Глава первая

…Вот уж кого не ждал сеньор Сарбино на своей, затерянной в глухом горном тропическом лесу, асьенде, так это, пожаловавшего к нему без приглашения, мобильного полицейского десанта.

Хотя начиналось всё к его полнейшему удовольствию.

Лишь только с утра пришлось поволноваться, когда с выгона для скота, превращённого в аэродром для легкомоторной авиации, вдруг исчезла «Сессна», унося в облака чужаков, способных в другом мире раскрыть немало тайн, выведанных ими на здешней усадьбе.

Но и с этим досадным происшествием удалось покончить достаточно просто.

Проследив за тем, как радист выполнил все для дистанционного осуществления взрыва самовольно улетевшего самолета с тремя беглецами, временный управляющий имением дона Луиса посчитал, что свою миссию, практически, исполнил.

— Самолет далеко не улетел, — был уверен в достигнутом результате, этот, самый главный из преследователей. — Неугодных свидетелей более на свете не существует!

Остальное его — не касалось.

Тем более что вся ответственность, возложенная доном Луисом за сохранность той самой парочки — угрюмого неразговорчивого мужчины и тщедушного мальчишки:

— Лежала на чужаке в этих краях.

На, недавно исчезнувшем в неизвестном направлении, сосланном из Штатов к ним, как говорили злые языки, на перевоспитание, кабальеро Мануэле Грилане.

Потому, отдав все полагающиеся руководящие распоряжения по встрече очередного каравана с сырцом — кокаиновой пастой, произведенной в лабораториях, расположенных выше в горах, чем их перевалочный пункт, сеньор Сарбино решил в этот хлопотный день отправиться спать раньше обычного.

Потому столь разительной была для него перемена окружающей обстановки после внезапного пробуждения на заре.

Вот уж точно, как говорится, опешил, когда его принудительно, криками, подкреплёнными, решительными действиями чужих рук, подняли с постели, даже не совсем одетого.

Сделали это несколько свирепых коммандос, не скупившихся на тычки и угрозы в адрес, ничего не понимающего хозяина самых лучших апартаментов в главном здании поместья.

Они же, затем, под дулами своих пистолетов и автоматического оружия, вывели арестованного во двор усадьбы.

Там всюду, куда ни кинь взор, уже деловито сновали полицейские, да орудовали их помощники — те же самые военные десантники из летучего отряда коммандос.

Тогда как на лугу, откуда вчера взлетела, с тремя беглецами на борту, легкомоторная «Сессна» с тремя беглецами ранее имевшая технические повреждения, что были получены самолётом в аварии, совершённой при неудачном приземлении, теперь повсюду стояли вертолеты с правительственными эмблемами на бортах.

Их происхождение удалось узнать «засоне», упустившего на своей перине, чуть ли не царствие небесное, из тех рассказов, что услышал сеньор Сарбино от, встреченных им во дворе, простых обитателей асьенды.

Вот они-то не проспали, как он, самое важное, случившееся за последнее время, в их провинциальной жизни.

Когда не меньше десятка этих винтокрылых машин, внезапно нагрянули поздно вечером из-за облаков.

Сделали это, чтобы доставить десант, сумевший не только без боя, но и без единого выстрела, разоружить немногочисленную охрану поместья.

— Тем более что, — по мнению Сарбино. — Оставались в ней лишь крестьяне, да скотоводы, без малейшей крупицы боевого опыта, потому не способные даже в принципе оказать кому-либо приемлемое вооружённое сопротивление.

Тогда как самые подготовленные воины перед этим отправились на вьючных лошадях вместе с кабальеро Гриланом в горный лес, в составе большого отряда, имевшего с собой всё необходимое для работ по скальной проходке:

— После чего, как в воду канули.

И еще рассмотрел бывший управляющий:

— Распоряжался теперь на усадьбе всем вместо него энергичный человек с забинтованным лицом.

Узнать его было, невозможно.

Лишь сквозь щели в марле, покрытой алыми пятнами крови, азартно блестели глаза, да сверкали белоснежные зубы.

Увидев перед собой управляющего, степенно сходящего с высокого крыльца дома, он пошел ему навстречу.

Насмешливо подбирая самые неприятные слова, встретил фразой, заставившей инстинктивно похолодеть от страха бывшего первого человека на асьенде:

— Вот мы снова и встретились, сеньор управляющий!

Вместо приветствия незнакомец больно стукнул растерянного Сарбино в грудь кулаком:

— Теперь-то полюбуйся-ка на меня! Это ведь твоих рук дело!

Весь вид раненого говорил о том, что скорая месть за причинённые увечья будет не только обязательной, но и страшной.

— Вы ошибаетесь! — вскричал еще не совсем отошедший ото сна сеньор Сарбино.

Не смотря на то, кто бы там ни был под бинтами, он, всё же ещё намеревался непременно все отрицать.

Только ход дальнейших событий прояснил очень многое в его воспалённом сознании.

Теперь он мог побожиться, что:

— Уже слышал этот голос.

Причем — не далее, как вчера.

— Все точно, Вы — авиационный механик! — растерянно произнес, наконец, сеньор Сарбино. — Но ведь самолет?

— Вы хотели сказать, что «Сессна» взорвана и оттого, сейчас очень недоумеваете, почему это я, только уцелел из всего экипажа аварийной машины? — досказал за него Фрэнк Оверли.

Несмотря на повязки бинтов, покрывавшие всю его голову, он совсем не походил на покойника.

И разговаривал с задержанным тоном, не сулящим ничего хорошего своему недавнему врагу:

— Не все сразу.

Правда, пообещал не слишком тянуть с развязкой всей этой истории.

— Потом узнаете о подробностях, — услышал от недавнего еще называвшего себя авиамехаником, а ныне руководителя полицейского отряда, бывший царь и бог асьенды. — Пока же не советую увиливать от ответственности.

Пряча пистолет в кобуру, словно в знак того, что возможно будет и прощение, мнимый в прошлом авиамеханик, оказавшийся представителем правоохранительных органов, более примирительно предложил:

— Честно признайтесь, что здесь и как?

Но его слова не были восприняты так, как того бы хотелось сыщикам, ведущим розыск опасных преступников:

— Никто не хотел подвергать себя ещё большей опасности, отвечая на вопросы следствия.

Так как все в поместье понимали:

— Приговор федерального суда не идёт по своей суровости и в сравнение с тем, что потом ожидает свидетелей от рук настоящего хозяина горного леса — гилеи, когда люди дона Луиса вернутся обратно.

Как не раз уже бывало прежде.

Но и без того следствие было на самом верном пути, собирая улики противоправной деятельности владельцев асьенды.

К тому же и немедленный обыск, произведенный со всей тщательностью, принес немало интересного.

Нашли полицейские не только миниатюрный завод по производству пластиковой взрывчатки — пентрита, но и многое другое:

— Что тоже явно указывало на преступную направленность деятельности хозяев и обитателей асьенды.

День за днем из тайников и секретных помещений, то тут, то там, раскиданных по территории имения, неутомимые в своей работе полицейские и, прибывшие чуть позднее, следователи прокуратуры извлекали на свет, компрометирующие дона Луиса материалы.

В том числе:

— Оружие, деньги!

Не в меньшей мере заинтересовали их и, уже полностью готовые к отправке в Штаты и в Европу партии наркотиков.

Но и это было еще не все.

Вскоре после разгрома асьенды, целый караван, идущий с гор с грузом сырца кокаина, попал в, устроенную на подходах к имению, полицейскую засаду.

Однако всех дальнейших подробностей и подведения официальных итогов, столь удачно проведенной им, операции Фрэнк Оверли уже не дождался.

Ему стало просто не до того.

Вначале прошел первый азарт, придававший раненому силы.

А на третий день недавний агент под прикрытием должности авиационного механика вообще слег — загноились многочисленные раны, полученные им при аварийной посадке «Сессны».

Когда у инспектора специальной службы, руководившего операцией по захвату асьенды преступников, резко поднялась температура, по настоянию медиков его, охваченного жаром, и уже в полном беспамятстве отправили санитарным вертолетом отсюда, из лесной глуши, в центральный госпиталь колумбийской столицы.

…Вышел он оттуда после успешного излечения не скоро. Лишь спустя несколько недель, проведённых на больничной койке, под присмотром хлопотливого персонала и опытных врачей.

Потом была недолгая дорога до родного города:

— Автомобилем, самолётом, снова автомобилем.

И вот он, наконец, переступил порог, до боли знакомого ему, офиса их Центрального Федерального бюро по борьбе с наркотиками:

— Легендарную «контору»!

Сам мистер Бредли лично встретил, очень отличившегося в служебной командировке, проведенной в дебрях колумбийской гилее, инспектора оперативного отдела.

Весьма радушно угостил его в своём кабинете отменным кофе. Поинтересовался состоянием здоровья.

Хотя и скривился сочувственно, глядя на свежие глубокие шрамы, вдоль и поперёк, буквально, исполосовавшие лицо подчиненного.

— Эко же тебя угораздило! — проявил сочувствие шеф к отличившемуся сотруднику.

И хотя внешность того теперь совсем не подходила их персоналу — подобранному так, чтобы не выделяться в толпе. Пока не следовало сразу говорить об этом.

В основном разговор касался отпуска и перспектив на занятия в «мирной» жизни перед грядущей пенсией по инвалидности:

— Что уже назначили государственному служащему, пострадавшему на боевом посту.

— Но ничего, вот подлечишься, как следует, придёшь в себя после поправки и тогда, нужно полагать, снова сможешь взяться за дело, — вслух произнес мистер Бредли. — Тем более, что после твоих подвигов по захвату тайной базы наркомафии немало чего раскопали представители следственных органов про тёмные дела ее барона.

И указал на несколько папок, лежавших на обширном столе, наряду с другими документами:

— Пора кому-то серьезно выходить на дона Луиса.

— Готов хоть сейчас!

Фрэнк браво поднялся с кресла, куда его недавно шестом посадил шеф бюро:

— Только желал бы первым делом встретиться с Бьенолом и Аликом, чтобы получить от них дополнительные данные!

— Каким таким Бьенолом? — удивился мистер Бредли.

— Ну, с тем самым — пришельцем, — пояснил Фрэнк. — С которым я с асьенды на угнанном самолете вырвался.

— Впервые слышу, — покачал головой собеседник. — Знаю лишь, что с тобой, прямо в гуще горного леса какая-то очень серьёзная авиакатастрофа произошла.

Улыбка недоверия появилась на лице важного государственного чиновника:

— Но пришелец?

Перемена в настроении руководителя передалась и инспектору, который в этот момент почувствовал, что-то неладное, произошедшее в обществе по отношению к его смелым друзьям, организовавшим дерзкое бегство по воздуху с асьенды дона Луиса:

— Только вместо награды для каждого из этих героев, на самом деле получилось непонятно что.

И всё же мистеру Бредли, уже было кое-что известно о тех личностях, кого упомянул в разговоре с ним отставной, практически, инспектор его специальной службы.

— Эти Бьенол с Альбертом Коленом, как нам стало известно из, полученного полицейского сообщения, просто уголовные личности, и сейчас находятся в бегах от правосудия.

Шеф федерального бюро так посмотрел на озадаченного инспектора, что тот невольно даже опешил.

Потом придя в себя, с жаром принялся за рассказ:

— Что же в действительности произошло с ним на асьенде дона Луиса до побега и после.

Мистер Бредли хотя и слушал с подчеркнутым вниманием, все же не поверил ни единому слову Фрэнка.

— Да и как взять на полную веру все эти «сказочки» о пришельце и подобной ему чепухе, — посчитал он. — Не будешь же, на самом деле утверждать вслед за Фрэнком Оверли о реальном излечении какого-то там сироты от синдрома приобретённого иммунодефицита, когда в борьбе с этой проблемой весь мир не может добиться подобного результата.

С сомнением глядя на собеседника во время его жаркой, если судить по накалу страсти в голосе, исповеди, мистер Бредли и к концу их откровенного разговора остался непоколебимым в уже сложившемся мнении по обсуждаемому вопросу.

Впрочем, эту его точку зрения разделили потом многие другие, все без исключения, официальные лица, с которыми не раз еще пришлось беседовать Фрэнку Оверли про пришельца и его юного друга.

И хотя он всеми силами пытался доказать начальству своё, но добился лишь одного, той самой отправки на почетную пенсию, о которой с самого начала шёл разговор в кабинете мистера Бредли, по возвращению бывшего агента под прикрытием из стана наркоторговцев.

…Оформили его, действительно, как офицера запаса, ставшего инвалидом в результате многочисленных травм, полученных при героическом исполнении служебных обязанностей.

И ещё в одном, и довольно немаловажном аспекте, это, состоявшееся увольнение из Центрального Федерального бюро, послужило Фрэнку Оверли хорошим жизненным уроком на будущее.

Он понял из всего с ним случившегося самое главное:

— Если хочет найти концы в этой странной истории, должен обходиться лишь собственными силами.

И второй постулат сам собой вытекал из первого:

— Без конкретных участников истории, случившейся с ним, так и не смогу ничего никому ничего доказать.

— Вот и оставалось теперь обязательным условием на ближайшее будущее, организовать и осуществить поиски Бьенола и Алика, где бы они только не находились!

Начал он там, где и думал выйти на следы исчезнувших друзей, пилота междухода и его юного друга:

— Отправился в международную авиакомпанию, авиалайнером которой оба они должны были прилететь в центр Штата.

Ответили ему на запрос достаточно подробно, осветив все, как было в рейсе, следовавшем в Кривпорт из Колумбии:

— Действительно, в аэропорту столицы штата, точно по расписанию приземлялся тот колумбийский «Боинг», совершивший рейс с пассажирами по фамилии Бьенол и Колен на борту.

Фрэнку оверли, в его неутомимых поисках, удалось точно узнать, что именно на него колумбийская полиция брала билеты обоим:

— Только среди лиц, зарегистрированных, для оформления таможенных деклараций, а также в общем списке прилетевших пассажиров уже не значилось ни того, ни другого.

И все же пенсионер Оверли не сдавался. Буквально дневал и ночевал в комплексе аэропорта, обладатель физиономии, изрытой страшными шрамами от перенесённых травм, где обследовал все подразделения перевозчиков людей и грузов.

Успел изрядно надоесть всем вокруг, своей настойчивостью в розысках взрослого и ребёнка, исчезнувших на небольшом участке бетонной полосы между приземлившимся самолётом и, так называемым, накопителем прилетевших пассажиров.

Пока кто-то из охранников, после его расспросов, не вспомнил о том, как полицейская машина с местными номерами, увозила какого-то мальчишку прямо от трапа «Боинга».

— Но тот это был малыш, что ищет Фрэнк Оверли или нет? — очевидец затруднился ответить с точностью.

Не помогла и предъявленная ему на опознание отставным инспектором фотография.

К тому же неутомимый пенсионер убедился еще в одном:

— Никто из служащих аэропорта не горел желанием официально засвидетельствовать факт появления мальчика в аэропорту, фактически принадлежавшему дону Луису.

И все же сама судьба еще не раз смилостивилась над отставным инспектором.

На новый след разыскиваемых друзей, Фрэнк Оверли вышел совершенно случайно:

— По найденному им в кармане своей куртки почтовому конверту, надписанному по-французски.

Его походную одежду из госпиталя в Колумбии доставили в Кривпорт только теперь — с большим опозданием.

И вот, проверяя карманы оборванной в гилее, куртки, он и обнаружил этот мятый бумажный клочок.

— То-то Бьенол так внимательно обратный адрес досконально изучал, — подумал над находкой Фрэнк. — Скорее всего, туда и отправился вместе с мальчишкой.

К тому же и сам понял нетерпение обоих, видимо, решивших поискать возможных родственников Альберта.

И даже разделил его.

— А не последовать ли и мне их примеру? — решил для себя Френк Оверли.

Сборы в дальний путь через океан не заняли много времени.

Из имевшихся личных вещей, пенсионер отобрал в чемодан, только самые для себя необходимые.

После чего заказал в аэропорту билет до Парижа.

 

Глава вторая

…Джерри Смитчел с раннего утра собирался заступить на очередное дежурство.

Безукоризненно отутюженный мундир с нашивками сержанта уже ждал в шкафу своего часа оказаться на широкоплечем полицейском. Но случилось непредвиденное обстоятельство, которое помешало ему это сделать.

И ещё оттого задержка бесила Смитчела, что вызвана была совершенно пустяковым обстоятельством. Но собравшись все вместе, в один невзрачный, никак не распутываемы, узелок, проблемы, в конце концов, так накалили его, и без того крутой и решительный, нрав, что сержант уже мало контролировал свои поступки.

И это только подтверждало степень взвинченности, достигшей самой крайней степени, когда он был готов рвать и метать, а то и пустить в ход даже кулаки.

Хотя причина-то вроде бы самая рядовая:

— Потерялись ключи от домашнего сейфа.

Ничего особенно ценного сержант в том железном ящике, вделанном в стену дома, не хранил. Не без основания предпочитая для сбережений сверхнадежную ячейку в отделении одного из городских банков.

Однако, не смотря на это, повод к волнению все же имелся нешуточный. И злостью Джерри наполнялся не просто так:

— Без этого ключа ему никак нельзя было отправляться на выполнение очень важного и выгодного задания, хотя и полученного вне служебного расписания их участка.

В своих поисках Джерри Смитчел обшарил все закоулки квартиры, гаража, прошёлся по дорожкам садового участка:

— Ключ на глаза так и не попался!

После этого, не желая сдаваться, сержант вернулся обратно под крышу и в который раз, ещё более тщательно, чем прежде, вывернул карманы своей одежды:

— И это оказалось напрасным!

Тогда он заглянул в спальню к сыну, еще не поднявшемуся ото сна, чтобы отправиться на свои школьные занятия, по пути куда его уже могли вскоре ждать уличные приятели:

— Билли, ты не видел мой ключ от сейфа?

Из-под теплого одеяла показалась заспанная физиономия упитанного крепыша, каким рос Смитчел-младший.

— Какой ключ? — гневно ответил он отцу, разбудившему его в самый сладкий предутренний момент сновидений. — Отстань от меня!

И всё же отцовское беспокойство передалось и ему.

Подросток с крайне недовольным видом поднялся на ноги со своей кровати:

— Выспаться не даешь!

Но с этой оговоркой школьник, явно, переусердствовал. Тяжелая отцовская затрещина послужила убедительным ответом на нежелание сына принять участие в поисках пропажи:

— Как ты отцу отвечаешь!

Смитчел-старший хоть и был полностью уверен в том, что сын не говорит всей правды, однако понимал:

— С паренька сейчас ничего не возьмешь.

Потому пошел на попятный.

— Все равно собирайся, — заявил он. — В школу опоздаешь!

Обиженно сопя, Билл, из своей спальни прошлепал босыми ногами в ванную комнату.

Заперся там изнутри на задвижку.

И только тогда, убедившись, что его никто не видит, заглянул под коробку с накопившимся в стирку, грязным бельем:

— Блестящий фигурный кусочек металла, в обычное время именуемый ключом от сейфа, был именно там, где его Билл накануне и спрятал.

Мальчишка довольно хмыкнул.

Опустил коробку на место. И лишь после этого до отказа открутил краны, заурчавшие водяными струями.

Умываясь, он передразнил отца:

— Где, да где ключ?!

Скорченная им и отражённая в зеркале рожица очень походила на разгневанного отца:

— Без ключа обойдешься сегодня.

Билл отвернулся в поисках полотенца:

— Сегодня нет ключика, зато завтра точно найду!

Сегодня был у них — отца и сына — похожий повод для утренних волнений. Только если один искал ключ, другой столь же горячо хотел его спрятать.

Все же потому, что в сейфе лежала одна вещица, одинаково нужная обоим именно сегодня.

Это был тяжелый армейский «кольт» с деревянной, потемневшей от времени рукояткой, с барабаном, набитым патронами и с длинным стволом, оканчивающимся массивной мушкой.

Револьвер, как и полагается бездушной железяке, сам того не ведал, сколько из-за него поднялось суматохи.

В сейфе же он лежал совсем недавно, и был, совершенно случайно, обнаружен там пытливым Биллом.

К его неописуемой радости:

— И вот надо же такому случится — как только пообещал ребятам пойти с ними на заброшенную стройку пострелять в цель, так и отцу того же приспичило.

Кстати, отец его сейчас зря нервы тратил:

— В сейфе на данный момент царила пустота как в благотворительной кассе перед рождественскими праздниками.

Тогда как сам револьвер еще с вечера был запрятан Биллом в его школьном ранце с книгами.

Однако о том, чтобы вернуть его на место в сейф:

— Нечего и мечтать.

Билл прекрасно видел то, как отец рыскал по всему дому в поисках ключа от своего сейфа. И не оставлял тем самым сыну никакой возможности положить оружие обратно:

— Так, чтобы было незаметно.

Признаваться же в совершённом им уже похищении отцовского «кольта» парнишка не собирался:

— Еще за такую проказу получишь от отца очередную затрещину, да ещё пуще прежней!

Тем временем, разуверившись в том, что сможет до выхода на дежурство найти пропавший ключ от сейфа, Джерри Смитчел клял себя, как только мог за проявленное им перед этим, легкомыслие:

— Зачем принес «игрушку» домой?! Что, не мог спрятать его в другом месте?

А то, что именно сегодня ругал он себя последними словами, имелись вполне серьезные основания:

— Сегодня это огнестрельное оружие, действительно, нужно было ему позарез.

Без него никак нельзя отправиться туда, где сержанту надлежало быть. Ведь, ещё накануне вечером, связавшись по телефону с доном Луисом, он получил от финансового магната неожиданное задание.

— Слышишь, сержант! — заявил Глава концерна «Международные перевозки Грасса». — Завтра тебя пошлют в аэропорт, чтобы встретить двух пассажиров с прилетающего колумбийского «Боинга».

То, что мистеру Грассу уже сегодня известны секретные полицейские планы на будущий день, нисколько не смутило, привычного ко всему, сержанта.

Ему важнее казалось знать:

— Размер суммы возможного гонорара от дона Луиса за выполнение им обычных служебных обязанностей.

И она обещала быть вполне солидной, уже исходя из сути того, что услышал Джерри от своего основного источника незадекларированного обогащения.

Дон Луис, в свою очередь, имел в виду два варианта завтрашних событий и в любом из них сержант Смитчел, никак не оставался без дополнительной пачки зелёных в свой семейный бюджет:

— Так вот, на всякий случай имей в виду — если колумбийский самолет все же благополучно приземлится, ту самую парочку нужно навсегда заставить замолчать.

Голос дона Луиса хотя и был вкрадчивым, как всегда в его беседах со Смитчелом, все же не предвещал в ту минуту ничего хорошего в случае невыполнения сержантом не только условий сделки, но и тогда, если:

— Вздумает Джерри отказаться!

Вот почему понадобился нынче ключ от сейфа:

— Тот «Кольт», с его полным барабаном патронов, как нельзя более кстати, сгодится для выполнения особого задания, порученного главарем мафии.

Ведь, ныне, спрятанный в личный домашний сейф револьвер, так необходимый сегодня Джерри, он изъял при обыске у одного из завсегдатаев притона наркоманов.

Но в протокол задержания включать оружие не стал:

— Вдруг, пригодится?

И как в воду глядел.

Хотя не думал, что — не числившееся ни в одной картотеке оружие окажется нужным столь скоро:

— «Пришил» бы парочку из той пушки, и дело с концом.

Сержант был готов всегда и в кого угодно прицельно выпустить несколько пуль, предполагая получить за это немалый гонорар.

— Ну, а если шум лишний поднимется, тогда запросто удастся «повесить» убийство на владельца «кольта», — полагал Джерри. — На того самого наркомана.

— Вот только, где ключ? — негодовал Смитчел, отчаявшись сегодня найти ключ и попасть в сейф.

— И что же теперь делать? — терзали душу сомнения. — Как выпутаться из щекотливой ситуации?

Правда, в конечном итоге, перед самым выходом из дома, вполне утешила мысль:

— Почему это дон Луис так уверен, что именно меня пошлют в аэропорт? Может, кому другому поручат это задание!

…С тем и отправился в свой полицейский участок.

Однако, в этот раз, как и всегда, дон Луис не ошибся.

Из полицейского участка послали встречать важных свидетелей, прилетающих из Колумбии, именно Джерри Смитчела.

…С ожесточением крутя баранку своего «Форда», сержант всю дорогу до аэропорта, снова и снова анализировал прошлый с вой разговор с главой концерна «Грузовые перевозки Грасса».

— Почему прозвучала оговорка «если „Боинг“ все же приземлится»?

Было ясно — что-то дон Луис не договаривал.

— Только что именно?

Ответ на свой вопрос Джерри Смитчел получил, когда уже на летном поле заглянул в пакет с описанием примет интересующих его лиц.

Получил он его от шерифа еще в участке, да вот только теперь решил изучить досконально личные данные своих сегодняшних крестников. Благо, что время имелось, которое, попутно коротал до означенного в расписании срока прилета «Боинга» из Колумбии.

Оба типа, которых предстояло встретить и непременно уничтожить, были его давними знакомыми:

— И малыш Колен, еще совсем недавно — одноклассник его сына Билла, и этот самый пришелец по имени Бьенол, когда-то встреченный сержантом в дюнах по пути в город.

С ненавистью глянул сержант Джерри Смитчел на снимок с изображением Бьенола.

От злости даже смял в кулаке бумагу, переданную из колумбийской столицы по факсу:

— Как назло, нет у него, сейчас под рукой чужого «кольта», без биографии, связанной с конкретным владельцем.

Да и как особенно не пожалеть, оставленного по пустяковому поводу в домашнем несгораемом шкафу, оружия, надежного но всех отношениях для осуществления предстоящего «мокрого» дела.

Короче говоря, огорчаться было от чего.

И все же сержант лихорадочно искал выход из сложившейся ситуации. Пока его не осенила великолепная мысль.

— Придется поступить по-простому, — решил он. — Мол, подстрелил обоих при попытке к бегству!

Оглядевшись по сторонам и не заметив рядом чужих «глаз», сержант вынул из кобуры на ремне свой служебный «магнум». Привычно клацнул затвором, досылая в ствол патрон.

Затем упрятал пистолет уже на спине, за пояс под кителем, откуда его было удобнее достать при необходимости.

…«Боинг», несмотря на надежды сержанта Смитчела и двусмысленное предсказание дона Луиса, приземлился точно по расписанию.

И когда из брюха гиганта по трапу вниз потянулись чередой пассажиры, направляясь к пункту регистрации прибывших в Штаты из-за рубежа, то на бетонке аэродрома их встречал щеголеватый полицейский.

Провожая каждого долгим пристальным взглядом, сержант, наконец, узнал одного из тех, кто значился в приказе по участку.

— Не ошибаюсь, Вы — Альберт Колен? — учтиво спросил сержант у расстроенного паренька, спускавшегося по трапу с поникшей головой.

Кроме того, идти ребёнку было непросто ещё и потому, что ноги его путались в длинном ремне новенькой спортивной сумки, приобретённой ему при прощании, в виде подарка, колумбийскими полицейскими.

Приспособился школьник к ней, лишь когда, уже в самом низу трапа не закинул сумку за спину.

— Да, я Колен, — оторвался от своих мыслей Алик.

— Тогда я прибыл сюда за Вами, — произнес полицейский сержант. — А где второй?

Подросток внимательно глянул в лицо представителя правоохранительных органов.

Теперь, сосредоточившись на том, что окружало его вокруг, он узнал в нем отца своего давнего обидчика Билли Смитчела.

И эта уверенность, что перед ним действительно полицейский, а не кто-то из мафии, как это было в Колумбии, толкнула его на откровенность.

— Бьенола больше нет, всхлипнул Альберт Колен. — Он погиб во время полёта.

Подробности всего произошедшего в пассажирском рейсе, протекавшем над океаном, рассказанные ему в дороге доверчивым Аликом, Смитчел слово в слово прилежно записал на кассету. Использовал для этого магнитофон, встроенный в приборную доску автомобиля.

Причем, вся процедура была закончена за то долгое время, пока они ехали от аэропорта до города.

— Ведь не врет, судя по всему, подлец! — уверился Джерри, глядя на полные слез глаза мальчишки.

Теперь он точно знал:

— Почему этого свидетеля, по мнению дона Луиса, не должно быть на свете.

Да и сам Джерри Смитчел считал лучший выход из ситуации теперь именно таким, а не каким-то другим:

— И не только потому, что пойти на «мокрое» дело приказал ему дон Луис.

Начнись расследование, непременно всплыли бы подробности первого появления Бьенола в городе:

— А ведь сюда его привез сам сержант Джерри Смитчел на своём патрульном автомобиле.

— Ну а там пойдет-поедет, — невольно ёкнуло на сердце у продажного полицейского. — Доберутся и до прочих моих материальных связей с мафией.

Вот почему решение покончить с мальчишкой не просто теперь, а, как можно скорее подкрепилось не просто желанием хорошо заработать, выполнив заказ дона Луиса, но и чувством панического страха перед личным разоблачением.

Тем более, что ради собственного благополучия Джерри был готов на все, а не только на то, чтобы прикончить сопливого мальчишку, пока ещё сидящего рядом с ним в машине, посланной встречать важного свидетеля.

…До сегодняшнего дня незамысловатой и простой была судьба Джерри Смитчела.

Рос в семье мелкого предпринимателя — владельца магазина скобяных изделий. И когда появилась первая же возможность заняться чем-то другим, кроме нудной продажи лопат и молотков, Джерри не замедлил этим воспользоваться.

Такой шанс появился вместе с объявлением об очередном наборе в местную полицейскую академию.

Та газета, попавшаяся на глаза вот уже несколько лет раздумывающему о своем будущем Джерри Смитчелу, указала ему верный на тогдашний взгляд выход.

Он и подал документы в приемную комиссию.

— Однако теперь бы так не стал радоваться, как прежде, успешно выдержав экзамены и пройдя собеседование с хорошей для себя оценкой, — как-то пришел к выводу Смитчел. — Все же в реальной действительности жизнь полицейского была вовсе не такой привлекательной, как это ему казалось в молодости.

Особенно почувствовал это Джерри с тех пор, как черт дернул его зайти в ресторан «Морская звезда», что находился рядом с главным офисом компании «Грузовые перевозки Грасса».

Ведь привлекли туда вовсе не гастрономические изыски тамошних поваров и кондитеров, а в основном — казино:

— Сооруженное в подвальном помещении «Морской звезды», это средоточие надежд, пороков и глубоких разочарований, сгубило множество посетителей.

Не смог избежать подобного пути, а вместе с ним постижения их плачевной участи, и недавний выпускник специализированного учебного заведения.

Ведь азарт, до самой глубины души захватил в плен молодого полицейского.

Начал с примитивных игровых автоматов с «мелочными» ставками. А «карьеру» игромана, закончил у стола для игры в рулетку:

— И везде завершался очередной кон, даже без намёка ему на малейший выигрыш.

Наоборот, влез сержант в такие долги, что не было теперь никакой возможности из них выбраться самостоятельно на ту небольшую зарплату, что начисляли участнику патрульной службы в их полицейской бухгалтерии:

— Впору было подумать о то, чтобы пустить себе пулю в лоб, дабы избежать возможного позора!

Вот тут-то и подкатил к азартному и невезучему завсегдатаю казино Мануэль Грилан.

Показавшийся Смитчелу этаким рубахой-парнем, он вначале несколько раз ссудил его деньгами, а потом, когда долг стал просто катастрофическим, показал свой истинный хищный оскал:

— Потребовал особую плату.

Правда, потом, осведомляя мафию о тех операциях полиции, где принимал участие сержант Смитчел, он не только с лихвой вернул долг, но и стал понемногу богатеть.

И тогда ему самому постоянное общение с сеньором Гриланом стало даже вполне нравиться!

…Пока в городе не объявился пришелец.

— Мануэлю сейчас хорошо. Он теперь, говорят, находится очень далеко, до него не дотянуться, — переживал Джерри. — А вот мне как быть? Еще и убийство это…

За баранкой машины сержант все обдумывал:

— Где удобнее инсценировать попытку бегства мальчишки и прицельной стрельбы, якобы, ему вдогонку?

Пока, в конце своих рассуждений, не вынужден был решительно отказаться от заранее намеченного плана:

— Очень уж тщедушным выглядел Альберт Колен.

Прекрасно понимал сейчас сержант, что никто, даже уборщица в их полицейском участке не поверит:

— Что такой доходяга, как этот сын наркомана мог бы попытаться убежать от здоровяка Смитчела.

Но выхода не оставалось. Не смотря, даже на то, что совсем перестал нравиться Джерри вариант использования им, для предотвращения этого побега, своего табельного оружия.

Вот уже и пригород начался, скоро покажется офис федерального бюро по борьбе с наркотиками, куда надлежало доставить свидетеля.

Но всё ещё сержант Джерри Смитчел никак не мог решиться исполнить задуманное. Пока всё за него вдруг не решила вера в собственную интуицию.

Внезапно руки полицейского сами решительным образом повернула рулевую баранку, направляя машину с начавшегося центрального проспекта столицы штата в невзрачный переулок.

Именно там, в самом его конце — среди трущоб бродяг и наркоманов, гнилыми зубами во вставных челюстях современного лика города, прославившегося кварталами небоскребов, долгие годы торчали руины недостроенных жилых домов.

Джерри помнит:

— Как много лет назад, еще до появления у них дона Луиса с его «Грузовыми перевозками Грасса», муниципалитет затеял там возведение недорогого жилья для людей среднего достатка.

Но идея международного аэропорта и последовавшее за ним развитие структуры трансконтинентального торгового центра, сначала отодвинуло строительство этого квартала на задний план. А впоследствии и вообще похоронило благотворительную затею.

Теперь заброшенная стройка стала, в основном, излюбленным прибежищем оставленных владельцами собак и кошек. Нисколько не опасавшихся в трущобах тех опустившихся бродяг, кто там коротал ночи в глубоких и тёмных подвалах, так и не достроенных зданий жилых многоэтажек.

Туда и направился Джерри Смитчел для осуществлений своего нового замысла.

Он созрел сразу, когда Джери случайно поинтересовался у Алика:

— Встречал ли сегодня его кто-нибудь из знакомых?

Отрицательный ответ расставил все по своим местам:

— Если не прилетел Бъенол из Колумбии, то почему должен был долететь до Кривпорта мальчишка?

И еще вполне резонно сообразил сержант:

— Так и скажу, что никого с рейса вообще не встретил!

Маленький пассажир полицейской машины, было, насторожился, когда увидел:

— В какие невзрачные дебри завез его полицейский.

Но тот быстро развеял его опасения:

— По пути из аэропорта, просили заглянуть в одно место, — простецки пояснил Смитчел. — Проверить, нет ли среди беглых зверей и кошки доброй мисс Кноптон.

Он улыбнулся, словно предлагая полное примирение своему маленькому спутнику:

— Ну, той самой, что в вашем доме живет!

— Еще бы!

Алик хорошо помнил и саму хозяйку — добрейшую старушку мисс Кноптон, и ее ласковую кошку Пупси:

— Пушистое создание часто принимало участие в его детских играх Алика.

Особенно в те долгие вечера, когда приходилось ждать возвращения загулявших родителей.

— Можно я тоже помогу ее искать?

— Конечно, малыш, почему бы и нет, — одобрил его порыв взрослый. — Зато, если отыщем, вот обрадуется старая…

Джерри хотел добавить «карга» относительно той старухи, которая якобы потеряла кошку.

Но вовремя прикусил язык:

— И без того выдуманная им от начала до конца история едва-едва была похожей на правду.

Оставив «Форд» в самой гуще развалин, среди груд кирпичей и неиспользованных штабелей, замшелых от времени, бетонных плит, Джерри Смитчел провел своего спутника в подвал ближайшего дома.

— Я такого малявку голыми руками задавлю, — про себя самодовольно усмехнулся Джерри, разглядывая со стороны хрупкую фигурку, пущенного вперёд, Алика.

С каждой ступенькой, что они спускались вниз подвала, становилось все темнее.

И вскоре уже нельзя было бы разобрать:

— Куда идти дальше?

Направление указал полицейский, включив миниатюрный фонарик, снятый с его широкого пояса.

Оттуда, где, также крепилось и другое, самое необходимое на службе — наручники, дубинка, нож, свисток и пустая кобура пистолета, засунутого сейчас сержантом за брючный ремень.

— Вот и пришли!

К тому моменту они уже достигли длинного, тянущегося по всему протяжению, подвального коридора. Что сам по себе некогда предназначался под подземный гараж.

Здесь Джерри остановился.

Мягко позвал:

— Ну-ка, подойди ко мне, малыш!

 

Глава третья

В классе авторитет Билла Смитчела сильно покачнулся после драки на уроке с Альбертом Коленом.

Ребята так и не могли простить толстяку, что в результате его грязной выходки славный парнишка исчез из школы.

— Теперь-то ясно почти всем, что лишь вначале казался благим тот поступок.

Как же:

— Мол, самоотверженный Смитчел ловко и навсегда выкурил из класса носителя страшной болезни.

Потом, после того, как прошло немало вемени, многим стало даже недоставать веселого и озорного Алика:

— Бывшего прежде «душой» многих игр.

И тут кому-то вспомнилась прежняя дразнилка:

— «Билл-крокодил».

Иначе толстяка Смитчела теперь не только в классе, но и во всей школе просто не называли.

Да и обычные насмешки на хитрого и жадного толстяка сыпались как чечевица из худого мешка.

Наступившее отчуждение больно задело Билла за живое.

Что только он ни делал, чтобы вернуть прежнее расположение сверстников:

— Но все было напрасным.

А после того, как за драку, учиненную в классе, своего сына Билла еще и знатно отдубасил папаша-полицейский, испарился, как будто и не было никогда, весь его ореол высокого покровительства.

— Так что заманчивая находка грозного, заряженного револьвера в отцовском сейфе должна была разом все исправить, — подумал Смитчел-младший. — Покончить с бесправным положением какого-то там — Билла-крокодила.

Еще только узнав, тайком от родных, про боевой револьвер в отцовском сейфе, Билл не утерпел похвастаться на одной из перемен перед одноклассниками:

— Вы все мелюзга. Тогда, как меня отец уже на полицейские операции берет.

Он насладился произведенным эффектом:

— Что ни вечер — едем с ним устраивать на гангстеров настоящие засады.

— Врешь, толстяк! — не выдержал кто-то.

— Конечно, заливает. Нечего и слушать.

— Бросьте вы его слушать, наплетет с три короба, только уши развесь.

— Ах, я вру?! — вспыхнул тогда Билл Смитчел. — Да вы знаете, что теперь у меня даже свое личное боевое оружие есть!

Образовалась недоверчивая тишина, нарушенная новыми, еще более хвастливыми словами Билла:

— Собственное! Выдали мне его в личное пользование!

— И можешь показать?

— Когда угодно. Захочу, так даже дам стрельнуть тем, кто мне понравится.

— Вот это да!

— Когда?

…Договорились на следующий день.

Билл хоть и опасался за непредсказуемые последствия этой своей выходки, все же решился на нее.

Так и оказался старый «кольт» с полным барабаном патронов, из отцовского сейфа в его школьном ранце. Когда наступило то злосчастное утро, начавшееся с ругани отца, принявшегося за поиски ключа от домашнего несгораемого шкафа.

Через час, не найдя пропажи, тот уехал на дежурство.

Тогда как Билл недолго сомневался:

— Может быть, лучше будет, положить оружие на место.

Но тут же отказался от затеи:

— Тогда в классе его уж совсем засмеют за хвастовство.

И это было бы наверняка.

— Точно не дадут тогда проходу! — поскучнел, от одной такой мысли Билл Смитчел, окончательно твердясь в своем прежнем решении.

После уроков, чуть ли не всем классом, собрались они в тенистом сквере, разбитом за школьным двором.

Роскошный старинный револьвер, принесенный сыном полицейского, тут же пошел по рукам восхищенных мальчишек.

— Вы там осторожнее, а то ведь «Кольт» заряжен! — с прежним своим высокомерием стал покрикивать на особенно несдержанных сверстников Билл Смитчел.

Попутно, кое-кому из самых нетерпеливых, он даже отпустил пару затрещин.

— Действительно, хороша игрушка, только какой прок от погляда? — заметили сверстники.

— Давай, Билл, пойдем постреляем! — посыпались предложения.

— Куда? В тир что ли? — скривил пухлые губы владелец замечательной, в мальчишеских глазах, вещи. — Так ведь вас, малявок, туда и не пустят.

Он вздохнул:

— Мне же одному идти не интересно. Надоело каждый день — в тир и в тир. Даже уши болят от грохота выстрелов.

Голос его окреп:

— Вот подрастете, тогда, конечно, сходим!

Героем окинул он остальных взглядом:

— Я проведу!

Совсем было отпала идея испытать оружие в деле.

Но тут кто-то вспомнил о старой заброшенной стройке на недалекой от этого места, окраине города.

— Ребята, ведь, мало того, что никто нас не заметит, там и живых мишеней полно — бродячих собак и кошек. Вот уж испытаем — кто из нас самый меткий.

— Известно кто! — надул губы Билл.

Но вместе со всеми безропотно все же пошел к рейсовому автобусу.

…Это была конечная остановка маршрута.

Потому никто, кроме кондуктора не был свидетелем того, как ватага школьников, высыпав из душного, нагретого солнцем, салона автобуса на пустырь, потянулась цепочкой к чернеющим неподалеку руинам недостроенных домов.

Только у кондуктора имелось немало иных дел:

— Чем следить за поведением каких-то малолеток.

Он тут же забыл о странных пассажирах.

Так что ничто не мешало Биллу продемонстрировать свое снайперское умение.

Одного не предвидели стрелки:

— Что не станут одичавшие кошки сидеть спокойно под дулом револьвера.

С такой резвостью шмыгали они от преследователей по щелям, что где там хорошо прицелиться:

— Револьвер, и тот, даже поднять не успеешь.

Пальнули пару раз по мишени, что нарисованной Смитчел-младший обломком кирпича на бетонной стене.

Потом Биллу стало жаль патронов, за которые, он знал, отец еще может спросить с него по всей строгости.

Тогда-то и пришла ему в голову еще одна идея, как продемонстрировать одноклассникам собственную исключительность:

— Ну, кто со мной не боится прогуляться по подвалам!

— Ищи дураков! — раздалось в ответ. — Там же, говорят, не только бродяг полно, но черти водятся, как и прочие твари.

— Выходит, струсили?!

Подбоченился обладатель оружия:

— Я-то думал!..

Последовал целый ряд насмешек над спутниками, после которых все же нашлись желающие пройтись по темному олицетворению страха и неизвестности.

Тем более что не с голыми руками там будут:

— Вот у смельчака Билла Смитчела отличный «кольт» при себе, кого хочешь из него на куски разнесет!

Долго бродили ватагой в сырой темени подземелья, испытывая:

— Кто первый испугается?

Уже надоело плутать.

И засобирались все, было, выбираться наружу, как вдруг впереди мелькнул огонек, раздался тонкий вскрик и яростное рычание.

Шедший первым Билл, даже присел от неожиданности.

Но прежде чем убегать вслед за остальными, и раз, и второй, и третий он нажал на курок револьвера, взводившегося одновременно, тем же нажатием спускового крючка.

Громовые, в этом богатом на эхо, подвале раскаты и длинные вспышки выстрелов от патронов крупного калибра, еще более вселили в школьников ужас и панику.

Когда вместо выстрела курок лишь стукнул о, стреляный уже, патрон в барабане, Билл тоже решил уносить ноги, следом за своими трусливыми приятелями.

Откинув «в сердцах» в сторону не нужный ему более «кольт», он стремглав бросился на, затихающий в темноте, топот друзей, стремглав убегавших прочь, подальше от опасного места.

 

Глава четвёртая

Парадный фасад офиса крупнейший в городе, да и пожалуй, во всем штате транснациональной корпорации «Грузовые перевозки Грасса», безусловно, стал в последнее время главным и самым ярким украшением центрального проспекта Кривпорта.

Одна только неоновая реклама своими шикарными вывесками занимала несколько этажей роскошного небоскреба, что хрусталем зеркальных стекол сиял на солнце:

— Совсем как умело ограненный алмаз.

И буквально «стократно», как настоящий бриллиант, отражали лучи света от полированных плоскостей широченных окон, что со вкусом обрамлены в оправу из нержавеющей стали.

Поодаль, как корабли сопровождения к своему флагману, жмутся к небоскребу конторы других фирм, банков и прочих учреждений, калибром меньше.

Их служащих, во время обеденного ланча, буквально выплёскивает распорядок трудового дня, на главную улицу столицы штата.

И они наводняют, своей гудящей толпой, многочисленные окрестные кафе, рестораны и ресторанчики:

— Где можно не только сделать приличный заказ, но и перехватить спешащим пирожное под чашку кофе или стаканчик кока-колы.

Но, как успел заметить Гарри Седун — хозяин лучшего из здешних ресторанов, носящего громкое имя — «Морская звезда»:

— Клиентов, подобных тому, что занял столик у самого окна, здесь еще прежде не было.

Уже поздний вечер наступил.

Но этот бродяга в изрядно потрепанном костюме безработного, как сделал свой первый заказ утром, так до сих пор не спешит рассчитываться за добрую уже дюжину, опорожненных им, чашек кофе.

Подумалось даже:

— Не следит ли он за теми, кто приходит в казино, расположенном, в аккурат, под рестораном?

Но пришлось отбросить столь несуразное предположение:

— Уж больно нелепо выглядел этот бородатый бродяга, чтобы не бросаться в глаза тем, кто желал бы избежать проявления к себе лишнего внимания!

Главный человек в заведении, тоже решил принять меры к странному возмутителю спокойствия.

— Вы уж поглядывайте вон за тем вон, типом, как бы не сбежал не рассчитавшись, — не выдержав, Гарри Седун обратился к стоявшим у стойки официантам.

— Все будет сделано, шеф!

Один из них, отличавшийся хорошо развитой мускулатурой, которую не скрывала, а скорее подчеркивала светлая облегающая униформа, подошел к столику, за которым восседал бродяга:

— Ваш счет, мистер?…

— Хорошо, сейчас рассчитаюсь сполна, — с внутренней угрозой, отреагировал тот. — Вот только скажите, где у вас тут расположен телефонный аппарат?

— Рядом со стойкой бара, — вежливо объяснил официант. — Следуйте за мной.

По пути он предупредил:

— Только пользуются им клиенты за дополнительную плату.

Словно желая оказать любезность, здоровяк подвел странного посетителя к кабине телефона-автомата.

Где бородач с решительным видом снял с кривого рычага трубку.

Затем он демонстративно отвернулся от сопровождающего его официанта, давая понять, что:

— Хочет остаться в одиночестве при конфиденциальном разговоре.

Но тот так и остался стоять рядом. Да ещё и демонстративно сжимал и разжимал тяжелые кулаки.

Словно поясняя:

— Номер с побегом здесь не пройдет! И будет пресечен не просто «на корню», а немедленно и в самом зародыше.

Бородач, впрочем, не оправдал подозрений. Совсем недолго играл роль оскорбленной недоверием невинности.

Через минуту показался обратно из кабины. Хотя и держа в одной руке снятую с рычага телефонную трубку.

Зато другую руку он протянул с непринужденно-просящим видом:

— Извините, ради Бога.

— Что еще?

— Не могли бы выручить…

За этим последовало пояснение:

— В карманах не оказалось мелочи.

И дошло до просьбы:

— Не одолжите ли четвертак до полного расчета.

Подобная наглость буквально заворожила официанта своей, какой-то крайне дерзкой откровенностью.

Достав из кармана форменного пиджака портмоне, он вынул оттуда и без слов протянул бородачу блеснувшую никелем монету достоинством в 25 центов.

Поглотив белый кружок в своей ненасытной утробе, автомат аппетитно лязгнул и из снятой трубки телефона понеслись гудки вызова.

Набранный номер автоматика соединила тут же.

— Что угодно? — певуче донесся прелестный голосок хорошо знакомой бородачу секретарши.

— Дона Луиса, если можно!

— Его нет.

— Шалишь, милашка! Я тут под вашими окнами целый день торчу как пугало, дожидаюсь шефа, — вдруг заорал говоривший. — Когда же он, наконец, появился, ты мне даешь от ворот поворот.

Столько уверенности было в голосе, что женщина не посмела, по обыкновению прервать разговор с таким грубияном.

Между тем назойливый проситель продолжал:

— Соедини, повторяю, с мистером Грассом!

— Как Вы смеете!

Обиженно заворковал голосок, чья хозяйка попыталась постоять за себя и за престиж фирмы.

— Поменьше рассуждай, курица! — начал терять выдержку бородач.

— Хорошо. Как Вам будет угодно!

Что-то в настойчивости странного посетителя заставило ее быть, более сговорчивой, чем обычно.

В ресторанной кабине телефона-автомата стало слышно, как на той стороне провода пискнул сигнал вызова по селекторной связи:

— Дон Луис, тут с Вами хочет побеседовать какой-то ненормальный тип, не понимающий вежливой речи.

Что удивительно, но и тот не отказался от общения.

Проявив в очередной раз пример своей, какой-то прямо, звериной интуиции.

— Слушаю! — зарокотало в тот же миг, когда бизнесмен решился узнать. — Что от него нужно бестолковому обидчику хорошеньких секретарш.

— Это я, — Мануэль Грилан!

Наступивший внезапно тишина была именно той реакцией, на которую и рассчитывал бородач:

— Как бы мне Вас увидеть?

— Ты где? — наконец-то разрешился от бремени раздумий дон Луис.

— Здесь, в «Морской звезде». Могу подняться к Вам буквально через пару минут, только вот…

— Что еще?

— Я тут задолжал немного. Сами понимаете, месяц добираюсь сюда на перекладных из гилеи. Вот и остался без гроша в кармане.

— Дай трубку тому, кто сейчас в ресторане за старшего.

Мануэль Грилан выглянул из кабины и уже куда более уверенно, чем прежде, бросил официанту:

— Позови хозяина к телефону.

Когда тот повиновался, то моментально принят положение по стойке «смирно». После чего прозвучала и короткая команда понятливому Гарри Седуну. Была она всего из нескольких слов, но поразительно, как резко поменяла человека.

Теперь он был «сама предупредительность» с бородачом. В полной готовности осуществить любые прихоти посетителя.

И совсем не случайно.

Ведь ресторатор прекрасно понял:

— От точного выполнения прозвучавшего повеления, зависит ныне собственное благополучие.

Казалось, еще немного и обслуга начнет сдувать пылинки с того, в ком только что видели безденежного бродягу.

— Мой счет?

Мануэль Грилан решительно засунул руку в пустой карман. Где давненько не было даже хлебной крошки, не говоря уже о деньгах.

— Ничего, ничего, все улажено, заходите к нам чаще! — расцвел в подобострастной улыбке хозяин ресторана и казино мистер Седун.

— То-то!

Нравоучительно протянул бывший должник, и независимо насвистывая, пошел к выходу из заведения.

И далее все обернулось на пользу недавнему «бродяге». Не прошло и пары минуты, как он, пропущенный предупрежденной охраной, уже открывал тяжелую, обитую кожей дверь, что вела не куда-нибудь, а прямо в кабинет влиятельного владельца «Грузовых перевозок Грасса»…

…Провал тайной базы в родовой асьенде дона Луиса, потеря только одного сырья на несколько миллионов долларов, а самое главное — крах хитроумно задуманной операции «Пришелец».

Даже всего только одно — любое из этих прегрешений могло стоить головы бывшему любимцу мультимиллионера Грасса.

И теперь, согласившись на встречу с Мануэлем Гриланом, всесильный барон мафии ждал чуда:

— Необычной вести, черта-дьявола, не важно!

Лишь бы оно вдруг поправило дела, оказавшиеся к этому часу весьма не блестящими, как раньше.

— Ну а если нет!

Дон Луис гневно сжал в своем оплывшем кулаке массивный золотой корпус настольной зажигалки.

К счастью для Мануэля Грилана, в своём плане возвращения кабальеро рассчитал все верно:

— Решив именно сейчас появиться перед светлыми очами шефа.

Все потому, что привез с собой не только пустые карманы, а нечто большее. Его буквально окрыляла великолепная идея, которой он собирался поделиться тотчас же, как поведает дону Луису о приключившейся с ним истории.

Ожидая за своим столом, вернувшегося из небытия, Мануэля Грилана, хозяин «Грузовых перевозок Грасса» забыл обо всём, что занимало его накануне.

Теперь сам не мог больше думать ни о чем другом:

— Кроме того, как решит незавидную судьбу этого пройдохи.

Судьба свела их много лет назад — известного бизнесмена Луиса Верхилио Дасса и карточного шулера Грилана. Случилось это, когда полиция затеяла арест дона Луиса, найдя зацепку в его тёмных делах, связанных со сбытом наркотиков.

Может быть, тогда же и рухнула бы карьера сеньора Дасса, не окажись случайно рядом Грилана, ставшего свидетелем разговора за соседним карточным столом двух полицейских чинов.

Проговорившись во время игры о предстоящем задержании дона Луиса, они тем самым, вручили Мануэлю отличный козырь в игре с одним результатом:

— Как поправить свое благосостояние.

И он не упустил удачу.

Тут же ринулся со словами предупреждения об опасности к тому самому дону Луису, над головой которого сгустились тучи.

…С тех пор прошло немало всякого.

Грилан своим отменным усердием и долголетней преданностью заслужил у шефа полное доверие.

— И вот этот случай с пришельцем, — поморщился как от зубной боли дон Луис.

Он, казалось бы, окончательно похоронил для себя, все то доброе, что питал нынешний финансист сеньор Грасс когда-то к своему бывшему любимцу.

— Но что он мог принести с собой, из разгромленного в гилее поместья? — сейчас гадал владелец «Грузовых перевозок Грасса». — Не мог же явиться оттуда с пустыми руками?

И тут он подумал не только о себе и своем возможном гневе:

— Все же Грилан, с большим риском для себя, приехал в город, где изрядно наследил.

И теперь попал в самое логово полиции, объявившей о его розыске по делу трагической гибели семьи Колен.

 

Глава пятая

Память настойчивого посетителя хранила многое такого:

— Что ему теперь не только гнев мафии, но и расторопность полиции были, как слону — дробина.

…Видно, не в добрый для себя час, вышла однажды из родовой асьенды дона Луиса, затерянной в дебрях гилеи — густого высокогорного леса, кавалькада всадников, возглавляемых кабальеро Мануэлем Гриланом.

Но в самом начале затеи, ничто не предвещало беды.

Люди, следуя по уже проторенной тропе, довольно ходко продвигались к цели своего путешествия, расположенной у подножья вулканической кальдеры Магдалена.

В пути выручало хорошее знание этих мест проводниками, взятыми из числа батраков, работавших в поместье.

Помогало и то, что этих выносливых, послушных людей помощник управляющего имением сеньор Сарбино заставил беспрекословно слушаться, во всем и полностью доверять представителю их общего господина:

— Дону Луису!

И все же на добрую неделю растянулся путь, который когда-то прошли буквально одним махом, сопровождая на свою асьенду, захваченных в кратере, взорвавшегося вулкана, пришельца Бьенола и сироту Алика Колена.

— Но тогда, в первый раз, шли налегке, — оправдывал сеньор Мануэль прошлую скорость и нынешнюю медлительность.

Сейчас же сдерживало движение каравана большое количество технического груза, захваченного с собой Гриланом и его людьми.

Много чего взял он тогда с собой из асьенды для успешного осуществления заманчивого плана:

— Попасть туда, куда стремился этот сущий дьявол в обличие человека — пришелец Бьенол!

Ну, и конечно, ради того, ради чего тот не пожалел своей летающей тарелки:

— Погубил навсегда чудо-машину. — корил его Мануэль.

Только не очень сильно:

— Все же ценой её гибели и сам добрался до заветного места, и преследователей за собой привел.

…Двигаться по гелее налегке совсем не то, что идти по ней с тяжёлым грузом.

Теперь даже целеустремлённый Мануэль Грилан, ни один раз проклял в сердцах, вновь проложенную ими дорогу до кальдеры Каталена:

— Слишком уж часто приходилось караванщикам прорубать лесную чащу для прохода по ней тяжело навьюченных лошадей.

И не только приходилось прокладывать животным дорогу в густых зарослях. Но и порой наводить переправы через быстрые горные реки, а то и гатить отдельные заболоченные участки местности.

Однако, все, имеющее начало, рано или поздно кончается.

Когда кабальеро Грилан со своими людьми всё-таки прибыли на место, то смогли вскоре убедиться в том, что их труды не пропали даром.

Действительно:

— Как было бы им тут, без доставленных к кальдере Каталена бензинового движка, генератора для выработки электричества, компрессора или отбойных молотков?

Лишь с их помощью этого оборудования Грилан рассчитывал успешно одолеть гранитный монолит стены, который пока что преграждал им доступ к сокровищам древних пращуров.

— В том же, что они именно здесь и в немалом количестве, — сеньор Мануэль не сомневался ни минуты.

Путь внутри горы он указал рабочим там, где еще раньше отыскал с помощью собак-ищеек брошенный Бьенолом защитный костюм биологической, химической и радиационной защиты.

— Этот, изготовленный когда-то еще терратами — соучастниками в заговоре мыслителя Концифика, скафандр, — по мнению специалистов с асьенды. — Представлял собой и теперь, достаточно высокий уровень научно-технического развития цивилизации.

Что было еще одним доводом Грилану за то, чтобы искать и обязательно найти пещеру с кладом.

— Такой резины я еще в жизни не встречал! — оценивающе рассмотрел тогда и сам кабальеро Мануэль Грилан, найденный изолирующий комбинезон.

— Ясно, что притащил его этот дьявол Бьенол из самой горы, — потирал он руки от предчувствия большой удачи. — И там есть кое-что гораздо лучше и ценнее этого балахона, голову могу дать на отсечение.

Какое-то время очень сожалел Грилан:

— Что не сумел-таки, прямо на асьенде убедить, неуступчивого на уговоры, пришельца Бьенола лично показать ему вход в заветную сокровищницу.

Но и получив отказ, не сомневался в том, что сумеет обойтись без помощи многое возомнившего о себе монстра:

— Собственным умом и находчивостью добьюсь всего, чего только захочу.

И вот караван добрался до места.

Пора настала применять плоды современного прогресса, чтобы добраться до древних артефактов.

— Будем бить шурфы под заряды взрывчатки здесь! — указал сеньор Мануэль рабочим на участок гранитного монолита, определив место в той стороне подножья кальдеры, где, по его мнению, мог находиться вход в пещеру.

