Глава первая

…Питер Келли здорово опоздал.

А все — дела! Перед тем, как получить, полагающийся дублеру члена космического экипажа, отпуск, ему пришлось заняться бумажной волокитой еще и по будущему такому контракту.

К тому же удалось кое-что уточнить еще и по поводу гибели бомбардировщика-невидимки «Стелтса»:

— Которым до самой своей гибели в учебном бою командовал его приятель — полковник Сэм Донован.

Случилось это, когда на руках астронавта оказалась долгожданная распечатка, сделанная из заархивированной записи со спутника определенной части океанской акватории.

— Вот оно — место падения самолета! — восторженно ахнул исследователь. — Нашлось, как его ни прятали.

На серии достаточно четких снимков были видны все фазы разыгравшейся трагедии на острове — от момента попадания прямо в цель, управляемых дистанционно ракет «земля-воздух». После чего последовал ответный ракетный залп, доставший бомбардировщик уже тогда, когда самих зенитчиков испепелило пламенем взрыва.

Еще на снимках четко были видны все фазы падения самолета в океан. Круги на этом месте с точными координатами случившегося. И даже изображения обломков и личных вещей экипажа, всплывших на поверхность со дна.

Сотрудник отдела космической фоторазведки немного подождал, пока примчавшийся на его звонок астронавт пристально изучал, поданные тому, глянцевые листы свежих фотоотпечатков.

И заявил примерно то, что уже ожидал Питер Келли.

— Вы, конечно, понимаете, что эта услуга, — он замялся, подбирая нужные слова. — Как бы проще выразиться…

Заказчику пришлось самому догадываться о том, что осталось недосказанном.

— Услуга конфиденциальная! — пришел ему на выручку Келли.

Его невольный сообщник, начиная уже раскаиваться в совершенном самоуправстве, настороженно оглянулся по сторонам:

— Вот именно!

Астронавт промолчал и тут же дождался, когда офицер, убеждённо в ожидании правильного ответа, глянул на собеседника:

— Так что меня в эту историю лучше бы не впутывать!

Последние его слова были уже вполне официальными.

— К тому же все снимки лишь на время взяты из секретного архива, — донеслось до Питера. — И придется их вернуть.

Это было уже не то, чего бы хотелось заказчику снимков.

— Ну, а копию заказать, надеюсь, можно? — разочарованно протянул астронавт. — Мне она необходима для работы.

Однако провести ему собеседника не удалось.

— Нельзя, — ответил офицер. — Но я не настаиваю на том, чтобы Вы вернули мне все это прямо сейчас — немедленно.

Дружеское рукопожатие, словно благословило на дальнейшие его занятия астронавта, всеми силами пытавшегося установить место гибели геройского летчика:

— Можете ещё поработали со снимками, хотя бы ближайшие час-два.

И тот постарался не потерять ни минуты из отведенного ему времени. Благо, что ксерокс отыскать не составляло особой проблемы.

Вот только оставалось решить главное:

— Как снять копии фотоснимков без свидетелей?

Он сумел выполнить всё, что собирался. Вот только все эти проблемы и помешали Питеру Келли успеть на ближайший самолет, вылетавший по расписанию.

Так что в Кривпорт он прилетел на сутки позже намеченного срока. Когда, не дождавшейся его, яхты шкипера Криса Джонсона на морском рейде вовсе уже не значилось.

Однако, сообщение диспетчера о том, что парусник успел сняться с якоря, лишь на короткое мгновение ввело Питера в транс.

Тут же ему на ум пришло гениальное решение:

— Как устранить неблагоприятные последствия собственного опоздания на корабль.

Один звонок в родной некогда учебный центр генералу Лорби, и оттуда пришли на выручку:

— Связались по радио с Джонсоном.

И не только сообщили своему отпускнику о прилете недостающего члена экипажа — механика по судовой роли, Питера Келли, но и получили точные координаты местонахождения корабля.

— Так это совсем рядом, дорогой Питер, — басил в телефонной трубке голос генерала Лорби. — Если очень этого захочешь, то уже через час будешь на борту.

Астронавт не мог не обрадоваться.

— Очень даже хочу, — прямо-таки крикнул он в трубку телефона. — Выручайте, дорогой генерал!

И даже взмолился, вновь обретший надежду астронавт:

— Иначе весь отпуск пропадет зря!

Ответ поступил незамедлительно.

Да, к тому же, такой, что снял все возможные неувязки, возникшие в связи с опозданием майора Келли в морской порт столицы штата.

— У нас в аэропорту на сегодня зафрактован вертолет для приема делегации, прибытие которую отменили, — заявил начальник учебного центра. — Так что пользуйся моей добротой.

Напоследок он пожелал традиционное:

— Ни пуха, ни пера!

— К черту! — уже весело рассмеялся в трубку Питер Келли. — Большое спасибо, мистер Лорби!

Парусный капитан Крис Джонсон выполнил свое обещание, данное по радио начальнику учебного космического центра:

— Застопорил ход своей яхты, дожидаясь, в океане, когда до них доберется вертолет из Кривпорта.

А там и новый член экипажа благополучно прибыл к ним прямо по воздуху.

Более того, астронавт, когда рассмотрел с борта винтокрылой машины свою новую морскую обитель, очень удивился разительным переменам, произошедшим с парусной посудиной:

— И не сказать, что именно на ней, когда-то, попал в мёртвый штиль и выбрался из него, лишь сумев успешно справиться с починкой древнего двигателя.

— Вот дела, и не узнать старушку! — восхищенно выдохнул Питер, когда доставивший его на место вертолет делал круг над яхтой.

И было чему удивляться.

За прошедший год собственность военного врача учебного центра Криса Джонсона приобрела неузнаваемый вид.

— Словно модницей стала простая Золушка после изрядной доли косметики, — успел по достоинству оценить опоздавший член экипажа.

Действительно, теперь было теперь на что посмотреть.

Выкрашенная белой эмалью, она теперь прямо сняла на полуденном солнце, покачиваясь на волнах своими утонченными стремительными обводами.

Пилот вертолета, выполнявший приказ генерала Лорби, профессионально оценил ситуацию с передачей пассажира.

— К самой яхте подойдем но, на палубу лестницу не сбросишь — мачта мешает, — объяснил он пассажиру. — Так что сойдете в плавучее средство меньшего размера!

Да и капитан парусника был того же мнения.

С яхты спустили спасательный ялик, куда и спрыгнул с веревочной лестницы уже прилетевший, ещё один отпускник — астронавт майор Питер Келли.

После обычного обмена приветствиями, не обошлось и без доли критики в адрес провинившегося лица.

— Ну, ты нас подводишь! — не удержался от порицания Крис Джонсон. — Мы долго ждали и всерьез уже решили без тебя, не полным экипажем махнуть прямо на заявленные в маршруте, Бермуды.

Однако извинения, в конце концов, были приняты, и Крис познакомил Питера с остальными двумя членами экипажа яхты:

— Это вот наши глаза и уши — радист Говард Эйкен! — заявил шкипер, представляя астронавту первого из них.

И тут же вспомнил, что оба прежде могли встречаться в одном, на их всю дружескую компанию, учебном центре.

— Хотя его-то ты знаешь, — все же указал капитан на лысоватого, уже не первой молодости, толстяка.

Астронавт, появившийся на яхте, отличался крепкой памятью и действительно не забыл старого знакомого.

— Привет, Говард! — обнял его Келли, на самом деле хорошо помнивший еще по своей прошлой учебе, лучшего программиста вычислительного центра их учебного хозяйства генерала Лорбию.

Того самого, под руководством кого, лично, не далее как год с небольшим назад, занимался компьютерным программированием.

Но теперь профессиональный программист удивил другим новоявленного искателя приключений:

— Ты-то, как сюда попал? — поинтересовался Питер Келли.

И получил исчерпывающий ответ.

— Поддался на убедительные уговоры Криса, — в ответ тоже заулыбался программист. — Решил вот с вами тоже провести отпуск.

Он хлопнул Питера по плечу:

— В обнимку не с женой, а с романтикой.

Все тоже рассмеялись немудреной шутке.

Особенно же хохотала высокая черноволосая девушка, судя по внешности, недавняя выпускница университета.

— Паола Конрой! — протянула она, знакомясь, руку. — В обычное время журналистка, а здесь, на борту стюардесса и повар.

Прервал их беседу капитан.

— Заодно — моя племянница, — услышал от него Питер. — Как узнала про наше плавание по маршруту среди Бермудских островов, пристала так, что пришлось брать с собой.

После общения с товарищами по путешествию, настала очередь и основного знакомства с «плавучим средством».

Чем и занялся хозяин судна, устроив исключительно для вновь прибывшего моряка ознакомительную экскурсию:

— Яхту же ты, надеюсь, помнишь.

И хлопнул его плечу:

— Не нужно особо представлять!

Только этим, вовсе не удалось закончить официальный церемониал представления друг другу — судна и её нового механика.

Питеру не терпелось высказаться насчет перемен, произошедших с движимым имуществом друга.

— Ну, скажешь еще — не нужно знакомить с яхтой, — заявил он со всей, какая только могла быть, откровенностью. — Прежняя была общипанная, как дохлая курица, а эта — словно игрушка.

И подобрал более подходящее слово:

— Прямо красавица писаная.

— Точно, красавица, — согласился яхтсмен. — Хотя ремонт и влетел в кругленькую сумму.

Он прямо-таки расцвел довольной улыбкой:

— Только ради этого стоило раскошелиться.

Майор Келли тем временем успел заметить и новое имя, выведенное красной краской на белом пробковом спасательном круге, висевшем прямо на рубке.

Потому не удержался от нового вопроса:

— Из-за красоты и название сменили?

И попал в точку.

— Нет, больше на удачу! — ответил Джонсон. — Хочется добиться большего, чем на прежней старушке.

Астронавт, однако, не унимался:

— Но почему именно «Зеро»?

Вопрос Питера, очевидно, был самым распространенным среди тех, кто впервые попадал на уже отремонтированную яхту Джонсона.

Потому Крис ответил Питеру отработанной фразой:

— Потому что именно «Зеро» — то есть ноль.

Давая понять, что другой такой, с каким-то иным порядковым номером просто нет, и не будет.

И уже потом сам Питер Келли узнал подробности:

— Чего стоило Джонсону отыскать, те самые немалые средства на ремонт его парусной старушки?

Год назад, доставив Питера в Кривпорт, яхтсмен, бродя по городу, зашел в казино ресторана «Морская звезда», что располагалось тогда рядом с офисом международной транснациональной корпорации «Грузовые перевозки Грасса».

Ну а так как был под «мухой», возьми и поставь все, что имел на кон. В тот момент рядом с ним была рулетка, где приняли от новичка его деньги, поставленные на «черное».

Причем выбор цвета был не случайным.

Протягивая фишки, приобретенные в кассе заведения, шкипер вдруг вспомнил, как выглядел после работы в моторном отсеке его яхты, только что бывший в парадном обличии, астронавт.

И уверенно назвал:

— Пусть будет «черное».

Перед этим, как ни случайно, несколько раз выигрывал крупье, вбрасывая шарик рулетки на «зеро». И теперь, наверняка полагал:

— Уйдет и этот посетитель ни с чем.

Только уже яхтенному капитану улыбнулась удача.

— Их банк даже затрещал, сколько я оттуда потом за тот вечер выгреб, — в разговоре с Питером, довольно вспомнил Крис Джонсон. — Но не это главное.

Он горделиво обвел рукой преображенное судно:

— Зато теперь, как ты сам видишь, и яхта как новенькая, и такелаж поставили, который только поступил прямо с верфи.

Судя по всему, сейчас капитану было особенно приятно вспомнить перед новым, но совсем не случайным, слушателем и про непосредственную «вотчину» этого их нового яхтенного моряка.

— Двигатель тоже заменил, — заявил он. — Так что тебе, как механику, это услышать будет не без приятности.

Питер Келли подтвердил все им сказанное, честной открытой улыбкой, за которой читалось его желание поскорее приступить к своим обязанностям механика.

Начало путешествия, хоть и было, по его собственной вине, достаточно сумбурным, с этого момента ему начинало все больше нравиться.

Только не обошлось без дополнительных вопросов.

— Только почему все же «Зеро», коли выиграл ставкой на «черное»? — вновь вернулся он к прежнему разговору.

Но, к тому моменту острота воспоминаний уже источилась о валун новых проблем, которые взвалил на свои плечи организатор парусного путешествия.

— В память о крупье, — отмахнулся везунчик. — И для себя тоже, в назидание, чтобы нос больше не совал за рулетку!

На том и завершилась беседа, совершенно примирившая, отставшего члена экипажа, с его заждавшимися спутниками по плаванию.

 

Глава вторая

…Все на «Зеро» располагало к интересному и приятному времяпровождению.

— Особенно же, — как успел заметить Келли. — Подходила по всем статьям дружная компания единомышленников, решивших отдохнуть на всю катушку от цивилизации.

Подарком для каждого из новоявленных яхтсменов стала не только прекрасно оборудованная яхта, но и сопутствующая началу путешествия великолепная погода.

Не говоря уже о вполне романтической цели путешествия в местах, куда не всякий отважится испытать, как свою судьбу, так и своего шанса сделать поистине запоминающимся отпуск себе и другим, именно таким, как и намечалось!

Во всяком случае, возможность поймать счастье на волне попутного ветра, Крис Джонсон не упустил. Не смотря даже на то, что на первых порах, пришлось ему потратить немало времени и усилий на кропотливую перековку из «сухопутных новичков», вполне приемлемой команды.

Зато теперь плавание шло, как по маслу.

Под всеми парусами день и ночь мчалась яхта к загадочному Бермудскому архипелагу — вожделенной цели Питера Келли.

— Правда, зачем именно туда и с какой целью? — он, до поры до времени, спутникам не пояснял.

Что вполне понимал один Крис Джонсон, объясняя скрытность офицера, присутствием на борту журналистки.

Чья профессия известна:

— Газетчик, ради красного словца, мать родную продаст!

Кстати, Паоле Конрой, именно в первые дни плавания было хуже всего. Ведь, сильнее чем от морской болезни она сгорала от любопытства. А погасить его было невозможно из-за сурового характера астронавта.

— Действительно, мистер Келли, поведайте о том, какова наша конечная цель в этом рейсе? — как-то, уже после ужина, по-любительски приготовленного ею же, спросила Конрой у майора. — Пора бы уже, наверное, просветить друзей по путешествию!

Зерно любопытство в этот вечер попало во взрыхленную почву дружелюбия.

— Не терпится узнать, ради чего придется рисковать? — поддел ее Питер. — Так вот и запиши в своих путевых заметках — идём под парусом во имя развлечений, и чем дальше, тем еще больше развлечений ждем мы от коварного места в океане!

На той юмористической нотке, тогда тема была практически исчерпана. Но продолжала незримо витать в общении членов экипажа. Не считая, разве что самого шкипера и его механика, молчавших пока о предстоящих испытаниях, что ожидали впереди яхтсменов.

Сам Питер, в свободное от вахт за штурвалом время, строил планы поиска погибшего самолета. Тем более что само место, где «Стелтс» упал в океан, было известно ему до десятка метров:

— Как-никак, космическая спутниковая разведка имеет свои преимущества перед всеми прочими.

Беспокоило другое:

— Как глубоко на дне океана лежат останки «Стелтса»?

И еще мучили сомнения:

— Реально ли добраться до его «черного ящика»?

Чего за этот год так и не сделали официальные спасатели.

А ведь только с его помощью можно будет окончательно ответить на вопрос:

— Ради чего и почему погиб во время учебного бомбометания экипаж полковника Сэма Донована?

То, что сами военные даже не предприняли попыток добраться до затонувшей «Летучей мыши», ему было известно давно. И, возможно, именно такая странная «забывчивость» еще и еще влекла Питера Келли к поиску истины.

Чувствовалось ему, что совсем неспроста вокруг всей этой истории создана полная завеса секретности.

