Праздник на площади в Джидде. — Рука, посягнувшая на чужое добро. — Отсечение головы в три этапа. — Неверные жены

 

Сегодня пятница, у мусульман праздник. В этот день на городских площадях провинившиеся подвергаются телесным наказаниям на глазах у многотысячной толпы.

Мне очень хотелось узнать, в какой мере соответствуют действительности разговоры о том, что в Саудовской Аравии до сих пор существуют чудовищно жестокие наказания. Однажды Олаф Фрис предложил мне пойти на одну из самых больших площадей Джидды, где карают преступников.

Госпожа Фрис никогда не видела ничего подобного и потребовала, чтобы мы взяли ее с собой. Протесты мужа не помогли.

— В этом нет ничего особенного, — сказала госпожа Фрис. И вообще она взрослый человек и желает знать, что творится в городе, где живет столько лет.

— Пусть будет по-твоему, — согласился Фрис. — Но пеняй на себя, если тебе станет плохо.

Мы пришли на площадь около половины первого и протиснулись сквозь огромную толпу зевак, нетерпеливо ожидавших начала экзекуции.

Сегодня будут наказывать плетьми шестерых осужденных. Почти все они получают плети раз в неделю. У них такой вид, будто они уже привыкли к порке, во всяком случае, под ударами палача они, как правило, не издают ни единого стона. Если же осужденному или кому-нибудь из его друзей удается подкупить палача, то удары наверняка будут слабее обычного. Кроме того, наказание не должно причинять увечий, в противном случае зрители могут возмутиться и начать свалку, и тогда палачу придется приложить немало усилий, чтобы правосудие не было посрамлено. Многие даже полагают, что эти удары гораздо слабее тех, которые наносят полицейские во время допроса подозреваемых в том или ином преступлении, хотя бы это преступление заключалось в краже одного яйца. При подобных допросах применяется хлыст, изготовленный настолько хитроумно, что, по заключению врачей, семи ударов было бы достаточно, чтобы даже святой признал себя виновным в детоубийстве.

Между тем полицейские схватили первого из шестерых осужденных, приволокли его на специально отведенное для экзекуции место, бросили на землю, и плеть тут же заходила по его телу. Палач работает методично. Сначала плеть падает на лопатки, потом постепенно опускается до поясницы и наконец снова возвращается к лопаткам.

Во время экзекуции осужденный упорно молчит, получив сполна все удары, причитающиеся ему по приговору, он встает и спокойно возвращается на свое место, правда немного покачиваясь от боли. Здесь он садится на скамейку рядом с остальными приговоренными.

У этих арабов отличное самообладание. В то время как палач обрабатывает плетью очередную жертву, остальные спокойно сидят и болтают друг с другом о всякой всячине, хотя через несколько минут их ожидает такое же испытание.

* * *

Когда шестерых осужденных увели, мы по наивности решили, что экзекуция окончена и можно идти домой.

Но мы ошиблись. Самое страшное было впереди.

Внезапно на площади появился полицейский офицер, рядом с которым шел маленький человек в черной одежде, он непрерывно дрожал. За ним по пятам шли двое солдат. Человек этот был осужден за воровство, а за воровство в Саудовской Аравии карают в точном соответствии с буквой Корана, который предусматривает только одну меру наказания: вору отсекают правую руку вне зависимости от того, украл ли он несколько риалов или присвоил целый миллион. Если его вторично уличают в краже, ему отсекают левую руку, а когда он попадается в третий раз, отрубают обе ноги. Впрочем, последнее требование закона имеет сугубо теоретическое значение. Даже здешние воры не могут действовать мало-мальски оперативно при отсутствии обеих рук.

Когда мы наконец сообразили, какое зрелище нам предстоит увидеть, мы попытались поскорее уйти, но тщетно. Нас окружала огромная толпа народа, и пробиться сквозь нее было абсолютно невозможно.

Почти парализованные ужасом, мы увидели, как человека в черной одежде заставили стать на колени, после чего обвязали палец на правой руке толстой веревкой. Потом один из солдат резко потянул за веревку, и осужденный плашмя упал на землю. Пока первый солдат натягивал изо всех сил веревку, второй не давал осужденному подняться. Наконец к ним подошел палач с острым ножом, который был ненамного больше обычного столового ножа, но с очень широким лезвием.

Руку осужденного палач не отсек, а скорее отпилил своим ножом.

Я не знаю, сколько минут или часов продолжалась эта чудовищная экзекуция. Я потерял всякое представление о времени. Мне казалось, что стоны и крики несчастного оглашают площадь уже целую вечность, а когда эта вечность кончилась, на веревке, которую держал солдат, болталась кисть человеческой руки. Потом эту кисть повесили на высокий столб, дабы другим неповадно было, и она провисела так несколько часов. С позорного столба отсеченные руки снимают лишь в шесть часов вечера.

