Что мне делать? Все плохо, а ты на другой стороне земли. Мелистат обезумел, сорвался, потерял над собой контроль и убил ее… [Неразборчиво из-за разводов, так похожих на слезы.]…моляла не делать этого, держать себя в руках! Она никогда не была злом, он просто расправился с невиновной, и что теперь, мой брат? Что мы скажем Тиону? Как я смогу смотреть ему в глаза?! Неспособность нашего учителя контролировать эмоции привела нас… Если бы Нэко только осталась жива, она бы его остановила! Шестеро, я не знаю, что теперь будет!

Предположительно утраченная записка Лавьенды Гвинту в день, когда Скованный убил Арилу

У тихих почтительных служанок были ловкие и осторожные руки. Они суетились вокруг Шерон уже три часа и теперь натирали темные волосы девушки розовым маслом, отчего те стали тяжелыми и блестящими. Их убрали в сложную прическу, насколько позволяла длина, закрепив ее заколками, украшенными лазуритами.

Платье, которое ей принесли, помогли затянуть завязки и застегнули на шее золотые замочки, удерживающие лямки, тоже было цвета лазурита. Очень странное, одновременно казалось сотканным из металла, так оно блестело и переливалось, но в то же время тонким, почти невесомым, словно бы сделанным из воды – ткань буквально текла по ее фигуре.

Она покосилась на Бати. Тот вальяжно сидел на диване, убивая уже шестую чашку кальгэ.

– Что это за материал?

– Серфо. Не слышали? Серфо из Черной земли, моя дорогая. Из страны загадок и тайн, оставшихся с прошлых эпох. Она закрыта для большинства чужаков, но с купцами нашего герцогства чернокожие торгуют довольно охотно. В Черной земле обитают существа… назовем их бабочками для простоты, хотя они жили во времена, когда люди еще не появились, а по миру ходили эйвы… Хм… – Он сделал глоток и поставил чашечку на блюдце. – Так вот, из крылышек этих бабочек получают нити, а из нитей, соответственно, такую чудесную ткань. Стоит она, кстати говоря, безумных денег, и позволить ее себе могут только очень богатые и влиятельные люди.

Шерон подумала, что вряд ли эти странные бабочки отдают свои крылья добровольно, чтобы порадовать богатых бездельниц.

– Вы не впечатлены, моя дорогая. – От Бати не укрылась ее реакция.

– Красотой ткани? Впечатлена. Ценой? Нет. Я выросла на суровом севере, и у нас в почете шерсть, кожа, лен, мех. Когда я стала путешествовать по другим герцогствам, то смогла оценить полезность стали, господин Бати. В этом же несомненно прекрасном платье нельзя спастись на снежных пустошах, перейти горы или сражаться с врагами. В обычной жизни, там, за стенами Небесного дворца, оно совершенно бесполезно. Ну, если только я не хочу привлечь внимание тех, кто захочет его с меня снять.

– Так вам и не надо покидать дворец, милая Шерон, – улыбнулся Бати.

Служанка принесла ей тяжелые, массивные украшения. Колье, браслеты, серьги, кольца. Яркое золото и все тот же лазурит.

– Я не смогу это надеть, – покачала головой Шерон.

– Почему?

– Кто дает мне драгоценности?

– Полагаю, что это благодарность его светлости за вашу помощь в крыле Скарабеев.

– Мой друг рассказывал о законах Карифа. Касаемо дорогих ювелирных украшений, которые предлагают носить незамужней женщине богатые дворяне. Принимая их, женщина соглашается следовать «закону покровителей». То есть признает право мужчины быть ее покровителем и считается его собственностью. Не требуется даже произносить никаких клятв, надо всего лишь застегнуть подаренный браслет на руке и чтобы его увидели другие.

Бати смотрел на нее из-под полуприкрытых век.

– Это старый закон. Удивительно, что ваш друг вообще о нем знает. Подобным правом в благородных семействах не пользовались лет сто пятьдесят.

Она помнила слова Мильвио, так что осталась непреклонна:

– Пускай и дальше все так и остается.

