, — сказала она. — Тебе потребуется разрешение и все такое, на это уйдет много времени, а у нас его практически нет!

Офицер отпустил девушку и уставился в пол. Он снова выглядел смущенным.

— Я давно хотел просить тебя об этом, — признался он виновато. — Я хотел предложить тебе бежать со мной. Я даже приготовил все на тот случай, если удастся убедить тебя… Нас могут обвенчать в течение получаса, если ты согласна. У меня есть разрешение…

Макоби посмотрела на Сараккана с нескрываемым удивлением, потом, не в силах сдержать эмоции, бросилась к нему на шею.

— Согласна! — сказала она, счастливо улыбаясь. — Давай поженимся! Посмотрим, понравится ли это Миалу!

Сараккан был несколько ошеломлен ее реакцией. Он испытующе посмотрел на нее.

— Так решено? — спросил он, все еще не веря.

Макоби кивнула.

— Скажи, где и когда, — попросила она.

— Через полчаса в Часовне Регистраций на улице Оков.

— Я приду!

С этими словами она бросилась к двери.

— Постой! — крикнул Сараккан.

— Сначала я должна кое-что сделать, — сказала она, не оборачиваясь. — Встретимся на месте!

— Макоби, мне нужно…

Но девушка уже хлопнула дверью и неслась вниз по лестнице, не обращая внимания на отчаянный зов возлюбленного.

Принцесса очень спешила. Ей не терпелось поделиться новостью с Глартом и успеть в Часовню Регистраций.

Погруженная в мир приятных переживаний, она не заметила паривший у стены дух Дариана и не подумала, что все это время он стоял за дверью и слушал ее разговор с Саракканом. Впрочем, если бы и подумала, то это уже не имело значения.

Ход событий встревожил призрака. Нужно было срочно обсудить все с Глартом. Но как его найти? К несчастью, он все еще был привязан к амулету и был вынужден следовать за ним повсюду.

Дариан, если так можно выразиться, стиснул зубы, ожидая, что принцесса опять прибегнет к помощи амулета и неведомая сила увлечет его за собой… Ждать долго не пришлось.

Оставшись в одиночестве, Сараккан ругал себя на чем свет стоит. Он хотел задать Макоби еще один вопрос. Жизненно важный! Но она сбежала, не дав ему и рта раскрыть. Что ж, придется спросить об этом прямо у алтаря…

К тому времени, когда полицейские достигли управления, самочувствие Трассы значительно улучшилось.

Он возлагал слишком большие надежды на солдат Сараккана и, когда те не появились, запаниковал. Не следовало говорить парню о намерении арестовать его. Вот где он совершил промашку… Ясно, что офицер испугался и решил затаиться.

Тем временем в голове у инспектора родился другой план, даже несколько планов. Но на этот раз он ни о чем не расскажет Кратавану. Пусть Трасса понапрасну потратил утро, но он все еще был инспектором со всеми вытекающими полномочиями и административными обязанностями. Единственное, что сейчас требовалось, так это держаться подальше от суперинтенданта, а после обеда детектив нанесет неожиданный визит во дворец и посмотрит, как Миал его встретит.

Трасса распахнул настежь двери парадного крыльца полицейского управления и поднялся по ступенькам. Кратаван, как и полагается младшему по чину, следовал за командиром. Поглощенный разработкой новой операции инспектор не заметил суперинтенданта и столкнулся с ним нос к носу.

— А, Трасса! — услышал он как во сне радостный голос Причуды. — Я искал вас повсюду. Жду вас у себя в кабинете. Немедленно!

— Но я собираюсь…

— Сейчас же! — повторил шеф тоном, не терпящим возражений.

— Слушаюсь, сэр, — сказал Трасса удрученно и послушно двинулся за начальником к центральной лестнице. Его охватило недоброе предчувствие, что разговор будет не из приятных.

Макоби материализовалась в комнате первого этажа квартиры Угмана посреди взметнувшегося вихря сора и пыли.

Принцесса обвела взглядом помещение, но, к своему удивлению, никого не обнаружила. Недовольно ворча, она вышла из комнаты и поднялась на второй этаж.

Мгновение спустя в комнату внизу со свистом ворвался призрак Дариана и застыл на месте. Как обычно после скоростных перемещений в пространстве, он чувствовал себя скверно, но сейчас жаловаться было некогда, да и некому. Нужно было срочно отыскать Гларта, чтобы рассказать ему о последних событиях.

Времени оставалось мало. На полу все так же валялись грязные тарелки и стаканы, пустые бутылки, окурки и пепел. При виде этой картины у духа возникла одна идея, но он не знал, сумеет ли осуществить ее. Однако попытаться стоило. Призвав на помощь всю свою призрачную энергию, Дариан начал сосредоточиваться.

Макоби обследовала наверху все спальни, но никого не нашла, хотя под кроватью Угмана кто-то скребся и попискивал. Девушка на минуту задумалась, решая, что предпринять.

Бесспорно, венчание с Саракканом избавит ее от этого ужаса, поэтому меньше всего на свете хотела бы она опоздать на брачную церемонию. Конечно, было бы здорово поделиться радостью с Глартом, но времени на это не было. Она расскажет ему обо всем позже.

На мгновение девушка представила кривую улыбку монаха и подумала виновато, как он отреагирует на известие о ее скоропалительном замужестве. Макоби сознавала, что Гларт привязался к ней, да и сама она полюбила его. Но размышлять на эту тему смысла не имело. Решение принято. Лучшее и единственно верное.

Безжалостно подавив в себе первые признаки сомнения, принцесса выбежала на лестничную площадку и, перепрыгивая через ступеньки, бросилась вниз. Несмотря на традицию, опаздывать на собственную свадьбу она не намеревалась.

Призрак Дариана почти закончил работу, когда появилась Макоби, стремительно пересекла комнату и скрылась за входной дверью.