— Тогда как мощнейшая взрывчатка — пентрит, — вне всякого сомнения. — Должна будет проложить нам дорогу хоть на обратную сторону скального массива горы.

Так и началось каторжное одоление проходки.

Работа у взрывников и бурильщиков шла вполне уверенно.

Уже достаточно глубокая выработка зияла рваными краями в скальном монолите.

Создалось предвкушение:

— Еще один-два подобных прохода, после чего и искатели сокровищ дойдут до цели!

Мануэль даже успел убедиться в правильности своей догадки, когда приложил ухо к камню, как посоветовали рабочие, бурившие шурф под новый заряд.

Они тогда отложили отбойные молотки:

— Слышали, сеньор Мануэль, какие гулкие звуки.

И получив утвердительный ответ, констатировали:

— Там, впереди, вне всякого сомнения — пустота!

— Завтра будем у цели, за этой жалкой перемычкой, что осталось ним преодолеть, — возвестил руководитель своим подчиненным.

Не помешали в создании прекрасного настроения грядущего успеха и замечательные перспективы, нарисованные на скорое будущее:

— Пока разрешаю ради такого случая, промочить горло, — подбодрил своих людей организатор экспедиции. — Завтра будет просто некогда — всех золотом осыплю!

Кабальеро Грилан щедро достал из своего вьюка несколько объемистых алюминиевых фляг со спиртом:

— Это премия за хорошую работу!

Особая группа охотников, снабжавшая проходчиков и охрану дичью из гилеи, уже позаботилась об угощении.

Потомственные кулинары, они же острыми ножами разделывали туши, добытых в здешних окрестностях, туши горных коз и жарили их на больших вертелах, устроенных над кострами.

— Так что пир выдался, — ко всеобщей радости. — Действительно, на славу.

И все было бы хорошо, не окажись гуляки в самый разгар своего веселья под дулами автоматов.

— Всем поднять руки! — скомандовали, появившиеся из темноты, Игуита и Хуан. — Что, не удалось нас обмануть, и все легендарные сокровища только себе забать?

Их появление обозлило Грилана, как никогда прежде:

— Где пленники?!

Этот встречный вопрос кабальеро задал неожиданным визитёрам, испугавшись за сохранность своей предыдущей — «живой» добычи.

— Под надежными запорами! — цикнул на него Хуан. — И вы напрасно думаете, что не придется с нами делиться, добычей.

Их предложение было простым и решительным:

— Самим, без дона Луиса, распорядиться сокровищами горы!

И оно быстро нашло сторонников среди рабочих, погонщиков лошадей и даже охотников, не говоря уже о бойцах охраны.

Все, предвкушая завтрашнюю добычу.

Обуреваемые мыслями о несметных богатствах пещеры, уже и думать забыли, что был у них когда-то старшим сеньор Мануэль:

— Теперь он — никто.

Молодцы же — Игуита и Хуан!

— Да и как ни молодцы, — расхваливали вновь прибывших товарищей участники экспедиции. — если так своевременно надоумили всех взяться за ум и самим сказочно разбогатеть, а не горбатить всю жизнь за сущие гроши на чужого дядю.

— Слава умнейшим компаньонам!

Тем временем, вовсе не содержимое клада, имевшегося, под, пока ещё не пройденным, скальным монолитом, теперь больше тревожили самого Грилана.

А возможный исход из ситуации:

— Когда Бьенол и его сопливый друг-малолетка остались вдвоем!

Именно это все более и более страшит и огорчает незадачливого кладоискателя:

— Чем потеря всех сокровищ мира.

Он-то знал, как, при худшем варианте, оценит дон Луис новую потерю:

— С таким трудом, захваченных его людьми, пришельца и мальчишки!

Отставной руководитель горных работ нисколько не преувеличивал грозившую им всем расплату:

— За это полагается только смерть!

И не в один момент, а в страшных муках. Именно таким было любимое развлечение особых служащих компании «Грузовые перевозки Грасса».

Действительно, теперь только от самого Мануэля Грилана зависело устранение допущенной ошибки:

— И сохранение самого для себя будущего!

Потому он принял решение:

— Золото что? Пусть эта рвань, побалуется им, если достанет. Все одно люди дона Луиса каждого разыщут и отберут добычу до последней монеты.

Его теперь больше заботило другое:

— Сейчас главное — успеть вернуться на асьенду до того, как там могло случиться непоправимое.

Не откладывая дело в долгий ящик, Грилан решил скорее возвращаться на, так опрометчиво, оставленное им, поместье.

Побег задумал он той же ночью, после случившегося переворота в составе участников экспедиции за сокровищами древних пришельцев.

Убедившись в том, что никто из смертельно пьяных сообщников не собирается следить за ним, он освободился от веревочных пут и отполз в темноту.

…Найти место выпаса коней не составило труда.

Оседлав лучшую лошадь и взяв с собой еще одну на повод, Мануэль Грилан быстро, как только позволяла, начавшая уже местами зарастать, их лесная тропа, помчался в обратный путь.

…Вертолетный десант на асьенду он успел увидеть вовремя:

— Потому и не попал в лапы к полицейским, устроившим засады на окрестных дорогах, ведущих на асьенду.

— Все там случившееся, а так же подробности побега пленников, — по рассказу Грилана, ничего не утаившего перед доном Луисом. — Ему поведали крестьяне, встреченные на плантации.

Туда к ним пробрался ночью, рискуя всем, что имел:

— Собственным существованием.

И действительно, опасность была немалой:

— Ведь попадись в лапы к полицейским — и можно было рассчитывать лишь на электрический стул по совокупности всего совершенного!

Но пренебрег сеньор Грилан и личной безопасностью:

— Лишь бы выяснить все подробности случившегося на асьенде.

Только потом, смирившись с неизбежностью того, что произошло, Мануэль в который уже раз поскакал обратно к кальдере Каталена, полагая, что лучше синица в руках, чем журавль в небе.

Страшная участь, постигшая Игуиту, Хуана и остальных, одураченных вместе с ними, бывших подчиненных, предстала перед взором Мануэля Грилана сразу же, как только он вернулся на место, где по его приказу велись горные разработки.

Вернее, туда, где лишь когда-то они велись.

Теперь все у подножия кальдеры Каталена говорило о произошедшем здесь грандиозном взрыве.

Вон вызвал еще и новое извержение вулкана, лишь казавшегося, уже давно потухшим.

Видимо, вход был еще оснащен создателями бункера ещё и мощной адской машиной.

— Пришелец Бьенол знал всё это, потому и с нами отказался идти, — поделился с доном Луисом и своими впечатлениями от увиденного тогда зрелища, Мануэль Грилан.

Оставалось ему только закончить горькое повествование о собственной незадачливой одиссее:

— Потом скалы рухнули.

Но всех, кто там был, убило что-то другое.

Как понял Грилан:

— Волна ядовитого газа.

Иначе, отчего, широко по всей округе даже листва пожухла и осыпалась с деревьев, как после огня.

— Да, наломал, ты, дров, — невозмутимо попыхивая сигарой, как было и во время всего рассказа, заметил дон Луис. — И какая, думаешь, ждет тебя за это участь?

— Погодите, шеф! — взмолился Грилан.

Но просил он не о пощаде.

Ведь только дошел до главного в своем рассказе:

— О чудесном излечении Алика от синдрома приобретенного иммунодефицита.

Сообщение об этом сделал с глубоко раскаявшимся видом за то, что вовремя не понял, какой ценностью обладал:

— Не поверите, но я сам видел, как его лечил проклятый инопланетянин Бьенол, — горячился Мануэль Грилан. — Значит, то самое чудодейственное лекарство и сейчас можно обнаружить в крови у сопливого мальчишки!

Он сделал передышку, видя, как заинтересованно вдруг заблестели глаза хозяина кабинета.

— Достаточно взять анализ, и вот она — золотая жила, — победоносно заявил, словно воскресший из небытия, кабальеро. — За такое снадобье никто никаких денег не пожалеет!

— И снова у тебя осечка, — осклабился в недоброй улыбке дон Луис. — Удрали оба от нас и Алик Колен, и проклятый пришелец Бьенол.

Заканчивая разговор, наркобарон с раздражением раздавил в пепельнице погасший, во время рассказа Грилана, окурок сигары:

— Да, оба пропали.

Мистеру Грассу тоже было чем удивить своего посланника, бесславно вернувшегося из гилеи.

— И все по вине этого недоноска, сержанта Смитчела, — продолжал дон Луис. — Не знаю как там, да что, но сам полицейский пока находится в госпитале, ведётся расследование нападения, совершённого на него самого и Альберта Колена, которого сопровождал после прилёта из аэропорта в город.

И все же шеф мафии не стал вершить расправу над источником столь интересной информации о чудесном выздоровлении сироты.

Дал Мануэлю Грилану последний шанс на реабилитацию.

— Вот тебе неделю на все. — услышал кабальеро. — Делай, что хочешь, а верни мне обоих!

И сжал кулаки на полированной столешнице:

— Иначе…

Что имел в виду дон Луис гадать, однако, было уже некому.

Следом за Мануэлем Гриланом, который только что стремительно выскочил из кабинета шефа, уже закрывалась массивная дубовая дверь.

Тот побежал выполнять поручение.

Силы и энергии добавляла счастливая мысль о том:

— Что вполне хватит ему и этой, еще одной возможности искупить вину!

Как-никак, не плохую все же надежду предоставил ему владелец предприятия, носившего не очень броское название «Грузовые перевозки Грасса».

Ну, а то, как выбираться из сложного положения, куда, то и дело, загоняет сеньора Мануэля собственная жадность, оставалось решать самому кабальеро:

— Благо, что поддержка дона Луиса давала ему теперь неограниченные возможности для поиска беглецов.

 

Глава шестая

…Парижский адрес, найденный на конверте из кабины самолета Педро Гомеса, не так уж много, к сожалению, подсказал Фрэнку Оверли по части поисков исчезнувших пришельца Бьенола в компании с малышом.

И все же нужный ему дом он нашел быстро.

Но, как оказалось, там просто никто даже не слышал ни о том, ни о другом человеке. Зато раскрылась тайна появления этого конверта у погибшего пилота — родного дяди Алика.

Тогда, в гилее, разводя костер после аварии, Фрэнк, не знал его ценности, необдуманно пустив письмо на разжигание огня.

Оттого и пришлось долго гадать, потом всем троим — ему, Бьенолу и Алику:

— Что за интересы могли быть в Париже у провинциального колумбийского летчика? Того самого парня, который погиб в небе над дикой чащей горного леса от полицейской пули?

И вот теперь все стало на свои места.

По указанным координатам отправителя конверта, таксист, нанятый Фрэнком Оверли прямо в международном аэропорту имени Шарля де Голля, высадил его в самом центре французской столицы.

Доставив пассажира к мрачноватому зданию старинной архитектуры и постройки.

Прямо на стене у входа внутрь, крепилась целая коллекция различных табличек и указателей.

Одна из них и заинтересовала заокеанского гостя:

— «Частное сыскное агентство Шопера и Гука», — прочел Фрэнк Оверли на узкой полоске анодированного металла.

Обратил внимание и на имевшуюся в углу сноску:

— На пятый, мол, этаж следует подниматься.

Воспользовавшись советом и прошагав по ступенькам узкой лестницы почти под самую крышу, Фрэнк наконец попал в ту самую частную сыскную контору, имевшую столь разветвленную служебную переписку, что о ней узнали даже в дебрях колумбийской гилеи.

— Могу я видеть мсье… — начал, было, Фрэнк своё общение с иностранцем, для начала вежливо приподняв над головой отличную велюровую шляпу.

Купленный у себя на родине перед самой поездкой во Францию, с его первой полицейской пенсии, этот головной убор должен был, в какой-то мере компенсировать впечатления людей от вида страшной, изуродованной глубокими шрамами, физиономии инвалида.

— Шопера или Гука? — подсказал сидевший в приемной клерк.

— Вот именно!

— Их, к сожалению, нет. И не скоро вернутся.

Не желая окончательно расстраивать посетителя, принимавший его месье предложил:

— Может быть, я чем-то смогу вам помочь?

Учтивость требовала вознаграждения, и Фрэнк Оверли доверчиво протянул собеседнику злополучный конверт.

Клерк сразу же принялся за его изучение.

Причем, сделал это, с видимой поспешностью переведя взгляд с изуродованного шрамами лица посетителя на протянутую тем, довольно мятую бумагу.

— Да, это наш конверт, — последовал благожелательный ответ. — Более того, я его сам когда-то и отправлял.

— Очень хорошо, — обрадовался первому успеху Фрэнк. — Вот бы еще и вспомнили, о чем сообщили в письме адресату?

Клерк не отказал в учтивости.

Отставив прочь все свои предыдущие заботы, он взялся за изучение предыдущей корреспонденции.

Тем более что докопаться до истины ему не составило долгого времени и большого труда:

— Копия запрашиваемого письма нашлась по исходящему номеру, стоявшему на конверте! — с радостью воспринял проситель.

Отколов ее от скоросшивателя, служащий «Шопера и Гука» протянул Фрэнку лист бумаги.

На нём, под копирку, был напечатан машинописный текст.

Причем, не так, как обратный адрес, составленный на французском языке, а по-английски:

— Как когда-то того и требовалось, не знавшему другого языка, кроме своего и этого — Педро Гомесу.

Изучив ответ, Фрэнк Оверли словно перевернул еще одну страницу в книге судьбы Алика Колена и его незадачливых родителей.

…Пьер Колен после участия в известных студенческих волнениях порвал с родными и близкими, и навсегда исчез за океаном.

Однако если там его устраивала хоть какая-то жизнь бродяги и наркомана, то брат его жены Розы — Педро Гомес решил по-своему позаботиться о будущем родного племянника.

Решая его судьбу, колумбийский пилот гражданской авиации послал запрос в частное сыскное агентство с просьбой:

— Отыскать кого-либо из родни Алика.

За чтением ответа, отправленного когда-то пилоту по почте, у Фрэнка Оверли даже появилась теплота к незнакомым, пока что лично ему, сыщикам Шоперу и Гуку:

— Они отлично отработали для Педро Гомеса, переведенный им авансом, гонорар за поиск.

Детективы дали в своем письме заказчику исчерпывающие данные по всем требуемым вопросам, проведённой поисковой работы.

В том числе поведали и об отце Пьера Колена:

— Жане Луи Колене, являвшемуся известным на всю Европу, профессором пластической хирургии.

Эти же самые реквизиты, за приемлемую плату, высчитанную с него, по прейскуранту, получил и Фрэнк Оверли, решивший тут же безотлагательно наведаться к ученому.

Распрощавшись с приветливым служащим частного детективного агентства и оставив ему за труды ещё мятую десятидолларовую купюру «на чай», Фрэнк ушел восвояси.

Но вначале ему пришлось преодолеть, только в обратном порядке, все до одного, пять этажей крутой узкой лестницы.

И все это прежде чем он очутился на улице.

Там Фрэнк привычно поднял руку, останавливая такси.

Юркий, оранжевого цвета, «рено» не заставил себя долго ждать.

— По этому адресу!

Фрэнк протянул водителю, выданную ему копию письма с, подчеркнутыми красным карандашом, координатами профессора медицины по фамилии Колен.

Сам же удобно расположился на боковом пассажирском сидении, стараясь не смотреть в лицо шоферу.

— Уже знал, что собственная внешность здорово расстраивает психику любого, кто вдруг вздумает невольно заняться созерцанием его рваных шрамов, глубоко избороздивших физиономию.

До места домчали достаточно быстро.

В клинику пластической хирургии профессора Колена с улицы вела ясеневая аллея, на которой Фрэнка Оверли встретил строгий, но приветливый привратник.

Он же довел его до приемного покоя.

Фрэнк не был уверен — как обстояли дела клиники в другие дни, но сегодня у профессора Колена не было недостатка в различных пациентах.

Больше десятка их ждали своей очереди в холле, куда выходили двери смотровых кабинетов.

Поинтересовавшись насчет последнего в очереди к самому профессору, Фрэнк Оверли сел на стоящий в дальнем углу диванчик.

Всё время своего ожидания, он терпеливо провел за изучением, прихваченных им еще в Колумбии, местных газет.

В них, на первых полосах было немало фотоснимков полицейского фотографа с изображением спасенных им в гилее, путешественника Бьенола и его юного друга Алика.

Там же, комментируя официально предоставленные снимки, бойкий полицейский репортер с удивительными подробностями живописал их злоключения в дни, когда оба находились в лапах мафии.

Прежде Фрэнку все было недосуг взяться за это чтиво, и вот у него теперь нашлось:

— Незапланированное прежде свободное время…

— Молодой человек! Прошу! — мягкий голос оторвал Фрэнка Оверли от чтения, в который раз, знакомого уже до последней запятой газетного текста.

— Здравствуйте, профессор! — живо отреагировал на обращение к нему Оверли, поднимаясь с диванчика.

— С кем имею честь? — поинтересовался сухощавый пожилой мужчина в белоснежном халате на плечах.

— Фрэнк Оверли! — отрапортовал посетитель.

При этом едва удержавшись, чтобы не добавить:

— «Центральное Федеральное Бюро по борьбе с наркотиками».

Впрочем, даже если бы он на это и решился, то вряд ли успел при этом и слово выговорить.

Профессор без лишних слов повернул его лицо сухими сильными пальцами к свету, падавшему из широких окон:

— Досталось Вам, прямо скажу, изрядно! — задумчиво протянул он свой, не слишком обещающий большие перспективы, вердикт потенциальному пациенту.

Тот промолчал.

Потому, что был бесконечно ошарашен уже следующей фразой профессора.

— Шрамы, конечно, ужасные! — заявил специалист пластической хирургии. — Но все вполне поправимо.

Теперь уже в голосе, после принятия решения, чувствовалась полная уверенность в возможности:

— Оказать действенную помощь изуродованному шрамами лицу совсем еще молодого человека.

Хозяин клиники обошелся без намеков, прямо сказал все, что думал по поводу проведённого первичного осмотра.

— Ложитесь ко мне в клинику на пластическую операцию, — улыбнулся он. — Будете как новенький.

Душевные слова профессора, дополненные изрядной долей юмора, сразу же расположили к нему бывшего инспектора специальной службы, а ныне инвалида и пенсионера.

— Видите ли, доктор, — замялся, собираясь со словами, Фрэнк. — Я, собственно, пришёл к Вам совсем по другому делу.

— Вот как! — настал черед удивляться Колену. — Так по какому же другому, более важному, вопросу может обращаться ко мне человек с такой внешностью, как у Вас?

И хотя дурным тоном считается отвечать вопросом на вопрос, именно так и поступил американец, чей выговор явственно чувствовался в речи для любого европейского пользователя английским языком.

— Кем Вам доводится Пьер Колен?

То, что он услышал, застало собеседника врасплох.

Однако, подумав минуту-другую, он не стал скрывать то, от чего старался уходить без комментариев вот уже много лет:

— Сыном.

И уже сам перешел в наступление:

— Разве Вам что-либо известно о нем?

Тревога теперь так и слышалась в голосе профессора.

По всему было видно, что посетитель своим вопросом точно попал в цель — потревожил самую его болевую точку.

— Готов рассказать все, что знаю. Затем и приехал! — отважился на откровенность Фрэнк Оверли.

— Тогда пройдемте со мной!

Ученый взял его за локоть, когда Фрэнк Оверли направился, было, к двери, за которой обычно исчезали посетители после профессорского приёма:

— Нет, не сюда, а в мой личный кабинет, — настойчиво заявил он. — Там нам никто не помешает.

Рассказ о судьбе сына, о его семье и о злоключениях внука до слез растрогал старого Колена.

Долго, дрожащими от волнения, пальцами перебирал он те из немногих документов и фотографий, что удалось собрать Фрэнку за время его поисков исчезнувших Бьенола и Алика.

— Знаете! — вдруг прервал молчание профессор, сразу словно постаревший на несколько лет от всего сейчас им услышанного. — Я очень долго пытался найти хотя бы след сына, но Пьер как сквозь землю провалился.

Ему приходилось в этот момент выполнять сразу две задачи — справляться с, охватившим его глубоким волнением и говорить о своём, самом сокровенном и важном, с малознакомым, по существу, впервые встретившимся человеком.

— Хотя, что Вам объяснять! — продолжил учёный. — Вы, наверное, хорошо знаете эту молодежь, помешанную на развенчивании идей политиканов…

Известие о страшной смерти, наконец-то найденного сына и невестки серьезно потрясло профессора Колена.

Только не скрыл он и своей внезапной радости от того, что есть у него внук:

— Славный мальчишка!

О котором столько хорошего поведал, новоявленному дедушке заслуженный ветеран правоохранительных органов, пенсионер Фрэнк Оверли.

— Помогите мне отыскать малыша, — попросил он. — Я в долгу не останусь.

Эти слова были подкреплены реальным содержанием.

— Сколько нужно средств? — Колен потянулся в карман пиджака за бумажником. — Я, человек состоятельный и могу себе позволить оплату таких поисков, как эти.

— Ничего не нужно! — ответил Фрэнк. — Я сам горю желанием и без того отыскать Алика и его взрослого друга и наставника.

И пояснил причины такого интереса к сироте:

— Они с Бьенолом тогда, на бандитской асьенде, своим внезапным отлетом мне жизнь спасли.

Но так же быстро, как и загорелся этот интерес, потухла самая последняя теперь искра надежды:

— Был уверен, что Вы поможете узнать о них что-то новое…

Впрочем, по опыту бывший сыщик понимал, что и особо расстраиваться им, пока не стоило.

— Отсутствие положительного результата — тоже результат, — констатировал Фрэнк Оверли. — Нет их здесь, в Париже, значит, следует искать дома — за океаном!

Таким образом, устный договор о совместных поисках был заключен без лишних проволочек.

Потом, столь же стремительно, профессор уговорил-таки Фрэнка все же лечь к нему на операцию:

— Вы же еще совсем молодой человек, — настаивал он. — И внешняя красота, вдобавок к внутренней, Вам лишней не будет.

— Что оставалось после этих слов пенсионеру?

Только вновь облачиться в больничную пижаму!

 

Глава седьмая

Вновь обретя прежнее расположение дона Луиса, пусть и на короткое время:

— На поиски Алика!

Недавний кладоискатель, а потом и безродный бродяга Мануэль Грилан тут же начал возвращать себе прежний лоск.

Сауна, парикмахерская, а затем салон готовой одежды превратили его в прежнего самоуверенного молодца-кабальеро.

— И теперь он уже не считался ни с чем, видя, что впереди предстояло выгодное дельце.

К тому же, сейчас же к его обычной напористости, дерзости и беспринципности, прибавилось и солидное подкрепление в виде толстой пачки кредиток!

Солидную сумму на все предстоящие материальные расходы он полученной у казначея «Грузовых перевозок Грасса» согласно личному распоряжению шефа.

Тогда как завершилась окончательная трансформация внешности кабальеро Грилана из опального мафиози в делового и предприимчивого господина уже в гараже концерна.

Там сеньор Мануэль получил ключи от последней модели «Кадиллака», должного повсеместно, где бы он ни появился, подтверждать его высокий нынешний статус.

…В просторном салоне лимузина, к своему удивлению, новый владелец обнаружил все что ему прежде так не хватало.

В сигаретном ящике его поджидала недостающая, деталь экипировки — отливающий вороненой сталью пистолет системы «Магнум» сорок пятого калибра.

— Оружие настоящего профессионала, — с удовольствием оценил пистолет его новый владелец.

Переложив «Магнум» во внутренний карман костюма, Мануэль кнопкой на панели управления, уже получившей подтверждение личности владельца по отпечатку его пальца, включил зажигание.

И «Кадиллак», мягко шурша широкими шинами по бетонному пандусу, выехал из подземного гаража на улицу.

Направился со своим водителем туда, где следовало искать следы пропавших пленников асьенды.

Встречаться с сержантом Смитчелом в его вотчине — полицейском госпитале было Мануэлю Грилану, явно, не с руки.

Без чьей-либо подсказки он догадался:

— Совершенно ни к чему, столь явно, выказывать и свой интерес к полицейскому, и приятельские отношения с ним, такому, как он человеку, находящемуся в международном розыске.

Ведь со стороны столь известной в криминальных кругах личности, каким считается Грилан, это может быть превратно истолковано даже уборщиками помещений.

Поэтому в ход пошли старые связи.

Кабальеро сделал несколько телефонных звонков и уже к вечеру раненый полицейский сержант был выписан из госпиталя и оказался у себя дома под амбулаторным наблюдением.

Тем более, что после операции по извлечению пули, его простреленное плечо уже не вызывало опасения у врачей:

— Неделя-другая, и пациент вернется в строй!

Еще через час после того как от особняка Смитчела отъехала, доставившая его домой, санитарная машина, у ворот его усадьбы требовательно пропел, обращаясь к вниманию хозяина, сигнал роскошного «Кадиллака» из гаража международного концерна «Грузовые перевозки Грасса».

Сидевший за рулём кабальеро, тоном, не терпящем возражений, тут же потребовал, решительно гаркнув в домофон, немедленной встречи с хозяином дома Джерри Смитчелом.

Повинуясь дистанционному распоряжению владельца недвижимости, створки распахнулись, позволив гостю заехать внутрь.

Сначала во двор, а потом таким же путем и непосредственно в подземный гараж жилища полицейского.

Тем самым визитёр, вместе с владельцем усадьбы, избежали лишних глаз со стороны соседей, так и не узнавших, как бы они того ни хотели, личность господина, наведывавшегося к раненому сержанту.

Результат состоявшейся приватной беседы вполне удовлетворил Мануэля Грилана, узнавшего со слов своего старого осведомителя всё, что ему было нужно.

Сержант вначале поведал доверенному представителю дона Луиса об официальной точке зрения на все произошедшее с ним в тот роковой день, когда патрульному было дано задание:

— Побывать в аэропорту, встретить там, прямо у трапа самолёта, важных свидетелей, прилетавших пассажирским рейсом из Колумбии и доставить их обратно в город.

Повторил Джерри Смитчел своему нынешнему гостю Мануэлю Грилану всё точно так, как было в ходе предварительного расследования уголовного дела, возбуждённого по поводу вооружённого нападения на сотрудника полиции.

Слово в слово, он имитировал Мануэлю Грилану свой разговор со следователем, который наведывался к нему в госпитальную палату, чтобы записать в протокол показания потерпевшего.

— Встретив свидетелей у трапа самолета он, — слабым голосом вещал тогда раненый, лежа на своей кровати. — Повез их в город. Но по дороге, внезапно, подвергся вооружённому нападению. Его совершил старший по возрасту из числа прилетевших пассажиров — Бьенол.

По версии пострадавшего, наставив на полицейского револьвер, пришелец велел ему ехать в район заброшенного строительства:

— И там, прямо в подвале одного из недостроенных многоквартирных домов, попытался убить сержанта.

К счастью, обреченному на гибель стражу правопорядка удалось проявить самообладание и выдержку:

— Воспользовавшись темнотой, он героически скрыться в лабиринте подвальных помещений от вооружённых террористов.

Мануэлю оставалось только удивляться артистизму рассказчика, который так вошёл, в придуманную им роль, что и сам поверил в подвиги, якобы, совершённые при исполнении служебного долга.

— Так что я получил ранение на службе, — демонстративно морщась от боли в туго забинтованном плече, заключил своё повествование Джерри Смитчел. — Могут даже представить к правительственной награде.

Но то, что за чистую монету принял легковерный полицейский дознаватель, ни на миг не ввело в заблуждение гостя из международного концерна «Грузовые перевозки Грасса».

— Ну, эти-то байки ты кому другому рассказывай, — услышал раненый хозяин дома от своего визитёра. — Не таков по своей сути пришелец Бьенол, чтобы в человека стрелять!

А так, как с самого начала не поверил Мануэль Грилан в россказни раненого, то теперь потребовал от него реального изложения всех тех событий, что привели на больничную койку сержанта:

— В тот злополучный день выполнявшего двойное поручение, как от своего непосредственного начальства, так и дона Луиса.

Вид кабальеро и выражение его лица не сулили ничего хорошего собеседнику, вздумай тот снова врать в свою пользу.

— Давай-ка лучше все как есть выкладывай, как было в реальности, — потребовал сеньор Грилан. — А не то душу вытрясу, накажу так, что никакая награда тебе уже не будет нужна.

Слова сопровождались решительным жестом сердитого кабальеро, чиркнувшего ребром ладони по своему кадыку на горле под черной зарослью бородки, оформленной парикмахером в испанском стиле.

Продемонстрированная угроза, таким образом, исключавшим всякое желание сержанта спорить со своим гражданским работодателем.

Пришлось тогда Джерри Смитчелу подчиниться настойчивости грозного человека от дона Луиса.

Так узнал Грилан всю правду.

В том числе и об истории, поведанной Аликом в машине, по дороге из аэропорта в город, своему знакомому полицейскому. Начиная с того самого момента, как он встретился с пришельцем после смерти родителей. А потом и обо всем произошедшем с ним после того, как унесла мальчишку отсюда летающая тарелка пришельцев.

Вспомнил для Мануэля Грилана Джерри Смитчел и то, как говорил Колен-младший и о своем чудесном выздоровлении, и о бегстве из плена мафии:

— А так же и о гибели Бьенола.

Потом дошёл в своём рассказе раненый сержант полиции до роковых событий, случившихся в темноте заброшенного подвала.

— Хотел я придушить сопляка, да только кто-то напал на меня из темноты, — посетовал рассказчик. — Плечо вот прострелил.

Он сожалея о своём промахе, добавил:

— Пока я находился в болевом шоке, мальчишка убежал.

— Кто же нападал? И кому нужно было в тебя стрелять? — вполне профессионально продолжал допрос Грилан.

— Не знаю, — ответил раненый. — Только вот какая странность…

Джерри ненадолго замолчал.

Собрался с мыслями и продолжил:

— Криминалисты там револьвер после нашла — старый такой «кольт»…

С трудом, запинаясь о недомолвки, всё же от начала и до конца высказал все свои сомнения сержант.

Не зная как лучше подать собственную роль в бегстве мальчишки:

— Так вот накануне этот самый револьвер исчез из моего домашнего сейфа.

Джерри пошел и на откровенность:

— Я уж было думал — ваши люди постарались!

Тут он не врал.

Джерри Смитчел высказал свои действительные опасения:

— Как-никак, попав под пули, подумал тогда, что все это задание со встречей свидетелей было заранее придумано доном Луисом именно с тем финалом, что и произошёл со стрельбой по мне в подвале дома.

Рассуждал об этом довольно долго:

— Тем более — поводов расправиться со мной имелось сколько угодно.

И всё же, он не сказал того, что Мануэль Грилан понимал лучше кого другого:

— Могли заманить сержанта на заброшенное строительство, хотя бы для того, чтобы убрать Смитчела, как ненужную пешку после удачного завершения партии.

Смущало самозваного дознавателя, как и дающего ему показания очевидца и потерпевшего, совсем другое обстоятельство:

— Откуда было знать исполнителям дона Луиса, что именно там, в этом самом подвале сержант, что называется, по наитию, решит вдруг разделаться с мальчишкой?

Эта мысль неотступно преследовала сержанта все дни после ранения и вот теперь нашла своё разрешение.

— Да нет, вовсе не мы шуровали в твоем сейфе, — задумчиво протянул Мануэль Грилан. — Кто-то другой?

Посетитель внимательно осмотрел комнату:

— Но вот кто?

И все же разгадка странной стрельбы по полицейскому в столь неподходящем месте, как заброшенный подвал на прерванной стройке, казалась ему достаточно близкой.

Сразу по приезду к Джерри Смитчелу гость обратил своё внимание на вороватый бегающий взгляд упитанного юного отпрыска раненого полицейского.

И теперь кабальеро Грилан сделал свой верный вывод:

— О том, кто мог стрелять в подвале?

Простившись с раненым сержантом и пожелав ему на будущее скорейшего выздоровления, грозный посетитель достаточно быстро нашел во дворе его дома толстяка Билла.

— Ты что ли Уильям Смитчел-младший? — с показным уважением спросил подростка Грилан.

— Точно, я! — пробасил толстяк, уплетая при этом за обе щеки яблоко. — Что надо?!

— Скажи-ка мне, парень, как лучше выехать из вашего квартала?

— Вот еще!

И всё же Мануэль Грилан, достаточно верно, рассчитал именно такую, возможную реакцию Билла на просьбу о помощи.

Потому вынул из кармана, приготовленную заранее, пятидолларовую банкноту:

— Не задаром!

— Ну, тогда ладно, — согласился тот. — Можно за деньги немного и прокатиться.

Однако, поездка растянулась на куда больший срок, чем тот, на который рассчитывал небескорыстный юный проводник.

Отъехав от дома до квартала, куда указывал ему упитанный школьник, кабальеро Мануэль и не думал, однако, высаживать из своей машины этого смитчеловского корыстного отпрыска.

Даже скорость движения лимузина прибавил, когда начался проспект, ведущий к побережью.

— Дядя, Вы куда? Мы так не договаривались! — загнусавил, не на шутку перепугавшийся таким исходом дела, Билл.

— Тут недалеко, — нехотя разлепил грубы водитель. — В укромное место смотаемся, где ты мне все выложишь, и про обворованный отцовский сейф, и про стрельбу в подвале…

— Какую еще стрельбу? — испуганно переспросил толстяк.

— Вот такую!

Огрубевший в гилее сеньор Мануэль, не отрывая одной, рабочей руки от руля, второй, сжатой в кулак, резко ударил в брызнувшее кровью лицо подростка:

— Будешь мне ещё врать, так я от тебя вообще лишь мокрое место оставлю!

Крайняя жестокость, проявленная со стороны гостя отца, а также, последовавшие за ней, запугивания, прозвучавшие со стороны сеньора Мануэля, сослужили свою, достаточно проверенную, воспитательную службу.

Кабальеро выведал все, что произошло в подвале.

И даже больше.

Особенно после того, как юный плут Билл Смитчел начал рассказывать ему во всех подробностях, продолжение истории, произошедшей с ним и его отцом.

…Выронив от испуга отцовский револьвер в темном подвале заброшенной стройплощадки, Билл ожидал дома не минуемой и очень основательной взбучки.

Но вместо нее мать позвала его с собой в полицейский госпиталь:

— Отец попал в перестрелку с преступниками и лежит там с огнестрельным ранением!

Тут бы опечалиться отпрыску полицейского сержанта, но еще ярче в его душе было чувство облегчения от неминуемой расплаты:

— Потому, что снова появился шанс найти и потерянное на стройке оружие, и вернуть его обратно в отцовский сейф, чтобы тот не догадался о проделке сына.

После этого несколько раз Билл Смитчел ходил на его поиски своей потери:

— Только сначала там было полно полицейских.

Потом нечаянная встреча на территории заброшенного строительства со знакомым, которого уже и чаял увидеть, помешала толстяку отыскать потерю:

— И вот опять нужно обшаривать место глупой игры, обернувшейся такими неприятностями.

Страх, живший в душе проказника, снова встретить там «демонов», орудующих в темноте подвала, заглушило опасение, что отец, вернувшись домой после выздоровления, спросит со всей строгостью о пропавшем из несгораемого шкафа, оружии.

— «Кольт» я не нашел, зато увидел, где в развалинах скрывается Алик Колен, — хныкал перед Мануэлем Гриланом, его новоявленный и пока самый юный осведомитель, до того мало чего понимавший во взрослых проблемах.

Но, судя по всему, уже сумевший освоиться в новом для себя бизнеса, начатом с того, что затаившись в соседней комнате, Билл-крокодил сподобился подслушать кое-что из приватного разговора сурового гостя с его раненым отцом.

И найденный способ отвести от себя беду, он посчитал главным козырем в этой беседе со страшным мафиози.

— Может быть, он Вам еще что-нибудь расскажет о перестрелке, — задабривая гангстера, с оттенком показной наивности, почти шёпотом, лепетал Билл Смитчел. — Готов сию же минуту показать то место.

Сообщение заставило разгореться глазам, с трудом поверившего в свое счастье, кабальеро Грилана.

Но он не торопился высказывать своему собеседнику, обуревавшую его нечаянную радость.

— Что ж, давай! — буднично бросил взрослый спутник мальчишке с пассажирского сиденья. — Показывай это место, где тебе встретился Альберт Колен?

Следуя словам проводника, сеньор Мануэль свернул в ближайший проулок, по которому можно было кратчайшим путем добраться в район заброшенного жилищного строительства.

Выбрав необходимое направление, он пояснил юному пассажиру причину спешки:

— Не стоит терять напрасно время!

И не отрываясь от взгляда на дорогу, добавил:

— Прямо сейчас и поедем.

Но недолго в салоне лимузина царило возникшее там молчание. Его нарушил сам водитель.

— Вдруг, завтра мальчишка сам явится в полицию, собственной персоной, давать показания, — услышал пассажир. — Да и продаст тебя там, вместе с твоим «Кольтом»?

Билл послушно затих на своем сидении. Показывая всем своим смирным видом, что на него можно положиться.

— Теперь от меня коленовский щенок не уйдет, — твердо решил про себя убийца членов семьи Алика. — Да и этот бездельник станет послушно сливать информацию про отца и его окружение.

Решимость подкреплялась здравой мыслью:

— Получу еще одну возможность исправить свою прошлую вину перед доном Луисом за то, что не уберег пленников!

Второй раз, такого шанса ему уже не дождаться никогда:

— Покойникам-то ничего уже и никогда не поручают.

 

Глава первая

— Ну что, когда там будем на месте? Глянь-ка на часы! — улыбающееся лицо Бьенола так и лучилось радостью за Алика. — Там, в аэропорту, нас с тобой, малыш, обязательно встретят все вместе и мои друзья, твоя мама, и твой папа!

Добряк прямо сам расцвел от столь замечательной перспективы:

— Ох и заживем мы тогда сообща. Ни на час не будем разлучаться.

— Заживем! Еще как заживем! — в ответ тоже засмеялся счастливый Алик. — Ну а приземлимся совсем скоро, так немного осталось до конца полета…

Он поднял руку, глянул на замечательные часы, подаренные ему в гилее Фрэнком Оверли.

Но не увидел ни руки, ни часов. Да и Бьенол пропал, как будто его и не было.

Не было вокруг и салона самолета. Только слепящая белизна обрушилась на него, обволакивая сознание, туманной пеленой.

Потом гулкая пустота наполнила собою все вокруг. Такая, по размеру глубокая, всеобъемлющая, что казалось, подчинила себе окружающий мир полностью. До тех пор, пока чувства мальчишки не затопило еще и звоном золотых колокольчиков.

Нежная, прозрачная мелодия настолько понравилась Алику, что он потянулся к ней, захотел продлить ощущение причастности.

— Ну вот, я говорил, что все будет хорошо, — раздалось над головой. — Очнется мальчишка…

Хрипловатый глухой голос чужеродно наслоился на только что прозвучавшие чудесные звуки.

Алик открыл глаза и впервые за долгое-долгое время кроме белых стен и потолка увидел над собой склонившиеся лица группы людей.

Все были одеты в одинаковые белоснежные халаты.

Один из них, с лёгким щелчком, бережно захлопнул крышку серебрянкой луковицы, отзвонившего свою мелодию, старинного хронометра.

После чего, столь же бережно, отпустил, зажатое до этого в другой руке, запястье Алика:

— Пульс нормальный. Ну, а долгая потеря сознания — обычное дело при сотрясении мозга.

И без того строгий голос этого человека вдруг обрел вдруг металлические, приказные нотки:

— Можете сообщить дону Луису, что здоровье пациента пошло на поправку!

Медицинская сестра, всё так же, как и до этого, стоявшая рядом с властным господином в белом халате, что-то быстро чиркнула в своём блокноте.

После чего почтительно переспросила:

— Уже сегодня можно разрешить свидание, доктор Лерих?

Сотрудница из свиты людей в белых облачениях, объяснила своему патрону причину уточнения:

— Не то, Вы, ведь знаете нетерпимость мистера Грасса?

И она была права.

Доктор Лерих прекрасно помнил, что с утра уже несколько раз обращались к нему из офиса дона Луиса с запросом о том:

— Когда же можно будет поговорить с больным?

Отказывать же, хотя бы в малости, влиятельному мистеру Грассу было себе дороже.

Но не в этом случае.

— Да нет, пожалуй, — отменил врач свое прежнее распоряжение. — Мальчугану не повредит еще немного покоя.

Сказав, он перешел на другую тему:

— Будьте добры — сделайте пациенту еще одну инъекцию снотворного. Для того, чтобы к завтрашнему утру наш юный друг окончательно пришел в себя.

Когда острая боль от иглы шприца коснулась руки, Алик вспомнил все…

И вероломное нападение на него полицейского сержанта Джерри Смитчела, обманом заманившего его в темный подвал. Последовавшие затем в кромешной темноте, выстрелы.

А ещё крики и бегство в непроглядную тьму смешались в одно кошмарное видение.

Уже и не представить точно:

— Сколько времени просидел он в бетонной трубе недостроенной вентиляционной системы?

Когда справился с охватывающим его на первых порах ужасом, понял, что ему все же здорово повезло:

— Тот сумасшедший полицейский, ведь, мог его попросту задушить, не приди кто-то на помощь.

Так что ещё повезло в том, что удалось убежать от жесткого захвата сильных костлявых пальцев на собственном горле.

— Да и теперь, нашлось убежище пусть и не очень удобное, — оценил Алик. — Зато никто здесь, в недостроенном здании меня теперь искать не станет.

С каждой минутой, отпущенной на то, чтобы прийти в себя, Альберт Колен всё лучше понимал, сложившуюся вокруг себя ситуацию.

— Осталось выждать совсем немного, — понимал беглец. — Каких-нибудь несколько дней до приезда Фрэнка Оверли.

Единственного взрослого и честного человека из прежнего окружения, которому можно доверять:

— Он один подскажет, как быть мне дальше?

Алик Колен теперь просто и не знал:

— К кому другому можно обратиться, чтобы поведать обо всем с ним произошедшем.

После всего приключившегося в полёте, а потом и после приземления в Кривпорту, он уже не верил никому, кроме единственного друга, оставшегося у него:

— Инспектору бюро по борьбе с наркотиками.

Но просто отсидеться в лабиринте этой, давно брошенной социальной жилищной стройки было одно.

Другое подступило нему с неуклонно остротой, когда стало одолевать чувство жажды:

— Как быть с водой?

Некоторое количество фруктов и шоколада, захваченных в дорогу, были при нем — в дорожной сумке.

На счастье Алика, все его вещи, с которыми сегодня сошёл с трапа самолёта, попросил прихватить с собой из полицейской машины сам сержант Смитчел, когда позвал:

— Пройтись вместе по подвалу в поисках пропавшей кошки мисс Кноптон.

— Ах да, — в тот момент пришла в голову Алику мотивация тех действий полицейского. — Якобы хотел ее подманить чем-нибудь вкусненьким из моих запасов!

Порадовался тогда беглец и реальной пользе от этой своей случайной предусмотрительности.

— Теперь мне самому припасы пригодились, — произнёс вслух мальчишка. — Вот бы еще и воды где найти?

Но и эту проблему удалось решить вполне просто.

Лужу с более-менее чистой дождевой влагой, он вскоре отыскал на самом верху, только начатой когда-то строителями, коробки будущего жилого здания.

На недостроенную крышу ноги сами привели, обуреваемого жаждой, ребёнка.

Именно туда, шагая по лестничным межэтажным маршам, выбрался он из спасительного подвала в своих поисках влаги. Там же подобрал для нее емкость — пустую банку из-под пива, брошенную здесь каким-то случайным бродягой, тоже, неизвестно когда, коротавшим время на здешней строительной площадке.

— Пойдет пока для запаса на первый случай, — обрадовался Алик. — Все же, какая ни есть, а посудина.

Хорошенько сполоснув свою находку, он вначале с её помощью до отвала напился, а потом, впрок набрал воды на предстоящий вечер, и только тогда вновь вернулся в свое убежище.

Твёрдо решив:

— В нем пережидать время, когда можно будет обратиться за помощью к Фрэнку Оверли.

— Только бы поскорее он приезжал! — как заклинание, с немалой надеждой на такое чудо, повторил маленький беглец.

Разные мысли одолевали его после стольких событий.

И в одном он сходился без сомнений:

— Такой мужественный и деловой человек, как инспектор, никуда пропасть не сможет!

Потому следовало просто подождать возвращения друга, не попадаясь на глаза врагам.

— Недели-то ему на служебные дела в гилее, по ликвидации осиного гнезда наркоторговцев, точно за глаза хватит!

Прикинул Алик и время, отпущенное самому себе на ожидание.

Для этого засек сегодняшнее текущее число, значащееся на календаре светящегося циферблата замечательных часов, подаренных ему в гилее инспектором правоохранительных органов.

Память же, подсказывала подростку всё новые факты из его недавнего прошлого.

— Центральное Федеральное Бюро, — пришло на ум пытливому ребёнку. — Так кажется назвал он свою службу тогда, отвечая на расспросы Бьенола по поводу фотоснимка!

Вновь и вновь представляет Алик их новую встречу с другом:

— Вот и пойду, поищу в той «конторе» инспектора ровно через семь дней.

…Но срока, достаточного, на взгляд юного Колена, для возвращения Фрэнка из захваченной полицейским десантом бандитской асьенды, пережидать Алику не пришлось.

Мальчишка еще не знал, что его убежище, после успешного поиска воды, не было теперь не известным для врагов.

…Билл Смитчел, потерявший надежду вернуть в тёмном подвале, оброненный там, отцовский «кольт», часами бесцельно бродил по заброшенной стройке, когда однажды с удивлением увидел там:

— Пропавшего давным-давно, бывшего своего одноклассника Алика Колена.

Тогда же решил проследить, что он тут делает.

— Может быть, чем черт не шутит, он и стащил револьвер! — с тайной надеждой подумал Билл-крокодил.

Потому, ведя на стройку строгого попутчика, Смитчел-младший мечтал и о собственной выгоде.

— Мистер Грилан, вот он где! Пусть отдает «кольт», а то хуже будет! — громко раздалось у входа в бетонную трубу.

Именно там сидел, скрывавшийся от преследования, Алик.

— Молчи, гад!

Сжав кулачки, выбрался Алик наружу из своего убежища, неожиданно услышав рядом с его входом такой ненавистный и подлый голос давнишнего недруга.

И тут тяжелый удар, как оказалось, нанесенный рукояткой пистолета, обрушился ему на голову.

…О том, что он переусердствовал, напав со спины на Алика, выбравшегося из трубы, Мануэль Грилан понял лишь тогда, когда вытащил мальчугана со стройки к своей машине.

Сам он, даже с помощью препаратов, имевшихся в аптечке, так и не смог привести его в чувство.

— А вдруг убил? — с паническим ужасом подумал Грилан. — Тогда меня самого дон Луис со света сживет.

Искать выход из создавшегося положения, сеньор Мануэль начал с того, что предварительно строго предупредил толстяка Билла Смиттчела, чтобы тот:

— Держал язык за зубами!

Затем он оставил своего недавнего провожатого прямо тут же на развалинах, а сам помчался с Аликом, впавшим в беспамятство, прямо в научно-исследовательскую клинику, принадлежащую «Грузовым перевозкам Грасса».

…Госпиталь, основанный на деньги корпорации и потому целиком принадлежащий дону Луису, был одной из местных не только городских достопримечательностей, но и всего штата.

Он высокой стеклянной свечой взмыл в небо на противоположной окраине города, поражая обывателей, как ценами на медицинское обслуживание, так и мастерством вышколенного, опытного в профессиональном плане, персонала.

Потому, мчась туда, что есть мочи по людным в этот вечерний час улицам, Мануэль верил, что там спасут, оглушённого им, сорванца:

— Только бы не опоздать с реанимацией!

На своём пути, не один десяток раз нарушил правила движения, на городских улицах.

Зато успел.

— Будет жить! Мы сделали все необходимое! — заверил Мануэля Грилана заведующий клиникой доктор Лерих. — Хотя я Вам скажу, что сотрясение головного мозга у мальчишки сложнейшее.

И вот сбылось пророчество:

— Завтра Алик впервые увидит воочию своего главного врага — ненавистного дона Луиса.

 

Глава вторая

Финансист мистер Грасс был очень недоволен, состоявшейся только что, очной встречей, с раненым Аликом Коленом.

— Какой-то вид у нашего парнишки дохловатый, — критически оценил он внешность юного пациента своих врачей. — Не дай Бог не оклемается!

Дон Луис обвёл, своим тяжёлым, не обещавшим, ничего хорошего, взглядом, сопровождавший его, консилиум специалистов:

— Тогда я со всех вас взыщу без жалости и ссылок на не излечимый случай из врачебной практики.

Так и было в действительности.

Потрясения последних дней еще сильнее заострили черты лица мальчишки.

Разглядеть их тем более было сложно еще и потому, что глаза и нос чуть виднелись сквозь белый тюрбан бинтов, толстой шапкой покрывавших голову.

— Травма нешуточная, — прокомментировал важному посетителю состояние больного, лечащий врач. — Но ничего, здоровье пациента уже пошло на поправку.

Чтобы подчеркнуть свое знание обстановки, он не упустил случая прокомментировать довольно непростую ситуацию, сложившуюся с лечением ребенка:

— Так что говорите «спасибо» тому, кто так чудовищно отделал мальчишку. Еще бы чуть-чуть.

Доктор Лерих заведя глаза под потолок больничной палаты, очень наглядно изобразил отлетающую к Богу душу.

— Поблагодарил бы я! — дон Луис криво усмехнулся.

Заодно посмотрел на то, как при этих словах мертвецки посерело лицо, сопровождающего его в клинику, Мануэля Грилана.

Продолжать развивать тему он не стал.

Заявил другое:

— Вы тут постарайтесь, как можно скорее поднять мальца на ноги!

Последнее в этот свой визит напутствие медика он произнес уже в конце встречи.

— Делом докажите, что я не даром вам такие деньги плачу! — напоследок добавил сеньор Касса, покидая клинику.

Ответом ему были, написанные на лицах представителей персонала, почтительность и готовность исполнить любую волю хозяина.

И действительно, проявляя требовательность к специалистам своего медицинского учреждения, дон Луис имел все права попрекать работников этой суперсовременной клиники в том, что они зря едят его хлеб.

Знали все:

— Не так уж много больных попадало в палаты, оснащенные аппаратурой отменного качества.

Именно это, а так же высочайшая квалификация обслуживающего персонала делало чаще всего недоступным вход сюда людям даже среднего достатка.

Однако, убытки, которыми любил пугать своих эскулапов, дон Луис, с лихвой покрывались иной стороной деятельности его детища, в которую был посвящен самый узкий круг особо доверенных.

Только они знали, какую громадную прибыль приносили те люди из команды доктора Лериха, кто здесь под видом лаборантов крупной больницы создавали новые виды наркотических препаратов.

Да ещё делали анализ продукции, что производили подпольные лаборатории на кокаиновых плантациях многочисленных поместий, что бесследно затеряны лишь для полиции.

А на самом деле обитатели каждой асьенды, вполне преуспевали на просторах горной гилеи. Трудясь в поте лица на родине дона Луиса, чтобы насытить наркоманов всего мира запрещёнными препаратами.

Самыми же высокооплачиваемыми сотрудниками, здесь в клинике доктора Лериха, по праву считаются специалисты, кому поручают совершать операции, сама суть которых строго запрещается существующими в стране законом.

Ведь, довольно часто занимаются в клинике подготовкой трансплантантов — любых, необходимых к пересадке, органов человека.

— Как и где их добывали? — тоже посторонним знать не полагается.

К числу лиц, посвященных во все здешние тайны, в первую очередь относился доктор Лерих:

— И все же, к его важной персоне у мафии имеется особый подход.

Больше ценит его сеньор Грасс:

— Не за робость перед собой, как у других, а за глубокие познания в медицине, верную руку хирурга, интуицию и удачливость блестящего невропатолога, а так же химика и генетика.

Потому-то с такой уверенностью дон Луис и полагался сейчас на точное выполнение своего приказа:

— Как можно скорее поднять на ноги столь необычного и важного пациента собственной клиники.

При пробуждении из небытия, так поразившая Алика, внешность доктора Лериха, не могла не навести его на кое-какие аналогии.

— Очень похож на то изображение мыслителя Концифика, что мальчишка видел прежде.

Ведь, коварный и жестокий мыслитель с Сетелены не раз фигурировал на видеоэкране междухода. Так что и в кошмарных снах он, порой, навещал Алика:

— А вот теперь еще и доктор Лерих со своей костлявой горбоносой физиономией и, гладким черепом, каким бывает яйцо страуса, будто являл собой преемственность всех злых сил мироздания.

Ни малейшего намека на доброту никогда не появлялось в его холодных глазах, всегда подернутых пеленой равнодушия. Как ни пытайся, невозможно даже пытаться назвать их цвет. Да и как иначе? Ведь, очень нечасто, появлялось в зрачках нечто человеческое. Среднее значение, между серым и коричневым оттенками. Да и то, лишь тогда, когда перед Лерихом появлялась, заинтересовавшая его, проблема.

В иное время он словно уходил в себя, забывая обо всем на свете.

За то, может быть, и не любили его сокурсники и коллеги во все годы университетского обучения.

И тогда, и потом не обзавелся Лерих друзьями:

— Да и когда это было делать?

Сразу на нескольких факультетах посещал он лекции, что бы, в конце концов, позволить ему, обзавестись едва ли не дюжиной дипломов об окончании университетского курса.

Обернулось такое непостоянство к окончанию высшего учебного заведения еще и раза в три большим числом приглашений от кадровиков известнейших на весь мир фирм и предприятий, чем получили другие выпускники.

Однако, как ни заманчивы были условия, предлагаемые промышленниками, сам доктор Лерих остался верен избранной стезе:

— Искать новое в разнообразии тем.

Однажды, вместо обеспеченного положения руководителя официальных научных разработок где-нибудь в химическом или биологическом концерне, он выбрал роль рядового разработчика в засекреченной лаборатории своего кумира — Альберта Эйнштейна.

Только и в том коллективе, где собрались исключительно избранные, увлеченные коллеги, молодой честолюбивый доктор недолго оставался в тени:

— Очень скоро стал одним из тех немногих, с кем знаменитый ученый работал над дальнейшим развитием его гениальной «Единой теории поля».

После трагической и во многом непонятной, смерти научного руководителя доктор Лерих, к удивлению всех, не стал официально наследовать лидерство в тех направлениях, где прежде имел многие приоритеты.

Он просто исчез.

Чтобы вынырнуть обратно через несколько десятков лет уже в качестве главного ученого «Грузовых перевозок Грасса».

Поговаривают сведущие люди:

— Служил по военному ведомству.

Но так ли это было или нет, мог поведать любопытным лишь дон Луис, знавший досконально всю подноготную незаурядного учёного и, буквально, осыпавший любимчика деньгами.

Однако сегодня и он имел все основания хмуриться.

Не в лучшем настроении, как бывало очень редко, сегодня финансист покинул модерновую клинику доктора Лериха:

— От того, что не очень-то доверял мистер Грасс слишком бодрым и уверенным заверениям врачей.

И как в воду глядел:

— Как ни старались в клинике, дело по лечению юного пациента шло не так гладко, как вначале пред полагал доктор Лерих.

Алик Колен давно избавился от последствий черепно-мозговой травмы, но все же оставался очень слабым.

И особенно досаждало лечащему врачу, что ребенок:

— Отказывался от пищи, требовал свести его с какими-то друзьями!

Без положительного результата прошел даже консилиум ведущих специалистов по черепно-мозговым травмам.

Он был собран по настоянию лечащего врача и разрешен доктором Лерихом, вопреки строгому запрету дона Луиса, который не желал, показывать, кому бы то ни было, этого особенного больного.

Только на поправку так и не пошло.

— Скорее всего, собака зарыта в самой психике подростка! — поделился доктор Лерих своими сомнениями, когда отчитывался перед доном Луисом за медленный процесс выздоровления. — Он страдает ещё и от того, что не видит вокруг знакомых предметов, близких ему людей!

Реакция была ожидаемой.

— К черту! К дьяволу вашу психику! — взорвался негодующий бранью мистер Грасс. — Вы хоть всех нечистых призовите себе на помощь, только ускорьте мне процесс выздоровления!

Он едва не за грудки взял своего научного светилу:

— Мне мальчишка нужен живым и здоровым как можно быстрее.

— Что же, именно так я и поступлю! — невозмутимо констатировал доктор.

Хорошо знавший себе цену Лерих словно не замечал потока, выпавших на его долю, оскорблений.

— Самое же первое условие — уберите от мальчика Мануэля Грилана.

— Что значит — уберите? — насторожился главарь мафии.

— Он влияет на Альберта Колена как раз с самой неблагоприятной стороны.

И тут ученый привел неотразимый аргумент:

— Вызывает у пациента целый букет нездоровых эмоций.

Условие было не столь уж не выполнимым, учитывая, что лишь номинально Мануэль Грилан скроется с глаз мальчишки, продолжая за стеной палаты оставаться его тенью.

— Хорошо, пусть будет по-вашему, — не стал возражать дон Луис. — Это обязательно выполним!

Его покладистость на этот раз была легко объяснима еще и тем, что крайне надежно охранялась вся клиника:

— И особенно — её верхний этаж.

Там в лечебных покоях и размещался особый блок, на содержание в котором Альберта Колена, так рассчитывал чуткий ко всякому финансовому успеху дон Луис.

Уже были наготове лучшие химики, получившие заказ:

— Проанализировать кровь мальчишки!

С тем, чтобы на основе полученных данных синтезировать то самое чудесное снадобье, которое с удивительным успехом применил проклятый пришелец Бьенол:

— Избавляя своего маленького спутника от смертельной болезни.

Но и этим — барышами от распространения чудесного лекарства, не ограничивались широко идущие планы дона Луиса…

— Делайте все, что считаете нужным и необходимым для пользы дела, — еще раз велел он доктору Лериху. — Но только мальчишку мне поднимите на ноги, как можно быстрее.

Руководитель клиники, получив одобрение от шефа, тут же приступил к опробованию нового подхода к лечению столь важного пациента. Юному пациенту вернули вещи, с которыми он попал в больницу. В том числе — наручные часы.

На виду поставили в больничной палате, прошедшую основательную дезинфекцию, его спортивную сумку.

— Вот только с обслугой пока ничего не получилось.

Алик никак не хотел идти на контакт с уже имеющимися в штате лечебного учреждения врачами, медсестрами и санитарами.