Откуда же было знать, несостоявшемуся пока астронавту всю правду об истинных причинах, по которым сбитый «Стелтс» был навсегда, вместе с останками экипажа, оставлен на дне океана в покое и забвении?

Господин Шелтон Грубер сумел убедить членов Комитета Начальников Штабов в том, что, поднимая на поверхность сбитый бомбардировщик, морская экспедиция непременно наткнется на остров:

— До сегодняшнего дня он, как был, так и остаётся совершенно секретным объектом!

По его доводам:

— Как следствие такого разбирательства, могут всплыть факты бомбардировки военной авиацией атомного реактора, загрязнившего после своего разрушения значительный квадрат окружающее акватории.

И его нельзя было ослушаться.

— Такой вой поднимется, что мало не покажется! — вещал шеф Центрального Федерального Бюро по борьбе с незаконным распространением наркотиков.

Так что, не мытьем, так катаньем, он, в конце концов, добился своего. О погибшем самолете и его экипаже начисто забыли все, кроме, разве что, друга погибшего летчика Сэма Донована:

— Он был готов сейчас на всё, ради установления истины.

Еще одним занятием на борту яхты, кроме несения вахт, у Питера Келли было — обслуживание двигателя.

Хотя «Зеро» и бежала довольно ходко по волнам под своими парусами, время от времени приходилось запускать и дизель яхты.

А все потому, что основные штурманские расчеты велись через Говарда Эйкена, чей кубрик был буквально заставлен самым современным оборудованием радиостанции. В том числе и новейшим персональным компьютером.

Вот вся эта электроника и требовала массу энергии, вырабатываемой генератором, спаренным с основной силовой установкой парусника.

Самого Эйкена, называвшего себя штурманом, никто ни разу не видел на палубе с секстантом в руках или колдующим у компаса.

Но точку нахождения «Зеро» в океане он давал безошибочно.

— Раз существует космическая навигационная служба, зачем лишний раз мозгами шевелить? — искренне удивлялся Говард въедливым расспросам журналистки. — А вот тебе, милочка, если будешь такой любопытной, и сам Бог не поможет хорошо исполнять обязанности по судовой роли.

Ирония была совершенно к месту:

— Какой ты, Паола, к черту кок — заморила всех кашей, да китайской лапшой?

Упреки поварихе доставались серьезные.

Но, как оказалось, имели основание лишь до поры, до времени. Совсем скоро стало путешественникам не до еды. Потому что изменились условия их пребывания в океане.

Как ни долго баловала на, выбранном ими курсе, погода яхтсменов, все же довелось экипажу «Зеро» пережить немало часов жуткой болтанки.

Пережидали ее в кают-компании, стесняясь друг друга, хотя никто, кроме разве что, астронавта, привычного к «ужасам центрифуги», не избежал зеленоватого цвета лица. И лишь когда волны пошли на спад, можно стало и пообщаться, обсуждая передрягу.

— Хорошо, хоть, центр тайфуна прошел стороной! — заметил капитан, поймав по радио штормовое предупреждение. — Как раз там бушевал, куда мы идем.

Он не скрывал от экипажа и некоторого облегчения от того, что удалось избежать самого худшего:

— Не то, сунься мы туда пораньше, в этот «бермудский треугольник», досталось бы нам куда серьезнее.

Но, как бы там ни было, а в эти дни всем четверым было не до разносолов. Держались лишь на консервированных соках, еще как-то сменивших неприятное ощущение охватившей новичков морской болезни.

В один из таких дней капитан постучал в каюту Питера Келли:

— Можно к тебе?

— Да, конечно, к чему церемонии! — оторвался тот от бумаг, разложенных на откидном столике.

За ними он, как всегда, коротал время между вахтами.

— Я собственно, вот по какому делу! — войдя к своему судовому механику, Крис Джонсон протянул синий бланк прокладки курса. — Завтра мы должны дойти до цели.

Он акцентировал особенность события:

— Будем в той самой самом географической точке, что ты наметил, предлагая маршрут путешествия!

Сообщение оказалось как нельзя кстати.

— Очень хорошо! — обрадовался Питер. — Значит, пора готовить наше подводное снаряжение.

И вот тут настала пора проявить свой твёрдый и решительный характер яхтенному капитану.

— Только не раньше, чем ты объяснишь, что мы там, на самом дне будем искать! — буркнул руководитель экспедиции, явно недовольный кромешной тайной, окутывавшей, пока, конечную цель их плавания.

И попал своим упреком прямо в точку.

— Конечно, я и сам хотел сегодня все подробно рассказать экипажу, — смутился астронавт. — Не стоило так долго держать в неведении друзей, готовых рисковать собой ради общего дела.

После этого приватного обмена мнениями с капитаном, поднявшись наверх, Питер собрал остальных для участия в важном разговоре.

…История таинственного дневного вылета бомбардировщика-невидимки, его гибель в «Бермудском треугольнике», а потом и плотная завеса таинственности, опутавшая все это дело со стороны военных, пришлись по душе не всем.

Военнослужащие почувствовали, что эта история может не самым лучшим образом отразиться на их послужном списке.

Зато рассказ и доводы астронавта, буквально привели в восторг Паолу Конрой.

Она почувствовала себя на пороге открытия крупной сенсации. И уже предвкушала заголовки на газетных страницах и репортажи по всем телевизионным каналам.

Зато двое других были несколько иного мнения о той истории, в которую, неожиданно для себя, вписались благодаря поискам астронавта Питера Келли.

— Мне кажется, дорогие собратья, здесь скрыт такой крепкий орешек, что как бы мы об него все зубы не обломали, — заметил программист Говард Эйкен. — И еще нужно подумать, что выгоднее, найти нам этот самолет, или оставить его в покое.

Сам капитан, особо не протестовал против завтрашних подводных поисков погибшего бомбардировщика. Но по завершении рассказа своего яхтенного механика, сердито нахмурился.

На его, моментально ставшем очень серьезным, лице можно было прочесть столь же явное сожаление о том, что, против своей воли, оказался вовлеченным в столь сомнительную переделку.

— Ладно, утро вечера мудренее, — мрачно заявил он. — Ну а пока все расходитесь по местам.

Только всё услышанное от астронавта было столь неожиданным, что распоряжение пришлось отдавать дважды.

— Свои заботы, господа, оставим на завтра! — окончательно подвел Крис Джонсон итоги внепланового «летучего» совещания. — Плавание продолжается!

Первым после этого по крутой лесенке-трапу он выбрался на палубу, чтобы занять там свое привычное место у штурвала.

Однако, не успели другие последовать его примеру, как в люк снова глянуло, встревоженное пуще прежнего, лицо яхтенного капитана Криса Джонсона.

— Полундра! — громко закричал он, после чего, все тем же взволнованным голосом, объяснил причину возникшей тревоги. — Человек за бортом!

 

Глава третья

…Спасательная камера с затонувшей субмарины, вырученная Бьенолом с помощью взрывчатки из подводного плена, могла стать тем средством, на которое рассчитывали островитяне, надеясь выпутаться из угрожающей им «беды», разнесённой из подземелья рыжими приматами и слепыми крысами.

— Сама металлическая сфера, всплывшая посреди лагуны острова, по своим качествам вполне подходила, — по мнению пришельца Бьенола. — для того, чтобы переждать в ней до прихода спасательного судна.

Зато как самостоятельное плавучее средство, да еще рассчитанное на длительное путешествие нескольких человек по океану, она никуда не годилась!

И верно. Чтобы точно описать ее, достаточно любому представить чуть сплющенную, словно побывавшую под гигантским прессом, стальную цистерну с герметично закрывающимися люками, имеющимися на всех четырех сторонах.

Правда, в нижней части, там, где камера напрямую была связана с коммуникациями подводной лодки, находился еще и переходный отсек, имевший шаровидную форму. Но, вот он-то как раз и пострадал более всего, когда грохнули — одна за другой пластиковые мины, отделяя камеру от погибшей субмарины. При этом, сработав, как ножницы акушера, избавляя новорожденного от материнской пуповины.

К сожалению, не все прошло гладко.

Появились некоторые механические повреждения, полученные, несмотря даже на то, что верно рассчитал Бьенол последовательность взрывных импульсов.

В начале, точно по его замыслу, рванул тот заряд, который должен был отогнуть завернувшуюся часть обшивки субмарины.

Следом — прогрохотала мина, заложенная в механизме отпуска камеры от лодки. Вот она-то и наделала бед — прорвала оболочку цистерны.

Так что, прежде чем оседлать своего морского коня, Бьенолу и Алику пришлось основательно потрудиться, заделывая пробоину.

И все же, как бы там ни было, они отбуксировали камеру к выходу из лагуны и, дождавшись прилива, ушли в океан:

— Прочь от острова, едва не ставшего им могилой!

…Плавание в стальной, нестерпимо разогревавшейся на солнце бочке — не самое лучшее занятие из тех, что выпадают на долю морских путешественников.

— Одно лишь как-то скрадывало эту схожесть с духовкой, — по мнению сетелянина. — Стены спасательной камеры были двойными и переложены для лучшей плавучести изрядным слоем вспенившегося полиуретана.

Потому, рассчитанная исключительно на поддержание плавучести, такая конструкция сделала убежище Бьенола и Алика похожим на термос.

И хотя сверху стальная оболочка была разогрета под солнцем как сковорода, зато внутри все напоминало лишь парную.

Правда, в спокойную погоду можно было открыть боковые люки для вентиляции, тогда под сквозняком наступало едва заметное облегчение. Но после тайфуна все чаще и чаще случались штормовые дни. Тогда от волн приходилось задраивать все отдушины, включая и верхний люк.

И все же, несмотря на прочие неудобства посудины, одно в ней было явным преимуществом:

— Размеры!

Предназначенная для эвакуации трех десятков подводников, она стала сейчас, с помощью усилий, предпринятых неутомимым Бьенолом, прямо-таки плавучим складом:

— Столько добра перетащил он сюда с субмарины — продуктов и питьевой воды в консервных банках, что за ними как-то даже потерялся его, неизменный теперь, личный багаж.

Однако, лично для него, всегда оставалась в центре внимания — плотная заплечная сумка из прорезиненной ткани, набитая до самого верха всякой информационной всячиной, тщательно собранной после рейда по подземелью, разбомбленного исследовательского центра доктора Лериха.

Сейчас, сбившись со счета неделям, проведенным в плавании, Алик сумел оценить по — достоинству предусмотрительность друга.

Не как было в самом начале, когда не обошлось без спора.

— Зачем столько загружать запасов? — негодовал подросток. — Все равно через несколько дней встретится какое-нибудь судно!

В его словах, как ни странно, имелся и резон.

Все же спасательная камера и в пустом состоянии требовала предельных усилий для того, чтобы сплавить ее к выходу из лагуны.

— А с полной её загрузкой продовольствием, водой и прочими вещами, — оценил Альберт Колен. — Для этого понадобился бы хороший портовой буксир.

Только пришелец Бьенол, при его словах, только посмеивался, чтобы в один прекрасный день удивить Алика своим изобретением.

…Тогда они уже навсегда они переселились с берега в спасательную камеру, которую готовили к отплытию с острова. Так как, лишь находясь в самом центре лагуны, они уже могли не опасаться, как кровососущих москитов, так и слепых крыс, разносящих по острову смертельную для них заразу.

Тем временем, этих слепых тварей становилось все больше и больше. Учуяв добычу, целыми стаями выбирались они наружу из лабиринта подземных сооружений. И теперь хозяйничали на острове, не встречая себе достойных соперников.

Обглодав до косточек трупы несчастных подопытных мартышек, не успевших исчезнуть в пространстве до того, как сами себя отравили трофеями, принесёнными из лаборатории доктора Лериха, теперь крысы принялись обрабатывать своими острыми зубами пальмовую рощу.

И уже оттуда, все чаще целыми сотнями, они наведывались на берег, где серые твари ждали новой пищи.

Шевелящейся серой лентой плотоядные грызуны вытягивались вдоль пляжа. С вожделением поворачивая свои носы на заманчивые запахи, доносившиеся морским бризом со стороны людей.

— Слушай, Бьенол, а тебе не кажется, что скоро они отважатся на то, чтобы доплыть до нас? — не без основания заметил, как-то Алик. — Им, видимо, тоже передалось кое-что из того, что пытался выработать доктор Лерих в любом живом организме.

Доводы были основаны не на пустом месте, а потому получили подтверждение со стороны пришельца.

— Вполне возможно! — последовал невозмутимый ответ. — Только, мой дорогой, Алик, бояться нам нечего, крысы добраться до нас с тобой просто не успеют!

Уже не первый час Бьенол тогда был занят делом. Он орудовал, то ножовкой по металлу, то напильником. Другим слесарным инструментом, найденным в субмарине. Ими обрабатывал куски алюминиевых труб. Что тоже поднял из глубины.

И вот теперь, наконец-то можно было определить характер сооружения — длинное телескопическое удилище.

— Акулу будем выуживать? — не удержался Алик от легкой иронии. — Такой снастью только на нее и выходить.

Недовольство мальчишки росло. А тут пополнилось еще и раздражением от того, что лично Бьенол не придает должного внимания той опасности, что исходит со стороны крыс, теперь уже буквально наводнивших своими стаями весь остров.

Но, раздавшийся едкий пассаж на счет удочки для океанского хищника, нисколько не смутил самого «рыболова».

— Может и акулу, — невозмутимо ответил, сетелянин, продолжая, как ни в чем ни бывало, мастерить свое сооружение.

Закончив работу, Бьенол укрепил в полу их стального убежища самую толстую трубу, надстроенный конец которой направил в сторону раскрытого люка в потолке спасательной камеры. Затем нарастил ее еще одной трубой. После чего закрепил всю конструкцию надежным болтом.

Потом еще и еще раз повторил операцию.

В итоге получилась, хоть и хлипковатая для штормов, зато вполне подходящая для обычной погоды, мачта. А когда в парус превратились десяток оболочек от мешков с провиантом, то легкий попутный ветерок медленно погнал суденышко вперед.

Туда, где белая пена прибоя обозначала выход из лагуны.

— Через час наступит прилив, — отметил Бьенол по сумеркам, наступавшим на остров. — И можно будет по большой воде выйти в океан.

Алик от радости даже захлопал в ладоши и пропустил мимо ушей достойный ответ на все его упреки в медлительности:

— Так что передай привет своим крысам!

Но все недели, на которые растянулось их плавание, путешественникам не давала покоя погода.

Обитателям странного плавучего средства приходилось то и дело снимать парус и разбирать мачту, чтобы уберечь от штормовой стихии.

И все же игра стоила свеч.

Миля за милей они дрейфовали по воле ветра, как им казалось, все дальше и дальше от места былого заточения:

— Туда, где могли встретиться корабли.

На самом же деле перемещались они, не получив благосклонности судьбы. Кружились, по воле господствующего течения, в пределах все того же атомного острова.

И все же, покорно, отдаваясь в руки стихии на своем, странноватого вида, суденышке, Бьенол не собирался всецело полагаться на волю случая.

Он и сам пытался вершить, их с Аликом, судьбу.

Когда дул противоположный ветер, сетелянин убирал парус. При ветре попутном, наращивал его как мог. Ну, а нужное направление отыскивал с помощью примитивного приспособления, однажды, еще на острове, сооруженного им из двух взаимно перпендикулярных реек.

Само основание его было — метровой длины, а скользящая по нему крестовина — вдвое меньше.

— Это градшток — один из первых угломерных инструментов земных мореходов, — пояснил Бьенол своему спутнику. — Он известен еще древним астрономам.

На конце штока сетелянин укрепил мушку. Таким образом, смотря на нее, наблюдателю надо было одновременно видеть оба предмета — горизонт и светило. Взаимное расстояние между ними определялось через отверстие в крестовине. При сооружении прибора, для нанесения делений прямо на поверхности спасательной капсулы пришелец прочертил углы и поверх них теперь накладывал свой градшток.

Определение сторон света он совершал по солнцу.

