Удивленная Памела широко открытыми глазами посмотрела на миссис Лейк.
— Что он хотел сказать всем этим?
Миссис Лейк улыбнулась.
— То, что знает, кто убил твоего дедушку, моя дорогая. Впрочем, я всегда в него верила.
— Но как он сумел? Заявил, что я тоже должна знать. Не представляю…
Старая дама пожала плечами.
— Ты умная девушка. Легко соображаешь, быстро ориентируешься. Но тебе далеко до Чарли Чана. Таких, как он, единицы. — Она поднялась. — Приближается Марк Кеннуэй, я пойду в салон.
— Не удирайте, пожалуйста!
— Я конечно могу соблюсти приличия, но зачем тебе это? Я тоже когда-то была молодой. — И она направилась в сторону дверей.
Кеннуэй нерешительно присел на краешек шезлонга.
— Вот и прошел еще один день…— заметил он.
Девушка молча кивнула головой.
— Ты не особенно разговорчива, — сказал Марк.
— Это тебя должно радовать, — парировала девушка, — хотя я просто раздумывала над словами Чарли Чана. Он неслыханно меня озадачил.
— Чем?
— Тебе передать не могу. Один раз ты уже выдал чужую тайну.
— Не понимаю…
— Неважно, не о том сейчас речь.
— Если я в чем-нибудь провинился, прости, ради, бога. Мне и правда очень грустно.
Вид у него был печальный.
При свете только что взошедшей луны молодой человек казался исключительно интересным. Оба замолчали. Вдруг на лице Марка промелькнуло беспокойство.
— Послушай, а Чан не сообщил о том, что… знает виновного?
— Откуда такие мысли?
— Понимаешь, сегодня вечером что-то случилось…— Он замялся, глядя вдаль. — Меня интересует…— В его напряженном голосе чувствовался страх.
Памела искоса посмотрела на собеседника.
— Это предпоследняя ночь на теплоходе, — напомнила она.
— Конечно, — уныло ответил он.
— Как нам будет недоставать наших ссор…
— Мне безусловно, — вздохнул Марк, — а ты вернешься к своему богатству и обо всем забудешь.
— Какой же ты противный! Сам помчишься в Бостон. Наверное, Кеннуэям специально доставляют там королевскую кровь прямо по водопроводу.
— Не смейся надо мной! Дело совсем в другом, мне как-то…
— В чем же? Я думала, что ты обрадуешься. Путешествию конец, а значит, конец мистеру Тэйту и мне заодно.
— Да, по идее, я должен чувствовать себя счастливым. Но не чувствую. Такова жизнь…
— А как же милая девушка, ожидающая тебя в Бостоне?..
— Какая девушка?
— С которой ты обручен.
— Обручен? Разве я похож на сумасшедшего? Конечно в Бостоне масса красивых девушек, но слава богу, я избежал этой западни.
— А зря. Надо было попробовать. Интересное занятие.
— Значит, ты сама пробовала?
— О да, и не раз!
— Наверное, это парень, который так часто тебе пишет?
— Один? Я не мелочная. Мне все пишут.
— Но пора уже и выбрать, а то постареешь в ожидании.
— Глупости. Я всегда буду молодой. Ты черкнешь мне пару строк?
— Зачем?
— Люблю получать письма.
— А я ненавижу писать. Кроме того, я буду очень занят. Придется много работать, не всем же производить автомобили.
— Боже сохрани! Их уже и так избыток. Значит, до свидания навсегда?
— В нашем распоряжении еще завтрашний день, — выдавил он с принужденной веселостью.
— Полагаешь, это сделает наше свиданье более романтичным? Знаешь, иди-ка лучше играть в бридж. Мистер Тэйт, наверное, ждет.
— Наверное, — согласился Марк.
— Может, мне тоже сыграть?
— Как хочешь, у тебя неважно получается.
— Это верно, — вздохнула она.
— Но ты безусловно осчастливишь бедного Тэйта. Конечно, если не станешь его партнершей.
— Представляю, как ты страдаешь, когда играешь со мной.
Марк поднялся с места.
— Это ерунда.
Она тоже легко вскочила на ноги, и он подал ей руку.
— Если у тебя действительно есть такое желание, то я составлю вам компанию.
— Сердечное спасибо, — хмуро улыбнулся Марк, пропуская девушку первой в салон.
Миссис Лейк и Тэйт уже сидели за столиком. Увидев Кеннуэя, Тэйт страшно оживился.
— Ну, молодой человек, сыграем?
— Похоже на то, — кивнул Кеннуэй.
— Да благословит бог человека, который выдумал бридж! — воскликнула Памела. — Ну, Марк, твоя реплика?
— Какая?
