Трекстон Браггетт остановил коня у ворот «Шедоуз Нуар» и замер. Несколько секунд лошадь стояла терпеливо, затем наклонила голову и принялась щипать траву у основания кирпичной колонны. Трекстон слегка подался вперед, положил руку на седло и отпустил поводья, устремив взгляд на пейзаж, который не видел почти восемь лет.

Нахлынули воспоминания. Хорошие касались тех событий, которые придали ему мужество вернуться сюда, а плохие были связаны только с отцом. Эти воспоминания не давали покоя с самого отъезда и поддерживали в душе ненависть.

Солнце только что показалось из-за горизонта, купая в своих лучах окружающую местность и поливая ее золотистым светом. Картина напоминала рай. Трекстон фыркнул и покачал головой. Рай! Прежняя жизнь в «Шедоуз Нуар» была самым настоящим адом. Но теперь источник плохих воспоминаний – отец – умер. Впервые за долгое время в темных глазах Трекстона вспыхнула надежда. Возможно, теперь призрачный рай станет реальностью.

Он заерзал в седле. Лошадь подняла голову.

– Спокойно, Плут. Мы еще никуда не едем.

Словно понимая, крупный черный с белым жеребец опустил голову и продолжил щипать траву.

Трекстон снова осмотрелся в надежде увидеть старый дуб с большим дуплом, где он и братья частенько прятались от отца, когда Томас Браггетт в очередной раз пребывал в плохом расположении духа. Наконец отыскал дерево, и его лицо расплылось в улыбке. Шестой дуб от ворот, седьмой от дома. Ствол массивного дерева был расщеплен с одной стороны, образуя большое естественное дупло, в котором могли укрыться четыре маленьких мальчика, а позже и одна маленькая девочка. Интересно, продолжает ли Тереза пользоваться им до сих пор? Ей исполнилось только девять, когда он уехал.

Трекстон снял с головы стетсон, покрытый дорожной пылью, пригладил густые черные волосы, затем снова надел шляпу и натянул ее поглубже на лоб, чтобы защитить глаза от утреннего солнца. Каблуками пнул бока Плута. Конь сразу же встрепенулся и двинулся вперед медленным, но уверенным шагом. Обломки ракушек, покрывающих дорожку, тихо потрескивали под копытами. Этот звук напомнил Трекстону, как сильно отличается «Шедоуз Нуар» от его дома в Техасе. Перед глазами возник образ «Рокин Т».

Дом, который он построил на краю своих шести тысяч акров земли, был двухэтажным строением из толстых брусьев. Его окружали скалистые земли, усеянные кактусами и полынью, где кое-где встречались луга с буйно растущей высокой зеленью и цветами. В тени ив протекали ручьи с хрустально-чистой водой. Это были суровые земли, по– своему уникальные и красивые, хотя и не похожие на зеленеющие поля и извилистые болотистые реки Луизианы. Горные плато и бескрайние прерии Техаса простирались от горизонта до горизонта, а отвесные скалы таили в себе смертельную опасность, особенно в схватке с воинствующими команчами.

Трекстон остановил коня перед домом и, опершись рукой на седельную луку, спрыгнул на землю.

В тот же миг дверь распахнулась. Занна с сияющим от радости лицом пересекла галерею и сбежала по ступенькам.

– Трекстон Браггетт, паршивая моя овечка! – громко воскликнула она. – Я знала, что ты приедешь.

Трекстон обошел Плута, который принялся пощипывать траву вдоль дорожки, ведущей к дому.

– Черт возьми, Занна! – он ухмыльнулся и обнял ее, окинув быстрым взглядом. – Ты хорошо выглядишь, а я-то считал, что ты без меня совсем пропала и уже сыграла в ящик.

– Я берегла себя для тебя, – парировала Занна.

– Вот и хорошо, тогда пошли в дом, – Трекстон прижал экономку к себе.

Занна шлепнула его по руке и вырвалась из объятий.

– Сам иди, – строго сказала она, но светящиеся от радости глаза опровергали суровый тон. – Твоя сестра очень беспокоилась, что ты не при…

– Трекстон! – в дверях появилась Тереза и, обернувшись, крикнула: – Мама, Трекстон приехал!

