Тяжелая голова словно грозила отвалиться. Лия открыла один глаз. Затем второй. Кажется, она заснула прямо на рабочем месте. Сбоку на неё уныло косились упаковки шприцев, открытый шкаф с лекарствами зиял распахнутыми дверцами.
– Лия, ты знаешь, что с тобой происходит?
Мила стояла перед ней, на её лице гримаса удивления и недоумения медленно сменялась неодобрением. Лия подняла с трудом на неё глаза и качнула отрицательно головой.
– Ты пила?
– Нет,– Лия наконец-то собрала мозг и язык в одно целое.
– В таком случае вот чашка чая. Ты будешь пить чай. А потом добрая Мила попробует решить твою проблему. Не говори, что это не из-за мужика!– Она гневно взмахнула рукой, увидев, что Лия хочет возразить.– Я уж знаю, поверь, почему ты можешь ощущать себя хуже, чем после хорошей гулянки, когда на душе – словно кошки насрали.
Лия не спеша пила чай, который словно проливался по всем клеточкам тела и будил разум, уныло закопавшийся в плед и не желающий ни с кем разговаривать. Она старалась не смотреть в сторону Милы. Прошло уже пять дней с того вечера. Она и в страшном сне не представляла, что жизнь станет похожей на унылый серый кошмар, лишенный красок. Ей не хотелось ни говорить с кем-то, ни видеть кого-либо. Телефон лежал в углу комнаты, и она не подходила к нему, не имея намерения отвечать кому-либо. А вероятней – боясь, что ей позвонят или же не позвонят.
Возможно, кто-то звонил. А возможно – и нет. Лия бесцельно смотрела в окно, пока не погружалась в тяжелый и беспокойный сон. Днем она старалась избежать всего, что заставило бы её задуматься или ответить на вопрос – что c ней происходит?
– И так,– Мила дождалась, когда Лия допила чай и поставила пластиковый стаканчик, – Мы не будем вдаваться в детали. Но мужское племя тут присутствовало. И испортил и без того не простую женскую жизнь.
Лия бессмысленно уставилась на чистый белый пол. Мила подождала ответа и продолжила:
– Мне не хочется видеть тебя в состоянии овоща. Поэтому сегодня я беру на себя твое излечение. И это не обсуждается.
– Я и не пытаюсь,– ответила Лия, – Но сейчас я скорее непротив добраться до подушки, чем спорить с тобой.
– Нет,– Мила встала, – Сейчас ты поедешь домой, а я скажу, что у тебя неотложные дела. У тебя есть три часа, после чего я приеду за тобой и вытащу тебя хоть через окно, если вздумаешь мне не открыть.
Действительно, остановить Милу оказалось невозможным, и сейчас она сидела напротив Лии и нахально оскорбляла её гардероб:
– Это тебя делает слишком маленькой. Это похоже на зебру. Это вообще не годится. А вот это вполне подойдет.
Затем, с довольным видом заявила:
– Вот теперь самое то, что нужно. И пусть теперь хоть один парень не скажет, что ты – не потрясающа.
Лия даже не повернулась к зеркалу, ей было абсолютно безразлично. Может она и не потрясающа, но теперь это ни к чему. Да и смешно надеяться, что слепой миллионер снизойдет до неё, чтобы оценить такой потрясающий вид”.
– Теперь за мной, я буду лечить твое горе,– Мила бодро хлопнула в ладоши и подхватила Лию.
Они ехали в такси по знакомым ей улицам относительно недолго, пока машина не остановилась перед сияющим неоновыми огнями зданием.
– Клуб?!– Сонное наваждение Лии моментально стряхнуло как рукой негодующее удивление – вот это уж точно было абсолютно лишним сейчас.
– Да. Просто поверь мне и не беспокойся. Завтра у меня встреча с предполагаемым мужчиной моей мечты, так что бросать тебя одну и исчезать в неизвестном направлении я не планирую,– Мила вышла из машины.
Лия оглядела помещение, в котором бар и танцпол разделялись лишь тонкой декоративной стенкой. На танцполе царили тьма и отдающиеся во всем теле басы электронной музыки.
– Два коктейля,– обратилась Мила к бармену, игнорируя гневное шипение Лии.
Коктейль оказался приятным – вишневый холод и слабая толика привкуса алкоголя, который активно прогнал половину тумана в голове. ”Я не буду скорбеть о том, что не может быть со мной. Каждому – свои сани. Значит, придется кататься на моих салазках».
Лия отважно нырнула во мрак танцующей толпы, стараясь не терять из виду спасительный свет и Милу. Музыка, бьющая каждым ударом по голове и отдающая где-то в груди, была сродни наркотику – её становилось мало, разум переставал контролировать ситуацию, пробуждая к жизни первобытный подвал сознания, который не спеша поднимался, заглушая все мысли. Наверно поэтому каждый первый в клубе превращался в Человека Прямоходящего, которого обуревали далеко не цивилизованные помыслы.
– Потанцуем, детка?– Очередной скучающий парень облокотился на стойку рядом с Лией, открыто заглядывая ей за вырез футболки, которая к счастью не открывала ровным счетом ничего.
– Она со мной,– обрезала Мила, не теряя времени и не выпуская Лию из глаз.
– О, вот как,– интерес парня не погас, но он его постарался припрятать, переключаясь на разглядывания высокой Милы.
“Как же мне тут неуютно. Словно я свалилась на чужую планету со своими обычаями и изображать свою просто не в состоянии потому, что никогда ею стать не смогу и не хочу». Лия отвернулась с чувством тошнотворного отвращения и одиночества, которое разливалось в груди как кислота, обжигая и проделывая большую и глубокую дыру внутри неё.
Она посмотрела в зеркальную стенку, украшавшую бар. Кажется, ей уже мерещится невесть что после всего выпитого. Лия обернулась, пытаясь понять – показался ли ей в толпе Дорнот, стоявший и смотревший на неё, или же он действительно там был. Но в полумраке и вспышках неоновых огней было сложно различить что-либо на расстоянии вытянутой руки. Так что Лия моргнула и решила, что её не касается – кто и как проводит свободное время, даже если ей это не привиделось.
“Не стоило столько пить”, – подумала Лия, спустя час или два, пытаясь вслушиваться в разговор Милы и какого-то парня, который явно пытался украсить сегодняшнюю ночь знакомством с продолжением. Почему-то от неё напрочь ускользало то, о чем они говорят. Как она не старалась сконцентрироваться, слова веселым водопадом текли отдельно, не давая слуху их направить в мозг. А тот нахально отказывался воспринимать что-либо.
“Я напилась”,– весело произнесла Лия мысленно после сотой попытки понять – отчего барная стойка плавно покачивается в ритм звучащей музыке. Руки самостоятельно потянулись к сумочке, нашли телефон. Вторая Лия, трезвая и разумная, предостерегающе завопила, пытаясь удержать первую от необдуманного поступка. Минуту Лия смотрела на экран, где мигали какие-то пропущенные звонки, а затем нажала вызов.
– Мне надо послать просто тебя подальше. Хотя нет, просто попрощаюсь. Жаль, я не знаю – как принято прощаться в вашем обществе, – пробормотала она, обращаясь к долгим гудкам.
– Лия? Где ты?
Лия поморщилась и, подумав секунду, ответила:
– В клубе.
– Ты пьяна,– голос его снова был прежним, спокойным и будил ненужные сейчас воспоминания о том, что когда-то она думала, будто этот человек – тот, кто действительно ей друг.
– Нет,– собрав силу воли, спокойно сказала Лия.
– Нам надо поговорить, – он помолчал.
– О чем?
– Это важно.– Эрик прознес что-то, обращаясь не к Лии. Ах, конечно. Блондинка. Она побеспокоила их обоих своим звонком.
Чувство странной обиды до самой глубины души, эмоции хлынули паводком, но Лия из последних сил удержалась и повесила трубку, не произнеся ни слова. Подняв глаза и глядя на отблески света, отражавшиеся в зеркальном потолке, Лия пробормотала: “Теперь пора домой». Неуклюже сползши со стула у барной стойки, она направилась к выходу, надеясь, что доберется домой без приключений. Милы не было видно – вероятно она все же заинтересовалась очередной авантюрой и позабыла про Лию.
То, что охватило Эрика с того вечера в театре, медленно превращалось в наваждение. Он уехал тогда со спектакля сразу, бросив дела, не попрощавшись ни с кем, нарушив все правила приличия и этикета. Поехать за ней, догнать её – вот, что безостановочно вертелось у него в уме. Но она не пустит его даже на порог, даже видеть его не захочет. Ведь он фактически предал её доверие, сознательно вводя в заблуждение иллюзией простоты. Но как он мог поступить иначе? Отпугнуть её сразу, представившись этаким хозяином полумира с миллионами, который получает всегда то, что ему нужно? Ведь он сразу понял, что она – не из тех особ, которые, услышав звон набитого кошелька, прощают и позволяют всё. Но теперь, узнав, что он притворялся другим, играя в другого человека, о каком доверии она будет думать, да и может ли идти о нем теперь речь?
И Нина. Черт бы побрал его идиотизм. Решая проблемы интереса к нему окружающих, он лишь добился того, что интерес единственного человека, необходимый ему, исчез. Увидев в его окружении Нину, наверняка она предположила самое худшее. “С чего ты взял это вообще?– Возразила его логика, – Чтобы иметь такие мысли, она должна быть как минимум – неравнодушна к тебе. Ведь в таком случае женщина с тобой вызвала бы определенную реакцию. Ты всего лишь обманул её доверие, предал его. Это разрушило всё. Не строй иллюзий”.
Эрик сжал руками голову. С недавних пор все его дела и действия летели под откос, а жизнь превратилась в необъяснимое течение событий, остановить которые или изменить было невозможно. Он набрал её номер – она не отвечала. К концу третьего дня Эрик понял, что готов на всё, лишь бы она ответила. Пускай она кричала, упрекала, смеялась над ним, оскорбляла. Только бы не молчала. Только бы в телефоне не слышались одни ровные и бездушные гудки.
Он сидел, слушая ночные звуки. Стук дождя по окнам. Шорох веток деревьев, колеблемых ветром. Потрескивание лампы в холле. Тишина сгущалась облаком, придавая темноте осязаемость. Наверно стоит прекратить эту бессмыслицу и забыть о ней, словно её и не было. Тысячи женщин пошли бы по его кивку на многое, и он мог позволить себе почти всё – так к чему ему сходить с ума из-за девушки, которая его просто чем-то зацепила.
Раздавшийся звонок вернул Эрика к действительности. Он повернулся к телефону, но не взял его. Его нет ни для кого. Но телефон продолжал настойчиво требовать обратить на него внимание. Эрик раздраженно вздохнул.
Раздавшийся голос Лии заставил его резко встать с кресла, ощущая, как его будто окатили холодной водой с головы до ног. Она сама позвонила ему. И плевать, что она, кажется, пьяна, и добрых слов для него нет. Главное, что номер его телефона пока еще сохранен у неё.
Застегивая на ходу куртку, Эрик продолжал разговор, понимая, что у того, что он собирается сделать почти нет шансов. Она бросила трубку. Не беда. Главное, что она позвонила. Главное, что у него появился шанс.
Эрик обратился к телохранителю, привычно возникшему за его спиной:
– Нам нужно проехать в ночной клуб, расположенный рядом с Центральной улицей.
– Насколько я знаю – там их два,– ответила тот.– Какой Вам именно нужен?
Эрик задумался – этого он не учел, ведь на его вопрос Лия отказалась ответить. И это означает, что он может гоняться за тенью между двумя клубами, оставшись в итоге ни с чем.
Это не важно.
– Поедем в оба,– Эрик направился к двери.
На улице шел дождь – небольшой, но холодный. Лия ощущала, как пары алкоголя вроде выветриваются, но в голове остается тяжелый туман, оседающий на душе пустотой и горечью.
Она медленно шла по улице, где-то краем разума отмечая, что ей крупно повезло, что пока на её дороге не возникли проблемы в лице разудалых молодчиков и прочей мерзости ночного города.
Волосы потяжелели от сырого воздуха и лежали на плечах мокрой объемной шалью. До дома еще не близко. Скользкий и мокрый тротуар. Зря она послушала Милу и надела туфли на каблуках – под ногами словно налили масла, и малейший неосторожный шаг грозил опасностью.
Обходя очередную лужу, разлившуюся на манер миниатюрного моря почти по всей ширине пешеходной части, Лия неудачно поставила злополучную ногу и поняла, что та неловко подворачивается. Восхитительно, кажется, она вывернула её. Каждый новый шаг отдавался в теле болью, словно она брела по дороге, усеянной осколками стекла.
Невезение, проклятое невезение. Лия остановилась, оперлась на столб тускло светившего фонаря и, устало вздохнув, села на край тротуара. Все безразлично, все равно никуда от реальности не убежишь. Она опустила голову на руки и закрыла глаза.
Медленно ехавшая машина злила Эрика до невозможного. Он хотел бы помчаться – но куда?
Оставалось лишь ехать, надеясь на то, что он сможет её найти, полагаясь на удачу.
Тишина улиц раздражала его еще больше потому, что пугала. Где она? Бог знает, что могло произойти темной ночью на улице. А он мог и не успеть.
До клуба, по словам шофера, оставалось два квартала, когда Эрик уловил чей-то голос там, за пределами машины в дождливой ночи.
– Останови! – почти крикнул он и открыл дверь. Судьба снова улыбалась ему.
Он медленно подошел к сидевшей почти на земле девушке, которая что-то пробормотавшей в этот момент, и присел на корточках рядом, напряженно ожидая, что она может его прогнать или же еще хуже – попытаться уйти. Кажется, она вымокла настолько, что её одежду и волосы можно было отжимать. Эрик уловил запах алкоголя и подавил вздох.
Они просидели рядом несколько секунд. Дождь перешел в мелкую пыль, которая превратился в туман.
– Пойдем,– Эрик обнял Лию за плечи, пытаясь согреть.
– Не могу,– мрачно ответила она, не поднимая головы.
– Давай попробуем?– Эрик не верил тому, что делает и говорит.
– Нога,– так же мрачно ответила Лия.
Только теперь он понял, что если бы с ней все было в порядке, она точно дошла или доползла бы домой.
– Обопрись на меня, – Эрик помог её подняться. Лия сделала шаг и поморщилась, но, хоть это и было сложней на первый взгляд, нога болела меньше. Вышедший из машины охранник подхватил её с другой стороны и помог дойти до машины.
На заднем сидении было мягко, в машине было тепло, и Лия поняла, что голова тяжелеет, веки сами закрываются, а теплая дремота утягивает за собой.
– Поехали, – сказал Эрик. Шофер взглянул в зеркало, ожидая более точных указаний.
– Домой, – спокойно продолжил Эрик. В самом деле, не везти же её в таком виде домой, чтобы испугать её мать? Он стянул с себя куртку, накинул её на плечи Лии и настороженно прислушался.
Лия смотрела на Эрика, выныривая из мягкой пропасти полудремы.
– Тебе же холодно, – произнесла она.
– В машине тепло,– спокойно возразил он. Лия отвернулась и закрыла глаза. Кажется, она настолько устала и напилась, что даже не возразила, когда они поднимались в квартиру Эрика.
– Вы свободны, – негромко сказал Эрик Нику, который тотчас же вышел, оставив их.
Большой диван, который стоял посреди гостиной, так и манил своими мягкими подушками, приглашая заснуть. Эрик угадал мысли Лии и произнес:
– Тебе надо отдохнуть.
Справедливо оценив её возможности передвигаться, он помог её добраться до дивана. Как только голова Лии коснулась подушки, мир тотчас провалился в сонную черную дыру.
Эрик постоял, прислушиваясь к ровному дыханию спящей Лии, затем прошел в спальню, нашел плед, лежавший на кресле, и вернулся обратно. Аккуратно укрыв девушку, он снова остановился и замер. Всё это похоже на сон. Во всяком случае, он может надеяться, что утром она выслушает его…
Тишина. Непривычное состояние головы – словно её сняли, положили в медный таз, постучали по нему и затем гудящую голову водрузили обратно.
Лия с мысленным стоном опустила глаза. Плед. Пружинистый диван. Где она? Резко поднявшись с дивана, она сразу пожалела об этом, поскольку в голове загремели барабаны и зазвонили колокола. Зажмурившись и просидев так несколько секунд, она привела мысли в порядок и медленно открыла глаза.
Это не её комната. Это не её дом. Это вообще незнакомое место. Где она? Что вчера было?
Только сейчас она увидела сидящего в кресле напротив дивана мужчину. Он выглядел так, как выглядят люди находящиеся у себя дома – спокойно и расслабленно. Правда, вид у него был немного усталый. И он спал, опустив голову на руку.
Лия некоторое время тупо смотрела на мужчину, затем её прошибло с головы до ног холодным потом – этого не может быть. Как тут мог оказаться тот, кого она уж точно не хотела бы увидеть?
“Наваждение. Я еще сплю. Это последствие алкоголя”,– Лихорадочно соображала Лия. Но сон почему-то не пропадал. Она провела рукой по плечам, ощущая под пальцами кожу мужской куртки. Кажется, она помнит, как ночью он отдал её вчера, чтобы хоть немного согреть.
Лия тихо встала с дивана, надеясь не разбудить его. Это ей удалось. Она прошла на цыпочках до дверей и взялась за ручку, когда внезапно ей в спину произнесли:
– Ты чувствуешь себя лучше?
– Да, спасибо,– напряженно ответила Лия, не оборачиваясь.
– Нам надо поговорить,– хозяин квартиры стоял перед ней. Лия поняла, что вцепилась в ручку двери с такой силой, что пальцы побелели, и расслабила руку.
– Почему ты не отвечаешь на звонки?