Как только осужденному отпилили руку, культю опустили в кипящее масло, после чего он был отправлен в больницу. Но как мне объяснили потом, и кипящее масло, и больница фигурируют после казни лишь в «цивилизованных» городах. В городах, расположенных внутри страны, осужденных после казни предоставляют самим себе, и многие умирают от сильной потери крови.

Кроме того, в «цивилизованных» городах осужденным делают прививку против столбняка, что также отличает «передовые» населенные пункты Саудовской Аравии от отсталых.

— Пойдем домой, — прошептала госпожа Фрис. С большим трудом нам удалось протиснуться сквозь толпу, которая еще не собиралась расходиться.

С площади мы свернули в переулок. И тут госпоже Фрис стало плохо…

Если обыкновенная кража карается таким варварским способом, то какие же чудовищные приговоры выносятся за более серьезные преступления? Например, за убийство?

Осужденный может считать себя счастливым, если ему «просто» отрубят голову. У палача острый, как бритва, меч, и он легко может отсечь преступную голову одним ударом. Но когда совершается особенно зверское преступление или объектом преступления становится паломник (пусть его только обокрали), в этом случае преступника приговаривают к отсечению головы тремя ударами. Первый удар наносится по затылку, второй — по горлу и лишь третий отделяет голову от туловища.

Отрубленные головы выставляются на площади для всеобщего обозрения: либо их насаживают на шесты, либо вешают на крюк за ухо. В Джидде ежегодно выносится около двадцати смертных приговоров. Очень часто преступник узнает о приговоре лишь в тот момент, когда его выводят из камеры и тащат к месту казни. А нередко случается и так, что заключенные бесследно исчезают без суда и следствия. Родных и близких арестованного даже не ставят в известность о происшедшем.

В тюрьмах кормят плохо. Если узник долго сидит за решеткой, не имея возможности получать пищу от своих родственников или знакомых, он нередко умирает с голоду.

Каждый заключенный получает две кроны в день, но ему надо еще уговорить тюремщиков, чтобы они делали для него покупки, а тюремщики взимают за труды пятьдесят процентов комиссионных.

Взятки делают чудеса, и с их помощью заключенные не только добывают себе хлеб насущный, но и ухитряются избегать рокового приговора. Даже убийца может рассчитывать на освобождение, если ему удастся сунуть необходимую сумму денег в нужный карман. Убийство человека обходится в 2500 крон (1800 риалов), даже если оно произошло в результате автомобильной катастрофы или наезда. Поэтому мало кто покупает машину, не имея в запасе 1800 риалов. Эта «компенсация», как правило, обеспечивает оправдательный приговор, но если судьи отказываются принять «компенсацию» или у убийцы нет свободных средств, ему придется расплачиваться головой. Поэтому иностранцам, разъезжающим по Саудовской Аравии на машине, рекомендуется внести по прибытии гарантийную сумму в размере 1800 риалов.

* * *

Еще несколько лет назад женщину, изменившую мужу, бросали в Красное море на съедение акулам. А чтобы собрать акул к месту казни, в воду сначала бросали собаку. Привлеченные ее запахом, морские хищницы устремлялись к берегу, и лишь тогда наступала очередь осужденной.

Наследный принц Фейсал, человек весьма прогрессивных взглядов, запретил эту чудовищную казнь, и теперь благодаря его гуманным устремлениям и человеколюбию женщин наказывают за супружескую неверность только одним способом — побивают камнями до смерти.

Я лично не знаю, какая из этих казней женщинам нравится больше. Впрочем, едва ли кто-нибудь спрашивал их об этом.

В Джидде мне рассказали об одной женщине, которая разошлась с мужем и вышла замуж вторично. От первого брака у нее остался сын, и однажды мальчуган сказал своему отчиму:

— Когда ты уезжаешь, к маме часто приходит мой первый папа.

Вскоре оскорбленный муж сказал жене, что, к сожалению, должен уехать на несколько дней по делам. Однако в тот же вечер он незаметно пробрался в свой дом и застал там врасплох жену и ее первого мужа.

Началась драка, в которой посильное участие принимала и жена. В разгар драки она схватила глиняный кувшин и так ударила им обманутого супруга по голове, что тот умер на месте. Тогда она зашила его труп в большую диванную подушку, как это обычно делается на Востоке, а первый муж взвалил своего усопшего соперника на спину и понес к морю, чтобы бросить его акулам. Но по дороге разошелся шов, и оказавшийся поблизости полицейский увидел, что из подушки торчит чья-то нога. Убийцу немедленно бросили в тюрьму и приговорили к отсечению головы. А его соучастницу, которая вскоре тоже была арестована, решили побить камнями.

