Глава первая

…В горах уже точно, не боясь ошибиться, можно делать умозаключения про окружающую обстановку:

— День на день не приходится!

Особенно — по части погоды. Может, вот как нынче, полдня палить солнце, а потом столько же времени хлестать ливень.

— Да такой сильный, что не спасет от холодного душа из упругих секущих струй даже сверхпрочная нейлоновая палатка, — сетуют обитатели одного из таких временных жилищ.

Того, что очень умело! — с точки зрения и маскировки, установлено в самой гуще деревьев.

Под непроницаемым шатром буйно раскинувшихся крон кустарников никто и с воздуха не заметит пятнистое полотно этого лесного убежища.

И совсем не случайно.

Те, кто обитают в нем, сами не суются другим в глаза, и не ждут без спроса незнакомцев к себе в гости, в это буйство дикой природы.

И все же горный лес, как его здесь называют — гилея, это совсем не одно и то же, что горы и лес, взятые по отдельности.

Здесь все так круто перемешано — мрачные скалы, вручную возделанные террасы, зеленые дебри девственной природы, что просто диву даешься:

— Как можно приспособиться в таких местах с относительным комфортом?

Тогда как у пары верных друзей-колумбийцев Игуиты и Хуана, можно сказать, жизнь вполне сносная.

Ливни и непогоду они вместе пережидают в уютной, а по здешним меркам, то и просто роскошной палатке.

И лишь когда небо проясняется от дождей, разгоняют ветры облака с голубого простора, для них наступает самое время активности. Начинается отработка за своё, относительно безбедное, существование.

Там, где они обитают, горные хребты, стекающие вниз с вулканического массива кальдеры Каталена, сходятся довольно быстро друг с другом. Образуя некие ворота на пути к богатейшему плато, кудрявящемуся вечнозелеными зарослями.

— С виду совсем неприметный кустарник, эта наша кока, а сколько вокруг него суеты! — с самого своего детства хорошо знают они оба.

Сегодня — в ясный солнечный день там, где расположены тайные плантации, уже снуют с тяжелыми корзинами сборщики листьев коки — главного сырья для производящейся здесь же, неподалеку, на обширной по площади, асьенде, и тоже людьми дона Луиса, кокаиновой пасты.

Ну, а чтобы не беспокоили рабочих и специалистов из лаборатории незваные чужаки, — как раз есть, кому позаботиться. И даже с применением новейшей техники.

— Прикрыть плантации от нападения с воздуха! — вот основная задача боевого поста охранения.

В этих местах роль его как раз и выполняют сослуживцы из команды дона Луиса — долговязый здоровяк Игуита и говорливый, будто у него язык перцем посыпан, бородач Хуан.

…В небе над ними, пока, нет, ни облачка.

Чуть колыша густую, напоенную тропической влагой, листву, дует снизу, из расщелины у входа в долину слабый ветерок. Не добавляя, впрочем, свежести в устоявшуюся духоту.

Вот и разленился Хуан.

Недоволен он тем, что печет, как в духовке! Да и другой боец, тоже не в восторге от душного дня. И то, что нещадно парит с самого утра, заставляя его с напарником уже мечтать о дожде, еще с прошлого вечера надоевшем своей мокротой.

Позиция, выбранная для поста охраны, идеальна, даже на взгляд настоящего профессионала.

Да и как иначе, если наблюдая отсюда окружающее пространство, можно контролировать все подходы с гористых склонов.

С другой же стороны, оттуда, где дыбятся рваные края кратера кальдеры Каталена, опасности быть просто не может:

— Практика показала — полицейские вертолеты там не пройдут.

— Все же создавали, их явно не для высот, на которые взметнула свой высокий, хотя и наполовину снесённый, когда-то давно, циклопическим взрывом, конус Каталены! — нескрываемо рады этому обстоятельству люди синьора Грасса.

Есть и еще один серьезный резон у Хуана не ждать оттуда нападения:

— Там, с противоположной стороны горного массива, раскинулись и возделываются десятки точно таких же плантаций кустарника коки.

Следовательно, и в той стороне дежурят тоже, не менее серьезные ребята, чем они:

— Во всяком случае, не хуже их с Игуитой.

Как-никак, в здешнем обществе людей дона Луиса редкая профессия Хуана почитаема достаточно высоко. И оплачивается потому соответственно:

— Не многим меньше, чем у самого наместника босса.

И не зря.

Все же, как ни говори, а чуть ли не полгода учился Хуан в Штатах. И преуспел в полученных знаниях и практическом навыке их применения. Отлично ведает теперь, как следует обращаться с той штукой, что лежит теперь рядом с ним, в скальной нише. Где укрывает её от прямых солнечных лучей и дождя, еще и надёжная, тоже защитного цвета, как и всё вокруг, прочная накидка из полимерного материала.

С его напарником Игуитой всё обстоит несколько проще. Он, буквально, еще совсем недавно даже и не помышлял о высоких материях, радовался куску пресной лепешки и глотку самодельного пива.

Да и занимался делом простым и малодоходным — пас скот. И кроме пастушества был долгое время просто на посылках у грозного управляющего родовой асьендой дона Луиса:

— За гроши исполнял всю черную работу.

Но вот и в его судьбе произошли перемены.

Новый наместник хозяина, составляя боевые охранные расчеты, милостиво разрешил Игуите пойти в обучение к стрелку-зенитчику. Так Хуан и получил надежного и, прямо сказать, вполне смышленого напарника!

…Невысокий утес, на котором в расщелине между камней укрылся от палящего солнца Хуан, достаточно далеко стоит от их палатки, укрытой зелёными кронами в самой чаще деревьев.

Поэтому когда стало совсем невмоготу от жажды, Игуита сам вызвался сбегать за водой.

— Фляга у нас с тобой совсем пуста, нет ни капли, — просительно заявил он. — Я же обернусь туда и обратно мигом.

Предложение оказалось своевременным и полезным.

— Хорошо, только быстрее, у меня тоже во фляге пусто, — милостиво разрешил главный в их «дуэте».

Когда напарник, ловко прыгая по камням, исчез в зарослях, старший поста разочарованно вздохнул:

— Вот ведь, необразованная деревенщина!

Да еще и подумал про себя о том, что непонятно даже, что в нем показалось такого особенного сеньору Грилану.

Новый наместник — Мануэль Грилан — всегда пользовался у Хуана высоким авторитетом:

— Еще с тех самых пор, как мальчишкой впервые увидел он его — холеного кабальеро, верховодившего на асьенде дона Луиса.

Давно всё это было.

Наверное, даже в год, когда свое отдаленное имение в последний раз посетил владелец всех здешних земель сеньор Дасса, внезапно ставший для всех мистером Грассом.

Тогда в деревне еще поговаривали, что, мол, скрывается их хозяин от происков полиции.

И еще молва утверждала удивительные вещи.

Верить или не верить которым каждый был волен согласно личному отношению к местным повелителям.

Тот, с кем их господин ни на час не расставался — красивый и представительный во всем кабальеро Мануэль Грилан, дескать, спас дона Луиса, когда активно содействовал сначала его побегу сюда, в горы, а затем и в другую страну.

Действительно, давно миновали все те события.

Вырос Хуан, а слухи, так и остались слухами. Но все же, как в дни своего детства, Хуанито верит исступленно в ту историю, когда якобы простой картежный шулер каким был, рано взявшийся за этот промысел, кабальеро Грилан, предупредил об опасности дона Луиса.

Утверждали также злые языки:

— Будто поспешил сделать это сразу, едва краем уха, за карточным столом услышал о готовящемся на сеньора Дасса нападении.

— Другой бы на его месте поостерегся ввязываться в такую историю, а этот же надо, проявил характер, — в кругу родственников и друзей всегда, вспоминая тот случай, восхищался Хуан. — Не побоялся ни полиции, ни охраны хозяина.

Хотя могли же и те тоже пришить прямо на месте:

— Как провокатора!

Если бы не поверили в историю с предполагаемым арестом.

…Послышался треск ветвей.

И раздумья чуть было не задремавшего под жарким солнцем Хуана нарушило появление долговязого здоровяка Игуиты:

— Вот, шеф!

Протянутая им фляга с водой пришлась, как нельзя, более, кстати, для уже, совсем сомлевшего от духоты, Хуана.

Но еще больше порадовало его демонстративно почтительное отношение подчиненного.

Отхлебнув из вместительной алюминиевой посудины, для маскировки обтянутой зеленым капроном, стрелок окончательно сбросил с себя сонливость.

— Ладно, приятель, так и быть, сегодня позанимаемся с оружием! — великодушно сказал он. — Кое-чему тебя сегодня научу.

При этих словах радостно вспыхнули глаза напарника:

— Спасибо, сеньор!

Радость так и лучилась теперь из его восторженных глаз. Уж больно редко доводилось ему брать такие, настоящие профессиональные уроки у профессионального стрелка. Тогда как очень хотелось стать самостоятельным и обрести не менее высокий авторитет, что заимел Хуан.

Особенно после того, как тот вернулся из Штатов.

Оттуда, где сам научился управляться со «стингером» — переносным зенитным ракетным комплексом. Тем самым, что аккуратно лежит сейчас, под защитным пологом в скалистой нише их поста.

Хуан, приняв решение, не стал оттягивать исполнение обещания. Потянулся к своему чудесному оружию.

Комплекс, созданный фирмой «Дженерал дайн Эмикс» для армии, как нельзя более, кстати, пришелся по вкусу и всем тем, кто еще не так давно, словно огня боялся полицейских вертолетов:

— Теперь-то эти «железные стрекозы» стали лёгкой мишенью с земли, откуда с помощью «стингеров» охранники плантаций кустарников коки, легко могут поразить их, выстрелив ракетой, как вдогонку, так и на встречных курсах.

Рассказывая своему подчиненному и такие подробности и все то, что сам узнал о «стингере» из своего личного опыта, не скрывал Хуан полного удовлетворения:

— Такие ракеты, как у нас с тобой в арсенале, надолго и всерьез отпугнули полицию от этих мест!

Пусть, дескать, тот тоже хорошо знает, что даже малые и предельно малые высоты не спасают винтокрылые машины от разящих ракет, имевшихся в большом количестве у таких как он — людей дона Луиса.

Пока Игуита бережно раскрывает и достает из защитной упаковки контейнера их грозное оружие, его шеф и наставник Хуан еще раз, столь же искренне восхитился прозорливостью и возможностям своего господина:

— Все же — как ни крути, а других-то добытчиков кокаиновой пасты, кроме нас, полиция щиплет почем зря.

Да и все вокруг в гилее догадываются, в чем состоит отличие горьких неудачников, от таких счастливчиков, каким по жизни является их уважаемый дон Луис:

— Потому, что нет у других хозяев плантаций, как у него таких надежных связей с коррумпированными чиновниками, чтобы получать и своевременные предупреждения об опасности, и самое современное на сегодня оружие.

— Показываю тебе, парень, еще раз, — напустивший на себя солидности, Хуан принялся компоновать экипировку стрелка. — Всё делать следует только в такой последовательности!

Он бережно коснулся собранной системы:

— Вот это — оптический прицел для визуального отражения и сопровождение воздушной цели.

Его рука затем легла на блеснувший окулярами оптики блок, установленный поверх черной стеклопластиковой трубы — транспортно-пускового контейнера.

Следом самодеятельный лесной педагог застегнул на напарнике широкий пояс с компактным электронным блоком. Тем самым, превратив того в заправского борца с воздушными целями.

Подробные пояснения на счет того, где у оружия находится пусковой механизм, блок энергоснабжения с электрической батареей и емкость с жидким аргоном Хуан давал уже тогда, когда Игуита и без того достиг верха блаженства:

— Как же — впервые оказался в полном облачении стрелка-зенитчика.

— Теперь делаем с тобой, самое простое из того, что полагается по инструкции, — Хуан похлопал по круглому боку герметичного транспортно-пускового контейнера. — Там, внутри этой штуки, заполненной инертным газом, находится десятикилограммовая ракета.

Для наглядности наставник широко развел руками:

— При выстреле сами разрушаются крышки на обоих концах трубы и она, милая, бьет в цель.

После чего, добавив строгости своему голосу, заметил:

— Главное для нас, операторов переносного зенитного ракетного комплекса — точно навести его на подлетающего противника!

С удовлетворением оглядев воинственный вид ученика, профессиональный зенитчик даже одобрительно хмыкнул:

— Ну-ка, попробуй найти цель?

Небесная синева, словно хрустальным куполом накрывшая гилею, была сегодня с самого утра прозрачна и чиста от горизонта до горизонта.

Игуита, добросовестно припав к видоискателю прицела, медленно поводил «стингером» вокруг и выше себя. Представляя, что сейчас он самый настоящий охотник за вертолетами полиции.

Однако игра продолжалась недолго.

Вдруг новичок в таких делах, Игуита разом отпрянул глазом от резинового набалдашника на прицеле:

— Какая-то чертовщина там, сеньор Хуан.

Отличная оптика ракетного комплекса приблизила к нему изображение странного летательного аппарата.

— А ну-ка, дай мне!

Хуан мигом переоблачился в снаряжение, перед этим, по его приказу, уже скинутое Игуитой, и тоже поймал в видоискатель летящее к ним по воздуху веретенообразное тело.

Теперь уже его можно было рассмотреть лучше.

Стали видны даже отблески солнечных лучей на полированном металле, из которого была сооружена эта непонятная, как верно выразился Игуита, чертовщина.

Тем временем взятый ими на прицел объект, по всей видимости, и не торопился куда-то улетать.

Легко плывя над зеленым ковром гилеи, он будто что-то разыскивал там, внизу, где, вместе со сборщиками кокаинового сырья, затаились от непонятной опасности и зенитчики охранного поста.

Хуан, не решаясь что-либо предпринять самостоятельно, велел Игуите связаться по рации с их непосредственным начальством.

 

Глава вторая

На вид благородный прежде человек — кабальеро Мануэль Грилан, как личность, достойная благосклонности своего хозяина, навсегда перестал существовать для дона Луиса в один момент.

Это случилось, когда, прямо на глазах босса наркомафии, в чистое голубое небо, из только что отрытого экскаватором, песчаного котлована, взлетела и растаяла в вышине, над прибрежными дюнами летающая тарелка пришельцев:

— Чтобы уже никогда не стать достойной частью его компании «Грузовые перевозки Грасса».

Там же, среди песчаных дюн, на берегу океана и наступила развязка давних и очень тёплых отношений двух, столь непохожих друг на друга, выходцев из колумбийской лесной провинции.

Даже не выслушав до конца объяснений своего ставленника, напрямую ответственного за проведение, оказавшейся проваленной, операции, мистер Грасс просто плюнул в холеное лицо проштрафившегося земляка-латиноамериканца:

— Ты у меня сгниешь в гилее, подлый проходимец!

Скрежеща от злости зубами, финансовый магнат кратко пояснил и причину столь сурового приговора:

— Такое дело прошляпил!

Стук захлопываемой дверцы роскошного лимузина и отдаляющийся рев мощного двигателя шестисотого «Мерседеса» прозвучали для недавнего любимца босса похоронным маршем.

Полное отстранение от текущих дел оказалось, однако, лишь прелюдией к будущим неприятностям, свалившимся в один миг на голову несчастного теперь кабальеро.

Потом и полиция объявила его розыск:

«Как возможного виновника смерти четы Колен». Семейной пары, чьи трупы были найдены в засыпанном гроте рядом с местом появления, с последующим исчезновением, неопознанного летающего объекта.

Не помогли и прежние связи, так как летающая тарелка, поднявшаяся прямо среди бела дня, очень привлекла к себе, и к месту происшествия внимание властей.

— Будь она проклята! — с тех пор отзывается о любых НЛО «прогоревший» на одной из них разжалованный хлыщ. — Всю жизнь мою пустила под откос!

Теперь лишь одно дело осталось для Грилана:

— Добыча кокаинового сырца на плантациях их горной колумбийской глубинки!

Там и осел он, пожалуй, уж навсегда, до последнего своего дня на этом свете! Где никто не смог бы его найти, даже сильно постарайся для этого.

Однако сам сеньор Мануэль, получивший право распоряжаться целой асьендой, вместе со всеми обитателями окружающей поместье, территории, воспринял свое нынешнее положение не как спасение от преследования полиции, а как:

— Жестокую ссылку.

Собственно, ему-то было тут не так уж плохо. Во всяком случае, не приходилось ежедневно, под палящими лучами солнца, скрупулёзно собирать сырьё.

Листок за листком, наполнять корзины дарами местной достопримечательности — кустарника коки:

— На это есть местные индейцы чоло и лесные негры.

Готовые на все ради тех нескольких песо, что перепадают им от перекупщиков собранного урожая, направленных сюда доном Луисом, и тоже, как все они, находящихся в настоящее время в ведении нового управляющего асьендой:

— Опального любимца хозяина.

И все же, в главном, совсем иная задача у Сеньора Грилана и его подручных:

— Заключается она в том, чтобы держать в повиновении местных жителей, охранять подпольные лаборатории и их продукцию- героин — от набегов соперничающих банд.

Кроме того:

— Оберегать от прочесывания гилеи полицией.

— Однако, именно это, — по твердому мнению управляющего Грилана. — С каждым днем становится делать все труднее.

Хотя и прежде было совсем не просто. Но всё же новые времена совершенно не давали простора действиям традиционным преступным группировкам. Особенно с тех самых пор, как правительство объявило войну преступному синдикату дона Луиса.

Вот и сегодня по тревоге выскочил Мануэль Грилан из своей палатки, ловко замаскированной в диких зарослях.

Был кабальеро уже на ногах, едва до него донеслись, поднявшиеся снаружи возбужденные голоса подчиненных, еще не отправленных им на дальние подступы к базе.

И вот и один из них — сам не свой, встречает шефа у самого выхода из его временного жилища.

— Вас, сеньор Мануэль, срочно просят выйти на связь! — раболепно кланяясь, подал он черную пластмассовую коробочку радиотелефона, ничего пока ещё не подозревающему, руководителю поместья.

Тот взял прибор и сквозь шорох помех расслышал слова, впоследствии показавшиеся ему райской музыкой:

— Босс, тут одна штука к нам подлетает!

Он не успел даже ответить, как динамик снова ожил.

— Даже и не знаю, как ее точно назвать, — донеслось из портативной рации. — Никогда такой штуковины не видел!

Мануэль вдруг вспомнил по интонации, кому принадлежит голос из микрофона — здоровяку Игуите, недавно направленному им на обучение к зенитчику Хуану.

Гнев на недалекого и необразованного слугу сам собой начал подниматься из уголков души современного плантатора, пока ещё не ведавшего истины в начавших происходить, событиях.

— Из-за такой ерунды, идиоты, подняли меня на жару, — зло рявкнул в трубку сеньор Грилана, на глазах которого теперь пустовал гамак в комфортабельной палатке, где до того так томно покачивался он с банкой свежего пива.