Правда, и не хандрил столь часто, после того, как перестал встречаться с Мануэлем Гриланом.

— Однако, удаление того непосредственно из клиники, — как и желал дон Луис. — Не было полным.

Доктор Лерих поручил Грилану, как единственному человеку, кто знал по прошлому опыту, близкое окружение Алика, подобрать человека:

— Хотя бы отдаленно похожего на, кого-нибудь, из прежних знакомых ребёнка.

Именно такой человек, сможет вызвать у сложного пациента, столь необходимые ему, положительные эмоции.

— Это реализуется очень просто! — посоветовал доктор Лерих, давая свои указания доверенному лицу дона Луиса. — Чаще наведывайтесь на биржу труда.

На вопросительный взгляд исполнителя дал ещё и более понятное объяснение:

— Может быть, кто и встретится из ищущих место медиков той внешности, что требуется нам сейчас?

Кабальеро Мануэль с жаром взялся за выполнение порученного. И очень скоро нашел того, кого искал.

Так в палате у Алика Колена появился новый санитар.

 

Глава третья

Из своей парижской поездки пенсионер Фрэнк Оверли вернулся просто другим человеком.

Его не узнавали в лицо, ни свои прежние знакомые, ни бывшие сослуживцы.

— И в прямом, и в переносном смысле! — что ему даже нравилось.

Правда, профессор Жан Луи Колен предвидел все возможные недоразумения, связанные с изменением внешности человека после пластической операции.

Потому специально вызванный нотариус официально подтвердил историю болезни и ход лечения в клинике лицевой пластической хирургии отставного инспектора Центрального Федерального Бюро по борьбе с наркотиками Фрэнка Оверли.

На основании этого медицинского документа, подкреплённого копией истории болезни, в американском посольстве ему без всяких проволочек был выдан новый паспорт.

— Правда, лишь после того, как, — на радость самого пациента. — Остались позади все хирургические процедуры, а затем профессор разрешил снять швы.

Впрочем, их почти уже не было заметно. Настолько профессионально и искусно сработали опытные врачи:

— Новое лицо Фрэнка было выполнено абсолютно безукоризненно.

И теперь, глядя на него, нельзя было и догадаться, что когда-то этот человек попадал в серьезную авиакатастрофу.

Лишь поначалу не обошлось без некоторых трудностей.

— И все же, молодой человек, какую бы Вы хотели иметь новую внешность? — еще в день знакомства профессор протянул новому пациенту толстый фотографический каталог. — Выбирайте себе физиономию на свой вкус.

Не смотря на то, что увидел уже много удивительных преображений, зафиксированных в каталоге фирмы, Фрэнк Оверли не очень-то поверил во столь радужные обещания.

Потому немалых усилий и уговоров стоило Жану Луи Колену обратить его в свою веру в то, доказать, что чудеса возможны.

— Это только несведущим кажется, что мир бесконечно многолик, — просвещал профессор потенциального пациента. — А на самом-то деле тип лица повторяется многократно.

От него и узнал пенсионер, что, если судить по последним научным данным, едва ли отыщешь в мире больше полутора сотен тысяч совершенно разных людей.

— Вот и выходит, что став двойником любого из указанных в каталоге красавцев, Вы не совершите ничего предосудительного, — стоял на своем мнении знаменитый пластический хирург.

— Ну, а меня самого нельзя ли воссоздать таким, каким я был прежде? — переспросил Фрэнк.

— Вполне, — ответил врач. — Только нужен снимок, или на худой конец рисунок Вашей прежней внешности.

Выполнить это условие отставной полицейский, конечно мог. Но не теперь, а лишь по истечению немалого времени. Того самого, что уйдет, пока в Кривпорт проследует официальное письмо с просьбой к кадровикам их бюро:

— Выслать копию фотографий из его личного дела.

И это сильно затрудняло решение того вопроса, что стоял на повестке дня в общении знаменитого светила пластической хирургии и приезжего инвалида из-за океана.

— Пока все согласуют, пока вернется ответ, немало утечет драгоценного времени, — прекрасно понимал Фрэнк.

Тогда как в его расследовании исчезновения беглецов был на счету каждый прожитый день.

И тут Фрэнка осенила отличная идея:

— Хорошо, профессор, будет Вам именно то изображение, каким бы я теперь хотел бы себя увидеть.

С обреченностью, не подразумевавшей возвращения к прежней жизни, он заявил:

— Только дайте бумагу и карандаш.

Когда-то в детстве Фрэнк подавал большие надежды в изобразительном искусстве:

— И особенно — в рисовании.

Учителя даже пророчили его в художники.

Но судьба рассудила иначе.

Потеряв в автомобильной катастрофе родителей, а с этим и все надежды на финансовую поддержку при поступлении в художественный колледж, он пошел туда, где плату за образование брало на себя государство:

— В полицейскую академию.

Только умение рисовать и там оказалось совсем не лишним.

Часто при составлении словесных портретов находящихся в розыске преступников именно Фрэнку Оверли удавалось добиться исключительного сходства.

И теперь, взявшись за прежнее ремесло, руки Фрэнка, несмотря на быстроту, при этом очень тщательно выполнили портрет человека:

— На кого он, действительно, хотел бы походить.

Помогла и газета, где на фотографии были вместе изображены Бьенол и Алик.

— Совсем не плохо! — по достоинству оценил профессор Колен вкус своего будущего пациента.

Но не обошлось и без дополнительного вопроса:

— Только поясните мне, старику, почему именно такая внешность Вам по душе?

Фрэнк Оверли не стал скрывать от учёного ничего из своего недавнего прошлого:

— Так выглядит Бьенол!

Далее последовал логичный довод, перевесивший чашу весов сомнения в пользу такого решения:

— Вам, профессор, я про него много уже рассказывал, — продолжал Фрэнк Оверли. — Если стану таким, как он, это, вне всякого сомнения, может помочь мне в поисках родственника.

И улыбнулся собственной придумке:

— Буду выдавать себя за его брата-близнеца. Уж он-то простит, если что, когда встретимся.

— Доводы Фрэнка и вселенная им уверенность в том, что бывшему инспектору удастся отыскать пришельца, а вместе с ним и его внука! — вдохновили профессора буквально на чудеса.

Так и оказался Фрэнк неузнаваемым в том городе, где в аэропорту исчезли следы Бьенола и Алика.

Еще до поездки за океан, когда в деле о пропаже этих двух авиапассажиров не было и малейшего просвета, Фрэнк Оверли начал смотреть на многие вещи иными глазами.

И тем более:

— Неудачно начавшийся поиск убедил его в том, что частное расследование здесь не годится:

— Слишком могущественные силы, скорее всего, стоят на его пути.

Вот и пришлось ему снова идти туда, где когда-то работал.

Возвращение бывшего инспектора, да еще в новом обличье, мистер Бредли встретил вполне снисходительно.

Более того, даже пообещал посодействовать в его восстановлении в прежней должности, если конечно:

— Он «выбросит» из головы все сказки о пришельцах и чудесном исцелении подростков от неизлечимой болезни.

Фрэнк смирился.

Но, тайком от начальства, иной цели перед собой и не ставил, чем та, ради которой пошёл и на операцию, и на возвращение в «контору»:

— Обязательно найти этих двоих друзей по бегству из гилеи.

Но эту задачу намерен был решить по ходу основной работы, где цели оставались прежними.

Вернувшийся с заслуженного отдыха, бывший инвалид вновь получил то задание, над которым ломали умы и не такие, продвинутые сыщики, как он сам:

— Искать пути выхода на главаря мафии дона Луиса!

Для этого Фрэнк перебрал все возможные методы.

Только все они, пока, не давали реального результата. Пока однажды, сидя в диспетчерской своего Федерального бюро, Оверли, вдруг, не вспомнил то, с чего, судя по всему:

— Следовало, как раз, возобновлять свою служебную деятельность по возвращению в Кривпорт.

Откровение оказалось настолько простым и доступным, что инспектор даже хлопнул себя ладонью по разгоряченному от волнения лбу:

— Что же я, осел длинноухий, такую вещь забыл, как, свои прежние часы те с датчиком определения местонахождения владельца!

Их он сам же подарил Алику на прощание еще в гилее.

— Может, они все так же остаются при нем? — предположил Фрэнк Оверли. — Если же так, то обязательно часы укажут место, где сейчас находятся и мальчишка, и Бьенол.

Он быстро оформил заявку на пеленгацию радиомаяка со своими прежними позывными.

Ее приняли в работу.

И к несказанной радости нового сотрудника, первая же попытка поиска принесла полный успех:

— Алик был в городе!

Более того — пеленгатор установил точное место, откуда идет сигнал.

Как оказалось — из научно-исследовательской медицинской клиники, транснационального концерна «Грузовые перевозки Грасса»:

— Правда, попасть туда, чтобы проверить все на месте, было делом совершенно невозможным.

Убедился Фрэнк Оверли в этом, едва визуально, со стороны изучил мощную систему охраны небоскреба:

— Через неё, казалось бы, даже мышь не проскользнет!

И не ему нужно было говорить о том, что официальный поиск там вряд ли к чему-то может привести.

— Едва придешь с ордером прокуратуры на обыск, как Бьенола с Аликом просто уничтожат и тела их спрячут, — точно понимал Фрэнк Оверли.

Как и то, что спрятать пару покойников, в таком грандиозном небоскребе, что занимает клиника:

— Дело совсем пустяковое для мясников дона Луиса.

К тому же, как известно:

— В подвале клиники имеется морг для содержания неопознанных трупов, обнаруженных в городе.

По объяснению властей:

— Для научных целей.

На самом же деле:

— Кто знает — сколько их было, и сколько станет после внезапного обыска?

Инспектор принялся искать иной, нетрадиционный подход к объекту.

И, к своему удивлению, его нашел. После того, как от агента, закрепленного на бирже труда, пришло сообщение о странном подборе кадров, осуществляемым известным в криминальных кругах, уголовником Мануэлем Гриланом.

Сам Фрэнк Оверли, к своему негодованию, уже знал, что по поводу подручного дона Луиса, за недоказанностью вины, полностью прекратили судебное расследование:

— Потому, что не удалось доказать его причастность к убийству четы Колен.

И вот теперь, что было совсем уж удивительным, именно сеньор Грилан искал медика с внешностью, напоминающей ту, каким выглядел теперь сам Фрэнк.

Так господин Оверли и решил стать санитаром.

Он не многим при этом рисковал. Ведь еще в полицейской академии им хорошо преподавали основы медицины.

— С подобными обязанностями вполне справлюсь! — твердо заявил начальству добровольный кандидат в «кроты», как еще в их кругах называют внедренных в криминальную среду, агентов под прикрытием.

Формальности не заняли много времени.

Не столько диплом медицинского колледжа, выданный в свое время на имя Бенджамена Смита, сколько внешность этого претендента на должность санитара вполне удовлетворили Мануэля Грилана.

Хотя и не обошлось без некоторой тревоги.

Чертыхнувшись при первой встрече, Грилан заметил:

— Это же надо, чтобы было такое сходство, черт подери!

Но после проверки всей подноготной Бена Смита, которую отлично подготовили в Центральном Федеральном Бюро для своего секретного сотрудника, он порекомендовал-таки хорошего парня Бенджамена Смита для оформления:

— В ближайшее окружение к секретному пациенту доктора Лериха.

 

Глава четвёртая

Условия работы оказались самыми простыми:

— Круглосуточное дежурство у пациента! — разглядывая Бена Смита, совершенно монотонно, диктовал доктор Лерих инструкцию для нового своего сотрудника. — Жить станете в соседней палате, куда проведена система извещения о вызове.

Для убеждения в заманчивости условий подобного добровольного заточения, привел и главную приманку:

— Оплата сверхурочных работ у нас осуществляется в пятикратном размере.

Подошли кандидату в санитары и остальные условия предстоящей работы, озвученные работодателем:

— Срок контракта составит, пока, три месяца, а в дальнейшем все зависит от Вас.

На том и решили.

Руководителю клиники личное знакомство с санитаром, найденным персонально для Альберта Колена, в общем плане, не добавило ничего нового.

Не пополнило те факты, что уже были известны доктору Лериху от Мануэля Грилана:

— Серьезный парень из провинциального городка, приехавший в столицу штата в поисках лучшей доли.

Вот и одет по прошлой моде, только докатившейся до провинциальной глубинки — тонкий серебристый свитер, типа водолазки, джинсы, стоптанные кроссовки:

— Именно так ходили на периферии несколько лет назад.

Дополнял колоритный образ санитара, принесенный им с собой, объемистый кожаный кофр с вещами.

— Сумка еще из тех, что были когда-то в руках переселенцев.

— Кстати, молодой человек, профсоюза у нас нет, так что на переутомление жаловаться будет некому.

И при этих словах, к своему удовлетворению, доктор Лерих не заметил особого волнения в глазах Бенджамена Смита, чей диплом о получении образования, лежал перед ним на широком столе.

Как и все в кабинете, этот стерильный мебельный атрибут был выкрашен в белый больничный цвет, и своими внушительными размерами напоминал, скорее, айсберг, чем предмет интерьера.

— Я даже доволен тем, что у меня будет много работы при хорошей оплате, — улыбнулся ему в ответ собеседник. — Думаю послужить у Вас год или два, поднакопить денег для учебы на врача в университете, потом податься в большую клинику, вроде этой, набираться опыта.

И еще добавил, окончательно покорив своим простодушием доктора Лериха:

— Мечтаю когда-нибудь, тоже, как и Вы, завести частную медицинскую практику.

— Неплохо, неплохо! — похвалил мечты собеседника хозяин кабинета. — Очень даже похвально для молодого человека, поставившего себе высокую цель в жизни!

Руководитель клиники нашел время и на то, чтобы развить свою мысль о том, как следует готовить специалистов их профиля.

— Даже приятно слышать такие деловые и разумные вещи от совсем еще молодого коллеги, — с трудом скрыв чуть проявившуюся в голосе насмешку, поднялся со своего кресла доктор. — Непременно станете большим учёным, если будете в точности соблюдать все, полагающиеся инструкции!

Оформление, таким образом, состоялось.

— Ну, всего Вам самого наилучшего! — он подал через стол руку вновь принятому на работу.

Сделал это вовсе не для лицемерной демонстрации демократических отношений, якобы, сложившихся в клинике, как могло показаться со стороны.

Задержав на секунду ладонь в своей — неожиданно крепкой сухой руке, доктор посоветовал:

— Сумку с Вашими вещами оставьте пока здесь!

И объяснил причину такого требования:

— Там, где устроитесь, Вас обеспечат всем необходимым.

Чтобы смягчить свои слова, уже более тёплым тоном пожелал:

— Обратно свое барахло получите, когда решите покинуть нас окончательно!

Тут же, неожиданно для Бена Смита, по сигналу невидимой кнопки, видимо, вмонтированной в стол доктора Лериха, в помещение вошел дюжий охранник.

По требованию руководителя клиники, он схватил за ручки объемистый кофр нового санитара. После чего, всё также действуя молча, вынес его в приемную.

— Вот и номерок от ячейки камеры хранения, куда сумку определят на это время.

Доктор протянул недавнему собеседнику блестящий никелированный жетон с выдавленной на нем пятизначной цифрой:

— Ну, я надеюсь на Вас!

— Позвольте задать нескромный вопрос? — тем не менее, не спешил расставаться со своим, вновь приобретенным, начальством уже сам Бенджамен Смит. — Может быть, мне следует и нынешнюю мою одежду сменить?

Он, не дожидаясь ответа на свои слова, еще и пояснил суть всего, только что сказанного им, опираясь на свой прежний медицинский опыт:

— Обычно так все и делают.

— Что совершенно оправданно, — похвалил за проявленный профессионализм нового санитара доктор Лерих. — И все же, бывают исключения.

Доктор менее строго глянул в глаза собеседнику, прежде чем продолжить уже начатую мысль.

— Только в этом конкретном случае поступим иначе, — совсем располагающе улыбнулся руководитель научно-исследовательской клиники концерна «Грузовые перевозки Грасса». — Не будет у Вас и надоевшего белого халата.

Тут и узнал новый санитар, что, доверенный его вниманию, необычный больной обладает особой психикой.

— Так что, — по заявлению руководителя клиники. — Все Ваше общение с подопечным, должно будет происходить в непринужденной бытовой обстановке.

Прежде чем заняться другими делами, он напоследок обронил, не совсем обычную фразу:

— Впрочем, Вам еще объяснят более подробно и обстоятельно — что можно делать и каким образом следует себя вести?

Как и говорил доктор Лерих, еще одна часовая беседа состоялась в кабинете заместителя главного врача.

Там Фрэнк Оверли, выдававший себя за санитара с неброским именем и фамилией Бенджамена Смита, был введен в курс возложенных на него надежд.

Надолго запомнил он тот, чуть ли не елейный по исполнению, тон докторского напутствия.

— Ваш подопечный — совсем еще мальчик, пережил, в добавок к физической травме, еще и очень серьезную душевную потерю, — услышал новый санитар. — Потому одним своим присутствием Вы должны будете помочь ему обрести психическое равновесие.

— Тьфу, черт подери, как они тут выражаются!

Уже после всей процедуры с досадой сплюнул Фрэнк-Бенджамен, таким образом, оценивая, лживую от начала до конца фразу.

Но тогда из разговора он понял совершенно точно:

— Вот выходит, почему, здесь искали для должности санитара именно человека, похожего именно на Бьенола?

И не мог не возмутиться в который раз:

— Околпачить хотят парнишку. Расположить сироту к себе — к настоящим убийцам его родителей.

Кроме прежнего негодования, на сердце у него при этом поселилось растущее чувство тревоги:

— Что за травма у мальчишки? Где получил? Почему его скрывают от всех, даже от полицейского следствия?

И душа болела за возможные осложнения.

— Может, совсем плох Алик, если так вокруг него носятся? — гадал новоявленный Бенджамен Смит. — Людей вот с улицы нанимают за головокружительные гонорары.

Терзала мысль и о еще одном своем знакомом:

— Где может быть Бьенол? Если за одну только схожую с ним внешность людей берут буквально с улицы, как его самого?

Вопросов было много.

Вот только отвечать на них предстояло самому, не показывая персоналу своего личного интереса к происходящему в клинике.

— Когда приступить к работе? — поинтересовался он в конце беседы у заместителя доктора Лериха.

Тот не стал церемониться.

— Чего тянуть? — услышал новобранец. — Прямо сейчас и отправляйтесь к себе.

Вызвав по селектору охранника, перепоручил ему новичка:

— Вас проводят.

Стальная дверь скоростного комфортабельного лифта мягко задвинулась за вошедшим в кабину Фрэнком.

— Сопровождающий при этом не вошел следом, — как думалось новому санитару. — А остался в коридоре первого этажа.

Потому на несколько секунд Фрэнк оказался предоставленным самому себе:

— Наедине со своими серьёзными сомнениями по поводу столь строгой конспирации.

И вдруг почувствовал под ногами ускорение, возникшее при подъеме лифта.

Внутри кабины не было ничего напоминающего хотя бы внешне кнопку или чти-то вроде нее.

— Да и внизу, — как он успел заметить даже при мимолетном знакомстве с окружающей теперь его обстановкой. — Система тоже управлялась откуда-то из другого места.

Все это навело опытного сыщика на мысль:

— Что у кабины просто нет промежуточных остановок на этажах небоскреба!

Внутри этого величественного здания, он сейчас возносился на, Бог разве что знает, какую высоту?

— Потому, — сама собой пришла мысль. — Воспользоваться лифтом для побега отсюда будет просто невозможно.

Так же внезапно, как и начался подъем, кабина остановилась.

Широко распахнулись створки теперь уже обычных дверей, и вновь попавшего сюда, у самого выхода встретил ещё один важный персонаж.

Кабальеро Мануэль Грилан собственной персоной.

— Хелло, парень! Как тебе эта работенка? — приветливо обратился он к носящему другое имя Фрэнку Оверли. — Ты уж привыкай трудиться добросовестно, не подведи меня.

Намек на будущую благодарность за выгодное трудоустройство был понят.

— В долгу не останусь! — заверил Бен Смит.

— Ну, тогда — пока, — сказал Грилан и показал на, стоящую рядом с ним, фигуру в белом халате. — Вот этот доктор — лечащий врач. Он и проводит дальше, в палату к пациенту.

Когда санитара уже повели к месту работы, сеньор Мануэль предупредил и о том, что сам всегда будет оставаться в курсе дел:

— Появлюсь позже!

Когда лифт умчал вниз подручного дона Луиса, инспектор-санитар бодро зашагал вслед за тем, кого только что назвали лечащим врачом не совсем обычного пациента.

…В больничной палате их внезапное появление было встречено с явной прохладцей.

Алик, уже привыкший к различным хитростям гангстеров, не поверил и в чудесное воскрешение друга. Настороженно, как затравленный зверек, глядя исподлобья, он смотрел на вошедшего двойника Бьенола.

— Это новый санитар — Бенджамен Смит, — представил лечащий врач своего нового помощника.

И тоном близкого родственника, попытался убедить пациента в необходимости во всем слушаться новичка.

— Теперь он будет за тобой, Алик, постоянно ухаживать, — объяснил лечащий врач. — Надеюсь, что вы найдете общий язык.

— Да, ты прав, я вовсе не Бьенол, хотя постарался стать на него похожим, — когда они остались одни, вполголоса и первым начал разговор Фрэнк. — Я совсем другой человек, но меня ты тоже знаешь.

— Откуда?

Вырвалось у Алика, потерявшего прежнюю настороженность.

— Кто с вами был третьим в кабине «Сессны» когда мы убегали с асьенды от сеньора Сарбино?

Не сразу, но все же удалось Фрэнку растопить лед недоверия, сковывавший прежде сердце больного мальчишки.

Пришлось ему буквально по минутам описывать все события, произошедшие с ними в гилее после катастрофы «Сессны»:

— И то, как они ждали спасения в дебрях зарослей.

Потом убедил, что находится здесь ради его же будущего освобождения из лап мафии.

— Твое дело пока — исключительно поправляться, а все остальное доверь мне, — заключил Фрэнк.

И тот послушался его совета — вечером, впервые с аппетитом поужинал, после чего захотел спать сам, без снотворного.

Укрыв мальчишку одеялом, Фрэнк погасил свет и, оставив его на короткое время одного, отправился в свою палату, накануне указанную ему в качестве личной комнаты.

После всего увиденного агенту под прикрытием предстояло собраться с мыслями, чтобы верно оценить всю сложность положения.

Заодно — «переварить» рассказ самого Алика.

И в том числе — известие о трагической гибели Бьенола, чуть было не повергшее Фрэнка в шоковое состояние.

Теперь-то он точно знал цену, назначенную доном Луисом мальчишке:

— После гибели пришельца Алик стал для мафии ключом ко многим загадкам, оставленным на Земле погибшим Бьенолом.

Из них даже самая мелочь сулила в будущем огромное могущество концерну «Грузовые перевозки Грасса».

 

Глава пятая

— Да, Мануэль, на этот раз ты оказался прав, добрались-таки до нас полицейские ищейки! — заявил дон Луис.

С несвойственной ему хладнокровностью, хотя разговор зашел об органах правопорядка, раскурил он от золотой настольной зажигалки сигару — скрученную по специальному заказу из отборных листьев табака.

Проследив за тем, в какой причудливый узор сплелись клубы выпущенного под потолок дыма, мистер Грасс милостиво продолжал их с помощником разговор.

— Ты получишь даже больше того, на что рассчитывал, когда операция успешно завершится, — услышал от него кабальеро. — Ну а пока — прокрути еще раз эту запись.

Портативный магнитофон, после серии переключений, вновь задребезжал динамиком, воспроизводя голоса Френка Оверли и Алика Колена во время их первой встречи в клинике доктора Лериха.

Встроенные в стены палаты чуткие микрофоны не упустили ни одного слова, произнесенного там.

И вроде бы нужно было громы и молнии метать от всего услышанного, как же:

— Агент оказался в самом центре организации!

Но все было как раз наоборот.

Еще только встретившись на бирже труда с новоявленным кандидатом на должность санитара, так похожим на пришельца Бьенола, Мануэль Грилан почувствовал какой-то подвох.

И не ошибся.

Как показало подслушивание бесед самозваного Бена Смита с больным Аликом:

— Центральное Федеральное Бюро по борьбе с наркотиками, своей засылкой еще одного агента пошло на обострение конфликта с мафией, возглавляемой доном Луисом.

И там оказались с большим преимуществом, после начала очередной партии.

— Вовсе не таким предполагал мистер Бредли результат деятельности Фрэнка Оверли, как на самом деле зовут санитара, — подтвердил вышесказанное шефом Мануэль Грилан. — Пусть он сначала поможет нам вытащить сопляка с того света, а потом делает все, что ему заблагорассудится.

Он повертел рукой над головой:

— Но с петлей на шее. Ха-ха-ха! В холодильнике морга у нас для всех места хватит!

Смех, не так уж часто разбиравший, в последнее время ставшего явным неудачником, Мануэля Грилана, на этот раз поведал о том, что его дела пошли в гору.

Виной же тому был именно полицейский инспектор Фрэнк Оверли.

Дав «добро» на его конфиденциальное внедрение в клинику доктора Лериха, дон Луис искренне надеялся:

— Попав туда, человек мистера Бредли, вселит, необходимую, по мнению врачей, уверенность мальчишки в своих силах.

И уже этим поможет тому быстрее встать на ноги, невольно ускорив выполнение программы опытов.

Мистер Грасс не напрасно многого ждал от результата исследования организма мальчишки, подвергшегося воздействию загадочного снадобья пришельца Бьенола.

Как выяснилось уже после первых исследований доктора Лериха, дон Луис ни сколько не ошибся.

— Альберт Колен вот-вот выздоровеет окончательно, — уверил его ученый. — Да и уже сейчас над его анализами с успехом «колдуют» наши лучшие лаборанты.

При этом в клинике глаз не спускали и с нового санитара, не исключая его намерения осуществить подготовку к скорейшему побегу и уже занимающегося его возможным осуществлением.

— И здесь все как полагается, — заверил шефа Мануэль Грилан. — Каждое движение «крота» под нашим контролем.

Однако долго так продолжаться не могло.

Дон Луис жаждал полной изоляции чужака.

— Хотя змеёныш Колен уже встал на ноги, может быть все же, пока еще повременим с арестом санитара? — в завершении беседы поинтересовался у своего босса, почтительный Грилан. — Действительно, очень положительно влияет он на Алика, так, как нам и нужно.

И даже взял на себя ответственность за положение дел, пытаясь искупить собственный грех в травме, нанесенной мальчишке.

— Сбежать они пусть и не пытаются. Ничего у них не выйдет.

Впрочем, сам дон Луис знал не хуже его:

— Охрана в клинике — надежнее не бывает!

Сигнал же на сторону они просто не смогут подать, чтобы предупредить о своем разоблачении. В том они оба в эту минуту были уверены, как говорится, на все сто процентов.

Секретный блок клиники доктора Лериха совсем не случайно был помещен именно на последнем, тридцатом этаже небоскреба. Вёл туда лишь один специальный лифт, подчинявшийся командам только с центрального пульта охраны объекта.

Все лестницы в свою очередь блокированы надежными постами охраны, а пуленепробиваемые окна, остекленные в палатах на этаже матовым бронестеклом, исключали всякую связь с внешним миром.

— Действительно, пусть пока между собой поворкуют, голубчики. К тому же и сболтнут чего-нибудь лишнего для них, а нам это будет нужным, окажется в самый раз, — подвел итог разговору дон Луис.

За своей нынешней мягкостью общения с некогда опальным помощником, мистер Грасс все же скрывал и собственный особый интерес:

— Не в его правилах было во время игры открывать карты, пусть даже и перед партнером.

Сложившееся положение вещей, действительно, пока было ему на руку.

Кровь, исправно сдаваемая Аликом, самым тщательным образом изучалась в лаборатории, с применением последних достижений науки, способных докопаться до тайны излечения мальчишки пришельцем Бьенолом.

Что само по себе было весьма существенным фактором в деле, задуманном доном Луисом.

И все же прошло немало месяцев, прежде чем все стало на свои, как говорится, места.

— Действительно, нами выделено из крови Альберта Колена вещество, убивающее вирус приобретенного иммунодефицита человека, — сделал доклад перед своим боссом, доктор Лерих. — Но, к моему великому сожалению, синтезировать его при современном уровне развитии техники ещё невозможно.

Констатация нерадостного факта, тем не менее, вовсе не обрекала на провал затею дона Луиса.

— Остается у нас пока единственный метод практического применения сделанного открытия, — заявил доктор Лерих. — Готовить вакцину прямо из донорской крови Альберта Колена.

Это предложение немедленно получило одобрение хозяина концерна. Хотя перед самим доктором Лерихом его прежняя основная задача вовсе не снималась с повестки дня.

При этом оба не догадывались:

— Что будет дальше в условиях, когда все чаще и чаще у маленького пленника стали брать донорскую кровь.

Ведь, что ни говори, постоянно растущий и обновляющийся организм подростка теперь в гораздо большей степени перестраивался под влиянием, введенного ему вещества.

Того самого, которое Бьенол назвал когда-то:

— Средством мыслителя Концифика.

И вскоре результат нового, ещё более грандиозного открытия получил от своих исследователей дон Луис.

По ежедневным сообщениям доктора Лериха он уже знал:

— Организм Алика сам начал с ними борьбу.

Все открылось совершенно случайно.

Впрочем, как это чаще всего и бывает при разрешении любой, даже особо сложной задачи.

Проверяя в хранилище накопленный банк препаратов, приготовленных из крови постояльца тридцатого этажа клиники, доктор Лерих забил тревогу:

— Последние запаянные стеклянные ампулы, где хранились запасы, взятой у Алика крови, были совершенно пусты.

И это при том, что:

— Сам лично закладывал их когда-то в контейнер.

К тому же находились они в холодильной камере, оборудованной запорами лучше, чем иной банковский сейф.

Доктор понял:

— Кто-то забирал содержимое стеклянных упаковок.

О чем научный руководитель концерна незамедлительно поставил в известность мистера Грасса.

— Правда, есть в этом и еще одно обстоятельство, — доктор Лерих поделился с доном Луисом своими сомнениями. — Как известно, после каждой дачи крови организм человека требует некоторого времени для восполнения ее в кровеносной системе.

Дон Луис, прекрасно и без того знавший подобное обстоятельство, вначале не понял:

— К чему клонит ученый?

Пока тот сам не открыл ему глаза на истину:

— У Альберта же Колена подобного дефицита не наблюдается.

На заинтересованное выражение лица дона Луиса последовала ещё одна оплеуха со стороны учёного.

— У него будто и не брали кровь, — объявил итоги своих наблюдений доктор Лерих. — Все в полном порядке.

Дон Луис, несмотря на отсутствие специального образования, тем не менее в целом стал понимать суть и этой, только что открывшейся перед ним проблемы:

— Не забыли мы про то, как просто растворился в пространстве наш пленник Бьенол при раскопке космического корабля пришельцев.

И эта догадка требовала своего объяснения со стороны настоящего специалиста.

— У вас, доктор, нет такого ощущения, что кто-то вливает недостающую кровь обратно в вены Алика, — спросил мистер Грасс. — Когда оттуда взяли очередную донорскую дозу?

Не сразу возникло такое предположение у шефа мафии, сделал он его, лишь обстоятельно подумав над долгожданным сообщением руководителя своей клиники. Зато теперь впереди снова реально замаячила перед ним цель, с которой уже почти совсем распрощался, узнав про гибель пришельца.

Речь могла идти и о том, что мальчишка тоже сможет, когда-нибудь повторить трюк своего бывшего наставника.

— Именно такой мне и представляется истинная картина всего у нас в клинике происходящего! — ответил ему доктор Лерих, с крайним облегчением от того. — Что наконец-то смог сформулировать лучшим образом поистине фантастическую идею, одолевавшую его все последние дни.

И снова попал в точку.

— Вот это мне и требовалось от Вас услышать, — обрадовался дон Луис. — Теперь настала пора переходить ко второй фазе наших опытов.

Он тут же достал — лично для доктора Лериха из своего секретного сейфа, замаскированного под дубовыми панелями отделки кабинета, все собранные материалы, касающиеся пришельца Бьенола:

— Здесь, доктор, главный ключ к тайне!

Доктор Лерих и на этот раз блестяще справился с поставленной перед ним задачей.

Особенно помогло ему упоминание Бьенолом, еще на первом допросе перед полицейским сержантом, факта использования именно его крови для изготовления мыслителем Концификом иммунного оружия против жителей Терраты.

— Если сам Бьенол был мутантом, то присущие ему отклонения от нормы могли передаваться по препаратам, изготовленным из его крови, — сделал вывод ученый.

А далее он подвел окончательный итог рассуждениям:

— Вот почему донорская доза, взятая у Алика, подвергнувшегося лечению снадобьем Концифика, сама же и возвращается к нему через множество различных преград.

Столь великолепный вывод, кратко сформулированный руководителем клиники после завершения новых исследований, породил у него и новые тревоги.

Высказал он их при очередной встрече дона Луиса со своим главным ученым.

— Уж не хотите ли Вы сказать, что мальчишке реально, без добавления чего-то со стороны, может передаться от инопланетянина Бьенола способность беспрепятственного перемещения в пространстве? — в ожидании ответа, весь превратившись в «слух», спросил мистер Грасс.

С явной надеждой услышать заветные слова, он сейчас глядел прямо в лицо доктору.

Не терпя уклончивости и ожидая немедленного ответа.

— Вот именно! — охотно подтвердил тот.

 

Глава шестая

Изменения, происходящие теперь с Аликом, не укрылись и от наблюдательного взора, всегда теперь находившегося рядом с ним, персонального санитара.

И с каждым днем Фрэнк Оверли мрачнел все больше.

Ему бы радоваться от того, что стал поправляться малыш, что исчезла даже обычная бледность на лице, сопровождавшая прежде каждую дачу крови.

Теперь, однако, выглядело все даже наоборот:

— Интенсивное донорство словно способствовало не только укреплению, но и удивительному возмужанию подростка.

Теперь инспектор уже строил реальный план по их с Аликом дальнейшей судьбе:

— Можно было бы подумывать и о бегстве из клиники.

Тем более что именно такой вариант был разработан до мелочей еще в офисе мистера Бредли.

Тогда, накануне внедрения инспектора в логово дона Луиса под видом санитара, все решили опытные специалисты.

Разве что беспокоила его сейчас именно эта:

— Все более и более нарастающая в их лечебном блоке исследовательской клиники атмосфера подозрительности.

Теперь уже Мануэль Грилан все время безвылазно проводил в палате, отведенной под жилище санитару Бену Смиту. И врачи, в соседнем помещении, где держали Алика, по нескольку раз на дню устраивали свои консилиумы у постели выздоравливающего.

Да тут еще стало событием внезапное появление целой бригады слесарей-ремонтников, оснастившей двери, ведущие в палату Алика, хитроумной системой особых электронных замков.

— Ну а ты, парень, попадать к нему будешь по особому сигналу, — сообщил санитару Мануэль Грилан, проверяя работу, только что установленных запоров. — Да и недолго тебе осталось быть у сопляка сиделкой.

Он похлопал своего «крестника» по плечу:

— Скоро получишь полный расчет!

Его фраза, в свете назревавших событий, прозвучала довольно зловеще. Вселив в инспектора подозрение о чем-то плохом, замышлявшемся в клинике.

На этаже тогда было совсем тихо.

Обслуживающий персонал, как всегда бывало вечерами, уже покинул блок, оставив их двоих с кабальеро, да пациента.

Чтобы прояснить ситуацию, Оверли решился проявить, прежде не свойственное ему, любопытство.

Тем более что появился к нему серьезный повод:

— После слов Грилана о, якобы, скором увольнении.

И этот шанс не упустил санитар по имени Бенджамен Смит.

— Почему недолго мне осталось работать? — разыграл он искреннее удивление. — Мне же контракт продлили?

Весь его вид как бы говорил о растерянности и неведении относительно дальнейшего трудоустройства.

— Как мне теперь быть с нарушенным контрактом? — якобы не на шутку встревожившись, возмутился Фрэнк.

Его собеседнику эта тихая паника в душе санитара, впрочем, пришлась по вкусу.

— Как продлили, так и укоротили, — засмеялся придуманной рифме Мануэль Грилан. — Переводят нашего с тобой клиента совсем в другое место.

И делано вздохнул:

— Там твоя помощь больше не понадобится.

Вот тут-то выдержка изменила инспектору.

— В какое же такое новое место переводят Алика? — само собой вырвалось у потерявшего осторожность Фрэнка Оверли.

— Это уже не Ваше дело, сеньор полицейский! — рявкнул что есть мочи, вновь наслаждаясь произведенным эффектом, Мануэль Грилан.

Пистолет, выхваченный им из кармана пиджака, ставил последнюю точку в недолгой карьере санитара Бенджамена Смита. И одновременно порождал массу новых неприятностей для бывшего санитара, а теперь новоявленного инспектора Фрэнка Оверли.

— Кто полицейский? — притворно хотел было возмутиться Фрэнк.

Но, повинуясь угрожающему жесту Мануэля Грилана, который был вооружён сейчас пистолетом, он, пятясь, отступил в свою комнату.

— Ну-ка, сядь на кровать, да не вздумай шалить, мигом пулю получишь в свою башку!

Кабальеро Грилан подошел к музыкальному комбайну, прежде помогавшему Фрэнку коротать долгие вечера между дежурствами у постели Альберта Колена.

Так уж вышло, что до этого санитар проводил свободное время в основном за прослушиванием записей концертов современных звезд эстрады. Теперь же, подойдя к магнитофону, Мануэль умело заменил в нем кассету с магнитной лентой. Вставил ту, что вынул из собственного кармана.

Глядя на всю эту неспешную процедуру, Фрэнк лихорадочно соображал, пытаясь понять ход дальнейшего поведения отъявленного бандита.

— Вот тут все доказательства, дорогой ты мой! — торжествуя и как бы одновременно сочувствуя, протянул Мануэль Грилан.

Всем своим видом он демонстрировал гордость за собственную хитрость и умелое притворство.

Попутно и просто наслаждаясь своей властью над, только что разоблаченным им, некогда грозным инспектором самого Центрального Федерального Бюро.

— Правда, на этой пленке, пожалуй, нет ничего особенно крамольного, — добавил он. — Просто вчерашняя запись того, что происходило в палате Алика.

Он усмехнулся:

— Ну да это не беда. Есть и такие магнитофонные записи, где ты себя выдаешь со всеми потрохами.

И добавил то, ради чего, собственно и затеял свое разоблачение:

— Главное в том, что демонстрирую тебе эту самую пленку, как пример людской глупости.

Он усмехнулся ещё шире:

— Там сам поймешь, чем себя выдал.

Только и Фрэнк не собирался уступать даже в возникшей словесной перепалке.

— Не может быть?! — Фрэнк пытался всеми силами и как только это возможно на больший срок оттянуть развязку. — Ничего такого я не говорил и не мог говорить.

Удивленные глаза, руки, прижатые ладонями к груди, совершенно покорная поза должны были убедить Мануэля Грилана в напрасном проявлении недоверия:

— Никакой я не полицейский! Простой санитар! Вы же сами видели мои документы. Вопросов прежде не было.

По тому, что с выстрелом случилась заминка, можно было понять, что кабальеро клюнул на удочку и позволил взять себя на долгий разговор.

— Ну, тогда мне все, видимо, приснилось, как и дону Луису, — теряя терпение, прорычал сеньор Грилан, от гнева топорща в сторону потенциальной жертвы свою холеную бородку-эспаньолку, на загорелом лице. — Довольно запирательств.

Только затем сеньор Мануэль повторил свою предыдущую манипуляцию с пистолетом:

— Повторяю — подними руки за голову!

В это время магнитофон четко проговаривал запись недавнего совещания врачей в палате Алика.

…Арест полицейского агента, Мануэль Грилан планировал произвести только завтра. Но все же не утерпел, выдал свои подозрения в предчувствии упоения победой.

Потому ничего ему уже не оставалось делать, кроме как обезопасить санитара сию же минуту.

Он поднял трубку телефона внутренней связи.

— Дежурный, пришлите лифт на последний этаж! — заявил он неведомому собеседнику. — Ну да, в особый блок клиники.

Только полученный ответ, явно, не удовлетворил его. Заставив произнести еще и решающую фразу:

— Кто вызывает? Мануэль Грилан!

Повторив приказ, он, тем не менее, не бросил трубку, как она была прежде, на рычаги аппарата связи.

Поигрывая пистолетом, зажатым в другой руке, некоторое время ждал подтверждения от исполнителя его приказа.

Через несколько минут, видимо, понадобившихся электронике диспетчерского пульта на идентификацию голоса человека, сделавшего запрос, раздался невозмутимый ответ:

— Приказ понят, сеньор Грилан! Лифт послан к Вам наверх!

Вот тогда бандит и бросил на рычаг телефона, надоевшую ему трубку. Тогда как сам, следом за этим скомандовал арестованному:

— Давай к выходу!

И пояснил, не спуская с пленника своего оружия:

— Внизу тебя ждут лучшие друзья с подарками!

Свои слова он для убедительности подтвердил демонстративным клацаньем затвора пистолета.

На пол из патронника вылетел патрон, только что едва не прикончивший Фрэнка. Уступив это право другому патрону всё того же 45-го калибра, только и ждущему теперь, когда будет нажат курок.

Фрэнк, разочарованно поникнув головой и шаркая ногами по полу, пошел к двери из своей комнаты.

Шаг-другой, и, запнувшись о шнур, ведущий к телефону, он вдруг плашмя рухнул навзничь.

Так и растянулся головой вперед через порог палаты.

— Вот рохля, как таких бездельников еще в полиции держат! — ехидно осклабился Мануэль Грилан, тронув остроносым ботинком лежащего у самых его ног Фрэнка Оверли. — Вставай, давай! Нечего валяться, а то пристрелю как собаку!

И тут же поплатился за свою неосторожность.

Бросившись всем телом, словно разжатая стальная пружина, инспектор мигом оказался вровень со своим разоблачителем.

Короткая подсечка, и тот, буквально, как сноп, свалившись на пол, уже хрипит, пуская пену изо рта.

Фрэнк глядя на его конвульсии от удара, нанесённому кабальеро ребром ладони по горлу, даже пожалел, что немного не рассчитал усилие:

— Для дачи показаний сеньор Мануэль может еще пригодиться.

Нет, убивать Грилана Оверли, на самом деле, не собирался:

— Во всяком случае, пока он еще был нужен ему живым.

Инспектор привязал поверженного врага крепко к стулу. Для чего использовал тот самый, так некстати, для подручного дона Луиса, подвернувшийся под ноги Фрэнку телефонный шнур.

Затем щедро плеснул прямо в лицо Мануэля Грилана застоявшейся водой из графина.

Отрывисто велел:

— Пора приходить в себя!

Сознание медленно возвращалось к Мануэлю Грилану.

Придя в сознание, он несказанно опешил не только от того, что с ним случилось лично:

— Но и от всего произошедшего на этаже.

Ведь здесь, теперь ситуацию надежно контролировал бывший санитар, оказавшийся, как и предполагали работодатели, агентом федеральных правоохранительных органов.

— Вы глупы как пробка, сеньор Грилан! — продолжил с показным уважением недавний разговор, но уже в новом для себя качестве, Фрэнк Оверли. — Вы, кабальеро, напрасно полагали, будто я настолько наивен, что стану без нужды разоблачать себя в палате Алика, где, без сомнения, все просто обязано быть утыканным подслушивающими устройствами.

Говоря так, он ни сколько не кривил душой.

Фрэнк знал еще до начала операции по проникновению в медицинский небоскреб:

— Как двойник Бьенола, именно он, пусть и временно, но непременно нужен именно в подобном обличии, будучи даже при этом хоть трижды полицейским.

Ведь сбежать-то отсюда все равно было невозможно.

— Не так ли? — спросил он, досказывая свою истинную мысль относительно собственной роли.

— Верно! — прохрипел Грилан, с трудом поворачивая травмированной шеей.

Удар, нанесенный по горлу соперника умелой рукой каратиста, действительно, не прошел для него бесследно. Досталось и голосовым связкам.

Хотя сейчас Мануэль больше слушал, внимая откровениям инспектора ЦФБ.

— Вот я и наговорил вам без опаски все, что хотел, чтобы вы все услышали, — между тем откровенничал Оверли.

Только и теперь Фрэнк и перед угрозой смерти не стал бы говорить о главном, что следовало ему делать:

— Тянуть время в ожидании, до той поры пока не явится кто-нибудь с разоблачительной миссией.

Как и произошло.

— И шнур этот телефонный, роковой для Вас, не уважаемый бандит, не просто так под ногами оказался, — улыбнулся над собственной выходкой Фрэнк Оверли. — Крепление его к полу я в своё время лично нарушил на всякий случай.

И, как успел убедиться нынешний пленник, предприимчивый заговорщик нисколько не прогадал.

— Все равно здесь подохнете, со своим сопляком, как собаки, — в бессильной злобе прохрипел с пола Грилан. — И ты, и твой заразный приятель.

Утверждать такое у него имелись все основания.

— Внизу охрана. Не пробиться вам к своим ни за что на свете, — не сдавался, кипевший в бессильной ярости, сеньор Мануэль.

На что получил бесхитростный ответ.

— Я и не думаю сам пробиваться, заявил Фрэнк Оверли. — Сделают это другие.

Как полагалось далее, сценарий этой секретной операции, операции, разработанной в Центральном Федеральном Бюро, подразумевает, что по особому сигналу в клинику должна будет ворваться группа специального назначения.

И вместе с ней внутрь проникнет отряд вооруженных сотрудников непосредственно ЦФБ, чтобы обезвредить охрану.

Не посвящая Мануэля в такие подробности, об одной тонкости Фрэнк все же проговорился:

— Операция по вашему разоблачению начнется через час.

Грилан все еще не веря во всё ему сказанное, пучил глаза, пока Фрэнк Оверли не уточнил и столь расплывчатый срок:

— Или даже раньше!

Не побоявшись раскрыть карты окончательно:

— Сразу после того, как сумею подать сигнал.

Почувствовав близкую победу, Оверли мог торжествовать:

— Пошлю его, к вашему на то сожалению, прямо сейчас.

Лицо Мануэля стало сереть от страха и достигло своего предельного цвета паники при следующем заявлении бывшего санитара:

— Так что обязательно сидеть тебе, паря, на электрическом стуле за все, что совершил. Получишь должное за то, что убил родителей Алика, как и за смерть Бьенола.

Остальное подразумевалось без слов.

В том числе и то, что такую же участь должен будет разделить, на пару со своим подручным, незабвенный дон Луис.

— Хотя, конечно, жаль, что двухместных электрических стульев не бывает! — не удержался Оверли от очередной шутки, прозвучавшей для слушателя с черным — роковым оттенком.

Фрэнк подошел к врагу.

Поверженный им на пол, Мануэль Грилан по рукам и ногам был крепко связан телефонным шнуром.

Оверли достал у него из пиджака, только что прослушанную ими обоими, кассету с записью врачебного совещания:

— Вот и первая улика!

Инспектор устроил своеобразный правовой ликбез для кандидата на высшую меру наказания.

— Ведь на консилиуме все вы были вместе и болтали без умолку, — заметил он. — Значит, доставь я данную запись туда, куда следует, никому уже не отвертеться от того факта, что Алика здесь держите, вроде подопытного кролика.

Как приговор прозвучали заключительные слова:

— К тому же, еще и эксперименты противозаконные на нем проводите, безжалостные эскулапы.

В ответ, уже совершенно не похожий на прежнего кабальеро, побитый, как щенок, Мануэль Грилан, дернулся было всем своим телом, обмотанным телефонным кабелем, но лишь бессильно зарычал от переполнявшей его злобы.

Что ни говори, а путы были крепкими.

— Будет языком чесать, пора бы и сигнал подать в Центральное Федеральное Бюро о том, чтобы высылали для всех вас почетный эскорт, — проговорил Фрэнк. — Только и осталось мне зайти для этого к Алику в палату.

Теперь, поставленный на боевой взвод, пистолет повернулся зрачком ствола к своему прежнему хозяину:

— Говори, где ключи от замков, назови шифры?

— Не знаю!

Внезапно поймав полицейского на совершенной им ошибке, даже превозмогая боль в разбитом лице, чуть ли не захохотал, кабальеро Грилан, которому вдруг удалось получить теперь полную сатисфакцию своим недавним унижениям.

Фрэнк вынужден был довольствоваться простой констатацией крайне неприятного факта, сводящего все его усилия к нулю:

— Замки электронные. Все они подчинены центральному диспетчерскому пульту.

Сеньору Грилану было чему радоваться:

— Именно по его настоянию ранее предусмотрели организаторы охраны такую систему, при которой никто, даже — он не в силах открыть дверь в палату с ценным пациентом без специального согласования с самим руководством их клиники.

— Не может быть?!

Переспросил Фрэнк, облизывая языком, мгновенно пересохшие от волнения, губы:

— Почему?

— Объясню. Все равно ты уже не жилец, — охотно ответил ему Мануэль Грилан. — Щенок этот вроде бы, по своей нынешней физической природе, как летать в пространстве способен, наподобие покойника Бьенола.

Полным откровением для Фрэнка Оверли стало и все то, остальное, что и дальше поведал ему, уже ничего не боящийся сеньор Грилан.

Оказывается, таким образом, люди дона Луиса обезопасили себя, на любой случай, от всяких неожиданностей:

— На первых порах и такое сойдет, пока мальчишка всей своей настоящей бесовской силы не знает, — пустился в рассуждения кабальеро Мануэль. — Но уже завтра его вообще отсюда увезут.

С дерзкой улыбкой он смотрел снизу вверх на озадаченного инспектора полиции:

— Туда доставят, откуда, как ни прыгай, только далеко не уйдешь!

После паузы он вновь нарушил, воцарившуюся было в комнате, гробовую тишину:

— Если же, ты, отпустишь меня прямо сейчас, то можешь рассчитывать потом на такую же милость и к себе.

И не давая времени на обдумывание ультиматума, Мануэль Грилан посулил и самую заманчивую в такой ситуации перспективу:

— Останешься жить. Это я тебе точно обещаю.

— Вы оставите мне жизнь? — усмехнулся Фрэнк.

И с ужасом почувствовал:

— К чему может привести его одна-единственная, допущенная при планировании и осуществлении операции, ошибка.

Состояла же она в том, что еще днем, он не забрал у Алика, подаренные тому когда-то в гилее самим же Фрэнком, часы со встроенным в механизм радиомаяком.

— Всего и дел оставалось бы — раздавить каблуком чуткое электронное устройство.

Именно исчезновение сигнала на экране радиопеленгаторной станции и было той самой решающей командой к штурму клиники доктора Лериха полицейскими частями специального назначения, на что он, главным образом, рассчитывал.

И вот результат:

— Так хорошо разработанный план давал роковую осечку.

Правда, оставался еще и самый последний — один-единственный, пожалуй, шанс на спасение.

Только теперь уже выходил вариант эвакуации без Алика:

— Ведь тот был сейчас крепко заперт похитителями в своей отдельной больничной палате под надежными электронными замками.

Кстати, этот план и был предусмотрен на тот случай, если в клинике мальца ему найти, вообще никого не удастся.

— Но ничего, — подумал Фрэнк, собираясь дать мафии последний бой. — Скоро я за Аликом вернусь.

И даже срок назвал:

— Сразу, как только выберусь из этого змеиного гнезда.

 

Глава седьмая

Мистер Бредли, имевший за плечами достаточно большой опыт работы в тайном сыске, знал много различных способов проникновения туда, куда всем прочим смертным путь был крепко-накрепко наказан.

— И все же самое главное заключается не в том, чтобы попасть в запретное место, а как выбраться оттуда, — парадоксально сформулировал он задачу, стоящую тогда перед Центральным Федеральным Бюро по борьбе с наркотиками.

Суть же ее была в том:

— Как выведать все происходящее в неприступном небоскребе клиники международной корпорации «Грузовые перевозки Грасса»?

Изучив все возможные варианты, они с Фрэнком остановились на самом верном из них.

— Откуда, ты думаешь, люди дона Луиса не ожидают побега? — предложил своему собеседнику вместе рассуждать над этой проблемой, шеф Федерального бюро штата.

— Пожалуй, с самого верха здания, — предположил Фрэнк Оверли. — С крыши!

— Верно! — поддержал подчинённого старый полицейский лис. — Как видно по схеме — такая возможность ими предусмотрена.

Он веером рассыпал на столе перед инспектором Оверли фотоснимки небоскреба, сделанные во время облета здания вертолетом.

На этих цветных, глянцевых изображениям, выполненных с отменной тщательностью, легко можно было рассмотреть натянутую над крышей здания тонкую стальную сетку.

— Выполнена она из особой колючей проволоки. — получил объяснение Фрэнк.

Только и это было ещё не всё из защитных редутов гангстеров.

— Кроме того — под сеткой проходит еще одна линия защиты — провода на изоляторах, — уточнил мистер Бредли.

— Выходит, что она под электрическим током.

— Верное предположение, — подтвердил старший по чину в этой компании заинтересованных собеседников. — Так что сама крыша для побега полностью отпадает.

— Ну, тогда я даже не знаю, как быть? — разочарованно протянул, не оправдавший свои амбиции в профессиональном разговоре, заметно посрамленный собственным невежеством, инспектор.

И все же, как оказалось, можно было попытаться уйти именно через крышу:

— Вернее, через предшествующий ей этаж служб технического обеспечения.

Это уже смог утешить подчинённого мистер Бредли.

— Вот видишь, не застекленные слуховые окна! — пояснил он, больше не желая томить собеседника неизвестностью. — Одна не решённая задачка осталась — как туда попасть?

И вот теперь, когда Фрэнк обнаружен, а рядом лежит, связанный по рукам и ногам, Мануэль Грилан, решение той самой задачи, как раз и встало перед инспектором на первый план.

— Только она обещала выручить! — когда нужно стало срочно спасать Алика, от утренней отправки его на неизвестное место эвакуации гангстерами.

Потому эта самая, упомянутая руководителем, «задачка» сейчас и предстала перед Фрэнком во всем своем грозном обличии.

— Слушай, Мануэль, поведай мне подробнее о том, как можно попасть на самый верх? — инспектор вопрошающе толкнул связанного гангстера стволом его же бывшего пистолета. — Если хочешь жить, то подскажи мне путь на крышу здания?

— Никак ты туда не попадешь, — смело парировал тот. — И даже не надейся!

Лежащий на полу комнаты Мануэль Грилан готов был яростным взором буквально испепелить своего врага:

— Да и сдохнешь ты там, наверняка скорее, чем дождешься помощи от своих легавых.

После этой тирады сеньор Мануэль с нескрываемым интересом принялся наблюдать, как будет выпутываться из сложной ситуации его соперник, не имеющий на это ни малейшей возможности.

— Вон лифт подошел, давай лучше станем в него и спустимся вниз, — снова услышал Фрэнк его голос. — Там я за тебя доброе слово замолвлю. Глядишь, сразу и не убьют.

— Ну, то, что лифт подошёл снизу, это уже неплохо! — смекнул инспектор, оценив всё ему сказанное смертельным врагом.

Теперь у него мелькнула конкретная мысль, вполне сулящая сделать реальностью возможность побега.

Еще в первый день, направляюсь сюда, на самый верх небоскреба, у Фрэнка была возможность рассмотреть внутреннее устройство кабины лифта.

Тогда еще разочарованно произнес про себя:

— Самая обыкновенная кабина. Даже банальной конструкции, можно сказать, в наступившем мире электроники и совершенной техники.

Ну а сейчас только она могла выручить его из сложившейся ситуации, в которую катастрофически он попал, совершив во время выполнения важного задания, одну-единственную ошибку:

— Всего-то и заключалась она в том, что инспектор, заблаговременно не забрал у Алика часы с секретным радиомаяком.

Нужно было по-иному выкарабкиваться из западни.

На счастье, в этом нашлось неожиданное подспорье в виде того же, приехавшего снизу лифта, так заинтересовавшего в столь сложную минуту Фрэнка Оверли.

Там, на потолке кабины, была укреплена широкая кассета с трубчатыми ртутными светильниками:

— Убери ее и найдется выход на крышу лифта, откуда тянется трос до верхнего подъемного барабана.

Все это Фрэнк вычислил еще раз, когда уже из коридора разглядывал прибывшую снизу кабину.

Широко раскрытые створки грузоподъёмного устройства словно приглашали его войти внутрь.

— Но тогда сработает автоматика, — побоялся Фрэнк. — Захлопнувшись, кабина сразу же пойдет вниз.

И всё же, так было в теории.

Тогда как на практике не все могло оказываться в распоряжении бездушной автоматики.

— Ничего не сработает, лифт! — вдруг осенило инспектора Оверли.

Он вновь заскочил в свою палату, где так и лежал, перехваченный по рукам и ногам телефонным кабелем Мануэль Грилан.

Не отвечая на его издевательские реплики, насчет того, что пора бы заканчивать игру, Фрэнк вытащил в коридор из палаты свой бывший платяной шкаф.

Сооруженный из легкого, но прочного пластика, он без особого труда поддался усилиям инспектора.

И тому, после того, как вытащил свою ношу в коридор, оставалось только вставить край шкафа между створками дверей.

— Теперь-то кабина никуда отсюда не денется, — оценивающе глянул Фрэнк па дело своих рук.

И, не мешкая больше ни секунды, он принялся за осуществление следующего пункта плана собственного спасения из небоскреба исследовательской клиники грозной мафиозной структуры, какой была компания «Грузовые перевозки Грасса».

По, втиснутому в кабину, шкафу Фрэнк проворно забрался в лифт.

Уже там, встав на ноги всё на тот же угол предмета мебели, оказавшегося совсем не лишнем в этом месте, инспектор довольно легко отсоединил потолочную кассету с трубками ртутных светильников.

Открывшееся ему в потолке квадратное отверстие было не очень большим, но вполне достаточным, чтобы туда смог, при желании, пролезть тренированный человек.

Что инспектор и сделал, юркнув в темноту шахты.

Трос, прикрепленный к кабине лифта целой системой блоков, был покрыт тонким слоем смазки. Потому забираться наверх до подъемном лебедки на отделяющие их два десятка метров, Фрэнку пришлось, цепляясь руками не за него, а за стальные перекладины несущей конструкции боковой стены лифтовой шахты.

Сил потратил много.

И когда был у цели, то в полном изнеможении опустился на пол около мощных электромоторов.

