Патрульная милицейская машина неспешно катилась вдоль улицы, залитой неоновым светом фонарей и рекламных вывесок. Стояла теплая весенняя ночь. Город спал, лишь изредка патруль замечал одинокие тени, спешивших по своим ночным делам людей. Редкие дождевые капли постукивали по стеклу.

— Половина третьего, — зевнул сержант Лемешук, посмотрев на часы, и сладко потянулся, хрустнул суставами пальцев.

— Тихо сегодня на маршруте, — в тон напарнику произнес Бартошевич — патрульный, который сидел за рулем. — Хоть бы собака пробег.

— В самом деле… Нынешней весной этих тварей наплодилось, в глухом месте ночью без оружия страшно показываться.

— Не любишь собак?

— Люблю. Но псам же неизвестно, что они — друзья человека!

— А вот первый, — Бартошевич успел нажать тормоза, чтобы не задавить внезапно появившегося перед колесами дворнягу.

— Помяни… Вот и оно.

Собака будто и не заметил смертельной опасности. Он сторчмя несся навстречу патрульному «Жигуленку», поджав хвост. Только в последний момент бросился в сторону и исчез в темноте за забором.

— Ты видал? — удивился Лемешук. — Ну и нахальство.

— Пёс явно испуган, — отметил Бартошевич. — Интересно, от кого он так драпанул?

— Наверняка от других клыкастых. Территорию не поделили, грызутся. У собак как и у людей — цивилизация, — поучительно ответил Лемешук.

— Может живодеры ведут отлов?

— Или медведь из зоопарка сбежал.

— Вряд ли медведь. Передвижной зверинец на днях в другие места подался. Я их сопровождал.

Лемешуку вспомнился поход к гастролёрам, устраивал сыну уик-энд. Малый сразу радовался, и самому было интересно понаблюдать за хозяевами джунглей Африки, но после оба заскучали. Северного белого медведя допекала жара. Замордованная шимпанзе вцепилась в клетку и бесконечно долго раскачивалась, будто хотела разломать узилище и выбраться на волю. Небольшой крокодил плавал в ванне с черепахами. Лев сидел не шелохнувшись и явно мечтал закусить кем-нибудь из посетителей. Одним словом — не понравилось.

— Не люблю зоопарк, — задумчиво произнёс Лемешук.

Бартошевич качнул головой, согласился.

— И цирк тоже.

Патруль добрался до конца улицы. Начиналась развилка. Глухие улочки вели в глубину кварталов, где фонари почти отсутствовали, а улица освещалась в основном полной Луной.

— Завернем или едем обратно? — спросил Бартошевич.

— Все равно, — отмахнулся Лемешук.

Бартошевич крутнул руль, и «Жигули» послушно вписались в левый поворот.

— В конце улочки вывернем на трассу, проверим заправочную заодно, — предложил водитель.

Мотор рыкнул, и патрульное авто полетело по мрачноватой узкой улочке, разгоняя фарами ночную темень.

— Осторожнее, — предупредил Лемешук, когда передние колеса с визгом пробуксовали по влажному асфальту.

«Жигули» развернуло инерцией. Бартошевич хороший водила. Профи. Дальше не разгонялся. Свернул во дворы, чтобы сократить путь до основной трассы.

Они неторопливо тянулись вдоль многоэтажек, выхватывая светом темные провалы подъездов. Один, второй… Выехали на следующую развилку, повернули. Шоссе начиналось через сотню метров. Бартошевич внезапно взволновался, словно нечто чужое, инородное зашевелилось, проснулось в груди. Чужое, но знакомое и давно забытое. Он едва не нажал на газ, как неожиданно с улицы донесся женский крик.

— Ты слышал? — спохватился Лемешук.

Водитель опустил стекло в дверце. Крик повторился. На этот раз более отчаянно.

Бартошевич вырулил туда, где обреченно взывали о помощи. «Жигуль» рванул к последнему подъезду самого дальнего дома. Друг нащупал на поясе наручники. Перед капотом промелькнула тень огромного пса, раз в десять большего обычного дворняги.

— Ну вот, а мы скучали, — Лемешук расстегнул кобуру и достал пистолет.

Жуткий вскрик, на этот раз мужской, смешался с ревом двигателя.

Бартошевич успел затормозить в момент, когда машина едва не уперлась бампером в огромного кобеля, впившегося в шею лежащего на земле мужчины. Лемешук с матом выскочил из салона и на ходу разрядил в черный лохматый силуэт всю обойму. Животное мгновенно прыгнуло и растворилось в ночи. Последняя пуля чиркнула по шерсти перед тем, как собака сиганул за угол многоэтажного дома.

В траве лежало тело мужчины. Из разорванной артерии хлестала кровь, тёмная лужа расползлась по земле. Бартошевич взял рацию.

— Четыреста второй…у нас труп.

Лемешук спрятал пистолет. В кобуру попал не сразу. Рядом кто-то всхлипнул. Только сейчас милиционеры заметили девушку, которая прислонилась к панельной стене высокого здания. У неё подкосились ноги, и с тихими рыданиями девушка осунулась.

— Ну-ну, все кончилось, — попытался успокоить сержант. — Все кончилось.

Приблизился напарник.

— Она в порядке? Может, скорую вызвать?