В полдень, когда оно было на истинном меридиане, самодеятельный мореход замечал, когда оно достигает наибольшей высоты. И далее поступал, как первооткрыватели здешних мест, времен конкистадоров.

— Ну вот, а точка горизонта, находящаяся как раз под солнцем, и есть направление истинного юга, — инопланетянин Бьенол, и на этот раз, как бывало всегда, охотно делился с Аликом своей премудростью.

А теперь — тем более, когда начинал «колдовать», прокладывая курс с помощью градштока.

На верхней грани примитивного прибора он заранее нанес градусные деления. Потому и не ошибался, пользуясь кое-какими личными идеями.

Для измерения разных, в том числе — меньших углов, ему служили дополнительные, более короткие крестовины. Деления же на них разместил на боковых гранях самой длинной из планок.

Таким образом, время от времени выясняя курс, по которому их несут ветер и океанские волны, Бьенол для измерения какого-либо из светил — солнца или звезд, приставлял один конец длинного штока к глазу. Поперечную же крестовину двигал так, чтобы она одним концом — точно коснулась горизонта, другим — объекта небесной сферы. И хотя результаты измерений, служившие для выбора курса, получались весьма приблизительными, все же была надежда:

— Свой утлый челн им удастся вывести в судоходный район из этого проклятого места.

Видно самим Богом забытого в океане Бермудского архипелага.

 

Глава четвёртая

…Черный парус, косо рассекающий голубизну далеких волн, Крис Джонсон заметил сразу же, едва выбрался на палубу и глянул поверх штурвала в сторону горизонта.

Его громкий зов оторвал от разговора в кают-компании других членов экипажа их яхты «Зеро».

— Действительно, господа, человек за бортом! — подтвердил свое первоначальное предположение капитан яхты, внимательно глянув в бинокль туда, где чернело полотнище паруса. — Только не один.

Он присмотрелся, непроизвольно комментируя остальным то, что видел с помощью сильной оптики:

— Их, скорее всего, несколько и они явно терпят бедствие!

Последнее замечание стало безоговорочным, подкрепившись еще и мореходной техникой. Когда бинокулярная оптика приблизила к наблюдателю тонкую трубчатую самодельную мачту и укрепленное на ней полотно самодельного паруса, грубо сшитого из кусков темной материи.

— Идем на выручку! — скомандовав сам себе, яхтенный капитан тут же немного подвернул штурвал, направляя «Зеро» в сторону нуждающихся в помощи.

Тем более, что даже не пришлось экипажу дополнительно работать со своим собственным парусом. Яхта Джонсона шла тем же курсом, что и неизвестная посудина.

Чем ближе они сходились, тем больше у всех членов яхты возникало вопросов:

— Столь необычно выглядел этот объект!

Оказавшись прямо на их пути, он не мог не вызвать недоумения и любопытства.

— Эй, есть кто в бочке?! — приблизившись почти вплотную, через мегафон крикнул Джонсон.

Его услышали.

— Есть!

— Есть!

Из верхнего люка странной посудины выбрались наружу двое загорелых до черноты путников — высокий худощавый парень и подросток. Оба — со спутанными, давно не стрижеными, выгоревшими на солнце до белизны, шевелюрами.

Один из них, тот, что значительно выше, сложил ладони у рта в виде рупора и зычно прокричал:

— Спасите! Помогите!

Призыв о помощи нашел немедленный отклик.

— Бросить швартов!

Отдавшему эту команду капитану Крису Джонсону ни минуты не понадобилось на принятие решения.

Видно было, что морской закон — обязательное спасение потерпевших кораблекрушение, для него был не пустой фразой.

— Сейчас, капитан!

Радист Говард Эйкен стремглав бросился в трюм.

Там находился, бросательный трос, с помощью которого можно было бы пристать к странной посудине, встретившейся им в этом пустынном уголке океана.

Вскоре Говард был уже наверху с бухтой тонкой капроновой веревки, на конце которой был вплетен груз. Однако, всем остальным членам экипажа, по растерянному виду радиста можно было предположить, что там — в темном помещении канатного ящика с ним произошла какая-то неприятность.

— Ну-ка, очнись, а то совсем заснешь!

Паола Конрой, проявив не женскую прыть, выхватила у него из рук тугую веревочную скатку.

Распуская ее, журналистка лихо продемонстрировала морскую выучку, полученную за дни плавания на яхте «Зеро».

И вот уже в сторону обитателей плавучей парусной бочки полетел легкий капроновый линь.

Бросил его потерпевшим кораблекрушение, приняв швартов от Паолы, Питер Келли, в тот момент, как раз, стоявший на корме яхты.

Но не успел еще буксир даже надежно укрепиться на том странном суденышке, как инженер Говард Эйкен, словно очнувшись от наваждения, полоснул своим перочинным ножом по туго натянутому швартову.

Его вопль наделал настоящую панику:

— Крис, прочь отсюда, пока живы!

Только нашлись и более хладнокровные моряки, чем этот паникер.

— В чем дело? — начал было возмущаться Крис Джонсон, но остальные слова застыли у него на языке, столь испуганно в этот момент выглядел Эйкен.

А тем временем яхта и железная емкость терпящих бедствие, неожиданно потеряв, так недолго, связывавшую их, нить, все дальше и дальше отходили друг от друга.

Снова в центре внимания оказался испуганный радист.

— Нельзя к ним приближаться! — Говард, всегда возившийся с какими-то пробирками, на этот раз в доказательство своей правоты протянул капитану нечто иное.

Это был личный медальон программиста, который обычно висел у него на груди, оттягивая серебряную цепочку.

И все же такое самоуправство радиста не понравилось капитану.

Потому он отнесся к подношению Говарда раздражительно:

— Что, я медальонов не видал?

Тот не смутился и постарался объяснить свои странные действия.

— Он же и портативный дозиметр, — ответил Эйкен. — Показывает сейчас критический уровень радиации.

Яхтенный капитан был неумолим:

— Ну и что?

— Как что?! — возмущению радиста не было предела. — Эти парни, наверное, плывут не в простой бочке, а в емкости из-под плутония!

Инженер сам, как всякий вестник беды, излучал тревогу:

— С ними вместе и мы долго не протянем!

В подтверждении его слов круглая капсула, даже при ярком полуденном Солнце, отливала зловещим светом.

Вскоре объекты разошлись на приличное расстояние. И когда явная опасность соприкосновения с источником мощного радиоактивного излучения прошла, Говард Эйкен посвятил друзей в свои сомнения.

— Этот медальон, как я уже говорил, не простой! — показал он уже все находящимся на яхте, круглую капсулу, объемом в полсантиметра. — Мне ее подарили на прошлых учениях по гражданской, обороне.

Здесь инженер несколько покривил душой. На самом деле просто выпросил диковинку у инструктора:

— Как же — новинка из новинок — термолюминисцентный дозиметр.

И не прогадал.

Прибор оказался не только изготовленным по оригинальному принципу регистрации дозы облучения, но и смог выручить. Вот, как теперь, в ситуации, когда, казалось бы, все они были уже практически обречены.

При ближайшем рассмотрении и другими яхтсменами этого удивительного медальона, оказавшегося еще и столь сложным прибором, Говард пояснил его устройство.

И делать это было тем проще, что из себя дозиметр не представлял ничего сложного:

— В качестве чувствительных элементов-детекторов в нем используются несколько спрессованных пластин из специально подобранных неорганических веществ, — услышали несостоявшиеся спасатели. — В случае опасности они испускают слабый поток света, параметры которого служат мерой дозы облучения.

И далее Говард не скупился на подробности.

— Когда я спустился за тросом, то в полумраке канатного ящика сразу и не понял, от чего так ярко светится медальон, а потом, на палубе все сообразил окончательно, — закончил радист свой рассказ.

Не верить столь явным доводам было просто безрассудно.

— Действительно, дело дрянь, — выслушав его речь, задумчиво произнес Крис Джонсон. — Эти парни, видимо, нахватались при аварии изрядного количества рентген.

— И представляют явную опасность, — донеслось в ответ, после того, как угроза их собственной жизни дошла до всех остальных.

Доводы, подкрепленные конкретными результатами дозиметра, были настолько убедительными, что никто теперь даже и не пытался возразить на счет невозможности такого соседства.

Только при этом все оставались при своем прежнем сугубо гуманитарном мнении по поводу незнакомцев:

— Бросить их так — тоже нельзя.

— Пропадут!

— А нам потом отвечать за неоказание помощи погибавшим!

Первой сформулировала проблему журналистка:

— Что же делать?

Как оказалось, у других были и конкретные решения вопроса жизни и смерти пассажиров радиоактивного плавающего средства.

— Свяжемся с берегом, сообщим их координаты спасательной службе, — готов был тут же сесть к радиопередатчику Эйкен. — Пока же выполним то, что нам по силам, забросим им все необходимое — воду, пищу!

Подал разумную мысль и Питер Келли:

— Тем более, наверное, эти двое и так в океане многого натерпелись!

Едва так и решили, как радист пошел, было, в свою рубку. Но тут в их действия, совершенно неожиданно, вмешались сами потерпевшие кораблекрушение.

— В чем дело?

— Эй, вы?

— Там, на яхте? — донеслись до экипажа «Зеро» громкие крики.

Это давали о себе знать загоревшие до черноты парень, который был старшим из терпящих бедствие, и его юный спутник.

Капитан Крис Джонсон тем временем велел убрать парус и лечь в дрейф.

Когда его команду на «Зеро» выполнили с абсолютной точностью, он обратился к Питеру Келли:

— Пускай машину на самый малый ход.

И предостерег остальных от излишнего риска.

— Близко к этой парочке приближаться не будем, — услышали его ровный голос все на яхте. — Но и бросать их просто так, в океанской пучине, действительно, не следует.

В общий разговор вмешалась журналистка Конрой:

— Заодно узнаем, что у них, да как?

Возражений на этот раз ни у кого не нашлось.

Состоявшийся, сразу после выполнения мореходного маневра, диалог был достаточно коротким.

— Ребята, где это вы так в радиации искупались? — без обиняков начал разговор яхтенный капитан Крис Джонсон, вооружившись для надежности переносным мегафоном.

Яхта стояла теперь на расстоянии нескольких метров от спасательной камеры, обитатели которой уже успели спустить свой самодельный парус.

— Мы вас взять к себе на борт просто не можем! — продолжал шкипер. — Я это как практикующий врач авторитетно вам обоим заявляю!

Океанские скитальцы растерянно замерли, не понимая причины такого резкого к ним охлаждения.

Только это молчание было трактовано по-своему. Не ожидая ответа, Крис продолжал свое:

— Однако не думайте, ребята, что оставим вас в беде.

Он указал рукой на товарища по путешествию:

— Сейчас Говард уже заводит свою электронную шарманку и радиограмму с сигналом бедствия отправит туда, куда следует.

Убедившись, что его слова прекрасно понятны слушателям, капитан еще и добавил напоследок:

— Тут вас военные и подберут, как только узнают координаты своего пропавшего имущества.

Он хотел пояснить, мол, сделают это военные моряки в специальном защитном облачении. А им, простым гражданским путешественникам незачем так рисковать. Да в последний момент передумал:

— Не стал запугивать найденышей еще больше того, что уж успел им сообщить.

Но, к немалому удивлению хозяина «Зеро», его крайне суровые сейчас и не обещавшие ничего доброго в будущем, слова лишь у одного из потерпевших крушение — подростка, вызвали на лице откровенную гримасу огорчения.

Второй же просто заулыбался.

И громко крикнул, заставив яхтсменов подумать:

— В своем ли он уме?

Ведь услышали они от облученного смертельной дозой человека несерьезную насмешку над чужими страхами:

— Всего-то и проблем?!

Молодой мужчина обнял своего юного спутника.

— Ну не осёл ли, я? — сказал, обращаясь к нему. — Об этом следовало сразу же позаботиться, едва появилась яхта!

И уже продолжая разговор с экипажем яхты, он произнес более громко:

— Сейчас все приведем в полный порядок!

Ему не поверили.

И продолжали сомневаться в услышанном даже тогда, когда на их глазах был сделал дурашливый жест, как случается у человека, ни коим образом не собирающегося умирать от лучевой болезни.

— Совсем забыл! — дурашливо хлопнул он себя по лбу широкой загорелой ладонью. — Все исправлю в два счета!

Затем стремительно спустился внутрь своей гигантской бочки, оттуда очень быстро выбрался с плотно набитой заплечной сумкой.

— Подождите радировать военным, сейчас все будет так здорово, что лучше не придумаешь!

Незнакомец развязал свою ношу, вынул оттуда оранжевый баллон, похожий на огнетушитель, после чего обратился к своему спутнику:

— Готовься, Алик, к прохладному душу.

И тут же привел свое словесное, наполовину шутливое предупреждение в реальность. Взялся поливать их обоих с ног до головы.

Содержимое баллона, выпущенное наружу из широкого раструба, действительно походило на то, чем обычно тушат пожар.

Тугая струя, первым делом окутавшая мальчишку, вдруг поднялась над ним густой шипящей белой пеной. Наподобие перекиси водорода, когда ею обеззараживаешь ранку.

То же самое старший по возрасту из команды «бочки» проделал и над собой.

Потом полил из аэрозольного баллона свою изрядно похудевшую сумку и произнес, сдувая клочки пены с лица:

— Вот теперь у нас все в порядке!

А после того, как полностью закончил процедуру, «морской пожарный с огнетушителем» скомандовал товарищу:

— Приготовься!

И пояснил ему, только им двоим понятное действие.

— Теперь можно спокойно прыгать, — донеслось до подростка. — Вреда никому уже не принесем!

В ту же секунду оба оказались на палубе «Зеро». Причем, вместе с сумкой из той же ткани, что и спущенный парус, по контрастному виду которого на горизонте, Крис Джонсон первым и отыскал плавучую цистерну.

Это явление скитальцев поразило всех, и особенно радиста.

— Но ведь, так нельзя! — попытался протестовать, появившись из своей радиорубки, Эйкен. — Вы подвергаете нас страшному риску!

Однако, тут же замолчал, не договорив.

Вместо того чтобы сорить словами, он лишь тупо уставился на свой, уже принесенный им из рубки, большой стационарный прибор.

Там, где на дозиметре должна была ярко гореть лампочка — сигнал опасности, на этот раз все было в порядке.

Оповещение о превышении уровня радиации не зажглось. Да и стрелка прибора замерла на исходной позиции, констатируя уровень естественного фона.

— А ты еще хвастался своим медальоном! — заулыбался капитан яхты, приведенный всем произошедшим в отличное расположение духа. — Выбрось свою обманную таблетку прямо за борт.

Радиста это, впрочем, совсем не обидело.

— Так и сделаю! — уже успешно справившись с удивлением, тоже весело повторил за ним радист. — Добро пожаловать, господа, к нам на судно!

 

Глава пятая

Перед этим беглецы с атомного острова пытались скрыть друг от друга тоску и плохое настроение. Просто сидели в спасательной камере, слушая плеск волн о ее стальные стенки.

И вот тут, громкий разговор незнакомых людей, чье появление бывшие островитяне уже отчаялись и ждать, совершенно внезапно ворвался в раскрытый люк спасательной камеры субмарины.

Сначала Бьенол, а за ним и Алик стремглав бросились наверх.

И уже там, как осуществленное сновидение увидели перед собой белоснежную яхту с голубыми буквами «Зеро» на полированном боку.

— Мы спасены, малыш! — обнял пришелец своего приятеля.

А у того даже слезы радости навернулись на глазах.

— Вот и дождались! — произнес, совершенно счастливый и не скрывавший этого чувства, Алик. — Наконец-то!

Радостно, не скрывая, охвативших его чувств, еще крепче прижал к себе подростка, бывший пилот междухода.

И все же ликование, как оказалось позднее, было совершенно преждевременным.

Доброжелательность спасателей сняло, как рукой после неясных манипуляций одного из моряков с каким-то прибором.

— Что-то у них там не так! — озадачился Бьенол, обращаясь к своему спутнику. — Не понимаю, в чем проблема!

