Официальный наряд Дайен всегда вызывал страх у тех, кто должен был её бояться, и желание у тех, кто мог ею восхищаться. В первом случае это были враги Фомор, а во втором – придворные или те, кто рассчитывал на благосклонность дочери короля.

Тонкие золоченные звенья сплетались в нагрудник, украшающий металлический корсет. Всё остальные детали наряды были сделаны из кожи. Отлично выделанной кожи. В старину короли носили парадные плащи из кожи поверженных врагов, а сейчас приходилось довольствоваться кожей животных.

Дайен интересовалась политикой ровно настолько, насколько она была целесообразна её планам. Отец проживет ещё не одну сотню лет, а значит она, единственная оставшаяся в живых его наследница, может спать спокойно, не боясь необходимости вступить в брак и приобщиться к нудному правлению, которое она не одобряла. Её раздражало то, что при всей малочисленности их народа, все продолжают делать вид, что они по-прежнему страшны и могущественны. Их оставалось несколько тысяч, а они даже не задумывались о своем будущем.

Сама Дайен позаботилась о том, чтобы никто из  ближайших родственников не решил посчитать её опасной помехой. Убей – или будешь убит. Между Дайен и её отцом больше никто не стоял, двух кузенов она победила в открытом состязании, где ей весьма вовремя помогли снадобья её покойной матери. Старшую сестру, уже пару раз пробовавшую избавиться от Дайен, она убрала при помощи методов самой же сестры. Такова жестокая жизнь Фомор. И только поэтому сейчас она рассматривала в зеркале свое отражение в официальном наряде наследницы, а не была похоронена с почестями в королевском склепе.

На самом деле Дайен сейчас заботило совсем другое. Она много времени пыталась выбросить из головы  мысли о мужчине, сопровождавшем  посредника между одним из богов, желавшим оставаться неизвестным, и теми, кто заключал с ним сделки. Леди Дайен хотела этого мужчину, а он ускользнул от неё. Поэтому она думала не об очередном собрании, которое созывал её отец с целью наконец-то обсудить планы расширения владений Фомор. Дайен смотрела на переливающиеся пластины металла и вспоминала цвет волос того мужчины, которые  были черны как ночь, и прозрачны на свету одновременно. Однажды ей придется выйти замуж. Но сейчас Дайен не хотела больше ничего – не развлекаться в пыточной, не  проводить время в ленивой роскоши.  Ей хотелось снова увидеть его, но он ускользнул от неё дважды. Она ещё секунду смотрела на свое отражение, а затем её озарила идея. Если Дайен хочет найти кого-то из людей, она посылает ищеек. Если же она хочет найти существо не из мира людей, она может найти его по следу его магии. Каждый из них оставлял след, который могли прятать лишь искусные маги, боги или древние ведьмы. Но порой даже кто-то из них допускал ошибку, подчинившись эмоциям или применив слишком много сил. И таким образом обнаруживал себя.

Земли Фомор были созданы магией, той самой магией, о которой в древности слагали сказки и легенды. И только магия и поддерживала их существование, скрывая и защищая от других, более сильных захватчиков, которые уже давно могли уничтожить остатки их беспечного народа.

Дайен оглянулась, ища взглядом то, что ей было нужно. В углу просторной спальни стояло широкое блюдо, похожее на плоскую чашу. Такие использовали в колдовских целях, и они были у каждого члена королевской семьи. А в старину парой таких же чаш владели и люди, великие короли, с которыми считались обитатели разных миров. Теперь же мир людей опускался всё ниже в бездумное существование, которое они считали высокоразвитым и просвещенным. Пока люди дрались ради религий, власти, нефти и денег, их соседи могли не беспокоиться ни о чем. Магия людьми была забыта, а значит – её случайные проявление не могли изменить что-то или напугать их.

Прозрачная вода, наполнявшая блюдо, пошла легкими волнами, когда Дайен поставила её перед собой. Затем подернулась мутной дымкой, которая поднялась вверх, клубясь. Дайен затаила дыхание, наблюдая за превращением. Наконец дымка рассеялась, и перед Дайен отразилось подобие карты, сплошь покрытое светящимися точками. Это были следы магии, творимой, которую не прятали по неведению или беспечности, или творящейся самостоятельно и спонтанно. Дайен нужно было всего лишь пожелать найти Гая, и отражение показало бы ей его последнее местонахождение, но при условии, что он творил бы магию. Дайен на секунду нахмурилась, а затем улыбнулась. Этот мужчина мог быть не из древнего мира, но магия была с ним и в нём. Всегда.