Лемешук осмотрел незнакомку. Кроме разорванного на груди платья, внешне все оказалось в порядке.

Когда к месту происшествия явилась с включенными мигалками «Волга», водитель «Жигулей» произнес:

— Знаешь, Лемешук, это не собака. Волк. Считаю, мы видели самого настоящего волчару, только чуть большего в размерах, чем обычно бывает.

— Первый раз сталкиваюсь с подобным, — ответил напарник. — Чтобы в городе, чтобы человека… Главное, я ни разу не промахнулся.

— Зато понятно, от кого спасались дворняги.

* * *

— Необходимо поставить перед фактом городские власти, пусть решают что-нибудь, ловят бродячих собак. Не нам этим заниматься — защищать людей от… друзей человека. У милиции своих дел выше крыши, — грузный начальник патрульной службы чиркнул ладонью где-то под тройным подбородком.

— Не собака это, товарищ майор, — заверил Бартошевич. — Своими глазами видел — волк. Матерый. Я же охотник. Не узнаю волка, скажете?

Майор махнул рукой.

— Тогда направим дело в отдел экологии и охраны природы.

Начальник отдела подполковник Трушкин молча слушал спор, взвешивая информацию, затем достал сигареты, прикурил и произнес:

— Абсурдная ситуация. Паноптикум.

Майор развел пухлыми руками.

— Ты уверен, что это был волк?

— На все сто! — отрапортовал начальнику Бартошевич.

Подполковник затянулся, выпустил облако дыма.

— Какая разница: волк, собака, да хоть ротвейлер. У нас труп. И с ним надо что-то делать. На кануне квартальный отчет, портятся все показатели. И вообще… Котиков, расскажите.

Серьезный мужчина с орлиным носом, начальник уголовного розыска Котиков, который до этого момента молча сидел и что-то писал, включился в разговор.

— Если дело спишем на собак, получится глухарь, — сообщил он сухо.

— Логично, но как это понимать? — поинтересовался майор.

— Поясните товарищам, — попросил Трушкин. — расскажите, что у нас есть.

— Во всем городе за последний месяц это пятый случай нападения животных на человека со смертельным исходом. До прошедшей ночи нас это мало касалось, так как происшествия происходили на территориях других райотделов. Представляете? — изменил интонацию Котиков. — Пять случаев нападения на человека за месяц. Потерпевших находили буквально с откушенными головами. По данным областного управления, экспертиза утверждает, что рваные раны мог нанести только очень крупный хищник. Сегодня мы выяснили, что им является волк, — Котиков посмотрел на Бартошевича.

— Есть еще девушка, — подсказал сержант.

— Ее уже опросили.

— И чего собственно, добились? — спросил майор.

— Поздно шла домой от мамы. Внезапно прицепился маньяк. Отобрал сумочку, пытался изнасиловать, порвал платье. Потерпевшая, разумеется, начала сопротивляться и кричать, звать на помощь, внезапно из ниоткуда появился как в доброй сказке… гм… волк, напал на насильника. Потом вмешался патруль. Вот и все.

— Значит, надо искать хищника, — сделал вывод майор. — Подключить к делу Министерство по чрезвычайным ситуациям…

— Идиотизм какой-то, — перебил его подполковник. — Но что есть, то есть. В любом случае зверя надо искать и быть готовыми к любым неожиданностям. Вполне возможно, что за хищником может стоять хозяин в людском облике.

— Не понял.

— Есть одно странное обстоятельство во всех пяти происшествиях. Пусть Котиков расскажет.

— Охотно, — промолвил тот и коротко зыркнул на присутствующих. — Все убитые в различной степени связаны с криминальным миром. Бывшие рэкетир, карманник, просто отмотавшие срок за изнасилование или убийство. Создается впечатление, что кто-то целенаправленно уничтожает злодеев.

— У нас появились союзники? — почти нервно хохотнул майор.

— У нас есть закон! — оборвал его подполковник и тотчас обратился к Котикову: — С чего думаете начать?

— Поручу своим ребятам заняться делами погибших, и надо побывать в клубе собачников, расспросить, кто имеет пристрастие к лесным зверушкам. Это для начала.

— Отлично, действуйте.

Бартошевич поднялся:

— Я могу идти, товарищ подполковник?

— Да, вы свободны, сержант, — Трушкин указал на дверь.

Бартошевич покинул кабинет шефа. Кто бы мог подумать, что через столько лет его снова ожидает встреча с волками? Милиция пострадавшей девушке ничем не поможет, хищник вернется. Настало время доставать из тайника совсем другое оружие.

* * *

До окончания лекции оставалось минут пять. Настя взяла паузу, обвела взглядом зал, отмечая, кто спит, кто слушает.

— Витковской, — позвала она.

Худощавый студент перестал шептаться с соседкой и растеряно повернулся к кафедре.

— Вы не подскажете, сколько княжил в Полоцке Всеслав?

Студент покраснел, захлопал веками, оглянулся. По рядам волной пробежал смешок.

— С 1044 по… гм… — Витковской напряженно думал, вспоминал. Подружка быстро чертила пальцем на столе.

— Ну?

— По… 1201 год! — выдал несуразицу студиозус.

Соседка рассмеялась в ладошку, на заднем ряду зашумели. Настя не удержалась и тоже едва заметно улыбнулась уголками губ.