После чего, опомнившись, сказал иное:

— Что, грязное отродье, самый обычный полицейский вертолет от самолета отличать разучился?

После чего Мануэль ещё более грубо выругался в микрофон передатчика. Адресуя свои проклятья самому бестолковому, на его взгляд, стрелку-зенитчику охранного поста и его подручному.

Тот, однако, спокойно воспринял нелесные о себе слова:

— Ни то, ни другое.

И как робот, нацеленный на препятствие, произнес роковую фразу:

— Да вы скоро сами его увидите!

На другом конце связи еще только раз позволили выразить свою собственную точку зрения:

— Думаю, что все это штучки янки, а не наших полицейских ищеек!

— Что такое? — опешил от подобного панибратства слуг, посланник владельца асьенды. — Как ты смеешь?

Возможно, если бы он стоял навытяжку перед очами управляющего асьендой, то, наверняка, стрелок не позволил бы себе подобное пререкание. А так расстояние сделало его более смелым, чем обычно.

— Опять, видно, американцы что-то против нас придумали! — снова пояснил по рации Игуита. — Летит железная, блестящая, огромная тарелка неизвестно на чем, ни шума, ни гула!

Что ни говори, а по-настоящему тертый калач Мануэль Грилан. Такого на дешевых фокусах не проведешь.

— Везде, даже на дальних подступах к плантациям, дальновидно расставлены им подобные посты, — не забывает управляющий о налаженной системе безопасности асьенды.

Как и полагается, уверен и в себе опальный подручный дона Луиса, не жалая бездумно совать голову под полицейские пули.

Этот же дозор прежде никогда еще его не подводил. Потому имелся резон и теперь довериться их рассказу.

Осмыслив информацию, кабальеро Грилан решительно подал команду. Прекрасно зная, что её выполнение дополнительно перепроверять не придется, так как все стрелками будет сделано в точном соответствии с его словами.

— Вы там не с палками поставлены, а со «Стингером», — прозвучало для исполнителей как главная мотивация всем последующим поступкам. — Так дайте же прикурить этому нашему гостю!

— Будет сделано! — послушно донеслось из передатчика.

Вскоре и сам Грилан услышал, да и не только услышал, но и увидел результат их точной работы. Когда высоко над гилеей взметнулся огненный шар взрыва, и тут же все вокруг проутюжили ударная волна.

Докатившись сюда, до места обитания управляющего, она сбила на землю и самого сеньора Мануэля, как и окружающих его людей свиты.

Поднимаясь на ноги из-под кучи, засыпавшей его листвы, он уже точно знал, что совсем не таким уж и пустяком, видимо, была та самая небесная штука, которую он только что велел уничтожить!

Когда же во главе отряда автоматчиков сеньор Мануэль добрался до места катастрофы, то его глазам, как и вниманию остальных обескураженных спутников, предстала картина полного разрушения.

Огромную воронку со всех сторон окружала сплошная стена вырванных с корнем, обгоревших деревьев. А в центре чудовищной ямы, наполовину зарывшись в оплавленный грунт, торчал изуродованный корпус космического пришельца.

— Тот самый, с морского пляжа! — с явным торжеством узнал своего давнего обидчика кабальеро Грилан. — Отлетался!..

Но как ни был рад опальный любимец дона Луиса уничтожению беглой летающей тарелки, в эту минуту на душе вдруг защемило тревожное чувство, заставившее самому себе пробурчать под нос, некоторые сомнения в правильном, по его мнению, исходе акции.

Не желая громко делиться своими сомнениями с подчиненными, доверенными ему на этой асьенде дона Луиса, он заявил исключительно себе под нос:

— Где же тогда, скажите на милость, находятся они — сам космический инопланетянин Бьенол и маленький выродок семьи Колен?

Сам местный начальник положения сеньор Мануэль уже понимал истинную ценность сбежавшего от него сетелянина, который и без своей, только что погубленной техники, обладает, как оказалось, совершенно удивительными, неестественными способностями к перемещению в пространстве.

— Тут такое дело произошло, — подошел к нему ближе, спустившийся со своего охранного поста, бородач Хуан. — Вам решать, сеньор Мануэль.

Управляющий асьендой Грилан его узнал, как одного из тех его парней, что не промахнулись, стреляя по двигателям космолета самонаводящейся ракетой.

Тем более что пустая труба пусковой установки использованного «стингера» и сейчас висела у него за спином на широком ремне. Показывая, что именно он и есть тот снайпер, так отличившийся в стрельбе по странной машине.

Стрелок повторил, наткнувшись на прежнее пренебрежение хозяина:

— Многие видели, сеньор Мануэль…

Теперь, уяснив происходящее во всем его глобальном масштабе, когда не может быть мелочей, управляющий асьендой стал покладистее:

— Что тебе еще, Хуан?

И тот за словом в карман не полез.

— От этой штуки планер какой-то отделился, — заявил стрелок. — Ну, после того, так я попал в нее…

От его доклада повеяло еще большей тревогой, а заодно и запахом возможной удачи, так давно покинувшей Мануэля Грилана, что он и сам перестал надеяться на возможное свое избавление из этой ссылки, куда его послал шеф мафии Кривпорта…

— Какой это такой планер? — насторожился Грилан.

И услышал то, что заставило срочно принимать меры:

— Вроде бы как из пластмассы, с прозрачным совсем корпусом. А в нём находились люди!

Хуан повернулся сначала лицом в сторону от собеседника, а затем и всем туловищем, чтобы рукой указать направление:

— В ту сторону планер полетел, к кальдере Каталена!

Для еще пущей наглядности стрелок-зенитчик поднял руку и махнул ею к дальним от них, горным вершинам.

Рассказ о спасшемся экипаже НЛО, оказавшемся теперь, практически, в полной власти Мануэля Грилана, заменил живительный бальзам для его души, израненной событиями последнего времени.

— С судьбой не поспоришь! — с этого момента раз и навсегда стал считать опальный кабальеро. — Как идет, так пусть и будет!

Только что терзала обида от того, что неудачи вдруг посыпались на него как из худого мешка. Не сменяясь чем-то добрым. Потому первая радостная весть стала для него вдвойне желанной.

— Вот он реальный шанс снова отличиться перед доном Луисом, — понял он. — Если его использую, то обязательно выбирусь наконец из этой чертовой гилеи.

От избытка чувств, управляющий асьендой прижал к себе и крепко обнял удачливого слугу:

— Спасибо, Хуан, я тебя богато отблагодарю, возьму к себе в ближайшее окружение на хорошую зарплату!

Похвалив стрелка за его мастерство и, не мешкая больше ни минуты, управляющий асьендой сеньор Грилан скомандовал другим своим подчиненным:

— Собрать немедленно и вооружить группу преследования!

Когда отряд был полностью готов для выполнения его задания, Мануэль, сам возглавил его, отправившись в дорогу вместе со своими лучшими бойцами.

Был и повод, не позволивший кабальеро кому другому поручить руководство группой захвата:

— Все же планер — не игла в стогу сена? Найдется!

И действительно, Мануэль Грилан, отправляясь в погоню, мог не очень-то бояться на счет того, что в ближайшее время кто-то иной, а не он сам, может захватить экипаж подбитого междухода.

Все же в тех краях, куда полетела спасательная капсула с Бьнолом и мальчишкой, не имелось никаких поселений людей.

Был только обширный кратер взорвавшегося в незапамятные времена вулкана — кальдера Каталена, пользующаяся столь недоброй славой, что её даже местные жители-лесовики, собиратели и охотники предпочитали обходить стороной, потому, что бытовало и передавалось из поколения в поколение стойкое поверье о многих людях, погибших на склоне горы, по неизвестной причине:

— От того не только ночевать в тех местах, но и пасти скот никто не отваживался.

Теперь же это было только на руку преследователям.

— Потому еще и поблудить вам с мальчишкой придется по гилее, мистер Бьенол, ведь, некому верную дорогу к людям показать, — хмыкнул Грилан, идя вслед за собственным проводником. — Тогда как нам и спрашивать ни у кого не нужно.

Он крикнул, давая другим своим подчинённым направление движения:

— Следы нас сами приведут.

…Какой труднопроходимой ни является чаща гилеи для всякого заезжего путешественника, а все же люди дона Луиса, родившиеся здесь и обучившиеся всему, с ней связанному, довольно быстро двигались вперёд к намеченной цели, собираясь ещё до захода солнца настичь на земле бывших «крылатых» беглецов.

 

Глава третья

…Взрывная волна, прокатившаяся по округе после падения в гилее междухода, настигла и, до этого плавно скользившую по воздуху, спасательную капсулу.

От того резкий удар еще выше подкинул к облакам легкий планер, хрустнул полотном его прозрачных пластиковых крыльев.

— Это они и выручили экипаж междухода, — был благодарен Бьенов, управлявший утлой скорлупкой, когда большими веерами раскрывшись по бокам капсулы, раскладные крылья превратили ее в сверхлегкий летательный аппарат.

Ничего не скажешь:

— Не подвела их — эта последняя надежда на спасение для Бьенола и Алика.

Все же потому, что исполнил свой последний долг, обреченный на гибель, вместе со всем межпланетным космическим кораблём, его бортовой компьютер.

Это по автоматической команде робота, в самый последний момент перед крушением, из чрева погибающего корабля благополучно вышла капсула с пилотом и пассажиром междухода.

— И вот на тебе! — новая беда обрушилась на Бьенола и Алика. — Мощь взрывной волны с места гибели последнего космического корабля терратов, догнавшей их лёгкий крылатый челнок, уже терявший было, свои лётные качества, заданные ему при старте.

— Не знаешь, где найдешь, а где потеряешь! — смахнул со лба холодный пот Бьенол, с трудом управляя хрупким, подвластным всем ветрам, аппаратом, когда и эта неприятность осталась позади.

— Правда, скорее всего, — позже поняли истину пришелец со своим пассажиром. — Не будь ее, все бы могло оказаться гораздо хуже, чем стало в реальности.

Только, было, убедился пилот в неминуемом ударе о скалистую гряду, когда их, теряющая скорость и управление капсула, вдруг снова взмыла вверх, где подхватил ее неожиданный порыв ветра.

Оказалось, что получив столь необходимый импульс от взрывной волны, она снова стала слушаться рулей и по воле пилота перелетела поверх скалистых зубьев «ограды» бывшего вулкана, потерявшего значительную часть своей массы и оставшегося на веки вечные только кальдерой, с огромным кратером внутри и жалкими подобиями стены по окружности.

И еще раз им улыбнулась удача.

Когда, словно бабочка, увлекаемая небесным потоком, перепрыгнув на планере через острые края кратера вулкана, они из своей утлой кабины увидел внизу, за скалами, голубой ковер спокойной озерной глади.

Туда пилот и направил свой летательный аппарат, обретя былую уверенность в том, что еще не все потеряно!

…Легкое скольжение по воде казалось им бесконечным.

Но вот легкое суденышко, наконец, замерло, выскочив на прибрежную косу. При этом слегка пробороздив по, укатанным водой и обсушенным ветрами, обломкам пемзы и песчаника.

Уверенно действуя даже в столь сложной ситуации, Бьенол распахнул выпуклое стекло фонаря кабины, откуда перенес на траву, так и не пришедшего до сих пор в себя Алика.

Его вид все больше и больше внушал опасения инопланетянину.

— Если до завтра не найду следы этого проклятого Концифика, — подумал он. — Надеяться больше будет не на что.

Он нащупал в кармане комбинезона овальный футляр.

В нем был особый датчик, изготовленным накануне, в мастерской междухода для поисков тайной базы заговорщиков с Сетелены и Терраты. Именно он и подкреплял уверенность Бьенола, в том, что позволит отыскать в этих гористых дебрях то место, где уже приземлялся прежде их космический странник — ныне погибший междуход.

Вот только одно оставалось для него совершенно неясным:

— Уцелела или нет, хотя бы эта лаборатория?

И уже затем могла встать новая проблема:

— Сможет ли он, с помощью снадобий древних учёных, вылечить своего спутника?

Пока же Бьенол решил, не теряя лишнего времени, начать поиски. Тем более что имелся и еще один ориентир — некогда высокий конус вулкана, у подножия которого и спрятал когда-то дьявольски хитрый мыслитель Концифик одну из мастерских для производства своего оружия.

Хотя, именно на этот самый заметный ото всюду острый вулканический конус Бьенол особенно и не рассчитывал. Ведь пока вели разведывательный облет местности, ничего похожего на тот высокий вулкан с архивной киноплёнки найти не могли:

— Но то — на междуходе? А как быть, когда единственным способом передвижения остались собственные ноги?

На эти и другие сетования, впрочем, ушло лишь несколько мгновений.

— Пора в дорогу! — сам себе скомандовал сетелянин, собираясь начинать поиски. — Время не терпит!

Для начала Бьенол раскрыл футляр датчика, чтобы определить направление пути.

И не поверил своим собственным глазам. Ведь шкала индикатора светилась на нулевой отметке:

— Давала тот самый результат, к которому столько времени ни стремились.

— Выходит, мы добрались все-таки до цели! — вслух обрадовался пришелец. — А где же вулкан?

Вот когда в полной мере пригодились Бьенолу долгие образовательные сеансы у бортового компьютера. Да и клетки памяти, очнувшегося от анабиоза пилота, очень пополнила информация, собранная антеннами междухода за то время, когда корабль находился в стадии ожидания будущих команд.

Бьенол теперь знал точно, что они и не могли бы никогда в жизни найти конус бывшего вулкана, а ныне кальдеры Каталена, как теперь значилось на земной карте.

Тот взорвался, высвободив огромную энергию, вызвав тем самым природную катастрофу, долго ещё сказывающуюся на состоянии местной экологии.

Было это многие сотни лет назад, когда и образовалась, как раз, эта самая широкая кальдера — скалистое подковообразное основание бывшего вулкана.

К тому же и озеро появилось внутри нового кратера, приняв в себя многочисленные субтропические осадки, появилось уже много позже гигантского взрыва. На которое и спланировали волею случая искатели «наследства» Концифика, только чудом избежавшие гибели вместе со своим взорвавшимся кораблем.

— Цель достигнута! — на мгновение обрадовался пришелец. — Но мало найти место размещения лаборатории. Следует ещё убедиться в том, что она уцелела в своей пещере, пережив всевозможные катаклизмы?

И он снова воспользовался прибором поиска, чтобы скорее ответить на свой же собственный вопрос:

— Так, где же та самая тайная база?

Техника, действительно, оставалась техникой:

— Точно указала направление.

Теперь же исключительно личностный фактор решал немалую роль в установлении точного места:

— Куда все же прилетал когда-то Концифик, инспектируя ход приготовления придуманного им зелья?

Чтобы разрешить и эту задачу, Бьенол, поначалу, наметил круговой маршрут движения, начинавшийся с северного склона кальдеры:

— Именно там, судя по всему, и должен был находиться необходимый ему, бункер.

Алика он при этом он посчитал за лучшее оставить прямо на берегу озера. Для чего наскоро соорудил над ним навес из веток и травы. Сделав это так, чтобы и в столь нехитром шалаше уберечь больного от прямых жгучих солнечных лучей.

Лишь после этого пошел прочь от мальчишки, оставшегося теперь на озерном берегу в полном одиночестве.

— Не навсегда, конечно, — полагал Бьенол. — А лишь на то время, пока он сам не вернусь обратно.

Так он думал, испытывая свой последний шанс на то, что сумеет всё-таки спасти обреченного ребёнка.

— Что и говорить, строили на Террате на совесть! — вновь и вновь убеждался последний противник той цивилизации.

Имелись все основания окрепнуть такому мнению.

— Мрачное бетонное сооружение, по плану своих создателей — годное и для работы там ученых, и для того, чтобы уберечь свою начинку от прямого ядерного взрыва, — как теперь выяснил Бьенол. — Устояло и в борьбе со временем.

Лишь извержение вулкана доставило существенные неприятности убежищу заговорщиков. Оно намертво заклинило на входе гранитные, некогда тесаные из цельных скал монолитные блоки, прежде раздвигавшиеся по воле хозяев.

И теперь, хоть подернутые от времени морщинами трещин, они оставались самым серьезным препятствием кому угодно:

— Попытайся тот самостоятельно проникнуть в тайные владения невольных погубителей цивилизаций сразу двух планет — Терраты и Сетелены.

И всё же, кому угодно, такие стены могли стать серьёзным препятствием на пути, но только не для бывшего рекордсмена Всесборов по прыжкам на расстояние, а на деле, просто перемещавшемуся по своей воле туда, куда ему хотелось!

Отыскав место, где в его памяти значились ворота, ведущие в помещение, где принимали когда-то мыслителя Концифика, пилот погибшего междухода окрылился надеждой:

— Эти камни, как и всё прочее, не устоят перед его способностями перемещаться в пространстве, усиленными с помощью тренингов того же самого маньяка от науки, Концифика.

Правда, готовясь к этому прыжку в скальный монолит, он осознавал существующий для себя риск:

— Могу, переместившись в пространстве, оказаться не в бункере, а прямо в толще скальных пород.

Такой вариант развития ситуации, впрочем, пришлось даже мысленно отсекать, как не возможный:

— Иначе, точно — конец всему!

Прекрасно знал Бьенол по прежним занятиям в учебном центре мыслителя Концифика на своей родной планете, что подобный промах в пространственном прыжке грозит ему серьезными физическими потерями. Так что действовать следовало исключительно наверняка.

И тут, гораздо больше, чем на какую-то там случайность, он надеялся на свою собственную память. Ведь в ней было прочно зафиксирована схема бункера!

А это уже кое-что.

Уверенность пришельца действительно подкреплялось четким изображением в его памяти необходимого ему сейчас фрагмента записи, увиденной им еще на экране междухода. Тогда он просто врезался в клетки серого вещества, когда вместе с электронным мозгом они прослеживали маршрут мыслителя Концифика, некогда путешествовавшего по Террате со своими учёными коллегами.

Так что, не тратя больше времени на сомнения, Бьенол напряг волю и мгновенно перенесся туда, куда так стремился.

Память и теперь не подвела последнего современника представителей коренных жителей двух соседних планет. Сразу после мощного мысленного посыла, совершив свой прыжок в пространстве, он оказался в святая святых мыслителей Терраты.

…Луч мощного фонаря, прихваченного исследователем из комплекта спасательной капсулы, словно вернул Бьенола в его былой мир, настолько там все напоминала родное прошлое.

Высокие бетонные своды центрального зала, где он теперь оказался, покрывали торжественные письмена. Вдобавок к ним, немало информации даже сегодня, давала, давно потрескавшаяся, но, некогда, судя по всему, яркая и богатая роспись государственной символики Терраты. Она прямо от пола до потолка густо испещряла весь зал.