Вода дрогнула, меняя наконец картинку. Дайен не знала этих мест, они были ей незнакомы, и, вероятно, находились в другом мире. В любом случае, она могла переместиться туда, пользуясь расположенным во дворце Проходом. Но для этого ей было нужно получить разрешение отца. Проходами было запрещено пользоваться просто так, их оставалось слишком мало в землях Фомор, а потому они были стратегически важны и бесценны.

Дайен отдвинулась от чаши и раздраженно фыркнула. Будь её воля, она бы не медлила ни секунды. Этот мужчина настолько глубоко засел в её мыслях, что казалось, будто он – заноза, которую можно вытащить, лишь заполучив его. Но Дайен не могла попасть в его мир, минуя отборную гвардию и волшебные ловушки, охраняющие проход, равно как не могла заставить привести его. Это нарушало правила, установленные Верховным Советом, имевшим власть над всеми мирами, и нарушения жестоко карались. Нельзя было похитить жителя одного мира и забрать в другой – это нарушало правила и наносило оскорбление миру похищенного. Дайен готова была разрушить дворец до основания, осознавая своё бессилие, в её характере не было никогда понятия – держать эмоции в узде. Она нервно ходила по спальне, а зеркало отражало её лицо – то идеальное и прекрасное, то покрытое морщинистой кожей с неподвижными золотыми глазами.

Казалось, что никакого выхода нет. И это распаляло её гнев еще больше. Дайен  перебрала  возможные варианты решения проблемы, но все они сводились к одному и тому же – ей не попасть в мир Гая.

 – Мне нужно попасть туда любой ценой! – Дайен со всей силы ударила кулаком о стену, заставляя камень крошиться мелкими осколками. Леди Фомор обладала не только красотой и хитростью, но и недюжинной силой, и выбоина в стене была отличным свидетельством тому. На белоснежной коже багровел след от столкновения с камнем, и медленно выступала кровь, с каждым толчком сердца Дайен становившаяся ярче. Капли с гулким всхлипом падали на пол, и она неожиданно поняла, что она не одна. Чье-то присутствие, тяжелое и давящее, было настолько ощутимым, что она, не оборачиваясь, могла сказать – где именно находится нежданный гость.

 – Когда прекрасная женщина нуждается в помощи, сложно не ответить на её зов, – произнес мягкий, вкрадчивый голос. Дайен обернулась. В большом зеркале отражался мужчина в странном наряде из тканей ярких цветов, богато расшитых золотом. Он был красив, но Дайен сочла такую красоту слишком женственной, а его самого – изнеженным. Всё в нём было настолько правильно и прекрасно, что она почти ощущала горечь во рту от такой приторности.

Гость с интересом разглядывал Дайен. Её наряд, скрывающий меньше, чем следовало, заставил его черные глаза зажечься опасным огоньком, говорящим о том, что он заинтересован даже слишком. Дайен выпрямилась, принимая достойный принцессы вид.

 – Кто ты? – Она не испытывала страха, но недоумевала – кто же мог так внезапно  откликнуться на её зов. Она пролила свою кровь напрасно, произнося при этом свое пожелание. Это могло сработать как призыв, на который отозвался тот, кого привлекла её просьба.

– У меня много имен. Те, кто мне близок, называют меня Шакрой, а те кто падает к моим ногам, знают меня как Ужасного, – он самодовольно улыбнулся, и Дайен ощутила презрение к такой напыщенности. Подавив слова о том, что его имена должны соответствовать таким же деяниям, она поинтересовалась:

 – И как же ты можешь мне помочь, Ужасный?

 – О, нет, нет! – он поднял руки, останавливая её, – для тебя я не в силах быть Ужасным, для твоей красоты я могу быть лишь восхищенным почитателем.

Дайен молчала, улыбаясь и думая, что если он умен, то её улыбка не обманет его. Ну, а если он глуп, то ей же лучше.

 – Я могу помочь тебе добраться туда, куда зовет сердце, и научить – как взять то, что не дается в руки, – продолжил её гость, загадочно смотря на неё.

 – И что же ты хочешь взамен? – осторожно спросила Дайен, чуя подвох.

 – Взамен – ничего. Я попрошу лишь о том, чтобы однажды ты вспомнила о том, что я помог тебе, и осталась моим другом, – он выглядел абсолютно безмятежным.

 – Иными словами, ты просишь меня стать твоим союзником, – Дайен задумчиво рассматривала собеседника. Она знала, что он был богом войны из далеких земель юга, а это значило, что союз с ним мог вовлечь Фомор как в беспощадные войны, так и принести выгодные перемены.