К тому моменту у него в руках остался лишь перерезанный конец, только что было брошенного с яхты, спасательного линя.

И это было лишь продолжением череды последовавших одно за другим, разочарований.

Но вот, подтверждая его самые худшие опасения, «Зеро», вновь подняв паруса, отвернула на прежний курс. А ее капитан, держась па почтительном расстоянии от спасательной камеры субмарины, прояснил, терпящим бедствие, ситуацию.

— У вас сильный радиоактивный фон, — донеслось до терпящих бедствие беглецов с атомного острова. — Будем вызывать спасателей!

Вот тут и наступило прозрение.

— И действительно, как это я мог забыть, что после пребывания на острове оба мы буквально пронизаны радиацией. Да так, что сами едва не стали смертельными источниками излучения, — недоумевал потом Бьенол.

А в то, так нескладно начатое знакомство с экипажем яхты «Зеро», к нему лишь после слов капитана вернулась прежняя рассудительность.

— Виной всему оказалась большая радость от встречи с людьми! — так объяснил он потом Алику свою первую растерянность. — Нужно было сразу предугадать последствия нашего пребывания на атомном острове.

Хотя о том, как они будут выбираться с атомного острова дона Луиса, что пудинг изюмом — нашпигованного радиоактивными осколками ядерного реактора, Бьенол подумал загодя.

Ведь, еще только готовя в дорогу свою первую лодку, унесенную потом тайфуном, он уже знал, что предпринять для обеззараживания и себя, и Алика.

Потому, бродя по подземным лабиринтам лабораторий доктора Лериха, в одной из них отыскал-таки то, что хотел.

А именно:

— Секретное средство главного ученого «Грузовых перевозок Грасса».

То самое, что помогло компании прибрать к рукам этот остров.

— Ведь, — как удалось узнать сетелянину еще в ходе своего тайного изучения острова. — Именно нейтрализатор радионуклеидов, изобретенный доктором Лерихом, практически, до вполне безопасных пределов очистил остров еще от последствий, необратимого, было, заражения, когда-то случившегося после взрыва на нем первого ядерного реактора.

Теперь же один из оранжевых баллонов с раструбом-распылителем, подобный тем, какими оснащены автомобильные огнетушители, должен был помочь и уже бывшим пленникам учёного смерти выйти из их щекотливого положения.

Струи, пущенные из баллона Бьенолом, сделали свое дело. Вспенившись при вступлении в реакцию с радионуклеидами, вещество погасило их окончательно и сделало безвредными.

Отбросив в воду пустую и не нужную теперь емкость, Бьенол поднял с крыши камеры, на которой вместе с парнишкой принял пенистый душ, свою объемную сумку:

— Прыгаем, Алик!

Внезапное появление на яхте необычных пассажиров вызвало поначалу целый град вопросов. Особенно по поводу чудесного избавления от последствий ионизирующего излучения.

И лишь находчивость Бьенола, проявившаяся как никогда вовремя, дала ответ на все и развеяла у яхтсменов последние сомнения:

— Мы, господа, чудом спаслись с затонувшей подводной лодки, где были в числе пассажиров.

Первое заявление уже объясняло многое.

В том числе и необходимость хранить тайну, как всегда и полагается на подводном флоте. Но Бьенол пошел в разговоре дальше.

Популярно пояснил некоторые спорные моменты из того, чему только что стал свидетелем экипаж яхты «Зеро»:

— Препарат, что так здорово очистил нас от радионуклеидов, принадлежит военному ведомству и находился в спасательном комплекте.

Остальное было произнесено им уже безрадостным тоном. И тем самым пришелец доказав свои Алику артистические способности, не желая, пока, открываться во всем перед неизвестными моряками.

— Что стало с остальными членами нашего, потерпевшего бедствие, экипажа, мы, к сожалению, не знаем, — произнес Бьенол. — Потому их судьбой должно будет заняться все тоже военно-морское ведомство.

На яхте, впрочем, имели уже, на сей счет собственное мнение.

— Надо бы все равно известить штаб флота! — предложил педантичный во всем Говард Эйкен, услышав столь живописный рассказ спасенных. — Вдруг там их уже разыскивают почем зря, а мы, пусть и невольно, саботируем спасательные работы.

Только и его предложение было встречено в штыки.

Астронавт с изрядной долей скепсиса предложил:

— Давай, радируй.

И не только он один был на яхте «Зеро» того же мнения по поводу срочной связи со штабом флота.

— Сообщи, заодно и координаты находки, — не без иронии согласился Джонсон. — Тогда нас же и заставят эту чертову бочку караулить.

Он протянул уже совсем ехидным тоном:

— Проторчим здесь всю полную неделю, а то и много дольше, вместо того, чтобы искать упавший самолет.

Радист виновато согласился с этими вескими доводами, и напоследок оставил единственную лазейку сохранить в неприкосновенности свое чувство исполненного гражданского долга:

— Что же делать?

Ответ он получил, как говорится, не отходя от кассы.

— Вот нырнем к «Стелтсу», достанем с него «черный ящик», потом уже сообщим все как есть, — как будто давно продуманное изрек майор Питер Келли. — Потом эту свою ржавую железяку военные с воздуха сами в два счета разыщут.

Предложение было дельным, и заставило заколебаться душу радиста.

Он неуверенно произнёс:

— Но по правилам о таких вещах нужно сообщать тот же час, едва будет сделана подобная находка.

Для убедительности хозяин радиорубки даже призвал себе в союзники капитана:

— Ведь это так?

Тому, согласно долгу основной службы, проходящей в военном ведомстве, ничего не оставалось делать, кроме как принять сторону радиста.

— Как можно скорее! — заколебался в выборе дальнейших поступков, Крис Джонсон. — Иначе могут применить санкции, вплоть до лишения капитанской лицензии.

И вот тут спасла чисто женская логика, способная точность доводить до абсурда, а любому нарушению «приделать ноги» правоты.

— Так будем считать, что рация «скисла», — вмешалась в разговор, увлеченная желанием обязательно довести столь увлекательное приключение до логического конца, Паола Конрой.

— И вообще, мало ли что могло произойти здесь, в «Бермудском треугольнике», где вот уже и подводные лодки тонуть стали! — в том же ключе подсказал, вполне приемлемое объяснение астронавт.

Вот этот, действительно, на сегодня самый последний довод Питера убедил всех.

В том числе и яхтенного капитана.

Сверившись с точной их местонахождения в океане, Джонсон уверенно сделал прокладку курса до места гибели в океане бомбардировщика из авиакрыла «Летучая мышь»:

— По всему выходило, сто из-за неожиданной спасательной операции потерян лишь день, и уже на завтра «Зеро» будет у цели.

 

Глава шестая

…Спутниковая связь — вещь надежная!

Однако, даже обладая, выданными через нее точными координатами местонахождения объекта, не так-то просто оказалось отыскать эту «иголку в стоге сена» — место падения сбитой «Летучей мыши» полковника Сэма Донована.

Тут капитану яхты «Зеро» Крису Джонсону пришлось проявить все свои опыт и знания. Пока, наконец-то, после очередного планового сеанса со спутником, радист Говард Эйкен не вынес на рулевой мостик очередную распечатку с компьютера.

— Вот то самое место, что нам нужно! — заявил он. — Мы сейчас находимся, как раз, над ним!

Начались сборы к подводному погружению.

Однако перед этим необходимо было уточнить, на какой же точно глубине покоится погибший бомбардировщик.

Предварительный показатель эхолота позволял надеяться, что расстояние незначительное — вполне доступное для водолаза. Однако дополнительная проверка никогда еще никому не мешала.

— Приготовиться к выброске ручного лота, — не стал медлить с началом поисковых работ капитан.

Паола Конрой, которой дядя поручил присмотр за ходовым оборудованием, нырнула в кубрик, где, ее дожидаясь, в ящике лежал этот, самый простейший, но так необходимый теперь, прибор для измерения глубины.

— Нужна помощь? — без особого на то напоминания, спросил окружающих Бьенол.

Он, хотя и в теории, всё же отлично разбирался в подобного рода измерениях. Потому, не дожидаясь ответа на своё предложение, поступил так, как считал нужным. Сразу проследовал за журналисткой и обратно на палубу он уже вернулся не с пустыми руками, а с, выданной ему, тяжеленной бухтой белого, очень тонкого капронового троса.

И не удержался, чтобы не просветить своего воспитанника по поводу предстоящего измерения глубины:

— Это, Алик, так называемый, лотлинь, каждый десяток метров которого разбит на деления.

Тут и сам Альберт Колен, прикоснувшись к бухте тонкого троса.

Вскоре он лично убедился:

— На месте находится каждое из таких делений — тонкая марка из кожи, вырезанная в виде зубцов.

Все они обозначали расстояние, на которое брошенный лот уйдет под воду.

Следом Паола уже сама вынесла на палубу и самую главную часть ручного лота — свинцовую гирю в виде продолговатого конуса.

Остальной процесс приготовления к предстоящему измерению глубины Крис Джонсон взял на себя.

Свободный конец лотлиня он накрепко привязал морским узлом к простейшей стропе из стальной проволоки. Обшитая кожей, она проходила через ушко наверху гири. Дно тяжелого свинцового конуса имело выемку в виде чашечки. Ее, опытный моряк, заполнил особым составом — смесью сала с толченым мелом.

— При касании гирей дна к этой массе пристанут частицы грунта, — Бьенол вполголоса пояснил Алику действия капитана яхты.

Тот же, в свою очередь, уже приступил к главному пункту намеченного мероприятия.

Подойдя к краю наветренного борта, чтобы лотлинь не попал под корпус яхты, Джонсон набрал в одну руку небольшую бухту лотлиня ровными кольцами — шлагами, наблюдая при этом, чтобы они не перепутались и лотлинь мог свободно вытравливаться.

Затем, раскачав груз, Крис, после нескольких круговых размахов бросил его на добрый десяток метров от себя.

Там, булькнув в волнах, лот пошел ко дну.

— Обычно так измеряются небольшие глубины, — пояснил Крис, внимательно следя, как разматывается толстая бобина с тросом. — Но для надежности попробуем его и здесь, тем более что взяли с собой чуть ли не сотню метров лотлиня.

— Больше просто не понадобится, — как и без того прекрасно понимали все остальные. — Ведь, на ту — запредельную глубину, что и так покажет лотлинь, с простым аквалангом, какие были у них, не опустишься.

Измерение шло без особых проблем.

Кожаные марки, укрепленные на тонкой нити троса исчезали одна за другой, пока капитан сам вдруг не почувствовал, начав разматывать последний десяток метров, что груз лег на дно.

— Так я и думал, — деловито заметил для окружающих капитан Крис Джонсон. — По карте здесь значится банка — сравнительно мелководное место.

Прежде чем позвать помощников в вытравливании лотлиня обратно, он не мог не отметить доброе начало работы:

— Можно считать, что нам, господа, крупно повезло!

Хотя и без этого было ясно, что упади самолет на большей глубине — нечего было бы и надеяться добраться до него на дно океана любительским способом.

Только и показанные сто метров до дна требовали специальной сноровки и снаряжения. Потому, констатируя результат измерения, капитан, старался не смотреть в сторону Питера Келли.

— Даже астронавт с его всесторонней подготовкой, — по мнению капитана. — Вряд ли мог спуститься в своем легком снаряжении на такую глубину.

Однако, свою затею найти сбитый «Стелтс» Питер не оставил и после столь неутешительного для себя прогноза.

Еще только готовясь к летнему плаванию, Келли и Джонсон досконально разобрались в том, что должно было им пригодиться, в предстоящих поисках. Тогда как должность Криса — как военного врача медицинской части учебного центра подготовки астронавтов, открыла тому доступ к необходимому снаряжению.

Этого добра было — сверх всякой меры в учебных классах. Где обретение навыков водолаза являлось одной из важных курсовых дисциплин. Потому можно было даже выбирать.

И хозяин «Зеро» постарался на славу.

На верхней палубе яхты, куда, по просьбе Паолы Конрой, ставший её непременным помощником во всём, крепыш Бьенол, уже выносил из трюма акваланги и все к ним причитающееся.

У замершего от восторга Алика даже дух захватило.

Да и как иначе?

Настолько впечатляюще выглядели они по сравнению с их прежними аппаратами, найденными в лагуне острова на потопленной субмарине дона Луиса.

Впрочем, что было говорить:

— Все же мафии, даже самой разветвленной, пока было явно «слабо» угнаться до настоящих вооруженных сил!

До организации, где в ходу не какая-то там перекупленная у латиноамериканского диктатора подводная лодка, а вещи куда — более серьезные.

— Вот бы и мне попробовать! — не утерпел Алик Колен от завистливого вздоха, когда вместе с другими помогал готовиться к погружению паре пловцов — Питеру Келли и Крису Джонсону.

Слова подростка вызвали удивление.

— А ты разве умеешь? — спросил его астронавт. — В твоем возрасте рановато заниматься дайвингом.

Пришлось искать выход из двусмысленной ситуации.

— Немного умеет, — ответил за него Бьенол. — Пробовал как-то в бассейне.

Сейчас, не зная до конца, в какой по личному составу компании они с подростком оказались, пришельцу не хотелось раньше времени раскрывать всех своих карт.

Потому он и проявил весь свой дипломатический дар, заодно так глянув в лицо юного спутника, что тому все стало ясно и без особого предупреждения на будущее.

После чего Алик, чувствуя, что сболтнул лишнего, больше уже не просился испытать для себя новейший легководолазный аппарат для глубоководного погружения.

Именно такие были на яхте и оказались нужны Келли для осуществления замысла.

Вскоре последовал и конкретный ответ на вопрос:

— Как добраться до затонувшего «Стелтса»?

Сначала глухие всплески, затем цепочка воздушных пузырей на месте погружения водолазов открыли представление для остальных членов экипажа яхты.

— У них на все про все час-полтора, — отметила на своих золотых наручных часиках Паола Конрой.

Радист Эйкен ушел к себе в радиорубку, и журналистке было поручено следить за тем, как разматывается тугая бухта фала — страховочного тонкого капронового шпагата.

Впрочем, это монотонное зрелище ей быстро надоело.

— Пойду в камбуз, приготовлю чего-нибудь перекусить, — поднялась она со складного полотняного шезлонга, на котором любила загорать в такую, как сегодня погоду — и солнце ясное, и веет легкий прохладный ветерок.

Видимо, она полагала, что остальные поймут ее правильно.

Только Бьенол, как говорится и ухом не повел, стараясь лишний раз не проявлять инициативу, понять которую могли превратно.

Тогда пришлось обращаться к нему персонально.

— Подежурь за меня, — попросила девушка.

Вот тут Бьенолу отказываться не пришлось:

— Хорошо!

Была веская причина того, почему не только не стал спорить Бьенол, но и очень охотно откликнулся на слова Паолы, заметно понравившейся ему еще при первом знакомстве.

Пришельцу самому хотелось принять более действенное участие в деле, которым занимались их с Аликом спасители.

…Между тем, простирающийся вокруг яхты океан дышал привольным покоем. В такие мгновения даже трудно было себе представить, что где-то рядом есть остров, излучающий мощные потоки радиации, а внизу, прямо под ними, лежат на дне обломки самолета, все это сотворившего.

О том, что экипаж яхты разыскивает, сбитый год назад над этим местом, бомбардировщик, Бьенол уже догадался по общению с экипажем яхты.

Более того, сопоставив все, имеющиеся у него, факты, он к тому же сделал предположение, что незнакомый лично ему полковник Сэм Донован и был, как раз, тем самым человеком, кто обрушил всю огневую мощь своего самолета на боевые укрепления и техническую структуру атомного острова, едва не ставшего Бьенолу и Алику могилой.

К сожалению, другие подробности проводимого поиска Питер Келли пока держал при себе.

И это начинало беспокоить Бьенола.

Он до сих пор ещё не определил своё истинное отношение ко всему составу экипажа яхты.