Лия молчала, понимая, что ответить ей нечего. Либо она будет выглядеть глупо. Либо выдаст себя, все свои мысли и эмоции с головой. Ни первое, ни второе ей вовсе не улыбалось.
– Я потеряла телефон, – произнесла она, – Собака играла с ним. Нашла только вчера.
– Ты говорила, что можешь доверять мне, – теперь он стоял почти рядом, подавляя Лию собой. Она закрыла на секунду глаза, вызывая перед мысленным взглядом картину в театре – мужчина и блондинка из чужого мира богатства и вседозволенности, чтобы убить чувство надежду, вспыхнувшие от его слов.
– Я не понимаю Вас.
– Нет. Ты понимаешь. Позволь мне всё объяснить.
– Не думаю, что это стоит потраченного времени. К тому же Вам надо как-то объяснить моё присутствие здесь Вашей подруге.
– У меня нет подруги. Ты должна выслушать меня, – он сделал еще шаг навстречу.
– Я не хочу. Не хочу! – Лия сорвалась на крик и рванула ручку двери. Он протянул к ней руку.
Из боковой двери шагнул какой-то мужчина, вероятно желая остановить её, но Лия почти бежала вперед, забыв о ноющей ноге. За секунду открыв замок двери, она выбежала на площадку к лифту, который был открыт, словно ожидая её.
* * *
– Почему ты её не остановил?– заорал Эрик, со всей силы ударив ногой в дверь. Телохранитель даже не пытался ответить, его повергло в состояние, близкое к шоку, поведение хозяина, никогда прежде не срывавшегося так.
Эрик прислонился к холодной поверхности и глубоко вздохнул, выравнивая дыхание. Нет. Нет. Нет. Он не позволит себе крушить все вокруг. Он возьмет себя в руки. Она все равно однажды выслушает его. Она все равно не такая как все.
– Где ты была? – Мать вышла из комнаты навстречу ворвавшейся Лии.
– Не сейчас, пожалуйста. Не сейчас, – ответила та, быстро проходя мимо. Закрыв дверь и прислонившись к ней спиной, Лия вздохнула. Что она делает? Почему мир разваливается, не оставляя ей выбора и путая привычное с новым, заставляя понимать, что она не в состоянии объяснить то, что твориться с ней и в её жизни.
Лия подошла к окну. Осенний ветер трепал последнюю листву, которая незаметно опала за несколько дней. По серому небу быстро плыли рваные низкие облака, грозя пролиться на землю дождем. Она закрыла глаза, не противясь тому, что все иллюзии рассыпались тоненьким стеклянным дождем.
Эта ночь как-то действительно оживила и стряхнула унылое наваждение, охватившее Лию в последнее время. Она чувствовала себя даже как-то иначе, словно жизнь сошла с мертвого хода и двинулась в новом направлении. Жизнь уже не казалась чередой серого дня и темной ночи. Правда, никто не звонил ей…Но Лия настолько ощущала лихорадочное кипение жизни вокруг, что это факт как-то ускользал, внося лишь острый укол разочарования. Было ли это полезно, или же за этим скрывалась болезненная потребность уйти от засевшего в душе чувства?
Лия запрещала себе инстинктивно любые возможности задуматься об этом, и жизнь работала ей на руку. За прошедшую неделю её график превратился в изматывающий бег белки в колесе, который её изнурил окончательно. В понедельник Лия остановилась и сказала самой себе, что если она хочет умереть героем труда – она на верном пути. Но подобное не входит в её планы, а значит – пора сбавлять обороты.
Как можно изменить происходящее, если ты богат, силен, но при этом оказываешься бессилен повлиять на мысли другого человека?
– Вы считаете иначе?
Эрик рассеяно повернулся к говорившему и спохватился: вряд ли партнеру с другого континента можно объяснить, что ему абсолютно безразличны в данный момент валютные котировки и стоимости акций. Он провел рукой по волосам и ответил вопросом на вопрос, что бы скрыть факт, что он ничего не слышал из сказанного:
– Возможно, мне стоит довериться Вашему мнению, как мнению опытного человека?
Едва дождавшись окончания встречи, Эрик с облегчением вздохнул и, скинув пиджак, подошел к окну. Она давала ему состояние уверенности, что он не является уродцем из цирка, над которым можно потешаться и показывать пальцем. Она давала ему опору, которая заставляла быть другим.
“Что мне делать?”
Второй Эрик поднялся во всю мощь и захлестнул до сих пор невозмутимый разум эмоциями, которым тот не смог противопоставить логику. Он не может потерять эту поддержку и вернуться в прежнюю жизнь, где нет места спокойствию. Эрик выпрямился. Он больше не будет ждать.
Пустая квартира скучно наблюдала за тем, как Лия ходит по кухне, готовя кофе и завтрак. Любимая футболка, которую она бессовестно присвоила у брата, когда еще они жили вместе, и джинсы согревали, но ощущение осенней зябкой погоды не проходило. Лия решила согреться чашкой кофе, это её и вынудило выползти из уютного гнезда в одеяле, которое она сделала себе на диване. Мать уехала к школьной подруге, в её отсутствие брат с женой не посещали Лию, поскольку после их свадьбы как-то незаметно оказалось, что, несмотря на близкое родство, их мало что с братом связывает. Самоуверенный и живущий своей жизнью мужчина не был прежним, веселым подростком, который был теплее и добрей, чем его взрослый вариант. Поскольку Лия никого не ждала, это значило, что просмотр кино, чашка кофе и полусонное состояние ей обеспеченно. Собака весело скакала по паркету, ожидая очередной подачки, и развлекая Лию умильными гримасами.
Раздавшийся внезапно звонок в дверь заставил Лию выронить из рук полотенце, настолько резко прозвучал он в тишине. Она взглянула на собаку, недоуменно пожала плечами и, подняв полотенце с пола, пошла к дверям.
Если бы внезапно ударил гром или выпал снег по самые крыши домов, это не повергло бы Лию в больший шок.
На пороге стоял Эрик. Мокрые волосы, обычно открывавшие лицо, были взлохмачены, с них стекали капли дождя. Расстегнутый пиджак делового костюма, мокрая рубашка, нервно сжимающие трость руки. И лицо. Абсолютно неизвестное Лии лицо, потерявшее привычное спокойствие, по которому пробегали, сменяя друг друга, неизвестные ей мысли и эмоции.
Лия открыла рот, но язык неожиданно отказался работать. Она стояла и смотрела, ненавидя себя за состояние столбняка, но не могла пошевелиться. Словно все происходящее было во сне, когда ты и хочешь шевельнуться, но не можешь. Молчание прервал Эрик.
– Лия.
Она отступила на полшага. Он дернулся к ней и протянул руку.
– Прошу.
Это было как удар – Лия могла предположить всё, но только не это.
– Проходите, – пробормотала она, мысленно хлопая себя по щекам, чтобы поверить в происходящее. Эрик неуверенно сделал пару шагов, словно ожидая, что она передумает и прогонит его.
– Вам надо согреться,– Лии наконец-то удалось справиться с собой. Он кивнул.
Он сидел за её спиной у стола. Она делала чай, проклиная руки, внезапно задрожавшие и похолодевшие.
– Чай,– с неким подобием улыбки она повернулась и поставила перед ним чашку горячего чая.
– Благодарю, – Эрик не дотронулся до чашки, продолжая сжимать трость. Лия перевела дух:
– Наверно чай слишком горячий, я не знаю – как Вы любите. Сахар?– она потянулась за сахарницей на полку.
– Прошу тебя.
Он повторил эти слова. Лия замерла.
– Ты нужна мне.
Глаза Лии открылись настолько широко, насколько это было возможным.
“Это не правда. Я не верю этому”,– губы сами произносили слова. Она медленно выпрямилась и подняла на него глаза. Он шутит, правда?
Если бы пришлось описать лицо Эрика, она не смогла бы даже объяснить – как оно выглядело. Это было странное, чужое лицо человека, который словно решился на всё или стоящего на грани чего-то, что стоило многого. По его лицу зримо пробегали сомнения, страх. И оно было беззащитным. Настолько, что именно это заставило Лию поверить в реальность происходящего. Она по-прежнему и слова вымолвить не могла. А он, по-своему расценив её молчание, протянул руку и тихо, почти неслышно сказал:
– Пожалуйста.
От этих слов почему-то на глаза навернулись слезы. Он был всегда для неё спокойной скалой уверенности и холодной рассудительности. Видеть его таким – потерявшимся, беззащитным казалось просто чем-то невероятным и недопустимым. Лия зажмурилась. Открыла глаза. Пересекла расстояние между ними и положила руку на протянутую ладонь. Он сжал её и притянул Лию ближе, преодолевая расстояние между ними.
– Я не хочу быть и не буду твоим другом. Я не могу быть им для тебя потому, что люблю тебя.
Лии казалось, что она сделала шаг в бездонную пропасть и летит. И этот полет бесконечен. Тьма качает её и бросает дальше, чтобы затем снова подхватить в свои объятия. И этому полету нет конца.
Она открыла глаза. Мир был прежним – осенний день, светлая кухня, приветливо посвистывающий чайник. Новым было лишь тепло в груди, наконец-то прогнавшее унылую пустоту.
Эрик перевел дыхание.
– Я не хочу больше отпускать тебя. Если ты видишь во мне только друга, просто позволь быть всегда рядом. Я не буду претендовать ни на что.
Лия повернулась, оказавшись лицом к нему.
– Я не могу видеть в тебе друга. И не хочу быть для тебя подругой. Но я не подхожу тебе, однажды ты поймешь, что привык к другому. А я – такая, какая есть. И никогда не буду меняться. Как можно соединить два разных мира, не причинив вреда обоим?
– Просто поверь мне, – он знал, что она, как любая женщина, забивает себе голову пустыми мыслями, и улыбнулся её словам.
* * *
– Как Ваши дела?
Лия оторвалась от изучения странного подчерка врача, больше похожего на то, что в листе назначений нарисовали кляксу.
– Спасибо, хорошо.
Дорнот словно ожидал более пространного ответа, поскольку повисла неопределенная пауза.
– Я подумал, что, может быть, Вы не откажетесь пообедать со мной?– Он словно невзначай обронил это, сосредоточенно рассматривая рентгеновский снимок.
Лия мысленно вздохнула.
– У меня сегодня столько дел, что даже перерыв для меня не предвидится. Прошу меня простить.
– Не изматывайте себя бесконечным трудом, ведь кому-то небезразлично Ваше самочувствие.
Лия озадаченно взглянула на доктора, но тот уже шел прочь.
“Кажется, я что-то пропустила?”– Лия задумчиво грызла карандаш, безуспешно расшифровывая написанное.
Чем ближе была зима, тем больше окружающие превращались в медведей, которых подняли из спячки – сонные, вялые и раздраженные в большинстве. ”А еще мы хвалимся, что стоим на высшей ступени эволюции?”– Лия завязывала шарф, стараясь не прислушиваться к возмущенному обмену мнениями кого-то из врачей, раздававшемуся настолько громко, что это было слышно даже через стену. Она заторопилась уйти, пока перебранка не вылилась в открытый скандал – завтра им же будет неловко, что кто-то был свидетелем происходившего.
Лия шла по улице, еще не запорошенной снегом, но уже готовой принять его. Это ощущалось в воздухе – какая-то напряженно звенящая зимняя нота уже звучала, становясь понемногу главной.
– И снова возвращаешься одна и так поздно?
Лия испуганно перевела дыхание, затем улыбнулась – любой бы почувствовал себя дурно, услышав за спиной в темноте голос, возникший почти из ниоткуда.
Эрик стоял в темной полосе дороги, куда не доставал свет фонаря.
– Позволишь проводить тебя?
– Да,– как не старалась Лия, но улыбка при виде Эрика сама просилась на губы.
Он подошел к ней и старомодным жестом предложил ей опереться на руку.
– Расскажи, как прошел день, – попросил Эрик.
Непривычное ощущение, что тебе есть с кем делиться обыденными вещами и не бояться непонимания.
Город медленно утопал в тумане, захватывающем его не торопясь, постепенно, по шагу, по улице. Казалось, всё вокруг погрузилось на дно странного океана. Медленно выплывали огни вывесок, сигнальными маяками светили окна домов. Как большие глубоководные чудовища, проплывали машины, исчезая дальше в объятиях тумана. Каждый следующий шаг становился открытием: что ожидает дальше – неизвестно. Во тьме и наползающем мраке даже люди казались призрачными тенями, плывущими как призраки по тонкой грани реальности. Мир превратился в океан.
“Мы плывем по призрачной дороге”,– Лия оглянулась на спутника. В покрывающем город наваждении он казался большой темной и такой же нереальной тенью, уверенно рассекавшей привычные для него просторы мрака. “Почему меня не покидает ощущение, что я так же продолжаю полет в бездну, и она гостеприимно ждет меня?”
Эрик шел, слушая её голос. Его словно вели по извилистой дороге за направляющим во тьме маячком, указывающим путь и не покидающим его. Тьма бархатно расстилалась, наслаждаясь неведомыми доселе ощущениями.
“Она ведет меня из моего привычного мира в свой мир. И я готов идти за ней куда угодно, лишь бы она шла рядом». Куда пропали мысли, что всё это – нереально? Что он смешон в своих стремлениях?– Ты позволишь мне пригласить тебя ко мне?– Внезапно спросил он. Разум беззвучно издал вопль отчаяния, схватившись за волосы, и спрятался.
–Если ты этого хочешь,– ответила Лия. Ни тени сомнения в решении – и она даже не удивилась: всё казалось настолько естественным, и быть с ним ей хотелось так же сильно, как и дышать, ни на минуту не оставлять эту сильную руку и постоянно слушать спокойный низкий голос.
– Я не хотел бы отпускать тебя сейчас.– Эрик остановился. Спустя несколько секунд из тумана возникла черная машина, почти бесшумно остановившаяся рядом.
– Они всегда едут за тобой?– спросила Лия.
– Да, если только я не хочу побыть один.
За окном проплывали дома, перекрестки. Лия смотрела в окно, ощущая как легко и, в то же время – крепко, держит её ладонь Эрик. Словно боится, что она уйдет или, если он перестанет её удерживать – исчезнет.
Квартира Эрика была идеальна с точки зрения дизайна и обстановки. Выдержанная в мраморно-белых тонах с идеально гармонирующей темной мебелью, она радовала взгляд. И в тоже время ей чего-то не хватало. Она была словно лишена жизни, замершая в ожидании. Лия провела рукой по мягкой поверхности кресла и невольно вспомнила события той злополучной ночи.
– Ты тогда не спал всю ночь, – произнесла она, поразившись внезапной догадке.
– Я боялся, что ты уйдешь,– Эрик стоял у окна, словно не хотел мешать ей осматривать комнату.
– Я думала – ты живешь не один, – почти оправдываясь, сказала Лия, испытывая укол совести.
– Днем приходит горничная. Кухней заведует пожилая дама, которая обычно безуспешно ждет момента, чтобы накормить меня, а я всячески избегаю этого или забываю за работой,– усмехнулся Эрик. Лия помолчала.
– А твоя подруга,– непринужденно сказала она, стараясь не выдать эмоций в голосе.
– В театре была Нина. Мы расстались полгода назад. Сейчас она встречается с местным телеведущим.
В комнате повисла напряженная тишина. Лия не знала – что сказать, и мысленно ругала свой язык, вечно некстати встревающий в разговор.
Эрик тревожно вслушивался в молчание Лии и боялся сказать что-то. Эта ситуация грозила затянуться, пока Лия не решила заговорить:
– С твоей работой тебе часто удается уделять время самому себе?
– Достаточно часто,– Эрик понадеялся, что облегчение в его голосе слышно не настолько откровенно. Он отошел от окна и оказался рядом с ней.
– Надеюсь, что я тебя еще не утомил.
– Ничуть,– Лия улыбнулась. Странно, она абсолютно не ощущала скованности, даже зная, что он не может увидеть улыбку, жест, кивок, пожатие плечами. Для нее он был и оставался нормальным человеком. Мужчиной, который сейчас стоял рядом с ней, а на его лице отражалось ожидание, настороженность и радость.
Позже Лия думала, что никогда не поймет – что заставило её поступить так. Но она просто подошла к нему ближе и взяла его осторожно за руку.
– Я была неправа тогда, когда не стала тебя слушать и убежала. Прости.
Неожиданно для неё он обнял её, ничего не говоря и не отвечая на её слова.
– Я был глупцом, считая, что всё в жизни можно просчитать, – произнес Эрик, помолчав,– Ты была права тогда, спросив в кафе – а как же сердце, и не одиноко ли в мире без него.
Он наклонил голову, прислоняясь лбом ко лбу Лии, и продолжил:
– Я не знаю теперь, как можно жить, не имея сердца, в моем старом мире.
Это было признанием. Женской интуицией Лия поняла, что никакие слова не нужны, кроме того, что она может сделать. Она пристально посмотрела на Эрика, словно ушедшего в себя, и тихо попросила:
– Поцелуй меня.
Он вздрогнул от неожиданности. Затем, подняв руку, осторожно коснулся её лица. Провел пальцами по щеке, словно обрисовывая контур.
Его губы были нежными и, в то же время твердыми, подчиняя себе. ”Не отпускай меня, не прекращай этого поцелуя”,– думала Лия, ощущая себя где-то далеко, за гранью разумного и привычного
– Я хочу подарить тебе весь мир, – прошептал Эрик, – Если ты захочешь. Ты должна быть самой счастливой, я хочу слышать твой смех всегда. Когда ты рядом – я словно становлюсь чем-то целым. А когда тебя нет, из жизни словно выпадает важная часть, без которой она – ничто.