– Ого, – пробормотал себе под нос молодой человек, – легка на помине!

Занна скрестила руки под грудью и бросила на него суровый взгляд.

– Обращайся с ней хорошо. Это уже не тот ребенок, которого можно было дразнить.

Тереза пробежала галерею, перелетела через ступеньки и бросилась в объятия брата, крепко обнимая его за шею. Трекстон со счастливым смехом подхватил ее на руки и закружил.

– О, Трекстон! Я так счастлива, что ты дома! Трейс сомневался, но я точно знала, что ты приедешь!

Он опустил сестру на землю, не выпуская из объятий, серьезно посмотрел на нее.

– Мисс, не знаю, кто вы такая, но всегда готов обнять красивую женщину.

Тереза захихикала.

– Ах ты дурачок, – она поднялась на цыпочки и поцеловала брата в щеку.

Трекстон рассмеялся.

– Тесс, ты и вправду очень красива, – он запустил пальцы в длинные черные локоны, каскадом падающие на плечи и спину. – В последнюю нашу встречу твои волосы напоминали поросячьи хвостики, а сама ты была маленьким неуклюжим человечком. А теперь только посмотрите! – он отошел на шаг, окинув девушку взглядом. – Если бы я не был твоим братом, то обязательно попросил бы твоей руки.

Тереза вновь обвила его глею и прижалась к брату.

– О, Трекс, я так по тебе скучала! Внимание Трекстона привлекло движение у двери. Он шагнул вперед.

– Здравствуй, мама.

Евгения Браггетт стояла на краю галереи. Черные, посеребренные сединой волосы были зачесаны в гладкую, строгую прическу, в серых глазах стояли слезы, но губы улыбались.

– Трекстон! – в одно-единственное слово Евгения вложила всю радость, которую не испытывала уже долгое время. Она спустилась по лестнице, открыв сыну свои объятия.

Трекстон заспешил навстречу матери и нежно прижал ее к своей груди.

– Прости меня, мама.

Она гладила его по плечу, радуясь, что второй сын снова дома.

– Трекс, ты поступил так, как было необходимо, – тихо сказала она. – Это был твой единственный шанс выжить, и видит Бог, я хотела, чтобы ты выжил.

Трекстон немного отстранился.

– Мама, с тобой все в порядке? В самом деле? Евгения улыбнулась, опять обняла сына и повела его к дому.

– Теперь, когда мои сыновья возвращаются домой, дочь выходит замуж, а ваш отец… – она помедлила, – … покинул нас, все будет хорошо.

Тереза повисла на другой руке брата.

– Тревис и Трейнор еще не приехали, но мы ждем их со дня на день. Я познакомлю тебя с Джеем, – щебетала она. – Он тебе сразу же понравится. Он такой хороший и умный!

– Тесс, я знаю Джея. И уже довольно давно.

– О, тогда тебе вероятно известно, что его отец потерял большую часть денег, – в голубых глазах промелькнула тень. – И не без помощи нашего отца, – угрюмо добавила она. – Но большую часть они уже вернули. Джей трудится не покладая рук, чтобы заработать. У него получится, все так говорят. Но это не главное. Мы любим друг друга – вот что важно.

– Занна, – позвала Евгения, – поставь на стол еще один прибор. – Она обернулась к Трекстону. – Ты ведь еще не завтракал?

– Нет, мама, и просто умираю с голоду.

– Отлично. Тереза, предупреди нашу гостью, что скоро накроют к завтраку.

– Гостья? – переспросил Трекстон.

– Она приехала на свадьбу из Виксберга, – объяснила Евгения. – И прибыла на пару дней раньше.

– Она? – брови Трекстона поднялись, в глазах заплясали веселые чертики.

Евгения улыбнулась:

– Вижу, ты совсем не изменился.

Он сжал руку матери и обвел взглядом просторный холл.

– И здесь ничего не изменилось. Все выглядит точно так же, как я видел в последний раз.

– Почти восемь лет назад, – добавила Евгения. Трекстон почувствовал себя виноватым.