И не мог исключить:

— Возможную связь кого-либо из яхтсменов с теми государственными структурами, кто вначале потворствовал дону Луису, а потом отдал приказ его уничтожить.

Что-то, правда, обещали дать результаты погружения водолазов, по которым можно было строить дальнейшую свою политику в общении с экипажем яхты «Зеро».

И оставалось только безропотно ждать, да ко всему внимательно присматриваться!

Пусть, не очень-то доверяя при этом своим спасителям.

…Как ни медленно тянется время в ожидании, однако всему есть предел. Бьенол еще раз глянул на размотавшуюся окончательно бухту фала:

— Пора бы пловцам и наверх!

Он подозвал Алика:

— Теперь твоя очередь заступать на вахту!

Из камбуза, где уже «колдовала» над плитой Паола Конрой, на весь парусник неслись аппетитные запахи.

Потому, чтобы не стать причиной подгоревшего жаркого, Бьенол, пока спустился к радисту.

Тот, как всегда, сидел за клавиатурой компьютера и решал свою очередную головоломку, символами пестревшую на мониторе электронной машины.

— Извините, мистер Эйкен, — обратился к нему Бьенол. — Но я думаю, что пришло время подавать сигнал аквалангистам к всплытию.

Говард оторвался от своего прежнего занятия и глянул на часы:

— Верно!

Бьенолу была знакома азбука водолазных сигналов, однако, он счел за благо, пока не открывать и этих своих познаний.

Потому Эйкен действовал самостоятельно.

Он дернул несколько раз, как условились ранее, за капроновый шпагат, что означало:

«Пора подниматься…»

…Первый день поисков, к сожалению, не дал ожидаемого результата.

Потому всем нашлось дело в дальнейшем продолжении розыска самолета на океанском дне. Вначале работали под водой лишь Келли и Джонсон. Потом и сменившие их Конрой с Эйкеном включились в прочесывание глубин этого участка океана.

Бьенол тоже не сидел без дела.

Часто оставался он на страховке подводников. Но, после того как Говард Эйкен позволил ему работать на своем компьютере, целыми часами стал просиживать за клавиатурой умной машины.

Только совсем не праздный интерес, так привлекал в радиорубку бывшего пилота междухода. Не давали ему покоя десятки компакт-дисков с записью различных программ, найденных в вычислительном центре подземной лаборатории доктора Лериха.

Здесь пришелец Бьенол не стал что-либо скрывать только, пока, от своего юного приятеля Алика Колена:

— Теперь-то я окончательно убежден в том, что лучше не афишировать, как мое внеземное происхождение, так и необычные свойства твоего организма, приобретенные после действия средства мыслителя Концифика.

Хотя и без того оба понимали, что особого добра им от этого не будет, неприятностей же, можно хлебнуть — сверх всякой меры:

— Если не дон Луис, то кто-то другой обязательно возжелает воспользоваться этим в своих корыстных целях.

Конечно, Бьенолу было бы проще всего выбросить содержимое своей заплечной сумки за борт и дело с концом. Но терзала и еще одна мысль. О том, что, пусть, погибли главарь мафии и его ближайшие сподвижники, зато продолжает существовать корпорация «Грузовые перевозки Грасса».

Кроме того, так же, как прежде работает штат клиники, где едва не сгубили Алика. Все еще страшно дымят трубы криминального крематория на городской свалке.

А самое главное — у власти в городе и штате уверенно и твердо стоит самый настоящий преступник — Джон Антони Кроуфорд.

Потому, проверяя содержимое дискет, Бьенол стирал на них лишь то, что хоть каким-то образом относилось к исследованиям доктора Лериха по возможности мутантов проникать всюду, куда они только захотят:

— Правда, предварительно переписав эти данные на особый диск с программой.

Вот этот-то кружок из белого металла, теперь запакованный в несколько слоев водонепроницаемого материала, долго не давал ему покоя. Даже после того, как его основная работа с компьютером была уже практически закончена.

Необходимо было отыскать для носителя информации надежное укрытие.

— К тому же и достаточно приметное, чтобы можно было потом отыскать этот тайник, — в разговоре с Аликом, решил Бьенол. — Вдруг данные об исследованиях доктора Лериха когда-нибудь еще для доброго дела пригодятся?!

И теперь его терзала мысль:

— Где это сделать?

Тем более, если вокруг лишь плещется океан, а сама их парусная яхта — словно мелкая песчинка в руках стихии?

…Подводники, между тем, все еще испытывали свою удачу — продолжали поиски погибшего самолета. Однако, усилия, пока, ни к чему не приводили. Как ни хороши новейшие акваланги, но слишком глубоким оказалось это место даже для их суперсовременной начинки.

Тем более, что, вполне добросовестно в современные водолазные костюмы облачались, в общем-то, простые любители дайвинга.

И однажды настала пора приходить к одному знаменателю.

— Ладно, ребята, нечего здесь время зря терять, будем собираться в обратный путь! — как-то вдруг решил за всех Питер Келли. — Теперь я понимаю, почему военные не добрались до самолета.

Он был явно расстроен в эту нелегкую для себя минуту.

Однако, после его такого откровения, еще более раздосадованным стало, прежде такое милое, лицо Паолы.

Журналистке было непросто расстаться с мыслью, что, вместе с оставленной на дне, сбитой «Летучей мышью» ее теперь вовсе не ожидает, как думалось прежде, подарок судьбы — мировая сенсация!

— Без такого интересного материала, никогда не выбьешься из простых репортеров в самые настоящие «тузы» не только мирового уровня, — понимала честолюбивая девушка. — Но и даже их столичного иллюстрированного еженедельника.

В такой ситуации всеобщего уныния, вдруг блеснул слабый лучик надежды. И забрезжил он от туда, откуда его никто не ждал.

Потому что причиной всему стало, опять же, профессиональное любопытство журналистки.

— И все же, можно ли узнать подробнее, что это за самолет, до которого все равно не добраться?

Вопрос девушки был весьма кстати.

В этот вечерний час все они, понимая, что пора прощаться с этой частью океана, сидели на палубе, потягивая — кто горячий кофе, кто — ледяное баночное пиво из холодильника.

Иные просто наслаждались, предоставленной им, возможностью, наконец-то отдыхать, прекратить растрачивать личный отпуск на бесцельное ныряние.

Астронавту ничего не оставалось делать, кроме как откровенно поведать обо всем, что мучает его все последние месяцы.

— Этим самолетом, до его гибели, управлял мой друг — полковник Сэм Донован, — начал свой рассказ Питер.

Он понял, что не найдя самолет и на нем — особых подробностей той операции с, якобы, учебным бомбометанием, завершившейся настоящим сражением над океаном, уже ничего никому не докажешь.

И теперь не скрывал от слушателей своего глубокого разочарования.

— Больше вряд ли стоит держать и дальше ход моего частного расследования в глубокой тайне от всех вас, — только теперь окончательно решился он на полную откровенность.

Услышанное от астронавта окончательно убедило Бьенола в том, что этим людям можно довериться.

— Да и следовало бы, — по его мнению. — Добром отплатить за все, что сделал для них с Аликом экипаж «Зеро».

И пришелец тоже решился на шаг, должный продемонстрировать его особенные дарования, которые так отличали его от землян.

— Мистер Келли! — совершенно неожиданно для всех, обратился к астронавту с просьбой бывший пилот междухода. — Позвольте мне еще раз попробовать добраться до останков самолета.

Убежденность, и еще что-то необычное, в ту минуту написанное на его лице, сняло все вопросы, кроме одного:

— Тогда придется бесцельно еще сутки потерять.

И еще послышались фразы:

— Ведь, по опыту уже было ясно — раньше следующего утра погружение не получится.

— Значит, потеряем немало часов, вместо того, чтобы быть к утру уже далеко от этого проклятого места!

Неверие скептиков, однако, ни в коей мере не переубедило сетелянина, решившего, во что бы то ни стало добиться своего.

— Вовсе не обязательно ждать рассвета, — выслушав всех по очереди, заявил Бьенол. — Я прямо сейчас и нырну.

Он коснулся чистой конкретики, прекращая всякие сомнения:

— Только одно мне объясните — что именно нужно достать с погибшего бомбардировщика?

Описание «черного ящика» — прибора, записывавшего все происходящее на борту самолета, заняло ровно столько времени, сколько понадобилось Бьенолу для облачения в легководолазный костюм.

Затем одинокий ныряльщик ушел под воду.

…Предельная для других глубина вовсе не смутила Бьенола. Он был способен и на гораздо большее, благодаря необычным свойствам своего организма.

Потому главным для него стало решение задачи:

— Как отыскать цель на складках гористого дна океана?

И ее он успешно решил в первом же погружении.

Еще несколько минут ушло на извлечение «черного ящика».

Его трофей удивил сетелянина еще и тем, что на самом деле тот имел совсем другой — оранжевый цвет, и форму не ящика, а некой коробки с округленными краями.

Было совсем темно, когда Бьенол победно вынырнул на поверхность воды. И при свете электрических фонарей, освещавших борт яхты, где его ждали, предмет, доставленный им со дна океана, был встречен громкими торжествующими криками экипажа.

Но если лучшим в мире подарком стала эта находка любителя дайвинга для Питера Келли, то капитан и программист просто порадовались завершению работы и началу долгожданного отдыха.

Тогда как для Паолы Конрой, все поднятое Бьенолом со дна, обернулось весьма серьезным источником новых сомнений:

— Так кто они на самом деле, эти двое со спасательной посудины?

Обдумывая все варианты, она набиралась решимости обратиться за разъяснением к самому Бьенолу.

Тем более что немедленного ответа требовали и подозрения, к которым пришла журналистка, после сведения ею воедино всех фактов, касавшихся потерпевших кораблекрушение:

— Правда ли, что оба простые пассажиры с подводкой лодки? А, может быть, они вовсе не те, за кого себя выдают?

 

Глава седьмая

…Капитан яхты Крис Джонсон, в реальности только тешил себя надеждой, несколько оставшихся дней отпуска посвятить любимой рыбалке и гонке за ветром в собственное удовольствие.

На самом деле он не стал медлить с возвращением на базу, едва у Питера Келли в руках оказался «черный ящик» с самолета.

Яхта, взяла курс домой.

Погода все еще благоприятствовала путешественникам, но прогноз, полученный Говардом Эйкиным со спутника, обещал со дня на день наступление циклона.

— Потому, — по его словам. — Следовало поторопиться с выходом из опасного места.

Вот тогда, рассчитывая вахты рулевых, капитан яхты даже порадовался, что теперь у него в экипаже на одного, достаточно опытного в морских вопросах, человека стало больше:

— Ведь разве нельзя положиться на Бьенола — отличного моряка, если судить по его феноменальным способностям подводного пловца?

И тут, получив предложение, оказывающее ему полное доверие, в первую же ночь после того, как яхта пошла на базу, Бьенол сам пришел сменить Криса:

— Что-то не спится, мистер Джонсон, — заявил он, придя на мостик. — Если хотите, могу за Вас постоять на руле.

Крис не возражал:

— Почему нет.

Правда, не обошлось и без летучего инструктажа.

— Вот у компаса — прокладка курса, — услышал сетелянин. — Остается только следовать взятому направлению!

Убедившись, что новичок понял все правильно, капитан отправился отдыхать, оставив вместо себя добровольного сменщика.

Ночь стояла лунная, и все вокруг буквально светилось, отражая серебряное сияние яркого диска спутника. Яхта под всеми своими парусами ходко скользила по волнам, повинуясь уверенной руке рулевого. Словно всплески живого фосфора, как искры холодного мертвого огня, из-под острого носа стремительной «Зеро» веерами взлетали брызги.

И все же за плеском воды и скрипом такелажа парусника, Бьенол расслышал за спиной легкие шаги.

— Это ты, Алик? — уверенно окликнул он, привыкнув к юному другу за долгие месяцы общения.

Из-за спины раздалось утвердительное слово:

— Да!

Но и на этом подросток не собирался останавливаться. Наоборот, он начал то, к чему долго сам готовился:

— Едва дождался, Бьенол, когда другие в кубрике заснут, — заявил он. — Так о чем ты хотел поговорить, со мной?

Тот не замедлил произнести фразу, тут же сделавшую их ровней в выборе дальнейшей судьбы:

— Как нам быть дальше?

После чего, старший по возрасту в их дуэте, начал с некоторых объяснений своих последних поступков:

— Все формулы и расчеты доктора Лериха теперь спрятаны в надежном месте — на дне океана.

Ради чего, оказалось, он и нырял к сбитому бомбардировщику.

— Только нам самим, так же просто, не спрятаться в обществе людей, — продолжил делиться своими сомнениями сетелянин. — Нужно искать надежных союзников.

И после недолгой паузы добавил, прибавив значительности в тоне голоса:

— В борьбе со злом.

Но теперь и Альберт, несмотря на свой юный возраст, многое вынес из непростого жизненного опыта и уже умел рассчитывать наперед свои поступки, дабы не повторить прежних ошибок.

— Все равно нам придется, рано или поздно, открываться людям, — произнес он. — И еще вопрос — найдем ли когда таких же прямых и честных людей, как здесь, на «Зеро»?

Ночной разговор шел на равных.

Еще там — на острове, проводя с Аликом уроки по тем знаниям, что ему самому передал электронный мозг междухода, бывший пилот уже иначе и не воспринимал своего юного друга.

Тем более, не без удовольствия видел, что теперь даже за внешним обликом, заметно возмужавшего подростка, был совсем иной человек, чем в день их первой встречи на борту, погребенного под слоем прибрежного песка, междухода.

Да и всевозможные передряги, обильно выпавшие на долю Колена, тоже не прошли даром. Закалили характер, преподали Алику столько житейской мудрости, что иному на это всей жизни не хватит.

— Я думаю, что самое слабое место у нас, это твоя личность, — заметил Алик. — Нет сомнения, что когда начнется выяснение всех обстоятельств нашей встречи в спасательной камере субмарины, всем сразу станет понятным — кто такой Бьенол и откуда он вообще на Земле?

За словами Колена крылось убеждение в недостатке бескорыстия у землян. И опасения того, как бы снова им не очутиться, в какой-нибудь исследовательской лаборатории, пусть и государственной.

Сомнения подростка попали в точку.

— Верно, говоришь, — подхватил его предположение сетелянин. — Насчет меня точно сомневаться будут все, кому ни лень.

Он обернулся туда, где был вход на нижнюю палубу к кубрикам:

— Вот даже обыкновенная журналистка Паола Конрой, насчет нас, тут целую версию выстроила.

Инопланетянин Бьенол за беседой не забывал своевременно поворачивать штурвал, точно следуя светящейся стрелке компаса.

Воспользовавшись этой вынужденной паузой в разговоре, Алик постарался найти свои аргументы:

— Но, ведь есть же у нас союзник — Фрэнк Оверли.

Скорбным голосом сетелянин его поправил:

— Ты хочешь сказать — был?

Но с ним подросток не согласился:

— И был, и есть.

Наступившее молчание подтвердило достижение общего согласия на то, что теперь снова подошел черед незабвенному другу, прийти обоим на выручку:

— Тем более, что история и впрямь получилась правдоподобной.

Наутро, когда, чтобы позавтракать в кают-компании, весь экипаж «Зеро» до последнего человека собрался за столом, Паола Конрой наконец-то получила ответ на все свои вопросы и сомнения.

Пришелец словно только и дожидался этого момента.

— Друзья, простите нас за то, что долго таились, просто мы все это время пытаясь понять, с кем свела нас судьба, — начал свою исповедь Бьенол. — Но, теперь, вижу, что необходимо рассказать все как есть.

Он выдержал небольшую паузу, необходимую яхтсменам на то, чтобы приготовиться к главному.

— Я, господа, ни кто иной, как Фрэнк Оверли, помощник окружного прокурора Кривпорта, а это мальчик со мной, Альберт Колен — пленник мафиозной организации небезызвестного вам владельца международной корпорации «Грузовые перевозки Грасса».