Однако отдыхать было все же некогда.

По дрожанию кожуха одного из двигателей Фрэнк определил:

— Его время истекает.

Кто-то снизу уже пытается вернуть к себе лифт, чтобы выяснить причину, из — за которой на тридцатом этаже застряла кабина.

— Коли же так, то могут подняться на него и по запасной лестнице, — догадался Фрэнк Оверли. — Потому, довольно скоро появятся вооруженные охранники.

И уж им-то дела нет до своеобразного гадания по «ромашке».

— Живым брать нарушителя спокойствия или мертвым, — представил себе беглец. — Изрешетят пулями за милую душу.

Как ни мал минутный отдых, все же и он оказался не напрасным. Эта небольшая передышка помогла инспектору собраться с остатком сил и продолжить борьбу за своё выживание.

Открыв незапертую, на его счастье, снаружи дверь лифтовой камеры, Фрэнк Оверли выбрался на этаж служб технического обеспечения здания и внимательно огляделся по сторонам.

Всюду, куда ни глянь, в рассеянном сумраке просторного помещения змеились системы водопровода, пневматики, а также широкие коробы вывода принудительной вентиляции.

За ними — по стенам, в сумраке этажа ярко светились проемы не застекленных по проекту, слуховых окон.

Подойдя к самому краю, Фрэнк глянул вниз, отыскивая место:

— Где удобнее всего можно было бы сейчас организовать собственный спуск на землю.

Удовлетворило его окно, рядом с которым проходило колено толстой водопроводной трубы.

Сюда Фрэнк притащил несколько бетонных технических противовесов с замурованными в них стальными кольцами.

По имеющейся на каждом из них, маркировке не трудно было определить их обычное предназначение по рутинному использованию в качестве груза при контрольном испытании лифтовых подъемных кабин.

— Теперь же они подойдут в дело совершенно в ином виде, — решил инспектор Оверли.

И все же, прежде чем использовать найденный груз, необходимо было найти основное звено плана спасения:

— Нечто, способное послужить канатом?

И вот здесь-то, как раз, Фрэнк был поистине на высоте.

Потому с благодарностью вспомнил прозорливую мысль своего многоопытного шефа — мистера Бредли.

Именно по его совету, собираясь па операцию, агент под прикрытием Оверли выбрал себе чудной наряд провинциала:

— Свитер-водолазку и джинсы.

Совсем обычная с виду одежда обладала целым рядом, скрытых в ней, феноменальных достоинств.

И свитер, и подкладка брюк были пошиты с использованием особого материала, сотканного из тончайшей нити, о прочности которой ходило столько слухов у них в Центральном Федеральном Бюро.

Поговаривали даже:

— Что именно из нее делают материю для легких, но обладающих абсолютной надежностью, бронежилетов под смокинги, предназначенных для скрытого ношения.

По поводу бронежилетов разговора не было, а вот в чем мистер Бредли, ни сколько не сомневался, так это в достаточной надёжности отдельно взятой нити.

— На разрыв эта штука выдерживает более двух сотен килограммов, так что ты на ней будешь висеть как паук на паутине!

Кстати вспомнил Фрэнк и другие, подобные заверения шефа, когда тот напутствовал его на выполнение такого ответственного задания:

— Теперь же предстояло проверить все это на практике.

Не теряя больше ни минуты, бывший санитар принялся распускать свою одежду.

Когда нить была смотана в объемистый клубок, один из ее концов инспектор Оверли пропустил через изгиб трубы, которую решил использовать в качестве блока.

Потом привязал его надежным морским узлом к связке бетонных противовесов.

Примерный расчет их подбора показался ему верным.

И уже, нисколько не таясь от тех людей, кто бы мог увидеть его из окон небоскреба, Фрэнк, принялся аккуратно разматывать клубок, опуская вниз груз с самой верхней точки здания исследовательского центра концерна «Грузовые перевозки Грасса».

Когда нить, ослабев, подсказала, что связка бетонных грузов уже внизу, другой конец Фрэнк прикрепил к поясному ремню, что застегнут им сейчас, в виде грудной обвязки, как это обычно делают альпинисты, если нет под рукой специального снаряжения.

За него же сейчас была засунута и магнитофонная кассета, являвшаяся уликой против похитителей Альберта Колена.

И только после того, как ощутил тугую тяжесть опущенного противовеса, сам Фрэнк, как это делают в своей практике парашютисты, смело шагнул в зияющую под ним пустоту.

Несколько, подобранных по весу и соединенных в один пакет, бетонных гирь, с земли плавно пошли наверх, позволяя беглецу вполне комфортно опускаться вниз, к долгожданной свободе.

Еще несколько минут, и он уже вне зоны досягаемости охранников небоскреба — громил дона Луиса.

Пробежав несколько метров от здания, Фрэнк заскочил и стоящую рядом с ним, одну из служебных машин их Центрального Федерального Бюро, определить которую по регистрационному номеру было для опытного сотрудника сущим пустяком.

— Дайте связь! — приказал беглец, сидящим в салоне, сотрудникам подразделения наружного наблюдения. — Я — инспектор Оверли, выполняю специальное задание.

Убежденность была такова, что те без всяких слов повиновались полуголому незнакомцу.

И тут же пошла в дело, протянутая ему, трубка радиотелефона, с помощью которой Фрэнк Оверли намерен был доложить о тех изменения, что произошли в проводимой операции.

За этим последовал приказ уже оператору специальной связи.

— Набери личный номер мистера Бредли, — скомандовал оперативный сотрудник. — Да сделай это, как можно скорее, потому что промедление может оказаться непоправимым.

 

Глава восьмая

…Переполох, поднятый бегством самозваного санитара из клиники дона Луиса, поднял на ноги не только охрану, но и самого хозяина «Грузовых перевозок Грасса».

— Что случилось? — первым же делом поинтересовался он лично, приехав на место по срочному вызову доктора Лериха.

— Вот кто лучше всего подробности Вам расскажет! — руководитель клиники кивнул на единственного очевидца побега.

Это был, так и сидевший прямо на полу с понурой, поникшей головой, растерянный и очень похожий сейчас на побитую собаку, Мануэль Грилан. Теперь он нисколько не напоминал былого бравого кабальеро.

— Нашли его спеленатым по рукам и ногам телефонным шнуром в палате санитара, называвшего себя Бенджаменом Смитом, — продолжил доктор Лерих знакомить с обстановкой своего босса. — Тогда как того самого уже и след простыл.

— Альберт Колен? Что с ним? — грозный окрик сеньора Грасса не предвещал ничего хорошего обоим — и врачу, и Грилану.

— Мальчишка на месте! Хорошо, что успели в палате новые электронные замки поставить, не то бы этот полицейский и его с собой увёл.

Словно тяжеленная гора свалилась с плеч дона Луиса.

Он даже несколько приободрился при известии, что попытка освобождения «золотого», в буквальном смысле этого слова, пленника полиции не удалась.

Однако радость, охватившая дона Луиса, имела и горький привкус:

— Они разоблачены.

Что, впрочем, уже не сильно и огорчало:

— Все равно именно на сегодня намечена эвакуация мальчишки на остров, затерянный для всех в океане.

Так что можно считать, ничего не произошло.

— Пусть теперь полиция хоть десяток обысков у нас устраивает, — был уверен мистер Грасс. — Всё равно, ничего и никого не найдет.

Только оставался один вопрос:

— Все же, как так получилось, что агент полиции сумел сбежать из-под такой надёжной охраны?

Подробности, поведанные самими охранниками, после главного сообщения, уже не могли расстроить главаря мафии:

— Будет нам лишним уроком этот побег! — бросил он отрывисто — И все же виновного наказать!

— Шеф! — с надрывом в голосе подполз к нему на коленях Мануэль Грилан. — Я ни в чем не виноват!

Оправдывался провинившийся с таким жалким лепетом, что слушать его было тошно.

— У полицейского было оружие, — вымаливал прощение бывший любимчик сеньора Грасса. — Он первым набросился на меня и вообще…

Исповедь, оборванная прямо на полуслове, очень не понравилась дону Луису:

— Договаривай, тварь!

— Сеньор Грасс, дело обстоит гораздо хуже, чем Вам кажется! — всхлипнул, почувствовавший у своего виска дыхание смерти, Мануэль Грилан.

— Объясни внятнее! — прорычал дон Луис.

Видя, что подручный все никак не справится с волнением, он велел доктору Лериху:

— Дай Грилану, что-нибудь успокоительное.

Тот, нагремев в столе склянками, достал несколько таблеток. Заставил Грилана их запить водой из сифона.

Лишь после этого дар речи вернулся к Мануэлю и он сумел подробно, но выгораживая себя лично, рассказать о магнитофонной кассете, похищенной сбежавшим Фрэнком Оверли.

— И что там было записано? — нахмурил брови главарь мафии.

— Ход врачебного консилиума.

Следующая фраза была ужаснее предыдущей.

— Да и Вы на нем лично присутствовали, еще и реплику подавали, — съежился под испепеляющими взглядами окружающих, Грилан. — Так что у полиции есть серьезная улика насчет того, что здесь силой удерживается похищенный Альберт Колен.

После этих слов стало всем ясно:

— Одной эвакуацией мальчишки уже не обойтись.

Сообщение имело тот же эффект, что и гроза на успокоившемся после дождя небе — дон Луис был взбешен до крайности.

А тут еще с поста охраны сообщили, сначала, о приближении полицейских машин, а потом, и о десятках коммандос из отряда специального назначения, как оказалось, уже окружавших со всех сторон здание небоскреба.

— Потом выясним вину каждого и воздадим по заслугам, теперь же пора ноги уносить, — первым оправился от потрясения доктор Лерих.

— Дон Луис, — тронул он за плечо остолбеневшего шефа. — Есть путь к спасению по подземной галерее.

И тот достаточно быстро пришел в себя.

— Тогда скорее туда, и не забудьте взять с собой сопляка Колена! — завизжал сеньор Грасс.

И сам, быстро перебирая ногами, засеменил прочь — прямо к выходу из кабинета главного врача.

Узкий темный коридор вывел беглецов в подземный гараж. Откуда они продолжили путь уже на нескольких автомашинах.

В «Мерседесе» дона Луиса поместились, кроме хозяина, еще доктор Лерих и Мануэль Грилан.

С пистолетом в руках он предостерегал с помощью своего оружия Альберта Колена от возможной попытки бегства.

…В самом городе, где можно было смешаться с прочим потоком транспорта, их колонна машин, по приказу шефа, разделилась.

Сам он велел водителю:

— Езжай в морской порт!

Был резон такому приказу.

Ведь, на территории главных океанских ворот Кривпорта большинство сооружений принадлежало именно его концерну «Грузовые перевозки Грасса».

И все же, когда хотелось верить в то, что удалось уйти от преследователей, шофер громко спросил:

— У ворот порта полицейский патруль. Что делать?

— Поезжай вперед, остановись у старшего поста, но будь готов в любую минуту нажать на акселератор, — это уже взял на себя инициативу Мануэль Грилан.

Обладая отличным зрением, он успел заметить, даже издали среди полицейского оцепления своего старого знакомого — сержанта Джерри Смитчела, как раз и возглавлявшего пост.

— Ну как, дружище, уже выздоровел? — по-приятельски окликнул его из машины Мануэль Грилан. когда роскошный «шестисотый Мерседес» остановился у пункта контроля.

— Да. Конечно. Проезжайте! — тут же разрешил Смитчел, одновременно давая понять, что задерживать старых друзей не собирается.

Когда пропущенный через ворота «Мерседес» действительно, без всяких помех, проехал на территорию порта, сержант объяснил своему полицейскому напарнику:

— Эти люди вне подозрения!

Непосредственно в порту дон Луис велел водителю выруливать не по обычному маршруту, что вёл к стоянке его личной яхты, а дальше — в самый конец грузовых причалов.

— Там, у яхты, полиция меня точно поджидает, а здесь я буду как у Христа за пазухой, — пояснил шеф мотивы такого решения.

Про себя же подумал:

— Будет сейчас всем сюрприз, так сюрприз.

В старом, совершенно ничем не приметном среди других, ему подобных, грузовом ангаре теперь таилось реальное спасение от опасности ареста финансиста и его свиты.

Потому что именно здесь хранил, как зеницу ока, дон Луис один из главных своих козырей, свято приберегал который на случай совершенно не предвиденной никем другим ситуации:

— В вот как сегодня!

«Мерседес» просигналил у входа в ангар.

И когда вышедший из ворот охранник услышал от дона Луиса условный пароль, всех четверых запустили внутрь сооружения.

Правда, по пути к цели пришлось миновать еще несколько постов, пока не оказались они там, где всё стало понятно даже лицам, не посвящённым в тайну старого ангара.

В центре огромного помещения стояла темная вода канала, тайно прорытого сюда из акватории порта.

И на ней дыбилась рубкой миниатюрная подводная лодка.

Капитан ее был на месте, заблаговременно получив по радио приказ еще из машины, в которой сюда добрался дон Луис.

— Экипаж готов к приемке груза и дальнейшему выходу! — молодцевато отрапортовал он, показав завидную выправку бывшего военного моряка.

— Груза на этот раз не будет, только пассажиры.

Несколько обескуражили подводника слова нового распоряжения.

Но и это было еще не все.

— Отплываем немедленно! — прозвучало от, всерьез перепуганного всем происходящим, хозяина.

…Появление этого подводного корабля в качестве транспортного средства компании «Грузовые перевозки Грасса» особенно нигде и никто и не афишировал.

— Тем более что покупать его не пришлось.

Субмариной с доном Луисом рассчитался президент одной из банановых республик Карибского бассейна:

— За оказание особых услуг!

Их же, этих услуг, на самом деле было немало:

— От помощи в выбивании правительственных кредитов и поставок оружия, до отмывания заработанных на наркобизнесе денег и переводе их на тайные счета, правящих в той небольшой стране, олигархов.

Официально этот подводный корабль давно затонул — потерпев крушение в океане:

— И уже не значился ни в одном флотском регистре мира.

Кстати, дон Луис уже и не ведал встретить когда-либо самого дарителя этой отличной субмарины.

— Того президента давно свергла очередная военная хунта.

Так что и концы в воду.

— Тогда как подводная лодка была на загляденье! — даже по строгой оценке настоящих военных моряков…

Эту субмарину построили на судовой верфи одного из европейских государств. и представляла она собой целый букет, новейших, по тем временам, конструкторских разработок:

«Подводная лодка водоизмещением в 1800 тонн имела длину в 60 метров и при надежных усовершенствованных высокооборотных четырехтактных дизелях и двух якорных гребных электродвигателях, с частотой в 200 оборотов в минуту развивала крейсерскую скорость более 24 узлов.»

Ну а использование бесшумных винтов, а также специального противогидролокационного покрытия всего корабля, делали подлодку буквально невидимкой для всякого:

— Попытайся он обнаружить ее на глубине.

Кстати, трансатлантические переходы свыше шести тысяч миль были вполне по силам и кораблю, и экипажу.

В помощь морякам, подводная лодка оснащена унифицированными пультами управления, командирским дисплеем, устройством преобразования и обработки данных, поступающих, как от собственных, так и от внешних источников информации.

Для доставки грузов имелись на субмарине наружные транспортные обтекаемые контейнеры, выполненные из маломагнитной стали.

…Но в этом рейсе выпало им оставаться пустыми.

Ведь кроме нескольких пассажиров, включая себя самого, дон Луис приказал не брать на борт ни кого, и ни чего.

Решившись на побег из города, мистер Грасс мог более не бояться за свою жизнь:

— Уже от того, что субмарину вряд ли смогут преследователи обнаружить в океане!

Не так уж далеко было и до заветного острова с его самой секретной научной, технической и перевалочной транспортной базой. Да и бортовые торпедные аппараты могли вести прицельную стрельбу сразу по трем разным целям, вздумай кто-либо атаковать субмарину.

Словом, надежный корабль ожидал в ангаре беглецов.

Приняв пассажиров, подводная лодка погрузилась в глубину канала и по этой артерии, тайно, с сохранением всех мыслимых предосторожностей, прорытой под землей, вышла в акваторию порта.

 

Глава девятая

…По количеству привлеченных полицейских сил подобной операции еще не знала столица штата.

Одновременно были блокированы большинство учреждений транснационального концерна «Грузовые перевозки Грасса».

Но больше всего прокуратуру штата, давшую санкцию на арест дона Луиса и обыск всей принадлежащей ему недвижимости, интересовала роскошная клиника доктора Лериха.

— О том, что происходило на тридцати этажах небоскреба? — до этого в органах юстиции могли только догадываться.

И вот появилась первая реальная возможность заглянуть за завесу таинственности.

— И всему заслуга, привезенная тобой магнитофонная кассета, — похвалил своего сотрудника Фрэнка Оверли мистер Бредли.

Именно эта запись хода преступного консилиума проведённого в палате больного сироты, позволила прокуратуре от обычных угроз когда-нибудь расправиться с мафией, перейти к конкретному делу.

— И вот мы почти добились своего! — он показал подчиненному рукой на то, что творилось вокруг клиники.

Полицейские машины, завывая сиренами, едва успевали отвозить все новых и новых арестованных.

Пошли и первые доклады от исполнителей.

Оказывается, кроме научно-исследовательских лабораторий и клиники, в, так называемом, лечебном учреждении, возглавляемом доктором Лерихом, были целые этажи, на которых богатые мира сего могли себе позволить на неделю-другую уйти в наркотический экстаз.

Благо, что любая «травка» всегда и в любом количестве была у них прямо под рукой.

Велись и незаконные хирургические операции по пересадке различных органов.

— Ты бы вот побывал для общего интереса в их обширном морге, такое бы там увидел, — мрачно констатировал мистер Бредли. — Хотя, конечно, вовсе не жалеешь, что успел удрать раньше, чем тебя самого в этот морг отправили.

Однако Фрэнку в эти мгновения было не до шуток.

Сам он успел побывать на тридцатом этаже, но, как и предполагал, палаты оказались пустыми.

И теперь инспектор Оверли ждал результата радиопеленгации со специально выделенного для этой цели вертолета.

— Есть устойчивый сигнал! — внезапно раздалось сообщение из динамика радиопередатчика, встроенного в салон их дежурной автомашины.

— Где сигнал? Заметили его, в каком районе? Прошу ответить! — тотчас подключился к связи инспектор.

— В районе торгового порта! — невозмутимо послышалось в ответ от вертолётчика.

В ту же секунду Фрэнк уже сидел за рулем машины.

Его, «форд» стрелой рванул туда, где могли находиться беглецы. И единственным указателем и ориентиром для преследователей оставался теперь именно датчик в часах, подаренных Алику лично Фрэнком когда-то в горной гилее.

Вслед за ним мистер Бредли отправил в погоню еще несколько экипажей патрульных машин.

И весьма кстати.

Потому что в возникшей перестрелке с охраной секретного ангара дона Луиса, лишь за счет численного перевеса, полицейским удалось одержать верх.

Но самое главное разочарование ждало их впереди:

— Сам ангар теперь был пуст.

Прекратился и радиосигнал.

— Во всяком случае, теперь он исчез с экрана нашего пеленгатора, — доложил инспектору пилот вертолета, оказавшегося здесь же, на территории порта. Достаточно умело ему устроили площадку для посадки геликоптера, подыскав удобное место среди сплошной застройки.

— Где ваша машина? — спросил Фрэнк, удивляясь тому, откуда перед ними мог появиться пилот полицейского вертолёта.

— На крыше ангара, — ответил тот.

— Тогда нечего медлить, — до глубины души завёлся энергетикой погони инспектор Оверли.

Он оглядел тех, кто вёл поиски преступников на суше, тогда как сам решил продолжить их и на океанической глади.

— Скорее туда, в погоню за беглецами! — велел он своим людям.

Без лишних слов, пилот направился вместе с ними наверх по той же лестнице, что ранее привела его внутрь грандиозного помещения.

— Но где будем искать? Или Вы знаете это лучше всякого прибора? — уже в салоне юркой стальной стрекозы с иронией спросил пилот.

Напрасно стараясь голосом перекрыть рев мотора их взлетающего ввысь вертолета.

— Теперь знаю где! — оборвал его рассуждения не по теме Фрэнк Оверли. — Направление держите к выходу из порта.

По нескольким фразам, как выпытанным у сдавшихся охранников, так и по тому, что он лично увидел в тайном ангаре с подземным каналом, инспектор сумел прекрасно догадаться о том:

— На чем мог сбежать из города дон Луис?

И своим предположением поделился с экипажем вертолета:

— Ищем подводную лодку!

К этому моменту, внизу, прямо под ними, показались волноломы, ограждающие акваторию порта в штормовую погоду.

— Тогда я точно знаю, где она может пройти в океан! — предложил свои услуги проникшийся ответственностью пилот. — Я до этого несколько лет в береговой охране служил.

Говорил он, не отрываясь от управления «стрекозой»:

— Изучил здешний фарватер как свои пять пальцев.

Не упустил он и главного:

— Только предупреждаю сразу — наши пулеметы помогут лишь в том случае, если посудина будет на плаву.

И закончил своё экстренное сообщение, уже совершенно утратив былой пафос:

— В подводном же положении любая субмарина, даже такая миниатюрная, как эта для нас недосягаема.

— Все равно ищем подводную лодку! — заявил на это важный пассажир. — На вызов сюда военных авиаторов и моряков, уже нет времени.

Им ничего другого делать и не оставалось.

— Очень мала вероятность того, что удастся найти нам, в таких условиях, беглецов, — прекрасно понимал Фрэнк. — Но пока есть этот шанс, нельзя его упустить из реализации.

Всё еще теплилась у него в душе слабая надежда на успех в поисках похищенного мальчугана.

— Вот она, под нами! — раздалось в кабине полицейского вертолёта. — Где я и предполагал.

Пилот изменил режим полета таким образом, что теперь винтокрылая машина буквально зависла на одном месте. И продолжала двигаться вперёд, повторяя под облаками подводный маневр скрывающегося от их преследования, объекта поиска.

Теперь уже абсолютно все наблюдатели смогли увидеть прямо под ними, уверенно рассекающий волны, бурун от поднятого подводной лодкой перископа.

Небольшая глубина акватории порта не давала пока субмарине сохранять полную секретность хода.

Потому с патрульного вертолета ее хорошо видели сквозь небольшую толщу воды.

— Ничего себе, калоша! — присвистнул в изумлении вертолетчик, имевший опыт работы на флоте. — Лодка-то эта, получается, из самых, что ни есть, новейших образцов. Гляньте на её обводы.

Его предположение подтверждалось современной каплеобразной формой субмарины, расположенными на корме стабилизаторами и вертикальными рулями. На что только еще начали переходить кораблестроители многих стран.

— Как бы эта штука по нам ракетой не ответила! — между тем не унимался пилот. — Нисколько не удивлюсь, если там еще и противокорабельных ракет «Гарпун» или «Экзосет» припасли для преследователей.

— Ничего не бойся! — успокоил его Фрэнк Оверли. — Даже если все так, как ты говоришь, не станет дон Луис себя так выказывать.

Наблюдая сверху за субмариной, он словно пытался разгадать дерзкие планы беглецов, в чём и преуспел.

— Ему главное — уйти от нас в глубину, — поведал вертолётчику инспектор. — Можешь быть на этот счёт, совершенно спокойным.

Эти слова несколько разрядили обстановку в летящем над волнами вертолете.

— Ну-ка, дай по нему очередь! — велел пилот штурману, занявшему место у турели крупнокалиберного пулемета.

— Не надо очередь! — устало махнул рукой инспектор, отменяя приказ. — Не стрелять! На борту субмарины — ребенок.

 

Глава десятая

Подводная лодка, хотя и была самой последней модели, все же на вид не очень-то внушала доверия всем, кто сопровождал дона Луиса.

Но — только не ему самому.

Не раз именно она выручала его тогда, когда, казалось, ничто не могло избавить от полицейских ищеек:

— Оружие, наркотики, валюту!

Каких только грузов не доводилось переправлять в самые отдаленные места на этой субмарине.

Ну а отличная выучка опытных профессионалов, составляющих экипаж за сверхвысокое вознаграждение, делало всю затею с побегом именно пустяковой и не стоящей особых волнений.

Тем более что сравнительно не так далеко было и до острова, тоже принадлежащего концерну:

— Того самого места, выбранного, — по приказу дона Луиса. — Для безопасного содержания «золотого ребенка».

И не случайно.

— Оттуда он никуда кроме воды не допрыгнет! — решил про себя мистер Грасс еще раньше, когда и ведать не мог, что сам окажется в компании своего юного пленника.

…Когда люк субмарины захлопнулся, пропустив внутрь прочного корпуса пассажиров и членов экипажа, капитан, не мешкая, тут же дал команду на погружение.

Правда, путь в подводном положении через порт отнял гораздо больше времени, чем они рассчитывали. По основному фарватеру, как раз, буксиры заводили на разгрузку сразу несколько океанских сухогрузов.

Пришлось под перископом выжидать под водой:

— Когда освободится путь в открытый океан.

И уже совсем недалеко оставалось до выхода на настоящие глубины, когда матрос, стоящий у перископа, сообщил:

— За нами погоня. В воздухе — полицейский вертолет.

— Ничего страшного, — заверил капитан в отсутствии опасности, своих, успевших перепугаться, пассажиров. — Если сразу стрельбу не откроют, то через несколько минут им нас уже не достать.

Вертолет наверху при этом не выказывал особой агрессивности, будто слушался всего, что говорит старый опытный моряк.

— Вот видите, теперь можно идти и на полное погружение, — уверенно произнес командир субмарины. — Эхолот показывает, что мелководье мы успешно прошли.

За бортом с немалым шумом забурлила вода, от вытесняемого из балластных систем воздуха.

— Убрать перископ, — продолжал распоряжаться старший на подводной лодке. — Он теперь нам больше не нужен.

Всеобщее ликование, начавшееся при этих словах в чреве подводного корабля, не разделял один лишь Алик.

Забившись в угол отсека, куда его отвел под дулом пистолета Мануэль Грилан, он, сидел, захлебываясь слезами:

— Теперь уже никто не мог спасти его от этой шайки убийц.

Алику так хотелось туда, наверх, где на вертолете бессильно гнался за ними добрый и преданный Фрэнк Оверли.

— Да, доктор, идите к малышу, сделайте ему нужную инъекцию, чтобы спал до самого острова! — велел своему главному медику дон Луис, вновь, как прежде, становясь волевым и решительным.

Что не осталось без внимания его спутникам.

Доктор Лерих покорно щелкнул замками, прихваченного с собой из клиники, саквояжа со всем необходимым.

Вынул оттуда шприц, затем — пачку ампул. Прямо на глазах совсем перепуганного этой процедурой Альберта Колена, отломил головку одной из них. Профессионально наполнил ее содержимым пластмассовый одноразовый баллончик.

И, подняв шприц иглой вверх, умело выпустил перед собой, тонкую струйку наркотика. Изгоняя из иглы шприца возможный в нём воздушный пузырек.

— Ну-ка, закатай ему рукав курточки, — велел доктор, сидевшему рядом с ребёнком, Мануэлю Грилану.

И, видя, как долго тот путается, освобождая рукав сорочки ребёнка от зацепившегося за него браслета наручных часов, грозно рыкнул:

— Да поскорее!

Не обошлось и без дельного совета:

— Выброси, ты, наконец, этот чертов будильник. Довольно нам играть в няньки-игрушки с этим волчонком!

При этих словах Алик с такой ненавистью глянул на своего мучителя, что если бы был способен:

— Испепелил бы его презрением, сейчас до краев наполнявшим мальчишескую душу:

— Только угли бы остались от доктора.

Но единственное, что он мог, так это лишь страстно желать быть подальше от этих чудовищ в образе человеческом.

Крик в отсеке, куда ушел доктор Лерих выполнять полученный им приказ, дон Луис воспринял как должную реакцию юного пациента на болезненный укол шприцем.

— Капризничает дьяволенок Колен! — хмыкнул он. — Требует особого ухода.

Но тут же похолодел, от дурного предчувствия:

— Потому что кричал совсем не ребенок, а сам доктор Лерих.

Ученый просто захлебывался от злости:

— Так, где же, я Вас спрашиваю, подлый Грилан, этот проклятый мальчишка?!

…Полицейский вертолет еще долго сопровождал, уходящую в океан подводную лодку гангстеров.

Даже когда в волнах скрылась штанга перископа субмарины, Фрэнк Оверли все еще не решался дать команду пилоту винтокрылой машины на обратное возвращение в город.

— Ладно, инспектор, от нас больше уже ничего не зависит, — повернулся к нему расстроенным лицом вертолётчик. — Пора домой — горючее на исходе.

— Инспектор, а что это там прямо над нами?

Вдруг вмешался в разговор, до того наблюдавший за тем, что происходило внизу, штурман-радист.

Фрэнк выхватил у него из рук бинокль.

Прильнул к окулярам.

Мощная оптика тут же приблизила к нему лицо, барахтающегося в волнах мальчика.

— Срочно вниз! — велел инспектор.

И не спрашивая, широко распахнул боковую дверь вертолета.

До поверхности воды было далековато, но он все же не стал медлить, смело прыгнул в волны.

И добился своего. Удалось-таки поддержать на плаву уже начинающего уставать Алика:

— Помочь ему до того, как сверху, с борта вертолёта спустят для них спасательную сетку.

Их так и вытащили из океана — обоих сразу.

Они совершенно промокли от долгого пребывания в волнах. И всё же крепко прижимались друг к другу.

Как будто от того:

— Быть ли им вместе? Теперь зависела главная цель их жизни.

 

Глава первая

…Едва Фрэнк Оверли распахнул зеркальные створки дверей ресторана «Морская звезда», как вся обслуга пришла в движение.

Посмотреть на него высыпали даже некоторые работники кухни, не говоря уж об официантах.

— Добрый день, инспектор!

С подчеркнутой любезностью подскочил к нему швейцар.

Намереваясь принять из рук посетителя тяжелый, туго набитый портфель из крокодиловой кожи.

В другой бы раз такое преувеличенное внимание Фрэнк Оверли и принял бы за чистую монету. Но именно сегодня, всё это кажется ему еще большим издевательством, чем простая грубость.

— Взаимообразно, чертова бестия! — буркнул Оверли.

И насмешливо глянул в глаза лакея:

— В одном ты ошибаешься — теперь уже вовсе не инспектор я, а бери выше — помощник окружного прокурора!

Вытянувшаяся от удивления физиономия швейцара заставила Фрэнка хмыкнуть и во второй раз:

— Уж больно глупо выглядел служитель сервиса, откровенно издеваясь над отставным полицейским, который вдруг оказывается куда более крупной шишкой.

Тем временем следовало заняться непосредственно тем, что и привело нового посетителя в ресторан:

— Давай, не стой как истукан!

Швейцар получил в свои руки ношу посетителя — портфель.

Для него это была:

— Еще одна неожиданность!

И действительно.

— Когда это было, чтобы Фрэнк Оверли из Центрального Федерального Бюро по борьбе с наркотиками хоть на мгновение расстался со своим портфелем?

— Тем самым, — по мнению многих. — Что всегда нашпигован следственными секретами, как рождественский пудинг — изюмом.

А тут даже не глянул:

— Надежно ли устроилось на хранение его сокровище?!

Легкой походкой Фрэнк Оверли направился прямо к стойке бара. Туда, где уже умеючи, очень ловко, колдовал со своим шейкером, бармен, сбивая любимый коктейль бывшего инспектора.

— Как всегда, мистер Оверли?

— Точно так! — подтвердил Фрэнк, между тем удобно устраиваясь, по своей привычке, на высоком круглом стуле, обтянутым искусственной кожей.

Но одним этим заказом общение с ещё одним представителем сферы обслуживания не обошлось.

— Только вдогонку еще, сделай пару виски, — велел ему важный посетитель. — Гулять, так гулять!

Ответ на такое дружелюбие последовал моментально.

— Если желаете, то и в казино Вам будут рады, — напомнил бармен. — Испытайте счастье в рулетку!

Учтивость человека, хозяйничавшего за стойкой бара, казалось, не имеет границ.

Только чувствовались за ней не профессиональное внимание или уважение к очередному клиенту, а еще и немалый коммерческий интерес со стороны всех, кто крутился вокруг новоявленного помощника окружного прокурора.

Поскольку, каждый из претендентов на богатые чаевые, предположил по шагам гостя, что Фрэнк Оверли:

— Как прежде уже не раз здесь бывало, снова намерен уйти в длительный загул.

— День сегодня и впрямь, — по мнению всех, кто знал Фрэнка. — Располагал того к хорошей попойке.

О чем, впрочем, уже обстоятельно был осведомлен и хозяин ресторана «Морская звезда» Гарри Седун.

Тот же час и совершенно не случайно, он вдруг оказался совсем рядом с Оверли.

— Привет, Фрэнки! — дружелюбно протянул он для рукопожатия свою теплую, пухлую ладонь человека, с самого детства не знакомого с физическим трудом.

— Привет!

Охотно откликнулся тот на его приветливые слова, пряча за своей речью, плохо скрытую иронию:

— Мол, ты бы мне охотнее нож протянул лезвием в брюхо или пальнул бы в спину из пистолета, чем желать добра.

Был и серьезный повод такому отношению.

С тех пор как началось расследование уголовного дела, возбуждённого в отношении концерна «Грузовые перевозки Грасса», значительно сократился приток посетителей в «Морской звезде».

Раньше ресторан, расположенный напротив центрального офиса фирмы дона Луиса, в основном, как раз и работал на обслуживании его многочисленных клерков.

Но вот уже, который месяц подряд, пустуют кабинеты служащих.

Зато у входа в шикарный небоскреб постоянно стоят полицейские наряды, да снуют туда-сюда ревизоры и следователи.

Из них же один вот только Фрэнк Оверли из Центрального Федерального Бюро по борьбе с наркотиками:

— Не гнушался зайти в прогорающее заведение.

Чтобы заказать свой неизменный безалкогольный коктейль.

— Хотя вот сегодня и до горячительного добрался — попросил плеснуть виски.

Но нынче, действительно, праздник наступил:

— Особенно, для «Морской звезды» и ее служащих. Так же как и для других людей дона Луиса.

— Что мистер Оверли, снова пустышка у Вас вышла! — с той же ироничной улыбкой, что и у швейцара, только на более круглом и еще сильнее лоснящемся сейчас от радости лице, продолжал Гарри Седун беседу с непростым посетителем.

— Все-то тебе известно, и откуда только факты берешь! — не стал возражать на его откровения Фрэнк. — Впрочем, это и понятно.

Он сморщился, как от съеденной дольки лимона, пока ещё плавающей в его бокале с коктейлем, но не от кислоты жёлтобокого фрукта, а таким образом выражая крайнюю степень пренебрежения ко всему, только что сейчас услышанному.

— Наверное, коллеги дона Луиса по теневому бизнесу, успели сообщить, что против него уголовное дело прекращено.

— Что Вы! Что Вы! — замахал руками хозяин ресторана. — Просто слухами земля полнится.

Он так и улыбался, снисходительно и торжествующе прямо в лицо посрамленному слуге правопорядка:

— Как это так могло получиться, что, ни в чем противозаконном не уличили фирму дона Луиса, хотя о его злых кознях столько времени трубили на каждом углу?!

Причём, глаза директора ресторана тоже выдавали его меркантильный интерес, по поводу провала в работе правоохранительных органов:

— Ведь, и сам о не прочь подать в суд за причинение ему морального ущерба, нанесенного по вине, не в меру назойливого бывшего инспектора Оверли.

— Вот когда подашь на меня свой иск, тогда мы с тобой и посудимся! — нахмурился Фрэнк.

Допив свое писки, он бросил на стойку бара смятую банкноту:

— Сдачи не надо!

У выхода из заведения, по бегающим глазам швейцара, вернувшего ему портфель, Фрэнк понял:

— Успел-таки, хитрец, порыться в содержимом.

Да вот только вряд ли было там чему поживиться:

— Внутри, кроме пустого термоса из-под кофе и не нужных никому бумаг ничего он не оставлял.

Иначе он бы просто не отдал портфель, пусть только на временное хранение, в этом притоне мафии:

— Где никому ничего доверять нельзя!

Все документы, касающиеся расследования преступлений дона Луиса и его людей, Фрэнк Оверли успел сдать еще сегодня утром.

Как и было ему велено — людям из архива их Центрального Федерального Бюро.

Причем, сделал это разу же, едва получил па то приказ своего руководителя мистера Бредли.

В свою очередь, вызвав инспектора к себе, шеф городского офиса Центрального Федерального Бюро тогда не стал «тянуть резину» с лишними объяснениями и мотивировками своего решения.

Сказал просто:

— Дело дона Луиса сдаем в архив. Так что, изволь все свои следственные бумаги передать туда и прямо сейчас!

— Мы так не договаривались! — в ответ процедил сквозь зубы, будто съеживаясь от обиды, Фрэнк Оверли. — Ведь Вы же знаете, что он — преступник.

— О многом другом, тем более, речи у нас с тобой в общении не шло, — прервал его возражения мистер Бредли. — Как и о твоем назначении на новую должность.

— Что это может быть за чушь! — вырвалось у инспектора, вопреки всем полагающимся правилам субординации. — Никуда на сторону я от вас на работу никогда не просился.

— Не кипятись уважаемый господин Оверли, — официальным тоном остановил вспышку его недовольства влиятельный собеседник. — Вот решение губернатора штата Джона Антони Кроуфорда.

Мистер Бредли протянул через свой письменный стол плотный лист лощеной бумаги — с оттиснутой ниже текста гербовой печатью и витиеватой росписью.

«…Для укрепления работы окружной прокуратуры перевести в ее штат помощником прокурора бывшего инспектора Центрального Федерального Бюро по борьбе с наркотиками Франклина Оверли…» — с удивлением прочитал Фрэнк, касающееся лично его, распоряжение.

Так и вышло, что продолжил он этот странный день, начавшийся с разбитых надежд и увольнения, совсем уже в новом для себя и окружающих, качестве.

…Передав все дела, вначале из служебного сейфа а потом и из книжного шкафа своего бывшего кабинета в штаб-квартире ЦФБ, он следом занялся тем, что уничтожил личные, теперь уже ни для кого не предназначенные, материалы секретных наблюдений, сделанных в офисе концерна дона Луиса — «Грузовые перевозки Грасса».

Лишь после этого новоиспеченный помощник окружного прокурора зашел в «Морскую звезду», чтобы, как сам выразился:

— Завить горе веревочкой.

Действительно, такого удара, что произошел только что, он никак не ожидал.

— Настолько крепкими являются связи дона Луиса среди сильных мира сего, что даже прямых улик оказалось все же недостаточно, чтобы передать дело в суд присяжных, а затем, в конце концов, очень надолго упрятать главаря мафии за решетку.

К тому же, судя по его встрече в ресторане «Морская звезда», где уже все вокруг прекрасно знали о случившемся, Фрэнку было совсем не трудно догадаться:

— Событие это и сам факт отстранения его от дел, связанных с расследованием преступлений наркомафии стали достоянием общественности.

Выйдя из «Морской звезды», Фрэнк поднял руку, жестом останавливая, проезжавшее мимо такси.

— Домой! — расстроенным голосом бросил он водителю, подобравшему этого своего очередного пассажира.

Но тут же спохватился — назвал адрес дома, где вот уже несколько недель подряд он с Альбертом Коленом снимают квартиру.

Мальчишка встретил его у порога.

Едва услышав звонок, он распахнул дверь и с радостным криком так и бросился на шею другу.

— Ну, будет, будет! — стараясь сдержать довольную улыбку, сказал Фрэнк.

Сам же, тем не менее, сразу после своего появления на пороге, скорчил гримасу недовольства:

— Я же тебе говорил — обязательно спрашивай имя посетителя, прежде чем открыть двери!

Он уже устал убеждать подростка в строгой необходимости быть теперь предельно бдительным:

— Совсем забыл, что дол Луис и его люди на свободе?

— Не сердись. Фрэнк, — повинился тот. — Ну, пусть я виноват, больше не буду.

Мир был достигнут.

После чего уже Фрэнку Оверли пришлось держать ответ перед юным другом.

— Я во всем буду слушаться, только и ты со мной соглашайся, — заявил подросток.

— В чем именно?

— Пойдем, погуляем сегодня куда-нибудь, — попросил Алик.

Все это время ему и без того приходилось строго соблюдать правила безопасности, установленные для него другом.

Одно же из главных таких условий, особенно:

— Меньше высовываться из квартиры, чтобы случайно не попасть на глаза кому-либо из знакомых.

Тогда вся конспирация точно пойдет насмарку!

— Или, чем черт не шутит, — по мнению Фрэнка. — Как бы к нам по месту проживания не пожаловали неожиданные гости.

Но сегодня день особенный:

— С дона Луиса сняты все обвинения!

И уж ему теперь, пожалуй, нет никакого дела до бывшего свидетеля.

— Может, оставит Алика в покое, — рассудил новоявленный помощник окружного прокурора. — Ведь, теперь-то похищать его мистеру Грассу совсем не с руки.

И он был номинально прав:

— Любой догадается, откуда ветер дует?

Так что уговорить бывшего инспектора пойти на прогулку сегодня не составило особого труда.

— Ладно, убедил, пойдем с тобой, покатаемся на каруселях в Луна-парке, — согласился Фрэнк. — Заодно и в детское кафе заглянем.

Он улыбнулся уже без всякой подспудной мысли, сменить милость на гнев, как это было только что:

— Не грех отметить мою новую должность хорошей порцией мороженого.

— Какую такую должность? — удивился бывший уже теперь затворник, наконец-то получивший сегодня до вечера хотя бы относительную свободу передвижения.

— Не все сразу! — ответил друг. — Потом узнаешь!

Фрэнк специально не стал посвящать маленького приятеля во все нюансы, столь странно оборвавшегося следствия.

Еще подумал при этом:

— Подрастет, сам поймет, почему закон всегда на стороне лишь людей богатых и влиятельных.

Ну, а пока:

— Гулять, так гулять!

 

Глава вторая

Окружного прокурора Денвера Райсона, его новый помощник Фрэнк Оверли достаточно хорошо знал еще по прошлым своим следственным делам в качестве инспектора Центрального Федерального Бюро по борьбе с наркотиками.

Немало встречались тогда по работе.

Да и тот, по фактам, извлеченным им несостоявшегося деля дона Луиса, уже был наслышан со всеми подробностями:

— О своем новом помощнике, назначенным к нему личным распоряжением губернатора штата.

Поэтому процедура знакомства свелась лишь к двум-трем официальным, ничего не значащим фразам.

После них Денвер Райсон тут же перешел и к конкретному разговору на тему предстоящей работы своего нового помощника.

— Вы, Франклин, в прокуратуре человек, что называется, не с улицы, — заявил прокурор. — И все же присмотритесь что, да как.

При этом, хозяин кабинета вовсе не настаивал на особой поре ученичества, необходимой Фрэнку для прохождения подготовки к исполнению им своих ответственных обязанностей.

— Время на то предоставляю сколько угодно, — услышал новичок в делах прокуратуры. — Пока особо загружать не стану.

Но это оказались только цветочки.

Дошло и до ягодок.

— Вот разве что один пустяковый случай, — заявил прокурор Райсон. — К тому же никому другому его не поручишь.

Этими словами его новый руководитель вдвойне озадачил, принимавшего дела, Фрэнка Оверли.

— Суть его сугубо конфиденциальная и касается лично мистера Кроуфорда, — продолжил Денвер Райсон. — Но лично Вам, как человеку, исключительно преданному губернатору, поручение, конечно, можно доверить.

Фрэнк не стал разубеждать Райсона. Не принялся с жаром доказывать, что тот явно заблуждается:

— Полагая, что за скоропалительным и высоким его назначением кроется личное знакомство с губернатором.

Что в корне не отвечало действительности.

Не хотел Фрэнк делиться и о том, что лично:

— Джона Антони с глазу на глаз до сих пор ни разу не видел, кроме как по телевизору, да по газетным публикациям с фотоснимками.

Еще и подумал:

— Пусть, мол, прокурор считает так, как ему вздумается.

Пока же суть да дело, сам во всем хорошенько разберется. В том числе выяснит:

— Что стоит за такой милостью губернатора?

В то время как Фрэнк выстраивал для себя эту мысленную замысловатую тираду, окружной прокурор уже предпринял конкретные действия по привлечению своего нового помощника к делу, которое не стал бы доверять, никому другому.

Он извлек из своего служебного несгораемого сейфа тонкую канцелярскую папку-накопитель и протянул ее исполнителю задания.

Со словами:

— Здесь — все по порядку. Ну, а если желаете узнать нечто дополнительное хотя бы вкратце, то…

Задача и впрямь, как стало известно из объяснения, была не слишком сложной:

— Произвести розыск, без вести пропавшей более двух месяцев назад, женщины — Дайзи Кроуфорд.

— Ну, Вам-то, Фрэнк, надеюсь, хорошо понятно, что стоит за этой фамилией!

— Конечно! — брякнул наобум новоиспеченный помощник прокурора. — Наверное, сам губернатор. Кто еще!

— Верно! — похвалил его за сообразительность собеседник. — Это его младшим сестра пропала.

Тут Денвер Райсон понизил голос до шёпота, будто опасался подслушивающих устройств, установленных в его вотчине неведомыми чужаками:

— Причем, о ее исчезновении мистер Кроуфорд, до сих пор, особенно не распространяется за пределами своего круга.

— Что так?

— По одной простой причине, — прокурор счел возможным добавить ещё кое-что, к уже предоставленной им информации. — Нельзя бросать и малейшую тень на семью губернатора.

И сразу дал понять Фрэнку:

— И впредь не нужно предавать широкой огласки все, что будет связано с этим розыском.

Фрэнк Оверли с энтузиазмом принялся за выполнение своего первого поручения в прокурорском качестве.

По документам и фотографиям из различных источников, он ближе, хотя и заочно, познакомившись с личностью исчезнувшей Дайзи Кроуфорд. Из всего этого понял и основное из того, что крылось за недосказанностью прокурора о личных особенностях пропавшей девушки.

С самого рождения младшая сестра губернатора страдала серьезным физическим пороком:

— Родилась с заячьей губой.

Это уродство не раз пытались исправить самые опытные врачи, но ничего хорошего у них не получилось.

До поры, как говорится, до времени все сходило без особой огласки.

Дайзи училась в закрытом пансионате, вся связанная с ней история была надежно скрыта от всех, кто знал губернатора. Особенно же от дотошных журналистов, падких на всякие подобные сенсации.

И верно. Только ленивый, что называется, человек пропустит такое неординарное сообщение, появись оно в печати:

— Урод родился в семье губернатора.

И у «черных пиарщиков» сразу прибудет результативности:

— Пусть гадают избиратели — что можно ждать от человека с плохой наследственностью?!

— Но нынешним летом, — узнал Фрэнк из собранных материалов. — Девушка закончила закрытый частный колледж, получила образование и жила некоторое время уединенно на дальнем ранчо, принадлежавшем роду Кроуфордов.

Затем сыщик перешел к тому главному обстоятельству, что заставило его взяться за эту невесёлую историю из жизни родовитых аристократов:

— Недавно, приехав в город, она вдруг исчезла бесследно.

— Так уж нет ни одной зацепки? — поинтересовался Оверли у всех её родных и домочадцев.

Им было, что сказать человеку, самим губернатором обличённому доверием для проведения розыскных мероприятий.

Но совсем немного:

— Перед исчезновением сестра губернатора оставила дома записку о том, что отправляется «За птицей счастья»!

Изучение письма домашними ни к чему не привело. Полицию в это дело, пока, не вмешивают:

— Потому остается их ведомство. В том числе — новый сотрудник.

Как и все члены губернаторской семьи, теперь и Фрэнк Оверли недоумевал:

— Куда она могла направиться, за мифической «Птицей счастья»?

Пока же, к кому бы ни обращался, получал один похожий ответ. Потому что Никто до сих пор не знал местонахождение исчезнувшей особы.

На этот вопрос и должен был ответить Фрэнк Оверли, которому губернатор лично доверил розыск родной сестры…

Свой дальнейший план расследования помощник окружного прокурора начал осуществлять со звонка, сделанного им по телефону.

— Тому самому, из официальной приемной, — чей номер не только для Фрэнка, но и для любого гражданина значился в самом популярном в стране из подобных изданий, телефонном и адресном справочнике, выходящем в серии «Кто есть кто?».

— Да и как иначе, губернатор штата, мультимиллионер Джон Антони Кроуфорд не какая-то там мелкая сошка! — известно каждому. — Его популярности в родном штате любой позавидует.

В приемной долго тянуть с ответом не стали.

После того, как Фрэнк назвал себя, его без промедления соединили с главным абонентом.

— Слушаю Вас! — раздался в трубке властный голос.

— Это помощник окружного прокурора Оверли, — представился Фрэнк. — Мне поручен известный Вам вопрос.

— Очень хорошо, надеюсь в его успешном завершении! — пророкотало на том конце провода — Что для этого нужно лично от меня?

— Немногое, — ответил Фрэнк. — Пока же и вообще сущий пустяк — разрешите ознакомиться с личными вещами, оставленными миссис.

Он выдержал паузу, ожидая, что сановный собеседник сам доскажет за него.

Но ошибся.

— Давайте пока обходиться без имен!

Жесткие нотки в голосе губернатора отливали металлом:

— Мой адрес Вам, я надеюсь, известен. Прислугу извещу. Она Вам все покажет.

Завершился разговор на самой обычной ноте, какие бывают даже в случаях обремененных гораздо меньшим волнением и заботами, чем пропажа родной сестры:

— Желаю удачи!

Последовавшие монотонные гудки отбоя не очень-то отразились на самолюбии Фрэнка Оверли.

Выписав в свой служебный блокнот из справочника все, что было ему нужно для дальнейшего поиска, он отправился знакомиться непосредственно с апартаментами Джона Антони Кроуфорда:

— Или с теми их уголками, что позволит осмотреть ему вышколенная Кроуфордом прислуга…

Однако, визит в особняк губернатора мало что внес в то, что уже было известно следователю из сообщения прокурора.

Но и той мелочи, что не ускользнула от Фрэнка, хватило за глаза недавнему инспектору Центральному Федерального Бюро, а ныне — предполагаемому королю сыска из окружной прокуратуры.

— Вот так я! Ну прямо — Шерлок Холмс!

Восхитился он собственной проницательности, когда вся картина прояснилась ему как на показ:

— Хоть сейчас прямо в «Книгу рекордов Гиннесса» заноси мое бренное имечко.

Гордиться, действительно, было чем.

— Прошло лишь несколько часов, как он взялся за дело об исчезновении Дайзи Кроуфорд. а его уже было можно успешно закрывать…

Подтолкнули же к этому всего три буквы, найденные Фрэнком в дневнике пропавшей девушки:

— Ж. Л. К.

Удачливый помощник прокурора тут же вновь набрал номер, хорошо запомнившийся по недавнему звонку.

— Губернатор занят! — лаконично ответил, снявший трубку секретарь — Что ему передать?

— Скажите, что Фрэнк Оверли из окружной прокуратуры просит о срочной конфиденциальной встрече.

Последовала долгая пауза и только по истечении нескольких минут томительного ожидания, тот же голос, но уже куда более приветливый, сообщил:

— Приезжайте. Вас ждут.

— Я нашел Вашу сестру, сэр, — уже от двери, еще только идя к столу губернатора, сообщил Фрэнк Оверли.

Он сейчас совершенно смело говорил на эту тему потому, что прямо от порога успел заметить, что кроме него и губернатора в обширном кабинете никого нет.

— Не может быть!

Словно не поверив столь радостной для него вести, навстречу ему поднялся из-за стола высокий мрачноватый мужчина.

— Всем он был хорош, — по мнению гостя. — Если бы не следы былых излишеств, связанных с табаком и алкоголем не отразились на его лице — землистого цвета и желтоватых белках карих глаз.

Именно так бывает при болезни печени, потому Фрэнку оставалось только с ещё большим сочувствием отнестись к своему не известно от чего взявшемуся «патрону» на карьерной лестнице:

— Видать, пьет как сапожник. Но ему-то, наверное, можно.

Вслух же он сказал совсем иное:

— Еще как может быть доброе известие! Пропавшая девушка, действительно, нашлась! — с некоей даже бравадой опротестовал посетитель первоначальное недоверие к себе хозяина роскошного кабинета.

Аргументы привел, уже подойдя к самому губернаторскому столу.

— Вот поглядите сюда, — протянул он дневник девушки. — Видите, в нем на одной из страниц стоят три буквы. Скорее всего, это зашифрованы чьи-то инициалы.

— Ну и что же? — всё так же недоверчиво донеслось в ответ. — Откуда мне знать, что может скрываться за ними?

— Очень просто, — попытался приободрить его своей улыбкой Фрэнк Оверли. — Означают они одного человека.

— Понятно, что не орангутанга, — начал выходить из себя, так и не пришедший в доброе настроение, губернатор. — Но какого?

И всё же визитёра вовсе не смутило то, что с каждым его словом всё больше терял терпение губернатор.

Ведь ещё собираясь сюда, Френк был готов к самым недоверчивым вопросам. И ответы на них, роились у него в голове, как хлопотливые пчёлы на большой пасеке. Недаром же, накануне сам досконально изучил список всех врачей-хирургов, занимающихся пластическими операциями, представленный ему в университетской библиотеке.

Вернее, проштудировал координаты самых лучших в мире специалистов и теперь полностью владел ситуацией в столь деликатном вопросе.

— Это имя — Жан Луи Колен, — приступил помощник окружного прокурора к изложению конкретной информации. — Он профессор и большой специалист именно по лицевой пластике.

Накануне ничего заучивать Оверли не пришлось, так как он лично всё уже знал про ученого, к которому намеревалась отправиться сестра губернатора, чтобы исправить, мучавший её с самого рождения, дефект внешности:

— Живет в Париже. И в списке самых лучших специалистов в этой области медицины значится в самом верху.

Губернатор долго сосредоточенно молчал, о чем-то задумавшись.

Потом, словно нехотя, разлепил губы:

— Ошибки быть не может?

— Легко проверить.

Но односложные ответы не слишком приветствуются в столь высоких сферах, потому посетитель продолжил свой доклад, не обходя отдельных подробностей.

— Завтра ближайший рейс до Парижа, — ответил Фрэнк. — На сегодняшний уже опоздал. А по прилёту сразу же, как встречусь с беглянкой, дам лично Вам телеграмму.

— Хорошо! Я распоряжусь насчет билета. Жду итогов, — не стал возражать сановный заказчик приватного расследования. — По поводу затрат не беспокойтесь. Все расходы относите на мой счет.

И завершая разговор, губернатор уткнулся взором в разложенные перед ним деловые бумаги.

 

Глава третья

— Ну, докладывай, герой, как у тебя идут дела?! — радостным возгласом встретил своего нового удачливого помощника, окружной прокурор Денвер Райсон. — Ты, говорят, прямо чудеса творишь в сыскном деле.

И верно!

Едва Фрэнк Оверли успел с опаской новичка переступить порог Дворца правосудия, где несколько этажей занимали люди из команды прокурора Райсона, как следом уже покатилась слава.

И суток не прошло, а о нем едва ли не легенды начали слагать:

— Мол, сыщик, каких мало!

— Ну как там с расследованием исчезновения Дайзи Кроуфорд? — между тем продолжал свои расспросы шеф местной юриспруденции.

— Об успехах знаю, но лишь вкратце, да и то по звонку губернатора.

Ему, как оказалось, действительно не терпелось узнать все подробности от первого лица:

— Давай, сам рассказывай, действительно ли уже отыскал его пропавшую сестру?

Сам же так и лучился довольством:

— Губернатор убедительно просит, чтобы посодействовал тебе с вылетом во Францию. Она, выходит, сейчас именно там?

— Да, сэр! Только все очень просто. Ничего в этом деле сверх естественного не оказалось, — усевшись удобнее в одном ил мягких кресел прокурорского кабинета, начал свой устный отчет о проделанной работе Фрэнк Оверли.

И в самом деле, оставалось только удивляться:

— Как это не пришло в голову другим, разыскивавшим девушку, заняться тремя буквами, начертанными в личном дневнике Дайзи ее же собственной рукой.

Фрэнк Оверли, как его и просили, не скупился на подробности этой, счастливо разрешившейся, истории. Хотя, кое-что оставлял недосказанным:

— Ведь в дневнике девушки немало исповедальных страниц именно о том, как хотелось бы ей изменить свою отталкивающую внешность.

Выяснилось, что побывав у многих местных косметологов и у самых лучших специалистов лицевой хирургии, она везде наталкивалась на отказ, но все же не теряла надежду.

И только очередная попытка забрезжила перспективой обрести счастье:

— В клинике профессора Колена.

Пояснил Фрэнк и мотив таинственности в исчезновении сестры губернатора:

— Хотела преподнести всем, а брату в первую очередь, сюрприз, мечтала вернуться домой, уже с измененной к лучшему, внешностью.

И действительно, чем не сюрприз — показаться в доме уже без прежней весьма отталкивающей заячьей губы.

— Но почему именно Париж и Жан Луи Колен? — попросил прокурор Райсон внести последнюю ясность.

— Ну, во-первых, профессор — один из лучших в области лицевых операций, как значится в справочниках, а во-вторых, — Фрэнк довольно рассмеялся. — Нашел я в доме губернатора ту самую газету с описанием собственной одиссеи.

Тут прокурор и сам знал всё, что имел в виду его новый помощник.

Популярность получил его собеседник в ту пору, когда ненадолго общество всколыхнула сенсация, касавшаяся разоблачения «Грузовых перевозок Грасса». Тогда журналисты наперебой писали об авиакатастрофе в колумбийской гилее и о том, как Фрэнку Оверли пришлось удачно менять внешность именно в парижской клинике профессора Колена.

Мистеру Райсону все стало понятно:

— Для молодой, романтически настроенной особы, не это ли лучшая реклама чудодея-доктора?

И он поддержал версию своего сотрудника:

— Действительно, все вроде бы сходится на том, что нужно лететь в Париж. И только к этому профессору…

Вроде бы абсолютно все факты, побудившие его отправиться в дальний путь, поведал Фрэнк Оверли.

Кроме одного.

Не стал он распространяться еще об одной, не менее важной причине личной поездки за пропавшей девушкой.

Давно он обещал Алику отвезти его во Францию, где и познакомить с дедушкой.

— Да и тот уже ждет с нетерпением приезда внука.

Особенно, после телеграммы Фрэнка, известившего профессора о спасении Алика от рук бандитов.