— Обычная: «Но в конце-то концов ты должна научиться играть!»
Он рассмеялся.
— Я не настолько невежлив.
— С каких это пор? — удивилась Памела.
На следующее утро уже в восемь часов Чан выбрался на залитую солнцем палубу. Начался отсчет последних суток этого необычного путешествия. Чарли был совершенно спокоен, так, словно всех хотел убедить в неизбежности происходящего.
Тем же утром, немного позже, он получил длинную радиограмму от Даффа:
«Великолепное известие, не знаю, как благодарить. Прошу только неопровержимых доказательств. Телеграмма из Скотленд-Ярда сообщает, что опрос продавца из ювелирного магазина подтвердил его причастность к нелегальной торговле бриллиантами в Амстердаме. Также выявлен второй нелегальный торговец, орудовавший в окрестностях Кимберли пятнадцать лет назад . Имя и фамилия последнего Тим Эвер. Надеюсь, это поможет. Как мешочки с камешками? В Сан-Франциско из Скотленд-Ярда послан сержант Валес. Он будет ждать на берегу с приказом об аресте. Вместе с ним Фланнери. Жаль, что я не смогу там присутствовать. Скоро приеду. Дождитесь меня. Всего лучшего.Дафф».
Чан перечел радиограмму два раза и широко улыбнулся, встретившись с фамилией Фланнери. Судьба — лучший режиссер! Они снова увидятся.
День прошел без всяких приключений. А уже в сумерках к Чану пожаловал Бенбоу.
— Не знаю, собираетесь ли вы к нам на просмотр. Но приглашены вы в любом случае.
— Принимаю ваше приглашение с безграничной радостью. Вы нам свое искусство фотографа продемонстрируете?
— Да, интендант отдал в наше распоряжение малый салон. Встретимся в полдевятого. Я одолжу экран. Но знаете, заинтересованности я ни у кого не встретил, хотя и думал, что мое предложение примут с огромным энтузиазмом.
— За других не ручаюсь, но я от него в восторге, — уверил его Чан.
Около восьми часов чистое небо, которое до сих пор так ласково смотрело на «Президента Артура», скрылось за непроницаемой мглой туч и тумана. Теплоход продвигался сквозь эту завесу очень осторожно, чер^з равномерные промежутки времени нервируя пассажиров оглушительным ревом сирены.
Когда в половине девятого Чарли Чан пришел в салон, там уже собрались все участники экскурсии. Скучая, они топтались в тесном помещении. Правда, энергичная миссис Бенбоу занялась-таки гостями и усадила их полукругом лицом к экрану.
Возле столика с проекционным аппаратом суетился Бенбоу.
Пока тянулось это ожидание, Лофтон сказал:
— Всю жизнь я путешествую. И сейчас больше всего хочу узнать, что из увиденного в поездке произвело на вас самое яркое впечатление? Итак, заядлая путешественница миссис Лейк, какое событие запомнилось вам?
— Могу ответить без малейшего колебания, — улыбнулась старая дама, — это дрессированные кошки в ниццком театре миниатюр. Никогда их не забуду. Необыкновенный был спектакль!
Доктор Лофтон кивнул.
— Не удивляйтесь, господин инспектор, — сказал он. — Я всегда задаю такой вопрос в конце путешествия, и ответы часто меня ошарашивают.
— Миссис Спайсер, а если спросить об этом вас?
— Надо подумать. Видела я одно платье в парижской опере. Не платье, а кусочек неба.
— Ну а для меня, — вступил Вивьен, — самая приятная минута наступит только завтра, когда мы подойдем к Сан-Франциско, Вот тогда и обратитесь ко мне, мистер Лофтон. И хотя невежливо указывать на что-то пальцем, я сделаю это с удовольствием.
— А меня потряс один мальчонка, погонявший запряженных волов, — сказал Минчин, — это было в Италии. Ужасно бы хотел, чтобы на него взглянул Максик. Тогда бы он лучше оценил вещь, которую я подарил ему перед отъездом.
— А кто из вас помнит парк в Фонтенебло? — подал голос Росс. — Я очень люблю старые деревья.
— А у вас, Памела, какие воспоминания?
— О, их множество! — воскликнула она. Девушка была в бледно-голубом платье, которое берегла на последний вечер. Все без исключения обратили на нее внимание. Миссис Спайсер такой наряд и во сне бы не привиделся. — Трудно сообразить, какое из впечатлений самое сильное. Возможно, от летающей рыбы, которая выскочила на палубу нашего теплохода в Красном море. У нее были такие грустные глаза.