– Мама, я всегда хотел вернуться, просто… – он пожал плечами.

– Он заставил бы тебя пожалеть об этом. Я очень скучала, но для тебя лучше было оставаться вдали. Там, по крайней мере, он не мог причинить тебе боль.

Трекстон кивнул.

– Наконец-то мы освободились от него.

– Да, мы все освободились.

Белль надела через голову светло-голубое платье, расправила складки юбки поверх огромного кринолина и кружевных нижних юбок. Конечно, гораздо легче одеваться с помощью служанки, обычно она пользовалась услугами горничной, но сейчас приходилось обходиться своими силами. Евгения предлагала ей в горничные одну из служанок, но Белль отказалась. Дома она привыкла болтать со своей горничной Клери на разные темы и боялась, что по привычке сделает то же самое. А это могло оказаться опасным. Нельзя допустить, чтобы кто-нибудь, пусть даже служанка, догадался о том, кто она на самом деле, настоящей причине ее пребывания в «Шедоуз Нуар». Юбка с широкой гофрированной оборкой ровно легла поверх кринолина. Белль расправила пышные рукава и застегнула два ряда перламутровых пуговиц туго обтягивающего корсажа. Глубокий вырез на груди, рукава и кружевная оборка были отделаны темно-синим бархатом.

Белль принялась энергично расчесывать волосы, затем стянула их на затылке белой шелковой лентой. Длинные волнистые пряди свободно рассыпались по спине. Девушка посмотрела в зеркало, критически изучила свою внешность и решила, что не помешает немного подкраситься. Достала розовый лепесток из маленькой хрустальной коробочки на туалетном столике и прижала его к губам.

В дверь громко постучали.

– Входите! – бросив на себя последний взгляд, Белль отвернулась от зеркала.

Дверь открылась, на пороге появилась Тереза.

– Мама прислала меня сказать, что завтрак скоро подадут.

– Спасибо, я уже спускаюсь. Тереза широко улыбнулась.

– Только что приехал мой брат.

Белль уставилась на девушку, потрясенная услышанным. Ее охватила тревога.

– Брат? – она спохватилась и улыбнулась. – Как это замечательно. Кто именно?

– Трекстон. Он второй по старшинству, – Тереза засмеялась и в этот момент выглядела совсем девчонкой. – Он словно сошел с обложки дешевых книг о ковбоях. Даже с револьвером, но, должно быть, так нужно, раз он живет в Техасе.

– Да, наверное, ты права, – поддержала Белль.

– Ну ладно, увидимся внизу. Белль улыбнулась.

– Спасибо, Тереза, я сейчас спущусь, – она вновь посмотрела на себя в зеркало. Лицо казалось бледнее, чем несколько минут назад, есть уже не хотелось. Аппетит улетучился в то мгновение, когда Тереза сообщила о прибытии на плантацию еще одного из братьев.

– Как же, не покажут носа на свадьбу. Хорошенькое дело, Хелен, очевидно, ты не так хорошо знаешь семью своей кузины, как тебе кажется, – бормотала Белль, метаясь по комнате, как тигрица в клетке. – Успокойся и сосредоточься, – уговаривала она себя. Это самое главное. Успокоиться и сосредоточиться. Успокоиться и сосредоточиться. Нет никакой надежды открыть правду, если позволить себе расстраиваться и случайно выдать причину истинного появления в «Шедоуз Нуар». Девушка несколько раз сжала и разжала пальцы, чтобы унять дрожь, сделала глубокий вдох и вышла в коридор. Дойдя до лестницы, Белль немного успокоилась и почувствовала себя лучше, но в тот момент, когда уже собиралась пройти в гостиную, от входной двери донеслись голоса, и она задержалась.

– Наконец ты освободилась от него.

– Да, мы все освободились.