— Поздравляю, Витковской, — произнесла она. — Вы открыли неизвестные страницы истории. Никто не знал, что известный полоцкий князь доводится родней Дункану Макклауду.

Незадачливый парень смущенно молчал.

— А вы, Липская, в следующий раз точнее подсказывайте другу. Пишите карандашом, а не пальцем.

Соседка Витковского фыркнула и отвернулась.

— Таким образом, — продолжила Настя. — Всеслав княжил в Полоцке на сто лет меньше, чем считает господин Витковской. Пятьдесят семь лет, согласитесь, достаточный срок, чтобы оставить в истории значительный след. Удержать власть столько времени мог только исключительный человек. В отличие от многочисленных властителей князь Всеслав не был тираном, хоть летописцы и называли его «немилостивым на кровопролитие». Но немилостивым Всеслав был лишь в отношении к врагам. Во время его княженья развивались ремесла, торговля, возводились храмы, из заморских стран доставлялись книги. Кроме всего прочего, Всеслав защитил свои земли от нашествия Киевской Руси. Заметьте, эта информация очень отличается от того, что изучалось раньше в школе. В истории, как и в теории относительности, все относительно. Что сегодня зло, завтра — добро. Многое зависит, в каком контексте подавать события. Поэтому никогда не относитесь к истории субъективно. Помните.

Настя посмотрела на часы. Уложилась вовремя. Тема раскрыта. В коридоре грянул звонок, и присутствующие на лекции принялись быстренько собираться.

— Можете идти, уважаемые. Встретимся на зачете.

Студенты распрощались и шумной толпой покинули аудиторию.

— Витковской, — остановила Настя невнимательного слушателя курса. — Учите даты. Иначе провалитесь на зачете. Будет присутствовать руководительница моей кандидатской. Она вам не простит ошибки, подобной на сегодняшнюю, даже если вы патриотично настроены. Вы еще попробуйте ей доказать, что король Артур — потомок вождей славянских племен, как сделали на прошлом занятии, вообще провалитесь с треском.

— Я всё понял, — пробормотал он и двинул к дверям.

Оставшись в одиночестве, Настя наконец-то расслабилась. Три месяца минуло после устройства на кафедру истории, но она только сейчас ощутила себя преподавателем: где нужно мягкой, при необходимости неумолимой и жесткой. Несмотря на то, что сама лишь года на два старше большинства слушателей курса. От них Настю отличал только уровень знаний, благодаря которому девушка имела характерное выражение лица и своеобразный отпечаток мудрости в глазах. Будто ежедневно заглядывала сквозь временной пласт, выгребая по крупицам прошлое. Настя сложила в сумку бумаги с научными записями и планом лекции, вышла из аудитории. На коридоре у окна заметила знакомый силуэт и неторопливо направилась навстречу.

Некоторое мгновение они рассматривали один другого.

— Вот я вас и дождался! — первым сказал сержант Бартошевич.

Сегодня он был одет цивильно: рубашка, джинсы. Витал легкий запах одеколона, и вид был не столь воинственным как прошедшей кошмарной ночью.

— Мой спаситель, рада видеть! — воскликнула девушка с интересом рассматривая молодого мужчину.

Тот скромно потупился, попытался оправдать неожиданный визит.

— Захотелось вот справиться о вашем самочувствии после ночного нападения. И знаете, это мой друг Лемешук открыл первым огонь по хищнику, напавшему на вас, я тут не при чем. Хоть неизвестно еще, кто кого защищал: мы вас от волка, или волк вас от насильника.

— Перестаньте, в любом случае рада вас видеть! — перебила Настя.

— Спасибо. Вы не против небольшой прогулки?

— С предметным разговором?

— Вы догадливы.

— Но я уже рассказала следователю все, что видела. Не знаю даже, чем дополнить.

— А я собственно не по ночному происшествию.

— Вот как? — удивилась Настя. — Тогда я к вашим услугам.

Они покинули здание и неспешно зашагали в тени старых деревьев, разбросанных по парку вокруг факультета. После ночного дождя пахло свежестью и горячим солнцем.

— Давайте познакомимся, — предложил Бартошевич. — Вадим.

— Очень приятно. Меня можно звать просто Настя.

Он кивнул.

— Скажите, история — интересная наука?

— Кому как, — вздохнула девушка. — Мне очень нравится. Я изучаю историю со школы. Хорошо, если рядом единомышленники.

— Кажется, у вас их должно быть много.

— Имеете в виду студентов? Смешно. Мой предмет лишь придаток к их знаниям. Тем, кто изучает экономику, история в принципе ни к чему. Она не нужна, чтобы зарабатывать деньги после диплома. Один оболтус сегодня заявил, что князь Всеслав Чародей княжил в Полоцке на сто лет больше, чем свидетельствуют источники. Элементарная рассеянность… Правда, дату начала правления назвал верную, не ошибся, молодец.

— Но ведь Всеслава звали Чародеем, не так ли? Он видимо действительно мог при желании править и сто лет, и двести.

— Вы правы, Вадим. Но это легенды. Однако, что наша жизнь без сказки? Пустая бессмыслица, наверное…

— В древних преданиях говорится, что князь был оборотнем, волколаком, — серьезным тоном произнёс собеседник. — А они, известное дело, живут больше обычных смертных. От трехсот до семисот лет.

