Глава первая

…В крохотном салоне самолета, куда доставил своих французских пленников Мануэль Грилан, мест хватило не на всех.

Потому кое-кому из охранников пришлось разместиться прямо на полу. Благо его покрывала ворсистая ковровая дорожка. Зато для Алика и его дедушки — профессора Колена, доверенный человек дона Луиса сделал исключение.

Отдельные кресла им кабальеро выделил в самом центре пассажирского салона. При этом спереди и сзади сиденья были повернуты именно на них. Так что сидящие там вооруженные громилы глаз не спускали с этой странной парочки-старика и мальчишки.

Тут же — в мягком, снабженном окидывающейся спинкой, кресле занял свою позицию и сам руководитель похищения.

Выждав, когда, оторвавшись от земли, их крылатая машина набрала устойчивую высоту, сеньор Мануэль отстегнул привязной ремень и полез в карман своего пиджака.

Вся процедура сопровождалась довольной улыбкой, не скрываемой от подчиненных.

— И тем более нечего было стесняться узников.

Но если к старику профессору кабальеро Мануэль не имел ничего личного, то в отношении Алика, постоянно шел в дело весь арсенал принуждения к повиновению, от угроз, запугивания и до насмешки.

Вот и теперь ехидно и вызывающе улыбаясь прямо в лицо, сидящего перед ним, подростка, сеньор Грилан открылся перед ним во всей своей подлой сущности.

— Вот теперь, звереныш, когда миновала случайность твоего побега при взлете самолета, постараюсь использовать кое-какое проверенное средство, — заявил он. — Вот эту самую игрушку, на тот, разумеется, случаи, если, действительно, сам дьявол тебе брат!

С легким лязганьем из кармана пиджака на свет была извлечена пара наручников.

Замкнув их браслеты на руках пленников, и связав их, таким образом, в одну пару, кабальеро Грилан успокоился.

Более того, даже посчитал свою охранную миссию подошедшей к успешному завершению.

Он с наслаждением раскурил, от услужливо поданной зажигалки, душистую сигарету и крикнул в кабину экипажа.

— Стюард, обед!

Тот же бортмеханик, как видно, исполняющий по судовой роли еще и эту обязанность, с почтительным поклоном подал ему коричневую тисненую папку.

Внутрь её были вложены несколько листков лощёной бумаги с отпечатанным текстом:

— Пожалуйста, меню, сеньор!

Своим видом он старался походить на профессионального работника не только по линии авиации, но и в сфере ресторанного обслуживания.

Причём, исполняя свою роль на самом высоком уровне.

— Здесь все, что есть в холодильнике, — заявил новоявленный стюард. — Разумеется, только для Вас.

Впрочем, заботой были окружены и другие участники полёта, о чем человек из пилотской кабины объявил пассажирам, вовсе не ожидавшим индивидуального внимания к своим потребностям:

— Господам, — он обвел рукой охранников. — У меня припасено кое-что для вас из консервов — пиво, ветчина.

— Хорошо, — вполне благосклонно кивнул ему в ответ Мануэль Грилан. — Только вот что еще…

Он с каким-то сомнением посмотрел на свои ладони, явственно пахнущие оружейной смазкой:

— Бездельники, не могли, как следует новый пистолет протереть, прежде чем мне подсунуть.

— Вот полотенце! — подал ему стюард белоснежную полосу материи, до этого просто перекинутую через локоть его руки.

Тут же кабальеро Грилан пустил полотенце в ход.

С наслаждением он сначала тщательно протер им вороненый свой «магнум», который извлёк из наплечной кожаной кобуры, укрепленной на ремнях под светлым модным пиджаком.

Увидев, что и ткань его полотенца тоже украсили темные разводы машинного масла, уязвленный стюард, тем не менее, вполне ровным голосом, будто ему всегда, подобным образом, в полёте хамят пассажиры, добавил:

— Еще одно чистое полотенце имеется в туалете.

И даже указал рукой:

— Там же, кстати, можно и руки хорошенько вымыть с мылом перед обедом.

— Ладно, ступай за жратвой, без тебя разберусь! — рыкнул на него сеньор Грилан. — Да принеси мне всё самое вкусное по своему выбору.

Что касается, ранее поданной ему папки с тиснёной надписью «Меню» на кожаной обложке, то кабальеро Мануэль отшвырнул её от себя прочь, прямо под кресло:

— Не очень-то мне хочется перечитывать эту заумь.

С удовольствием поднявшись с кресла, в котором еще не пробыл и часа, он пошел в хвост самолета. По пути плотоядно ухмыляясь тому, как заводными болванчиками вскакивали перед ним с пола на ноги охранники, освобождая ему дорогу.

— Приятно, когда тебя уважают, — теплой волной окатывало сердце новоявленного начальника рейса. — Понимают ребята, какие мне даны доном Луисом полномочия — если что не так, то и пулю в лоб могу пустить!

Так и прошел он те несколько шагов, что отделяли пассажирские места до конца салона, где в хвостовой части самолета находилась небольшая туалетная комната.

Отдернув в сторону шелковую занавеску, Мануэль резко рванул на себя ручку легкой алюминиевой дверцы.

И тут же что-то стремительно втащило его вовнутрь.

Не позволив, совершенно ничего поделать по этому поводу, невольным свидетелям странной сцены.

Миновало еще несколько томительных мгновений, сопровождаемых звуками борьбы, которые доносились из туалета и вот уже «руководитель рейса» появился обратно.

Только теперь он уже совсем не был похож на себя самого прежнего — самовлюбленного кабальеро. Горбоносая загорелая физиономия с усами и бородкой-эспаньолкой красовалась свежим кровоподтеком. И он синим ореолом набухал вокруг, и без того оплывшего от удара глаза.

Перемены оказались и в действиях латиноамериканца.

Теперь он шёл по самолёту, не прежней вальяжной походкой самовлюблённого человека, а с видом опешившего пленника, заложив за голову поднятые руки.

— Всем не шевелиться, оружие бросить на пол! — скомандовал шедший следом за Мануэлем с грилановским же пистолетом, взятым наизготовку, Фрэнк Оверли.

Конвоир еще плотнее приставил ствол к голове пленника:

— И без шуточек, не то мигом пущу в расход вашего дражайшего предводителя.

Решительный вид бывшего помощника окружного прокурора и жесткие нотки в его голосе подсказали всем:

— Шутить он не намерен!

На пол, укрытый ворсистым ковром, с легким стуком попадали пистолеты охранников.

И уже о них лязгнуло несколько легких автоматов «Узи» — любимого оружия людей дона Луиса.

— Эй, ты! — крикнул Фрэнк Оверли тому, кто стоял рядом с креслами пленников. — Вот ключ, скорее освободи мальчишку и профессора от наручников.

Блеснув в лучах электрических ламп, туда полетела связка ключей, только что, изъятых бывшим сыщиком у Грилана.

Когда все, что велел Оверли, было исполнено, Фрэнк обратился с конкретным предложением к обоим Коленам:

— Соберите оружие и несите его сюда.

— А ты, мразь, — толкнул он стволом упущенного «Магнума» в безвольно поникшую перед ним спину Мануэля. — Вели экипажу поворачивать обратно, в аэропорт вылета.

Следующие слова воскресшего из мёртвых, правоведа казались уже всех находящихся на борту:

— Так, как посадку будем производить там же, откуда взлетели, то приготовьтесь оказаться за решёткой, чтобы ответить по всей строгости закона за попытку похищений двух и более человек!

Фрэнк заметил, вышедшего в салон пилота корабля и уже остальные слова адресовал лично ему:

— Заодно предупредите по радио полицию, чтобы встречали её сотрудники всех вас с полным комфортом.

Глаза, сиявшие от восторга, вмиг разительно изменили, только что бывшее крайне печальным, лицо подростка.

Алик от счастья, переполнявшего его с внезапным появлением друга, словно стал выше на голову.

Особенно после того, как обнявший его Фрэнк протянул один из захваченных у преступников пистолетов:

— Этот тебе, а те, другие, пусть возьмет профессор и тоже держит на мушке эту банду.

Когда те поступили согласно его предложению, Оверли вновь заговорил так громко, чтобы его слова услышали все окружающие:

— Теперь ваша кампания на собственной шкуре должна узнать — как это хорошо чувствовать скорый прилёт пули на собственном лбу.

— Необъяснимое ли появление недавнего покойника было ли тому виной, или так испугали наставленные зрачки стволов оружия, — но на людей дона Луиса словно столбняк напал.

Со смертельным страхом одни смотрели в сторону наставленных на них пистолетов, другие — в глаза, чудесным образом воскресшего из небытия, помощника окружного прокурора.

Но тут тишину нарушили шаги из пилотской кабины.

Командир корабля показался оттуда не просто, как и прежде, чтобы выяснить ситуацию на борту судна, а уже с высоко, насколько позволяли размеры пассажирского салона, поднятыми над головой руками.

И хотя в них было оружие, сам вид пилота говорил о полном его смирении перед обстоятельствами:

— Мистер Оверли, мы тоже сдаемся.

На пол полетели уже пистолеты, ранее принадлежавшие уже членам экипажа.

Однако этим шагом история захвата воздушного корабля вовсе не закончилась.

Как ему было велено — возвращаться обратно — в аэропорт вылета летчик самым категорическим образом отказался:

— К сожалению, мистер Оверли, выполнить Ваше требование мы не можем.

Чем повергли того в исступление:

— Что такое? Или жить надоело? — насупился Фрэнк. — Так я вам всем, бандитские отродья, пропишу скоростные билеты на небеса.

И всё же пилот, как оказалось, был вполне готов и к такой суровой реакции на его заявление со стороны своего незваного пассажира:

— Вот именно, что не желаем погибать.

Он обвел взглядом всех, находившихся в салоне.

— Хочу поставить вас в известность, что наш самолет заминирован, — раздалось в пассажирском салоне. — И при первом же отклонении от маршрута, не санкционированном с земли, все мы взорвемся.

Заявление огорошило и тех, кто диктовал свою волю, и бандитов, успевших сдаться на милость победителей.

Тогда как летчику еще было что сказать.

— Мы просто обречены на невозвращение! — продолжил командир корабля свои откровения. — Как вы сами понимаете, такого разрешения дон Луис не даст!

Растерянный пилот затем подробно коснулся и технической стороны проблемы:

— За тем, как протекает наш полет, строго следит бортовой компьютер — по заложенной в нем программе.

После чего поставил окончательную точку при полном отсутствии какого-либо выбора выборе предстоящих действий:

— В программе бортового компьютера, как раз, есть и вариант, оборачивающийся взрывом, при нежелательном отклонении от первоначального курса.

Эта короткая, но полная страшного смысла, речь авиатора, вновь за столь короткое время переменила обстановку в самолете.

Люди Грилана, не верили в то, что кто — то захочет стать самоубийцей ради старика и мальчишки.

Потому приободрились буквально на глазах.

Однако все еще зависело непосредственно от Фрэнка Оверли, слишком поздно понявшего, что при попытке освободить своих друзей из рук преступников, только что допустил роковую ошибку.

Он уже понимал, что командир корабля нисколько не кривит душой, докладывая ему сложившуюся на борту обстановку.

На радиограмму, посланную диспетчеру «Грузовых перевозок Грасса» последовал именно тот невозмутимый ответ, который оставлял единственный шанс на выживание:

— Лететь строго установленным курсом. При малейшем изменении маршрута пеняйте на себя!

— Мы проиграли! — понял Фрэнк. — Дон Луис скорее нас всех скорее уничтожит, чем позволит стать свидетелями на суде.

Теперь он, хотя и мысленно, но самыми последними словами крыл себя за опоздание с захватом лайнера:

— Ведь уже имел возможность убедиться в том, что самолеты дона Луиса в воздухе просто опасны для угонщиков.

В это же время Мануэль Грилан, до того, лишь боязливо, выглядывавший из-за спины пилота, вдруг заинтересованно и достаточно смело скосился повеселевшими глазами с удрученного лица Фрэнка и физиономии обоих господ Коленов — деда и внука.

Потом, видя по замешательству, всё ещё сомневающегося в принятии решения мистером Оверли, вдруг понял, что тот не станет подвергать смертельной опасности жизни своих друзей.

И подал просительную реплику:

— Знаешь что, Фрэнк, летим уже, как было назначено — до острова, а там попытайся договориться обо всё с доном Луисом.

И привел неожиданный аргумент в защиту своего предложения:

— Там, на земле, может быть, убедишь мистера Грасса, чтобы тот отправил всех вас обратно каким-нибудь иным путем?

После чего напомнил о полной невозможности ослушаться босса в воздухе:

— Ты ведь уже испытал один раз прямо на себе, как взрываются похищенные самолеты авиакомпании «Грузовые перевозки Грасса».

Аргумент и без того волновавший Фрэнка, на этот раз подействовал наверняка.

Оставшуюся часть пути до острова, хотя и летели сеньор Мануэль и его люди под стволами, наведенных на них пистолетов, все же было неясно до конца:

— Кто же здесь пленники?

Окончательно все должно было проясниться на месте.

Пока же Фрэнк, до самого конца пути, нехотя отвечал на расспросы профессора и его внука о том, как ему удалось инсценировать собственную смерть:

— Все подробности потом!

И прекращая обсуждение темы, явно не предназначенной для чужих ушей, сказал:

— Надеюсь, впереди у нас будет еще достаточно времени на подобные разговоры.

Через несколько часов из кабины вновь показался пилот.

— Подлетаем к острову, — раздалось на весь пассажирский салон. — Приготовьтесь к посадке

 

Глава вторая

— Где мы сейчас находимся? — спросил Фрэнк у пилота самолета перед тем, как разрешить ему повести машину на снижение.

— В районе между Флоридой и Бермудскими островами, — охотно пояснил ему хозяин пилотской кабины. — Это место больше известно как Бермудский треугольник, мистер Оверли.

Но тот не удовлетворился услышанными словами.

— Укажите конкретнее, — потребовал у штурмана. — Лучше всего, сделайте это прямо на карте!

На что последовал неожиданный ответ:

— Его там нет, на обычной географической карте, того острова, где предстоит посадка, — просто сказал командир корабля. — Мы летим по радиомаяку.

Поняв, что не смог убедить своего собеседника, он предоставил ему иное подтверждение своих слов:

— Если не верите, то можете сами убедиться.

Пилот нисколько не лгал.

И в действительности оказалось, что даже широкомасштабная карта этого уголка океана, где по акватории разбросаны не одна сотня крохотных коралловых островов, просто не включала в себя частную территорию клочка суши, принадлежащую дону Луису и его концерну «Грузовые перевозки Грасса», затерявшуюся в акватории океана.

Причем, виной тому были не столько особо сложные условия навигации, сколько причины серьезнее.

Как из всего им сказанного поняли новички на борту самолета:

— На появление «белого пятна» сказались меры, специально принятые кем-то еще до того, как островные владения достались главе наркомафии Кривпорта.

По тем переговорам, что вели экипаж их самолета и наземные службы слежения островного аэропорта, Фрэнк успел уяснить:

— Не зная специального кода, им просто не выбраться живыми назад из этого квадрата!

Настоящее «табу» на его посещение, наложено кем-то очень давно и с тех пор соблюдается строже любого другого запрета.

А то, что можно было увидеть в иллюминаторы самолёта, во время нескольких кругов, сделанных при виртуозной посадке па бетонку крохотного взлётной полосы кораллового атолла, лишь подтвердило подобное предположение.

Вдоль полосы, вырубленной в густой пальмовой роще, высились хитросплетения антенн и локаторных решеток, вперемежку с бункерами замаскированных ракетных установок.

Причем если в глубине острова чаще — противовоздушных, то ближе к побережью — и противокорабельных систем.

— Вот так, мистер Оверли, один залп и любой окажется на небесах! — заметив его любопытство, пояснил пилот.

До этого он так невозмутимо пилотировал свою крылатую машину, словно всегда у него за спиной в кабине были посторонние, наставившие на него огнестрельное оружие.

— Но неужели все эти военные приготовления ради какой-то перевалочной базы наркотиков? — вырвалось у Фрэнка.

— Это Вы прямо у хозяина и спросите, — донеслось в ответ.

И тут пилот выдал ему очень откровенную информацию, ранее скрываемую от посторонних:

— Кстати, судя по связи с землей, он уже на острове.

Тут понадобились некоторые дополнительные пояснения захватчику судна, должные, по мнению авиатора, сделать его более доверчивым и покладистым при окончательном решении того вопроса, что касался судьбы захваченного экипажа и пассажиров.

— Видимо, раньше нас прилетел, другим рейсом, — узнал Оверли. — Пока мы барражировали в воздухе, ожидая решения своей участи.

Лайнер дона Луиса, действительно уже стоял на специальной площадке, чуть в стороне от взлетно-посадочной полосы.

Их же самолет пробежал еще немного, притормаживая, по аэродрому. И только затем вырулил на соседнюю стоянку.

Командир корабля поднялся с кресла.

— Теперь я для Вас ничто не представляю, — заявил он. — Все решает лично дон Луис.

Для наглядности он кивнул он в сторону иллюминатора:

— Вот и его резиденция!

Приземистое бетонное здание, затерянное в зарослях кокосовых пальм, на которое указал летчик, действительно, было облюбовано сеньором Грассом для себя самого.

Хотя и выбор-то был невелик.

Несколько лет назад, когда ему только удалось откупить у министерства обороны один из заброшенных секретных ядерных полигонов, здесь имелись лишь эти объекты. В том числе, брошенные за ненадобностью, бетонные коробки наблюдательных пунктов, ракетных охранных бункеров, да еще один объект особого значения — ядерный могильник.

К тому моменту никакой особой ценности все это не представляло, требуя только баснословных расходов на содержание.

