Три негра промчались вверх по ручью, мимо других лагерей, к тому месту, где он разветвлялся на два потока. Здесь они взяли направо и погнали лошадей по заброшенной тропе к истокам речки и через невысокий горный хребет. Они старались поскорее добраться до какой-нибудь неезженной дороги, чтобы проскользнуть незамеченными. Перед тем как выехать из долины, они дали уставшим лошадям передохнуть и кое-как смыли застоявшейся водой из лужи жирную краску с лиц. Они напрягали слух, ожидая услышать звуки погони, но все было спокойно.

Напряжение их понемногу улеглось, и они стали осторожно разговаривать между собой. На рассвете они перевалили через мшистые вершины кряжа, вновь остановились и, сняв два седла, спрятали их между скалами.

«Оладья» распрощался с ними и поехал на юг вдоль Драй Крика по направлению к городу; компаньоны же переложили часть груза с усталых вьючных лошадей на верховых и двинулись дальше пешком по голому кряжу, ведя лошадей под уздцы.

— Просто не верится, что нам так легко удалось удрать, — сказал Дэкстри, пытливо вглядываясь в пройденный путь. — У меня появляется желание стать профессиональным налетчиком. От меня воняет актером из-за жирной мази. Держу пари, что завтра о нас будут звонить все газеты.

— Интересно, что там делала Элен, — неожиданно вставил Гленистэр, более потрясенный встречей с нею, чем своей ролью в предпринятом ими деле.

Вместо того, чтобы сосредоточиться на победе, он то и дело вспоминал о том, как она стояла под дулом его винчестера.

«Неужели она когда-нибудь узнает, кто был черномазый разбойник?»

Он содрогался при этой мысли.

— Вот что, Дэкстри. Я непременно женюсь на этой девушке.

— Не знаю, женишься ли ты на ней или нет, но во всяком случае советую тебе присматривать за Мак Намарой.

— Что? — Молодой человек остановился, в упор глядя на него. — Что такое?

— Иди дальше, не останавливай лошадей. Я не слепой и кое-что соображаю.

— Этого не будет никогда, вздор. Ведь он мошенник. Я не отдам ее Мак Намаре. Да это невозможно, она не выйдет за него. Она поймет, что он за человек. Я так люблю ее, нет, я не могу говорить об этом. Это слишком большое чувство.

Он красноречиво развел руками.

— Ты все равно не поймешь меня.

— Ну, конечно, нет, — пробормотал Дэкстри.

Его глаза устремились вдаль, и в них загорелся давно угасший огонек.

— Я согласен с тобой, что он мошенник, — сказал он, помолчав немного, — но он красивый, дьявол, и манеры у него такие, что рядом с ним чувствуешь себя дровосеком. Кроме того, он храбрый человек. Эти три качества — такие козыри, что можно с уверенностью сказать, что они покроют королеву из любой человеческой масти — красную, белую или желтую.

— Пусть попробует, — прорычал Гленистэр.

Его густые брови сдвинулись, и лицо стало жестким и суровым.

Ранним серым утром они спустились с гор в широкую долину реки Ном и направились к прибрежным скалам, где среди верб был спрятан промывательный чан. Установив его, они принялись промывать землю, привезенную в мешках; делали они это осторожно, но крайне торопливо, так как могли быть тут легко накрыты.

Воистину удивительным оказалось сокровище, добытое ими на прииске, самом богатом из всех приисков, найденных с 1849 года. Они работали с горящими глазами и дрожащими руками. Золото было в крупных песчинках и самородках, иногда таких крупных, что они не могли пройти сквозь сито. В шайках оседали целые кучи мокрого, сырого золота.

Вскоре компаньоны добрались извилистыми путями до города и прямо попали в толпу, возбужденную известием о ночном налете.

Далеко в море стоял «Ронок», изрыгавший черный дым. Последний катер возвращался от него к берегу.

Гленистэр погнал взмыленную лошадь вниз по берегу и обратился с вопросом к одному из подбежавших к нему крючников.