 – Ты мудра, как истинная королева, – несмотря на всё очарование Шакры, Дайен видела, что за ним прячется хладнокровный и хитрый расчет. Он знал, что она – наследница, знал, что его предложение, как обоюдоострый меч, заинтересует её своей выгодной стороной. А он получит сильных союзников. Дайен могла убить двух зайцев – получить Гая и вернуть Фомор прежнее уважение и процветание.

Она медлила, взвешивая все за и против, и накручивала на палец длинный локон. Шакра молчала, ожидая ответа и не торопя. Его фигура выступала из марева, и за спиной бога было видно край лазурного неба его мира. Наконец Дайен приняла решение и подняла глаза на Шакру, улыбаясь:

 – Ты весьма щедр. Но сперва я хотела бы увидеть то, что ты можешь сделать для меня.

На лице Шакры отразилось торжествующее выражение, и он приосанился. Бог поднял руку, украшенную разнообразными кольцами с самоцветами, и снял один, украшенный ярко-красным кровавым рубином. Зеркальная поверхность задрожала как льющаяся вода, когда Шакра протянул кольцо Дайен. Его рука легко пересекла границы стекла и замерла, ожидая, что она возьмет его.

 – Этот перстень полон яда, который не имеет противоядия. Тебе достаточно лишь нажать на него, и из оправы появятся шипы, ранящие жертву. Яд подчинит её волю, и она сделает всё, что ты пожелаешь. Осторожно! – резко одернул Шакра Дайен, когда она решила проверить его слова, – этот яд действует даже на бессмертных и богов. Воспользоваться им можно лишь один раз, – предупредил он, убирая руку, и зеркало вновь застыло стеклянной массой. Дайен не надо было объяснять дважды, и она осторожно надела перстень на указательный палец.

 – А теперь твое второе пожелание, – Шакра вновь поднял руку, указывая куда-то за спину Дайен, и она обернулась. Для того, чтобы с восхищением, смешанным с ужасом, наблюдать за тем, как прямо посреди её комнаты начинает дрожать воздух, светясь и сворачиваясь в кольца.

 – Ты можешь создавать Проходы! – невольно вырвалось у неё, и она почти поверила, что он – действительно бог.

 – Нет, – Шакра на мгновение с досадой поморщился, – в твоей комнате раньше был Проход, и я заставил показаться его остатки. Он скоро исчезнет, так что тебе стоит поторопиться. Не забудь о своей части сделки.

 – Моя честь и моё слово, – Дайен гордо выпрямилась, давая клятву. Шакра наклонил голову, принимая её слова и выказывая уважение Дайен. А затем медленно растаял, и зеркало по-прежнему отражало спальню и саму Дайен.  Теперь ей придется стать его союзницей тогда, когда ему потребуется её помощь. Она чувствовала, что получит гораздо больше из этой сделки, чем казалось на первый взгляд.

***

Аноэль сидел у камина, тихо поедавшего очередную порцию дров. Несмотря на теплую погоду, он сидел почти у огня и смотрел на его языки, танцующие на плашках. Камин, излучающий тепло, успокаивал и заставлял подниматься из глубин его мутной памяти какие-то смутные обрывки. Тишина и покой, внушаемый созерцанием огня, пробуждали их. Аноэль ощущал их движения, как непонятные движения в глубокой, мутной воде, не имеющие очертаний и формы. Словно он играл в прятки с собственной памятью в густом тумане.

Он задумчиво крутил данное ему Господином Хедрунгом кольцо. Неприметный ободок оставался всегда теплым, словно тепло шло изнутри него, согревая пальцы. Его самовольный поход в другой мир не прошел даром, и теперь Аноэль всё чаще ощущал себя как-то потеряно, словно он находился не на своем месте. Выпивка и развлечения будто потеряли прежний вкус, и Аноэль пробовал ввязываться в драки и схватки, будто кроме массы бумажных дел Гая он ещё и взялся за его профессиональные обязанности. Но даже адреналин не мог заглушить неясное беспокойство, которое всё чаще поднимало голову, угрожая стать постоянным спутником Аноэля. Он ощущал себя  слишком нервно и проводил всё больше времени в тишине и одиночестве, при этом ужасаясь перспективе стать похожим на Гая. Либо он поймет, что его тревожит, либо оно продолжит беспокоить его, как больной зуб.