– Я люблю тебя,– Лия поняла, что сказав это вслух, словно сняла с себя груз своих чувств, которые уже было бессмысленно прятать. Эрик вздохнул. Крепче обнял её. Лия провела руками по его плечам, просто испытывая необходимость ощущать реальность его присутствия рядом.
* * *
Луч осторожно пощекотал лоб Лии. Она поняла, что просыпается, находится на середине грани между сном и реальностью, когда тело еще спит, а мозг уже проснулся. Она не торопилась открывать глаза и шевелиться – еще немного удержать бы сон, который был таким приятным. И тепло одеяла, и мягкость подушек. И руки того, кто осторожно и ласково убирал её волосы.
Лия открыла глаза, встретив взглядом сидящего рядом Эрика.
– Доброе утро.
– Доброе.
Она замолчала, необычное ощущение того, что слова не нужны, не покидало её.
– Голодна?
–Есть немного.
И снова он нашел – как из молчания спокойно и незаметно перейти к разговору. Удивительная перемена в его лице заставила Лию всмотреться в него. До сих пор она никогда не видела улыбки на его лице. Сейчас же она касалась его губ, освещала лицо, пряталась в каждой черточке, превращая его лицо в мальчишеское, и смягчала спокойный неподвижный взгляд.
Эрик поднялся:
– Я жду тебя в столовой. Душ здесь, – он кивнул в сторону небольшой двери в стене спальни.
Когда Лия вышла в направлении столовой, навстречу ей заманчиво потянулся запах кофе, поджаренного хлеба – завтрака, безошибочно указывавший путь. Эрик стоял у стола, напряженно постукивая пальцами по спинке плетеного стула. Услышав шаги, он повернулся.
– Тебя что-то беспокоит?– несмело предположила Лия.
– Завтрак на столе,– Эрик улыбнулся, снова уходя от ответа.
– Спасибо, но мне пора. Я не ночевала дома и не предупредила мать. Представляю, как она волнуется.
– Я не отпущу тебя голодной, – он сложил руки за спиной, хмуря лоб.
Лия взяла стакан сока и бутерброд, неторопливо расправилась с ним, мысленно признавая, что она страшно проголодалась.
– Теперь ты меня отпустишь?– Она допила сок, наблюдая за тем, как та же улыбка снова освещает его лицо.
– Я не хочу отпускать тебя вообще. Но,– добавил он, – Я дал слово. Сейчас будет готова машина.
– Нет,– Лия встала. – Я доберусь сама.
– Почему?– Эрик нахмурился. Лия вздохнула:
– Просто дай время мне привыкнуть, что человек, которого я знала как одного, является совсем другим.
– Я не другой, – Яростно возразил Эрик, – Я тот, кем был с самого начала.
Лия обхватила себя руками, пытаясь собраться с мыслями и понятней объяснить то, что её смущало:
– Я знала простого Эрика с гениальным умом математика, который был из моего мира. Сейчас передо мной гениальный и могущественный Эрик, одним движением головы запускающий в ход многотысячную машину своей корпорации, имеющий влияние и вес в кругах, которые нам не знакомы. Это другой мир, а я о нем знаю только из телевизионных новостей и журналов.
– Это не мой мир,– Эрик оставался спокойным, но его пальцы нервно перебирали браслет часов на другой руке. – Я родился и вырос в семье простого строителя, где считали каждую копейку. Всё, что я хотел – это подарить своему отцу право на спокойную и безмятежную старость. Но не успел – работа подкосила его раньше, чем я смог сделать хоть что-то. Думаешь, я не знал – кто я и что из себя представляю? Убогий калека, не имеющий ничего, обреченный жить, опираясь и надеясь на других! Но я никогда не позволю себе чьей-то жалости, и уж зависеть от кого-либо не буду никогда!
Эрик отвернулся к окну. Спустя минуту он повернулся к ней и, словно ничего и не было, спокойно сказал:
– На улице холодно. Позволь проводить тебя.
Первое и второе не было связано друг с другом, но Лия ухватилась за протянутую ей возможность перемирия.
– Я буду только рада.
Она подошла к нему и, стараясь загладить вспышку, сказала:
– Я не хотела тебя задевать, я просто прошу время привыкнуть ко всему.
Эрик молчал. Только теперь Лия поняла, что его молчание имеет всевозможные оттенки – сейчас его молчание носило угрюмый характер, словно он закрылся от всего мира. Через секунду его настроение, как тяжелые осенние тучи, медленно ушло, подгоняемое слабыми проблесками улыбки.
– Хорошо, – он улыбнулся ей как маленькому ребенку, просящему приятную безделушку.
* * *
Зима медленно наступала на город. Накрывая его снежным одеялом, она вступала в свои права, не торопясь.
“В моей жизни всё отошло на второй план. Но, как может быть иначе, если в какой бы я уголок её не заглянула, везде он присутствует?”
– Опять спишь наяву?– Мила сдула с нового костюма воображаемую пылинку.
– Почти, – призналась Лия.
– Пошли, выпьем кофе, может тогда ты и проснешься.
В буфете было малолюдно, и проблем с пустыми столиками не возникало. Заняв место у окна, Лия неторопливо потягивала кофе, почти не слушая болтовню Милы. Поэтому она не сразу заметила, что та резко замолчала. Зато, большую фигуру Дорнота, возникшую рядом с ними, она заметила сразу – он подавлял своей мощью, почти граничащей с угрозой.
– Приятного аппетита, дамы.
Ян был как всегда – любезен и неотразим. Единственное, что досадно подействовало на настроение Лии, это то, что появление на горизонте нового врача, которых был холост и только недавно начал работу в госпитале, заставило Милу срочно вскочить и, заявив, что она вспомнила о срочном деле, исчезнуть в том же направлении.
Доктор сел на освободившееся место.
– Как Ваши дела?
– Всё хорошо,– улыбнулась Лия.
– Я уже и не думал, что застану Вас, Вы вечно в делах.
– Зима, а это значит, что работы прибавилось,– напомнила Лия. Разве он пытался искать её общества? Это было что-то неожиданное.
– Что Вы делаете после работы?– Стальные глаза Дорнота ненавязчиво изучали её, словно она была под микроскопом.
– Отправляюсь домой отдыхать.
– Действительно, вам достается больше работы. Хотя труд сестер привыкли не оценивать так, как подчеркивают работу докторов – с неожиданной теплотой в голосе произнес доктор, – Не переутомляйтесь. Ваше здоровье дороже, чем неблагодарная работа.
Он замолчал
– Неужели Вы не можете быть менее очаровательны или же хоть чуть добрей?
Лия поперхнулась и во все глаза взглянула на него.
– О чем Вы?
– Хорошего дня Вам,– доктор улыбнулся и поднялся из-за столика. Лия смотрела ему вслед, мысленно вешая себе на грудь медаль – “Осёл Года”. Судя по всему, Дорнот только что подарил ей комплимент, а она резво хлопала ушами. Большинство сказанного им так не вязалось с его обычной холодной отстраненностью, что Лия решила, будто доктор был слегка сам не свой. Иначе объяснить его резкие переходы от надменности до участия было бы невозможно.
Лежа под одеялом, Лия уже дремала, когда раздалась мелодия входящего сообщения на телефоне. С обреченным вздохом она вылезла на поверхность и нашла мобильный. Смс было прислано с адреса электронной почты, незнакомого Лии, и в нем было только два слова. “Ты прекрасна”. Она пожала плечами, удалила его и нырнула обратно в теплые объятия одеяла.
Лия смотрела на экран телефона, перечитывая смс и абсолютно не понимая – шутка это или же что-то иное. “Ты – как глоток воздуха”. Она не поленилась зайти в сеть и поискать адрес, с которого пришло сообщение. Поисковая система выдала ответ об ошибке и не открыла ничего. Мысленно обещая шутнику все мыслимые и немыслимые кары, Лия убрала телефон в карман и пошла дальше по коридору.
Путь ей неожиданно преградил Дорнот, оказавшийся прямо перед ней.
– Привет, – он сегодня был более чем странный. Словно, что-то вывело его из привычного состояния. – Могу я подвезти Вас после работы сегодня?
Лия помедлила.
– Спасибо, но сегодня у меня ночное дежурство. Я не ухожу домой.
Он быстро оглядел Лию. Несмотря на то, что она растерялась от неожиданности, Лия заметила, что взгляд Дорнота был каким-тонепонятным, словно он был болен, или что-то его тяготило.
–Жаль,– Дорнот как обычно вежливо улыбнулся, его взгляд был опять прежним, манеры ничем не отличались от повседневного поведения доктора – словно всё происходящее было не более, чем игрой воображения Лии. Он уступил ей дорогу, сделав шаг назад. Лия двинулась дальше, испытывая желание обернуться и посмотреть вслед доктору – отчего-то ей казалось, что он смотрит на неё. Заворачивая в кабинет, она все же обернулась, но никого не было.
Недели зимней напряженной работы, по-видимому, плохо действовали на Лию. Раньше она никогда не считала себя неадекватной, но сегодня её навязчиво преследовало странное ощущение. Ощущение, что на неё пристально смотрят. Она подняла голову, огляделась – по коридору медленно прогуливались пациенты, чуть поодаль стояли доктора, обсуждая что-то. Ничего, что могло бы вызвать такие мысли, не было. Лия повела плечами, стараясь прогнать непрошеное ощущение, и принялась за работу дальше.
“Мне пора запретить себе превращаться в параноика”, – подумала она, когда на следующий день её снова посетило подобное ощущение в заполненном людьми буфете.– “Было бы странным, если множество людей не смотрели бы на тебя. Если же впадать в подозрительность из-за каждого взгляда, то проще сразу пойти и повеситься, облегчив себе существование”.
* * *
Эрик мерил шагами гостиную в ожидании времени, когда, как он знал, можно было позвонить Лии и поговорить с ней, не отвлекая её от работы. Она должна была скоро закончить дежурство и отправиться домой.
Он набрал её номер.
– Добрый день.
Этот голос заставлял его терять все слова и мысли, оставляя лишь жажду слушать его снова и снова, пробуждая ощущения тепла её кожи, прикосновения рук, обнимавших его.
– Добрый. Как ты?
– Хорошо. Наконец-то пора собираться домой, – она повеселела.
– Я заеду за тобой,– Эрик привычно затаил дыхание, ожидая услышать отказ.
–Если ты хочешь, то я буду очень рада, – она продолжала улыбаться.
“Ты готов приносить ей жертвы и молиться ей. А как же твой здравый смысл и логика? Куда делась твоя прежняя самоуверенность и желание управлять всем?”
Эрик закрыл глаза. Всё это неважно. Просто неважно. Он признает, что теперь все его мысли – лишь о том, как быть всегда с ней.
“Она дает мне смысл жить. Мой бег в никуда приобретает смысл. Я стремился к достижению вершины, но для чего – не знал сам. Теперь же, я готов добиваться всего, чтобы класть достигнутое к её ногам”.
– Давайте проедем поскорей,– Эрик нетерпеливо обратился к шоферу. Сегодня машина словно ползла, как ему казалось. Шофер послушно прибавил скорость. Оживленный в час-пик перекресток был похож скорей на карусель из машин, пытающихся разъехаться как можно поскорей. У светофора автомобиль остановился, ожидая, когда загорится зеленый свет.
Эрик раздраженно вздохнул – купить небольшой вертолет для использования вместо машины ему до сих пор в голову не приходило. Но, вероятно, это придется сделать.
Автомобиль плавно двинулся вперед, постепенно набирая скорость. Эрик закрыл глаза, расслабил узел галстука.
Слух уловил движение справа, со стороны, ближе к которой он находился. Это двигался внушительный автомобиль, вроде внедорожника, который не справлялся с управлением. Эрик вынырнул из своих мыслей, слыша нарастающий шум. Помедлил секунду, стараясь предугадать направление движения несущегося автомобиля.
– Справа, осторожно,– крикнул он, подаваясь вперед.
Эрик ощутил, как его отбросило, встряхивая и выворачивая каждый сустав и каждую кость в теле. Звон, грохот и скрежет металла, корежащегося и разрезаемого, ударили по ушам, нарушая ощущение равновесия и уничтожая слух. Кажется, закричал шофер.
Первое, что осознал Эрик, это что-то теплое, текущее по лбу, в глаза, обжигая их. Он попытался шевельнуться, но ниже колен ноги словно отсутствовали. Эрик попробовал поднять руку, чтобы вытереть глаза. Рука двигалась неохотно, словно отдельно от тела. Вторая была неудобно подвернута, каждым движением причиняя боль. В голове звенело. Эрик даже не пытался напрягать слух, понимая, что с ним тоже что-то не так.
– Влад, – позвал он шофера, как-то отстранено думая, что тот мог пострадать еще сильней. Его голос звучал как-то тихо, словно это был и не его голос. В ответ было молчание. Эрик снова шевельнулся, морщась от боли, вгрызавшейся в тело. Кажется, вокруг был шум, голоса людей и приближались звуки сирен.
Она наверно ждет. Ждет. Эрик снова дернулся, пытаясь высвободиться. Но почти все тело было сковано металлической ловушкой, и вырваться не получалось. Он затих, экономя силы.
– Вы живы? Вы слышите меня?– Прозвучал где-то рядом мужской голос.
– Да,– отозвался Эрик.
– Вы можете выбраться?
– Нет, я не могу даже шевельнуться.
– Сохраняйте спокойствие и продолжайте отвечать мне. Мы попробуем вытащить Вас. Кто еще в машине?
– Мой шофер.
– Понятно. Вы его видите?
– Я слепой,– безразлично отозвался Эрик. Мужчина осекся.
– Не двигайтесь, кажется, Вас слишком сильно зажало.
– Я понимаю,– громче шепота он не мог говорить, но меньше всего ему хотелось, чтобы с ним обращались как с дурачком или истеричной женщиной.
– Мы вырежем часть корпуса, чтобы освободить Вас.
Эрик молчал. Отвратительный звук разрезаемого металла разрывал уши, голова раскалывалась, утягивая его в пропасть. Он из последних сил старался не упасть в неё, все время думая лишь о том, что она ничего не знает и ждет его. Он должен выбраться. Он должен идти к ней.
– Подложите удобней носилки, у мужчины множественные переломы и не исключена травма позвоночника,– взволнованно командовал молодой врач, пытаясь помочь расчету спасателей. Толпа оглядывала залитые кровью тела, извлеченные из машин, и переговаривалась.
–Живой, кажется только один. От того, кто в них въехал, осталась лишь каша, – полицейский делился увиденным с напарником.
– Да, такой аварии в этом году я еще не видел. Бедный парень, если выживет, еще может и пожалеть, по нему скорей всего будет плакать инвалидное кресло,– докуривая сигарету, ответил тот.
– Держите кислородную маску,– рявкнул на помощника врач, спешно набирая в шприц адреналин.
– Он почти не дышит. Пульс почти не прощупывается. Мы не успеем довезти его.
– Держите маску!– Врач, не отрываясь от лица умирающего, вводил лекарство.
– Он пытается шевелиться,– молодой стажер впервые был на выезде, и надо было так случиться, чтобы в первый же день на его руках умирал человек. Стажера начинала бить дрожь. – Он пытается говорить!
Врач наклонился ближе, пытаясь услышать мужчину.
– Он пытается до кого-то дойти, – поднял он голову. – Нет, нет, пока Вы будете лежать, а потом дойдете туда, куда собрались.
Во тьме медленно угасали звуки, словно отстраняясь и отдаляясь от него, оставляя одного вне времени и пространства.
* * *
Лия не могла никак сегодня уйти с работы. Каждую минуту находилось какое-то дело, которое не давало ей собраться и отправиться домой. Но больше всего ее волновало то, что молчал телефон. Это было непонятно и вызывало неприятный холодок в груди.
– Вам придётся задержаться,– старшая сестра раздраженно взглянула на большие часы, висящие на стене,– Одна особа решила, что сегодня ей надо отдохнуть, и не вышла на работу, предупредив меня лишь десять минут назад. Сделайте милость, ещё на полтора часа останьтесь, а я пока вызову кого-нибудь из сестёр.
Лия подавила вопль возмущения и улыбнулась, согласно кивнув. В конце концов, она все равно должна дождаться звонка.
Звонка, который так и не раздавался, сколько бы Лия не смотрела на телефон. Она пару раз подумала сама позвонить, но не решилась – может у него очередные серьёзные дела.
Лия медленно погружалась в дремоту, которая незаметно оплетала ее тяжёлой паутиной. Кажется, она не доживает до конца дня, а превратится в сурка, заснув в первом же уголочке до весны. Правда, она открывала глаза каждые пять минут, чтобы взглянуть на молчащий телефон. Сквозь сон слышались голоса проходящих мимо сестринской людей.
– Ты не могла бы сходить в приемный покой за результатами анализов?
Лия приоткрыла один глаз и кивнула. Неохотно выбравшись из сестринской, она отправилась к лифту расположенному в конце коридора. Уже спускаясь, Лия обнаружила, что оставила телефон наверху. Досадуя на свою рассеянность, она шла по коридору, ежась от холода, проникавшего сюда из постоянно открытых дверей, через которые поступали больные из машин скорой помощи. Кто-то сидел у стойки регистрации, кого-то везли на каталке. Кто-то стонал, кто-то просто ожидал своей очереди.
Лия прижалась к стене, пропуская толпу врачей, окружавших каталку, которую почти бегом везли мимо неё. Она успела разглядеть кислородную маску на том, что следовало называть лицом, и покрытую кровью простыню, укрывавшую сверху тело.
Мысленно пожелав бедняге удачи, Лия покачала головой и пошла дальше. Забрав анализы, она, окончательно озябшая, вернулась на отделение и взяла в руки телефон. Тишина.
