Глава первая

— Ну что, когда там будем на месте? Глянь-ка на часы! — улыбающееся лицо Бьенола так и лучилось радостью за Алика. — Там, в аэропорту, нас с тобой, малыш, обязательно встретят все вместе и мои друзья, твоя мама, и твой папа!

Добряк прямо сам расцвел от столь замечательной перспективы:

— Ох и заживем мы тогда сообща. Ни на час не будем разлучаться.

— Заживем! Еще как заживем! — в ответ тоже засмеялся счастливый Алик. — Ну а приземлимся совсем скоро, так немного осталось до конца полета…

Он поднял руку, глянул на замечательные часы, подаренные ему в гилее Фрэнком Оверли.

Но не увидел ни руки, ни часов. Да и Бьенол пропал, как будто его и не было.

Не было вокруг и салона самолета. Только слепящая белизна обрушилась на него, обволакивая сознание, туманной пеленой.

Потом гулкая пустота наполнила собою все вокруг. Такая, по размеру глубокая, всеобъемлющая, что казалось, подчинила себе окружающий мир полностью. До тех пор, пока чувства мальчишки не затопило еще и звоном золотых колокольчиков.

Нежная, прозрачная мелодия настолько понравилась Алику, что он потянулся к ней, захотел продлить ощущение причастности.

— Ну вот, я говорил, что все будет хорошо, — раздалось над головой. — Очнется мальчишка…

Хрипловатый глухой голос чужеродно наслоился на только что прозвучавшие чудесные звуки.

Алик открыл глаза и впервые за долгое-долгое время кроме белых стен и потолка увидел над собой склонившиеся лица группы людей.

Все были одеты в одинаковые белоснежные халаты.

Один из них, с лёгким щелчком, бережно захлопнул крышку серебрянкой луковицы, отзвонившего свою мелодию, старинного хронометра.

После чего, столь же бережно, отпустил, зажатое до этого в другой руке, запястье Алика:

— Пульс нормальный. Ну, а долгая потеря сознания — обычное дело при сотрясении мозга.

И без того строгий голос этого человека вдруг обрел вдруг металлические, приказные нотки:

— Можете сообщить дону Луису, что здоровье пациента пошло на поправку!

Медицинская сестра, всё так же, как и до этого, стоявшая рядом с властным господином в белом халате, что-то быстро чиркнула в своём блокноте.

После чего почтительно переспросила:

— Уже сегодня можно разрешить свидание, доктор Лерих?

Сотрудница из свиты людей в белых облачениях, объяснила своему патрону причину уточнения:

— Не то, Вы, ведь знаете нетерпимость мистера Грасса?

И она была права.

Доктор Лерих прекрасно помнил, что с утра уже несколько раз обращались к нему из офиса дона Луиса с запросом о том:

— Когда же можно будет поговорить с больным?

Отказывать же, хотя бы в малости, влиятельному мистеру Грассу было себе дороже.

Но не в этом случае.

— Да нет, пожалуй, — отменил врач свое прежнее распоряжение. — Мальчугану не повредит еще немного покоя.

Сказав, он перешел на другую тему:

— Будьте добры — сделайте пациенту еще одну инъекцию снотворного. Для того, чтобы к завтрашнему утру наш юный друг окончательно пришел в себя.

Когда острая боль от иглы шприца коснулась руки, Алик вспомнил все…

И вероломное нападение на него полицейского сержанта Джерри Смитчела, обманом заманившего его в темный подвал. Последовавшие затем в кромешной темноте, выстрелы.

А ещё крики и бегство в непроглядную тьму смешались в одно кошмарное видение.

Уже и не представить точно:

— Сколько времени просидел он в бетонной трубе недостроенной вентиляционной системы?

Когда справился с охватывающим его на первых порах ужасом, понял, что ему все же здорово повезло:

— Тот сумасшедший полицейский, ведь, мог его попросту задушить, не приди кто-то на помощь.

Так что ещё повезло в том, что удалось убежать от жесткого захвата сильных костлявых пальцев на собственном горле.

— Да и теперь, нашлось убежище пусть и не очень удобное, — оценил Алик. — Зато никто здесь, в недостроенном здании меня теперь искать не станет.

С каждой минутой, отпущенной на то, чтобы прийти в себя, Альберт Колен всё лучше понимал, сложившуюся вокруг себя ситуацию.

— Осталось выждать совсем немного, — понимал беглец. — Каких-нибудь несколько дней до приезда Фрэнка Оверли.

Единственного взрослого и честного человека из прежнего окружения, которому можно доверять:

— Он один подскажет, как быть мне дальше?

Алик Колен теперь просто и не знал:

— К кому другому можно обратиться, чтобы поведать обо всем с ним произошедшем.

После всего приключившегося в полёте, а потом и после приземления в Кривпорту, он уже не верил никому, кроме единственного друга, оставшегося у него:

— Инспектору бюро по борьбе с наркотиками.

Но просто отсидеться в лабиринте этой, давно брошенной социальной жилищной стройки было одно.

Другое подступило нему с неуклонно остротой, когда стало одолевать чувство жажды:

— Как быть с водой?

Некоторое количество фруктов и шоколада, захваченных в дорогу, были при нем — в дорожной сумке.

На счастье Алика, все его вещи, с которыми сегодня сошёл с трапа самолёта, попросил прихватить с собой из полицейской машины сам сержант Смитчел, когда позвал:

— Пройтись вместе по подвалу в поисках пропавшей кошки мисс Кноптон.

— Ах да, — в тот момент пришла в голову Алику мотивация тех действий полицейского. — Якобы хотел ее подманить чем-нибудь вкусненьким из моих запасов!

Порадовался тогда беглец и реальной пользе от этой своей случайной предусмотрительности.

— Теперь мне самому припасы пригодились, — произнёс вслух мальчишка. — Вот бы еще и воды где найти?

Но и эту проблему удалось решить вполне просто.

Лужу с более-менее чистой дождевой влагой, он вскоре отыскал на самом верху, только начатой когда-то строителями, коробки будущего жилого здания.

На недостроенную крышу ноги сами привели, обуреваемого жаждой, ребёнка.

Именно туда, шагая по лестничным межэтажным маршам, выбрался он из спасительного подвала в своих поисках влаги. Там же подобрал для нее емкость — пустую банку из-под пива, брошенную здесь каким-то случайным бродягой, тоже, неизвестно когда, коротавшим время на здешней строительной площадке.

— Пойдет пока для запаса на первый случай, — обрадовался Алик. — Все же, какая ни есть, а посудина.

Хорошенько сполоснув свою находку, он вначале с её помощью до отвала напился, а потом, впрок набрал воды на предстоящий вечер, и только тогда вновь вернулся в свое убежище.

Твёрдо решив:

— В нем пережидать время, когда можно будет обратиться за помощью к Фрэнку Оверли.

— Только бы поскорее он приезжал! — как заклинание, с немалой надеждой на такое чудо, повторил маленький беглец.

Разные мысли одолевали его после стольких событий.

И в одном он сходился без сомнений:

— Такой мужественный и деловой человек, как инспектор, никуда пропасть не сможет!

Потому следовало просто подождать возвращения друга, не попадаясь на глаза врагам.

— Недели-то ему на служебные дела в гилее, по ликвидации осиного гнезда наркоторговцев, точно за глаза хватит!

Прикинул Алик и время, отпущенное самому себе на ожидание.

Для этого засек сегодняшнее текущее число, значащееся на календаре светящегося циферблата замечательных часов, подаренных ему в гилее инспектором правоохранительных органов.

Память же, подсказывала подростку всё новые факты из его недавнего прошлого.

— Центральное Федеральное Бюро, — пришло на ум пытливому ребёнку. — Так кажется назвал он свою службу тогда, отвечая на расспросы Бьенола по поводу фотоснимка!

Вновь и вновь представляет Алик их новую встречу с другом:

— Вот и пойду, поищу в той «конторе» инспектора ровно через семь дней.

…Но срока, достаточного, на взгляд юного Колена, для возвращения Фрэнка из захваченной полицейским десантом бандитской асьенды, пережидать Алику не пришлось.

Мальчишка еще не знал, что его убежище, после успешного поиска воды, не было теперь не известным для врагов.

…Билл Смитчел, потерявший надежду вернуть в тёмном подвале, оброненный там, отцовский «кольт», часами бесцельно бродил по заброшенной стройке, когда однажды с удивлением увидел там:

— Пропавшего давным-давно, бывшего своего одноклассника Алика Колена.

Тогда же решил проследить, что он тут делает.

— Может быть, чем черт не шутит, он и стащил револьвер! — с тайной надеждой подумал Билл-крокодил.

Потому, ведя на стройку строгого попутчика, Смитчел-младший мечтал и о собственной выгоде.

— Мистер Грилан, вот он где! Пусть отдает «кольт», а то хуже будет! — громко раздалось у входа в бетонную трубу.

Именно там сидел, скрывавшийся от преследования, Алик.

— Молчи, гад!

Сжав кулачки, выбрался Алик наружу из своего убежища, неожиданно услышав рядом с его входом такой ненавистный и подлый голос давнишнего недруга.

И тут тяжелый удар, как оказалось, нанесенный рукояткой пистолета, обрушился ему на голову.

…О том, что он переусердствовал, напав со спины на Алика, выбравшегося из трубы, Мануэль Грилан понял лишь тогда, когда вытащил мальчугана со стройки к своей машине.

Сам он, даже с помощью препаратов, имевшихся в аптечке, так и не смог привести его в чувство.

— А вдруг убил? — с паническим ужасом подумал Грилан. — Тогда меня самого дон Луис со света сживет.

Искать выход из создавшегося положения, сеньор Мануэль начал с того, что предварительно строго предупредил толстяка Билла Смиттчела, чтобы тот:

— Держал язык за зубами!

Затем он оставил своего недавнего провожатого прямо тут же на развалинах, а сам помчался с Аликом, впавшим в беспамятство, прямо в научно-исследовательскую клинику, принадлежащую «Грузовым перевозкам Грасса».

…Госпиталь, основанный на деньги корпорации и потому целиком принадлежащий дону Луису, был одной из местных не только городских достопримечательностей, но и всего штата.

Он высокой стеклянной свечой взмыл в небо на противоположной окраине города, поражая обывателей, как ценами на медицинское обслуживание, так и мастерством вышколенного, опытного в профессиональном плане, персонала.

Потому, мчась туда, что есть мочи по людным в этот вечерний час улицам, Мануэль верил, что там спасут, оглушённого им, сорванца:

— Только бы не опоздать с реанимацией!

На своём пути, не один десяток раз нарушил правила движения, на городских улицах.

Зато успел.

— Будет жить! Мы сделали все необходимое! — заверил Мануэля Грилана заведующий клиникой доктор Лерих. — Хотя я Вам скажу, что сотрясение головного мозга у мальчишки сложнейшее.

И вот сбылось пророчество:

— Завтра Алик впервые увидит воочию своего главного врага — ненавистного дона Луиса.

 

Глава вторая

Финансист мистер Грасс был очень недоволен, состоявшейся только что, очной встречей, с раненым Аликом Коленом.

— Какой-то вид у нашего парнишки дохловатый, — критически оценил он внешность юного пациента своих врачей. — Не дай Бог не оклемается!

Дон Луис обвёл, своим тяжёлым, не обещавшим, ничего хорошего, взглядом, сопровождавший его, консилиум специалистов:

— Тогда я со всех вас взыщу без жалости и ссылок на не излечимый случай из врачебной практики.

Так и было в действительности.

Потрясения последних дней еще сильнее заострили черты лица мальчишки.

Разглядеть их тем более было сложно еще и потому, что глаза и нос чуть виднелись сквозь белый тюрбан бинтов, толстой шапкой покрывавших голову.

— Травма нешуточная, — прокомментировал важному посетителю состояние больного, лечащий врач. — Но ничего, здоровье пациента уже пошло на поправку.

Чтобы подчеркнуть свое знание обстановки, он не упустил случая прокомментировать довольно непростую ситуацию, сложившуюся с лечением ребенка:

— Так что говорите «спасибо» тому, кто так чудовищно отделал мальчишку. Еще бы чуть-чуть.

Доктор Лерих заведя глаза под потолок больничной палаты, очень наглядно изобразил отлетающую к Богу душу.

— Поблагодарил бы я! — дон Луис криво усмехнулся.

Заодно посмотрел на то, как при этих словах мертвецки посерело лицо, сопровождающего его в клинику, Мануэля Грилана.

Продолжать развивать тему он не стал.

Заявил другое:

— Вы тут постарайтесь, как можно скорее поднять мальца на ноги!

Последнее в этот свой визит напутствие медика он произнес уже в конце встречи.

— Делом докажите, что я не даром вам такие деньги плачу! — напоследок добавил сеньор Касса, покидая клинику.

Ответом ему были, написанные на лицах представителей персонала, почтительность и готовность исполнить любую волю хозяина.

И действительно, проявляя требовательность к специалистам своего медицинского учреждения, дон Луис имел все права попрекать работников этой суперсовременной клиники в том, что они зря едят его хлеб.

Знали все:

— Не так уж много больных попадало в палаты, оснащенные аппаратурой отменного качества.

Именно это, а так же высочайшая квалификация обслуживающего персонала делало чаще всего недоступным вход сюда людям даже среднего достатка.

Однако, убытки, которыми любил пугать своих эскулапов, дон Луис, с лихвой покрывались иной стороной деятельности его детища, в которую был посвящен самый узкий круг особо доверенных.

Только они знали, какую громадную прибыль приносили те люди из команды доктора Лериха, кто здесь под видом лаборантов крупной больницы создавали новые виды наркотических препаратов.

Да ещё делали анализ продукции, что производили подпольные лаборатории на кокаиновых плантациях многочисленных поместий, что бесследно затеряны лишь для полиции.