К счастью, мыслями девушка уже находилась в другом месте, поэтому ничего вокруг не видела. Она не заметила ни призрака, ни его приготовлений.

Как только дверь за принцессой закрылась, дух Дариана удвоил усилия, понимая, что в любую секунду его как ветром сдует отсюда. Пыхтя от напряжения, он…

Клатт!.. Раздраженно ругаясь, Дариан полетел за своей хозяйкой.

Гларта постигло тяжелое разочарование.

Хотя юноша и сказал Макоби, что хочет изучить обстановку, на самом деле у него теплилась слабая надежда, что он сумеет разобраться со всем самостоятельно. Гларт не мог позволить Макоби увидеться с человеком, пытавшимся ее убить и завладеть амулетом. Идея представлялась безрассудной. Еще он понимал, что не сможет больше служить ей поддержкой.

Гларт уже почти дошел до королевского дворца, вокруг которого было полно стражи, когда внезапно у него появилось тоскливое чувство, что с Макоби не все в порядке. Тоска быстро сменилась уверенностью, что девушка что-то затевает. У монаха защемило сердце. Проклиная себя за то, что посмел оставить принцессу одну, Гларт торопливо повернул в сторону студенческого квартала.

Молодой монах бежал по улице, когда кто-то окликнул его по имени. Обернувшись, Гларт увидел гнавшихся за ним Угмана и Безногого. Внутри у него все словно оборвалось. Макоби с ними не было.

— Мне показалось, что я попросил вас…

— Она пропала, — перебил Угман. — Растворилась в воздухе.

— Клатт! Она снова использовала амулет!

— Какой амулет?

— Не важно. Это мощное магическое средство. Она может находиться где угодно! И это после того, как обещала не прибегать к нему!

Гларт напряженно задумался, стараясь представить, куда принцесса могла отправиться. Сараккан!.. Точно! Как пить дать она решила навестить его.

— Послушай, — вмешался Безногий неуверенно, — если этот амулет может перенести малышку куда угодно, то с таким же успехом он может вернуть ее назад. И если она обещала, что не воспользуется его силой в твое отсутствие, то наверняка захочет вернуться в квартиру до твоего прихода, чтобы никто ничего не узнал, верно?

Гларт уставился на эльфа в изумлении. Конечно! Он абсолютно прав! Макоби вернется с минуты на минуту и расскажет, что произошло. Если только… нет, лучше об этом не думать. Не буди лиха, пока оно тихо.

— Возвращаемся домой! — воскликнул он, и троица с монахом во главе возобновила бег под проливным дождем.

Они неслись по улице, разбрызгивая лужи и скользя по предательски мокрым каменным плитам. Гларт первым достиг цели. Распахнув дверь, он стремглав пересек комнату, выкрикивая на ходу имя девушки, но тут что-то привлекло его внимание, и он резко остановился.

Кто-то написал на стене сигаретным пеплом странное сообщение. Разъезжающиеся письмена гласили:

МАКОБИ ВЫХОДИТ ЗАМУЖ ЗА САРАККАНА

  ЧАСОВНЯ РЕГИСТРАЦИИ ПОЛДЕ

— Что за черт?! — возмутился Угман.

— О нет! — выдохнул Гларт в отчаянии. У него перехватило дыхание, будто от удара дубиной в солнечное сплетение.

— Что это такое Часовня Регистрации Полде, а? — спросил Безногий.

— Должно быть, это полдень, — пояснил Гларт. — Клатт! В нашем распоряжении всего десять минут! Угман, ты знаешь, где эта часовня?

— Будет лучше, если я покажу, — сказал пещерный тролль. — Бегом за мной!

Он повернулся и пулей вылетел из дома. Гларт метнулся за ним. Безногий на секунду задержался, чтобы прихватить с собой длинную увесистую палку, подпиравшую дверь, после чего присоединился к компании. Троица снова помчалась под проливным дождем по улице, словно вопрос шел о жизни и смерти.

Суперинтендант сел за стол и положил перед собой руки ладонями вниз.

Причуда посмотрел на Трассу и нахмурил брови. Инспектор поискал взглядом стул, чтобы присесть, но не нашел. Придется стоять. Такое многозначительное начало не предвещало ничего хорошего.

— Инспектор, — пророкотал суперинтендант, — где вы все утро пропадали?

— Так, бегал по делам, знаете ли. Уточнял кое-какие детали относительно… относительно ареста Сараккана, сэр.

— Это ордер на его арест торчит у вас из внутреннего кармана?

— Э-э-э… — Трасса бросил взгляд на компрометирующий документ. — Да, сэр.

— Покажите. — Суперинтендант протянул руку.

— Он в порядке, сэр, если вас беспокоит это. Я сделал…

— Дайте его сюда!

Трасса понял, что дальнейшее сопротивление бесполезно. С упавшим сердцем он вытащил листок и передал шефу. Причуда развернул его и углубился в изучение.

— Ну и почему здесь вашим почерком написано Миал, а, инспектор?

— Я собирался изменить…

— Вы собирались арестовать Миала, не так ли? Несмотря на мои четкие указания, вы намеревались ввергнуть наш город в распрю с Минае Лантаном.

Гордость заставила Трассу выпятить грудь и попытаться объясниться.

— Со всем уважением, сэр, я полицейский офицер…

— Уважь лучше мою задницу. Ты болван, Трасса, вот кто ты. И с этого момента ты больше не полицейский офицер, а полицейский констебль. Отныне будешь нести дежурство на улице. А теперь пошел вон отсюда!..

Трасса повернулся на сто восемьдесят градусов и нетвердым шагом направился к двери. Когда он открыл ее, суперинтендант снова заговорил:

— Да, вот еще что…

Бывший инспектор обернулся в надежде услышать, что все произошедшее было милой шуткой.