Далее своим слушателям новоявленный Фрэнк Оверли подробно поведал о том, как больше года назад бандиты захватили их вдвоём с Аликом, инсценировав при этом смерть при взрыве бомбы, помощника окружного прокурора.

— Тем более, мол, сделать это было легко — настолько сильно взрыв, а за ним и последующий пожар, обезобразили труп того бедняги, кто был выдан криминалистам под именем Фрэнка Оверли.

Затем, уже не скрывая ничего, Бьенол поведал все то, что было с ними дальше…

Продолжавшему описывать свои злоключения на атомном острове, новоявленному Фрэнку Оверли вовсе не нужно было далеко отходить от истины.

Разве что свое чудесное избавление из плена, они с Аликом, дополняя друг друга, описали чуть иначе, чем было на самом деле.

— Когда «Стелтс» полковника Сэма Донована бомбил остров, мы с Аликом были заключены в самом дальнем и глубоком бункере, практически не подвергнувшемся разрушению.

Бьенол внимательно глянул на слушателей, словно оценивая по выражению их лиц:

— Верят ли они, на самом деле, его словам?

Затем, стараясь выглядеть, как можно убедительнее, продолжил свой рассказ:

— Впрочем, то, как мы выбрались из-под замков и решёток, не очень-то интересно.

Никто не нарушал и звуком его повествование, что приободрило рассказчика о злоключениях пленников атомного острова.

— Гораздо любопытнее для всех вас будет совсем другое обстоятельство, — продолжал новоявленный помощник прокурора. — Хотя бы то, с которым я вас сейчас познакомлю.

Рассказчик извинился за то, что попросил поменять место дальнейшего разговора:

— Только нужно перейти в радиорубку.

После чего все без возражений перебрались в кубрик радиста Говарда Эйкена. И хотя, с полным комфортом все в нем не поместились, но, даже стоя в дверях можно было увидеть такое, что в высшей степени взбудоражило воображение яхтсменов.

Ведь там Бьенол подкрепил свое дальнейшее повествование демонстрацией содержимого компакт-дисков, прихваченных с атомного острова.

…Фактов же было предостаточно.

Компьютер, безучастно прочитывавший компакт-диски с записями видеосъемок и текстового набора исповеди последнего оператора, один за другим, поведал о самых главных сторонах деятельности дона Луиса и его организации.

В числе прочего, среди записей, педантично скопированных Бьенолом в подземной лаборатории доктора Лериха, были исчерпывающие данные и об отражении островными средствами воздушной обороны нападения бомбардировщика.

— Все это в точности подтверждается теми данными, какими я тоже располагаю, — вслух оценил полученную информацию Питер Келли. — Так что наша находка на дне океана теперь получила дополнительный вес в деле установления истины и реабилитации честного имени полковника Сэма Донована.

Как оказалось, еще до этой исповеди Бьенола он сумел с помощью программиста Говарда Эйкена расшифровать записи «черного ящика» сбитой «Летучей мыши».

— Ну, а теперь и основное! — акцентировал внимание собравшихся моряков экипажа яхты «Зеро» демонстратор «информационной бомбы», как её уже назвала журналистка Паола Конрой. — С этого момента перехожу к самому главному…

Совсем недавно спасенный в океане, бывший пленник мафии, вполне свободно чувствовал себя при сеансе разоблачения преступников с атомного острова и их высоких покровителей.

— Здесь, я думаю, придется проявить мужество всем нам, — назвавший себя Фрэнком Оверли достал из своей сумки новую пачку записей. — Это полное досье на губернатора Джона Антони Кроуфорда.

На свет появилась и разлохмаченная кипа простых листов, испещренных чернильными отметками.

— А так же его подлинная больничная карта, — продолжал новоявленный Оверли. — Все эти важные обличительные документы были собраны на острове с целью дальнейшего шантажа губернатора по личному приказу дона Луиса.

Как ни страшна была история про мафию «Грузовых перевозок Грасса», однако новый ее виток — о губернаторе, потряс всех еще больше.

Ведь, личность с недавних пор самого кандидата в президенты, оказалась обрисована в совершенно иных, чем прежде, красках. И явилась настолько ужасной, что все четверо яхтсменов с трудом готовы были поверить в то, что предстало их вниманию.

Однако доказательства были так убедительны и красноречивы, что не учитывать их было просто нельзя.

— Бумаги подлинные, и в том нет никакого сомнения, — журналистка уже успела потрогать основу своей будущей сенсации. — Вот только в чем это они?

Еще более брезгливо перевернув самую последнюю страницу собранного досье, спросила Паола Конрой и о внешнем виде обличительных документов.

При этом она имел в виду странную, да еще и неприятно пахнущую, пропитку, окрасившую бумаги в светло-коричневый цвет.

— Это, ни что, иное, как результат обработки специальным дезактивирующим составом доктора Лериха, — охотно пояснил Бьенол. — Только теперь бывшие радиоактивные документы не представляют для человека никакой опасности.

И для наглядности напомнил:

— Действие этого сильнейшего средства дезактивации вы все видели своими глазами, когда нашли нас в океане.

Остальное добавил к сказанному Алик:

— Если бы не жидкость в баллонах с распылителями, то на острове целый год мы вряд ли смогли бы продержаться.

В то же время рассказ настолько заинтриговал экипаж яхты, что начались придирчивые расспросы:

— Тогда скажите, что же, в конце концов, стало с этими маньяками — доном Луисом?

— А как закончили свои дни сам доктором Лерих и остальные их сообщники?

К тому же окончательно проснулась журналистская настырность в душе племянницы капитана яхты:

— Нужно знать подробно о каждом персонаже, кто участвовал во всей этой истории?

Но и на это было что ответить бывшему узнику атомного острова.

— Вот этот последний диск, как раз и поведает обо всем, — назвавший себя Фрэнком Оверли, достал и протянул Эйкену, который работал сейчас за клавиатурой компьютера, плоский конверт. — Это я взял из электронной машины, которая служила последнему обитателю разбомбленного подземелья.

Тот сразу же воспользовался, поданными ему для воспроизведения, новыми материалами с островного ядерного полигона.

Введя в дисковод новую пищу для своего компьютера, Говард Эйкен дал команду провести распечатку данных.

После чего с легким шорохом из принтера посыпались бумажные листы, густо покрытые текстом.

 

Глава восьмая

— Слушайте, друзья, здесь речь идет от имени того самого доктора Лериха, — первой, как и было ей положено, взялась за чтение журналист Паола Конрой.

Между тем, как принтер все продолжал и продолжал выдавать очередную кипу распечатки текста.

Все остальные не торопили девушку.

Заодно с удивлением наблюдали за тем, как все выстреливал множительный аппарат страницы признания в столь страшных земных грехах, какие только можно было себе представить.

— Автор воспоминаний, скорее всего, ученый-маньяк доктор Лорих, который и над нами собирался экспериментировать, — прослушав содержимое еще только самых первых страниц, засвидетельствовал Альберт Колен.

К его голосу теперь прислушивались с полным вниманием, как и подобает в общении с важным свидетелем.

А слова взрослого узника атомного острова лишь добавляли новые штрихи к портретам их бывших мучителей, в том числе и этого, для которого жизнь любого человека была пылью под ногами.

Убедивший яхтсмена в том, что он и есть бывший помощник окружного прокурора, Фрэнк Оверли, напомнил лишь один, но весьма показательный эпизод:

— Да вы же и сами теперь в курсе подлинной истории с убийством сестры губернатора, — заявил он. — Когда была осуществлена пересадка хроническому алкоголику здоровой печени девушки вместо его собственного органа, безнадежно пораженного циррозом.

Разоблачитель напомнил об исполнителе роли хирурга, руководившего операцией по трансплантации:

— Тоже дело рук этого прохвоста, доктора Лериха!

— Да-да! — еще раз ужаснулась Конрой, будучи, более других, склонной к жалостливым слезам. — Таких преступников до этого еще земля не рожала.

Но ее лирическое отступление поддержки не получило.

— Ты, Паола, лучше оставь свои оценки при себе, давай читай текст!

— Всем интересно!

А после того, как, наряду с другими, открыто выразили свое недовольство, случившейся задержкой в подаче информации и непосредственные очевидцы происходившего на атомном острове, вдруг кое-что донеслось из угла, где сидел капитан яхты Крис Джонсон:

— Мне наверх нужно идти, на руль, у других также дела имеются.

И уже без предисловий велел:

— Потому не томи.

Журналистка Конрой вздохнула от неожиданно свалившейся на нее роли чтеца-декламатора, и принялась излагать, выданную умной машиной, историю.

Вначале делала это чуть казенно, но потом посерьезнела, как и другие, настолько необычной была электронная рукопись доктора…

…Бомбардировка острова стала для его обитателей настолько столько неожиданной, что в первую минуту после ошеломляющего известия никто — ни дон Луис, ни сам Лерих не могли сообразить:

— Что делать?

Но растерянность длилась недолго. Вторая волна бомб сама решила за них вопрос того, как поступить и последовала паника:

— Пора спасаться!

Однако чудовищный гул, грохот обваливающихся этажей подземного лабиринта напугали людей не в большей степени, чем вдруг наступившая темнота.

— Все в убежище! — голос доктора, прежде тонувший со своими приказами по радиосвязи в грохоте взрывов и скрежете рушащихся конструкций, теперь всех отрезвил.

Был повторен им призыв:

— Уносить ноги!

Окончательно он отрезвил персонал, находившийся в подземном убежище, когда стал слышен еще более громко и уверенно. Потому на него, как на маяк в ночном мраке, быстро сориентировались и дон Луис, и его неизменный спутник Мануэль Грилан.

Доктор Лерих знал подземные закоулки как свои пять пальцев еще со времен былой работы в секретной правительственной лаборатории. И еще больше освоился здесь после этого, когда десятилетиями обживал брошенные сооружения.

Так что теперь, даже в кромешной темноте, он ориентировался в пространстве довольно уверенно.

Следуя на звук его шагов и уверенный голос, остальные участники прерванного разговора с мутантами, сумели-таки пробраться туда, где можно было найти хотя бы временное прибежище.

Сталкиваясь в коридорах и многочисленных лестницах с такими же, как и они — ищущими спасение, людьми, недавние хозяева положения достигли вожделенного бункера, рассчитанного на выживание своих обитателей при любых экстремальных обстоятельствах.

Расположенный на самом нижнем ярусе жилых помещений, этот просторный зал, окруженный многометровой защитой железобетонных стен и перекрытий, мог выдержать любую осаду.

Уже без той — прежней паники, что охватила их в первую волну бомбардировки, там спасшиеся люди и пережидали, обрушившееся на них несчастье.

И лишь гадали с надеждой:

— Когда же закончится это наваждение?

И все с нарастающей тревогой прислушиваясь к отдельным раскатам грома, вызванного, вне всякого сомнения, чем-то более серьезным, чем попадание в цель простых авиабомб.

Иные доходили в своих предположениях до крайности.

Как это можно было понять по возгласам, то и дело раздающимся в убежище:

— Светопреставление!

— Третья мировая война!

— Не иначе против нас они и ядерный заряд использовали?

К рядовым паникерам вскоре прибавился и высокопоставленный, еще до последнего времени, сам хозяин острова.

— Таким путем они и десант высадят, — после монотонного и абсолютно бесполезного произнесения страшных проклятий, разборчиво раздался голос дона Луиса. — Нам тогда против них не выстоять!

Но такой вариант событий отверг самый дальновидный и предусмотрительный во всей этой компании людей.

— Вряд ли! — категорически опроверг доктор Лерих все эти возможные исходы воздушной атаки на их остров. — Никаких ядерных бомб, никакого десанта.

Окружение притихло.

Каждый начал верить в лучшее. Только сам доктор вовсе и не собирался, как оказалось, никого успокаивать.

— Все не намного лучше, — заявил он. — Скорее всего, это взорвался наш собственный, последний на этом острове, атомный реактор.

Очевидный факт катастрофы подсказал и еще одну причину сейчас здесь произошедшего бедствия:

— Все же, что ни говори, никто кроме правительственной авиации не смог бы столь прицельно атаковать мощными ракетами самые уязвимые места острова.

Что и высказал все тот же доктор Лерих, невозмутимо взявший на себя роль лидера:

— К тому же у военных в Пентагоне был полный и самый точный план всех наших сооружений.

Его поддержал еще один приближенный сеньора Грасса, вместе с ним, выведенный доктором в бункер из аппаратной, где проходили опыты с обезьянами.

— Потому и загнали ракету в вентиляционную шахту реактора, — проявил свои познания, молчавший до этого, Мануэль Грилан, который только сейчас отошёл от шокового состояния.

Обычный, испуганный до глубины своей трусливой души, он совсем не походил ныне на былого, представительного кабальеро.

Да и большинство уцелевших во время ракетного нападения на остров потеряли бывший свой имидж. По праву считая, что теперь, когда их тайной островной базе пришел конец, не стоит больше таиться от прочих сотрудников:

— От всех тех, кто вместе с ними, спасались в одной, мечущейся от ужаса толпе, сумевшей добраться до убежища.

О том, что своя версия спасения имеется и у самого бывшего хозяина острова выразил внезапный возглас дона Луиса:

— Все это так!

Все замерли, потому наступившую тишину лишь прерывал отдалённый грохот внешних разрывов и куда более внушительный шум, рядом осыпавшихся конструкций подземных сооружений.

Затем и новая реплика мистера Грасса не заставила себя долго ждать.

— И всё же, нет худа без добра, — вдруг присмиревшим тоном обронил дон Луис. — Теперь знаем главное…

Он еще не завершил свою мысль, как был прерван некорректным вопросом ближайшего сподвижника.

— Что именно? — без былого лицемерного почтения, резко и отрывисто спросил доктор Лерих.

Сеньор Грасс в темноте осклабился.

— Теперь, после ядерной катастрофы, можем быть уверены в одном, — отчетливо услышали все. — Нет сейчас, над нами с вами, и никогда не будет потом, хотя бы отрядов полиции или спецгруппы коммандос!

И далее, столь же уверенно раскрывал свои карты дон Луис:

— В зону радиационного поражения никто морской десант, а тем более спецназ высаживать не станет.

Прошло совсем немного времени после начала хаоса, а он уже не выглядел прежней испуганной курицей:

— Так что отсидимся, господа, сколько нужно, да и выберемся наружу, чтобы начать всё заново.

Голос мистера Грасса становился все жестче. Явно, что в пику, ускользавшего из-под его влияния ученого:

— А там еще посмотрим:

— Кто кого одолеет!

Разумное предположение, вернувшего себе прежнее самообладание, шефа, в какой-то мере сняло накал, охватившей, было, всех — безудержной тревоги.

Уже не только убежденность, очнувшегося от растерянности, дона Луиса, сколько простой здравый смысл, заставили обитателей бункера подчиниться силе. Чем сразу же и разрядили обстановку.

Паника прошла.

Когда же наверху, наконец-то, стихли звуки разрывов бомб и снарядов, рядом смолкли последние громыхания рушившихся конструкций, уже вкратце был принят план действий, на ближайшую перспективу, переработанный доктором Лерихом:

— Запасов провианта здесь нам хватит надолго.

Доктор, разобравшись в схеме, включил ручное управление аварийного освещения, взамен, не выдержавшего атаки, управления автоматического:

— Есть в достатке даже батареи питания, необходимые для работы кондиционеров.

К концу его выступления, всем уже стала понятна вполне реалистичная перспектива спасения:

— Через месяц-другой, когда до разумных пределов снизится основной поток радиационного излучения от разрушенного атомного реактора, применим наш дезактивирующий препарат, ранее уже доказавший свою высокую эффективность.

Благо, что содержащих его, аэрозольных баллонов, по данным научного руководителя исследовательского центра, было вполне достаточно припасено с расчетом вероятности куда большей аварии, чем сейчас имела место.

— Ну а потом дадим знать нашим, — подхватит мысль дон Луис. — Как ни говори, но «Грузовые перевозки Грасса» располагают всем необходимым, чтобы «той же монетой» расплатиться с обидчиками.