Служанка покосилась на Бати, ожидая его решения, заметила слабый кивок и с поклоном отошла, но золотые безделушки не унесла, положила подушку на столик с фруктами, надеясь, что девушка передумает.

– Возможно, кто-то будет разочарован.

– Возможно, – безучастно согласилась Шерон. – Я и так пошла вам навстречу, позволив одеть меня в это. Пожалуйста, не просите о большем.

– Вы выглядите почти как герцогиня. А с драгоценностями…

– Но я не герцогиня, господин Бати. Не стремлюсь быть ею и не буду. Не хочу, чтобы кто-то ошибся и принял меня за ту, кем я не являюсь.

Она подошла к зеркалу, внимательно рассматривая себя. С напитанными маслом волосами, в этом платье и с подведенными сурьмой глазами, ставшими слишком темными, указывающая не узнавала свое отражение. Ей не нравился результат, но приходилось играть по чужим правилам.

Без кубиков она ощущала себя ущербной, калекой, словно ей отрубили руку. Раньше, даже если костей не было рядом, Шерон не испытывала такого чувства, но сейчас, с их абсолютной потерей, исчезновением из этого мира, ее терзали фантомные боли. С тех самых пор как она выздоровела после завершения работы в крыле Скарабеев.

А еще теперь она постоянно чувствовала тот самый «поток», что спас ее. Он был рядом, только руку протяни, и девушке постоянно приходилось напоминать себе, что брать очередной «аванс» у неизвестного, особенно когда это не нужно – чревато возможными неприятностями.

– Как вы себя чувствуете, дорогая? Мы все волновались за вас.

– Спасибо. Ярелу больше не надо будет нести меня через весь дворец к лекарю.

– О, что вы. Ему было приятно оказать вам такую маленькую услугу. Все мы впечатлены вашими умениями и способностями.

– Очень надеюсь, что их не придется больше применять, – сухо сказала Шерон, отворачиваясь от зеркала. – Могу я позволить себе вопрос?

– Конечно.

– Вы всегда в женской одежде. Почему?

– Я дэво. – Заметив, что она не понимает, Бати вздохнул. – Вечно забываю, что вы чужая.

Шерон прекрасно знала, что он лжет. Помощник герцога не страдал плохой памятью, но, как требует того игра, кивнула.

– Я уроженец Мута, и в наших традициях, чтобы некоторые мужчины носили женское платье. Те, кого родители посвятили храму Мири и кто принимает богиню в ее облике, нося этот облик сам. Я ее скромная служанка.

Шерон никогда не слышала, чтобы строили отдельные храмы одной из Шестерых.

– Культ?

Бати провел рукой по воздуху:

– На материке некоторые даже называют это сектой. Но наша община мала, мы не представляем угрозы для храмов, посвященных всем Шестерым, а Мут страна безлюдная и труднодоступная. Так что… храмы Мири существуют. Я всецело предана богине и это, – Бати коснулся юбки, – дань уважения за ее благословение.

– Как же человек из храма вдруг оказался в услужении герцога Карифа?

– Герцогов. Я служил и отцу нынешнего владетеля. Что же до того, как это произошло… немного ошибок молодости, немного помощи от Мири, цепь случайностей и удачных совпадений. Здесь, во дворце, мне не запрещают следовать вере моего герцогства, поэтому традиционная одежда дэво на мне все эти годы.

– Как объясняет это храм? Платье.

Бати склонил голову:

– Вам дико видеть мужчину в женской одежде?

– Если честно, мне все равно. Я не испытываю ничего, кроме любопытства, потому что на Летосе подобное точно не встречается.

– Мир велик, – прикрыл глаза Бати. – Всегда встречаешь что-то новое. Вы – дэво. Я – указывающую. Представляете, сколько еще есть вещей, о которых мы даже не подозреваем?

Она знала сколько. Эйвы, Войс, Кам в подземелье, сойки, мэлги, гратанэхи… Мир с того дня, как она оставила Нимад, изменился, хотя Йозеф и говорил, что Катаклизм его полностью уничтожил, оставив лишь жалкие осколки.

Эти осколки были отнюдь не жалкими.