— Если я узнаю, — произнес Причуда, — что ты выписываешь штрафы за стоянку лошадей из Минае Лантана, особенно тех, что принадлежат людям Миала, отрежу тебе башку вот этими самыми руками. Я ясно выразился?

— Да, сэр.

— А теперь — чтоб духу твоего здесь не было! Увидишь Раси, скажи, чтобы явился ко мне. Хочу сообщить ему приятную весть. Отныне он инспектор.

Макоби шла по улице, радуясь каплям небесной влаги на щеках.

Ливень прекратился, сменившись мелким теплым дождиком. Принцесса не боялась, что редкие прохожие могут узнать ее, и капюшон не набросила, подставив лицо под освежающее дыхание влажного ветра.

Девушка была спокойна и безмятежна. Наконец-то будет положен конец ее мытарствам, этому бесконечному кошмару! Больше ее не будут преследовать, как испуганного кролика, гоняя с места на место. Конечно, замужество — это радикальный шаг, но за последние месяцы они с Саракканом очень сблизились. Макоби удивлялась, почему такая простая мысль не посетила ее голову раньше.

Дойдя до Часовни Регистрации, принцесса замедлила шаг. Часовня стояла в стороне от дороги в окружении густых деревьев, обнесенных высокой каменной стеной. В сторожевой будке у входа никого не было. По-видимому, сторож присоединился к зевакам, вышедшим поглазеть на въезд Миала в Кумас.

Девушка миновала ворота и направилась к зданию часовни. Дождь омыл сад и освежил воздух. Листья деревьев и кустарника лоснились влагой. По обе стороны от тропинки, ведущей к зданию, торчали из травы кособокие, источенные временем надгробия и памятники. Изображения ангелов и воинов на могилах вблизи часовни были увиты плюшом. Вокруг не было ни души. Интересно, Сараккан уже здесь, или придется его ждать, подумала Макоби.

У входа в часовню принцесса остановилась. Ей вдруг показалось, что за ней следят.

Действительно, Макоби увидела призрак Дариана, который с виноватым видом реял у сторожевой будки. Судя по всему, он чувствовал себя неловко и не хотел попадаться девушке на глаза.

Она улыбнулась и, толкнув массивную дубовую дверь, вошла под своды часовни.

Когда дверь за Макоби закрылась, Кишкорез выпрямился во весь рост и вышел из-за густого кустарника, за которым прятался.

— Все в порядке, парни, — сказал он, обращаясь к своим людям, выбиравшимся из разных укрытий, где они поджидали принцессу. — Ее клаттово высочество прибыло. Приказ Сараккана сегодня утром вы слышали. Никого сюда не впускать. И помните, что мы снова гвардейцы Миала, так что наденьте шлемы.

Он и сам нахлобучил шлем с недавно прикрепленной красной кокардой, тщательно вытер лезвие меча об одежду убитого сторожа и во главе отряда двинулся к часовне. Западня захлопнулась за Макоби, а она ничего не подозревала.

Из темноты часовни Сарракан наблюдал, как девушка неуверенно идет по проходу между рядами.

Наконец-то!.. После стольких лет вынашивания своих планов он был близок к цели. Однако на груди принцессы не было амулета!..

Сараккан нахмурился. Если Макоби его где-то оставила, придется искать способ выведать у нее, где именно.

Пора начинать брачную церемонию — тем более что все было подготовлено заранее. Регистратор, связанный по рукам и ногам, как каплун, сидел в подсобном помещении и трясся от страха. Сомневаться не приходилось, что он сделает все, что ему прикажут.

Нежно улыбаясь девушке, Сараккан вышел из-за каменной колонны.

— Макоби! — воскликнул он. — Я думал, ты не придешь.

Принцесса бросилась к офицеру и повисла у него на шее.

Они обнялись.

Потом девушка отстранилась и обвела настороженным взглядом часовню.

— Здесь что, больше никого нет? — спросила она.

— Регистратор у себя, готовит бумаги. — Сараккан широко улыбнулся, желая приободрить невесту. — Пойду предупрежу его, что мы уже здесь…

— А разве нам не нужны свидетели и все такое?

— Очевидно, нет. И я не решился посвятить в наш план кого-нибудь еще. Не знаю никого, кому можно было бы довериться. Кроме тебя, конечно…

Это признание вызвало у Макоби прилив нежности к любимому и радостную улыбку. Сараккан ей так предан…

Тем временем молодой офицер обдумывал, как задать следующий вопрос, не вызвав у девушки подозрений. На ум пришло наиболее простое решение — начать издалека.

— Милая, помнишь, я говорил тебе, что Марден взял у грабителя гробницы кинжал? — спросил он обыденным тоном.

— Да. Ты потом обнаружил его в покоях Миала.

— Верно. Тогда он взял у того несчастного еще одну вещицу, какой-то кулон и…

— Амулет! — подсказала Макоби.

Сараккан смерил ее внимательным взглядом, стараясь придать лицу выражение вежливого любопытства и удивления.

— Амулет? — повторил он рассеянно.

Макоби живо кивнула.

— Да, он обладает большой силой. Марден передал его мне на хранение.

— Он все еще у тебя?

— Да. Он способен менять форму, и мы… я подумала, что так будет безопаснее.

Она подняла руку, и Сараккан заметил на ее пальце перстень в форме головы льва. При виде драгоценности его сердце бешено заколотилось, но он не выдал своих чувств ни единым движением.

— Потрясающе, — сказал он. — Можно взглянуть поближе?

С этими словами он протянул Макоби руку.

Девушка инстинктивно попятилась, вспомнив совет Гларта не позволять никому прикасаться к амулету. Но нежная, бесхитростная улыбка Сараккана обезоружила принцессу. Она знала, что ему можно доверять — тем более что они собираются обвенчаться. Если сомневаешься в собственном женихе, то у тебя в жизни большие проблемы.

