Система 37-й Близнецов (Гемини-Прайм), планета

Гемини-3, Амьен, 5 мая 2541 года, вечер

В голове звенело. Не знаю, как у вас, а у меня всегда в подобных случаях так, что неудивительно — оплеуху я словил знатную. Что-то ты рано расслабился, олух! Соберись, Паша, иначе не уйти тебе на своих двоих…

Оклемался я как раз вовремя, чтобы жестким блоком остановить очередной размашистый хук шустрого паренька подозрительной наружности. Двигался он быстро, но как-то дергано, не было в нем пластичности, что, на мой взгляд, для бойца не есть хорошо. Удары резкие, амплитудные, но одиночные, с заметными паузами, а потому вклиниться между атакующими конечностями не составляло труда, главное, ритм поймать, а дальше дело техники. Вот и сейчас, наткнувшись на препятствие предплечьем, он застыл на неуловимый миг, сжавшись перед взрывным выплеском энергии (надо сказать, малоэффективным), и с резким выдохом выбросил левый «крюк» — в полном соответствии с логикой поединка. Собственно, именно такого подарка я и ждал, а потому уверенно заблокировал бьющую руку верхним ган сао. С доворотом корпуса перевел блок в лап сао — захват запястья, рванул паренька на себя и вбил ребро левой ладони, до того занимавшей защитное положение у подбородка, противнику в верхнюю губу, одновременно обрушив топчущий удар правой ступней на бедро. Тут же увел левую руку на контроль левой конечности оппонента, отпустил его запястье и влепил правый чунцюань ему в нос, совместив касание с постановкой правой ноги на пол. Получилось хорошо, одним слитным движением, с вложением массы и энергии поворота, но в последний момент, сообразив, что заканчивать потеху еще рановато, я превратил нокаутирующую плюху в легкий щелчок — чтобы юшка потекла, но хрящ не сломался. Наиклассическая техника винчун, совмещающая блок-захват с одновременными ударами на разных уровнях. Паренек, к слову, опомнился достаточно быстро — рухнул на землю и откатился, отделавшись отсушенным бедром и расплющенным носом. Разорвав дистанцию, он вскочил на ноги и застыл в оборонительной стойке, разом растеряв всю спесь.

В отличие от него я старался двигаться слитно, без фиксации в конце приемов, плавно перетекая из одного положения в другое, усиливая каждый удар поворотом корпуса, а потому без особого труда превзошел его как в скорости, так и в мощи. Знаменитый принцип японских бойцов — «иккэн хисацу», то есть «одним ударом наповал», — я не уважал, предпочитая так называемый overkill — прямо противоположную концепцию, подразумевающую использование как минимум нескольких технических действий для надежной нейтрализации оппонента. На деле это проявлялось в склонности к темповым серийным ударам, мягким блокам с «прилипанием» к конечностям противника и достаточно близкому контакту, исключающему разудалое «ногомашество». Стиль, которым я воспользовался в описанном выше эпизоде, такой манере соответствовал как нельзя лучше. К тому же оказался сюрпризом для моего сегодняшнего соперника, привыкшего за первый раунд к совсем иному рисунку боя.

На местном подпольном ринге сложилась довольно забавная традиция — поединок состоял из двух обязательных частей: показательной и серьезной, до нокаута. На показуху отводилось три минуты, последующий же жесткий махач ограничений по времени не имел — оппоненты вольны были мутузить друг друга до полной отключки одного из них. Что удивительно, обе составляющие боев без правил были одинаково любимы зрителями. В первом раунде бойцы показывали уровень владения телом, выдавая сложнейшие техники и не опасаясь при этом отправиться в нокаут, разве что случайно — «вырубать» оппонента в первой трехминутке считалось моветоном. Во втором же отрезке им приходилось демонстрировать мастерство — и тут зрелищности добавляли расквашенные носы, рассечения, обширные гематомы и очень часто переломы конечностей, ибо никакого защитного снаряжения правилами не предусматривалось. Не возбранялось даже осознанно калечить противника, правда, жестокость обычно общественностью порицалась, вплоть до отлучения от боев, так что по-настоящему кровавые поединки случались нечасто — если только кто-то из бойцов знал, что больше на ринг не выйдет. Впрочем, сегодня не тот случай. Все, что мне нужно, — выплеснуть излишек агрессии, подспудно копившейся уже почти три недели, да по возможности немного заработать. У оппонента мотивы примерно такие же, хотя психику ему столь варварским способом восстанавливать вряд ли приходится. А может, он адреналиновый наркоман — тоже достаточно часто встречаются. В общем, калечить друг друга нам было не с руки.

Первый раунд прошел на ура — мой оппонент оказался довольно квалифицированным кикбоксером, телом владел почти в совершенстве и удивил благодарную публику великолепной прыжковой техникой. Я ему раскрывать талант не мешал, даже подыграл, выдав пару ударов типа «нога-вихрь» — китайских аналогов «торнадо», серию «вертушек» и продемонстрировав основы чанцюань. Толпа вокруг бесновалась и свистела, «жуки» из местной игорной мафии сновали от одного клиента к другому, принимая ставки, а мы упражнялись в изощренных «танцах», старательно сдерживая силу в случае промаха соперника. Наконец прозвучал гонг, и рефери — пухлый громила с лоснящейся черной физиономией — вклинился между нами, разводя нас в стороны. По довольной роже Джамаля (насколько я знал, дальние предки судьи происходили из Северной Африки, и был он, что называется, мавр) я понял, что он впечатлен. А это, в свою очередь, означало, что ставки высоки и нам в любом случае достанется богатый куш. Впрочем, особых условий на сегодняшний бой никто из заинтересованных лиц не выдвигал, поэтому поединок предполагался честный. Оно и к лучшему, не люблю «ложиться» под всяких левых типов, даже за хорошие деньги. Шустряка-соперника я оценил и пришел к выводу, что большой проблемой он не станет.

И ошибся, словив ту самую оплеуху в первую же секунду после гонга — паренек проявил завидную прыть, показав хорошую боксерскую подготовку. Спасло меня от бесславного поражения только то, что он был на добрых десять кило легче и панчером не являлся. А потом я собрался, переломил ход схватки и буквально за несколько мгновений ее завершил. Оправившись от нокдауна, мой оппонент снова атаковал — сначала фронт-киком в корпус, который я отклонил легким движением колена, и сразу же «вертушкой» в голову. Я пригнулся, пропустив ногу над макушкой, и подловил противника на выходе из вращения — с подшагом, да еще и пружинисто разогнувшись, «выстрелил» правой, вбив вертикальный кулак точно пареньку в подбородок, строго в соответствии с теорией «средней линии» винчун-цюань. Этого оказалось достаточно — шустряк рухнул как подкошенный. Толпа взорвалась криками, разбившись на два лагеря: кто-то орал от восторга, а кто-то улюлюкал, недовольный быстрым завершением боя. Но на таких мне было плевать — свою задачу на сегодня я выполнил. Тяжесть в затылке, так досаждавшая на протяжении нескольких последних дней, прошла, а это означало, что еще минимум пару недель мне не придется опасаться очередного приступа. Вернее, приступы-то никуда не денутся, но человек, тихо паникующий в собственной берлоге, для окружающих не опасен, а это главное.

— Твоя доля, Поль! — Джамаль суетливо сунул мне в руку пачку купюр разной степени потрепанности — я даже присматриваться особо не стал, потом пересчитаю. — Ты сегодня в ударе, может, еще разок в круг выйдешь? Людям понравилось.

Французский у рефери странный, наверняка какой-то локальный диалект, но я уже приноровился к его манере коверкать слова и понимал почти все — стандартный языковой гипнокурс рулит. Понимать-то понимал, а вот ответить так же не мог при всем желании — мой речевой аппарат решительно отказывался воспроизводить все эти «муа-труа». В первые дни еще пытался что-то изобразить, но со столь чудовищным акцентом, что пришлось поставить на этой затее крест. Потому я лишь помотал головой — типа, отвали! — и перешел на интер:

— Джамаль, ты же знаешь — один бой. Так что свободен. Передавай привет Луи.

Рефери в очередной раз скривился — он не оставлял попыток втянуть меня в бизнес с самого моего здесь появления, но я добровольно лезть в кабалу упорно не желал, участвовал в кулачных забавах только по крайней необходимости. Слава богу, заработанных столь сомнительным способом денег на жизнь хватало — при моих-то скромных запросах. Правда, в последнее время я все чаще задумывался о смене места проживания, имея в виду вовсе не комнатушку в захудалой низкопробной гостинице, а планету целиком. С моей удачливостью работа по основной специальности мне здесь не светила — ну кому, на фиг, нужен конфликтолог на Гемини-3, оплоте пиратской вольницы одного из Внешних миров? Тут каждый сам себе конфликтолог, а в качестве основных аргументов в разрешении конфликтов весьма популярны бейсбольные биты и дробовики. И потом, куда лететь? На столичную планету системы, Гемини-2? Там, конечно, флибустьеров нет, зато в каждой корпорации своя служба безопасности, и шутить эти ребята не любят. В сущности, они от «джентльменов удачи» мало чем отличаются — такая же мафия. А во Внутренних системах мне и вовсе делать нечего — «волчий билет» штука очень неприятная, там меня даже грузчиком в легальную компанию не возьмут. Ну и хрен на них, в конце-то концов! Выкарабкаюсь как-нибудь…

Не глядя сунув деньги в карман джинсов, я хлопнул Джамаля по плечу и неспешно поплелся в раздевалку — для этой цели организаторы использовали тесноватое помещение типа каптерки в блоке стандартных боксов, притулившихся к одной из стен здоровенного пустующего ангара. Владелец недвижимости получал нехилый откат с боев, поэтому даже не пытался использовать здание по назначению, то есть как склад разнообразной дребедени, что выпускалась на местных предприятиях тяжелой промышленности. Пребывающего в ауте шустряка уже утащили «секунданты», и на ринг вышла новая пара бойцов. Толпа, потеряв ко мне всяческий интерес, расступилась, и вскоре я уже стоял перед жестяным шкафчиком самого затрапезного вида. Поединок на сей раз не затянулся, так что я даже пропотеть как следует не успел. Обхлопал футболку — выжимать не надо, так сойдет. В отличие от большинства соперников на ринг я выходил одетым — нет никакого желания демонстрировать рваный шрам на полспины, да и форма в последние год-полтора оставляла желать лучшего, кубиков на животе уже давно не видно под слоем жирка. Еще не пивное пузо, но и прессом не назовешь. С отвращением натянул носки — к ступням прилипли мельчайшие крошки пенобетона, но с этим неудобством пришлось смириться — и сунул ноги в ботинки из натуральной коричневой кожи, затертой кое-где до белизны. Честно говоря, это единственная дорогая вещь в моем гардеробе — к новой обуви я привыкаю долго, поэтому предпочитаю покупать «бутсы» покачественнее, чтобы один раз разносить и эксплуатировать до упора. То же относительно штанов — признаю только классические джинсы прямого покроя, просторные, удобные и в ходьбе, и в драке. Затаскиваю до дыр и только потом от них избавляюсь. На остальном не заморачиваюсь — закупаю футболки и бельишко пачками, после использования отправляю в утилизатор. Разве что толстовка-«худи» с капюшоном достаточно долго терпит. А чего? Мне по офисам шататься не надо, девок охмурять тоже, а в любую забегаловку в нашем районе меня и так пускают. Там ко всякому привыкли, большинство посетителей и вовсе предпочитают полувоенный стиль. Но это уж увольте, «милитари» ненавижу всеми фибрами души. С некоторых пор…

Взгляд мой случайно наткнулся на отражение в потемневшем зеркале — как оно тут сохранилось, ума не приложу. Красавец, что сказать! На левой скуле ссадина, отчетливо проступившая сквозь густую щетину с медным отливом — ладно не в глаз попал, злыдень, а то с бланшем пришлось бы ходить. Черт, всего-то два дня не брился, а уже как спустившийся с гор абрек. Хорошо, из-за колера не так в глаза бросается.