— Нет, теперь уже не попасть на пароход. Последний катер вернулся, — был ответ. — Вам придется подождать до следующего парохода приблизительно с недельку. Слышите свисток?

Лента белого пара смешалась с темным бархатом дыма над пароходом, и послышался прощальный, негромкий и низкий вой сирены.

Челюсти Гленистэра сомкнулись.

— Скорей, вы, — крикнул он лодочникам. — Достаньте мне самую легкую лодку на всем побережье и самых сильных людей на весла. Я вернусь через пять минут. Вы получите сто долларов, если мы нагоним пароход.

Он стремглав понесся по топким улицам. Билл Уилтон еще сладко храпел, когда какой-то растрепанный человек сорвал его с постели, встряхнул его и начал как попало надевать на него платье, извергая при этом водопад инструкций.

Адвокат не успел ни воспротивиться, ни возмутиться, так как Гленистэр схватил дорожный мешок и одним взмахом руки смел в него кучу документов, лежавшую на столе.

— Поторопитесь, человечина, — орал он, пока адвокат дико суетился, бегая по конторе в поисках нужных бумаг.

— К черту! Вы умерли, что ли? Торопитесь. Пароход уходит.

Он потащил еще совсем сонного Уилтона вниз по улице к берегу, где уже собралась кучка людей, жаждавших быть свидетелями гонки.

Они кинулись в лодку, и сочувствующие им лодочники быстро столкнули ее на воду. Сильная волна подхватила лодку, и вскоре они уже были в открытом море; ясеневые весла гнулись при каждом взмахе гребцов.

— Кажется, я ничего не забыл, — с трудом переводя дыхание, сказал Уилтон и натянул пиджак. — Я вчера был совсем уже готов, но так как не мог найти вас вечером, решил, что дело у вас не выгорело.

Они быстро удалялись от берега, покрывая две мили, отделявшие их от парохода. Гленистэр подбодрял и торопил гребцов, рубашки которых были совершенно мокрые, и под ними, точно железные шары, вздувались мускулы.

Они уже прошли половину пути, когда Уилтон внезапно вскрикнул, а Гленистэр выругался.

«Ронок» медленно двинулся. Гребцы приостановились, а молодой человек крикнул, чтобы они продолжали грести, а сам, схватив багор, нацепил на него свою куртку и стал махать им, в то время как гребцы удвоили свои усилия. Несколько минут прошло в напряженном ожидании; видно было, как черный силуэт парохода все удалялся. Они уже потеряли надежду, как вдруг над пароходом появился клубок белого пара и до них донесся звук сирены, сказавший им, что их заметили.

Гленистэр вытер пот со лба и ухмыльнулся Уилтону.

Через четверть часа лодка их уже качалась у стального борта корабля, и Гленистэр совал адвокату тяжелый кожаный саквояж.

— Вот деньги, с которыми вы выиграете бой, Билл. Я не знаю, сколько там, но во всяком случае довольно. Всего хорошего! Возвращайтесь скорее.

Матрос кинул им канат, по которому Уилтон взобрался на пароход; затем к канату привязали саквояж, и он последовал за адвокатом.

— Срочное дело, — крикнул Гленистэр офицеру, стоявшему на мостике. — Правительственное распоряжение.

Он услышал глухой стук в машинном отделении, шум винтов, и огромный пароход двинулся дальше.

Когда Гленистэр сошел на берег и совершенно разбитый потащился в город, его окликнула Элен Честер.

Она усадила его рядом с собой на берегу. Она впервые окликала его по собственному почину. Еще более удивительно было смущение, а может быть, и усталость, заставившая молодого человека молча и со вздохом облегчения опуститься на теплый песок.

Она заметила, что глаза его впервые утеряли свое дерзкое выражение.

— Я наблюдала за вашей гонкой, — начала она. — Было очень интересно, и я кричала вам ура.

Он спокойно улыбнулся.

— Как это вы не потеряли надежду, когда пароход тронулся. Я бы остановилась и заплакала.

— Я никогда не отказываюсь от борьбы, — сказал он.

