На следующий день рано утром приехавший на велосипеде мальчик доставил Шерлоку Холмсу письмо от Эмелин Квалсфорд. Вспотевший юнец выглядел так, словно из него вытрясли всю душу. Дорога на Рей, хотя и засыпанная галькой, явно была слишком ухабистой, чтобы служить треком для велосипедной езды. Шерлок Холмс бросил беглый взгляд на письмо и одобрительно кивнул.

— Пожалуйста, передайте мисс Квалсфорд, что я позабочусь обо всём.

Он вручил мальчику шиллинг и отправил его на велосипеде обратно в Рей.

— У неё есть предположения? — поинтересовался я.

— Она высказала одно, но превосходное предположение. Мне кажется, Портер, что именно ваш стиль письма активизировал её память. Моя объективная манера изложения редко вызывает отклик в женской душе, в то время как вы, не смущаясь, перетасовываете факты, когда вас на это толкает ваше весьма похвальное чувство сострадания. Вы, наверное, помните, что, когда я обратился к ней, она никак не ответила мне. Возможно, она испытывала затруднения, не совсем понимая, о чём шла речь. Логика оказывает непредсказуемое воздействие на женщин. Ваше письмо убедило её в том, что она действительно может знать нечто, связанное с убийством её брата. Поскольку вам удалось её убедить, она начала вспоминать. Теперь у меня есть то, что позволит мне закрыть дело.

Больше он ничего не добавил. Когда мы выходили из «Королевского лебедя», Холмс остановился и сообщил мистеру Вернеру, что завтра рано утром мы возвращаемся в Лондон.

У него было назначено совещание в Рее с мистером Мором. Рискуя опоздать, он всё же настоял на том, чтобы мы встретили поезд из Ашфорда, который привёз пассажиров из Лондона.

Станция Рей находилась не на территории города, где дома так живописно гнездились на холме. Проходившая по Болотам железнодорожная линия, казалось, игнорировала попадавшиеся на пути города и деревни. Хемстрит, Эплдор, Рей, Хэвенчёрч — все эти станции располагались на порядочном расстоянии от селений, которым были обязаны своими названиями. И в Рее железная дорога огибала холм, словно намереваясь вообще обойти город.

Один из прибывших на поезде пассажиров оказался нашим знакомым. Это был подтянутый, спортивного вида мужчина лет за тридцать, и даже чуть истёртый твидовый костюм не мог скрыть его военной выправки. Он спрыгнул с подножки, широко шагая, направился к нам и сначала пожал руку Шерлоку Холмсу, а затем мне. Стенли Хопкинс — так его звали — был полицейским инспектором, с которым нам уже случалось работать.

Вид у него был самый серьёзный.

— Своей телеграммой вы растревожили осиное гнездо, мистер Холмс, — заявил он. — Тройное убийство! Когда я уезжал, моё начальство всё пыталось сложить один и один так, чтобы получилось три. Кто третий?

— Всему своё время, — ответил Шерлок Холмс. — Вы привезли ордер на арест?

— Да, конечно. В Скотленд-Ярде никто не спорит с вами, но ваша арифметика поражает. Двух смертей всем вполне достаточно.

— Возможно, завтра вам придётся работать с третьим случаем. Пошли, у нас впереди трудный день.

Мы нашли мистера Мора разговаривавшим с сержантом Донли. Таможенник, по-видимому, пребывал в скверном настроении. Он сказал, даже не ожидая, пока его предоставят Стенли Хопкинсу:

— Мистер Холмс, я по-прежнему ничего не знаю о том, что вы предполагаете делать. Но кое-кто уже знает. Сегодня рано утром меня навестил Чарльз Джордан, адвокат из Тандердина. Мне известна его репутация, он — стреляный воробей. Он полагал, будто я арестовал некоторых из его клиентов за контрабанду. Я ответил, что пока ещё никто не арестован. Он сказал, что в таком случае подождёт, пока я это сделаю. Уходя, он сообщил, что остановился там же, где и мистер Шерлок Холмс, — в гостинице «Джордж».

Мистер Мор озадаченно ударил кулаком по столу.

Шерлок Холмс рассмеялся и довольно потёр руки.