И вот тут свои старые связи пустил в ход один из бывших ведущих сотрудников полигона, ставший активным посредником между концерном Грасса и правительством.

Лично доктор Лерих.

Сейчас, укрывшись от солнца под брезентовым тентом у штабного корпуса, дон Луис вместе с ним потягивали из высоких стаканов холодную кока-колу с кубиками льда.

При этом шеф «Грузовых перевозок Грасса» с особым интересом наблюдал за тем, как высаживались на бетонку пассажиры, прилетевшие сюда на втором за сегодняшний день авиарейсе.

Приземлившийся двухмоторный реактивный самолет, вырулил с, принявшей его, взлетно-посадочной полосы на парковочную площадку и отсюда был виден как на ладони.

Сидя на тенистой террасе рядом с доктором Лерихом, дон Луис с нескрываемым удовольствием разглядывал хищные обводы лайнера, совсем не походившего на те, что курсировали по гражданским авиалиниям.

Но иначе и быть не могло.

Эта птичка — «Бичджет-400 Т» изначально изготавливалась как транспортник по заказу военно-воздушных сил.

На его базе даже создали учебно-тренировочный самолет Т-1А-Джейхок, предназначенный для подготовки летчиков транспортно — заправочных и транспортных подразделений.

Ну, а эта первая модификация, так приглянувшаяся владельцу корпорации «Грузовые перевозки Грасса» оказалась будто созданной специально для дел дона Луиса.

Довольно неприхотливый в эксплуатации и управляемый экипажем всего в два человека, лайнер с силовой установкой из двух двухконтурных турбореактивных двигателей производства фирмы «Пратт энд Уитни» тягой по 1300 лошадиных сил, мог совершать полеты в любую страну. А с, соответствующими дозаправками на маршруте, даже облететь весь земной шар.

Такая энерговооруженность особенно на руку дону Луису:

— Потому, что позволяет его технике развивать максимальную скорость почти в девятьсот километров в час, на высоте девять тысяч метров при дальности полета с несколькими пассажирами на борту до четырех тысяч километров.

— Как раз то, что нужно для доставки наших грузов на средние расстояния, — еще при покупке новинок своего авиапарка, довольно потирал руки мистер Грасс.

И они ни разу еще не подвели хозяина.

Когда было нужно, то «Бичджет» легко поднимался на высоту и до четырнадцати километров. И это тогда, когда сама масса пустого самолета составляет чуть больше четырех тонн.

…Вот и сегодня обе машины на деле продемонстрировали свою неприхотливость при взлетах-посадках.

Словом, всем хорош для островитян самолет-солдат, обряженный сейчас в гражданский камуфляж обычного пассажирского воздушного судна.

Потому-то столько усилий и проявил дон Луис:

— Выбивая правительственную лицензию на приобретение сразу нескольких машин этого типа.

Причем, решающую помощь, конечно, не без собственного интереса, оказал ему один добрый человек из столицы — Шелтон Грубер.

— Хорошо обчистил меня, мерзавец, чуть не ободрал как липку за услуги, однако игра стоила свечей! — довольно хмыкнул дон Луис, к месту вспоминая ту цену, во что ему обошёлся воздушный комфорт по пути на островную территорию его бесчисленных владений.

С удовольствием оглядывая сейчас какую-то хищную, но при этом достаточно изящную красоту своих любимых игрушек, он уже знал о том. что произошло на борту, после появления там, каким — то чудом воскресшего из небытия Френка Оверли.

При этом дон Луис не мог не похвалить себя и за проявленную им предусмотрительность.

— Пустъ, в прошлый раз, когда сбежали Фрэнк вместе с Бьенолом и Аликом, фокус не совсем удался, — рассуждает он. — То нынче в более надёжный капкан попалась хорошая дичь.

— Как Вы думаете, что за условия поставит нам этот недобитый помощник прокурора? — с легкой иронией спросил босса, сидевший, как и дон Луис, в таком же плетеном кресле, доктор Лерих.

Тот не замедлил отозваться:

— Не имеет никакого значения.

И даже пустился в пояснения, относительно складывающейся на острове ситуации.

— У нас заложники — Алик и профессор Колен — люди ему бесконечно дорогие! — услышал учёный. — Значит и сам Фрэнк Оверли никуда не станет рыпаться.

Оба сейчас понимали:

— Их жизнь для него дороже собственной шкуры, уже один раз потерянной. О чем напоминает памятная плита, только сегодня установленная на военном мемориальном кладбище Кривпорта!

Сеньор Грасс, обладая, куда более деловым характером, чем даже его учёный собеседник, в душе не устает насмехаться над наивностью таких простаков, как этот самый недотепа Фрэнк Оверли:

— Ведь все одно — живым из них никому и никогда выбраться отсюда уже не суждено.

Причина же одна:

— Не для того дон Луис тратил миллиарды, обосновывая здесь клочок своей невидимой империи, чтобы это вдруг стало известно всему свету от каких-то там незадачливых полицейского и его приятелей.

На острове, действительно, было, что прятать концерну.

— Одни только лаборатории доктора Лериха чего стоят, — по праву считает Грасс. — Правда, влетели они в копеечку, зато и окупили себя не раз.

Хотя его основные расходы здесь были связаны вовсе не с покупкой самого острова, а с оборудованием на коралловом пятачке суши разветвлённой сети подземных лабораторий:

— Да и как иначе, если для размещения их нужно было перетрясти тот самый могильник, сохранность которого входила, как один из пунктов, в контракте о приобретении всей недвижимости.

Мол, новый владелец обязан содержать его в надлежащем порядке. В счет чего получает приоритетное право на сохранность территории в тайне. Дабы никто из посторонних не покусился на запретную зону.

Эта история и сегодня смешит дона Луиса наивностью военных:

— Это же надо, какого пустяка испугались — взорванного ядерного реактора.

…Их было здесь несколько — в секретном военном научно-исследовательском центре по термоядерным разработкам.

Все вспомогательные блоки когда-то давали электроэнергию для главного — экспериментального. Где пробовали создать управляемую термоядерную реакцию.

И вот, пойди же ты:

— Самый пустяковый блок вдруг разнесло!

Так при этой аварии напугав организаторов экспериментов, что они, ради запрета совать нос в их ошибки, просто объявили:

— Мол, все вокруг заражено радиацией навсегда.

Тогда и вояки, и ученые разбежались кто куда. Оставили остров под непосредственной охраной военно-морских сил до тех самых пор, пока его не приобрел дон Луис.

Сделал он такое, на первый взгляд, безумное вложение средств не с бухты-барахты.

Накопленные на преступных операциях средства позволили произвести надёжное обеззараживание территории, по технологии собственных ученых, которых возглавляет доктор Лерих.

А там и вновь запустить один из прежних, некоторое время простоявших в заглушенном состоянии, атомных реакторов.

А как же иначе:

— Его надежного электроснабжения так требовали многочисленные лаборатории, вернувшегося обратно на свой остров его ветерана доктора Лериха.

Ученый и не мог просто так покинуть свое любимое детище:

— Этот вот небольшой клочок земли, затерянный в океане.

Даже не нанесенный ни на одну карту мира, он, тем не менее, теперь стоил баснословных денег, гораздо больше тех, что пошли на его приватизацию мистером Грассом.

Главным образом — из-за своей подземной начинки.

Создавать ее начали еще во время второй мировой войны, как альтернативу Манхеттенскому проекту, предусматривающему изготовление атомной бомбы.

Тогда профессура, во главе с великим Альбертом Эйнштейном вполне логично предположила:

— Начнись в экспериментальной установке неуправляемая ядерная реакция, никто не сможет точно предположить — какой силы будет взрыв?

Потому полигон и спрятали здесь:

— На необитаемом острове. Подальше от населенных пунктов с их непредсказуемым «общественным мнением».

Правда, чуть позже, ещё большее развитие получит совсем другой проект, чем тот, который послужил основой ядерным зарядам, обрушившимся на Хиросиму и Нагасаки.

Но и тут работы не свернули.

Поручили их продолжить одному из учеников Эйнштейна:

— Доктору Лериху.

Он впоследствии развил здесь и многие свои идеи, как и те, что оставались от, прославленного на весь мир, учителя.

И не важно, что результаты кое-каких опытов и экспериментов, нарушенных взрывом реактора, так и не узнал никто, кроме этих двоих.

Звездный час доктора Лериха начался уже после смерти нобелевского лауреата.

Тогда у него на острове приступили к осуществлению мечты человечества — строительству термоядерного реактора. В нём, созданная с помощью атомной энергии, плазма, в активной зоне должна была удерживаться мощным электромагнитным полем.

Правда, до триумфа, к сожалению, дело тогда не дошло.

Точку в официальной карьере возможного, но так и не состоявшегося гения поставил тот самый злосчастный взрыв одного из атомных реакторов, дававших пар на турбины здешней электростанции.

Радиоактивное загрязнение острова вымело отсюда всех. И каждый, отправляясь «на материк» подписался в неразглашении строжайшей государственной тайны.

В том числе и доктор Лерих.

Но он-то и нашел, как раз, способ вернуться обратно, когда сама судьба свела его с доном Луисом.

Это он помог ему — опальному ученому в финансировании дальнейших опытов на острове.

Главным образом — по его абсолютной альтернативе.

Не остался в долгу и ученый:

— Принесший на алтарь мафии свой всесторонне развитый талант экспериментатора и исследователя.

…Заручившись мощной финансовой поддержкой, он успевал, казалось бы, выполнять множество различных проектов. Был везде и всюду — в изготовлении ли общеизвестных или в разработке новых наркотических веществ. А также в трансплантации органов, не забросив и свою любимую, ядерную физику.

Ну а в последний год все его мысли связаны с тем, кого только что доставил сюда, севший на остров, реактивный пассажирский лайнер.

И теперь он сидит рядом со своим благодетелем доном Луисом, предвкушая новую встречу с долгожданным объектом для исследований:

— Ядерным мутантом Альбертом Коленом!

— Вот, ведь, смотрит на него как стервятник на жертву, — усмехнулся дон Луис, искоса поглядывая на заострившийся облик своего главного ученого, потерявшего интерес к беседе по истории острова, зато полностью переключившего своё внимание на юного пленника.

Потому, первым поднявшись с плетеного кресла, он сказал доктору:

— Пойдемте пока отсюда.

И пояснил причину такого требования:

— Встретимся с пленниками, когда их хорошенько обыщут, чтобы не рисковать получить от них пулю в лоб.

…Оба скрылись в чреве бетонного блока.

Там, несмотря на тропическую островную жару, царившую под открытым небом, было прохладно и свежо от постоянно работающих мощных систем кондиционирования воздуха.

— Конечно, было бы мне лучше заполучить лишь одного Алика для проведения над ним опытов, — рассуждал ученый. — Но не беда, что у него оказались попутчики.

Да и как иначе.

— Коллектив из трех персон даже к лучшему, — обрадовался доктор Лерих. — Пациент, опасаясь за безопасность близких ему людей, будет покладистее.

Дальнейшее тоже не составляло особой тайны:

— Потом и старик-профессор, и бывший помощник прокурора станут тем самым «биологическим материалом», который и до этого втайне от всего мира постоянно завозили на остров реактивные самолеты «Бичджет-400 Т» из авиационного парка международного концерна «Грузовые перевозки Грасса».

Других здесь не привечали.

В том числе и особенно любопытных:

— Пилотов или неосторожных мореплавателей, на свою беду, имевших несчастье оказаться рядом с атомным островом.

Для них всех была уготована океанская пучина.

Военные, тем же самым занимавшиеся в свое время, когда на острове выполняли оборонный заказ, оставили после себя целые арсеналы различного оружия, в том числе и ракет.

По официальному отчету:

— Как предметы, подвергшиеся радиоактивному заражению.

Но это было когда-то.

Теперь в ходу на острове одно из очень выгодных и перспективных новейших открытий доктора Лериха.

— Обнародуй он его, — почти уверены все его сотрудники. — Не иначе отхватил бы все-таки Нобелевскую премию.

Пока же больше денег, чем от наследников изобретателя динамита Альфреда Нобеля, приносит первооткрывателю практическая отдача системы аффективного обеззараживания объектов, оказавшихся в зоне ионизирующего облучения.

— Пусть ещё действует она лишь здесь, к вящей радости дона Луиса, — смирился с отсутствием своей незаслуженной обойденной известностью, изобретатель. — Зато оберегается идея и её воплощение, как никакая другая тема и рано или поздно, всё равно обессмертит мое имя, не став достоянием других.

Он знал, на что надеяться.

Остров буквально утыкан новейшими ракетными установками!

Управляются они очень эффективно из единого расчетно-вычислительного центра. А тот не признаёт жалости, ни к кому на океанском просторе или в небесах:

— Кто бы только попытался оказаться поблизости, не ответив при этом паролем на пароль.

 

Глава третья

…Фрэнк Оверли просто сдался своим тюремщикам и не стал предъявлять никаких условий освобождения себя и друзей.

Чем немало обрадовал Мануэля Грилана.

Опасения того насчет прокола всей операции в самолете могли бы сбыться на деле:

— Не окажись его давний крестник таким покладистым рохлей.

Просто, едва приземлившись на острове, бросил перед ним все оружие, что перед этим захватил у охранников и экипажа в самолете.

— Сегодня ты, Мануэль, опять оказался сильнее, заявил Оверли. — Но кто знает, что будет завтра?

Принимающая столь безоговорочную капитуляцию сторона ликовала, не особенно прислушиваясь к тому, что лепечут побеждённые враги.

— Завтра, дорогой ты мой, придется тебе расплачиваться за этот вот синяк, — хищно осклабился Грилан, прикладывая холодный ствол, вновь обретенного «Магнума» к своему, заплывшему от «синяка», глазу.

— Ладно тебе, — оборвал его хвастливые, ничем не подкреплённые, нравоучения Фрэнк. — Лучше к шефу своему веди.

Но в первый день появления их троих на острове, дона Луиса они не увидели:

— Тот от встречи отказался.

— Что, впрочем, — по их общему мнению. — Было вполне сейчас естественным.

Ведь еще до наступления вечера пленников нужно было еще хорошенько проверить и как-то разместить.

Конечно, для того вполне подошли бы камеры в изоляторе, где содержался «биологический материал» доктора Лериха, доставленный на остров ранее, на борту всё тех же реактивных «Бичджет-400 Т».

Да только хозяин «Грузовых перевозок Грасса» не собирался сразу посвящать вновь прибывших пленников во все без исключения, таинства своей преступной империи. И не без воздействия на то доктора Лериха.

Главному учёному международной корпорации «Грузовые перевозки Грасса», удалось убедить дона Луиса:

— Без особой необходимости не травмировать психику основного подопытного — Альберта Колена.

Место им потому нашли в одном из пустующих блоков расхоложенной атомной электростанции.

…В просторном зале, обшитом по стенам свинцовыми листами, особых хлопот из-за появления постояльцев не возникло.

Люди из команды Мануэля Грилана, просто затащили внутрь несколько коек, стол, стулья.

В том числе и для себя.

Так как и здесь, где просто некуда было бежать Алику, дон Луис желал с помощью своих людей контролировать каждый шаг всей пленённой им троицы.

…Этот блок АЭС, хотя давно и стоял без дела, однако система его вентиляции оставалась на высоте. Постоянный приток охлажденного воздуха, потому делал вполне сносным существование здесь пленников.

Тем более что и питание всех — и этой троицы, и приставленных к ним охранников, шло из одного котла. Из того самого, откуда насыщались «сильные люди, этого затерянного в просторах океана, мира».

Выбирал же кулинаров по собственному вкусу сам дон Луис — любитель всяческих гастрономических искусов, заметно повлиявших на его, изрядно раздобревшую по всем габаритам, фигуру.

— Все бы ничего, да проклятые санитары, с их длинными любопытными носами, нам здесь точно жить не дадут! — всерьез возмущался Фрэнк, когда на другой день появилось несколько лаборантов с аппаратурой для взятия анализов крови.

Алик же и их приход воспринял как должное:

— Еще в небоскребе клиники «Грузовых перевозок Грасса» привык к подобным манипуляциям.

Сейчас его окрыляло чудесное обретение друга:

— А ведь, со смертью его, едва было, они с дедушкой окончательно не смирились.

Иного мнения был старый профессор.

Ему, своими руками, сотворившему новую физиономию Фрэнка Оверли, взамен прежней — покрытой шрамами и рубцами во время аварии в гилее, было с чем сравнивать.

Потому хирургу показалось довольно странным, отсутствие некоторых примет собственного вмешательства в пластику того, кто выдавал себя за его бывшего пациента.

— Вообще-то хотелось бы узнать все начистоту, — после очередного отказа Фрэнка Оверли поделиться с ним подробностями чудесного возрождения из мёртвых, заявил Жан Луи Колен. — Мне так кажется, что ты и не Фрэнк вовсе.

Собеседник смутился до такой степени, что эта мысль нашла полное подтверждение для профессора:

— И пора настала тому, кто выдавал себя за мистера Оверли, познакомиться, назвать свое настоящее имя.

Он поднял на мирового специалиста по пластической хирургии свои внимательные глаза. Раскрыл, было, рот. Но ответить ему помешали те же самые санитары.

Взяв кровь у Алика, они со своими стальными играми и пластиковыми системами принялись теперь уже и за Фрэнка.

Потому еще на некоторое время пришлось профессору оставаться наедине со своими сомнениями и подозрениями.

…Эти анализы крови заинтересовали доктора Лериха как никогда.

Еще раньше, обследуя Алика в своей городской клинике-небоскребе в Кривпорту, он выдвинул несколько идей относительно того:

— Как сохранять кровь мутанта, способную исчезать из любых хранилищ?

И теперь оставалось только проверить предположения на деле.

— Вот и она!