 – От господина Гая нет известий? – Аноэль приветственно помахал рукой, не оборачиваясь и не вставая с кожаного дивана. Шолто все эти дни составлял ему компанию, и Аноэль неожиданно проникся уважением к, всегда незаметному и аристократичному, адвокату. Было нечто, заставляющее думать, что красавец не так прост, как пытается казаться. Ну, а его умение оставаться безупречным в любой момент – приполз ли Аноэль домой, изрядно выпив, или же горланит на весь особняк, сражаясь в видеоигры – оставалось просто божественным. Даже всегда почтительные наги, и те иногда смотрели на Аноэля с укоризной, а будь здесь Гай, то бы вообще попытался прикончить разошедшегося соседа.

Шолто прошел к камину и прислонил ладонь к грифону, поддерживающему каминную полку. Он явно ожидал ответа, и Аноэль с недовольным вздохом отозвался:

 – Нет ни звонков, ни приветов, ни сообщений. Ничего. Нас бросили.

Он догадывался, что его ответ, прозвучавший слишком грубо и прямолинейно, не очень понравился Шолто, но эльф знал – с кем имеет дело. И Аноэль не собирался меняться ни ради кого.

 – Серьезно, с его стороны это просто скотство – исчезнуть с концами, – пробормотал он, продолжая крутить кольцо, словно это движение могло успокоить его.

 – Он знает, что делает, –  резко отозвался Шолто, и Аноэль удивленно воззрился на него. Неожиданно  он подумал, что только сейчас ему бросилось в глаза то, на что он раньше не обращал внимания. Шолто каждый день задавал этот вопрос в разных вариациях. С момента исчезновения Гая по его неведомым делам, Шолто почти перестал отлучаться надолго, всегда возвращаясь в особняк. Аноэль внезапно понял, что тот ждал возвращения Гая. Что ещё он не замечал раньше? Он по новому взглянул на Шолто, и в его высокомерной замкнутости и идеальности обнаружил другие стороны. Преданность. Привязанность.

Он хмыкнул, надевая кольцо обратно на палец. Скорее всего,  Гай знает обо всем, и именно поэтому Шолто – его доверенное лицо. Тень, которая всегда поблизости. Аноэль испытал небольшой укол зависти. Он был предан Господину Хедрунгу, он был верен своим обязанностям в Хрустальном Мосте. Но чего-то ему не хватало. Чего-то, что он должен был иметь в своей жизни, как и потерянную память.

Казалось, что всё вокруг словно только и старается усилить его нервозность. Поэтому Аноэль решил, что его не интересуют чужие отношения и чужие жизни. Разобраться бы со своей.

 – Мы можем с ним связаться, – более вежливо произнёс он, посмотрев на Шолто парой минут позже. Он видел беспокойство, которое лежало хмурой тенью на безупречном лице, перечеркнутом складкой между бровями. Аноэль даже начал сочувствовать эльфу. Их с Гаем связывали отношения напарников, и то – лишь в случае совместной работы, а в остальное время каждый жил сам по себе. А вот у угрюмого поганца был кто-то, кто прикрыл бы его в любую секунду, равно как всегда счел бы его действия правильными.

Что это с ним? Он – что, завидует тому, что Гай, обращая на эльфа внимания не больше, чем на мебель, всё же не одинок при этом? Аноэль потряс головой, стараясь привести в порядок мысли.

 – Не стоит беспокоить его. Если он сочтет нужным, то сам даст знать о себе, – не согласился с его идеей Шолто. Эльф отошел от огня и сел в небольшое кресло, рядом с камином.

Отлично. Его делом было предложить.

Огонь по-прежнему мурлыкал о чем-то, и теплая тишина погружала Аноэля в расслабленную дремоту. Он почти ощущал, как проваливается в восхитительный сон, в котором было что-то очень хорошее. Оставалось ещё немного, чтобы окунуться в его чары, но вместо этого раздался звук разбивающегося стекла и испуганный крик кого-то из нагов.  Аноэль моментально сорвало с дивана. Ещё не до конца проснувшись, он потянулся к ножнам в ботинке. Шолто, очевидно так же внезапно очнувшийся, настороженно приближался к окну, ожидая атаки.

 – Будь осторожен, – бросил ему Аноэль, зная, что эльф старался держаться подальше от всякого рода драк, и направился прочь из комнаты, чтобы выяснить – что случилось. Нагов было сложно напугать, хранители дома и очага, они сами могли испугать любого, кто осмелился нарушить покой их владений.  Поэтому всё происходящее заставляло Аноэля держаться начеку.

Он вышел в темный зал перед входом, где был выключен свет, и замер, вслушиваясь в тишину. Опыт подсказывал ему, что именно в такой момент можно ждать чего угодно.