Но раньше все не было у Фрэнка Оверли свободного от работы времени на подобный вояж в «Старый свет»:

— Шла подготовка к судебному процессу, где оба, вместе с юным Коленом, они были главными свидетелями обвинения и нельзя, следовательно, им было трогаться с места.

Но процесса, как оказалось, не состоится.

И это обстоятельство в корне меняло планы на ближайшее будущее обоих свидетелей по рассыпавшему уголовному делу мафии. А так, как теперь же ничто больше не мешало маленькому другу Фрэнка наконец-то обрести родственников, то поездка во Францию стала просто обязательной.

Потом, после завершения программы защиты свидетелей, в отношении их двоих, когда уже полиция сняла свои заботы о сохранности подопечных, еще и этот весьма существенный повод появился для наступившей спешки:

— Убираться отсюда куда подальше. Лететь туда, где была бы не страшна возможная месть дона Луиса.

В дорогу они собрались основательно.

Особенно, Алик.

— Вернешься не скоро, все же дедушка уже хлопочет о твоем устройстве в тамошнюю школу, — напутствовал его Фрэнк Оверли. — Так что в гости ко мне раньше каникул приехать не сможешь.

Кстати для обоих оказалась и, столь чудесным образом, подвернувшаяся Фрэнку командировка:

— Провожу Альберта до места, найду там миссис Дайзи Кроуфорд — и сразу же вылечу обратно к себе за океан!

При этом не скрывал он и того, что не успокоится в споре за справедливость.

— Как бы там ни было, не теряю надежд рассчитаться за все с доном Луисом, — сказал, застегивая чемоданы, Фрэнк Оверли. — Отольются с лихвой им наши болячки и слёзы!

Алик, хотя и сожалел о грядущем расставании, однако в мыслях был уже там — на далекой родине отца.

…Сигнальный гудок под окном дома, прибывшего к подъезду, такси заставил их поторопиться.

И вот уже желтый «Бьюик» с бело-черными шашечками по бокам мчит их по загородному шоссе к международному аэропорту.

— Еще целый час до отлета нашего самолета, успеем! — глянул Фрэнк на циферблат наручных часов.

Сделал это, когда на обочине промелькнул указатель расстояния до городской достопримечательности — международного аэропорта Кривпорта.

Но тут же страшной силы удар обрушился на пассажиров, сидевших в салоне автомобиля.

Резко вильнув по бетонному покрытию автострады, машина с ходу врезалась в стальной ограждающий барьер и перевернулась.

Вмиг застопорилось, только что еще довольно оживленное движение па дороге.

Нашлось немало охотников помочь, попавшим в аварию соотечественникам, выбраться из сильно изувеченной во время аварии машины.

Но как ни спешили они освободить из-под обломков разбитого такси водителя и его пассажиров, полиция все же была еще проворнее.

Когда все попавшие в аварию, оказались в безопасности, их уже ждал полицейский патруль.

— Сержант Смитчел! — представился старший из полицейских окровавленному шоферу, поранившемуся осколками разбитого лобового стекла.

Потом перевел взгляд на других пострадавших и явно неуместно в такую минуту осклабился:

— О, старый знакомый-Альберт Колен!

Когда подросток тоже понял, с кем имеет дело, сержант разговорился с ним ещё охотнее:

— Зря ты меня грязью поливаешь. Все же в подвале мы только кошку искали.

— Что у Вас произошло, сэр? — это он обратился уже к Фрэнку Оверли.

Тот разоткровенничался с представителем закона:

— Да вот, таксист, форменный растяпа, во всём виноват. Но это не столь важно Ты лучше, сержант, нас до аэропорта скорее довези, а то сейчас вылетает наш рейс. Как бы, нам на него не опоздать?!

Но получил отказ на выполнение этой, незамысловатой, в общем-то, просьбы.

— Не могу, — выслушав проникновенную тираду, тем не менее, полицейский не поддался на уговоры. — Прошу оставаться всем на своих местах месте до полного выяснения всех обстоятельств дорожного происшествия.

— Тем более, коп, — на жаргоне обратился к сержанту водитель. — Это он во всем виноват — пассажир!

Уже перевязанный медиками, он был готов отвечать на вопросы по поводу дорожного транспортного происшествия.

— Перехватил у меня внезапно, прямо на полном ходу руль. Иначе, за каким чертом я бы поехал таранить ограждение со скоростью восемьдесят миль в час. Что мне, жизнь не дорога?

После такого заявления разные мысли полезли в голову тому, кто, ни с того ни с сего, вдруг превратился чуть ли не в обвиняемого:

— Какая чушь! — возмутился Фрэнк.

Господин Оверли огляделся по сторонам, в поисках возможных свидетелей всего, сейчас происходящего с ними. Но любопытных не осталось сразу после того, как проезжие автомобилисты убедились, что обошлось без жертв и аварией уже занимается полиция.

— Чушь не чушь, только в участок придется проследовать со мной. Причём, всем троим участникам аварии, — отрезал сержант Смитчел, наливаясь злобой к неуступчивому Фрэнку Оверли.

— Эй, ребята, — обратился он к экипажу второй патрульной машины. — Отвезите этих двоих в город в участок.

И тут же решил участь третьего из разбитой машины:

— Пострадавшего таксиста я сам туда доставлю!

Убедившись, что протесты не помогают добиться истины, и на сержанта не произвело никакого впечатления даже предъявленное удостоверение помощника прокурора округа, Фрэнк лишь махнул с досады рукой на уже случившееся.

Тем более, вышло, отпущенное им, время и опоздания в аэропорт избежать теперь было просто невозможно:

— Так и быть, поехали в полицейское управление.

Действительно — нужно разобраться:

— Кто тут был прав, а кто виноват?!

Сержант Смитчел дождался на месте аварии, когда машина, увозящая обратно в город Алика и Фрэнка, тронулась в путь, только потом и сам отправился следом.

К сожалению, у, так и не состоявшихся авиапассажиров неприятности этим еще не кончились. Новая задержка случилась уже в городе. Там долго ждали в участке появления сержанта и таксиста.

Но лишь к вечеру, крайне раздосадованный сержант Смитчел явился на глаза своему начальству.

Признался в том, мол, дал промашку во всей этой истории.

— Поверил тому чертовому таксисту, что виноват пассажир, а он меня самым наглым образом обманул, — убеждал всех Смитчел. — Вначале попросил заехать в гараж, дескать, желает сообщить о случившемся своему хозяину. Когда я остался в машине ждать возвращения шофера из диспетчерской, его уже и след простыл.

По рассказу сержанта выходило, что решив ускорить возвращения аварийного водителя, он сам зашел в гараж, только никакого таксиста там уже в помине не было.

Джерри горячился так артистично, что нельзя было не поверить в его досаду:

— К моему приходу обманщик исчез. Я уж искал его потом, искал. Только он как в воду канул.

Судя по рассказу сержанта, ему удалось, правда, не сразу, а лишь потом выяснить:

— Такси это было нелегальным, нигде не зарегистрированным.

Что являлось собой фактом совсем не удивительным. Бывало, шли автомобилисты на подобное, чтобы налогов не платить.

Фрэнку же, выслушавшему всю эту историю, оставалось решить иную головоломку:

— Как получилось так, что самозванец приехал раньше других? Откуда он мог узнать о вызове такси до аэропорта к отлетающему, рейсом до Парижа, пассажирскому самолету?

Оправдания проштрафившегося полицейского и устроенный тому нагоняй, уже мало интересовали мистера Оверли.

Огорчало всерьез, что в этот неудачный день они с Аликом по чьей-то глупости опоздали к отлету.

Еще более он расстроился, узнав, что следующий рейс будет по расписанию лишь через сутки. Об этом ему сообщили, ответив на телефонный звонок, сделанный прямо из полиции.

— Ну да ладно, Алик, билеты нам уже переоформили, полетим в следующий раз, — переговорив по телефону с диспетчером авиакомпании, заметил Фрэнк.

Он, по привычке, шутливо взлохматил на голове мальчишки, изрядно отросшие за лето, выгоревшие на солнце, волосы:

— Теперь поехали лучше домой. Потом сходим в парикмахерскую. Как деду покажешься таким лохматым? Все одно день потерян. А так пойдет даже на пользу.

Отвез их на квартиру Фрэнка Оверли тот самый сержант — собственной персоной, по чьей прихоти они никуда не улетели.

Извинявшийся всю дорогу Джерри Смитчел так корил себя за допущенную оплошность, что получил-таки прощение. Так как ценой ошибки не было что-то важное:

— В Париж Фрэнк и Алик опаздывали по его милости всего на двадцать четыре часа.

Что было вполне поправимым.

— Однако дело терпит, — успокоился мистер Оверли. — Не так уж оно сверхсрочное и особо нам можно не волноваться.

О случайной и непредвиденной задержке он позвонил и к себе в прокуратуру, и к дедушке Алика.

Но чемоданы распаковывать не стал.

Надеясь завтра благополучнее добраться до самолета.

— Пусть чуть позже увидим эту девицу. Что из этого? — подумал Фрэнк, забираясь под одеяло, когда уже на соседней кровати спокойно заснул и видел уже не первый сон, вполне счастливый Алик Колен.

 

Глава четвёртая

Телефонный звонок Фрэнка из Кривпорта профессору господину Колену об изменении рейса, с которым тот доставит ему внука, был очень своевременным:

— Зачем пожилому и чрезвычайно занятому человеку лишний раз садиться за руль и гнать машину?

Поэтому в международный аэропорт Орли Жану Луи Колену не пришлось по этому поводу ездить дважды.

Зато еще через день встречал он дорогих гостей прямо у эскалатора, по которому сходили, прошедшие таможенный досмотр, авиапассажиры.

— Кстати, проверка вещей должна была оказаться весьма строгой именно с теми, кто прилетал из-за океана! — в чем Фрэнк убедился еще по предыдущему посещению столицы Франции.

Но уж так было заведено Интерполом, чтобы избежать, заметно увеличившегося в последнее время, потока из Штатов и стран Латинской Америки контрабанды наркотиков.

— Оставалось только смириться с правилами.

Выйдя из самолета, и чуть задержавшись на верхней ступеньке трапа, во все глаза всматривался Алик в толпу встречающих.

Надеясь узнать своего дедушку.

— Вот и он — приветливо машет рукой.

Совсем такой, как профессора и описывал Фрэнк, в своих рассказах о предыдущей поездке в столицу Франции:

— Разве что изменился за время ожидания, уже не тот, что на фотографии — совсем поседел.

Мальчишка едва дождался, когда сойдут с самодвижущейся лестницы предыдущие пассажиры.

И едва сам оказался внизу, со всех ног кинулся к высокому седому старику.

— Дедушка! Дедушка!

И аэропорту эта необычная сцена растрогала даже привычного ко всему ажана — полицейского.

— Видно, очень соскучился, по своему любимому дедушке, пострел! — заметил он.

И еще какое-то время смотрел на то, как вся эта троица — прилетевшие мужчина с ребёнком и встречающий их старик, пошла в сторону стоянки автомобилей.

И дома, почти повторившаяся трогательная встреча добавила немало слез всем присутствующим.

Их же было немало — слез радости, когда старый профессор доставил Фрэнка и Алика к себе на загородную виллу.

Ведь там уже ждали этой долгожданной минуты многочисленные родственники.

Все они хорошо помнили и жалели когда-то исчезнувшего сына профессора — Пьера. Теперь вот в их кругу оказался Алик, переживший родителей.

Но радость радостью, а Фрэнк между тем не забыл и еще об одном деле.

Он отозвал в сторону Жана Луи Колена:

— Профессор, как бы мне увидеться с одной Вашей пациенткой?

— Какой именно? — выразил тот искреннее удивление от неожиданно прозвучавшей просьбы гостя.

— Зовут ее Дайзи Кроуфорд, — назвал Фрэнк. — Вы еще по телефону мне говорили, что операции у нее прошла успешно.

Большой занятостью по основному месту работы, объяснив причину удивления Колена-старшего, и потому с этого пояснения начал, крайне интересующий его разговор, Оверли.

В свою очередь, поняв, в чем дело, профессор от души расхохотался:

— Действительно, мой друг, девушка чудесная.

Он охотно дал свой комментарий по столь интересному медицинскому случаю.

— Операция у нее к тому же, прошла так успешно, что лучшего и не пожелаешь, — услышал Фрэнк. — Не удивлюсь, если влюбитесь в нее навсегда. Только…

Он посерьезнел:

— Только вот не стоит уезжать к ней с нашего семейного праздника именно в эту минуту.

Старый пластический хирург всем своим видом показывал, что непременно желает оставить дорогого гостя у себя в кругу семьи хотя бы ещё на несколько часов.

— Да и незачем уезжать? — назвал он последний аргумент в пользу того, чтобы Фрэнк не торопился с отъездом. — Еще утром Дайзи выписалась из клиники.

— Как выписалась? — вскричал ошарашенный таким исходом дела помощник прокурора округа Кривпорта.

— Очень просто, — заявил профессор. — За ней приехал человек с письмом от брата.

Было понятно, что медик очень доволен тем, как изменил к лучшему внешность американки.

— Поздравил визитёр нашу красавицу Дайзи со счастливым выздоровлением и увез с собой! — опять улыбаясь, пояснил профессор. — Пойдемте лучше к гостям!

Однако, после его слов Фрэнк вовсе не был расположен к прежнему радостному чувству.

Поняв это, профессор озадачился волнением собеседника:

— Может, что-то не так?

— Сейчас выясню. Где у Вас тут телефон? — отойдя от шока, вызванного неожиданным известием, уже вновь взял себя в руки помощник окружного прокурора.

— Пойдемте, покажу, — профессор повел его в личный кабинет.

Соединили сыщика с Кривпортом по международной связи очень быстро, без всяких проволочек.

Гораздо дольше пришлось ему ждать, когда в секретариате соединят с губернатором.

— Мистер Кроуфорд? — спросил Фрэнк.

— Да. Я! Говорите, как там у Вас идет поиск. Подтвердилось ли предположение, что Дайзи лечится в клинике того самого парижского профессора?

Наступил момент удивляться помощнику окружного прокурора, командированному в поисках пропавшей девушки:

— Вы разве не знаете?

Молчание на том конце провода заставило сыщика пуститься на дополнительные объяснения.

— Ведь утром, еще до моего прилета в Париж, к ней приходил человек, якобы с письмом от Вас, — поведал Фрэнк. — И вызвался сопровождать в обратной дороге.

Его слова вызвали за океаном бурю эмоций.

— Никакого письма я сестре не писал. Какая чушь! — разъярился губернатор. — Что хотите, то и делайте, а сестру мне найдите!

— Бывает же дурная мания — бросать трубку, не закончив разговора, — со злостью протянул Фрэнк, слушая теперь отрывистые гудки отбоя.

— Так это был самозванец? — уже все понял стоявший рядом с ним профессор.

— Скорее всего! — вымолвил Фрэнк.

И тут же, оправившись от первого впечатления, добавил:

— Вы должны мне помочь отыскать его, этого самого посыльного с письмом.

Он пристально глянул на собеседника:

— Может, вспомните хотя бы фамилию?

— Нет, конечно. Фамилии своей он, кстати, и не называл. Представился лично девушке. Ей и письмо предъявил.

— Ну, тогда может быть, хотя бы внешность сумеете описать? Особые приметы? — не сдавался Фрэнк.

И его настойчивость не прошла даром.

— Это я сделаю с удовольствием, — охотно согласился выполнить просьбу, светила пластической хирургии. — Более того, сейчас будет вам точный портрет того господина, интересующего Вас.

Он несколько замешкался:

— Только сейчас мне для этого кое-что понадобится.

Жан Луи Колен открыл ящик своего письменного стола, достал оттуда все необходимое для рисования.

Потом, сел удобнее к столу, взялся за карандаш и бумагу.

Сбывается, когда в обществе говорят, что работа накладывает свой отпечаток на человека.

За многие годы, что профессор посвятил пластическим операциям, он стал и неплохим художником.

Во всяком случае, портрет, выполненный им по памяти простым карандашом, вышел хоть куда.

— Так это же был… — Фрэнк, глянув на протянутый ему готовый рисунок, побелел как полотно.

И не закончив начатой фразы, подозвал к себе Алика, игравшего со сверстниками на лужайке перед домом:

— Не узнаешь кто это?

— Мануэль Грилан! — сжав кулаки, без запинки выпалил мальчик.

Всего одно мгновение понадобилось ему, чтобы узнать убийцу своих родителей:

— Смотревшего сейчас на него со штрихов на бумажном квадрате, что вышел только что из-под руки деда.

 

Глава пятая

И еще раз пригодились Фрэнку в его расследовании и профессорское умение рисовать, и его уверенная рука чуть ли не профессионального портретиста.

С его рисунком он наводил справки обо всех экипажах пассажирских «Боингов». Правда, интересовался не всеми лайнерами. А только теми, что совершили, в течение последней недели, рейсы через океан, сюда, во Францию:

— Вылетали из Кривпорта, а потом возвращались обратно.

Получив этот список, помощник окружного прокурора не поленился опросить стюардесс.

Каждой из них он задавал один и тот же вопрос:

— Не помнят ли они пассажира с такой внешностью, как на предъявленном к опознанию портрете?

Долгое время никто не отвечал утвердительно.

Что весьма расстраивало Фрэнка.

И все же одна из таких бесед оказалась плодотворной.

— Как же, неплохо знаком мне этот господин, — всплеснула руками одна из бортпроводниц. — Запомнила его вот почему.

По словам этой девушки, выходило, что пассажирские регулярные рейсы их экипаж осуществляет точно по графику — ровно через сутки один после другого.

И далее следовало из её рассказа:

— Вечером прилетаем в Орли, а на другой день — обратно. Так вот, в те полеты, оба раза человек, чей портрет предъявлен для опознания, был среди пассажиров.

С одной лишь разницей, заметила свидетельница:

— Вначале, из-за океана — летел один, зато обратно возвращался уже в обществе прехорошенькой девушки.

Стюардесса улыбнулась:

— Такая радостная была и счастливая! Всю дорогу еще о чем-то говорила своему спутнику.

— Дату не помните? Ну того самого, обратного рейса? — в надежде отыскать хоть малейшую зацепку в этом, как оказалось, совсем не простым делом, спросил Фрэнк.

— Конечно, помню!

Стюардесса, покопавшись в сумочке, вынула миниатюрный календарь и назвала помощнику окружного прокурора точное число.

— Вот это да! — присвистнул тот.

Теперь ему становилась все ясней цепочка событий, предшествующих вторичному исчезновению сестры губернатора.

Оказывается, вовсе не случайной была та дорожная авария, устроенная фальшивым таксистом на их пути в аэропорт Кривпорта.

— Просто у дона Луиса, — и в том Фрэнк уже ни на йоту не сомневался, ведь Мануэль-то его человек. — Не оставалось никакой иной возможности опередить его с визитом в клинику профессора господина Колена.

Но зато и эта единственная задержка под любым предлогом в городе была разыграна, как по нотам.

Да и в самолете, хорошо знакомый ему Мануэль Грилан мог бы засветиться, увидь его Фрэнк или Алик среди пассажиров.

Так же получилось все для мафии, как нельзя лучше:

— Задержали нас в Кривпорту ровно на тот срок, что был нужен для похищения из клиники Колена прооперированной им, Дайзи Кроуфорд, — расстроился мистер Оверли. — И теперь-то уж точно — ищи ветра в поле.

Ведь он уже сумел убедиться на собственном горьком опыте:

— Там, где появляется Мануэль Грилан, в ход идут самые грязные методы.

Скорее всего, даже то, предъявленное им, письмо было самой заурядной фальшивкой.

Все стало ясно Фрэнку Оверли.

Вот только одно особо беспокоило его во всей этой, обставленной такой таинственностью, истории:

— Каким образом дону Луису стало известно место пребывания таинственной беглянки?

И еще с головой задавался собственными вопросами озабоченный помощник окружного прокурора:

— И зачем она ему нужна? Если ради выкупа, то к чему было подставлять своего человека — Мануэля Грилана?

Ведь, как-никак, Кроуфорд — губернатор и с ним связываться дону Луису просто не с руки?

— Выяснив это, я найду все остальные нити к разгадке? — сделал для себя главный вывод Фрэнк. — И поможет мне в этом тот, кто раньше сильно помешал.

Теперь, наметив план действий, Оверли заторопился обратно за океан…

Их прощание в доме профессора Колена было совсем не таким светлым, как думали с Аликом, отправляясь в Париж.

Тогда Фрэнк предвкушал удачное завершение поисков беглянки и надеялся:

— После этого сможет укрепиться в своей новой ответственной должности.

Причем настолько, чтобы на следующее лето иметь реальную возможность отлично провести каникулы вместе с Аликом на каком-нибудь фешенебельном курорте, что разбросаны в большом количестве на Лазурном берегу.

И вот, получится же ты:

— Провал в розыске обернулся не только срывом выполнения поручения губернатора, так, вдобавок, еще и для собственной карьеры нанес непоправимый урон, да еще навел на девушку наемников мафии.

— И всё же — зачем она им нужна? — спросил, переживая за друга, Алик. — В чём их корысть?

— Возможно выкуп, скорее всего, не потребуют, — предположил профессор. — Ведь, судя по вашим рассказам, хотя семья губернатора и располагает для этого достаточными средствами.

И он же сам себя опроверг.

— Только с государственной властью связываться — себе дороже, — разделили с ним мнение собеседники. — Кроуфорд может жестоко отомстить похитителям!

— Действительно, выходит сплошной туман, — согласился Фрэнк — Уж больно все запутано.

Сам же при этом понимал:

— Не станет дон Луис связываться по такому пустяку, как выкуп за похищенную девушку, с самим губернатором Кроуфордом.

Опять же не сбросить с чаши весов и криминальные традиции, существующие у производителей и торговцев по всему миру, наркотическими веществами.

— Живет дон Луис по волчьему закону, — всегда считал Фрэнк. — У своего логова старается не дразнить охотников.

Появилось, впрочем, у него одно предположение.

Обнародовать заранее его суть Фрэнк, однако, поостерегся:

— Чтобы не сглазить.

Да и не к чему было посвящать во все нюансы криминальной истории простых обывателей из счастливой ныне семьи Коленов.

— Тогда желаем удачи! — обнял его на прощание профессор. — Вот точно такого успеха, как имели, освобождая Алика.

Что же, там действительно характер Оверли оказался сильнее мафии, сильнее обстоятельств и превратностей судьбы. Потому и добился он, по словам профессора, главного результата:

— Спас мальчугана!

Добрые слова благодарности, прозвучавшие в его адрес, он оценил, с некоторой застенчивостью.

— Вам тоже желаю всего самого доброго, — ответил Фрэнк.

И уже на прощание, крепко обнимая Алика, добавил:

— Учись хорошо, не подведи меня и Бъенола, ведь не забыл его?

Взглядом, полным слез, проводил мальчишка, взлетавший в небо пассажирский лайнер, который уносил Фрэнка туда, где на свободе остались их вероломные обидчики.

В свою очередь мистер Оверли, по возвращению из Европы, отправился сразу же в тот полицейский участок, где когда-то, вместе с Альбертом Коленом, оказался по милости сержанта Джерри Смитчела.

Прошло всего несколько дней с того случая, когда, после аварии на шоссе, сержант привез туда Фрэнка в качестве подозреваемого в нападении на фальшивого таксиста, и тем самым надолго задержал их отлет во Францию, позволив тем самым, Мануэлю Грилану похитить девушку.

Потому теперь для него отыскать данное полицейское учреждение не составило особого труда.

— Скажите, где сейчас сержант Смитчел? — предъявил Фрэнк свое служебное удостоверение дежурному офицеру, сидевшему в участке, как говорится, «на телефоне».

За своей прозрачной стойкой из пуленепробиваемого стекла тот чувствовал себя вполне комфортно.

И не стал упускать возможности подружиться с высоким чином из окружной прокуратуры.

— Будет с минуту на минуту! — ответил, запросив предварительно по радиотелефону экипажи патрульных машин. — Станете ждать?

Участие так и слышалось в его голосе, несколько, впрочем, приглушенном защитным экраном.

— Нет, пожалуй! — Фрэнк набросал несколько слов на официальном бланке вызова сержанта к себе в прокуратуру.

Потом, протянул получившийся документ в узкую прорезь в стеклянной перегородке:

— Вот только передайте ему это и посоветуйте не тянуть напрасно время с визитом во Дворец правосудия.

Еще и добавил:

— Если там меня не найдет или не пожелает этого сделать, то уж я сумею совладать с нарушителем закона.

В том, что дежурный именно так и поступил, как его просили, Фрэнк Оверли сумел убедиться уже на следующий день.

Возвращаясь обратно к себе после сообщения прокурору итогов своей незадачливой командировки в Париж, он увидел у запертых дверей собственного кабинета франтоватого сержанта.

Форменные пуговицы и начищенный до блеска полицейский значок так и сияли на кожаной куртке Джерри Смитчела.

— Хелло, мистер Оверли! — дружелюбно улыбнулся он помощнику прокурора. — Надеюсь, не за старое собрались меня песочить?

Было видно, что визитёр нисколько не тушуется в прокурорской обстановке и готов постоять за себя:

— Я уже и не знал, что думать, когда мне от Вашего имени вручили повестку в прокуратуру.

— Нет, пожалуй, никто старых обвинений предъявлять тебе не намерен, — получился ответ такой же резкой «монетой». — Тут тебе, твоих новых грехов за глаза хватит, чтобы срок немалый впаяли.

Фрэнк, лязгнув ключом в замочной скважине, отпер дверь своего кабинета и сделал приглашающий жест, пропуская вперед себя сержанта Джерри Смитчела.

— Что-то я не пойму! — хищно сузились глаза у полицейского, когда тот оказался на месте, обычно отводимом допрашиваемым. — Какие еще новые грехи, если у меня и прежние-то — одно недоразумение?

— Вот это сейчас сообща и выяснится, — Фрэнк демонстративно заменил кассету в диктофоне, встроенном в его массивный стол. — Если не возражаете, гражданин сержант, то протокол твоего допроса тоже оформим по всей форме.

Джерри Смитчел почуял за всем этим скрытую угрозу.

Но еще долго хорохорился, пока перечисляя все, что знал о нем, но Фрэнк уже был готов добить оборотня в погонах последними фактами его преступной деятельности.

— Пусть пока не волнует тебя ответственность за противозаконную связь с наркомафией, — успокаивающе начал господин Оверли. — Тут ты, Джерри, с грехом пополам, да и с помощью дона Луиса еще вывернешься, уйдешь от преследования закона.

Тот и не спорил, с наглой усмешкой выслушивая весьма серьезные обвинения.

Все изменилось, когда разговор принял неожиданную для сержанта окраску:

— Но вот сестру свою тебе губернатор не простит!

— Какую сестру? — сглотнув ком, застрявший от волнения в горле, непонимающе уставился Смитчел прямо на помощника прокурора.

— Ту самую, что похитили в Париже, используя для этого преступления, осуществленный тобой фокус с моим задержанием и исчезновением подставного таксиста.

Фрэнк отдал должное собеседнику:

— Уж в твоем личном исполнении эта операция была проведена — лучше не придумаешь.

В двух словах, подробно обрисованная Фрэнком Оверли, ситуация буквально оглушила сержанта.

Тут и к нему пришло понимание того, что он остался у людей губернатора единственным шансом отыскать Дайзи Кроуфорд.

И совершенно не напрасно говорит собеседник, что ради этого Кроуфорд пойдет буквально на все.

— В городе, да и в штате, — что не могло укрыться от сержанта. — Были хорошо известны его вспыльчивость и крутой нрав.

Так что Джерри Смитчел не сомневался:

— Такой человек не простит ни за что нанесенную ему обиду.

— Скорее же всего не поскупится на пулю и мафия! — словно прочитав по расстроенному лицу его мысли, теперь уже зло усмехнулся Оверли. — И еще до того подстрелят, как тебя решат испытать на детекторе лжи или предпримут в прокуратуре обычные психотропные средства для молчунов.

Фрэнк Оверли, глядя на поникшего собеседника, усилил напор:

— Причем, можешь в том нисколько не сомневаться.

И попал в самую точку.

— Даже если простит мафия, — убедил его помощник окружного прокурора. — На отмщение не поскупятся спецслужбы, что стоят на защите прав государственных деятелей такого ранга, как губернатор.

По всему выходило, что зря Джерри нажил себе столь могущественного врага, как братец похищенной Дайзи Кроуфорд.

Сержант окончательно понял:

— Пора бы ему уносить из города ноги. А то и навсегда из страны исчезать.

Все те опасности, что перед ним скрупулезно перечислил только что мистер Оверли, встали перед ним с неумолимой реальностью.

Уйти от которой, было просто невозможно.

— Выйдешь ты отсюда, из Дворца правосудия, лишь после того, как назовешь две вещи. Причем, под протокол, — оставался твердо стоящим на своем господин Оверли.

— Какие? — ухватился, как утопающий за соломинку, Джерри за свою последнюю надежду избежать немедленного ареста.

Теперь, после всего услышанного, он хотел лишь одного:

— Поскорее уйти отсюда и подготовить свое немедленное бегство из Кривпорта.

Все это вихрем промелькнуло по его вытянувшейся физиономии и не прошло незамеченным от того, кто вел допрос.

И Фрэнк, уже не стеснялся.

Со всего размаха стукнул по столу кулаком:

— Признавайся, кто сообщил тебе о моем отъезде? И скажи второе — где можно найти Мануэля Грилана?

После этих слов сержант буквально посерел от страха.

Явно было, что выдавать сообщника ему не с руки, мешает все тот же самый страх мести мафии.

Но еще немного подумав, все же разлепил спекшиеся губы:

— На первый свой вопрос Вы сами же и ответили. А вот, где же искать Мануэля Грилана я просто не знаю.

Только не все было столь безнадежным, как показалось Фрэнку после этого заявления Джерри Смитчела.

Выяснилось, что существует связной телефон, используемый в самых экстренных случаях.

— Говори номер! — уставился на него Фрэнк.

Джерри, опустив глаза, нехотя назвал несколько цифр.

— Вот и хорошо! — закончил допрос, крайне довольный полученным признанием, Фрэнк Оверли. — Все, что я здесь услышал от тебя пусть пока останется между нами.

И так глянул, на посеревшего доносчика, что не нужно было напоминать ему о том, что сохранение этого разговора в тайне, больше всего в интересах самого новоявленного осведомителя правоохранительных органов.

Дав наглядно понять подследственному, что его откровения могут оказать ему и недобрую службу:

— Не мы, так — они!

Чтобы этого не произошло, помощник окружного прокурора предложил выгодный вариант:

— Пусть все идет пока как прежде.

А так как нечего даром не дается, то и отрабатывать относительную безопасность предлагалось в поте лица:

— Обретаешь свободу с одним условием, — заявил Фрэнк. — Должен разнюхать для меня все, что касается похищения сестры губернатора.

Так Джерри Смитчелл, сам того от себя не ожидая, во второй раз стал чьим-то агентом под прикрытием. Только теперь уже совершенно бесплатно, не имея от этого ни цента барыша.

 

Глава шестая

Хотя и удалось сержанту Джерри Смитчелу в своем полицейском участке обставить визит в прокуратуру лишь:

— Как тяжбу с Фрэнком Оверли за прошлое дорожное происшествие, совсем иные сведения дошли до Мануэля Грилана.

О чем он тут же сообщил шефу:

— На «нашем» сержанте повис хвост!

Еще кабальеро поделился с доном Луисом и своими сомнениями на сей счет:

— Еще немного и Смитчел расколется, — заявил Мануэль. — Пора решать, как с ним быть дальше?

Дон Луис, однако, выслушал столь кардинальную версию подручного довольно сдержанно.

— Пусть теперь оправдывается, болтун, как хочет, но веры Джерри все равно уже быть не может, — изрек затем владелец «Грузовых перевозок Грасса». — И как тут поступить, не мне давать советы такому головорезу, как ты, сеньор Грилан.

Жесткое решение, однако, уже обретало осязаемость гораздо раньше вызова сержанта в окружную прокуратуру:

— Слишком много знал он из того, что нужно было держать в строгой тайне.

Когда же Джерри вызвали во Дворец правосудия, дону Луису лишь осталось огласить приговор продажному сержанту:

— Как ни говори, а он сегодня — единственное слабое звено в истории с похищением сестры губернатора.

Организаторам этого преступления ли не знать:

— Только один Джерри Смитчел может навести на след людей дона Дуиса, участвовавших в операции по задержанию в городе Фрэнка Оверли до его отлета в Париж.

— Да и эту, как ее там, Дайзи Кроуфорд, уже доставили по назначению? — к месту, вспомнил дон Луис.

— В лучшем виде, — доложил Грилан. — Скоро от нее ничего не останется.

Про клинику профессора лериха они вслух не пока не упоминали, однако она продолжала оставаться значимым элементом в финансовой цепи бизнеса мистера Грасса.

И вот теперь пора было прояснить ситуацию и на счет её.

— Перед тем, как возобновить свою работу, доктор Лерих попросил нас там у него покопаться, — с довольным видом поведал Грилан. — И правильно сделал.

Специалисты корпорации, привлеченные к специальной зачистке помещений, установили, что после ухода полиции, целый ряд кабинетов и операционных оказались буквально нашпигованными подслушивающими устройствами — микрофонами и телекамерами.

— Вывезли из нашей клиники этого добра чуть ли не целый грузовик, — отрапортовал Грилан.

— Охотно верю. В моем кабинете та же картина была, — согласился дон Луис. — Пришлось немало потрудиться чистильщикам, когда мы все тут вновь вернулись за работу…

Действительно, тот последний шаг Центрального Федерального Бюро в неудачной попытке разоблачить наркомафию, провалился с потрохами и оказался в корне пресеченным собственной службой безопасности концерна «Грузовые перевозки Грасса».

Особенно же постарались специалисты дона Луиса в поиске «жучков», снятых в самом «сердце» теневой империи дона Луиса:

— В его апартаментах и в особых отделениях исследовательской клиники доктора Лериха.

Напрасно полагал мистер Бредли:

— Уцелей даже немного «жучков», из, запрятанной там, электронной аппаратуры, тогда удастся все же добраться до мафии.

К сожалению, его надежды не сбылись.

И снова на всех тридцати этажах небоскреба, где хозяйничал доктор Лерих, принялись за старое.

— Так говоришь, наша красотка Дайзи уже на своём месте? — переспросил дон Луис.

Набирая при этом одним пальцем номер своего мобильного телефона, о котором знали только избранные.

Ответ последовал незамедлительно.

— Точно так, — отрапортовал кабальеро Грилан. — Лично передал из рук в руки.

Тут как раз и связь заработала.

— Привет док! — фамильярно поприветствовал дон Луис того, кто на другом конце канала связи, взял трубку. — Когда начнешь заниматься с нашей милой девочкой?

— Могу в любое время, — бодро донеслось со стороны хирурга. — У нас уже все готово к операции.

Видимо, свободное время у Лериха сейчас имелось, поскольку он не ограничивался односложными высказываниями в телефонной беседе с боссом.

— Да и она сама получила всё то, что необходимо ей как донору, — услышали оба и дон Луис, и его ближайший помощник по грязным делам. — Находится под действием специальных препаратов.

И конкретизировал обстановку:

— Присылайте пациента.

— Вечером будет на месте! — обнадежил его влиятельный собеседник. — Операцию по пересадке донорского органа, следует провести, как можно скорее.

Довольный вид дона Луиса при этих словах, наглядно подтвердил Мануэлю Грилану, который лично присутствовал при этом разговоре, что волновать не стоит:

— Дело идет как по маслу.

Да и сам подручный хозяина «Грузовых переволок Грасса» понимал, что, Дайзи Кроуфорд, которую доставил он из Парижа:

— Не простой донор.

Не такая «особь» предназначенная, как другие, на заклание, каких успел повидать кабальеро во множестве.

— Их-то, таких, и прежде сотнями ежегодно доставляли в клинику к доктору Лериху — еще и большому специалисту в области пересадки органов.

Однако если другие операции тоже велись я обход закона, но проходили в обычном режиме, без всякого «тумана», то это хирургическое вмешательство почему-то было обставлено, как никогда тщательно и с особой секретностью.

— Тебе, Мануэль, еще одно важное задание, — помрачнел дон Луис в предчувствии возможного провала своего любимчика. — И от выполнения его зависит кое-что большее, чем просто твоя никчемная жизнь.

— Выполню всё, что угодно, босс!

И мистер Грасс раскрыл перед ним свои карты:

— После того, как ночью выпотрошат эту красотку Дайзи, труп ее уничтожишь, чтобы и следа не осталось!

Откинувшись и высокую спинку своего любимого кожаного кресла, дон Луис в упор глянул на своего верноподданного кабальеро. Словно выпытывая по его виду степень готовности к решающему шагу:

— Задание действительно было не совсем обычным, коли так трагично еще и завершалась судьба донора.

Ведь доктор Лерих успешно разработал и применял на практике «безотходную технологию»:

— У людей, доставленных ему Гриланом, забирали буквально все.

Что-то шло на собственные операции, но львиная доля изъятых органов и кровь переправлялись за деньги в другие клиники.

Там тоже не брезговали ни чем:

— Когда богатеи были готовы отвалить баснословные деньги за пересадку им или их близким таких органов как глаза, почки, сердце, печень.

Или просто — юной кожи стареющим красавицам.

Потому-то, при захвате полицейскими клиники, они хоть и нашли в морге готовые к отправке, помешенные в специальные физиологические растворы, части человеческих тел, доказать то, кому они принадлежат, полиция так и не смогла.

Спустили расследование на тормозах:

— Все же, как ни говори, а именно в этой клинике, заодно, находился и основной городской центр по утилизации неопознанных трупов и людей, не имеющих средств на собственные похороны.

— И вот столько сразу добра пойдет в отход, — удивился про себя Грилан.

Развивать эту тему ему не хотелось:

— Уничтожить, так уничтожить! Что тут поделаешь, коли дон Луис дважды своих приказаний не повторяет.

— Выполню в кратчайший срок! — уже своим звенящим от волнения, голосом заверил он шефа. — Вот только…

— Что еще?

— Вначале займусь сержантом, а потом…

— Хорошо!

Получив добро, кабальеро Мануэль развил весьма бурную деятельность. Ее результаты сначала подняли, прямо в тот же вечер на ноги всю окружную полицию и прокуратуру.

Затем — под утро заставили потрудиться и штат, принадлежащего уже лично Грилану, небольшого, но оборудованного по последнему слову технического прогресса, заводика по переработке промышленных отходов городской свалки.

Уже забрезжил рассвет, когда гудящее пламя печи испепелило перетянутый крепким шпагатом клеенчатый сверток, привезенный с собою в багажнике автомобиля, хозяином предприятия…

Далеко за городом высились серыми бетонными махинами корпуса предприятия, оборудованные приемными камерами.

Именно в них опорожняли свои контейнеры вереницы мусороуборочных машин, снующих и день, и ночь, чтобы избавить от отходов территорию Кривпорта от отходов жизнедеятельности его многомиллионного городского населения.

Прямо отсюда — из приемников-распределителей, по распоряжению хозяина, после нескольких операций по сортировке мусора, ленты конвейеров уносили отдельно металл, стекло, бумагу, пищевые отходы:

— Что-то шло под пресс, что-то — в топку небольшой теплоэлектростанции.

Сюда же и препроводил этот свой ночной груз Мануэль Грилан, пунктуально выполнивший все указания на эти сутки, полученные им от дона Луиса.

А за несколько десятков минут до этого, сразу, едва погас свет в операционном покое клиники доктора Лериха, от стеклянной башни небоскреба отъехал мусоровоз. В кабине его, рядом с водителем маячила физиономия Мануэля Грилана.

Чуть меньше года прошло с той поры, как сменил он на этом посту прежнего хозяина перерабатывающего завода:

— Тоже человека дона Луиса.

Время небольшое, но и оно позволило Мануэлю Грилану приучить свой штат:

— Чаще помалкивать и не задавать ни каких лишних вопросов!

Вот и в эту ночь так же понимающе молчал водитель и другого грузовика, что доставил сеньора Мануэля обратно в город.

Вышедшие там утренние газеты пестрели заголовками сенсационных сообщений, соседствовавших с крупными фотографиями помощника окружного прокурора Фрэнка Оверли.

 

Глава седьмая

Завершив допрос сержанта Джерри Смитчела, помощник окружного прокурора не стал откладывать в долгий ящик поиски похитителя Дайзи Кроуфорд.

Тем более что в проводимом им расследовании:

— Появилась путеводная ниточка!

Потянув за неё, можно было размотать весь клубок лжи и провокаций, завитый в городе наркомафией.

Соединившись с центральной диспетчерской службой телефонной сети штата, Фрэнк Оверли без труда получил все необходимые данные о местонахождении особенного абонента:

— Чей номер ему, испугавшись исключительной ответственности за преступную связь с мафией, сообщил на допросе коррумпированный полицейский сержант Джерри Смитчел.

Настала пора проверить всё, связанное с этим «почтовым ящиком».

— Пусть даже там находится лишь связник и окажется, что Мануэля Грилана ни он сам, да и вообще никто в глаза не видел, но начинать нужно именно с этого, — решил помощник окружного прокурора.

Пользуясь правом, предоставленным ему в качестве руководителя расследования дела о похищении члена семьи губернатора, Фрэнк надлежащим образом оформил ордер на обыск и арест.

В нем значился хозяин квартиры, которой принадлежал телефон связника между продажным полицейским и Мануэлем Гриланом.

Теперь Оверли не сомневался:

— Визит в логово мафии мог сопровождаться любыми, даже самыми нежелательными сюрпризами.

Потому нужно было заранее предпринять все необходимые предосторожности.

Перед выходом из дома, Фрэнк Оверли проверил — заряжен ли служебный пистолет:

— Мало ли что могло случиться в том месте? — полагал он. — Лучше быть готовым ко всему.

Только после этого он отправился за своей машиной на стоянку, располагавшуюся неподалеку от Дворца правосудия.

Можно было, конечно, заручиться, заодно, поддержкой и наряда полиции, но Фрэнк Оверли решил:

— Пока, до поры, до времени, широко не афишировать добытые у сержанта Смитчела факты…

Дом, облюбованный Мануэлем Гриланом для связи с продажным полицейским, не представлял своим внешним видом ничего необычного. Это была простая многоэтажка, сплошь состоящая из меблированных комнат.

Как знал мистер Оверли:

— Десятки, а то и сотни подобных строений составляют беднейшие городские кварталы, где недорого и без всякой специальной регистрации, можно было остановиться на, сколько угодно, долгое время.

Его приходу тоже не удивились.

— Хозяин нужной Вам квартиры недавно прошел к себе!

Пояснил портье — сухой, скрюченный старик.

Ответить ему пришлось и на еще один вопрос:

— Как найти нужную Дверь?

Однако, по пути до жилища постояльца, к своему прежнему немногословному рассказу, он не добавил ничего нового.

— Так как, ничего не знал, — по его словам. — О человеке, снимавшем как раз ту квартиру, где стоял, известный Фрэнку, телефон.

Так что, поднявшись по грязной, заплеванной и усыпанной окурками лестнице на нужный этаж, помощник окружного прокурора смело постучал кулаком в дверь.

Нисколько не опасаясь:

— Причинить ущерб владельцам этой ночлежки.

Так, как давно не крашеное, это изделие из прессованного картона, не боялось подобного обращения.

Хотя, сама дверь, оборудованная довольно надежными запорами, была способна выдержать напор любых, в том числе и не званых сюда гостей.

Судить Фрэнку так следовало уже и по тому:

— Как долго лязгали с той, другой, стороны открываемые замки и задвижки.

Но зашевелились там, откидывая последний запор, лишь после того, как, в ответ на вопрос:

— Кто там?

Фрэнк потребовал отворить дверь именем закона.

Понадобилось и служебное удостоверение, раскрытое перед смотровым глазком.

— Ба, кого я вижу! — воскликнул, распахнув ему дверь, Джерри Смитчел — собственной персоной.

Вальяжный полицейский, одетый в свою обычную франтоватую форму, на этот раз словно куда подевал недавнюю подавленность, проявившуюся при допросе в Доме правосудия.

Теперь сержант выглядел не только не огорченным, но если так можно сказать — повеселевшим.

Если принять во внимание уверенность во взгляде и обычную для него нагловатую напористость.

— Заходите, мистер Оверли, давно жду! — радушно раздвинул он губы в белоснежной улыбке.

Лишь злость в глазах выдавала нарочитость такого гостеприимства.

— Вначале подними руки за голову, а потом приглашай!

Фрэнк, предвидевший что-нибудь подобное, навел на сержанта свой пистолет, молниеносно выхваченный им из-за пояса.

— А не слишком ты грозен, как стараешься это показать?

Продолжая улыбаться, Джерри Смитчел, между тем, попятился внутрь квартиры.

Тем самым увлекая за собой и не званого гостя.

Фрэнк, не медля, последовал за ним.

По пути он уже подбирал слова перед началом нового допроса. Который и начал, едва в своей комнате сержант повернулся лицом к визитеру.

Этим мистер Оверли решил окончательно сломить психику продажного полицейского:

— Придется, видимо, здесь продолжить нашу доверительную беседу, раз не хотел вести ее в прокуратуре и подставил мне эту пустышку.

Не убирая пистолета, направленного в грудь Джерри Смитчела, Фрэнк однако, попытался обойтись без стрельбы.

— И давай поговорим честно, — заявил он. — Мануэля Грилана здесь ведь никогда не бывало!

Грозный вид помощника прокурора, как стало понятно в дальнейшем, вовсе не испугал Джерри.

Он даже прыснул от смеха, когда в квартире оказался кто-то третий.

— Был здесь Мануэль Грилан и остаётся, ты, уж в том можешь не сомневаться! — донеслось до Фрэнка из-за спины. — Хотел встречи так ты ее и получи!

Ту же, прямо на голову опешившего помощника прокурора обрушился страшной силы удар. В глазах его потемнело. Оглушенный коварным ударом из-за спины, Фрэнк Оверли словно провалился в бездонную яму небытия.

Очнулся помощник окружного прокурора от резкого запаха нашатырного спирта.

— Вот и ожил, болезный! — откуда-то, словно издалека, донесся знакомый голос привратника.

Фрэнк открыл глаза.

И действительно, увидел рядом с собой старика, держащим у его носа пахнущий аммиаком ватный тампон.

Здесь же были еще и несколько дюжих полисменов.

— Ну, слава Богу, спасен! — разлепил он запекшиеся от крови губы.

— Раз так, то вставай, нечего валяться! — донеслось в ответ.

— Мы тут тебе и наручники приготовили! — толкнул его ногой старший из полицейских.

— Почему наручники?

С недоумением высказался Фрэнк.

— Я, будет вам известно, являюсь помощником окружного прокурора и здесь на меня произошло нападение! — превозмогая боль, тупо саднящую в голове, объявил господин Оверли.

Сделал он это, едва почувствовал, что к нему окончательно вернулся дар речи.

— Хоть сам прокурор или господь Бог! — не смутился полицейский. — Раз наделал кровавых дел, значит, будешь отвечать за них по всей строгости закона.

— И убийство сержанта полиции, пожалуй, для тебя электрическим стулом попахивает! — заметили уже со стороны порога.

Оттуда, где тоже над ним стояли другие сотрудники правоохранительных органов, одетые в форму патрульных инспекторов.

Тут уж настала Фрэнку пора окончательно приходить в себя.

— Какое убийство?

Мистер Оверли, поднимаясь с пола на ноги, попутно оглядел все, что теперь окружало его в этой квартире.

И было чему удивиться, коли толком, так и не успел рассмотреть жилище при входе, когда его обманом увлек сюда продажный сержант:

— Тот самый, который теперь лежал рядом с ним в луже крови, натекшей на линолеум из прострелянной головы.

Ужасная рана на затылке от выходного отверстия пули не давала повода усомниться в том, что душа уже давно покинула бренное тело бывшего блюстителя порядка.

— Пистолетик-то, наверное, твой, — добавил старший полицейского наряда. — Вот и номерок, как указано в удостоверении.

Его подчиненный тем временем защелкнул на запястьях задержанного стальные браслеты наручников.

— Осталось выяснить — ты ли стрелял?

При этих словах он нисколько не сомневался в результате:

— Сличим отпечатки пальцев и точно узнаем.

При его словах в распахнутую дверь, у которой толпились вместе с полицейскими, еще и самые любопытные жильцы дом, видимо, приглашенные в качестве понятых, и в неё вошел эксперт-криминалист из прокуратуры.

Следом за ним — сам прокурор округа Денвер Райсон.

— Ну, и вляпался же ты, простофиля Оверли! — заметил он от порога.

Демонстрируя при этом полное равнодушие к судьбе своего проштрафившегося помощника.

После проведения обязательной процедуры снятия отпечатков пальцев, труп сержанта, уложенный на носилки и укрытый простыней, унесли вниз.

С этим вполне справились два дюжих санитара.

В то же время прокурору округа прямо на месте происшествия давал свои показания портье.

Тот самый, кто первым встретил Фрэнка в этом доме.

— Мне тогда странным показалось, когда они — этот арестованный, вместе с покойным ныне сержантом, еще только войдя в дом, уже начали ругаться.

— Этот вот, — он показал сухой пятерней на Фрэнка. — Все обещал отомстить полицейскому, за какой-то арест на дороге.

Старик говорил как по, кем-то написанному, сценарию:

— Еще и денег требовал.

Если судить по его показаниям, то вскоре после того, как поднялись эти двое вместе наверх, вроде оттуда шум драки послышался, завершившийся выстрелом.

— Я как услышал такое, сразу же и вызвал дежурный наряд полиции.

— Все понятно!

Прокурор, выслушав показания свидетеля, с укоризной глянул на, едва стоящего на ногах, всё ещё не совсем отошедшего после удара по голове, Фрэнка Оверли.

— И что ты с ним связался? — с укоризной проговорил он. — С этим самым Джерри Смитчелом.

Эксперт в то же самое время был уже готов к кое-каким умозаключениям, сделанным после изучения улик:

— Видно, в пылу драки его подстрелил, сам же потом головой ударился об пол…

Ужасная ложь была для мистера Оверли ударом судьбы. Более того, она оказалась, буквально, ушатом холодной воды. Тем самым, что обманщик и лжесвидетель опрокинул на его невинную голову.

— Всё не так! — возмутился Фрэнк. — Это полный навет. Пришел я один, и когда получил удар по голове, сержант еще был жив!

Звеня наручниками, Оверли поднес ладони к голове, раскалывавшейся от боли.

— Я помню, что сзади на меня напал уголовный преступник Манузль Грилан из банды дона Луиса.

Но прокурор не поверил:

— Пистолет и служебное удостоверение я у тебя забираю.

И ещё добавил, отбросив в сторону всякие доводы о необходимости сохранять доброе отношение к человеку, которого ещё вчера называл своим другом, если официально не доказана его вина.

— Пока будет идти следствие, — услышал от него Фрэнк Оверли. — Придется взять с тебя и подписку о невыезде.

Одно пообещал сделать по старой памяти для вывшего подчиненного прокурор — оставить пока на свободе.

— Сразу, до суда постараюсь не отправлять тебя в камеру, — заявил Денвер Райсон. — Побудешь пока на воле.

Он внимательно глянул прямо в глаза своему бывшему помощнику:

— И моли Всевышнего нашего, чтобы все и на самом деле было именно так, как ты излагаешь в своём объяснении конфликта!

После чего велел полицейским:

— Снять с подозреваемого лица, ненужные более, наручники!

И всё же, столь долгое пребывание, главного по округу правоведа на своеобразной сцене, где продолжался развиваться сюжет, разыгравшейся трагедии, вовсе не привёл другого героя этого действа в покорность и уныние.

— Вы ошибаетесь, мистер Райсон, полагая, что я и есть убийца, — не согласился Фрэнк Оверли с доводами, только что приведёнными окружным прокурором. — Дайте мне телефон, чтобы позвонить губернатору.

Казалось, он ещё не потерял веру в справедливость.

— Ему все подробно объясню и приведу необходимые доводы, — попытался Фрэнк использовать и такую возможность отыскать истину в истории, когда дело идёт не только об одном совершённом преступлении. — Ведь вопрос ещё касается Дайзи…

Он не договорил до конца.

Перебил его окружной прокурор:

— Губернатора нет в городе.

Чтобы не оставалось и тени сомнения в этом, назвал и причину временного отсутствия того в столице штата:

— Он еще вчера, сразу на две недели отправился на личной яхте в плаванье.

Потом прокурор Денвер Райсон еще и пояснил реальность перспектив будущего контакта гражданина, подозреваемого в убийстве полицейского, с первым лицом их штата:

— Вот вернется, тогда и проси у него заступничества, если сможешь…

Однако никто уже не сомневался в том, что оно, это самое вмешательство губернатора будет осуществлено в реальности.

По презрительному взгляду прокурора округа так и читалось:

— Ведь само следствие ты, господин Оверли, провалил. И теперь еще, пусть и по неосторожности, убил сержанта полиции.

Вслух он произнес иное:

— Вот мой тебе совет — иди пока домой и жди там повестку с вызовом от следователя. Показания, только, ему давай не такие, как сейчас, а честные. Тебе же от этого будет лучше.

Напоследок он ставил бывшему коллеге ту надежду, которой обычно питают своих «клиентов» все без исключения сотрудники следствия на различных уровнях:

— Как ни возьми — раскаяние и чистосердечное признание смягчают вину.

К тому же теперь у Фрэнка оставался шанс, о котором вовсе не было ещё сказано ни слова:

— Убедить присяжных сохранить ему жизнь!

Хотя слабо в это верили уже все, кто был в курсе случившегося с ним на явочной квартире:

— Все же — шантаж, вымогательство, а потом еще и убийство полицейского тянут на высшую меру наказания…

 

Глава восьмая

Газетная шумиха об убийстве полицейского помощником окружного прокурора надолго всколыхнула город.

За этой сенсацией как-то даже затерялось краткое сообщение, о доступной, наконец-то источникам гласности, информации об исчезновение сестры губернатора — Дайзи Кроуфорд.

Лишь в нескольких изданиях нашли место заметки о, якобы, горьких моральных страданиях, испытываемых членами богатейшей семьи побережья.

Кстати, неожиданный отъезд губернатора Джона Антони Кроуфорда из города, лёгкие на сплетни языки, тоже, в узких кругах, связали как раз с этим, постигшим его горем.

— Решил развеяться от такой его беды в одиночном плавании на собственной яхте, — разносила молва. — Прийти в себя.

Ведь об успешном поиске похищенной, уже не могло быть и речи. Вначале его еще вели, а потом и вовсе прекратили:

— Приостановили до появления новых обстоятельств.

Все это не осталось без внимания и Фрэнка Оверли.

Отстраненный от дел и в ожидании суда, он неделями не выходил из своего дома, штудируя от корки до корки все издания, что только мог ему доставить посыльный из газетного киоска.

И делал это, как оказалось, совсем не зря.

Если судить по сообщениям газет, пропала сестра губернатора ещё раньше в своем родном городе, а вовсе не при возвращении с лечения, проведённого в Европе.

— Так, что и Мануэль Грилан был не причем, с его дорожным знакомством с молодой женщиной.

В ней, кстати, никто не опознал пропавшую девушку.

— Тут что-то было не так? — потому Фрэнк, хотя бы из газет, попытался найти в этом костре событий для себя хотя бы один реальный уголёк. — Но такой, чтобы способен был, пролить свет, на столь загадочную, как эта, историю.

Хотя настоящей тайной в ней оставалось для опытного сыщика, только одно обстоятельство:

— Как удалось явному похитителю будущей жертвы преступления выйти сухим из воды?

И кто знает, может быть так могло продолжаться и до самого суда. До уголовного процесса, на котором Фрэнка Оверли официально обвинили бы в неосторожном убийстве, шантаже и вымогательстве. Приговорили к казни на электрическом стуле. И столь же быстро привели приговор в исполнение.

Но внезапно ему, на домашний телефон, позвонил сам бывший руководитель мистер Бредли.

— Слушайте, Фрэнки, — безо всяких предисловий начал он. — Очень тебе сочувствую.

Оказалось, что тот понимает, в какую на самом деле плохую ситуацию попал его бывший сослуживец.

— Будем надеяться, что присяжные найдут смягчающие вину обстоятельства, — ровно рокотал в трубке доброжелательный голос шефа Центрального Федерального Бюро по борьбе с наркотиками. — Да я и не верю, что ты мог бы пойти на какие-то коммерческие отношения с этим продажным поддонком, каким при жизни являлся сержант Смитчел.

Завершился разговор на положительной волне:

— Так что держитесь!

— Спасибо на добром слове! — буркнул, собираясь бросить трубку, бывший помощник прокурора.

Ему было явно не до проникновенных слов сочувствия, когда реально грозил приговор с высшей мерой наказания.

— Подожди! — между тем, ответил телефон. — Я, собственно, не только за этим позвонил, потому не бросай трубку.

После чего мистер Бредли заговорил уже совсем про другие вещи. Про то, что было интересно обоим.

— Все никак руки не доходили, а вот теперь сам Бог велел спросить, — продолжал общаться на «ты» бывший начальник Фрэнка. — Все ли электронное оборудование вернул обратно в «контору» после нашей неудачной операции с доном Луисом?

— Ах, да, голова моя садовая! — вдруг отчетливо вспомнил Фрэнк. — Кое-что осталось!

После того, как с санкции суда, устанавливали прослушивающую аппаратуру, у него, действительно, кое-что у него еще оставалось от стайки «жучков», способных изобличить преступников.

И он извиняясь промолвил:

— Все хотел принести, да вот не успел.

— Ну и хорошо, что наконец-то вспомнил, — раздалось от собеседника. — Только уже сделай милость — верни в Бюро, как только время свободное выдастся.

Тут мистеру Бредли несколько изменила выдержка:

— Или, может быть, своих людей к тебе послать?

— Нет. Сам всё, что у меня есть, в ближайшее время принесу, — ответил мистер Оверли. — Вот лишь разберу вещи.

Внезапный переход на другую должность, запутанное расследование, поездка во Францию! — все это серьезно отложилось в душе бывшего сыщика, да так, что одно становилось помехой на другому.

Так, что за сутолокой и заботами Фрэнк Оверли как-то и не вспомнил ни разу о той неудаче с «Грузовыми перевозками Грасса», что подстерегала Центральное Федеральное Бюро по борьбе с наркотиками.