Любовно погладив ладонью сосуд с алой жидкостью, маркировка которого говорила, что это кровь Альберта Колена, тринадцати лет от роду, доктор установил ее внутрь небольшой установки.

Потом, закрыв дверцу, в боковине, нажал кнопку, подающую в цепь электропитание.

— Я так и знал, что мои предположения полностью подтвердятся! — с ликующим криком, ворвался он на другой день в кабинет к дону Луису. — В мощном электромагнитном поле кровь мутанта теряет свои летучие свойства!

— Да ну? — вначале удивился, а потом и несказанно обрадовался синьор Касса. — Но ведь это значит…

— Вот именно! — вскричал доктор Лерих. — Мы нашли надежную клетку для этого прыгуна в пространстве.

Радуясь от всей души, оба понимали, что для этого практически не нужно было и пальцем о палец ударять:

— К их услугам, в качестве клетки, был экспериментальный термоядерный реактор, брошенный военными.

Его оставалось только перенастроить.

Ведь термоядерную плазму внутри него предполагалось удерживать именно в мощном электромагнитном поле.

— Так что вот он желаемый выход, — ликовал доктор Лерих. — Вместо плазмы поместим в электромагнитное поле самого нашего мутанта, после чего он никуда оттуда уже не денется.

И все же время на переналадку реактора требовался немалое. Главным образом из-за создания в активной зоне условий для жизни пленников, передачи им туда пищи, проведения исследований.

И пока выполнялись эти его приказы, доктор Лерих взялся за анализы крови остальных пленников. В чем его ожидал первый удар.

— Почему ампула пустая? — возмутился он, при знакомстве с продукцией санитаров. — Где кровь этого Фрэнка Оверли?

Причина негодования казалась поначалу ему банальной:

— Вдруг она еще сгодится?

Потому вначале просто для острастки набросился он с упреками на руководителя лаборатории.

— Была здесь, мистер Лерих! — залепетал тот. — Но если хотите, могу принести новую пробу.

— Несите! — велел доктор.

Однако теперь лицо вернувшегося шефа лаборатории было еще более встревоженным, чем прежде:

— И вторая ампула пуста! — с чувством глубокого сожаления отрапортовал он.

Причина недоумения, так и читалась на его сильно растерянном лице. И её без слов понял руководитель научных изысканий, забрав принесенную емкость.

— На ней точно стояла специальная маркировка лаборантов, только что бравших кровь на анализ.

Вот когда в голову доктора Лериха полезли совсем уж фантастические мысли:

— Так на кого же похож этот Фрэнк Оверли?

Вспомнилось ему утверждение Мануэля Грилана насчет того, был тот точной копией ядерного мутанта с разбившегося в гилее междухода по имени Бьенол.

— Правда, тот исчез, — утверждал Грилан. — Мальчишка рассказал полицейскому Джерри Смитчелу, что тот взорвался, когда в своём прыжке уносил из пассажирского лайнера бомбу, предназначенную для расправы со свидетелями.

— Заодно и господин Оверли погиб, — до этого точно знал и сам Лерих.

Потому у него, не на пустом месте, возникло странное сомнение во всех этих смертях.

— Так кто же из них жив на самом деле и кто находится у меня в руках? — подумал доктор Лерих. — Уж не сам ли пришелец пожаловал на наш атомный остров?

Чтобы на деле проверить свою невероятную догадку, доктор Лерих собрался лично пойти к арестованным, чтобы познакомиться с каждым из них, как можно ближе.

 

Глава четвёртая

Бывший машинный зал остановленного ядерного реактора, сейчас больше напоминал цыганский табор.

То там, то здесь, вдоль горбатых кожухов, закрывавших электромашины, стояли походные кровати, а вокруг них грудились стулья с накиданной поверх спинок одеждой арестантов и охранников.

Трудно даже было бы несведущему человеку сразу разобрать:

— Где вповалку лежали спящие арестанты, а где отдыхали люди из, приставленной к ним, охраны?

Хотя кое-кого из охранников можно было опознать безо всякого — они гомонили между собой за карточной игрой, гурьбой окружив стол с остатками ужина.

Не мешал ни спящим, ни картежникам даже гул, нагнетающих прохладный воздух, кондиционеров.

И тем более не казался в тягость мертвый свет белых люминесцентных ламп, многократно отражающийся в остеклении различных приборных щитков.

Так что сам интерьер явно напоминал, что все это происходит не где-нибудь на провинциальном европейском вокзале, а на одном из объектов бывшего секретного исследовательского центра.

И все же зря охранники, приставленные к пленным, вскоре забыли, зачем они находятся здесь.

Доктору Лериху, окажись он раньше в компании со своими пленниками, тоже не могло бы понравиться нарушение их караульными предельно строгого приказа:

— Глаз не спускать с троицы!

Потому, что к нему охранники отнеслись чисто по-житейски:

— Из такой камеры не убежишь!

Вот и соблюдалось распоряжение совсем недолго.

— И действительно, куда могли деться они на небольшом пространстве клочка подземелья, да еще на острове, затерянном в океане? — прежде, имея дело с простыми людьми, возможно, мог бы согласиться с ними и ученый.

И не только потому, что их тропический мирок, даже не отмеченный на географических картах, и, следовательно, не существующий для всех прочих, еще нужно было увидеть, выбравшись с многометровой глубины подземелья?

— Каждый шаг любого обитателя острова учитывался со всей строгостью! — так было заведено в научном центре еще со дня его основания и неукоснительно с тех самых пор соблюдалось.

И вот все пошло прахом из-за рядовой ошибки доктора Лериха, слишком поздно решившего заглянуть в узилище.

Чем и воспользовались трое его подопытных «кроликов», как себя с горьким юмором называли люди, обреченные на то, чтобы исполнять роль, во всем мире отводимую, исключительно, животным.

Сделав вид, что спокойно спят, прижавшись, для уюта друг к другу, они тем временем занимались важным делом.

Радуясь уже тому, что в эту минуту предоставлены самим себе, все трое вели неторопливую беседу.

К тому же им было о чем поговорить.

Как ни уходил ранее от прямых ответов Фрэнк Оверли, профессор Колен все же оказался более настойчивым.

И теперь он решил не отступать от своего намерения ликвидировать все неясности их положения.

— Так все же кто Вы, молодой человек? — вновь задал он Фрэнку свой вопрос.

— Да ты что, дедушка, — горячо вступился за друга его внук. — Разве не ясно?!

— В том-то все дело, что ничего мне не ясно, — не стал таить своих сомнений от внука и его приятеля Жан Луи. — Я хороший специалист по пластическим операциям, и отлично помню всех своих пациентов.

Профессор еще раз оглядел лицо достаточно молодого человека, вступившегося за них в самолете.

— Этот же месье никогда не делал у меня операцию, как было с покойным Фрэнком Оверли.

Вот почему, еще в салоне лайнера он так недоверчиво встретил своего неожиданного заступника. Правда, только теперь, присмотревшись ещё внимательнее, окончательно уверился в этом убеждении.

И потому еще раз переспросил:

— Кто Вы, мсье лже-Оверли?

Разные мысли терзали все последнее время душу профессора.

Особенно после того, как он начал понимать:

— Этот человек, так странно воскресший в самолете из покойников, лишь внешне напоминает их незабвенного товарища, бывшего помощника окружного прокурора Кривпорта.

Кроме того, волновала старика вероятность, что это вполне мог быть и один из очень ловких агентов дона Луиса, подосланный к ним с заданием войти в доверие.

Смущало одно обстоятельство:

— Вот только зачем столь хитроумная затея, если они оба и так в руках мафии?

Эти свои мысли он хоть и не стал обнародовать, все же и Алику передалось чувство, охватившей старика, тревоги.

— Пожалуй, Вы правы, многоуважаемый профессор!

Лишь убедившись в том, что заигравшиеся в карты охранники не могут услышать их разговор, не стал более таиться тот, кто только что был для всех окружающих его людей Фрэнком Оверли.

— Я, действительно, лишь выдавал себя за своего друга, — начал тот разговор с вопроса к слушателям. — Кстати, не подскажите, как он решил быть похожим именно на меня?

Недоумевающие все еще взгляды товарищей по несчастью заставили его открыться окончательно:

— Ведь я…

— Бьенол!

Ахнул своей неясной догадке, внимательно вглядывавшийся в его лицо и прислушивавшийся к голосу, Алик:

— Так ты жив!

Действительно, это был он — последний пилот погибшего звёздного скитальца под названием междуход.

Когда у мальчишки прошел первый восторг, и тоже обняв, кинувшегося к нему в объятия юного друга, Бьенол почти шёпотом, начал неторопливый рассказ о собственных приключениях.

…Обнаружив в самолете бомбу, находящуюся в пакете, переданному Алику продажным полицейским комиссаром, Бьенол начал действовать во имя спасения людей.

И принял, единственно верное тогда, средство спасения, уже было обреченного пассажирского лайнера.

Вместе с зарядом пентрита — пластиковой самой разрушительной взрывчатки на свете, он совершил с этой адской машиной свой привычный уже прыжок и переместился в пространстве. Где, уже за бортом «Боинга» и грянул взрыв.

— Правда, я ни сном, ни духом не ведал обо всех возможностях своего организма, — прокомментировал чудесное спасение Бьенол.

Он и теперь не мог полностью и обстоятельно объяснить все, с ним тогда случившееся:

— Видно, физическая природа моего организма так устроена, что он совсем не собирался безучастно позволить просто распылить себя на атомы над океаном.

…Очнулся Бьенол в салоне «Боинга», летевшего тем же маршрутом из Колумбии в Кривпорт.

— Но тебя же в нем не было? Я прилетел один? — переспросил Алик.

— Верно, — улыбнулся Бьенол.

Сделав паузу, он насладился произведенным эффектом:

— В том же маршрутном «Боинге», но ровно год спустя!

…Его появление не прошло бесследно.

Пассажир, на голову которого буквально свалился невольный путешественник во времени, был крайне возмущен:

— Позвольте, что это за выходки?

И даже хотел затеять настоящий скандал, но сам же подсказал пришельцу выход из сложившейся ситуации.

— Я буду жаловаться, — возопил раздосадованный пассажир. — Если уж напился, то веди себя прилично.

Его слова оказались очень кстати.

— Да, да, я пьян! — решив избежать ненужной ссоры, согласился тогда Бьенол. — Простите меня.

Свободных мест в салоне лайнера, как обычно бывает на этом рейсе, оказалось предостаточно.

Заняв одно из них, он притворился спящим и уже без особых беспокойств добрался до Кривпорта.

— Я долго думал над тем, что произошло, — рассказчик искренне поделился своими чувствами.

И его стали понимать, внимательно слушавшие его, профессор и Алик. И продолжение рассказа было воспринято не менее заинтересованно.

— Просто сыграло свою роль стечение обстоятельств, за которыми сразу оказалось несколько факторов, — заключил пришелец.

По его предположению, ровно через год планета, совершив свой оборот вокруг Солнца, оказалась как раз в той же самой точке своей траектории, где он поменял место в одном лайнере, на другой самолёт.

Да и рейсовый маршрут авиакомпании поддерживается с точностью до минуты:

— Так и вышло, что прыгнул я в тот раз сразу в двух измерениях — в пространстве и времени.

А еще, как думает Бьенол, позволила ему совершить то удивительное перемещение:

— Внезапно дарованная ему, огромная энергия взрыва пластиковой мины из пентрита, произведенного на отдаленной асьенде дона Луиса.

Сразу по прибытию в город, Бьенол начал осторожно наводить справки обо всем, что произошло за тот год, что его не было в Кривпорту.

Особенно же интересовался всем, что, так или иначе, оказывалось связанным с Аликом Коленом и Фрэнком Оверли.

— Благо, не было недостатка в информации на этот счет, — улыбнулся, поведывая свою историю Бьенол.

По вечерам, когда уходили последние посетители, он занимал свое место в читальном зале библиотеки здешнего университета. И там, порывшись в подшивках ежедневных и вечерних газет, узнавал все, о чем тогда трубили газеты.

Особенно же поразили его публикации о неудачной полицейской операции против дона Луиса. Когда в самое логово мафии был внедрен, сменивший свое обличие, инспектор Центрального Федерального Бюро по борьбе с наркотиками Фрэнк Оверли.

— Увидев тогда его фотопортрет с моей внешностью, я понял, что пока придется соблюдать конспирацию, — объяснил причины нежелания официально открываться властям, инопланетянин Бьенол. — Тем более что следовать принципу абсолютной скрытности, ему, теперь можно было без особых хлопот.

Как оказалось, во время уже привычного прыжка в пространстве, побывал он в местном «Храме Мельпомены».

Прихватил там, в театральной гримерной, всё, что было ему необходимо. В том числе накладные усы и бороду.

Таким же образом запасался и остальным необходимым:

— Вплоть до денег для оплаты за ночлег.

— Но почему же ты, Бьенол, сразу не объявился Фрэнку? — горько спросил Алик, пораженный всем сейчас услышанным.

— Думал, что поначалу, пока тот вел расследование, так будет лучше, — пояснил Бьенол. — Буду, мол, помогать тайно.

Поведение пришельца и теперь, снова оказавшегося в заточении, можно было вполне понять его слушателям:

— Ведь, как объявить официально о появлении двойников? Глядишь и попали бы оба под судебное разбирательство…

Только разве мог он знать, к чему приведет интерес Фрэнка:

— К когда-то установленным в офисе дона Луиса потайным полицейским микрофонам?

К сожалению, все они были найдены электронными чистильщиками Мануэля Грилана сразу после краха операции мистера Бредли по разоблачению дона Луиса.

Но установить новый такой «жучок» было парой пустяков для Бьенола с его феноменальными возможностями по прыжкам в пространстве.

Прихватил же он его, побывав в хранилище специального оборудования того самого Центрального Федерального Бюро, откуда уже имелась, пока не возвращенная, «считывающая аппаратура» у Фрэнка Оверли.

— Жаль лишь, что только вторая запись, уже с моего микрофона, была успешной, — продолжал Бьенол.

Потом, когда он, под видом бродяги, подстраховав Фрэнка в ресторане «Морская звезда», пошел за ним, чтобы во всем открыться, тот просто исчез из виду.

— Замотал меня, — признался в собственном неумении везти слежку, Бьенол. — оторвался, пересаживаясь сначала с одного автобуса на другой, а потом и вообще — перескочив из вагона в вагон метро.

Придя же, после безуспешной погони, прямо домой к бывшему помощнику прокурора, Бьенол застал там уже начинавшийся пожар — последствия, только что случившегося, взрыва.

— Но до вашего появления на похоронах я кое-что успел, — с горьким чувством усмехнулся он. — Ту пленку из сейфа Фрэнка, что передал вам прокурор Денвер Райсон, я тоже на часок прихватил.

Уточнение последовало следом:

— И еще до того, как она оказалась сначала у вас, а после — у Мануэля Грилана.

Вовремя сделал тогда Бьенол, на всякий случай, цифровую копию записи, а после этого ещё и спрятал компьютерный диск в одном из других сейфов, куда хозяин не заглядывал давным-давно.

— Может быть, даже и нет его на свете, но хорошо, что содержимое ячейки так и будет храниться, пока существует банк, — невольно похвалил себя за предусмотрительность продолжатель дела Фрэнка Оверли.

— Но почему не передал ее в полицию или в Центральное Федеральное бюро? — почти хором спросили оба Колены — профессор и внук.

— Там уже есть одна пленка, ее еще Фрэнк бывшим коллегам переправил, — ответил Бьенол. — Так что нам здесь недолго придется терпеть издевательства эскулапов дона Луиса.

После его слов у всех троих забрезжила надежда на то, что в городе могли уже начали окончательную операцию по изобличению мистера Грасса и по его поимке.

— Вот-вот до нас доберутся, — передал Бьенол друзьям собственную веру в лучшее будущее.

Все трое они выработали в этот час одну тактику:

— Выжить. Дождаться дня своего освобождения.

Грохот отпираемых дверей в машинный зал поднял среди охранников небольшой переполох.

Бросив свои занятия за карточным столом, они обступили пленников.

Такими и застал их вошедший в помещение для содержания подопытных «кроликов» доктор Лерих.

 

Глава пятая

Внешне ничего не значащая беседа с пленниками, на самом деле, была для доктора Лериха таковой лишь внешне.

Расспрашивая о сущих пустяках то профессора, то, выдававшего себя за бывшего помощника окружного прокурора, он подводил последнего к той черте, за которой все становилось на свои места.

— Да, коллега, провели Вы нас тогда очень ловко! — с улыбкой, мол, все, что в прошлом, уже прощено, обратился доктор к тому, кто выдавал себя за Фрэнка Оверли. — Особенно, когда я по наивности своей, разрешил прихватить Вам тогда с собой в небоскреб и свои вещи.

Он просто лучился мнимым раскаянием в прошлой ошибке:

— А так, дал бы команду санитарам отобрать тогда чемодан, точно бы обезопасился от Вашего побега.

До этого, все вместе, сидя за накрытым обеденным столом, что выглядел совсем экзотической вещью, в гулком машинном зале бывшей электростанции, они потягивали из чашек крепчайший кофе.

Напиток был только что принесён сюда как раз по приказу руководителя медицинской службы концерна «Грузовые перевозки Грасса».

И очередной глоток был вполне оправданной паузой в общении с навязчивым «спонсором».

— Ведь, не так ли? Большущий был чемодан! — не услышав ответа на свой вопрос, продолжал настаивать доктор Лерих.

Ответа он всё же услышал, когда уже хотел объяснять причины своего внезапного интереса к дорожной таре:

— Но и без него я бы тогда добился всего, чего хотел, — после возникшей заминке в разговоре, наконец, выдавил из себя Бьенол, всё еще стремившийся, как можно дольше оставаться неузнанным этим изувером в белом халате.