На него напали со спины, швырнув в стену с такой силой, что деревянный столик, на котором стояла ваза, взорвался осколками и щепками. Аноэль  охнул, ощутимо приложившись головой к стене, и откатился в сторону. Зрение оставалось по-прежнему острым, но из-за темноты он по-прежнему не мог разглядеть нападавшего. Тот снова бросился вперед, и Аноэль успел откатиться в сторону от разрезавшего воздух удара там, где он стоял. Он помнил расположение всех предметов в комнате, а потому, отодвинулся еще дальше, и, когда противник  снова бросился в атаку, Аноэль пригнулся и подпрыгнул. Ощутил под ногами крепкую доску другого столика, из пары погибшему под его спиной. Подпрыгнул, перебирая ногами так, чтобы его отбросило в противоположном направлении к стене. Затем оттолкнулся от неё и приземлился позади нападающего. В темноте сверкнули желтые глаза, словно в темноте прятался неведомый хищник. Аноэль не мог позволить себе удивляться и тратить драгоценные секунды. Он атаковал, прекрасно понимая, что его нож не представляет ничего стоящего по сравнению с тем, что отбивало каждый его удар. Словно желтоглазый сражался двумя мечами одновременно. Аноэль решил, что ему следует пересмотреть свой арсенал, когда меч задел его плечо. Кажется, царапина была неглубокой, но кровь обильно текла, отмечая свой горячий след. Аноэль начинал злиться, не понимая – чего хочет незваный гость. Тот словно пытался вымотать его, загнать в угол, но явно не стремился убить.

Всё, что находилось в зале, было безвозвратно погублено. От мраморных перил и колон отлетали увесистые куски камня там, где на них обрушивались удары желтоглазого. Аноэль увернулся в тысячный раз и вспрыгнул на лестницу, чтобы обойти противника. Он точно рассчитал – куда приземлится, но в последнюю секунду перед тем, как его ноги коснулись пола, желтоглазый швырнул по полу обломок мрамора. Аноэль потерял равновесие, и в тот же миг на него набросили сеть. Очевидно, кроме двух мечей у желтоглазого были ещё и другие сюрпризы.

Аноэль покатился по полу, пытаясь освободиться и разорвать сеть. Но она казалась сделанной из очень прочного металла, и он подумал, что тут явно подмешаны магические фокусы. Аноэль рвался и бился, мысленно надеясь, что Шолто всё же решит оставить свой дурацкий пацифизм и придет на помощь. Краем глаза он видел, как к нему приближается желтоглазый. О, нет, никакого желания быть пойманным, как кролик в силок, Аноэль не испытывал.

Он видел медленно переступающие, шаг за шагом, бронированные доспехи в виде лап с шестью когтями. Аноэль отчаянно пытался победить сеть, ощущая себя полностью в западне. Главное – не останавливаться и бороться. Желтоглазый уже протянул к нему закованную в кожу и металл руку, явно намереваясь поднять пленника, но внезапно с громким ревом резко обернулся назад. Аноэль на секунду остановился, пытаясь разглядеть – что случилось. Желтоглазый бросился назад, вглубь зала, явно атакуя кого-то, и судя по его реву, он был ранен. На долю секунды Аноэль разглядел светлые волосы и облегченно вздохнул. Шолто наконец-то решил поучаствовать в драке.

Сеть ни в какую не поддавалась ни рукам, ни зубам, ни кинжалу, чьё лезвие уже затупилось. А её края словно срослись, заключая Аноэля в прочный кокон. Тогда он попробовал передвинуться настолько, насколько это было возможным. Он с трудом прополз каких-то жалких пять шагов, когда позади снова раздался рёв, а затем что-то рухнуло с жутким грохотом.

Аноэль по-прежнему продолжал свою борьбу, когда над ним прозвучал голос Шолто:

– Не двигайтесь, я сниму сеть.

Когда она со звоном упала с него, словно колдовство, что  удерживало её края, исчезло, Аноэль облегченно выдохнул и попятился от этой ловушки подальше.

Шолто протянул ему руку, помогая подняться, и Аноэль ухватился за неё, ощущая, как немеет плечо.  Похоже, что царапина была далеко не такой уж маленькой.