А на самом деле обитатели каждой асьенды, вполне преуспевали на просторах горной гилеи. Трудясь в поте лица на родине дона Луиса, чтобы насытить наркоманов всего мира запрещёнными препаратами.

Самыми же высокооплачиваемыми сотрудниками, здесь в клинике доктора Лериха, по праву считаются специалисты, кому поручают совершать операции, сама суть которых строго запрещается существующими в стране законом.

Ведь, довольно часто занимаются в клинике подготовкой трансплантантов — любых, необходимых к пересадке, органов человека.

— Как и где их добывали? — тоже посторонним знать не полагается.

К числу лиц, посвященных во все здешние тайны, в первую очередь относился доктор Лерих:

— И все же, к его важной персоне у мафии имеется особый подход.

Больше ценит его сеньор Грасс:

— Не за робость перед собой, как у других, а за глубокие познания в медицине, верную руку хирурга, интуицию и удачливость блестящего невропатолога, а так же химика и генетика.

Потому-то с такой уверенностью дон Луис и полагался сейчас на точное выполнение своего приказа:

— Как можно скорее поднять на ноги столь необычного и важного пациента собственной клиники.

При пробуждении из небытия, так поразившая Алика, внешность доктора Лериха, не могла не навести его на кое-какие аналогии.

— Очень похож на то изображение мыслителя Концифика, что мальчишка видел прежде.

Ведь, коварный и жестокий мыслитель с Сетелены не раз фигурировал на видеоэкране междухода. Так что и в кошмарных снах он, порой, навещал Алика:

— А вот теперь еще и доктор Лерих со своей костлявой горбоносой физиономией и, гладким черепом, каким бывает яйцо страуса, будто являл собой преемственность всех злых сил мироздания.

Ни малейшего намека на доброту никогда не появлялось в его холодных глазах, всегда подернутых пеленой равнодушия. Как ни пытайся, невозможно даже пытаться назвать их цвет. Да и как иначе? Ведь, очень нечасто, появлялось в зрачках нечто человеческое. Среднее значение, между серым и коричневым оттенками. Да и то, лишь тогда, когда перед Лерихом появлялась, заинтересовавшая его, проблема.

В иное время он словно уходил в себя, забывая обо всем на свете.

За то, может быть, и не любили его сокурсники и коллеги во все годы университетского обучения.

И тогда, и потом не обзавелся Лерих друзьями:

— Да и когда это было делать?

Сразу на нескольких факультетах посещал он лекции, что бы, в конце концов, позволить ему, обзавестись едва ли не дюжиной дипломов об окончании университетского курса.

Обернулось такое непостоянство к окончанию высшего учебного заведения еще и раза в три большим числом приглашений от кадровиков известнейших на весь мир фирм и предприятий, чем получили другие выпускники.

Однако, как ни заманчивы были условия, предлагаемые промышленниками, сам доктор Лерих остался верен избранной стезе:

— Искать новое в разнообразии тем.

Однажды, вместо обеспеченного положения руководителя официальных научных разработок где-нибудь в химическом или биологическом концерне, он выбрал роль рядового разработчика в засекреченной лаборатории своего кумира — Альберта Эйнштейна.

Только и в том коллективе, где собрались исключительно избранные, увлеченные коллеги, молодой честолюбивый доктор недолго оставался в тени:

— Очень скоро стал одним из тех немногих, с кем знаменитый ученый работал над дальнейшим развитием его гениальной «Единой теории поля».

После трагической и во многом непонятной, смерти научного руководителя доктор Лерих, к удивлению всех, не стал официально наследовать лидерство в тех направлениях, где прежде имел многие приоритеты.

Он просто исчез.

Чтобы вынырнуть обратно через несколько десятков лет уже в качестве главного ученого «Грузовых перевозок Грасса».

Поговаривают сведущие люди:

— Служил по военному ведомству.

Но так ли это было или нет, мог поведать любопытным лишь дон Луис, знавший досконально всю подноготную незаурядного учёного и, буквально, осыпавший любимчика деньгами.

Однако сегодня и он имел все основания хмуриться.

Не в лучшем настроении, как бывало очень редко, сегодня финансист покинул модерновую клинику доктора Лериха:

— От того, что не очень-то доверял мистер Грасс слишком бодрым и уверенным заверениям врачей.

И как в воду глядел:

— Как ни старались в клинике, дело по лечению юного пациента шло не так гладко, как вначале пред полагал доктор Лерих.

Алик Колен давно избавился от последствий черепно-мозговой травмы, но все же оставался очень слабым.

И особенно досаждало лечащему врачу, что ребенок:

— Отказывался от пищи, требовал свести его с какими-то друзьями!

Без положительного результата прошел даже консилиум ведущих специалистов по черепно-мозговым травмам.

Он был собран по настоянию лечащего врача и разрешен доктором Лерихом, вопреки строгому запрету дона Луиса, который не желал, показывать, кому бы то ни было, этого особенного больного.

Только на поправку так и не пошло.

— Скорее всего, собака зарыта в самой психике подростка! — поделился доктор Лерих своими сомнениями, когда отчитывался перед доном Луисом за медленный процесс выздоровления. — Он страдает ещё и от того, что не видит вокруг знакомых предметов, близких ему людей!

Реакция была ожидаемой.

— К черту! К дьяволу вашу психику! — взорвался негодующий бранью мистер Грасс. — Вы хоть всех нечистых призовите себе на помощь, только ускорьте мне процесс выздоровления!

Он едва не за грудки взял своего научного светилу:

— Мне мальчишка нужен живым и здоровым как можно быстрее.

— Что же, именно так я и поступлю! — невозмутимо констатировал доктор.

Хорошо знавший себе цену Лерих словно не замечал потока, выпавших на его долю, оскорблений.

— Самое же первое условие — уберите от мальчика Мануэля Грилана.

— Что значит — уберите? — насторожился главарь мафии.

— Он влияет на Альберта Колена как раз с самой неблагоприятной стороны.

И тут ученый привел неотразимый аргумент:

— Вызывает у пациента целый букет нездоровых эмоций.

Условие было не столь уж не выполнимым, учитывая, что лишь номинально Мануэль Грилан скроется с глаз мальчишки, продолжая за стеной палаты оставаться его тенью.

— Хорошо, пусть будет по-вашему, — не стал возражать дон Луис. — Это обязательно выполним!

Его покладистость на этот раз была легко объяснима еще и тем, что крайне надежно охранялась вся клиника:

— И особенно — её верхний этаж.

Там в лечебных покоях и размещался особый блок, на содержание в котором Альберта Колена, так рассчитывал чуткий ко всякому финансовому успеху дон Луис.

Уже были наготове лучшие химики, получившие заказ:

— Проанализировать кровь мальчишки!

С тем, чтобы на основе полученных данных синтезировать то самое чудесное снадобье, которое с удивительным успехом применил проклятый пришелец Бьенол:

— Избавляя своего маленького спутника от смертельной болезни.

Но и этим — барышами от распространения чудесного лекарства, не ограничивались широко идущие планы дона Луиса…

— Делайте все, что считаете нужным и необходимым для пользы дела, — еще раз велел он доктору Лериху. — Но только мальчишку мне поднимите на ноги, как можно быстрее.

Руководитель клиники, получив одобрение от шефа, тут же приступил к опробованию нового подхода к лечению столь важного пациента. Юному пациенту вернули вещи, с которыми он попал в больницу. В том числе — наручные часы.

На виду поставили в больничной палате, прошедшую основательную дезинфекцию, его спортивную сумку.

— Вот только с обслугой пока ничего не получилось.

Алик никак не хотел идти на контакт с уже имеющимися в штате лечебного учреждения врачами, медсестрами и санитарами.

Правда, и не хандрил столь часто, после того, как перестал встречаться с Мануэлем Гриланом.

— Однако, удаление того непосредственно из клиники, — как и желал дон Луис. — Не было полным.

Доктор Лерих поручил Грилану, как единственному человеку, кто знал по прошлому опыту, близкое окружение Алика, подобрать человека:

— Хотя бы отдаленно похожего на, кого-нибудь, из прежних знакомых ребёнка.

Именно такой человек, сможет вызвать у сложного пациента, столь необходимые ему, положительные эмоции.

— Это реализуется очень просто! — посоветовал доктор Лерих, давая свои указания доверенному лицу дона Луиса. — Чаще наведывайтесь на биржу труда.

На вопросительный взгляд исполнителя дал ещё и более понятное объяснение:

— Может быть, кто и встретится из ищущих место медиков той внешности, что требуется нам сейчас?

Кабальеро Мануэль с жаром взялся за выполнение порученного. И очень скоро нашел того, кого искал.

Так в палате у Алика Колена появился новый санитар.

 

Глава третья

Из своей парижской поездки пенсионер Фрэнк Оверли вернулся просто другим человеком.

Его не узнавали в лицо, ни свои прежние знакомые, ни бывшие сослуживцы.

— И в прямом, и в переносном смысле! — что ему даже нравилось.

Правда, профессор Жан Луи Колен предвидел все возможные недоразумения, связанные с изменением внешности человека после пластической операции.

Потому специально вызванный нотариус официально подтвердил историю болезни и ход лечения в клинике лицевой пластической хирургии отставного инспектора Центрального Федерального Бюро по борьбе с наркотиками Фрэнка Оверли.

На основании этого медицинского документа, подкреплённого копией истории болезни, в американском посольстве ему без всяких проволочек был выдан новый паспорт.

— Правда, лишь после того, как, — на радость самого пациента. — Остались позади все хирургические процедуры, а затем профессор разрешил снять швы.

Впрочем, их почти уже не было заметно. Настолько профессионально и искусно сработали опытные врачи:

— Новое лицо Фрэнка было выполнено абсолютно безукоризненно.

И теперь, глядя на него, нельзя было и догадаться, что когда-то этот человек попадал в серьезную авиакатастрофу.

Лишь поначалу не обошлось без некоторых трудностей.

— И все же, молодой человек, какую бы Вы хотели иметь новую внешность? — еще в день знакомства профессор протянул новому пациенту толстый фотографический каталог. — Выбирайте себе физиономию на свой вкус.

Не смотря на то, что увидел уже много удивительных преображений, зафиксированных в каталоге фирмы, Фрэнк Оверли не очень-то поверил во столь радужные обещания.

Потому немалых усилий и уговоров стоило Жану Луи Колену обратить его в свою веру в то, доказать, что чудеса возможны.

— Это только несведущим кажется, что мир бесконечно многолик, — просвещал профессор потенциального пациента. — А на самом-то деле тип лица повторяется многократно.

От него и узнал пенсионер, что, если судить по последним научным данным, едва ли отыщешь в мире больше полутора сотен тысяч совершенно разных людей.

— Вот и выходит, что став двойником любого из указанных в каталоге красавцев, Вы не совершите ничего предосудительного, — стоял на своем мнении знаменитый пластический хирург.

— Ну, а меня самого нельзя ли воссоздать таким, каким я был прежде? — переспросил Фрэнк.

— Вполне, — ответил врач. — Только нужен снимок, или на худой конец рисунок Вашей прежней внешности.

Выполнить это условие отставной полицейский, конечно мог. Но не теперь, а лишь по истечению немалого времени. Того самого, что уйдет, пока в Кривпорт проследует официальное письмо с просьбой к кадровикам их бюро:

— Выслать копию фотографий из его личного дела.

И это сильно затрудняло решение того вопроса, что стоял на повестке дня в общении знаменитого светила пластической хирургии и приезжего инвалида из-за океана.

— Пока все согласуют, пока вернется ответ, немало утечет драгоценного времени, — прекрасно понимал Фрэнк.

Тогда как в его расследовании исчезновения беглецов был на счету каждый прожитый день.

И тут Фрэнка осенила отличная идея:

— Хорошо, профессор, будет Вам именно то изображение, каким бы я теперь хотел бы себя увидеть.

С обреченностью, не подразумевавшей возвращения к прежней жизни, он заявил:

— Только дайте бумагу и карандаш.

Когда-то в детстве Фрэнк подавал большие надежды в изобразительном искусстве:

— И особенно — в рисовании.

Учителя даже пророчили его в художники.

Но судьба рассудила иначе.

Потеряв в автомобильной катастрофе родителей, а с этим и все надежды на финансовую поддержку при поступлении в художественный колледж, он пошел туда, где плату за образование брало на себя государство:

— В полицейскую академию.

Только умение рисовать и там оказалось совсем не лишним.

Часто при составлении словесных портретов находящихся в розыске преступников именно Фрэнку Оверли удавалось добиться исключительного сходства.

И теперь, взявшись за прежнее ремесло, руки Фрэнка, несмотря на быстроту, при этом очень тщательно выполнили портрет человека:

— На кого он, действительно, хотел бы походить.

Помогла и газета, где на фотографии были вместе изображены Бьенол и Алик.

— Совсем не плохо! — по достоинству оценил профессор Колен вкус своего будущего пациента.

Но не обошлось и без дополнительного вопроса:

— Только поясните мне, старику, почему именно такая внешность Вам по душе?

Фрэнк Оверли не стал скрывать от учёного ничего из своего недавнего прошлого:

— Так выглядит Бьенол!

Далее последовал логичный довод, перевесивший чашу весов сомнения в пользу такого решения:

— Вам, профессор, я про него много уже рассказывал, — продолжал Фрэнк Оверли. — Если стану таким, как он, это, вне всякого сомнения, может помочь мне в поисках родственника.

И улыбнулся собственной придумке:

— Буду выдавать себя за его брата-близнеца. Уж он-то простит, если что, когда встретимся.

— Доводы Фрэнка и вселенная им уверенность в том, что бывшему инспектору удастся отыскать пришельца, а вместе с ним и его внука! — вдохновили профессора буквально на чудеса.

Так и оказался Фрэнк неузнаваемым в том городе, где в аэропорту исчезли следы Бьенола и Алика.