— Конечно, — сказала она, более не раздумывая, и, сняв кольцо с пальца, протянула Сараккану.

Ощутив драгоценность у себя на ладони, Сараккан едва не пустился в пляс, столь велико было охватившее его ликование. Он чувствовал магическую силу амулета. Офицер знал, что обладание им вкупе с его врожденным талантом к чародейству сделают его величайшим магом из ныне живущих. Наконец-то он получил вожделенное!..

Макоби не спускала с Сараккана встревоженного взгляда. Она видела, что происходит что-то неладное. Глаза молодого человека озарились странным блеском. Чем дольше рассматривал он волшебное кольцо, тем ярче разгорался в его глазах алчный огонь. Девушка непроизвольно охнула, когда заметила, что кольцо в ладони возлюбленного снова трансформировалось в подвеску. На этот раз амулет обратился в ухмыляющуюся страшную рожу. Злобный, пугающий образ заставил Макоби похолодеть.

— Не могла бы я получить свою вещь назад? — попросила девушка, мысленно проклиная себя за то, что ее голос дрогнул, как у испуганной школьницы.

Но Сараккан отступил назад, надел амулет на шею и расхохотался. Это был жуткий смех безжалостного негодяя, торжествующего победу. У Макоби по спине пробежал ледяной холод.

— Сараккан, не сходи с ума! — воскликнула она. — Ты меня пугаешь!

Слова повисли в воздухе. Принцесса с ужасом осознала, что совершила страшную, неисправимую ошибку. Не амулет оказывал воздействие на Сараккана, а наоборот. Новая отталкивающая форма амулета отражала сущность личности Сараккана…

— Дорогая, милая, доверчивая крошка Макоби, — в устах Сараккана ласковые прилагательные звучали как оскорбление, — ты все еще ничего не поняла?

Напротив, она осознала все с пугающей ясностью, и все встало на свои места. Внезапно она увидела всю глубину лицемерия этого человека.

Он обманул ее доверие, воспользовался ею…

— Марден, когда заподозрил, что амулет магический, — заговорила она медленно, — обратился к тебе, не так ли? Конечно! К кому еще мог он пойти за советом, как не к лучшему другу?

— Он знал мой секрет — то, что я самостоятельно обучался магии, и решил, что это будет мне интересно. Интересно?! Ха! Не то слово! Я почувствовал невообразимое могущество амулета в первую же секунду, как только Марден показал его. Но, наверное, я был неосторожен и выдал свое нетерпение, потому что Марден вдруг замкнулся и не позволил даже прикоснуться к вещице. Потом он убрал ее куда-то и перестал доверять мне.

Сараккан отвернулся от Макоби и начал сердито расхаживать по проходу. Макоби в страхе наблюдала за ним. Ей хотелось убежать, но почему-то она не могла сдвинуться с места.

— Однако твой брат просчитался… У меня были далекоидущие планы. Марден не мог помешать претворению моих замыслов и не заметил расставленной западни. Потом я устроил это нашествие орков, и его убили.

— Так это ты организовал его убийство?! Ты работаешь на Миала?..

Сараккан громко рассмеялся и, приблизив к ней лицо, отрицательно покачал головой.

— О, Макоби, — произнес он, — ты меня разочаровываешь. Ты до сих пор не догадалась, что этот болван и идиот не имеет к делу ни малейшего отношения? Все это — моя работа!..

Принцесса в испуге попятилась назад, а Сараккан надвигался на нее, и мерзкая дьявольская рожа на его груди ритмично покачивалась при каждом шаге.

— Но почему? Что тебе надо?..

— Ты, Макоби! — Он расхохотался. — Ты — в центре всего. Теперь, когда твоего брата больше нет, в один прекрасный день ты станешь правительницей Кумаса. А если ты выйдешь замуж за Миала, то вдвоем вы будете править и Минае Лантаном. Однако если Миала признают виновным в убийстве Мардена, то его сместят, а ты получишь абсолютную власть. Тогда тебе понадобится крепкое плечо, близкий друг, к которому в случае чего можно обратиться за помощью, мужчина, который станет для тебя другом, любовником и супругом, наконец…

— Ты!..

— Таков был мой первоначальный план. Я вынашивал его чуть ли не с детства, после того как твой отец поднял меня на смех, когда я признался, что хочу жениться на тебе. Он, так сказать, доступно объяснил, что человек моего происхождения не может вступить в брак с принцессой крови. Но амулет все резко изменил. С его помощью я могу ускорить события, потому что теперь мне никто не помешает. До сего момента Миал нужен был как стрекало, фигура устрашения, как нечто, что толкнуло бы тебя ко мне.

— Так это ты убил полковника Де Венчаса?..

— Конечно. Я сказал тебе, что он критиковал Миала. Я должен был убить его, пока ты не выяснила, что он ничего подобного не говорил. Это напугало тебя, и вот ты здесь.

— Но орки сказали, что имели дело с Миалом!

— Боюсь, я поступил с ними не совсем честно. Но их нужно было убедить, что они в сговоре с человеком могущественным, и я выдал себя за Миала, нарядив своих людей в украденную форму его гвардейцев.

Разум Макоби отказывался верить в размах злодейских деяний Сараккана. Она и сейчас продолжала надеяться, что произошла какая-то чудовищная ошибка.

— А те люди, которые хотели схватить меня в таверне, тоже были твоими?

— Конечно. Дважды они были очень близки к цели.

Лицо Сараккана стало мрачнее тучи, и девушке показалось, что он ее ударит.

— Но тут все пошло наперекосяк, — прорычал он. — Ты вдруг исчезла, и я не мог понять, что творится. Может, Марден о чем-то проговорился… Я едва не запаниковал.

Он покачал головой и горестно улыбнулся. На мгновение принцесса снова увидела человека, которого любила.