— Действительно, в ловкости Вам не откажешь! — согласился с ним доктор.

Впрочем, себя он считал ещё более подготовленным к тому, чтобы читать человеческую натуру и влиять на собеседника.

— И все же, не напомните случайно, что у Вас в нём хранилось? — опять вернулся учёный к воспоминаниям о пребывании Фрэнка Оверли в его клинике под видом санитара. — В том чемодане, сером таком, из тисненой кожи?

— Вещи, самые необходимые.

Двое других пленников, мало что понимали из возникшей словесной перепалки. Они просто ждали, чем та закончится и желали, чтобы мучитель в белом халате скорее оставил их общество.

— И пистолет? Ведь вон, как Вы ловко Мануэля Грилана обезвредили? — продолжил свой допрос доктор Лерих.

— И пистолет. Только вот что теперь с этого? Делайте скорее ваши эксперименты, да отпустите нас отсюда, — возмутился неожиданному допросу, испытуемый. — Обещаю, что не выдадим.

— Ловлю на слове! — с той же располагающей улыбкой, что и в начале разговора, собеседник поднялся из-за стола.

— Ну, мне пора, — попрощался он. — И вы уж не корите нас за неудобства.

Сделав несколько медленных шагов к выходу, доктор Лерих обернулся, ещё раз, более внимательно, чем прежде, внимательно глянул в лицо Бьенола:

— Потом за все разочтемся!

Под гогот, так некстати развеселившихся от этих слов охранников, доктор Лерих и отправился к себе.

— Вот ведь иезуит проклятый, пристал как репей! И чего выпытывал? — не удержался профессор Колен, когда, оставив их, охранники вернулись к своей карточной игре, прерванной визитом начальства.

— Потом узнаем, что он хотел, — протянул Бьенол. — Меня, однако, вот какое обстоятельство беспокоит…

Он взглянул в глаза Алику:

— Ты там случайно не помнишь, как Фрэнк пронес оружие в небоскреб, чтобы освободить тебя?

— Так у него и не было никакого оружия, — удивился мальчишка. — Во всяком случае, он мне рассказывал, что захватил пистолет у Мануэля Грилана.

— Вот оно что?!

Но Алик, наморщив в раздумье лоб, продолжал:

— Да и чемодан этот — чушь какая-то.

Свои слова мальчишка дополнил тем, что знал точно:

— Никаких личных вещей Фрэнку Оверли, устроившемуся санитаром под именем Бенджамена Смита тогда не разрешили с собой взять.

Многое из событий тех кошмарных дней осталось в памяти юного пленника, на которого до сих пор распространяется охота без всяких правил, объявленная доном Луисом.

— Хорошо хоть, свою одежду не заставили Фрэнка сменить, а то бы еще тогда, бандиты своего добились, — услышал Бьенол. — И меня в то же время могли перевезти на этот самый, чертов остров.

— Ну, вот и выясняется, что выведывал этот хитрый лис? — догадался Бьенол. — Проверку устраивал.

— Видно, уже начал подозревать тебя, — высказался на этот счёт профессор Колен. — Потому советую быть вдвое осторожнее.

Следующую свою реплику, этот, самый пожилой человек из их компании, умудренный большим жизненным опытом, Жан Луи подал по другому поводу.

Как оказалось, он тоже со стороны наблюдал за тем, как вёл беседу доктор Лерих.

И теперь, чтобы помочь Бьенолу — принять верное решение, высказал итоги собственного стороннего наблюдения за характером и наклонностями их здешнего инквизитора:

— Этому палачу ни в чём нельзя доверять!

Профессор просто кипел, наполнявшим его душу до краёв, чувством негодования:

— Не удивлюсь, если уже завтра он предпримет меры, чтобы полностью изолировать нас друг от друга, как уже сделали, лишив общения с внешним миром!

И он знал, что говорил, уже разобравшись «Кто — есть кто?» среди врагов, упрятавших всех троих в свое преступное убежище.

— Это такая бестия, что, в конце концов, подловит на неточностях, — прямо на глазах поскучнел профессор Колен. — Но только вот бы узнать, что же стало конкретным поводом для подозрений?

Его сомнения имели вполне реальную подоплеку.

— Внешность-то у вас как у близнецов. Даже я — профессиональный пластический хирург и косметолог, не сразу определил различие…

В это время в бывшем машинном зале все вновь пришло в движение.

С лязганьем запоров отворилась дверь.

Из проема появились несколько одетых в белые халаты санитаров, вновь закатывающие с собой тележки с аппаратурой для переливания крови.

— Вот с их помощью, пожалуй, он до меня и доберется! — указал на вошедших к ним медиков Бьенол. — Ведь лишь внешне мы с Фрэнком были в последнее время, действительно похожи точно, как самые настоящие братья-близнецы.

Пришелец с сомнением покачал головой:

— Вот только кровь даже Вы, профессор со своей пластической хирургией изменить не в силах.

Он поднялся со своего раскладного стула. Что-то прошептал на ухо профессору.

Потом подошел вплотную к Алику.

— Мне, малыш, пора отсюда смываться.

Бьенол на прощание ласково потрепал того по вихрастой голове:

— На воле посмотрю, как можно будет освободить из неволи твоего дедушку. Тогда как и ты, как и я, сегодня неуязвимы для этой мрази.

Старый господин Колен, прислушивавшийся к разговору, тут и уяснил главную причину, заставившую пришельца выбираться из клетки:

— Только профессору нужна помощь.

Пришелец напоследок улыбнулся.

— Вот я этим и займусь, — заявил о товарищам по несчастью. — Так что не скучайте пока без меня.

С этими словами он растворился в воздухе.

 

Глава шестая

Тревожное известие о странном исчезновении одного из обитателей бывшего машинного зала, доктору Лериху принесли, перепуганные «до нельзя» этим удивительным фактом лаборанты.

С этим же сообщением, он сам отправился лично к дону Луису.

— Мои предположения, сеньор, полностью подтвердились, — громогласно заявил главный учёный международного концерна «Грузовые перевозки Грасса» своему боссу. — Этот парень, которого мы с вами знаем под именем Фрэнка Оверли, действительно, не тот, за кого себя выдавал!

И еще сообщил он мистеру Грассу:

— Если уж судить по тому, что нам уже известно о пришельце Бьеноле, то становится ясно. Это и есть…

— Бьенол! Наконец-то! — довольно потер пухлые ладошки хозяин острова. — Здесь-то уж он от нас не уйдет.

Даже на этой территории, у них на острове, кнопка вызова персонала в кабинете дона Луиса была запрятана в подлокотнике его персонального кресла:

— Уж больно не любит он менять свои привычки.

Вот и сейчас, утопив до упора пуговку звонка, дон Луис тут же велел вошедшему из приемной телохранителю срочно пригласить руководителя особых операций:

— Ко мне Грилана. И пусть поторопится!

А пока, прервав разговор с доктором Лерихом, дон Луис показал учёному, ткнув своим коротким пальцем, унизанным, впрочем, сразу двумя драгоценными перстнями, в сторону особой потайной панели.

— Ну-ка, доктор, глянь там в холодильнике, — пригласил он его к угощению. — Нельзя не отметить такую удачу.

— Охотно!

С тем же хорошим настроением, что и раньше, доктор Лерих ловко полез в бар.

Когда перед ними появился на пороге кабальеро Мануэль, то его первостепенной задачей оказалось открывание запотевшей на холоде бутылки шампанского. Она была сразу же и требовательно, протянута ему для этого доктором Лерихом.

Но тот никогда и не отказывался от подобной «великой чести». Звонко хлопнув пробкой в потолок, подручный дона Луиса ловко разлил искрящееся вино в три хрустальных бокала.

Извлек их сам из того же самого настенного бара.

— Себе не надо! — не оценил его находчивости дон Луис. — Сегодня праздник у нас с доктором, а тебе, ротозей, на деле кое-что другое причитается.

В его тоне уже не чувствовались прежние довольные нотки. Причину их недолго было ожидать за столом, где собрались все свои.

Побелевший как мел от страха за собственную шкуру, откровенной растерянный, сеньор Мануэль молча выслушал, некоторым образом, касающуюся и его самого, удивительную историю:

— Кто же на самом деле, этот, столь странно воскресший из гроба, помощник окружного прокурора?!

— Так это Бьенол! — отвисла челюсть у пораженного кабальеро. — Дьявол его разрази!

И не только выругался Грилан, едва из рассказа шефа, он уяснил для себя суть произошедшего.

Кабальеро был готов немедленно пустить в ход оружие, кобура с которым была тут же расстёгнута дрожащей от гнева рукой:

— Я вот его!

Душевный порыв мстительного колумбийца явно пришелся по нраву владельцу «Грузовых перевозок Грасса».

Уже несколько подобревшим голосом он знаком властной ладони остановил Мануэля, который кинулся, было, обратно к двери, чтобы немедленно посчитаться с обидчиком.

— Ты ошибаешься, рассчитывая застать крестника в общей камере, — услышал его любимчик. — Он давно уже скрылся из своей клетки.

— Как так могло произойти? — непонимающе и гневно уставился сеньор Грилан на доктора Лериха. — Что же ты, шланг клистирный, раньше об этом молчал?

И ненависть и страх слились в это мгновение воедино:

— Теперь этого мутанта, попробуй поймать с его причудами?

Впрочем, стремительно и страстно выговорившись, он так же быстро и успокоился:

— Хорошо, что на нашем славном острове и против дьявольских фокусов придумано верное оружие!

— Бдительность, всё равно не помешает, — остановил красноречие своего верного подручного лично дон Луис.

Затем высказался и ученый:

— Во-первых, о том, что под маской помощника прокурора Фрэнка Оверли кроется пришелец Бьенол, нам в медицинском блоке, самим только что стало ясно окончательно.

После чего продемонстрировал, что вовсе не обиделся, на случайно вырвавшееся у Грилана, бранное слово, рассудительно продолжил свои пояснения:

— Во-вторых, еще лишь только к вечеру здесь, у нас на острове, будет готова самая надежная клетка для мутантов.

Работы, оказалось, идут еще с утра.

Обо всем заранее побеспокоился доктор, и не его в том вина, что случайно вспугнули проклятого сетелянина.

— Твоя задача, сеньор Мануэль, самая простая, состоит она в том, чтобы заманить в нее, в эту самую клетку, главного зверя, — закончил за доктора Лериха сам хозяин острова дон Луис.

Он нисколько не преуменьшал возможности беглеца.

Просто, хорошо изучив характер пришельца, был уверен как в самом себе, что тот не оставит на растерзание его головорезам профессора господина Жана Луи Колена.

— Его-то, как главную приманку и заложника, — и поручил сеньор Грасс теперь стеречь пуще всего людям Мануэля Грилана.

…Тем временем, работы по изготовлению надёжной клетки для мутантов и впрямь шли ходко.

Доктор Лерих хотя и предполагал, насколько трудным будет восстановление в рабочее состояние термоядерного реактора, однако, действительность едва не опрокинула его планы.

Инженеры концерна, отвечавшие за снабжение лабораторий энергией, довольно быстро составили план переоборудования реактора.

Для этого было необходимо:

— Убрать систему подачи плазмы в активную камеру, оборудовать там место для проживания двух человек, потом подать электрический ток на электромагниты.

И все же было одно «но».

Раньше, когда здесь были только военные, опытную установку для создания магнитного поля питало несколько блоков электростанции.

— Сейчас же в ходу лишь один, — констатировал доктор Лерих. — И если всю его энергию подать на магниты, то придется остановить другое оборудование.

— Отключайте все прочее, кроме нашей оборонительной линии, но обеспечьте энергией будущую клетку для мутантов. Они для нас сейчас важнее всего! — разрешил все их сомнения дон Луис.

Так и поступили.

…Эту ночь Алик провел в новом помещении.

Спать пришлось в узкой камере, куда его препроводили вооруженные до зубов люди Мануэля Грилана.

— Дед твой поживет пока на старом месте, до возвращения Бьенола! — Грилан был неумолим, к обоим. — И чем скорее это произойдет, тем будет лучше для вас всех.

А ещё он дал понять, что в причиненных неудобствах пленники могут винить лишь самих себя:

— Нечего было способствовать побегу этого проходимца.

 

Глава седьмая

После мертвенного света люминесцентных ламп машинного зала остановленной электростанции, где столько времени провел в заточении Бьенол, он вдруг оказался под открытым небом.

Яркие солнечные лучи, заливающие в этот полдень на острове все вокруг, заставили его даже зажмуриться.

Да и во многом другом после прыжка ждал его разительный контраст.

Дух захватило от открывшегося вокруг пейзажа — куда ни глянь, тянулся золотистый песок пляжа. На него то и дело накатывались, все в гребешках белоснежной пены, изумрудные морские волны. Вокруг раздавались крики чаек, шелестели под легким бризом, будто вырезанными из картона, листьями высокие пальмы.

Райская красота, царившая здесь — наверху, заставляла пришельца даже сомневаться:

— Не было ли наваждением, страшным сном всё то, что сейчас окружает его друзей?!

— Ему ли сейчас забыть уныние пленников, свирепые оскалы на физиономиях охранников, — мелькнуло в мозгу. — А ещё и бесчеловечные манипуляции лаборантов, беззастенчиво выкачивающих кровь у беззащитных людей?

Но недавнее прошлое никуда не делось, просто было надежно упрятано на значительной глубине — прямо под ногами.

Впрочем, и мирная красота райского острова тоже носила лишь поверхностный характер.

И здесь, несмотря на внешнюю красоту, царят свои порядки.

— Эй, кто ты такой?

— Стоять смирно!

Громкие голоса патрульных, заметивших впереди себя незнакомца, сопровождавшиеся клацаньем затворами автоматов, заставили бывшего пилота междухода, немедленно уносить от них ноги.

Что, впрочем, для него, уже хорошо познавшего возможности своего необычного организма, теперь было делом не таким уж сложным:

— Несколько перемещений в пространстве и вот уже он в самой чаще спасительных зарослей, где нет ни одной души.

Здесь и надумал инопланетянин Бьенол:

— Переждать до вечера, чтобы не насторожить раньше времени воинственных обитателей острова.

Тому были свои резоны.

— Пусть дон Луис всё это время думает, что я просто прячусь от его свирепых горилл, — решил Бьенол. — Еще рано открывать перед ним, в этой игре без правил, все свои козыри.

В том же, что начавшаяся игра обещала быть не простой и очень долгой, он уже ни на мгновение не сомневался.

— И еще посмотрим, кто из нас, в конце концов, «сорвет банк»? — был готов он к самым серьезным испытаниям.

…Вместе с вечерней прохладой к пришельцу пришло и чувство голода:

— Все — таки на его прыжки в пространстве уходило столько энергии, что уже и думать забыл о легком завтраке, что отведал в подземной тюрьме дона Луиса.

Правда, особой проблемы это не вызвало. Аппетит и возникшую столь же острую жажду, беглец утолил, найденными на деревьях, тропическими плодами. Главным образом — кокосовыми орехами.

И все же так долго — на подножном корме дело продолжаться не могло. Поэтому свой осмотр здешних владений международного концерна «Грузовые перевозки Грасса» Бьенол начал с ночного посещения складских и кухонных помещений:

— В них нашлось все, что только было душе угодно.

Хотя, вполне умеренные, запросы беглеца не шли дальше галет, тушенки и пары бутылок минеральной воды.

Уничтожив за собой на складе все возможные следы своего недолгого там пребывания, сетелянин приступил к выполнению основного плана, намеченного им вместе с профессором господином Коленом.

Собственно, это все и началось с Жана Луи.

— Слушай, Бьенол. а ты точно уверен, что полиция когда-нибудь все же решится идти на штурм этого острова? — тогда спросил он у пришельца, полностью открываясь тому в своих искренних сомнениях.

— Пусть и не на все сто процентов, но такая уверенность имеется! — сначала бодро заявил сетелянин.

Но затем, раздумья над их горькой участью привели его и к более умеренному прогнозу:

— Однако это не исключено, что опять найдутся у преступников высокие покровители.

И тут еще раз напомнил тогда своим собеседникам и товарищам по несчастью, об отправленном Фрэнком письме и магнитофонной кассете с записью разговора дона Луиса и доктора Лериха.

— Причем, этим должно заняться Центральное Федеральное Бюро по борьбе с наркотиками, где мистер Бредли не любит медлить, когда имеются достаточно веские основания для начала расследования или ареста.

Все трое тогда приободрились.

Хотя горячо уповать в их положении только на помощь извне, никто из них уже бы не отважился:

— Пора было и самим предпринимать кое-какие меры по собственному освобождению из рук безжалостных людей дона Луиса.

— Нам-то с Аликом теперь ничто не страшно, а вот как Вас вытащить? — задумался в ту пору Бьенол над судьбой плененного профессора.

— Так же, как они всех нас сюда затащили, — предложил старый француз, мальчишкой переживший фашистскую оккупацию Парижа. — Нужно в качестве заложника захватить дона Луиса и — в самолет!

Сетелянин внимательно выслушал и конкретный довод профессора в пользу его предложения:

— Крылатых машин, заправленных горючим, всегда имеется немало в ангарах здешнего аэродрома.

Что сами же и заметили, когда только высаживались на бетонку посадочной полосы:

— Вот и пригодится нам любой из них!

— Каждый заминирован! — после слов собеседника не согласился с ним Бьенол. — Только взлетишь и крышка всем!

Ещё в другом он не соглашался с таким вариантом.

И оттого был против, предложенного учёным, захвата в заложники наркобарона, что имел на то веское основание:

— Не думаю, что в «Грузовых перевозках Грасса» царит полное единоначалие. Кому-нибудь, будет на руку, взорвать его в воздухе вместе с нами!

Впрочем, сам Колен-старший тоже вынужден был признать:

— Есть там, скорее всего, еще кое-кто наподобие дублирующего дона Луиса.