Еще до поездки за океан, когда в деле о пропаже этих двух авиапассажиров не было и малейшего просвета, Фрэнк Оверли начал смотреть на многие вещи иными глазами.

И тем более:

— Неудачно начавшийся поиск убедил его в том, что частное расследование здесь не годится:

— Слишком могущественные силы, скорее всего, стоят на его пути.

Вот и пришлось ему снова идти туда, где когда-то работал.

Возвращение бывшего инспектора, да еще в новом обличье, мистер Бредли встретил вполне снисходительно.

Более того, даже пообещал посодействовать в его восстановлении в прежней должности, если конечно:

— Он «выбросит» из головы все сказки о пришельцах и чудесном исцелении подростков от неизлечимой болезни.

Фрэнк смирился.

Но, тайком от начальства, иной цели перед собой и не ставил, чем та, ради которой пошёл и на операцию, и на возвращение в «контору»:

— Обязательно найти этих двоих друзей по бегству из гилеи.

Но эту задачу намерен был решить по ходу основной работы, где цели оставались прежними.

Вернувшийся с заслуженного отдыха, бывший инвалид вновь получил то задание, над которым ломали умы и не такие, продвинутые сыщики, как он сам:

— Искать пути выхода на главаря мафии дона Луиса!

Для этого Фрэнк перебрал все возможные методы.

Только все они, пока, не давали реального результата. Пока однажды, сидя в диспетчерской своего Федерального бюро, Оверли, вдруг, не вспомнил то, с чего, судя по всему:

— Следовало, как раз, возобновлять свою служебную деятельность по возвращению в Кривпорт.

Откровение оказалось настолько простым и доступным, что инспектор даже хлопнул себя ладонью по разгоряченному от волнения лбу:

— Что же я, осел длинноухий, такую вещь забыл, как, свои прежние часы те с датчиком определения местонахождения владельца!

Их он сам же подарил Алику на прощание еще в гилее.

— Может, они все так же остаются при нем? — предположил Фрэнк Оверли. — Если же так, то обязательно часы укажут место, где сейчас находятся и мальчишка, и Бьенол.

Он быстро оформил заявку на пеленгацию радиомаяка со своими прежними позывными.

Ее приняли в работу.

И к несказанной радости нового сотрудника, первая же попытка поиска принесла полный успех:

— Алик был в городе!

Более того — пеленгатор установил точное место, откуда идет сигнал.

Как оказалось — из научно-исследовательской медицинской клиники, транснационального концерна «Грузовые перевозки Грасса»:

— Правда, попасть туда, чтобы проверить все на месте, было делом совершенно невозможным.

Убедился Фрэнк Оверли в этом, едва визуально, со стороны изучил мощную систему охраны небоскреба:

— Через неё, казалось бы, даже мышь не проскользнет!

И не ему нужно было говорить о том, что официальный поиск там вряд ли к чему-то может привести.

— Едва придешь с ордером прокуратуры на обыск, как Бьенола с Аликом просто уничтожат и тела их спрячут, — точно понимал Фрэнк Оверли.

Как и то, что спрятать пару покойников, в таком грандиозном небоскребе, что занимает клиника:

— Дело совсем пустяковое для мясников дона Луиса.

К тому же, как известно:

— В подвале клиники имеется морг для содержания неопознанных трупов, обнаруженных в городе.

По объяснению властей:

— Для научных целей.

На самом же деле:

— Кто знает — сколько их было, и сколько станет после внезапного обыска?

Инспектор принялся искать иной, нетрадиционный подход к объекту.

И, к своему удивлению, его нашел. После того, как от агента, закрепленного на бирже труда, пришло сообщение о странном подборе кадров, осуществляемым известным в криминальных кругах, уголовником Мануэлем Гриланом.

Сам Фрэнк Оверли, к своему негодованию, уже знал, что по поводу подручного дона Луиса, за недоказанностью вины, полностью прекратили судебное расследование:

— Потому, что не удалось доказать его причастность к убийству четы Колен.

И вот теперь, что было совсем уж удивительным, именно сеньор Грилан искал медика с внешностью, напоминающей ту, каким выглядел теперь сам Фрэнк.

Так господин Оверли и решил стать санитаром.

Он не многим при этом рисковал. Ведь еще в полицейской академии им хорошо преподавали основы медицины.

— С подобными обязанностями вполне справлюсь! — твердо заявил начальству добровольный кандидат в «кроты», как еще в их кругах называют внедренных в криминальную среду, агентов под прикрытием.

Формальности не заняли много времени.

Не столько диплом медицинского колледжа, выданный в свое время на имя Бенджамена Смита, сколько внешность этого претендента на должность санитара вполне удовлетворили Мануэля Грилана.

Хотя и не обошлось без некоторой тревоги.

Чертыхнувшись при первой встрече, Грилан заметил:

— Это же надо, чтобы было такое сходство, черт подери!

Но после проверки всей подноготной Бена Смита, которую отлично подготовили в Центральном Федеральном Бюро для своего секретного сотрудника, он порекомендовал-таки хорошего парня Бенджамена Смита для оформления:

— В ближайшее окружение к секретному пациенту доктора Лериха.

 

Глава четвёртая

Условия работы оказались самыми простыми:

— Круглосуточное дежурство у пациента! — разглядывая Бена Смита, совершенно монотонно, диктовал доктор Лерих инструкцию для нового своего сотрудника. — Жить станете в соседней палате, куда проведена система извещения о вызове.

Для убеждения в заманчивости условий подобного добровольного заточения, привел и главную приманку:

— Оплата сверхурочных работ у нас осуществляется в пятикратном размере.

Подошли кандидату в санитары и остальные условия предстоящей работы, озвученные работодателем:

— Срок контракта составит, пока, три месяца, а в дальнейшем все зависит от Вас.

На том и решили.

Руководителю клиники личное знакомство с санитаром, найденным персонально для Альберта Колена, в общем плане, не добавило ничего нового.

Не пополнило те факты, что уже были известны доктору Лериху от Мануэля Грилана:

— Серьезный парень из провинциального городка, приехавший в столицу штата в поисках лучшей доли.

Вот и одет по прошлой моде, только докатившейся до провинциальной глубинки — тонкий серебристый свитер, типа водолазки, джинсы, стоптанные кроссовки:

— Именно так ходили на периферии несколько лет назад.

Дополнял колоритный образ санитара, принесенный им с собой, объемистый кожаный кофр с вещами.

— Сумка еще из тех, что были когда-то в руках переселенцев.

— Кстати, молодой человек, профсоюза у нас нет, так что на переутомление жаловаться будет некому.

И при этих словах, к своему удовлетворению, доктор Лерих не заметил особого волнения в глазах Бенджамена Смита, чей диплом о получении образования, лежал перед ним на широком столе.

Как и все в кабинете, этот стерильный мебельный атрибут был выкрашен в белый больничный цвет, и своими внушительными размерами напоминал, скорее, айсберг, чем предмет интерьера.

— Я даже доволен тем, что у меня будет много работы при хорошей оплате, — улыбнулся ему в ответ собеседник. — Думаю послужить у Вас год или два, поднакопить денег для учебы на врача в университете, потом податься в большую клинику, вроде этой, набираться опыта.

И еще добавил, окончательно покорив своим простодушием доктора Лериха:

— Мечтаю когда-нибудь, тоже, как и Вы, завести частную медицинскую практику.

— Неплохо, неплохо! — похвалил мечты собеседника хозяин кабинета. — Очень даже похвально для молодого человека, поставившего себе высокую цель в жизни!

Руководитель клиники нашел время и на то, чтобы развить свою мысль о том, как следует готовить специалистов их профиля.

— Даже приятно слышать такие деловые и разумные вещи от совсем еще молодого коллеги, — с трудом скрыв чуть проявившуюся в голосе насмешку, поднялся со своего кресла доктор. — Непременно станете большим учёным, если будете в точности соблюдать все, полагающиеся инструкции!

Оформление, таким образом, состоялось.

— Ну, всего Вам самого наилучшего! — он подал через стол руку вновь принятому на работу.

Сделал это вовсе не для лицемерной демонстрации демократических отношений, якобы, сложившихся в клинике, как могло показаться со стороны.

Задержав на секунду ладонь в своей — неожиданно крепкой сухой руке, доктор посоветовал:

— Сумку с Вашими вещами оставьте пока здесь!

И объяснил причину такого требования:

— Там, где устроитесь, Вас обеспечат всем необходимым.

Чтобы смягчить свои слова, уже более тёплым тоном пожелал:

— Обратно свое барахло получите, когда решите покинуть нас окончательно!

Тут же, неожиданно для Бена Смита, по сигналу невидимой кнопки, видимо, вмонтированной в стол доктора Лериха, в помещение вошел дюжий охранник.

По требованию руководителя клиники, он схватил за ручки объемистый кофр нового санитара. После чего, всё также действуя молча, вынес его в приемную.

— Вот и номерок от ячейки камеры хранения, куда сумку определят на это время.

Доктор протянул недавнему собеседнику блестящий никелированный жетон с выдавленной на нем пятизначной цифрой:

— Ну, я надеюсь на Вас!

— Позвольте задать нескромный вопрос? — тем не менее, не спешил расставаться со своим, вновь приобретенным, начальством уже сам Бенджамен Смит. — Может быть, мне следует и нынешнюю мою одежду сменить?

Он, не дожидаясь ответа на свои слова, еще и пояснил суть всего, только что сказанного им, опираясь на свой прежний медицинский опыт:

— Обычно так все и делают.

— Что совершенно оправданно, — похвалил за проявленный профессионализм нового санитара доктор Лерих. — И все же, бывают исключения.

Доктор менее строго глянул в глаза собеседнику, прежде чем продолжить уже начатую мысль.

— Только в этом конкретном случае поступим иначе, — совсем располагающе улыбнулся руководитель научно-исследовательской клиники концерна «Грузовые перевозки Грасса». — Не будет у Вас и надоевшего белого халата.

Тут и узнал новый санитар, что, доверенный его вниманию, необычный больной обладает особой психикой.

— Так что, — по заявлению руководителя клиники. — Все Ваше общение с подопечным, должно будет происходить в непринужденной бытовой обстановке.

Прежде чем заняться другими делами, он напоследок обронил, не совсем обычную фразу:

— Впрочем, Вам еще объяснят более подробно и обстоятельно — что можно делать и каким образом следует себя вести?

Как и говорил доктор Лерих, еще одна часовая беседа состоялась в кабинете заместителя главного врача.

Там Фрэнк Оверли, выдававший себя за санитара с неброским именем и фамилией Бенджамена Смита, был введен в курс возложенных на него надежд.

Надолго запомнил он тот, чуть ли не елейный по исполнению, тон докторского напутствия.

— Ваш подопечный — совсем еще мальчик, пережил, в добавок к физической травме, еще и очень серьезную душевную потерю, — услышал новый санитар. — Потому одним своим присутствием Вы должны будете помочь ему обрести психическое равновесие.

— Тьфу, черт подери, как они тут выражаются!

Уже после всей процедуры с досадой сплюнул Фрэнк-Бенджамен, таким образом, оценивая, лживую от начала до конца фразу.

Но тогда из разговора он понял совершенно точно:

— Вот выходит, почему, здесь искали для должности санитара именно человека, похожего именно на Бьенола?

И не мог не возмутиться в который раз:

— Околпачить хотят парнишку. Расположить сироту к себе — к настоящим убийцам его родителей.

Кроме прежнего негодования, на сердце у него при этом поселилось растущее чувство тревоги:

— Что за травма у мальчишки? Где получил? Почему его скрывают от всех, даже от полицейского следствия?

И душа болела за возможные осложнения.

— Может, совсем плох Алик, если так вокруг него носятся? — гадал новоявленный Бенджамен Смит. — Людей вот с улицы нанимают за головокружительные гонорары.

Терзала мысль и о еще одном своем знакомом:

— Где может быть Бьенол? Если за одну только схожую с ним внешность людей берут буквально с улицы, как его самого?

Вопросов было много.

Вот только отвечать на них предстояло самому, не показывая персоналу своего личного интереса к происходящему в клинике.

— Когда приступить к работе? — поинтересовался он в конце беседы у заместителя доктора Лериха.

Тот не стал церемониться.

— Чего тянуть? — услышал новобранец. — Прямо сейчас и отправляйтесь к себе.

Вызвав по селектору охранника, перепоручил ему новичка:

— Вас проводят.

Стальная дверь скоростного комфортабельного лифта мягко задвинулась за вошедшим в кабину Фрэнком.

— Сопровождающий при этом не вошел следом, — как думалось новому санитару. — А остался в коридоре первого этажа.

Потому на несколько секунд Фрэнк оказался предоставленным самому себе:

— Наедине со своими серьёзными сомнениями по поводу столь строгой конспирации.

И вдруг почувствовал под ногами ускорение, возникшее при подъеме лифта.

Внутри кабины не было ничего напоминающего хотя бы внешне кнопку или чти-то вроде нее.

— Да и внизу, — как он успел заметить даже при мимолетном знакомстве с окружающей теперь его обстановкой. — Система тоже управлялась откуда-то из другого места.

Все это навело опытного сыщика на мысль:

— Что у кабины просто нет промежуточных остановок на этажах небоскреба!

Внутри этого величественного здания, он сейчас возносился на, Бог разве что знает, какую высоту?

— Потому, — сама собой пришла мысль. — Воспользоваться лифтом для побега отсюда будет просто невозможно.

Так же внезапно, как и начался подъем, кабина остановилась.

Широко распахнулись створки теперь уже обычных дверей, и вновь попавшего сюда, у самого выхода встретил ещё один важный персонаж.

Кабальеро Мануэль Грилан собственной персоной.

— Хелло, парень! Как тебе эта работенка? — приветливо обратился он к носящему другое имя Фрэнку Оверли. — Ты уж привыкай трудиться добросовестно, не подведи меня.