— А вот вчера я пережил настоящий страх, — продолжал Сараккан. — Этот клаттовый полицейский прислал записку, в которой просил встретиться с ним. И первое, что детектив сказал при встрече, это то, что он собирается меня арестовать по обвинению в убийстве Де Венчаса. Я подумал, что все кончено. Однако я ошибся. Он, как и все, считал преступником Миала.

— А разве он не виноват на самом деле?

— Он виноват в том, что слишком самоуверен и напрочь лишен чувства юмора. И все. Но мы теряем время…

Сараккан холодно улыбнулся девушке и протянул руку.

— Регистратор ждет, чтобы соединить нас брачными узами, — сказал он. — Если мы замешкаемся, он может задохнуться. Или умереть от страха. Так почему бы нам…

— Я не выйду за тебя замуж!

— Боюсь, что у тебя нет выбора, милая. Ты не можешь мне сопротивляться. Иди сюда!..

Тон его голоса не терпел возражений. Макоби перестала пятиться. Усилием воли она пыталась заставить тело повиноваться, но сейчас оно словно жило собственной жизнью. Медленно девушка сделала шаг вперед, за ним другой…

Сараккан взял принцессу за руку и подтащил к себе.

Призрак Дариана, ставший свидетелем сцены в часовне, не знал, как помочь Макоби.

Он мог бы привлечь внимание прохожих, но эта идея имела два недостатка. Во-первых, этих самых прохожих не было; во-вторых, десять дюжих солдат, охранявших вход в часовню, служили серьезным препятствием. Их остро отточенные клинки не оставляли сомнения, что бойцы изрежут на куски любого, кто попытается войти.

Может быть, стоило поискать способ, как помочь принцессе самому? Но как?.. На ум призраку ничего не приходило.

Он клубился у сторожевой будки наподобие мрачной грозовой тучи, не решившей, то ли пролиться дождем, то ли разразиться молнией, когда внезапно увидел знакомую компанию — Гларта, Угмана и Безногого.

Троица пронеслась мимо и устремилась к зданию в глубине сада. Призрак едва успел выкрикнуть вдогонку предупреждение о засаде. Гларт остановился, в то время как Угман и Безногий помчались дальше как ни в чем не бывало.

Заметив приближающуюся пару, Кишкорез и его молодчики плотоядно заулыбались и обнажили мечи. Поведение незнакомцев, решившихся на них напасть, представлялось безрассудным. Пещерный тролль вовсе не имел оружия, а у эльфа в руках имелась только длинная палка.

Но, как только Угман врезался в ряды приспешников Сараккана, ситуация им веселой не показалась, потому что столкновение с пещерным троллем равносильно встрече с камнепадом.

Вопреки ожиданиям солдат, Угман оказался не только сильным, но и подвижным, умным, опытным бойцом. Рядом с другом ловко орудовал жердиной Безногий. С одного взгляда было ясно, что этим видом оружия эльф владеет в совершенстве.

Двум солдатам он проломил черепа одним взмахом своей дубины, двух других обезвредил Угман, столкнув лбами. Еще двое упали бездыханными, после того как Угман своими огромными кулачищами съездил каждому из них в подреберье. Следующему солдату тролль сломал спину, перебросив мощным ударом через стену, а другому, швырнув его о дерево, свернул шею. Еще одного тролль сгреб в охапку и метнул в Кишкореза, когда тот кинулся наутек. Живой метательный снаряд в цель не попал, но, ударившись о землю, остался лежать неподвижно. Кишкорез, пытаясь увернуться, споткнулся о безжизненное тело и растянулся во весь рост. Тут его оглушил жердиной Безногий.

Гларт наблюдал за сражением с разинутым ртом и неподдельным изумлением. Раньше ему не доводилось быть свидетелем столь блистательной демонстрации боевого искусства. Сражение длилось не более десяти секунд, а в результате на лужайке остался лежать десяток неподвижных тел.

С интересом изучая эту картину, монах не сразу заметил призрака, наполовину высунувшегося из двери и отчаянно торопившего его войти в часовню.

Бросив на ходу друзьям, чтобы они оставались на месте и дали отпор другим солдатам Сараккана, если они появятся, Гларт направился ко входу в здание, открыл тяжелую дверь и скрылся внутри.

В часовне было темно и тихо. Гларт медленно двигался в проходе между рядами, стараясь ступать беззвучно по мраморным плитам пола. Вдали, озаренный свечами, тускло светился алтарь. Во всю длину часовни тянулись каменные колонны, подпиравшие кровлю.

Сначала Гларт подумал, что опоздал и Сараккан и Макоби покинули часовню, воспользовавшись черным ходом, но в следующее мгновение он их увидел.

Макоби стояла на ступенях с правой стороны алтаря. Рядом с ней возвышался рослый улыбающийся мужчина. Он держал кинжал, приставленный к горлу третьей фигуры живой картины. Этим третьим был маленький толстый монах в летах, служивший, вероятно, регистратором.

Монах стоял напротив пары и, дрожа всем телом, что-то бубнил себе под нос. Гларт с трудом различил слова брачной церемонии.

Юноша понял, что успел вовремя, и вышел из тени.

— Прекратите этот фарс, — громко сказал он.

Троица уставилась на него в немом удивлении.

— Гларт!.. — прошептала Макоби.

Сараккан перевел взгляд с невесты на незваного гостя, затем снова посмотрел на девушку. Его губы исказила сардоническая улыбка.

— Итак, Макоби скучать не доводилось. В приключениях вместе с ней участвовал спутник, — протянул он нараспев. В голосе его послышалась почти осязаемая угроза. — Ей повезло. Как мило с вашей стороны прийти на свадьбу, но, боюсь, вас сюда не звали.

— Гларт, уходи! — всхлипнула Макоби. — У него амулет! Ты ничего не можешь сделать! Пожалуйста, уходи!..