— Контрабандисты более пристально следят за мной, чем я ожидал! Я уже сказал Портеру, что это дело можно будет назвать классическим, и развитие событий доказывает это. В течение нескольких дней группа пребывала в растерянности, но теперь снова чувствуется рука хозяина. Вы что-нибудь знаете о Джордже Ренсли, мистер Мор?

— Конечно, — ответил последний. — Все знают об алдингтонских контрабандистах. Вместе со всей бандой его судили за убийство и отправили на каторгу. Вообще-то их следовало повесить. Но это было давным-давно.

— В тысяча восемьсот двадцать шестом году, — уточнил Шерлок Холмс. — История имеет склонность к повторению. А особенно история криминальная. Когда же преступники начинают изучать историю преступлений, она повторяется вплоть до мелких деталей. Джордж Ренсли был достаточно сообразителен, чтобы содержать своего собственного адвоката. Некий Платт, из фирмы «Ленгхем и Платт». Он не только избавил Джорджа Ренсли от таких мелких неудобств, как штрафы, но и благодаря напористой защите добился изменения формулировки обвинения и спас его от виселицы. В приговоре суда вместо обвинения в преднамеренном убийстве фигурировало значительно менее тяжкое преступление — убийство в целях самообороны. Сегодня перед нами новая банда контрабандистов, которая также заранее наняла себе адвоката. Сержант попытался напугать тех членов банды, которых мы выявили, проинформировав их о том, что их арест неизбежен. И он вполне преуспел. Возможно, ваш грозный вид напугал их, сержант, поскольку в действительности у вас не было никаких оснований для ареста. Очевидно, они получили инструкции в случае ареста обращаться к своему адвокату. Так они и сделали. Я говорю вам, джентльмены, что это дело — классическое!

— Всё это очень хорошо, мистер Холмс, — кисло заметил мистер Мор. — Но мы пока ещё никого не арестовали.

Стенли Хопкинса поразило другое замечание Шерлока Холмса:

— Вы говорили, мистер Холмс, что в течение нескольких дней эти контрабандисты находились в состоянии неопределённости. Но теперь хозяин снова взялся за штурвал. Означает ли это, что главарь какое-то время отсутствовал?

— Вот один из вопросов, которые необходимо решить сегодня. Если вы готовы, джентльмены, мы начнём со сбора доказательств того, что действительно совершались контрабандистские операции. Прежде чем мистер Мор станет предъявлять обвинения, он хочет сам убедиться в наличии контрабандных товаров.

— Да, это действительно так, — подтвердил мистер Мор.

— У вас имеются соответствующие ордера?

— Да, разумеется.

Шерлок Холмс наконец представил Стенли Хопкинса, и были организованы две поисковые партии. Меньшую отправили на север, на дорогу, ведущую в Хэвенчёрч; мы присоединились к другой, на Иденской дороге.

Налёт на логово контрабандистов обычно представляют как смелое и даже опасное мероприятие, но в этот раз всё было иначе. Ещё до того, как мы приблизились к старой сушильне, я понял, куда мы направляемся. При ярком солнечном свете здание выглядело обветшалым и покинутым, но полиция и таможенники, быстро перемещаясь, окружили его, словно ожидая найти целую спрятавшуюся армию.

Прекрасных лошадей Джека Брауна не было видно. Когда я указал на это Шерлоку Холмсу, он ответил, что получил сообщение от подчинённых Джо ещё до того, как мы вышли из Хэвенчёрча. На рассвете Джек Браун и двое его людей отправились по поручениям. Браун поехал на юг. Один из его людей провёл упряжку в конюшню в Хэвенчёрче, запряг их там в повозку и двинулся на восток. Другой отправился на север, в сторону Виттершема.

— Эти лошади представляют особый интерес, — заметил Шерлок Холмс сержанту Донли. — За одним только исключением они являются единственным обнаруженным мною свидетельством расходования денег контрабандистами. Удивительно, что их руководитель разрешил подобную трату. Возможно, это было сделано потому, что для перевозки контрабанды требовались надёжные лошади. Тем не менее это было ошибкой и должно было насторожить вас. Нас с Портером это насторожило — сначала Портера, а потом и меня. Но сейчас это уже не важно, — добавил он, когда сержант принялся было оправдываться. — Наверху живёт пожилая женщина. Вы знаете что-нибудь о ней?