– Мы готовы? – Бати встал с дивана.

– Не мне решать.

Он резко щелкнул пальцами, появились две новые служанки, в кобальтовых платьях из шелковой ткани, поклонились ей, застегнули на лодыжках ремешки туфель, вывели в сад. Одна из девушек предупредительно распахнула над ней синий зонтик, закрывая от жаркого солнца.

– Пожалуйста, госпожа. Умоляю следовать за мной.

– А вы, господин Бати? – спросила Шерон. – Составите мне компанию?

Тот хмыкнул:

– Моя задача была в другом, моя дорогая. Но я могу дать вам напоследок ценный совет.

– Приму с радостью. – Она знала, что иногда стоит проявлять вежливость.

– Не отказывайте герцогу. Или, по крайней мере, не говорите «нет» сразу и так резко, как вы это любите делать. Будьте более дипломатичны, и, быть может, это пойдет на пользу.

О ее приходе возвестили медные трехъярдовые карнаи, в которые трубили двадцать музыкантов в расшитых серебром толстых халатах из верблюжьей шерсти. Люди потели, но исправно надували щеки, заставляя огромные духовые инструменты издавать совершенно немузыкальные стоны.

Она очень хотела побыстрее пройти мимо, но Ярел, шедший первым, никуда не спешил, и приходилось подниматься по лестнице медленно и чинно. Служанка все так же несла над ней зонт, вторая помогала держать подол дорогого платья. По бокам шествовали шестеро воинов, вооруженных глефами, в шароварах и тюрбанах бело-голубой расцветки, которая отмечала первую роту, называемую «Серыми клинками».

Поднявшись по лестнице, они подошли к дверям, и бело-золотые створки распахнулись.

– Это зал Вечерних грез, милостивая госпожа, – прошептала служанка, передавая зонт слуге и продолжая почтительно следовать за ней, не поднимая глаз. – Очень большая честь.

Зал был прекрасен, словно вырублен из уходящего света и густых розовых красок, каскадами уходя вверх, к далекому трону. Служанки разулись, а после, склонившись, сняли туфли с Шерон. Она не знала правил церемонии, и сопровождающая тихо шепнула:

– Женщинам в зале совета запрещено быть в обуви. Это оскорбление.

У Шерон имелись иные мысли на этот счет, но она держала их при себе.

Плиты на полу оказались ледяными, но, по счастью, через три шага начинался теплый ковер, и она с удовольствием погрузила ступни в глубокий ворс.

Глашатай, находящийся далеко, у трона, начал говорить, и его голос, несмотря на расстояние, был прекрасно слышен во всем помещении.

– Владетель Азим Эш-Тали, Великолепный, Гриф барханов, Отец нации, Всадник тысячи кобыл, Ветер что приносит прохладу, Благословенный Солнцем, Луной и Звездами, любимец Шестерых, милостью Солнца, Луны и Звезд герцог Карифа, объявляет, что Шерон из Нимада, уроженка герцогства Летос, указывающая, является его личным гостем, со всеми привилегиями, что дает этот статус! Как и любимым женам его светлости, да продлится его правление на века, а их красота на тысячелетия, ей позволено ходить обутой в присутствии сановников и министров в официальных залах Небесного дворца!

Пришлось остановиться, потому что служанки, точно заведенные шептавшие «Большая честь, милостивейшая госпожа! Какая большая честь!», подобострастно надевали ей на ноги туфли, пока глашатай продолжал читать указ:

– За заслуги перед герцогством Шерон из Нимада получает титул «дворцовая дама», что дает ей право на кров и защиту на территории дворца, охрану двумя гвардейцами при выходе в город, право быть судимой только решением Ближайших или его светлостью и свободной от городских судов, право получать ежегодную ренту в размере указанном законом, право быть казненной удушением с помощью бирюзового шнура в случае преступлений против Карифа или семьи его светлости.

Шерон подумала, что будь сейчас рядом Лавиани, она бы всенепременно вставила какую-нибудь остроту за сомнительную честь быть задушенной цветастой веревкой.