Медленно, как морозные нити, её начала охватывать паника. Она набрала номер. Гудки. Тишина. Гудки. Паника проникала в сердце, которое лихорадочно ускоряло удары, словно пытаясь торопить время. Лия беспокойно провела пальцами по экрану, решая – позвонить ли снова, но в этот момент её позвали.
Новым раздражителем был незнакомый ей хирург, который чересчур нетерпеливо озирался вокруг.
– Кто из врачей сейчас может пройти в операционную?– Не дав сказать ни слова, он ринулся в наступление. Лия наморщила лоб, пытаясь подумать над его вопросом.
– Позовите кого-нибудь, любого немедленно!– Видя, что она помедлила, он заорал, – Быстрее, черт возьми!
Лия схватила трубку телефона, набрала номер ординаторской и, стараясь не смотреть на врача, быстро заговорила с первым же, кто поднял трубку.
Спустя минуту, на пост прибежал доктор, на ходу начав разговор с хирургом, явно терявшим терпение. Лия притворилась пустым местом, надеясь, что её не замечают. Но надежда оказалась напрасной, поскольку, продолжая разговор, врач повернулся к ней и сказал:
– Найдите Эйду, скажите, что нас ожидают в оперблоке.
Лия, сломя голову, помчалась в сторону смотрового кабинета, где была Эйда. То, что происходило, явно выходило за рамки обычных ситуаций. А значит, надо было просто превратиться в послушную машину и беспрекословно выполнять все, что потребуется.
Эйда занималась заготовкой необходимых материалов на завтрашний день. Услышав Лию, она подошла к шкафу, где хранились необходимые на такие случаи наборы инструментов.
– Думаю, тебе следует пойти со мной – надо учиться новому, – сказала она, видя, что Лия уже собралась уходить.
Поэтому сейчас Лия, держа в руках половину необходимого груза, ехала в лифте. На ней, как и на невозмутимо молчавшей Эйде, были надеты маска и шапочка, превращавшие их в нечто странное для обычных людей, которые спешно уступали им дорогу.
Этаж реанимации был одним из тех мест, куда почти никого не пускали. Но даже при большем желании тягостная атмосфера, царившая там, не позволила бы задержаться надолго. Это тяжёлое состояние тонкой двери в другой мир, тяжёлое для обычного человеческого разума, сложилось на плечи, окутывало разум, который почти сразу начинал протестовать против того, что не мог осознать, и причинял этим своему хозяину состояние необъяснимого волнения.
Стараясь не отвлекаться, Лия следовала за Эйдой, которая уверенно шла мимо шоковых залов, белых операционных. Они дошли до поста, где их ждала пожилая медсестра.
– Ваш доктор задерживается, а мы не можем терять ни секунды,– недовольно сказала она, – проходите, третья дверь налево.
Лия проскользнула в дверь и притихла, застыв от неожиданности. Это было предоперационное помещение, в котором мог находиться персонал, не участвующий в процессе. Судя по атмосфере истеричной торопливости, происходящее в самой операционной было трагичным.
Эйда так же, внезапно сменив невозмутимость на торопливые движения и поговорив с кем-то, исчезла в дверях.
Лия стояла у окна в стене, разделявшей помещения, и смотрела на толпу, окружавшую операционный стол. Безупречные белые костюмы покрывались новыми брызгами крови, сложившимися яркими пятнами. Быстро подавались инструменты. Не отрываясь, смотрел на монитор, где показывались всплески жизни, анестезиолог.
"Боже, помоги этому человеку",– Лия подумала о том, что где-то сидят его родные, считающие секунды до того, как к ним подойдут с известиями о том, что с их близким.
– Если его и можно собрать, то только сшивая по частям. Поверьте, там нет ничего целого. Если он и живёт до сих пор, то это только чудом назвать и можно,– донесся до Лии голос одного из стоявших поодаль врачей.
– Сюда собрали весь госпиталь, похоже,– недовольно ответили ему,– Будто мы сможем его оживить.
– Во всяком случае, его оперирует сам главврач, а это означает, что всё не так просто.
Лия тихо вышла из блока, затворив за собой двери. Ей не хотелось больше оставаться немым наблюдателем неравной борьбы со смертью. Она дошла до выхода, сняла маску и, выйдя в вестибюль, подошла к кофейному аппарату.
Кофе, живительный напиток. Неспешно потягивая его, Лия закрыла глаза, расслабляясь и отпуская тревогу. Спустя секунду раздался приближающийся шум голосов, которые звучали как крики чаек – пронзительно, шумно и раздражающе. Это было настолько необычно для всегда спокойной и негромкой атмосферы госпиталя, что резало по ушам. Лия оглянулась – вестибюль заполнялся толпой репортеров, журналистов, которых безуспешно пыталась остановить охрана госпиталя.
Несколько прорвались и достигли поста дежурного администратора с видом завоевателей.
– Скажите, Вы можете подтвердить, что в Ваш госпиталь в тяжелом состоянии доставлен известный владелец финансовой корпорации Маргулис?
– Это правда, что он не выживет, настолько он в тяжелом состоянии?
– Что говорят врачи, и каковы их прогнозы?
Сердце пропустило удар и замерло. Голоса превратились в один нестройный шум, поверх которого звучало лишь одно имя.
Лия медленно развернулась в сторону операционной, оставшейся где-то там, словно на другом краю пропасти и застыла. Сердце все так же пропускало удары, молчаливый холод струился по венам, замораживая каждую клеточку. Это было страшное состояние пустоты, чем-то отдаленно похожее на спокойствие, но мертвое изнутри.
Заученным механическим движением выкинув пластиковый стаканчик, Лия пошла прочь, назад, туда, откуда только что ушла. С каждым шагом ускоряя движения, она распахивала одни двери, проходила коридоры. И, почти добежав до той третьей двери налево, ослепительно белой в тишине коридора, за которой еще билась жизнь, Лия остановилась.
Распахнулась дверь, пропуская кого-то.
– Он не жилец,– раздражение в голосе было усталым, так звучит почти смирение перед тем, что невозможно изменить.
–Если его оперируют уже третий час, и всё безуспешно, то только упорством главврача можно объяснить то, как они бьются за него.
– Тогда у них работы еще на всю ночь.
Лия протянула руку к двери и опустила её, так и не коснувшись холодной ручки. Прислонилась к стене. Медленно сползла по ней, обхватила колени и замерла. Она никуда не уйдет отсюда. Только с ним.
– Вам плохо?
Кто-то пытался поднять её. Лия с трудом открыла глаза.
– Вы же совсем замерзли. Что с Вами?
Лия вскочила, в голове пронеслась безумная мысль – всё кончено.
– Операция? Все закончилось?
– Да, больного уже увезли в реанимационный зал.
Лия еле стояла, ноги ломило от холода и неудобной позы, в которой она провела столько времени.
– Вы тут сколько пробыли, сестра? Операция закончилась полчаса назад.
– А сейчас сколько времени?
– Уже утро. Пять часов утра.
Лия еле шла, теряясь в реальности и полубредовом состоянии. Словно из тумана выплывали чьи-то лица, чьи-то голоса звучали далеко от нее.
– Где ты была? Что с тобой?– закричала Мила, вскакивая с дивана навстречу.– Что с тобой?
Лия молча опустилась на край дивана и закрыла глаза.
– Я позову кого-нибудь из врачей.
– Не надо.
– Ты себя видела?– Мила всматривалась в её лицо.
Лия не ответила. Кажется, через несколько минут стало чуть легче, туман в голове немного рассеялся. Она поднялась.
– Я скоро приду.
Мила пожала плечами:
–Если ты – самоубийца, то иди. В таком-то состоянии.
Зал реанимации находился этажом ниже. Но у его дверей стояла охрана. Вероятно, уже и сюда пытались проникнуть вездесущие репортеры.
Лия прошла в сестринскую, зная, что лучший способ узнать необходимое – это общительный сестры. На её счастье одна из них сейчас устало наливала чай в небольшую чашку с пингвинами.
– Ох, ты напугала, – она подняла голову, глядя на вошедшую Лию.
– У вас тут привезли нашего бывшего пациента,– Лия взглянула в окно.– Врачи все интересуются о нем.
– А, даже знаю – о ком ты,– кивнула медсестра,– о нем уже вся больница говорит.
– Так все плохо?
– Парня располосовало почти полностью, такое ощущение, что у него все кости переломаны.
– Как же так,– Хрипло спросила Лия.
– Авария, он хоть еще живой. А вот второй – говорят, что там даже на человека ничего похожего не осталось для похорон.
Лия сглотнула ком в горле, боясь моргнуть, чтобы не полились слезы, которые обжигали глаза.
– Родные уже в курсе?
– У него никого нет, даже подруги.
– А охрана?– Кивнула Лия на дверь.
– Миллионеров без охраны не бывает.
– Ну ладно, хорошего дня тебе, – постаралась естественно улыбнуться Лия.
Мир продолжал существовать, его привычный бег даже не замедлился. Лия продолжала каждый день подходить к реанимации, стараясь узнать хоть какие-то крохи новостей.
“Он там. Один. А я даже увидеть его не могу, чтобы сказать, что готова отдать всё, лишь бы он был всегда рядом”.
Горячие струи воды в душе обжигали кожу, но Лия, обхватив плечи, словно не замечала, как кипяток полосами хлещет по телу.
“За один только миг с ним я сейчас готова платить любую цену, лишь бы он жил”.
К концу третьего дня Лия, придя снова к разговорчивой сестре, узнала, что больного больше здесь нет. Кажется, его перевели. Говорили, что увезут лечить за границу.
Словно от хорошего удара Лия с трудом перевела дыхание.
–Ему уже лучше?
– Да, поразительно, но он цепляется за жизнь так, что врачи удивлены, они не думали, что он сможет выкарабкаться.
– А на какое отделение его перевели?
* * *
Отделанный с иголочки коридор. Светлые стены, выложенные панелями, окрашенными в жизнеутверждающие цвета. Экзотическая пальма в углу у входа. Здесь царила надежда. Ощущая себя маленькой песчинкой в вихре страха и надежды, Лия шагала по коридору. Получится ли его увидеть? Если понадобится, она использует всю свою хитрость, чтобы попасть к нему?
Она миновала ряд палат, когда впереди появилась фигура мужчины в костюме, стоявшего около двери в одну из них. Лия мысленно застонала – только не это. Возможно, миновать персонал и можно, но телохранителя?
Собрав все присутствие духа, она шагнула вперед. Мужчина повернул голову, глядя на неё. Лия спокойно подошла к застекленному проёму, который позволял наблюдать за палатой извне.
Мерно мигающие датчики. Ритмичная полоса жизни в кардиограмме. Распростертое тело, почти невидимое под повязками. Лия сжала ладони, впиваясь ногтями в кожу. Казалось, её разрезают изнутри на части, медленно растягивая каждый момент боли.
– Простите, чем-то могу помочь?
Лия качнула головой, не отрывая глаз от того, кто был Эриком. Всегда спокойным и мощным, как скала. Он не может, не может быть таким – чужим, далеким, он должен вернуться.
– Сестра?
Лия повернулась к телохранителю. Минута немого изучения, и в его глазах проскользнула искра узнавания. Он перевел взгляд на её руки и еле заметно нахмурился. Лия взглянула на ладони – из пары царапин от её ногтей начинала показываться кровь.
– Он поправится.
Мужчина оставался все таким же отстраненно-невозмутимым. Но это была маска. Он так же переживал за того, кто лежал там, за стеклом.
– Спасибо, – прошептала Лия.
Снег кружился, заметая аллею. Лия шла, подставив лицо снежинкам. Впервые за столько времени она понимала, что глаза жжет не ветер, а слезы. Слезы, которые вот уже столько дней не могли прорваться наружу.
Луна тускло пробивалась через быстро бегущие по небу тучи. Лия остановилась. Неважно. Что будет завтра. Неважно, что будет с ней. Лишь бы он жил.
Она опустилась на колени, прямо в снег. Столько боли, сколько разрывало её изнутри, не могло больше удержаться. Слишком маленьким, обычным человеком оказываешься тогда, когда сталкиваешься со всепоглощающим отчаянием, надеждой и собственным бессилием.
Она подняла голову и зашлась в бессмысленном вопле, не мешая слезам течь по лицу. Лишь когда в легких закончился воздух, она замолчала. Опустила голову, глубоко вздохнув до рези в груди и радуясь чувству освобождения, наконец-то сменившему беспросветный мрак.
Сколько прошло времени – Лия не знала. Только когда колени стало сводить от холода, она неуклюже поднялась и пошла дальше, оставляя позади все, что не оставляло её эти дни.
Зазвонил телефон, оповещая о новом сообщении. Негнущимися от стужи пальцами Лия вытащила его и взглянула на экран.
“Я хочу быть воздухом, которым ты дышишь”.
Не ощущая эмоций, Лия удалила его и побрела дальше.
* * *
Звуки. То приближающиеся, то удаляющиеся. Словно выныриваешь и снова погружаешься. И вместе с этим ощущение, что тело изломанно, где-то оно не его, где-то вообще его нет.
Эрик шевельнул пальцами – одна рука работала. Вторая лежала мертвым грузом. Собственное дыхание вырывалось из легких с хрипом. Послышались голоса, кто-то приближался.
– Он пришел в сознание, доктор! Смотрите!
Заглушая тихий рокот голосов, мужской голос медленно и негромко произнес:
– Вы слышите меня?
Эрик шевельнулся, пытаясь качнуть головой.
– Не тратьте много сил. Вы находитесь в госпитале. Вы попали в аварию. Сейчас Вы уже поправляетесь.
Авария. Скрежет металла. Госпиталь.
Эрик дернулся, призывая на помощь все силы.
– Спокойно, спокойно. Вам нельзя шевелиться!– Руки осторожно, но крепко удерживали его.
– Я должен идти,– голос не слушался его, превращая слова в подобие хриплого карканья.
– Все хорошо, успокойтесь.
Эрик затих, понимая бессмысленность своих действий. Темнота нежно баюкала его, обнимая искалеченное тело, но остановить мысли она не могла.
– Вы – Лия?
Лия вздрогнула. В последнее время ощущение чьего-то взгляда не только не прошло, но напротив – усилилось. Отвратительно было то, что она не могла понять – кто играет с ней в эту неприятную игру.
Сейчас перед ней возвышался телохранитель Эрика, ожидающий ответа.
– Да, – пришла в себя Лия.
– Я нарушаю правила, оставив босса. Но, он хочет видеть Вас.
Лия сорвалась с места. Врачи, люди, пациенты, двери, коридоры, лестницы – всё мелькало в безумном хороводе. Кто-то успевал отойти, давая её дорогу. Лия бежала, не видя и не слыша ничего.
Путь закончился. Через несколько шагов только дверь отделяла её от неизвестности. Коридор с витающим в нем духом надежды ждал. Лия открыла дверь. Все так же работали приборы, так же царила тишина. Преодолевая расстояние в несколько шагов, Лия старалась успокоить колотящееся сердце.
Вот он. Лежащий в сети проводов, окруженный массой приборов, борющихся за такую хрупкую искру жизни в его теле.
– Я пришла,– глухо, почти шепотом произнесла Лия.
Невидящие глаза открылись навстречу ей.
“Не плачь. Не плачь. Не смей плакать, не смей”.
Губы шевельнулись, пытаясь произнести что-то.
– Не говори, тебе нельзя,– Лия коснулась свободного от крови и бинтов предплечья. Ощущение его кожи, столько раз касавшейся её тела, его тепла, так часто согревавшего её, его тела с удвоенной силой вернули на глаза слезы. Он снова пытался что-то сказать.
– Не говори сейчас, – повторила Лия, яростно кусая губы, чтобы голос не дрожал, – прошу.
Он закрыл глаза и вновь открыл их.
– Я люблю тебя,– Лия смотрела на него.
Позади кашлянул телохранитель.
– Вам следует уходить, скоро придут врачи.
Лия вытерла непрошенные слезы и улыбнулась, словно всё было хорошо. Словно не было больничной палаты. Словно всё и было так как всегда.
– Я приду, – пообещала она.
Лия стояла, опираясь обеими руками на края раковины в ванной, и смотрела на свое отражение в зеркале. Обычное лицо, каких много. Большие темные глаза, неправильной формы брови – одна насмешливо приподнята. Легко не заметить в толпе, сложно запомнить надолго. А теперь еще и большими синяками под глазами, словно не спала пару недель.
Негромко заурчал вибровызов телефона. Лия взглянула на открывшееся сообщение.
“Я не могу смотреть на то, как ты грустишь, превращаясь в тень. Я всегда рядом. Тебе нужно только позвать меня”.
– Да кто же ты? – Разъяренно крикнула Лия невидимому отправителю, отбрасывая телефон на стопку полотенец.
Игра переходила всё границы. Если кому-то нечем заняться, она будет просто игнорировать его идиотские выходки.
Телефон внезапно вновь разразился тихим вибрированием. Лия протянула руку, подавляя неожиданно нагрянувшее состояние дурноты, подступившее к горлу.
“Я всегда рядом ”.
* * *
Эрик ощущал себя словно выбирающийся из трясины липкого состояния бесчувствия. С ним снова был его слух, который беспокойно метался между звуками, радуясь своей свободе. Вот только ноги… Они не слушали его. Он просто не чувствовал их. И это с каждым днем заставляло Эрика ощущать холодящий страх, что так будет всегда.
Если бы не Лия.
Кажется его телохранитель установил с ней своего рода согласие, проводя её незаметно для всех и оставляя в безопасности. Её пальцы, её голос внушали желание встать, взять её и уйти прочь отсюда, от всех, чтобы никогда больше не возвращаться. Но вот только встать он не мог.
– Доктор, что с моими ногами? – Эрик почти на вкус ощущал, как тот задержал дыхание, а пульс его участился.