Кстати, странно — ежик на голове сивый, а бородища почему-то рыжая растет. И у папы с мамой не спросишь, почему так получилось, — далековато они, да и другие нюансы присутствуют. Вот и еще одна причина, почему меня на работу не берут, — слишком уж я выделяюсь на фоне местных со своей рожей типичного рязанского Ваньки. И не сказать, что страшный, просто для данной местности нехарактерный. Гемини-Прайм — франкоязычный Внешний мир, самый, между прочим, от Метрополии удаленный. И живут здесь в основном афро- и арабофранцузы, европейских кровей мало, в основном «чистые» среди буржуа и аристократии встречаются. Да-да, есть здесь и такие. Это вам не Внутренние системы с демократическим (относительно, конечно) строем, а самая настоящая олигархия — рулят промышленники с Гемини-2. На нашей вшивой планетенке, где людям приходится ютиться под куполами, полезных ископаемых хоть завались. Поэтому производство в основном здесь и сосредоточено, а капитал, наоборот, в столице.

Амьен, кстати, ничего так городишко, номинально — административный центр целого сектора, коих четыре на всю планету. Неприветливая внешняя среда с ядовитой для человека атмосферой заставляет накрывать жилые зоны защитными «пузырями», причем примитивными — никаких силовых полей, один укрепленный пластик, даже не прозрачный. Гемини-3 от местного светила далековато расположена, потому от звезды все равно никакого проку — источники освещения везде искусственные. Этакие фонари-переростки под самой вершиной купола. Света они давали мало, чисто символически разделяя день и ночь. За тот без малого год, что я проторчал на планете, погода, аналогичная серой хмари ненастного утра где-нибудь в средней полосе России, приелась до последней крайности. Лучше уж ночью по улицам шататься, когда все лавчонки и кафешки врубали иллюминацию, да и с фонарными столбами тут полный порядок. Вот как сейчас, например.

За размышлениями я совершенно для себя незаметно добрел до огромных раздвижных ворот ангара, в настоящий момент закрытых, и выбрался через неприметную калитку из относительного тепла — толпа надышала — на вечернюю свежесть. Зябко поежился, запахнув «худи». Псевдосклад выходил торцом прямо на рю де Паскаль, названную именем неизвестного мне местного героя, а вовсе не великого ученого прошлого, как можно было подумать. К центральным улицам она вовсе не относилась, скорее, переулок, затерянный в Пятой промзоне — вот таким незатейливым образом здесь именовались промышленные районы. Жил я неподалеку, на самой границе Пятой со спальной зоной Эрве Дюбуа. Не спрашивайте, кто он такой, тоже какая-то знаменитость. Вроде бы пиратский капитан, прославившийся непередаваемой жестокостью, к тому же маньяк-садист. И это тоже для Гемини-3 весьма характерно — какие жители, такие и ценности. Особенно моральные. Впрочем, мне сейчас не до исторических изысканий. Хотя бой был и не очень длительный, но энергии я потратил уйму, о чем организм и напоминал зверским голодом. Дома, то бишь в тесной комнатушке на пятом этаже гостиницы тетушки Мари, холодильник пустой, это я точно помнил. В магаз бежать поздно — мелкие уже закрыты, а ближайший супермаркет достаточно далеко, пешком идти задолбаешься, а такси в нашем районе отсутствовало как класс. Прочий общественный транспорт ходить перестал где-то с полчаса назад. Вывод — иду к Люка в забегаловку, у него харчи всегда найдутся. Тем более все равно по пути.

Приняв это судьбоносное решение, я накинул на голову капюшон, сунул руки в карманы толстовки и двинул по тротуару вдоль многочисленных складов в сторону родной Дебиловки — это я так район прозвал для простоты. Аборигены по-русски ни бум-бум, так что никто и не возражал. Шагал без опаски — местным я уже примелькался, и после двух неудачных попыток «щипать» они меня не пытались.

Система 37-й Близнецов (Гемини-Прайм), планета

Гемини-3, Амьен, 5 мая 2541 года, вечер

Вывеска со знакомой неоновой надписью «Luca’s» встретила меня приветливым льдистым мерцанием. Парковка почти пустая — разве что пара скутеров на электротяге притулилась в самом уголке. Честно говоря, мало кто у нас в районе мог позволить себе кар или тем более глайдер — места мало, под куполом особенно не полетаешь, по этой же причине и улицы узковаты, не покатаешься. Здесь вам не гигантский крытый город, как в лунных кратерах. Поэтому самым популярным транспортом являлись разнообразнейшие представители племени байков — от банальных велосипедов на мышечной тяге до продвинутых чопперов. Всякие «леталки» и внедорожная техника активно эксплуатировалась за пределами поселения, но там уже своя специфика. А внутри пластикового «пузыря», отделявшего Амьен от агрессивной окружающей среды, народ в основном передвигался на своих двоих либо на общественном транспорте. Скутеры по большому счету вещь статусная, чисто повыпендриваться перед «партнерами по бизнесу» — так здесь обычно называли подельников, с излишней, на мой взгляд, политкорректностью.

Стоп, а это что за чудо? Из-за угла капитального строения, бывшего когда-то фабричным корпусом, а теперь, после перепланировки, прибежища подозрительных офисов и не менее подозрительных увеселительных заведений в полуподвальном этаже, выглядывал массивный нос угольно-черного космокатера. Небольшого, чуть крупнее стандартного колесного кара, максимум четырехместного, но тем не менее. Занятно… Кто мог сюда пожаловать на этаком красавце? Знаменитый контрабандист, черный археолог или даже какой-нибудь отчаянный пиратский капитан? Наверняка аппарат из корабельного хозяйства, причем такими обычно оснащались достаточно крупные суда, начиная с фрегатов. Только на них есть излишек свободного места для размещения стартового комплекса атмосферных машин. Может, ну его на фиг? Кто знает, что привело такого серьезного человека в нашу глушь? Не хватало еще в заваруху с пальбой угодить… Нет, жрать охота, мочи нет. Чертово пузо, все из-за тебя!

Я затравленно заозирался, не в силах принять какое-то решение, потом сообразил, что это всего лишь очередной приступ, на сей раз достаточно легкий, и облегченно выдохнул. Паника тут же отступила, и я толкнул дверь, напустив на себя самый раздолбайский вид. Машинально пригнулся, столь же привычно ругнув про себя жмота Люка — уж если я со своими метр восемьдесят едва косяки не сшибаю, то что другим делать? Ребят покрупнее меня в округе полно, а место популярное. Неужели до сих пор не объяснили владельцу заведения политику партии? Впрочем, внутри было довольно просторно, что с лихвой компенсировало неудобство входа.

В общем зале пока еще (вернее, уже) свободные места имелись — развлекательная программа закончилась около часа назад, и теперь в кафешке кучковались лишь озабоченные срочными делами полуночники. Не чета мне, кстати, — мало кто в такое время приходил просто набить брюхо. А вот мне приспичило, понимаешь. Справедливости ради заметим, что не все присутствующие думали только о делах — в самых укромных закутках вдоль стен я засек несколько влюбленных парочек. А что? По меркам округи кафе Luca’s проходило в разряде шикарных заведений — сюда не стыдно и девушку привести. Ладно, отвлекся. Вон вроде бы свободный столик, и расположен удачно — в тупичке у перегородки, что отделяла данс-зону от своеобразного «партера». Мое любимое место, чуть правее, у самой стены, занято — два мутных типа вели переговоры, и сдается мне, что-то у них не ладилось. А, плевать, я сюда перекусить наведался, не резон мне сейчас на профессиональной деформации концентрироваться. Жаль, не получилось развалиться на диванчике с синтетической обивкой «под кожу» — такая роскошь только самым козырным местам положена. Диваны создавали иллюзию отделенности закутка от остального пространства, потому их так любили влюбленные, пардон за тавтологию. И я, само собой.

С удобством разместившись на мягком стуле, я отыскал взглядом гарсона, и тот чуть ли не моментально материализовался рядом. Застыл белорубашечным изваянием — это Внешний мир, ребята, здесь живой обслуживающий персонал обходится дешевле соответствующей машинерии. Я поначалу все никак не мог привыкнуть — разрыв шаблонов после старых планет Федерации приключился нешуточный. Потом пришел к выводу, что это даже в какой-то степени стильно: захудалая забегаловка с живыми официантами, подумать только! Как в лучших домах Лондона. Тушеваться перестал и даже сдружился с Мишелем — он как раз сегодня был на смене, так что в качестве обслуживания я не сомневался. Впрочем, клиент я не привередливый, к тому же сам Мишель уже успел досконально изучить мои вкусы, и сейчас наше общение ограничилось вопросительно вздернутой бровью гарсона и моим кивком. Паренек испарился, ухитрившись не растерять при этом торжественности облика — вроде и быстро идет, но на бег не срывается, это ниже его достоинства. Я такой выучки не встречал даже у метрдотелей лучших парижских рестораций. Были времена, хаживал и по таким местам. Чего уж теперь жалеть…

Чего у заведения Люка не отнять, так это внимания к клиентам и заботы об относительной свежести продуктов. Ясен перец, на Гемини-3 производство сельхозпродукции было в принципе невозможно, ибо себестоимость ее взлетала до небес, но вот вторая планета системы, столица, в этом благом деле преуспела весьма и весьма, обеспечивая свежатинкой все поселения, даже затерянные в астероидном поясе. На внутрисистемные перевозки приходилась лишь малая доля общего грузооборота, доставить замороженную свинину или банальнейшую картошку ближайшим соседям труда не составляло, поэтому синтетикой никто не давился, даже самые нищие, если не сказать бомжеватые, представители местного общества. Разве что морепродуктами я бы не советовал увлекаться, ибо чревато. Сам я далеко не гурман, поэтому традиционно отдавал предпочтение мясу по-французски, запеченному в горшочке с картофелем. Луковый суп, рататуй и прочие изыски не понимал и не принимал, равно как и не разделял любовь франков к сырам с плесенью. Вина же пил все без разбора, безмерно страдая от отсутствия в пределах досягаемости водки. Владелец кафешки, пораженный до глубины души моим кулинарным варварством, самолично пытался посвятить меня в таинства высокой кухни, но вскоре бросил это занятие ввиду его полнейшей бесперспективности.

В ожидании заказа я начал машинально обшаривать взглядом зал и волей-неволей задержался на тех подозрительных типах, что оккупировали мое любимое место. Обстановка за тем столиком помаленьку накалялась, и я присмотрелся к спорщикам внимательнее. Первый, упражнявшийся сейчас в красноречии, интереса не представлял — самый обычный гопник, таких у нас на районе что грязи. Я его даже знал в лицо, но не давал себе труда приветствовать при встрече, впрочем, как и он меня. Мелкий бандюган, бригада в десяток лбов — вот и все, что он мог при случае выставить, даже несерьезно. Скорее всего, занимал какую-то узкую нишу в сложной здешней иерархии, свое место знал, а потому и коптил до сих пор регенерированный воздух Амьена. А вот его визави на завсегдатая заведения Люка не походил ничуть. Он вообще для нашего захолустья был нетипичен — этакий щеголь средних лет, в строгом черном костюме и с вызывающе бордовым шелковым шарфом, завязанным «английской удавкой». Почему-то именно это диссонирующее сочетание поразило меня больше всего. Ни виднеющиеся из-под обшлагов манжеты белейшей рубашки с дорогими запонками, ни странного дизайна перстни серого металла на пальцах, ни даже элегантная шляпа, покоящаяся на столике рядом с его локтем, не произвели на меня такого впечатления. Впрочем, имелась в его облике еще одна характерная деталь — прислоненная к столешнице изящная трость черного дерева с серебряным набалдашником. Не дешевая пластиковая поделка, а ручная работа — я в таких вещах разбирался. По долгу службы положено. Было.

Черты тоже примечательные — без капли арабской или негроидной крови. Есть нечто выдающее толику южноевропейских корней, в остальном же скорее скандинав, если не славянин: лицо чуть заостренное, щеки худые, губы твердой складкой, волевой подбородок. Глаза темные, отсюда сразу цвет и не определишь. Сам брюнетистый — и шевелюра, и щегольская бородка-эспаньолка, едва обозначенная, но довольно густая. Вот как раз в этом и чувствовался южанин. Понятно, что мужик за внешностью следит — больше тридцати не дашь, если не приглядываться. Но меня не проведешь, глаз наметан. Лет ему где-то тридцать шесть — тридцать восемь, точнее не скажу. Сидел он ко мне чуть боком, но даже в таком положении было видно, что муж сей поджар, но не тощ, что выгодно подчеркивалось кроем шикарного костюма. Ведет себя уверенно — никаких жестов, выдающих нервозность, а тем паче защитных поз. Буравит взглядом оппонента, губы кривятся в легкой презрительной усмешке. И до лампочки ему, что местный ухарь уже кипит, чуть ли не из ушей пар идет — я это даже по затылку видел.