— Сараккан, у тебя есть только один шанс уцелеть, — сказал Гларт твердо. — Я пришел из Аббатства Рачительного Колдовства, чтобы забрать амулет Адомо и поместить его в безопасное место. Отдай амулет мне!

— Так он принадлежал Адомо? — рассмеялся Сараккан и любовно провел пальцами по талисману на своей груди. — Неудивительно, что его могущество беспредельно. Каждая минута приносит все более и более приятные новости.

— Только один шанс, — повторил Гларт. — Любительщина в делах, в которых ничего не смыслишь, опасна. Я обучался магии специально.

В глазах Сараккана вспыхнул недобрый огонь, и он двинулся в сторону молодого монаха.

— Неужели ты и в самом деле думаешь, что я возьму и спокойно отдам власть и могущество какому-то выскочке, желторотому птенцу вроде тебя? — выпалил он. — О да, я узнаю твою синюю рясу, узнаю я и серебряную булавку на капюшоне, означающую, что ты — всего лишь послушник. Ты вляпался по самые уши. Уйди, молокосос, пока я не разорвал тебя в клочья!

— Беги, Гларт! — закричала Макоби в отчаянии.

— Что ж… не говори только, что я тебя не предупреждал, — сказал Гларт, стараясь не показывать страха. — А теперь посмотрим, как ты справишься с заклинанием Шаровой Молнии…

Юноша знал, что с помощью амулета Сараккан мог бы взорвать часовню целиком, не говоря о нем самом. Но монах надеялся, что негодяй не обладает такой магической силой, какой, как казалось Гларту, обладал он сам.

Молодой монах поднял ладонь и направил ее на Сараккана. Рука дрожала, как осиновый лист на ветру. Последовала пауза, но ничего не произошло, словно Гларт забыл слова заклинания.

Сараккан откинул назад голову и злорадно рассмеялся.

— О боги! — сказал он. — Бедняжка Макоби!.. Это и все, чем ты можешь защитить себя?

Офицер лениво поднял руку и направил ее в сторону монаха.

В это время из тени выплыл дух Дариана.

— Сараккан, — произнесло привидение. — Марден просил передать тебе кое-что перед смертью…

Несколько секунд Сараккан молча пялился на призрака, силясь понять, что бы это значило. Потом выругался и, направив на Гларта указательный палец, выкрикнул магическое заклинание.

На кончике пальца, шипя и рассыпаясь искрами, вырос ослепительно яркий желтый шар и, описав дугу, ударил его в спину. Сараккан, издав короткий предсмертный крик, отозвавшийся гулким эхом в каменных стенах часовни, взорвался.

Внезапно стало очень тихо. Первым нарушил тишину стук упавшего на пол амулета. За ним последовали глухие шлепки тысяч мелких ошметков плоти, окропивших мраморные плиты пола, ряды скамеек, алтарь и людей.

Макоби, не мигая, смотрела на то место, где только что находился Сараккан. Потом девушка перевела изумленный взгляд на Гларта.

Монах был бледен как полотно. Несчастный регистратор, не выдержав выпавших на его долю испытаний, лишился чувств. Опомнившись, девушка подбежала к Гларту и бросилась к нему на грудь.

— Так это ты?.. — всхлипнула она. — Это ты сделал?..

Гларт задумчиво кивнул и вытер брызги крови Сараккана, попавшие на лицо.

— Помнишь, я брал у тебя амулет в спальне Угмана? — От растерянности монах обратился к принцессе на «ты». — Тогда из предосторожности я зарядил его заклинанием Шаровой Молнии, в соответствии с которым каждый, кто вздумал бы обратить колдовство против другого человека, должен пострадать от него сам. Дело было рискованное, потому что Сараккан мог обнаружить ловушку. Но я тогда не знал, что ты убежишь и отдашь ему амулет…

Макоби, смутившись, уткнулась монаху в плечо. Но любопытство взяло верх, и она, заглянув юноше в глаза, спросила:

— Ты знал, что это был он?..

Гларт устало кивнул. Взяв принцессу за руку, он подвел ее к алтарю.

— Знал.

— Откуда?..

— На основе некоторых фактов у меня зародилось подозрение, которое переросло в уверенность после разговора с орком Кала-азаром. Напоследок, когда ты ушла, я задал ему один вопрос: «Как выглядел Миал?» Орк ответил, что у мужчины были каштановые волосы и что он постоянно улыбался. К Миалу подобное описание не подходило, зато соответствовало внешности Сараккана. К тому же прошлой ночью дух Дариана окончательно вспомнил, что ему сказал Марден, вручая амулет.

— Но почему ты утаил это от меня?

— Ты бы все равно не поверила. Сараккан околдовал тебя, применив чары Обольщения. Поэтому ты в него и влюбилась…

Макоби на минуту задумалась. Теперь, когда колдовские чары потеряли свою силу, она вспомнила, что всегда считала Сараккана льстивым лгуном и старалась обходить его стороной. Но несколько месяцев назад все изменилось.

— Он был не таким уж плохим магом, — добавил Гларт.

— Но до тебя ему было далеко!..

Макоби обвила его шею руками и обняла, потом подошла к тому месту, где лежал амулет. Он снова принял первоначальную форму, и на нее смотрело страшное в своей уродливости ухмыляющееся лицо орка.

— Мы так и не решили, что с ним делать, — заметила она.

— Можешь до поры до времени оставить амулет у себя. Только никому не говори об этом и не показывай драгоценность всяким посторонним парням.

Макоби горестно улыбнулась, потом подобрала вещицу с пола, надела на шею и спрятала кулон в вырез платья, тотчас ощутив на груди прохладу металла.

— Эге! Снова дома!.. — услышала она радостное восклицание наглеца. — Так-то лучше! У того мужика было не очень-то уютно на его волосатой груди.

— Заткнись! — прошипела Макоби и огляделась вокруг. — Нужно поблагодарить привидение, — добавила она. — Куда это пропал призрак?