— С чувством юмора у вас все в порядке, Вадим. Интересуетесь славянскими мифами?

— Как видите, у нас много общего.

— Это радует, — согласилась она в некотором раздумье. — Согласно легендам, отец Всеслава — языческий божок. В глазах суеверного народа безжалостный к врагам князь невольно приобрел ореол чародея, который в полную луну оборачивается волком и горсает по полоцким лесам в поисках жертвы.

— Почти романтика, — согласился Вадим. — Думаю, отец Всеслава принадлежал племенам невров, отважным лесным воинам. Это был некогда могучий народ. Невры жили в лесах в единении и гармонии с природой. Предания утверждают, наиболее связанные с лесом невры имели способности волколаков, или по-научному — ликантропов.

— Для обычного милиционера вы знаете очень много.

Они остановились в конце асфальтированной дорожки, упиравшейся в тротуар. Редкие прохожие бросали на них скользящие взгляды, по улице сновали машины.

Бартошевич спросил:

— А вы сами верите в оборотней, Настя?

— Я уже говорила, жизнь без сказки скучна.

— А если это не сказка?

Она пожала плечами.

— Дело в том, гм, мой напарник сержант Лемешук самый лучший стрелок в отделе. Вчера он выпустил целую обойму в нападавшего зверя с пяти-семи шагов. Все пули найдены в траве у дома. Лемешук никогда не промахивается. Понимаете? Вот потому я и увлекаюсь историей. Не против вечером встретиться?

* * *

Настя согласилась поужинать в кафе. Бартошевич припарковался в своей вишневой «Ауди» у многоэтажки, где жила новая знакомая и принялся ждать. Вечер удался тихим и теплым. Часы показали восемь.

Вадим расстегнул ворот рубашки, в салоне было душно. Он внезапно понял, что охвачен давно забытым чувством опасности. Не обычного риска, а сверхъестественной угрозы. Давненько подобного не случалось. На этот счет у Вадима не могло быть сомнений, увиденный им зверь — оборотень. Но какой именно: из старых вервольфов или уже молодняк, новое поколение?

Последняя война с волколаками произошла в великую Отечественную. Казалось, орден стражей, тысячелетия сражающийся с нечистью, уничтожил последнее волчье логовище. Советы победили гитлеровцев, а стражи — оборотней. То была тайная война. После установления мира группа стражей частично расформировалась и передислоцировалась. Временами встречалась разная мерзость: сильфы, суккубы, иногда кровососы, но волколаки исчезли по всей территории Европы. И вот появились вновь через столько лет. На латыни их называли lupus nocturna. Вирус, от которого можно излечиться идеальным антисептиком — серебром.

Ирония ситуации заключалась в том, что вчерашний оборотень судя по всему гонялся за насильниками и ворами. Зло уничтожалось злом, невероятный паноптикум. Милиция здесь бессильна, люди будут пропадать, пока в борьбу не включится страж. Бартошевич провел ладонью по короткому мечу, спрятанному в украшенный орнаментами кожаный чехол и засунул древнее оружие под сиденье. Он вздохнул. Предстояло съесть пуд железного боба. Фигурально, конечно. Его беспокоила личность Насти. Странная девушка, не менее загадочная, как и вся сложившаяся ситуация. В ней ощущалась нераскрытая нерожденная сила, которая спала словно личинка в коконе, в ожидании стать бабочкой. Кто она?

— Давно ждете?

— У меня привычка появляться на десять минут раньше, — признался Вадим.

Настя без приглашения села на переднее сиденье.

— Хороший обычай. А я не люблю опаздывать, но приходится. Куда едем?

— Куда пожелаете.

Бартошевич повернул ключ в зажигании, они медленно двинулись с места.

— Если честно, я домоседка. Не знаю ни одного приличного заведения, в котором можно скоротать вечер.

— Это поправимо. Дайте мне пару уроков истории, и я вам с радостью покажу все ночные клубы и бары города, — отшутился Вадим.

— Частый посетитель?

— Служебная обязанность.

«Ауди» уверено набирала скорость. Миновав несколько светофоров, они свернули в переулок и выкатили на проспект. Вадим включил музыку. Настя молча слушала и рассматривала огни рекламных вывесок, висевших на каждом здании.

— Сара Брайтман, — узнала девушка знакомую мелодию. — Мне нравятся ее песни.

— Мне тоже. Дома целая коллекция дисков.

— Еще люблю Энию, Блэкморс Найт.

— Ого, — Вадим улыбнулся. — Не часто встречаю девушку, которой нравится настоящая музыка, а не дискотечные прыгалки.

— Я не люблю дискотек и не танцую.

— Почему?

— Не знаю. Либо там что-то не так, либо я совсем другая.

— Возможно правильно и первое, и второе.

— А вы? Вы любите танцы?

Вадим почти смутился.

— Не задавался целью. Да и с моего года давно все куры передохли, чтобы научиться танцевать.

— Правда? На вид вам не больше тридцати.

«В том то и дело, что только на вид», — подумал Вадим, но вслух ответил другое.

— Предпочитаю тесную компанию друзей, если хочется повеселиться, отдохнуть. И никаких танцев. Вообще, я бирюк. Люблю одиночество.

— У нас с вами гораздо больше общего, чем я предполагала.

— Даже так? Интересно.

На очередном повороте Вадим свернул влево.