А ведь Фрэнк был одним из тех немногих, кто устанавливал подслушивающую аппаратуру и в резиденции главаря наркомафии, и в его клинике смерти — тридцатиэтажном небоскребе, где творит, как бывало и прежде, свои противоправные дела доктор Лерих.

Теперь пришла пора вернуть обратно всё то, на что тогда возлагали столько надежд.

В том числе:

— Узконаправленный коротковолновый многоканальный приемник-магнитофон для съема информации с потайных микрофонов.

Хоть и невелик передающий радиус их действия — каких-то несколько десятков метров, но ему лично так и не удалось завершить, начатую операцию.

Тогда как дел всего ничего:

— Сходить, сесть на часок где-нибудь неподалеку от офиса концерна и запросить сигнал от передатчика. Попутно сделав запись этого, полученного обратного сигнала с оставшихся в действии, потайных «жучков» оперативного съёма голосовой информации.

Потом оставалось лишь унести с собой прибор с магнитофонными кассетами, возможно, наполненными конфиденциальной информацией о махинациях дона Луиса.

Правда, Фрэнк Оверли слышал:

— Мафия провела у себя хорошую чистку своих помещений от установленных в них полицейских «жучков».

И официально их уже все списали. Тогда как сап приемник остался у вывшего оперативного сотрудника совершенно случайно. Один из многих, точно такой, какие уже сданы другими бывшими коллегами в техническую службу ЦФБ.

— Раньше не получилось мне лично послушать уцелевшие «жучки», но почему бы это не сделать сейчас? — подумалось Фрэнку. — До того, как придётся самому отнести электронный приёмник информации мистеру Бредли и его людям.

Сказано-сделано!

Порывшись основательно в груде вещей, он отыскал-таки свои кожаный портфель, содержащий тяжелую коробку приемо-передающей станции подслушивания:

— Вдруг наведет хоть на что-нибудь, уличающее Мануэля Грилана в совершении им очередного преступления?

Теперь, когда у него были явные примеры продажности государственных чиновников самого разного, вплоть до высокого, ранга, он не верил теперь совершенно никому, кроме самого себя.

Потому, что убедился в том, какие у дона Луиса:

— Длинные руки!

— В том же, что это именно он подстроил, приписываемое сейчас ему, убийство полицейского сержанта Джерри Смитчела! — Фрэнк с самого начала ни на минуту не сомневался.

…Опробовать работу прибора для него, обладающего немалым оперативным опытом, было делом совсем уж простым и на всех стадиях данной работы, представляющим особой сложности.

Наметил Фрэнк и место:

— Откуда можно было попытаться совершить съем информации, накопленный подслушивающей аппаратурой.

…В ресторан «Морская звезда», где в подвале располагалось ещё и казино, он вошел уже без прежнего шика.

Даже насмешил швейцара в гардеробе, не взявшего, отданный было ему на хранение, портфель:

— Никак в тюрьму собрался, отставной козы барабанщик? А здесь смена белья да сухари! Ха-ха-ха!

Одно примиряло его с действительностью:

— Пусть не было теперь здесь былого почтения к попавшему в серьёзную опалу, бывшему служителю закона, да еще подозревавшемуся в совершении им преступления, однако в заказанной чашке кофе не отказали.

И, как оказалось, даже не в одной, а в целой дюжине чашек, что выпил Фрэнк Оверли за весь проведенный в ресторане вечер.

К сожалению, дома выяснилось:

— Все усилия были напрасными.

Исключительно чистой оказалась магнитная пленка в приемнике, спрятанном в портфеле.

— Может быть, автоматика не сработала так, как надо? — успокоил себя Фрэнк. — Попробую завтра сходить еще раз.

И еще горько усмехнулся:

— Как бы, только, не в последний.

Вторая вылазка в заведение, тоже принадлежащее мафии дона Луиса, уже с самого начала могла оказаться на грани срыва.

Вновь, как и вчера, когда уже выходил из «Морской звезды», Фрэнк увидел все того же — неотступно следовавшего за ним незнакомца.

Опознать его не представлялось возможным:

— Потому, что лицо скрывалось за густой растительностью бороды и усов.

Но на слежку нашлось свое объяснение.

— Наверное, из полиции приставили наружное наблюдение, чтобы не скрылся от наказания? — сразу же предположил Фрэнк самое очевидное, что пришло ему в голову.

И коли так, его походы с прослушивающей аппаратурой могли только усугубить участь подследственного.

— Надо бы кончать с этим делом. Еще другую статью пришьют — вторжение в личную жизнь почтенного горожанина мистера Луиса Верхилио Грасса?

И все же первому чувству страха он не поддался:

— Чему быть, того не миновать!

Уже ни в одиночестве, а вдвоем — в компании с бородатым незнакомцем, так и старавшемся находиться в небольшом отдалении, пробыли они и весь второй вечер в ресторане «Морская звезда».

Затем вместе — один за другим, вернулись до дома Фрэнка Оверли, чтобы, как оказалось, расстаться почти у подъезда.

Зато войдя в свою квартиру и поставив кассету в магнитофон, Фрэнк тут же забыл не только про бородача из полицейской слежки, но и обо всем на свете.

Теперь прибор отработал чрезвычайно четко:

— Вот уже, поистине, как часы!

Выдал отличную запись, сделанную в кабинете главы концерна «Грузовые перевозки Грасса».

А уж хрипловатый тембр дона Луиса — Фрэнк Оверли не мог теперь спутать, ни с каким другим, мужским голосом.

— …Приветствую тебя, доктор, — раздалось, воспроизводимое магнитофоном, начало разговора.

Скорее всего, телефонного.

Так как ответы собеседника слышались глуше и с характерным искажением, какое могла давать только мембрана телефонной трубки.

— Ну как там наши дела?

— Все в порядке. Операция прошла вполне успешно. Еще неделя-другая и губернатор будет как огурчик. Хоть жени, — балагурил собеседник. — Пока все думают, что он на яхте прохлаждается, мы его здесь поставим на ноги в лучшем виде.

— Да уж, донора ему, мой незаменимый Мануэль Грилан доставил самого подходящего, — окрасил сухость общения старческий хохоток дона Луиса. — Родная сестра все же!

Слушавший разговор Фрэнк Оверли похолодел:

— Действительно, лучше родной сестры кандидатуру не придумать — никакого отторжения пересаженных органов.

Между тем голоса продолжали звучать:

— Новая печень приживется не хуже той собственной, выброшенной теперь за ненадобностью в бак с биологическими отходами.

— Скажите, доктор, действительно ли, что еще немного, и мистер Джон Антони Кроуфорд вполне мог сыграть в ящик из-за своего цирроза? — поинтересовался дон Луис. — Как он нас уверял, требуя немедленного хирургического вмешательства.

— Вне всякого сомнения, — подтвердил доктор Лерих. — У него дело было совсем плачевное.

Несколько медицинских терминов, упомянутых хирургом в дальнейшем разговоре, мало что говорили Оверли.

Однако и он догадался по ним:

— У губернатора, развившийся от злоупотребления алкоголем, цирроз печени был уже в конечной стадии. Орган буквально начала распадаться. И группа крови у губернатора оказалась такой редкой, что подходящего донора для пересадки было даже теоретически не найти.

Годился для использования и спасения жизни пациента лишь один единственный выход:

— Если донором станет близкий родственник!

И, как оказалось, не просчитались.

— Ну, теперь-то все нормально? — перебил дон Луис. — Хотя из-за этой дурочки Дайзи с её заячьей губой, все мы могли оказаться на электрическом стуле.

Фрэнк теперь стал понимать, как под рентгеном все хитрые пружины, заставлявшие работать машину мафии:

— Для обеспечения спасения от неминуемой смерти высокого покровителя мистера Грасса.

В глубокой тайне, даже от близких родственников, сбежала из дома наивная душа, Дайзи Кроуфорд. Чтобы по собственной инициативе пройти лечение у пластического хирурга, тогда как, на самом деле уже была обречена пойти под нож хирурга доктора Лериха.

— Вынудил же губернатор, нас пойти на такое, серией провокаций, — предался дон Луис кратким воспоминаниям. — Сначала разрешил своему верному псу мистеру Бредли провести по клинике облаву с засылкой тайного агента, проклятого Фрэнка Оверли! Потом придавил нас с тобой к стенке с требованием откупиться от всех обвинений, путём его личного спасения!

И теперь нотки негодования с излишком присутствовали в голосе дона Луиса.

— Тем более что сам Джон Антони Кроуфорд и подсказал мысль о том, на каком доноре выбор остановить — девчонка, мол, уродка, все равно на себя руки наложит.

Едва образовалась пауза в длинной речи мистера Грасса, как его собеседник тот час вступил в разговор, не упустив такую возможность.

— Впрочем, не такой уже и уродкой была эта несчастная особа, — заметил Лерих. — После пластической операции доставил к нам ее Мануэль Грилан прямо-таки красавицей.

— Вот и выходит, что если бы не успел Мануэль опередить того гада Фрэнка Оверли, опять бы нас проучил губернатор, как в прошлый шмон, когда малыша Колена потеряли?

— Точно так!

Реплика снова была произнесена очень кстати, поскольку укрепила шефа наркотической мафии в его прежнем мнении.

— И так наказал нас хитрец Кроуфорд изрядно. До сих пор мурашки по коже бегают — урчал голосок дона Луиса. — Хотя, тот же недалёкий сыщик Оверли нас всех и выручил.

Прямо-таки защемило при этих словах с магнитофонной ленты на душе бывшего помощника окружного прокурора.

Но и теперь он не снял наушников, только глаза прикрыл от невольного раскаяния:

— Как-никак, это именно он — Оверли первый догадался, где девчонку искать. Чем, оказывается, ловко воспользовались преступники, не скрывавшие ничего друг от друга в откровенном разговоре.

— Перед смертью проникновенное письмо должна была прочесть, которое ей чиркнул брат-губернатор, — не мог быть недовольным Грасс. — И уж тут мы постарались первыми выйти на беглянку.

— И все равно, я бы того Оверли собственными руками задушил, гада, — выругался доктор Лерих. — Такую мне научную работу испортил.

Теперь научный руководитель предприятия мистера Грасса предался ещё более ранним воспоминаниям:

— Как ни говори, все же Алик Колен — подлинное чудо природы, и он давно был бы у нас…

— Почему «был»? — успокоил его дон Луис. — Еще будет!

…Что касается самого Фрэнка Оверли, то и с ним должно быть непременно покончено.

Оба участника телефонного разговора, состоявшегося, под вниманием, беспристрастно слушавшего их, электронного «жучка», сошлись на одном общем мнении:

— Не сегодня, так завтра окажется бывший сыщик в клиентах у палача окружной тюрьмы.

Горечь так и растеклась на сердце Фрэнка:

— Ловко все же Мануэль Грилан провернул с ним это дельце. И продажного полицейского сержанта заодно убрал, и на меня всю вину переложил!

Последнее, что он услышал на магнитофонной записи, были слова прощания:

— Ладно, что-то мы с тобой заболтались. Словом, подлечивай лучше нашего уважаемого и дорогого губернатора. Пусть живет! Глядишь, еще изберут президентом?

— Почему нет? Поможем ему стать во главе государства. С новым-то здоровьем! Нам же на пользу!

…Было на пленке и немало других разговоров дона Луиса с другими деятелями наркомафии.

Но этот Фрэнк выделил особо.

Переписал на отдельную кассету, чтобы назавтра спрятать в банковском сейфе.

— Использую не только для своей защиты на суде, но и как, уже не отразимую улику, как против дона Луиса, так и этого, оказавшегося подлинным мерзавцем, губернатора Кроуфорда.

Теперь-то ему понятным становились странности:

— Сводившие «на нет» все попытки их Центрального Федерального Бюро и полиции разоблачить городскую наркомафию…

…Утром оригинал кассеты он отправил по почте мистеру Бредли в Центральное Федеральное Бюро.

Копию оставил, как и намеревался, в сейфе самого надежного в городе банка, еще не опутанного щупальцами системы мистера Грасса.

Чтобы было вернее, Фрэнк Оверли решил:

— Еще разок повторить съём информации с микрофонов в кабинете дона Луиса.

Надеялся не без оснований:

— Может быть, удастся вновь заполучить еще какое свидетельство преступлений хозяина «Грузовых перевозок Грасса» и его высокого покровителя — губернатора Джона Антони Кроуфорда.

 

Глава девятая

Серьезно насторожился хозяин ресторана и казино «Морская звезда» Гарри Седун, когда вновь увидел у себя в заведении опального помощника окружного прокурора.

Еще и чертыхнулся:

— И что его здесь в последнее время черти носят!

Повод для недовольства был у всех на виду:

— Кто его знает, что ещё выкинет этот, зачастивший сюда, незадачливый сыщик Фрэнк Оверли?

Ведь, как ни суди, а доведен он сейчас почти до полного отчаянья уже самой близкой угрозой суда.

Седун считал истиной, когда говорили, мол, самый опасный волк это тот, которого загнали в угол.

Потеряв чувство самосохранения, он готов на все:

— Так и с этим законником…

Скандал же совершенно не устраивал Гарри.

Особенно теперь, после ушедшей в прошлые грозы — полицейской облавы:

— Она, хоть и не увенчалась для легавых, ожидаемым ими, успехом, зато в любую минуту могла повториться снова, но уже с непредсказуемым для всех результатом.

Недаром предупредил дон Луис крепко-накрепко свои службы:

— До времени быть тише воды и ниже травы.

Затаиться, пока вновь не настанут спокойные времена.

— И вот надо же — метрдотель сообщил о новом визите в ресторан этого Фрэнка Оверли.

Что-то следовало предпринять…

— Привет, хозяин! — вдруг донеслось из проема, неслышно открытой нараспашку, двери кабинета.

Еще мгновение и нарисовавшийся на пороге собственной персоной кабальеро Мануэль Грилан очутился прямо у стола Гарри:

— Вот заглянул к тебе, узнать что нового?

— Ох, и не ко времени Вы, сеньор Мануэль, — еще больше помрачнел лицом Гарри Седун. — Сегодня Вам, пожалуй, не следует появляться у нас в общем зале.

— Почему это не следует? — не понял гость такого странного гостеприимства. — Да еще сегодня?

Франтоватый подручный дона Луиса отстранил предложенное, при этом заявлении, кресло.

И совершенно бесцеремонно уселся прямо на край стола:

— Объясни свою мысль.

Он ловко выбил из пачки сигарету.

Раскурил ее, чиркнув зажигалкой, все это время, с удивлением, как будто перед ним оказалась муха на предметном столе микроскопа, разглядывая владельца ресторана.

— Да точнее говори, производитель супа и проблем, а то, не дай Бог, язык-то укорочу!

— Будет Вам с угрозами, сеньор Грилан! — попытался исправить свою невольную оплошность Гарри Седун.

Под гневным взором визитера он вдруг изменился.

Резонно предположив:

— Что за таким, излишне дерзким, прямо вызывающим поведением кабальеро Грилана может крыться что-то важное. О чем, пока еще не стало известно в широких кругах.

— Вовсе не хотел обидеть, — еще более заюлил он. — Простите, если не так поняли!

И решив, что пора представить аргументы своих опасений, перевел тему разговора с личности самого гостя, весьма уважаемого и достойного, на его прямую противоположность:

— Того, кто в этот день тоже перешагнул порог заведения.

Привыкнув за годы работы, всегда послушно выполнять волю дона Луиса в своей «Морской звезде», ресторатор и теперь предостерег любимчика босса:

— Просто к нам зачастил Ваш, сеньор, крестник. Бывший прокурорский чин — кандидат в покойники.

Улыбка сопроводила немудреную шутку.

— И сегодня он торчит за столом со своим кофе, как пень на вырубке, — продолжил информировать гостя Гарри. — Не иначе обидчика, то есть, Вас, сеньор Грилан, поджидает?

Кабальеро нахмурился. Чем тут же дал хозяину отличный повод сгустить краски.

— Может, и с пистолетом в кармане, — услышал кабальеро. — Еще устроит скандал с пальбой.

Сообщение не осталось без внимания того, кому оно было адресовано.

— Фрэнк Оверли? Так он здесь? — переспросил сеньор Мануэль. — И давно легавый стал у тебя завсегдатаем?

— Вот уже третий вечер подряд сидит в углу, — ответил собеседник. — Пьет одно кофе, зато чашку за чашкой, да на входную дверь внимательно поглядывает.

Седун понизил голос:

— Хорошо, хоть Вы через служебный вход прошли. А то бы не миновать беды.

Но собственная безопасность не так взволновала кабальеро, как общий интерес:

— Что у него при себе?

И тут представил сам, что может быть у находящегося под следствием, должного вести себя тише воды и ниже травы.

— Может быть, действительно, как ты говоришь, с собой пистолет притащил, — захохотал Грилан. — А то и целый пулемет, чтобы мне уж совсем страшно было.

Его буквально корчило от смеха над испуганным видом мнительного хозяина ресторана:

— Вот, мол, нашел же, кого бояться?

Тем временем Гарри Седун стоял на своём. Старался передать в точности все факты, не забывая ни одного:

— Да нет, пришел с голыми руками.

И юмористическое настроение, охватившее уважаемого гостя, он не разделил.

— Без пулемета, пришёл. — Всего-то и принес с собой, так один лишь свой драный, старый портфель.

Обстоятельно Гарри и завершил подачу информации:

— Всегда шныряет тут с этим портфелем. И никто не знает, что бы это могло обозначать?

Последней фразой, адресованной ему хозяином ресторана, кабальеро Грилан заинтересовался больше, чем всеми остальными предыдущими высказываниями.

— Послушай, дружище, кулинар, — прервал он неудержимый прежде, приступ смеха. — Нельзя ли мне на этот легендарный портфельчик хотя бы одним глазком глянуть?

Но тут же остановил собеседника, бросившегося, было выполнять его приказание:

— Только сделай это так, чтобы Фрэнк не был в курсе этого моего интереса к его вещам!

— Отчего же не сделать, — согласился Седун. — Сейчас швейцар принесет его ношу сюда обходным путем.

Пока хозяин ресторана «Морская звезда» ходил распоряжаться на счет выполнения просьбы сеньора Мануэля, сам Грилан в его директорском кабинете лихорадочно соображал.

Пытался понять:

— Что стоит за странными визитами сюда Фрэнка Оверли?

Не мог же тот, в самом деле, так увлечься здешним прогорклым кофейком или проигрышными азартными играми в здешнем казино?

— Вот он, полюбуйтесь!

Вошедший обратно в свой кабинет, Гарри Седун поставил на свой собственный письменный стол, перед сидящим на нем, кабальеро Гриланом, чужой, довольно потертый от времени портфель, когда-то давно изготовленный из крокодиловой кожи:

— Только Вы уж аккуратненько и поторопитесь.

Предупреждение получило дополнительную окраску.

— Как бы не вышло чего, — добавил Гарри, когда добыча оказалась в руках грозного визитера.

Тот его уже не слушал.

Кодовый цифровой замок на портфеле не очень-то обременил сеньора Мануэля.

Бывший карточный шулер, своим острым перочинным ножом, вынутым из кармана пиджака, ловко поддел боковой шов корпуса портфеля, с треском перехватывая нитки.

Потом, в образовавшуюся дыру, запустил руку и вытащил на свет странную пластмассовую коробку сложной конфигурации.

О предназначении таинственного прибора можно было судить, разве что, по торчащим из него проводам, что вели, к встроенной в стенки портфеля принимающей антенне.

Потом на свет, всё из той же дыры в изделии из кожи крокодила, появился еще и полный комплект аккумуляторных батарей.

— Знакомая вещь! — про себя оценил Грилан — Точно такими приборами в нашей полиции снимают информацию с подслушивающих микрофонов.

Вслух он этого произносить не стал.

Так же, исключительно про себя, гадал и о другом:

— Где бы им взяться, этим полицейским «жучкам», если я сам весь офис концерна до последней пылинки перебрал?

Хорошее настроение, с которым он пожаловал в заведение, улетучилось без следа.

Осталась вместо него новая забота:

— Необходимо проверить еще раз, более тщательно, информационную безопасность офиса шефа!

Но это можно было оставить на «потом». Тогда как враг сидел совсем радом и вполне годился на роль жертвы.

И вообще, по его мнению:

— Чтобы не очень-то этот отставной козы барабанщик — Фрэнк Оверли меньше свой нос, переделанный хирургом, задирал, следует его, пожалуй, укоротить.

Кабальеро Грилан пришел к выводу:

— Организуем ему сюрприз!

Он ловко отстучал на клавиатуре мобильного телефона нужный ему номер.

Услышав сигнал соединения с абонентом, гаркнул в трубку:

— Мне главного пиротехника!

Того пригласили незамедлительно.

— Ты слушаешь, — велел ему Грилан. — Так вот, жду со всем необходимым в кабинете хозяина «Морской звезды».

Обычно, никто в подобной ситуации и не мог не повиноваться.

Но в этот момент сеньор Мануэль не обошелся и без дополнительного понукания:

— Только чтоб мигом! Одна нога у вас, другая у меня здесь!

Заодно и предупредил, ожидаемого им, специалиста о возможной опасности:

— Да и не иди через общий зал, — не то засветишься перед опытным клиентом.

Поручив другим дальнейшую заботу о выпотрошенным портфеле, Грилан унес его содержимое с собой проверить:

— Что же такое важное хотел записать будущий кандидат на электрический стул — Фрэнк Оверли?

…Совсем уже поздним вечером, когда начали расходиться и самые стойкие посетители ресторана «Морская звезда», и завсегдатаи игорных столов в его подвальном помещении казино, поднялся со своего места и пошел к выходу, и Фрэнк Оверли.

Получив в гардеробе свою ношу, он уже на улице вновь заметил, что всё так же, как и прежде, на расстоянии видимости, следом за ним крадётся, знакомый по вчерашней слежке — подозрительного вида бородач.

Через стеклянную дверь бывшему сыщику было отлично видно, как тот тоже пробирался за ним среди последних танцующих пар, намереваясь не отстать от объекта слежки.

— Хорошо, голубчик! — словно поздоровался объект слежки со своим согледатаем.

У самого Фрэнка в душе, еще со вчерашнего вечера созревала идея относительно назойливого незнакомца.

— Ты у меня получишь хороший урок, как нужно отрываться от наблюдения! — мелькнула ироничная мысль по отношению к бородатому увальню. — Что, не могли в полиции опытнее агента наружного наблюдения за мной приставить?

Сменив два автобусных маршрута, несколько раз пересев в метро с поезда на поезд, Фрэнк Оверли все же добился своего:

— Домой он возвращался в гордом одиночестве. Без привычного уж было сопровождения.

В это же самое время Мануэль Грилан покорно выслушивал в свой адрес все, что думал о нем дон Луис. Причем слова «скотина», «мерзавец», «олух царя небесного» были самыми мягкими в устах главы «Грузовые перевозки Грасса».

Грилан не возражал:

— Да и к чему?

Прослушанная запись из приемного устройства, найденного в портфеле Фрэнка Оверли, недвусмысленно говорила о том, что микрофон, с которого бывший агент под прикрытием, ныне обвиняемый в убийстве полицейского сержанта, скачал подслушанный им разговор, установлен в самом сердце их концерна-в личном кабинете дона Луиса:

— И кто его знает, какими ещё секретами владеет сейчас проклятый сыщик, сумевший и теперь продолжать свои попытки разоблачения мистера Грасса?

Правда, свою невиновность Грилан сумел доказать.

После тщательного осмотра кабинета, он все-таки нашел микрофон, неумело прикрепленный к нижней стороне телефона.

Хотя до этого там все было тщательно осмотрено:

— Значит, установили его только вчера, и здесь, явно, прошляпила личная охрана дона Луиса.

Но мистеру Грассу было не до определения степени вины каждого своего проштрафившегося сотрудника.

— Сейчас же доставьте его сюда ко мне со всеми потрохами, — распорядился он, безжалостно решая судьбу Фрэнка Оверли. — До последнего гвоздя квартиру у него переверните, а чтобы ни одной записи не уцелело!

Стремглав бросился Мануэль Грилан выполнять приказ очередной срочный шефа, да только опоздал.

…Фрэнк, войдя в дом, повесил у двери на вешалку плащ и шляпу.

Потом, не мешкая больше ни минуты, сразу направился к стоявшему в зале магнитофону.

В нетерпении узнать новости с очередной записи:

— Что еще творилось в самой в самом сердце мафии?

Щелкнув замком, он распахнул портфель.

И в тот же миг, прямо в лицо бывшего инспектора, рванул взрыв. Разметав по стенам и потолку обезображенные останки того, кто еще недавно вел расследование дела о пропаже сестры губернатора.

 

Глава десятая

Так крепко досталось в эти дни прокурору округа Денверу Райсону, что он и сам себе места не находил.

— И все его бывший помощник виноват!

Это случилось сразу, едва эксперты-криминалисты собрали достоверные факты, доказывающие, что помощник прокурора погиб не в результате самоубийства. С той поры не только местные, но и национального масштаба средства массовой информации затрубили и о нелепицах, что имелись в деле об убийстве сержанта полиции Джерри Смитчела.

Раньше-то различные вымыслы и прочие неувязки в той истории, не очень-то бросались в глаза гражданам, не особенно посвященным в кухню криминалистики.

— Но когда мафия приканчивает с помощью мины главного обвиняемого, то сама собой напрашивается мысль о взаимосвязи этих явлений, — понимает Денвер Райсон. — Как и то, что именно к нему теперь тянутся следы от предыдущего преступления.

К тому же бесследно исчез и главный свидетель недавнего обвинения против Фрэнка Оверли — разговорчивый привратник-портье, чьи показания легли в основу версии о том, что это именно помощник окружного прокурора свел счеты со Смитчелом:

— Отомстил, мол, ему за необоснованное задержание на дороге в аэропорту, помешавшее впоследствии помощнику окружного прокурора выполнить важное задание.

Так что на прокуратуру округа обрушился такой вал критики, что Денверу Райсону ничего не оставалось делать, как отступить на подготовленные позиции:

— Были сняты все обвинения в адрес погибшего Фрэнка Оверли.

Даже хоронить его городские власти, хотя и в отсутствии губернатора, все же решили на мемориальном воинском кладбище:

— Как погибшего на боевом посту!

Когда же, вскрыв завещание, прокурор нашел в нем упоминание об Альберте и Жане Луи Коленах, которым предстояло вступить во владение содержимым личного сейфа Фрэнка Оверли, тут же ушла в Париж телеграмма:

— С уведомлением о сроках проведения траурной церемонии…

Профессор и Алик Колены успели к самому погребению. Да и то — лишь потому, что догадались, сев в аэропорту в такси, сразу направиться прямо на кладбище, куда уже двигалась от Дворца правосудия похоронная процессия.

Народу было много.

В основном — работники юстиции, представители Центрального Федерального Бюро по борьбе с наркотиками.

Словом, все те, кто знал и уважал Фрэнка Оверли по его добрым делам и считал для себя обязательным:

— Отдать долг памяти честному гражданину.

— Вы — профессор Жан Луи Колен? — когда все было кончено и люди стали расходиться, подошел к огорченным друзьям Фрэнка прокурор. — Тогда у меня есть, что Вам передать.

Он протянул профессору небольшую коробку, извлеченную из личного банковского сейфа Фрэнка Оверли.

— Вы где остановились? — услышал приезжий учёный. — Может быть в чём-то помочь с обустройством?

— Нет, мы сами, — отказался от его услуг профессор.

И тут же извиняющим тоном добавил:

— Знаете ли, хочется побыть наедине с нашим горем.

То же такси, нанятое профессором Коленом еще в аэропорту, поджидало их прямо у кладбищенских ворот.

Сев на заднее сиденье в салоне автомобиля Жан Луи велел:

— В гостиницу!

— Их тут немало, в какой отель именно желаете устроиться? — переспросил водитель.

— На Ваше усмотрение.

Жану Луи Колену в эту трагическую минуту, как и его любимому внуку Альберту, действительно, было все равно, где можно переночевать и они не желали тратить время на поиск лучших апартаментов.

Собрав волю в кулак, профессор утешал рыдающего подростка:

— Ладно, Алик, такова, видно, судьба. Ее нам не переделать.

Ему было искренне жаль внука, на протяжении короткого времени, пережившего смерть и родителей, и всех своих друзей.

…Улицы и переулки, проплывающие за окном такси, то и дело сменяли друг друга.

Наконец машина остановилась.

Но сделал это её водитель в таком месте, где ничто не напоминало объект, где могли бы снимать номера и жить приезжие клиенты.

Это был самый заурядный и унылый переулок, какие когда-либо только удавалось видеть профессору за его долгую жизнь.

— Уже приехали? — с сомнением в голосе спросил Жан Луи Колен, не видя рядом ничего, что хоть отдаленно бы напоминало вход в отель.

— Да нет, извините, что-то случилось с двигателем, — послышалось в ответ. — Минутное дело.

Водитель вышел из машины, поднял капот, по пояс нырнул под него, где начал звенеть гаечными ключами:

— Видимо занялся починкой сломавшегося в пути от кладбища двигателя автомобиля, — показалось пассажирам.

И вдруг, в это время обе дверцы салона стремительно распахнулись, а внутрь автомобиля ввалились двое спортивного типа парней.

Не обращая внимания на возмущенные реплики пассажиров, сидевших в такси, они уперли в их бока, вынутые из карманов плащей, пистолеты.

Пояснения опешившим жертвам нападения давал Мануэль Грилан. Он, практически тут же, следом за своими вооружёнными сообщниками, забрался в салон машины, где занял место рядом с шофером.

— Ты, зверёныш, не вздумай снова отмочить свой фортель с исчезновением. Как тогда, на подводной лодке, — заявил он. — Твоего деда тотчас же прикокнем.

И желая запугать подростка окончательно, не устоял перед соблазном продемонстрировать свою особую жестокость:

— Или сначала изрежем на мелкие кусочки, а потом уже отправим на тот свет.

Издевательски улыбнувшись при этом Алику, кабальеро Грилан затем обратился к таксисту, уже закончившему свои дела с, якобы, сломавшимся двигателем машины и теперь сидящему за баранкой:

— Гони в аэропорт!

Такси тронулось и направилось почти в то же направление, каким следовало до этого — на выезд из Кривпорта и к международной авиационной гавани штата.

— Если мы стали заложниками, то я готов заплатить вам, как за себя, так и за внука хороший выкуп! — после получаса езды нарушил молчание Жан Луи Колен.

— Зачем нам ваши деньги? — возразил главарь компании похитителей. — лучше не нарывайтесь на грубость!

Некоторое время помолчав, он, всё тем же суровым тоном, продолжил самим же прерванный разговор:

— Их нам и без того девать некуда.

— Тогда зачем это похищение?

— Вы, разумеется, важная персона, только нам куда важнее ваш собственный внучек! — осклабился кабальеро Грилан. — Правда, несколько раз он уже сбегал от меня, но теперь-то этот фокус у него не выйдет.

Накануне, планируя операцию по захвату Альберта Колена, дон Луис просчитал все возможные ходы:

— Главное — сразу же вывезти их из города, — рекомендовал он. — Чтобы мальчишка, которого, судя по всему, не остановят и бетонные стены, не сбежал по пути, и не обратился в полицию за помощью.

— Лучшие места, чем наш остров на Бермудах и не придумать! — подал реплику доктор Лерих.

Ему явно не терпелось скорее приняться за опыты, которые прервал прежний побег Алика из чрева субмарины, когда та направлялась именно в островные владения дона Луиса.

— Туда и отправим нашим самолетом, — тут же отреагировал хозяин корпорации «Грузовые перевозки Грасса».

— Но ведь сбежит по дороге? — это уже забеспокоился за исход операции Мануэль Грилан.

И было отчего.

Уж он-то хорошо испытал на своей собственной шкуре, чего стоит уберечь мутантов от побега!

Теперь он ни за что не хотел брать на себя охрану Алика, да еще и молил Бога за то, что погиб самый опасный:

— Главный из этих не людей — пришелец Бьенол.

Поддержка сеньору Грилану внезапно пришла оттуда, откуда он ее вовсе и не ожидал.

— Не сбежит, — успокоил его босс. — Теперь они точно никуда не денется!

Кабальеро Грилан обычно не вступал с ним в полемику, но тут не утерпел, подал реплику:

— Не уверен!

Дон Луис изумленно поднял на него глаза, впервые натолкнувшись на строптивость. Но все понял, взяв в расчет необычную личность будущего пленника с его фантастической способностью, по своей собственной воле перемещаться в пространстве.

Потому решил успокоить своего верного подручного.

— Не сбежит! — уже более уверенно повторил он. — Для этого будет надежный заложник.

И еще сказал, как отрезал, дон Луис:

— Сюда, на похороны незабвенного Фрэнка Оверли мальчишка прилетит не один, а в обществе своего горячо любимого дедушки, и, конечно же, ни за что не оставит его нам на растерзание.

План был принят.

Но когда Мануэль Грилан начал вырабатывать метод похищения этой парочки еще в аэропорту, сразу же по ее прилету из Парижа, дон Луис не дал ему договорить:

— Спешка нужна лишь при ловле блох, болван!

И популярно объяснил что, мол, еще требуется забрать у этой парочки «наследство».

— А в нем все то, что там выведал этот ублюдок Фрэнк с помощью «жучка» и спрятал в сейф.

Кабальеро Грилан не мог не восхититься дальновидностью сеньора Грасса.

А тот подвёл итог разговора и поставил главную задачу для решения группы захвата:

— Вот когда вещи отдадут наследникам, тогда и приберем всех вместе к рукам без лишних хлопот!

Кабальеро Грилану оставалось остальное.

Сразу после траурной церемонии провести захват объекта и его старого заложника. Для чего обеспечить сопровождение этих самых господ Коленов — и старика, и мальчишки, своим надежным человеком:

— В качестве таксиста мой самый отъявленный боевик лучше всего подойдет?

— Вот тут, Грилан, ты попал в самую точку! — расцвел дон Луис похвалой.

Чем весьма польстил давно не слушавшему подобных слов, кабальеро Мануэлю.

На деле все и получилось именно так, как они задумали.

И началась операция, и должна была завершиться в одном месте. И в международном аэропорту все прошло без сучка и соринки. На то место взлётной полосы, куда Мануэль Грилан доставил своих пленников, уже стоял, с разогреваемыми реактивными двигателями, приготовленный для них, десятиместный пассажирский самолет.

Его реактивные турбины уже получили свой необходимый уход и к появлению пассажиров, свистели на высокой приглушенной ноте в ожидании команды:

«На взлет!»

Время и впрямь, похитители терять не стали. Когда, поднявшись по трапу, вся процессия оказалась в салоне, бортмеханик сразу же закрыл за пассажирами входной люк и вернулся в пилотскую кабину.

Не медля больше ни мгновения, миниатюрный лайнер начал разбег по бетонке взлетной полосы. Унося в неизвестность двух новых, и самых важных со всех времен, пленников дона Луиса.

 

Глава первая

…В крохотном салоне самолета, куда доставил своих французских пленников Мануэль Грилан, мест хватило не на всех.

Потому кое-кому из охранников пришлось разместиться прямо на полу. Благо его покрывала ворсистая ковровая дорожка. Зато для Алика и его дедушки — профессора Колена, доверенный человек дона Луиса сделал исключение.

Отдельные кресла им кабальеро выделил в самом центре пассажирского салона. При этом спереди и сзади сиденья были повернуты именно на них. Так что сидящие там вооруженные громилы глаз не спускали с этой странной парочки-старика и мальчишки.

Тут же — в мягком, снабженном окидывающейся спинкой, кресле занял свою позицию и сам руководитель похищения.

Выждав, когда, оторвавшись от земли, их крылатая машина набрала устойчивую высоту, сеньор Мануэль отстегнул привязной ремень и полез в карман своего пиджака.

Вся процедура сопровождалась довольной улыбкой, не скрываемой от подчиненных.

— И тем более нечего было стесняться узников.

Но если к старику профессору кабальеро Мануэль не имел ничего личного, то в отношении Алика, постоянно шел в дело весь арсенал принуждения к повиновению, от угроз, запугивания и до насмешки.

Вот и теперь ехидно и вызывающе улыбаясь прямо в лицо, сидящего перед ним, подростка, сеньор Грилан открылся перед ним во всей своей подлой сущности.

— Вот теперь, звереныш, когда миновала случайность твоего побега при взлете самолета, постараюсь использовать кое-какое проверенное средство, — заявил он. — Вот эту самую игрушку, на тот, разумеется, случаи, если, действительно, сам дьявол тебе брат!

С легким лязганьем из кармана пиджака на свет была извлечена пара наручников.

Замкнув их браслеты на руках пленников, и связав их, таким образом, в одну пару, кабальеро Грилан успокоился.

Более того, даже посчитал свою охранную миссию подошедшей к успешному завершению.

Он с наслаждением раскурил, от услужливо поданной зажигалки, душистую сигарету и крикнул в кабину экипажа.

— Стюард, обед!

Тот же бортмеханик, как видно, исполняющий по судовой роли еще и эту обязанность, с почтительным поклоном подал ему коричневую тисненую папку.

Внутрь её были вложены несколько листков лощёной бумаги с отпечатанным текстом:

— Пожалуйста, меню, сеньор!

Своим видом он старался походить на профессионального работника не только по линии авиации, но и в сфере ресторанного обслуживания.

Причём, исполняя свою роль на самом высоком уровне.

— Здесь все, что есть в холодильнике, — заявил новоявленный стюард. — Разумеется, только для Вас.

Впрочем, заботой были окружены и другие участники полёта, о чем человек из пилотской кабины объявил пассажирам, вовсе не ожидавшим индивидуального внимания к своим потребностям:

— Господам, — он обвел рукой охранников. — У меня припасено кое-что для вас из консервов — пиво, ветчина.

— Хорошо, — вполне благосклонно кивнул ему в ответ Мануэль Грилан. — Только вот что еще…

Он с каким-то сомнением посмотрел на свои ладони, явственно пахнущие оружейной смазкой:

— Бездельники, не могли, как следует новый пистолет протереть, прежде чем мне подсунуть.

— Вот полотенце! — подал ему стюард белоснежную полосу материи, до этого просто перекинутую через локоть его руки.

Тут же кабальеро Грилан пустил полотенце в ход.

С наслаждением он сначала тщательно протер им вороненый свой «магнум», который извлёк из наплечной кожаной кобуры, укрепленной на ремнях под светлым модным пиджаком.

Увидев, что и ткань его полотенца тоже украсили темные разводы машинного масла, уязвленный стюард, тем не менее, вполне ровным голосом, будто ему всегда, подобным образом, в полёте хамят пассажиры, добавил:

— Еще одно чистое полотенце имеется в туалете.

И даже указал рукой:

— Там же, кстати, можно и руки хорошенько вымыть с мылом перед обедом.

— Ладно, ступай за жратвой, без тебя разберусь! — рыкнул на него сеньор Грилан. — Да принеси мне всё самое вкусное по своему выбору.

Что касается, ранее поданной ему папки с тиснёной надписью «Меню» на кожаной обложке, то кабальеро Мануэль отшвырнул её от себя прочь, прямо под кресло:

— Не очень-то мне хочется перечитывать эту заумь.

С удовольствием поднявшись с кресла, в котором еще не пробыл и часа, он пошел в хвост самолета. По пути плотоядно ухмыляясь тому, как заводными болванчиками вскакивали перед ним с пола на ноги охранники, освобождая ему дорогу.

— Приятно, когда тебя уважают, — теплой волной окатывало сердце новоявленного начальника рейса. — Понимают ребята, какие мне даны доном Луисом полномочия — если что не так, то и пулю в лоб могу пустить!

Так и прошел он те несколько шагов, что отделяли пассажирские места до конца салона, где в хвостовой части самолета находилась небольшая туалетная комната.

Отдернув в сторону шелковую занавеску, Мануэль резко рванул на себя ручку легкой алюминиевой дверцы.

И тут же что-то стремительно втащило его вовнутрь.

Не позволив, совершенно ничего поделать по этому поводу, невольным свидетелям странной сцены.

Миновало еще несколько томительных мгновений, сопровождаемых звуками борьбы, которые доносились из туалета и вот уже «руководитель рейса» появился обратно.

Только теперь он уже совсем не был похож на себя самого прежнего — самовлюбленного кабальеро. Горбоносая загорелая физиономия с усами и бородкой-эспаньолкой красовалась свежим кровоподтеком. И он синим ореолом набухал вокруг, и без того оплывшего от удара глаза.

Перемены оказались и в действиях латиноамериканца.

Теперь он шёл по самолёту, не прежней вальяжной походкой самовлюблённого человека, а с видом опешившего пленника, заложив за голову поднятые руки.

— Всем не шевелиться, оружие бросить на пол! — скомандовал шедший следом за Мануэлем с грилановским же пистолетом, взятым наизготовку, Фрэнк Оверли.

Конвоир еще плотнее приставил ствол к голове пленника:

— И без шуточек, не то мигом пущу в расход вашего дражайшего предводителя.

Решительный вид бывшего помощника окружного прокурора и жесткие нотки в его голосе подсказали всем:

— Шутить он не намерен!

На пол, укрытый ворсистым ковром, с легким стуком попадали пистолеты охранников.

И уже о них лязгнуло несколько легких автоматов «Узи» — любимого оружия людей дона Луиса.

— Эй, ты! — крикнул Фрэнк Оверли тому, кто стоял рядом с креслами пленников. — Вот ключ, скорее освободи мальчишку и профессора от наручников.

Блеснув в лучах электрических ламп, туда полетела связка ключей, только что, изъятых бывшим сыщиком у Грилана.

Когда все, что велел Оверли, было исполнено, Фрэнк обратился с конкретным предложением к обоим Коленам:

— Соберите оружие и несите его сюда.

— А ты, мразь, — толкнул он стволом упущенного «Магнума» в безвольно поникшую перед ним спину Мануэля. — Вели экипажу поворачивать обратно, в аэропорт вылета.

Следующие слова воскресшего из мёртвых, правоведа казались уже всех находящихся на борту:

— Так, как посадку будем производить там же, откуда взлетели, то приготовьтесь оказаться за решёткой, чтобы ответить по всей строгости закона за попытку похищений двух и более человек!

Фрэнк заметил, вышедшего в салон пилота корабля и уже остальные слова адресовал лично ему:

— Заодно предупредите по радио полицию, чтобы встречали её сотрудники всех вас с полным комфортом.

Глаза, сиявшие от восторга, вмиг разительно изменили, только что бывшее крайне печальным, лицо подростка.

Алик от счастья, переполнявшего его с внезапным появлением друга, словно стал выше на голову.

Особенно после того, как обнявший его Фрэнк протянул один из захваченных у преступников пистолетов:

— Этот тебе, а те, другие, пусть возьмет профессор и тоже держит на мушке эту банду.

Когда те поступили согласно его предложению, Оверли вновь заговорил так громко, чтобы его слова услышали все окружающие:

— Теперь ваша кампания на собственной шкуре должна узнать — как это хорошо чувствовать скорый прилёт пули на собственном лбу.

— Необъяснимое ли появление недавнего покойника было ли тому виной, или так испугали наставленные зрачки стволов оружия, — но на людей дона Луиса словно столбняк напал.

Со смертельным страхом одни смотрели в сторону наставленных на них пистолетов, другие — в глаза, чудесным образом воскресшего из небытия, помощника окружного прокурора.

Но тут тишину нарушили шаги из пилотской кабины.

Командир корабля показался оттуда не просто, как и прежде, чтобы выяснить ситуацию на борту судна, а уже с высоко, насколько позволяли размеры пассажирского салона, поднятыми над головой руками.

И хотя в них было оружие, сам вид пилота говорил о полном его смирении перед обстоятельствами:

— Мистер Оверли, мы тоже сдаемся.

На пол полетели уже пистолеты, ранее принадлежавшие уже членам экипажа.

Однако этим шагом история захвата воздушного корабля вовсе не закончилась.

Как ему было велено — возвращаться обратно — в аэропорт вылета летчик самым категорическим образом отказался:

— К сожалению, мистер Оверли, выполнить Ваше требование мы не можем.

Чем повергли того в исступление:

— Что такое? Или жить надоело? — насупился Фрэнк. — Так я вам всем, бандитские отродья, пропишу скоростные билеты на небеса.

И всё же пилот, как оказалось, был вполне готов и к такой суровой реакции на его заявление со стороны своего незваного пассажира:

— Вот именно, что не желаем погибать.

Он обвел взглядом всех, находившихся в салоне.

— Хочу поставить вас в известность, что наш самолет заминирован, — раздалось в пассажирском салоне. — И при первом же отклонении от маршрута, не санкционированном с земли, все мы взорвемся.

Заявление огорошило и тех, кто диктовал свою волю, и бандитов, успевших сдаться на милость победителей.

Тогда как летчику еще было что сказать.

— Мы просто обречены на невозвращение! — продолжил командир корабля свои откровения. — Как вы сами понимаете, такого разрешения дон Луис не даст!

Растерянный пилот затем подробно коснулся и технической стороны проблемы:

— За тем, как протекает наш полет, строго следит бортовой компьютер — по заложенной в нем программе.

После чего поставил окончательную точку при полном отсутствии какого-либо выбора выборе предстоящих действий:

— В программе бортового компьютера, как раз, есть и вариант, оборачивающийся взрывом, при нежелательном отклонении от первоначального курса.

Эта короткая, но полная страшного смысла, речь авиатора, вновь за столь короткое время переменила обстановку в самолете.

Люди Грилана, не верили в то, что кто — то захочет стать самоубийцей ради старика и мальчишки.

Потому приободрились буквально на глазах.

Однако все еще зависело непосредственно от Фрэнка Оверли, слишком поздно понявшего, что при попытке освободить своих друзей из рук преступников, только что допустил роковую ошибку.

Он уже понимал, что командир корабля нисколько не кривит душой, докладывая ему сложившуюся на борту обстановку.

На радиограмму, посланную диспетчеру «Грузовых перевозок Грасса» последовал именно тот невозмутимый ответ, который оставлял единственный шанс на выживание:

— Лететь строго установленным курсом. При малейшем изменении маршрута пеняйте на себя!

— Мы проиграли! — понял Фрэнк. — Дон Луис скорее нас всех скорее уничтожит, чем позволит стать свидетелями на суде.

Теперь он, хотя и мысленно, но самыми последними словами крыл себя за опоздание с захватом лайнера:

— Ведь уже имел возможность убедиться в том, что самолеты дона Луиса в воздухе просто опасны для угонщиков.

В это же время Мануэль Грилан, до того, лишь боязливо, выглядывавший из-за спины пилота, вдруг заинтересованно и достаточно смело скосился повеселевшими глазами с удрученного лица Фрэнка и физиономии обоих господ Коленов — деда и внука.

Потом, видя по замешательству, всё ещё сомневающегося в принятии решения мистером Оверли, вдруг понял, что тот не станет подвергать смертельной опасности жизни своих друзей.

И подал просительную реплику:

— Знаешь что, Фрэнк, летим уже, как было назначено — до острова, а там попытайся договориться обо всё с доном Луисом.

И привел неожиданный аргумент в защиту своего предложения:

— Там, на земле, может быть, убедишь мистера Грасса, чтобы тот отправил всех вас обратно каким-нибудь иным путем?

После чего напомнил о полной невозможности ослушаться босса в воздухе:

— Ты ведь уже испытал один раз прямо на себе, как взрываются похищенные самолеты авиакомпании «Грузовые перевозки Грасса».

Аргумент и без того волновавший Фрэнка, на этот раз подействовал наверняка.

Оставшуюся часть пути до острова, хотя и летели сеньор Мануэль и его люди под стволами, наведенных на них пистолетов, все же было неясно до конца:

— Кто же здесь пленники?

Окончательно все должно было проясниться на месте.

Пока же Фрэнк, до самого конца пути, нехотя отвечал на расспросы профессора и его внука о том, как ему удалось инсценировать собственную смерть:

— Все подробности потом!

И прекращая обсуждение темы, явно не предназначенной для чужих ушей, сказал:

— Надеюсь, впереди у нас будет еще достаточно времени на подобные разговоры.

Через несколько часов из кабины вновь показался пилот.

— Подлетаем к острову, — раздалось на весь пассажирский салон. — Приготовьтесь к посадке

 

Глава вторая

— Где мы сейчас находимся? — спросил Фрэнк у пилота самолета перед тем, как разрешить ему повести машину на снижение.

— В районе между Флоридой и Бермудскими островами, — охотно пояснил ему хозяин пилотской кабины. — Это место больше известно как Бермудский треугольник, мистер Оверли.

Но тот не удовлетворился услышанными словами.

— Укажите конкретнее, — потребовал у штурмана. — Лучше всего, сделайте это прямо на карте!

На что последовал неожиданный ответ:

— Его там нет, на обычной географической карте, того острова, где предстоит посадка, — просто сказал командир корабля. — Мы летим по радиомаяку.

Поняв, что не смог убедить своего собеседника, он предоставил ему иное подтверждение своих слов:

— Если не верите, то можете сами убедиться.

Пилот нисколько не лгал.

И в действительности оказалось, что даже широкомасштабная карта этого уголка океана, где по акватории разбросаны не одна сотня крохотных коралловых островов, просто не включала в себя частную территорию клочка суши, принадлежащую дону Луису и его концерну «Грузовые перевозки Грасса», затерявшуюся в акватории океана.

Причем, виной тому были не столько особо сложные условия навигации, сколько причины серьезнее.

Как из всего им сказанного поняли новички на борту самолета:

— На появление «белого пятна» сказались меры, специально принятые кем-то еще до того, как островные владения достались главе наркомафии Кривпорта.

По тем переговорам, что вели экипаж их самолета и наземные службы слежения островного аэропорта, Фрэнк успел уяснить:

— Не зная специального кода, им просто не выбраться живыми назад из этого квадрата!

Настоящее «табу» на его посещение, наложено кем-то очень давно и с тех пор соблюдается строже любого другого запрета.

А то, что можно было увидеть в иллюминаторы самолёта, во время нескольких кругов, сделанных при виртуозной посадке па бетонку крохотного взлётной полосы кораллового атолла, лишь подтвердило подобное предположение.

Вдоль полосы, вырубленной в густой пальмовой роще, высились хитросплетения антенн и локаторных решеток, вперемежку с бункерами замаскированных ракетных установок.

Причем если в глубине острова чаще — противовоздушных, то ближе к побережью — и противокорабельных систем.

— Вот так, мистер Оверли, один залп и любой окажется на небесах! — заметив его любопытство, пояснил пилот.

До этого он так невозмутимо пилотировал свою крылатую машину, словно всегда у него за спиной в кабине были посторонние, наставившие на него огнестрельное оружие.

— Но неужели все эти военные приготовления ради какой-то перевалочной базы наркотиков? — вырвалось у Фрэнка.

— Это Вы прямо у хозяина и спросите, — донеслось в ответ.

И тут пилот выдал ему очень откровенную информацию, ранее скрываемую от посторонних:

— Кстати, судя по связи с землей, он уже на острове.

Тут понадобились некоторые дополнительные пояснения захватчику судна, должные, по мнению авиатора, сделать его более доверчивым и покладистым при окончательном решении того вопроса, что касался судьбы захваченного экипажа и пассажиров.

— Видимо, раньше нас прилетел, другим рейсом, — узнал Оверли. — Пока мы барражировали в воздухе, ожидая решения своей участи.

Лайнер дона Луиса, действительно уже стоял на специальной площадке, чуть в стороне от взлетно-посадочной полосы.

Их же самолет пробежал еще немного, притормаживая, по аэродрому. И только затем вырулил на соседнюю стоянку.

Командир корабля поднялся с кресла.

— Теперь я для Вас ничто не представляю, — заявил он. — Все решает лично дон Луис.

Для наглядности он кивнул он в сторону иллюминатора:

— Вот и его резиденция!

Приземистое бетонное здание, затерянное в зарослях кокосовых пальм, на которое указал летчик, действительно, было облюбовано сеньором Грассом для себя самого.

Хотя и выбор-то был невелик.

Несколько лет назад, когда ему только удалось откупить у министерства обороны один из заброшенных секретных ядерных полигонов, здесь имелись лишь эти объекты. В том числе, брошенные за ненадобностью, бетонные коробки наблюдательных пунктов, ракетных охранных бункеров, да еще один объект особого значения — ядерный могильник.

К тому моменту никакой особой ценности все это не представляло, требуя только баснословных расходов на содержание.

И вот тут свои старые связи пустил в ход один из бывших ведущих сотрудников полигона, ставший активным посредником между концерном Грасса и правительством.

Лично доктор Лерих.

Сейчас, укрывшись от солнца под брезентовым тентом у штабного корпуса, дон Луис вместе с ним потягивали из высоких стаканов холодную кока-колу с кубиками льда.

При этом шеф «Грузовых перевозок Грасса» с особым интересом наблюдал за тем, как высаживались на бетонку пассажиры, прилетевшие сюда на втором за сегодняшний день авиарейсе.

Приземлившийся двухмоторный реактивный самолет, вырулил с, принявшей его, взлетно-посадочной полосы на парковочную площадку и отсюда был виден как на ладони.

Сидя на тенистой террасе рядом с доктором Лерихом, дон Луис с нескрываемым удовольствием разглядывал хищные обводы лайнера, совсем не походившего на те, что курсировали по гражданским авиалиниям.

Но иначе и быть не могло.

Эта птичка — «Бичджет-400 Т» изначально изготавливалась как транспортник по заказу военно-воздушных сил.

На его базе даже создали учебно-тренировочный самолет Т-1А-Джейхок, предназначенный для подготовки летчиков транспортно — заправочных и транспортных подразделений.

Ну, а эта первая модификация, так приглянувшаяся владельцу корпорации «Грузовые перевозки Грасса» оказалась будто созданной специально для дел дона Луиса.

Довольно неприхотливый в эксплуатации и управляемый экипажем всего в два человека, лайнер с силовой установкой из двух двухконтурных турбореактивных двигателей производства фирмы «Пратт энд Уитни» тягой по 1300 лошадиных сил, мог совершать полеты в любую страну. А с, соответствующими дозаправками на маршруте, даже облететь весь земной шар.

Такая энерговооруженность особенно на руку дону Луису:

— Потому, что позволяет его технике развивать максимальную скорость почти в девятьсот километров в час, на высоте девять тысяч метров при дальности полета с несколькими пассажирами на борту до четырех тысяч километров.

— Как раз то, что нужно для доставки наших грузов на средние расстояния, — еще при покупке новинок своего авиапарка, довольно потирал руки мистер Грасс.

И они ни разу еще не подвели хозяина.

Когда было нужно, то «Бичджет» легко поднимался на высоту и до четырнадцати километров. И это тогда, когда сама масса пустого самолета составляет чуть больше четырех тонн.

…Вот и сегодня обе машины на деле продемонстрировали свою неприхотливость при взлетах-посадках.

Словом, всем хорош для островитян самолет-солдат, обряженный сейчас в гражданский камуфляж обычного пассажирского воздушного судна.

Потому-то столько усилий и проявил дон Луис:

— Выбивая правительственную лицензию на приобретение сразу нескольких машин этого типа.

Причем, решающую помощь, конечно, не без собственного интереса, оказал ему один добрый человек из столицы — Шелтон Грубер.

— Хорошо обчистил меня, мерзавец, чуть не ободрал как липку за услуги, однако игра стоила свечей! — довольно хмыкнул дон Луис, к месту вспоминая ту цену, во что ему обошёлся воздушный комфорт по пути на островную территорию его бесчисленных владений.

С удовольствием оглядывая сейчас какую-то хищную, но при этом достаточно изящную красоту своих любимых игрушек, он уже знал о том. что произошло на борту, после появления там, каким — то чудом воскресшего из небытия Френка Оверли.

При этом дон Луис не мог не похвалить себя и за проявленную им предусмотрительность.

— Пустъ, в прошлый раз, когда сбежали Фрэнк вместе с Бьенолом и Аликом, фокус не совсем удался, — рассуждает он. — То нынче в более надёжный капкан попалась хорошая дичь.

— Как Вы думаете, что за условия поставит нам этот недобитый помощник прокурора? — с легкой иронией спросил босса, сидевший, как и дон Луис, в таком же плетеном кресле, доктор Лерих.

Тот не замедлил отозваться:

— Не имеет никакого значения.

И даже пустился в пояснения, относительно складывающейся на острове ситуации.

— У нас заложники — Алик и профессор Колен — люди ему бесконечно дорогие! — услышал учёный. — Значит и сам Фрэнк Оверли никуда не станет рыпаться.

Оба сейчас понимали:

— Их жизнь для него дороже собственной шкуры, уже один раз потерянной. О чем напоминает памятная плита, только сегодня установленная на военном мемориальном кладбище Кривпорта!

Сеньор Грасс, обладая, куда более деловым характером, чем даже его учёный собеседник, в душе не устает насмехаться над наивностью таких простаков, как этот самый недотепа Фрэнк Оверли:

— Ведь все одно — живым из них никому и никогда выбраться отсюда уже не суждено.

Причина же одна:

— Не для того дон Луис тратил миллиарды, обосновывая здесь клочок своей невидимой империи, чтобы это вдруг стало известно всему свету от каких-то там незадачливых полицейского и его приятелей.

На острове, действительно, было, что прятать концерну.

— Одни только лаборатории доктора Лериха чего стоят, — по праву считает Грасс. — Правда, влетели они в копеечку, зато и окупили себя не раз.

Хотя его основные расходы здесь были связаны вовсе не с покупкой самого острова, а с оборудованием на коралловом пятачке суши разветвлённой сети подземных лабораторий:

— Да и как иначе, если для размещения их нужно было перетрясти тот самый могильник, сохранность которого входила, как один из пунктов, в контракте о приобретении всей недвижимости.

Мол, новый владелец обязан содержать его в надлежащем порядке. В счет чего получает приоритетное право на сохранность территории в тайне. Дабы никто из посторонних не покусился на запретную зону.

Эта история и сегодня смешит дона Луиса наивностью военных:

— Это же надо, какого пустяка испугались — взорванного ядерного реактора.

…Их было здесь несколько — в секретном военном научно-исследовательском центре по термоядерным разработкам.

Все вспомогательные блоки когда-то давали электроэнергию для главного — экспериментального. Где пробовали создать управляемую термоядерную реакцию.

И вот, пойди же ты:

— Самый пустяковый блок вдруг разнесло!

Так при этой аварии напугав организаторов экспериментов, что они, ради запрета совать нос в их ошибки, просто объявили:

— Мол, все вокруг заражено радиацией навсегда.