Услышав эти слова, Белль почувствовала, как по позвоночнику пробежала дрожь. Она посмотрела на двоих в центре холла. Высокий мужчина, стоящий с Евгенией Браггетт, был очень похож на Трейса, но тем не менее это не Трейс. Он снял шляпу и держал ее в руке. Белль заметила, что его волосы были очень темными и в лучах яркого солнца казались иссиня-черными. Их неровные концы вились над воротником рубашки, а несколько непослушных прядей спадали на лоб. В отличие от Трейса этот мужчины выглядел как-то не к месту в столь элегантном доме. Однако Белль поняла, что он не испытывает неудобств, напротив, чувствует себя очень комфортно среди изящной мебели и роскоши.

Белль уцепилась за полированные деревянные перила и уже хотела сделать шаг вперед, когда Трекстон, словно почувствовав на себе ее взгляд, обернулся.

Его лицо, так же как и лицо старшего брата, было аристократически красиво. Но Трекстон был немного стройнее, суровее, заостренные черты лица несли на себе печать какой-то необузданной дикости по сравнению с более изящным лицом Трейса. Черные густые брови изгибались дугой над глубоко посаженными серо-голубыми глазами. Прямой, почти орлиный нос со слегка раздувающимися ноздрями придавал надменный вид. Полные чувственные губы и волевой подбородок напомнили Белль лики на гранитных монументах. Смуглая кожа говорила о том, что в его венах течет креольская кровь, унаследованная от матери, и что он много времени проводит на солнце.

Из расстегнутого воротничка белой батистовой рубашки виднелась крепкая шея, черный кожаный жилет подчеркивал торс и широкие плечи, брюки с кожаными вставками обтягивали длинные стройные ноги. На правом бедре висела кобура, из которой виднелась отделанная деревом рукоятка. Кобура надежно крепилась к бедру тонкими кожаными ремнями. Солнечные лучи отражались на серебряных шпорах сапог и брючных лампасах.

У Белль перехватило дыхание, а он, не моргая, смотрел на нее, словно гипнотизируя. Наконец один уголок губ дернулся вверх, изображая подобие улыбки, он перевел взгляд с ее лица и дерзко осмотрел с ног до головы. Никогда еще мужчина таким наглым образом не раздевал ее взглядом. У Белль вспыхнули щеки, она закипела от ярости. Пришлось выдавить из себя улыбку, чтобы не показать, какие ощущения вызывает у нее этот взгляд. Ни в Натчезе, ни в каком другом месте не существовало мужчины, который сумел бы одержать верх над Белиндой Сорбонтэ. Естественно, она не хотела, чтобы это удалось этому… наглому, бестактному, небритому – взгляд упал на револьвер на его бедре – ковбою. Даже если он так поразительно красив какой-то дикой, первобытной красотой и является членом одной из лучших семей Нового Орлеана.

На последней мысли она осеклась. Верно, одна из лучших семей Нового Орлеана, но среди ее членов скрывается убийца. Белль отвела глаза от Трекстона, вздернула подбородок и спустилась по лестнице. Он, естественно, вне подозрений в убийстве своего отца, так как только что прибыл в город. Нет, все подозрения касались Трейса, хотя старший Браггетт вел себя как истинный джентльмен, а Трекстон – как человек вне закона. Он из того типа людей, что способны убить даже собственного отца.

Белль спустилась по лестнице. Выбора не было. Пришлось направиться в сторону хозяев. Она улыбнулась, хотя внутри все дрожало, и подошла к Евгении и мужчине, который, по ее заключению, являлся Трекстоном.

– Белль, хорошо, что вы решили позавтракать с нами. Дорогая, познакомьтесь с моим сыном Трекстоном, – Евгения улыбнулась. – Трекстон, это наша гостья мисс Белль Сент-Круа, приехала из Виксберга на свадьбу Терезы. Она знакомая Джея и подруга кузины Хелен.

Белль снова посмотрела на Трекстона, хотя, видит Бог, ей совершенно не хотелось этого делать. У него были такие же серые глаза, как у матери и брата, но гораздо темнее, чем у остальных Браггеттов, и напоминали ночное небо. Белль ощутила исходящую от Трекстона Браггетта ауру сексуальности и чувственности. Ощущение было столь сильным, что, к своему удивлению, девушка почувствовала, как эта аура обволакивает ее, будто руки сжимают в теплых объятиях.