— Есть на примете уютное ночное кафе.

Настя быстро согласилась, и Вадим предложил перейти на «ты».

Они перебрасывались незначительными фразами, Бартошевич внимательно следил за улицей. Отмечал мелкие детали тренированным оком стража. Подростки отправились гулять, один полез в карман, скорее всего за сигаретами или деньгами; сивый как лунь дед доставал из мусорки пустую бутылку; за поворотом двое подвыпивших друзей поддерживали третьего и явно пытались обчистить товарища; по пустой автобусной остановке пробежал облезлый кот; рядом скандалили две женщины потертого вида. Город жил. Бартошевич умышлено объехал все места, в которых за последние недели произошли жуткие убийства. Хотелось обнаружить хоть один едва заметный след присутствия хищника. Волк всегда возвращается туда, где нагадил. Волколаку жертвы нужны часто, и не из-за жажды убийства, ему просто нужно питаться, чтобы выжить.

Кафе называлось «Барон Мюнхгаузен». Посетителей пока было мало, основная масса подплывала к полуночи. Они выбрали столик, заказали фруктовое желе и по коктейлю. Настя заметила легкую озабоченность на лице нового друга.

— Тебя что-то тревожит?

Вместо ответа Вадим спросил:

— Ты видела настоящего волка когда-нибудь?

— Только в «Мире животных». Они в самом деле огромные?

— Вчера был не волк.

Вадиму очень хотелось прямо сейчас взять быка за рога и все разрешить-развязать сегодняшней ночью. Тянуть время не было смысла…и не хватало самого времени. Полнолуние в самом разгаре.

— Я хотел выразиться иначе. Он не совсем обычный волк, — поспешил объясниться Вадим.

— Мне тоже так показалось. Твой напарник столько стрелял, но хищник сбежал. Будто пули ему не страшны.

— Только простые пули не могут поцарапать его шкуру, — подтвердил сержант. — Чудовище могут убить пули из серебра.

— Слишком нереально, сверхъестественно. Невозможно.

— Настя, тебе необходимо узнать много неправдоподобного.

— Мне бояться?

— Нет, не следует, пока я рядом. Последний такой хищник считался уничтоженным еще до твоего рождения. Очень древние существа, они волки лишь наполовину.

— В самом деле? — она поковырялась в тарелке с желе. — А на вторую половину?

Он вздохнул и решительно произнес:

— Люди!

Настя попробовала на вкус коктейль.

— Вадим, ты это… Уфолог что ли? С инопланетянами контактируешь?

— Понимаю, звучит глупо. Но перед нами проблема, над тобой возможно нависла угроза?

Ну вот, подумал страж, сейчас его по обыкновению примут за психа, в лучшем случае параноика. Настя отправила в рот кусочек желе, прожевала.

— Это продолжение легенды про Всеслава? — осторожным шепотом поинтересовалась девушка.

— Полоцкий князь давным-давно умер, как и написано в учебниках, — заверил Вадим. — Во времена Римской империи мрачные леса нашей страны населяло древнее ужасное племя.

— Невры?

— Именно. Дикими и страшными их называли римляне.

— Я знаю.

— Настя, я не сумасшедший. Невры пропали с наших краев с приходом цивилизации. Куда исчезли — неведомо, но некая часть решила покинуть мир людей и навсегда слиться с лесом, навсегда превратиться в волков, стать хищниками, позабыв про людской род с их страданиями, ничтожными страстями. Известно, что они отделились от своего племени. Часть расплодилась, добралась до Скандинавии и рассеялась по суровым лесам Норвегии и Финляндии. Но осталась часть тех невров, кто не забыл изначальной людской сущности. Они не нашли пристанища и не смогли навечно остаться в звериной шкуре. Так появились волколаки, обозленные на весь свет хищные существа: наполовину волки, наполовину люди…

— Ни разу не слышала подобной легенды, — призналась Настя.

— Историки об этом не пишут.

— Я сама — историк!

— Я имею в виду других историков. Тех, кто хоть однажды на своем веку повидал существо, названное римскими легионерами lupus nocturna.

Девушка отодвинула полупустую тарелку. Есть расхотелось напрочь.

— Однажды во владения невров вступил римский легион, — продолжал Вадим. — Солдаты императора уже топтали Британию, воевали с германцами. Из леса никто не вернулся. Все легионеры пропали без вести. Если не ошибаюсь, об этом писал Тацит.

Насте вспомнились вчерашние ночные ужасы. Она даже не смогла выспаться как следует после всего. Сначала насильник, после хищник, кровавая сцена. Красное пламя в глазах зверя, ядовитая слюна из пасти, зловонное дыхание. Волк смотрел на неё, будто пронзал насквозь. Становилось холодно, словно смертоносные клыки вгрызались в душу. Она вздрогнула. Услышанное от нового друга напоминало диагноз на приеме у психиатра. Но вчерашнее казалось еще более худшим.

Вадим внимательно наблюдал за реакцией преподавательницы истории.

— Это выше моего понимания, — не выдержала Настя. — Если бы не вчерашний случай, я бы окончательно приняла бы тебя за помешанного.

— К слову, Тацит был в числе первых, кто создал первую группу стражей.

— Стражей?

— Охотников на оборотней. В средневековье много стражей сгорело на кострах инквизиции, разгул нечисти накрыл волной добрую часть Европы. Заметь, образ перевертыша присутствует в сказаниях многих народов.