Тогда и вояки, и ученые разбежались кто куда. Оставили остров под непосредственной охраной военно-морских сил до тех самых пор, пока его не приобрел дон Луис.

Сделал он такое, на первый взгляд, безумное вложение средств не с бухты-барахты.

Накопленные на преступных операциях средства позволили произвести надёжное обеззараживание территории, по технологии собственных ученых, которых возглавляет доктор Лерих.

А там и вновь запустить один из прежних, некоторое время простоявших в заглушенном состоянии, атомных реакторов.

А как же иначе:

— Его надежного электроснабжения так требовали многочисленные лаборатории, вернувшегося обратно на свой остров его ветерана доктора Лериха.

Ученый и не мог просто так покинуть свое любимое детище:

— Этот вот небольшой клочок земли, затерянный в океане.

Даже не нанесенный ни на одну карту мира, он, тем не менее, теперь стоил баснословных денег, гораздо больше тех, что пошли на его приватизацию мистером Грассом.

Главным образом — из-за своей подземной начинки.

Создавать ее начали еще во время второй мировой войны, как альтернативу Манхеттенскому проекту, предусматривающему изготовление атомной бомбы.

Тогда профессура, во главе с великим Альбертом Эйнштейном вполне логично предположила:

— Начнись в экспериментальной установке неуправляемая ядерная реакция, никто не сможет точно предположить — какой силы будет взрыв?

Потому полигон и спрятали здесь:

— На необитаемом острове. Подальше от населенных пунктов с их непредсказуемым «общественным мнением».

Правда, чуть позже, ещё большее развитие получит совсем другой проект, чем тот, который послужил основой ядерным зарядам, обрушившимся на Хиросиму и Нагасаки.

Но и тут работы не свернули.

Поручили их продолжить одному из учеников Эйнштейна:

— Доктору Лериху.

Он впоследствии развил здесь и многие свои идеи, как и те, что оставались от, прославленного на весь мир, учителя.

И не важно, что результаты кое-каких опытов и экспериментов, нарушенных взрывом реактора, так и не узнал никто, кроме этих двоих.

Звездный час доктора Лериха начался уже после смерти нобелевского лауреата.

Тогда у него на острове приступили к осуществлению мечты человечества — строительству термоядерного реактора. В нём, созданная с помощью атомной энергии, плазма, в активной зоне должна была удерживаться мощным электромагнитным полем.

Правда, до триумфа, к сожалению, дело тогда не дошло.

Точку в официальной карьере возможного, но так и не состоявшегося гения поставил тот самый злосчастный взрыв одного из атомных реакторов, дававших пар на турбины здешней электростанции.

Радиоактивное загрязнение острова вымело отсюда всех. И каждый, отправляясь «на материк» подписался в неразглашении строжайшей государственной тайны.

В том числе и доктор Лерих.

Но он-то и нашел, как раз, способ вернуться обратно, когда сама судьба свела его с доном Луисом.

Это он помог ему — опальному ученому в финансировании дальнейших опытов на острове.

Главным образом — по его абсолютной альтернативе.

Не остался в долгу и ученый:

— Принесший на алтарь мафии свой всесторонне развитый талант экспериментатора и исследователя.

…Заручившись мощной финансовой поддержкой, он успевал, казалось бы, выполнять множество различных проектов. Был везде и всюду — в изготовлении ли общеизвестных или в разработке новых наркотических веществ. А также в трансплантации органов, не забросив и свою любимую, ядерную физику.

Ну а в последний год все его мысли связаны с тем, кого только что доставил сюда, севший на остров, реактивный пассажирский лайнер.

И теперь он сидит рядом со своим благодетелем доном Луисом, предвкушая новую встречу с долгожданным объектом для исследований:

— Ядерным мутантом Альбертом Коленом!

— Вот, ведь, смотрит на него как стервятник на жертву, — усмехнулся дон Луис, искоса поглядывая на заострившийся облик своего главного ученого, потерявшего интерес к беседе по истории острова, зато полностью переключившего своё внимание на юного пленника.

Потому, первым поднявшись с плетеного кресла, он сказал доктору:

— Пойдемте пока отсюда.

И пояснил причину такого требования:

— Встретимся с пленниками, когда их хорошенько обыщут, чтобы не рисковать получить от них пулю в лоб.

…Оба скрылись в чреве бетонного блока.

Там, несмотря на тропическую островную жару, царившую под открытым небом, было прохладно и свежо от постоянно работающих мощных систем кондиционирования воздуха.

— Конечно, было бы мне лучше заполучить лишь одного Алика для проведения над ним опытов, — рассуждал ученый. — Но не беда, что у него оказались попутчики.

Да и как иначе.

— Коллектив из трех персон даже к лучшему, — обрадовался доктор Лерих. — Пациент, опасаясь за безопасность близких ему людей, будет покладистее.

Дальнейшее тоже не составляло особой тайны:

— Потом и старик-профессор, и бывший помощник прокурора станут тем самым «биологическим материалом», который и до этого втайне от всего мира постоянно завозили на остров реактивные самолеты «Бичджет-400 Т» из авиационного парка международного концерна «Грузовые перевозки Грасса».

Других здесь не привечали.

В том числе и особенно любопытных:

— Пилотов или неосторожных мореплавателей, на свою беду, имевших несчастье оказаться рядом с атомным островом.

Для них всех была уготована океанская пучина.

Военные, тем же самым занимавшиеся в свое время, когда на острове выполняли оборонный заказ, оставили после себя целые арсеналы различного оружия, в том числе и ракет.

По официальному отчету:

— Как предметы, подвергшиеся радиоактивному заражению.

Но это было когда-то.

Теперь в ходу на острове одно из очень выгодных и перспективных новейших открытий доктора Лериха.

— Обнародуй он его, — почти уверены все его сотрудники. — Не иначе отхватил бы все-таки Нобелевскую премию.

Пока же больше денег, чем от наследников изобретателя динамита Альфреда Нобеля, приносит первооткрывателю практическая отдача системы аффективного обеззараживания объектов, оказавшихся в зоне ионизирующего облучения.

— Пусть ещё действует она лишь здесь, к вящей радости дона Луиса, — смирился с отсутствием своей незаслуженной обойденной известностью, изобретатель. — Зато оберегается идея и её воплощение, как никакая другая тема и рано или поздно, всё равно обессмертит мое имя, не став достоянием других.

Он знал, на что надеяться.

Остров буквально утыкан новейшими ракетными установками!

Управляются они очень эффективно из единого расчетно-вычислительного центра. А тот не признаёт жалости, ни к кому на океанском просторе или в небесах:

— Кто бы только попытался оказаться поблизости, не ответив при этом паролем на пароль.

 

Глава третья

…Фрэнк Оверли просто сдался своим тюремщикам и не стал предъявлять никаких условий освобождения себя и друзей.

Чем немало обрадовал Мануэля Грилана.

Опасения того насчет прокола всей операции в самолете могли бы сбыться на деле:

— Не окажись его давний крестник таким покладистым рохлей.

Просто, едва приземлившись на острове, бросил перед ним все оружие, что перед этим захватил у охранников и экипажа в самолете.

— Сегодня ты, Мануэль, опять оказался сильнее, заявил Оверли. — Но кто знает, что будет завтра?

Принимающая столь безоговорочную капитуляцию сторона ликовала, не особенно прислушиваясь к тому, что лепечут побеждённые враги.

— Завтра, дорогой ты мой, придется тебе расплачиваться за этот вот синяк, — хищно осклабился Грилан, прикладывая холодный ствол, вновь обретенного «Магнума» к своему, заплывшему от «синяка», глазу.

— Ладно тебе, — оборвал его хвастливые, ничем не подкреплённые, нравоучения Фрэнк. — Лучше к шефу своему веди.

Но в первый день появления их троих на острове, дона Луиса они не увидели:

— Тот от встречи отказался.

— Что, впрочем, — по их общему мнению. — Было вполне сейчас естественным.

Ведь еще до наступления вечера пленников нужно было еще хорошенько проверить и как-то разместить.

Конечно, для того вполне подошли бы камеры в изоляторе, где содержался «биологический материал» доктора Лериха, доставленный на остров ранее, на борту всё тех же реактивных «Бичджет-400 Т».

Да только хозяин «Грузовых перевозок Грасса» не собирался сразу посвящать вновь прибывших пленников во все без исключения, таинства своей преступной империи. И не без воздействия на то доктора Лериха.

Главному учёному международной корпорации «Грузовые перевозки Грасса», удалось убедить дона Луиса:

— Без особой необходимости не травмировать психику основного подопытного — Альберта Колена.

Место им потому нашли в одном из пустующих блоков расхоложенной атомной электростанции.

…В просторном зале, обшитом по стенам свинцовыми листами, особых хлопот из-за появления постояльцев не возникло.

Люди из команды Мануэля Грилана, просто затащили внутрь несколько коек, стол, стулья.

В том числе и для себя.

Так как и здесь, где просто некуда было бежать Алику, дон Луис желал с помощью своих людей контролировать каждый шаг всей пленённой им троицы.

…Этот блок АЭС, хотя давно и стоял без дела, однако система его вентиляции оставалась на высоте. Постоянный приток охлажденного воздуха, потому делал вполне сносным существование здесь пленников.

Тем более что и питание всех — и этой троицы, и приставленных к ним охранников, шло из одного котла. Из того самого, откуда насыщались «сильные люди, этого затерянного в просторах океана, мира».

Выбирал же кулинаров по собственному вкусу сам дон Луис — любитель всяческих гастрономических искусов, заметно повлиявших на его, изрядно раздобревшую по всем габаритам, фигуру.

— Все бы ничего, да проклятые санитары, с их длинными любопытными носами, нам здесь точно жить не дадут! — всерьез возмущался Фрэнк, когда на другой день появилось несколько лаборантов с аппаратурой для взятия анализов крови.

Алик же и их приход воспринял как должное:

— Еще в небоскребе клиники «Грузовых перевозок Грасса» привык к подобным манипуляциям.

Сейчас его окрыляло чудесное обретение друга:

— А ведь, со смертью его, едва было, они с дедушкой окончательно не смирились.

Иного мнения был старый профессор.

Ему, своими руками, сотворившему новую физиономию Фрэнка Оверли, взамен прежней — покрытой шрамами и рубцами во время аварии в гилее, было с чем сравнивать.

Потому хирургу показалось довольно странным, отсутствие некоторых примет собственного вмешательства в пластику того, кто выдавал себя за его бывшего пациента.

— Вообще-то хотелось бы узнать все начистоту, — после очередного отказа Фрэнка Оверли поделиться с ним подробностями чудесного возрождения из мёртвых, заявил Жан Луи Колен. — Мне так кажется, что ты и не Фрэнк вовсе.

Собеседник смутился до такой степени, что эта мысль нашла полное подтверждение для профессора:

— И пора настала тому, кто выдавал себя за мистера Оверли, познакомиться, назвать свое настоящее имя.

Он поднял на мирового специалиста по пластической хирургии свои внимательные глаза. Раскрыл, было, рот. Но ответить ему помешали те же самые санитары.

Взяв кровь у Алика, они со своими стальными играми и пластиковыми системами принялись теперь уже и за Фрэнка.

Потому еще на некоторое время пришлось профессору оставаться наедине со своими сомнениями и подозрениями.

…Эти анализы крови заинтересовали доктора Лериха как никогда.

Еще раньше, обследуя Алика в своей городской клинике-небоскребе в Кривпорту, он выдвинул несколько идей относительно того:

— Как сохранять кровь мутанта, способную исчезать из любых хранилищ?

И теперь оставалось только проверить предположения на деле.

— Вот и она!

Любовно погладив ладонью сосуд с алой жидкостью, маркировка которого говорила, что это кровь Альберта Колена, тринадцати лет от роду, доктор установил ее внутрь небольшой установки.

Потом, закрыв дверцу, в боковине, нажал кнопку, подающую в цепь электропитание.

— Я так и знал, что мои предположения полностью подтвердятся! — с ликующим криком, ворвался он на другой день в кабинет к дону Луису. — В мощном электромагнитном поле кровь мутанта теряет свои летучие свойства!

— Да ну? — вначале удивился, а потом и несказанно обрадовался синьор Касса. — Но ведь это значит…

— Вот именно! — вскричал доктор Лерих. — Мы нашли надежную клетку для этого прыгуна в пространстве.

Радуясь от всей души, оба понимали, что для этого практически не нужно было и пальцем о палец ударять:

— К их услугам, в качестве клетки, был экспериментальный термоядерный реактор, брошенный военными.

Его оставалось только перенастроить.

Ведь термоядерную плазму внутри него предполагалось удерживать именно в мощном электромагнитном поле.

— Так что вот он желаемый выход, — ликовал доктор Лерих. — Вместо плазмы поместим в электромагнитное поле самого нашего мутанта, после чего он никуда оттуда уже не денется.

И все же время на переналадку реактора требовался немалое. Главным образом из-за создания в активной зоне условий для жизни пленников, передачи им туда пищи, проведения исследований.

И пока выполнялись эти его приказы, доктор Лерих взялся за анализы крови остальных пленников. В чем его ожидал первый удар.

— Почему ампула пустая? — возмутился он, при знакомстве с продукцией санитаров. — Где кровь этого Фрэнка Оверли?

Причина негодования казалась поначалу ему банальной:

— Вдруг она еще сгодится?

Потому вначале просто для острастки набросился он с упреками на руководителя лаборатории.

— Была здесь, мистер Лерих! — залепетал тот. — Но если хотите, могу принести новую пробу.

— Несите! — велел доктор.

Однако теперь лицо вернувшегося шефа лаборатории было еще более встревоженным, чем прежде:

— И вторая ампула пуста! — с чувством глубокого сожаления отрапортовал он.

Причина недоумения, так и читалась на его сильно растерянном лице. И её без слов понял руководитель научных изысканий, забрав принесенную емкость.

— На ней точно стояла специальная маркировка лаборантов, только что бравших кровь на анализ.

Вот когда в голову доктора Лериха полезли совсем уж фантастические мысли:

— Так на кого же похож этот Фрэнк Оверли?

Вспомнилось ему утверждение Мануэля Грилана насчет того, был тот точной копией ядерного мутанта с разбившегося в гилее междухода по имени Бьенол.

— Правда, тот исчез, — утверждал Грилан. — Мальчишка рассказал полицейскому Джерри Смитчелу, что тот взорвался, когда в своём прыжке уносил из пассажирского лайнера бомбу, предназначенную для расправы со свидетелями.

— Заодно и господин Оверли погиб, — до этого точно знал и сам Лерих.

Потому у него, не на пустом месте, возникло странное сомнение во всех этих смертях.

— Так кто же из них жив на самом деле и кто находится у меня в руках? — подумал доктор Лерих. — Уж не сам ли пришелец пожаловал на наш атомный остров?

Чтобы на деле проверить свою невероятную догадку, доктор Лерих собрался лично пойти к арестованным, чтобы познакомиться с каждым из них, как можно ближе.

 

Глава четвёртая

Бывший машинный зал остановленного ядерного реактора, сейчас больше напоминал цыганский табор.

То там, то здесь, вдоль горбатых кожухов, закрывавших электромашины, стояли походные кровати, а вокруг них грудились стулья с накиданной поверх спинок одеждой арестантов и охранников.

Трудно даже было бы несведущему человеку сразу разобрать:

— Где вповалку лежали спящие арестанты, а где отдыхали люди из, приставленной к ним, охраны?

Хотя кое-кого из охранников можно было опознать безо всякого — они гомонили между собой за карточной игрой, гурьбой окружив стол с остатками ужина.

Не мешал ни спящим, ни картежникам даже гул, нагнетающих прохладный воздух, кондиционеров.

И тем более не казался в тягость мертвый свет белых люминесцентных ламп, многократно отражающийся в остеклении различных приборных щитков.

Так что сам интерьер явно напоминал, что все это происходит не где-нибудь на провинциальном европейском вокзале, а на одном из объектов бывшего секретного исследовательского центра.

И все же зря охранники, приставленные к пленным, вскоре забыли, зачем они находятся здесь.

Доктору Лериху, окажись он раньше в компании со своими пленниками, тоже не могло бы понравиться нарушение их караульными предельно строгого приказа:

— Глаз не спускать с троицы!

Потому, что к нему охранники отнеслись чисто по-житейски:

— Из такой камеры не убежишь!

Вот и соблюдалось распоряжение совсем недолго.

— И действительно, куда могли деться они на небольшом пространстве клочка подземелья, да еще на острове, затерянном в океане? — прежде, имея дело с простыми людьми, возможно, мог бы согласиться с ними и ученый.

И не только потому, что их тропический мирок, даже не отмеченный на географических картах, и, следовательно, не существующий для всех прочих, еще нужно было увидеть, выбравшись с многометровой глубины подземелья?

— Каждый шаг любого обитателя острова учитывался со всей строгостью! — так было заведено в научном центре еще со дня его основания и неукоснительно с тех самых пор соблюдалось.

И вот все пошло прахом из-за рядовой ошибки доктора Лериха, слишком поздно решившего заглянуть в узилище.

Чем и воспользовались трое его подопытных «кроликов», как себя с горьким юмором называли люди, обреченные на то, чтобы исполнять роль, во всем мире отводимую, исключительно, животным.

Сделав вид, что спокойно спят, прижавшись, для уюта друг к другу, они тем временем занимались важным делом.

Радуясь уже тому, что в эту минуту предоставлены самим себе, все трое вели неторопливую беседу.

К тому же им было о чем поговорить.

Как ни уходил ранее от прямых ответов Фрэнк Оверли, профессор Колен все же оказался более настойчивым.

И теперь он решил не отступать от своего намерения ликвидировать все неясности их положения.

— Так все же кто Вы, молодой человек? — вновь задал он Фрэнку свой вопрос.

— Да ты что, дедушка, — горячо вступился за друга его внук. — Разве не ясно?!

— В том-то все дело, что ничего мне не ясно, — не стал таить своих сомнений от внука и его приятеля Жан Луи. — Я хороший специалист по пластическим операциям, и отлично помню всех своих пациентов.

Профессор еще раз оглядел лицо достаточно молодого человека, вступившегося за них в самолете.

— Этот же месье никогда не делал у меня операцию, как было с покойным Фрэнком Оверли.

Вот почему, еще в салоне лайнера он так недоверчиво встретил своего неожиданного заступника. Правда, только теперь, присмотревшись ещё внимательнее, окончательно уверился в этом убеждении.

И потому еще раз переспросил:

— Кто Вы, мсье лже-Оверли?

Разные мысли терзали все последнее время душу профессора.

Особенно после того, как он начал понимать:

— Этот человек, так странно воскресший в самолете из покойников, лишь внешне напоминает их незабвенного товарища, бывшего помощника окружного прокурора Кривпорта.

Кроме того, волновала старика вероятность, что это вполне мог быть и один из очень ловких агентов дона Луиса, подосланный к ним с заданием войти в доверие.

Смущало одно обстоятельство:

— Вот только зачем столь хитроумная затея, если они оба и так в руках мафии?

Эти свои мысли он хоть и не стал обнародовать, все же и Алику передалось чувство, охватившей старика, тревоги.

— Пожалуй, Вы правы, многоуважаемый профессор!

Лишь убедившись в том, что заигравшиеся в карты охранники не могут услышать их разговор, не стал более таиться тот, кто только что был для всех окружающих его людей Фрэнком Оверли.

— Я, действительно, лишь выдавал себя за своего друга, — начал тот разговор с вопроса к слушателям. — Кстати, не подскажите, как он решил быть похожим именно на меня?

Недоумевающие все еще взгляды товарищей по несчастью заставили его открыться окончательно:

— Ведь я…

— Бьенол!

Ахнул своей неясной догадке, внимательно вглядывавшийся в его лицо и прислушивавшийся к голосу, Алик:

— Так ты жив!

Действительно, это был он — последний пилот погибшего звёздного скитальца под названием междуход.

Когда у мальчишки прошел первый восторг, и тоже обняв, кинувшегося к нему в объятия юного друга, Бьенол почти шёпотом, начал неторопливый рассказ о собственных приключениях.

…Обнаружив в самолете бомбу, находящуюся в пакете, переданному Алику продажным полицейским комиссаром, Бьенол начал действовать во имя спасения людей.

И принял, единственно верное тогда, средство спасения, уже было обреченного пассажирского лайнера.

Вместе с зарядом пентрита — пластиковой самой разрушительной взрывчатки на свете, он совершил с этой адской машиной свой привычный уже прыжок и переместился в пространстве. Где, уже за бортом «Боинга» и грянул взрыв.

— Правда, я ни сном, ни духом не ведал обо всех возможностях своего организма, — прокомментировал чудесное спасение Бьенол.

Он и теперь не мог полностью и обстоятельно объяснить все, с ним тогда случившееся:

— Видно, физическая природа моего организма так устроена, что он совсем не собирался безучастно позволить просто распылить себя на атомы над океаном.

…Очнулся Бьенол в салоне «Боинга», летевшего тем же маршрутом из Колумбии в Кривпорт.

— Но тебя же в нем не было? Я прилетел один? — переспросил Алик.

— Верно, — улыбнулся Бьенол.

Сделав паузу, он насладился произведенным эффектом:

— В том же маршрутном «Боинге», но ровно год спустя!

…Его появление не прошло бесследно.

Пассажир, на голову которого буквально свалился невольный путешественник во времени, был крайне возмущен:

— Позвольте, что это за выходки?

И даже хотел затеять настоящий скандал, но сам же подсказал пришельцу выход из сложившейся ситуации.

— Я буду жаловаться, — возопил раздосадованный пассажир. — Если уж напился, то веди себя прилично.

Его слова оказались очень кстати.

— Да, да, я пьян! — решив избежать ненужной ссоры, согласился тогда Бьенол. — Простите меня.

Свободных мест в салоне лайнера, как обычно бывает на этом рейсе, оказалось предостаточно.

Заняв одно из них, он притворился спящим и уже без особых беспокойств добрался до Кривпорта.

— Я долго думал над тем, что произошло, — рассказчик искренне поделился своими чувствами.

И его стали понимать, внимательно слушавшие его, профессор и Алик. И продолжение рассказа было воспринято не менее заинтересованно.

— Просто сыграло свою роль стечение обстоятельств, за которыми сразу оказалось несколько факторов, — заключил пришелец.

По его предположению, ровно через год планета, совершив свой оборот вокруг Солнца, оказалась как раз в той же самой точке своей траектории, где он поменял место в одном лайнере, на другой самолёт.

Да и рейсовый маршрут авиакомпании поддерживается с точностью до минуты:

— Так и вышло, что прыгнул я в тот раз сразу в двух измерениях — в пространстве и времени.

А еще, как думает Бьенол, позволила ему совершить то удивительное перемещение:

— Внезапно дарованная ему, огромная энергия взрыва пластиковой мины из пентрита, произведенного на отдаленной асьенде дона Луиса.

Сразу по прибытию в город, Бьенол начал осторожно наводить справки обо всем, что произошло за тот год, что его не было в Кривпорту.

Особенно же интересовался всем, что, так или иначе, оказывалось связанным с Аликом Коленом и Фрэнком Оверли.

— Благо, не было недостатка в информации на этот счет, — улыбнулся, поведывая свою историю Бьенол.

По вечерам, когда уходили последние посетители, он занимал свое место в читальном зале библиотеки здешнего университета. И там, порывшись в подшивках ежедневных и вечерних газет, узнавал все, о чем тогда трубили газеты.

Особенно же поразили его публикации о неудачной полицейской операции против дона Луиса. Когда в самое логово мафии был внедрен, сменивший свое обличие, инспектор Центрального Федерального Бюро по борьбе с наркотиками Фрэнк Оверли.

— Увидев тогда его фотопортрет с моей внешностью, я понял, что пока придется соблюдать конспирацию, — объяснил причины нежелания официально открываться властям, инопланетянин Бьенол. — Тем более что следовать принципу абсолютной скрытности, ему, теперь можно было без особых хлопот.

Как оказалось, во время уже привычного прыжка в пространстве, побывал он в местном «Храме Мельпомены».

Прихватил там, в театральной гримерной, всё, что было ему необходимо. В том числе накладные усы и бороду.

Таким же образом запасался и остальным необходимым:

— Вплоть до денег для оплаты за ночлег.

— Но почему же ты, Бьенол, сразу не объявился Фрэнку? — горько спросил Алик, пораженный всем сейчас услышанным.

— Думал, что поначалу, пока тот вел расследование, так будет лучше, — пояснил Бьенол. — Буду, мол, помогать тайно.

Поведение пришельца и теперь, снова оказавшегося в заточении, можно было вполне понять его слушателям:

— Ведь, как объявить официально о появлении двойников? Глядишь и попали бы оба под судебное разбирательство…

Только разве мог он знать, к чему приведет интерес Фрэнка:

— К когда-то установленным в офисе дона Луиса потайным полицейским микрофонам?

К сожалению, все они были найдены электронными чистильщиками Мануэля Грилана сразу после краха операции мистера Бредли по разоблачению дона Луиса.

Но установить новый такой «жучок» было парой пустяков для Бьенола с его феноменальными возможностями по прыжкам в пространстве.

Прихватил же он его, побывав в хранилище специального оборудования того самого Центрального Федерального Бюро, откуда уже имелась, пока не возвращенная, «считывающая аппаратура» у Фрэнка Оверли.

— Жаль лишь, что только вторая запись, уже с моего микрофона, была успешной, — продолжал Бьенол.

Потом, когда он, под видом бродяги, подстраховав Фрэнка в ресторане «Морская звезда», пошел за ним, чтобы во всем открыться, тот просто исчез из виду.

— Замотал меня, — признался в собственном неумении везти слежку, Бьенол. — оторвался, пересаживаясь сначала с одного автобуса на другой, а потом и вообще — перескочив из вагона в вагон метро.

Придя же, после безуспешной погони, прямо домой к бывшему помощнику прокурора, Бьенол застал там уже начинавшийся пожар — последствия, только что случившегося, взрыва.

— Но до вашего появления на похоронах я кое-что успел, — с горьким чувством усмехнулся он. — Ту пленку из сейфа Фрэнка, что передал вам прокурор Денвер Райсон, я тоже на часок прихватил.

Уточнение последовало следом:

— И еще до того, как она оказалась сначала у вас, а после — у Мануэля Грилана.

Вовремя сделал тогда Бьенол, на всякий случай, цифровую копию записи, а после этого ещё и спрятал компьютерный диск в одном из других сейфов, куда хозяин не заглядывал давным-давно.

— Может быть, даже и нет его на свете, но хорошо, что содержимое ячейки так и будет храниться, пока существует банк, — невольно похвалил себя за предусмотрительность продолжатель дела Фрэнка Оверли.

— Но почему не передал ее в полицию или в Центральное Федеральное бюро? — почти хором спросили оба Колены — профессор и внук.

— Там уже есть одна пленка, ее еще Фрэнк бывшим коллегам переправил, — ответил Бьенол. — Так что нам здесь недолго придется терпеть издевательства эскулапов дона Луиса.

После его слов у всех троих забрезжила надежда на то, что в городе могли уже начали окончательную операцию по изобличению мистера Грасса и по его поимке.

— Вот-вот до нас доберутся, — передал Бьенол друзьям собственную веру в лучшее будущее.

Все трое они выработали в этот час одну тактику:

— Выжить. Дождаться дня своего освобождения.

Грохот отпираемых дверей в машинный зал поднял среди охранников небольшой переполох.

Бросив свои занятия за карточным столом, они обступили пленников.

Такими и застал их вошедший в помещение для содержания подопытных «кроликов» доктор Лерих.

 

Глава пятая

Внешне ничего не значащая беседа с пленниками, на самом деле, была для доктора Лериха таковой лишь внешне.

Расспрашивая о сущих пустяках то профессора, то, выдававшего себя за бывшего помощника окружного прокурора, он подводил последнего к той черте, за которой все становилось на свои места.

— Да, коллега, провели Вы нас тогда очень ловко! — с улыбкой, мол, все, что в прошлом, уже прощено, обратился доктор к тому, кто выдавал себя за Фрэнка Оверли. — Особенно, когда я по наивности своей, разрешил прихватить Вам тогда с собой в небоскреб и свои вещи.

Он просто лучился мнимым раскаянием в прошлой ошибке:

— А так, дал бы команду санитарам отобрать тогда чемодан, точно бы обезопасился от Вашего побега.

До этого, все вместе, сидя за накрытым обеденным столом, что выглядел совсем экзотической вещью, в гулком машинном зале бывшей электростанции, они потягивали из чашек крепчайший кофе.

Напиток был только что принесён сюда как раз по приказу руководителя медицинской службы концерна «Грузовые перевозки Грасса».

И очередной глоток был вполне оправданной паузой в общении с навязчивым «спонсором».

— Ведь, не так ли? Большущий был чемодан! — не услышав ответа на свой вопрос, продолжал настаивать доктор Лерих.

Ответа он всё же услышал, когда уже хотел объяснять причины своего внезапного интереса к дорожной таре:

— Но и без него я бы тогда добился всего, чего хотел, — после возникшей заминке в разговоре, наконец, выдавил из себя Бьенол, всё еще стремившийся, как можно дольше оставаться неузнанным этим изувером в белом халате.

— Действительно, в ловкости Вам не откажешь! — согласился с ним доктор.

Впрочем, себя он считал ещё более подготовленным к тому, чтобы читать человеческую натуру и влиять на собеседника.

— И все же, не напомните случайно, что у Вас в нём хранилось? — опять вернулся учёный к воспоминаниям о пребывании Фрэнка Оверли в его клинике под видом санитара. — В том чемодане, сером таком, из тисненой кожи?

— Вещи, самые необходимые.

Двое других пленников, мало что понимали из возникшей словесной перепалки. Они просто ждали, чем та закончится и желали, чтобы мучитель в белом халате скорее оставил их общество.

— И пистолет? Ведь вон, как Вы ловко Мануэля Грилана обезвредили? — продолжил свой допрос доктор Лерих.

— И пистолет. Только вот что теперь с этого? Делайте скорее ваши эксперименты, да отпустите нас отсюда, — возмутился неожиданному допросу, испытуемый. — Обещаю, что не выдадим.

— Ловлю на слове! — с той же располагающей улыбкой, что и в начале разговора, собеседник поднялся из-за стола.

— Ну, мне пора, — попрощался он. — И вы уж не корите нас за неудобства.

Сделав несколько медленных шагов к выходу, доктор Лерих обернулся, ещё раз, более внимательно, чем прежде, внимательно глянул в лицо Бьенола:

— Потом за все разочтемся!

Под гогот, так некстати развеселившихся от этих слов охранников, доктор Лерих и отправился к себе.

— Вот ведь иезуит проклятый, пристал как репей! И чего выпытывал? — не удержался профессор Колен, когда, оставив их, охранники вернулись к своей карточной игре, прерванной визитом начальства.

— Потом узнаем, что он хотел, — протянул Бьенол. — Меня, однако, вот какое обстоятельство беспокоит…

Он взглянул в глаза Алику:

— Ты там случайно не помнишь, как Фрэнк пронес оружие в небоскреб, чтобы освободить тебя?

— Так у него и не было никакого оружия, — удивился мальчишка. — Во всяком случае, он мне рассказывал, что захватил пистолет у Мануэля Грилана.

— Вот оно что?!

Но Алик, наморщив в раздумье лоб, продолжал:

— Да и чемодан этот — чушь какая-то.

Свои слова мальчишка дополнил тем, что знал точно:

— Никаких личных вещей Фрэнку Оверли, устроившемуся санитаром под именем Бенджамена Смита тогда не разрешили с собой взять.

Многое из событий тех кошмарных дней осталось в памяти юного пленника, на которого до сих пор распространяется охота без всяких правил, объявленная доном Луисом.

— Хорошо хоть, свою одежду не заставили Фрэнка сменить, а то бы еще тогда, бандиты своего добились, — услышал Бьенол. — И меня в то же время могли перевезти на этот самый, чертов остров.

— Ну, вот и выясняется, что выведывал этот хитрый лис? — догадался Бьенол. — Проверку устраивал.

— Видно, уже начал подозревать тебя, — высказался на этот счёт профессор Колен. — Потому советую быть вдвое осторожнее.

Следующую свою реплику, этот, самый пожилой человек из их компании, умудренный большим жизненным опытом, Жан Луи подал по другому поводу.

Как оказалось, он тоже со стороны наблюдал за тем, как вёл беседу доктор Лерих.

И теперь, чтобы помочь Бьенолу — принять верное решение, высказал итоги собственного стороннего наблюдения за характером и наклонностями их здешнего инквизитора:

— Этому палачу ни в чём нельзя доверять!

Профессор просто кипел, наполнявшим его душу до краёв, чувством негодования:

— Не удивлюсь, если уже завтра он предпримет меры, чтобы полностью изолировать нас друг от друга, как уже сделали, лишив общения с внешним миром!

И он знал, что говорил, уже разобравшись «Кто — есть кто?» среди врагов, упрятавших всех троих в свое преступное убежище.

— Это такая бестия, что, в конце концов, подловит на неточностях, — прямо на глазах поскучнел профессор Колен. — Но только вот бы узнать, что же стало конкретным поводом для подозрений?

Его сомнения имели вполне реальную подоплеку.

— Внешность-то у вас как у близнецов. Даже я — профессиональный пластический хирург и косметолог, не сразу определил различие…

В это время в бывшем машинном зале все вновь пришло в движение.

С лязганьем запоров отворилась дверь.

Из проема появились несколько одетых в белые халаты санитаров, вновь закатывающие с собой тележки с аппаратурой для переливания крови.

— Вот с их помощью, пожалуй, он до меня и доберется! — указал на вошедших к ним медиков Бьенол. — Ведь лишь внешне мы с Фрэнком были в последнее время, действительно похожи точно, как самые настоящие братья-близнецы.

Пришелец с сомнением покачал головой:

— Вот только кровь даже Вы, профессор со своей пластической хирургией изменить не в силах.

Он поднялся со своего раскладного стула. Что-то прошептал на ухо профессору.

Потом подошел вплотную к Алику.

— Мне, малыш, пора отсюда смываться.

Бьенол на прощание ласково потрепал того по вихрастой голове:

— На воле посмотрю, как можно будет освободить из неволи твоего дедушку. Тогда как и ты, как и я, сегодня неуязвимы для этой мрази.

Старый господин Колен, прислушивавшийся к разговору, тут и уяснил главную причину, заставившую пришельца выбираться из клетки:

— Только профессору нужна помощь.

Пришелец напоследок улыбнулся.

— Вот я этим и займусь, — заявил о товарищам по несчастью. — Так что не скучайте пока без меня.

С этими словами он растворился в воздухе.

 

Глава шестая

Тревожное известие о странном исчезновении одного из обитателей бывшего машинного зала, доктору Лериху принесли, перепуганные «до нельзя» этим удивительным фактом лаборанты.

С этим же сообщением, он сам отправился лично к дону Луису.

— Мои предположения, сеньор, полностью подтвердились, — громогласно заявил главный учёный международного концерна «Грузовые перевозки Грасса» своему боссу. — Этот парень, которого мы с вами знаем под именем Фрэнка Оверли, действительно, не тот, за кого себя выдавал!

И еще сообщил он мистеру Грассу:

— Если уж судить по тому, что нам уже известно о пришельце Бьеноле, то становится ясно. Это и есть…

— Бьенол! Наконец-то! — довольно потер пухлые ладошки хозяин острова. — Здесь-то уж он от нас не уйдет.

Даже на этой территории, у них на острове, кнопка вызова персонала в кабинете дона Луиса была запрятана в подлокотнике его персонального кресла:

— Уж больно не любит он менять свои привычки.

Вот и сейчас, утопив до упора пуговку звонка, дон Луис тут же велел вошедшему из приемной телохранителю срочно пригласить руководителя особых операций:

— Ко мне Грилана. И пусть поторопится!

А пока, прервав разговор с доктором Лерихом, дон Луис показал учёному, ткнув своим коротким пальцем, унизанным, впрочем, сразу двумя драгоценными перстнями, в сторону особой потайной панели.

— Ну-ка, доктор, глянь там в холодильнике, — пригласил он его к угощению. — Нельзя не отметить такую удачу.

— Охотно!

С тем же хорошим настроением, что и раньше, доктор Лерих ловко полез в бар.

Когда перед ними появился на пороге кабальеро Мануэль, то его первостепенной задачей оказалось открывание запотевшей на холоде бутылки шампанского. Она была сразу же и требовательно, протянута ему для этого доктором Лерихом.

Но тот никогда и не отказывался от подобной «великой чести». Звонко хлопнув пробкой в потолок, подручный дона Луиса ловко разлил искрящееся вино в три хрустальных бокала.

Извлек их сам из того же самого настенного бара.

— Себе не надо! — не оценил его находчивости дон Луис. — Сегодня праздник у нас с доктором, а тебе, ротозей, на деле кое-что другое причитается.

В его тоне уже не чувствовались прежние довольные нотки. Причину их недолго было ожидать за столом, где собрались все свои.

Побелевший как мел от страха за собственную шкуру, откровенной растерянный, сеньор Мануэль молча выслушал, некоторым образом, касающуюся и его самого, удивительную историю:

— Кто же на самом деле, этот, столь странно воскресший из гроба, помощник окружного прокурора?!

— Так это Бьенол! — отвисла челюсть у пораженного кабальеро. — Дьявол его разрази!

И не только выругался Грилан, едва из рассказа шефа, он уяснил для себя суть произошедшего.

Кабальеро был готов немедленно пустить в ход оружие, кобура с которым была тут же расстёгнута дрожащей от гнева рукой:

— Я вот его!

Душевный порыв мстительного колумбийца явно пришелся по нраву владельцу «Грузовых перевозок Грасса».

Уже несколько подобревшим голосом он знаком властной ладони остановил Мануэля, который кинулся, было, обратно к двери, чтобы немедленно посчитаться с обидчиком.

— Ты ошибаешься, рассчитывая застать крестника в общей камере, — услышал его любимчик. — Он давно уже скрылся из своей клетки.

— Как так могло произойти? — непонимающе и гневно уставился сеньор Грилан на доктора Лериха. — Что же ты, шланг клистирный, раньше об этом молчал?

И ненависть и страх слились в это мгновение воедино:

— Теперь этого мутанта, попробуй поймать с его причудами?

Впрочем, стремительно и страстно выговорившись, он так же быстро и успокоился:

— Хорошо, что на нашем славном острове и против дьявольских фокусов придумано верное оружие!

— Бдительность, всё равно не помешает, — остановил красноречие своего верного подручного лично дон Луис.

Затем высказался и ученый:

— Во-первых, о том, что под маской помощника прокурора Фрэнка Оверли кроется пришелец Бьенол, нам в медицинском блоке, самим только что стало ясно окончательно.

После чего продемонстрировал, что вовсе не обиделся, на случайно вырвавшееся у Грилана, бранное слово, рассудительно продолжил свои пояснения:

— Во-вторых, еще лишь только к вечеру здесь, у нас на острове, будет готова самая надежная клетка для мутантов.

Работы, оказалось, идут еще с утра.

Обо всем заранее побеспокоился доктор, и не его в том вина, что случайно вспугнули проклятого сетелянина.

— Твоя задача, сеньор Мануэль, самая простая, состоит она в том, чтобы заманить в нее, в эту самую клетку, главного зверя, — закончил за доктора Лериха сам хозяин острова дон Луис.

Он нисколько не преуменьшал возможности беглеца.

Просто, хорошо изучив характер пришельца, был уверен как в самом себе, что тот не оставит на растерзание его головорезам профессора господина Жана Луи Колена.

— Его-то, как главную приманку и заложника, — и поручил сеньор Грасс теперь стеречь пуще всего людям Мануэля Грилана.

…Тем временем, работы по изготовлению надёжной клетки для мутантов и впрямь шли ходко.

Доктор Лерих хотя и предполагал, насколько трудным будет восстановление в рабочее состояние термоядерного реактора, однако, действительность едва не опрокинула его планы.

Инженеры концерна, отвечавшие за снабжение лабораторий энергией, довольно быстро составили план переоборудования реактора.

Для этого было необходимо:

— Убрать систему подачи плазмы в активную камеру, оборудовать там место для проживания двух человек, потом подать электрический ток на электромагниты.

И все же было одно «но».

Раньше, когда здесь были только военные, опытную установку для создания магнитного поля питало несколько блоков электростанции.

— Сейчас же в ходу лишь один, — констатировал доктор Лерих. — И если всю его энергию подать на магниты, то придется остановить другое оборудование.

— Отключайте все прочее, кроме нашей оборонительной линии, но обеспечьте энергией будущую клетку для мутантов. Они для нас сейчас важнее всего! — разрешил все их сомнения дон Луис.

Так и поступили.

…Эту ночь Алик провел в новом помещении.

Спать пришлось в узкой камере, куда его препроводили вооруженные до зубов люди Мануэля Грилана.

— Дед твой поживет пока на старом месте, до возвращения Бьенола! — Грилан был неумолим, к обоим. — И чем скорее это произойдет, тем будет лучше для вас всех.

А ещё он дал понять, что в причиненных неудобствах пленники могут винить лишь самих себя:

— Нечего было способствовать побегу этого проходимца.

 

Глава седьмая

После мертвенного света люминесцентных ламп машинного зала остановленной электростанции, где столько времени провел в заточении Бьенол, он вдруг оказался под открытым небом.

Яркие солнечные лучи, заливающие в этот полдень на острове все вокруг, заставили его даже зажмуриться.

Да и во многом другом после прыжка ждал его разительный контраст.

Дух захватило от открывшегося вокруг пейзажа — куда ни глянь, тянулся золотистый песок пляжа. На него то и дело накатывались, все в гребешках белоснежной пены, изумрудные морские волны. Вокруг раздавались крики чаек, шелестели под легким бризом, будто вырезанными из картона, листьями высокие пальмы.

Райская красота, царившая здесь — наверху, заставляла пришельца даже сомневаться:

— Не было ли наваждением, страшным сном всё то, что сейчас окружает его друзей?!

— Ему ли сейчас забыть уныние пленников, свирепые оскалы на физиономиях охранников, — мелькнуло в мозгу. — А ещё и бесчеловечные манипуляции лаборантов, беззастенчиво выкачивающих кровь у беззащитных людей?

Но недавнее прошлое никуда не делось, просто было надежно упрятано на значительной глубине — прямо под ногами.

Впрочем, и мирная красота райского острова тоже носила лишь поверхностный характер.

И здесь, несмотря на внешнюю красоту, царят свои порядки.

— Эй, кто ты такой?

— Стоять смирно!

Громкие голоса патрульных, заметивших впереди себя незнакомца, сопровождавшиеся клацаньем затворами автоматов, заставили бывшего пилота междухода, немедленно уносить от них ноги.

Что, впрочем, для него, уже хорошо познавшего возможности своего необычного организма, теперь было делом не таким уж сложным:

— Несколько перемещений в пространстве и вот уже он в самой чаще спасительных зарослей, где нет ни одной души.

Здесь и надумал инопланетянин Бьенол:

— Переждать до вечера, чтобы не насторожить раньше времени воинственных обитателей острова.

Тому были свои резоны.

— Пусть дон Луис всё это время думает, что я просто прячусь от его свирепых горилл, — решил Бьенол. — Еще рано открывать перед ним, в этой игре без правил, все свои козыри.

В том же, что начавшаяся игра обещала быть не простой и очень долгой, он уже ни на мгновение не сомневался.

— И еще посмотрим, кто из нас, в конце концов, «сорвет банк»? — был готов он к самым серьезным испытаниям.

…Вместе с вечерней прохладой к пришельцу пришло и чувство голода:

— Все — таки на его прыжки в пространстве уходило столько энергии, что уже и думать забыл о легком завтраке, что отведал в подземной тюрьме дона Луиса.

Правда, особой проблемы это не вызвало. Аппетит и возникшую столь же острую жажду, беглец утолил, найденными на деревьях, тропическими плодами. Главным образом — кокосовыми орехами.

И все же так долго — на подножном корме дело продолжаться не могло. Поэтому свой осмотр здешних владений международного концерна «Грузовые перевозки Грасса» Бьенол начал с ночного посещения складских и кухонных помещений:

— В них нашлось все, что только было душе угодно.

Хотя, вполне умеренные, запросы беглеца не шли дальше галет, тушенки и пары бутылок минеральной воды.

Уничтожив за собой на складе все возможные следы своего недолгого там пребывания, сетелянин приступил к выполнению основного плана, намеченного им вместе с профессором господином Коленом.

Собственно, это все и началось с Жана Луи.

— Слушай, Бьенол. а ты точно уверен, что полиция когда-нибудь все же решится идти на штурм этого острова? — тогда спросил он у пришельца, полностью открываясь тому в своих искренних сомнениях.

— Пусть и не на все сто процентов, но такая уверенность имеется! — сначала бодро заявил сетелянин.

Но затем, раздумья над их горькой участью привели его и к более умеренному прогнозу:

— Однако это не исключено, что опять найдутся у преступников высокие покровители.

И тут еще раз напомнил тогда своим собеседникам и товарищам по несчастью, об отправленном Фрэнком письме и магнитофонной кассете с записью разговора дона Луиса и доктора Лериха.

— Причем, этим должно заняться Центральное Федеральное Бюро по борьбе с наркотиками, где мистер Бредли не любит медлить, когда имеются достаточно веские основания для начала расследования или ареста.

Все трое тогда приободрились.

Хотя горячо уповать в их положении только на помощь извне, никто из них уже бы не отважился:

— Пора было и самим предпринимать кое-какие меры по собственному освобождению из рук безжалостных людей дона Луиса.

— Нам-то с Аликом теперь ничто не страшно, а вот как Вас вытащить? — задумался в ту пору Бьенол над судьбой плененного профессора.

— Так же, как они всех нас сюда затащили, — предложил старый француз, мальчишкой переживший фашистскую оккупацию Парижа. — Нужно в качестве заложника захватить дона Луиса и — в самолет!

Сетелянин внимательно выслушал и конкретный довод профессора в пользу его предложения:

— Крылатых машин, заправленных горючим, всегда имеется немало в ангарах здешнего аэродрома.

Что сами же и заметили, когда только высаживались на бетонку посадочной полосы:

— Вот и пригодится нам любой из них!

— Каждый заминирован! — после слов собеседника не согласился с ним Бьенол. — Только взлетишь и крышка всем!

Ещё в другом он не соглашался с таким вариантом.

И оттого был против, предложенного учёным, захвата в заложники наркобарона, что имел на то веское основание:

— Не думаю, что в «Грузовых перевозках Грасса» царит полное единоначалие. Кому-нибудь, будет на руку, взорвать его в воздухе вместе с нами!

Впрочем, сам Колен-старший тоже вынужден был признать:

— Есть там, скорее всего, еще кое-кто наподобие дублирующего дона Луиса.

Уж они-то лучше пожертвуют компаньоном, чем позволят вырваться свидетелям из этого ада.

— Тогда, может быть, стоит захватить корабль какой-нибудь?

Тут Бьенол, как раз, и обещал подумать.

И вот теперь, насытившись тем, что добыл из припасов своих гонителей, он отправился туда, где могла быть на острове пристань.

Встреченные им береговые постройки, впрочем, не отличались особой новизной от всех прочих, какие бывают в местах, подобных этому.

Прямо под сенью пальм оказались разбросанными несколько приземистых алюминиевых ангаров.

Да цепочка железобетонных куполов, из бойниц которых выглядывали острые головки ракет, дополняла картину всего им тут увиденного.

Оказаться внутри любого из этих оборонительных сооружений, было для Бьенола, с его неограниченными возможностями:

— Парой пустяков.

Потому он воочию смог убедиться:

— очень серьезной начинкой обладают оборонительные огневые точки острова.

Там, где сейчас был сетелянин, на спаренной пусковой установке к горизонту были направлены зенитные управляемые ракеты средней дальности «Си — дарт».

Английская маркировка на отдельных частях оружия подсказывала мысль о том, что дон Луис не брезгует собирать к себе на атомный остров орудия убийства со всего света.

— Главное, чтобы только они были самыми лучшими.

А уж «Си-дарт» в своем классе не знала равных.

Бьенол, порывшись в складках памяти, щедро когда-то наполненных ему обучаемой машиной междухода, нашел подробные характеристики этих самых ракет, предназначенных для стрельбы по высотным и низколетящим целям, а также надводным кораблям.

Стартовая масса в половину тонны, при длине в четыре метра с четвертью позволяла иметь дальность поражения цели от одного до восьмидесяти километров и высоту от ста до восемнадцати тысяч метров.

Ну, а метровый размах крыльев, полуактивная радиолокационная система наведения не оставляла никаких надежд на спасение тому, кто окажется на прицеле электронно-вычислительной машины оборонительной системы острова.

— Прозвучи сигнал к старту, и со скоростью, втрое превышающей сверхзвуковую, эта «малютка» достанет любого, — с реальным сомнение о возможности самовольно уплыть отсюда на корабле, присвистнул сетелянин.

Можно было бы, конечно, попробовать вывести из строя ракетные установки — просто булыжником «пройдясь» по ним одна за другой. Однако многократно дублированная электронная система контроля надежности тут же поднимет тревогу и выдаст все планы заговорщиков.

— Вот тебе и побег морем, высадка десанта! — тяжко вздохнул Бьенол. — Этот вариант даже не нужно было испытывать.

Стало понятно, что обычным путём, не порвать сети, накинутые на них доном Луисом:

— Ракеты не оставляли заговорщикам никаких надежд на благополучное освобождение из лап преступников.

Оставался последний путь к спасению:

— Найти что-то совсем неординарное.

Но для этого необходимо было проникнуть непосредственно в апартаменты самого дона Луиса.

— Лишь там можно было выудить по-настоящему стоящую информацию, — понимал сетелянин. — Пользуясь ею, уже можно было попытаться вырваться на свободу.

Чем он и занялся, начав свою деятельность с изучения окружающей обстановки.

Как он успел понять:

— Строители островного научно-исследовательского полигона гораздо больше заботились о скрытности здешнего пребывания ученых, чем об удобствах их работы и обитания.

Но для такого мнения пришлось обшарить сначала поверхность, а потом и то, что было запрятано под вполне безобидной внешностью кораллового атолла.

На одном из уходящих вниз бесчисленных этажей, административного блока, как выяснилось, и выбрал себе личное пристанище дон Луис.

Конечно, здешняя жизнь ему уже надоела до невозможности. Но был резон у наркобарона потерпеть здешние неудобства:

— Хотелось первому узнать результаты опытов доктора Лериха, связанные с изучением крови мутантов.

И всё же, какой, ни есть, но определённый комфорт мистер Грасс себе, даже в островных условиях, успешно обеспечил. Вся анфилада, отведенных им самому себе, комнат была оборудована по последнему слову бытового сервиса. К услугам постояльца предназначались лучшие вина, изысканные блюда, кондиционированный по желанию микроклимат. В нём бесследно исчезали клубы дыма от выкуриваемых в бессчетном количестве гаванских сигар.

Все это ничем, практически, не отличалось от того, что окружало дона Луиса и в Кривпорте, где он тоже не любил покидать насиженных апартаментов. Главное же заключалось в том, что и здесь он тоже имел самую надежную связь со своими компаньонами.

На один из таких сеансов делового общения и попал Бьенол, когда, вынырнув после очередного прыжка, оказался в пространстве за портьерой необычного помещения.

Полумрак рассеивался голубым светом экранов, размещенных там, многочисленных телемониторов и компьютеров.

Это знакомство Бьенола с содержимым технического арсенала связи на острове дона Луиса, заставило его припомнить некоторые из сведений, некогда почерпнутых под учебным колпаком всезнающего электронного мозга, погибшего теперь междухода.

И не мог не удивиться сетелянин уровню технического прогресса островитян.

…Еще только затеяв перестройку под свои нужды бывшего военного полигона ядерных исследований, дон Луис поставил перед доктором Лерихом непростую задачу:

— Обеспечить остров надежной и в том числе — скрытой связью.

Ученый с энтузиазмом взялся за дело.

Тем более что помогла ему с этим, начавшаяся эксплуатация подводной кабельной линии связи между городами Уэст-Палм-Бич во Флориде с Сан-Хуан и Санто-Доминго из Доминиканской республики. К тому же, этот волоконно-оптический кабель имел ответвления на Ямайку и в Колумбию, так дорогую сердцу сеньора Грасса.

Вообще-то, прокладывая его, фирма «Америкэн телефон энд телеграф» ставила иную задачу:

— Связать в одну сеть и Японию, и другие страны Азиатско-Тихоокеанского региона с Америкой.

Но тайно подсоединиться к новой подводной волоконно-оптической линий было для доктора Лериха задачей не столь уж сложной.

— Хотя и потребовала вся эта операция, — по его финансовому отчету, предоставленному боссу. — Огромных затрат.

Но на них в свое время не поскупился дон Луис.

И теперь он имел у себя на неприступном, ни с моря, ни с воздуха, острове надежнейшие каналы телевизионной, телеграфной, телефонной и факсимильной связи, не считая мировой паутины — Интернета. При этом специальные аппараты, шифрующие сигналы, надежно оберегали любые переговоры людей корпорации «Грузовые перевозки Грасса» от вмешательства в их дела посторонних.

Видя сейчас перед собой аппаратуру, имеющуюся в распоряжении дона Луиса, Бьенол уже не теоретически, а на деле убедился в обширных возможностях оптических волокон и лазерной техники. Именно они позволили во много раз увеличить емкость каналов по сравнению с аналогичными средствами, применявшимися ранее. Кроме того, сам кабель, проложенный местами на глубинах до 8 километров, был рассчитан на длительную эксплуатацию в течение почти четверти века.

— Так что дону Луису хватит с лихвой, — криво усмехнулся Бьенол, слушая, как деловито вещая, хотя и сквозь одышку заядлого курильщика, обтяпывал свои очередные преступные замыслы хозяин острова.

Разговор был долгим и во многом просто даже непонятным Бьенолу. Однако и он принес ему нечаянную радость.

С одного из экранов заговорил сумрачный бородач:

— Компанейро Луис, для нашей борьбы мы с нетерпением ждем, давно обещанную Вами, партию оружия.

Партнёр мистера Грасса имел реальные основания надеяться на его поддержку.

— Деньги приготовлены в условленном месте, доложил он дону Луису. — Время и пункт доставки прежние.

Дослушав, мистер Грасс переключился на другой монитор:

— Ребята, эти «барбудос» из джунглей будут ждать вас у себя на побережье с оружием.

Его голос был деловитым и рассудительным.

— Груз у меня на острове, — объявил он свои козыри. — Осталось решить — как проведем доставку?

— Обычным образом, дон Луис! — ответил один из находившихся на связи.

— Субмарина уже отправилась к месту погрузки, — добавил с экрана холеный молодой человек, из тех, что принято назвать «белый воротничок», «конторщик», — Скоро она будет непосредственно у вас.

— Одобряю! — понравился вариант дону Луису. — У их берега подводная лодка с товаром ляжет на грунт и через торпедные аппараты сбросит контейнеры с грузом.

Дон Луис, однако, потребовал полного, что называется расклада:

— Оттуда как будет реализовано оружие?

— Аквалангисты со всем необходимым прибудут к бородачам по суше, обычным путем, — доложили ему. — Под видом туристов.

— Хорошо! — отключил связь синьор Грасс.

И вовсе не потому потушил он экраны, что не интересовало всё остальное, что происходит в сложной структуре его «Грузовых перевозок».

Просто знает:

— К этой минуте должен подойти к нему с важным докладом о проделанной работе, доктор Лерих.

Тот не заставил себя долго ждать.

Будучи скрытым от взглядов собеседников за плотной гардиной, Бьенол мог не опасаться разоблачения. Зато сам, оставаясь незамеченным, был намерен узнать информацию, полезную ему для осуществления плана освобождения друзей.

Пока же он услышал оттуда сначала торопливые шаги, потом громкие восклицания приветствий. И, наконец, голос именно то, кто его интересовал больше всего.

Начал разговор хозяин кабинета:

— Как клетка, готова?

— Молодой зверек уже там покоится, — ответил доктор Лерих. — Ждем второго для полного комплекта…

Из того, что дальше поведал, отчитываясь перед боссом, дьявольский учёный, пришелец уяснил для себя все, что грозило теперь ему в результате нового гениального открытия главного мыслителя наркомафии.

— К Альберту, в активную камеру реактора, мы провели двустороннюю кабельную телевизионную линию, — заявил ученый. — Чтобы в случае чего можно было общаться, не подвергая себя опасности от электромагнитных излучений такой мощности.

— Ну-ка, дайте мне картинку! — велел заинтересовавшийся дон Луис в свою аппаратную.

Тотчас же перед ним на одном из экранов, возникла узкая камера с бетонными стенами, где на раскладной походной раскладной деревянной кровати лежал, свернувшись калачиком, грустный мальчишка.

Вторая, такая же точно, кровать, находившаяся рядом с первой, была пока пуста.

На столе между ними стояла нетронутая еда.

— Доставляем ее туда манипуляторами, — пояснил доктор Лерих. — А то, что жрать, этот выродок, начисто отказывается, так и пусть, ему же хуже.

И действительно, был у доктора Лериха серьёзный повод, не бояться более за состояние здоровья подростка при любом исходе:

— Теперь-то мне уже ясно, что организм у этого сопляка полностью переделался в подобие пришельца-мутанта.

Вот так же, как эту, доктор Лерих, одну за другой, открывал и другие тайны перед своим единственным, как ему думалось, слушателем.

Как фокусник, своими бесконечными ловкими манипуляциями, он завораживал и удивлял важного зрителя:

— Уверен я, на все сто процентов, что организм такого существа сам не даст себя умертвить.

И остальное было настоящим откровением:

— Ему не то, что электромагнитное поле, как слону дробина. Но и что похуже. Правда, перемещаться в нем не может так, как привык, пусть терпит неудобства.

— Выходит, и старый профессор нам с тобой больше не нужен? — спросил дон Луис.

Ответ не замедлил себя ждать:

— Почему же.

После чего прозвучал вариант полезного использования пленника прямо здесь, на их атомном острове.

— Специалист он высочайшей квалификации, — ответил хозяину доктор Лерих. — Вот поймаем беглеца Бьенола, тогда поручим французу работать в одной из наших лабораторий, по изменению внешности тех пациентов, кого мы ему укажем.

В том, что условия содержания окончательно усмирили профессора, оба уже нисколько не сомневались:

— Теперь, когда его любимый внук в столь надежной клетке, старик сам бежать отсюда не захочет.