Глаза Трекстона торжествующе засветились, словно сознавая, какое впечатление произвел на гостью его взгляд. Он взял руку Белль в свои ладони, галантно, но как-то насмешливо наклонил голову, прижавшись губами к кончикам ее пальцев.

– Не могу выразить, какую радость испытываю, познакомившись с вами, мисс Сент-Круа, – произнес Трекстон низким, вкрадчивым голосом. В речи смешивался мягкий говор Луизианы и протяжный – Техаса. – Для нас большая честь видеть вас в «Шедоуз Нуар».

– Благодарю вас, – стараясь говорить вежливо, ответила Белль. Она отдернула руку. – Но хочу повторить то, что говорила вашему брату Трейсу, – это честь для меня.

От Трекстона не ускользнуло, что она сослалась на Трейса как на хозяина «Шедоуз Нуар». Не испытывая ни малейшего желания узурпировать положение брата или даже разделить его с ним, решил проигнорировать двусмысленный комментарий. Однако не смог удержаться от своего собственного.

– А вы приехали в Новый Орлеан одна, мисс Сент-Круа?

– Достаточно, прошу тебя, – вмешалась Евгения. В ее тоне послышалось предостережение.

Услышав столь язвительный вопрос, Белль изумленно вскинула брови, а глаза ее расширились от удивления. Она улыбнулась Евгении.

– Все в порядке. Да, мистер Браггетт, я приехала одна. Мой отец очень болен, и в данное время не может путешествовать.

– Мне жаль.

Белль проигнорировала извинение, подозревая, что оно далеко от искренности, и продолжила:

– У нас в Новом Орлеане дела, не терпящие отлагательства, поэтому я вынуждена была приехать, – на лице заиграла нежная улыбка, Белль застенчиво посмотрела на Трекстона, хотя в этот момент испытывала почти непреодолимое желание съездить ему по голове вазой, стоящей на столике. Возможно, тогда он не будет таким наглым и самоуверенным. Но пришлось подавить это желание, кстати, не без усилий. – Надеюсь, это не ранит ваше самолюбие, мистер Браггетт.

– Не беспокойтесь, мое самолюбие не так-то легко ранить, мисс Сент-Круа, – Трекстон снова окинул ее взглядом, в котором читался бесстыдный интерес. Не часто ему приходилось встречать столь красивую женщину, в венах которой пылал огонь. Один взгляд на Белль Сент-Круа убедил его, что в ее венах бурлят огненные реки, несмотря на светлые волосы и синие глаза. Если бы только она позволила забраться в ее постель без претензий на брак… Трекстон решил, что стоит рискнуть ради возможности обнять ее обнаженное тело. Однако женитьба не входила в его планы ни сейчас, ни потом, так что риск сводился к минимуму. Самое худшее, что могло случиться, – это ее отказ переспать с ним. Он улыбнулся.

– И чтобы доказать вам, что мое самолюбие такое же непоколебимое, как у любого другого мужчины, приглашаю вас после завтрака на верховую прогулку по плантации.

Белль сразу догадалась, к чему он клонит. Тайный смысл заложен не столько в приглашающем тоне, сколько в оценивающем выражении глаз, где ясно читалось – у него на уме гораздо больше, чем просто прогулка.

Она рассердилась. Пусть воображает, что хочет, но ее намерения расходятся с его мечтами. Белль уже открыла рот, чтобы ответить, но ее опередили.

– Трекс, – Тереза надула губки. – Ты не можешь вот так взять и уехать, ты ведь только что прибыл, – она обняла брата за талию.

– Тесси, я…

– Будь я проклят, ты все же приехал.

Все взгляды устремились на лестницу.

Трейс Браггетт неторопливо, но уверенно спускался по лестнице. Его лицо напоминало красивую, но бесчувственную маску, только светло-серые глаза таили какой-то намек на эмоции.

Белль содрогнулась, изумленная выражением холодной отчужденности и высокомерия на красивом лице Трейса.

– А кто-то сомневался, что я приеду на свадьбу Тесси? – спросил Трекстон. Не обращая внимания на явную отчужденность старшего брата, он схватил Трейса в охапку.