— Это мать Джека Брауна, — ответил сержант.

— Когда она поймёт, кто мы, она должна подать какой-нибудь сигнал. Следите за этим.

Едва мы вошли в конюшню, Шерлок Холмс сказал мистеру Мору:

— Обратите внимание на необычные порядки в этой конюшне Брауна. Если в достаточно чистом помещении складируется навоз, очевидно, что его владелец что-то прячет. Навоз собран в трёх углах, так что у нас есть выбор. Я выбираю вон ту кучу, — указал Шерлок Холмс.

— Почему именно эту? — пожелал узнать мистер Мор.

— Когда два дня тому назад мы заглянули к мистеру Брауну, сверху на ней лежал сухой навоз, а свежий был внутри. Столь необычное расположение показывает, что навоз перемещали и затем аккуратно положили обратно. Давайте поищем грабли. А, констебль уже нашёл две пары.

Прежде чем мы приступили к работе, сверху раздался женский голос:

— Что вам нужно?

— Мы из полиции! — крикнул Шерлок Холмс. — Нам нужен мистер Браун.

— Он уехал в Уинчелси.

— Мы найдём его там, — ответил Шерлок Холмс. — А здесь мы проведём обыск. Вот ордер.

Старуха подождала, пока мы не начали переворачивать навоз. После этого она вернулась наверх.

Сержант Донли вышел наружу и обошёл здание. Вернувшись, он сообщил:

— Она задёрнула все занавески. Что мне делать дальше?

— Ничего, — ответил Шерлок Холмс. — Вы возьмёте Джека Брауна и его людей задолго до того, как они подойдут достаточно близко, чтобы увидеть этот знак.

Под кучей навоза скрывался прикрытый камнем люк, под которым оказалась ведущая вниз лестница.

Огромный старый погреб был битком набит контрабандными товарами.

Сержант Донли по-прежнему не представлял, как удастся связать подозреваемых с найденными нами уликами. Но он охотно принял заверение Шерлока Холмса, что это будет сделано. Когда он сел на лошадь, Шерлок Холмс напомнил ему:

— В пять часов в «Королевском лебеде». Впереди у нас самая трудная часть работы.

Шерлок Холмс также пригласил присоединиться к нам этим вечером мистера Мора и Стенли Хопкинса. После этого мы с ним зашагали обратно в Хэвенчёрч по тропинке вдоль реки Ротер.

Вторая группа полицейских разместилась там, где тропинка пересекала дорогу на Рей, — с целью исключить возможность отступления в этом направлении. Мы передали им сообщение сержанта Донли, что в сушильне никого нет и они могут приступать к арестам контрабандистов.

Мы позавтракали в «Королевском лебеде» вместе с мистером Вернером, который с грустью принял наше заявление о том, что, к сожалению, компанию Квалсфорда придётся закрыть.

— Итак, — торжествующе сказал затем Шерлок Холмс, — Портер, сегодня днём мы свободны. Я предлагаю воспользоваться приглашением викария и насладиться красотами церкви Святого Иоанна Хэвенчёрчского.

Идя по Главной улице — теперь уже в последний раз — я рассматривал здания, ставшие теперь такими знакомыми. Деревня жила своей обычной жизнью. Кузнец подковывал лошадь, а фермер наблюдал за ним; пекарь и мясник уже закончили свою дневную работу. Мистер Коул сидел в саду, по обыкновению завернувшись в одеяло, и, наблюдая сверху за деревней, размышлял о человеческой глупости и о кознях дьявола, в то время как колокольный звон напоминал ему о величии Господа.

Когда мы начали подниматься в гору, я спросил:

— Вы действительно считаете, что контрабандисты могли прятать свои товары в церкви?

— Такая возможность вполне реальна, — ответил Холмс. — В церквях действительно прятали товары. Подобная практика издавна существовала на Болотах, а современные контрабандисты хорошо знают сложившиеся традиции. Хотя я отнюдь не уверен, что они прятали товары именно здесь. Зачем таскать тюки вверх и вниз, если есть так много церквей, расположенных на уровне Болот. Я рассмотрел некоторые из них, а также кладбища с точки зрения возможностей, которые они предоставляют контрабандистам. Но вы уже определили самое вероятное место.