– Кроме того! Шерон из Нимада с этого момента называется Близким Другом Его Светлости, ей позволено сидеть в его присутствии, ограничивать приветствие малым поклоном, не целовать туфлю и руку, присутствовать на важных собраниях, давать советы, лицезреть его детей, дружить с его женами, есть за его столом и сажать на руку его соколов!

– Большая честь, милостивейшая госпожа! – снова зашептали служанки, едва не плача от счастья за нее. – Какая большая честь!

Они поднимались по лестнице к трону, каскад за каскадом, и вдоль всего пути ее встречали собравшиеся здесь мужчины. Изумрудные тюрбаны, павлиньи перья, шкуры леопардов, барсов и тигров, зеленые, золотые, алые халаты, богато расшитые, украшенные драгоценными пуговицами. Чиновники, министры, хозяева провинций и оазисов, уважаемые жители Эльвата. Старые и молодые, толстые и худые, бородатые, с серьгами в ушах, с подведенными глазами и пальцами, украшенными перстнями, все они смотрели на нее и кланялись.

И Шерон, стараясь держать спину прямо, проходя мимо, ловила на себе совершенно разные взгляды.

Любопытные. Заинтересованные. Оценивающие. Удивленные. Задумчивые. Испуганные. Полные зависти, ненависти, неприятия. Она для них была неожиданностью, вызовом, диковинной зверушкой, загадкой, чудовищем и той, кого возможно использовать в своих целях в дворцовых интригах. Один из них, тот самый господин Эль-Шельх, что пытался вручить ей «волшебное» перо, поклонился особенно низко.

Некоторые мужчины кивали, было и несколько вежливых улыбок, кое-кто оценивающим взглядом касался ее фигуры, и, минуя ряды встречающих, Шерон чувствовала тихие быстрые шепотки, которые, казалось, трогают ее обнаженные плечи, шею и спину.

Из-за всей ослепительной роскоши, которой привыкли окружать себя во дворце влиятельные люди, она ожидала, что трон будет отлит из золота и украшен всеми возможными драгоценными камнями. Тем сильнее было ее удивление.

Он выглядел великолепно, но куда менее дорого, чем представляла указывающая. Черное и красное, отполированное временем благородное дерево, темно-оранжевый сердолик и бледно-зеленый, цвета молодой листвы, хризопраз. Трон пустовал, и Ярел свернул направо, к дверям, где встречающие их гвардейцы стукнули пятками глеф об пол, приветствуя ее.

Началась череда помещений одно роскошнее другого, где малахитовые залы сменялись бирюзовыми, а те становились хризопразовыми и, наконец, изумрудными. Слуги, встречавшиеся на пути, низко кланялись, и присоединившиеся к процессии три девушки с большими корзинами бросали под ноги Шерон розовые лепестки озерных лилий.

Перламутровые двери перед ней распахнулись, служанки и стража остались при входе, внутрь вошел лишь Ярел, и Шерон последовала за ним, стараясь не спешить.

Эту часть дворца охраняла другая рота гвардейцев, в алых шальварах, бирюзовых безрукавках и тюрбанах. Они стояли в каждом коридоре и возле каждой комнаты, внимательно следя за тем, как двигаются посетители.

Усатый воин в богатой одежде сухо кивнул Ярелу, поклонился Шерон, прикладывая руку к сердцу.

– Несравненная госпожа, я командир третьей роты гвардии, его светлость ждет вас.

Ярел, командир первой роты, сделал показательный шаг к стене, сложив руки на груди, передавая ответственность за нее другому. Следующий зал наконец-то смог поразить Шерон. Это была библиотека, спиральной лестницей уносившаяся ввысь, к стеклянному коническому куполу, через который внутрь проникал свет.

Галереи от центрального холла расходились в стороны восьмью лучами, и вдоль стен тянулись высоченные, в шесть человеческих ростов, стеллажи, забитые книгами. Здесь их были десятки тысяч, и указывающая потрясенно смотрела на сокровищницу знаний, в которую ее привели.

– Моя дорогая! – Кария в черном платье появилась из-за поворота.

– Ваша светлость.