— Неужели обстоятельства вас никогда не принуждали к этому? Это все оттого, что вы мужчина. Женщинам постоянно приходится чем-нибудь жертвовать.

Элен ждала, что он немедленно добавит, что от нее он никогда не откажется; это было бы в его духе. Однако он промолчал, и она никак не могла решить, нравится ли он ей больше, чем в те времена, когда он подавлял ее бесцеремонностью своего ухаживания.

Гленистэр же был рад возможности отдохнуть после ночных передряг в ее умиротворяющем присутствии и молча ощущать ее близость.

Она поймала его на том, что он тайком гладит складку ее платья.

Если бы только она могла забыть о том вечере на пароходе.

«Все-таки он, кажется, хочет искупить свою вину, — подумала она. — Хотя, конечно, ни одна женщина не способна полюбить человека, совершившего такой поступок».

Но вспомнив, как он своим телом защищал ее, вспомнив, что, если бы не его решительное вмешательство, ей бы не удалось убежать с зараженного корабля и поручение, данное ей, осталось бы невыполненным, она вся содрогнулась. Более того, если бы не он, она бы погибла в день высадки на берег. Да, она многим обязана ему.

— Слыхали ли вы о судьбе парохода «Охайо»?

— Нет, я был слишком занят. Кажется, санитарный инспектор поставил его в карантин, когда он прибыл.

— Его направили на Яичный Остров вместе со всеми пассажирами. Он стоит там уже больше месяца и, пожалуй, в это лето уже не выберется оттуда.

— Какое разочарование для несчастных пассажиров.

— Да, и если бы не вы, то и я была бы среди них, — заметила Элен.

— Я немного сделал для вас. Драться — дело нетрудное. Гораздо тяжелее отдавать то, что вам принадлежит, и сидеть сложа руки, пока…

— Скажите, вы сделали это по моей просьбе? Потому, что я просила вас отучиться от ваших старых привычек?

Она почувствовала прилив сочувствия и жалости.

— Конечно, — ответил он. — И это было совсем не легко. Но…

— Ах, как я вам благодарна, — заговорила она. — Но, уверяю вас, все это к лучшему. Дядя Артур не способен поступить несправедливо, а мистер Мак Намара честный человек.

Он повернулся к ней, намереваясь ответить, но воздержался. Он не мог сказать ей того, в чем он был глубоко уверен. Она верила в своего родственника и его друзей, и ему не подобало чернить Мак Намару. Язык его был скован.

Она опять задумалась. «Если бы только не этот его поступок». Ей от души хотелось помочь ему, так, как он помог ей когда-то. Но что могла она сделать? Закон — такая сложная, запутанная, сбивающая с толку штука!

— Я провела эту ночь на «Мидасе», — сказала она, — и вернулась верхом рано утром. Дерзкий налет, не правда ли?

— Какой налет?

— Как, разве вы ничего не слышали?

— Нет, — твердо ответил он. — Я только что встал.

— Ваш участок ограбили. В полночь три человека связали сторожа и обобрали шлюзные чаны.

Удивление его казалось вполне естественным. Он забросал ее вопросами. Однако она с удовлетворением заметила, что он избегал смотреть ей в глаза. Он был не слишком искусным лжецом.

А вот лицо Мак Намары своей скрытностью напоминало железную маску. Она невольно сравнила их, причем молодой человек, сидящий рядом с нею, ничего не потерял от этого сравнения.

— Да, я присутствовала при этой истории. Негр хотел связать меня, чтобы я не подняла тревоги, но не сделал этого из великодушия. Этот негр был настоящим рыцарем.

— А что вы сделали, когда они уехали?

— Я сдержала слово и ждала, пока они не скрылись. Затем я подняла на ноги весь лагерь и направила мистера Мак Намару и его людей прямо по следу их, вниз по ущелью.

— Вниз по ущелью! — воскликнул забывшийся Гленистэр.

— Ну, да, конечно. А вы думаете, что они ушли вверх по ручью? — Она посмотрела на него в упор, и он опустил глаза. — Нет, погоня пустилась было в этом направлении, но я направила их куда следовало.