Он отдал мне должное, хотя я ведь и не заподозрил, что в старой сушильне находится тайник контрабандистов. Я только привлёк к ней его внимание.

Викарий, мистер Рассел, увидел нас издали и заковылял по тропинке навстречу. Услышав нашу просьбу, он с удовольствием согласился быть нашим гидом. В течение двух часов он водил нас по прохладной просторной церкви, рассуждая об особенностях отделки в XIV веке и об окнах XV века, которыми после пожара были заменены старинные, существовавшие ещё при норманнах. Он рассказал нам о предполагаемой датировке стенной живописи, о том, что каменный орнамент мог быть гораздо старше, чем о том свидетельствовала едва различимая надпись.

Полный неиссякаемого энтузиазма голос викария вначале будоражил меня, затем начал оказывать усыпляющее воздействие. Но я изо всех сил этому сопротивлялся. Когда в ходе расследования наступала пауза, Шерлок Холмс пользовался этим, чтобы посетить концерт, художественную выставку или просто почитать книги. Наша экскурсия могла быть всего лишь ещё одним подтверждением его склонности проводить с максимальной пользой свободное время, которое в противном случае было бы потерянным.

Конечно, было также возможно, что викарий, мистер Рассел, каким-то образом задействован в тех событиях, которые спровоцировал Шерлок Холмс и которые уже разворачивались на Болотах. Поэтому я на всякий случай исподтишка следил за викарием. Однако ничего так и не произошло. Мы просто совершили весьма приятную экскурсию по церкви Святого Иоанна Хэвенчёрчского. Викарий с энтузиазмом откликался на проявления глубокого и свидетельствовавшего о больших знаниях интереса Шерлока Холмса.

На прощание я бросил последний взгляд на могилу несчастного юноши, моего ровесника, утонувшего в 1842 году. Всего несколько лет прошло после осуждения и отправки в ссылку знаменитых контрабандистов Ренсли. Юноша был слишком молод, чтобы происшедшее могло его коснуться, но, вероятно, услышал об этом, когда стал старше. Слова «Теперь мирская суета его не тронет более» вполне можно было отнести не только к этому юноше, но и к Ренсли, а также к тем контрабандистам, которых в данный момент ловили сержант Донли и его констебли. На несколько лет они оставят мирскую суету; убийца же избавится от неё навсегда.

Мы вернулись в Хэвенчёрч. По дороге к «Королевскому лебедю» я спросил Шерлока Холмса, не захочет ли он перед возвращением в Лондон приобрести ещё немного табака в компании Квалсфорда. Он ответил, что сделанного им запаса должно хватить на искупление всех грехов, которые он совершит в предстоящие ему годы; по крайней мере, он на это искренне надеется.

Мы задержались в аптеке мистера Херкса, чему я весьма удивился, и Шерлок Холмс поинтересовался лекарствами, изготовляемыми её владельцем. Как он понял, они пользовались спросом не только в Хэвенчёрче, но и в соседних общинах. Оставив свою обычную сдержанность, мистер Херкс принялся распространяться о достоинствах своих снадобий. Лекарство от головной боли, которое приобрёл Джордж Ньютон накануне своей смерти, было одним из наиболее популярных. Мистер Херкс также предлагал порошок, помогавший при желудочных болях, средство для беременных женщин, полоскание против зубной боли, слабительное, которое действовало настолько эффективно, что он рекомендовал его лишь тем, кто страдал необычайно сильными расстройствами пищеварения. Последним он продемонстрировал пахучий эликсир для склонных к обморокам дам.

Шерлок Холмс закупил на пробу лекарства от головной и зубной боли и пообещал заказать ещё по почте, если они ему подойдут. Если мистер Херкс и слышал о том, что мы покидаем Хэвенчёрч, не завершив сделку по покупке дела Эдмунда Квалсфорда, то никак не проявил своего отношения к этому. Не упомянул он и о совершённом в тот день налёте полиции на тайник контрабандистов. Но возможно, слухи об этом ещё просто не дошли до него.

Шерлок Холмс велел мне быть готовым к серьёзной ночной работе. Нам предстояло поймать убийцу. Капкан был установлен, но Холмс не имел представления ни о том, сколько нам придётся ждать, пока наживка будет проглочена, ни о сопротивлении, с которым мы можем столкнуться. Когда мы вернулись в «Королевский лебедь», я ушёл к себе и проспал более часа.