– Все хорошо, мистер Маргулис. Просто последствия травмы.
Он явно не договаривал. Несмотря на то, что в его голосе не было и намека на фальшивую бодрость, Эрик был уверен, что тот его обманывает. Скрывает правду.
– Правда? Так когда я смогу подниматься и ходить?
– Всему свое время, – произнес врач, – Пока Вам надо лежать и набираться сил.
Эрик криво улыбнулся. Лишь только за ним закрылась дверь, он приподнялся, насколько позволяли провода, повязки и прочая ерунда, мертвым грузом приковывающая его к постели. Тело послушно отозвалось, но ноги продолжали оставаться чужими. Эрик зарычал, сжимая кулаки. Нет, нет, нет. Только не это. Он не может превратиться в слепого и неподвижного калеку. Нет. Это несправедливо.
Скрипнула дверь. Распространяя вокруг атмосферу тепла и улыбки, вошла она. Эрик повернулся к ней, изо всех сил пряча за улыбкой все, что только что мучало его.
Лия изучала незнакомое ей выражение напряжения, скользившее в каждой черте лица Эрика.
– Как ты?
Эрик протянул руку, ища её пальцы. Лия накрыла его ладонь своею.
– За что ты меня любишь?
Она на мгновение растерялась, затем встряхнулась, беря себя в руки:
– Просто за то, что ты есть.
– Подойди ближе.
– Я рядом,–возразила Лия. Она стояла почти вплотную к больничной кровати. Эрик с силой притянул её к себе, наклоняя над собой. Он прижал ладонь Лии к щеке, закрыл глаза. “Безногий и слепой – думаешь, что таким ты её удержишь? А если и удержишь, то имеешь ли на это право?”
Эрику хотелось рычать, круша всё вокруг, но он лишь сжал чуть крепче руку Лии.
– Я всегда буду с тобой, – прошептала Лия.
– Я хочу побыть один,– Эрик стиснул зубы, стараясь удержать последнее самообладание.
– Хорошо.
Полумрак коридора действовал успокаивающе, стоявшие в нише кресла манили своей мягкостью. Лия шла, тяжело ступая, к выходу. Сейчас она чувствовала, как устала за эти дни. Проходя мимо большого зеркала, Лия оглянулась на свое отражение. Ничего нового, кроме того, что там отражалось жалкое подобие, тень прежней Лии.
“Еще немного, и от тебя будет только ветерок пробегать”,– невесело подумала Лия, шагая дальше.
В полутьме зрение всегда шалило, вот и на этот раз ей внезапно показалось, что за одним из поворотов стоит кто– То.
Тусклый свет падал из-за спины стоящей фигуры, не позволяя понять – действительно кто-то есть или нет.
Лия чувствовала себя настолько уставшей, что даже возникший перед глазами призрак не смог бы напугать её сильно. Она даже не повернула головы, продолжая идти дальше.
* * *
Эрик набрал номер Лии, борясь со смешанным чувством раздражения и тревоги. Она не приходила уже два дня.
“Конечно, видеть жалкое подобие человека, не способное даже подняться и сделать шаг, требует слишком больших обязательств. Она уйдет от тебя, и ничто не удержит её ”.
Лия ответила не сразу. В трубке раздались чьи-то голоса, музыка. Но более остро Эрик различал мужские голоса. Или голос? Он услышал только фразу, произнесенную мужским голосом, и в голове разлилась волна ярости, возникшая из ниоткуда.
– Где ты?
Это прозвучало неожиданно резко. Лия взяла телефон поудобней, подхватывая именинный торт, свечи на котором следовало задуть жене брата, которая именинницей и являлась.
– Дома.
– Почему ты не приходишь?– Эрик подавил желание спросить: “С тобой кто-то есть?”
– Я приходила вчера, но ты спал.
– Ты нужна мне, – помолчав, почти шепотом произнес Эрик. Лия заколебалась.
– Я приду завтра. Обещаю.
– Хорошо.
Гостиная, еще хранившая дух праздника, устало и приветливо ожидала Лию, неторопливо собиравшую со стола сервиз. Возможно, всё прошло не совсем так, как хотелось, но даже Мелани, всегда всем недовольная невестка, от вида украшенного дома и приветливой атмосферы сменила привычный заносчиво-самоуверенный вид на более простой.
Зимний вечер за окном сиял светом фонарей, разгонявших мглу. Лия подошла к окну, задергивая штору. Зрение опять играло с ней в игры. Прямо напротив дома, на противоположной стороне улицы ей показалась фигура человека, стоявшего в тени дома и смотревшего наверх, на окна. Кажется, их взгляды встретились, как показалось Лии. С неровно бьющимся сердцем она задернула плотную ткань и застыла, пытаясь успокоиться. Волна раздражения прилила к голове, накрывая полностью розовым туманом.
“Хватит”,– злобно подумала Лия,– “Пора положить конец этому”.
Накинув на плечи куртку, она открыла входную дверь и вышла в морозный полумрак.
Там, где стоял человек, было пусто. Лия сжала кулаки, зажмурилась и медленно выдохнула. Ладно, она слишком переутомилась. Сейчас она пойдет и ляжет спать. Всё это – не более чем разыгравшиеся нервы и усталость.
* * *
Впервые разговор с Эриком пугал Лию. Скорей всего, он может сказать, что не хочет больше её видеть.
Лия озабоченно хмурилась, постукивая карандашом по стопке карт пациентов.
– Добрый день.
– Добрый, – она кивнула, не поднимая глаз на говорившего.
– Что сегодня нового?
– Да вообщем ничего, – Лия повернулась к доктору,– Вас искали по поводу консультаций.
Давно она не видела Дорнота. Он непонятно изменился, Лия не смогла бы объяснить – в чем именно состояли эти изменения, но это не был прежний Ян. Он был, как и обычно, безупречен и подтянут, но темные круги под глазами говорили, что доктор либо провел не одну бессонную ночь, или крайне устал.
– Все хорошо?– Участливо спросила Лия, на миг испытывая укол жалости к нему. Доктор безмятежно улыбнулся:
– О, просто прекрасно.
Трудней дня, чем сегодня, у Эрика еще не было за всю жизнь. Он знал, что должен сделать всё, чтобы поскорей подняться. Но он не знал – что сделать, чтобы раз и навсегда оставить Лию рядом.
– Ты снова хмуришься?– она провела рукой по залегшим на широком лбу морщинам.
– Послушай,– Эрик глубоко вздохнул, набираясь сил. Лия замерла, ожидая неотвратимо надвигающихся слов.
– Я хочу, чтобы ты была со мной. Всегда.
– Разве я не с тобой?
– Послушай, возможно, я не смогу ходить,– Эрик выплюнул эти слова, ужасаясь одной мысли о такой вероятности.
– Не говори глупостей, еще неделя, и доктор разрешит уже начать разрабатывать ноги.
– Вряд ли тебе нужен никчемный парень, который и ходить не может
– Ты настолько низко ценишь чувства, что считаешь, будто я была с тобой лишь до тех пор, пока ты мог ходить?
Лия не могла вспомнить – когда она в последний раз приходила в такое бешенство.
– Нет,– возразил Эрик,– Это не так.
– Знаешь, тебе пора понять, что в мире не всё измеряется числами и логикой. Не всё стоит на крепком курсе валюты. Я – не биржевой индекс, понятно?
Лия вскочила, отдвигаясь от него. Её начинало мелко, но безостановочно трясти. Она была скорей взбешена, чем оскорблена. Какой-то частью ума Лия пыталась убедить себя, что всё это – не более чем банальный срыв. Но остановиться не могла. Казалось, что всё, что создавалось, угрожало обрушиться в один миг.
– Может я и не так хороша, как твои подруги, но для меня люди не становятся хуже от того, что с ними что-то случилось.
– Послушай,– Эрик пытался остановить её.
– Нет,– Лия мотнула головой, пятясь назад,– Лучше я сейчас уйду. Приду…завтра. Надеюсь, ты пересмотришь свои взгляды.
Она развернулась и вышла, не смотря в сторону телохранителя, напряженно наблюдавшего за ней.
Темнело быстро. Лия куталась в большой шарф, стараясь спрятать лицо от мороза, нещадно обжигавшего кожу. Зима обещала быть крепкой и жестокой. Под ногами мерно поскрипывал снег.
Стараясь не задумываться о том, что было днем, Лия шла по улице, обходя темные углы. Он не прав, тысячу раз не прав. Внезапно она поняла, что в темноте раздаются не только её шаги. И, хотя предательский холодок скользнул под кожей, она не стала останавливаться. Никакой паники. Страх – это преждевременная смерть, даже если с тобой пока ничего не случилось.
Лия так же спокойно дошла до своего дома, толкнула тяжелую дверь и мысленно выругалась – словно специально, в холле не было света. Это уже серьезно осложняло ситуацию. Лия пересекла пространство и остановилась, выжидая.
Как и следовало ожидать, дверь отворилась, пропуская темную фигуру. Лия затаила дыхание. “Надо же так – всегда находить проблемы на свою голову”, – пронеслось в уме. Тот, кто вошел, не двигался, очевидно, ожидая её действий. Лия молчала, притаившись.
– Доброй ночи.
Теперь внезапно раздавшийся шепот испугал Лию. Она затаила дыхание, стараясь раствориться в темноте. Но больше её испугало то, что человек, не произнося больше ни слова, открыл дверь и вышел.
Трясущимися руками Лия расслабила шарф на горле, который внезапно стал удушающе тяжелым. Что это значит? Кто это был?
Мелькнувшая мысль – пойти в полицию, была смехотворной идеей. В городе каждый младенец знал, что проще самому найти управу, чем ожидать, что полицейский участок сподобится что-то сделать.
“Надо быть осторожней. В любом случае можно полагаться только на себя”.
Лия хмуро вертела в руках телефон, перечитывая новое послание.
“Не бойся, я никогда не причиню тебе вреда”.
– Охотно верю,– кивнула Лия,– Смотря, что вкладывать в понятие вреда.
Проблема была. Решения не находилось. Значит, стоило или ждать, или же принимать меры. Какие только, чтобы её не выставили чокнутой те, к кому она могла бы обратиться за помощью?
Утро на отделении начиналось хмуро. Когда на Лию в третий раз ни с чего накричал дежурный врач, не понявший своего же подчерка, но решивший, что лучший способ поднять настроение, обвинив её во всех грехах, она поняла, что вот-вот расплачется. Это было унизительно – оскорбления, выкрикиваемые в её адрес, слышали все, кто был рядом. И не важно, что их возмущенные взгляды были обращены на врача, Лия еле сдерживала желание убежать. Но, после того как в лицо ей врач почти кинул карту больного, она, из последних сил улыбаясь, словно ничего и не происходило, поднялась и вышла в коридор. Дошла до уголка отдыха со стоящими в больших кадках, пальмами и декоративными папоротниками.
Это был последний аккорд в цепи всех проблем и неурядиц, и Лия поняла, что простые слезы превращаются в истеричный плач. Она ненавидела себя за такую слабость. Но остановиться не могла. Сколько она просидела, прячась за кадкой с большой пальмой – она не знала. Слезы продолжали литься ручьем, не желая останавливаться. Волна тягучей тоски и жалости к самой себе, как в детстве, когда несправедливо наказанный ребенок ощущает себя покинутым, захлестнула с головой.
Словно издалека, спасительным якорем, вторглись чьи-то руки, осторожно притягивающие к себе, и негромко, успокаивающе обращающийся голос.
Издалека, медленно приближаясь, до Лии доносились слова, складываясь во фразы, колдовским дурманом проникая в голову.
– Все хорошо. Все хорошо. Ничто не стоит слез, всё это – пустяки.
Лия уткнулась лицом в плечо говорившего, постепенно затихая и возвращаясь в свое опустошенное сознание. Её продолжали осторожно удерживать, укачивая как ребенка. Наконец, Лия осознала, что мир снова встал на ноги, и поняла, что что-то не так. Она резко отдвинулась, испытывая неловкость перед свидетелем её истерики.
Неторопливым движением, поднявшись с одного колена и невозмутимо встретив её взгляд, доктор Дорнот будничным тоном произнес:
– Сегодня Вам стоит пойти домой. Я сам поговорю со старшей сестрой, чтобы Вас отпустили.
Лия смотрела ему вслед, стирая слезы с лица. Люди. Кажется, что знаешь их, чтобы в следующий момент понять, что не знаешь о них ровным счетом ничего. Что же он представляет из себя, совершенно непонятный и странный человек, не показывающий никогда – какой он на самом деле?
Эрик метался по кровати, проклиная себя за глупость. Он ненавидел себя за унизительное состояние беспомощности, за слова, сказанные так зря. Себя – за невозможность взять ситуацию в свои руки, как было раньше.
Злость – мощный стимулятор. Особенно, злость, которая не может найти выхода. Чувствуя, что он задыхается от невозможности выплеснуть эмоции, Эрик рывком подтянулся, вкладывая в это движение всю силу, и сел на кровати.
– Ты встанешь, – произнес он сквозь зубы, обращаясь к самому себе. Правая нога неуклюже шевельнулась, когда он попробовал двинуть ею. Левая нога упорно не шевелилась. Эрик подтянул её, помогая себе рукой. Опустил ноги вниз на пол.
– Помоги, – он протянул руку подбежавшему телохранителю.
Шаг. И пускай, он почти не ощутим, но как же он волнующе приятен.
– Вы делаете большие успехи,– доктор одел и снова снял очки, – У Вас поразительное желание восстановиться.
Эрик усмехнулся – когда есть цель, которую надо достигнуть любой ценой, вряд ли что-то может оказаться препятствием, которое нельзя будет преодолеть.
– Я планирую поскорей выписаться. Возможно – даже на этой неделе.
Тогда, когда из-под маски бесстрастного наблюдателя, которого ничто не могло вывести из себя, вырывался живой человек, Лия не могла устоять перед желанием всеми силами поддерживать это выражение искренности на лице Маргулиса.
Вот и сейчас она смотрела, как её рука почти исчезла в его больших ладонях, и не знала – продолжать ей обижаться на него или же просто забыть это?
Он провел пальцами по её руке, поднимаясь вверх.
– Я хочу наконец-то оказаться рядом. Подальше от этой надоевшей больничной обстановки. Переезжай ко мне, – пальцы замерли на её щеке. Лия перевела дыхание – ничего страшного не произошло.
– Я не буду нарушать твое личное пространство?
– К черту это пространство!– Пальцы Эрика впились в её плечо, почти делая больно. Через мгновение он отдернул руку, опомнившись, и торопливо сказал:
– Прости. Не знаю, что на меня нашло. Но я хочу, чтобы ты была рядом со мной постоянно. Понимаешь?
Лия разгладила складку на голубых брюках медицинской униформы.
– Давай обсудим это, как только ты выпишешься?
– Хорошо,– Эрик с облегчением вздохнул. На самом деле ему стало не по себе – на какой-то момент он понял, что если бы не сдержался, то мог бы причинить ей боль. “Что с тобой происходит?”
Лия стояла у зеркала, отстраненно глядя на багровеющие отпечатки пальцев на плече. Резко задул в приоткрытую форточку ветер, отчего она поежилась и натянула футболку, скрывая синяки.
“ Что с нами происходит?”
Давно следовало закрыть окно, но Лии не хотелось выползать из-под одеяла, где царили покой и защищенность. Глухо зазвонил телефон. Лия пошарила вслепую под подушкой, нашла его и, свернувшись поудобней, взглянула на экран.
“Обожать тебя на расстоянии тяжело. Прикоснуться к тебе – мечта. Спи спокойно”.
Трясущимися пальцами Лия набрала номер центра обслуживания
– Мне необходимо сменить мой номер,– Заявила она оператору. Вежливый молодой человек попросил её подождать на линии.
– Ваш номер успешно изменен, а новый номер Вам выслан сообщением.
– Скажите, могут как-то узнать его через интернет? Или другим способом?
– Нет,– радостно ответил оператор, – подобное исключено.
Лия облегченно вздохнула и, поблагодарив его, отключила телефон. Глупо прятаться от кого-либо, знающего, где тебя найти. Но это помогало создать хотя бы иллюзию защищенности.
* * *
– Как дела?– Мила стянула с себя пальто, – Как поживает наш незаметный для всех твоих друзей парень?
– Хорошо,– Лия приоткрыла один глаз: после утомительной ночи она наслаждалась мягкостью дивана сестринской.
– Правда? И как, всё идеально?– Мила с загоревшимся взглядом застыла в предвкушении рассказа.
– Почти, – Лия разрушила её надежды на это, явно не собираясь распространяться.
– Кстати, ты знаешь, что Эйда в положении?
Лия широко улыбнулась – за единственного хорошего и не подверженного пороку сплетен человека она была готова порадоваться от души.
– А наш красавчик– доктор совсем, кажется, изменился,– Мила печально покачала головой.
– Что с ним?– Лениво ответила Лия, чтобы поддержать разговор.
– Он стал каким-то…– Мила повела руками, пытаясь подобрать слова, которых явно не находила, – Одним словом, он очень изменился.
Лия вскинула одну бровь, посмеиваясь над тем, что Мила потеряла запас красноречия в кои-то века.
– Он очень мало разговаривает. Допоздна сидит на работе. И перестал флиртовать! – Последний факт потрясал Милу сильней всего.
– Возможно у него много работы, или же он пишет какую-нибудь диссертацию. Ну, или же просто повзрослел,– с трудом сдерживая смех при виде горя Милы о потерянном шансе флиртовать с доктором, предположила Лия. Она поднялась, дотянулась до косметички и, достав щетку для волос, принялась наводить порядок в хаосе пушистых волос. Мила безутешно вздохнула.
Спустя полчаса Лия осторожно открыла дверь в палату.