Кстати, налицо банальнейший межличностный конфликт. Не знаю, что они не поделили, но ясно, что выбрали они одинаковую тактику соперничества, упорно игнорируя интересы друг друга: бандос давил авторитетом, не стесняясь в угрозах, но щеголь твердо стоял на своем, не собираясь уступать ни на йоту, и время от времени давил в ответ. Разговор шел на повышенных тонах, но правильно организованная акустика зала не позволяла различить отдельные слова, только по губам читать, в чем я не спец. А вот типы конфликтных личностей отличались. «Костюмоносец» с бородкой типичный демонстративный тип, в любой сваре чувствует себя как рыба в воде, пренебрежительного отношения к оппоненту не скрывает. А местный гопник — замечательный образчик личности неуправляемой, склонной к агрессии, импульсивной и плюющей на законы общежития. Чем такое взаимодействие чревато, думаю, любому понятно — будет драка, к гадалке не ходи. У бандоса явно в зале была группа поддержки, да хотя бы вон та четверка за соседним столиком. Вели они себя подчеркнуто безучастно, на конфликтующих не смотрели, но по напряженным позам ясно, что ждут чего-то. А вот щеголь вроде бы один. На что он надеется, интересно?

— Ваш заказ, мсье! — Материализовавшийся рядом Мишель отвлек меня от наблюдения, и начало потехи я благополучно пропустил.

Пока я рассматривал доставленный поднос с глиняным горшочком, столовым прибором и бутылочкой красного полусладкого столичного розлива, обстановка за столом переговоров резко накалилась и вылилась в фазу физического противостояния, о чем и возвестил хлесткий удар. Похоже, наподдали чем-то твердым по относительно мягкому. Первая мысль, еще до взгляда, — щеголь врезал бандосу по морде тростью. Мы с Мишелем среагировали одинаково: синхронно повернулись на шум и уставились на потасовку. А та закончилась, не успев толком начаться: обладатель бородки, вытянув шею и отставив назад правую руку с тростью — видимо, для равновесия, — силился рассмотреть оппонента. Тот валялся на полу, о чем свидетельствовали торчащие из-под стола ноги в мощных бутсах, и не подавал признаков жизни. Зато активизировалась та самая подозрительная четверка — парни характерной бандитской внешности повскакивали с мест, прогрохотав стульями, а самый шустрый уже шагнул к «костюмоносцу». Тот угрозы не чувствовал или притворялся. Скорее второе — я открыл было рот, чтобы предупредить оставшегося в меньшинстве мужика (не люблю, когда четверо на одного), но тот вдруг ловко развернулся, оперевшись на спинку дивана левой рукой, и махнул тростью, приложив шустряка аккурат в лоб. На сей раз звук получился сочный и какой-то деревянный — видать, мозговая кость у бандюка что твой мореный дуб. Пацанчик рухнул как подкошенный, и щеголь немедленно отмочил еще более крутую штуку: запрыгнул на столик, умудрившись воткнуть лаковые туфли между посудой, упер трость в диванчик, до недавнего времени занимаемый бандосом-переговорщиком, и сделал боковое колесо, благополучно приземлившись за пределами закутка на обе ноги. Не останавливаясь ни на мгновение, рванул к моему столику, прыгнул, проехался спиной по столешнице, сшибив по пути мой поздний ужин, и ушел в перекат, махнув ногами перед носом остолбеневшего Мишеля. Преодолев таким образом преграду, снова по-кошачьи ловко приземлился и помчался к выходу, лавируя между клиентами и пустующей мебелью.

— Мля-а-а-а!.. — только и успел промычать я, пораженный такой наглостью.

Дальше я действовал молча — на разговоры времени не осталось. Хитрый «костюмоносец» не зря извращался с акробатическими трюками: его не блиставшие умом оппоненты неслись бодрыми лосями напрямик, не сразу сообразив, что на пути у них возникло препятствие, и притормозить уже не успевали. Боковым зрением уловив приближение чего-то массивного, я среагировал совершенно машинально, а главное, без участия сознания. В моем случае это означало, что верх взяли вколоченные за много лет боевые рефлексы, и я встретил первого набегавшего мощным прямым правым в грудину, раскорячившись для большей устойчивости в гунбу — «стойке лучника». Прогрохотал опрокинутый стул, скрежетнул сбитый резким движением столик, но я не обратил на это ни малейшего внимания. Чунцюань в классическом «северном» исполнении отшвырнул немаленького детину назад, и он от души приложился в падении затылком об пол, выбыв из схватки. Зато его оставшиеся дружки при виде такого непотребства моментально забыли о сбежавшем щеголе и обратили взоры исключительно на меня, юзом развернувшись и застыв в угрожающих позах. А вот это вы зря, ребятки! Я и так зол — жрать по-прежнему хочется, — а тут вы. Очень вовремя, козлы! Я не виноват, в общем. Да и адреналин зашкаливает, надо сбросить напряжение.

Бандюки синхронно шагнули ко мне с очевидными намерениями, и я повторил недавний удавшийся трюк: уходя от замаха левого противника, сел в гунбу и в глубоком выпаде достал левым кулаком солнечное сплетение правого. Тот начал сгибаться, хватая ртом воздух. Я немедленно развернулся, поменяв стойку на левостороннюю, и достал правой рукой оставшегося на ногах. Вертикальный кулак жестко врезался в брюшину, перебив дыхание и этому, но я все же добил обоих: ближнему основанием ладони расплющил нос, а дальнего достал высоким сметающим ударом с разворота, в просторечии «вертушкой». Тяжелый ботинок здесь пришелся весьма кстати: ступня обрушилась на многострадальную голову не успевшего прийти в себя пацанчика, заставив того крутануться вокруг собственной оси, оторвав конечности от пола. Выполнив в воздухе вращение на полные триста шестьдесят градусов, незадачливый бандюган со смачным шмяком растянулся на твердом пластиковом покрытии, имитировавшем дубовый паркет. Довершая картину разгрома, рядом тюкнулся затылком первый отоваренный. Я облегченно выдохнул, расслабляясь, и тут кто-то тронул меня за плечо. С огромным трудом остановив кулак в паре миллиметров от носа Мишеля, я сквозь грохот крови в ушах уловил его слова:

— Бегите, Поль!

Проследив направление его взгляда, я от души матюгнулся по-русски: оказывается, у бандоса-переговорщика в зале было куда больше помощников! С разных концов помещения ко мне приближалось еще несколько человек, и разъяренный вид парней не оставлял сомнений в их намерениях. Твою маму! Я столько не вырублю при всем желании! Хорошо хоть выход не перекрыли, олухи. Благодарно хлопнув Мишеля по плечу, я рванул к входной двери, на ходу бросив гарсону:

— В следующий раз расплачусь!

По поводу нанесенного ущерба я не переживал, равно как и насчет мести местечковой банды: Люка подобных заварух в своем заведении органически не переваривал, так что неприятности пацанчикам самим обеспечены. В таких случаях у местных бизнесменов было не принято жаловаться в полицию. Есть и другие рычаги воздействия, в частности банальная «крыша» — не знаю, как она здесь называется, но суть ясна. А мою невиновность подтвердит Мишель. Глядишь, еще за счет заведения пообедать удастся — в качестве компенсации за неудобства.

Адреналиновый выброс еще не прошел, и до выхода я буквально домчался, ловко лавируя между столиками и умудрившись не задеть никого из посетителей. Знакомые вышибалы, с профессиональным любопытством наблюдавшие за дракой — Жорж и Юбер, братья-близнецы с комплекцией двустворчатых шкафов, — дружно расступились, придав мне дополнительное ускорение дружескими тычками, и захлопнули дверь у меня за спиной. Теперь все, не уйдут, голубчики! Через черный ход их тоже не выпустят, так что огребут по самое не балуйся.

Оказавшись на свежем воздухе и в относительной безопасности, я слегка притормозил и направился вдоль фасада к ближайшему переулку. Как показала практика — напрасно. Буквально через несколько шагов за спиной у меня материализовались плохо различимые тени, крепкие руки вцепились в мои многострадальные конечности, и кто-то вероломно накинул мне на голову мешок. Этот же «кто-то» врезал по печени, пресекая возможные попытки сопротивления, потом примерно туда же уперлось нечто весьма напоминавшее пистолетный ствол, и меня в полуподвешенном состоянии поволокли в прежнем направлении. Перемещаться таким не самым приятным способом пришлось недалеко: вскоре я услышал шипение пневмопривода откинувшегося люка, и меня бесцеремонно швырнули на заднее сиденье глайдера. Впрочем, оно оказалось мягким, и копчик я не отбил, в отличие от затылка, которым зацепил дверную арку. Еще через пару мгновений аппарат взмыл в воздух, стремительно удаляясь от столь негостеприимного заведения.

Система 37-й Близнецов (Гемини-Прайм), планета

Гемини-3, Амьен, 5 мая 2541 года, вечер

В неизвестности я пребывал не более минуты, затем мешок у меня с головы сдернули, и я, ничуть не удивившись, встретился взглядом с тем самым щеголем с бородкой, что так шустро свалил из заведения Люка, втянув заодно меня в неприятности. Глайдер вовсе не являлся таковым: я с относительным комфортом разместился на заднем диванчике давешнего космокатера, прятавшегося в переулке. Да и мешок при ближайшем рассмотрении оказался чехлом с переднего сиденья. По всему выходило, что ребята импровизировали. Их, как я и думал, в салоне было трое: один за штурвалом — я его плохо различил, в основном рассмотрел стриженый затылок, — второй рядом со мной — постоянно лыбящийся худой живчик, — ну и третий — «костюмоносец» с тростью. Ее он, кстати, из рук так и не выпустил — не иначе именно ее набалдашник я принял за пистолетный ствол. Сильны парни! И самое главное, ума не приложу, зачем я им сдался, что печально.

— Испугался? — на безупречном французском поинтересовался щеголь, скривив уголки губ в необидной усмешке. — Ладно, не переживай. Просто я решил, что должен тебе компенсировать загубленный ужин. Не возражаешь, если мы сейчас заглянем в какое-нибудь приличное место?

Я в ответ выгнул бровь в притворном удивлении и мотнул головой — еще бы я возражал! Жрать хотелось по-прежнему.

— Вот и замечательно! — оживился «костюмоносец». — Хосе, давай в «Лебуше Плаза», на помои в той забегаловке даже смотреть было противно.

Я на это заявление никак не отреагировал, но про себя хмыкнул — однако товарищ не из бедных, раз в лучший кабак города собрался чисто перекусить.

Впрочем, его спутников указание босса ничуть не смутило: Хосе уверенно заложил крутой вираж и через несколько секунд посадил катер на закрытой VIP-парковке, куда простым смертным вход заказан. Я в этих краях бывал набегом, пересекая Амьен из конца в конец уже не помню по какой надобности, но после убожества промышленных зон и спальных районов шикарный фасад ресторации, выделявшийся даже на фоне административных зданий, произвел на меня весьма приятное впечатление. Во времена оны я бы в таком заведении с удовольствием посидел разок-другой за кружечкой чая.

К слову, пилот у щеголя классный — на такой скорости в тесноте под куполом мог носиться только настоящий ас, чувствующий машину как собственное тело. Ничего удивительного, с местными драконовскими мерами безопасности никто иной и не получил бы допуск на вождение летательного аппарата внутри защитного «пузыря». Вот и еще один фактик в копилку.

Зашипели приводом откинувшиеся вверх люки, «костюмоносец» одним слитным движением буквально вытек из салона и небрежно оперся на трость. Шляпу он, по всей видимости, забыл в кафешке Люка, но с шарфом не расстался, лишь поправил сбившийся узел и снова одарил меня фирменной ухмылкой:

— Пошли, парень! Я жутко голоден, если честно.

Водила и живчик из машины вылезать явно не собирались, и это еще больше укрепило меня во мнении, что щеголь с бородкой — птица важная. Да и хрен с ним! Когда еще представится случай набить брюхо в таком шикарном месте? Хотя оно, конечно, чревато — уж если в сверхдемократичном заведении старого знакомого в меню обнаружилось прямо-таки смешное количество съедобных блюд, то чего ожидать от храма кулинарии? Изыски, мать их так… Мысленно сплюнув, я с некоторым трудом выпростался из салона — отвык — и застыл в нерешительности: до меня вдруг дошло, что мое облачение не самый лучший вариант для визита в ресторан. «Костюмоносец» мое замешательство расценил правильно: окинув меня внимательным взглядом, он задумчиво щелкнул пальцами и буркнул: «Забей». Я пожал плечами и направился следом за ним — раз зовет, значит, в состоянии разрулить проблему.