Проснувшись, я обнаружил, что Шерлок Холмс обсуждает с сержантом Донли тактику ночной вылазки. Шерлок Холмс потребовал разместить констеблей в поместье «Морские утёсы». Они должны были спрятаться на некотором расстоянии от старой башни и ни в коем случае не вмешиваться, если кто-то приблизится к ней. Он особенно настаивал на этом. Если бы убийца заподозрил, что это место находится под наблюдением, весь замысел рухнул бы и контрабандистов, которых сержант так усердно ловил в течение дня, пришлось бы отпустить.

Констебли должны были оставаться в укрытии и не производить никакого шума. Их задача заключалась в том, чтобы никто не ускользнул после того, как ловушка захлопнется.

Сержант угрюмо кивал. Его по-прежнему сильно беспокоило отсутствие улик, которые бы доказывали связь контрабандистов с контрабандными товарами. И он не представлял, каким способом Шерлок Холмс намерен добыть эти доказательства. Сержант располагал только множеством улик против Джека Брауна и его возчиков, но они упорно молчали.

Никто из контрабандистов не хотел разговаривать ни с кем, кроме мистера Джордана, адвоката из Тандердина, и сержант был мрачен, так как предвидел препятствия в гладком ходе судебного разбирательства, которые Джордан постарается создать, защищая своих клиентов.

— Позаботьтесь, чтобы в этот вечер не было допущено ошибок, — наставлял Шерлок Холмс сержанта Донли. — И тогда вам не будет страшен мистер Джордан.

Мистер Мор и Стенли Хопкинс составили нам компанию за ужином. Мы расположились за столом в самом дальнем уголке столовой «Королевского лебедя». Сообразив, что мы хотим обсудить свои проблемы, мистер Вернер принёс еду и оставил нас в покое.

Однако о контрабандистах не было сказано ни слова, кроме того, что мистер Мор также выразил своё сожаление по поводу действий мистера Джордана и молчания контрабандистов. Его тоже тревожил недостаток улик.

— Мы не можем выйти, пока совсем не стемнеет, — сказал Шерлок Холмс. — Когда мы отправимся, то должны перемещаться тихо. Мы можем взять фонари, но ни при каких обстоятельствах не должны зажигать их раньше времени.

Мы доели ужин молча, словно заранее тренируясь в выполнении распоряжений Холмса.

Наступила очередная безлунная ночь. Мы избрали кратчайший из возможных путей к башне и верхом подъехали к «Морским утёсам», где слезли с лошадей и оставили их на попечение одного из констеблей.

Четыре конных констебля заняли свои места вдоль дороги на тот случай, если убийца ускользнёт из нашей ловушки и придётся организовать погоню. Они получили жёсткие инструкции держать рот на замке и не двигаться. Мы по широкой дуге обогнули дом Квалсфордов и конюшни и без всяких приключений бесшумно приблизились к старой башне.

Шерлок Холмс шёпотом отдал последние распоряжения, после чего мы все двинулись вверх по лестнице. Однако мы не стали подниматься далеко. В том месте, где лестница поворачивала и уже не была видна с первого этажа, на ступеньки сел Шерлок Холмс, рядом — сержант Донли. За ними разместились мистер Мор и Стенли Хопкинс, констебль и я с парой фонарей, которые мы были готовы зажечь. Сержант принёс с собой потайной фонарь, но Шерлок Холмс не разрешил его зажечь. Он был уверен, что убийца может почуять запах горящего масла и раскалённого металла и не подойти к башне.

Холмс прошептал, что вшестером мы должны суметь задержать самого отчаянного убийцу. Сигналом к началу действий будет тот момент, когда Холмс сам вступит в действие.

Прошёл час. Сидеть на каменных ступеньках было очень неудобно, но никто из нас не шевелился. Я даже не слышал дыхания окружающих. Прошёл, как мне показалось, ещё час. Я напрягал слух, чтобы различить бой колоколов на церкви, однако она находилась слишком далеко или ветер дул в другую сторону, а может быть, и то и другое вместе.