Да и вообще отовсюду, куда бы Бьенол не повел лучом фонарика, прямо на него скалились хищные силуэты причудливых зверей и птиц с гербов прославленных военачальников Терраты.

Видимо, Концифик здесь строго таил факт того, что он — сетелянин. Следовательно, имел причины не афишировать истинного своего хозяина, того, кто вместе с ним тоже готовил межпланетную бойню.

Теперь знал Бьенол многое из того, чему не был лично очевидцем, но что само вытекало из обстановки, в которой он сейчас оказался:

— Судя по всему, лаборанты, орудовавшие когда-то здесь на мыслителя Концифика за своими пробирками, искренне верили, что помогают именно родной планете.

В реальности же они и в малейшей мере не сознавали даже мельчайшей доли того, какой страшный вклад своей работой вносят в будущую победу над собственными согражданами, а не над врагами с Сетелены.

Так, подсвечивая себе фонарем, где видел в том необходимость в начавшихся поисках нужного ему бактериологического оружия прошлого, Бьенол основательно осмотрелся.

За многие века, прошедшие в этой своеобразной «каменной консервной банке», слои яркой, некогда, краски изрядно потускнели. Кое-где даже осыпались со стен сухой чешуей, прямо на пол, оказавшись под ногами пришельца. Неким образом, затруднив теперь этому неожиданному зрителю восприятие и осознание того, что изображено перед ним.

И все же, даже сейчас по рисункам, можно было понять воинственные намерения строителей этого мрачного подземелья.

— За десятками гербов на другой стене, уже кровавые батальные сцены сменялись на росписях одна за другой, — чему нисколько уже не удивился самовольный визитер.

Зато его порадовало совсем другое. Когда заметил, что немногим ниже гербов, вдоль всех стен, зеркально отсвечивали луч фонаря прозрачные двери.

По уже виденной пленке, Бьенол знал, что они и ведут из центрального зала в добрый десяток других помещений. В том числе и в многочисленные лаборатории.

Куда он и направился, по рисункам выбирая для себя самую нужную из них.

Хрустя обломками химической посуды, спотыкаясь о куски истлевшей мебели, усыпающие пол, Бьенол осторожно прошел вдоль дверей.

Так же, не слишком торопясь, он лихорадочно гадал:

— Какую из них открыть наверняка?

Ведь, прекрасно зная злого гения Сетелены, он был уверен, что мыслитель Концифик не был бы тем, кем являлся на самом деле, если бы смог и здесь обойтись без ловушки. Очень уж яркими были впечатления бывшего чемпиона от того, что ранее видел в учебном центре.

Чувства тех дней, когда его самого готовили с помощью капрала Садива к нападению команды диверсантов на межпланетную космическую станцию «Терсена», заставляли и сегодня держаться настороженно и не забывать о предусмотрительности.

Сейчас-то он понимал:

— Для психологической обработки своих волонтеров, маньяк от науки Концифик специально нагнетал ужасы. Нарочно сгущал краски, вещая о чудовищных бедах, которыми, якобы, грозили сетелянам потенциальные захватчики их родной планеты — терраты.

Хотя, теперь он и сам уже не сомневался в том, что была среди них и значительная доля истины!

Вот так, шаг за шагом обследуя помещение, Бьенол обнаружил для себя и то, что так тщательно искал.

Перед ним оказалось специальное помещение, где в широком шкафу, с самого начала и до сей поры, густо наполненном консервирующим аморфным газом, плотными рядами, рассчитанные на множество людей, до сих пор висели серые хламиды комбинезонов полной биологической, радиационной и химической защитных.

— Вот это, как раз то, что нужно! — подумал Бьенол, собираясь быть предельно осторожным и внимательным в этом исчадии дьявольского наследия злого гения со своей родной планеты.

Подобрав требуемый по размеру и не такой засохший от времени, как другие, один из этих своеобразных скафандров, бывший диверсант, а ныне путешественник по чужому миру, опробовал в действие кислородный прибор.

К удивлению Бьенола, превратившегося из рекордсмена в рядового искателя лекарства для своего маленького друга, подобранный им резиновый костюм оказался в полной исправности.

— Впрочем, пора бы мне, наверное, уже привыкнуть к долговечности всего того, что готовил для себя Концифик, собиравшийся жить вечно! — рассуждал он, когда аккуратно, точно по инструкции, висевшей здесь же, на стене, надевал на себя защитное облачение.

Сегодня, многое уже зная о заговоре учёных двух планет, он не мог не подивиться фантастической прозорливости мыслителя:

— Судя по всему, даже будучи полностью уверенным в успехе, старик предполагал и любой другой возможный исход межпланетной войны. Потому-то, сооружая такие бункеры, скорее всего, намеревался лично отсидеться в одном из подобных убежищ до лучших времен.

И все-таки реальная земная жизнь внесла свои коррективы в планы мыслителя. Главным противником старым вещам оказалось время, сменившая все и вся там, где хотели править миром заговорщики.

Но вот одета и защитная маска.

Теперь, когда исключена всякая случайность смертельного сюрприза, настало пора заглянуть в основную сокровищницу пещеры. Особенно — в ее исследовательские лаборатории.

Туда и отправился Бьенол.

Не без основания он полагал, что только там и следует заветное искать средство мыслителя Концифика, предназначенное для расправы над терратами:

— Погубив одних, оно должно спасти от неминуемой смерти Алика, оставшегося в настоящее время в своём утлом шалаше, устроенном на берегу вулканического озера, расположенном в самом центре кальдеры Каталена.

Увиденное на этой, самой настоящей фабрике смерти, вселило отвращение даже, казалось бы, в привычного ко всему подобному, обученного нести смерть другим, пришельца с другой планеты.

Еще находясь у себя на родной планете Сетелена и проходя там диверсионную школу Кавалера Заслуги капрала Садива, он насмотрелся всякого:

— О чем просто не догадывались обычные сограждане.

И все же не мог не опешить, еще раз столкнувшись с тем, до какой степени может дойти преступный разум.

Целые стеллажи в лаборатории занимали стеклянные сосуды. О содержимом многих из них можно было догадаться по биркам. На крутых боках колб только и значилось «смертельно», «яд», «бактерии чумы», «эмбрионы холеры».

Он внимательно — сквозь стеклянные стенки шкафов рассмотрел их содержимое.

— Вот и то, что нужно, — глухо, прямо в маску изолирующего комбинезона, вырвалось у Бьенола. — Это я и разыскиваю!

На свинцовой двери уже другого, оказавшегося прямо перед ним, закрытого шкафа, значился давно знакомый указатель:

«Иммунное оружие».

— Наконец-то нашел твое последнее творение, проклятый старик! — воскликнул Бьенол, обливаясь потом в душной маске скафандра.

Он нетерпеливо повернул тугую ручку, распахивая, прежде герметично запертое хранилище.

И тут же вздрогнул от резкого звука, ворвавшегося в зал. Ведь мог всем святым поклясться, что сама дверца тут была совсем не причем. Открылась, ведь, она вполне свободно, словно все эти годы ей регулярно проводили технический уход и густо смазывали.

И все же природа появления странного звука недолго еще оставалась Бьенолу неизвестной. Лишь до тех пор, пока он снова не осветил все кругом ярким лучом своего переносного фонаря со спасательной капсулы.

Внимательно осматривая все, что попадало в пятно света, он теперь уже и похолодел, увидев, как из узких отверстий у основания шкафа бьют, все увеличиваясь в размерах, тугие струи зеленовато-бурого, при электрическом свете, дыма.

— Вот она — западня Концифика! — догадался пришелец.

Подтверждая его предположение, на панели управления системами защиты скафандра вспыхнул индикатор опасности:

— Желтый символ, обозначающий, что вокруг — ядовитая газовая среда.

Вышло, что совершенно оправданно он тратил драгоценное время, накануне разыскивая комбинезон:

— Все же не зря подозревал о подобном.

О том, что и с того света старик будет грозить всему живому. А то и постарается уничтожить каждого, кто, не зная тайну шифра безопасного открывания шкафа с биологическим оружием, посягнет на упрятанные в нем богатства.

Тем временем, пора было подумать и о возвращении из этого страшного места. Тем более что мощное действие ядовитого газа уже чувствовалось даже под защитной оболочкой специального костюма.

— Видимо, фильтры дыхательного аппарата все же поддались влиянию прошедшей пелены лет, — понял Бьенол.

И вдруг почувствовал реальное тому подтверждение, когда, у него стала кружиться голова, а к горлу подступило чувство тошноты.

— Нужно уходить отсюда как можно быстрее! — живо сообразил отравленный исследователь. — Больше нет у меня шанса и на минуту промедления!

Бьенол уверенно схватил со стеллажа с препаратами, первую попавшуюся ему в руки, упаковку с ампулами, затем прихватил коробку со шприцами и быстро, как только мог, зашагал назад, в центральный зал.

Именно туда, где оказался сразу после того, как переместился в пространстве.

А спешил обратно, на место своего появления в бункере, с одной верной целью:

— Только с этой точки было бы проще всего совершить и обратный путь отсюда из грозного и опасного бункера с отравленной ныне атмосферой, на свежий воздух.

Новый прыжок в пространстве и на этот раз прошел для ученика мыслителя Концифика безукоризненно

…После мрачных казематов лаборатории, яркий солнечный свет заметно подбодрил Бьенола.

Сбросив на траву под раскидистым кустом, не нужный ему отныне защитный комбинезон, более похожий на космический скафандр, он широким шагом пошел наверх, по своим же следам, оставленным по пути к бункеру от места посадки у озера их с Аликом, спасательной капсулы погибшего междухода.

Очень Бьенол спешил. Взбирался, чуть ли не бегом, прямо по склону кальдеры, в кратере которой ждал его помощи больной малыш. Теперь была конкретная причина торопиться. Потому пришелец, не замечая, что устанавливает один рекорд за другим, прыгал с камня на камень, не очень-то выбирая дорогу.

…Поникшие крылья планера ему уже виделись издалека.

Серебрясь на солнце, они служили хорошим ориентиром места, где, отправляясь на поиски спасительного снадобья, в шалаше он оставил больного Алика.

Но едва Бьенол приблизился к цели своего пути настолько, что можно было уже разглядеть набросанные на прутья пожухлые ветви деревьев и кипы подсохшей травы, как его остановил угрожающий окрик:

— Ни с места!

Он оглянулся вокруг, пытаясь отыскать источник возникшей для него внешней угрозы.

А тот и не думал скрываться:

— Еще один несанкционированный шаг и я продырявлю твоему паршивому мальчишке его никчемную тупую голову!

Из шалаша показалось улыбающееся лицо старого знакомого — Мануэля Грилана.

В каждой руке он сжимал по пистолету. Причем, ствол одного из них действительно в этот момент был направлен прямо в голову Алика.

Решительность, так и сквозила в голосе молодчика, подтверждая, что теперь он готов пойти на все:

— Но, как случилось прежде, в районе дюн на берегу океана, уже ни за что не упустит пришельца!

Он сам же он и подтвердил такое предположение Бьенола, вступив в диалог с новым и самым важным для него, пленником.

— Знаю я твои штучки, Бьенол! — продолжил Мануэль. — И если ты снова вздумаешь исчезнуть, как тогда, у песчаного котлована на берегу, то свинцовой пули на звереныша Колена я не пожалею!

Решимость выполнить обещанную угрозу, также читалась и на фигурах других мрачных громил, столь же внезапно выскочивших по команде предводителя из зарослей густого кустарника, где ловко, по-охотничьи прятались в ожидании появления будущей жертвы.

Все они, вооруженные автоматами, не считая гранат и прочего, представляли собой весьма колоритную картину. Ничуть не хуже тех, чем бывают на любом театре военных действий, каких насмотрелся с настенных фресок, только что виденных Бьенолом в старинном бункере.

Сразу оценив всю безвыходность ситуации, в которой оказался не по своей воле, пришелец решился на единственно верный в его положении, шаг:

— Искать согласие с этим преступников и его бандой.

Другого выбора у него просто и не оставалось!

— Хорошо, я сдаюсь, но только при условии…

— Каком ещё условии? — заранее был готов на его требования Мануэль Грилан. — Я позволю тебе все, но только после того, как мы окажемся в гостях у дона Луиса.

А тот и не возражал.

— Обязательно пойдем и к дону Луису, — согласился с ним пленник. — Только вначале выполним мою настоятельную просьбу.

В своих словах и даже в тоне общения Бьенол старался быть предельно убедительным:

— Ведь с этим тянуть нельзя — мальчишка может в любой момент погибнуть.

Вид совершенно безжизненного тельца больного мальчишки, сейчас находившегося под прицелом одного из пистолетов его собеседника — безжалостного кабальеро, только подтверждал самые худшие опасения пилота междухода.

— Да он и так уже почти труп, — хотел было буркнуть Мануэль, но вовремя прикусил язык, понимая, что без заложника взять пришельца живым ему не удастся.

Он был несказанно рад уже тому, что уже добился пока повиновения пришельца и надеялся развивать ход событий в том же русле, начиная с того малого, чего уже удалось достичь.

— Ну, давай, подойди к пацану, только ненадолго, — пытаясь выглядеть великодушным, позволил Грилан, отшвыривая от себя больного Алика. — И все же…

Уже не слушая противника, Бьенол ринулся ему навстречу, молниеносно оказался в шалаше, где подхватил с земли бесчувственное тельце юного спасителя из состояния анабиоза и с облегчением почувствовал сквозь тонкую, мокрую от пота рубашку Алика Колена, что еще бьется в нем сердце:

— Будет жить!

В дальнейшем последний пилот погибшего межпланетного корабля действовал рационально и точно, повторяя всё то, чему н67аучился во время сеансов общения с электронным мозгом, когда вместе разрабатывали план спасения мальчика.

Достав из принесенной с собой коробки шприц и ампулы, Бьенол принялся за врачебные манипуляции, на которые с удивлением смотрели их стражники.

Пришелец очень умело, как будто только этим и занимался всю свою жизнь, развел, принесенный из бункера, порошок из ампулы со своей собственной кровью и сделал больному несколько инъекций снадобья Концифика.

— Что это у тебя за микстура? — поинтересовался Грилан. — Наверное, тоже наркотой балуешься?

Не получив ответа, он махнул пистолетом:

— Коли дело свое сделал, то пора идти в обратную дорогу.

По пути он с хрустом наступил на коробку с остатками, с таким трудом и риском, добытого Бьенолом, препарата злонамеренного мыслителя с Сетелены.

 

Глава четвёртая

…Невозмутимостью характера дон Луис не отличался с самого своего рождения. И совсем еще мальцом, он орал во все горло, делая это сразу же, если что-то было не по его привередливому нраву.

Особенно же проявилось подобная нетерпимость с недавних пор, когда его «Грузовые перевозки Грасса» стала лихорадить цепь неудач. Вот когда окружающие почувствовали крутой вспыльчивый нрав и грозный характер толстяка.

Не проходило и дня, чтобы под яростные крики и брань не вылетали из его кабинета служащие, на головы которых обрушивался поток площадных проклятий за очередную дурную весть.

И все же такого дикого, пронзительного вопля как этот, еще не слышали стены кабинета главаря наркомафии.

— Не кричал так их хозяин даже в самый разгар страстей по тому или другому потерянному миллиону, — могли сравнивать приближенные. — И тогда обходилось всё, куда более спокойными, последствиями.

Но теперь уже не чувство гнева и ярости, а проявление исключительно радостных эмоций потрясло стены офиса дона Луиса.

Всему же виной стал, самый что ни на есть простой и обыкновенный, серый клочок бумаги с расшифровкой радиограммы, которая пришла только что из его отдаленного колумбийского поместья — асьенды.

…Там — далеко в горах, ее основало когда-то семейство плантаторов Дасса еще в незапамятные годы:

— Имея в достатке количество рабов и местных наемных рабочих из числа индейцев.

Только те благословенные времена, к сожалению, для наследника конкистадоров дона Луиса, давно прошли.

Но и сейчас асьенда приносила хороший доход. Став и местом производства наркотика, и просто перевалочной базой в доставке из гилее первосортного кокаина и дальнейших производных, вроде героина, из этого сильнодействующего психотропного вещества.

Дав волю переполнявшим его чувствам и отбушевав на всю катушку, бывший синьор Дасса, ныне, оказавшийся в Штатах переименовавший себя в мистера Грасса, тем не менее не утратил способности рассуждать вполне здраво.

Щелкнув привычно удобной кнопкой, он высек огонь из массивной золотой настольной зажигалки. После чего поднес к вспыхнувшему языку пламени листок с явно неожиданным, и, тем не менее, самым долгожданным для него, известием.

Мигом задымившаяся бумага оказалась в пепельнице, где окончательно превратилась в горстку пепла. Унеся в небытие всего несколько бывших на ней строк:

«Тарелка сбита. Бьенол и мальчишка в моих руках. Мануэль Грилан».

Хозяин кабинета своим ворчанием порадовал сам себя:

— Верно люди говорят, что человек крепок задним умом!

И в том дон Луис смог еще раз убедиться на личном опыте. Сегодня он снова пожалел о своей прежней вспыльчивости и недальновидности. Как это уже было после очень коварного и наглядного для всех, побега пришельца на его, как там еще называется, дай Бог памяти.

— Междуходе, — вспомнил сам, без подсказки дон Луис, пуская голубые кольца сигарного дыма.

Мысли, между тем, под воздействием прочитанного сообщения из глубинки колумбийского лес а, скакали у него в голове с одного на другое. И каждую он сопровождал рассуждениями, отлично зная, что никуда дальше этих стен его слова не попадут.

— Глупец я и бездельник! — прежде не раз казнил себя старый мафиози. — За каким чертом нужна мне была эта проклятая тарелка?

По его выходило, что и соваться за ней не стоило ни за какие богатства:

— Пускай бы она сгнила совсем, под толщей песка на океанском побережье!

И в недобрый час, видимо, сунулся за ней, обуреваемый скорее простым любопытством, чем наживой:

— Нет, захотел убедиться, что Бьенол не врет. И вот он результат — в руках не осталось ничего. Зато на хвост села полиция.

Тогда как самое-то ценное, что можно было получить во всей этой истории:

— Именно сам пришелец с его возможностью — как угодно перемещаться в пространстве!

Дон Луис ясно представлял себе роскошное зрелище:

— Сидит, к примеру, его человек тут, пока время не настанет, и вот оказался уже в хранилище любого банка — бери что хочешь…

Еще сегодня утром все это было только в несбыточных мечтах. И могло только сделать больнее прежнюю душевную рану.

— Ведь, слишком поздние раскаяния, — как говорят, не особо-то любимые мистером Грассом юристы. — К «Делу» не подошьешь.

Нечего не могло смягчить душевные терзания босса.