Его поддержали одобрительными возгласами.

— Оставалось только, — как и говорил дон Луис. — Переждать до лучших времен.

И заодно принять меры, чтобы точно сориентироваться в тех изменениях, которые могли произойти на континенте, откуда послали бомбардировщик?

И вообще Дону Луису просто не терпелось узнать подробности того, почему правительство решило его уничтожить именно теперь:

— Когда он был так близок к полному мировому могуществу?

Выяснить все было делом, на практике, не столь уж и сложным. Ведь, как предполагал доктор:

— В электронной памяти множества современных компьютеров, что включены в систему противовоздушной обороны острова, должны иметься все данные о том, кто сумел прорвать защитный барьер из самонаводящихся на любую, даже незначительную цель, ракет оборонного комплекса.

Ну, а дальше стоило пробовать подключиться к мировой электронной сети по их собственному подводному кабелю.

Потому первую вылазку из бункера решили провести именно на том этаже, где располагался компьютерный зал.

Пока же время терпело, расконсервировали оборудование убежища, где теперь в нем стало даже уютно. Особенно когда мощные батареи осветили часть зала.

Там, где было суше, появились спальные мешки. И лаборант, назначенный поваром, научился делать из, запаянных в жестянки, продуктов худо-бедно сносную еду.

Одно только не стал распределять поровну Мануэль Грилан, когда его дон Луис произвел в коменданты.

А именно — оставил себе тот ящик, где хранилось все огнестрельное оружие, в том числе — автоматическая винтовка М-16, несколько пистолетов и значительный запас к ним патронов.

Тем более что ему в том не возражали.

— Оружие рождает власть, так что, сеньор Мануэль, тут тебе полное доверие! — посоветовал своему телохранителю дон Луис, когда еще только шло обустройство бомбоубежища на временное проживание.

Хотя, на самом деле, даже Грилану мистер Грасс доверял с изрядной долей сомнения.

Тогда как остальные «собратья по несчастью» были для, попавшего в немилость властей страны, главы «Грузовых перевозок Грасса»:

— Людьми еще более далекими от его собственных целей. Особенно — доктор Лерих, прямо на глазах становившийся хозяином положения.

Он и организовал первую разведывательную вылазку наверх.

Вернувшиеся после блуждания по разрушенному лабиринту, доктор Лерих и несколько, сопровождавших его в пути, лаборантов принесли довольно утешительную весть.

— Компьютеры не пострадали, — услышали остальные. — Осталось только дотащить туда десяток наших запасных батарей, и можно будет на них работать.

И еще объявил доктор свои намерения.

— Так что скоро доподлинно узнаем, — не скрывал ученый. — Что же случилось во время налета.

Так и сделали.

Правда, когда машина дала ответ, было от чего впасть в панику.

— Остров бомбил самолет-невидимка «Стелтс», — шепотом сообщил доктор Лерих, отозвав в сторону дона Луиса и Грилала.

Это известие, хотя и было ожидаемым, все же повергло всех в транс.

— Так, значит, все же именно правительство объявило нам войну?! — разом побелел от ярости толстяк. — Ну, я им покажу!

Потрясая кулаками, он выкрикнул:

— Да у меня здесь такое досье, что…

Но осекся. И, после короткой паузы, совсем в другом ключе закончил:

— Больше нас не тронут!

Уверенно и со знанием дела иные говорят, мол «Слово не воробей, вылетит — не поймаешь». Но не таков дон Луис. Он все же надеялся, что его обмолвка не вызовет необратимых последствий.

Только на самом деле все выглядело иначе.

Оба — и доктор Лерих, и кабальеро Грилан смекнули:

— Спасаться шеф будет в одиночку!

Коли в будущем шантаже кого-то из правительственных чинов, их участие даже не планируется.

…Дни тем временем — тянулись за днями.

Узнав все, что ему было необходимо на компьютере, доктор счел возможным приступить к следующей операции по общему освобождению персонала исследовательского центра из подземелья.

Для этого он организовал из своих бывших лаборантов и научных сотрудников целый добровольческий отряд землекопов. И они, все оставшееся ото сна и приема пищи время неутомимо пробивались сквозь завалы к складу, заставленному аэрозольными баллонами с дезактивирующим веществом, тоже изобретенным когда-то доктором Лерихом.

— Слушай, док, а с теми мутантами, как ты думаешь, покончено? — как-то раз, перед сном, завел с ним беседу дон Луис.

Сам-то он, ссылаясь на возраст и различные недуги, в земляных работах участия не принимал.

Хотя даже сеньору Грилану, как и другим, приходилось порой браться за лом и лопату.

— Копыта черти откинули уже, — беспечно махнул тот рукой.

И имел на то все основания.

— Мой яд, посланный им в контейнере, не могла подвести, — невозмутимо пояснил причину уверенности Лерих. — Но, туда им и дорога.

Ученый ни сколько не горевал о потере лабораторного материала. Даже, внешне, был рад, что успел отравить узников еще до того, как был полностью обесточен термоядерный реактор, своеобразная магнитная клетка и они могли бы выбраться из него наружу.

Теперь и без них у доктора Лериха было в достаточном количестве необходимого исследовательского материала:

— Всё то, что уже удалось выяснить на ранней стадии исследований, никуда не пропало.

О чём теперь стало известно дону Луису.

— Все мои расчеты, результаты опытов и исследований надежно заложены в память машины, — проговорился как то раз, перед ним доктор Лерих. — Далее и без тех «подопытных кроликов» вполне обойдемся.

Как оказалось, только этого-то и ждал дон Луис.

Теперь на пути к новому возрождению из праха, в его всеобъемлющее досье можно было добавить и открытие доктора.

— С этим капиталом не трудно купить личную свободу и независимость у любого правительства, какое бы оно ни было, — посчитал мистер Грасс.

И безразлично ему было — кто бы ни пришел к власти. Оставалось лишь избавиться от свидетелей — Лериха и Грилана:

— Остальные, в том числе лаборанты, спасшиеся в бункере, знали не так уж много, чтобы быть ему опасными.

Действовать начал исподволь.

Когда этой парочки не было поблизости, где заманчивыми обещаниями, а где угрозами дон Луис настроил остальных обитателей убежища против, нежелательных для него, лиц.

Ну, а когда наконец-то было откопано из-под обрушенных конструкций склада, драгоценное в такой ситуации, дезактивирующее вещество, он дал своим, особенно преданным людям, сигнал к аресту неугодных.

— Знаешь, Мануэль, сдай-ка лучше оружие! — угрожая, внезапно вынутым из кармана пистолетом, толстяк обратился к своему бывшему любимчику.

За спиной в это время донеслись звуки борьбы — лаборанты обезоруживали доктора Лериха.

— Опять Ваша взяла! — криво улыбнувшись, Грилан, как ему и было велено, вытащил из кармана брюк, запутавшийся там, «магнум».

Расставаясь с оружием, он с лязгом бросил его на бетонный пол, прямо к ногам мистера Грасса.

На очереди был автомат, пока болтавшийся за спиной бывшего телохранителя барона наркотической мафии. Но, когда, потеряв бдительность, тот лишь на миг отвел взгляд от арестованного, Мануэль в длинном прыжке бросился в сторону.

На ходу срывая с ремня свою последнюю автоматическую надежду на спасение.

Еще не долетев до угла, куда ринулся, уходя от прицела дона Луиса, он открыл огонь на поражение. Веером брызнули автоматные очереди, уничтожая тех, с кем он только что работал, откапывая склад с жёлтыми баллонами.

В припадке ярости меняя магазин за магазином, Грилан вел огонь по всем, кто подавал хоть малейшие признаки жизни.

Прекратил бойню, лишь услышав вопль доктора Лериха:

— Меня-то за что?!

Сеньор Мануэль разом опомнился. Отставив стрельбу, он, не мешкая, пришел доктору на помощь.

Тот был ранен.

Хоть и не смертельно, но достаточно серьезно — по касательной в грудь и на вылет в ноги.

Так что после прекращения стрельбы, смог передвигаться лишь с посторонней помощью. Того же самого Грилана, сумевшего выручить его из лап вероломного Грасса.

После перевязки, доктор велел Мануэлю поменять место их с ним общей дислокации:

— Найти новое убежище.

Где, дождавшись его выздоровления, оба смогли бы искать путь уже наверх.

— А здесь, дружище, трупов, как после хорошей фронтовой операции, — кивнул он на мертвые тела. — Такую прорву гниющей плоти, чтобы не портила атмосферу, ты один далеко не утащишь.

Ему было тяжело говорить. Но и эти усилия оказалось крайне необходимо сделать для дальнейшего благополучия:

— Начнут разлагаться, и нам тоже крышка.

После всего услышанного, Мануэль Грилан подтвердил то, что понял:

— Действительно, док, нам проще сменить квартиру.

Перебравшись с помощью Грилана в компьютерный зал, доктор велел Мануэлю натаскать сюда больше содержимого из провиантского склада подземного убежища.

Кляня все на свете, Мануэль повиновался.

Но ничего другого ему и не оставалось:

— Что ни говори, а без помощи, заключавшейся в руководящих указаниях Лериха, одному ему выбраться наверх, да еще грамотно провести там дезактивацию острова, было бы задачей просто невыполнимой.

Впрочем, строил он и собственный план будущего обустройства. После того, как выберется из этой дыры.

Ведь, Грилан хорошо знал, где хранил дон Луис то самое заветное досье, с помощью которого хотел обелить себя в глазах закона.

А так как нужное время, по его мнению, было не за горами, он решил, что пора действовать и в свою пользу.

— Я схожу еще за едой, — как-то, махнув ученому головой на прощание, он пошел к выходу.

Доктору Лериху что-то интуитивно не понравилось в появившейся самостоятельности его главного, на сегодня, помощника.

И он не одобрил его выбор деятельности.

— Да, хватит уже, — пытался остановить его раненый. — Лучше больше батарей из убежища прихвати, эти-то кончаются!

Доктор, к его сожалению, не видел, куда, на самом деле, поспешил его напарник. А то бы остановил, да рассказал:

— Как лично готовил яды для многочисленных, хитрых ловушек покойного дона Луиса.

Но сеньор Мануэль потому имел секреты от доктора, что хотел, за время, пока тот лишен возможности передвигаться самостоятельно:

— Заполучить лично для себя заветное досье покойного ныне мистера Грасса, собранное им на «сильных мира сего».

А таился от того, что просто не захотел делиться с Лерихом самыми сокровенными планами.

…Придя на место, в кабинет бывшего хозяина острова, он бесстрашно запустил руку в ящик письменного стола покойного дона Луиса. Туда, где бывший хозяин когда-то хранил ключи от своего сейфа.

Тотчас сработало механическое устройство, с силой вогнав в руку непрошеного гостя отравленную иглу.

Страшная боль отбросила Грилана на высокую спинку кресла. Все произошло так скоротечно, что он даже не успел убедиться еще раз в том, какие умели делать яды люди дона Луиса.

Умер Мануэль мгновенно, скорчившись на месте работы прежнего своего хозяина.

Там его холодный труп, через несколько дней и нашел, ползком отправившийся на поиски товарища по несчастью, доктор Лерих.

— Последнюю надежду унес с собой, дурак! — скрипнул он от досады зубами. — Ведь все равно бы не перехитрил.

Он от огорчения закрыл лицо ладонями, выпачканными по время ползанью по ступеням подземелья:

— Что зря старался?

Так же, волоча перебитые ноги, он вернулся обратно в вычислительный центр. Там доктор Лерих сделал последнее, что было в его силах…

— Прощайте! — следом за доктором Лерихом, произнесла Паола Конрой, дочитав последний лист исповеди, притихшим во время всего чтения документа членам экипажа яхты «Зеро».

Вопросы так и читались на лицах всех остальных, слушателей последнего труда главного ученого «Грузовых перевозок Грасса».

Кроме, разве что, Бьенола.

Он-то уже давно знал конец этой истории. Ведь, именно сетелянин был последним, кто видел останки доктора Лериха. Тогда они под его руками просто рассыпались на полу бункера после попытки пришельца извлечь дискету из того компьютера, на работу которого разрядились последние батареи острова.

— Все! — между тем заявила Паола. — Чтение окончено!

Оставалось каждому выразить свое отношение к тому, чему совершенно случайно они оказались причастными.

— Тогда будем систематизировать факты, которые узнали от Фрэнка Оверли! — подвел итог капитан яхты.

Он знал, что говорил.

— Я думаю, и со мной согласятся все, что здесь, — он выразительно кивнул на гору компакт-дисков и толстую папку с документами. — Здесь хватит фактов, чтобы кое-кто ответил за свои преступления.

Оставалось только доставить их по назначению.

 

Глава девятая

Бомба газетной сенсации, подготовленной Паолой Конрой, разорвалась едва ли не сразу, после прибытия яхты «Зеро» в порт приписки.

Все время, что ушло на плавание от Бермудских островов, журналистка, с позволения остальных участников плавания, самоустранилась от несения вахтенной службы.

Запершись в каюте радиста, откуда выкурила даже неугомонного Говарда Эйкена, она упорно выискивала самые интригующие зацепки, имеющиеся на дискетах.

Самым тщательным образом систематизировала неотразимые факты, так или иначе уличающие транснациональную корпорацию «Грузовые перевозки Грасса» и коррупцию в верхних эшелонах власти города и штата.

Но разоблачительная серия статей о мафии и продажной полиции, была лишь предисловием к главной козырной карте, припасенной Паолой.

Особые надежды она возлагала на изобличение губернатора Джона Антони Кроуфорда, бывшего в эти дни едва ли не главным кандидатом в президенты на начавшихся выборах…

«Губернатор-убийца». «Маньяк жертвует собственной сестрой». «Цена выздоровления — смерть!»

— Что это такое? — прочитав вслух, раздраженно бросил начальнику оперативного отдела директор Центрального Федерального Бюро Шелтон Грубер.

Перед ним и срочно вызванными «на ковер» служащими, к тому моменту уже высилась на столе кипа газет с броскими заголовками.

Каждую украшали снимки с изображениями губернатора Джона Кроуфорда. Но если на одних он улыбался в объектив в своем служебном кабинете или на встречах с избирателями, то на других, чем был особенно озабочен Шелтон Грубер, герой скандальных публикаций находился в кругу видных людей государства:

— В любом случае, одним своим присутствием, разоблаченный губернатор теперь бросал тень на любого политика.

— Газеты, как что! — нетерпеливо выпалил, отвечая на вопрос шефа, главный его и самый доверенный всезнайка-оперативник. — Дают прикурить этому выскочке из Кривпорта.

Он с ожиданием глянул в лицо шефа:

— А что случилось?

Мистер Грубер, глядя в чуть ироничные и в то же время безусловно удивленные глаза подчиненного, пошел в начавшемся разговоре на попятную.

Перевел локомотив гнева на другие рельсы.

— Почему я о такой сенсации узнаю последним?! — громогласно и с вызовом заявил он. — И не раньше того, как до нее доберутся продажные писаки?

Ответ последовал незамедлительно:

— Ну, во-первых, Вы — совсем даже не последний, а, можно сказать, один из первых!

После чего специалист по средствам массовой информации получил возможность проявить перед начальством всю свою высокую квалификацию в анализе прессы.

— Это все, не то что вы подумали. Не из торговой сети свежей прессы, а только еще завтрашние выпуски, — обстоятельно ответил начальник оперативного отдела. — А во-вторых история и впрямь оказалась удивительная.

Его слова были близки к истине.

…Обычно служба Шелтона Грубера заранее находилась в курсе всех возникающих политических скандалов. И если что-то угрожало безопасности страны, успевала заблокировать публикации.

На худой конец, оттянуть их появление на более поздний срок, когда уже приняты нужные меры.

— Теперь же, — из объяснения подчиненного, Грубер понял. — Тут все случилось, как на пожаре.

Безвестный прежде репортер, некая Паола Конрой, примчалась откуда-то, чуть ли не из океана с уже готовыми статьями и заполонил ими все издательства, предоставив исчерпывающие доказательства каждому обвинению в адрес сильных мира сего.