– Ты никак не привыкнешь к тому, что я почти здоров?
Эрик повернулся к ней и, прихрамывая, двинулся навстречу.
– Наверно,– отозвалась Лия, глядя на него.
– Сегодня я выписываюсь,– Эрик сделал еще шаг навстречу ей. – Ты помнишь, что мы собирались обсудить?
Его голос упал почти до шепота. Лия закрыла глаза. Голос. Этот голос, он сводил с ума своим низким звучанием, обволакивая то заботой, то нежным прикосновением.
– Я хочу, чтобы ты жила со мной.
Он сделал еще шаг, оказавшись почти вплотную стоящим к ней.
– Я хочу засыпать и просыпаться с тобой.
Его голос рассыпался по коже электрическими искрами.
– Я не могу жить без тебя, поэтому хочу, чтобы нас ничто не разделяло. Ничто, понимаешь?
– А что будет, когда я тебе наскучу?– Внезапно сорвалось с языка, Лия на секунду опешила, но затем подумала: “ Не жена, но подруга. Не известная модель с аппетитными формами или светская девушка, умеющая подать себя, как дорогую вещь. Обычная и не заметная. Он любит, но я не хочу стать просто прихотью. Да, видимо я – глупа, мне предлагают всё, а я с воплем останавливаюсь и задаю вопрос – хочет он быть со мной всегда или же на время, пока не пройдут эмоции?”
– Я не представляю своей жизни без тебя. Как может наскучить то, что дает смысл жить?
Эрик прислонился лбом к голове Лии. Рука, опиравшаяся на трость, дрожала.
– Тебе нельзя сильно напрягаться,– Лия подхватила его под руку.
– Ты не ответила,– напомнил ей Эрик.
– Давай пока я буду у тебя по выходным?
– Конечно, ведь тебе нужно привыкнуть к новому, – понимающе кивнул он,– Хорошо, пусть будет так. Но это ненадолго.
До Рождества оставалось меньше недели. Погода не капризничала – напротив, засыпав город в начале зимы снегом и застудив его, теперь улеглась небольшими морозами и ярко светившими в ночном небе звездами. Всюду царило предпраздничное настроение, весело перемигивались огоньки гирлянд. Запах корицы, ванили и цитрусов щекотал обоняние, заставляя погружаться в невообразимое смятение даже самых сухих и невозмутимых. Наступал праздник. Ощущение волшебства не покидало ни на секунду и придавало жизни яркие краски.
Вместе с тем Лию не покидало ощущение надвигающихся перемен. Изменений.
Она стояла возле дома, ожидая, когда пес напрыгается в снегу и вернется к ней. Сугробы были настолько велики, что достигали почти пояса. Хотя нельзя было исключать того, что весьма посредственные старания уборщиков просто смели снег с дороги на газоны и соорудили такие насыпи.
Закат окрашивал небо в радужные тона, придавая вечеру завораживающий оттенок. До этой части города не доносились шум и суета центра, где сейчас достигал апогея предпраздничный ажиотаж – работающие на всю мощь бары, магазины, рестораны, множество людей и машин.
Лия медленно прокатилась по раскатанной детьми полоске льда. Собака подбежала и в приступе восторга решила помочь ей ехать дальше, для чего обхватила её своими большими лапами. И естественно, уронила. Сидя в снегу и пытаясь смахнуть его с лица, Лия засмеялась. Да, праздники – это чудесно.
Эрик откинулся на сидение и закрыл глаза.
Он сидел в машине, в квартале от её дома. Сегодня он понял, что нужно сделать, чтобы она никогда не оставила его. Правда, он сомневался, что она поймет его, если он вот так, внезапно обрушит на неё свои слова.
Он не мог ничем заниматься, что бы мысли о ней не преследовали его каждую секунду. Ему хотелось постоянно ощущать её присутствие, чтобы запах её духов витал везде – в доме, в кабинете. Чтобы протянуть руку и коснуться её в любую секунду.
Он не был пятнадцатилетним подростком, но ощущения и чувства, внезапно проснувшиеся в нем, были похожи на безумный водоворот, затягивающий безвозвратно. Она придавала ему уверенности в себе, и это было ему необходимо.
Эрик глубоко вздохнул и распахнул дверь машины. Мягко скрипел под подошвами обуви снег, напоминая о том, что все усыпано пушистым ковром, и в городе царит зима.
Пес настороженно тявкнул на приближающегося мужчину. Лия наконец-то отряхнула снег и взглянула на него. Она сидела на снегу, шапка съехала на затылок. Волосы растрепались и выбились. Эрик протянул ей руку, предлагая подняться.
Лия отряхнулась.
– Я должен лететь в Италию.
Лия кашлянула, заправляя волосы. Начал падать снег. Эрик молчал, ожидая ответа.
– Ты едешь туда надолго? – Лия взглянула на него.
– Нет, на пять дней.
– Это деловая поездка?
– Не совсем.– Видя, что Лия молчит, Эрик произнес:
– Я хотел бы поговорить с тобой. Не знаю, как ты отнесешься к тому, что я скажу.
Лия кивнула, словно он мог её увидеть.
– Переезжай ко мне.
– Хорошо, – одно единственное слово разорвало скованное молчание. Она думала, что Эрик произнесет другое, и ощутила странное разочарование.
Он струсил, произнеся совсем не те слова, которые хотел сказать, прося её стать частью его жизни. Вместо этого он произнес какую-то пустяковину, совсем не имевшую ничего общего с предложением. Почему он не смог сказать этого в последний решающий момент? Что останавливало его от того, что он считал нужным и хотел воплотить в жизнь?
Он струсил, произнеся совсем не те слова, которые хотел сказать, прося её стать частью его жизни. Вместо этого он произнес какую-то пустяковину, совсем не имевшую ничего общего с предложением. Почему он не смог сказать этого в последний решающий момент? Что останавливало его от того, что он считал нужным и хотел воплотить в жизнь?
Просыпаться рядом с любимым человеком – что может быть прекрасней? Ощущая, что в жизнь вошло нечто новое, заставляющее стремиться отовсюду обратно, туда, где ждут и словно горит теплое пламя, жар которого защищает и ласкает. Эрик закрыл глаза, глубоко вздохнул, понимая, что улыбается, и повернулся к Лии.
– Привет, – она улыбалась.
– Привет, – Эрик нашел её руку, сплетая пальцы, – Какие планы на сегодня?
Она приподнялась на локте, видимо, пытаясь выглянуть в окно. – Даже не знаю.
– На улице метель, – произнес он, – кажется сегодня мы – заложники стихии.
Ветер бросал снег горстями в окно, шорох метели легко проникал сквозь стены.
– Или у тебя? – Предположила Лия, посмеиваясь.
– Или у меня, – заверил Эрик, притягивая её к себе.
* * *
Никто не знает – где в его жизни проходит граница, и когда он приближается к ней. За редким исключением, когда все чувства так обострены, что малейшая перемена ощутима еще в самом своем начале.
Лия всегда жила тихо, стараясь не оказываться в водоворотах жизни. Но сейчас ощущение чего-то надвигающегося не покидало края сознания. Так чувствуется гроза в еще ясном небе. Когда ничто не предвещает её, но все уже замирает в ожидании. Она старалась не задумываться, неясно понимая – если что-то должно произойти, то никакие мысли не остановят и не изменят этого.
Лия шла по застывшей аллее, в зябкой тишине только снег потрескивал под ногами, нарушая мертвый сон парка. Бежавшая рядом собака тоже была поражена вирусом зимней сонливости – ни привычных прыжков, ни лая, только деловитое помахивание хвостом.
Верится ли, что все судьбы подчинены чему-то неведомому, направляющему каждого туда, куда ведет его судьба? Не каждый захочет признавать, что он – лишь в малой доле кузнец своей жизни, способный только корректировать её изгибы своими действиями. Человеку необходимо доказывать всем и себе – в первую очередь, что он самостоятелен, никому не подчиняется и ни во что не верит. Когда же жизнь продолжает разрушать его старания, он впадает в состояние озлобленного отчаяния, не желая понимать, что сам изначально допустил ошибку, принимая на себя слишком много.
Ведь и правда, сложно понять, что от маленького шага зависит куда как больше, чем от полновластного размаха.
– Лия!
Неожиданный окрик заставил Лию вздрогнуть и вынырнуть из своих размышлений. Она замедлила шаг, удерживая собаку на поводке.
Распахнутое пальто, спешно наброшенный шарф. Дорнот шумно выдохнул, останавливаясь рядом с Лией.
– Добрый вечер, – она решила не обращать внимания на странности встречи.
– Гуляете?
И снова, за светлыми глазами прошло что-то необъяснимое. Словно при взгляде в зеркало, в отражении видишь, как там – в зазеркалье проходит что-то неспешно и уверенно. Но разум уверяет, что это – лишь блик, игра воображения. И только подсознание упорно вторит, что – нет же, там есть что-то.
“Что-то со мной не так”, – подумала Лия, прогоняя некстати появившиеся мысли.
– Да, – кивнула она на собаку, – Долго сидеть дома сложно.
– А я возвращался с госпиталя, – Доктор вновь был очарователен, улыбка играла на лице, и Лия невольно тоже улыбнулась, – Одной в темном парке гулять не стоит. Даже с таким грозным зверем. Я провожу Вас?
Он был, вообще-то, прав – темнота парка давила, внушая желание пойти скорей прочь, ближе к свету. Лия зябко поежилась, представляя – как пойдет в одиночку мимо темных поворотов аллей, застывших в снежном молчании. На ум начинали приходить только жуткие истории. Она кивнула:
– Да, спасибо.
Лицо Дорнота словно осветилось изнутри, придав ему более спокойное выражение. Словно то, что его беспокоило, ушло и разгладило все хмурые тени, менявшие взгляд, интонацию.
Под ногами хрустел снег, сухой и звонкий звук оживлял тишину. Первой прервала молчание Лия.
– Как ваши дела?
– Хорошо, – доктор улыбнулся, – Надеюсь, что так и будет дальше.
Лия помолчала и вновь заговорила, стараясь не терять искру разговора, словно маячок, освещавшую молчание.
– А как Ваша семья?
– Жива и здорова. Проживание на природе в поместье всегда шло им на пользу.
– У Вас есть свое поместье? – Удивилась Лия. Доктор кивнул. Это была любопытная новость, но вполне ожидаемая, дабы разъяснить некоторые белые пятна в понимании поведения Дорнота. Он отличался манерами и презрительным высокомерием человека, ставящего себя на другую ступень общества, а его привычки в обыденной жизни так же говорили о том, что если над его воспитанием работали долго и плодотворно.
– Наверно это здорово – собственные угодья, земля, – Лия размышляла вслух. Ян засмеялся:
– Чтобы Вам было понятней, с одной стороны оно граничит с лесным массивом, с другой – начинаются предгорья. Там часто стоят туманы, но каменная кладка до того прочно сложена, что вполне вынесет еще лет триста непогоды.
Лия озадаченно взглянула на него. Нарисованная им картина поражала воображение.
– А зимой всё покрыто снегом, порой только центральная дорога остается проезжей и соединяет с остальным миром.
Она попыталась представить услышаное, но в голову отчего-то приходили старинные замки.
– Зимой всё покрыто снегом, а туманы превращаются в морозную дымку, которая ложится между небом и землей. Покрываются инеем камни, словно их укрыли кружевом. Стоит такая тишина, что слышно, как от мороза потрескивают деревья в соседнем лесу.
Если это место существовало таким, как его описывали, оно было волшебным. Но самое удивительное было в том, что голос рассказчика оживлял каждое слово. Это был странный голос, рисовавший каждым звуком, паузой и интонацией картину, проникавший в каждый уголок сознания, которое заворожено смотрело на открывавшиеся перед ним виды.
– Вы выросли в прекрасном месте, – покачала головой Лия.
Ян кивнул. Опустил руки в карманы пальто и замолчал, размышляя о чем-то.
Они подошли к выходу из парка, и он остановился.
– Помните, мы говорили о любви? – внезапно спросил Дорнот. Лия кивнула. – С тех пор, как она входит в жизнь, ты отравлен ею. И это неизлечимо.
Он помолчал, затем беспечно улыбнулся:
– Доброго вечера.
* * *
Уже которую ночь непонятные кошмары не давали Лии спать. В них она бежала куда-то, стараясь достигнуть спасительного рубежа, но кто-то, стоящий у границы, отворачивался раньше, чем она успевала позвать на помощь. Бег, погоня, безнадежность и свет, обманно манивший спасением, но превращавшийся в тупик – это преследовало ее. Но днем неприятные воспоминания рассеивались.
Вот и сейчас, она подскочила на кровати, выныривая из липкого кошмара. В окно смутно светила убывающая луна, пробиваясь сквозь рваные облака. Лия закрыла снова глаза. Нельзя позволять ничему выводить себя. Она повернулась, сворачиваясь поудобней под одеялом, и стараясь не думать о сне.
Граница, манящая спасительным светом, приближалась, обнадеживая и успокаивая. И стоящая у черты фигура медленно поворачивалась навстречу. Лия знала, что это – тот, кто ей поможет, кажущийся родным и знакомым. Но до черты оставалось полтора шага, и свет внезапно откидывал её, а человек так же медленно шагал прочь, оставляя её на той стороне.
И почему то каждый раз она знала, кто этот человек. И от этого становилось еще страшней.
Мила скучающе разглядывала ногти, обдумывая – насколько правильно будет потратить деньги на французский маникюр, или же приобрести те дизайнерские туфли, которые она присмотрела вчера по дороге с работы? Выбор был крайне непрост, поэтому требовалось хорошо поразмыслить.
Но все мысли внезапно вылетели из головы, когда её рывком подняли на ноги.
– С кем она встречается?
Жесткие пальцы впились в плечи, а перед глазами возникла отвратительная до невообразимого гримаса, не имеющая ничего общего с человеческим лицом. Мила зажмурилась.
Её тряхнули с ощутимой силой так, что зубы непроизвольно лязгнули, угрожая расколоться. Она открыла глаза настолько, насколько позволяла храбрость. Светлые глаза, оставались светлыми, но при этом Мила понимала, что они кажутся ей черными и пустыми. Перекошенное же лицо каждой черточкой дышало ненавистью, абсолютно не напоминая ей никого, кому бы она могла так досадить.
От увиденного Миле показалось, что она сходит с ума, если уже не сошла. Она действительно не узнавала этого человека, но в тоже время могла поклясться, что знает его.
– С кем она встречается?
Это точно была не шутка. Подсознание предостерегающе завопило, что всё может стать еще хуже. Вызвать охрану она не сможет, находясь прилично далеко от кнопки вызова, а уложить ненормального – тем более ей не по силам.
– Кто? – прошептала Мила.
– Твоя подруга.
В голове сразу возник образ Лии. Выдать её явному недоброжелателю Мила не хотела и, набравшись смелости, прошелестела:
– Я не знаю, не знаю.
Нависшая над ней фигура словно стала увеличиваться, подавляя темнотой вырывавшейся из неё. Пальцы цепко ухватились за горло. “Лия, прости”, – подумала Мила, осознавая безнадежность своего положения. Она не хотела умирать вот так – сейчас, нелепо и болезненно, но продолжавшие сжиматься пальцы напоминали ей об этом.
– Клянусь, не знаю! – Мила вцепилась в руки на своей шее, пытаясь хоть на миллиметр освободиться, чтобы вздохнуть. – Он приезжал за ней, но я не видела его.
Лицо приблизилось к ней, он почти прислонился ко лбу Милы.
– Для тебя же лучше, чтобы ты не лгала, – прошелестел шепот. Мила заметалась, хрипло втягивая в себя последним усилием воздух. – Надеюсь на это, – прозвучало из надвигающейся черноты, и вместе с этим в легкие ворвался воздух, унося Милу в пустое и спасительное никуда.
Лия шла по улице, ощущая новый приступ паники. Она так надеялась, что это пройдет, но вновь появившийся чей-то пристальный взгляд, словно прицел, остановившийся на ней, сообщал ей, что она глубоко заблуждается. Борясь с желанием ускорить шаг и оглянуться, Лия продолжала идти. До кафе, где она встречалась с братом и его женой, оставалось несколько шагов и, поэтому бежать от собственных домыслов было нелепо.
Вечерело. Город медленно погружался в очередную ночь, при этом, вовсе не затихая и не засыпая. Она попросит брата подвезти её обратно, и все страхи пройдут сами.
Лия вошла в кафе. Теплый воздух приятно согревал кожу, возвращая ей чувствительность после морозного онемения. Кажется, она сегодня даже опоздала – брат сидел за столиком, а Мелани недовольно оглядывалась. Положительно, эта женщина никогда не была довольна жизнью, или же была крайне редко.
Пробираясь между посетителями, Лия подошла к столику.
– Привет, – радостное пожатие большой руки брата и скупой поцелуй золовки в щеку – словно клюнула.
– Мы ждем тебя уже полчаса.
– Зато согрелись, – перебил брат жену, – Я заказал тебе кофе. Уверен, что после такого холода он будет кстати.
Лия улыбнулась, сейчас она была приятно утешена, что брат поставил на место склочную бабу. По крайней мере, та не пыталась вмешаться в разговор.
– Спасибо, – Лия уселась поудобней.
– Как мама?
– Спасибо, хорошо. Собирается поехать на неделю, отдохнуть с подругой. – Лия не стала говорить, что не всегда теперь бывает дома. Позже, с глазу на глаз она расскажет новости брату, но не сейчас. Не при длинном и сплетнивом языке Мелани. Сейчас же она пила кофе, слушая рассказы и новости, с увлечением передаваемые золовкой, обо всем, что произошло за последние полгода. Большинство из них, правда, было далеко не ново, но Мелани это не смущало.