Хотя различные способы собственного утешения имелись. В виде ли ссылки, оказавшегося у него в опале, Мануэля Грилана или отправке того в глубинку субтропической, лесной гилеи. Нисколько не утешила дона Луиса даже сама такая возможность сгноить своего бывшего приближённого кабальеро на плантации наркотической коки.

И вот надо же — сам виновник поправил ход событий, захватив пришельца:

— Теперь бы только распорядиться им как следует!

В чем мистер Грасс тут же предпринял все необходимые меры. Начал с того, что дал распоряжения своим людям о том, о чём следовало позаботиться незамедлительно.

— Первым делом необходимо организовать доставку пленников сюда, в Кривпорт, — после недолгих раздумий твердо решил дон Луис. — Для этого же есть надежное средство.

Он имел в виду, кстати, вспомнившийся, аварийный самолет, что стоял пока без дела на асьенде:

— Тот самый, на котором когда-то летал и погиб пилот Педро Гомес.

Правда, как сообщали его люди из технического персонала, аварийная «Сессна» до сих пор ещё не совсем в порядке. Имеются, мол, пулевые пробоины и неполадки с шасси.

— Это уже сущие пустяки и не о чем даже расстраиваться, — подумал сам дон Луис.

После чего решил послать надежного механика на второй машине со всеми необходимыми инструментами и заданием починить все на месте. После чего, сразу двумя «бортами» вернуться обратно вместе с важным пленником!

Даже представил себе дон Луис, как из Колумбии к нему в Штаты оба самолета пойдут друг за другом.

— Почему именно парой? Когда вывезти всех можно и на одной такой крылатой машине? — здесь дон Луис был хитрее Мануэля Грилана с его засадой в шалаше, о чём получил сообщение в более подробном письме со своей лесной асьенды.

Пока, к сожалению, знал дон Луис лишь общие детали. Не имел всех мельчайших подробностей поимки беглецов. Но даже из тех фактов, что ему уже были известно о Бьеноле, он сделал свои выводы и верно рассчитал возможные действия и поступки чужака:

— Разделим эту парочку по разным самолетам, и пригрозим пришельцу покарать мальчишку, если тот вытворит что-то вроде прежнего.

Тем же манером было предписано Мануэлю Грилану и его помощникам строго охранять пленников:

— С тем, чтобы пришелец понимал твёрдо, что от его поведения будет зависеть участь юного приятеля.

Но такое будет далее возможно лишь на асьенде. Откуда не сбежишь. А вот в дальнейшем необходимо будет предпринять меры, чтобы инопланетянин ничего не знал о месте нахождения своего приятеля:

— Так что где пацан будет в дальнейшем надежно спрятан, пусть лишь догадывается. Ведь приземлятся-то обе «Сессны» в самых разных пунктах назначения!

Подобная мысль настолько понравилась дону Луису, что даже себе он не стал портить настроения упоминанием, самого слабого места всего, столь заманчивого, плана:

— Мальчишка Колен ведь — смертник.

Знал хитроумный финансист, что если не сегодня, так завтра тот наверняка умрет от ВИЧ-инфекции, точно диагностированной у всей их семейки медиками:

— Чем тогда удержать Бьенола?

Потому лучше будет, если их именно разделить и наделять пришельца баснями при любом исходе!

— Когда окажутся по разным местам, вряд ли инопланетянин Бьенол догадается, что его дружок давно уже умер и просто перестал существовать на свете, — потирал руки новый хозяин и повелитель существа с другой планеты.

Дон Луис обладал отличной организаторской хваткой.

Вот и теперь, после принятия им конкретного решения, достаточно быстро все было готово к отправке самолета на отдаленную асьенду. Ту самую, откуда прислал свою телеграмму Мануэль Грилан.

Лишь в начале готовящейся операции возникла небольшая заминка.

— Где взять механика? — обеспокоил кадровиков дон Луис. — Отыскать мне его немедленно!

Он хорошо понимал, что нужен специалист не любой, а такой, которого бы потом никто не стал разыскивать после его исчезновения в гилее:

— О возврате же обратно в Штаты, с секретной базы производства психотропных веществ и прочей «чёрной» продукции, лишнего свидетеля, как само собой разумеющееся, не могло идти и речи.

И тут все образовалось как нельзя лучше.

— Подвернулся вербовщикам один кандидат, — доложили мистеру Грассу его верные вербовщики персонала. — По всему выходит, что именно такой нам и пригодится!

Кандидатом в механики оказался один из тех заезжих бродяг-завсегдатаев городских притонов, что не имели в городе ни друзей, ни близких.

— Вообще никого нет у парня из родных, кто бы мог поинтересоваться его исчезновением, — уверяли дона Луиса.

Мол, для тех же отверженных бродяг, с кем пока проводит время, такая потеря пройдет совершенно не заметно:

— Пропал собутыльник и черт с ним!

Дон Луис, однако, не смотря на такие надежные уверения, самым внимательным образом лично изучил досье кандидата в авиационные механики. По листочку просмотрел бумаги, собранные его агентурой на найденного специалиста.

— Без этого, — считает барон наркомафии. — Трудно было бы решиться на отправку будущего покойника в глубинку колумбийских горных лесов.

«Франклин Оверли. Выпускник технического колледжа. Холост. В городе недавно. Сирота» — значилось в папке.

— Подойдет! — решил владелец «Грузовых перевозок Грасса» — А если что и не так, то все одно, никому уже ничего не расскажет.

И в ближайшем окружении знали:

— Обратная дорожка с асьенды всякому чужаку навсегда заказана. Там и останется навсегда.

…На аэродром проводить «Сессну» он уже не поехал.

После, трагически завершившейся, истории с, попавшимся в лапы полиции, кассиром, дон Луис посчитал это дурным для себя предзнаменованием.

Да и было кому организовывать очередной перелет легкомоторного самолета:

— Все же людей в «Грузовых перевозках Грасса» для подобных операций отбирал финансист тоже сам!

И с не меньшей тщательностью, чем нового авиамеханика на одну поездку.

 

Глава пятая

Уже при первом знакомстве с лесной асьендой дона Луиса, доставленному на неё, пришельцу Бьенолу стало понятно:

— Почему до сих пор не добрались сюда, до этого осиного гнезда мафии, служители закона?

Мощные стены, еще десятки лет назад, выложенные из каменных блоков, выглядели неприступной крепостью. По углам усадьбы высились башни с постоянно сменявшейся там охраной.

Но во внутреннем дворе, по-здешнему называемом катио, все, однако, было, как и везде на подобных усадьбах потомственных землевладельцев из старинных семей, каких сохранилось не так уж и мало в колумбийской глубинке.

Светлый дом под черепичной крышей, лужайки с изумрудными газонами и теннисным кортом, навесы на каменных столбах.

Все же — вместе взятое, являлось, вполне наглядным символом местной единоличной власти. Особенно — на фоне простых ранчо местной бедноты. С их земляными стенами, крытыми соломой.

Такие наблюдения Бьенол сделал в мельчайших деталях, ещё только приглядываясь к обстановке. Сделал он их, пока, благополучно выбравшись из лесной чащи, небольшой отряд всадников во главе с кабальеро Гриланом, проследовал по поселку, направляясь прямо к асьенде дона Луиса.

Комментарий последовал уже в поселке.

— Тут будешь у нас, как у Христа за пазухой, — осклабился сеньор Грилан. — И не зыркай на меня своими бешеными глазами, отсюда не сбежишь!

Еще больше откровений последовало, когда их караван из нескольких лошадей, миновав широкий проём ворот в каменной ограде, доставил задержанных и их охранников на роскошную усадьбу:

— Никакие фараоны здесь до нас не доберутся!

И всё же реакция инопланетянина на его утверждения была совсем иной, чем ожидал управляющий поместьем дона Луиса.

— Так, ли, господин хороший? — усмехнулся над его самоуверенностью пилот погибшего междухода. — Судя по тому, чем вы тут занимаетесь, того и гляди, что до вас, наконец-то именно здесь и доберутся сотрудники правоохранительных органов.

Однако сеньор Грилан ему в ответ лишь еще более громко, чем прежде, расхохотался:

— Даже в полицейском управлении столицы департамента, что за сотни километров отсюда, служат два калеки.

И дальнейшая характеристика стражей правопорядка, прозвучавшая из его уст, была не менее уничижительной.

— Жизнь им дорога. И под наши пулеметы трусливым фараонам соваться не резон, — уязвленный насмешкой, пояснил кабальеро Мануэль свою былую и настоящую уверенность. — А уж изрядной порции свинца каждому незваному гостю отвесим с добавкой!

Затем решительно прекратил, начавшееся было, по его мнению, панибратство:

— Но хватит болтать!

Далее последовала самая настоящая инструкция, прояснявшая требования к пленникам.

— Уясните себе накрепко, да так, чтобы навсегда запомнили, что всецело теперь зависите от нас, — услышали от ставленника дона Луиса и пришелец Бьенол и пришедший в себя Алик Колен. — Здесь и дождетесь, когда шеф захочет с вами встретиться.

После этого разговора, состоявшегося прямо во дворе асьенды они и расстались.

Сеньор Мануэль, оставив пленных на попечение охраны и своего ближайшего помощника, временно, во время его отсутствия, управлявшего асьендой сеньора Сарбино, поспешил на радиостанцию. С тем, чтобы скорее послать в эфир сообщение с доброй вестью своему грозному шефу.

Тогда как оба задержанных — взрослый и ребёнок из экипажа сбитого междухода, обрели свое временное пристанище. Оно оказалось в, специально отведенной пленникам комнате основного здания усадьбы.

И лишь мощные стальные запоры, устроенные с обратной стороны на крепчайшей двери, реально говорили о необычном статусе временных жильцов.

В остальном обитателям этого своеобразного застенка, были созданы вполне неплохие условия.

Ведь Мануэль Грилан уже в первый день появления на асьенде их отряда, вернувшегося из кратера кальдеры Каталена, получил в ответ на своё сообщение, по т ой же по рации указание дона Луиса:

— Во всем потакать пришельцу и его больному дружку.

Потому-то и был с ними, как само радушие.

Одно не разрешал:

— Разлучаться.

Теперь Бьенолу и Алику, до самой их эвакуации отсюда, из дикой, мало освоенной цивилизацией, тропической гилеи в благополучные Штаты, во избежание побега предстояло быть всегда рядом, «на мушке» под дулами автоматов охранников.

— Хоть на секунду исчезнет старший арестант, мальчишку ожидает неминуемая смерть! — сразу заявил своим исполнительным людям, откровенно жестокий и непримиримый кабальеро Грилан. — Стреляйте по нему на поражение!

Предупреждение касалось двух дюжих охранников, приставленных с первого дня появления пленников на асъенде. При чем, это важное задание: «Следить за странной парочкой!» сеньор Грилан дал самым проверенным людям. Все тем же Хуану и Игуите. Бойцам, уже отличившимся при появлении НЛО. Когда именно они сбили в гилее, летевшую низко над лесом и горами тарелку пришельца.

Оба оценили такое высокое доверие так, как следует и готовы были точно выполнить приказание. Потому их твёрдое намерение в любую минуту пустить в ход оружие, крепче всяких оков удерживало теперь Бьенола во власти бандитов.

Однако сам сетелянин, вовсе не считал, так уж «бесцельно потерянным» время, проведенное в ожидании решения их участи:

— Все же нужно было дождаться, когда Алик окончательно пойдет на поправку.

На асьенде, как оказалось, они задержались надолго. Томительно тянулись дни в обществе Игуиты и Хуана. Как представились Бьенолу его опекуны- один долговязый и простодушный верзила, другой — явный хитрец, везде сующий свой нос, клювом хищной птицы нависший над иссиня-черными усами и бородой на его загорелой физиономии.

Столь ответственное и особо важное задание: «Стеречь важных пленных!» — льстило обоим.

Но особенно нравился новый пост Игуите, который впервые получил вполне реальную возможность выслужиться. И все же, ему с напарником, как и задержанным, тоже довольно скоро стало тяготить последовавшее за приездом на усадьбу, однообразие.

И действительно, служба протекала монотонно, не осложняясь ничем интересным. День изо дня, всегда происходили одни и те же действия. Пока один доставляет пищу или спит после ночного дежурства, другой не спускает автомата с мальчугана.

И все-таки, несмотря на скуку, колоритные обладатели кипучей колумбийской крови, люди Грилана безропотно и добросовестно несли свою службу. Простые деревенские парни, они — как утопающий за соломинку держались за свою хорошо оплачиваемую работу на асьенде дона Луиса, позволявшую содержать родных в этой богом забытой глухомани.

К тому же быть здесь — в комфортных условиях усадьбы, несказанно лучше, чем торчать дни и ночи под дождем, ветром или палящим солнцем в боевом охранении.

— Ничего, скоро самолет прибудет от хозяина, доставит вас в столицу, — привыкнув к своей роли, в постоянных разговорах, даже завидовали они Бьенолу и Алику. — Будете жить в городе, а там, все же гораздо веселее, чем в нашей глуши.

Чаще всего именно Хуан заводил подобные разговоры.

По всему было видно, что очень хочется ему еще раз побывать в Штатах, посмотреть там что-то интереснее здешних зарослей гилеи:

— Как это было тогда, когда он учился у янки-инструкторов умению общаться со «Стингером».

…Перемену обстановки, без дополнительного сообщения со стороны окружающих людей, Бьенол почувствовал уже через несколько недель, промелькнувших после гибели междухода. Ведь стало ясно, что здоровье Алика окончательно и бесповоротно пошло на поправку:

— Что было видно даже по внешнему виду окрепшего подростка.

Заметили это и обитатели поместья, имевшие доступ в комнату, где содержались пленники. Все чаще и чаще стал заходить к ним Мануэль Грилан. И всякий раз он очень внимательно присматривался к повеселевшему мальчугану.

Однажды даже завел старый разговор, начатый еще у шалаша на озере, в кратере кальдеры Каталена:

— Так что это было за снадобье, дружище Бьенол?

Пришелец промолчал, тогда, как кабальеро Грилан всё ещё не унимался, не в силах превозмочь своё любопытство:

— Ну, то самое лекарство, чем ты этого мальчугана напичкал тогда, у озера?

Бьенол Мочал. И все же полностью безучастным пилота междухода назвать было нельзя. Он горько переживал их с Аликом участь, постигшую их вместе после встречи с отрядом Грилана.

И пока все свое нерастраченное презрение, в душе срывал на этом прохвосте из ближайшего окружения наркобарона дона Грасса.

— Так я тебе и сказал, — в эту минуту с ненавистью подумал о своём собеседнике пришелец Бьенол, глядя в холеное лицо торжествующего над ним врага.

В свою очередь, тот, видя, что пленник снова не отвечает на расспросы, вскипел новым приступом любопытства. Чтобы удовлетворить его, сеньор Грилан опять затеял прежнюю тему общения.

На этот раз он, с довольным видом констатировал:

— Своего я добьюсь!

А так как представитель другой планету всё еще молчал, то был вынужден выслушать новую тираду от своего главного тюремщика.

— Можешь сколько хочешь играть в молчанку, Бьенол, — зло брызнул слюной Грилан. — И без тебя обойдемся!

Он звонко хлопнул ладонью об ладонь, подавая условленный сигнал подчиненным.

Тут же, исполняя заранее полученный приказ, Игуита внес в комнату, и бросил под ноги, туго перетянутый витой веревкой, явно, достаточно тяжелый узел, упакованный в обертку из грубой мешковины.

Со стуком ноша упала прямо на пол. Заняв собою часть комнаты, предназначенной на асьенде для содержания задержанных пленников.

Потом, продолжая выполнять приказание, охранник рассек острым ножом джутовый строп, прежде схватывавший собой принесенные вещи. В результате чего они рассыпались на полу, где оказались на виду и прорезиненный балахон, и маска с застекленными отверстиями для глаз, с металлическим набалдашником воздушного фильтра.

— Твой костюм химической защиты? — спросил Грилан.

И снова, не дождавшись ответа на свой вопрос, сам же объяснил суть происходящего:

— Мы тоже понимаем кое-что в таких вещах!

Во взоре Бьенола мелькнула хитрая искорка недоверия, тогда как Алик сам впервые увидел эти странные вещи.

— Забыл ты его у подножия вулканической кальдеры или нам нарочно не хотел отдавать, — кивнул в сторону принесенного имущества, довольный произведенным эффектом, Грилан. — Однако из этого ничего у тебя не вышло.

Он прошелся по комнате и даже небрежно перешагнул через бывшее снаряжение Бьенола:

— Лично мне теперь известно, где находятся твои сокровища.

Сетелянин конечно же сразу узнал во всем, что принесли Грилан и его люди, тот самый свой защитный костюм, в котором искал лекарство для Алика, спрятанное в старинном лабораторном бункере.

И теперь решил нарушить молчание, чтобы предпринять вылазку и узнать планы врага.

— Как нашли мой костюм? — будто бы с досадой, нахмурил брови Бьенол. — Я его надежно спрятал!

Однако кабальеро Мануэлю очень пришлась по душе именно его мнимая растерянность:

— Пустили ищейку по следам, идущим от шалаша у озера, и она вывела нас туда, куда нужно!

Довольный произведенным эффектом, он и далее готов был распространяться по данному поводу:

— Благо, целую неделю дождей не было, и собака сразу привела туда, где ты забирался в скалы.

Развязный тон, с которым сеньор Грилан только что вел разговор, к концу беседы, однако, приобрел и льстивые нотки:

— Давай договоримся по-хорошему?

После чего последовало и щедрое предложение:

— Ты нам укажешь ход в сокровищницу, а мы дадим тебе и твоему мальчишке полную свободу!

Заманчивая перспектива, несомненно должно была, по мнению Грилана, заинтересовать сетеляняна.

Во всяком случае, именно так подумал и Алик Колен, тут же горячо постаравшийся разоблачить коварного убийцу своих родителей:

— Не верь им, Бьенол, обманут!

Он не успокоился сказанным и продолжал с ненавистью смотреть на преступника.

— Обманут, как моих родителей, убийцы! — донеслось из его угла комнаты. — И даже не сомневайся в том!

Столь возмущенный голос, прозвучавший со стороны, до этого безучастно лежавшего Алика, порадовал Бьенола уже тем, что мальчишка так набрался сил, что может, пусть, и на словах, постоять за них обоих.

А вот конвойным это не могло понравиться.

И сразу же подросток, как обычно, находившийся под прицелом Хуана, неусыпно держащего автомат наизготовку, услышал в свой адрес грозную отповедь:

— Еще слово и стреляю!

Новый возглас протеста еще более обострил, и без того изрядно накаленную обстановку в каземате:

— Молчи, сопляк!

Кабальеро Грилан поддержал своего подчиненного.

— Радуйся, чертёнок, тому, что пока цел! — взорвался проклятиями главарь бандитов. — Еще немного и окажешься нашпигованным свинцом, как чесноком рождественская индейка!