Уж они-то лучше пожертвуют компаньоном, чем позволят вырваться свидетелям из этого ада.

— Тогда, может быть, стоит захватить корабль какой-нибудь?

Тут Бьенол, как раз, и обещал подумать.

И вот теперь, насытившись тем, что добыл из припасов своих гонителей, он отправился туда, где могла быть на острове пристань.

Встреченные им береговые постройки, впрочем, не отличались особой новизной от всех прочих, какие бывают в местах, подобных этому.

Прямо под сенью пальм оказались разбросанными несколько приземистых алюминиевых ангаров.

Да цепочка железобетонных куполов, из бойниц которых выглядывали острые головки ракет, дополняла картину всего им тут увиденного.

Оказаться внутри любого из этих оборонительных сооружений, было для Бьенола, с его неограниченными возможностями:

— Парой пустяков.

Потому он воочию смог убедиться:

— очень серьезной начинкой обладают оборонительные огневые точки острова.

Там, где сейчас был сетелянин, на спаренной пусковой установке к горизонту были направлены зенитные управляемые ракеты средней дальности «Си — дарт».

Английская маркировка на отдельных частях оружия подсказывала мысль о том, что дон Луис не брезгует собирать к себе на атомный остров орудия убийства со всего света.

— Главное, чтобы только они были самыми лучшими.

А уж «Си-дарт» в своем классе не знала равных.

Бьенол, порывшись в складках памяти, щедро когда-то наполненных ему обучаемой машиной междухода, нашел подробные характеристики этих самых ракет, предназначенных для стрельбы по высотным и низколетящим целям, а также надводным кораблям.

Стартовая масса в половину тонны, при длине в четыре метра с четвертью позволяла иметь дальность поражения цели от одного до восьмидесяти километров и высоту от ста до восемнадцати тысяч метров.

Ну, а метровый размах крыльев, полуактивная радиолокационная система наведения не оставляла никаких надежд на спасение тому, кто окажется на прицеле электронно-вычислительной машины оборонительной системы острова.

— Прозвучи сигнал к старту, и со скоростью, втрое превышающей сверхзвуковую, эта «малютка» достанет любого, — с реальным сомнение о возможности самовольно уплыть отсюда на корабле, присвистнул сетелянин.

Можно было бы, конечно, попробовать вывести из строя ракетные установки — просто булыжником «пройдясь» по ним одна за другой. Однако многократно дублированная электронная система контроля надежности тут же поднимет тревогу и выдаст все планы заговорщиков.

— Вот тебе и побег морем, высадка десанта! — тяжко вздохнул Бьенол. — Этот вариант даже не нужно было испытывать.

Стало понятно, что обычным путём, не порвать сети, накинутые на них доном Луисом:

— Ракеты не оставляли заговорщикам никаких надежд на благополучное освобождение из лап преступников.

Оставался последний путь к спасению:

— Найти что-то совсем неординарное.

Но для этого необходимо было проникнуть непосредственно в апартаменты самого дона Луиса.

— Лишь там можно было выудить по-настоящему стоящую информацию, — понимал сетелянин. — Пользуясь ею, уже можно было попытаться вырваться на свободу.

Чем он и занялся, начав свою деятельность с изучения окружающей обстановки.

Как он успел понять:

— Строители островного научно-исследовательского полигона гораздо больше заботились о скрытности здешнего пребывания ученых, чем об удобствах их работы и обитания.

Но для такого мнения пришлось обшарить сначала поверхность, а потом и то, что было запрятано под вполне безобидной внешностью кораллового атолла.

На одном из уходящих вниз бесчисленных этажей, административного блока, как выяснилось, и выбрал себе личное пристанище дон Луис.

Конечно, здешняя жизнь ему уже надоела до невозможности. Но был резон у наркобарона потерпеть здешние неудобства:

— Хотелось первому узнать результаты опытов доктора Лериха, связанные с изучением крови мутантов.

И всё же, какой, ни есть, но определённый комфорт мистер Грасс себе, даже в островных условиях, успешно обеспечил. Вся анфилада, отведенных им самому себе, комнат была оборудована по последнему слову бытового сервиса. К услугам постояльца предназначались лучшие вина, изысканные блюда, кондиционированный по желанию микроклимат. В нём бесследно исчезали клубы дыма от выкуриваемых в бессчетном количестве гаванских сигар.

Все это ничем, практически, не отличалось от того, что окружало дона Луиса и в Кривпорте, где он тоже не любил покидать насиженных апартаментов. Главное же заключалось в том, что и здесь он тоже имел самую надежную связь со своими компаньонами.

На один из таких сеансов делового общения и попал Бьенол, когда, вынырнув после очередного прыжка, оказался в пространстве за портьерой необычного помещения.

Полумрак рассеивался голубым светом экранов, размещенных там, многочисленных телемониторов и компьютеров.

Это знакомство Бьенола с содержимым технического арсенала связи на острове дона Луиса, заставило его припомнить некоторые из сведений, некогда почерпнутых под учебным колпаком всезнающего электронного мозга, погибшего теперь междухода.

И не мог не удивиться сетелянин уровню технического прогресса островитян.

…Еще только затеяв перестройку под свои нужды бывшего военного полигона ядерных исследований, дон Луис поставил перед доктором Лерихом непростую задачу:

— Обеспечить остров надежной и в том числе — скрытой связью.

Ученый с энтузиазмом взялся за дело.

Тем более что помогла ему с этим, начавшаяся эксплуатация подводной кабельной линии связи между городами Уэст-Палм-Бич во Флориде с Сан-Хуан и Санто-Доминго из Доминиканской республики. К тому же, этот волоконно-оптический кабель имел ответвления на Ямайку и в Колумбию, так дорогую сердцу сеньора Грасса.

Вообще-то, прокладывая его, фирма «Америкэн телефон энд телеграф» ставила иную задачу:

— Связать в одну сеть и Японию, и другие страны Азиатско-Тихоокеанского региона с Америкой.

Но тайно подсоединиться к новой подводной волоконно-оптической линий было для доктора Лериха задачей не столь уж сложной.

— Хотя и потребовала вся эта операция, — по его финансовому отчету, предоставленному боссу. — Огромных затрат.

Но на них в свое время не поскупился дон Луис.

И теперь он имел у себя на неприступном, ни с моря, ни с воздуха, острове надежнейшие каналы телевизионной, телеграфной, телефонной и факсимильной связи, не считая мировой паутины — Интернета. При этом специальные аппараты, шифрующие сигналы, надежно оберегали любые переговоры людей корпорации «Грузовые перевозки Грасса» от вмешательства в их дела посторонних.

Видя сейчас перед собой аппаратуру, имеющуюся в распоряжении дона Луиса, Бьенол уже не теоретически, а на деле убедился в обширных возможностях оптических волокон и лазерной техники. Именно они позволили во много раз увеличить емкость каналов по сравнению с аналогичными средствами, применявшимися ранее. Кроме того, сам кабель, проложенный местами на глубинах до 8 километров, был рассчитан на длительную эксплуатацию в течение почти четверти века.

— Так что дону Луису хватит с лихвой, — криво усмехнулся Бьенол, слушая, как деловито вещая, хотя и сквозь одышку заядлого курильщика, обтяпывал свои очередные преступные замыслы хозяин острова.

Разговор был долгим и во многом просто даже непонятным Бьенолу. Однако и он принес ему нечаянную радость.

С одного из экранов заговорил сумрачный бородач:

— Компанейро Луис, для нашей борьбы мы с нетерпением ждем, давно обещанную Вами, партию оружия.

Партнёр мистера Грасса имел реальные основания надеяться на его поддержку.

— Деньги приготовлены в условленном месте, доложил он дону Луису. — Время и пункт доставки прежние.

Дослушав, мистер Грасс переключился на другой монитор:

— Ребята, эти «барбудос» из джунглей будут ждать вас у себя на побережье с оружием.

Его голос был деловитым и рассудительным.

— Груз у меня на острове, — объявил он свои козыри. — Осталось решить — как проведем доставку?

— Обычным образом, дон Луис! — ответил один из находившихся на связи.

— Субмарина уже отправилась к месту погрузки, — добавил с экрана холеный молодой человек, из тех, что принято назвать «белый воротничок», «конторщик», — Скоро она будет непосредственно у вас.

— Одобряю! — понравился вариант дону Луису. — У их берега подводная лодка с товаром ляжет на грунт и через торпедные аппараты сбросит контейнеры с грузом.

Дон Луис, однако, потребовал полного, что называется расклада:

— Оттуда как будет реализовано оружие?

— Аквалангисты со всем необходимым прибудут к бородачам по суше, обычным путем, — доложили ему. — Под видом туристов.

— Хорошо! — отключил связь синьор Грасс.

И вовсе не потому потушил он экраны, что не интересовало всё остальное, что происходит в сложной структуре его «Грузовых перевозок».

Просто знает:

— К этой минуте должен подойти к нему с важным докладом о проделанной работе, доктор Лерих.

Тот не заставил себя долго ждать.

Будучи скрытым от взглядов собеседников за плотной гардиной, Бьенол мог не опасаться разоблачения. Зато сам, оставаясь незамеченным, был намерен узнать информацию, полезную ему для осуществления плана освобождения друзей.

Пока же он услышал оттуда сначала торопливые шаги, потом громкие восклицания приветствий. И, наконец, голос именно то, кто его интересовал больше всего.

Начал разговор хозяин кабинета:

— Как клетка, готова?

— Молодой зверек уже там покоится, — ответил доктор Лерих. — Ждем второго для полного комплекта…

Из того, что дальше поведал, отчитываясь перед боссом, дьявольский учёный, пришелец уяснил для себя все, что грозило теперь ему в результате нового гениального открытия главного мыслителя наркомафии.

— К Альберту, в активную камеру реактора, мы провели двустороннюю кабельную телевизионную линию, — заявил ученый. — Чтобы в случае чего можно было общаться, не подвергая себя опасности от электромагнитных излучений такой мощности.

— Ну-ка, дайте мне картинку! — велел заинтересовавшийся дон Луис в свою аппаратную.

Тотчас же перед ним на одном из экранов, возникла узкая камера с бетонными стенами, где на раскладной походной раскладной деревянной кровати лежал, свернувшись калачиком, грустный мальчишка.

Вторая, такая же точно, кровать, находившаяся рядом с первой, была пока пуста.

На столе между ними стояла нетронутая еда.

— Доставляем ее туда манипуляторами, — пояснил доктор Лерих. — А то, что жрать, этот выродок, начисто отказывается, так и пусть, ему же хуже.

И действительно, был у доктора Лериха серьёзный повод, не бояться более за состояние здоровья подростка при любом исходе:

— Теперь-то мне уже ясно, что организм у этого сопляка полностью переделался в подобие пришельца-мутанта.

Вот так же, как эту, доктор Лерих, одну за другой, открывал и другие тайны перед своим единственным, как ему думалось, слушателем.

Как фокусник, своими бесконечными ловкими манипуляциями, он завораживал и удивлял важного зрителя:

— Уверен я, на все сто процентов, что организм такого существа сам не даст себя умертвить.

И остальное было настоящим откровением:

— Ему не то, что электромагнитное поле, как слону дробина. Но и что похуже. Правда, перемещаться в нем не может так, как привык, пусть терпит неудобства.

— Выходит, и старый профессор нам с тобой больше не нужен? — спросил дон Луис.

Ответ не замедлил себя ждать:

— Почему же.

После чего прозвучал вариант полезного использования пленника прямо здесь, на их атомном острове.

— Специалист он высочайшей квалификации, — ответил хозяину доктор Лерих. — Вот поймаем беглеца Бьенола, тогда поручим французу работать в одной из наших лабораторий, по изменению внешности тех пациентов, кого мы ему укажем.

В том, что условия содержания окончательно усмирили профессора, оба уже нисколько не сомневались:

— Теперь, когда его любимый внук в столь надежной клетке, старик сам бежать отсюда не захочет.

О чем доктор и заявил с полной убежденностью:

— Будет работать на нас, меняя физиономии тем парням, кому понадобиться. Мало ли сейчас наших людей в розыске у Интерпола?!

— Хорошо! Давайте мне Бьенола! — на вполне благостной ноте закончил разговор дон Луис.

Но тот, о котором только что шла речь, его последних слов уже не слышал. Потому что сетелянин, не дослушав за своей гардиной окончания беседы, уже отправился осуществлять свой самый новый план освобождения.

Как ни странно:

— Навеянный, во многом, тем, чему только что был свидетелем!

 

Глава восьмая

На этот раз свою «ревизию» островному складскому хозяйству дона Луиса Бьенол начал не с продовольственной базы острова, а оттуда, где пахло не сливочным, а оружейным маслом:

— Куда до этого заглянул лишь мельком.

Да и то, лишь в поисках съестного. Ведь тогда ему было вовсе не до грозного арсенала.

— Но именно там, — как он только что узнал. — Имелось средство, годное для избавления от дьявольской опеки сеньора Грасса и его людей.

И все же прыжки из донного хранилища в другое, не походили на легкую прогулку. Оборачивались, порой, серьезными неудобствами.

Вот и в этот раз, нырнув в чернильный мрак мрачных бетонных сводов, Бьенол досадливо чертыхнулся:

— Дьявол, побери, здесь не то хранится, что держат хозяева в обычном холодильнике.

Так и было, ощутил пришелец:

— Не консервы кругом, а кое-что иное!

Потому, чтобы не уподобиться болвану со свечей на пороховой бочке, пришлось, непрошеному гостю, совсем забыть о своей карманной зажигалке, которой прежде он подсвечивал достаточно ловко сам себе в таких, подобных этим, кромешных потемках.

Но и на ощупь Бьенол достаточно уверенно определял номенклатуру хранимого имущества.

И всюду, куда ни ступи:

— Вздымались штабеля с оружием, боеприпасами, взрывчаткой.

А так же имелись в большом количестве какие-то странные, угловатые штуковины, тоже покрытые густым слоем защитной смазки от вездесущей тропической влаги.

Мысль о неминуемой опасности созрела мгновенно:

— Одна случайная искра и вся эта благодать может поднять на воздух из-под земли.

Одновременно, она же вселяла и надежду на то, что можно воспользоваться в своих целях.

— И склад, и все, что над ним находится, — с неким почтением думал всякий раз пришелец, касаясь рукой очередного ящика с армейскими запасами, может стать моим аргументом в споре с преступниками, устроившими на атомном острове своё пристанище.

Но тут вдруг стало не до рассуждений. Так как над головой ярко вспыхнули лампы потолочного освещения, надежно закрытые толстенными герметичными стеклянными колпаками, да еще увитыми поверх хрупкого материала, для надежности еще и стальной сеткой.

— Облава! Меня ищут! — мелькнуло было в сознании Бьенола. — Пора уносить отсюда ноги!

Но, к счастью, он ошибался.

С лязганьем распахнулись бронированные двери в склад.

Только, вошедшие сюда, люди никого не искали, а просто, без суеты и спешки принялись выносить отсюда по коридору, а там складывать в кабину подъемного лифта содержимое самых ближних к выходу пирамид с оружием.

Бьенол, оставаясь все еще незамеченным из-за своего удобного положения за штабелями в дальнем углу арсенала, счел за лучшее, всё же сменить диспозицию:

— Спрятаться внутри вытяжного шкафа.

Тонкая жесть стенок, позволяла и оттуда не упускать ему, ни одного слова из разговора грузчиков. Тогда, как вентиляционные щели давали отличный обзор их действиям.

И все же, настал момент, когда, казалось бы, привычный уже ко всему пришелец вздрогнул от неожиданности.

Случилось это, когда с руганью и криками в помещение арсенала ворвался Мануэль Грилаи.

— Идиоты! — потребовал он ответа от своих подчинённых. — Что я вам велел поднять, наверх в первую очередь?

— Ящики, помеченные треугольником, — попытался оправдаться старший из грузчиков, ведущих погрузку лифта. — Но до них весь проход заставлен.

Он показал оставшийся фронт работ:

— Вот освободим, тогда уж…

— Ладно!

Несколько смилостивился латиноамериканец. Тем более, что стало ему не до разбирательства чужой вины, когда у самого, вдруг, оказалось немало своих проблем.

Как ни сторонился, а все-таки влез он рукавом роскошной куртки в вязкую смазку, обволакивающую трубчатую конструкцию.

— Эти пусковые ракетные устройства тоже поднимите наверх, — велел он. — Там, в горах, у бородачей им цены нет при обстреле правительственных коммуникаций.

Он еще раз с сожалением посмотрел на испорченный наряд.

И, уходя, повторил напоследок:

— За эти ящики с маркировкой особо спрошу!

Тут пришельцу Бьенолу стала ясна причина поднятой кабальеро производственной суматохи:

— Видимо начал осуществляться план дона Луиса по доставке только что запрошенной партии оружия.

О нём сетелянин теперь был прекрасно наслышан и мог предположить дальнейшие действия складских рабочих:

— Сейчас все это поднимут наверх, перенесут в береговые ангары, где и упакуют в водонепроницаемые контейнеры, выполненные в виде торпед.

Самому Бьенолу приходилось сейчас учиться прямо в ходе, задуманного им, плана по освобождению себя и друзей из застенков Грасса и его головорезов.

— Я-то еще удивился — зачем столько пустых бочек? Оно же вот как обернулось, — заметил пришелец.

Вновь насторожившись от постороннего звука. Бьенол глянул, через прорезь в металлическом шкафу, туда, где уже по выходу из арсенала, уже заканчивали работать люди сеньора Грилана.

Загрузив лифт, они почти всем своим составом направились наверх. И лишь последний из них сейчас со скрежетом затворял двери.

Отсутствовать, видимо, грузчики решили недолго. Во всяком случае, свет в арсенале на этот раз не потушили.