– Ах, перестань. – Герцогиня расцеловала ее в обе щеки и, взяв за руку, повела через зал. – Между лучшими подругами не может быть никаких церемоний.

Обе знали, что они не «подруги» и совершенно не «лучшие», но Шерон уже успела понять, что у людей, живущих во дворце, иные правила и традиции. Здесь тебя могут назвать братом, а через час перерезать горло, и никто не удивится подобному повороту событий.

– Знаешь, то, что ты сделала там… О подобном я читала только в легендах. – Кария закатила глаза, изображая восторг. – Когда Нейси пробивала себе дорогу через долину шауттов.

– Я не великая волшебница, ваша светлость.

– Прошу. Нет. Умоляю. Просто Кария. Пожалуйста.

Шерон склонила голову, соглашаясь на ее просьбу:

– Не могу отказать герцогине Карифа.

Две знакомые ей женщины, сидевшие на ковре и читавшие книги, завидев их, отложили фолианты в сторону. Сперва в щеки расцеловала алагорка, затем карифка.

– Это моя сестра Яс, – представила Кария маленькую карифку. – Любимая жена моего повелителя и мать наследника. А это моя младшая сестра Мэриэтт.

Алагорка не смогла изобразить дружелюбия и просто кивнула.

– А это наш муж. – Кария указала вправо, и Шерон наконец увидела мужчину, который внимательно разглядывал ее, прислонившись к колонне.

Она слегка поклонилась, радуясь, что ей не надо вставать на колени, целовать его туфли и руку. С этим могли возникнуть проблемы, и тогда бы дальнейшая беседа вряд ли пришла к чему-то положительному.

Худой и высоченный, с бескровными губами мертвеца и аккуратно подстриженной бородкой, он смотрел на нее точно аист на лягушку.

– Героиня моего дворца. – Голос у него был тих и спокоен. – Кариф перед тобой в неоплатном долгу.

– Это работа указывающей, ваша светлость.

– Любой из тех, кого ты видела в зале совета, использовал бы мою похвалу в угоду себе, дабы попросить… – Он сделал слабое, пренебрежительное движение запястьем. – Что они там обычно просят… Всякую ерунду. Тем ценнее твой ответ. Яс, составь нам компанию.

Они прошли к веранде с натянутым над нею тентом из полосатой ткани. Три ступеньки вели на широкий луг, залитый солнцем, где прыгали упитанные белые кролики. От Шерон не укрылся прислоненный в углу лук и полный колчан стрел с пестрым оперением.

– Учу младшего сына стрельбе, – сказал герцог. – Ты умеешь стрелять, Шерон?

– Нет, ваша светлость. Ни разу не приходилось.

– Хочешь попробовать?

Она чувствовала здесь свежую смерть и смерть старую и не желала множить ее без нужды.

– Возможно, чуть позже, ваша светлость. Разумеется, если вы не возражаете. Я неуклюжая ученица.

– Ты скромна, – сказала Яс, с ногами забираясь на диван. – Мастер Шамси отзывался о тебе, напротив, как о талантливой. Ну, раз кролики остались в безопасности…

Она громко щелкнула пальцами, и слуги принесли напитки и фрукты. Шерон, которую пригласили сесть в кресло, посмотрела на стражников, замерших в отдалении, но все-таки достаточно близко, чтобы прийти на помощь.

– Я хотел убить тебя, – сказал герцог, продолжая внимательно изучать ее лицо. – Ты опасна и доказала это в крыле Скарабеев.

– Но также доказала свою полезность, раз я все еще жива, ваша светлость?

Он выпил вина, положив руку на спинку дивана, а его жена легла к нему на колени, и ее незаколотые волосы волнами упали вниз, коснувшись земли.

– Что со мной, герцогом, случилось бы на Летосе, если бы указывающие узнали, что я держу при себе заблудившегося?

– Вас бы утопили в море уже на следующий день, ваша светлость, – честно ответила Шерон. – И, собственно, никто бы не стал вас защищать или оправдывать. Даже ваша семья, если, конечно, она не захотела бы добровольно разделить с вами эту участь.

– Ты бы разделила такую участь, моя луна? – с насмешкой спросил он у Яс.