Злости ему добавил и довольный вид пришельца. Недвусмысленно выражавший теперь, после вмешательства Алика, твердый отказ любому предложению Грилана:

— В том числе и тому, что только прозвучало!

После такого отношения к тюремщикам, Бьенолу оставалось терпеливо выслушать очередную угрозу:

— И ты, негодяй, можешь хранить абсолютное молчание, можешь надеяться не известно на что, но все равно, мы и без тебя обойдемся!

Хотя и тому перепало кое-какая новая информация из этого набора сначала лести, а потом откровенных угроз.

— У нас вот такого добра навалом, — теперь уже не без иронии проговорил Грилан. — Настоящие ключи от подземелья!

При этом яростно брызгая злой слюной прямо в лицо Бьенолу, который стоял перед ним, Грилан не остановился на одних угрозах.

От слов перешел к делу.

Для наглядности, Мануэль подкинул на ладони вощеный бумажный пакет, только что, при последних словах, вынутый им из кармана своего военного френча:

— Пластиковая мина.

Все остальное было настоящим откровением.

— Разнесет на мелкие куски вход в пещеру, — услышали пленники. — Против нее ни одна скала не устоит!

Сказанное было таким эмоциональным, что заставило Мануэля снова набрать воздуха и отдышаться.

А с новой силой он обрел и еще большие амбиции:

— Взлетит на воздух! И все, что ты там прячешь, будет нашим.

Кабальеро Грилан ехидно ощерился:

— Без всякого на то участия Вашей милости.

Насладившись произведенным эффектом, подручный дона Луиса вышел вон. Предварительно велев унести с собой скафандр, оставленный Бьенолом после посещения им тайной лаборатории мыслителя Концифика.

Взрывчатка, продемонстрированная предводителем, засевших на асъенде отъявленных бандитов, ввергла все же Бьенола в некоторые сомнения. Хотя, даже без реплики Алика он знал, что Грилан в любом случае его обманет.

— И все же было бы неплохо помочь ему оказаться в тайном бункере мыслителя Концифика, — подумалось пилоту сбитого над гилеей междухода. — Там, в облаке ядовитого газа, он уж точно получит сполна за все свои преступления!

Так что любые намерения врагов побывать в толще вулканических скальных пород, было на руку пленнику.

— Только не стоило спешить, — понимал он.

К тому же, чтобы преждевременно не вспугнуть врага, не следовало излишне торопиться с подсказкой ответа на вопрос:

— Как попасть под своды пещеры!

Ведь в том случае Мануэль заставит их быть рядом. Тогда как «героическая смерть», хоть и ценой жизни этого мерзавца, не очень-то прельщала сетелянина.

— Нет, уж! Лучше я как можно дольше стану демонстрировать свою прежнюю «растерянность», — верно рассудил он. — Так Мануэль, посчитав, что до всего додумался сам, еще более решительно отправится за сокровищами.

За теми самыми, на которые, от чего-то, столь страстно рассчитывают бандиты.

О том же, что Грилану теперь по силам пробиться через любой скальный монолит, Бьенол убедился и сам, когда увидел, сколь мощным оружием обладают здесь люди дона Луиса.

Еще заряжаясь информацией, собранной за десятилетия компьютером междухода, он удивился самым разнообразным знаниям и умениям, имевшимся в запасе у столь умной машины. Хотя и сомневался, на первых порах, что все это может когда-либо понадобиться ему в деле.

— И вот надо же — едва почуяв слабый химический запах, исходящий от пакета Грилана, сетелянин уже знал всё о его содержимом:

«Пентрит — бесцветное кристаллическое вещество с температурой плавления чуть более 140 градусов — было, к тому времени, последним словом в производстве на Земле взрывчатых веществ».

Может быть, для кого-то эти сведения и оставались тайной за семью печатями, но раз попав в электронную сеть, тут же оказались в информационном накопителе междухода.

Потому-то Бьенол оценивал это как само собой разумеющееся:

— Пентрит обычно используется в минах небольшой массы, детонирующих шнурах, а так же в промежуточных зарядах. Кроме того, обладая огромной разрушительной силой, эта взрывчатка создана со значительно меньшей чувствительностью к высоким термическим и механическим нагрузкам. Проще говоря — такой миной можно хоть орехи колоть без опаски для себя. Зато уж если снабдить взрывателем даже столь небольшой по размерам, пакет, что был в руках Грилана, то он заменит по мощности обычную полутонную авиабомбу.

— Кстати, Алик, эти парни тут кое-что умеют, — вслух закончил свои мысленные рассуждения Бьенол. — Взрывчатку здесь же они и производят. После чего, видимо, снабжают ею и себе подобных бандитов. Тех самых, что орудуют и по самым разным странам, а не только у них в Колумбии.

Зерна информации упали на возделанную почву острого любопытства мальчугана.

— Почему ты так думаешь? — заинтересовался Колен.

После его слов, Бьенолу показалось, что и Алику будет совсем неплохо хоть как-то отвлечься от скуки, царящей в их арестантском жилище. К тому же, чем не урок прикладной химии — его выводы, сделанные после знакомства с усадьбой!

Прошедший подготовку под началом Кавалера Заслуги капрала Садива, бывший участник террористической операции на «Терсене» успел уже всесторонне оценить:

— Зачем именно под навесами из жердей во дворе их асьенды было столько различных емкостей с реактивами и кислотами?

Об этом и продолжил свои рассуждения.

— Ну, часть из них, конечно, идет на переработку листьев коки в пасту, а потом и в героин, зато все остальное…

Бьенол как по писанному сообщил слушателям — мальчишке и его охраннику технологию производства пентрита.

Тем более что была она довольно несложной:

— Взрывчатку получают из уксусного альдегида и формальдегида промежуточного продукта — пентаэритрита, получаемого в результате конденсационного процесса.

Даже враждебно настроенный и перед этим крайне строгий охранник весь превратился в «слух», с каждым услышанным словом, всё больше удивляясь необыкновенной образованности пленника.

— Потом процесс идёт еще проще, — продолжал тем временем Бьенол свою лекцию. — Нитрируя массу в специальной компактной установке концентрированной азотной кислотой, лаборанты асьенды могут получать сколько угодно, этого самого, пентрита, обладающего чудовищной разрушительной силой!

Дошла пора и до вывода, к которому подводил рассказчик.

— Судя по количеству пустых емкостей из-под кислоты, здесь уже успели поработать не покладая рук, — предположил Бьенол. — И теперь нет проблемы даже поднять на воздух всю кальдеру, оставшуюся после взрыва вулкана Каталена.

Этот пассаж не остался незамеченным со стороны человека Грилана.

— Ты это кончай, умник! — резко оборвал Бьенола, все с большим подозрением смотревший на него Игуита. — Всего, что ты сейчас наговорил, знать и разглашать не положено!

Ему и в самом деле стало неуютно от сознания того, что вся асьеида представляет собой одну гигантскую мину.

— Да ладно, ладно! — как мог, постарался успокоить его Бьенол. — Пошутил я.

И все же у него самого было неспокойно от опасного соседства.

…Сеньор Грилан, грозясь добыть без посторонней помощи сокровища из скал в основании кальдеры Каталена, совсем не блефовал.

Уже назавтра после его памятного разговора с пленниками, почти половина постоянных обитателей асьенды со всей тщательностью собралась в дальнюю дорогу. А там и отправились через чащу гилеи к заветной цели, намеченной их предводителем. В чем имели немалый опыт, проживая в такой глуши.

На лошадях, навьюченных тяжело упакованными, переметными сумками, люди, отобранные с собой Мануэлем Гриланом, воодушевленно поехали следом за проводниками на операцию по захвату заманчивого бункера древних пращуров.

Во вьюках кроме, собственно, мощной взрывчатки имелось и просто обыкновенное техническое оборудование для бурения шурфов в скальных породах.

Видно, было всякому понимающему в саперном ремесле, что за начатое дело Мануэль Грилан взялся вполне основательно и серьезно.

— Что ж, господа кладоискатели, отправляйтесь за наследством мыслителя Концифика, оно Вам будет в самый раз! — с горькой иронией усмехнулся Бьенол, провожая взглядом караван, некоторое время видимый из окна их камеры, пока последний всадник не исчез на повороте дороги, ведущей к кальдере Каталена.

Между тем, накануне этого отъезда кладоискателей, глядя на сборы в дорогу сквозь зарешеченное окно, пришелец заметил дополнительные подробности, говорившие о планах людей дона Луиса, намеченных на данное мероприятие. В том числе, Бьенол не упустил из виду, как, прямо во дворе их обширной асьенды бандиты примеряли не только на себя, но и на своих лошадей противогазы.

Но при этом бывший космический диверсант вовсе не разделял уверенность бандитов в благополучном исходе. Резонно полагая, что если надежный скафандр Терраты был почти бессильным против того ядовитого газа, что в свое время приготовил мыслитель Концифик искателям кладов, то эти маски:

— Тем более не помогут!

Все шло пока именно так, как и хотелось ему с тех пор, когда Бьенол узнал о здешних запасах взрывчатки. Тогда у сетелянина появился реальный шанс на спасение и себя самого, и Алика Колена из рук преступников.

И он уже успел с отъездом экспедиции, наметить план их с подростком действий на асьенде мистера Грасса…

Теперь Бьенол точно знал:

— Очень даже скоро вырвемся с мальчуганом из кровавых рук преступных исполнителей замыслов человека, присланного сюда доном Луисом.

Но для этого нужно было выждать определённое время, чтобы Мануэль Грилан надежнее увяз в свою опасную авантюру с поиском сокровищ погибшей Терраты.

…Потянулись дни томительного ожидания хоть каких-нибудь известий от взрывников, скрывшихся в гилее.

Пока же, по репликам, услышанным во время общения друг с другом обслуживающим персонала поместья, пленники узнали, что откладывался на неопределенное время очередной прилет из Штатов на асьенду легкомоторного самолета — за очередной партией наркотиков. И тогда же, почти одновременно, удалось узнать о распоряжении шефа наркомафии, сделанном доном Луисом относительно участи пленников его лесной асьенды.

Сама эта задержка происходила по вполне безобидной причине:

— Из-за наступившей непогоды.

Нудной чередой потянулись ежедневные тропические ливни, порождаемые, обычными в эту пору муссонами.

Так что великолепный выгон для скота, расстилавшийся прямо за асьендой, давно превращенный в аэродром, теперь уже с утра до вечера был затянут если не струями дождя, то — пеленой тумана.

В них тонули очертания небольшого по размерам, изрядно покалеченного при вынужденной посадке, самолета. Давным-давно потерявшего и летчика, и надежду взлететь, без исправления поломки шасси, полученной при посадке на этот луг.

Новостей с «большой земли» не было никаких. Не подавал о себе знать и Мануэль Грилан.

…Немало дней прошло, как отправился он к подножию кальдеры Магдалена, прихватив с собой тонну пентрита, и как в воду канул. Но и это стечение обстоятельств, как на деле оказалось, теперь уже было только на руку Бьенолу. Так как он имел свой собственный расчет и на подобное развитие возможного сценария их с Аликом побега из лап бандитов международной организованной преступной группировки.

А тут настал момент, когда и он сам перешёл к активным действиям.

— Что, ребята, остались в полных невеждах? — произнес он однажды, как бы невзначай, когда шла пересмена караула и одновременно подали в камеру завтрак. — Будите еще завидовать своим, более удачливым приятелям!

Сам при этом с аппетитом одолевал котелок местного блюда — гаучо. Красных бобов, сваренных с рисом и мясом.

Слова были произнесены Бьенолом довольно невнятно, как это можно было сделать с набитым ртом, но всё же они прозвучали вполне убедительно. Угодили, как те семена, что попали в подготовленную почву.

Потому, что боевики уже и сами не знали что подумать, оставшись одни со своими пленниками, тогда как другие, возможно, набивают карманы в уже найденной и опустошённой сокровищнице.

И теперь уже невольные слушатели перестали церемониться и оторвали пленников от их незамысловатой трапезы.

— Как тебя понимать? — обиженно взялся за свой автомат Хуан. — Говори, да не заговаривайся!

По лицу Игуиты, и по тому, что он также потянулся за оружием, стало видно, что подобный разговор и ему столь же не по душе.

Тогда как пришелец словно ждал подобной реакции охранников на свои слова.

— Вот так! — отправляя в рот последнюю ложку варева, засмеялся сетелянин. — Провели вас за милую душу!

И угадал с тоном, каким следовало разговаривать в данный момент со своими строгими охранниками.

Кто это нас, по-твоему, провел?! — недоверие теперь отчетливо читалось на озадаченных лицах боевиков дона Луиса.

А там и прорвалось наружу:

— Говори, кто нас обманул?

— Кому будем завидовать? — прорычали один за другим Хуан и его напарник Игуита. — Сообщи точнее!

В свою очередь Бьенол и не думал молчать.

— Мануэль Гридан, кто еще у вас тут в гилее главный мошенник! — выбирая на дне миски остатки соуса куском лепешки, заявил он. — Теперь его ни одна собака по всей округе не отыщет.

После этих метких слов Бьенол мог еще долго наслаждаться произведенным эффектом, глядя в, ошарашенные его неожиданным сообщением, глаза вооруженных верзил.

Но он в своих речах на прежнюю тему пошел еще дальше:

— В той пещере, куда отправились ваши люди, золота и брильянтов было столько, что на сто таких, как дон Луис хватит.

Затем, окончательно итожа перед конвоирами свои, столь серьезные подозрения, Бьенол уверенно сформулировал заманчивый выбор, якобы, уже давно сделанный ловкими искателями сокровищ:

— Они уже себе набрали по столько добычи, кто сколько смог унести с собой, после чего дали деру.

Продолжая выскребывать свою миску до настоящего блеска, Бьенол вдруг заявил вполне примирительную и невинную фразу:

— Так что не ждите их здесь больше!

Подозрение, зависть, а потом и лютая ненависть, ещё некоторое время, волнами сменяли друг друга на лицах охранников:

— Врешь!

— Не могли они так поступить!

Только эти, почти хором произнесенные слова недоверия получили достойное опровержение со стороны сетелянина:

— Нет такого резона.

Бьенол выглядел вполне убедительным и откровенно, когда с откровенно дружелюбным настроением общался с, явно, недалекими по интеллекту, собеседникам.

— Мне-то отсюда все равно не выбраться — до города несколько сот миль, которые не преодолеть пешком, — услышали от него, совсем уже растерявшиеся от такого сообщения, завистливые охранники. — Их в сезон дождей не пройти.

Искуситель, заранее придумал все, что следовало сказать. Так что, теперь не лез в карман за словами. Произносил их уверенно и с тонкой насмешкой, не понятной, правда, неграмотным обитателям гилеи.

А еще, пришелец старался быть предельно лояльным к своим недалеким тюремщикам:

— Да и зачем пешком выбираться?

Соблазнитель выбрасывал на игровой кон один козырь за другим:

— Думаю, что сговорюсь обо всем с доном Луисом.

Он сделал паузу, чтобы окончательно завершить процесс психологической обработки охранников наверняка.

— А вот вам, парни, вне всякого сомнения, останется гнить и прозябать в здешней глуши, да с пустыми карманами, до скончания века, — прочувствованно произнес пленник. — Особенно после того, как упустили мошенников с чужими сокровищами!

Охранники заинтересованно переглянулись.

И один за другим вышли из комнаты, уже тем самым нарушив строгую инструкцию Мануэля Грилана:

— Не оставлять пленников одних без наведенного на них, автоматного прицела.

Судя по всему, зерна сомнений, посеянные в их душах инопланетянином, не просто не пропали даром, но и дали свои обильные всходы.

Оба поверили в то, что уехавшие в гилею бывшие товарищи, теперь их нагло обманули:

— Провели с дележом общей добычи!

— Кинули, как простаков!

Голоса были достаточно громкими, чтобы их могли слышать и заключенные под стражу в каменном мешке.

— Моя затея верх берет! — промелькнуло в голове Бьенола. — Уже и приказ нарушили, когда оставили нас с Аликом вдвоем.

Не прошло и минуты, как все окончательно встало на свои места. И случилось всё именно так, как того хотел сетелянин.

Возбужденные, как никогда, охранники одновременно появились на глаза своих подопечных:

— Значит так. Здесь жратвы вам оставляем на неделю, — с большой, плотно набитой корзиной первым ворвался в дверь Хуан.

У, вошедшего следом за ним в камеру к заключённым, Игуиты в обоих руках имелось по большому глиняному кувшину с питьевой водой. И он тоже поступил, как его непосредственный шеф и наставник.

Солидно водрузил обе ведёрные ёмкости на единственный стол, стоявший посреди комнаты.

— Пользуйтесь нашей добротой, — произнес Хуан. — Надеюсь, не сдохните от голода и жажды.

— Там и мы вернемся! — добавил к сказанному Игуита.

Он уже успел занести и оставить прямо у порога ржавую металлическую ёмкость для отправления естественных надобностей.

На другое времени они терять на стали. Практически, сразу после этого памятного разговора с Бьенолом, оба исчезли в проеме, распахнутой на мгновение, а затем снова запертой на массивные засовы, входной двери.

Звон ключей, прозвучавший за толстым дубовым массивом, говорил о серьезном намерении охранников съездить и проверить:

— Чем же действительно занят сейчас Мануэл Грилан?

Именно ему и Хуан, и Игуита, никак не хотели бы доверить те несметные сокровища, о которых, очевидно, совершенно искренне говорил им важный пленник.

Уехали в гилею недавние охранники тихо и мирно, стараясь при этом не привлекать излишнего к себе внимания со стороны, остающихся на асьенде обитателей поместья.

Потому никто на здесь так и не узнал о нарушении приказа управляющего имением. Даже не подозревали окружающие, что сразу на несколько дней из компании «важных» затворников, оставались на месте, без наведённых на них стволов автоматического оружия, только чудаковатый чужак с мальчишкой, ныне предоставленные исключительно самим себе.

Зато, столь хитроумно избавившись от надоедливых соглядатаев, каждую ночь, с наступлением темноты, пришелец Бьенол, что называется, на все катушку, начал использовать свой дар — легко проникать всюду, куда только нацелится со своим очередным прыжком в пространстве.

 

Глава шестая

Назвавшись опытным авиамехаником, секретный агент Центрального Федерального Бюро по борьбе с наркотиками Фрэнк Оверли был при этом о себе слишком преувеличенного мнения:

— В самолетах он в действительности разбирался ни сколько не лучше дона Луиса.

Чье знакомство с авиацией ограничивалось лишь непосредственным пребыванием в пассажирском кресле.

Но иного выбора у него просто не было:

— Механик, так механик, — заявил он своему руководству. — Вполне подхожу для такой роли.

Задачу перед ним поставили вполне выполнимую и не требующую особого геройства в сражении с бандитами.

— Главное для тебя, это попасть в сеть мафии, — сформулировали приказ в конторе. — Дать оттуда сигнал, чтобы немедленно вызвать мобильный десант полиции и, тем самым, взорвать ее изнутри.