Чем тотчас же и воспользовался Бьенол, расторопно принявшись за поиск самого необходимого.

Особенно его теперь интересовали ящики, о которых столь откровенно заботился подручный дона Луиса.

Щелкнув замками ближнего из них, он заглянул под крышку с ярким желтым пятном маркировки в виде того самого треугольника, о котором упоминал кабальеро. Внутри он нашел несколько компактных, обтянутых прорезиненной фабричной упаковкой, свертков.

В свою очередь, на боку каждого из них, ниже армейской эмблемы, лаконично значилось наименование помещенного имущества:

«Боевой индивидуальный комплект диверсанта».

— Ну, это сейчас точно по мне! — решил Бьенол.

Прихватив одну из упаковок, он тут же заполнил образовавшуюся пустоту свернутым куском брезента, найденным в углу вентиляционного шкафа.

— Теперь не догадаются, что из ящика что-то взято, — убедил он сам себя в полезности проделанной манипуляции. — Пора и восвояси!

Когда оружейный склад вновь наполнился грузчиками, инопланетянин Бьенол уже был далеко. Выпрыгнул он из пространства в густых зарослях тропического одеяния острова. В той самой пальмовой роще которую облюбовал в качестве своего временного укрытия сразу после побега из подземелья.

Здесь, наверху уже занимался рассвет.

Поэтому ничто не мешало сетелянину рассмотреть свою добычу. И не беда, что плотная упаковка его рукам поддалась не сразу. Но и с этим препятствием успешно справился, когда увидел, вшитый в боковой шов прорезиненной материи, капроновый шнур.

Стоило лишь потянуть за него, как мешок буквально расползся на его глазах на свои составные части.

Оттуда на песок выпало содержимое — пистолет с глушителем, кинжал в ножнах, несколько пачек патронов и два, уже знакомых ему по прежнему опыту общения с людьми дона Луиса, защитного цвета пакета.

Тот, что больше по размеру, был абсолютной копией пластиковых мин, что показывал ему на своей асьенде сеньор Мануэль, перед тем, как отправиться пробивать вход в бункер старинной лаборатории мыслителя Концифика.

— Точно — пентрит! — по тонкому, едва уловимому запаху, исходящему от пакета, определил Бьенол.

Находка навеяла новую догадку.

— Не твой ли, такой же точно, «братишка» нас с Аликом чуть в «Боинге» не отправил на тот свет? — Бьенол покачал на ладони увесистый заряд мощной пластиковой взрывчатки.

Не разочаровала и коробка меньших размеров. Поскольку, при самом внимательном изучении пришельцем, она оказалась дистанционной взрывной машинкой:

— Настроенной на волну, прилагаемой к ней, мины.

Чтобы пустить в ход эти два дьявольских приспособления, оставалось только нажать пару кнопок:

— Одну сейчас на пакете с пластиком, активировав заряд, другую когда нужно — на взрывной машине.

Хоть совершенно случайно оружие, предназначенное диверсантам, оказалось в руках Бьенола, но теперь, переосмыслив все, что недавно тайно подслушал в апартаментах дона Луиса, он понял:

— Это как раз то, без чего нам не обойтись в осуществлении задуманного побега.

Еще какое-то время понадобилось ему для того, чтобы заложить мину в подземный бронированный силовой кабель. Тот самый, что вел от рабочего блока атомной электростанции к экспериментальному термоядерному реактору.

— Что стал теперь, по «милости» доктора Лериха, электромагнитной клеткой Алику, а скоро надеется принять в своё ограниченный объём и самого Бьенол.

Больше у пришельца оказалось хлопот с взрывной машиной. Потому, что не сразу нашел удобное место:

— Где бы ее спрятать?

Наконец отыскав удобную выемку в корнях приметной пальмы, стоящей неподалеку от входа в подземный городок острова, инопланетянин закопал машинку туда.

Теперь, когда основные моменты задуманного были готовы к осуществлению, можно было браться за следующий пункт своего дерзкого плана освобождения.

Бьенол прыгнул через пространство туда, где в этот момент томился под охраной вооружённых бандитов профессор Колен.

 

Глава девятая

— Момент для освобождения Жана Луи Колена, Бьенол, — по его собственному мнению. — Выбрал очень удачно.

Профессор, да и его охранники, в момент его появления завтракали за общим столом. Потому никто из боевиков команды Грилана не успел даже схватиться за своё оружие, когда настала пора самим, под прицелом дула огнестрельного оружия, поднимать руки вверх.

Прямо перед ними, с пистолетом наизготовку, внезапно оказался недавний узник этой же камеры, до недавнего времени бывшей просто машинным залом разрушенной атомной электростанции.

Материализовавшись буквально из воздуха, пришелец Бьенол крайне ошеломил охранников резким выкриком:

— Всем сидеть на местах! Руки за голову!

Ствол пистолета поочередно переходил от одного бандита к другому.

Те замерли.

Тогда сетелянин разрешил подняться из-за стола профессору. И тут же велел ему собрать пистолеты и автоматы у растерявшихся незадачливых тюремщиков.

Когда это было выполнено, а старый врач собрал целую кучу оружия, прозвучала новая команда:

— Теперь все туда!

Поведя стволом пистолета, Бьенол указал пленникам на самый дальний угол машинного зала.

— Там и ждите исхода дела! — строго заявил он. — Вы стали моими заложники. И я уверен — заставлю дона Луиса освободить Алика в обмин на ваши жизни.

Арестованные не очень-то поверили в выполнение сказанного.

Потому пришлось находить дополнительные аргументы.

— Вас тут много, а он один, — услышали пленные охранники. — Так что сделка будет более выгодной для мафии, чем для меня.

Бандиты послушались — отправились туда, куда было велено. Услышав напоследок еще более категоричное:

— Теперь будем вместе ждать момент, когда появится начальство.

До прихода доктора Лериха, получившего по телефону сообщение о предпринятой Бьенолом акции, им с профессором удалось перекинуться несколькими существенными фразами. Теми ради которых, собственно, и прыгнул сюда, в свою бывшую камеру, пришелец.

Тихо, так, чтобы ни слова не донеслось до обезоруженных охранников, Бьенол шепнул пожилому пленнику:

— Будьте готовы к побегу!

После чего пошли подробности:

— Когда на остров прибудет подводная лодка, я взорву силовой кабель, питающий клетку Алика, потом мы захватим в заложники дона Луиса и заставим отправить нас отсюда под водой!

Профессору понравился план настолько, что он горячо, не стесняясь проявленных чувств, обнял молодого друга.

Потом, пока еще оставалось время, пришелец Бьенол поведал о том, что ему дополнительно удалось узнать, пребывая на относительной свободе. Но главный упор, в своем рассказе, всё же сделал на последовательности освобождения Алина из электромагнитной клетки.

Ключом откуда было только лишение оборудования реактора от подачи к нему электропитания.

— Как Вы это сделаете? — не до конца поверил в реальность операции старый пластический хирург.

Следовало объяснить причину неверия.

— Ну, я имею в виду, с помощью чего Вы взорвете кабель? — добавил он в подкрепление своим сомнениям.

— Мина уже заложена в шахту, — ответил тот. — Туда, где проложены несколько бронированных труб со сверхпроводящими растворами.

Далее последовало краткое описание того, что произойдет:

— Так что взрыв заряда пентрита сразу же замкнет сеть.

Немного подумав, сетелянин поведал все до конца:

— Ну, а сама взрывная машина спрятана в корнях пальмы. Той, что у входа в подземелье. Легко найти.

Убежденность Бьенола в успешном осуществлении задуманного теперь передалась и профессору. От избытка добрых чувств, он даже крепко пожал руку своему молодому другу.

Но когда тот уже решил, было ретироваться, внезапно распахнулась дверь в бывший машинным зал, превращенный в тюремную камеру. И на пороге возникло несколько лаборантов, вкативших в арестантское помещение небольшую тележку с включенным на ней телевизионным монитором.

Толстые жгуты проводов черными змеями тянулись следом.

— Бьенол. не спеши удирать! — с экрана на них глянуло улыбающееся лицо, довольного произведенным эффектом, доктора Лериха.

Учёный не ограничился столь своеобразным приветствием и, как в дальнейшем оказалось, намеревался сказать гораздо больше слов, чем необходимо для разрешения конфликта.

— Ты можешь перестрелять хоть всех этих безмозглых горилл-охранников, — ученый упивался своим превосходством. — Да и лаборантов, заодно, перебей тоже.

Худое лицо новоявленного диктора пошло на впалых щеках широкими морщинами оттого, что раздвинулись в язвительной улыбке его тонкие худые губы.

— Эка невидаль, — донеслось с экрана. — Но мальчишку ты никогда не получишь!

Повисло тягостное молчание.

Прервалось оно тем же Лерихом, чья улыбка стала еще более зловещей, но ненадолго.

Переходя к новому повороту в разговоре, доктор посерьезнел:

— Правда, не видать тебе Колена-младшего, как собственных ушей до тех пор, пока сам, — он акцентировал на это внимание. — Сам и причем добровольно, не решишь отправиться к нему в камеру реактора.

— А если откажусь? — прервал его красноречие Бьенол.

— Тогда гарантирую две смерти.

Нахмурившийся Доктор демонстративно сжал свои сухие кулачки:

— Сначала погибнет профессор — прямо здесь, на твоих глазах, в этом зале, а потом уже прикончим и Альберта Колена в его сверхнадежной клетке.

— Руки коротки, — последовала столь безжалостную перспективу реплика сетелянина.

И вот тут ему изменила выдержка.

— Мальчишка, как и я, неуязвим!

Невольно, но проговорился Бьенол о том, что слышал всё во время беседы доктора с доном Луисом.

— Вернее, вы оба ранее были неуязвимы! — стало не только совершенно каменным, но и привычно унылым лицо доктора Лериха. — Ваша информация, Бьенол, устарела.

И он не лгал.

…Последние опыты показали, что в условиях достаточно сильного магнитного поля, обыкновенная плазма мгновенно испепелит все, что угодно.

И даже столь необычную плоть мутантов.

— Мы вас, дьявольское отродье, выжжем, как прежде еретиков уничтожали каленым железом, — разъярился ученый. — Не останется в мире ничего, чтобы могло бы даже напоминать о существовании таких, как вы, отщепенцев природы.

Насладившись эффектом сказанного, который явно отпечатался, на, помрачневших лицах, пленников, доктор продолжал вещать с экрана телевизора:

— Достаточно мне нажать кнопку, загоняя плазму в реактор, и от мальчишки даже пепла не останется.

Голос его внезапно стал обычным — демократично простым:

— Так что выбирай — или добровольное сотрудничество, или неотвратимая смерть этих двоих!

Бьенол, не помедлив ни минуты, принял решение, едва в полном объеме оценил полученную информацию. Она, судя по всему, сводила на нет все его замыслы.

Потом глянул в глаза профессора.

Даже сквозь стекла очков было видно набежавшие у того на глазах горькие слезы разочарования.

— Ладно, дорогой господин Колен, постараемся проиграть достойно.

Сетелянин глянул прямо в объектив телекамеры, соседствовавшей на тележке рядом с монитором.

— Я иду на сотрудничество с ними, профессор, — заявил пришелец то, что от него хотели слышать похитители. — Буду помогать в опытах.

Затем Бьенол обернулся к профессору:

— Да и Вы, уважаемый, тоже соглашайтесь. Видно, такова уж наша с Вами участь.

Чем несказанно обрадовал своего главного тюремщика.

— Вы молодец, Бьенол! И тебя, и Алика дон Луис осыплет золотом. Для нас, вы оба дороже всего! — раздался с экрана одобрительный говорок доктора Лериха.

Словно не замечая этого подключения к их разговору, Бьенол протянул профессору для прощального рукопожатия широкую ладонь:

— До свидания! Если будете на нашем сеансе связи, рассказывайте, как там наверху, под вольным небом.

Пришелец опять глянул туда, откуда его изображение поступало к доктору Лериху:

— Вы ведь не станете держать, старого человека все время в этом подземелье?!

И не ошибся.

Тот, кто все это время, внимательно смотрел на них с экрана монитора, куда шел сигнал с вебкамеры, установленной рядом с экраном перед пленниками решил проявить сочувствие.

— Разумеется, мой друг! — не стал возражать Бьенолу главный ученый концерна сеньора Грасса. — Его опыт хирурга и искуснейшего мастера пластических операций, нам очень даже нужны.

Следующие слова относились уже к вниманию французского коллеги:

— Ваш труд тоже будет оцениваться по достоинству.

— Тогда отправляйте к Алику! — поникнув головой, пошел к выходу Бьенол.

У самой двери он обернулся.

В последний раз взглянул на профессора, и ничего больше не добавив к прежде им уже сказанному, вышел.

Там же, у выхода из камеры другие охранники забрали у Бьенола пистолет. И после тщательного обыска повели его длинными коридорами туда, где гудел, пожирая чудовищное количество энергии своей электромагнитной обмоткой, опытный термоядерный реактор:

— Его новое жилище.

 

Глава десятая

Встреча друзей прошли без особой на то радости…

— Я думал, что хоть ты сумел удрать из рук бандитов! — разочарованно протянул другу Алик, когда на короткое время смолк постоянный гул и через поднятую краном многотонную крышку реактора, вниз к нему спустился пришелец Бьенол.

— Ничего, все идет к лучшему, малыш! — не смутился тот, достаточно холодным приемом.

Потому, что душевное состояние разочарованного мальчишки прекрасно понимал новый обитатель клетки, сооруженной для мутантов доктором Лерихом:

— Еще будет и у нас светлый день.

Однако, за напускной бодростью пришельца, его маленький собрат по несчастью отчетливо прочитал изрядную долю сомнения.

Оно преследовало Бьенола еще несколько томительных дней. Пока во время очередного сеанса с доном Луисом, по налаженному телеканалу, на экране не появилось такое знакомое, родное и близкое обоим лицо профессора Колена.

— Здравствуйте, мои дорогие! — Жан Луи откашлялся.

Потом с той же бодростью продолжил:

— Ну как вы там?

— Мы-то ничего, дедушка, а ты? — ответил ему Алик, тоже старавшийся казаться как можно бодрее. — Всё также держат и тебя взаперти или позволяют подышать свежим воздухом?

Профессор поддержал игру в «хорошее настроение»:

— И у меня все нормально.

Затем, чуть ли не по бумажке прочитал всё то, ради чего и получил доступ к телевизионному экрану.

— Вот приступил к работе в лаборатории доктора Лериха, — услышали обитатели термоядерного реактора. — У них тут прямо рай для хирурга, есть все самое необходимое.

Господин Колен-старший, не без чувства гордости, судя по всему, рассчитанного и на внимание со ст ороны своего нового начальства, произнес:

— Оперировал и первого пациента. Он…

Сидевший рядом доктор Лерих, не дал ему договорить.

— О подробностях помолчим, — сам оказался он на экране. — Главное, профессор, подтвердите наше к Вам доброе отношение.

Оно последовало тот час:

— Да, верно, теперь я свободен, хожу без охраны.

Но и этим старый хирург не ограничился.

— Есть хорошая комната, — оживился дедушка Алика. — Ну и, разумеется, разрешили мне прогулки на свежем воздухе.

После небольшой паузы, он многозначительно произнес. Надеясь, что тайный смысл слов дойдет до Бьенола:

— Так что скоро и моё общее самочувствие улучшится. И Вы, дорогой Бьенол, его по мне сразу увидите.

Намек был о том, что профессор не забыл о плане захвата подводной лодки и намекнул, что сразу по ее прибытию к острову готов совершить взрыв коммуникаций энергосистемы реактора.

Это привело бывшего пилота междухода в настоящее удовольствие. И теперь, подбадривая Алика, он совсем уже не кривил душой, как это бывало прежде.

Силы же им обоим были нужны теперь больше, чем всегда.

Сутки за сутками, через день — точно по графику, манипуляторы, дистанционно управляемые доктором Лерихом, доставляли в камеру все необходимое для дачи обоими заключенными очередных порций крови.

Все операции проводил Бьенол — быстро усвоивший навык санитара.

— Все же, — как ни говори. — Покладистость заключённых сейчас была лучшим средством для достижения цели и невольным союзником Колена-старшего.

— Только бы профессор сумел, дождавшись прихода субмарины, нажать кнопку взрывной машины! — заклинал пришелец с Сетелены.

Пока же он, как и обещал, исправно выполняя ненавистные ему процедуры.

Господину Жану Луи Колену, действительно, за счет согласия сотрудничать с мафией, предоставили едва ли не полную свободу передвижений по острову.

Да и сам он, сделав несколько удачных операций по изменению внешности кое-кого из людей дона Луиса, добился, чуть ли не полного расположения доктора Лериха.

Сам руководитель научных разработок концерна «Грузовые перевозки Грасса» был в эти дни, что называется, на седьмом небе:

— Все у него шло как нельзя лучше.

Оставалось совсем немного:

— И будет, наконец, синтезировано, то самое снадобье мыслителя Концифика, что так изменило организмы столь разных людей — пришельца Бьенола и землянина Альберта Колена! Попутно излечив подростка от приобретенного иммунодефицита.

— Очень скоро и уже наши, всецело преданные организации люди, смогут заполонить собой весь мир! — радовался его успехам дон Луис.

Он тоже с нетерпением ждал своего часа.

Ведь сеньор Грасс, сразу после испытания чудодейственного средства, приготовленного на основе крови мутантов:

— Решил подвергнуться его применению лично.

Уже и грезилось ему и во сне, и на яву:

— Такое будет незабываемо, когда наше «Избранное общество бессмертных и вездесущих людей», для которых не существует преград, станет править миром.

За этими заботами, каким-то уж совсем будничным оказался приход на остров подводной лодки:

— Той самой, что должна была забрать партию оружия для доставки повстанцам-бородачам.