Та неспешно ответила:

– Жены Карифа всегда следуют за своими мужьями, мой повелитель. Пришлось бы мне нырнуть следом за тобой.

– Утопили… – Азим Эш-Тали с пренебрежением поднял брови, словно так и не поверив. – Меня? Правителя?

– Боюсь, что так, ваша светлость. Летос – суровая земля, и ее законы едины для всех.

– Остается порадоваться, что мы не на Летосе, – усмехнулся герцог. – Я наблюдал за финалом. Кто это был?

Шерон поняла, что герцог спрашивает о страшном «палочнике». Она не знала, поэтому назвала одно из мифических существ Летоса, о котором сохранилась лишь память.

– Утырга, ваша светлость. Он довольно редок.

– Насколько редок?

– Его не встречали почти восемь веков.

Герцог кивнул.

– Вы уже успели узнать, что я люблю редкие вещи.

– Не жалейте, что он отправился на ту сторону, ваша светлость. Боюсь, он не согласился бы стать экспонатом вашей коллекции.

Азим Эш-Тали подумал, перебирая волосы жены, поднял темные глаза на указывающую:

– Я хочу получить череп сулла.

Она тоже много чего хотела. Чтобы Мильвио вернулся к ней, чтобы она не терзала себя мыслями о том, что случилось с Лавиани, и появилась надежда на то, что с Тэо все в порядке. Еще она жаждала обрести свободу. Убраться из этого непонятного места как можно дальше. Но понимала, что свои желания реализовать гораздо сложнее, чем чужие. А также помнила предостережение Бати.

– Он будет у вас.

– Когда? – быстро спросил герцог.

– Сегодня, ваша светлость. Стоит вам лишь отослать за ним верного человека. Вход на кладбище, ближайший от моего дома. Возле старой пирамиды, склепа, украшенного статуями фенека. Пусть копают у южной стены, там, где кладка наиболее разрушена. Хочу лишь предупредить вашу светлость, что раньше я никогда не сталкивалась с такими существами и не знаю последствий… хранения его останков.

– У моего прапрадеда был такой. Его часть. Он подарил череп герцогу Соланки, когда заключал союз. Эта вещь не опасна. Что ты хочешь взамен?

– Ничего, ваша светлость. Это моя благодарность за гостеприимство, заботу и столь прекрасное платье. – Она понимала, что просить то, что ей действительно нужно, бесполезно.

Герцог покивал:

– Ты не приняла ни одну из тех драгоценностей, что подобрали для тебя мои жены. Знаешь, что з «закон покровителей» не распространяется на подарки от женщины женщине?

– Я слышала об этом.

Герцог позвонил в колокольчик, шепнул слуге, и тот пригласил Карию. Блондинка сняла с руки тяжелый браслет, украшенный крупными сапфирами, протянула Шерон.

– С искренним почтением от семьи Эш-Тали, – с улыбкой произнесла она, садясь затем у ног мужа.

Шерон застегнула браслет на левой руке, понимая, что его тяжесть нельзя не замечать.

– Те солдаты, что были убиты тварью. Ты подняла их, хозяйка мертвых, и они помогали тебе. Недолго, но достаточно, чтобы имеющие глаза увидели это. Ты первая из этого племени за века. И уж точно первая, кто допущен так близко к правителю.

– И мы приходим к тому, зачем я здесь? И зачем вы меня показали другим?

– О, – сказала Кария. – Совет не знает о той твоей стороне дара. Они найдут его слишком… возбуждающим. А увидели они тебя для того, чтобы разнести по герцогствам весть, что у моего мужа есть друзья. Сейчас наступают времена, когда у владетелей появляются очень… странные помощники. У кого-то асторэ, у кого-то указывающая, скрывающая в себе тзамас. Фишки пока расставляются на досках, но в любой момент могут начаться «верблюжьи прыжки».

– И вы надеетесь, что вам повезет с игральными костями, – вспомнила Шерон фразу, которой ее научила Кария.

Та беззвучно хлопнула в ладоши, одобряя сказанное.

– Мы должны быть готовы и приобретать союзников в разных областях. Даже если они на «ты» со смертью и повелевают ею.