Так оно и вышло. У роскошных стеклянных дверей нас встретил не менее роскошный швейцар в самой настоящей ливрее с золотым шитьем, склонился в подобострастном поклоне и застыл, схватившись за дверную ручку, но не спеша открывать:

— Мсье?..

Щеголь с бородкой глянул на меня, вопросительно заломив бровь, и я нехотя представился:

— Павел.

— Мсье Поль со мной, — выдал снисходительную улыбку «костюмоносец», и швейцар посчитал вопрос закрытым.

Миновав короткий коридор, в котором я наметанным глазом определил первый контур системы безопасности, мы вышли в огромный круглый зал, уставленный столиками, перемежаемыми перегородками в виде полок с разнообразными растениями в кадках или просто шпалер, увитых плющом. Народу на первый взгляд было не очень много, хотя, скорее всего, редкие кучки посетителей терялись на фоне открывшегося великолепия. В центре помещения возвышалась круглая же сцена, сейчас пустая — но тут много вариантов. Может, мы в перерыв между выступлениями попали, а может, и вовсе шоу-программа закончилась. Да и бог с ней. Хотя любопытно.

Судя по тому коридорчику, о благополучии клиентов здесь заботились качественно: в стенах могло прятаться множество смертоубийственных предметов, начиная с распылителей нервно-паралитического газа и заканчивая огнеметами. Даже странно, что меня пропустили. Вдруг я какой-нибудь террорист-смертник? Бред, джихад уже давно не в моде, да и непохож я на приверженца какого-нибудь радикального учения. У тех, как всем известно, руки по локоть в крови и на губах пена. Да и взгляд безумный, не перепутаешь. Это если не считать «пояса смертника» и нажимной взрывмашинки в потной ладошке. А что? Я серьезно — кино же никогда не врет. Ладно, это уже мои заморочки, последствия психотравмы. Может, когда-нибудь и расскажу, если настроение будет.

«Костюмоносец» уверенно свернул направо, держась в проходе между уютными «нумерами» у стены и более демократичными столиками в стандартных посадочных зонах, и я шагнул следом, всем своим видом показывая, что для меня поход в ресторан в таком виде обычное дело. Хотя стремно на самом-то деле. Все мыслимые нормы этикета нарушаю. Хуже только в спортивном костюме припереться. Впрочем, моего спутника это совсем не парило, и я решил плыть по течению. Плыть пришлось недолго — мы занырнули в первый же свободный «нумер», и мой похититель вальяжно развалился на роскошном диванчике. Небрежным кивком указал на место напротив, и я не стал привередничать — устроился поудобнее и приготовился слушать.

— Сначала сделаем заказ, — покачал в ответ головой «костюмоносец». — Дела подождут.

Рядом с нашим столиком словно из ниоткуда возник гарсон — куда там Мишелю! Рубашка белейшая, аж хрустит от крахмала, бабочка черная, через левую руку полотенце с золотым вензелем LP — красавец! Меню под стать — в обложке из тисненой кожи, с той же самой аббревиатурой. Тяжеленное, етить! Чуть не уронил. Кстати, насчет содержания я угадал — из всего списка более-менее человеческим оказалось все то же мясо по-французски. В винной карте взгляд наткнулся на знакомое название — ага, тот же сорт вина, что давеча попробовать так и не довелось. Ну-ка, надо сравнить. Не заморачиваясь с выговариванием зубодробительных названий, я просто ткнул в соответствующие строчки, и официант меня отлично понял. «Костюмоносец» справился еще быстрее — буркнул: «Мне как всегда». Гарсон поспешно убыл исполнять заказ, но завязывать разговор мы по-прежнему не спешили — блюли хоть какие-то приличия. Развалиться на диванчике я постеснялся, сидел прямо, демонстрируя приобретенную в академии, чтоб ей пусто было, офицерскую выправку — обычно я на это дело плюю с высокой колокольни, но тут место прямо-таки обязывает. А вот мой спутник чувствовал себя в такой обстановке как рыба в воде — откинулся на спинку, закинув руки на затылок, и задумался, насвистывая что-то веселое себе под нос.

Заказ доставили очень быстро, буквально через пять минут. Гарсон водрузил на столик прямо передо мной традиционный глиняный горшочек, поставил откупоренную бутылку того самого красного полусладкого столичного розлива и жестом предложил попробовать. Я пригубил бокал с каплей божественного нектара — именно так, разница с продуктом из заведения Люка просто колоссальная! — и благосклонно кивнул: все в порядке. Мой спутник тем временем завершил дегустацию собственного заказа и коротко дернул головой. Официант исчез так же незаметно, как и появился, и наш закуток окутался мерцанием аудиополя — «костюмоносец» постарался.

Я запоздало похлопал себя по карманам: черт, так и не удосужился навар пересчитать! Это у Люка я на выигрыш могу месяц запросто столоваться, а здесь может и на мой не самый изысканный и обильный заказ не хватить. Засада…

— Забей! — снова ввернул любимое словечко «костюмоносец», заметив мои метания. — Я угощаю. И вообще, мне кажется, что уже пора познакомиться. А то даже неприлично как-то. Хотя должен признаться, я с тобой заочно знаком. И даже специально искал встречи. Если не ошибаюсь, господин Гаранин?

Я смерил его внимательным взглядом и медленно кивнул.

— Пьер Мишель Виньерон, честь имею! — «Костюмоносец» с притворной серьезностью склонил голову в коротком поклоне и даже изобразил нечто вроде щелчка каблуками — это сидя-то. Впрочем сразу же вернул себе добродушно-уверенный вид. — Ты не удивлен?

— Есть немного, — хмыкнул я, старательно выговаривая французские слова.

— И у тебя нет вопросов? — выгнул бровь тот.

Я пожал плечами — вопросов громадье, но чтобы с чего-то начать, нужно определиться хотя бы с общим направлением беседы. Я с самого начала подозревал нечто подобное, но чтобы мной заинтересовался сам Виньерон! О нем ходили легенды по всей Гемини-Прайм. Чего только людишки не болтали, но большинство сходилось в одном: более удачливого контрабандиста и по совместительству черного археолога (или наоборот, черт его знает) сейчас во Внешних мирах просто нет.

— Я думаю, лучше вам начать, как заинтересованной стороне, — тщательно выбирая выражения, ответил я.

— Н-да, парень, с произношением у тебя проблемы! — поморщился Виньерон и тут же выдал по-русски без малейшего акцента: — Ладно, Павел Алексеевич, поговорим серьезно. Я хочу предложить вам место в моем экипаже.

Ну что, Паша, сбылась мечта идиота?! Хотел выбраться с этой гостеприимной планеты? Так дерзай, шанс сам идет в руки.

— Это немного… неожиданно, я бы сказал, — только и сумел выдавить я в ответ, машинально переходя на родной язык. — Э-э-э… Пьер?

— Петр, — отмахнулся тот. — Михайлович, если настаиваешь. Нечасто здесь можно встретить земляка, так что я привык ценить любую возможность перекинуться словечком с родственной душой. Французы, они такие французы!.. — И смерил меня насмешливым взглядом, мол, как отреагируешь?

Ну и как я мог отреагировать? Вполне стандартно, попросту говоря, челюсть уронил: знаменитый на все Внешние миры Виньерон оказался русским авантюристом! Да за такие сведения любой журналюга душу дьяволу продаст! Видимо, мои внутренние переживания отразились на лице, потому что мой собеседник обреченно вздохнул — видать, не впервой — и пояснил:

— Я действительно Виньерон. Но француз только на одну четверть, по деду со стороны отца. Просто о данном факте биографии не распространяюсь. Здесь, на Гемини, так удобней. Впрочем, кому я объясняю! Ты наверняка на собственной шкуре уже все прочувствовал.

Это верно. С законной работой у меня проблемы именно по этой причине: документы гражданина Славянского Союза, характерная внешность и труднопроизносимая для местных фамилия. Имя-то сразу переиначили на свой лад. Плюс очевидная проблема с французским. На Внешних мирах интер распространен меньше, чем во Внутренних системах, — нет особой надобности. Понимают язык международного общения в основном люди, так или иначе связанные с космосом, а таких в любом поселении меньшинство, особенно здесь, на провинциальной Гемини-3. В столице было бы проще, но туда еще добраться надо. И жизнь там куда дороже, что тоже не вариант. Вот и торчу на этой вшивой планетенке уже год.

— Так что, ты заинтересован? — напомнил о себе Виньерон.

— Хотелось бы уточнить, а в каком качестве, Петр… э-э-э… Михайлович, вы меня желаете видеть в экипаже?

— Осторожничаешь, — понимающе кивнул потенциальный патрон. — Это правильно. Хорошо хоть удостоверение личности не требуешь. Короче, так: я заинтересован в твоей основной специальности. Мне нужен ксенопсихолог, и твоя специализация как нельзя лучше отвечает требованиям.

— То есть вы собираетесь привлечь меня к не совсем… э-э-э… законной стороне вашей профессиональной деятельности? — в очередной раз удивился я.

— Вовсе нет! — открестился Виньерон от такого предположения. — Археология — вполне невинное увлечение. Законодательству Внешних миров не противоречит.

— А Федерации?

Пьер в ответ философски пожал плечами, дескать, за тупость земных политиков не отвечаю. Впрочем, и тут он формально прав — ни в одном законе нет прямого запрета на раскопки или поиск в космосе, возбраняется лишь транспортировка и распространение находок, минуя государственную Компанию. Именно здесь и кроется подводный камень: любой черный археолог априори еще и контрабандист. А это, как ни крути, уже статья.

— Тогда… э-э-э… есть другие нюансы?

— Так уж и говори: контрабанда! — рассмеялся Виньерон. — Не смеши меня, Паша. Мы во Внешних мирах, здесь это понятие существует лишь на бумаге. Дело насквозь житейское. Я даже больше скажу: партнеры бы меня не поняли, если бы я отказался от столь лакомого куска. Но не переживай, тебе ничем подобным заниматься не придется. Это мои, и только мои, проблемы.

— То есть вы берете меня в экипаж ксенопсихологом.

— В основном.

— И когда же мы пойдем на территорию Тау?

— Не знаю, — огорошил меня Пьер. — Видишь ли, Павел… Я пока что набираю команду специалистов. На будущее, так сказать.

Вот теперь я уже окончательно упустил нить беседы. Если экспедиция во владения наиболее близких к людям (как физиологически, так и ментально) участников Триумвирата — дело достаточно отдаленной перспективы, то зачем я нужен Виньерону сейчас? Что я должен делать? Торчать на фрегате в качестве балласта? Смысл тогда гробить на меня ресурсы? А ведь еще и жалованье платить… Или он предлагает подписать контракт с открытой датой? А на фига мне это надо? Я как жил впроголодь, так и буду. Ничего не понимаю.

Между тем хитрюга Пьер убедился, что я заглотал наживку, и перешел в атаку:

— Короче, не будем ходить вокруг да около. Я беру тебя в экипаж. Должность хорошая — координатор по работе с пассажирами. Как дипломированный конфликтолог ты подходишь. Проблем с оформлением не будет. Эта деятельность, скажем так, основная, за что ты и будешь получать жалованье. Пассажирские и грузоперевозки у меня все-таки основной род занятий, на жизнь зарабатываю я именно этим, а вовсе не гробокопательством, как многие думают. Археология — это для души. Хобби, просто очень дорогое. Так что в поиске я бываю хорошо если два-три месяца в году. Но, сам понимаешь, именно тогда и понадобятся твои специфические знания и навыки. Плюс мне нужен сопровождающий для ведения переговоров. В гостях я бываю часто, и у разных людей. В том числе и в Азиатском секторе. Не без проблем, сам понимаешь — бизнес есть бизнес. Ты, насколько мне известно, и в этой сфере кое-что соображаешь. Плюс боец не из последних.

— Увольте, — помотал я головой. — Если вы намекаете на мое военное образование, то я вас разочарую: боевик из меня никакой. Стреляю плохо, в тактике не спец. Я больше по части поговорить.

— Придатков к автоматам у меня и без тебя хватает, — отмахнулся Пьер. — Ты можешь постоять за себя в ближнем бою, а зачастую это бывает важнее пальбы из всех стволов. Я видел записи твоих поединков. И в кафешке ты неплохо выступил.