Намек на будущую благодарность за выгодное трудоустройство был понят.

— В долгу не останусь! — заверил Бен Смит.

— Ну, тогда — пока, — сказал Грилан и показал на, стоящую рядом с ним, фигуру в белом халате. — Вот этот доктор — лечащий врач. Он и проводит дальше, в палату к пациенту.

Когда санитара уже повели к месту работы, сеньор Мануэль предупредил и о том, что сам всегда будет оставаться в курсе дел:

— Появлюсь позже!

Когда лифт умчал вниз подручного дона Луиса, инспектор-санитар бодро зашагал вслед за тем, кого только что назвали лечащим врачом не совсем обычного пациента.

…В больничной палате их внезапное появление было встречено с явной прохладцей.

Алик, уже привыкший к различным хитростям гангстеров, не поверил и в чудесное воскрешение друга. Настороженно, как затравленный зверек, глядя исподлобья, он смотрел на вошедшего двойника Бьенола.

— Это новый санитар — Бенджамен Смит, — представил лечащий врач своего нового помощника.

И тоном близкого родственника, попытался убедить пациента в необходимости во всем слушаться новичка.

— Теперь он будет за тобой, Алик, постоянно ухаживать, — объяснил лечащий врач. — Надеюсь, что вы найдете общий язык.

— Да, ты прав, я вовсе не Бьенол, хотя постарался стать на него похожим, — когда они остались одни, вполголоса и первым начал разговор Фрэнк. — Я совсем другой человек, но меня ты тоже знаешь.

— Откуда?

Вырвалось у Алика, потерявшего прежнюю настороженность.

— Кто с вами был третьим в кабине «Сессны» когда мы убегали с асьенды от сеньора Сарбино?

Не сразу, но все же удалось Фрэнку растопить лед недоверия, сковывавший прежде сердце больного мальчишки.

Пришлось ему буквально по минутам описывать все события, произошедшие с ними в гилее после катастрофы «Сессны»:

— И то, как они ждали спасения в дебрях зарослей.

Потом убедил, что находится здесь ради его же будущего освобождения из лап мафии.

— Твое дело пока — исключительно поправляться, а все остальное доверь мне, — заключил Фрэнк.

И тот послушался его совета — вечером, впервые с аппетитом поужинал, после чего захотел спать сам, без снотворного.

Укрыв мальчишку одеялом, Фрэнк погасил свет и, оставив его на короткое время одного, отправился в свою палату, накануне указанную ему в качестве личной комнаты.

После всего увиденного агенту под прикрытием предстояло собраться с мыслями, чтобы верно оценить всю сложность положения.

Заодно — «переварить» рассказ самого Алика.

И в том числе — известие о трагической гибели Бьенола, чуть было не повергшее Фрэнка в шоковое состояние.

Теперь-то он точно знал цену, назначенную доном Луисом мальчишке:

— После гибели пришельца Алик стал для мафии ключом ко многим загадкам, оставленным на Земле погибшим Бьенолом.

Из них даже самая мелочь сулила в будущем огромное могущество концерну «Грузовые перевозки Грасса».

 

Глава пятая

— Да, Мануэль, на этот раз ты оказался прав, добрались-таки до нас полицейские ищейки! — заявил дон Луис.

С несвойственной ему хладнокровностью, хотя разговор зашел об органах правопорядка, раскурил он от золотой настольной зажигалки сигару — скрученную по специальному заказу из отборных листьев табака.

Проследив за тем, в какой причудливый узор сплелись клубы выпущенного под потолок дыма, мистер Грасс милостиво продолжал их с помощником разговор.

— Ты получишь даже больше того, на что рассчитывал, когда операция успешно завершится, — услышал от него кабальеро. — Ну а пока — прокрути еще раз эту запись.

Портативный магнитофон, после серии переключений, вновь задребезжал динамиком, воспроизводя голоса Френка Оверли и Алика Колена во время их первой встречи в клинике доктора Лериха.

Встроенные в стены палаты чуткие микрофоны не упустили ни одного слова, произнесенного там.

И вроде бы нужно было громы и молнии метать от всего услышанного, как же:

— Агент оказался в самом центре организации!

Но все было как раз наоборот.

Еще только встретившись на бирже труда с новоявленным кандидатом на должность санитара, так похожим на пришельца Бьенола, Мануэль Грилан почувствовал какой-то подвох.

И не ошибся.

Как показало подслушивание бесед самозваного Бена Смита с больным Аликом:

— Центральное Федеральное Бюро по борьбе с наркотиками, своей засылкой еще одного агента пошло на обострение конфликта с мафией, возглавляемой доном Луисом.

И там оказались с большим преимуществом, после начала очередной партии.

— Вовсе не таким предполагал мистер Бредли результат деятельности Фрэнка Оверли, как на самом деле зовут санитара, — подтвердил вышесказанное шефом Мануэль Грилан. — Пусть он сначала поможет нам вытащить сопляка с того света, а потом делает все, что ему заблагорассудится.

Он повертел рукой над головой:

— Но с петлей на шее. Ха-ха-ха! В холодильнике морга у нас для всех места хватит!

Смех, не так уж часто разбиравший, в последнее время ставшего явным неудачником, Мануэля Грилана, на этот раз поведал о том, что его дела пошли в гору.

Виной же тому был именно полицейский инспектор Фрэнк Оверли.

Дав «добро» на его конфиденциальное внедрение в клинику доктора Лериха, дон Луис искренне надеялся:

— Попав туда, человек мистера Бредли, вселит, необходимую, по мнению врачей, уверенность мальчишки в своих силах.

И уже этим поможет тому быстрее встать на ноги, невольно ускорив выполнение программы опытов.

Мистер Грасс не напрасно многого ждал от результата исследования организма мальчишки, подвергшегося воздействию загадочного снадобья пришельца Бьенола.

Как выяснилось уже после первых исследований доктора Лериха, дон Луис ни сколько не ошибся.

— Альберт Колен вот-вот выздоровеет окончательно, — уверил его ученый. — Да и уже сейчас над его анализами с успехом «колдуют» наши лучшие лаборанты.

При этом в клинике глаз не спускали и с нового санитара, не исключая его намерения осуществить подготовку к скорейшему побегу и уже занимающегося его возможным осуществлением.

— И здесь все как полагается, — заверил шефа Мануэль Грилан. — Каждое движение «крота» под нашим контролем.

Однако долго так продолжаться не могло.

Дон Луис жаждал полной изоляции чужака.

— Хотя змеёныш Колен уже встал на ноги, может быть все же, пока еще повременим с арестом санитара? — в завершении беседы поинтересовался у своего босса, почтительный Грилан. — Действительно, очень положительно влияет он на Алика, так, как нам и нужно.

И даже взял на себя ответственность за положение дел, пытаясь искупить собственный грех в травме, нанесенной мальчишке.

— Сбежать они пусть и не пытаются. Ничего у них не выйдет.

Впрочем, сам дон Луис знал не хуже его:

— Охрана в клинике — надежнее не бывает!

Сигнал же на сторону они просто не смогут подать, чтобы предупредить о своем разоблачении. В том они оба в эту минуту были уверены, как говорится, на все сто процентов.

Секретный блок клиники доктора Лериха совсем не случайно был помещен именно на последнем, тридцатом этаже небоскреба. Вёл туда лишь один специальный лифт, подчинявшийся командам только с центрального пульта охраны объекта.

Все лестницы в свою очередь блокированы надежными постами охраны, а пуленепробиваемые окна, остекленные в палатах на этаже матовым бронестеклом, исключали всякую связь с внешним миром.

— Действительно, пусть пока между собой поворкуют, голубчики. К тому же и сболтнут чего-нибудь лишнего для них, а нам это будет нужным, окажется в самый раз, — подвел итог разговору дон Луис.

За своей нынешней мягкостью общения с некогда опальным помощником, мистер Грасс все же скрывал и собственный особый интерес:

— Не в его правилах было во время игры открывать карты, пусть даже и перед партнером.

Сложившееся положение вещей, действительно, пока было ему на руку.

Кровь, исправно сдаваемая Аликом, самым тщательным образом изучалась в лаборатории, с применением последних достижений науки, способных докопаться до тайны излечения мальчишки пришельцем Бьенолом.

Что само по себе было весьма существенным фактором в деле, задуманном доном Луисом.

И все же прошло немало месяцев, прежде чем все стало на свои, как говорится, места.

— Действительно, нами выделено из крови Альберта Колена вещество, убивающее вирус приобретенного иммунодефицита человека, — сделал доклад перед своим боссом, доктор Лерих. — Но, к моему великому сожалению, синтезировать его при современном уровне развитии техники ещё невозможно.

Констатация нерадостного факта, тем не менее, вовсе не обрекала на провал затею дона Луиса.

— Остается у нас пока единственный метод практического применения сделанного открытия, — заявил доктор Лерих. — Готовить вакцину прямо из донорской крови Альберта Колена.

Это предложение немедленно получило одобрение хозяина концерна. Хотя перед самим доктором Лерихом его прежняя основная задача вовсе не снималась с повестки дня.

При этом оба не догадывались:

— Что будет дальше в условиях, когда все чаще и чаще у маленького пленника стали брать донорскую кровь.

Ведь, что ни говори, постоянно растущий и обновляющийся организм подростка теперь в гораздо большей степени перестраивался под влиянием, введенного ему вещества.

Того самого, которое Бьенол назвал когда-то:

— Средством мыслителя Концифика.

И вскоре результат нового, ещё более грандиозного открытия получил от своих исследователей дон Луис.

По ежедневным сообщениям доктора Лериха он уже знал:

— Организм Алика сам начал с ними борьбу.

Все открылось совершенно случайно.

Впрочем, как это чаще всего и бывает при разрешении любой, даже особо сложной задачи.

Проверяя в хранилище накопленный банк препаратов, приготовленных из крови постояльца тридцатого этажа клиники, доктор Лерих забил тревогу:

— Последние запаянные стеклянные ампулы, где хранились запасы, взятой у Алика крови, были совершенно пусты.

И это при том, что:

— Сам лично закладывал их когда-то в контейнер.

К тому же находились они в холодильной камере, оборудованной запорами лучше, чем иной банковский сейф.

Доктор понял:

— Кто-то забирал содержимое стеклянных упаковок.

О чем научный руководитель концерна незамедлительно поставил в известность мистера Грасса.

— Правда, есть в этом и еще одно обстоятельство, — доктор Лерих поделился с доном Луисом своими сомнениями. — Как известно, после каждой дачи крови организм человека требует некоторого времени для восполнения ее в кровеносной системе.

Дон Луис, прекрасно и без того знавший подобное обстоятельство, вначале не понял:

— К чему клонит ученый?

Пока тот сам не открыл ему глаза на истину:

— У Альберта же Колена подобного дефицита не наблюдается.

На заинтересованное выражение лица дона Луиса последовала ещё одна оплеуха со стороны учёного.

— У него будто и не брали кровь, — объявил итоги своих наблюдений доктор Лерих. — Все в полном порядке.

Дон Луис, несмотря на отсутствие специального образования, тем не менее в целом стал понимать суть и этой, только что открывшейся перед ним проблемы:

— Не забыли мы про то, как просто растворился в пространстве наш пленник Бьенол при раскопке космического корабля пришельцев.

И эта догадка требовала своего объяснения со стороны настоящего специалиста.

— У вас, доктор, нет такого ощущения, что кто-то вливает недостающую кровь обратно в вены Алика, — спросил мистер Грасс. — Когда оттуда взяли очередную донорскую дозу?

Не сразу возникло такое предположение у шефа мафии, сделал он его, лишь обстоятельно подумав над долгожданным сообщением руководителя своей клиники. Зато теперь впереди снова реально замаячила перед ним цель, с которой уже почти совсем распрощался, узнав про гибель пришельца.

Речь могла идти и о том, что мальчишка тоже сможет, когда-нибудь повторить трюк своего бывшего наставника.

— Именно такой мне и представляется истинная картина всего у нас в клинике происходящего! — ответил ему доктор Лерих, с крайним облегчением от того. — Что наконец-то смог сформулировать лучшим образом поистине фантастическую идею, одолевавшую его все последние дни.

И снова попал в точку.

— Вот это мне и требовалось от Вас услышать, — обрадовался дон Луис. — Теперь настала пора переходить ко второй фазе наших опытов.

Он тут же достал — лично для доктора Лериха из своего секретного сейфа, замаскированного под дубовыми панелями отделки кабинета, все собранные материалы, касающиеся пришельца Бьенола:

— Здесь, доктор, главный ключ к тайне!

Доктор Лерих и на этот раз блестяще справился с поставленной перед ним задачей.

Особенно помогло ему упоминание Бьенолом, еще на первом допросе перед полицейским сержантом, факта использования именно его крови для изготовления мыслителем Концификом иммунного оружия против жителей Терраты.

— Если сам Бьенол был мутантом, то присущие ему отклонения от нормы могли передаваться по препаратам, изготовленным из его крови, — сделал вывод ученый.

А далее он подвел окончательный итог рассуждениям:

— Вот почему донорская доза, взятая у Алика, подвергнувшегося лечению снадобьем Концифика, сама же и возвращается к нему через множество различных преград.

Столь великолепный вывод, кратко сформулированный руководителем клиники после завершения новых исследований, породил у него и новые тревоги.

Высказал он их при очередной встрече дона Луиса со своим главным ученым.

— Уж не хотите ли Вы сказать, что мальчишке реально, без добавления чего-то со стороны, может передаться от инопланетянина Бьенола способность беспрепятственного перемещения в пространстве? — в ожидании ответа, весь превратившись в «слух», спросил мистер Грасс.

С явной надеждой услышать заветные слова, он сейчас глядел прямо в лицо доктору.

Не терпя уклончивости и ожидая немедленного ответа.