Он, слегка хромая, подошел к стене и включил свет. Люстра, на удивление, осталась целой, и свет заливал зал, превращенный в поле боя, полное крови, обломков и пыли. Посреди него лежало тело непонятного существа, закованного в красно-черную броню. Аноэль никогда раньше не видел подобного, и потому слегка ошарашено рассматривал украшенную черными рогами голову и, видневшиеся из раскрытой пасти, клыки. Словно кто-то соединил воедино человека, быка и тигра. Он подозревал, что многое не знает о том, что его окружает, но сейчас чувствовал себя прямо-таки младенцем. В отличие от Шолто, который, судя по всему, не был удивлен, словно ему доводилось уже видеть таких воинов.

Аноэль посмотрел на эльфа и неожиданно понял, что его светлая рубашка полностью в крови, которой становится всё больше. Шолто был ранен и истекал кровью.

 – Тебе нужна помощь, – Аноэль протянул руку эльфу, выглядевшему с каждой секундой всё хуже. Но тот отстранился и сделал шаг назад, подальше от него. – Ты истекаешь кровью, – Аноэль понятия не имел, что нашло на эльфа, но и просто наблюдать, как тот скончается на его глазах, не собирался.

 – Не подходите, – голос Шолто звучал напряженно.

 – Эй, всё в порядке. Давай, я доведу тебя до гостиной, и попробуем тебя подлатать, – судя по всему, у эльфа был шок, и Аноэль  старался говорить как можно спокойней. Но его крайне беспокоила кровь, собирающаяся в небольшую лужицу возле ног Шолто. Он снова направился к нему, краем глаза замечая нагов, встревожено смотрящих на них из дверей.

 – Зовите целителя! – рявкнул Аноэль им и вытянул руку, чтобы подхватить Шолто. Эльф метнулся с завидной для почти обескровленного скоростью. Его лицо искажалось, словно под прекрасными чертами прятались другие, и они рвались наружу, шевелясь под кожей.

 – Не подходи, моя кровь ядовита! – Выкрикнул Шолто, и Аноэль застыл на месте. День безумных событий не торопился закончиться.

 – И что, я должен смотреть, как ты будешь умирать? – заорал он в ответ. Аноэль понятия не имел – что будет, если эльф умрет, и не горел желанием выяснять, как будет взбешен его напарник.

 – Господин Аноэль, – осторожно позвал его домоправитель, один из нагов, почтенный даже среди них, – это действительно опасно. Аноэль думал, что его голова вот-вот взорвется от всей той неразберихи, которая обрушилась  на него за последние несколько часов. Он видел, как эльф пятится, оставляя за собой кровавый след, и его лицо всё  так же меняется на глазах. Наги окружили Аноэля, словно были готовы в любой момент остановить его попытки догнать Шолто.

 – Он – бессмертный, господин, и он скоро исцелится, – всё так же осторожно произнёс домоправитель. Глаза его поблескивали сочувствием, словно он понимал – какую сумятицу испытывает Аноэль, – Но его кровь действительно ядовита для вас.

 – Мне срочно нужно выпить, – Аноэль потёр глаза, качая головой. Он вряд ли выдержит ещё чье-то вторжение в его бушующий мозг. Всё, что ему хочется – так это спокойно провести остаток вечера. На сегодня с него хватит. Сейчас Аноэль только что убедился в том, что в этом мире есть вещи, которые гораздо сильнее него, а слуги в доме знают гораздо больше, чем он мог себе вообразить. Он знал, что даже они – существа из другого мира, но как-то раньше не утруждал себя размышлениями о своем месте в этих мирах. Боги, Аноэль всегда относился ко всему беспечно и поверхностно, а сейчас его ткнули лицом в то, что он – полный ноль. Он падал вниз, с высоты привычной жизни, в которой он ничему не придавал значения, а внизу его ожидала неизвестность, полная вопросов без ответов.

Аноэль, пошатываясь, добрался до гостиной, радуясь дивану, который по-прежнему стоял перед камином. Хоть что-то осталось на своем месте. Мысли бурлили, бесформенные воспоминания рвались наружу, причиняя боль, словно в голове ворочался клубок, утыканный иглами. Боль становилась сильнее с каждой минутой, и Аноэль сдавил виски, покачиваясь и едва сдерживаясь. Он пытался перестать думать, переключить мысли на что-нибудь другое. Но то, что командовало его мозгом, считало иначе, и Аноэль не мог справиться с самим собой. Лишенные формы образы рвались и бились в голове, превращая боль в нестерпимую пытку и взрывая перед глазами красные фонтаны. Аноэль сполз с дивана и упал на колени, готовый кататься по ковру перед камином, лишь бы найти секундное облегчение. Из глаз хлынули слезы, словно мозг увеличился в размерах и давил на них.