— Так вы специально все это провернули?

Виньерон кивнул.

— Вообще-то разборка в забегаловке твоего друга — чистая импровизация. Как ты думаешь, что я там делал? И как вообще оказался в такой дыре?

Я промолчал, всем своим видом давая понять, что готов выслушать его версию.

— Тот придурок, Хасан, должен был отыскать тебя. Я его нанял. Я же говорил, что специально искал с тобой встречи.

Ага. Значит, дорогой Петр Михайлович имеет доступ к кое-каким секретным досье — иначе как бы он меня вычислил? Я на Гемини-3 о собственном прошлом предпочитал не распространяться, а в открытых источниках информации о моей деятельности до изгнания из рядов доблестных Вооруженных сил Федерации с «волчьим билетом» не найти. Хм. Потенциальный патрон куда серьезнее, чем я думал. И отказать ему будет ой как непросто.

— Хасан решил схалтурить, — продолжил между тем Пьер, — взял задаток и водил меня за нос целых три дня. Сегодня мне это надоело, и я приехал выяснить отношения. Каково же было мое удивление, когда ты сам завалился в забегаловку. Тупой ублюдок не придумал ничего лучше, как потребовать остаток гонорара — типа вот он ты, нашелся. Я, понятное дело, его послал. Дальше ты сам все видел. Я просто не мог упустить столь роскошного шанса проверить тебя в деле. Надеюсь, ты не в обиде?

— По-хорошему, за такое морду бьют, — буркнул я.

— Могу предоставить такую возможность, — тут же расплылся в ухмылке Виньерон. — Если заключим сделку, будешь моим спарринг-партнером. Если пожелаешь, конечно. Ну так как?

— Я должен знать еще что-то?

— Да. В работе координатора есть нюансы, а именно: пассажиры. Контрабандой возят не только грузы.

— Торговля людьми? Без меня.

Вот тут Пьер рассмеялся уже по-настоящему: весело и заразительно. Только мне почему-то было не до смеха. Кое-как успокоившись, он продолжил, смахнув слезы:

— Ну, Паша! Умеешь развеселить потенциального работодателя. Мы в каком веке живем? Торговля людьми, подумать только! Ай, молодца! Даже в разгар Изоляции пираты работорговлей брезговали — невыгодно это. Заложников ради выкупа брали, это да. На самом деле все предельно просто. Понимаешь, некоторым людям иногда нужно перемещаться с планеты на планету, причем так, чтобы об этом не знали их… э-э-э… недоброжелатели. И вот тут прихожу на помощь я. Мы перевозим пассажиров, только часть официально, согласно купленным билетам, а часть — тайно. И вот эта конфиденциальность стоит больших денег. Так понятно?

— Абсолютно.

— Я рад, — хмыкнул Пьер. — Человек, занимавший эту должность до последнего времени, по неким причинам пожелал уйти из команды. Я не препятствовал — мотив у него весьма уважительный. А его заместитель парень специфический. Не скажу, что дубоватый, но… Манеры не те. А среди VIP-пассажиров встречаются люди очень разные. И очень важно уметь ладить с любым контингентом. Ты подходишь. Ну как, согласен?

— Мне нужно подумать. Слишком все неожиданно.

— Думай, — покладисто согласился Виньерон. — Пей, ешь и думай. А я пока резюмирую. Итого мне нужен ксенопсихолог, конфликтолог в качестве координатора по работе с пассажирами и надежный человек для деликатных поручений. Ты можешь совместить все эти должности. Сразу оговорюсь, иногда тебе придется делать что-то противоречащее законам. Никакой «мокрухи» — это не твоя задача. Максимум нанесение тяжких телесных при самозащите. Плюс соучастие в контрабанде. За должность координатора я предлагаю тебе фиксированное жалованье, хорошее, как на лучших лайнерах. За специфические услуги — бонусы, начисляемые в индивидуальном порядке, по факту. Не обижу. И еще информация к размышлению: Хасан тебя знает, обидел ты его крепко, а у него бригада в десяток лбов плюс покровительство Счастливчика Роже. Знаешь такого? Я не сомневался. Пару суток пацанчиков помаринуют в околотке, это я легко организую. Но потом я покину эту гостеприимную планету — дела, знаешь ли. В случае твоего отказа тебе придется разбираться с проблемами самому. Не прими за угрозу.

Разглагольствования Пьера я слушал вполуха, машинально кивал, не забывая жевать, и лихорадочно прокачивал ситуацию. Что тут сказать? Припер он меня к стене прямо-таки мастерски. Очень щедрое предложение — еще одного такого шанса однозначно не будет. С другой стороны, — очевидные проблемы с законом. Впрочем, я уже и так практически созрел для чего-то подобного, останавливал лишь нездоровый гонор: не опускаться же до положения шестерки в одной из местных банд! Во Внутренних системах мне ничего не светит, кроме карьеры в мафии, а там такие дела крутятся, что волей-неволей в крови замараешься. А здесь вроде ничего такого не требуют, разве что нянькой изредка побыть при Виньероне. Да еще и загадку подлый Пьер подкинул — за какими такими делами ему к Тау переться приспичило? Романтика к тому же. Помнится, в детстве я часто видел себя в мечтах отважным исследователем космоса. Официально не срослось, так, может, теперь повезет? Это все плюсы. Минус один, но офигительно большой — неприятности с местными бандосами. В любом случае из города придется сваливать. С еще менее благоприятными перспективами. Дилемма…

Обуреваемый тяжкими мыслями, я соскреб со дна горшочка остатки мяса, закинул в рот и тщательно прожевал, оттягивая момент принятия решения. Однако тянуть до бесконечности смысла не было, и я произнес ровно одно слово:

— Согласен.

Система 37-й Близнецов (Гемини-Прайм), планета

Гемини-3, Амьен, 6 мая 2541 года, ночь

Обшарпанная подъездная дверь с тяжким скрипом утонула в боковой стене, и я шагнул в тамбур, как и множество раз до этого. Гостиница тетушки Мари не поражала ни комфортом, ни качеством обслуживания, но надежно запертый вход и сонный охранник в вестибюле первого этажа стоили тех денег, что она драла за мой тесный номерок полулюкс. К данной категории его позволяло отнести наличие санузла, душевой кабинки и кухоньки, отделенной от спальной зоны пластиковой перегородкой. Правда, автоматическая мультиварка периодически глючила, пока я не натравил на нее Попрыгунчика. Тот моментально прочистил ей «мозги», и теперь от машины иногда удавалось добиться даже вменяемых пельменей, а не только специфических французских яств. Впрочем, куда чаще я ее использовал в качестве банальнейшей микроволновки — подогреть полуфабрикаты из супермаркета. Н-да, а холодильник-то пустой! Пьер был так любезен, что подбросил меня до дома на катере, а про поход в магазин я благополучно забыл. Тьфу!

Лифт не работал — как и всегда, собственно, — а потому я уныло поплелся к лестнице, традиционно проложенной вдоль внешней стены здания и отделенной от длинных коридоров прозрачными дверями из дешевого пластика. Постояльцы тетушки Мари в большинстве своем не отличались высоким культурным уровнем, а потому не стеснялись сплевывать прямо на ступени, сорить пеплом где попало, а чахлый фикус, невесть каким чудом затесавшийся на лестничную площадку между вторым и третьим этажами, давно уже пропитался никотином насквозь — сомнительно, что в его кадке кроме окурков было хоть что-то еще. Я подозревал, что нижний слой бычков постепенно перегнил, образовав компост, и только это спасало растение от полной и безоговорочной гибели.

Пятый этаж считался непрестижным — подниматься каждый день задолбаешься, а лифт чинить хозяйка принципиально отказывалась. Вернее, не отказывалась, но грозилась стоимость ремонта распределить между жильцами. Смета же оказалась такова, что все постояльцы, особенно обитатели нижних этажей, единодушно от этой затеи открестились. Только по этой причине мне удалось заполучить относительно комфортное жилье по весьма умеренной цене. Плюс ко всему половина номеров пустовала, а в остальных обитали люди достаточно приличные — по ночам не орали, мордобой не устраивали, с разговорами не лезли. Лучшего и желать было нечего, потому я и торчал в этом гостеприимном доме уже больше полугода, до того помыкавшись по общагам и съемным хатам. От добра добра не ищут, как говорится.

Еще одним плюсом номера была относительно целая и крепкая мебель, да и встроенная техника худо-бедно функционировала. Например, укрепленная дверь с кодовым замком. Не бог весть что, однако ж просто так в помещение не влезешь, нужно заморачиваться со спецоборудованием, а кому это надо? Зато не страшно свое невеликое имущество дома оставлять. Хотя из скарба у меня по-настоящему ценная лишь одна вещь — выполненный на заказ мобильный терминал, в котором живет Попрыгунчик.

В отличие от подъездной дверь моего номера не скрипела. Оказавшись в прихожей, я щелкнул пальцами, активируя в комнате ночник — не люблю яркий свет в жилище, — кое-как содрал с ног ботинки, забросил на вешалку толстовку и добрел до большой двуспальной кровати, по пути не забыв приветственно кивнуть статуэтке улыбающегося Будды на подставке в углу. У его раскоряченных в позе лотоса ног валялись остатки курительных палочек — забыл с утра потушить, и они благополучно дотлели сами. Хорошо хоть противопожарная система не сработала.

Рухнув на широкое ложе, я потянулся до хруста в суставах и сладко зевнул — настроение было на удивление прекрасным. Видимо, организм предвкушал скорые перемены, а потому несколько возбудился. Спать не очень хотелось, несмотря на зевоту и позднее время, и я скосил взгляд на прикроватный столик. Над планшетником мерно подпрыгивал голографический шарик, сотканный из мириад мельчайших звезд, — кроме материала, он ничем не отличался от обычного мячика и полностью имитировал его поведение: точно так же деформировался в месте касания дисплея и распрямлялся в полете. Разве что амплитуда скачков со временем не уменьшалась, выдавая происхождение игрушки. Ага, Попрыгунчик спит, значит. Придется его потревожить.

Я лениво махнул рукой, сбив шарик с траектории, и сгреб компьютер с тумбочки. Псевдомячик тут же растаял, рассыпавшись роем искорок. На «доске» мобильного терминала протаял дисплей. Вместо заставки по экрану метался теперь уже двумерный дубликат звездной сферы — не знаю, почему Попрыгунчик так привержен этой форме интерфейса, но имя свое получил заслуженно.

— Доброй ночи, партнер! — поприветствовал я обитателя виртуальности.

Шарик на дисплее за неуловимый миг преобразился в карикатурное лицо типичного представителя расы Тау: вытянутый клин с узкой щелью рта, верхняя губа, незаметно переходящая в переносицу, а затем и в массивные надбровные дуги, парные обонятельные отверстия у основания «носа» и чуть вытянутые глаза, кажущиеся более узкими, чем есть на самом деле, из-за высоких костистых скул. Вообще, физиономия вызывала странную ассоциацию с рыбьей головой, наверное, как раз из-за глубоко посаженных гляделок. Забавный атавизм, доставшийся от дальних предков-амфибий. Еще один привет от пращуров — совершенно атрофировавшиеся жаберные щели прямо под челюстью, у взрослой особи больше похожие на встроенную стиральную доску, какие были в ходу в глубокой древности. Я их в музее видел, так что знаю, о чем говорю.

— Обильной еды, Павел сын Алексея! — не остался в долгу Попрыгунчик.