— Вот именно! — охотно подтвердил тот.

 

Глава шестая

Изменения, происходящие теперь с Аликом, не укрылись и от наблюдательного взора, всегда теперь находившегося рядом с ним, персонального санитара.

И с каждым днем Фрэнк Оверли мрачнел все больше.

Ему бы радоваться от того, что стал поправляться малыш, что исчезла даже обычная бледность на лице, сопровождавшая прежде каждую дачу крови.

Теперь, однако, выглядело все даже наоборот:

— Интенсивное донорство словно способствовало не только укреплению, но и удивительному возмужанию подростка.

Теперь инспектор уже строил реальный план по их с Аликом дальнейшей судьбе:

— Можно было бы подумывать и о бегстве из клиники.

Тем более что именно такой вариант был разработан до мелочей еще в офисе мистера Бредли.

Тогда, накануне внедрения инспектора в логово дона Луиса под видом санитара, все решили опытные специалисты.

Разве что беспокоила его сейчас именно эта:

— Все более и более нарастающая в их лечебном блоке исследовательской клиники атмосфера подозрительности.

Теперь уже Мануэль Грилан все время безвылазно проводил в палате, отведенной под жилище санитару Бену Смиту. И врачи, в соседнем помещении, где держали Алика, по нескольку раз на дню устраивали свои консилиумы у постели выздоравливающего.

Да тут еще стало событием внезапное появление целой бригады слесарей-ремонтников, оснастившей двери, ведущие в палату Алика, хитроумной системой особых электронных замков.

— Ну а ты, парень, попадать к нему будешь по особому сигналу, — сообщил санитару Мануэль Грилан, проверяя работу, только что установленных запоров. — Да и недолго тебе осталось быть у сопляка сиделкой.

Он похлопал своего «крестника» по плечу:

— Скоро получишь полный расчет!

Его фраза, в свете назревавших событий, прозвучала довольно зловеще. Вселив в инспектора подозрение о чем-то плохом, замышлявшемся в клинике.

На этаже тогда было совсем тихо.

Обслуживающий персонал, как всегда бывало вечерами, уже покинул блок, оставив их двоих с кабальеро, да пациента.

Чтобы прояснить ситуацию, Оверли решился проявить, прежде не свойственное ему, любопытство.

Тем более что появился к нему серьезный повод:

— После слов Грилана о, якобы, скором увольнении.

И этот шанс не упустил санитар по имени Бенджамен Смит.

— Почему недолго мне осталось работать? — разыграл он искреннее удивление. — Мне же контракт продлили?

Весь его вид как бы говорил о растерянности и неведении относительно дальнейшего трудоустройства.

— Как мне теперь быть с нарушенным контрактом? — якобы не на шутку встревожившись, возмутился Фрэнк.

Его собеседнику эта тихая паника в душе санитара, впрочем, пришлась по вкусу.

— Как продлили, так и укоротили, — засмеялся придуманной рифме Мануэль Грилан. — Переводят нашего с тобой клиента совсем в другое место.

И делано вздохнул:

— Там твоя помощь больше не понадобится.

Вот тут-то выдержка изменила инспектору.

— В какое же такое новое место переводят Алика? — само собой вырвалось у потерявшего осторожность Фрэнка Оверли.

— Это уже не Ваше дело, сеньор полицейский! — рявкнул что есть мочи, вновь наслаждаясь произведенным эффектом, Мануэль Грилан.

Пистолет, выхваченный им из кармана пиджака, ставил последнюю точку в недолгой карьере санитара Бенджамена Смита. И одновременно порождал массу новых неприятностей для бывшего санитара, а теперь новоявленного инспектора Фрэнка Оверли.

— Кто полицейский? — притворно хотел было возмутиться Фрэнк.

Но, повинуясь угрожающему жесту Мануэля Грилана, который был вооружён сейчас пистолетом, он, пятясь, отступил в свою комнату.

— Ну-ка, сядь на кровать, да не вздумай шалить, мигом пулю получишь в свою башку!

Кабальеро Грилан подошел к музыкальному комбайну, прежде помогавшему Фрэнку коротать долгие вечера между дежурствами у постели Альберта Колена.

Так уж вышло, что до этого санитар проводил свободное время в основном за прослушиванием записей концертов современных звезд эстрады. Теперь же, подойдя к магнитофону, Мануэль умело заменил в нем кассету с магнитной лентой. Вставил ту, что вынул из собственного кармана.

Глядя на всю эту неспешную процедуру, Фрэнк лихорадочно соображал, пытаясь понять ход дальнейшего поведения отъявленного бандита.

— Вот тут все доказательства, дорогой ты мой! — торжествуя и как бы одновременно сочувствуя, протянул Мануэль Грилан.

Всем своим видом он демонстрировал гордость за собственную хитрость и умелое притворство.

Попутно и просто наслаждаясь своей властью над, только что разоблаченным им, некогда грозным инспектором самого Центрального Федерального Бюро.

— Правда, на этой пленке, пожалуй, нет ничего особенно крамольного, — добавил он. — Просто вчерашняя запись того, что происходило в палате Алика.

Он усмехнулся:

— Ну да это не беда. Есть и такие магнитофонные записи, где ты себя выдаешь со всеми потрохами.

И добавил то, ради чего, собственно и затеял свое разоблачение:

— Главное в том, что демонстрирую тебе эту самую пленку, как пример людской глупости.

Он усмехнулся ещё шире:

— Там сам поймешь, чем себя выдал.

Только и Фрэнк не собирался уступать даже в возникшей словесной перепалке.

— Не может быть?! — Фрэнк пытался всеми силами и как только это возможно на больший срок оттянуть развязку. — Ничего такого я не говорил и не мог говорить.

Удивленные глаза, руки, прижатые ладонями к груди, совершенно покорная поза должны были убедить Мануэля Грилана в напрасном проявлении недоверия:

— Никакой я не полицейский! Простой санитар! Вы же сами видели мои документы. Вопросов прежде не было.

По тому, что с выстрелом случилась заминка, можно было понять, что кабальеро клюнул на удочку и позволил взять себя на долгий разговор.

— Ну, тогда мне все, видимо, приснилось, как и дону Луису, — теряя терпение, прорычал сеньор Грилан, от гнева топорща в сторону потенциальной жертвы свою холеную бородку-эспаньолку, на загорелом лице. — Довольно запирательств.

Только затем сеньор Мануэль повторил свою предыдущую манипуляцию с пистолетом:

— Повторяю — подними руки за голову!

В это время магнитофон четко проговаривал запись недавнего совещания врачей в палате Алика.

…Арест полицейского агента, Мануэль Грилан планировал произвести только завтра. Но все же не утерпел, выдал свои подозрения в предчувствии упоения победой.

Потому ничего ему уже не оставалось делать, кроме как обезопасить санитара сию же минуту.

Он поднял трубку телефона внутренней связи.

— Дежурный, пришлите лифт на последний этаж! — заявил он неведомому собеседнику. — Ну да, в особый блок клиники.

Только полученный ответ, явно, не удовлетворил его. Заставив произнести еще и решающую фразу:

— Кто вызывает? Мануэль Грилан!

Повторив приказ, он, тем не менее, не бросил трубку, как она была прежде, на рычаги аппарата связи.

Поигрывая пистолетом, зажатым в другой руке, некоторое время ждал подтверждения от исполнителя его приказа.

Через несколько минут, видимо, понадобившихся электронике диспетчерского пульта на идентификацию голоса человека, сделавшего запрос, раздался невозмутимый ответ:

— Приказ понят, сеньор Грилан! Лифт послан к Вам наверх!

Вот тогда бандит и бросил на рычаг телефона, надоевшую ему трубку. Тогда как сам, следом за этим скомандовал арестованному:

— Давай к выходу!

И пояснил, не спуская с пленника своего оружия:

— Внизу тебя ждут лучшие друзья с подарками!

Свои слова он для убедительности подтвердил демонстративным клацаньем затвора пистолета.

На пол из патронника вылетел патрон, только что едва не прикончивший Фрэнка. Уступив это право другому патрону всё того же 45-го калибра, только и ждущему теперь, когда будет нажат курок.

Фрэнк, разочарованно поникнув головой и шаркая ногами по полу, пошел к двери из своей комнаты.

Шаг-другой, и, запнувшись о шнур, ведущий к телефону, он вдруг плашмя рухнул навзничь.

Так и растянулся головой вперед через порог палаты.

— Вот рохля, как таких бездельников еще в полиции держат! — ехидно осклабился Мануэль Грилан, тронув остроносым ботинком лежащего у самых его ног Фрэнка Оверли. — Вставай, давай! Нечего валяться, а то пристрелю как собаку!

И тут же поплатился за свою неосторожность.

Бросившись всем телом, словно разжатая стальная пружина, инспектор мигом оказался вровень со своим разоблачителем.

Короткая подсечка, и тот, буквально, как сноп, свалившись на пол, уже хрипит, пуская пену изо рта.

Фрэнк глядя на его конвульсии от удара, нанесённому кабальеро ребром ладони по горлу, даже пожалел, что немного не рассчитал усилие:

— Для дачи показаний сеньор Мануэль может еще пригодиться.

Нет, убивать Грилана Оверли, на самом деле, не собирался:

— Во всяком случае, пока он еще был нужен ему живым.

Инспектор привязал поверженного врага крепко к стулу. Для чего использовал тот самый, так некстати, для подручного дона Луиса, подвернувшийся под ноги Фрэнку телефонный шнур.

Затем щедро плеснул прямо в лицо Мануэля Грилана застоявшейся водой из графина.

Отрывисто велел:

— Пора приходить в себя!

Сознание медленно возвращалось к Мануэлю Грилану.

Придя в сознание, он несказанно опешил не только от того, что с ним случилось лично:

— Но и от всего произошедшего на этаже.

Ведь здесь, теперь ситуацию надежно контролировал бывший санитар, оказавшийся, как и предполагали работодатели, агентом федеральных правоохранительных органов.

— Вы глупы как пробка, сеньор Грилан! — продолжил с показным уважением недавний разговор, но уже в новом для себя качестве, Фрэнк Оверли. — Вы, кабальеро, напрасно полагали, будто я настолько наивен, что стану без нужды разоблачать себя в палате Алика, где, без сомнения, все просто обязано быть утыканным подслушивающими устройствами.

Говоря так, он ни сколько не кривил душой.

Фрэнк знал еще до начала операции по проникновению в медицинский небоскреб:

— Как двойник Бьенола, именно он, пусть и временно, но непременно нужен именно в подобном обличии, будучи даже при этом хоть трижды полицейским.

Ведь сбежать-то отсюда все равно было невозможно.

— Не так ли? — спросил он, досказывая свою истинную мысль относительно собственной роли.

— Верно! — прохрипел Грилан, с трудом поворачивая травмированной шеей.

Удар, нанесенный по горлу соперника умелой рукой каратиста, действительно, не прошел для него бесследно. Досталось и голосовым связкам.

Хотя сейчас Мануэль больше слушал, внимая откровениям инспектора ЦФБ.

— Вот я и наговорил вам без опаски все, что хотел, чтобы вы все услышали, — между тем откровенничал Оверли.

Только и теперь Фрэнк и перед угрозой смерти не стал бы говорить о главном, что следовало ему делать:

— Тянуть время в ожидании, до той поры пока не явится кто-нибудь с разоблачительной миссией.

Как и произошло.

— И шнур этот телефонный, роковой для Вас, не уважаемый бандит, не просто так под ногами оказался, — улыбнулся над собственной выходкой Фрэнк Оверли. — Крепление его к полу я в своё время лично нарушил на всякий случай.

И, как успел убедиться нынешний пленник, предприимчивый заговорщик нисколько не прогадал.

— Все равно здесь подохнете, со своим сопляком, как собаки, — в бессильной злобе прохрипел с пола Грилан. — И ты, и твой заразный приятель.

Утверждать такое у него имелись все основания.

— Внизу охрана. Не пробиться вам к своим ни за что на свете, — не сдавался, кипевший в бессильной ярости, сеньор Мануэль.

На что получил бесхитростный ответ.

— Я и не думаю сам пробиваться, заявил Фрэнк Оверли. — Сделают это другие.

Как полагалось далее, сценарий этой секретной операции, операции, разработанной в Центральном Федеральном Бюро, подразумевает, что по особому сигналу в клинику должна будет ворваться группа специального назначения.

И вместе с ней внутрь проникнет отряд вооруженных сотрудников непосредственно ЦФБ, чтобы обезвредить охрану.

Не посвящая Мануэля в такие подробности, об одной тонкости Фрэнк все же проговорился:

— Операция по вашему разоблачению начнется через час.

Грилан все еще не веря во всё ему сказанное, пучил глаза, пока Фрэнк Оверли не уточнил и столь расплывчатый срок:

— Или даже раньше!

Не побоявшись раскрыть карты окончательно:

— Сразу после того, как сумею подать сигнал.

Почувствовав близкую победу, Оверли мог торжествовать:

— Пошлю его, к вашему на то сожалению, прямо сейчас.

Лицо Мануэля стало сереть от страха и достигло своего предельного цвета паники при следующем заявлении бывшего санитара:

— Так что обязательно сидеть тебе, паря, на электрическом стуле за все, что совершил. Получишь должное за то, что убил родителей Алика, как и за смерть Бьенола.

Остальное подразумевалось без слов.

В том числе и то, что такую же участь должен будет разделить, на пару со своим подручным, незабвенный дон Луис.

— Хотя, конечно, жаль, что двухместных электрических стульев не бывает! — не удержался Оверли от очередной шутки, прозвучавшей для слушателя с черным — роковым оттенком.

Фрэнк подошел к врагу.

Поверженный им на пол, Мануэль Грилан по рукам и ногам был крепко связан телефонным шнуром.

Оверли достал у него из пиджака, только что прослушанную ими обоими, кассету с записью врачебного совещания:

— Вот и первая улика!