– Меня уже больше никто не зовет Тесси, – вставила Тереза, но братья пропустили замечание мимо ушей.

– Трекстон, – черные брови Трейса насмешливо взметнулись вверх, хотя на губах промелькнуло подобие улыбки. – Там, где ты, всегда есть сомнения.

– Все еще сердишься из-за моего отъезда? – добродушно спросил Трекстон.

– Я никогда не сердился на…

– Конечно, сердился, – перебил Трекстон с озорной улыбкой. – Но ты прав. Мне не следовало оставлять тебя одного заниматься всем этим. Я очень сожалею.

– Миссис, завтрак подан, – сказала Занна, стоя в дверях.

Трекстон, словно хищник, приметивший жертву, в тот же миг отскочил от Трейса и предложил Белль руку.

– Если вы ничего не имеете против дорожной пыли, – он отряхнул рукав рубашки, – я сочту за честь проводить вас в столовую, мисс Сент-Круа.

Нет, не этого она добивалась. Не его подозревала. Белль бросила на Трейса безнадежный взгляд, но тот стоял к ней спиной, подавая руку сестре, чтобы проводить ее к столу.

Выругавшись про себя, Белль вложила ладонь в протянутую руку Трекстона, и он тут же накрыл ее другой рукой. Она почувствовала, как ее обдало жаром. Изумившись своей реакции, хотела отдернуть руку, но Трекстон держал крепко. Что происходит? У нее участился пульс. Господи, почему они не откроют окна? Белль пожалела, что не захватила веер. Она посмотрела на свою руку и увидела, что та полностью исчезла в большой сильной ладони.

– Вы вдруг так покраснели, – тихо заметал Трекстон, склонившись к ее уху, чтобы слышала только она. – Я польщен, – он многозначительно улыбнулся.

– Напрасно, – огрызнулась Белль, разозлившись еще больше от его насмешливой улыбки. – Просто здесь очень жарко, – этот мужчина совершенно несносен.

«Но он, безусловно, очень красив», – подсказал тоненький голосок из глубины сознания.

«Хм! Возможно, только в грубоватой форме, – про себя возразила Белль. – И уж конечно, не джентльмен».

– Вы предпочитаете нежных молодых в шелках и панталонах, которые стремятся исполнить любую вашу прихоть и галантно раскланиваются? – спросил Трекстон, словно прочитав ее мысли.

Ошеломленная, Белль вздернула голову.

– Я предпочитаю мужчин с манерами, – она презрительно тряхнула головой. Свободно спадающие волосы рассыпались по плечам подобно серебристой шелковой шали. Хотя в голосе девушки звучали ледяные нотки, внутри она вся трепетала, сердце бешено билось, а все существо словно поглотили языки пламени.

Трекстон громко рассмеялся. От раскатов его смеха все тело Белль покрылось мурашками.

Евгения наблюдала за своими сыновьями. Один шел с гостьей, другой сопровождал сестру, но в глазах обоих светился интерес, когда они смотрели на Белль Сент-Круа. Евгения долгие годы ждала, чтобы вновь увидеть в их глазах этот блеск, но теперь, когда это произошло, испытала тревогу.

Белль – только одна, а это значит, что кто-то из ее сыновей будет страдать… снова.

Из-под густых золотистых ресниц Белль украдкой наблюдала за Трейсом Браггеттом. К несчастью, ее взгляд постоянно возвращался к Трекстону, который прекрасно понимал ее состояние. Каждый раз, когда их взгляды встречались, она испытывала неприятное ощущение. Почему это так на нее действует? Он ее вовсе не очаровал! Во всяком случае, она здесь для того, чтобы доказать вину Трейса Браггетта, а не для того, чтобы вскружить голову его брату. Белль заставила себя улыбнуться.

– Трейс, вы можете покататься со мной верхом сегодня? – вежливо поинтересовалась она. – Мне бы очень хотелось осмотреть «Шедоуз Нуар».