Глаза ее странно засветились, а у него зашумела кровь в ушах.

«Она направила их вниз по ручью. Так вот почему не было погони. Значит, она подозревает. Она все знает».

Гленистэр был потрясен. Любовь к этой девушке вновь поднялась в нем неудержимой волной, требуя выхода. Но мисс Честер, не совсем уверенная в том, что сможет направить дальнейший разговор по угодному ей руслу, встала: ей пора возвращаться в гостиницу.

— Я ясно разглядела налетчиков, — сказала она на прощанье, — и могла бы установить их личность.

Дома он нашел Дэкстри, смывавшего следы ночного приключения.

— Мисс Честер узнала нас вчера.

— Почем ты знаешь?

— Она только что сказала мне. Кроме того, она направила Мак Намару и его свору вниз по ручью, вместо того, чтобы направить их вверх. Вот почему мы так удачно удрали.

— Ну, не молодец ли она? Теперь мы с нею квиты. Интересно, сколько мы намыли золота? Давай взвесим его.

Дэкстри подошел к кровати, откинул одеяло и показал четыре тяжелых и мокрых мешка из оленьих шкур, лежавших там, где он вчера бросил их.

— Тут, должно быть, золота тысяч на двадцать долларов, считая и то, что я отдал Уилтону, — сказал Гленистэр.

В этот момент дверь открылась внезапно и без всякого предупреждения. Молодой человек быстро накинул на мешки одеяло, схватил магазинку Дэкстри и направил ее в дверь.

— Не стреляй, мальчик, — раздался возглас. — Ну, и нервный же ты.

Гленистэр уронил ружье. То была Черри Мэллот. По ее тяжело вздымавшейся груди и раскрасневшемуся лицу было видно, что она бежала всю дорогу. Не дав им опомниться, она закрыла дверь на ключ и торопливо заговорила:

— Они ищут вас, ребята. Прячьтесь поскорей. Они уже близко.

— Кто?

— Что?

— Скорей. Я слышала разговор Мак Намары с судебным приставом Вуризом. Кто-то проследил вас. Говорю вам, они идут сюда. Я удрала черным ходом и прилетела сюда по грязи. Смотрите, на что я похожа.

Она стряхнула грязь с изящных ботинок и с юбки.

— Не понимаю, что вы говорите, — сказал Дэкстри, бросив многозначительный взгляд на своего компаньона. Чем мы провинились?

— А, ну тем лучше. Я прибежала на всякий случай, чтобы вы успели скрыться, если бы вам вздумалось. У них есть ордер на арест; они уполномочены задержать вас за ограбление прииска вчера ночью.

Она кинулась к окну; мужчины посмотрели через ее плечо.

По узкому тротуару шли Вуриз, Мак Намара и еще три человека.

Дом стоял на отлете, так что всякий, кто подходил к нему, мог видеть его со всех сторон. Убежать было невозможно, так как задний» выход выходил прямо на луг, представлявший собой сплошную трясину. Они увидели, что еще один человек обошел дом и приближался с тыла.

— Ах, черт! Они произведут обыск, — сказал Дэкстри, и компаньоны мрачно взглянули друг на друга.

Гленистэр с быстротою молнии выхватил мешки из-под одеял и бросился в заднее помещение, но немедленно же вернулся и безутешным взглядом обвел их почти ничем не меблированное жилье. Тут ничего нельзя было спрятать; глупо даже думать об этом. Он вспомнил о чердаке и на мгновение воспрянул духом, но тотчас же сообразил, что именно с чердака и начнется обыск.

— Я говорил тебе, что он парень въедливый и не отстанет от нас, — сказал Дэкстри.

Шаги приближались и становились все громче.

— Он не дурак. Ему не удалось поймать нас в горах, так он прихлопнет нас здесь. Следовало бы догадаться и спрятать золото. — Он повернул барабан своего почерневшего кольта; лицо его стало жестким и сосредоточенным.