Вдруг я услышал тяжёлые шаги. Кто-то вошёл в башню. Он принёс с собой зажжённый потайной фонарь и на мгновение осветил им комнату, чтобы убедиться, что она пуста. Очевидно, не обнаружив ничего подозрительного, он, не таясь, стал широкими шагами расхаживать по комнате взад-вперёд. Я коротал время, считая его шаги. Это продолжалось, по моей прикидке, почти полчаса. Но потом Шерлок Холмс установил, что прошло только двадцать минут. После этого послышались более лёгкие шаги.

Мужской голос произнёс:

— А, вот и вы.

Женский ответил:

— Ты — болван! Ты всё испортил! Зачем ты убил их?

— Они были слабаками, — ответил Бен Пейн, кротолов, — и обязательно заговорили бы. Мне пришлось заткнуть им глотку.

— Почему ты убил Эдмунда? — продолжала Эмелин Квалсфорд. — Решил, что и ему надо заткнуть рот?

Последовала пауза.

— Откуда вам это известно? — резко спросил Пейн.

— Не важно. Я знаю, что ты это сделал. Почему?

— Он решил выйти из дела. Угрожал выдать нас.

— Чепуха, — презрительно ответила она. — Эдмунд не стал бы болтать. Никогда. Дело касалось его чести. И ты, конечно, знал это! Где ты взял пистолет?

— Купил у одного парня в Рее.

— Ты совершил ошибку. Мы же с самого начала договорились — никакого оружия.

— Я знаю. Вот почему и пришлось убить этого крысёныша Ньютона. Он стал нервничать и повсюду таскал с собой пистолет. Выстрелил в собаку или ещё во что-то, когда мы шли через Болота. С Эдмундом всё было иначе. Он собирался предъявить нам ультиматум. Сказал, что контрабанда уже принесла нам достаточно и, если мы не прекратим, он донесёт на всех нас. Он должен был умереть: я организовал всё так, чтобы полиция ничего не заподозрила.

Неожиданно в его голосе послышались просительные интонации, как будто он почуял таящуюся в темноте угрозу.

— Это надо было сделать, и у меня было его письмо. Ему было с нами не по пути, и он ясно дал это понять. Вы сами знаете, что когда человек больше не хочет быть в деле, он представляет опасность. Я слышал, как вы говорили это.

— Да, я говорила это. Как ты всё устроил?

— Я встретился с ним, чтобы поговорить. Но он уже всё решил, и у меня не было выхода. Наконец он сказал, что у него разболелась голова, он неважно себя чувствует, мол, пойдёт домой и постарается заснуть. Он упомянул, что Ларисса куда-то ушла с детьми, я знал, что вы отправились навестить старую Эмму и в доме не было никого, кроме слуг. Я последовал за ним и проник в комнату так, что он меня не услышал, и…

— И спустил курок.

— Ну да. Это следовало сделать. Я был уверен, что когда вы хорошенько всё обдумаете, то согласитесь со мной.

— Я всё обдумала. Ты — убийца и дурак. Когда ты нажал на курок, ты уничтожил себя и то, ради чего мы работали.

— Чепуха. Полиция не подозревает меня. Мы можем переждать и найти способ начать всё сначала.

— Я-то могу переждать. Но ты обречён. Если полиция не подозревает тебя, я сама скажу им.

— Грязная предательница!

Послышался звук удара, потом борьбы, но всё смешалось с шумом, производимым вступившими в действие Шерлоком Холмсом и полицией. Я торопливо зажёг фонарь, но к тому времени, когда я спустился с лестницы, чтобы осветить место действия, они уже схватили Бена Пейна и оттащили от предполагаемой жертвы.

Эмелин Квалсфорд стояла у стены и с мрачной улыбкой смотрела на нас. На ней был мужской костюм, длинные волосы скрывала мужская шляпа.

Она сказала, продолжая мрачно улыбаться:

— Я пообещала вам, мистер Холмс, что если вы не поймаете убийцу, то я сделаю это сама.

— И я поверил вам, — спокойно ответил Шерлок Холмс.

Прошло некоторое время, прежде чем до Бена Пейна дошёл смысл её слов. Взревев от ярости, он вырвался из рук Стенли Хопкинса и бросился на неё. На него тут же навалились и прижали к земле, где он продолжал биться и выкрикивать проклятия.