Инспектор устроил своеобразный правовой ликбез для кандидата на высшую меру наказания.

— Ведь на консилиуме все вы были вместе и болтали без умолку, — заметил он. — Значит, доставь я данную запись туда, куда следует, никому уже не отвертеться от того факта, что Алика здесь держите, вроде подопытного кролика.

Как приговор прозвучали заключительные слова:

— К тому же, еще и эксперименты противозаконные на нем проводите, безжалостные эскулапы.

В ответ, уже совершенно не похожий на прежнего кабальеро, побитый, как щенок, Мануэль Грилан, дернулся было всем своим телом, обмотанным телефонным кабелем, но лишь бессильно зарычал от переполнявшей его злобы.

Что ни говори, а путы были крепкими.

— Будет языком чесать, пора бы и сигнал подать в Центральное Федеральное Бюро о том, чтобы высылали для всех вас почетный эскорт, — проговорил Фрэнк. — Только и осталось мне зайти для этого к Алику в палату.

Теперь, поставленный на боевой взвод, пистолет повернулся зрачком ствола к своему прежнему хозяину:

— Говори, где ключи от замков, назови шифры?

— Не знаю!

Внезапно поймав полицейского на совершенной им ошибке, даже превозмогая боль в разбитом лице, чуть ли не захохотал, кабальеро Грилан, которому вдруг удалось получить теперь полную сатисфакцию своим недавним унижениям.

Фрэнк вынужден был довольствоваться простой констатацией крайне неприятного факта, сводящего все его усилия к нулю:

— Замки электронные. Все они подчинены центральному диспетчерскому пульту.

Сеньору Грилану было чему радоваться:

— Именно по его настоянию ранее предусмотрели организаторы охраны такую систему, при которой никто, даже — он не в силах открыть дверь в палату с ценным пациентом без специального согласования с самим руководством их клиники.

— Не может быть?!

Переспросил Фрэнк, облизывая языком, мгновенно пересохшие от волнения, губы:

— Почему?

— Объясню. Все равно ты уже не жилец, — охотно ответил ему Мануэль Грилан. — Щенок этот вроде бы, по своей нынешней физической природе, как летать в пространстве способен, наподобие покойника Бьенола.

Полным откровением для Фрэнка Оверли стало и все то, остальное, что и дальше поведал ему, уже ничего не боящийся сеньор Грилан.

Оказывается, таким образом, люди дона Луиса обезопасили себя, на любой случай, от всяких неожиданностей:

— На первых порах и такое сойдет, пока мальчишка всей своей настоящей бесовской силы не знает, — пустился в рассуждения кабальеро Мануэль. — Но уже завтра его вообще отсюда увезут.

С дерзкой улыбкой он смотрел снизу вверх на озадаченного инспектора полиции:

— Туда доставят, откуда, как ни прыгай, только далеко не уйдешь!

После паузы он вновь нарушил, воцарившуюся было в комнате, гробовую тишину:

— Если же, ты, отпустишь меня прямо сейчас, то можешь рассчитывать потом на такую же милость и к себе.

И не давая времени на обдумывание ультиматума, Мануэль Грилан посулил и самую заманчивую в такой ситуации перспективу:

— Останешься жить. Это я тебе точно обещаю.

— Вы оставите мне жизнь? — усмехнулся Фрэнк.

И с ужасом почувствовал:

— К чему может привести его одна-единственная, допущенная при планировании и осуществлении операции, ошибка.

Состояла же она в том, что еще днем, он не забрал у Алика, подаренные тому когда-то в гилее самим же Фрэнком, часы со встроенным в механизм радиомаяком.

— Всего и дел оставалось бы — раздавить каблуком чуткое электронное устройство.

Именно исчезновение сигнала на экране радиопеленгаторной станции и было той самой решающей командой к штурму клиники доктора Лериха полицейскими частями специального назначения, на что он, главным образом, рассчитывал.

И вот результат:

— Так хорошо разработанный план давал роковую осечку.

Правда, оставался еще и самый последний — один-единственный, пожалуй, шанс на спасение.

Только теперь уже выходил вариант эвакуации без Алика:

— Ведь тот был сейчас крепко заперт похитителями в своей отдельной больничной палате под надежными электронными замками.

Кстати, этот план и был предусмотрен на тот случай, если в клинике мальца ему найти, вообще никого не удастся.

— Но ничего, — подумал Фрэнк, собираясь дать мафии последний бой. — Скоро я за Аликом вернусь.

И даже срок назвал:

— Сразу, как только выберусь из этого змеиного гнезда.

 

Глава седьмая

Мистер Бредли, имевший за плечами достаточно большой опыт работы в тайном сыске, знал много различных способов проникновения туда, куда всем прочим смертным путь был крепко-накрепко наказан.

— И все же самое главное заключается не в том, чтобы попасть в запретное место, а как выбраться оттуда, — парадоксально сформулировал он задачу, стоящую тогда перед Центральным Федеральным Бюро по борьбе с наркотиками.

Суть же ее была в том:

— Как выведать все происходящее в неприступном небоскребе клиники международной корпорации «Грузовые перевозки Грасса»?

Изучив все возможные варианты, они с Фрэнком остановились на самом верном из них.

— Откуда, ты думаешь, люди дона Луиса не ожидают побега? — предложил своему собеседнику вместе рассуждать над этой проблемой, шеф Федерального бюро штата.

— Пожалуй, с самого верха здания, — предположил Фрэнк Оверли. — С крыши!

— Верно! — поддержал подчинённого старый полицейский лис. — Как видно по схеме — такая возможность ими предусмотрена.

Он веером рассыпал на столе перед инспектором Оверли фотоснимки небоскреба, сделанные во время облета здания вертолетом.

На этих цветных, глянцевых изображениям, выполненных с отменной тщательностью, легко можно было рассмотреть натянутую над крышей здания тонкую стальную сетку.

— Выполнена она из особой колючей проволоки. — получил объяснение Фрэнк.

Только и это было ещё не всё из защитных редутов гангстеров.

— Кроме того — под сеткой проходит еще одна линия защиты — провода на изоляторах, — уточнил мистер Бредли.

— Выходит, что она под электрическим током.

— Верное предположение, — подтвердил старший по чину в этой компании заинтересованных собеседников. — Так что сама крыша для побега полностью отпадает.

— Ну, тогда я даже не знаю, как быть? — разочарованно протянул, не оправдавший свои амбиции в профессиональном разговоре, заметно посрамленный собственным невежеством, инспектор.

И все же, как оказалось, можно было попытаться уйти именно через крышу:

— Вернее, через предшествующий ей этаж служб технического обеспечения.

Это уже смог утешить подчинённого мистер Бредли.

— Вот видишь, не застекленные слуховые окна! — пояснил он, больше не желая томить собеседника неизвестностью. — Одна не решённая задачка осталась — как туда попасть?

И вот теперь, когда Фрэнк обнаружен, а рядом лежит, связанный по рукам и ногам, Мануэль Грилан, решение той самой задачи, как раз и встало перед инспектором на первый план.

— Только она обещала выручить! — когда нужно стало срочно спасать Алика, от утренней отправки его на неизвестное место эвакуации гангстерами.

Потому эта самая, упомянутая руководителем, «задачка» сейчас и предстала перед Фрэнком во всем своем грозном обличии.

— Слушай, Мануэль, поведай мне подробнее о том, как можно попасть на самый верх? — инспектор вопрошающе толкнул связанного гангстера стволом его же бывшего пистолета. — Если хочешь жить, то подскажи мне путь на крышу здания?

— Никак ты туда не попадешь, — смело парировал тот. — И даже не надейся!

Лежащий на полу комнаты Мануэль Грилан готов был яростным взором буквально испепелить своего врага:

— Да и сдохнешь ты там, наверняка скорее, чем дождешься помощи от своих легавых.

После этой тирады сеньор Мануэль с нескрываемым интересом принялся наблюдать, как будет выпутываться из сложной ситуации его соперник, не имеющий на это ни малейшей возможности.

— Вон лифт подошел, давай лучше станем в него и спустимся вниз, — снова услышал Фрэнк его голос. — Там я за тебя доброе слово замолвлю. Глядишь, сразу и не убьют.

— Ну, то, что лифт подошёл снизу, это уже неплохо! — смекнул инспектор, оценив всё ему сказанное смертельным врагом.

Теперь у него мелькнула конкретная мысль, вполне сулящая сделать реальностью возможность побега.

Еще в первый день, направляюсь сюда, на самый верх небоскреба, у Фрэнка была возможность рассмотреть внутреннее устройство кабины лифта.

Тогда еще разочарованно произнес про себя:

— Самая обыкновенная кабина. Даже банальной конструкции, можно сказать, в наступившем мире электроники и совершенной техники.

Ну а сейчас только она могла выручить его из сложившейся ситуации, в которую катастрофически он попал, совершив во время выполнения важного задания, одну-единственную ошибку:

— Всего-то и заключалась она в том, что инспектор, заблаговременно не забрал у Алика часы с секретным радиомаяком.

Нужно было по-иному выкарабкиваться из западни.

На счастье, в этом нашлось неожиданное подспорье в виде того же, приехавшего снизу лифта, так заинтересовавшего в столь сложную минуту Фрэнка Оверли.

Там, на потолке кабины, была укреплена широкая кассета с трубчатыми ртутными светильниками:

— Убери ее и найдется выход на крышу лифта, откуда тянется трос до верхнего подъемного барабана.

Все это Фрэнк вычислил еще раз, когда уже из коридора разглядывал прибывшую снизу кабину.

Широко раскрытые створки грузоподъёмного устройства словно приглашали его войти внутрь.

— Но тогда сработает автоматика, — побоялся Фрэнк. — Захлопнувшись, кабина сразу же пойдет вниз.

И всё же, так было в теории.

Тогда как на практике не все могло оказываться в распоряжении бездушной автоматики.

— Ничего не сработает, лифт! — вдруг осенило инспектора Оверли.

Он вновь заскочил в свою палату, где так и лежал, перехваченный по рукам и ногам телефонным кабелем Мануэль Грилан.

Не отвечая на его издевательские реплики, насчет того, что пора бы заканчивать игру, Фрэнк вытащил в коридор из палаты свой бывший платяной шкаф.

Сооруженный из легкого, но прочного пластика, он без особого труда поддался усилиям инспектора.

И тому, после того, как вытащил свою ношу в коридор, оставалось только вставить край шкафа между створками дверей.

— Теперь-то кабина никуда отсюда не денется, — оценивающе глянул Фрэнк па дело своих рук.

И, не мешкая больше ни секунды, он принялся за осуществление следующего пункта плана собственного спасения из небоскреба исследовательской клиники грозной мафиозной структуры, какой была компания «Грузовые перевозки Грасса».

По, втиснутому в кабину, шкафу Фрэнк проворно забрался в лифт.

Уже там, встав на ноги всё на тот же угол предмета мебели, оказавшегося совсем не лишнем в этом месте, инспектор довольно легко отсоединил потолочную кассету с трубками ртутных светильников.

Открывшееся ему в потолке квадратное отверстие было не очень большим, но вполне достаточным, чтобы туда смог, при желании, пролезть тренированный человек.

Что инспектор и сделал, юркнув в темноту шахты.

Трос, прикрепленный к кабине лифта целой системой блоков, был покрыт тонким слоем смазки. Потому забираться наверх до подъемном лебедки на отделяющие их два десятка метров, Фрэнку пришлось, цепляясь руками не за него, а за стальные перекладины несущей конструкции боковой стены лифтовой шахты.

Сил потратил много.

И когда был у цели, то в полном изнеможении опустился на пол около мощных электромоторов.

Однако отдыхать было все же некогда.

По дрожанию кожуха одного из двигателей Фрэнк определил:

— Его время истекает.

Кто-то снизу уже пытается вернуть к себе лифт, чтобы выяснить причину, из — за которой на тридцатом этаже застряла кабина.

— Коли же так, то могут подняться на него и по запасной лестнице, — догадался Фрэнк Оверли. — Потому, довольно скоро появятся вооруженные охранники.

И уж им-то дела нет до своеобразного гадания по «ромашке».

— Живым брать нарушителя спокойствия или мертвым, — представил себе беглец. — Изрешетят пулями за милую душу.

Как ни мал минутный отдых, все же и он оказался не напрасным. Эта небольшая передышка помогла инспектору собраться с остатком сил и продолжить борьбу за своё выживание.

Открыв незапертую, на его счастье, снаружи дверь лифтовой камеры, Фрэнк Оверли выбрался на этаж служб технического обеспечения здания и внимательно огляделся по сторонам.

Всюду, куда ни глянь, в рассеянном сумраке просторного помещения змеились системы водопровода, пневматики, а также широкие коробы вывода принудительной вентиляции.

За ними — по стенам, в сумраке этажа ярко светились проемы не застекленных по проекту, слуховых окон.

Подойдя к самому краю, Фрэнк глянул вниз, отыскивая место:

— Где удобнее всего можно было бы сейчас организовать собственный спуск на землю.

Удовлетворило его окно, рядом с которым проходило колено толстой водопроводной трубы.

Сюда Фрэнк притащил несколько бетонных технических противовесов с замурованными в них стальными кольцами.

По имеющейся на каждом из них, маркировке не трудно было определить их обычное предназначение по рутинному использованию в качестве груза при контрольном испытании лифтовых подъемных кабин.

— Теперь же они подойдут в дело совершенно в ином виде, — решил инспектор Оверли.

И все же, прежде чем использовать найденный груз, необходимо было найти основное звено плана спасения:

— Нечто, способное послужить канатом?

И вот здесь-то, как раз, Фрэнк был поистине на высоте.

Потому с благодарностью вспомнил прозорливую мысль своего многоопытного шефа — мистера Бредли.