Боль стала настолько невыносимой, что Аноэль закричал, пытаясь хоть как-то выпустить её наружу. Он ничего не хотел больше, лишь бы эти странные образы оставили его в покое, дали ему дышать, прекратили эту дробящую кости боль. Но они не останавливались, и Аноэль закричал снова. Хрустальные вазы с цветами взорвались, рассыпаясь в воздухе. Висящие на стенах картины дрожали, словно на особняк обрушился ураган. Боль не отступала, и Аноэль не мог остановиться, продолжая кричать.

Треснула каминная панель, обсыпая огонь мелкой каменой пылью. Побросавшие все дела наги толпились вокруг, не зная – чем помочь Аноэлю. Когда один из них попробовал приблизиться, его откинуло назад, словно Аноэля окружала невидимая преграда. По стене пробежала трещина, криво рассекая её. Целитель, явившийся почти сразу, стоял у невидимой стены, отделяющей Аноэля от всех. Оставалось только беспомощно наблюдать, как он бьется на полу в приступе.

 – Что случилось?

Наги, разом оглянувшиеся назад, расступились, пропуская Господина Хедрунга, который торопливо прошел вперед.

 – Что с ним? – Встревожено обратился он к целителю и нагам. Казалось, что он практически не слушает то, что сбивчиво рассказывает ему домоправитель, следя за бьющимся о пол телом.

 – Мы не успели известить Вас, – добавил целитель. Морщинистое лицо с небольшой рыжей бородкой выглядело озабоченным.

 – Я только что прибыл, связаться со мной вы не смогли бы, – отозвался Господин Хедрунг.  Тело Аноэля выгнуло дугой, словно через него пропустили мощный разряд, и затем подбросило, заставляя перевернуться на спину. Наги невольно попятились, отступая как можно дальше. Отодвинулся от неожиданности и целитель. Из широко раскрытых глаз Аноэля били лучи белого света, словно внутри него был заключен их источник. Тело продолжало дрожать в конвульсиях, а на руке, содрогающейся вслед за телом, горело таким же белым светом кольцо. На лице Господина Хедрунга застыло непонятное выражение, словно он передумал вмешиваться и останавливать происходящее.

Наконец свет в глазах Аноэля стал тускнеть, и он медленно затихал, словно то, что держало его тело, медленно  отступало. Кольцо продолжало сиять, но уже не так сильно. Господин Хедрунг попробовал приблизиться к затихшему Аноэлю, спокойно пересекая невидимую границу. Он нагнулся над ним и приподнял голову Аноэля, пытаясь заглянуть в глаза и привести его в сознание.

Аноэль чувствовал запах сырого мха и листвы после дождя, омывшего лес. Он ощущал, как трава шелестит от легкого ветра, и от его дуновения срываются вниз капли, падая на землю. Мокрые камни дышали теплом, отдавая его от своих больших краев. Аноэль не мог открыть глаза, словно они не подчинялись его усилиям. Но зато все его чувства были вдесятеро острее обычного.

Он слышал, как шевелится листва, как туман медленно скользит между деревьями. Влажный, прохладный ветер касался его лица, и в нём сплетались дыхания леса, воздуха и неба. Аноэль слышал, как трава стелется под чьими-то шагами. Словно это были и не шаги вовсе, а колебания травы от порывов ветра. Он хотел окликнуть того, кто был возле него, но его язык был так же не в силах вымолвить хоть что-то. Шаги удалялись, превращаясь в тихий шорох капель, срывающихся вниз.

Затем его окутал теплый, густой воздух, и тело Аноэля словно оживало. Будто воздух проникал вглубь, заполняя каждую клеточку и исцеляя. Он слышал, как кровь быстрее бежит по венам, а сердце замедляет стук, но каждый его удар мощнее пяти обычных.

Чьи-то голоса, почти неотличимые от звуков леса, становились ближе, и Аноэль ждал, когда они приблизятся настолько, чтобы стать совершенно ясными. Голоса были настолько мелодичными и внушающими покой, что их хотелось слушать вечно. Вновь чьи-то шаги прошелестели вблизи Аноэля, и он опять попытался заговорить, но всё так же не мог заставить себя произнести ни одного слова.

 – Почему ты так долго шёл? – спросил один из голосов, раздаваясь над ним.

“Я не знаю.  Я не могу говорить”, – подумал он. Воздух стал ещё гуще, и его колебания прошли вдоль лица Аноэля, словно кто-то провел рукой.

 – Чего ты хочешь? – снова спросил голос. Аноэль шевельнул губами, но они были словно высечены из камня. 