Докладывая, начальник оперативного отдела многозначительно расстегнул свой объемистый портфель.

— Эти издания, что Вы прочитали только что, последние по времени выхода в свет, — услышал от него Грубер. — А вот что было на той неделе.

Он протянул шефу целую пачку ксерокопий первых полос газет, как провинциальных, так и столичных.

Такой поворот событий тоже не понравился хозяину властного кабинета.

— И тут прокол! — вскричал, успокоившийся было мистер Грубер. — И здесь мы понесли немалый урон своей репутации!

Был он прав на все сто процентов.

— Действительно, ещё какой урон! — поддержал его словоохотливый собеседник. — С ними мы здорово влетели.

Как оказалось, излишне рьяные провинциальные сотрудники их подразделений на местах, уговорили кое-кого не печатать разоблачения этой журналистки Паолы Конрой.

— Она же, мерзавка, все продублировал в десятках других изданий, — не скрывал он своего отношения к автору публикаций. — И наши, слишком сговорчивые друзья прошляпили сенсацию.

Следовало осмыслить всю эту информацию наедине, потому руководитель бюро не стал больше испытывать свое терпение на роковых ошибках, уже допущенных его сотрудниками.

— Ладно, пока свободны! — отпустил своих людей Шелтон Грубер. — Когда понадобитесь, вызову!

Спустя некоторое время, окончательно прояснив для себя ситуацию, он уже высчитывал не только ходы, по которым можно было самому избежать разоблачения, но и те, что сулили явную пользу.

…Через минуту с крыши фирменного здания ЦФБ взлетел военный вертолет. Держал он курс прямо на аэродром. В это же время там, с переполненного аэробуса, задержанного рейса до Кривпорта, уже ссаживали трех пассажиров.

Их места были срочно затребованы высшими инстанциями.

На этот раз по прибытию в столицу штата, Шелтон Грубер не собирался оставлять свой визит в тайне. Более того, в аэропорту назначения его уже ждали несколько машин с агентами местного отделения их бюро, занимавшегося контролем и борьбой с незаконным распространением наркотиков.

Сам директор сел в ту, где в салоне оставались свободными три места — для него самого и двух сопровождающих — инспекторов Финна Крепа и Хадли Стоуна.

Эти две персоны были выбраны далеко не случайно.

— На парней можно положиться! — оглядев попутчиков, взятых с собой из Вашингтона, довольно хмыкнул мистер Грубер. — Не подведут.

Высокорослому громиле Крепу и буквально малышу Стоуну здешние края уже были не в новинку.

Больше года назад по личному приказу директора ЦФБ они занимались тут делом мистера Бредли.

— Тогда все выгорело классно, — могли гордиться собой напарники. — В убийстве комар носа не подточил.

Но терзала новая мысль:

— А вот как получится сегодня выполнение похожего задания?

Но сомнений на жестких лицах не прослеживалось. Да и действительно, оба знали, что там, где их директор, промаха просто не должно быть.

…Ночной город уже окутывала дымка — предвестник рассвета, когда вереница машин примчалась к личному особняку губернатора.

— Как доложить? — спросил один из охранников, стоявших у ворот, перед въездом в парк, окружавший постройку.

С ним общались строго официально.

— Директор Центрального Федерального Бюро, — выйдя из машины, мистер Шелтон Грубер протянул свое удостоверение. — Срочное конфиденциальное дело.

Визитер властно указал рукой на спутников:

— Эти двое со мной!

Визитёры быстро проследовали мимо бдительного охранника. Таким же образом, нисколько не замедлив шаг, вся троица преодолела парадный вход в главное государственное здание столицы штата.

Губернатор, по селекторной связи предупрежденный охраной о прибытии важных гостей, встретил их в своем кабинете.

И хотя явное недовольство выражало заспанное лицо политика, он попытался проявить самое благодушное гостеприимство:

— В чем дело, друг мой!

Новый риторический вопрос последовал сразу за уже прозвучавшими словами.

— Или ты по поводу этих «Грузовых перевозок Грасса»? — заявил он. И сам же себе ответил. — Подобные пустяки пусть тебя больше не волнуют.

Говорить так позволяли события последних дней.

Фирма прогорела окончательно, и как уже знал губернатор, начата процедура банкротства.

— А это что за бестии? — последний вопрос напрямую касался сопровождающих Шелтона Грубера агентов.

Тот, что кажется меньше ростом, тупо ухмыляясь, пошел в сторону губернатора. Двое других ранних гостей, при этом, тоже молча, оставались на своих прежних местах у порога в кабинет, откровенно загораживая дверь от всех прочих:

— Вздумай кто другой безрассудно последовать их примеру.

Только сам хозяин кабинета, словно не понимал, что происходит прямо у него на глазах, а потому всеми силами пытался если уж не навести порядок, то привлечь внимание собственной охраны.

— Я тебе говорю, коротышка, куда наседаешь? — губернатор рыкнул на Стоуна. — Пошел вон!

Но тут же был вынужден забыть о своей неприязни к инспектору, когда от порога, вместо прежнего созерцания, начал действовать его давний знакомый, считавшийся до недавних пор надежной опорой кандидату в президенты страны.

— Именем закона, Вы арестованы, — произнес от двери мистер Грубер. — Вот ордера на арест и обыск.

Эти грозные слова стали ушатом холодной воды на разгоряченную голову опешившего губернатора.

— Как это я и вдруг, арестован? — на шаг отпрянул Джон Кроуфорд. — Что это значит, дорогой мой, дружище Шелтон?

Но тут же, стоящий рядом с ним, у письменного стола руководителя штата, Стоун вынул пистолет и несколько раз выстрелил в сторону дверей.

С тем только расчетом взял прицел, чтобы пули прошли мимо, стоящих там представителей закона.

Зато инспектор Креп был удачливее.

Оба его выстрела были точны. Согнувшись пополам, губернатор как сноп рухнул на пол. Еще через мгновение вокруг тела уже растекалась лужа крови, хлещущая из простреленной головы.

Не мешкая, коротышка Стоун вложил свой пистолет в руку убитого губернатора, несколько раз сжал его пальцы на рукоятке. Делая более четкими отпечатки.

Как у него получалось и прежде. На тот случай, если понадобится дактилоскопическая экспертиза.

И тогда любой скажет:

— Губернатор, подозреваемый в совершении ряда тяжких преступлений, был убит в перестрелке при попытке оказать властям вооружённое сопротивление.

Когда в кабинет на выстрел сбежались телохранители губернатора и прислуга, все было кончено.

— Он пытался уйти из-под ареста! — заметил им Шелтон Грубер, предъявляя официальный ордер.

Бумагу, что давно держи л в руках и на которую даже не успел взглянуть погибший хозяин кабинета.

Поясняя потом полиции все то, что произошло во время неудачного задержания, он заявил:

— Мои ребята просто перестарались!

И этого, впрочем, оказалось достаточным для того, чтобы в протокол легла только одна версия произошедшего. Та самая, которую представили столичные визитеры трагически оскандалившегося политика.

Смерть главного обвиняемого и неожиданное банкротство международного концерна «Грузовые перевозки Грасса», хотя и вызвали немалый шум и в прессе, и в обществе, все же были в центре внимания читателей и телезрителей совсем недолго.

Так и не пришлось несовершеннолетнему Альберту Колену и окончательно отправленному на пенсию его опекуну Фрэнку Оверли выступить на суде в роли свидетелей.

Но репортёрам уже было не до них.

Главной сенсацией стала будущая лунная экспедиция, готовящаяся для постройки на естественном спутнике Земли и постоянной обитаемой научно-исследовательской базы, и мощного промышленного солнечного ретранслятора электрической энергии.

К радости друзей с «Зеро», одним из кандидатов для полета был назван и их хороший знакомый:

— Питер Келли.

 

Глава десятая

Запуск «Атланта» — сверхмощного ракетоносителя с лунной экспедицией на борту, наметили на воскресенье.

Конечно, в выборе даты сказался и благоприятный прогноз метеорологов, но все же, по откровенному объяснению руководителей полета, главным фактором был именно выходной день:

— Когда не только вся страна, но и телезрители мира могли, затаив дыхание, наблюдать за началом грандиозного замысла — создания обитаемых космических поселений.

К тому же оба объекта предназначались не только в рамках научных исследований, но и для решения конкретной задачи.

Вот как сейчас:

— Добычи даровой солнечной электрической энергии.

Еще больше волнений подготовка к полёту вызвала среди самих будущих лунных первопоселенцев.

— У экранов телевизоров-то, наверное, сегодня не только наша страна, но и весь мир, мужайтесь, ребята, как бы нам не обмишуриться ненароком! — пошутил командир экипажа полковник Норман Олдгрен. — Дальше будет легче, а пока терпите телеоператоров, как неотъемлемое зло нашей с вами профессии.

Все в салоне автобуса, везущего к стартовому столу экипаж, в ответ на его шутливый тон, весело расхохотались.

Хотя и ничего особенного, вроде бы, и не сказал старый космический волк, на чьем счету уже имелся не один полет за пределы матушки-Земли. Но в эти исторические минуты, когда до отлета остается так немного, любое слово, сказанное под настроение, способно развеселить по-настоящему.

Улыбается, сидя в своем удобном кресле и Питер Келли.

Только еще и по другому поводу.

Ведь, в этой девятке членов экспедиции «Атланта» он уж точно — именинник! Так как, всего несколько дней прошло, после его перевода из числа дублеров в основной состав:

— И еще никак не привык к новым для себя ощущениям.

…За широкими зеркальными окнами роскошного автобуса мягко проплывают утопающие в зелени строения космодрома.

Вот уже, за поворотом, открывается величественный вид на гигантскую серебристую сигару ракеты. Она стояла сейчас, будто невеста в объятиях жениха, каким выглядит темная массивная ферма технического и прочего обеспечения.

Питер по прежнему опыту знает, что вблизи это ощущение проходит:

— Там гораздо больше любого восхищает технический гений создателей этой совершенной техники и мощь их творения.

Особенно сейчас — накануне старта!

Когда ракета, в ожидании команды на взлет, покрыта под летним утренним солнцем легкой дымкой изморози.

Ну, а пока еще рано экипажу предстоящей лунной экспедиции появляться на стартовой площадке. Автобус с астронавтами подъезжает к, заполненным праздным народом зрительским трибунам.

Туда, где и состоится сейчас торжественная церемония открытия новой эры в освоении ближнего космоса.

Затем экипаж «Атланта», повинуясь примеру своего командира, выходит из автобуса и выстраивается у небольшой трибуны, украшенной государственным гербом.

Рядом президент.

И это он сейчас начнет всю процедуру, предшествующую началу полета.

Однако Питеру даже в столь торжественный миг не до него.

Беспокойно обведя взглядом заполненные до отказа трибуны для зрителей, он наконец-то улыбнулся с видимым облегчением.

— Пришли проводить, — видит он своих друзей. — Значит, все будет отлично!

Еще только отсылая, причитающиеся ему пригласительные билеты, по адресу, где теперь жили, обретенные в морском путешествии, новые друзья Фрэнк Оверли и Алик Колен, прежде никогда не отличавшийся тягой к суеверию, астронавт загадал, мол, их присутствие принесет удачу:

— И вот они в числе тех, кто с трибуны приветственно машет букетами цветов.

Конечно, если бы Питер точно не знал порядковые номера сектора и ряда, на которые им выписаны приглашения, ему бы сроду не найти друзей в таком количестве народа, собравшегося на увлекательное зрелище.

А так он тоже поднимает руку в ответном приветственном жесте, мол, счастливо вам оставаться…

Телеоператор, профессиональным взглядом определив сектор зрительской трибуны, куда смотрит один из астронавтов, навел туда объектив своей камеры.

Рапидом приблизил к телезрителям стоящих там гостей.

Режиссёр прямой телевизионной трансляции совместил на одном экране, посредством современной цифровой телевизионной технологии эти два изображения.

Так что увидеть их смог весь мир, наблюдающий сейчас за процедурой исторического старта.

— Этот вот сопляк и есть Питер Келли! — брезгливо произносит, сидящий у экрана телевизора Шелтон Грубер. — Жаль, что медики отставили одного из экипажа тогда, когда никем другим нельзя было заменить.

Лицо руководителя самой засекреченной и важной федеральной службы от гнева становится лиловым:

— А то бы он у меня точно полетел.

Гневу, кажется, нет предела.

— Хотя…

Кривая улыбка, растянувшаяся по худому лицу, и сделавшая еще более клювообразным, хрящеватый нос, выдала смену настроения у директора ЦФБ.

— Пусть себе летит, — замечает он. — Оттуда, из космоса, все же еще не каждому уготовано славное возвращение.

В кабинете раздается зловещий смешок:

— Ха-ха-ха.

Собственный сухой, надтреснутый смех возвратил господину Груберу хорошее настроение.

Оно появилось еще утром, когда шифровальщик доставил весточку от вездесущих Финна Крепа и Хадли Стоуна.

— Все готово! — доложил один агент.

— Осечки не будет! — подтвердил другой.

Еще только перехватив в корреспонденции, адресованной простодушным глупцам — Фрэнку Оверли и его приятелю, приглашения на церемонию старта ракеты, у Шелтона Грубера зародился отличный план, который и осуществят сейчас его верные ребята:

— Прямо сказать, большие специалисты по подобным проделкам.

Между тем, камера телеоператора, показав общим планом трибуну для зрителей, опять вернуло прежнюю панораму и демонстрирована сейчас, как вновь забравшись в автобус, астронавты поехали к кораблю.

С отъездом автобуса образовалась пауза, заполняя которую съёмочная бригада основного национального телевизионного канала, теперь крупно выхватывала зрителей.

Эти кадры шли один за другим, позволяя самим зрителям, увидевшим самих себя на гигантском общем экране космодрома, приветственно улыбаться и махать руками, посылая приветствия и воздушные поцелуи родным и знакомым.

Такой съёмочный план успел уже надоесть кое-кому из телезрителей, но его не заменяли никаким другим. Видно, еще было лишнее время до того, как режиссер передачи включит камеры, установленные непосредственно на старте.

Пока же на экране вновь показались счастливые лица Фрэнка Оверли и Алика.

Неожиданно узнав их, Шелтон Грубер даже вздрогнул.

Непроизвольно процедил сквозь сжатые губы, злостью прогоняя наваждение:

— Прощайте и вы, голубчики!

Под обшивкой трибуны, как раз там, где стояли кресла, отведенный гостям астронавта Питера Келли, уже вел свои отсчет времени часовой механизм адской машины, заложенный туда Крепом и Стоуном.

Для пущего эффекта сработать мина должна будет точно по сигналу старта ракеты.

— Чтобы получилась убедительная имитация диверсии террористов, — знал полный план акции господин Грубер. — С их неудачной попыткой сорвать международное мероприятие — исторический полет в космос с конечной посадкой на естественном спутнике Земли.

И вот экипаж уже занял с вои места по расписанию предстоящего полёта на соседнюю планету.

Командир корабля полковник Норман Олдгрен вслух ведет отсчет самых последних секунд, оставшихся до запуска.

Все в кабине корабля, и Питер Келли в том числе, группируются, ожидая, когда навалится тяжесть перегрузок.

И вот уже предварительный грохот и рев двигателей переходит в один истошный вой. После чего серебристый монстр, напрягая миллионы своих лошадиных сил, скрытых в двигателях, устремился вверх.

Как раз в эту секунду стон ужаса несется по трибунам.

Там, внезапно вспучившись, рыча и испепеляя все огнем, хищным бутоном распустился и сразу опал алый шар взрыва.

Неся вокруг себя смерть и разрушения.

— Вот теперь и я выпью за удачу! — зачарованный зрелищем, выдаваемым телеоператором на экран, сказал Шелтон Грубер. — Мир вашему праху, бестолковые создания.

Как ему было теперь не радоваться собственной удаче, коли в стране, еще на пару опасных свидетелей стало меньше.