Именно по его совету, собираясь па операцию, агент под прикрытием Оверли выбрал себе чудной наряд провинциала:

— Свитер-водолазку и джинсы.

Совсем обычная с виду одежда обладала целым рядом, скрытых в ней, феноменальных достоинств.

И свитер, и подкладка брюк были пошиты с использованием особого материала, сотканного из тончайшей нити, о прочности которой ходило столько слухов у них в Центральном Федеральном Бюро.

Поговаривали даже:

— Что именно из нее делают материю для легких, но обладающих абсолютной надежностью, бронежилетов под смокинги, предназначенных для скрытого ношения.

По поводу бронежилетов разговора не было, а вот в чем мистер Бредли, ни сколько не сомневался, так это в достаточной надёжности отдельно взятой нити.

— На разрыв эта штука выдерживает более двух сотен килограммов, так что ты на ней будешь висеть как паук на паутине!

Кстати вспомнил Фрэнк и другие, подобные заверения шефа, когда тот напутствовал его на выполнение такого ответственного задания:

— Теперь же предстояло проверить все это на практике.

Не теряя больше ни минуты, бывший санитар принялся распускать свою одежду.

Когда нить была смотана в объемистый клубок, один из ее концов инспектор Оверли пропустил через изгиб трубы, которую решил использовать в качестве блока.

Потом привязал его надежным морским узлом к связке бетонных противовесов.

Примерный расчет их подбора показался ему верным.

И уже, нисколько не таясь от тех людей, кто бы мог увидеть его из окон небоскреба, Фрэнк, принялся аккуратно разматывать клубок, опуская вниз груз с самой верхней точки здания исследовательского центра концерна «Грузовые перевозки Грасса».

Когда нить, ослабев, подсказала, что связка бетонных грузов уже внизу, другой конец Фрэнк прикрепил к поясному ремню, что застегнут им сейчас, в виде грудной обвязки, как это обычно делают альпинисты, если нет под рукой специального снаряжения.

За него же сейчас была засунута и магнитофонная кассета, являвшаяся уликой против похитителей Альберта Колена.

И только после того, как ощутил тугую тяжесть опущенного противовеса, сам Фрэнк, как это делают в своей практике парашютисты, смело шагнул в зияющую под ним пустоту.

Несколько, подобранных по весу и соединенных в один пакет, бетонных гирь, с земли плавно пошли наверх, позволяя беглецу вполне комфортно опускаться вниз, к долгожданной свободе.

Еще несколько минут, и он уже вне зоны досягаемости охранников небоскреба — громил дона Луиса.

Пробежав несколько метров от здания, Фрэнк заскочил и стоящую рядом с ним, одну из служебных машин их Центрального Федерального Бюро, определить которую по регистрационному номеру было для опытного сотрудника сущим пустяком.

— Дайте связь! — приказал беглец, сидящим в салоне, сотрудникам подразделения наружного наблюдения. — Я — инспектор Оверли, выполняю специальное задание.

Убежденность была такова, что те без всяких слов повиновались полуголому незнакомцу.

И тут же пошла в дело, протянутая ему, трубка радиотелефона, с помощью которой Фрэнк Оверли намерен был доложить о тех изменения, что произошли в проводимой операции.

За этим последовал приказ уже оператору специальной связи.

— Набери личный номер мистера Бредли, — скомандовал оперативный сотрудник. — Да сделай это, как можно скорее, потому что промедление может оказаться непоправимым.

 

Глава восьмая

…Переполох, поднятый бегством самозваного санитара из клиники дона Луиса, поднял на ноги не только охрану, но и самого хозяина «Грузовых перевозок Грасса».

— Что случилось? — первым же делом поинтересовался он лично, приехав на место по срочному вызову доктора Лериха.

— Вот кто лучше всего подробности Вам расскажет! — руководитель клиники кивнул на единственного очевидца побега.

Это был, так и сидевший прямо на полу с понурой, поникшей головой, растерянный и очень похожий сейчас на побитую собаку, Мануэль Грилан. Теперь он нисколько не напоминал былого бравого кабальеро.

— Нашли его спеленатым по рукам и ногам телефонным шнуром в палате санитара, называвшего себя Бенджаменом Смитом, — продолжил доктор Лерих знакомить с обстановкой своего босса. — Тогда как того самого уже и след простыл.

— Альберт Колен? Что с ним? — грозный окрик сеньора Грасса не предвещал ничего хорошего обоим — и врачу, и Грилану.

— Мальчишка на месте! Хорошо, что успели в палате новые электронные замки поставить, не то бы этот полицейский и его с собой увёл.

Словно тяжеленная гора свалилась с плеч дона Луиса.

Он даже несколько приободрился при известии, что попытка освобождения «золотого», в буквальном смысле этого слова, пленника полиции не удалась.

Однако радость, охватившая дона Луиса, имела и горький привкус:

— Они разоблачены.

Что, впрочем, уже не сильно и огорчало:

— Все равно именно на сегодня намечена эвакуация мальчишки на остров, затерянный для всех в океане.

Так что можно считать, ничего не произошло.

— Пусть теперь полиция хоть десяток обысков у нас устраивает, — был уверен мистер Грасс. — Всё равно, ничего и никого не найдет.

Только оставался один вопрос:

— Все же, как так получилось, что агент полиции сумел сбежать из-под такой надёжной охраны?

Подробности, поведанные самими охранниками, после главного сообщения, уже не могли расстроить главаря мафии:

— Будет нам лишним уроком этот побег! — бросил он отрывисто — И все же виновного наказать!

— Шеф! — с надрывом в голосе подполз к нему на коленях Мануэль Грилан. — Я ни в чем не виноват!

Оправдывался провинившийся с таким жалким лепетом, что слушать его было тошно.

— У полицейского было оружие, — вымаливал прощение бывший любимчик сеньора Грасса. — Он первым набросился на меня и вообще…

Исповедь, оборванная прямо на полуслове, очень не понравилась дону Луису:

— Договаривай, тварь!

— Сеньор Грасс, дело обстоит гораздо хуже, чем Вам кажется! — всхлипнул, почувствовавший у своего виска дыхание смерти, Мануэль Грилан.

— Объясни внятнее! — прорычал дон Луис.

Видя, что подручный все никак не справится с волнением, он велел доктору Лериху:

— Дай Грилану, что-нибудь успокоительное.

Тот, нагремев в столе склянками, достал несколько таблеток. Заставил Грилана их запить водой из сифона.

Лишь после этого дар речи вернулся к Мануэлю и он сумел подробно, но выгораживая себя лично, рассказать о магнитофонной кассете, похищенной сбежавшим Фрэнком Оверли.

— И что там было записано? — нахмурил брови главарь мафии.

— Ход врачебного консилиума.

Следующая фраза была ужаснее предыдущей.

— Да и Вы на нем лично присутствовали, еще и реплику подавали, — съежился под испепеляющими взглядами окружающих, Грилан. — Так что у полиции есть серьезная улика насчет того, что здесь силой удерживается похищенный Альберт Колен.

После этих слов стало всем ясно:

— Одной эвакуацией мальчишки уже не обойтись.

Сообщение имело тот же эффект, что и гроза на успокоившемся после дождя небе — дон Луис был взбешен до крайности.

А тут еще с поста охраны сообщили, сначала, о приближении полицейских машин, а потом, и о десятках коммандос из отряда специального назначения, как оказалось, уже окружавших со всех сторон здание небоскреба.

— Потом выясним вину каждого и воздадим по заслугам, теперь же пора ноги уносить, — первым оправился от потрясения доктор Лерих.

— Дон Луис, — тронул он за плечо остолбеневшего шефа. — Есть путь к спасению по подземной галерее.

И тот достаточно быстро пришел в себя.

— Тогда скорее туда, и не забудьте взять с собой сопляка Колена! — завизжал сеньор Грасс.

И сам, быстро перебирая ногами, засеменил прочь — прямо к выходу из кабинета главного врача.

Узкий темный коридор вывел беглецов в подземный гараж. Откуда они продолжили путь уже на нескольких автомашинах.

В «Мерседесе» дона Луиса поместились, кроме хозяина, еще доктор Лерих и Мануэль Грилан.

С пистолетом в руках он предостерегал с помощью своего оружия Альберта Колена от возможной попытки бегства.

…В самом городе, где можно было смешаться с прочим потоком транспорта, их колонна машин, по приказу шефа, разделилась.

Сам он велел водителю:

— Езжай в морской порт!

Был резон такому приказу.

Ведь, на территории главных океанских ворот Кривпорта большинство сооружений принадлежало именно его концерну «Грузовые перевозки Грасса».

И все же, когда хотелось верить в то, что удалось уйти от преследователей, шофер громко спросил:

— У ворот порта полицейский патруль. Что делать?

— Поезжай вперед, остановись у старшего поста, но будь готов в любую минуту нажать на акселератор, — это уже взял на себя инициативу Мануэль Грилан.

Обладая отличным зрением, он успел заметить, даже издали среди полицейского оцепления своего старого знакомого — сержанта Джерри Смитчела, как раз и возглавлявшего пост.

— Ну как, дружище, уже выздоровел? — по-приятельски окликнул его из машины Мануэль Грилан. когда роскошный «шестисотый Мерседес» остановился у пункта контроля.

— Да. Конечно. Проезжайте! — тут же разрешил Смитчел, одновременно давая понять, что задерживать старых друзей не собирается.

Когда пропущенный через ворота «Мерседес» действительно, без всяких помех, проехал на территорию порта, сержант объяснил своему полицейскому напарнику:

— Эти люди вне подозрения!

Непосредственно в порту дон Луис велел водителю выруливать не по обычному маршруту, что вёл к стоянке его личной яхты, а дальше — в самый конец грузовых причалов.

— Там, у яхты, полиция меня точно поджидает, а здесь я буду как у Христа за пазухой, — пояснил шеф мотивы такого решения.

Про себя же подумал:

— Будет сейчас всем сюрприз, так сюрприз.

В старом, совершенно ничем не приметном среди других, ему подобных, грузовом ангаре теперь таилось реальное спасение от опасности ареста финансиста и его свиты.

Потому что именно здесь хранил, как зеницу ока, дон Луис один из главных своих козырей, свято приберегал который на случай совершенно не предвиденной никем другим ситуации:

— В вот как сегодня!

«Мерседес» просигналил у входа в ангар.

И когда вышедший из ворот охранник услышал от дона Луиса условный пароль, всех четверых запустили внутрь сооружения.

Правда, по пути к цели пришлось миновать еще несколько постов, пока не оказались они там, где всё стало понятно даже лицам, не посвящённым в тайну старого ангара.

В центре огромного помещения стояла темная вода канала, тайно прорытого сюда из акватории порта.

И на ней дыбилась рубкой миниатюрная подводная лодка.

Капитан ее был на месте, заблаговременно получив по радио приказ еще из машины, в которой сюда добрался дон Луис.

— Экипаж готов к приемке груза и дальнейшему выходу! — молодцевато отрапортовал он, показав завидную выправку бывшего военного моряка.

— Груза на этот раз не будет, только пассажиры.

Несколько обескуражили подводника слова нового распоряжения.

Но и это было еще не все.

— Отплываем немедленно! — прозвучало от, всерьез перепуганного всем происходящим, хозяина.

…Появление этого подводного корабля в качестве транспортного средства компании «Грузовые перевозки Грасса» особенно нигде и никто и не афишировал.

— Тем более что покупать его не пришлось.

Субмариной с доном Луисом рассчитался президент одной из банановых республик Карибского бассейна:

— За оказание особых услуг!

Их же, этих услуг, на самом деле было немало:

— От помощи в выбивании правительственных кредитов и поставок оружия, до отмывания заработанных на наркобизнесе денег и переводе их на тайные счета, правящих в той небольшой стране, олигархов.

Официально этот подводный корабль давно затонул — потерпев крушение в океане:

— И уже не значился ни в одном флотском регистре мира.

Кстати, дон Луис уже и не ведал встретить когда-либо самого дарителя этой отличной субмарины.

— Того президента давно свергла очередная военная хунта.

Так что и концы в воду.

— Тогда как подводная лодка была на загляденье! — даже по строгой оценке настоящих военных моряков…

Эту субмарину построили на судовой верфи одного из европейских государств. и представляла она собой целый букет, новейших, по тем временам, конструкторских разработок:

«Подводная лодка водоизмещением в 1800 тонн имела длину в 60 метров и при надежных усовершенствованных высокооборотных четырехтактных дизелях и двух якорных гребных электродвигателях, с частотой в 200 оборотов в минуту развивала крейсерскую скорость более 24 узлов.»

Ну а использование бесшумных винтов, а также специального противогидролокационного покрытия всего корабля, делали подлодку буквально невидимкой для всякого:

— Попытайся он обнаружить ее на глубине.

Кстати, трансатлантические переходы свыше шести тысяч миль были вполне по силам и кораблю, и экипажу.

В помощь морякам, подводная лодка оснащена унифицированными пультами управления, командирским дисплеем, устройством преобразования и обработки данных, поступающих, как от собственных, так и от внешних источников информации.

Для доставки грузов имелись на субмарине наружные транспортные обтекаемые контейнеры, выполненные из маломагнитной стали.

…Но в этом рейсе выпало им оставаться пустыми.

Ведь кроме нескольких пассажиров, включая себя самого, дон Луис приказал не брать на борт ни кого, и ни чего.

Решившись на побег из города, мистер Грасс мог более не бояться за свою жизнь:

— Уже от того, что субмарину вряд ли смогут преследователи обнаружить в океане!

Не так уж далеко было и до заветного острова с его самой секретной научной, технической и перевалочной транспортной базой. Да и бортовые торпедные аппараты могли вести прицельную стрельбу сразу по трем разным целям, вздумай кто-либо атаковать субмарину.

Словом, надежный корабль ожидал в ангаре беглецов.