Правда, у одного человека, во время прилива заметившего, всплывший посреди лагуны острова, силуэт субмарины, все же учащенно забилось сердце.

Профессор Колен, в тот час вышедший на свой традиционный вечерний моцион, тут же повернул от берега обратно — туда, где расположен вход в подземелье.

Не доходя нескольких шагов до порога лифтовой шахты, он, убедившись, что стоит на дорожке один, сошел с неё в сторону.

И делая вид, что зашнуровывает ботинок, наклонился над узловатым переплетением корней у подножья пальмы.

Взрывная машинка была там, где ее и присыпал песком Бьенол.

Профессор переложил находку в карман, собираясь изучить ее у себя в комнате, когда никто не сможет застать его за необычным занятием.

— Нужно нажать одну из кнопок! — ясно помнил Жан Луи Колен. — Но вот какую именно?

Профессор пытался разобраться в военной технике:

— На этой штуковине их несколько. Вдруг, да не ту выберу? Как бы, не стало, от этого хуже!

Его раннее возвращение с прогулки первым заметил, встретивший господина Колена у выхода из кабины лифта Мануэль Грилан:

— Что-то Вы раненько сегодня?

— Да вот нездоровится.

— Надеюсь, ничего серьезного? — Мануэль был сейчас воплощением самого добра и бескорыстия. — Меня за Вами послал дон Луис.

— В чем дело? — спросил его старый пластический хирург. — Мне нужно переодеться.

Француз, всегда такой ухоженный и моложавый, теперь и впрямь мало походил на себя прежнего.

В том числе и по внешнему виду.

Появление помарки на брюках костюма он объяснил, сославшись на весьма прозаическую причину:

— Был на берегу и попал под брызги от волны прибоя.

— Хорошо, переоденьтесь, только быстро, — милостиво разрешил ему Грилан. — Дон Луис желает, чтобы Вы обязательно приняли сегодня участие в очередном телевизионном сеансе с Вашим внуком и Бьенолом.

Подручный сеньора Грасса глянул на золотые наручные часы:

— Еще есть время до его начала.

И обнадежил профессора словами:

— Так что можете идти в свою комнату, сменить костюм.

Только радоваться тому было преждевременно:

— Кстати, я Вас провожу.

Как ни коротки были минуты, отведенные на переодевание, профессор все же успел не только позаботиться о своем облике.

Оставшись на мгновение без наблюдения со стороны неожиданного спутника, он внимательно изучил тот странный предмет, что должен будет вызвать взрыв в силовой сети энергетического обеспечения их атомного острова.

У нужной кнопки на пластмассе корпуса была выдавлена звездочка.

— Что Вы мешкаете, профессор! Опаздываем, — неслышными шагами подошел к нему со спины Грилан.

— Да-да, — засуетился Жан Луи Колен.

Под видом того, что завязывает галстук, он опустил прибор во внутренний карман своего пиджака.

Потом обернулся:

— Я готов!

Их приход в зал, оборудованный мониторами, не вызвал особых чувств радости у присутствующих.

У профессора даже создалось полное впечатление о том, что его персона здесь вовсе не обязательна:

— Не было обычной предупредительности с ним со стороны доктора Лериха.

Да и дон Луис, сидевший в своем кресле в глубине зала, скользнул по нему взглядом, полным равнодушия.

Видимо, что-то назревало.

Судить так можно было уже по тому, сколько энергии тратили сейчас лаборанты, готовя аудиторию к сеансу.

Суетливо снуя по аудитории, они наводили порядок перед веб-камерами, что передают сигнал отсюда в реактор к Бьеиолу и Алику, и получают такой же обратно.

Наконец, на столы в разных концах помещения установили декорации. Ими стали одна пустая клетку, а другая — с любимой мартышкой доктора Лериха.

— Ну, господа, начнем, пожалуй! — сделал знак оператору сеньор Грасс, видя обращенный к нему жест ученого.

— Привет, ребята! — стараясь быть приветливым, заявил хозяин атомного острова. — Вот и снова мы у вас в гостях!

Традиционное начало подобных сеансов связи с доном Луисом, уже начало выводить из себя пришельца Бьенола.

Он прекрасно видел за всей этой показной и фальшивой любезностью лишь только:

— Самые, откровенно черные, злые намерения, на какие только и способны закоренелые преступники.

Но от сеанса уйти было нельзя.

И очередная пытка общением с тюремщиками началась.

— Тут у нас в зале, как всегда, присутствует лично профессор господин Колен, да только теперь не очень-то хочется обременять вас троих разговорами друг с другом, — это уже, переняв эстафету от своего босса, доктор Лерих продолжил сеанс общения.

Но и он держался сегодня перед объективом совсем не так, как бывало прежде.

— Отчего же такие перемены? — проявил немалый заряд иронии пришелец Бьенол.

— Оттого, что можете меня поздравить! — блеснул откровенной улыбкой Лерих. — Желаете фокус?

Не дожидаясь ответа, он повернул лицо к клетке с мартышкой. Туда же навел телекамеру и оператор, взявший изображения примата самым крупным планом.

— Вот этому милому созданию недавно ввели мою новую вакцину, — торжествовал ученый. — И результат налицо.

Пока, правда, ничем выдающимся обезьяна не отличалась.

— Смотрите!

Доктор Лерих достал из плотно закрытой до этого коробки спелый банан и показал его обезьяне.

Еще мгновение, и животное уже было у него на руках, уплетая лакомство.

При этом клетка так и осталась стоять запертой.

— Ну, все понятно! — выждав для пущего эффекта паузу, расхохотался довольный доктор Лерих. — Вот и выходит, что из главных героев вы превратились в рядовых статистов.

Своим экспериментом он наглядно дал понять, что отныне таких вот мартышек у него может быть сколько угодно:

— И уже совсем не важно, как станут вести себя гости.

Хотя, впрочем, пленники еще годились для него в качестве объекта исследования:

— Плазма в вашей камере может появиться в любую секунду, уважаемый Бьенол, чтобы доказать возможность полного уничтожения и столь уникальных существ, какими являетесь вы оба — мутант со своим юным приятелем.

— Погодите! — подал голос профессор Колен. — Еще не все.

Он глянул в глаза Бьенола:

— То, что мы ждали, свершилось, а сейчас вы будете свободны.

Жан Луи Колен вынул из кармана пластмассовую коробочку, собираясь нажать на кнопку сигнала к взрыву.

Но не успел.

Громыхнуло несколько выстрелов, и перегнувшееся пополам тело профессора рухнуло на пол.

— На этот раз я вовремя! — усмехнулся Мануэль Грилан, убирая в наплечную кобуру дымящийся пистолет.

И уже в объектив телекамеры гаркнул:

— Вам будет конец ещё страшнее и мучительнее, мутанты паршивые!

 

Глава одиннадцатая

…У полированного черного гранитного надгробного обелиска, рядом с вписанными золотом — именем и датами рождения и смерти, уже лежал букет цветов.

Правда, не такой роскошный, какой был в руках у одинокого посетителя кладбища.

Хотя прежний давно пожух от времени и потому своим видом придавал еще более грустный вид печальному зрелищу — забытой всеми могилы.

Тот, кто пришел со свежими цветами, несколько минут беззвучно стоял с непокрытой головой у последнего пристанища:

— Дорогого ему человека.

Наконец поднял руку, затянутую в лайковую перчатку.

Вне всякого сомнения — уверенный, что не останется незамеченным этот жест, которым подзывал к себе смотрителя.

Тот же, лишь вначале стоял чуть в отдалении. Словно выказывая некое пренебрежение к клиенту.

И это чувство не покидало гробовщика с того самого момента, как только услышал просьбу проводил его сюда:

— Первого за долгие месяцы гостя.

— Все же, — как ни говори. — А редко приходилось ему видеть посетителей этого самого отдаленного уголка кладбища.

Властный жест, поэтому, несколько удивил.

Но был понят без каких-то особых пояснений:

— Будет сделано, мистер Бредли! — пообещал смотритель.

Едва подойдя ближе к захоронению и увидев непорядок с надгробием, он осознал допущенную вину:

— Не проявили положенной аккуратности по уходу за могилой. Исправимся.

Согнувшись перед гранитным обелиском, он проворно собрал с зеленого дерна увядшие цветы.

Тут же уложил их и в пластиковый пакет, вынутый из кармана.

Постарался и для того же, чтобы окончательно загладить в глазах гостя свою долю вины в проявленной беспечности.

Рукавом костюма еще и протер камень с выбитой на нем лаконичной надписью:

«Фрэнк Оверли» и датой рождения и смерти господина, нашедшего здесь свое успокоение.

Само чутье подсказало смотрителю:

— Следует повиноваться, еще не совсем старому мужчине! Судя по всему, он давным-давно занимает очень высокую государственную должность.

Причем, выбирая подобострастие и услужливость взамен, напрочь забытого, пренебрежения, нисколько не ошибся. Да и не мог он этого сделать! Коли в самом его характере эти качества были далеко не самыми худшими.

— Откуда знаешь меня? — не меняя скорбной позы, спросил посетитель. — Мы с Вами, мне кажется, лично не знакомы.

Дожидаясь, когда могилу приведут в порядок, он все так же он прижимал к груди букет ярко-красных, видно, только что срезанных с куста, оранжерейных роз.

— Так газеты читаем, мистер Бредли, — донеслось в ответ, — Вы человек в городе, да и во всем штате, известный.

— Не плутуй! — теперь уже ни на миг не поверил сладкоречивой скороговорке мистер Бредли.

— Да что уж, что тут плутовать, — чуть повышая тон, громким голосом ответил смотритель.

Он сменил прежнюю линию поведения, едва понял, что для маскировки его притворство не удалось:

— Проходил у Вас по делу о наркотиках.

— Так вот оно что, — убедившись в своей догадке, произнес визитер. — Ну и как, совсем исправился? Начал новую жизнь?

— Как видите!

Смотритель снова попытался произвести своим смирением, как можно более благоприятное впечатление на своего, чрезмерно строгого собеседника.

— Вот как раз и не вижу! — жестко прозвучало из уст главы городского Федерального бюро. — Ведь знаешь, кто здесь покоится, а надгробье совсем заброшено.

Укор в голосе чиновника окреп до предела:

— Уважение сограждан господин Фрэнк Оверли своими поступками заслужил.

— Виноват! Простите! — ответил смотритель кладбища. — Подобное не повторится.

— Хорошо, поверю тебе на первый раз, — сменил гнев на милость мистер Бредли. — Теперь можешь идти.

Оставшись наедине с могилой Фрэнка Оверли он, уже не боясь показаться сентиментальным, бережно положил цветы к подножию гранитного памятника.

После чего в полной задумчивости замер.

Точно так, как и в первую минуту своего визита, когда лишь подошел сюда:

— В не очень-то привилегированный сектор военного мемориального кладбища.

Был повод для нынешнего душевного смятения, охватившего шефа городского офиса Центрального Федерального Бюро по борьбе с наркотиками.

К тому же, весьма серьёзный повод. В виде заказного письма, отправленного в его адрес покойным Фрэнком Оверли.

— Оно, — если судить по почтовому штемпелю. — Было опущено в ящик всего за несколько часов до взрыва, произошедшего в квартире бывшего помощника окружного прокурора.

В штабной офис ЦФБ сам этот толстый конверт доставили достаточно давно. Но, как и всякая другая корреспонденция, он не миновал фильтрации через отделы канцелярии.

Да тут еще кто-то из служащих, по мнению мистера Бредли, додумался до явной глупости:

— Увидев имя отправителя, он сначала внес присланную бывшим помощником прокурора кассету в реестр, заведенный на действующего сотрудника господина Оверли, а потом, осознав ошибку, отправил ее в индивидуальную ячейку, как давно уволенного отсюда, работника.

Нескоро разобрались, что к чему.

— Так и оказалось, что потеряли добрых несколько недель из-за крючкотворства, — продолжая досадовать, вспомнил эту историю мистер Бредли.

Ну а остальное, лично для него, было сопоставимо, разве что, с эффектом разорвавшейся бомбы.

Поразило не столько разоблачение тесных связей мафиозных структур дона Луиса с коррумпированной верхушкой штата, сколько:

— Факт чудесного излечения губернатора Джона Антони Кроуфорда.

Где чудовищными, как выяснилось, были и сама операция, и цена, заплаченная за здоровье губернатора.

— Да, крайне изощренно было придумано — выкрасть собственную сестру, чтобы насильно сделать ее донором для операции по пересадке неизлечимо больного органа — печени! — вновь ужаснулся давно, казалось бы, привыкший ко всему мистер Бредли.

Разоблачение губернатора было сейчас для шефа местного представительства Центрального Федерального Бюро тем более кошмарным, что еще и нескольких дней не прошло с того момента, как в печать просочились сведения о возможном выдвижении мистера Кроуфорда кандидатом в президенты страны.

— Теперь сэра Джона Антони голыми руками не возьмешь, — поморщился как от головной боли мистер Бредли.

И было от чего:

— Все, кому не лень, сочтут представленные сейчас обвинения обыкновенными предвыборными нападками! — понимал он. — Или еще хуже — покушением на честь и достоинство государственного лица.

Следовало искать реально возможный выход из такого положения.

И он, похоже, был найден.

— Для обнародования такой «бомбы» нужна была «пушка», куда более мощного калибра, чем уголовное дело, заведенное на уровне Штата! — утвердился в верности собственной мысли, — мистер Бредли.

Приняв окончательное решение, одинокий посетитель этого затерянного кладбищенского уголка, надел шляпу. Ее поля скрыли, заметно поседевшие за последнее время, волосы. Впрочем, как и обычно, уложенные парикмахером в безукоризненную прическу.

Затем мистер Бредли быстро, выдавая в себе бывшего спортсмена, зашагал от могилы своего бывшего коллеги к служебному автомобилю, ожидавшему его за воротами сего печального места.

Вернувшись к себе в офис ЦФБ штата, руководитель государственного учреждения начал осуществлять то, к чему его привели кладбищенские умозаключения, сделанные после изучения исповедальных наблюдений своего покойного сотрудника.

Он набрал номер на аппарате правительственной связи, какого не было, да и не могло быть ни в одном официальном телефонном справочнике страны. Так как за рядовыми цифрами скрывался самый, пожалуй, могущественный, хотя настолько же малоизвестный кому-либо, абонент.

По имени — Шелтон, по фамилии — Грубер.

Впрочем, лишь имя и фамилия были вполне рядовыми:

— Так себе.

Потому что не говорили никому из обывателей ничего особенного. Зато должность мистера Грубера всем одновременно внушала страх, уважение и некоторый душевный трепет.

Ведь только избранные знали:

— Какой высокий пост занимает этот, исключительно могущественный человек.

…На самом деле господин Шелтон Грубер был никем иным, как непосредственным начальник мистера Бредли — директором Центрального Федерального Бюро по борьбе с наркотиками и только ему подчинялись все подобные спецслужбы страны.

Не часто даже мистеру Бредли доводилось звонить по этому номеру.

И вот без разговора с шефом уже не обойтись.

— Слушаю! — раздалось в трубке сразу же, едва автоматика соединила абонентов.

— Это шеф Бюро из Кривпорта!

Стараясь держаться как можно более непринужденно, но, тем не менее, не выходя из рамок субординации, доложил мистер Бредли.

— Приветствую Вас! Как там идут дела? — сразу включился в диалог господин Грубер. — Что новенького у нашего без пяти минут президента?

Затем собеседник напомнил важность столицы их штата в связи с новыми политическими веяниями.

— Всё ли в порядке в деятельности уважаемого всеми губернатора Джона Кроуфорда?

Мистер Бредли высоко оценил точность попадания своего руководителя в тему разговора.

— Вот, как раз, о деле, которое касается именно его, мне бы и хотелось с Вами посоветоваться, — заявил мистер Бредли. — Причем, не теперь, по телефону, а сугубо конфиденциально, в личной встрече.

— Почему нельзя по телефону?

— Сами знаете, какая у нас связь!

— Все дона Луиса боитесь? — хохотнул мистер Грубер. — Здорово же запугал он Вас в Вашем городишке.

Из трубки еще какое-то время доносился беспечный смех человека, стоявшего высоко над обычными человеческими страстями.

— Ну да ничего. Я не из пугливых птах. Так что жду в пятницу после полудня у себя.

Как и подобает подчиненному, мистер Бредли не отключал своего телефона первым.

И вдруг услышал слова, произнесенные Шелтоном Грубером после небольшого раздумья:

— Точно — в пятницу! Тем более что ближайший рейс, как раз попадает в это время в столицу из Кривпорта.

И он переспросил насчет сроков:

— Устроит такой расклад?

— Разумеется!

Вот когда мистер Бредли и положил на рычаг телефонного аппарата трубку, услышав из неё гудки отбоя.

После этого, велел секретарше:

— Никого ко мне сегодня не пускать и ни с кем не соединять!

Он принялся за составление доклада начальству. При этом писать пришлось довольно много по делу, открывшиеся вновь, обстоятельства которого, ставили его в ряд особо важных государственных секретов.

 

Глава двенадцатая

В столичном аэровокзале, прилетевший в Вашингтон, мистер Бредли повел себя, как бывало уже не раз, когда приходилось приезжать в главное управление. То есть, шеф кривпортовской службы Центрального Федерального Бюро по контролю за наркотиками, не доверился наземному транспорту, а сразу пересел в вертолет.

Еще через десяток минут лету над зеленой зоной пригорода, юркая стальная стрекоза доставила его в главный офис организации, возглавляемой мистером Шелтоном Грубером.

Вернее — на самый верх государственного здания, чуть ли, не олицетворяющего саму мощь всех секретных служб большой страны. Оттуда — с посадочной площадки, устроенной прямо на крыше модернового массива главного корпуса организации, только и оставалось, что сделать какой-то десяток шагов до кабины скоростного лифта.