Они обыскали часовню, но безуспешно. Дариана и след простыл. Вероятно, он покинул грешную землю.

Так, в сущности, оно и было.

* * *

Как только шаровая молния поразила Сараккана, Дариан почувствовал, будто у него гора с плеч свалилась. Цепи, связывавшие его с амулетом, пропали.

Призрак ощутил необыкновенную легкость и взмыл вверх, подобно ракете. Материальный мир вдруг стал осколком призрачной мечты и вскоре исчез из виду. Дариан слышал зов.

Внезапно впереди он увидел ослепительное золотое сияние, наполнившее его восторгом. Внутренний голос подсказывал призраку, что это Валгалла. По мере приближения к цели Дариан все яснее различал высокие стены из плотных клубов тумана с массивными железными воротами. За ними он увидел своих павших товарищей по оружию. Они ждали его. Вот Торан Черный Щит, а рядом с ним — Анкас Отважный… Воины пили вино и веселились. Возле них вились высокие, стройные белокурые валькирии.

Когда Дариан подлетел еще ближе, ворота распахнулись, товарищи обратили к нему просветленные лица и приветственно замахали руками.

Душа Дариана, хоть и с опозданием, наконец прибыла в Рай.

 

Эпилог

Макоби ехала верхом на лошади среди ликующей толпы, радостно улыбалась и кивала в знак признательности.

Рядом на лошади восседал угрюмый Миал. За ними следовала целая когорта гвардейцев и знати. Миал возвращался в Минае Лантан. На его брачное предложение ответили вежливым, но твердым отказом, зато организовали пышные проводы.

Принц был разочарован, но Макоби, пытаясь его утешить, сказала, что, хотя его предложение является для нее большой честью, она считает, что выходить замуж ей пока рано. Ее отец, правитель Кумаса, сделал официальное заявление, в котором принес извинения по поводу неловкой ситуации, в которую попал Миал во время последнего визита, и подтвердил, что узы дружбы между двумя городами остаются незыблемыми.

Чтобы Миал не чувствовал себя обиженным, в его честь закатили роскошный пир и устроили праздничную церемонию прощания. Тысячи людей высыпали на улицы, чтобы проводить героя.

Правда, торжественную процедуру омрачило одно небольшое происшествие, когда какой-то явно чокнутый констебль транспортной полиции выскочил из толпы и вцепился в ногу Миала. Назвавшись инспектором Трассой, безумец орал, что должен арестовать принца по обвинению в убийстве полковника Де Венчаса. Но дюжина рослых гвардейцев тут же повалила сумасшедшего наземь, а потом увела с глаз долой.

Макоби украдкой взглянула на Миала. Как это ей могло прийти в голову, что он способен на заговор? В его облике, не лишенном достоинства и благородства, полностью отсутствовали признаки глубокого ума. Он мог быть отличным полководцем, но заговорщиком — вряд ли.

Принцесса улыбнулась про себя.

Было так приятно снова вернуться во дворец, опять наслаждаться солнцем и радостью, носить изысканные туалеты и украшения, ехать верхом в ликующей толпе верных подданных… Но прошедшие дни пробудили в ней жажду приключений. Ей хотелось быть…

Нет! Макоби вовремя опомнилась. Желать нельзя! Она надеялась, что, может, скоро вновь отправится с Глартом путешествовать по неизведанным местам, и они будут ночевать под звездным небом… И пусть по этому поводу отец и придворные говорят, что им заблагорассудится.

Но тут девушка вспомнила об амулете, мирно покоившемся на ее груди. В конце концов, если они все же воспротивятся, она всегда сможет загадать желание…

Бывший инспектор Трасса сидел в деревянных колодках и морщился каждый раз, когда о его голову расплющивался очередной перезревший помидор.

Он провел в таком положении уже шесть часов. Еще три часа пройдет, прежде чем его освободят… Покрытый сверху донизу тухлыми объедками и следами гнилых овощей, Трасса умирал от голода и жажды, нестерпимо хотел в уборную и чувствовал себя ужасно несчастным.

Единственное, что не давало ему окончательно пасть духом, так это сознание собственной правоты. Часа два назад его навестили сержант Кратаван и инспектор Раси, выразившие восхищение его сообразительностью. Сараккан оставил чересчур запутанный след, ведущий к Миалу, и только Трасса оказался настолько умен, чтобы проглотить наживку и выйти на принца. Даже сама госпожа Макоби подозревала сначала Миала и поняла, кто истинный преступник, только тогда, когда Сараккан пытался ее убить.

Трасса увидел старушку, резво направившуюся в его сторону, и вздохнул. Ее намерения не оставляли сомнений. Интересно, что заставляет этих старых перечниц радоваться горю ближних? Подавляющее большинство людей, развлекавшихся в тот день метанием в него гнилых продуктов, были милыми седовласыми стариками и старушками.

Он мысленно содрогнулся, когда разглядел в руках у приближающейся женщины какую-то выпечку явно домашнего изготовления.

«О нет! — подумал он про себя. — Неужели она запустит этот дымящийся пирог мне в лицо?»

Но старушка жалостливо улыбалась и смотрела на него с сочувствием.

— Бедолага! — сказала она, приблизившись. — Как пить дать вы умираете с голоду. Я тут кое-что для вас припасла. Сама испекла. Надеюсь, вам понравится.

Трасса принял пирог с благодарностью, благословляя доброе создание. Старушка, ковыляя, удалилась.

Детектив понюхал угощение, пытаясь вспомнить, где видел эту женщину раньше, ибо ее лицо показалось ему знакомым. Пирог источал умопомрачительный запах, и в животе у бывшего инспектора забурчало.

Трасса поднес пирог ко рту и, откусив кусочек, принялся жевать.