— Я знаю.

— Посвященным алхимикам ордена стражей удалось найти в крови убитых оборотней фактор, ответственный за способность перевоплощения. В целях эксперимента, названый фактор прививался боевым бригадам. Теперь стражи могли чувствовать ликана на расстоянии, не вступая в открытый контакт. Их стало легче выслеживать. Ощущения трудно обрисовать. Начинает гулять адреналин по жилам, сердце рвется в груди, шевелятся волосы по всему телу.

— Мистика, — фыркнула Настя. — Алхимики — шарлатаны чистой воды.

— Никакой мистики, — заверил Вадим. — Выражаясь научным языком, способность стражей чувствовать оборотня объясняется наличием в ДНК гена, свойственного лишь потомкам невров.

— Получается, что оборотни и стражи приходятся друг другу вроде родни?

— В каком-то смысле, — подтвердил Бартошевич.

— Я очень испугалась вчера…

— Ты видела это существо, а стражи ощущают страх, когда хищник еще вне поля зрения.

Вадим понял, что разговор близится к финалу, и он сможет раскрыть все карты.

— Дело не только в способности стражей чувствовать хищника. Волколаки не трогают тех, кто несет ген невров. Неизвестны причины подобной снисходительности, может это голос крови? Возможно, именно этот фактор позволил обновленным бригадам стражей взять верх и победить в войне с оборотнями. Последний пропал во времена великой Отечественной. Волколаки были просто стерты с лица земли. По крайней мере, так считалось до вчерашнего дня.

— Откуда же тогда взялся вчерашний?

Вадим откинулся на спинку стула и устало промолвил:

— Не знаю. Существует один шанс из миллиона, что однажды появится на свет человек с большим процентом специфического генома, который откроет в себе способность к ликантропии и сможет обратиться. Это считалось возможным лишь теоретически, слишком мала вероятность. Такой человек может обладать свойством создавать себе подобных и породить новое поколение оборотней.

— Думаешь, это и произошло?

Вадим пожал плечами. Настя немного поразмыслила и спросила снова:

— Значит, все носители лесного гена могут оборачиваться в зверей?

Он подтвердил.

— И стражи не исключение?

— Теоретически да.

Настя внезапно замолчала и вставилась в Вадима.

— А ты? — произнесла растеряно. — Ты какую роль играешь в абсурдном спектакле? Ты страж?

Вадим некоторое время колебался.

— Один из последних.

Настя резко подхватилась.

— Все, с меня довольно! Благодарю, было приятно познакомиться!

От неожиданности Вадим замер.

— Обожди, я еще не все рассказал, — он попытался схватить девушку за руку.

— Дорасскажи психиатру.

Настя энергично миновала выход и выскочила на улицу. Вадим быстро рассчитался с официантом. Настя села в такси. Бартошевич успел добежать до «Ауди» и незаметно последовал за ними.

* * *

На улице окончательно стемнело. Страж рулил вдоль ночного проспекта и размышлял, каким образом ему удастся выйти на оборотня. Почему он нападает только на насильников и разное жулье? Может попробовать использовать эту особенность вервольфа? Может, ему скучно закусывать мирными гражданами, и он предпочитает хищников в людском обличье, потому и питается бандитами? Жуткая тайна. Обычно голодные оборотни едят всех без перебору.

Сердце невольно дрогнуло, едва ярко-желтое такси свернуло на знакомую улицу. И почему он не удивлен? Вспотели ладони, закололо в кончиках пальцев. Вадим понял, хищник рядом. У него созрел план. Волк всегда возвращается на то место, где нагадил.

Такси свернуло в знакомый темный закоулок. Отстающая позади «Ауди» притормозила и свернула следом. Вадим внутренне напрягся и вынул из-под сиденья меч. Серебряный клинок сверкнул холодным блеском. Присутствие древнего оружия успокаивало, настраивало на нужную волну. Через несколько поворотов такси остановилось. С выключенными фарами «Ауди» плавно приблизилась. Темный зев подъезда был в двадцати метрах. Вадим понял, хищник внутри дома. Ждет. Кого?

Настя вышла, рассчиталась с водителем.

«Езжай ты, зараза», — мысленно проклинал Вадим таксиста. Девушка прошагала половина пути к подъезду, когда желтая «Волга» скрылась за домом. Вадим неслышно выскользнул из салона. Рука уверенно сжимала меч.

Настя вероятно что-то услышала. Она внезапно развернулась в сторону Вадима и замерла как вкопанная. Вот в ту минуту и начался настоящий паноптикум, словно гении кошмара вырвались из преисподней и ураганом обрушились на окружающую действительность, ломая в сознании девушки все представления о мире.

— Попалась, гадина! Я тебя сейчас разорву на части и съем!

С угрожающим рыком Вадим бросился на девушку, повалил ее на траву и начал стягивать с нее одежду. Настя от неожиданности потеряла дар речи.

— Ори громче, чего молчишь!? — приказал он, с треском сдирая маечку.

— Помогите… — слово застряло у Насти в горле.