О чем доктор и заявил с полной убежденностью:

— Будет работать на нас, меняя физиономии тем парням, кому понадобиться. Мало ли сейчас наших людей в розыске у Интерпола?!

— Хорошо! Давайте мне Бьенола! — на вполне благостной ноте закончил разговор дон Луис.

Но тот, о котором только что шла речь, его последних слов уже не слышал. Потому что сетелянин, не дослушав за своей гардиной окончания беседы, уже отправился осуществлять свой самый новый план освобождения.

Как ни странно:

— Навеянный, во многом, тем, чему только что был свидетелем!

 

Глава восьмая

На этот раз свою «ревизию» островному складскому хозяйству дона Луиса Бьенол начал не с продовольственной базы острова, а оттуда, где пахло не сливочным, а оружейным маслом:

— Куда до этого заглянул лишь мельком.

Да и то, лишь в поисках съестного. Ведь тогда ему было вовсе не до грозного арсенала.

— Но именно там, — как он только что узнал. — Имелось средство, годное для избавления от дьявольской опеки сеньора Грасса и его людей.

И все же прыжки из донного хранилища в другое, не походили на легкую прогулку. Оборачивались, порой, серьезными неудобствами.

Вот и в этот раз, нырнув в чернильный мрак мрачных бетонных сводов, Бьенол досадливо чертыхнулся:

— Дьявол, побери, здесь не то хранится, что держат хозяева в обычном холодильнике.

Так и было, ощутил пришелец:

— Не консервы кругом, а кое-что иное!

Потому, чтобы не уподобиться болвану со свечей на пороховой бочке, пришлось, непрошеному гостю, совсем забыть о своей карманной зажигалке, которой прежде он подсвечивал достаточно ловко сам себе в таких, подобных этим, кромешных потемках.

Но и на ощупь Бьенол достаточно уверенно определял номенклатуру хранимого имущества.

И всюду, куда ни ступи:

— Вздымались штабеля с оружием, боеприпасами, взрывчаткой.

А так же имелись в большом количестве какие-то странные, угловатые штуковины, тоже покрытые густым слоем защитной смазки от вездесущей тропической влаги.

Мысль о неминуемой опасности созрела мгновенно:

— Одна случайная искра и вся эта благодать может поднять на воздух из-под земли.

Одновременно, она же вселяла и надежду на то, что можно воспользоваться в своих целях.

— И склад, и все, что над ним находится, — с неким почтением думал всякий раз пришелец, касаясь рукой очередного ящика с армейскими запасами, может стать моим аргументом в споре с преступниками, устроившими на атомном острове своё пристанище.

Но тут вдруг стало не до рассуждений. Так как над головой ярко вспыхнули лампы потолочного освещения, надежно закрытые толстенными герметичными стеклянными колпаками, да еще увитыми поверх хрупкого материала, для надежности еще и стальной сеткой.

— Облава! Меня ищут! — мелькнуло было в сознании Бьенола. — Пора уносить отсюда ноги!

Но, к счастью, он ошибался.

С лязганьем распахнулись бронированные двери в склад.

Только, вошедшие сюда, люди никого не искали, а просто, без суеты и спешки принялись выносить отсюда по коридору, а там складывать в кабину подъемного лифта содержимое самых ближних к выходу пирамид с оружием.

Бьенол, оставаясь все еще незамеченным из-за своего удобного положения за штабелями в дальнем углу арсенала, счел за лучшее, всё же сменить диспозицию:

— Спрятаться внутри вытяжного шкафа.

Тонкая жесть стенок, позволяла и оттуда не упускать ему, ни одного слова из разговора грузчиков. Тогда, как вентиляционные щели давали отличный обзор их действиям.

И все же, настал момент, когда, казалось бы, привычный уже ко всему пришелец вздрогнул от неожиданности.

Случилось это, когда с руганью и криками в помещение арсенала ворвался Мануэль Грилаи.

— Идиоты! — потребовал он ответа от своих подчинённых. — Что я вам велел поднять, наверх в первую очередь?

— Ящики, помеченные треугольником, — попытался оправдаться старший из грузчиков, ведущих погрузку лифта. — Но до них весь проход заставлен.

Он показал оставшийся фронт работ:

— Вот освободим, тогда уж…

— Ладно!

Несколько смилостивился латиноамериканец. Тем более, что стало ему не до разбирательства чужой вины, когда у самого, вдруг, оказалось немало своих проблем.

Как ни сторонился, а все-таки влез он рукавом роскошной куртки в вязкую смазку, обволакивающую трубчатую конструкцию.

— Эти пусковые ракетные устройства тоже поднимите наверх, — велел он. — Там, в горах, у бородачей им цены нет при обстреле правительственных коммуникаций.

Он еще раз с сожалением посмотрел на испорченный наряд.

И, уходя, повторил напоследок:

— За эти ящики с маркировкой особо спрошу!

Тут пришельцу Бьенолу стала ясна причина поднятой кабальеро производственной суматохи:

— Видимо начал осуществляться план дона Луиса по доставке только что запрошенной партии оружия.

О нём сетелянин теперь был прекрасно наслышан и мог предположить дальнейшие действия складских рабочих:

— Сейчас все это поднимут наверх, перенесут в береговые ангары, где и упакуют в водонепроницаемые контейнеры, выполненные в виде торпед.

Самому Бьенолу приходилось сейчас учиться прямо в ходе, задуманного им, плана по освобождению себя и друзей из застенков Грасса и его головорезов.

— Я-то еще удивился — зачем столько пустых бочек? Оно же вот как обернулось, — заметил пришелец.

Вновь насторожившись от постороннего звука. Бьенол глянул, через прорезь в металлическом шкафу, туда, где уже по выходу из арсенала, уже заканчивали работать люди сеньора Грилана.

Загрузив лифт, они почти всем своим составом направились наверх. И лишь последний из них сейчас со скрежетом затворял двери.

Отсутствовать, видимо, грузчики решили недолго. Во всяком случае, свет в арсенале на этот раз не потушили.

Чем тотчас же и воспользовался Бьенол, расторопно принявшись за поиск самого необходимого.

Особенно его теперь интересовали ящики, о которых столь откровенно заботился подручный дона Луиса.

Щелкнув замками ближнего из них, он заглянул под крышку с ярким желтым пятном маркировки в виде того самого треугольника, о котором упоминал кабальеро. Внутри он нашел несколько компактных, обтянутых прорезиненной фабричной упаковкой, свертков.

В свою очередь, на боку каждого из них, ниже армейской эмблемы, лаконично значилось наименование помещенного имущества:

«Боевой индивидуальный комплект диверсанта».

— Ну, это сейчас точно по мне! — решил Бьенол.

Прихватив одну из упаковок, он тут же заполнил образовавшуюся пустоту свернутым куском брезента, найденным в углу вентиляционного шкафа.

— Теперь не догадаются, что из ящика что-то взято, — убедил он сам себя в полезности проделанной манипуляции. — Пора и восвояси!

Когда оружейный склад вновь наполнился грузчиками, инопланетянин Бьенол уже был далеко. Выпрыгнул он из пространства в густых зарослях тропического одеяния острова. В той самой пальмовой роще которую облюбовал в качестве своего временного укрытия сразу после побега из подземелья.

Здесь, наверху уже занимался рассвет.

Поэтому ничто не мешало сетелянину рассмотреть свою добычу. И не беда, что плотная упаковка его рукам поддалась не сразу. Но и с этим препятствием успешно справился, когда увидел, вшитый в боковой шов прорезиненной материи, капроновый шнур.

Стоило лишь потянуть за него, как мешок буквально расползся на его глазах на свои составные части.

Оттуда на песок выпало содержимое — пистолет с глушителем, кинжал в ножнах, несколько пачек патронов и два, уже знакомых ему по прежнему опыту общения с людьми дона Луиса, защитного цвета пакета.

Тот, что больше по размеру, был абсолютной копией пластиковых мин, что показывал ему на своей асьенде сеньор Мануэль, перед тем, как отправиться пробивать вход в бункер старинной лаборатории мыслителя Концифика.

— Точно — пентрит! — по тонкому, едва уловимому запаху, исходящему от пакета, определил Бьенол.

Находка навеяла новую догадку.

— Не твой ли, такой же точно, «братишка» нас с Аликом чуть в «Боинге» не отправил на тот свет? — Бьенол покачал на ладони увесистый заряд мощной пластиковой взрывчатки.

Не разочаровала и коробка меньших размеров. Поскольку, при самом внимательном изучении пришельцем, она оказалась дистанционной взрывной машинкой:

— Настроенной на волну, прилагаемой к ней, мины.

Чтобы пустить в ход эти два дьявольских приспособления, оставалось только нажать пару кнопок:

— Одну сейчас на пакете с пластиком, активировав заряд, другую когда нужно — на взрывной машине.

Хоть совершенно случайно оружие, предназначенное диверсантам, оказалось в руках Бьенола, но теперь, переосмыслив все, что недавно тайно подслушал в апартаментах дона Луиса, он понял:

— Это как раз то, без чего нам не обойтись в осуществлении задуманного побега.

Еще какое-то время понадобилось ему для того, чтобы заложить мину в подземный бронированный силовой кабель. Тот самый, что вел от рабочего блока атомной электростанции к экспериментальному термоядерному реактору.

— Что стал теперь, по «милости» доктора Лериха, электромагнитной клеткой Алику, а скоро надеется принять в своё ограниченный объём и самого Бьенол.

Больше у пришельца оказалось хлопот с взрывной машиной. Потому, что не сразу нашел удобное место:

— Где бы ее спрятать?

Наконец отыскав удобную выемку в корнях приметной пальмы, стоящей неподалеку от входа в подземный городок острова, инопланетянин закопал машинку туда.

Теперь, когда основные моменты задуманного были готовы к осуществлению, можно было браться за следующий пункт своего дерзкого плана освобождения.

Бьенол прыгнул через пространство туда, где в этот момент томился под охраной вооружённых бандитов профессор Колен.

 

Глава девятая

— Момент для освобождения Жана Луи Колена, Бьенол, — по его собственному мнению. — Выбрал очень удачно.

Профессор, да и его охранники, в момент его появления завтракали за общим столом. Потому никто из боевиков команды Грилана не успел даже схватиться за своё оружие, когда настала пора самим, под прицелом дула огнестрельного оружия, поднимать руки вверх.

Прямо перед ними, с пистолетом наизготовку, внезапно оказался недавний узник этой же камеры, до недавнего времени бывшей просто машинным залом разрушенной атомной электростанции.

Материализовавшись буквально из воздуха, пришелец Бьенол крайне ошеломил охранников резким выкриком:

— Всем сидеть на местах! Руки за голову!

Ствол пистолета поочередно переходил от одного бандита к другому.

Те замерли.

Тогда сетелянин разрешил подняться из-за стола профессору. И тут же велел ему собрать пистолеты и автоматы у растерявшихся незадачливых тюремщиков.

Когда это было выполнено, а старый врач собрал целую кучу оружия, прозвучала новая команда:

— Теперь все туда!

Поведя стволом пистолета, Бьенол указал пленникам на самый дальний угол машинного зала.

— Там и ждите исхода дела! — строго заявил он. — Вы стали моими заложники. И я уверен — заставлю дона Луиса освободить Алика в обмин на ваши жизни.

Арестованные не очень-то поверили в выполнение сказанного.

Потому пришлось находить дополнительные аргументы.

— Вас тут много, а он один, — услышали пленные охранники. — Так что сделка будет более выгодной для мафии, чем для меня.

Бандиты послушались — отправились туда, куда было велено. Услышав напоследок еще более категоричное:

— Теперь будем вместе ждать момент, когда появится начальство.

До прихода доктора Лериха, получившего по телефону сообщение о предпринятой Бьенолом акции, им с профессором удалось перекинуться несколькими существенными фразами. Теми ради которых, собственно, и прыгнул сюда, в свою бывшую камеру, пришелец.

Тихо, так, чтобы ни слова не донеслось до обезоруженных охранников, Бьенол шепнул пожилому пленнику:

— Будьте готовы к побегу!

После чего пошли подробности:

— Когда на остров прибудет подводная лодка, я взорву силовой кабель, питающий клетку Алика, потом мы захватим в заложники дона Луиса и заставим отправить нас отсюда под водой!

Профессору понравился план настолько, что он горячо, не стесняясь проявленных чувств, обнял молодого друга.

Потом, пока еще оставалось время, пришелец Бьенол поведал о том, что ему дополнительно удалось узнать, пребывая на относительной свободе. Но главный упор, в своем рассказе, всё же сделал на последовательности освобождения Алина из электромагнитной клетки.

Ключом откуда было только лишение оборудования реактора от подачи к нему электропитания.

— Как Вы это сделаете? — не до конца поверил в реальность операции старый пластический хирург.

Следовало объяснить причину неверия.

— Ну, я имею в виду, с помощью чего Вы взорвете кабель? — добавил он в подкрепление своим сомнениям.

— Мина уже заложена в шахту, — ответил тот. — Туда, где проложены несколько бронированных труб со сверхпроводящими растворами.

Далее последовало краткое описание того, что произойдет:

— Так что взрыв заряда пентрита сразу же замкнет сеть.

Немного подумав, сетелянин поведал все до конца:

— Ну, а сама взрывная машина спрятана в корнях пальмы. Той, что у входа в подземелье. Легко найти.

Убежденность Бьенола в успешном осуществлении задуманного теперь передалась и профессору. От избытка добрых чувств, он даже крепко пожал руку своему молодому другу.

Но когда тот уже решил, было ретироваться, внезапно распахнулась дверь в бывший машинным зал, превращенный в тюремную камеру. И на пороге возникло несколько лаборантов, вкативших в арестантское помещение небольшую тележку с включенным на ней телевизионным монитором.

Толстые жгуты проводов черными змеями тянулись следом.

— Бьенол. не спеши удирать! — с экрана на них глянуло улыбающееся лицо, довольного произведенным эффектом, доктора Лериха.

Учёный не ограничился столь своеобразным приветствием и, как в дальнейшем оказалось, намеревался сказать гораздо больше слов, чем необходимо для разрешения конфликта.

— Ты можешь перестрелять хоть всех этих безмозглых горилл-охранников, — ученый упивался своим превосходством. — Да и лаборантов, заодно, перебей тоже.

Худое лицо новоявленного диктора пошло на впалых щеках широкими морщинами оттого, что раздвинулись в язвительной улыбке его тонкие худые губы.

— Эка невидаль, — донеслось с экрана. — Но мальчишку ты никогда не получишь!

Повисло тягостное молчание.

Прервалось оно тем же Лерихом, чья улыбка стала еще более зловещей, но ненадолго.

Переходя к новому повороту в разговоре, доктор посерьезнел:

— Правда, не видать тебе Колена-младшего, как собственных ушей до тех пор, пока сам, — он акцентировал на это внимание. — Сам и причем добровольно, не решишь отправиться к нему в камеру реактора.

— А если откажусь? — прервал его красноречие Бьенол.

— Тогда гарантирую две смерти.

Нахмурившийся Доктор демонстративно сжал свои сухие кулачки:

— Сначала погибнет профессор — прямо здесь, на твоих глазах, в этом зале, а потом уже прикончим и Альберта Колена в его сверхнадежной клетке.

— Руки коротки, — последовала столь безжалостную перспективу реплика сетелянина.

И вот тут ему изменила выдержка.

— Мальчишка, как и я, неуязвим!

Невольно, но проговорился Бьенол о том, что слышал всё во время беседы доктора с доном Луисом.

— Вернее, вы оба ранее были неуязвимы! — стало не только совершенно каменным, но и привычно унылым лицо доктора Лериха. — Ваша информация, Бьенол, устарела.

И он не лгал.

…Последние опыты показали, что в условиях достаточно сильного магнитного поля, обыкновенная плазма мгновенно испепелит все, что угодно.

И даже столь необычную плоть мутантов.

— Мы вас, дьявольское отродье, выжжем, как прежде еретиков уничтожали каленым железом, — разъярился ученый. — Не останется в мире ничего, чтобы могло бы даже напоминать о существовании таких, как вы, отщепенцев природы.

Насладившись эффектом сказанного, который явно отпечатался, на, помрачневших лицах, пленников, доктор продолжал вещать с экрана телевизора:

— Достаточно мне нажать кнопку, загоняя плазму в реактор, и от мальчишки даже пепла не останется.

Голос его внезапно стал обычным — демократично простым:

— Так что выбирай — или добровольное сотрудничество, или неотвратимая смерть этих двоих!

Бьенол, не помедлив ни минуты, принял решение, едва в полном объеме оценил полученную информацию. Она, судя по всему, сводила на нет все его замыслы.

Потом глянул в глаза профессора.

Даже сквозь стекла очков было видно набежавшие у того на глазах горькие слезы разочарования.

— Ладно, дорогой господин Колен, постараемся проиграть достойно.

Сетелянин глянул прямо в объектив телекамеры, соседствовавшей на тележке рядом с монитором.

— Я иду на сотрудничество с ними, профессор, — заявил пришелец то, что от него хотели слышать похитители. — Буду помогать в опытах.

Затем Бьенол обернулся к профессору:

— Да и Вы, уважаемый, тоже соглашайтесь. Видно, такова уж наша с Вами участь.

Чем несказанно обрадовал своего главного тюремщика.

— Вы молодец, Бьенол! И тебя, и Алика дон Луис осыплет золотом. Для нас, вы оба дороже всего! — раздался с экрана одобрительный говорок доктора Лериха.

Словно не замечая этого подключения к их разговору, Бьенол протянул профессору для прощального рукопожатия широкую ладонь:

— До свидания! Если будете на нашем сеансе связи, рассказывайте, как там наверху, под вольным небом.

Пришелец опять глянул туда, откуда его изображение поступало к доктору Лериху:

— Вы ведь не станете держать, старого человека все время в этом подземелье?!

И не ошибся.

Тот, кто все это время, внимательно смотрел на них с экрана монитора, куда шел сигнал с вебкамеры, установленной рядом с экраном перед пленниками решил проявить сочувствие.

— Разумеется, мой друг! — не стал возражать Бьенолу главный ученый концерна сеньора Грасса. — Его опыт хирурга и искуснейшего мастера пластических операций, нам очень даже нужны.

Следующие слова относились уже к вниманию французского коллеги:

— Ваш труд тоже будет оцениваться по достоинству.

— Тогда отправляйте к Алику! — поникнув головой, пошел к выходу Бьенол.

У самой двери он обернулся.

В последний раз взглянул на профессора, и ничего больше не добавив к прежде им уже сказанному, вышел.

Там же, у выхода из камеры другие охранники забрали у Бьенола пистолет. И после тщательного обыска повели его длинными коридорами туда, где гудел, пожирая чудовищное количество энергии своей электромагнитной обмоткой, опытный термоядерный реактор:

— Его новое жилище.

 

Глава десятая

Встреча друзей прошли без особой на то радости…

— Я думал, что хоть ты сумел удрать из рук бандитов! — разочарованно протянул другу Алик, когда на короткое время смолк постоянный гул и через поднятую краном многотонную крышку реактора, вниз к нему спустился пришелец Бьенол.

— Ничего, все идет к лучшему, малыш! — не смутился тот, достаточно холодным приемом.

Потому, что душевное состояние разочарованного мальчишки прекрасно понимал новый обитатель клетки, сооруженной для мутантов доктором Лерихом:

— Еще будет и у нас светлый день.

Однако, за напускной бодростью пришельца, его маленький собрат по несчастью отчетливо прочитал изрядную долю сомнения.

Оно преследовало Бьенола еще несколько томительных дней. Пока во время очередного сеанса с доном Луисом, по налаженному телеканалу, на экране не появилось такое знакомое, родное и близкое обоим лицо профессора Колена.

— Здравствуйте, мои дорогие! — Жан Луи откашлялся.

Потом с той же бодростью продолжил:

— Ну как вы там?

— Мы-то ничего, дедушка, а ты? — ответил ему Алик, тоже старавшийся казаться как можно бодрее. — Всё также держат и тебя взаперти или позволяют подышать свежим воздухом?

Профессор поддержал игру в «хорошее настроение»:

— И у меня все нормально.

Затем, чуть ли не по бумажке прочитал всё то, ради чего и получил доступ к телевизионному экрану.

— Вот приступил к работе в лаборатории доктора Лериха, — услышали обитатели термоядерного реактора. — У них тут прямо рай для хирурга, есть все самое необходимое.

Господин Колен-старший, не без чувства гордости, судя по всему, рассчитанного и на внимание со ст ороны своего нового начальства, произнес:

— Оперировал и первого пациента. Он…

Сидевший рядом доктор Лерих, не дал ему договорить.

— О подробностях помолчим, — сам оказался он на экране. — Главное, профессор, подтвердите наше к Вам доброе отношение.

Оно последовало тот час:

— Да, верно, теперь я свободен, хожу без охраны.

Но и этим старый хирург не ограничился.

— Есть хорошая комната, — оживился дедушка Алика. — Ну и, разумеется, разрешили мне прогулки на свежем воздухе.

После небольшой паузы, он многозначительно произнес. Надеясь, что тайный смысл слов дойдет до Бьенола:

— Так что скоро и моё общее самочувствие улучшится. И Вы, дорогой Бьенол, его по мне сразу увидите.

Намек был о том, что профессор не забыл о плане захвата подводной лодки и намекнул, что сразу по ее прибытию к острову готов совершить взрыв коммуникаций энергосистемы реактора.

Это привело бывшего пилота междухода в настоящее удовольствие. И теперь, подбадривая Алика, он совсем уже не кривил душой, как это бывало прежде.

Силы же им обоим были нужны теперь больше, чем всегда.

Сутки за сутками, через день — точно по графику, манипуляторы, дистанционно управляемые доктором Лерихом, доставляли в камеру все необходимое для дачи обоими заключенными очередных порций крови.

Все операции проводил Бьенол — быстро усвоивший навык санитара.

— Все же, — как ни говори. — Покладистость заключённых сейчас была лучшим средством для достижения цели и невольным союзником Колена-старшего.

— Только бы профессор сумел, дождавшись прихода субмарины, нажать кнопку взрывной машины! — заклинал пришелец с Сетелены.

Пока же он, как и обещал, исправно выполняя ненавистные ему процедуры.

Господину Жану Луи Колену, действительно, за счет согласия сотрудничать с мафией, предоставили едва ли не полную свободу передвижений по острову.

Да и сам он, сделав несколько удачных операций по изменению внешности кое-кого из людей дона Луиса, добился, чуть ли не полного расположения доктора Лериха.

Сам руководитель научных разработок концерна «Грузовые перевозки Грасса» был в эти дни, что называется, на седьмом небе:

— Все у него шло как нельзя лучше.

Оставалось совсем немного:

— И будет, наконец, синтезировано, то самое снадобье мыслителя Концифика, что так изменило организмы столь разных людей — пришельца Бьенола и землянина Альберта Колена! Попутно излечив подростка от приобретенного иммунодефицита.

— Очень скоро и уже наши, всецело преданные организации люди, смогут заполонить собой весь мир! — радовался его успехам дон Луис.

Он тоже с нетерпением ждал своего часа.

Ведь сеньор Грасс, сразу после испытания чудодейственного средства, приготовленного на основе крови мутантов:

— Решил подвергнуться его применению лично.

Уже и грезилось ему и во сне, и на яву:

— Такое будет незабываемо, когда наше «Избранное общество бессмертных и вездесущих людей», для которых не существует преград, станет править миром.

За этими заботами, каким-то уж совсем будничным оказался приход на остров подводной лодки:

— Той самой, что должна была забрать партию оружия для доставки повстанцам-бородачам.

Правда, у одного человека, во время прилива заметившего, всплывший посреди лагуны острова, силуэт субмарины, все же учащенно забилось сердце.

Профессор Колен, в тот час вышедший на свой традиционный вечерний моцион, тут же повернул от берега обратно — туда, где расположен вход в подземелье.

Не доходя нескольких шагов до порога лифтовой шахты, он, убедившись, что стоит на дорожке один, сошел с неё в сторону.

И делая вид, что зашнуровывает ботинок, наклонился над узловатым переплетением корней у подножья пальмы.

Взрывная машинка была там, где ее и присыпал песком Бьенол.

Профессор переложил находку в карман, собираясь изучить ее у себя в комнате, когда никто не сможет застать его за необычным занятием.

— Нужно нажать одну из кнопок! — ясно помнил Жан Луи Колен. — Но вот какую именно?

Профессор пытался разобраться в военной технике:

— На этой штуковине их несколько. Вдруг, да не ту выберу? Как бы, не стало, от этого хуже!

Его раннее возвращение с прогулки первым заметил, встретивший господина Колена у выхода из кабины лифта Мануэль Грилан:

— Что-то Вы раненько сегодня?

— Да вот нездоровится.

— Надеюсь, ничего серьезного? — Мануэль был сейчас воплощением самого добра и бескорыстия. — Меня за Вами послал дон Луис.

— В чем дело? — спросил его старый пластический хирург. — Мне нужно переодеться.

Француз, всегда такой ухоженный и моложавый, теперь и впрямь мало походил на себя прежнего.

В том числе и по внешнему виду.

Появление помарки на брюках костюма он объяснил, сославшись на весьма прозаическую причину:

— Был на берегу и попал под брызги от волны прибоя.

— Хорошо, переоденьтесь, только быстро, — милостиво разрешил ему Грилан. — Дон Луис желает, чтобы Вы обязательно приняли сегодня участие в очередном телевизионном сеансе с Вашим внуком и Бьенолом.

Подручный сеньора Грасса глянул на золотые наручные часы:

— Еще есть время до его начала.

И обнадежил профессора словами:

— Так что можете идти в свою комнату, сменить костюм.

Только радоваться тому было преждевременно:

— Кстати, я Вас провожу.

Как ни коротки были минуты, отведенные на переодевание, профессор все же успел не только позаботиться о своем облике.

Оставшись на мгновение без наблюдения со стороны неожиданного спутника, он внимательно изучил тот странный предмет, что должен будет вызвать взрыв в силовой сети энергетического обеспечения их атомного острова.

У нужной кнопки на пластмассе корпуса была выдавлена звездочка.

— Что Вы мешкаете, профессор! Опаздываем, — неслышными шагами подошел к нему со спины Грилан.

— Да-да, — засуетился Жан Луи Колен.

Под видом того, что завязывает галстук, он опустил прибор во внутренний карман своего пиджака.

Потом обернулся:

— Я готов!

Их приход в зал, оборудованный мониторами, не вызвал особых чувств радости у присутствующих.

У профессора даже создалось полное впечатление о том, что его персона здесь вовсе не обязательна:

— Не было обычной предупредительности с ним со стороны доктора Лериха.

Да и дон Луис, сидевший в своем кресле в глубине зала, скользнул по нему взглядом, полным равнодушия.

Видимо, что-то назревало.

Судить так можно было уже по тому, сколько энергии тратили сейчас лаборанты, готовя аудиторию к сеансу.

Суетливо снуя по аудитории, они наводили порядок перед веб-камерами, что передают сигнал отсюда в реактор к Бьеиолу и Алику, и получают такой же обратно.

Наконец, на столы в разных концах помещения установили декорации. Ими стали одна пустая клетку, а другая — с любимой мартышкой доктора Лериха.

— Ну, господа, начнем, пожалуй! — сделал знак оператору сеньор Грасс, видя обращенный к нему жест ученого.

— Привет, ребята! — стараясь быть приветливым, заявил хозяин атомного острова. — Вот и снова мы у вас в гостях!

Традиционное начало подобных сеансов связи с доном Луисом, уже начало выводить из себя пришельца Бьенола.

Он прекрасно видел за всей этой показной и фальшивой любезностью лишь только:

— Самые, откровенно черные, злые намерения, на какие только и способны закоренелые преступники.

Но от сеанса уйти было нельзя.

И очередная пытка общением с тюремщиками началась.

— Тут у нас в зале, как всегда, присутствует лично профессор господин Колен, да только теперь не очень-то хочется обременять вас троих разговорами друг с другом, — это уже, переняв эстафету от своего босса, доктор Лерих продолжил сеанс общения.

Но и он держался сегодня перед объективом совсем не так, как бывало прежде.

— Отчего же такие перемены? — проявил немалый заряд иронии пришелец Бьенол.

— Оттого, что можете меня поздравить! — блеснул откровенной улыбкой Лерих. — Желаете фокус?

Не дожидаясь ответа, он повернул лицо к клетке с мартышкой. Туда же навел телекамеру и оператор, взявший изображения примата самым крупным планом.

— Вот этому милому созданию недавно ввели мою новую вакцину, — торжествовал ученый. — И результат налицо.

Пока, правда, ничем выдающимся обезьяна не отличалась.

— Смотрите!

Доктор Лерих достал из плотно закрытой до этого коробки спелый банан и показал его обезьяне.

Еще мгновение, и животное уже было у него на руках, уплетая лакомство.

При этом клетка так и осталась стоять запертой.

— Ну, все понятно! — выждав для пущего эффекта паузу, расхохотался довольный доктор Лерих. — Вот и выходит, что из главных героев вы превратились в рядовых статистов.

Своим экспериментом он наглядно дал понять, что отныне таких вот мартышек у него может быть сколько угодно:

— И уже совсем не важно, как станут вести себя гости.

Хотя, впрочем, пленники еще годились для него в качестве объекта исследования:

— Плазма в вашей камере может появиться в любую секунду, уважаемый Бьенол, чтобы доказать возможность полного уничтожения и столь уникальных существ, какими являетесь вы оба — мутант со своим юным приятелем.

— Погодите! — подал голос профессор Колен. — Еще не все.

Он глянул в глаза Бьенола:

— То, что мы ждали, свершилось, а сейчас вы будете свободны.

Жан Луи Колен вынул из кармана пластмассовую коробочку, собираясь нажать на кнопку сигнала к взрыву.

Но не успел.

Громыхнуло несколько выстрелов, и перегнувшееся пополам тело профессора рухнуло на пол.

— На этот раз я вовремя! — усмехнулся Мануэль Грилан, убирая в наплечную кобуру дымящийся пистолет.

И уже в объектив телекамеры гаркнул:

— Вам будет конец ещё страшнее и мучительнее, мутанты паршивые!

 

Глава одиннадцатая

…У полированного черного гранитного надгробного обелиска, рядом с вписанными золотом — именем и датами рождения и смерти, уже лежал букет цветов.

Правда, не такой роскошный, какой был в руках у одинокого посетителя кладбища.

Хотя прежний давно пожух от времени и потому своим видом придавал еще более грустный вид печальному зрелищу — забытой всеми могилы.

Тот, кто пришел со свежими цветами, несколько минут беззвучно стоял с непокрытой головой у последнего пристанища:

— Дорогого ему человека.

Наконец поднял руку, затянутую в лайковую перчатку.

Вне всякого сомнения — уверенный, что не останется незамеченным этот жест, которым подзывал к себе смотрителя.

Тот же, лишь вначале стоял чуть в отдалении. Словно выказывая некое пренебрежение к клиенту.

И это чувство не покидало гробовщика с того самого момента, как только услышал просьбу проводил его сюда:

— Первого за долгие месяцы гостя.

— Все же, — как ни говори. — А редко приходилось ему видеть посетителей этого самого отдаленного уголка кладбища.

Властный жест, поэтому, несколько удивил.

Но был понят без каких-то особых пояснений:

— Будет сделано, мистер Бредли! — пообещал смотритель.

Едва подойдя ближе к захоронению и увидев непорядок с надгробием, он осознал допущенную вину:

— Не проявили положенной аккуратности по уходу за могилой. Исправимся.

Согнувшись перед гранитным обелиском, он проворно собрал с зеленого дерна увядшие цветы.

Тут же уложил их и в пластиковый пакет, вынутый из кармана.

Постарался и для того же, чтобы окончательно загладить в глазах гостя свою долю вины в проявленной беспечности.

Рукавом костюма еще и протер камень с выбитой на нем лаконичной надписью:

«Фрэнк Оверли» и датой рождения и смерти господина, нашедшего здесь свое успокоение.

Само чутье подсказало смотрителю:

— Следует повиноваться, еще не совсем старому мужчине! Судя по всему, он давным-давно занимает очень высокую государственную должность.

Причем, выбирая подобострастие и услужливость взамен, напрочь забытого, пренебрежения, нисколько не ошибся. Да и не мог он этого сделать! Коли в самом его характере эти качества были далеко не самыми худшими.

— Откуда знаешь меня? — не меняя скорбной позы, спросил посетитель. — Мы с Вами, мне кажется, лично не знакомы.

Дожидаясь, когда могилу приведут в порядок, он все так же он прижимал к груди букет ярко-красных, видно, только что срезанных с куста, оранжерейных роз.

— Так газеты читаем, мистер Бредли, — донеслось в ответ, — Вы человек в городе, да и во всем штате, известный.

— Не плутуй! — теперь уже ни на миг не поверил сладкоречивой скороговорке мистер Бредли.

— Да что уж, что тут плутовать, — чуть повышая тон, громким голосом ответил смотритель.

Он сменил прежнюю линию поведения, едва понял, что для маскировки его притворство не удалось:

— Проходил у Вас по делу о наркотиках.

— Так вот оно что, — убедившись в своей догадке, произнес визитер. — Ну и как, совсем исправился? Начал новую жизнь?

— Как видите!

Смотритель снова попытался произвести своим смирением, как можно более благоприятное впечатление на своего, чрезмерно строгого собеседника.

— Вот как раз и не вижу! — жестко прозвучало из уст главы городского Федерального бюро. — Ведь знаешь, кто здесь покоится, а надгробье совсем заброшено.

Укор в голосе чиновника окреп до предела:

— Уважение сограждан господин Фрэнк Оверли своими поступками заслужил.

— Виноват! Простите! — ответил смотритель кладбища. — Подобное не повторится.

— Хорошо, поверю тебе на первый раз, — сменил гнев на милость мистер Бредли. — Теперь можешь идти.

Оставшись наедине с могилой Фрэнка Оверли он, уже не боясь показаться сентиментальным, бережно положил цветы к подножию гранитного памятника.

После чего в полной задумчивости замер.

Точно так, как и в первую минуту своего визита, когда лишь подошел сюда:

— В не очень-то привилегированный сектор военного мемориального кладбища.

Был повод для нынешнего душевного смятения, охватившего шефа городского офиса Центрального Федерального Бюро по борьбе с наркотиками.

К тому же, весьма серьёзный повод. В виде заказного письма, отправленного в его адрес покойным Фрэнком Оверли.

— Оно, — если судить по почтовому штемпелю. — Было опущено в ящик всего за несколько часов до взрыва, произошедшего в квартире бывшего помощника окружного прокурора.

В штабной офис ЦФБ сам этот толстый конверт доставили достаточно давно. Но, как и всякая другая корреспонденция, он не миновал фильтрации через отделы канцелярии.

Да тут еще кто-то из служащих, по мнению мистера Бредли, додумался до явной глупости:

— Увидев имя отправителя, он сначала внес присланную бывшим помощником прокурора кассету в реестр, заведенный на действующего сотрудника господина Оверли, а потом, осознав ошибку, отправил ее в индивидуальную ячейку, как давно уволенного отсюда, работника.

Нескоро разобрались, что к чему.

— Так и оказалось, что потеряли добрых несколько недель из-за крючкотворства, — продолжая досадовать, вспомнил эту историю мистер Бредли.

Ну а остальное, лично для него, было сопоставимо, разве что, с эффектом разорвавшейся бомбы.

Поразило не столько разоблачение тесных связей мафиозных структур дона Луиса с коррумпированной верхушкой штата, сколько:

— Факт чудесного излечения губернатора Джона Антони Кроуфорда.

Где чудовищными, как выяснилось, были и сама операция, и цена, заплаченная за здоровье губернатора.

— Да, крайне изощренно было придумано — выкрасть собственную сестру, чтобы насильно сделать ее донором для операции по пересадке неизлечимо больного органа — печени! — вновь ужаснулся давно, казалось бы, привыкший ко всему мистер Бредли.

Разоблачение губернатора было сейчас для шефа местного представительства Центрального Федерального Бюро тем более кошмарным, что еще и нескольких дней не прошло с того момента, как в печать просочились сведения о возможном выдвижении мистера Кроуфорда кандидатом в президенты страны.

— Теперь сэра Джона Антони голыми руками не возьмешь, — поморщился как от головной боли мистер Бредли.

И было от чего:

— Все, кому не лень, сочтут представленные сейчас обвинения обыкновенными предвыборными нападками! — понимал он. — Или еще хуже — покушением на честь и достоинство государственного лица.

Следовало искать реально возможный выход из такого положения.

И он, похоже, был найден.

— Для обнародования такой «бомбы» нужна была «пушка», куда более мощного калибра, чем уголовное дело, заведенное на уровне Штата! — утвердился в верности собственной мысли, — мистер Бредли.

Приняв окончательное решение, одинокий посетитель этого затерянного кладбищенского уголка, надел шляпу. Ее поля скрыли, заметно поседевшие за последнее время, волосы. Впрочем, как и обычно, уложенные парикмахером в безукоризненную прическу.

Затем мистер Бредли быстро, выдавая в себе бывшего спортсмена, зашагал от могилы своего бывшего коллеги к служебному автомобилю, ожидавшему его за воротами сего печального места.

Вернувшись к себе в офис ЦФБ штата, руководитель государственного учреждения начал осуществлять то, к чему его привели кладбищенские умозаключения, сделанные после изучения исповедальных наблюдений своего покойного сотрудника.

Он набрал номер на аппарате правительственной связи, какого не было, да и не могло быть ни в одном официальном телефонном справочнике страны. Так как за рядовыми цифрами скрывался самый, пожалуй, могущественный, хотя настолько же малоизвестный кому-либо, абонент.

По имени — Шелтон, по фамилии — Грубер.

Впрочем, лишь имя и фамилия были вполне рядовыми:

— Так себе.

Потому что не говорили никому из обывателей ничего особенного. Зато должность мистера Грубера всем одновременно внушала страх, уважение и некоторый душевный трепет.

Ведь только избранные знали:

— Какой высокий пост занимает этот, исключительно могущественный человек.

…На самом деле господин Шелтон Грубер был никем иным, как непосредственным начальник мистера Бредли — директором Центрального Федерального Бюро по борьбе с наркотиками и только ему подчинялись все подобные спецслужбы страны.

Не часто даже мистеру Бредли доводилось звонить по этому номеру.

И вот без разговора с шефом уже не обойтись.

— Слушаю! — раздалось в трубке сразу же, едва автоматика соединила абонентов.

— Это шеф Бюро из Кривпорта!

Стараясь держаться как можно более непринужденно, но, тем не менее, не выходя из рамок субординации, доложил мистер Бредли.

— Приветствую Вас! Как там идут дела? — сразу включился в диалог господин Грубер. — Что новенького у нашего без пяти минут президента?

Затем собеседник напомнил важность столицы их штата в связи с новыми политическими веяниями.

— Всё ли в порядке в деятельности уважаемого всеми губернатора Джона Кроуфорда?

Мистер Бредли высоко оценил точность попадания своего руководителя в тему разговора.

— Вот, как раз, о деле, которое касается именно его, мне бы и хотелось с Вами посоветоваться, — заявил мистер Бредли. — Причем, не теперь, по телефону, а сугубо конфиденциально, в личной встрече.

— Почему нельзя по телефону?

— Сами знаете, какая у нас связь!

— Все дона Луиса боитесь? — хохотнул мистер Грубер. — Здорово же запугал он Вас в Вашем городишке.

Из трубки еще какое-то время доносился беспечный смех человека, стоявшего высоко над обычными человеческими страстями.

— Ну да ничего. Я не из пугливых птах. Так что жду в пятницу после полудня у себя.

Как и подобает подчиненному, мистер Бредли не отключал своего телефона первым.

И вдруг услышал слова, произнесенные Шелтоном Грубером после небольшого раздумья:

— Точно — в пятницу! Тем более что ближайший рейс, как раз попадает в это время в столицу из Кривпорта.

И он переспросил насчет сроков:

— Устроит такой расклад?

— Разумеется!

Вот когда мистер Бредли и положил на рычаг телефонного аппарата трубку, услышав из неё гудки отбоя.

После этого, велел секретарше:

— Никого ко мне сегодня не пускать и ни с кем не соединять!

Он принялся за составление доклада начальству. При этом писать пришлось довольно много по делу, открывшиеся вновь, обстоятельства которого, ставили его в ряд особо важных государственных секретов.

 

Глава двенадцатая

В столичном аэровокзале, прилетевший в Вашингтон, мистер Бредли повел себя, как бывало уже не раз, когда приходилось приезжать в главное управление. То есть, шеф кривпортовской службы Центрального Федерального Бюро по контролю за наркотиками, не доверился наземному транспорту, а сразу пересел в вертолет.

Еще через десяток минут лету над зеленой зоной пригорода, юркая стальная стрекоза доставила его в главный офис организации, возглавляемой мистером Шелтоном Грубером.

Вернее — на самый верх государственного здания, чуть ли, не олицетворяющего саму мощь всех секретных служб большой страны. Оттуда — с посадочной площадки, устроенной прямо на крыше модернового массива главного корпуса организации, только и оставалось, что сделать какой-то десяток шагов до кабины скоростного лифта.

На нем буквально одного мига хватило мистеру Бредли на то, чтобы добраться до приемной начальства.

Господин Шелтон Грубер уже ждал его, в нетерпении прохаживаясь по коврам, устилавшим пол обширного кабинета.

Разговор был долгим и непростым.

Хотя, отлично зная своего коллегу как человека здравомыслящего и не способного попасться на фальшивку, мистер Грубер сразу вник в курс предложенного его вниманию, дела.

Но теперь уже ему самому:

— Не хотелось спешить.

Он постарался выведать до мелочей все, что знает коллега и подчинённый Бредли по этому делу:

— Помимо того, что имелось в официальном докладе.

Ведь обладая немалым опытом, шелтон Грубер никогда не доверял и не доверяет теперь, одним только фактам, которые подчиненные считают возможным доложить руководству:

— Основные-то у них все еще остается «в загашнике». Что-то благоразумно оставлено на всякий случай.

Потому, после столь серьезного зондажа, в ход пошло все то, чем располагал посетитель столичного ведомства. В том числе фигурировала и сама служебная записка Фрэнка Оверли, оказавшаяся, к сожалению, предсмертной.

Затем настала очередь пленке с магнитной записью разговора дона Луиса с доктором Лерихом.

Выслушав то, о чем откровенничали злоумышленники, Щелтон Грубер затребовал и оригиналы основных материалов, тайно изъятых агентами ЦФБ в прокуратуре из дела о поиске исчезнувшей в небытие молодой женщины Дайзи Кроуфорд.

Но особенно взволновала его копия больничной карты, внезапно выздоровевшего губернатора.

— Этот документ удалось добыть вовсе не в самой клинике — куда не попасть, а в страховом агентстве! — поделился Бредли.

— Там давно, — по его словам. — Знали о неизлечимом недуге Кроуфорда.

И лишь его высокая должность, наряду с боязнью навлечь на себя губернаторский гнев мешали медикам расторгнуть прежний контракт, чтобы не оплачивать неминуемую смерть больного неизлечимой стадии цирроза печени.

— И вдруг представьте себе их радость, — комментировал мистер Бредли документы, поданные им на стол руководителя. — Случилось сказочное превращение обреченного на смерть тихого пьяницы, в настоящего здоровяка, чья печень теперь, как у младенца.

— Все это весьма интересно, — по достоинству оцепил Шелтон Грубер собранный материал.

— Несомненно, пригодятся, — по его мнению. — И свидетельские показания медперсонала клиники доктора Лериха.

Оба верили:

— Обязательно есть там такие сотрудники, кто видел в клинике и сестру, и братца из семейства миллионеров Кроуфордов.

— Допросим, как следует каждого и выложат они все, как на духу, — хмыкнул Шелтон Грубер. — Но не все сразу.

На правах главного в их организации, он приказал:

— Оставьте это пока у меня, а через пару дней я вас сам извещу о том, когда начнем официальное расследование.

Чтобы позолотить «горькую пилюлю», ему пришлось объяснить причину передачи расследования из Штата в столичные органы:

— Уверен, что не будет тяжбы и с началом уголовного преследования убийц.

Улетая к себе в Крявпорт, кое-что все же увозил с собой и мистер Бредли. Но вместо того объемистого чемоданчика с бумагами и вещественными доказательствами, что оставил в центральном офисе Центоального Федерального Бюро по контролю за наркотиками, он получил лишь то самое обещание:

— Скоро начнется расследование, в обмен на личное обязательство пока все это держать в строжайшем секрете, даже от ближайших и самых доверенных сотрудников.

Ему так и сказали:

— Вы понимаете, что речь идет как-никак о возможном кандидате в президенты!

Посетитель не спорил.

Потому напоследок услышал вполне многое обещающие слова.

— Здесь нужна самая тщательная проверка всех подозрений, — заявил, прощаясь с гостем Шелтон Грубер.

— Ну да ладно — неделей позже, неделей раньше, главное, чтобы понесли заслуженную кару эти дьяволы в человеческом обличии! — твердо осознал мистер Бредли, выходя из приземлившегося «Боинга» на выдвижной трап аэровокзала.

Тот, как и все вокруг был сооружен транснациональной корпорацией «Грузовые перевозки Грасса».

Прилетевший уже не мог ведать о том, что спустя какой-то час, на той же бетонной полосе приземлится еще один:

— Но уже совсем небольшой реактивный лайнер.

Прилетел он сюда из столицы безо всякого официального расписания. А его единственный пассажир миновал паспортный контроль по поддельным документам, которые, однако, не вызвали у служащих на посту никаких сомнений.

И далее, он не спешил «засвечиваться» перед любым встретившимся, насчет того:

— Кем является на самом деле его собственная персона?

До города прилетевший инкогнито господин, добирался на такси. Выйдя в центре, пересел на метро. И уже подземкой отправился прямиком в тот район, где находилась резиденция губернатора.

Мистер Кроуфорд, извещенный о визитере буквально накануне, по каналу правительственной связи, встретил гостя с почестями. Едва ли не у порога Дворца администрации — помпезного здания с колоннами, доставшегося штату еще со времен владельцев — плантаторов времен Гражданской войны между Севером и Югом.

— Уважаемый, мистер Шелтон, — раскинув для объятия руки, шагнул Джон Кроуфорд навстречу гостю.

— Обойдемся пока без имен! — строго пресек тот внезапный приступ радушия, обуявший губернатора.

— Хорошо! — согласился мистер Кроуфорд, сообразив кое-что, по поводу причин соблюдением гостем инкогнито. — Сразу поднимемся тогда в мой кабинет.

— Не сейчас!

Оставался неумолимым прибывший неофициально, шеф Центрального Федерального Бюро по контролю за наркотиками:

— Лучше отправимся туда, куда я вас приглашу.

В дело пошел транспорт из губернаторского гаража с затененными стеклами.

И вскоре они были на месте:

— В рядовом мотеле, каких немало расположено в окрестностях Кривпорта.

Снятый мистером Грубером по интернету номер был довольно низкого разряда. И даже у портье, сидевшего за стойкой с ключами, отвисла челюсть от удивления, когда среди вошедших в это непрезентабельное, блеклое заведение, он увидел столь важных клиентов. В том числе и самого губернатора:

— В компании с незнакомцем, перед которым первый человек штата казался мелкой сошкой.

Только они, совершенно не собирались что-либо объяснять по поводу своей встречи любому, даже куда более важному персонажу, задуманного им, плана.

— Ничего не понимаю, зачем нужна эта банальная конспирация? — уже в номере, брезгливо оглядевшись по сторонам, протянул раздраженный хозяин штата.

— Прошу, губернатор, без горячки!

Тоном, не терпящим возражений, бросил Шелтон Грубер вслух и указал ему рукой на одно из двух облезлых кресел, стоящих у низкого журнального столика:

— Садитесь пока.

Раздражение, переполнявшее его душу, проявилось и в очередной нелицеприятной фразе:

— Не все сразу!

Господин Джон Кроуфорд, по прежним встречам и контактам хорошо знал шефа одной из главных спецслужб их страны, потому подкоркой мозга предчувствовал:

— Дело связано с проблемой, касающейся его лично.

Потому не стал противиться ничему из того, что намерен заявить ему важный гость.

— Во всяком случае, — сам велел себе поступать так. — До тех, хотя бы пор, пока не прояснится ситуация.

Но с этим не тянул и мистер Шелтон Грубер.

Отойдя в сторону от губернатора, он внезапно обернулся и, направив на холеного мультимиллионера и перспективного политика ствол миниатюрного пистолета:

— Шутки в сторону.

После чего велел государственному преступнику:

— Теперь признавайтесь, как Вы убили собственную сестру!

 

Глава тринадцатая

…Мистер Шелтон Грубер никогда не скрывал от владельца «Грузовых перевозок Грасса»:

— Личную встречу с ним-доном Луисом, предпочитает больше, чем общению по обычным каналам связи.

Потому очень встревожил того, появившись на телеэкране одного из мониторов командного пункта острова.

— Привет, дорогой! — весьма дружелюбно обратился он к дону Луису.

Телевизионная обратная связь донесла до директора Центрального Федерального Бюро по контролю за наркотиками изображение, моментально ставшего серым, лица барона мафии.

Оторопев, он не мигая, уставился на цветущую физиономию мистера Грубера — внезапно сменившую на экране обычный показ хода производственного совещания директоров концерна.

— Да не бойся, приятель, этот канал только мне знаком, да самым доверенным лицам — расхохотался над испугом дона Луиса Грубер. — Ты что же думал, сможешь утаить от своего компаньона такой отличный остров, как тот, где ты сейчас отпуск проводишь вдали от дел?

Добродушная улыбка, не сходящая с лица, так внезапно появившегося на экране, собеседника, чуть растопила ледяную глыбу опасности, чуть было не обрушившуюся на слабое сердце сеньора Грасса.

Он суетливо зачмокал своими пухлыми губами, пытаясь раскурить, так некстати, затухшую сигару:

— Успеешь своей соской насладиться, — тем не менее, не обращая внимания на тщетные потуги собеседника собраться с мыслями, продолжил разговор мистер Шелтон Грубер, — У меня к тебе дело, не терпящее отлагательств.

— Весь во внимании! — наконец и дон Луис смог вымолвить первое, что пришло ему в голову.

И все же Шелтон Грубер был не так уж и страшен хозяину этого острова, а еще сотен и сотен подобных ему территорий. Немало влиятельных людей страны кормилось из черной кассы «Грузовых перевозок Грасса».

Потому вовсе не это холеное волевое лицо встревожило наркобарона мафии.

Главным образом:

— Открытие обстоятельства того, что Шелтону Груберу стало известно самое сокровенное, из всего, чем он обладает.

И хотя дон Луис понимает:

— Сам факт их беседы остается тайной для всех прочих, кто бы они, не были!

Все же ему пришлось не по себе, когда получил приглашение:

— Играть открыто!

Тем временем решил выложить карты, поведать все, что знал, его грозный собеседник — директор Центрального Федерального Бюро:

— Мне известно все и о Бьеноле, и об Альберте Колене.

— Из каких источников? — снова стала сереть, мигом осунувшаяся физиономия толстяка.

— Из рапорта Фрэнка Оверли!

— Так он, этот вшивый прокурор, в нем и о губернаторе сообщил?

— Да.

Шелтон Грубер преподнес свою новость с эффективностью разорвавшейся бомбы:

— Подробно рассказал нынешний покойник о том, как Вы его сестру украли и умертвили в клинике доктора Лериха.

На короткое время наступило тягостное молчание.

Прервал его зачинщик беседы.

— Но я думаю, мы пока не станем посвящать господина Кроуфорда в эту историю, — промолвил с примиряющей улыбкой Шелтон Грубер. — Хватит ему своей боли.

Дон Луис при таких словах вновь приободрился.

Откуда ему было знать, что кое-какие козыри в столь странной партии Грубер еще приберег:

— Оставил напоследок, ожидая, когда наступит развязка.

Пока же дон Луис пытался вести свою партию, выясняя намерения грозного заочного визитера.

— Что от меня Вам угодно? Объясните, наконец, столь внезапное свое явление! — уже более уверенно продолжил общение дон Луис.

— Нужен влиятельный человек в столице вашего штата для помощи в выполнении одного щекотливого дела — охотно перешел к главной цели своего выхода на связь, Шелтон Грубер.

— Мне можно узнать детали?

— Не обязательно. Хотя.

Мистер Грубер задумался:

— Нужно убрать кое-какого свидетеля.

— Тогда я посоветую Вам обратиться к директору казино «Морская звезда». Я позвоню ему.

— Гарри Седуну?

— Все-то Вы знаете, прямо оторопь берет!

Успокоившись и от того теперь уже совершенно непринужденно расхохотался, вновь уверовавший в собственную исключительность, дон Луис.

— Тогда должны понимать, что он действительно может помочь в чем угодно.

— Слово честного человека!

— Хорошо!

Заручившись таким заверением в помощи дона Луиса, стал прощаться и Шелтон Грубер:

— Ну, до встречи!

Когда экран погас, долго еще в кабинете стояла напряженная тишина. Его хозяин размышлял о только что увидел и услышал.

Только немного погодя, придя к окончательному решению, вызвал ответственных за оборону острова.

— Будьте готовы к любому сюрпризу! — без обиняков заявил дон Луис, когда два десятка людей собрались в его кабинете. — Этот лис Шелтон Грубер перешел все рамки приличия.

Мистер Грасс нахмурил лоб:

— Думаю, что осмелел он не просто так.

Хозяин оглядел своих людей, словно еще раз проверяя их готовность постоять за его интересы:

— Значит, больше меня не боится. Тем более что здесь, на острове, мы в его досягаемости.

— Все ясно! — заявили собравшиеся. — Примем меры предосторожности!

В том, что это непременно так и будет, глава «Грузовых перевозок Грасса» не сомневался ни на йоту:

— Ведь столько денег вбил в создание системы защиты, что вполне мог спать спокойно.

Особенно под надежным зонтом излучений радиолокационных станций острова.

— Использование в их конструкции микропроцессорной техники, даже при уменьшении числа органов управления и настройки, а также наличие самых современнейших вычислительных устройств, — как прекрасно знал сеньор Грасс. — Позволяли полностью автоматизировать процессы поиска, обнаружения, распознавания, определения координат и отображения обнаруженных целей.

Причем, будь то одинаково на море или в воздухе.

Ну, а все остальное должны были сделать батареи зенитных или противокорабельных управляемых ракет.

— Как это было уже не раз, — знал дон Луис. — При появлении в непосредственной близости от острова случайных судов и самолетов.

Всегда и после этого к ответственности никто никого не привлекал:

— Просто полнилась статистика погибших в Бермудском треугольнике.

И пока никто не связывал это явление с происками мафий.

…Отпустив своих военных специалистов, дон Луис по коду доступа связался с хозяином «Морской звезды».

— Хелло, Гарри! — поприветствовал он собеседника.

— Добрый день, шеф! — быстро отозвался Седун. — Что бы Вы хотели?

Разговор, в ходе которого шла речь о людях Шелтона Грубера, был недолгим.

И теперь в «Морской звезде» ждали гостей.

 

Глава четырнадцатая

…Хозяин ресторана и казино «Морская звезда» Гарри Седун не отличается особой экстравагантностью.

Всегда придерживается устоявшегося, за годы своего владения столь прибыльным заведением, имиджа:

— Респектабельного, серьезного человека.

И все это в один миг пошло прахом, после последнего звонка дона Луиса.

Как тот и говорил, вскоре в заведении у Гарри появились гости.

Высокий, жилистый крепыш представился ему Финном Крепом, а маленький здоровяк, тоже выглядевший крепким, как огурец, только что сорванный с грядки, назвался — Хадли Стоуном.

Убедившись, что в служебном кабинете Седуна они остались без лишних свидетелей, коротышка молча протянул хозяину лист бумаги, наполовину покрытый машинописным текстом.

Если бы не только что произнесенные при знакомстве имена, можно было подумать, что общаться Гарри приходится с глухонемыми.

— Вы не бойтесь, ребята, — расхохотался он, поняв, в чем кроется секрет немногословности гостей. — У меня тут все абсолютно чисто, никакой подслушивающей аппаратуры нет.

Однако его слова, а затеи и подкрепляющая их улыбка, вовсе не развеяли сложившейся напряженности в отношениях.

Оба промолчали.

И Гарри, хотел бы он того или нет, пришлось вчитаться в предложенный текст, где лаконично формулировалось задание.

— И всего-то! — буркнул он.

Потом, отложив в сторону, столь важный для кого-то документ, он, совершенно равнодушно заметил:

— Для меня пустяк — найти вам на одни сутки пожарную машину.

И еще потому от облегчения посветлел лицом Гарри Седун, что после разговора с сеньором Грассом, именно такое задание было для него выполнить легче всего:

— У нас в комплексе аэропорта их целый парк.

— Машина еще не все, — глухо проскрипел тот гость, кто был повыше ростом. — Достаньте нам ещё и специальное снаряжение и обеспечьте его доставку.

— Ну, это тоже не проблема, — не стал возражать владелец «Морской звезды». — Вот только последнее мне не очень нравится.

Ресторатор коснулся самого щекотливого для себя момента:

— То, что придется лично быть за рулем!

И объяснил свое острое нежелание управлять сейчас транспортным средством:

— Все же, как-никак, я даже в собственной-то легковой машине чаще бываю, как пассажир.

— И тем не менее!

Тоном, исключавшим всякие дальнейшие возражения, оборвал его пустые рассуждения Финн Креп:

— Запомнили, надеюсь, адрес, куда Вы обязаны лично, не посвящая никого в это дело, подогнать пожарный автомобиль?

Получив утвердительный ответный кивок, явно обидевшегося Гарри Седуна, он чиркнул вынутой из кармана газовой зажигалкой.

Чуть помедлив, поднес ее пламя к только что прочитанному документу.

Бумажный лист тут же занялся огнем и вскоре уже черными хлопьями лежал в пепельнице — хрустальном подобии колеса, доверху наполненном окурками.

Еще несколько, выкуренных одна за другой, сигарет добавились туда, когда Гарри Седун остался один.

В волнении смоля ядовитый «Кэмел» и не замечая едкого дыма, Гарри долго еще расхаживал по кабинету:

— Даже без предупреждения дона Луиса очень уж не нравится эта парочка.

Но иного выхода, чем пойти на их условия, не было:

— Сеньор Грасс велел твердо — выполнить все, о чем его попросят.

Даже если это грозило серьезными неприятностями.

В том числе и такими бедами, когда следовало хорошенько подумать, прежде чем рисковать собственной жизнью.

#i_001.jpg