– Я объявил тебя своим другом, Шерон из Нимада. Но друг ли ты мне? – спросил герцог.

Шерон помолчала, подбирая правильные слова.

– Дружба возникает не сразу, ваша светлость. Это долгая работа двух людей. Я не могу считать вас другом. Пока не могу. Но хочу заметить, что и врагом назвать вас у меня не получится. И я точно этого не хочу.

– Лучший ответ на твой вопрос, мой господин, как мне кажется. Остальные бросаются уверять тебя в дружбе, теряя на бегу бархатные туфли, – оценила Кария.

– Что же, – принял решение Азим Эш-Тали. – У нас есть время, чтобы научиться доверять. Ты моя гостья, и дворец в твоем полном распоряжении. Женский Угол, библиотека. Только попроси и ни в чем не будешь нуждаться.

– Но я по-прежнему не могу отсюда уходить.

– Через какое-то время ты получишь подобное разрешение. Разумеется, покидать дворец лучше всего в сопровождении гвардейцев, так безопаснее.

– Разумеется, ваша светлость, – так же небрежно ответила Шерон.

– Если ты хочешь, чтобы твоя сестра жила здесь, мы пригласим ее, – предложила Яс.

– Я обдумаю это. Благодарю, миледи.

– Что тебя сдерживает? – Яс приподнялась с колен мужа, опираясь на локоть. – Почему ты не воспользуешься силой и не уйдешь?

– Как далеко я уйду?

– Это ты скажи мне. Как далеко?

Шерон посмотрела ей в глаза, сказав жестко:

– Возможно, слишком далеко, чтобы вернуться обратно, моя госпожа. Я не хочу этого. И не стану делать то, о чем потом пожалею.

– Они спорят вечерами, – объяснил герцог. – Яс и Кария. Мои луна и звезда. Кто ты? Насколько можешь быть ценна для нас? Умеешь ли ты это делать всегда или только в секунду опасности?

Карифка мягко встала, взяла лук и вытащила стрелу из колчана. Ее движения были столь плавны, мягки и изящны, что выстрел больше походил на начало красивого танца. Стрела злой пчелой сорвалась с тетивы и пробила одного из ничего не подозревавших кроликов.

Его смерть ручейком лизнула губы Шерон, растворившись в вечности.

– Покажи мне! – Яс повернулась к ней. – Нам! Все, что ты можешь!

Шерон легко, слишком легко, могла бы заставить зверька ожить. Напасть на следующего. А потом, чем шаутт не шутит, отправить их на стражника, и тогда…

«Стоп! – Она одернула себя, и наваждение отступило, возвращая ясность мыслей. – Спасибо, Мильвио».

Она все еще оставалась указывающей, а не хозяйкой мертвых.

– Простите, миледи, – произнесла Шерон. – Но я вряд ли способна вернуть жизнь несчастной зверушке.

Яс с усмешкой положила лук, сказав Карии:

– Ты проиграла спор, сестра. И должна мне.

Кария развела руками.

– Не знаю, чего ты ждала, сестра. Лично я получила подтверждение, что она достаточно умна, чтобы не показывать свою силу всякому, кто желает ее увидеть. Наверное, мы утомили тебя, Шерон. Отдохни, и скоро мы поговорим о шауттах и о том, как ты можешь быть нам полезна.

Уроженка Летоса поняла, что встреча закончена, а потому поднялась из кресла и поклонилась каждому из присутствующих.

– Дай мне слово, Шерон из Нимада, – сказал герцог. – Что не покинешь дворец, пока не получишь от меня разрешения.

– Разве мое слово что-то значит для вас, ваша светлость?

– Нет. Не значит. Но, возможно, оно что-то значит для тебя? Говорят, слово указывающих нерушимо. Во всяком случае на Летосе.

Шерон посмотрела на лужайку, на белую тушку мертвого зверька, пронзенного стрелой. Даже отсюда она чувствовала, как пахнет его кровь, и в ней начинал просыпаться голод. Не ее голод. Чужой. Того, кто спит в ней.

– Даю слово. Слово указывающей.