Из темени подъезда вылетело нечто. Оно было огромным и черным как ночь. Вадим обхватил Настю и перевернулся несколько раз в сторону. Успел. Мощная туша ударила в землю, где они только что были. Вадим подскочил, кувырнулся через голову в сторону чудовища. Застывшее мгновение боя. Охваченные красным пламенем глаза и замершее лицо стража, тягучая слюна из пасти, в траве перепуганная жертва.

Вадим выставил клинок вперед, готовясь отразить нападение. Волколак показал клыки и дохнул смрадом. «Боже, когда же все закончится?», — подумалось Вадиму. Оборотень атаковал первым. Стражу не оставалось ничего как отразить нападение, подпрыгнуть и выписать замысловатый пируэт в сторону, чтобы не оказаться задетым когтями. Серебряное лезвие чиркнуло по толстому слою шерсти. Волк взвизгнул и пригнулся к земле, развернулся и атаковал повторно в прыжке, неожиданно оказавшись над Вадимом. Звериная реакция спасла стражу жизнь. Он лихорадочно рассек мечом воздух и вложил всю силу в вертикальный удар снизу вверх. Хищные челюсти щелкнули у самого лица. Вадим снова перевернулся, вскочил и следующим ударом буквально сбрил волчью спину. Затем ударил ногой по морде, стараясь попасть в нос. Раненый оборотень ударил хвостом по земле и бросился в последнюю атаку. Вадим только этого и ждал. Он молниеносно выписал клинком дугу и с размаху всадил острие в грудь хищника.

Зверь тяжко захрипел, упал, дернулся и затих.

Вадим перевел дыхание и повернулся к Насте. Девушка в ужасе переводила взгляд то на убитого волка, то на спасителя. Он приблизился. Рывком поставил девушку на ноги. Некоторое мгновение Настя стояла, потом ее плечи мелко затряслись, слезы сами поплыли по щекам. Она уткнулась лицом стражу в грудь.

— Ну-ну, тише, — успокаивал Вадим, как прошлой ночью. — Все кончено. Не дрейфь, девочка моя.

Он гладил Настю по волосам. Прикрыл глаза от свалившейся усталости.

В доме начали греметь форточками и балконными дверями. Встревоженные жители выглядывали во двор и озабочено интересовались, что происходит внизу.

— Идем, — прошептал Вадим. — Нам надо быстрее смотаться и прибрать за собой.

Он провел Настю до «Ауди», помог забраться в салон. После открыл багажник, вернулся к убитому волку, взялся за лапы и потащил к машине. Меч остался торчать в неподвижном теле.

* * *

Ехали сквозь ночь к ближайшему лесному массиву, где страж намеревался избавиться от тела оборотня, пока не начался обратный процесс трансмутации мертвого организма. Настя всю дорогу всхлипывала. Вадим дал ей успокоительного, а себе на ходу впрыснул антисептик. На всякий случай.

— Приведи себя в порядок, — попросил он. — Я хоть не сильно тебя напугал?

Она промолчала, но одежду кое-как поправила. Всхлипы прекратились.

Наконец-то Вадим повернул на лесную дорогу. Метров через сто они остановились. Страж выключил фары, прислушался, достал фонарик. Полная Луна едва пробивалась сквозь макушки сосен.

— Выходи, не бойся. Ты должна это увидеть воочию, чтобы отпали все лишние вопросы.

Настя повиновалась. Когда выбрались из салона, Вадим вытянул из багажника тяжелое тело хищника и оставил на траве.

— Как тебе зверюга? — спросил он.

Волк был матерым. С хорошего хряка в холке, а в длину еще большим. Согласно правилам оборотня требовалось идентифицировать. Страж достал нож, присел, срезал немного шерсти для анализа, спрятал в светонепроницаемый мешочек, положил в карман.

— Гляди внимательно, — приказал Вадим, вцепился в рукоять меча и с усилием выдернул. Предусмотрительно обхватил Настю за плечи, чтобы девушка чего доброго не свалилась без чувств.

Долгую минуту ничего не происходило. Потом по волчьей шкуре пробежала рябь, лапы вытянулись, постепенно уменьшался застывший оскал, клыки. Шерсть растворялась. Волколак сбрасывал жуткое обличье. Задние лапы выпрямились, согнулись в коленях, приобрели форму человеческих ног. Острые когти спрятались в пальцах, передние лапы превращались в руки. Череп округлился, обрастал черными волосами. Скоро на лесном мхе лежало человеческое тело.

Девушка заворожено наблюдала фантасмагорию, зажав ладонью рот.

Страж озабочено сморщился. Что-то давно знакомое присутствовало в форме челюсти, носа, глаз, даже усов мертвого оборотня. Он уже видел это лицо! Лет десять назад… Внезапно Настя вскрикнула.

— Хватит! — сказал Вадим. — Пора ехать. На рассвете с первыми лучами солнца он сгорит дотла. Следа не останется. Серебро подействует, — пояснил он.

Девушка быстро закивала головой и спряталась в машине.

* * *

Домой возвращались по залитому неоновым светом проспекту. Рядом сновали автомобили, царил обычный городской мир и покой. Не обращая внимания на усталость, Вадим внимательно следил за каждой мелочью на улице. Привычка стража, как врожденный рефлекс. Он размышлял, был ли оборотень одиночкой? Чутье подсказывало, что скоро он узнает ответ, и вряд ли обрадуется.

— Куда мы направляемся? — тихо поинтересовалась Настя уже спокойным уравновешенным тоном.