Черри Мэллот, не спускавшая глаз с Гленистэра, увидела, что на его лице вспыхнуло отчаянное выражение загнанного зверя.

Раздался стук в дверь.

Трое, запертые в доме, стояли неподвижно и напряженно слушали. Гленистэр кинул мешок на кровать.

— Иди в заднюю комнату, Черри. Будет драка.

— Кто там? — спросил Дэкстри, желая выиграть время.

Внезапно девушка скользнула к пустой железной печке, стоявшей в углу комнаты. Печка эта, очень распространенная на Севере, представляет собой вертикальный металлический цилиндр, в который сверху насыпается уголь. Она приподняла крышку и увидела, что печка на одну четверть полна золой. Она взглянула на Гленистэра.

Тот понял ее, и четыре мешка немедленно очутились на дне печки; Гленистэр тотчас же засыпал их золой. Быстрота его была не менее молниеносна, чем догадливость женщины, и, когда прозвучал ответ на вопрос Дэкстри, все уже было сделано.

— У нас есть ордер на обыск в вашем доме, — сказал Вуриз.

— Что вы ищете?

— Золотой песок с Энвил Крика.

— Ладно. Ищите.

Вошедшие быстро принялись обыскивать все углы помещения, не обращая внимания ни на девушку, равнодушно следившую за ними, ни на старика, сопровождавшего яростным взглядом каждое их движение. Гленистэр сохранял равнодушно-насмешливый вид, держа правую руку наготове и готовый ко всему.

Мак Намара руководил обыском. Он потерял всю свою прежнюю притворную учтивость. Казалось, поражение озлобило его. Маска спала с его лица, и теперь обнаружилась истинная его сущность: настойчивость, высокомерие и жестокость. Он все время хранил презрительное молчание. Обыск был основательный, и много раз сердца двух мужчин и Черри Мэллот учащенно бились, когда Мак Намара или Вуриз приближались к печке или проходили мимо нее.

Наконец Вуриз приподнял крышку и посмотрел внутрь. В тот же миг Черри с криком бросилась к Дэкстри.

— Не надо, не надо, — взмолилась она. — Не горячитесь. Вы сами будете потом жалеть, Дэкс. Ведь они уже почти кончили.

Судебный пристав не заметил ничего подозрительного в поведении Дэкстри, но, по-видимому, подметил, что старик намерен вступить в бой. В это время Мак Намара с грозным видом выходил из задней комнаты.

— Пускай ищут, — говорила девушка растерявшемуся Дэкстри. — Все равно ничего не найдут. Стойте смирно и не делайте глупостей.

Вуриз и так исполнял свои обязанности без всякого удовольствия; когда же он увидел горящие глаза хозяев, ему окончательно опротивел обыск в доме, где его, видимо, не прочь были подстрелить.

— Золота нет, — доложил он.

Мак Намара только насупился и впервые за все время обратился к компаньонам.

— У меня есть предписание арестовать вас обоих, и у меня есть сильное желание засадить вас, но пока я этого не сделаю. Но я еще не покончил с вами. Я еще до вас доберусь.

Он повернулся к двери и вышел, а вслед за ним вышел и Вуриз в сопровождении своей свиты.

— Знаешь, ты просто клад, Черри. Ты дважды спасла нас. Ты остановила Вуриза как раз вовремя. Я почти задохся от страха, когда он заглянул в печку, а потом чуть не расхохотался, увидев, какое у Дэкстри лицо.

Полный благодарности, он положил руки на плечи Черри. Она глубоко вздохнула и опустила глаза. Милая, женственная улыбка вспыхнула на ее лице. Она вспыхнула девичьим румянцем и смущенно рассмеялась. Потом она взяла себя в руки, и голос ее вновь стал равнодушным и беспечным, а с щек сбежал румянец.

— А ведь вы сначала не доверяли мне, а когда-нибудь ты поймешь, что старые друзья лучше новых.

Уходя, она насмешливо бросила:

— Эх, вы, горе-налетчики. К вам бы следовало приставить няньку!