Инес всё‑таки очень горячая штучка. Почти два часа меня эксплуатировала всячески, и никак не успокоится…

— Радость моя, — я попытался отвернуться и укрыться с головой одеялом. — Радость моя, я тебя умоляю!.. Давай уже спать!

— Не хочу спать, хочу тебя! — блин, когда же ты угомонишься наконец!

Ах вы ручки шаловливые, ах вы ножки стройные да гладкие… Опаньки, опять. Ну ладно, чего не сделаешь для любимой женщины.

— Меня хочешь?! Ну, получай!

— Дурак! Пусти! Ах, ааах, ааааааах!..

Ну вот, вроде довольна. Откинулась на подушку и дышит умиротворённо. Третий час ночи. Завтра вставать ни свет ни заря. Хотя оно того стоит. Пока мы в Порто–Франко жили, кровать сломали. А кровать у меня была мощная, из хорошего уголка сваренная. И матрас на поддоне из толстенных брусьев. Однако ж не выдержала, хотя сначала пружины повылезали и Инес об них царапаться начала. Пришлось другую кровать заказывать у местного плотника. Аэродром он смастерил на загляденье. Эх! Не то, что местные койки — пришлось по старинке две рядом ставить. Жутко неудобно.

Вроде заснула. Так, осторожненько отодвинуться…

Вечер сегодня удался на славу. Из выловленного поутру полосатика получился отличный шашлык — Вова не подвёл, отыскал трехлитровый жбан белого вина, лимонов подогнал, а в Пепитиных запасах нашлись необходимые специи. Замариновали плотное белое мясо, а потом поджарили на углях. И почти весь вечер ели, запивая белым сухим испанского производства. Наверное, поэтому Инес сегодня такая неугомонная — после спиртного её всегда на это дело тянет, и развлекаться она часами может. Впрочем, мне доза малая тоже помогла продержаться. Вино, кстати, что бы ни говорил Пабло, очень даже недурственное. Хотя из меня сомелье никакой — худо–бедно сухое от полусладкого отличаю, и белое от красного. Старый механик подтянулся на огонёк ближе к вечеру, часов в десять, и не один — на прицепе приволок племянника по имени Мигель. Тот ещё живчик — высокий, стройный, с роскошными кудрями. И ехидный, сцуко. На Пепиту сразу глаз положил. На этой почве мы с ним и познакомились на третий день по приезду. Пришлось доходчиво объяснить, что данная особь женского пола занята, и уступать её другому самцу у меня желания нет. Мигель понял буквально сразу — он ещё и умный оказался. Хотя я подозреваю, что понятливость его подогрели два пропущенных удара — в печень и солнечное сплетение. Ну и Пепита недвусмысленно дала понять, кто в доме хозяин. Потом, правда, мы подружились и о неприятном инциденте старались не вспоминать. Тем более у Мигеля имелась очень даже симпатичная девушка, а на Инес он стойку сделал чисто инстинктивно. Ну и меня недооценил, впрочем, как обычно. А с Вовой они вообще не разлей вода.

После прихода гостей разговор вновь плавно съехал на достоинства различных марок рома, потом кубинцы немного поспорили о преимуществах и недостатках различных технологий его изготовления, а под конец Старый Пабло в очередной раз посетовал, что нет возможности наладить производство на солнечном Сьенфуэгосе. На том и разошлись, весьма довольные вечером.

А я потом ещё битых два часа раздумьями мучился, на предмет изготовления змеевика для самогонного аппарата. Очень уж Пабло вкусно расписывал достоинства настоящего рома, даже blanc, не говоря уж о золотом «Гавана Клабе». Впрочем, мысли меня одолевали лишь в краткие передышки, что позволяла устроить Пепита во время бурной постельной баталии. Вот и теперь, вместо того, чтобы провалиться в целительный сон, ворочаюсь и думу думаю. Есть! Ай да я, ай да сукин сын! Придумал!

И тут до меня дошло, что Инес пытается у меня что‑то выпытать. Ещё бы не дошло — когда так по рёбрам локтем саданут, до кого угодно дойдёт.

— Что? Радость моя…

— Я тебе покажу «радость моя»! — Пепита прямо‑таки шипит от бешенства. — Я у тебя пять раз спросила — любишь ты меня? А ты? Как бормотал что‑то, так и бормочешь! Да ты меня даже не слышишь! Подонок! Ненавижу! Вон отсюда!!!

Черт, я ведь с краю лежу! Ааааа!!! Твою мать, больно‑то как! Что у неё за привычка — упрётся в стену спиной, ногами мне в бок, и с кровати сбрасывает. Не первый раз уже.

— Инес! Любимая!