Ладно хоть так. Раньше он вообще эту фразу на языке оригинала выдавал, вместо буквального перевода. И должен вам сказать, звучало это куда более чудовищно — серия шипений и бульканий с вкраплениями едва различимых на слух знакомых, но дико исковерканных слов. Речевой аппарат Тау устроен сложнее человеческого и приспособлен к воспроизведению куда большего количества звуков, а слух различает звуковые колебания в более широком диапазоне. И не только слух. Вместо волос у представителей этой расы на голове впечатляющая грива почти прозрачных вибрисс, предназначенных для той же цели, что и уши, — улавливать вибрации среды. По-другому на их материнском мире выжить было проблематично — враждебное окружение, несметное количество хищников и бесконечные войны заставили Тау выработать отменные боевые инстинкты. Отсюда и одна из забавнейших традиций — таурийцы укладывают «волосы» в прическу, только если чувствуют себя в полной безопасности. В противном случае растопыривают вибриссы на манер игл дикобраза. Для непривычного человека зрелище просто фантасмагорическое — этакий одуванчик-переросток с рахитичными руками и ногами, защищенными хитиновыми выростами на бедрах, голенях, плечах и предплечьях. Есть еще на брюхе, но их обычно под одеждой не видно. Плюс средний рост два метра — точно неизвестно, но есть предположение, что родная планета Тау несколько «легче» Земли. Предположительно, сила притяжения составляет от 0,85 до 0,9 g. Впрочем, в процессе направленных мутаций каждый клан выработал оптимальную длину вибрисс, исходя из присущих задач и удобства. Самые короткие «волосы» у представителей воинской касты, самые длинные — у музыкантов. За почти полтора века после Контакта ни один человек так и не освоил их язык в степени достаточной хотя бы для повседневного общения, не говоря уж о диалекте иф-ф’ха, используемом в официальных кругах. И дело тут вовсе не в нашей тупости, просто без технических приспособлений половину слов наше ухо не воспринимает — чуть ли не каждый второй звук уходит либо в инфра-, либо в ультрадиапазон. Без программы-переводчика и компьютера с блоком соответствующей регистрирующей аппаратуры не обойтись. Зато сами Тау без особого труда осваивают интер, разве что акцент забавный, шипящий. Когда-то давно был у меня приятель из их касты дипломатов, пересекались на практике в системе Каледо, он и подарил Попрыгунчика — есть у этого народа традиция, нечто вроде братания с обменом памятными знаками. Я тогда часы отдал, настоящие, механические. Для Тау подобные примитивные устройства в большую диковинку, так что Оскар — это если привести его имя к наиболее удобоваримой форме — был рад несказанно. Отдарился искином ограниченной функциональности, которого я поселил в своем терминале. В корабельную сеть выпускать не решился — так и запалиться недолго. Наши с искусственным интеллектом дел стараются не иметь после известных событий, а Тау на этот счет не парятся — как-то сумели обуздать виртуальный разум и широко его используют абсолютно во всех сферах жизни. За прошедшие три с лишним года мы с Попрыгунчиком успели сдружиться и притереться друг к другу, так что теперь я тоже в нем уверен. Даже предоставляю доступ в Сеть — надо же ему как-то развиваться. А без информации это для искина невозможно. К тому же Оскар меня заверил, что подарочек из моего терминала сбежать не сумеет при всем желании: в код вшита многослойная защита со множеством ограничений. Надо думать, на заре развития технологии искусственного разума Тау тоже столкнулись с его непредсказуемостью и, как следствие, опасностью для окружающих. Вот и озаботились ограничителями.

— Есть работенка, партнер.

— Сэр, есть, сэр! — оскалил зубы карикатурный Тау. Белизной они могли посоперничать с сахарной пудрой, но у реальных особей такой цвет встречался редко, больше льдисто-фиолетовый, нехило так контрастирующий с оливковой кожей. — Уточните задачу, пожалуйста.

Тьфу, баламут! Опять насмотрелся боевиков в Сети. Уж не знаю почему, но Попрыгунчик выбирает самые старые фильмы, в идеале черно-белые — эстет, мать твою так. А потом мою реакцию проверяет. Порой я подозреваю, что Оскар подсунул мне виртуальную игрушку не просто так и я стал жертвой злодейского психологического эксперимента. Ну да бог с ним. Зато с Попрыгунчиком не скучно.

— Пошерсти Сеть, открытые источники. Объект — некто Пьер Мишель Виньерон. Параллельно поищи сведения про Петра Михайловича Виньерона, все, что попадется. Фото, досье, слухи. Особенно слухи. В местном сегменте обшарь форумы и социальные сети, чем черт не шутит.

— Сэр, есть, сэр! — Тау подмигнул левым глазом и напустил на страшноватую рожу сосредоточенный вид — мимика у этих существ довольно богатая, и после небольшой практики можно легко читать по лицу.

Ну вот, можно пока и полежать. Попрыгунчик куда лучше обычной поисковой системы, подойдет к задаче творчески и однозначно нароет что-нибудь интересное. А вычислительных мощностей планшетника хватит за глаза, чтобы справиться минут за двадцать, максимум полчаса. Что-то не по себе, кстати. А вот вспомню-ка я уроки полковника Чена, благо время есть…

Релаксация действительно помогла — полностью расслабиться я не успел, но напряжение сбросил, прежде чем Попрыгунчик традиционным победным воплем Тау известил меня о завершении поисков. Энергично встряхнув кистями, я сделал глубокий вдох, расплел ноги из «лотоса» и опрокинулся на спину, сцапав мимоходом терминал. Бархатная на ощупь пластина в полсантиметра толщиной — меньше не делали, неудобно пользоваться, в особо тяжелых случаях можно даже руки повредить — удобно разместилась в ладонях и услужливо высветила на дисплее обширный список ссылок, кое-какие из них Попрыгунчик выделил красным — с них и начнем. Ткнув пальцем в первую, я попал на страницу какого-то блога из местной соцсети. Так, ничего интересного. Нужно сначала более-менее официальную информацию изучить. Да хотя бы вот это досье из архива Таможенной службы… Ха, а Попрыгунчик-то, шельма, на запрет забил, грубо говоря!

— Партнер, ты зачем к таможенникам на сервак залез?

— Извините, шеф, не сдержался, — прошипел динамиком планшетник. — И вообще, поклеп и инсинуация! Я взял досье из открытого раздела базы данных.

— Ладно, на первый раз прощаю. Так, что тут у нас…

Чтиво оказалось довольно-таки интересным. Пьер Мишель Виньерон, место рождения неизвестно, возраст неизвестен, резидент системы 37-я Близнецов, то бишь Гемини-Прайм. Ага, пока еще даже не гражданин. Занятно. Владеет бизнесом в виде транспортной компании. Впрочем, «компания» — это громко сказано, корабль только один, зато крупный — довоенный фрегат Федерации. Правда, какой-то странный, судя по фотографии. Ага, баки маленькие. И вообще, смотрятся чужеродно, как будто их монтировали после того, как корабль сошел со стапелей. Ничего удивительного — наверняка Пьер прикупил развалюху на какой-нибудь свалке, как это многие делали, потом вложился финансово и восстановил судно до нужных кондиций. Во Внешних мирах это запросто, были бы деньги. И название какое выдумал — Magnifique, «Великолепный». Имя с внешним видом корыта несколько диссонировало, на мой взгляд. В деле уже больше пяти лет, за прошедшее время заработал репутацию жесткого, но надежного партнера. Официально никого не «кидал», пограничникам на «горячем» не попадался, все тип-топ, как говорится. Официальный же перечень услуг, предоставляемых господином Виньероном, ничем не отличался от озвученного им самим в недавней беседе.

Ага, в разделе «Непроверенная информация» сведения куда любопытнее: и в контрабанде подозревается, и в незаконной археологической деятельности. Взятки давал неоднократно, кое-что чуть ли не в открытую слямзил у коллекционеров древних диковинок — но опять-таки бездоказательно. Шантаж, нанесение тяжких телесных, покушение на убийство, хакерские атаки на серверы нескольких компаний — в общем, мелочь. Доказанной «мокрухи» нет, да и в краткой характеристике, приведенной в самом конце досье, чин из Таможенной службы особо отметил, что вышеназванный Пьер Мишель Виньерон склонен скорее к бескровному решению проблем. Что ж, это обнадеживало…

Просмотрев еще пару официальных источников, особой разницы я не заметил и переключился на выдержки из блогов — данную информацию с полным основанием можно было провести в разряде слухов. Только на Гемини-3 они зачастую значат куда больше любых самых распрекрасных досье. Предчувствия меня не обманули — в среде местных контрабандистов и прочего асоциального элемента Пьер был весьма знаменит. С некоторым трудом продравшись сквозь нагромождение небылиц вроде разборок с его участием, после которых полиция находила по сотне-другой трупов, или пропавших в космосе кораблей — якобы не без помощи «Великолепного», на котором сохранилось базовое вооружение, мне удалось вычленить некоторое количество вполне достоверной информации. Виньерон не соврал — «подпольная» сторона его бизнеса действительно включала две составляющие: тайную перевозку грузов и пассажиров, не заинтересованных в засветке на таможне, и археологию — среди людей знающих Пьер слыл хорошим специалистом по всяким внеземным древностям. Подтвердилась и его репутация человека жесткого, но надежного — «кинуть» его самого пытались минимум дважды, но после этого никто и ничего про «кидал» не слышал. С одним конкурентом — неким Загребущим Жиро — у Пьера случилась открытая война. Несколько перестрелок на «шариках», стычка в космосе и апофеоз — самый настоящий бой в одной из пограничных систем, закончившийся для бедняги Жиро вкупе со всем экипажем весьма плачевно. К чести Виньерона надо сказать, что первым он на конфликт не шел и боевые действия не развязывал, лишь отвечал ударом на удар. В этом единодушно сходились все неофициальные источники. Что ж, поверим…

Черт, голова какая тяжелая. Спать надо ложиться, утро вечера мудренее. Один хрен, уже согласился. Едва не вывернув в зевке челюсть, я уже было собрался вырубить терминал, когда взгляд мой зацепился за любопытную ссылку в самом низу страницы поисковика. А ну-ка!.. Ха, три раза.

— Партнер, ты это где отыскал?

— На «помойке» у Марата.

Понятно все… Марат парень ушлый, хоть и идейный — уж не знаю, из каких таких соображений, но он считает своим долгом периодически перехватывать информационные пакеты почтовых служб и выкладывать в свободном доступе. Хобби у парня такое. Хакер он от Бога, вот только натура увлекающаяся, потому к серьезным делам его предпочитают не привлекать. Вот он и мается от безделья, гадит по мелочи. Устроил на одном из бесплатных хостингов хранилище всех перехваченных данных, не потрудившись хоть как-то их систематизировать — типа я достал, остальное ваши проблемы. Натуральная файловая помойка получилась, если не знать, что ищешь, — нипочем не найдешь. Зато если есть конкретная наводка, очень велика вероятность нарыть нужную инфу именно у Марата в вотчине. Попрыгунчик к делу подошел ответственно, вот и выловил в море бесхозной информации на Маратовом хостинге ни много ни мало почту самого Виньерона. Роскошный подарок, между прочим. Аж спать сразу же расхотелось.

А Пьер наивен не по годам — кто же в наше время письма в незакодированном виде пересылает? Впрочем, не его вина — массивчик входящий, это отправители схалтурили. Попрыгунчику пароль архива на один зуб. Угу, уже готово. Ну-ка, что тут у нас?..

Однако, сюрприз: последнее письмо, датированное прошлой неделей, содержало досье на некоего… Павла Гаранина, землянина, гражданина Славянского Союза двадцати пяти лет от роду. Силен мужик! Это надо умудриться — выйти на кого-то из архивной службы Вооруженных сил! Кстати, а чего тут про меня пишут? Родился, учился, семья — ага, про сестрицу младшую написано, а это не есть гуд. Про причину размолвки с родителями ничего нет — ну и ладно. Не надо никому об этом знать. Так-так-так… Окончил Академию ВС, отделение ксенопсихологии, стажировался в мирах Тау, про Оскара тоже пометка… После инцидента на Клео комиссован по состоянию здоровья — и все? Вот гады! Да меня после той заварухи чуть ли не с того света вернули, спасибо врачам! Или наоборот, будь они прокляты. Уж лучше бы подох тогда, гребаные бомбисты! Хоть без «волчьего билета» бы обошлось. Всех собак один хрен бы на меня навесили — ибо не фиг. Рановато мне еще было на себя такую ответственность брать. С другой стороны, на переговорщика я один тянул изо всей разношерстной армейской толпы, заблокировавшей террористов в космотерминале. И на прямой приказ старшего по званию я наплевал, каюсь. Так что результат закономерен — зачем искать еще кого-то на роль козла отпущения, если идеальный кандидат под рукой — в госпитале. Подохнет — так и возражать не будет. А выкарабкается — тоже не беда. Общественное мнение — великая сила, главное, направить его в нужную сторону. А семьдесят четыре жертвы по вине террориста-смертника, спровоцированного зеленым юнцом-ксенопсихологом с гражданской специальностью конфликтолога, — повод железобетонный. Твою ети, хоть не вспоминай! Выперли пинчищем под зад, и живи как хочешь. Вот как раз с тех пор я и ненавижу все, что связано с армией. Блин, сейчас бы выпить, да нечего…

Ладно, эмоции эмоциями, но все равно интересно, что там ребята из особого отдела накопали. Ясно. Следили за мной не пристально, но из поля зрения тем не менее не выпускали — перечень всех мест, где я зависал за последние два с половиной года более чем на месяц, в наличии. С февраля 2540 года и по настоящее время обретается в системе 37-й Близнецов, точного адреса нет. Ага, это Пьер как-то уже на Гемини-3 подсуетился, меня выискивая.