Прежде чем казнить неверную жену, ее заставили смотреть, как отрубают голову ее первому мужу, а потом дали восемьдесят ударов плетьми. Наконец, привезли целый воз камней. Зрители вооружились камнями, и избиение началось. Тринадцать раз она падала на землю, но каждый раз снова поднималась. Лишь упав в четырнадцатый раз, она осталась лежать без движения, и врач констатировал наступление смерти.

Но когда ее хотели похоронить, вдруг оказалось, что сердце ее еще бьется. Подобного прецедента никогда не было в судебной практике Саудовской Аравии. Что же делать?

Послали гонца к королю, и тот немедленно ответил, что, по-видимому, на то воля аллаха и женщина, несмотря на совершенное злодеяние, должна остаться жить. Поэтому ее уложили в больницу, лечили за счет королевской казны и сделали все возможное, чтобы спасти ей жизнь. Несчастная действительно выздоровела и до сих пор живет в Джидде. С того страшного дня прошло уже около десяти лет.

Находясь в Саудовской Аравии, вы чуть ли не ежедневно узнаете о самых чудовищных приговорах, но стоит вам рассказать об этом в других странах мира, как раздаются недоверчивые возгласы и вас обвиняют либо в излишней доверчивости, либо во лжи.

Представить какие-нибудь документы, свидетельствующие об этом средневековом варварстве, в данном случае очень трудно. Тем не менее совсем недавно это удалось сделать одному врачу французского происхождения, который в 1940 году окончил ординатуру в одной из больниц Александрии. Этого врача пригласили на два года в личную больницу самого короля Сауда. Когда эти два года истекли, он занялся частной практикой и оставался в Саудовской Аравии до конца 1958 года.

Вернувшись домой, этот врач опубликовал статью о работорговле и мерах наказания, которые были столь ужасны, что ему никто не поверил бы, если бы к тексту не были приложены фотографии, иллюстрирующие помимо всего прочего различные этапы отсечения руки.

В течение целого ряда лет он занимался врачебной деятельностью во многих городах, которые находятся во внутренних областях страны и куда получает доступ лишь самое ничтожное количество иностранцев, и он пишет, что нигде не видел такой страшной смеси из жестокости и невежества.

Он сопровождал богатых шейхов, владельцев нефтяных месторождений, в их поездках на невольничьи рынки, где они покупали себе пятнадцатилетних девочек, чтобы «поразвлечься с ними в постели». Он присутствовал в качестве врача при отсечении руки и умерщвлении камнями. «Я выписывал, — сообщает он, — свидетельства о смерти женщин, которые были зарыты по горло в землю, а потом побиты камнями».

Кара за супружескую неверность — самая страшная из здешних казней. «Я видел такую казнь, — пишет врач, — и это больше, чем могло вынести мое профессиональное хладнокровие. Одну женщину захватили на месте преступления с любовником. С нее сорвали одежду и совершенно голую провели на веревке через весь город к месту казни. Здесь была вырыта яма. Женщину бросили в яму и засыпали землей, так что из ямы торчала только голова. Подъехала телега с камнями. Многочисленные зрители набрали камней, обступили свою жертву со всех сторон и по сигналу полицейского офицера начали забрасывать ее камнями.

Бомбардировка продолжалась до тех пор, пока голова жертвы не превратилась в сплошное кровавое месиво. После этого яма была немного расширена и стала могилой несчастной женщины.

Кстати, соучастник преступления, ее любовник, отделался пятьюдесятью ударами хлыста.

Не только супружеская неверность, но и всякое внебрачное сожительство в Саудовской Аравии карается по закону, самое мягкое наказание — плети. Однако закон этот не распространяется на отношения между хозяином и его рабыней. Хозяину принадлежат его рабыни на таком же законном основании, на каком жена принадлежит мужу.

Естественно, по всей стране идет оживленная торговля молодыми рабынями. Как я уже говорил, мусульманин не должен иметь больше четырех жен, но у него может быть сколько угодно рабынь-наложниц. Поэтому у богатых шейхов обычно бывает столько женщин, сколько им заблагорассудится. У короля Сауда около девяноста рабынь.

* * *

Когда Фрис с женой и я вернулись домой в довольно подавленном настроении, мы заговорили о событиях минувшего дня.

— Я прекрасно понимаю, что вы собираетесь разыскивать Хельге Хедендаля, — сказал Фрис. — И я отвел вас сегодня на площадь не без задней мысли. Мне хотелось, чтобы вы увидели собственными глазами, что вас ждет, если вы каким-то образом нарушите заветы Корана или попадете в руки людей, которым будет выгодно от вас избавиться. Вы еще не раздумали ехать в пустыню?

— Пока не раздумал, Фрис. И должен сказать, что мне все больше хочется свести знакомство с этим самым Хельге Хедендалем.