– А я считал, что привилегия показать окрестности принадлежит мне, – опередил брата Трекстон. Его глаза вызывающе блеснули. Белль начала злиться. Этот мужчина… бесил ее. Она подняв голову и свысока посмотрела на Трекстона. На губах появилась дерзкая улыбка.

– Неужели? – легкомысленно заметила она. Его взгляд остановился на глубоком вырезе ее платья.

– Да.

Белль испытала сильное желание бросить в него вилку, запустить яйцом, голландским соусом или беконом. То, как он смотрел на нее… на ее тело, – возмутительно. В голове пронесся поток грязной ругани. Отец мгновенно стал бы седым, если бы узнал, что ей известны такие слова.

– Тогда вы ошиблись, – резко возразила Белль, повернулась к Трейсу и, сразу же изменив тон, заговорила сладеньким голоском.

– Как насчет прогулки верхом. Мы можем поехать? Мне так хочется осмотреть плантацию. – сердце готово было выпрыгнуть из груди. Белль не понимала, чем это вызвано, – это реакция на встречу с Трекстоном, или на нее так сильно подействовал тот факт, что она пытается соблазнить мужчину, подозреваемого в убийстве.

Прежде чем ответить, Трейс долго смотрел на нее задумчивым взглядом. Еще вчера вечером он умирал от желания остаться с ней наедине. Почему же сейчас, когда она сама предлагает то, о чем он мечтал, испытывает какой-то дискомфорт? Трейс отогнал от себя эти ощущения. Белль – первая женщина за долгие годы, пробудившая в нем нечто большее, чем просто похоть, это и пугало, и радовало. Больше того, он хотел испытать всю полноту чувств и сделать это именно с ней. Он повернулся к брату.

– Извини, Трекс, но я просил Белль прогуляться со мной верхом еще вчера вечером.

Трекстон поднял руку.

– Никаких проблем, – он отодвинул стул и, раскачиваясь на нем, обернулся к Терезе, обнял ее за плечи, сразу же забыв о Белль и Трейсе.

– Итак, Тесси, когда я поговорю с мужчиной, который считает, что достаточно хорош, чтобы жениться на моей сестре?

Белль почувствовала раздражение. Ну и язва! Отбросить ее как… старый ботинок! Нет, она не иметь с ним ничего общего. Но ведь всего несколько минут назад его глаза неотрывно исследовали вырез ее платья! Белль посмотрела на Трекстона. Джентльмен не повел бы себя так… так… Мысли путались от досады и раздражения. Она сделала глубокий вдох и приказала себе успокоиться.

Белль отодвинула стул и встала. Трейс последовал ее примеру. Трекстон даже не повернул головы и остался сидеть, продолжая разговор с Терезой.

– Я только переоденусь в платье для верховой езды. Встретимся в холле через пятнадцать минут, хорошо? – сказала Белль. Трейс кивнул.

У дверей она помедлила и обернулась. Все были увлечены разговором, никто не смотрел в ее сторону. Взгляд задержался на Трекстоне. Белль поклялась, что до отъезда из «Шедоуз Нуар» заставит Трекстона Браггетта пожалеть о своем наглом поведении. Заставит возжелать общения с ней – она улыбнулась, – а затем откажет в таковом.

– Ты здесь уже месяц, и даже не соизволил поставить нас в известность? – вдруг громко воскликнула Тереза.

Белль уже вышла в холл, но замерла и прислонилась к стене, чтобы перевести дыхание.

– Не сердись, Тесси, я приехал по делам и не хотел встречаться со стариком. Я бы все равно заехал, когда он был в городе.

– Но целый месяц, Трекс, – повторила Тереза. – А мы по тебе так скучали!

Он наклонился и поцеловал сестру в лоб.

– Тесс, я ехал на твою свадьбу, но решил совместить приятное с полезным. Мне на ранчо необходимы породистые скакуны, я приехал к МакДугласу и еще заехал к Коннеру в Батон-Руж. В любом случае, я здесь, так что успокойся.

Белль стояла прислонившись к стене, мозг перерабатывал информацию. На сердце вдруг стало очень тяжело. Трекстон находился в Луизиане, когда убили его отца. Он мог сделать это с такой же легкостью, как и Трейс.