Настрой руководства быстро передался исполнителю.

— Нельзя упускать столь исключительную возможность выведать самую тайную базу наркомафии, — подтвердил агент в реальности своего замысла мистера Бредли. — Нужно решаться!

И только теперь начальство вдруг проявило сомнения.

— Так ведь разоблачат тебя, сразу же по прибытии, — сомневался руководитель операции. — Выведут на чистую воду, как ничего не понимающего в авиации!

За словами был опыт работы.

И не только. Все посвященные в план операции, прекрасно понимали, какая реальная опасность может поджидать Фрэнка в случае неминуемого провала.

Тот, в свою очередь, старался выглядеть беспечно:

— Не успеют.

И пояснил причину такой своей убежденности в достижении положительного результата.

— Я с собой радиомаяк прихвачу, — услышали участники совещания. — Включу его уже на месте, когда привезут на базу.

Остальное прояснил специалист, отвечающий за техническое оснащение агентов:

— Дальше дело техники — по запеленгованному сигналу можно будет точно высадить на вертолётах мобильный полицейский десант.

А Фрэнк еще и добавил:

— Накрыть всех с поличным!

Теперь отпали все сомнения.

— Хорошо! Пусть будет по-твоему! — не стал более возражать шеф городского офиса ЦФБ, который, тем не менее, остался при своём мнении о том, что очень велик риск разоблачения. — Но что же поделаешь, господа, придется на него идти!

Да ещё и добавил, чтобы сгладить тоскливое впечатление, вместо пресловутого пожелания «Ни пуха, ни пера!», старое изречение картёжных шулеров:

— Кто не рискует, тот не пьёт шампанского!

Тем более, что все понимали очевидное. То, что встречи с одним из карточных королей — Мануэлем Гриланом, было точно не избежать агенту под прикрытием авиационного механика.

Но иного выхода у сыщиков не было. Так как лишь этот вариант на сегодня оставался единственным способом реально добиться разоблачения дона Луиса, которое имело значение только при одном исходе:

— Взять с поличным, этого большого мастера плести хитроумные коррупционные сети.

Все остальные попытки разоблачения, тот вполне успешно парировал за долгие годы, что правоохранительные органы настойчиво, но безуспешно пыталось вывести на чистую воду разветвлённые теневые структуры международной транснациональной компании под названием «Грузовые перевозки Грасса».

И вот настал удобный момент.

Грех им было не воспользоваться. Тем более что в действительности подготовить все необходимое для внедрения в мафию деятелей наркоторговли, агента Оверли оказалось делом, не столь уж сложным.

Более того, даже, можно сказать, простым для такого учреждения как их контора. Всё же, не зря Центральное Федеральное Бюро обладало в подобных моментах, практически неограниченными возможностями:

— В том числе и в снабжении своих тайных сотрудников любыми фальшивыми документами.

В авиационном колледже специальные курьеры здорово напугали работников канцелярии своей спешкой, пока оформляли на имя Фрэнка Оверли особый официальный бланк, якобы, давно выданного ему, диплома авиационного механика.

Затем столь же быстро и основательно собрали все другие документы, также необходимые для дела.

После чего версия о мнимом авиамеханике обросла свидетельствами прежнего присутствия там, где мог бы работать такой классный специалист до того, как его выгнали без выходного пособия и положительных рекомендаций за пристрастие к спиртному.

Все бумаги, изрядно потертые и засаленные, будто бы за долгие годы пребывания в кармане, скитавшегося без работного, навсегда «отвергнутого от неба» специалиста, в конце концов, оказались на столе у дона Луиса.

Они были выполнены столь безукоризненно, что особых сомнений у сеньора Грасса и не возникло:

— Разве, что сама личность спившегося авиамеханика вызвала некоторую неприязнь.

Однако это уже не имело никакого значения для работодателей:

— Всё, что мог бы узнать Фрэнк на асьенде, в конце порученного ему задания, должно будет навсегда остаться вместе с ним в тропической горной гилее.

Ее же лесные массивы хранили немало безымянных могил, подобных ему, безродных искателей легкого заработка.

— Одной больше, одной меньше, какая разница! — окончательно решил дон Луис, одобряя сделанный выбор.

Так и оказался Фрэнк Оверли на пассажирском месте в самолете «Сессна», вылетевшем в дальний рейс из Кривпорта до затерянной в горном лесу, асьенды потомственного землевладельца из Колумбии.

Правда непогода, зарядившая следом за этим событием, грозила до бесконечности растянуть срок, отпущенный экипажу на воздушную дорогу в колумбийскую глубинку.

На аэродромах подставы то там, то тут, куда удавалось добраться в «окно» между ливнями, пилот «Сессны» и его пассажир долго выжидали:

— Когда же снова выдастся погожий день?

И вот, наконец-то, хороший прогноз прозвучал и на воздушного преодоления последнего участка их долгого пути.

…Взлетев с последнего места ожидания, уже через пару часов еще одна «Сессна» без опознавательных знаков на фюзеляже, оказалась на скромном выгоне для скота, раскинувшемся за роскошным родовым особняком плантаторов семьи Дасса.

Никто, кроме помощника управляющего сеньора Сарбино, остававшегося за старшего после отъезда Мануэля Грилана за сокровищами, не встретил прилетевших визитёров — пилота и механика.

Тут и узнали гости, что, давным-давно, личный представитель дона Луиса — Мануэль Грилан ушел с отрядом в гилею.

Как рассказали встречавшие самолёт обитатели поместья:

— На поиски тайного бункера древнего племени, некогда населявшие здешние места.

Это обстоятельство оказалось особенно важным для гостей с «большой земли». Поскольку предварительно кладоискатель успел отдать строгое распоряжение своему помощнику, остававшемуся на посту управляющего асьендой, сеньору Сарбино:

— Без него пленников к дону Луису не отправлять.

Да так с той поры и пропал:

— Ни слуху от него, ни духу.

— По радиосвязи получено задание и лично Вам, сеньор? — управляющий вопросительно глянул в лицо Фрэнка.

— Оверли! — подсказал новоявленный механик.

— Вот именно, Оверли, — последовало подтверждение полномочий механика, присланных от дона Луиса. — Вам уже приготовлено все необходимое для работы- инструменты, приспособления.

После чего управляющий основательно и со знанием дела, тут же познакомил прилетевшего специалиста с непосредственным фронтом работы, в виде аварийного самолета, бережно укрытого пока брезентовым пологом.

После демонстрации, беспомощно зараставшей на лугу травой, несчастливой «Сессны», сеньор Сарбино кивнул в сторону ее нынешней стоянки:

— А так машина, как машина. Если наладить, так, как надо, то обязательно полетит!

Последних слов, однако, ему можно было и не говорить. Так как Фрэнк уже все понял. И едва он остался один, как взялся за дело. Немедленно нырнул под брезентовой полотнище. С тем, чтобы, пусть, мельком, но рассмотреть:

— Зачем, собственно, его и завезли сюда, к черту на кулички?

И, надо сказать, осмотр его не очень-то обрадовал.

Фюзеляж машины, как и предупреждали, действительно пестрел пулевыми пробоинами. Зато само, некогда сломанное, шасси навело его на некоторые сомнения.

Через некоторое время механик появился у управляющего с первым вопросом, возникшим в этой командировке.

— Сеньор Сарбино, кто-то уже копался в самолете? — не утерпел он от того, чтобы не задать вопрос управляющему.

— Нет, сеньор, — услышал в ответ. — А в чем дело?

Механик прикусил язык.

— Просто спросил, — взял он немедленно свои слова обратно. — На всякий случай!

И так ловко, при этом, дал обратный ход своей неосторожной попытке прояснить обстановку, прилетевший янки, назвавшийся механиком, что простодушный заместитель управляющего тут же и забыл о возникшем интересе гостя.

Дальнейшее, более пристальное, за несколько дней, знакомство с асьендой дона Луиса и его обитателями, а главное, — с аварийной машиной, навело насторожившегося Оверли, на еще более мрачные размышления:

— Чувствуется во всем этом что-то неладное.

Но главное, в чем был убежден Фрэнк:

— Кто-то тайно выполняет за него его собственную работу.

Итог раздумий напрашивался с однозначным выводом:

— Коли так, а не иначе, то, явно готовится неизвестными побег с асьенды именно на аварийной «Сессне».

Тем более, что на самолёте еще отсутствовал, получивший применение на других, более современных машинах, прибор защиты от чужака. Иначе говоря — авиационное противоугонное устройство.

Ещё через несколько дней своего пребывания в поместье дона Луиса, Фрэнку удалось разнюхать и кое-какие сведения о таинственных пленниках, якобы, находящихся в каменной надстройке главного здания асьенды.

Но совсем немногое.

Только то, что двоих чужаков охранники держат под замком, запрещая кому-либо даже подходить к двери.

Другие познания инспектора о местной обстановке не простирались дальше слухов и пересудов, царивших среди домочадцев и слуг асьенды, которые охотно делились с уважительным гостем всем тем, что происходило вокруг.

В саму же надстройку, куда вела наглухо закрытая на множество замков, дверь, никто не мог попасть. Ведь доступ туда имел лишь ограниченный круг людей. В том числе сам Мануэль Грилан, да двое охранников — Хуан и Игуита.

Но один из них, самый главный на асьенде, прилюдно, в компании целой своры сообщников давно ускакал в гилею, а других в последнее время не слышно и не видно:

— Наверное заперлись со своими пленниками?

И невдомек было всем, что и эта парочка верховых уже несколько дней, как спешит по лесной тропе, вслед за отрядом Мануэля Грилана, отправившегося на поиски легендарного бункера с сокровищами предков.

У заинтригованного не на шутку «авиамеханика» Фрэнка Оверли теперь оставалась единственная возможность выяснить секрет таинственного «коллеги» — дождаться ближайшей ночью его самого в тайно ремонтируемом самолете.

 

Глава седьмая

Появление на взлетном поле второго самолета и суета, возникшая после этого в основном здании асьенды, в серьез насторожили Бьенола.

Он решил более не мешкать с осуществлением побега, о чем и заявил своему спутнику.

— Никто его знает, что, на самом деле, произошло в гилее с Мануэлем Гриланом и его отрядом? — рассуждал он шепотом, общаясь с Альбертом Коленом так, чтобы полностью исключить подслушивание чужаками. — И не вернутся ли обратно в ближайшее время, ускакавшие к нему, охранники Игуита и Хуан.

И еще кое-что аргументировало требование ускорить побег.

По мнению Бьенола, нельзя было теперь сбрасывать со счетов и новых гостей от дона Луиса. Высокой казалась вероятность и того, что визитеры могли иметь особые полномочия и задание самим вывезти пленников отсюда:

— В другое тайное логово дона Луиса.

Словом, время, отпущенное на подготовку к спасению, практически, истекло.

— Ну и пусть, что совсем немного не успел с окончательной починкой покалеченного самолета, — решил Бьенол. — Зато взлететь «Сессна» способна.

Остальное он вслух говорить не стал, чтобы не пугать ребёнка. Хотя сам то и дело оценивал возможные шансы на успех:

— Главное, именно, взлететь, а там и как-нибудь, пусть даже на честном слове самолет может продержаться в воздухе те несколько сот миль, что отделяют сейчас пленников от ближайшего города с его полицейским участком!

Риск, конечно был, но его оправдывала острая необходимость, как можно скорее увозти отсюда Алика.

Уже давно, с тех пор, как только у пилота погибшего междухода начал созревать план их побега с асьенды, он сумел еще раз оценить значение своих уроков у электронного мозга разведывательного корабля терратов. Ведь, в ходе их, передавая пилоту информацию, полученную из эфира о самых разных сторонах жизни нынешних обитателей планеты, компьютер «зарядил» Бьенола и кое-чем из знаний об авиационной технике.

Правда, практики не было никакой.

— Но, это, — по мнению бывшего чемпиона Всесборов на Терсене. — Оставалось делом наживным.

Он был уверен:

— Немного тренировки, и все пойдет — как по маслу!

Однажды настала долгожданная ночь, когда можно было попытаться выбраться из паучьих сетей дона Луиса.

На территории поместья, в главном здании асьенды, превращенном, сначала Мануэлем Гриланом, а затем ее временным управляющим сеньором Сарбино в неприступную крепость, особенно надежно хозяева чувствовали себя по ночам.

И не случайно.

Целую свору собак содержал на своей псарне управляющий. Всех их — обладающих смертельным захватом бультерьеров, свирепых овчарок и догов отпускали с привязи в тот час, едва наступала ночная темнота.

Да еще, чтобы псы были злее, их одурманивали специальным средством.

Бьенол запомнил, как об этом судачили между собой его недавние охранники Хуан и Игуита:

— В кашу сеньор Сарбино велит добавлять дьявольскую смесь из листьев крапивы и корней имбиря!

Эти, сами по себе невинные компоненты, попав в кровь собак, заставляли их дуреть, ослепляли чудовищной яростью. Потому выйти на улицу, на клыки злобных волкодавов мог решиться только сумасшедший.

Бьенол таким не был.

Потому исподволь, с тех самых пор, как был предоставлен самому себе, начал приучать собак к своему присутствию.

Днем, когда на псарне не было людей, он подкармливал собак мясом, утащенным из кладовых асьенды. Так что теперь ему можно было особенно и не опасаться своих четвероногих ночных сторожей.

Правда, осталось еще одно испытание:

— Как они встретят его в состоянии одурманивания.

Здесь сетелянин решил не рисковать.

Накануне побега он подменил порошок, который главный псарь подмешивал в корм своим зверям.

— Пусть хоть одну ночь обитатели поместья поспят, как следует, а не под лай и собачью грызню, — ещё и усмехнулся Бьенол, делясь с Аликом подробностями организованного им побега с асьенды.

Радость на душе у пришельца была ещё и от того, что все пока шло по его плану. И когда наступил решающий час, с наступлением темноты он взялся за осуществление этого замысла.

Используя свой дар проникнуть на любой объект, Бьенол сначала побывал в оружейном складе асьенды, где запасся автоматом и запасными патронными магазинами к нему.

Там же, найдя в ящике и другое оружие, сунул в карман своей куртки, «на всякий случай» и заряженный пистолет.

Потом не забыл прихватить и ломик, побывав уже в ремонтной мастерской асьенды.

Следующий прыжок в пространстве привел его к двери собственной камеры, которые снаружи были, до сих пор, надежно закрыты. Благодаря предусмотрительности Хуана с Игуитой, затем, тайком от всех окружающих, ускакавших в гилею.

Однако и десяток подобных запоров не устояли бы перед настойчивостью пилота погибшего междухода. Сорвав ломом один за другим навесные замки, Бенол распахнул дверь.

Тихо, вполголоса, сказал ожидавшему его Алику:

— Собирайся в дорогу!

Мальчишка, всего лишь на чуток замешкался, как раздалось еще одно слово, потребовавшее большей расторопности:

— Пора!

…Легко ступая по каменным ступеням лестницы, ведущей вниз из каменной надстройки асьенды, они вышли во двор. Там, под покровом темноты, благополучно миновали, благодушно настроенную в этот поздний час четвероногую охрану, и юркнули в легкую садовую калитку, откуда тропинка привела беглецов прямо на летное поле.

…Накануне вечером, как обычно, лил дождь.

Но затем он, на счастье беглецов, тучи разогнали резкие порывы ветра. Они весь вечер, а затем и начало ночи — час за часом не давали облачности вернуться на прежнее место.

И теперь в развидневшемся небе иногда можно было заметить даже проблески отдельных звезд.

— К утру точно распогодится, — накануне услышал Бьенол от слуг, спрятавшись в одном из шкафов хозяйственной постройки.

И это житейское наблюдение местных жителей, также подсказало ему окончательный срок побега из этого осиного гнезда.

…Темнота заставила беглецов немало поплутать по зарослям кустарника, прежде чем они, идя кружным путем, оказались у самолетов.

Тот, что прилетел совсем недавно, был недоступен управлению чужака, но не от того, что нуждался в особом обращении. Просто был оборудован противоугонным устройством. Зато в нём можно было кое-что испортить, дабы, ранее совершенно исправную, «Сессну» не могли использовать возможные преследователи в погоне за сбежавшими пленниками.

Поковырявшись под капотом двигателя, пришелец надолго лишил его способности заводиться. После чего вместе с Коленом они направились уже к своей, прежде поврежденной «Сессне», нынче должной стать им спасительницей.

Убрав с самолёта брезентовый тент, укрывавший машину не столько от непогоды, сколько от чужих глаз, Бьенол, распахнул легкую стеклопластиковую дверцу с пассажирской стороны кабины, подсадил туда малыша.

Потом подергал захлопнутую за ним дверцу, убеждаясь в надежности замка. И лишь тогда, снова обойдя машину кругом, сам забрался в кабину на место пилота.

Он не торопился запускать двигатель, рев которого, вне всякого сомнения, тут же всполошит охрану:

— Взлетать же сейчас — в полной темноте, по взлетному полю без огней, было слишком рискованно.

Потому следовало дождаться рассвета.

…Чтобы скоротать, имеющееся до утра, время, Бьенол продолжил для своего маленького друга свой долгий рассказ обо всём, пережитом на Сетелене.

Эту историю, захватившую его до глубины души, Алик, казалось, мог слушать бесконечно. Оттого минуты, а затем и часы ожидания не тянулись так томительно, как могли бы, даже для них — сидящих в удобных креслах.

— Каково же было, спрятавшемуся за спинками кресел под брезентом в грузовом отсеке пилотской кабины, инспектору Оверли? — мог оценить разве лишь тот, кого тоже хотя бы раз в жизни заставляли таиться, согнувшись в три погибели.

Но Фрэнк нисколько не сетовал на свою судьбу.

Все неудобства положения компенсировались для него той необыкновенной, почти фантастической информацией, что он услышал от таинственных незнакомцев. Как оказалось, тех самых пленников из каменной надстройки.

Чей побег удалось с абсолютной точностью вычислить инспектору Центрального Федерального Бюро.

 

Глава восьмая

Удача не всегда, и не во всем баловала своим появлением Фрэнка Оверли. Особенно с тех самых пор, как своим ремеслом он выбрал борьбу с незаконным распространением наркотиков, поступив в полицейскую академию.

И теперь он был на одном из главных направлений, которым занималась «контора» Центрального Федерального Бюро столицы штата Кривпорта, возглавляемая мистером Бредли.

Только словно самой судьбе было угодно свести молодого инспектора с теми, на кого сделал свою ставку, не знающий жалости к соперникам, дон Луис Грасс.

Фрэнку нравилась его работа, хотя, по правде говоря, разве отыщешь что стоящее, слоняясь по притонам в поисках фактов? Только сам сопьешься. И вот он — первый шаг к успеху. В виде приглашение поработать на дона Луиса, сюда, на его, как оказалось, лесную родовую асьенду.