— Вон как запел, кобелина! — как же она прекрасна в гневе! — Вали давай, и до утра не возвращайся! А утром ещё прощение вымаливать будешь!

Досадно. Как же я проморгал, когда она свой вопрос любимый задала? Есть у неё дурацкая привычка — после секса, уже на гране сна, в полудрёме, спрашивать начинает, люблю ли я её. И если не слышит ответа, просыпается и устраивает разборку. Очень мило. В Порто–Франко я пару раз в машине ночевал, в гараже, благо идти недалеко — по лестнице спустился, и готово. Потом приноровился и больше не косячил. А как на Сьенфуэгос приехали, да в это романтическое бунгало заселились, расслабился слегка. За последние две недели трижды у Вовы ночевал. Ну и ладно. Если не суждено провести ночь под бочком у любимой женщины, перекантуюсь у лучшего друга. Если мне память не изменяет, в жбане ещё оставалось немного. Да и у Вовы наверняка заначка имеется. Тем более, идею обмозговать надо и обмыть, как положено.

Вздохнув тяжко, поднялся с пола и принялся облачаться в форму одежды номер два — применительно к тропическому острову лёгкая футболка, шорты и кроссовки. Вполне достаточно, учитывая, что до Вовиного обиталища буквально две минуты ходьбы. Его поселили в бунгало напротив. Здесь вообще предпочитали однотипную застройку, особенно в гостевых зонах, справедливо полагая, что если есть над головой крыша, уют создать жильцы и сами сумеют. Симпатичные домики — стены по грудь примерно, крыша из тростниковых циновок на столбах, промежутки между ними затянуты рабицей и вторым слоем противомоскитной сеткой. Пол дощатый, где‑то на полметра над землёй поднят — чтобы местные ползучие гады не забирались. Одна большая комната–студия и несколько ширмочек — как хочешь, так и перекраивай пространство. Мебель, правда, достаточно убогая — стол, пара табуреток, две кровати–односпалки, из которых мы сразу же смастерили супружеское ложе. И холодильник — нам, как ценным специалистам, предоставили апартаменты–люкс. Электроснабжение централизованное, водопровод тоже уже успели проложить. Короче, вполне удобное и комфортабельное жильё. Нам с Пепитой даже понравилось.

Вова отозвался почти сразу, стоило только постучать в дверь.

— Профессор! Опять Инес выгнала? Заходи, открыто.

Даже из постели вылезти поленился. Друг называется. Завалившись в тамбур–прихожку, я в отместку включил свет во всём бунгало.

— Профессор! Ну нафига?! — возмутился Вова, однако из‑под одеяла вылез. — Чего иллюминацию развёл? Не знаешь, где вторая кровать стоит?

— Вольдемар, у меня идея! — возвестил я, увернувшись от подушки. — Хватит дрыхнуть, и тем более нечего в меня швырять столь необходимыми предметами домашнего обихода.

— Выкладывай, — зевнул напарник.

— Я знаю, из чего сделать змеевик.

Вова заинтересованно взглянул на меня, ожидая продолжения.

— Давай, наливай, обговорить надо.

Вове только скажи про «наливай». Как по волшебству на столе возникли початый кувшин с вином, тарелка с остатками шашлыка, пара лимонов, нарезка из копчёной рыбы и ещё какая‑то мелочь. Напарник занял одну из табуреток и разлил выпивку по стаканам.

— Короче, змеевик можно сделать из топливных трубок, — выдал я результат ночных раздумий, оккупировав вторую табуретку. — Они легко гнутся, достаточно длинные и прочные.

— Не вижу проблемы, — Вова тут же принялся мыслить практически, как он это умеет. Когда хочет, конечно. — У тебя в запчастях к дизелям должны быть.

— Не всё так просто, Вольдемар, — я задумчиво пригубил вино, удовлетворённо отметив, как перекосилась рожа напарника. — Яэмзовские трубки не подойдут. Слишком тонкие. Внутренний диаметр маленький. Чтобы через них пар прогнать, нужно будет чан с брагой делать герметичным. А это гемор. Одной резиновой прокладкой не обойдёшься. Опять же возможны последствия в виде взрыва — паровые котлы при избытке давления в ромашку разрывает.

— И что же уважаемый Профессор предлагает? — невинным тоном поинтересовался напарник.

— Нужны трубки потолще. В идеале латунные или медные. Как вариант подойдут стальные от корабельного малооборотистого дизеля, который на мазуте работает, или хотя бы на соляре. Короче, надо искать старую калошу или запчасти от неё. Задача ясна?

— Яволь, герр лейтенант! — вытянулся в струнку Вова.

Шут гороховый.

— Вольно, товарищ старший лейтенант!