Так, что еще интересного? Привычки. Ну да, верно подмечено — склонен к самокопанию и созерцанию, увлекается необуддизмом, хоть и крещен в православии. Это все полковник Чен, да продлят боги его годы. Был у меня такой преподаватель в академии, вел как раз таки курс ксенопсихологии. Однажды на семинаре у нас с ним завязался интереснейший теософический спор, в ходе которого он взял меня на «слабо» одной-единственной фразой: «Вы, господин кадет, даже культуру другой человеческой расы не в состоянии понять, так чего говорить о Тау, существах, от людей страшно далеких?» Слово за слово, и я сам не заметил, как угодил в ловушку, расставленную хитрым преподом. В результате я четыре года изучал под его непосредственным руководством основы чань-буддизма и древнекитайской культуры, но доказал, что способен понять, даже прочувствовать нечто для меня чуждое. Кстати, именно на эти знания Виньерон и намекал, когда говорил, что я ему пригожусь в Азиатском секторе. Конечно, китайцем я не стал, даже ментально, но некий отпечаток полученные знания на меня наложили — да взять хотя бы статуэтку улыбающегося Будды, с которой я не расставался со времен окончания академии. Этакий талисман. Да и без медитаций я уже давно отвык обходиться — лучшего средства релаксации, как я уже и говорил, нет. К тому же очень хорошо помогает от приступов паники, одного из побочных эффектов давней психотравмы. Совершенно верно, получил я ее как раз в том славном деле с бомбистами. Тушку-то эскулапы залатали, а вот с психикой так легко отделаться не получилось. Впрочем, пока справляюсь, а там поглядим…

Навыки. Ну да, тут стандарт — прошел курс такой-то и такой-то, с оружием и современным снаряжением знаком. Угу. Шапочно. Я, на минуточку, не штурмовик и не дуболом-десантник, а военный ксенопсихолог, вспомогательный персонал Дипломатического корпуса. Так что Виньерону сказал правду — боевик из меня никакой. Огневая подготовка у нас шла на втором году обучения, давали ее неполный семестр, практики кот наплакал — короче, с какой стороны за автомат браться — я знаю и даже смогу пальнуть в случае необходимости, вот только снайперской стрельбы от меня ждать не нужно. Равно как и толковых действий при огневом контакте. На этот случай нас лишь натаскивали быстро прятаться, дабы не мешать специально обученным людям давать отпор агрессору. Ну и унитар ненароком не словить, как от врага, так и от своих. Зато в ближнем бою я, смею надеяться, кое-чего стою. Ага, так и написано: уровень владения приемами самообороны — профессиональный. Тут составители досье, несомненно, поскромничали. В детские и юношеские годы я немного увлекался боксом, но так, с пятого на десятое. На первом курсе академии пришлось принять участие во внутривузовской спартакиаде — за пару месяцев все вспомнил и даже взял призовое место в среднем весе. А потом случился тот памятный разговор с полковником Ченом. И понеслась — ему проще всего оказалось объяснить философию чань-буддизма через боевые искусства, и он начал учить меня ушу. Сначала я особого интереса к занятиям не проявлял, но потом увлекся и на старших курсах участвовал в соревнованиях федерального уровня. Руководству отделения мои успехи пришлись по душе — среди будущих ксенопсихологов и дипломатов найти подходящих людей для подобных забав достаточно трудно, — и я отдувался в одиночку чуть ли не за весь курс. Зато времени на тренировки было достаточно, благо начальство мое хобби всецело одобряло. Так и получилось, что хитрый Чен обучил меня нескольким направлениям традиционного боевого искусства Китая, уделяя равное внимание как прикладным аспектам, так и спорту. В результате за несколько лет я собрал неплохую коллекцию наград по ушу-саньшоу и чуть меньшую по спортивному ушу. Да и Попрыгунчик мне достался по большому счету благодаря навыкам рукопашки — где-то через неделю после начала практики в системе Каледо я что-то не поделил с Оскаром, теперь уже даже не помню, что именно. Вроде как задел его честь, пренебрежительно отозвавшись о его боевых способностях. Я, признаться, ничего такого и не говорил о нем персонально, ляпнул что-то вроде «нас к этому не готовили, пусть десантура идет». Однако же Оскар, потомок древнего бойцовского рода, вынужденный в настоящее время заниматься ненавистной дипломатией, с радостью ухватился за возможность продемонстрировать воинственность и вызвал меня на ритуальную дуэль.

Надо сказать, вся ее ритуальность заключалась в запрете на использование любого оружия и защитных средств — то есть банальнейший мордобой, замаскированный под традицию. Не исключающий, между прочим, летального исхода. Особенно в случае поединка человека и Тау. Те хоть и выглядят долговязыми рахитами, силой Создатель их не обидел, а в реакции и скорости они любому хомо дадут сто очков вперед. Плюс естественное оружие — хитиновые шипы на элементах внешнего скелета. У воинов они несколько гипертрофированы, что затрудняет использование скафандров — представляю, как конструкторы намучились! — зато отменно удобны в драке. Оскар, как представитель уже пятого поколения дипломатов, выдающимся размером поражающих элементов похвастаться не мог, но у меня даже такого не было. Однако ж пришлось согласиться на схватку. Неожиданно даже для себя самого я продержался с Тау на равных. Причина предельно проста — не стал ввязываться в маневренную «перестрелку» с дальней дистанции, а пустил в ход технику «липких рук» винчун. Не разрывая контакта, буквально прилип к противнику, контролируя малейшее его движение, и осыпал градом молниеносных плюх, которые тот стоически держал. Разошлись мы все же с ничейным результатом: измочалив оппонента практически до полного изнеможения, я очень серьезно повредил руки и правую ступню о его хитиновую броню, не пропустив ни одного сильного удара. Когда схватка завершилась ввиду полной невозможности для обоих участников ее продолжить, судья — пожилой Тау с висячими усами, смахивающими на водоросли, и роскошным «конским хвостом» из прозрачных вибрисс — объявил ничью. По традиции (да, Тау без традиций никуда) пришлось нам с Оскаром побрататься. Именно тогда я лишился часов и приобрел друга по имени Попрыгунчик. Вот такая поучительная история.

В боях без правил я участвовал только из острой необходимости. Во-первых, там я мог избавиться от излишней агрессии — она скапливалась подспудно, час за часом, день за днем, и, если вовремя не сбросить напряжение, можно было вляпаться в большие неприятности. Это я вам точно говорю, научен горьким опытом. Вторая причина до ужаса банальна — это практически единственный способ подзаработать. Будь у меня такое желание, за прошедший год я бы мог легко сделать неплохую карьеру гладиатора, разбогатеть и свалить куда подальше от Гемини-Прайм. Или в могилу — тут уж как повезет. Но такого желания не было, зато было желание элементарно выжить. И этот императив куда сильнее всего остального. Впрочем, я уже почти дошел до точки, и, если бы не предложение Виньерона, кто знает, на что бы я решился уже завтра…

Ладно, плевать. Будет день — будет пища. А пока спать, и так всего несколько часов осталось до визита Пьера, а с утра ведь еще и вещи собирать…

Система 37-й Близнецов (Гемини-Прайм), планета

Гемини-3, Амьен, 6 мая 2541 года, утро

Виньерон явился, как и обещал — в начале десятого. Я к этому времени уже успел кое-как собрать нехитрые пожитки, уместившиеся в среднего размера рюкзаке. К слову сказать, кроме смеющегося Будды, мобильного терминала и одежды, у меня почти ничего и не было — исключение составляли верный «деревянный человек», традиционный тренажер-манекен ушу винчун да пара ножей-«бабочек», новоделов, но весьма приличного качества. С инвентарем пришлось повозиться — растяжки, крепеж и «руки» манекена легко умещались в специальном кофре, а вот «ногу» и «тело» пришлось разбирать на части, благо такая возможность была предусмотрена конструкцией. Когда-то давно, еще в академии, «деревянный человек» был именно что деревянным — из плотной дубовой колоды. Но эту роскошь пришлось оставить в подарок полковнику Чену, а самому обзавестись пластиковой имитацией — не такой аутентичной, зато дешевой и практичной. Правда, тот первый тренажер не сохранился, это у меня уже второй. Но с ним я побывал на нескольких планетах и сменил не один десяток квартир, так что навык по скоростной разборке приобрел отменный. Я как раз укладывал сегменты «тела» в кофр, когда заверещал инфор. В ответ на касание сенсора приема над кругляшом проектора выросла дрожащая голограмма не самого лучшего качества, изображающая довольное лицо Пьера. На заднем фоне виднелись какие-то здания, но я не настолько хорошо знал Амьен, чтобы угадать, где именно мой работодатель находится.

— Проснулся, Поль?! — вместо приветствия осведомился Виньерон, и я молча кивнул. Смерив меня изучающим взглядом, патрон продолжил: — Выходи к подъезду, буду минут через пять.

— Э-э-э…

— Чего мычишь? Не собрался до сих пор?

— Никак нет, сэ-э… Тьфу. Собрался, патрон. С домохозяйкой еще не расплатился.

— Бегом давай! Ждать некогда.

Голограмма распалась на неряшливые квадратики, а потом и вовсе истаяла — дрянной у меня инфор, одна из самых дешевых моделей. Ну уж какой есть. На КПК вечно бабла не хватает, а микропередатчиком-горошиной пользоваться последнее дело — ни номер посмотреть, ни физиономию звонящего. Разве что мобильник прикупить, но он в цене не особо капэкашнику уступает, а функциональность сильно урезана, так что жаба баланс не подписывает.

Окинув грустным взглядом сразу как-то опустевшую квартирку, я подхватил багаж и выбрался в коридор, на ходу умудрившись еще и связаться с тетушкой Мари. Та оказалась на месте, впрочем, как и всегда, так что последние формальности заняли не очень много времени. Однако и этого хватило, чтобы вызвать неудовольствие околачивающегося у подъезда Виньерона. Прибыл Пьер на вчерашнем катере. За штурвалом торчал Хосе — по причине утра и чуть усиленного по такому случаю освещения окна он поляризовать не стал, и внутренности салона я рассмотрел достаточно хорошо. Второй сопровождающий отсутствовал. При виде меня Виньерон раздраженно махнул рукой, подав знак водиле, и нетерпеливо вырвал из моих рук кофр с тренажером.

— Закидывай быстрей в багажник, опаздываем!..

— Что, уже улетаем сегодня?

— Нет. Неважно. У меня встреча, и эти парни не любят ждать, — отмахнулся мой новообретенный патрон.

Выглядел он ничуть не хуже, чем вчера вечером, все такой же элегантный и при костюме — похожего покроя, но на тон светлее. Шарф на сей раз предпочел вызывающе желтый, плюс туфли из имитации крокодиловой кожи. Или не имитации?

Торопливо запихнув в багажное отделение рюкзак, я поспешил втиснуться в салон, на уже знакомый задний диванчик. Пьер запрыгнул на переднее сиденье, и Хосе рванул с места в карьер, моментально подняв катер над домами. В столь ранний час воздушный трафик был весьма умеренным, до места назначения мы добрались за считаные секунды. Впрочем, под куполом особо не разгуляешься, хоть он и имеет диаметр почти в двадцать километров и высоту в полтора. Чисто для справки — на Луне в одном из кратеров защитный «пузырь», правда силовой, в поперечнике более трехсот кэмэ. На его фоне наш Амьен довольно-таки небольшой городишко.

Конечным пунктом нашего короткого путешествия оказался задний двор какого-то захудалого складского комплекса в припортовых трущобах — по сравнению с этой дырой родная Пятая промзона прямо-таки верх респектабельности. Хосе с филигранной точностью притер катер носом к глухой стене пакгауза, оставив свободными люки, и я, подчиняясь жесту Виньерона, выбрался из салона следом за ним. Пьер твердым шагом направился к прогалу между двумя одинаково безликими корпусами, на ходу проверив извлеченный из наплечной кобуры пистоль с кургузым стволом — я такой и не видел ни разу. Какая-то гражданская модель, не мой табельный АПС-17, украшавший во времена оны кобуру на поясе мундира офицера Дипломатического корпуса.