— Сам не знаю, — признался Вадим. — Если откровенно, хочется снять стресс. Я обычно напиваюсь после стычек с волками.

Девушка собралась с мыслями и промолвила:

— Мне нужно задать тебе множество вопросов.

— Наконец-то, — расслабился Вадим. — Валяй, допрашивай. Только можно в начале попросить?

— О чем?

— Не держи зла за мою выходку. Я не хотел, не собирался тебя насиловать. Военная хитрость, понимаешь?

На симпатичное Настино личико легла тень злости и гнева.

— В городе зарегистрировано несколько убийств, — спешил с объяснениями Вадим. — Жертвы были убиты необычным способом. Экспертиза показала, что людям просто некая тварь перегрызала глотки. Удалось установить, что все убитые при жизни были насильниками. Представляешь? Волк резал маньяков, злодеев. Мы случайно вчера оказались в твоем дворе, когда один ублюдок хотел тебя против твоей воли. Внезапно появился хищник и загрыз насильника. Он мог бы и не убегать, а загрызть заодно и тебя, и нас. Я сразу насторожился. Чутье подсказало, что передо мной оборотень, волколак. Вот почему пули Лемешука не брали гада, и он не бросился на тебя. Первое подтвердило мой вывод на счет волколака, второе могло свидетельствовать о невероятном совпадении, возможности того, что ты также носительница древнего гена невров. Правда, я до сих пор не уверен. Нужна глубокая тщательная проверка, ряд экспериментов. Но чутье не может подводить ни оборотня, ни стража! Поэтому… прости, я использовал тебя в качестве приманки. Мне необходимо было проверить свою версию, разыграть роль маньяка, раз ему очень нравилось нападать на насильников. А я к тому времени ни грамма не сомневался, что волк рядом. Он почему-то ожидал тебя там, понимаешь? Я ощутил присутствие оборотня, едва оказался в твоем дворе. План родился сразу.

— И все сработало. — Настя пыталась заглушить гнев.

— Как видишь. Слава Богу! Правда, тебя предупреждать было некогда. Оборотень бы тю-тю, и давай новые трупы. Прости.

Настя отвернулась.

— Понимаешь в чем дело, мир вокруг нас совсем не такой как ты привыкла воспринимать. Возле нас множество теней прошлого. Даже если мы отвернемся от них, рано или поздно они нас настигнут. Хочешь знать — почему? Потому что ты, по всей видимости, такая же как я. Ты тоже носительница древнего ДНК. Я чувствую.

— Ты хочешь, чтобы я тоже стала… стражем? — растерялась Настя, когда поняла смысл слов Вадима.

— Нас очень мало. Но я оставляю выбор за тобой.

Вадим проехал на красный свет, выбрался с проспекта на параллельную улицу, сбросил скорость. Подсматривал боковым зрением: Настя задумалась. Внезапная догадка озарила девушку, она раскрыла сумочку, до сей поры висевшую на плече, пошерстила там и извлекла небольшого формата черно-белый снимок.

— Я должна сказать тебе, Вадим.

— Слушаю.

— Пятнадцать лет назад, когда я еще была школьницей, отец уехал работать на отселенных территориях неподалеку от Чернобыльской зоны. Он писал нам, названивал, рассказывал про тамошнее житье-бытье, а после исчез. Назад не вернулся. Пропал без вести. Никто не смог отыскать, даже милиция. Папа сгинул в радиоактивных лесах Припяти. С той поры я всю жизнь ношу с собой его фото. Так, на всякий случай, в надежде повстречать кого-нибудь, кто знал отца. Он был мне дорог. И вот сегодня в лесу, когда ты вынул меч из тела оборотня… В общем, посмотри сам.

Вадим взял в руки протянутый пожелтевший снимок. Копия снимка, находившегося когда-то в милицейском розыске, и именно там Вадим встречал это лицо. Лицо, уничтоженного сегодня оборотня-ликана.

— Теперь мне многое ясно, — сказала Настя. — Хотя вопросы еще остались.

Она вздохнула.

— Так чем ты традиционно занимаешься после боев с волками?

…Они остановились у разноцветной вывески «Барона Мюнхгаузена», намереваясь просидеть в нем до утра. Вадим не спешил покинуть уютный салон автомобиля.

— Нет, так не бывает, — заявил он. — Все слишком просто. Слишком легко.

Настя вопросительно вздернула брови. Заурчал мобильник. Вадим поднес трубку к уху. Кому еще не спится ночью?

— Да… да… вас понял, — говорил он и с каждым словом мрачнел.

После секунду сидел неподвижно.

— Звонили из дежурки. Просили не откладывая выйти на смену. Все работники заняты. Обнаружено два трупа, мужчина и женщина, в южной части города. У них разгрызены шеи.

Вадим завел движок, круто вырулил, и «Ауди» с нарастающим ускорением понеслась вперед по дороге. Настя смотрела в окно на мелькающие столбы электропередач, проплывающие дома, редкие в поздний час людские силуэты. С болью и сожалением понимая, что судьба ее была определена очень давно, еще до увлечения исторической наукой. Девушка не сомневалась, обратный путь в нормальную жизнь ей теперь навсегда заказан.

Вишневая «Ауди» устремилась в ночной мрак, в мир теней, где новых друзей ожидала очередная война со злом. Далеко не последняя война.