— Путешествие от начала до конца было восхитительным, — заговорила миссис Бенбоу. — Ничего общего с Акроном. А я как раз стремилась к перемене обстановки! Никогда не забуду того полудня в Дели, когда по улице проехал магараджа в своем «роллс-ройсе». На нем был костюм из золотистой парчи…— Она строго взглянула на мужа. — Как только вернемся домой, сразу отправишься к портному, Элмер!
— Лично меня многое заинтересовало в этом путешествии, — начал Кин. — Но одна ночь особенно врезалась в мою память. Последняя в Йокохаме. Я как раз гулял по городу и, зайдя на почту, встретил там доктора Лофтона со стюардом, которого звали Вельби. Ну я и спросил доктора, когда он намерен вернуться на теплоход, а он не ответил. Тогда я зашагал вдоль берега один. Знаете, настолько там был интересный вид: передвигающиеся в темноте силуэты людей, огни порта, словом, красота. Именно в ту минуту я понял Восток. — Он значительно и зло посмотрел на Лофтона. — Потом в доках нашли тело Вельби…
— Я готов! — крикнул Бенбоу. — Мистер Кеннуэй, потушите свет! Спасибо! На первых снимках, как видите, палуба теплохода, который увез нас из Нью-Йорка. Вот панорама Нью-Йорка. Статуя Свободы! Теперь дорога через Атлантический океан. Немногие здесь увидят себя. А вот улыбается старый мистер Дрейк… Не подозревал бедняга, что его ожидает.
В том же духе Бенбоу комментировал все свои слайды. Собравшиеся во второй раз осмотрели Лондон, «Брум», чету Фенвиков, которых Бенбоу встретил на углу улицы и заставил позировать. На экране появился инспектор Дафф, отъезжавший от гостиницы. Затем Дувр, Кале, Париж и, наконец, Ницца.
В аудитории чувствовалась возрастающая заинтересованность. А когда на экране замелькали виды Ниццы, Чарли Чан неожиданно продвинулся вперед, ближе к белому полотну. Голос Тэйта, сидевшего рядом, вернул его к действительности.
— Я ухожу, мистер Чан, — тихо сказал адвокат. — Что-то мне нездоровится…
Даже в затемненном помещении Чарли Чан разглядел, что лицо Тэйта побелело, как мел.
— Не нужно звать Кеннуэя, это его последний вечер. Я только полежу, и все пройдет.
Он бесшумно удалился.
А Бенбоу между тем продолжал демонстрацию: казалось, хронике путешествия не будет конца. Но сейчас все действительно были заинтересованы. Перед группой мелькали Египет, Индия, Сингапур, Китай, Бенбоу проявил большой вкус в выборе кадров.
Но вот сеанс завершился, все поблагодарили и начали расходиться. Остались только супруги Бенбоу и Чарли Чан. Детектив внимательно разглядывал коробки со слайдами.
— Необычайно занимательный вечер, — заметил он через несколько минут.
— Спасибо, — поблагодарил Бенбоу. — Надеюсь, все остались довольны?
— Безусловно, — кивнул Чарли Чан. — Но что я вижу! Никогда не следует затруднять женщин переноской тяжелых предметов. Я сам помогу переправить коробки в вашу каюту. — Он собрал их все и пошел к дверям, Бенбоу двинулся следом, нагруженный проекционным аппаратом.
В каюте Чан сложил пленки на кровати и спросил Бенбоу:
— Могу ли я поинтересоваться, кто занимает соседнюю каюту?
Бенбоу удивился.
— Соседнюю? Миссис Лейк и Памела Поттер, а номер с другой стороны свободен.
— Я на минуту, извините… — Чарли Чан вышел и тотчас вернулся. — Пока обе каюты пустуют, в коридоре тоже никого.
— В чем дело, мистер Чан? — спросил Бенбоу.
— Ваши снимки очень ценны…— ласково промолвил детектив.
— Ну естественно!
— У вас нет сундука с хорошим крепким замком?
— Есть, но для чего? — Бенбоу кивком головы указал на сундук для одежды. — Зачем он?
— У меня предложение… Может, вы спрячете пленки туда и закроете на ключ?
— Но для чего же? Ведь никто…
— Никогда ничего не известно заранее! — заметил Чан. — Я бы страшно расстроился, не привези вы домой одного очень важного снимка. Например, из тех, где запечатлена Ницца!
— Ничего не понимаю, мистер Чан!
— Вы ни на что не обратили в них внимания?
— Не знаю… нет… похоже, ни на что…
— Возможно, другие более наблюдательны. Я прошу вас постоянно держать пленки под замком. Скотленд-Ярд наверняка ими заинтересуется.
— Скотленд-Ярд! — воскликнул Бенбоу. — Пусть только попробует! Не дам!
— Извините, что прерываю: вы не помните точно, когда делали снимки в Ницце?
— Эти, на Английской набережной? — Бенбоу достал блокнот. — Утром двадцать первого февраля.