Уже одно раскрытие этой базы делало честь инспектору Оверли.

Ведь здесь, в условиях недоступного чужакам частного поместья, скрещивались пути значительной части сети производства и распространения наркотиков:

— Перевалки наркотиков от места произрастания сырья — плантаций кустарника коки, до изготовления из него героина и продажи порошка в Штатах и в Европе.

Словом — везде!

К тому же, как оказалось, удача и впрямь не ходит одна.

Совершенно случайно инспектор решил дождаться именно сегодня ночных посетителей аварийного самолета.

И вот — такой неожиданный подарок:

— Ведь, перед ним сидят в кабине самолёта далеко не простые пленники наркомафии, от отчаяния, решившиеся на столь рискованный и опасный побег.

Фрэнк нутром почуял, что незнакомцы, куда как более важные персоны. К тому же, если верить всему услышанному из их разговора в кабине самолета, один из них является, никем иным, как пришельцем с другой планеты.

Фрэнк же ни одной минуты не думал подвергать всю эту историю сомнениям.

Уже давно он имел немало возможностей убедиться в том, что дон Луис простыми сказками, как и их рассказчиками, не занимается:

— И цента не положит ради чепухи.

Вот и в этом случае, не такой уж барон наркомафии простак, чтобы затевать из чисто познавательных соображений целую операцию по доставке отсюда, с предгорий Анд, к себе в Кривпорт эту странную парочку:

— Иначе и не назовешь пришельца и мальчишку.

— Судя по всему — сына тех самых убитых родителей — больных СПИДом Пьера и Розы по фамилии Колен, — догадался Оверли.

Многое передумал Фрэнк, чутко ловя при этом каждое произнесенное в кабине самолета слово.

Оценил попутно и всю складывающуюся не в его личную пользу, ситуацию.

В том числе и то, что с рассветом его присутствие на борту «Сессны» будет обнаружено беглецами:

— И в этом нет никакого сомнения.

И еще одно стало совершенно ясным, спрятавшемуся за их спинами, секретному сотруднику спецслужб.

— Этот тип, что сидит за штурвалом самолета, шутить, пожалуй, не станет, — понимал Фрэнк Оверли. — Недаром у него с собой автомат.

Вот только противопоставить ему было нечегог.

— Если не пристрелит сразу по обнаружению, то уж точно высадит тогда из кабины самолета, — начинал сам себя жалеть Фрэнк. — Отдаст на расправу молодчикам сеньора Сарбино.

Оставался небольшой и, пожалуй, единственный шанс к спасению:

— Пробыть как можно дольше незамеченным.

На что и надеялся сейчас Оверли, оттягивая мгновения личного знакомства с теми, кто сейчас сидел перед ним за штурвалом «Сессны» и на месте штурмана.

— Хорошо бы не выдать себя до тех пор, пока не взлетят, — надеялся инспектор. — Тогда как в воздухе все трое окажемся связанными одной веревочкой — куда те двое, туда и я!

За этот исход успел ещё и помолиться, как следует, в уме вспоминая тексты из Библии, секретный сотрудник, прежде не веривший ни в Бога, ни в дьявола:

— Потом посчитаемся — кто больше выиграет в результате передряги!

…Утро, как ни тянуло со своим приходом, все же пожаловало. И на лугу за поместьем, легко забрезжил рассвет. Он, словно чистой водой, очутившейся в густых чернилах, внезапно разбавил, сплошную только что, черноту ночи.

Все светлее и светлее становится вокруг.

Вот уже прояснилось ещё больше.

Даже их выгон для скота и тот, нынче стал им виден полностью, как на ладони, заставив пришельца произнести долгожданную фразу:

— Можно взлетать!

Что Бьенол и затеял, нажав на тумблер стартера.

Несколько раз чихнув, словно выражая неудовольствие тем, что его потревожили, двигатель звонко затарахтел. Тут же приведя в движение лопасти винта, слившиеся в прозрачный круг перед острым капотом самолета.

Рокот авиационного, пусть и не очень мощного двигателя, все же потряс округу.

Тотчас на асьенде поднялась тревога.

Громкий собачий лай, крики охраны смешались в разноязыкий шум, который начал волнами приближаться к месту стоянки самолета. И все же, когда преследователи, увлекаемые собаками, вышли совсем близко к выгону, вновь ставшему аэродромом, поделать они уже ничего, не могли.

Остроносая, голубого цвета, лёгкая «Сессна» шла на взлет. Колесами разбрызгивая, чуть ли не ручьи утренней росы, уже успевшей обильно осесть на траву сельского выпаса животных.

Стрельба вдогонку успеха не принесла.

Беглый самолет, взмыв под облака, снова появившиеся на небе, с каждой секундой становился все меньше и меньше. Пока ни стал совсем неразличимым в сером, утреннем небе.

А вот и совсем исчез из виду.

…Паника, вызванная побегом пленников, коснулась всех, кроме одного человека среди обитателей асьенды. Более того — даже несколько позабавила временного управляющего старинным родовым имением дона Луиса.

Сеньор Сарбино, убедившись, что кто-то, похитив самолет, уже находится вне досягаемости стрелкового оружия охраны, решился пойти на крайнюю меру.

…Его шеф давно уже обдумал все варианты доставки наркотиков из гилеи в предгорьях Анд на склады «Грузовых перевозок Грасса».

Как оказалось, учел он и возможность того, что груз может быть похищен злоумышленниками. Поэтому в системах зажигания, принадлежащих ему самолетов, сразу же тайно закладывался сюрприз:

— Небольшой заряд взрывчатки, приводившейся в действие сигналом по радио.

Не стала исключением и та прежде покалеченная «Сессна», что умчала сейчас под облака троицу беглецов.

Потому временный управляющий асьендой решил привести в действие столь надёжное средство, приготовленное как раз для такого вот, исключительного случая.

Поднявшись во флигель, отведенный под радиостанцию, сеньор Сарбино велел радисту переключить мощный передатчик частоту, известную здесь только ему одному.

 

Глава девятая

…Самой стрельбы, открытой вдогонку, всполошенной их отлетом, охраной, беглецы не слышали.

Ведь грохот автоматных очередей остался где-то там, на земле. Здесь же — в воздухе, её, как и все остальное, заглушал рев мотора.

Но о том, что они находятся на волоске от гибели, все же догадались — по глухим ударам пуль, снова попавшим с земли в фюзеляж и крылья многострадальной «Сессны».

После каждой из таких меток к обычному звуку взлетавшего самолета добавлялся посвист встречного ветра в пробоинах алюминиевой обшивки.

— Могло быть и значительно хуже, — не отрываясь от ручки управления, житейски заметил Бенол. — Если бы еще и «Стингер» пустили в ход.

Теперь, когда они уже набрали высоту, недосягаемую для автоматного огня, можно было высказаться определеннее.

— Выручили нас, Альберт, еще и облака, — чем мог, порадовал пилот своего юного приятеля, ставшего сообщником в побеге из лап людей сеньора Грасса. — Теперь им нас и ракетой не достать.

Действительно, пелена, низко висящая над землей, быстро поглотила миниатюрный летательный аппарат. Надежно оберегая весь его экипаж от прицельного огня преследователей.

Когда на табло высотомера стрелка зашла за километровую отметку, стало уже не до разговоров. Пора было ложиться на курс, ведущий в столицу страны.

— Где только и можно было рассчитывать на помощь властей, — как верно рассуждал Бенол, еще лишь готовя побег с асьенды дона Луиса.

По его мнению, которое разделил и Альберт Колен:

— Только там, в столице, можно было найти настоящую защиту от вездесущих людей наркомафии.

Теперь-то они ни сколько не сомневались:

— Дон Луис, Мануэль Грилан и прочие злодеи способны на все. Даже на убийство! Лишь бы не дать уйти невольным свидетелям их преступлений.

Тем более, что пришелец Бьенол и Алик Колен знали теперь слишком много из того, что же на самом деле происходит в этом поместье, затерянном в дальнем горном захолустье.

Маршрутную карту, по которой можно было добраться до столицы, Бьенол накануне нашел здесь же, на взлетном поле. Но в кабине совсем другой машины — прилетевшей с авиамехаником из личного лётного отряда мистера Грасса.

Еще и похвалил тогда инопланетянин за проявленную беспечность незнакомого пилота:

— Приготовил, дружище, все для нашего побега!

Приборы же их «Сессны», в том числе и гирокомпас, работали с абсолютной точностью:

— Так что можно было не сомневаться в успешном завершении всего, затеянного ими, предприятия.

Менее верил в успех его юный спутник.

Но и ему лишь на первых порах пришлось всерьез поволноваться. Особенно когда Бьенол на взлете, в первые минуты полета, подкреплял свои теоретические знания пилотажа, заочно полученные от компьютера междухода, отработкой в небе практических навыков.

Потом Алик убедился:

— Его друг управляет «Сессией» не хуже настоящего пилота!

Потому не удержался от похвалы и лестного сравнения:

— Совсем, как у дяди Педро получается!

Словом, все шло как нельзя лучше.

— Часа через три будем на месте и сразу же обратимся в полицию, чтобы успели захватить дона Луиса еще до того, как он поймет, что его карта бита, — не утерпел от радостного восклицания Бьенол.

Уверенный голос пилота приободрил мальчугана до такой степени, что он решил удобнее освоиться в тесноватой кабине самолета.

— Мой дядя — Педро Гомес на таком же самолёте летает, — заметил Алик, не раз бывавший, как выяснилось, на аэродроме в сопровождении взрослых. — Правда, с собой меня пока не берет.

Голос мальчугана даже звенел от восторга обретенной свободы:

— Но говорит — скоро полетим вместе!

Он радостно рассмеялся от предчувствия новой встречи:

— Да еще и ребят покатает в небе.

Мальчишка замолчал. Предвкушая, как удивится дядя Педро, когда он представит ему нового друга и поведает о своих приключениях.

Потом снова заговорил:

— Тут-то я ему и скажу, что уже летал на «Сессне».

Алик глянул на точеный профиль пилота, управлявшего самолетом.

— И тебя, Бьенол, обязательно скоро познакомлю с Педро Гомесом, — уверенно, с мальчишеской восторженностью заявил он пришельцу.

Сетелянин вдруг насторожился:

— Как ты говоришь, Алик, дядю твоего зовут?

Мальчишка заметил при этих словах, как внезапно изменился в лице Бьенол, когда до него дошел весь смысл, только что сказанного юным пассажиром.

— Педро Гомес, — повторил тот. — А что?

На некоторое время в кабине воцарилась тишина.

Если, конечно, не считать звуками — утробный рев двигателя, наполняющего собою все углы, мотора. А вместе с ним и звонкий посвист винта, неумолимо вгрызающегося в пелену облачности.

Открывшаяся Бьенолу, после откровений Алика, трагическая история повергла в настоящий шок даже, много повидавшего, в своей жизни, сетелянина.

Еще готовясь к побегу на этом, некогда попавшем в катастрофу, самолете, Бьенол неподалёку от его стоянки нашел свежий могильный холмик. Была над ним и надгробная плита, вырубленная сельским каменотёсом из податливого песчаника:

— И вот на ней руки камнетеса выбито имя именно того человека, о котором только что рассказывал Колен-младший.

Между тем вопрос запал в душу ребёнка и уже его вопросы посыпались на пилота один за другим:

— Почему ты спросил?

— Ты знаешь моего дядю! — снова и снова не унимался крайне заинтригованный словами пилота, Алик. — Ну, скажи? Скажи!

Медлить с ответом становилось уже делом невозможным.

— Просто хотел лучше запомнить, вдруг пригодится при знакомстве, — пробормотал Бьенол, смущенный своей ролью укрывателя правды.

В этот час их триумфа, он не мог решиться на то, чтобы поведать всю правду, теперь уже круглому сироте:

— Ведь теперь у Алика вообще никого не осталось на этом свете.

Бьенол лихорадочно перебирал в мыслях возможные варианты своего дальнейшего обращения с юным другом.

Чтобы отвлечь его внимание от грустной темы, он даже предложил ему:

— Глянь там, за сидениями? Я оставлял там кое-какой перекус на дорогу, что собрал на кухне в асьенде!

Старался он говорить беспечно, чтобы скрыть свою растерянность от того, что должен будет сообщить ребенку, потерявшему не только своих родителей, но и последнего на Земле родного человека.

— Правда, не ахти, какая вкусная снедь, но и с голода не пропадём — строго велел пришелец Алику. — Пора бы нам с тобой и позавтракать!

Алик, обрадованный первому на сегодня серьезному заданию, тотчас же отстегнул свой привязной ремень и, перегнувшись через спинку кресла, зашуршал брезентом, закрывавшим грузовой отсек.

— Ой, кто это?

Громкий возглас оторвал Бьенола от наблюдения за приборами, по которым он как раз выправлял курс «Сессны».

В ответ на испуганный и крайне удивленный возглас мальчишки, из-за спины раздался мужской бас:

— Не бойтесь, я вам ничего дурного не сделаю!

Это, поняв, что обнаружен, поднял голову из своего укрытия Фрэнк Оверли:

— Сам хочу удрать от этого палача дона Луиса.

Только встречен был крайне настороженно.

— Кто такой? — недоверчиво спросил Бьенол.

Сидя вполоборота к, внезапно объявившемуся незнакомцу, он одной рукой управлял, как и прежде, самолетом, а другой сжимал, уже направленный на того, пистолет.

Угроза подействовала.

Но и без упертого ему в лоб пистолетного ствола, федеральный агент был готов говорить всю правду. Хотя и несколько ограниченную. Только в рамках, разработанной для него, легендой внедрения в банду дона Луиса под видом авиамеханика.

— Фрэнк Оверли! — представился незнакомец.

При этом он постарался не делать резких движений, чтобы не получить пулю от решительно настроенного пришельца.

— Попал на асьенду, чтобы заняться ремонтом вот этой самой пташки, — услышали беглецы еще от одного спутника их акции. — Привезли сюда, чтобы чинить «Сессну», что поставил на крыло совсем другой человек, о котором я никому и слова не сказал.

Понимая по вполне терпимому отношению вынужденных спутников, что к нему относятся все с меньшим недоверием, неожиданный сообщник по бегству с асьенды, продолжил свой рассказ о том, как оказался в кабине беглой «Сессны»:

— Я, было, обрадовался работе, пока не понял, что не видать мне заработка, как своих ушей.

Он дошел до главного:

— Наняли меня бандиты обманом и потом, как я понял, живым меня с асьенды решили не выпускать.

Не сразу, но поверил Бьенол рассказу Фрэнка.

Тем более, что Оверли постарался проявить во время разговора весь свой артистизм, накопленный за то время, что успел прослужить агентом. Хотя, сказать честно, другого, чем поверить столь странному пассажиру, пилоту и его юному напарнику просто ничего и не оставалось:

— Не устраивать же было, в самом деле, пальбу на такой заоблачной высоте?

Еще неизвестно, кому станет хуже, наделай он пулями серьезных бед в этом их замкнутом пространстве.

И одно существенное дополнение, к тому же убеждало пилота в необходимости пока не обострять отношения.

И о чем он заявил Алику:

— Все равно скоро окажемся в столичном аэропорту!

Мол, пусть уж там полиция разбирается с этим субъектом и решает, кто он такой в действительности:

— И тот ли, за кого себя выдает?

Уже и для новоявленного пассажира, назвавшегося авиамехаником, сказал вполне примирительно:

— Хорошо, допустим, я вам верю, но все же не советую делать глупостей под стволом пистолета.

И еще на всякий случай в одном строго предупредил Фрэнка насторожившийся Бьенол:

— Все мы сейчас одной ниточкой связаны, поодиночке не спасемся.

Такой ответ полностью устраивал инспектора Федерального бюро.

Он сел гораздо удобнее в своей нише. Уже на скатанном в рулон брезенте, что прежде, столь успешно, укрывал его от внимания беглецов.

Теперь прежнюю маскировку агент под прикрытием уложил довольно удобно поверх каких-то, найденных здесь же коробок.

Впрочем, самому тоже настала пора размять затекшие руки и ноги:

— Все же даром не прошли долгие часы пребывания в полной неподвижности.

При этом Алик, продолжил поиск съестного там, где теперь обитал их неожиданный попутчик. И не без успеха. Как и говорил Бьенол, он нашел для всех несколько пачек сухих галет и пластиковую бутылку с минеральной водой из родникового источника, имевшегося на территории асьенды.

— Довольно теплая минералка, — звонким голоском заметил он. — Но вполне годится на то, чтобы утолить жажду всем нам вместе.

Никто из них, увлеченных завтраком на высоте, пока еще не знал, что очень скоро резкий звук сигнала и вспыхнувшая ярким рубином лампа датчика на радиостанции оторвут их от немудреной трапезы.

— Хотя и не очень вкусная тамошняя минералка, — оценил Фрэнк. — Да лучше, пусть, будет такая.

Он пошутил:

— Чем никакой не будет.

Только поднялось у всех настроение, раздались смех и шутки, как внезапно и ожил тот самый прибор на панели управления, о котором прежде не могли знать беглецы.

Бьенол щелкнул тумблером:

— Что бы это значило?

В микрофон же машинально сказал совсем другие слова:

— На связи!

После этого включил радиотелефон на прием.

Раздавшиеся из динамика хриплые звуки голоса временного управляющего, только что покинутого ими, имения — сеньора Сарбино тут же вернули Бьенолу былую озабоченность.

— Предлагаю, господа беглецы, ради вашей собственной безопасности, быстрее вернуться обратно, — невозмутимо говорил из передатчика помощник Мануэля Грилана. — Вам не сделаем здесь на асьенде ничего плохого.

Он откашлялся, видимо, продолжая и при столь серьезном разговоре смолить свою неизменную сигару:

— В противном случае, по моему сигналу с земли, ваш самолет будет взорван прямо в воздухе.

Выждав еще несколько секунд, чтобы дать возможность оценить важность предложения, после паузы, сеньор Сарбино досказал свои условия:

— Срок для принятия решения вам даю вполне достаточный в данной ситуации — пять минут.

Временный управляющий асьендой, явно, не особо горевал, по поводу их неожиданного бегства. А потому, казалось бы, отнесся к этому с легкой долей иронии, как всегда подкрепленной им черным юмором.

— Прощайтесь с жизнью или ложитесь на обратный курс, — донеслось из динамика рации. — А в том, что не обманете, мне подскажет тот же радиомаяк, что имеется на самолете.

На этом связь не оборвалась.

— Ха-ха-ха.

Громкий смех словно подтверждал его уверенность в том, что беглецы, за предоставленный им срок, вовремя одумаются и немедленно вернутся обратно на покинутую асьенду.