Хм, подумал он, рассматривая лакомство. Вермишелевый пирог. Как необычно.

Однако когда вермишелины внезапно зашевелились, Трасса понял, что старушенция — не кто иная, как бабка Раси. Но догадался он об этом слишком поздно…

Гларт сидел на кровати в маленькой, скромно обставленной комнате, предоставленной в его распоряжение.

Вероятно, это было самое крошечное помещение во всем дворце, но, по меркам монаха, жилье можно было считать роскошным. Юноша как раз раздумывал, под каким предлогом задержаться во дворце еще на неделю или две, когда дверь открылась и вошла Макоби.

— Привет! — сказала она. — Занят?

Гларт вскочил на ноги. Разодетая в пух и прах, девушка теперь выглядела как настоящая принцесса и совсем не походила на заурядную путешественницу в запыленной одежде, которую он знал. Молодой монах вдруг почувствовал себя неловким и робким.

Макоби примостилась на краю кровати, жестом приказав Гларту присесть рядом. Он не заставил себя упрашивать.

— Я много размышляла по поводу этой штуки, — сказала принцесса, извлекая амулет из привычного места хранения. — Полагаю, тебе нужно забрать его в монастырь. Там он будет в большей сохранности.

У Гларта защемило сердце. Похоже, ему ненавязчиво велят отправляться восвояси.

— Несомненно, — согласился он. — Но меня беспокоит одно обстоятельство. Мне кажется, его официальная хранительница — ты.

Макоби улыбнулась.

— Как это ни странно, — согласилась она, — я испытываю то же самое чувство. Может, тогда мне пойти вместе с тобой?

— Что?.. Со всеми этими охранниками, фрейлинами и горничными?!

— Нет-нет! С ними будет не так круто. Я хочу путешествовать, как тогда, когда мы шли в Великий Тошнотик. Ночевать под звездами, получать еду в награду за твое колдовство. Вот чего мне хочется!

В этот момент Гларт внезапно почувствовал, что их колени соприкасаются.

— Я не хочу возвращаться в монастырь так быстро, — сказал он. — Как только я окажусь в его стенах, меня вряд ли выпустят когда-либо за его пределы. Было бы здорово сначала немного попутешествовать, посмотреть на мир, да и себя показать…

Гларт замолчал и посмотрел девушке прямо в глаза. По какой-то необъяснимой причине ему стало трудно дышать.

— На это уйдут недели… — добавил он, как бы невзначай.

— Или месяцы… — уточнила Макоби деловито.

— Ага! Или месяцы.

И опять, уже, наверное, в сотый раз, Гларта охватило непреодолимое желание заключить девушку в объятия и зацеловать до смерти.

Теперь он не стал ему противиться.

И Макоби тоже не стала.

 

Приложение

Незнакомые слова и понятия, не указанные в нижеприведенном списке, можно обнаружить в приложениях к Ронанским книгам.

Братья Смертных — братство странствующих монахов, ведущих кочевую жизнь. Обычно они разъезжают по открытым дорогам группами на могучих ухоженных лошадях. Они также известны под именем Небесные Ангелы или Конная Братва. Главные догматы их ордена основываются на Послании святого Ставро Строгого, в котором тот провозглашает ересью модный тезис о реинкарнации и заявляет, что человек живет только один раз. Эти догматы перечислены в Трех Заповедях Братьев Смертных:

1. Помни, что в этой жизни имеешь право всего на одну попытку, так что извлеки из нее максимум пользы.

2. Пробуй все один раз. Если ты выжил, повтори попытку. Если получил при этом удовольствие, продолжай в том же духе, чтобы было о чем вспомнить.

3. Получай удовольствие.

Неудивительно, что, согласно опросу всех журналов без исключения, последние десять лет Братство Смертных неизменно занимает ведущие места среди «наиболее популярных религиозных орденов». Важно иметь в виду, что стать членами секты стремится огромное число людей, поэтому орден является единственным, где ждать очереди на инициацию приходится по шесть лет.

Углеродный анализ. Брат Углерод, монах из АБРАКАДАБРЫ, имел дар, позволявший ему с удивительной точностью определять возраст любого предмета быта и искусства. Этот дар снискал ему большую известность среди археологов и других ученых, но сделал его крайне непопулярным среди их жен. Наука понесла тяжелую потерю, когда брат Углерод скончался после злосчастного происшествия на вечеринке по поводу (предположительно) тридцать девятого дня рождения супруги декана в результате ряда ранений, нанесенных ему шашлычным шампуром после того, как он открыл собравшимся, что имениннице на самом деле стукнуло сорок семь.

Растительная жвачка — вид табака, предназначенного для жевания, а не курения. Впервые получен в Орквилле — городе в северных горах с наиболее суровым климатом во всем Среднемирье. В условиях постоянных дождей почти невозможно уберечь что бы то ни было от влаги. Предполагается, что растительная жвачка получила распространение после того, как завзятые курильщики обнаружили, что из-за сырости больше не могут курить сигареты, и, чтобы получить привычную дозу никотина, были вынуждены жевать их.

Кажавоги — одомашненные рептилии, крайне непопулярные среди людей из-за огромных размеров и дурного запаха. Испуская газы, существа эти гадят постоянно и повсюду, причем без меры. К тому же они склонны без предупреждения откусывать головы гостям дома. Однако по этим же причинам животные являются чрезвычайно любимыми домашними питомцами в среде орков.

Клатт — бранное слово оркского происхождения. Но не то, что вы подумали, другое.

Сестры Вечного Возбуждения — орден монахинь, практикующий сочетание ортодоксальной религии с чувственными плотскими удовольствиями. Они были первыми, кто ввел моду на миниоблачения и просвечивающий плат. Кроме того, им приписывается слава изобретения благословенных имплантатов. Это единственные монахини, выбривающие волосы в виде тонзуры. Интересно и то, что выбриваются волосы не на голове…