— Она всё это устроила, — задыхаясь, прорычал он. — Она всё организовала!

— Да, это сделала я, — ответила Эмелин Квалсфорд. Улыбка постепенно сошла с её лица, и оно стало просто мрачным. — Я организовала всё, кроме убийств. Эта глупость — дело его рук. Моя глупость в том, что я пригласила в Хэвенчёрч Шерлока Холмса. Но больше я не ошибусь. Прощайте!

Она выскользнула за дверь, прежде чем кто-нибудь из нас успел пошевелиться.

Все, кто не удерживал Бена Пейна, кинулись за ней. Но она уже достигла крутого обрыва за башней и исчезла. Луч моего фонаря был слишком слаб и освещал лишь малую часть скалистого склона. Мне пришлось схватить сержанта за руку, чтобы помешать ему последовать за беглянкой.

— Она действительно спрыгнула? — спросил сержант Донли.

— Не берусь утверждать, — честно признался я.

Я вернулся к Шерлоку Холмсу, чтобы рассказать о случившемся.

Бен Пейн снова заревел:

— Спрыгнула? Зачем ей это нужно было делать? Она бегала вверх и вниз по этому утёсу с тех пор, как научилась ходить. Она может проделать это в темноте с закрытыми глазами. Теперь вам никогда её не поймать.

Вместе с Шерлоком Холмсом я вновь подошёл к краю утёса, где сержант, пытаясь светить себе фонарём, всё ещё напряжённо вглядывался вниз.

— Я послал сказать людям с лошадьми, — сообщил он. — Они перекроют дорогу в Рей, а также Иденскую дорогу. Они смогут схватить её на той или на другой дороге. Конечно, у неё есть преимущество, но пешком…

Снизу, с равнины, до нас донёсся стук копыт. Вскоре их не стало слышно.

— Вот вам и ответ, — заметил Шерлок Холмс. — Рука мастера. Она обеспечила себе путь отступления — и не только из башни. Нат Уайт или другой моряк вроде него уже ожидает её где-то с лодкой. С ним будет Дорис Фаулер. Доля мисс Квалсфорд от реализации контрабандных товаров — вероятно, это весьма значительная сумма — уже переведена за границу.

Вернувшись в башню, мы обнаружили, что в ярости Бен Пейн обратил свой гнев на сообщников. Последовало более полное и подробное признание, чем когда-либо случалось делать преступнику: он называл имена и места, описывал события, не останавливаясь перед тем, что этот поток слов неминуемо приведёт его на каторгу, а других, включая его брата, кротолова из Олд-Ромни, — в тюремные камеры. Мистер Мор попросил принести фонарь и торопливо записывал за ним.

Как заявил Пейн, он убил Эдмунда Квалсфорда, потому что тот препятствовал его женитьбе на Эмелин.

— Он никогда бы не позволил своей сестре выйти замуж за кротолова, — с горечью сказал он. — Мысль об этом вызывала у него такое отвращение, что он написал мне то письмо, где заявил, что бросает заниматься контрабандой. И даже пригрозил нас выдать. Если бы он держал рот на замке, всё было бы в порядке. В конце концов Эмелин вышла бы за меня, я знаю, что она сделала бы это. У нас были бы деньги, и мы могли бы купить большое имение и зажили, как положено людям её круга.

Бен Пейн был недурён собой, умён, трудолюбив и честен, пока не начал заниматься контрабандой. Как и Дервину Смиту, ему никогда не дано было понять, почему богатство не могло превратить его в джентльмена и почему Эдмунд Квалсфорд никогда бы не смирился с тем, что его зятем станет бывший кротолов.

Но величайшим его заблуждением, подумал я, была уверенность в том, будто рано или поздно Эмелин Квалсфорд согласилась бы выйти за него замуж. Он не видел причин для её отказа. Он был её доверенным лицом, и они успешно работали бок о бок в течение многих лет.

В отличие от брата, для Эмелин, возможно, не имело значения общественное положение Пейна. Она могла работать с кротоловом как с равным, — но она бы не вышла замуж ни за кого.

Шерлок Холмс тронул меня за руку:

— Пошли, Портер, это нас уже не касается. Завтра нам рано выезжать.