“Я понятия не имею, чего могу хотеть”.

Он слышал, как очередная капля сорвалась с вершины дерева, и слышал, как она скользит в воздухе мимо ветвей, приближаясь к земле. Теплый мох впитывал в себя влагу, и Аноэль ощущал, как она уходит в землю.

 – Если птица не знает, как ей летать, это не значит, что у неё нет крыльев, – произнёс голос.

“Мне надоели эти загадки”, – подумал Аноэль в ответ.

 – Но нет никаких загадок, – возразили ему в ответ, – просто ты не хочешь слышать то, что и так слышно.

“Я хочу вспомнить себя. Мне нужно моё прошлое”, – Аноэль не знал – где он и с кем говорит, но хорошо знал, что его тревожит.

 – Твоё прошлое – это твоё настоящее и ещё не родившееся будущее, – отозвался голос, продолжая говорить непонятными фразами, – это то, что ты делаешь сейчас и получаешь позже – как зерно, уже посаженное, но ещё не проросшее в колос.

“Если ты не хочешь мне помочь, то зачем нам продолжать разговор?” – Аноэль испытывал разочарование.

 – Как же я могу помочь, если ты держишь свои глаза закрытыми и не хочешь их открыть? – Голос зазвучал порывом ветра, сокрушался хрустальным звоном каплей и отдавался покачиванием травы. – Ты должен сам увидеть то, что не хочешь видеть.

“Я хочу открыть их, но не знаю – как!”

И его глаза открылись.

Всё вокруг было полно изумрудной зелени, солнечных лучей, пронзающих свежую листву. Большие серые камни, покрытые разнообразным узором мхов, отдавали свое тепло, стоя кругом вокруг поляны. Он лежал посреди гигантских стволов деревьев, чьи вершины почти доставали неба. Солнечный свет падал на траву, по которой никто никогда не ступал, и каждая травинка светилась в его лучах как драгоценный камень.

Аноэль приподнял голову и увидел стоящую у одного из камней фигуру. Её очертания дрожали в теплом воздухе, словно она висела в воздухе, не касаясь земли.

 – Всему своё время, твоя дорога создана тобой, и ты должен сам пройти её до конца, Аноэль  – произнёс голос, называя его по имени. Но этот голос не принадлежал фигуре, не принадлежал он и кому-то ещё. Словно это говорили камни, деревья леса, солнечные лучи и сам воздух. Аноэль, ощущая себя слабее новорожденного, оперся на руку и приподнялся, силясь рассмотреть стоящую у камня фигуру.  Но, каждый раз её очертания дрожали и размывались, словно поверх неё был наброшен серый плащ из тумана.

 – Но все ответы находятся перед тобой, – голос таял. Аноэль боялся, что так и не сможет рассмотреть человека возле камня, когда тот неожиданно повернулся. И он смог увидеть на секунду лицо. Лицо женщины. А затем её очертания словно подхватил ветер, размывая в воздухе.

Аноэль бессильно упал назад, на траву. Всё вновь исчезло, остались только звуки. Но и они медленно сливались в один неясный гул, который удалялся, затихая вдали. Аноэль погружался всё глубже нечто, похожее на землю, вязкое, глухое и тянущее за собою куда-то вниз. Затем он ощутил боль в руке, словно её неимоверно жгло. Он втянул воздух, шипя от боли, и радостно подумал, что тело понемногу начинает слушаться его. Затем Аноэль инстинктивно дернул руку, стараясь подтянуть её к себе и избавить от источника боли. Но это было не так-то просто.

Сквозь закрытые веки до него стал долетать свет, и он с трудом приоткрыл глаза. Он лежал на ковре у погасшего камина, а над ним склонились Господин Хедрунг и целитель, который проживал поблизости от особняка. Человеческий врач, который жил двумя жизнями сразу – леча своих пациентов и составляя снадобья при помощи трав и магии. Аноэль наконец-то смог подтащить к себе свою руку и выяснил, что её жгло то самое кольцо. Господин Хедрунг, перехватив его взгляд, взял его руку и легко снял кольцо.

Аноэль с отстраненным удивлением смотрел на свою кисть, на пальце которой был словно вплавлен серебряный  ободок. Он перевернул ладонь и, всё так же отстраненно, обнаружил, что в центре ладони красуется светлый круг, словно выбитый расплавленным серебром. Смотря на него, Аноэль пытался удержать в памяти черты той женщины, которая была там, в кругу камней. Он знал, что теперь его прежняя жизнь закончена, и смыслом новой будет поиск ответов, заключенных в этой призрачном видении.