— Бесконечно вам благодарен. А теперь хорошенько все спрячьте. Подождите, я помогу. Это замок? Похоже, крепкий. — Он подошел к двери и обернулся. — Я очень обязан вам, во-первых, за сделанные снимки, а во-вторых, за показ их мне.
— Пустяки, не о чем говорить, — едва вымолвил остолбеневший от удивления Бенбоу.
Выбравшись на палубу, Чан тут же отправился в радиорубку и, минуту подумав, послал такую телеграмму:
«Сан-Франциско. Департамент полиции, капитану Фланнери. Для сержанта Валеса. Скотленд-Ярд. Получить от портного Джимми Брайена, Ницца, Английская набережная, описание человека, сделавшего ему заказ примерно 21 февраля. Выяснить также характер работы. Ожидаю на берегу завтра утром.Инспектор Чарли Чан»
С легким сердцем Чарли отправился на нижнюю палубу. Влажная, липкая мгла окутала теплоход со всех сторон. По сравнению с прошедшими ночами контраст был огромный. Чарли Чан в глубокой задумчивости прохаживался по обезлюдевшему теплоходу. Он уже два раза обошел его, довольный собой и всем миром. А когда в третий очутился на корме, внезапно разглядел неясные очертания темной фигуры и слабый блеск стали. По счастью, он упал плашмя именно в ту минуту, когда раздался выстрел. Чарли затаился на полу, не шевелясь. Послышался топот удаляющихся шагов, потом наступила угрюмая тишина, которую нарушил склонившийся над ним интендант.
— Ради бога, инспектор, что случилось?
Чарли сел.
— Просто какое-то время я считал лежачее положение более удобным.
— В вас кто-то стрелял?
— Да, — ответил китаец, — и не попал.
— Прямо не знаю, это возмутительно… Мы не можем допустить подобных вещей на нашем теплоходе! — воскликнул офицер.
Чан медленно поднялся на ноги.
— Вы только не огорчайтесь. Стрелявший человек завтра утром, едва мы войдем в порт, будет отдан в руки полиции.
— А сегодня ночью?
— Причин для паники нет. Я уверен, что террорист особенно не старался. Посмотрите-ка на мои габариты. А ведь до меня, прежде, он всегда точно поражал выбранную цель.
— Что же это? Предупреждение? — спросил интендант.
— Возможно. — Чарли пожал плечами и пошел прочь.
В главном салоне он столкнулся с бледным, как смерть, Марком Кеннуэем. Волосы его были растрепаны.
— Мистер Чан! — с ходу крикнул он. —Пойдемте скорее со мной!
Чарли молча двинулся следом за Марком. Кеннуэй почти добежал до каюты и пинком распахнул дверь, Тэйт валялся на кровати, похожий на мертвеца.
— Это… один из его припадков? — спросил Чан.
— Должно быть, — вздохнул Кеннуэй. — Я уже застал его в таком виде. Но вы взгляните! Я слыхал, что кто-то стрелял в вас? А вот это? Посмотрите сюда!
Он указал на коврик возле койки. Там лежал револьвер.
— Дуло еще теплое, — хрипло произнес Кеннуэй. — Понимаете, теплое!
Чарли нагнулся и спокойно поднял оружие.
— Да, — заметил он, — горячее, и не без причины. Именно из него стреляли минуту назад.
Кеннуэй рухнул на кровать и закрыл руками лицо.
— Тэйт! — пробормотал он. — Боже мой, Тэйт!
— Отпечатки пальцев мистера Тэйта, несомненно, на револьвере сохранились.
Чан снова наклонился и вытянул мешок Кеннуэя. Внимательно осмотрев этикетку из Калькутты, он коснулся ее пальцами. На ярлыке был надрез длиной с ключ. Но бумагу опять наклеили на свое место, причем, недавно: клей еще не высох.
— Очень аккуратная работа! — похвалил детектив. — Так я и думал, ключ исчез.
Кеннуэй полубессознательно огляделся вокруг.
— Но куда?
— Он у человека, который недавно стрелял из револьвера.
Марк испытующе посмотрел на вторую кровать.
— Думаете, ключ у него?
— Нет, — уверенно сказал Чан, — у мистера Тэйта его нет. Ключ находится у убийцы, не постеснявшегося в собственных целях использовать недуг мистера Тэйта. Он явился сюда за своей вещью, нашел мистера Тэйта без сознания, выбежал из каюты, выстрелил, вернулся снова и, прижав руку Тэйта к револьверу, бросил оружие на пол. Столь пронырливого преступника я еще не встречал и буду счастлив завтрашним утром сдать негодяя на попечение моего старого приятеля капитана Фланнери.