– Кстати, я хотела бы познакомить тебя с нашим другом. Мы как раз ждем его с минуты на минуту.
Лия взглянула на брата – он снисходительно выслушивал всё, очевидно, за недолгое время поняв, что представляет из себя его жена, и почти безразлично относясь к её выходкам. “Они на пути к разводу”, – внезапно подумала Лия, делая вид, что слушает Мелани.
– Кстати, вот и он, – встрепенулась та.
– Добрый вечер всем.
Лия медленно вдохнула, пытаясь скрыть кашель. Кажется, она поперхнулась, чуть не захлебнувшись от неожиданности.
– Познакомься, это доктор Дорнот, – Мелани встрепенулась, принимая “ боевую стойку”, как и все женщины, сталкивавшиеся с доктором и его чарами. Лия поставила чашку и подняла глаза. Неторопливо расстегивая пальто и оглядывая зал, перед ней стоял Ян. Лия взглянула на брата – судя по всему, тот был тоже хорошо знаком с доктором.
– Очень приятно, – Дорнот сел на плетёный стул, – Но мы с Лией уже знакомы.
Мелани казалась неприятно пораженной.
– Мы работаем в одном госпитале, – сдержанно пояснил доктор. Лия пребывала в недоуменно-раздраженном состоянии, стараясь не показывать этого и не прерывать разговора. На удивление, брат и его жена оживленно беседовали с Дорнотом, совершенно непринужденно и по-дружески участвовавшим в беседе. Он почти не смотрел на Лию, словно её и не существовало.
Тем временем Мелани разошлась не на шутку, заливисто смеясь и почти заигрывая с доктором.
– Как Вы думаете, стоит женщине заниматься научной деятельностью? – она пыталась продемонстрировать свой ум. Вероятно. Но со стороны, это выглядело смешно.
– Почему бы и нет, – Доктор чуть вскинул бровь.
– Но, это ведь настолько не свойственно женской натуре, – протянула Мелани.
– Женской натуре свойственно очень многое, – пожал он плечами.
– Но она теряет крайне много.
– Например?
– Например, – Мелани постучала пальчиком по подбородку, –Смотрите, вот наша Лия. Она вся в учебе, в работе. А наши родители в её возрасте уже имели семьи, и детей. Разве это нормально для женщины?
Лия оглушено качнула головой. У неё горели уши. Нет, не горели, а полыхали. Это было настолько унизительно, что она хотела провалиться сквозь землю. Её только что опозорили, далеко не тонко намекнув на то, что она не имеет ничего стоящего для женщины, являясь, по сути, именно пустым местом.
– Мне кажется, Лия – отличный пример того, что её будущей семье повезет не только с хорошей матерью, но и с умной женой, способной понять и поддержать мужа.
Лия задержала дыхание, стараясь справиться с непрошеными слезами обиды. На её руку внезапно ободряюще опустилась большая ладонь Дорнота, мягко и успокаивающе пожимая её пальцы. Голос доктора словно продолжал звучать в воздухе.
Наконец пришел в себя брат, на его лице играла гамма неприятных эмоций и казалось, что он бы сорвался, если бы не находился в полном посетителей помещении:
– Уверен, если бы спросили моего мнения, я бы предпочел женщину, умеющую мыслить, похожую на мою сестру. А не тратил бы время на то большинство, что торопится выйти замуж и затем умеет лишь тратить деньги и съедать мозг мужа.
Мелани побагровела от возмущения, но взглянув на супруга, не решилась возразить. Рука Яна продолжала бережно и успокаивающе держать ладонь Лии. При этом сторонний наблюдатель решил бы, что доктора абсолютно не волнует сидящая рядом соседка, настолько он был поглощен своими мыслями и наблюдением немой сцены между сидящими напротив супругами.
Лия уже оправилась от обидного выпада золовки, но теперь ее повергало в немое удивление то, что происходило на невысказанном уровне между Дорнотом и ею. Такого молчаливого участия и чуткости она могла ожидать от кого угодно, но только не от него.
Она чуть шевельнула пальцами, и в ту же секунду рука доктора исчезла.
– Кажется, я дурно себя чувствую, – заявила Мелани, осознавая, что ей пора удалиться, не потеряв последних остатков уважения со стороны мужа.
– Я подвезу тебя, Лия, – брат достал бумажник, мельком взглянув на счет.
– Не беспокойтесь, я позабочусь о ней, – отозвался Дорнот. Брат облегченно вздохнул – даже дураку было ясно, что совместное времяпровождение Лии и Мелани грозит только новыми бедами, пусть даже это будет просто поездка в одной машине.
За столиком опустело, после шумного голоса Мелани, словно лезшего в уши наподобие назойливого мотива воцарилась долгожданная тишина. Лия поежилась.
– Вы замерзли? – Дорнот проводил глазами проходящую официантку.
– Пожалуй, я пойду домой, – пробормотала Лия. Она была не в настроении изображать разговорчивость, и без того неприятное состояние словно окутало её холодящим воздухом. Кажется, слова глупой Мелани задели её куда как больше, чем она ожидала. Да, в какой-то мере ей казалось, что она медленно шагает вперед, тогда, как другие уже обогнали её и умчались за горизонт. Но с другой стороны Лии всегда казалось глупым торопиться жить, все должно приходить в свой момент. И жизнь казалась вполне насыщенной, чтобы жаловаться на пустоту. И все же было обидно. Одно дело, когда шепчутся за спиной, другое – когда в глаза называют неудачницей. Особенно – при людях, при которых такой казаться не хочется.
Лия вышла из помещения, вдыхая свежий морозный воздух. Неторопливо пошла вдоль освещенных домов. С каждым новым шагом из головы уходило все плохое, и Лия остановила себя на мысли, что смотрит на горящую огоньками вывеску с изображением рождественских оленей, и на лице появляется улыбка.
Позади неё раздался сигнал машины, притормозившей у тротуара. Ян открыл дверцу и неторопливо поправил зеркало заднего вида, пока Лия садилась. Когда она пристегнулась, он положил руки на руль:
– Я думаю, Вам стоит сперва развеять дурное настроение, а потом ехать домой.
– Но я не хочу, – возразила она.
– Поверьте мне, – доктор плавно вывел машину на полосу трассы. Он был прав – вряд ли она сейчас сидела дома спокойно, скорей остаться наедине с обидой и гнетущим состоянием было бы куда как хуже.
– Как давно Вы знакомы с моим братом и его семьей? – Лия смотрела на проносящиеся за окном дома, мерцающие огни, заснеженные деревья.
– Недавно. Я консультировал их, затем как-то стали общаться.
– А как давно? – продолжала спрашивать Лия, отчего-то это казалось ей важным.
– Около полугода, – беспечно кивнул доктор.
Лия смотрела в стекло на отражение Дорнот и боролась с волной острого недовольства, поднимавшегося в ней. Недовольства от непонимания поступков этого человека
– Если Вы не очень замерзли, давайте выйдем из машины. На это лучше смотреть, стоя на своих ногах.
Дорнот заглушил мотор и вышел из машины. Лия последовала его примеру.
Он оставил машину наверху склона одного из холмов, окружавших город, который лежал под ногами словно в чаше, мерцающий и нереально далекий. В холодном воздухе остро светили звезды, маленький рожок месяца словно покачивался в ясной черноте ночи. Лия смотрела на открывающуюся перед ней картину и наслаждалась ею. Тишина спокойно оплетала, баюкала и уносила вдаль.
Наконец она оглянулась, ища своего спутника. Он стоял, прислонившись к машине, и Лия натолкнулась на пристальный взгляд, наблюдающий за ней.
– Спасибо, что привезли сюда. Это прекрасное место, – Лия потерла застывающие пальцы.
– Вы замерзли, садитесь, – он кивнул на машину. Лия молча направилась к ней. В салоне было тепло, от приборной доски расходился тусклый свет.
Она взглянула в окно на ночной город, переливающийся огнями, запоминая его таким.
– Люди никогда не ценят то, что имеют. И просто бросают в угол то, что так легко им достается. – Голос доктора был полон ядовитого сарказма, звучавшего неожиданно.
– Не все, – возразила Лия.
– У них есть все. Подобная ночь и красота – не единственные в своем роде, но разве их кто-то замечает? Люди никогда не ценят достающегося даром. – Он повернулся к ней и продолжил: – Если бы Вы имели все, что пожелаете, обратили бы внимание на то, что Вам скромно предложили бы?
– Я не понимаю, – тихо ответила Лия, растерявшись. Дорнот подался вперед, и с каким-то непонятным холодом в голосе повторил:
– Если бы Вам предлагали душу, ни в обмен на что-то, а просто так. А Вы при этом имели бы все, что может только человек пожелать. Обратили бы Вы внимание на это?
– Конечно да, – Лия старалась оставаться спокойной.
– Вы устали. Я отвезу Вас домой, – помолчав несколько секунд, сказал Дорнот.
Переход от злобного сарказма до внезапной заботы и внимания довел Лию до крайней точки кипения. Она молчала, пытаясь найти объяснение происходящему.
– Если Вам хочется что-то сказать мне, скажите, – Ян слегка постукивал пальцами о руль. – Не молчите. Вы кипите, но пытаетесь оставаться леди. Не стоит, просто выпустите эти слова наружу.
Казалось, что он или тонко смеется над её эмоциями, или же хочет услышать то, что она скажет.
– Я знаю Вас не так давно, – Лия сжала пальцы, заставляя себя говорить отчетливо и спокойно, – Но, по-видимому, раз разговор зашел настолько далеко, то я могу позволить себе сказать, что не знаю Вас вовсе. Я видела Вас разным. И каждый раз Вы играете, словно меняя маски. К чему это? Я не могу понять. Не могу понять – кто же Вы.
Дорнот молчал, глядя вдаль. В полутьме не было видно его лица, но повисшее в воздухе напряжение наполняло все чем-то похожим на электричество, настолько ощутимыми становились эмоции и мысли.
– К чему всё это? Неужели просто нельзя быть кем-то одним?
Ей показалось, что она почти выкрикнула эти слова. Наступила тишина, нарушаемая лишь глухим рокотом работающего мотора. Лия мучительно искала слова, чтобы загладить ситуацию, но почему-то ничего не приходило в голову. Лицо Дорнота смутно вырисовывалось в отражении на стекле, насмешливо напоминая ей маску. Спокойная не так давно тишина превратилась в опасное затишье перед бурей.
Внезапно Дорнот спокойно улыбнулся и расслабился:
– Возможно, Вы правы.
Кажется, он хотел еще что-то добавить, но заменил это своей странной полуулыбкой, которая словно говорила, что её обладатель понял то, что не прозвучало, и услышал отзвук мысли, промелькнувшей, но невысказанной. Вместо этого доктор уверенно вывернул руль, поворачивая с холма. Затем плавно вывел машину назад на дорогу.
Снова повисло ощущение, что ничего не было, и Лия устало закрыла глаза. Хватит с неё этих шарад на сегодня. Хватит. Что-то в них грозило надвигающейся бурей, которая приходит незаметно, но если пришла – не оставляет ничего прежним.
* * *
Тихо потрескивающий огонь в электрическом камине убаюкивал, навевая дремоту. Лия сквозь ресницы смотрела на Эрика, неспешно перемещавшегося по комнате и погруженного в свои мысли. Под тканью простой рубашки перекатывались мускулы, когда их хозяин машинально проводил рукой по волосам или протягивал ладонь навстречу предметам, возникавшим на его пути. Это тренированное тело напоминало, что, несмотря на недостаток зрения, его хозяин обладает силой и может быть опасен. И это успокаивало, хоть Лию и не покидало странное и неприятное ощущение чьего-то взгляда, словно она была на прицеле.
Эрик ощущал её взгляд на себе. Где-то в груди разливалось теплое удовлетворение, словно все пустующие ниши его жизни были заполнены, а всё, что он мог пожелать, он получил.
Правда её напряжение было несколько ощутимым, словно что-то вкрадывалось непонятное в спокойное и надежное течение жизни. Эрик стряхнул непонятную тревогу, но повернулся к Лии.
– Все хорошо?
Она села, подобрав ноги по-турецки, и помедлила, прежде чем отвечать, взвешивая свои слова:
– Да, всё хорошо.
Заставить себя улыбнуться было не так сложно, зная, что он услышит эту улыбку в оттенке голоса. Лия размышляла – сказать или нет о том, что происходило с ней в последнее время.
– Я знаю, что это выглядит глупо, но иногда мне кажется, что кто-то следит за мной.
Ветер бросил снег в окно, ударяясь в стекло. Лия напряженно смотрела на язычок ненастоящего огня. Эрик улыбнулся, опустился рядом с ней и обнял за плечи:
– Ты столько переживала за последнее время, что это все не удивительно. Поверь, моя охрана не просто так получает деньги. Просто старайся думать о хорошем. И это пройдет.
Она криво улыбнулась, хотелось верить в его слова. Но что-то упорно твердило, что это не просто игра воображения. Доказывать же и возражать, разрушая тепло и уют этого вечера, Лии не хотелось.
Впервые за всё время Лия поняла, что работа не приносит ей прежней радости. Дух болезни и боли, кружащий над госпиталем, проникающий в душу и отравляющий, овладевал и Лией. Она понимала, что на смену прежнему состраданию, которое помогало в работе, приходит какое-то болезненное онемение, а мозг, уже уставший от постоянных картин чьих-то страданий, больше не хочет воспринимать их.
Лия доставала ампулы для вечерних процедур, сверяясь со списками назначений. Случайно подняв глаза, она натолкнулась на Дорнота, неподвижно стоящего в дверях процедурного кабинета. От неожиданности Лия уронила журнал и спешно наклонилась за ним, скрывая испуг.
– Вы вся в работе.
– Вы напугали меня, – призналась Лия, поднимаясь и открывая журнал на нужной странице.
– Я только зашел, – доктор кивнул на дверь, – Решил спрятаться на несколько минут в тишину. Вы позволите?
Лия пожала плечами и отвернулась к столику с лекарствами. Повисла тишина – непонятная, но и не тягостная.
– Гнетущее состояние раздражает всё внутри, – внезапно сказал доктор, – Что-то внутри требует уйти как можно дальше. А разум его не слушает и продолжает засыхать в атмосфере напряжения и боли.
Лия замерла. Читать мысли доктор не умел. Или умел – иного объяснения ей в голову не приходило, ведь он как нельзя четко описал то, что творилось с ней.
– Возможно, – осторожно ответила она.
– Только тепло дома и любви спасает от полного онемения.
Лия медленно поставила очередную упаковку препарата на блестящее покрытие стола, полностью превратившись вслух и понимая, что всё это имеет свой смысл.
– А если их нет? Что спасет тогда?
Лии не требовалось оборачиваться, чтобы понять, что доктор подошел ближе и, вероятно, стоит за её спиной. Она молчала, понимая, что ответа ей не придумать.
– Что если внутри создается пустота, которая разъедает изнутри, пуская корни все глубже? Если она превращает прежнюю жизнь в повторяющийся кошмар из вчера и сегодня? В котором ты задыхаешься, не находя выхода, а мир вокруг превращается в серые краски, навязчиво бросающиеся в глаза?
Его голос упал до лишенного оттенков шепота. – Как заполнить эту пустоту?
Раздался хруст стекла, и Лия молниеносно обернулась. По руке доктора, набирая скорость, стекали капли крови, собираясь в маленькие струйки и звучно падая на пол. Доктор заворожено, как во сне, смотрел на руку, будто не ощущая и не замечая ничего. Затем одновременно с Лией поднял голову, и их взгляды пересеклись. Вероятно находясь в своих мыслях, он взял со стола ампулу, как обычно люди бесцельно держат в руках предметы, порой и, не замечая их.
Лия очнулась первая и, схватив лежащий в кармане бинт, шагнула к доктору. Кровь продолжала течь. Стараясь остановить её, Лия сжала запястье Дорнота, лихорадочно думая, что надо убрать осколки, промыть рану и продезинфицировать её. На всё это требовалось время, а осколки похоже зашли глубоко в ткань, поскольку кровь продолжала течь.
– Поверните руку, – попросила Лия, – надо её промыть.
Когда происходило что-то незапланированное и экстренное, время словно замедляло бег. Как сейчас. Она продолжала удерживать пальцы на точке прижатия, как учили в колледже. Оглянулась, рассчитывая – как далеко до раковины и до стоящего на углу антисептика для обработки.
Рука доктора дрогнула и внезапно сомкнулась на её ладони, словно связывая их. Лия ощутила горячую влагу крови, распространявшуюся по ладони. Дорнот шагнул ближе, наклоняясь к лицу Лии и крепче сжимая кровавое пожатие. Осколки ощутимо царапали кожу, и Лия внезапно подумала, что он будто специально сжимает ладонь, загоняя их глубже. Кровь звучно ударялась о пол, как метроном, отсчитывая секунды.
Лия успела решить, что доктор явно не в себе. Это все объяснило бы. Но тот внезапно поцеловал её. На обычный поцелуй это просто не было похоже, настолько неожиданно и быстро всё произошло. Он осторожно и почти благоговейно коснулся её губ и отстранился так, что Лия не успела ничего даже предпринять. Дорнот был гораздо выше неё, и Лия смотрела на него, почти запрокинув голову.
И снова из глубины глаз на неё смотрел кто-то другой. Чужой. Хотя она не могла сказать, что что-то изменилось в облике доктора. Сейчас она не могла сказать вообще ничего, лихорадочно думая, что любое её действие способно скорей навредить.
Он отступил на шаг, медленно расслабляя пальцы, удерживающие её руку, и по-прежнемупристально глядя на неё. Словно что-то искал в выражении её глаз и пытался заглянуть туда, где люди прячут невысказанное. Затем внезапно отпустил её и вышел из кабинета.