— Э-э-э… патрон?

— Чего тебе, Поль? — Виньерон даже не обернулся, старательно лавируя между подозрительными кучками, украшавшими тут и там пенобетонное покрытие дорожки.

— Я должен что-то знать?..

— Нет. Твое дело стоять рядом, для солидности. Постарайся ничему не удивляться и ни во что не вмешивайся.

— Так точно, сэ-э… Тьфу! Сделаю, патрон.

Виньерон это заявление оставил без внимания, разве что даже спиной умудрился выказать сомнение относительно моих способностей не ввязываться в неприятности. И этот туда же, блин! Между прочим, вчера как раз он и явился источником оных неприятностей, я не виноват. Впрочем, начальству перечить — себе дороже, тем более в первый же день на новой работе. Так что дальше я молчал в тряпочку, просто топал следом, машинально запоминая дорогу. Эту привычку в будущих дипломатов, да и во вспомогательный персонал типа нас, ксенопсихологов, старательно вбивали в академии — конфуза же не оберешься, если официальное лицо умудрится заблудиться в каком-нибудь присутственном месте. А в городах Тау это запросто. У них и космические станции, и более-менее крупные корабли имели довольно сложную планировку, даже несколько безумную с точки зрения рядового хомо.

По трущобам мы петляли недолго — обогнули склад, свернули еще в один переулок, перелезли через сетчатый забор и оказались на задах какой-то забегаловки, о чем недвусмысленно говорил объемистый мусорный бак, набитый отменно вонючими пищевыми отходами. Дикость для цивилизованных мест, но не для Амьена. Здесь нас ждал второй спутник Пьера, тот самый живчик.

— Как там, Гюнтер?

— Все путем, патрон. Французишка ждет, аж ерзает от нетерпения. Собрал кучу мордоворотов, думает, что мы его кинуть собираемся.

— Мой батюшка учил меня в детстве: никогда не думай о людях плохо! — Виньерон многозначительно поднял вверх указательный палец и закончил мысль: — Это говорит не об их отрицательных качествах, а о твоей собственной испорченности.

— В точку, патрон! — хохотнул Гюнтер. — Придется его разочаровать.

— Веди.

Живчик согнал ухмылку с лица и решительно толкнул дверь, махнув рукой — мол, давайте следом. Виньерон попридержал меня за плечо и шагнул вторым, так что мне пришлось тащиться в арьергарде. Честно говоря, я не возражал — учитывая экипировку моих коллег, встреча с важными господами могла закончиться весьма печально, а у меня оружия нет. Изображать же монаха Шаолиня под пулями желания не было никакого.

Кабак оказался до того дешевым, что даже двери тут были распашными — никакой автоматики, все ручками. Впрочем, на то могли быть и объективные причины, помимо жлобства владельца, — например, намеренно не смазывавшиеся годами петли чудовищно скрипели, предупреждая обитателей притона о визите незваных гостей. О званых, правда, тоже предупреждали, так что не факт.

Гюнтер и Пьер шагали как ни в чем не бывало, я не отставал, и после двух поворотов мы вышли к двустворчатой двери, за которой открылось довольно просторное помещение, дальним торцом выходившее во двор, судя по наличию окон. Зал, оказавшийся банальнейшим складом, по большей части был забит всяческим хламом в разнокалиберных коробках из дешевого пластика, так что более-менее свободное место оставалось лишь в центре. Здесь нас и поджидала компания живописных мордоворотов, весьма типичных для городского дна — достаточно вспомнить Хасана с ребятами. Верховодил встречающей стороной тщедушный типчик с длинными курчавыми волосами и пижонской бородкой. Одет он был с претензией на элегантность — дешевый костюм, черная водолазка, золотая цепь навыпуск — хоть кобеля сажай. Вооружен соответственно — позолоченной репликой старинной армейской «беретты», понятное дело, гауссовкой под маломощный унитар. На Гемини-3 вообще-то к вопросу вооружения населения отношение со стороны властей довольно либеральное, какой сумел достать ствол — тем и пользуйся. А вот с боеприпасами дело обстояло куда строже. Абсолютно все партии унитаров, даже доставленные контрабандой, принудительно разряжались распространителями — после нескольких печальных инцидентов с продырявленными куполами местные накрепко уяснили, что бездумно шмалять под «пузырем» себе дороже. Так что уже на месте боеприпасы заряжались вновь, но лишь на четверть емкости конденсатора. Учитывая наиболее распространенные калибры, такая энерговооруженность позволяла обеспечить безопасность защитных сооружений на приемлемом уровне — укрепленные пластиковые плиты выдерживали попадание таких унитаров практически в упор. А уязвимому человеческому телу и оставшегося с лихвой хватало. Более того, от снижения начальной скорости пули ее останавливающее действие только повышалось. И никаких УОДов не надо, в сущности.

При виде честной компании Виньерон невозмутимо выступил вперед, практически к самому столу, составленному из нескольких более мелких в виде буквы П, оперся на столешницу и одарил главаря ласковым взглядом:

— Доброе утро, Абдул. Ты принес товар?

— Где деньги? — несмотря на явно арабские корни, уподобился главарь своим исконным врагам — сынам Израилевым.

— Все здесь. — Пьер спокойно и даже элегантно извлек из нагрудного кармана банковскую карту на предъявителя. — Проверишь?

Курчавый Абдул несколько суетливо выхватил карточку и переправил ее одному из подручных. Тот водрузил на стол самый настоящий переносной банковский терминал — эвон, и до них цивилизация дошла! Наверняка черную бухгалтерию на дурмашине ведут! — и вставил кусок пластика в приемную щель. Склонился над дисплеем, набил что-то на сенсорной клавиатуре.

— Где товар, Абдул? — подпустил угрозы в голос Виньерон. — Или ты хочешь меня разочаровать?

Курчавый энергично помотал головой — мол, и в мыслях не было, — протянул левую руку за спину, и кто-то из свиты вложил ему в ладонь небольшой кейс. Обычный такой с виду чемоданчик, но довольно тяжелый — на вытянутой руке главарь его не удержал, с некоторым трудом водрузив на столешницу. Пьер улыбнулся уголками губ и потянулся было к законному призу, но в этот момент где-то за баррикадами из тары с громким треском раскололся оконный пластик, причем сразу в нескольких местах. Из коридора у нас за спинами донеслась дробь тяжелых частых шагов — как будто стадо кабанчиков приближалось, даже не таясь. Виньерон поднял удивленный взгляд на курчавого, но тот выглядел ошеломленным не меньше гостей и успел выдавить лишь обрывок фразы:

— Что за?..

Договорить ему не дали: со всех сторон, безжалостно роняя коробки, на компанию бандюков посыпались самые настоящие спецназовцы — в темной броне, шлемах с непроницаемо-черными забралами и при «страйкерах». Стоявших ближе к краям пацанчиков заломали мгновенно, от души охаживая кулаками и сапожищами и сноровисто затягивая пластиковые наручники на запястьях, а вот до нас с коллегами почему-то не добрались — видимо, тыловая группа еще не прибыла. Все это я отметил совершенно машинально, на автомате, привычно прокачивая обстановку. Но первым действовать тем не менее начал Виньерон. Мой патрон, не обращая внимания на суету вокруг, заехал «банкиру» тростью по черепу и одним ловким движением выдернул карточку из терминала. Одновременно с этим Гюнтер оформил курчавому жесткий прямой в нос, добавил правый маваси-гери в голову, отчего неудачливый главарь нырнул под стол, и подхватил оставшийся бесхозным чемоданчик. Через мгновение мы все трое рванули на выход, прекрасно понимая, что наше спасение в скорости. В данном конкретном случае — скорости бега.

К сожалению, это понимали не только мы. Гюнтер вырвался несколько вперед, соответственно и на неприятности нарвался первым — сначала его нехило приложило дверью, распахнутой чьим-то молодецким пинком, а затем шустрый и подозрительно пластичный спецназовец от души саданул ему локтем в нос, постеснявшись проделать то же самое хлипким прикладом «страйкера». Коллега рухнул на обшарпанный пол, а черный бронированный демон застыл над ним в характерной позе, готовый в любое мгновение добавить еще. К этому моменту мой несколько заторможенный организм наконец-то удосужился впрыснуть в кровь добрую толику адреналина, время замедлилось, и взгляд приобрел небывалую четкость — все как обычно, ничего сверхъестественного. Краем глаза уловив бросок Пьера ко второму силуэту, куда более громоздкому, я сообразил, что же мне так не понравилось в первом спецназовце. Тот оказался девицей — довольно высокой, стройной и резкой. А также с отменной реакцией — я еще только начал движение в ее сторону, а она уже выбросила ногу в немыслимо быстром сайд-кике — толчковом боковом ударе. Подошва бронесапога, весьма, надо сказать, элегантного, должна была врезаться мне в грудь, сбив дыхание, но я вовремя ушел в подкат и сам подбил ее под опорную ногу. Однако на этом ничего не закончилось — клятая девка, потеряв равновесие, вместо того чтобы рухнуть на спину, выдала немыслимое вращение, почти распластавшись в воздухе, и приземлилась на колено, с опорой на одну руку. И ведь даже автомат не выпустила! На ногах мы оказались почти одновременно, правда, мою левую руку оттягивал увесистый кейс, который я успел подхватить с пола. Но и девушке мешал «страйкер», который она не спешила пускать в ход. Что ж, она явно в выигрышном положении — торопиться ей некуда, скорее всего, с минуты на минуту подоспеет подкрепление. А посему я начал первым: выбросил вперед чемоданчик, не отпуская ручку, дабы тот не улетел в неизвестном направлении, тут же выдал гоути — своеобразный китайский вариант сверхнизкого лоу-кика — и ушел во вращение, выводя левую ногу на цэчуай с разворота. Не прокатило — она ловко отразила кейс автоматом, ушла от пинка, приподняв колено, и, скользнув чуть в сторону, подсекла меня под опорную ногу — я как раз выходил из вращения, раскорячившись в средней фазе траектории. Я рухнул на пенобетонный пол, пребольно приложившись затылком, и сквозь искры в глазах успел заметить, как на мою многострадальную голову обрушивается подошва бронированного сапога, — зажмуриться сил уже не было. Против ожидания, удар вышел очень слабым, мне даже нос не расплющило. Объяснение я получил довольно быстро — надо мной склонился озабоченный Виньерон, и сквозь звон в ушах я различил:

— Ты в порядке? Погнали!..

Не дав мне толком опомниться, он чуть ли не за шиворот поставил меня на ноги и потянул за собой. Я волей-неволей припустил следом. Уже выскакивая в гостеприимно распахнутую дверь, мельком обернулся и заметил неподвижную тушу громилы-спецназовца — не иначе, Пьера работа. Чуть в стороне, рядом с бесчувственным Гюнтером, выпутывалась из кучи коробок моя недавняя противница. Какой у меня патрон, и тут успел! Надо сказать, весьма вовремя — после близкого знакомства с девичьим сапожком морду лица пришлось бы восстанавливать не один день. И это в лучшем случае, если бы перелома носа не случилось…

Дальше все было предельно просто — знай несись сломя башку по коридору, изредка уворачиваясь от рук несколько оторопевших при виде нас полицейских спецов. Они наверняка не ожидали, что из склада кто-то вырвется, так что фактор внезапности был на нашей стороне. Выбравшись на свежий (если это определение можно применить к регенерированной атмосфере) воздух, мы припустили уже что есть мочи и вскоре очутились в знакомом закутке. С разбегу запрыгнули в салон катера — Виньерон на вопросительный взгляд Хосе отрицательно мотнул головой, — и водила увел аппарат вертикально вверх, почти к самому куполу. Маневр сей оказался без надобности — в обозримых окрестностях полицейского транспорта не обнаружилось. Немного успокоившись, Пьер повернулся ко мне, сияя довольной улыбкой, и объявил по-русски:

— Все, Паша, считай, проверку ты прошел.

Я еще не оправился от адреналинового выброса, поэтому соображал туго, но все же поинтересовался:

— А как же Гюнтер?

— Как обычно, — пожал плечами Виньерон. — Все доказательства мы с тобой благополучно уволокли и через пару дней его из околотка вытащим. Вернее, мой адвокат. Хосе, давай домой!