Приняв пассажиров, подводная лодка погрузилась в глубину канала и по этой артерии, тайно, с сохранением всех мыслимых предосторожностей, прорытой под землей, вышла в акваторию порта.

 

Глава девятая

…По количеству привлеченных полицейских сил подобной операции еще не знала столица штата.

Одновременно были блокированы большинство учреждений транснационального концерна «Грузовые перевозки Грасса».

Но больше всего прокуратуру штата, давшую санкцию на арест дона Луиса и обыск всей принадлежащей ему недвижимости, интересовала роскошная клиника доктора Лериха.

— О том, что происходило на тридцати этажах небоскреба? — до этого в органах юстиции могли только догадываться.

И вот появилась первая реальная возможность заглянуть за завесу таинственности.

— И всему заслуга, привезенная тобой магнитофонная кассета, — похвалил своего сотрудника Фрэнка Оверли мистер Бредли.

Именно эта запись хода преступного консилиума проведённого в палате больного сироты, позволила прокуратуре от обычных угроз когда-нибудь расправиться с мафией, перейти к конкретному делу.

— И вот мы почти добились своего! — он показал подчиненному рукой на то, что творилось вокруг клиники.

Полицейские машины, завывая сиренами, едва успевали отвозить все новых и новых арестованных.

Пошли и первые доклады от исполнителей.

Оказывается, кроме научно-исследовательских лабораторий и клиники, в, так называемом, лечебном учреждении, возглавляемом доктором Лерихом, были целые этажи, на которых богатые мира сего могли себе позволить на неделю-другую уйти в наркотический экстаз.

Благо, что любая «травка» всегда и в любом количестве была у них прямо под рукой.

Велись и незаконные хирургические операции по пересадке различных органов.

— Ты бы вот побывал для общего интереса в их обширном морге, такое бы там увидел, — мрачно констатировал мистер Бредли. — Хотя, конечно, вовсе не жалеешь, что успел удрать раньше, чем тебя самого в этот морг отправили.

Однако Фрэнку в эти мгновения было не до шуток.

Сам он успел побывать на тридцатом этаже, но, как и предполагал, палаты оказались пустыми.

И теперь инспектор Оверли ждал результата радиопеленгации со специально выделенного для этой цели вертолета.

— Есть устойчивый сигнал! — внезапно раздалось сообщение из динамика радиопередатчика, встроенного в салон их дежурной автомашины.

— Где сигнал? Заметили его, в каком районе? Прошу ответить! — тотчас подключился к связи инспектор.

— В районе торгового порта! — невозмутимо послышалось в ответ от вертолётчика.

В ту же секунду Фрэнк уже сидел за рулем машины.

Его, «форд» стрелой рванул туда, где могли находиться беглецы. И единственным указателем и ориентиром для преследователей оставался теперь именно датчик в часах, подаренных Алику лично Фрэнком когда-то в горной гилее.

Вслед за ним мистер Бредли отправил в погоню еще несколько экипажей патрульных машин.

И весьма кстати.

Потому что в возникшей перестрелке с охраной секретного ангара дона Луиса, лишь за счет численного перевеса, полицейским удалось одержать верх.

Но самое главное разочарование ждало их впереди:

— Сам ангар теперь был пуст.

Прекратился и радиосигнал.

— Во всяком случае, теперь он исчез с экрана нашего пеленгатора, — доложил инспектору пилот вертолета, оказавшегося здесь же, на территории порта. Достаточно умело ему устроили площадку для посадки геликоптера, подыскав удобное место среди сплошной застройки.

— Где ваша машина? — спросил Фрэнк, удивляясь тому, откуда перед ними мог появиться пилот полицейского вертолёта.

— На крыше ангара, — ответил тот.

— Тогда нечего медлить, — до глубины души завёлся энергетикой погони инспектор Оверли.

Он оглядел тех, кто вёл поиски преступников на суше, тогда как сам решил продолжить их и на океанической глади.

— Скорее туда, в погоню за беглецами! — велел он своим людям.

Без лишних слов, пилот направился вместе с ними наверх по той же лестнице, что ранее привела его внутрь грандиозного помещения.

— Но где будем искать? Или Вы знаете это лучше всякого прибора? — уже в салоне юркой стальной стрекозы с иронией спросил пилот.

Напрасно стараясь голосом перекрыть рев мотора их взлетающего ввысь вертолета.

— Теперь знаю где! — оборвал его рассуждения не по теме Фрэнк Оверли. — Направление держите к выходу из порта.

По нескольким фразам, как выпытанным у сдавшихся охранников, так и по тому, что он лично увидел в тайном ангаре с подземным каналом, инспектор сумел прекрасно догадаться о том:

— На чем мог сбежать из города дон Луис?

И своим предположением поделился с экипажем вертолета:

— Ищем подводную лодку!

К этому моменту, внизу, прямо под ними, показались волноломы, ограждающие акваторию порта в штормовую погоду.

— Тогда я точно знаю, где она может пройти в океан! — предложил свои услуги проникшийся ответственностью пилот. — Я до этого несколько лет в береговой охране служил.

Говорил он, не отрываясь от управления «стрекозой»:

— Изучил здешний фарватер как свои пять пальцев.

Не упустил он и главного:

— Только предупреждаю сразу — наши пулеметы помогут лишь в том случае, если посудина будет на плаву.

И закончил своё экстренное сообщение, уже совершенно утратив былой пафос:

— В подводном же положении любая субмарина, даже такая миниатюрная, как эта для нас недосягаема.

— Все равно ищем подводную лодку! — заявил на это важный пассажир. — На вызов сюда военных авиаторов и моряков, уже нет времени.

Им ничего другого делать и не оставалось.

— Очень мала вероятность того, что удастся найти нам, в таких условиях, беглецов, — прекрасно понимал Фрэнк. — Но пока есть этот шанс, нельзя его упустить из реализации.

Всё еще теплилась у него в душе слабая надежда на успех в поисках похищенного мальчугана.

— Вот она, под нами! — раздалось в кабине полицейского вертолёта. — Где я и предполагал.

Пилот изменил режим полета таким образом, что теперь винтокрылая машина буквально зависла на одном месте. И продолжала двигаться вперёд, повторяя под облаками подводный маневр скрывающегося от их преследования, объекта поиска.

Теперь уже абсолютно все наблюдатели смогли увидеть прямо под ними, уверенно рассекающий волны, бурун от поднятого подводной лодкой перископа.

Небольшая глубина акватории порта не давала пока субмарине сохранять полную секретность хода.

Потому с патрульного вертолета ее хорошо видели сквозь небольшую толщу воды.

— Ничего себе, калоша! — присвистнул в изумлении вертолетчик, имевший опыт работы на флоте. — Лодка-то эта, получается, из самых, что ни есть, новейших образцов. Гляньте на её обводы.

Его предположение подтверждалось современной каплеобразной формой субмарины, расположенными на корме стабилизаторами и вертикальными рулями. На что только еще начали переходить кораблестроители многих стран.

— Как бы эта штука по нам ракетой не ответила! — между тем не унимался пилот. — Нисколько не удивлюсь, если там еще и противокорабельных ракет «Гарпун» или «Экзосет» припасли для преследователей.

— Ничего не бойся! — успокоил его Фрэнк Оверли. — Даже если все так, как ты говоришь, не станет дон Луис себя так выказывать.

Наблюдая сверху за субмариной, он словно пытался разгадать дерзкие планы беглецов, в чём и преуспел.

— Ему главное — уйти от нас в глубину, — поведал вертолётчику инспектор. — Можешь быть на этот счёт, совершенно спокойным.

Эти слова несколько разрядили обстановку в летящем над волнами вертолете.

— Ну-ка, дай по нему очередь! — велел пилот штурману, занявшему место у турели крупнокалиберного пулемета.

— Не надо очередь! — устало махнул рукой инспектор, отменяя приказ. — Не стрелять! На борту субмарины — ребенок.

 

Глава десятая

Подводная лодка, хотя и была самой последней модели, все же на вид не очень-то внушала доверия всем, кто сопровождал дона Луиса.

Но — только не ему самому.

Не раз именно она выручала его тогда, когда, казалось, ничто не могло избавить от полицейских ищеек:

— Оружие, наркотики, валюту!

Каких только грузов не доводилось переправлять в самые отдаленные места на этой субмарине.

Ну а отличная выучка опытных профессионалов, составляющих экипаж за сверхвысокое вознаграждение, делало всю затею с побегом именно пустяковой и не стоящей особых волнений.

Тем более что сравнительно не так далеко было и до острова, тоже принадлежащего концерну:

— Того самого места, выбранного, — по приказу дона Луиса. — Для безопасного содержания «золотого ребенка».

И не случайно.

— Оттуда он никуда кроме воды не допрыгнет! — решил про себя мистер Грасс еще раньше, когда и ведать не мог, что сам окажется в компании своего юного пленника.

…Когда люк субмарины захлопнулся, пропустив внутрь прочного корпуса пассажиров и членов экипажа, капитан, не мешкая, тут же дал команду на погружение.

Правда, путь в подводном положении через порт отнял гораздо больше времени, чем они рассчитывали. По основному фарватеру, как раз, буксиры заводили на разгрузку сразу несколько океанских сухогрузов.

Пришлось под перископом выжидать под водой:

— Когда освободится путь в открытый океан.

И уже совсем недалеко оставалось до выхода на настоящие глубины, когда матрос, стоящий у перископа, сообщил:

— За нами погоня. В воздухе — полицейский вертолет.

— Ничего страшного, — заверил капитан в отсутствии опасности, своих, успевших перепугаться, пассажиров. — Если сразу стрельбу не откроют, то через несколько минут им нас уже не достать.

Вертолет наверху при этом не выказывал особой агрессивности, будто слушался всего, что говорит старый опытный моряк.

— Вот видите, теперь можно идти и на полное погружение, — уверенно произнес командир субмарины. — Эхолот показывает, что мелководье мы успешно прошли.

За бортом с немалым шумом забурлила вода, от вытесняемого из балластных систем воздуха.

— Убрать перископ, — продолжал распоряжаться старший на подводной лодке. — Он теперь нам больше не нужен.

Всеобщее ликование, начавшееся при этих словах в чреве подводного корабля, не разделял один лишь Алик.

Забившись в угол отсека, куда его отвел под дулом пистолета Мануэль Грилан, он, сидел, захлебываясь слезами:

— Теперь уже никто не мог спасти его от этой шайки убийц.

Алику так хотелось туда, наверх, где на вертолете бессильно гнался за ними добрый и преданный Фрэнк Оверли.

— Да, доктор, идите к малышу, сделайте ему нужную инъекцию, чтобы спал до самого острова! — велел своему главному медику дон Луис, вновь, как прежде, становясь волевым и решительным.

Что не осталось без внимания его спутникам.

Доктор Лерих покорно щелкнул замками, прихваченного с собой из клиники, саквояжа со всем необходимым.

Вынул оттуда шприц, затем — пачку ампул. Прямо на глазах совсем перепуганного этой процедурой Альберта Колена, отломил головку одной из них. Профессионально наполнил ее содержимым пластмассовый одноразовый баллончик.

И, подняв шприц иглой вверх, умело выпустил перед собой, тонкую струйку наркотика. Изгоняя из иглы шприца возможный в нём воздушный пузырек.

— Ну-ка, закатай ему рукав курточки, — велел доктор, сидевшему рядом с ребёнком, Мануэлю Грилану.

И, видя, как долго тот путается, освобождая рукав сорочки ребёнка от зацепившегося за него браслета наручных часов, грозно рыкнул:

— Да поскорее!

Не обошлось и без дельного совета:

— Выброси, ты, наконец, этот чертов будильник. Довольно нам играть в няньки-игрушки с этим волчонком!

При этих словах Алик с такой ненавистью глянул на своего мучителя, что если бы был способен:

— Испепелил бы его презрением, сейчас до краев наполнявшим мальчишескую душу:

— Только угли бы остались от доктора.

Но единственное, что он мог, так это лишь страстно желать быть подальше от этих чудовищ в образе человеческом.

Крик в отсеке, куда ушел доктор Лерих выполнять полученный им приказ, дон Луис воспринял как должную реакцию юного пациента на болезненный укол шприцем.

— Капризничает дьяволенок Колен! — хмыкнул он. — Требует особого ухода.

Но тут же похолодел, от дурного предчувствия:

— Потому что кричал совсем не ребенок, а сам доктор Лерих.

Ученый просто захлебывался от злости:

— Так, где же, я Вас спрашиваю, подлый Грилан, этот проклятый мальчишка?!

…Полицейский вертолет еще долго сопровождал, уходящую в океан подводную лодку гангстеров.

Даже когда в волнах скрылась штанга перископа субмарины, Фрэнк Оверли все еще не решался дать команду пилоту винтокрылой машины на обратное возвращение в город.

— Ладно, инспектор, от нас больше уже ничего не зависит, — повернулся к нему расстроенным лицом вертолётчик. — Пора домой — горючее на исходе.

— Инспектор, а что это там прямо над нами?

Вдруг вмешался в разговор, до того наблюдавший за тем, что происходило внизу, штурман-радист.

Фрэнк выхватил у него из рук бинокль.

Прильнул к окулярам.

Мощная оптика тут же приблизила к нему лицо, барахтающегося в волнах мальчика.

— Срочно вниз! — велел инспектор.

И не спрашивая, широко распахнул боковую дверь вертолета.

До поверхности воды было далековато, но он все же не стал медлить, смело прыгнул в волны.

И добился своего. Удалось-таки поддержать на плаву уже начинающего уставать Алика:

— Помочь ему до того, как сверху, с борта вертолёта спустят для них спасательную сетку.

Их так и вытащили из океана — обоих сразу.

Они совершенно промокли от долгого пребывания в волнах. И всё же крепко прижимались друг к другу.

Как будто от того:

— Быть ли им вместе? Теперь зависела главная цель их жизни.