Лия набрала полные легкие воздуха и шумно выдохнула. Это было похоже на выходку больной фантазии, но чересчур реалистичную, о чем многозначительно напоминала кровь на полу. Любитель ужасов пришел бы в неописуемый восторг, видя подобное зрелище. Но она восторга не испытывала, даже наоборот – запоздало проснувшийся испуг брал свое, заставляя руки мелко дрожать, а тело – покрываться холодным потом.
Нетвердой походкой она добралась до кушетки для инъекций и опустилась на неё. Она не позволит ничему вывести себя, насколько бы ей это не было выходящим за рамки.
– Всё хорошо? – Мила шумно толкнула дверь, пытаясь удержать большой пакет с рентгеновскими снимками, – Ты поранилась?
– Нет, – Лия качнула головой, ощущая, что на неё накатывает волной ужасное желание заорать, разбить что-нибудь и при этом – засмеяться. Это всё выглядело самой обычной истерикой, будто она – наитупейшая баба из анекдотов, увидевшая мышь или паука. От возникшей перед глазами картины смеяться захотелось ещё больше. Лия закашлялась, сдерживаясь.
– Мне кажется, что тебе точно нужно взять выходной, – с опаской оглядывая кабинет, посоветовала Мила, – но сперва, расскажешь, что тут произошло?
– Собственно говоря, ничего, – Лия поднялась, – Доктор разбил ампулу и, решив помочь прибраться, порезал палец. Это оказалось слишком для его впечатлительности, и он оставил нас с осколками в гордом одиночестве.
– Ну, иного ожидать и не следовало, – поморщилась Мила.
Лия кивнула, надеясь, что Мила удовольствуется подобным объяснением.
* * *
Сегодня был особенный день. Особенный тем, что уже было полгода, как они впервые встретили друг друга. Такому дню соответствовала солнечная погода, вносившая разнообразие в последние зимние дни.
Машина затормозила, останавливаясь напротив госпиталя. Эрик поднял лицо, выходя из салона, сужавшего мир до размеров металлической конструкции. В лицо дохнул ветер, несущий с собой отзвуки приближающейся весны, и он улыбнулся. В последнее время улыбка так прочно поселилась в нем, что он ловил себя на том, что просыпается с ней, что она появляется сама по себе подчас на пустом месте.
Пальцы коснулись бархата коробочки, надежно спрятанной в кармане пиджака. Прошлись по мягкой поверхности. Он повернул лицо навстречу лучам солнца еще не таким жарким, но уже достаточно теплым. Эрик уже давно не носил темных очков, пытаясь прятать за ними глаза как раньше. Как-то само собой он перестал испытывать в них необходимость, не задумываясь о том, что скажут или подумают окружающие, увидев его незрячий взгляд. Это было так необычно и прекрасно – ощущать себя свободным. Да, именно – свободным. И таким он смог стать тоже благодаря ей.
Эрик приблизился к дверям госпиталя.
– Вам помочь? – Окликнул его кто-то из проходящих.
– Спасибо, я сам, – дружелюбно отозвался Эрик и толкнул массивную дверь.
Лия уловила вибрация телефона, неотрывно наблюдая за последними каплями препарата в капельнице, перехватила момент, когда тот закончился, и перекрыла систему. Теперь можно было добраться до телефона.
Белые панели вестибюля усиливали освещение в два раза, поэтому казалось, что лампы горят гораздо ярче. Никто до сих пор не встречал Лию ни в колледже, ни в старшей школе, поэтому ощущение смущения и гордости одновременно было ей новым и приятным. Словно говорящее: эй, смотрите – этот красивый мужчина встречает меня!
Лия хихикнула, одернула себя и направилась к стоящему у стены Эрику. Он привлекал взгляды, даже не подозревая о том, что сейчас на нем прожигают глазами отверстия все присутствующие в помещении женщины.
– Вы кого-то ждете?
– Уже дождался, – он, не теряя ни секунды, заключил её в плотное кольцо своих рук.
– На нас смотрят, – напомнила Лия, попутно думая, что вобщем-то наплевать – смотрит ли кто-то или нет.
– У меня для тебя есть сюрприз. Но сперва нам надо оказаться как можно дальше от твоей работы и толпы зевак, – он сделал гримасу.
– Я только за, – засмеялась Лия, – И если ты тоже так думаешь, то нам надо поскорей уходить.
Эрик направился к выходу, подстраиваясь под её шаги. У самых дверей Лия поняла, что в спину ей опять направлен чей-то взгляд. И на этот раз это не было фантазией. Или же было? Времени оборачиваться не было – рядом с ней шел человек, который был куда как важней, чем все страхи. Она изо всех сил отбросила прочь морозящее ощущение. Закрывшаяся за ней дверь оставила всё надежно позади.
Небольшой, уютный ресторан, приветливо встречающий посетителей стилизованной под Индию атмосферой, окутывал полусветом, дурманил ароматами специй и очаровывал негромкой музыкой. Заказанный для них столик находился за аркой, в отдельном зале, где не было никого. Лия, не очень любившая рестораны и кафе, ощущала себя довольно-таки уютно. Ничто не мешало расслабиться и просто наслаждаться местом и временем. Эрик словно видел её эмоции, тонко полуулыбаясь в полумраке. Это тоже не беспокоило Лию, скорей – как то согревало. Она давно не ощущала такого полного спокойствия и удовлетворения. И именно сейчас понимала, что работа крадет у неё куда как больше, чем она сама предполагала.
Мягко ступающий официант наполнил бокалы и так же неслышно исчез в игре теней. Эрик протянул руку, беря ладонь Лии.
– Сегодня не простой день. Сегодня полгода, как ты вошла в мою жизнь. Я не смог бы дождаться до круглой даты, величиной в год, – улыбнулся он, – Мне хочется сказать тебе – я тебя люблю. И благодарю за всё, что позволило мне встретить тебя.
Лия сжала обеими руками его пальцы. Предательски защипало глаза.
– Я хочу выпить за тебя. Чтобы каждый день был только нашим.
Вино с дурманящим ароматом букета каких-то южных цветов дразнило и согревало. Лия прикрыла глаза, смакуя его вкус. Как в сказочном сне. Эрик улыбнулся.
– Я знал, что тебе понравится.
– Правда?
– Когда ты довольна, ты улыбаешься. И это ощутимо.
– У меня нет никаких секретов от тебя, даже если я не буду улыбаться, – засмеялась Лия.
Вновь появившийся официант ловко расставил блюда и снова исчез, уступая место второму, снова наполнившему бокалы. Лия смотрела на мерцающую рубиновыми искрами струю, медленно заполнявшую собой тонкое стекло. На какой-то момент ей показалось, всего лишь показалось, что официант склонился чуть ниже и смотрит на неё. Лия спокойно перевела взгляд на картину, висевшую наискосок от столика, получив, таким образом, возможность взглянуть на официанта, не привлекая внимания. Она уже знала, что ей это показалось. Кажется, у неё действительно развивается паранойя. Вино достигло незримой отметки на бокале, и официант отступил на шаг, исчезая.
Эрик почти вслух торопил время. Сейчас, как наступит подходящий момент, он попросит её быть с ним всегда. Сердце гулко стучало в висках, время же, словно посмеиваясь над ним, замедляло ход.
Убирая блюда, официант вновь вернул белизну скатерти, почти мерцающую в темноте. Вот. Эрик коснулся пальцами заветной коробочки, словно предупреждая, что настал её черед. Но, рядом с ним возникли второй официант и телохранитель.
– Мистер Маргулис, – Эрик поднял голову, – Вас просит подойти начальник службы безопасности.
Эрик кивнул.
– Я сейчас вернусь, – он улыбнулся Лии, вставая.
Она взглянула в темноту за витражным окном – на улице уже царили сумерки, поглощая город. От созерцания её отвлек шорох шагов, прозвучавший очень близко. Белеющий в темноте светлой формой официант стоял почти рядом.
– Могу я чем-то помочь?
Казалось, руководство ресторана стремилось обезличить своих работников, прекрасно осознавая, что в намеренной полутьме взгляд привлекает только форма, оставляющая лицо в тени.
– Мне нужно в дамскую комнату, – Лия наклонилась над сумочкой, жалея, что никому не пришло в голову встроить в неё фонарик, чтобы не искать вслепую нужную вещь.
– Я покажу, идемте, – официант шагнул в полосу темноты, и Лия поспешила за ним.
Это произошло неожиданно, когда на выходе из-под арки он резко остановился, загораживая ей дорогу, и обернулся. От неожиданности Лия резко затормозила, теряя равновесие. Её удержали, прижав к стене. Всё это произошло в считанные секунды, так что она успела только сдавленно охнуть, и звук её голоса подавили самым неожиданным образом – закрыв ей рот поцелуем.
Это был жестокий и непонятный поцелуй. Словно на грани желании причинить боль и в то же время – непонятной надрывной жажды остановить. И забрать с собой. Лия дергалась, пытаясь вывернуться и проклиная свой небольшой рост и бессилие. Это неожиданное нападение, если его можно было так назвать, подстегнуло прежний страх, сдабривая его волной злобы. Проблема заключалась только в том, что он был во много раз сильней. Одним словом, это было унизительно.
И все это было хорошо продуманно, чтобы быть простой случайностью. Лицо мужчины оставалось в темноте, выбранное место освещало всё, но при этом свет светил из-за его спины, ослепляя стоящего лицом к нему и скрывая.
Он отстранился, продолжая удерживать её и низко опустив голову, не давая рассмотреть его лица. Затем так же неожиданно повернулся, и быстрыми шагами двинулся в полутемный зал. Лия закрыла глаза, справляясь с бешенством, и скрипнула зубами. Но как оказалось, это был далеко еще не кошмар. Тот следовал дальше – когда она открыла глаза и увидела стоящего в десятке шагов от неё телохранителя Эрика. А затем и его самого, приближающегося к ней. Кажется, телохранитель видел всё и сделал свои выводы, хороня их под лишенным эмоций лицом.
Страх, переходящий в приступ паники, пролил под кожу кипяток, через мгновение остывший до ледяной стужи. Лия сглотнула, пытаясь избавиться от кома в горле. Если телохранитель скажет о том, что произошло, ни один мужчина не поверит, что она не причем. Мужчины поверят, если бы её пытались избить, убить. Покалечить. Но то, что произошло, было куда как умно сделано. И ей никогда не доказать правды.
Но вероятно, её пожалело Небо. Охранник с каменным лицом шагнул к боссу, занимая свое место. Лия наконец-то оторвалась от проклятой стены и шагнула навстречу Эрику.
– Прости, вышло небольшое недоразумение. Администрации показалось, что кто-то из посетителей то ли затеял драку, то ли на официанта напали. Прости, что оставил тебя одну.
Лия поежилась. Кажется, он ничего не слышал. Порой Лии казалось, что его слух заменяет ему глаза. Но сейчас все обошлось.
Поглощенная непонятными и неприятными мыслями, она взяла его за руку, и они вернулись к столику. На секунду ей показалось, что ничего не произошло. Словно они и не расставались десяток минут назад.
Эрик вздохнул. Эти слова, словно золото, манили и тяжело сковывали почему-то, не давая произнести их так легко и свободно.
– Сегодня я хочу тебе сказать, – он расслабил внезапно ставший похожим на петлю галстук, – спасибо, что ты есть.
Затем достал из кармана коробочку, открывая её. – Выходи за меня.
В таинственной полутьме камень на кольце вспыхивал искрами, как мерцает в почти потухшем костре затаившееся пламя.
Лия вздохнула. Она понимала, что и улыбается, и хочет заплакать одновременно. Как это было неожиданно и, в то же время, просто. Нереально и одновременно легко. Мир кружил вокруг словно карусель, вспыхивая огнями и проплывая мимо, но оставляя их вдвоем в тишине.
На улице поднимался туман, окутывая всё покрывалом. Лия ощущала себя опьяненной самым крепким вином, испытывая желание смеяться, кричать, петь. Она неловко споткнулась, ухватилась покрепче за руку Эрика, испытывая необходимость ощущать реальность происходящего. Он улыбнулся, словно разделяя это ощущение.
Во влажном воздухе застыло ожидание, каждая тень словно удлинилась. Туман уплотнялся, окутывая напряженным и замершим состоянием. Капли воды, падающие с радиатора на стене здания, словно замирали в невесомости, неслышно долетая до земли. Бесшумно опустившееся стекло машины открыло вид, ничего не пряча, ни малейшей детали от скрытого темнотой салона водителя.
* * *
– О, дорогая, как же я рада за тебя! – Мать обняла Лию, растроганно всхлипнув. Сидевшая напротив Мила неловко и напряженно отвела взгляд, но, спохватившись, улыбнулась и легко подскочила, принимая эстафету объятий.
– Нам надо устроить по случаю помолвки ужин, – добавила мать, возвращая всех к реальности, – Пусть будет все как принято.
– Но, мама, это лишнее, – возразила Лия.
– Не спорь. Будет только наша семья, – нахмурилась мать, – И не говори, что ты не хочешь.
Это было, понятное только им двоим, выражение мысли о том, что-то может косо взглянуть на Эрика. “ Он тысячи раз бывал на вечерах и встречах, где на него были устремлены разные взгляды. А дома не найдется заносчивый и бестактный человек, способный нарушить всё”.
Лия повернулась к Миле. В последнее время с ней творилось что-то не то. Болтливая и веселая искательница приключений внезапно замыкалась и становилась какой-то настороженной и молчаливой. Вздрагивающей от неожиданности. Лия раздумывала, что ей стоит помочь подруге, хотя бы расспросив о том, что происходит. Её размышление прервала Мила.
– Лия, но я за все время так и не услышала истории о том, как ты познакомилась с ним! Ты так долго его прятала, что теперь просто обязана все рассказать!
– Если ты настаиваешь, – Лия улыбнулась, садясь напротив.
– О, еще как настаиваю! – с жаром подхватила Мила.
Пересказывая вновь яркие воспоминания, Лия словно проживала их заново, разглядывая и ощущая всё как наяву. Это было так странно. Слишком хорошо, чтобы быть правдой, реальностью. Она уже закончила рассказывать, а картины остались висеть в комнате невидимым кружевом.
– Как романтично, – стряхивая завороженность, произнесла Мила, – Ох, но так поздно! Мне пора. Я еще успею тебе надоесть расспросами, гарантирую. Но клуб ждет меня. В отличие от тебя я то и дальше остаюсь в поисках принца.
Лия мысленно облегченно вздохнула. С такой Милой было легче, чем с хмурящейся незнакомкой
Огни неона освещали шест, у которого, играя мускулами, выделывал замысловатые движения стриптезёр, соблазняя полупьяных дам игрой мускулов. На такую вечеринку Мила никогда не взяла бы Лию, перед которой испытывала бы непонятное смущение за происходящее. Но сейчас она была одна, уровень выпитого алкоголя близился к отметке “опасно”, и казалось, что весь мир принадлежит только ей.
Небольшая толпа девушек, оставивших столики ради более близкого рассмотрения танцора, аплодировала и издавала возгласы восхищения, более похожие на первобытное кошачье урчанье. Мила полностью поддерживала их. Свет прожекторов освещал только подиум, играя на теле мужчины. Остальной зал был погружен в темноту.
Сейчас Мила не отказалась бы от более захватывающего приключения, даже если бы оно завершилось утром в чьей-то чужой квартире. Словно отвечая на её мысли, внезапно на талию опустились мужские руки. Мила улыбнулась – пусть будет так. Руки были крепкие и держали аккуратно, но сильно. Стоящий позади неё опустил лицо в небрежно уложенные пряди, словно вдыхая аромат духов. Музыка струилась, окутывая ритмом. Губы незнакомца приблизились к уху Милы, корпус двигался в такт мелодии, увлекая и её в полутанец.
– Ты неплохо проводишь время.
Если бы под ногами разверзлась земля, и оттуда дохнуло пламя, Мила испугалась бы не меньше. Она узнала этот голос, несмотря на то, что воспоминание скорей походило на кошмарный сон. Теперь ей напомнили, что это не сон. Аккуратно и почти нежно рука говорившего поднялась, убирая пряди с шеи. Провела по плечу и замерла. Это было больше, чем намек.
Он снова наклонился к ней.
– У меня нет желания портить этот вечер. Поэтому просто ответь на мои вопросы.
Алкоголь испарился из головы моментально, разрывающийся в истерике разум призывал обернуться или бежать.
– Не стоит.
Пальцы сжались чуть крепче. Мила замерла.
– Молодец, – он прислонился к её затылку. Со стороны – эта пара просто двигалась под музыку, явно захваченная своими эмоциями, – Сегодня ты была у неё. Кто он?
Шепот словно замораживал всё существо Милы, но она плохо повинующимся языком ответила:
– Они помолвлены.
– Неверный ответ. Я спрашивал – кто он?
Мила судорожно вздохнула.
– Я знаю только фамилию. И имя.
Вдох. Почти нежное объятие. Почти ласковые руки.
– Почему Вам не спросить её? – внезапно спросила Мила, пугаясь собственной смелости и безграничной глупости. Она затылком, каждой клеточкой ощутила, что в ответ ей улыбаются.
Свет медленно угас, сопровождая замирающие звуки. Неожиданно всё исчезло – словно не было ни пугающего шепота, ни обманчивого объятия. Мила резко повернулась, надеясь увидеть того, кто заставил её теперь видеть ночами кошмар, пугающий хваткой на шее и опрокидывающий в бездонную тьму.
Но никого не было. Сидящие за столиками сидели, пьющие у стойки бара пили, танцующие двигались. Мир кружился, словно гигантская карусель, оставляя Милу в центре островка затишья с гулко стучащим сердцем. Она преодолела себя и двинулась к стойке бара. Ещё выпить. И ещё.