На нем буквально одного мига хватило мистеру Бредли на то, чтобы добраться до приемной начальства.

Господин Шелтон Грубер уже ждал его, в нетерпении прохаживаясь по коврам, устилавшим пол обширного кабинета.

Разговор был долгим и непростым.

Хотя, отлично зная своего коллегу как человека здравомыслящего и не способного попасться на фальшивку, мистер Грубер сразу вник в курс предложенного его вниманию, дела.

Но теперь уже ему самому:

— Не хотелось спешить.

Он постарался выведать до мелочей все, что знает коллега и подчинённый Бредли по этому делу:

— Помимо того, что имелось в официальном докладе.

Ведь обладая немалым опытом, шелтон Грубер никогда не доверял и не доверяет теперь, одним только фактам, которые подчиненные считают возможным доложить руководству:

— Основные-то у них все еще остается «в загашнике». Что-то благоразумно оставлено на всякий случай.

Потому, после столь серьезного зондажа, в ход пошло все то, чем располагал посетитель столичного ведомства. В том числе фигурировала и сама служебная записка Фрэнка Оверли, оказавшаяся, к сожалению, предсмертной.

Затем настала очередь пленке с магнитной записью разговора дона Луиса с доктором Лерихом.

Выслушав то, о чем откровенничали злоумышленники, Щелтон Грубер затребовал и оригиналы основных материалов, тайно изъятых агентами ЦФБ в прокуратуре из дела о поиске исчезнувшей в небытие молодой женщины Дайзи Кроуфорд.

Но особенно взволновала его копия больничной карты, внезапно выздоровевшего губернатора.

— Этот документ удалось добыть вовсе не в самой клинике — куда не попасть, а в страховом агентстве! — поделился Бредли.

— Там давно, — по его словам. — Знали о неизлечимом недуге Кроуфорда.

И лишь его высокая должность, наряду с боязнью навлечь на себя губернаторский гнев мешали медикам расторгнуть прежний контракт, чтобы не оплачивать неминуемую смерть больного неизлечимой стадии цирроза печени.

— И вдруг представьте себе их радость, — комментировал мистер Бредли документы, поданные им на стол руководителя. — Случилось сказочное превращение обреченного на смерть тихого пьяницы, в настоящего здоровяка, чья печень теперь, как у младенца.

— Все это весьма интересно, — по достоинству оцепил Шелтон Грубер собранный материал.

— Несомненно, пригодятся, — по его мнению. — И свидетельские показания медперсонала клиники доктора Лериха.

Оба верили:

— Обязательно есть там такие сотрудники, кто видел в клинике и сестру, и братца из семейства миллионеров Кроуфордов.

— Допросим, как следует каждого и выложат они все, как на духу, — хмыкнул Шелтон Грубер. — Но не все сразу.

На правах главного в их организации, он приказал:

— Оставьте это пока у меня, а через пару дней я вас сам извещу о том, когда начнем официальное расследование.

Чтобы позолотить «горькую пилюлю», ему пришлось объяснить причину передачи расследования из Штата в столичные органы:

— Уверен, что не будет тяжбы и с началом уголовного преследования убийц.

Улетая к себе в Крявпорт, кое-что все же увозил с собой и мистер Бредли. Но вместо того объемистого чемоданчика с бумагами и вещественными доказательствами, что оставил в центральном офисе Центоального Федерального Бюро по контролю за наркотиками, он получил лишь то самое обещание:

— Скоро начнется расследование, в обмен на личное обязательство пока все это держать в строжайшем секрете, даже от ближайших и самых доверенных сотрудников.

Ему так и сказали:

— Вы понимаете, что речь идет как-никак о возможном кандидате в президенты!

Посетитель не спорил.

Потому напоследок услышал вполне многое обещающие слова.

— Здесь нужна самая тщательная проверка всех подозрений, — заявил, прощаясь с гостем Шелтон Грубер.

— Ну да ладно — неделей позже, неделей раньше, главное, чтобы понесли заслуженную кару эти дьяволы в человеческом обличии! — твердо осознал мистер Бредли, выходя из приземлившегося «Боинга» на выдвижной трап аэровокзала.

Тот, как и все вокруг был сооружен транснациональной корпорацией «Грузовые перевозки Грасса».

Прилетевший уже не мог ведать о том, что спустя какой-то час, на той же бетонной полосе приземлится еще один:

— Но уже совсем небольшой реактивный лайнер.

Прилетел он сюда из столицы безо всякого официального расписания. А его единственный пассажир миновал паспортный контроль по поддельным документам, которые, однако, не вызвали у служащих на посту никаких сомнений.

И далее, он не спешил «засвечиваться» перед любым встретившимся, насчет того:

— Кем является на самом деле его собственная персона?

До города прилетевший инкогнито господин, добирался на такси. Выйдя в центре, пересел на метро. И уже подземкой отправился прямиком в тот район, где находилась резиденция губернатора.

Мистер Кроуфорд, извещенный о визитере буквально накануне, по каналу правительственной связи, встретил гостя с почестями. Едва ли не у порога Дворца администрации — помпезного здания с колоннами, доставшегося штату еще со времен владельцев — плантаторов времен Гражданской войны между Севером и Югом.

— Уважаемый, мистер Шелтон, — раскинув для объятия руки, шагнул Джон Кроуфорд навстречу гостю.

— Обойдемся пока без имен! — строго пресек тот внезапный приступ радушия, обуявший губернатора.

— Хорошо! — согласился мистер Кроуфорд, сообразив кое-что, по поводу причин соблюдением гостем инкогнито. — Сразу поднимемся тогда в мой кабинет.

— Не сейчас!

Оставался неумолимым прибывший неофициально, шеф Центрального Федерального Бюро по контролю за наркотиками:

— Лучше отправимся туда, куда я вас приглашу.

В дело пошел транспорт из губернаторского гаража с затененными стеклами.

И вскоре они были на месте:

— В рядовом мотеле, каких немало расположено в окрестностях Кривпорта.

Снятый мистером Грубером по интернету номер был довольно низкого разряда. И даже у портье, сидевшего за стойкой с ключами, отвисла челюсть от удивления, когда среди вошедших в это непрезентабельное, блеклое заведение, он увидел столь важных клиентов. В том числе и самого губернатора:

— В компании с незнакомцем, перед которым первый человек штата казался мелкой сошкой.

Только они, совершенно не собирались что-либо объяснять по поводу своей встречи любому, даже куда более важному персонажу, задуманного им, плана.

— Ничего не понимаю, зачем нужна эта банальная конспирация? — уже в номере, брезгливо оглядевшись по сторонам, протянул раздраженный хозяин штата.

— Прошу, губернатор, без горячки!

Тоном, не терпящим возражений, бросил Шелтон Грубер вслух и указал ему рукой на одно из двух облезлых кресел, стоящих у низкого журнального столика:

— Садитесь пока.

Раздражение, переполнявшее его душу, проявилось и в очередной нелицеприятной фразе:

— Не все сразу!

Господин Джон Кроуфорд, по прежним встречам и контактам хорошо знал шефа одной из главных спецслужб их страны, потому подкоркой мозга предчувствовал:

— Дело связано с проблемой, касающейся его лично.

Потому не стал противиться ничему из того, что намерен заявить ему важный гость.

— Во всяком случае, — сам велел себе поступать так. — До тех, хотя бы пор, пока не прояснится ситуация.

Но с этим не тянул и мистер Шелтон Грубер.

Отойдя в сторону от губернатора, он внезапно обернулся и, направив на холеного мультимиллионера и перспективного политика ствол миниатюрного пистолета:

— Шутки в сторону.

После чего велел государственному преступнику:

— Теперь признавайтесь, как Вы убили собственную сестру!

 

Глава тринадцатая

…Мистер Шелтон Грубер никогда не скрывал от владельца «Грузовых перевозок Грасса»:

— Личную встречу с ним-доном Луисом, предпочитает больше, чем общению по обычным каналам связи.

Потому очень встревожил того, появившись на телеэкране одного из мониторов командного пункта острова.

— Привет, дорогой! — весьма дружелюбно обратился он к дону Луису.

Телевизионная обратная связь донесла до директора Центрального Федерального Бюро по контролю за наркотиками изображение, моментально ставшего серым, лица барона мафии.

Оторопев, он не мигая, уставился на цветущую физиономию мистера Грубера — внезапно сменившую на экране обычный показ хода производственного совещания директоров концерна.

— Да не бойся, приятель, этот канал только мне знаком, да самым доверенным лицам — расхохотался над испугом дона Луиса Грубер. — Ты что же думал, сможешь утаить от своего компаньона такой отличный остров, как тот, где ты сейчас отпуск проводишь вдали от дел?

Добродушная улыбка, не сходящая с лица, так внезапно появившегося на экране, собеседника, чуть растопила ледяную глыбу опасности, чуть было не обрушившуюся на слабое сердце сеньора Грасса.

Он суетливо зачмокал своими пухлыми губами, пытаясь раскурить, так некстати, затухшую сигару:

— Успеешь своей соской насладиться, — тем не менее, не обращая внимания на тщетные потуги собеседника собраться с мыслями, продолжил разговор мистер Шелтон Грубер, — У меня к тебе дело, не терпящее отлагательств.

— Весь во внимании! — наконец и дон Луис смог вымолвить первое, что пришло ему в голову.

И все же Шелтон Грубер был не так уж и страшен хозяину этого острова, а еще сотен и сотен подобных ему территорий. Немало влиятельных людей страны кормилось из черной кассы «Грузовых перевозок Грасса».

Потому вовсе не это холеное волевое лицо встревожило наркобарона мафии.

Главным образом:

— Открытие обстоятельства того, что Шелтону Груберу стало известно самое сокровенное, из всего, чем он обладает.

И хотя дон Луис понимает:

— Сам факт их беседы остается тайной для всех прочих, кто бы они, не были!

Все же ему пришлось не по себе, когда получил приглашение:

— Играть открыто!

Тем временем решил выложить карты, поведать все, что знал, его грозный собеседник — директор Центрального Федерального Бюро:

— Мне известно все и о Бьеноле, и об Альберте Колене.

— Из каких источников? — снова стала сереть, мигом осунувшаяся физиономия толстяка.

— Из рапорта Фрэнка Оверли!

— Так он, этот вшивый прокурор, в нем и о губернаторе сообщил?

— Да.

Шелтон Грубер преподнес свою новость с эффективностью разорвавшейся бомбы:

— Подробно рассказал нынешний покойник о том, как Вы его сестру украли и умертвили в клинике доктора Лериха.

На короткое время наступило тягостное молчание.

Прервал его зачинщик беседы.

— Но я думаю, мы пока не станем посвящать господина Кроуфорда в эту историю, — промолвил с примиряющей улыбкой Шелтон Грубер. — Хватит ему своей боли.

Дон Луис при таких словах вновь приободрился.

Откуда ему было знать, что кое-какие козыри в столь странной партии Грубер еще приберег:

— Оставил напоследок, ожидая, когда наступит развязка.

Пока же дон Луис пытался вести свою партию, выясняя намерения грозного заочного визитера.

— Что от меня Вам угодно? Объясните, наконец, столь внезапное свое явление! — уже более уверенно продолжил общение дон Луис.

— Нужен влиятельный человек в столице вашего штата для помощи в выполнении одного щекотливого дела — охотно перешел к главной цели своего выхода на связь, Шелтон Грубер.

— Мне можно узнать детали?

— Не обязательно. Хотя.

Мистер Грубер задумался:

— Нужно убрать кое-какого свидетеля.

— Тогда я посоветую Вам обратиться к директору казино «Морская звезда». Я позвоню ему.

— Гарри Седуну?

— Все-то Вы знаете, прямо оторопь берет!

Успокоившись и от того теперь уже совершенно непринужденно расхохотался, вновь уверовавший в собственную исключительность, дон Луис.

— Тогда должны понимать, что он действительно может помочь в чем угодно.

— Слово честного человека!

— Хорошо!

Заручившись таким заверением в помощи дона Луиса, стал прощаться и Шелтон Грубер:

— Ну, до встречи!

Когда экран погас, долго еще в кабинете стояла напряженная тишина. Его хозяин размышлял о только что увидел и услышал.

Только немного погодя, придя к окончательному решению, вызвал ответственных за оборону острова.

— Будьте готовы к любому сюрпризу! — без обиняков заявил дон Луис, когда два десятка людей собрались в его кабинете. — Этот лис Шелтон Грубер перешел все рамки приличия.

Мистер Грасс нахмурил лоб:

— Думаю, что осмелел он не просто так.

Хозяин оглядел своих людей, словно еще раз проверяя их готовность постоять за его интересы:

— Значит, больше меня не боится. Тем более что здесь, на острове, мы в его досягаемости.

— Все ясно! — заявили собравшиеся. — Примем меры предосторожности!

В том, что это непременно так и будет, глава «Грузовых перевозок Грасса» не сомневался ни на йоту:

— Ведь столько денег вбил в создание системы защиты, что вполне мог спать спокойно.

Особенно под надежным зонтом излучений радиолокационных станций острова.

— Использование в их конструкции микропроцессорной техники, даже при уменьшении числа органов управления и настройки, а также наличие самых современнейших вычислительных устройств, — как прекрасно знал сеньор Грасс. — Позволяли полностью автоматизировать процессы поиска, обнаружения, распознавания, определения координат и отображения обнаруженных целей.

Причем, будь то одинаково на море или в воздухе.

Ну, а все остальное должны были сделать батареи зенитных или противокорабельных управляемых ракет.

— Как это было уже не раз, — знал дон Луис. — При появлении в непосредственной близости от острова случайных судов и самолетов.

Всегда и после этого к ответственности никто никого не привлекал:

— Просто полнилась статистика погибших в Бермудском треугольнике.

И пока никто не связывал это явление с происками мафий.

…Отпустив своих военных специалистов, дон Луис по коду доступа связался с хозяином «Морской звезды».

— Хелло, Гарри! — поприветствовал он собеседника.

— Добрый день, шеф! — быстро отозвался Седун. — Что бы Вы хотели?

Разговор, в ходе которого шла речь о людях Шелтона Грубера, был недолгим.

И теперь в «Морской звезде» ждали гостей.

 

Глава четырнадцатая

…Хозяин ресторана и казино «Морская звезда» Гарри Седун не отличается особой экстравагантностью.

Всегда придерживается устоявшегося, за годы своего владения столь прибыльным заведением, имиджа:

— Респектабельного, серьезного человека.

И все это в один миг пошло прахом, после последнего звонка дона Луиса.

Как тот и говорил, вскоре в заведении у Гарри появились гости.

Высокий, жилистый крепыш представился ему Финном Крепом, а маленький здоровяк, тоже выглядевший крепким, как огурец, только что сорванный с грядки, назвался — Хадли Стоуном.

Убедившись, что в служебном кабинете Седуна они остались без лишних свидетелей, коротышка молча протянул хозяину лист бумаги, наполовину покрытый машинописным текстом.

Если бы не только что произнесенные при знакомстве имена, можно было подумать, что общаться Гарри приходится с глухонемыми.

— Вы не бойтесь, ребята, — расхохотался он, поняв, в чем кроется секрет немногословности гостей. — У меня тут все абсолютно чисто, никакой подслушивающей аппаратуры нет.

Однако его слова, а затеи и подкрепляющая их улыбка, вовсе не развеяли сложившейся напряженности в отношениях.

Оба промолчали.

И Гарри, хотел бы он того или нет, пришлось вчитаться в предложенный текст, где лаконично формулировалось задание.

— И всего-то! — буркнул он.

Потом, отложив в сторону, столь важный для кого-то документ, он, совершенно равнодушно заметил:

— Для меня пустяк — найти вам на одни сутки пожарную машину.

И еще потому от облегчения посветлел лицом Гарри Седун, что после разговора с сеньором Грассом, именно такое задание было для него выполнить легче всего:

— У нас в комплексе аэропорта их целый парк.

— Машина еще не все, — глухо проскрипел тот гость, кто был повыше ростом. — Достаньте нам ещё и специальное снаряжение и обеспечьте его доставку.

— Ну, это тоже не проблема, — не стал возражать владелец «Морской звезды». — Вот только последнее мне не очень нравится.

Ресторатор коснулся самого щекотливого для себя момента:

— То, что придется лично быть за рулем!

И объяснил свое острое нежелание управлять сейчас транспортным средством:

— Все же, как-никак, я даже в собственной-то легковой машине чаще бываю, как пассажир.

— И тем не менее!

Тоном, исключавшим всякие дальнейшие возражения, оборвал его пустые рассуждения Финн Креп:

— Запомнили, надеюсь, адрес, куда Вы обязаны лично, не посвящая никого в это дело, подогнать пожарный автомобиль?

Получив утвердительный ответный кивок, явно обидевшегося Гарри Седуна, он чиркнул вынутой из кармана газовой зажигалкой.

Чуть помедлив, поднес ее пламя к только что прочитанному документу.

Бумажный лист тут же занялся огнем и вскоре уже черными хлопьями лежал в пепельнице — хрустальном подобии колеса, доверху наполненном окурками.

Еще несколько, выкуренных одна за другой, сигарет добавились туда, когда Гарри Седун остался один.

В волнении смоля ядовитый «Кэмел» и не замечая едкого дыма, Гарри долго еще расхаживал по кабинету:

— Даже без предупреждения дона Луиса очень уж не нравится эта парочка.

Но иного выхода, чем пойти на их условия, не было:

— Сеньор Грасс велел твердо — выполнить все, о чем его попросят.

Даже если это грозило серьезными неприятностями.

В том числе и такими бедами, когда следовало хорошенько подумать, прежде чем рисковать собственной жизнью.

#i_001.jpg