И в самом деле, новый плен оказывался на деле еще не худшим исходом в такой передряге. Особенно, если учесть беглецам, что под крыльями их летевшего по карте самолета раскинулся не сплошной аэродром, а все плывет и плывет бескрайнее море дремучего леса — гилеи:

— И сесть в ней — не разбившись просто невозможно.

— Да и времени, вряд ли хватит, на иной, какой способ спасения, — понимали пассажиры и пилот «Сессны». — Скорее всего, сеньор Сарбино шутить не станет.

И коли так, он не дрогнувшей рукой нажмет кнопку, давая сигнал к взрыву, как и было велено ему мистером Грассом.

 

Глава десятая

Действительно, раздумывать, особо, было некогда.

Пилот, первым осмыслив ситуацию, поставил своих спутников перед фактом:

— Отпущенного управляющим времени может хватить лишь на то, чтобы повернуть машину обратно.

И еще беглецы теперь знали, что иной их поступок тут же будет последним. Управляющий асьендой просто не станет рисковать с промедлением:

— Ведь беглая «Сессна», мчась к столице страны, вскоре вполне могла выйти из зоны досягаемости радиостанции, установленной на асьенды дона Луиса.

Как и пилот, называвший себя пришельцем, полностью осознал всю безвыходность ситуации, в которой оказались они втроём, инспектор Фрэнк Оверли.

Но он поостерегся сразу давать советы.

— Да и как сказать, — благоразумно подумал Фрэнк. — О том, что нужно смириться и выполнить все то, что велел им управляющий асьендой?

В его положении такие слова обернулись бы, в первую очередь против него самого.

Моментально могли стать ему просто смертным приговором:

— Мол, к своим сообщникам, уговаривает вернуться.

Инспектор видел, что своей, поведанной недавно личной версией о бегстве, он нисколько не развеял сомнения пришельца.

И все же не утерпел:

— Если не послушаемся сеньора Сарбино и полетим дальше, он точно выполнит свою угрозу и вдорвет мину на расстоянии по радио.

Его слова заставили насторожиться остальных.

— И что ты предлагаешь? — тоном, не предвещавшим ничего хорошего, буркнул Бьенол. — Возвращаться обратно, к твоим дружкам?!

Теперь, после этого предложения неожиданного спутника, которого совсем не брали в расчет при подготовке к побегу, ему снова захотелось взяться за свое оружие и тут же пустить его в дело.

Но авиамеханик, как тут же и выяснилось, имел реальное предложение, требовавшее осмысления.

— А вот что, — отозвался Оверли. — Лететь прежним курсом, но лишь с отключенным электропитанием.

И пояснил, подтверждая, что кое-что из оборудования самолета все же знал этот липовый авиамеханик:

— Нужно вырубить аккумуляторы и заглушить двигатель.

Тут и Бьенол пришел в себя.

Из всей тирады незваного товарища по побегу, он понял одно:

— Шанс уцелеть все же у них еще остаётся.

Воспользовался он им тут же, без промедления. Тем более что стрелки бортовых часов на приборной доске уже указывали об истечении срока ультиматума.

На своём пилотском месте Бьенол проворно «прошелся» рукой по ряду тумблеров, ставя все в нейтральное положение.

Повинуясь его воле, двигатель заглох, погасли индикаторы приборов, а вскоре перед взором, всех сидящих в кабине, предстали и остроконечные лопасти остановившегося винта.

Самолет недолго еще планировал по инерции, а потом пошел на снижение в зеленую чащу гилеи.

Пытаясь вести его по пологой линии, Бьенол спел заметить авиамеханику:

— Благодарю за совет!

— И как это я сам не догадался! — сказал пилот, выбирая внизу более-менее приемлемое место для приземления. — Попробуем уцелеть!

Теперь ему предстояло самому искать выход, когда ожидала встреча не с самой мягкой на свете посадкой.

Что ни говори, а не находка для планеристов, горный лес — гилея, в зарослях которого не так уж много, если не сказать иначе — просто нет совсем площадок, годных для приземления даже для такого легкомоторного самолета, как их многострадальная «Сессна».

Но и в случае, даже могла найтись такая ровная поверхность, все равно, сделать он уже ничего мог. Так как низкая облачность из бывшего союзника беглецов, теперь превратилась для них в главного врага, отобрав последнюю возможность уцелеть, мешая пилоту ориентироваться в пространстве.

Короче говоря, саму посадку на горный лес — гилею пришельцу Бьенолу предстояло осуществить практически вслепую.

— Алик, быстро пристегни ремень безопасности и сгруппируйся в ожидании удара о землю! — скомандовал Бьенол. — Да и ты, Фрэнк, уцепись там за что-нибудь покрепче, сейчас грохнемся на лес.

Едва он проговорил последние слова, как самолет выскочил из облака и прямо на них понеслись, все больше и больше увеличиваясь в размерах, зеленые кроны деревьев.

Страшный удар, треск ломаных сучьев и стон раздираемой легкой обшивки самолета слились в один протяжный звук.

Когда все стихло, Бьенол понял, что и теперь не обошла их стороной самая капризная барышня на свете — удача! Ведь внизу могли наткнуться и на скалу, и на крупные стволы старого леса.

Вышло же вот как — вокруг них лишь кустарники, да лесной подрост. Они-то и смягчили удар, позволили спастись экипажу аварийного самолета.

Сама «Сессна», хоть и сильно пострадала, все же могла оказаться и в гораздо более плохом, чем сейчас, положении.

В том, случае, конечно, не отключи Бьенол, по совету Фрэнка, электропитание. Этим он не только предотвратил взрыв по сигналу с асьенды. Сейчас все вокруг пропитывалось резким запахом бензина, вытекающего из разбитых баков.

Было достаточно всего одной, малейшей искры, чтобы произошли неминуемый пожар с итоговым взрывом.

Впрочем, и теперь, находясь в разбитой кабине самолёта, они были мало застрахованы от таких последствий:

— Потому следовало поскорее убираться подальше от «Сессны».

Бьенол не сомневался в том, что бензин, неумолимо растекаясь из пробитых баков, рано или поздно дойдет до раскаленных патрубков замолчавшего двигателя самолёта.

— А в нем, — если верить сеньору Сарбино. — Имеется еще и мощная мина, только ожидающая сейчас своей очереди доставить беглецам очередную беду.

Только решиться на скорейшее покидание того, что прежде было самолетом, оказалось проще, чем осуществить это на деле. Так как, обе дверцы в кабине оказались заклиненными после удара.

Правда, они им вовсе не понадобились.

Выход для всей компании обеспечил их новый знакомый, невольно пожертвовавший ради этого, хотя и не по своей воле, собственной безопасностью.

…Из всех троих больше всего пострадал именно Фрэнк Оверли.

При ударе самолета о землю его бросило вперед прямо на остекление кабины. Раскрошив его собой, Фрэнк представлял теперь совсем жалкое зрелище.

Он в беспамятстве навалился на беглецов и истекал кровью из многочисленных ран на лице и теле. Алика же уберегло точное выполнение советов Бьенола. Помог и страховочный ремень! Как и то, что ожидая неминуемого удара, смышлёный ребёнок принял удачную позу, свернувшись клубком в кресле.

Вдвоем, вместе с пилотом они, не мешкая, через уже разбитое вдребезги, стекло кабины самолета, вытащили наружу потерявшего сознание Фрэнка. После чего, продираясь сквозь густые заросли кустарника, понесли его прочь от «Сессны».

Сделано все было вовремя.

Страшной силы взрыв раздался тот час же, едва они забрались в кусты под защиту ближайшей скалы. Она и приняла мощную ударную волну. Чья сила не сразу развеялась в гуще дикой растительности.

Предусмотрительно захваченная Бьенолом, самолетная аптечка помогла ему оказать необходимую помощь раненому.

Особенно пострадало у Фрэнка лицо — изрезанное осколками стекла и рваными краями, разбитой приборной доски.

Сам он пришел в себя лишь после того, как Бьенол начал обрабатывать ему раны. Хотя и было нестерпимо больно, все же Фрэнк терпеливо перенес все, ожидавшие его, мучительные процедуры.

Так за хлопотами прошел день.

Вновь становилось сыро от наплывающего тумана.

На месте сгоревшего самолета не удалось найти ничего, что могло бы помочь людям, затерянным в дебрях здешней гилеи. И все же Бьенол немало походил ещё по месту пожарища, тошнотворно пахнущему сейчас горелой резиной, обугленной краской и чем-то еще, подсказывающим тревожное ожидание новой неприятности.

Копаясь на пепелище, сетелянин попытался отыскать там, хотя бы какой-нибудь, подходящий кусок железа. Надеясь из него смастерить некое подобие мачете — длинного, тесака. И уже с помощью, хотя бы такого оружия, проделать спасительную тропу в густых зарослях окружавшего их кустарника.

Но так и не нашел ничего подходящего.

Обратно к своим спутникам вернулся практически ни с чем.

— Алюминий и пластмасса, вот и все, что пошло на самолет, — услышали от него собратья по несчастью. — Горят же они как факел!

Вернувшись в дурном расположении духа, с нескрываемой досадой констатировал пилот то, что остались практически ни с чем:

— Лишь с тем, малым, что успели прихватить с собой, пробившись через зеленую изгородь к их скале, до этого защитившей всех троих от взрывной волны и осколков.

И всё же, тем не менее, совсем не с пустыми руками увидели Бьенола, поджидавшие его, Алик и Фрэнк. Он доставил-таки им спасение от предстоящего ночного холода, ловко подхватив через пучки сырых листьев, чтобы не обжечь руки, горячий жестяной корпус, бывший когда-то фарой «Сессны».

Из него Бьенол высыпал на ровную площадку у скалы несколько тлеющих кусков резины от, не до конца сгоревших колес.

Тут же, не давая затухнуть угольям, принялся раздувать пламя нового костра, подкладывая в него все, что могло гореть.

Фрэнка и Алика тоже не нужно было убеждать в преимуществе ночевки с источником тепла. Потому, хоть и были они слабы — один от ран, другой от усталости, оба начали тоже крошить руками, собранные вокруг, засохшие ветки кустарника. Единственное, что годилось из здешнего их окружения для поддержания пламени их будущего костра.

Так что, вскоре Бьенол, с помощью Фрэнка и Алика сумел не только поддержать робкие, языки пламени, раздутого пилотом костра, но и продвинуться с этим еще дальше.

Вскоре их очаг уже вполне уверенно стал пожирать и сырой хворост, которого вокруг было предостаточно.

Таким образом, всю ночь они поддерживали костер по очереди. Пытаясь дать вздремнуть хоть немного друг другу.

И все же прокараулили.

Рассвет застал их всех спящими у затухающего очага.

К тому же, вовсе не первые, и даже не вторые лучи солнца, а гораздо более поздние разбудили измученных москитами и ночным холодом беглецов. Да и то лишь потому, что где-то там, наверху, причем, совсем недалеко, рокотали моторы вертолетов.

Один из них, пролетев совсем низко, показал бок с намалеванным на нем знаком правительственных военно-воздушных сил.

— Как они здесь оказались? — удивился Бьенол.

Но теперь совсем другое заботило его в первую очередь:

— Чем подать сигнал бедствия?

Ведь спасение было так близко.

— Огонь нужен! Огонь! — воскликнул он. провожая взглядом, снова появившуюся в вышине над кронами кустарника, винтокрылую военную машину.

Лихорадочно разгребая руками, уже совсем остывшее костище, Бьенол все же почти добился своего.

Наткнулся-таки он на несколько угольков, тускло тлеющих в самой гуще пепла, чудом сохранившего тепло.

— Вот это может пригодится для костра! — пробубнил Фрэнк из-под повязок, почти полностью закрывающих его лиц и оставивших лишь щелочки для глаз.

При этом он протянул сетелянину кипу различных бумажек, вынутых из карманов своей куртки.

Помощь была в самый раз.

Когда пламя, подкормленное бумагой, уже занялось, как следует, стеля вокруг горьковатый дым, Бьенол благодарно похлопал Фрэнка Оверли по плечу:

— Спасибо, выручил!

Он не мог не радоваться возможному шансу на спасение.

— Теперь нас сверху заметят, — пробасил пришелец. — Дымовой сигнал, должно быть, издалека видно.

Несколько скомканных листков, без которых все же удалось обойтись, теперь лежали под ногами.

Алик потянулся, развернул на вид самый из них плотный и от постигшего его удивления громко вскрикнул:

— Что это?

Перед его глазами была фотография, с которой на него смотрел он сам, собственной персоной.

 

Глава одиннадцатая

Удивление мальчишки передалось и Бьенолу.

Вновь в душе у него вспыхнула прежняя подозрительность к столь неожиданно появившемуся тогда, в самолете, странному спутнику, назвавшемуся механиком.

— Что это, Фрэнк? — спросил Бьенол. — Откуда у тебя фотография Альберта?

Одной рукой подавая раненому странную находку, а другой он снова вытащил пистолет из кармана.

Оверли, опасаясь неминуемого выстрела, обреченно взял протянутый ему пришельцем, листок.

Покачал забинтованной головой:

— Вот так дела?!

Удивлению раненого тоже не было предела:

— Это же, ты, Алик!

Но его чувство не собирался разделять вооруженный сетелянин:

— Знаю без тебя, что Алик.

Стало всем ясно, что Бьенол не собирается шутить.

— Не слепой, — донеслось до Фрэнка. — Скажи лучше, где взял?

Пистолет, недвусмысленно оказавшийся в руках у сетелянина, заставил инспектора торопиться с ответом.

И теперь Фрэнк понял, что находится в иной, чем прежде, ситуации, и пилот уже не будет раздумывать:

— Стрелять ему или нет?

Ведь, разоблачённого шпиона дона Луиса, мог ждать здесь в гилее, лишь один исход:

— Подобный тому самому, что мафия готовила своим пленникам.

— Позволь объяснить! — запротестовал Фрэнк Оверли, успевший уже проклясть себя за то, что не избавил пришельца от оружия в тот час, когда все спали. — Сейчас вам все будет понятно!

Ему особо не поверили.

— Интересно, как ты это сделаешь? — скептично отозвался Бьенол. — Сначала убили родителей Алика, а теперь вот тебя подослали шпионить к нему?

Враждебность так и слышалась за каждым словом, заставляя фальшивого авиамеханика перестать скрывать правду.

— Вовсе нет! — запротестовал подозреваемый в причастности к бандитам дона Луиса. — Те бумажки, что я дал для разжигания костра, вовсе не мои.

— А чьи же?

Ствол пистолета поднялся на уровень щелочек для глаз, оставленных в забинтованной голове:

— Духа святого?

Насмешка над жалкими увертками, так и сквозила в голосе бывшего пилота погибшего междухода.

— Я их нашел в кабине этой «Сессны», еще тогда, когда только забрался сюда, в надежде дождаться вас с побегом.

Подбирая подходящие слова, Оверли напомнил им уже известные факты.

— Хотел изучить потом лучше, — услышали ведущие его допрос. — А пока сунул в карман на всякий случай.

Тогда как Бьенол, краем глаз разглядывая улику, вдруг получил шанс на полное оправдание раненого:

— Да вот и надпись на фотографии какая-то.

Он разгладил на ладони снимок.

И на его оборотной стороне прочитал, ясно выведенные фломастером слова, тут же прочитанные вслух;

— «Моему дяде Педро Гомесу от Алика».

Последствия от чтения подписи к снимку наступили так стремительно, как только могли.

— Это я написал! Я! — мальчуган с громким плачем выхватил фотографию у Бьенола, который почти потерял всякий интерес к замершему под дулом пистолета Фрэнку. — Этот снимок из моего письма дяде Педро!

Теперь и до него дошло, чей поломанный самолет когда-то стоял на выгоне у асьенды дона Луиса, чтобы поднять их в воздух и обрушить на заросли гилеи?!.

Догадавшийся обо всём, Бьенол опустил, больше ненужное теперь оружие, обнял Алика, за подрагивающие от плача, плечи:

— Верно, мой мальчик.

Оставалось и ему говорить правду, какой бы горькой она не была.

— Это твой дядя умер от ран в том самом имении, — начал рассказывать сетелянин. — Есть и могила.

Бьенол замолчал, проглатывая ком, застрявший в горле.

— Только я не хотел до времени тебе об этом говорить, — завершил он признание. — И вот, видишь, как вышло.

Мальчишка, оставшийся теперь совсем один на этом свете, обоим спутникам казался совершенно безутешным.

— Пусть проплачется, легче после этого будет! — миролюбиво подошел к ним Фрэнк Оверли.

Он снова вывернул все карманы, где могло бы остаться еще хоть что-нибудь из найденного в самолете Педро Гомеса.

Но почти все сгорело. Пошло на разведение огня, когда все вместе пытались разжечь сигнальный костер, занявшийся сейчас жадным, чадящим пламенем.

— Вот разве что это, — протянул он Бьенолу, изрядно потрепанный почтовый конверт. — Тут есть обратный адрес, может, сгодится для чего-нибудь.

Бьенол, в своё время прошёл хорошую лингвистическую школу всезнающего компьютера междухода, потому легко разобрал написанное на конверте.

— По-французски, — вначале определил он.

Потом оценил содержимое текста.

Опустив конверт, Бьенол мягко обратился к Алику, растиравшему по щекам грязные разводья, оставшиеся после слез:

— У вас был кто-то из знакомых в Париже?

Тот очень удивился.

Да так, что слезы перестали устилать его глаза.

— Нет, — отозвался мальчуган. — Папа мне о таких, никогда не говорил.

Вздох разочарования вырвался из груди Бьенола.

— Пожалуй, тогда это послание, или, вернее, то, что от него осталось, уже никому не пригодится, — сетелянин с сожалением скомкал в руке конверт. — Тогда как само письмо мы, к сожалению, уже только что сожгли.

Его мнение не разделил механик.

— Кто знает, попробую разобраться, — Френк протянул руку за бумажкой. — Все же имеется текст, а это уже немало.

Тут, по поведению нового знакомого, до Бьенола стало доходить кое-что из того:

— Кем бы мог быть на самом деле этот их странный попутчик?

— Так кто ты такой на самом деле? — спросил он.

И ответ, единственный, правдивый, последовал от того, кому уже ничего не нужно было скрывать.

— А вон, дорогой мой Бьенол, слышишь! — Фрэнк глянул наверх, где над кроной зарослей вновь донесся рокот приближающегося вертолета. — Что он, здесь просто так летает?

И на самом деле, не только дым от костра, как оказалось, был очень хорошим ориентиром для поисково-спасательного отряда, прочесывающего гилею с воздуха.

Большая металлическая стрекоза, теперь уже уверенно зависла над скалой, под которой хоронились беглецы. Затем выбросила из своего чрева длинную веревочную лестницу.

По ней вниз спустились несколько вооруженных полицейских.

О чем-то побеседовав с Фрэнком, они помогли Бьенолу и Алику подняться к ним в вертолет, взявший курс на столицу.

Остальные же машины направились в противоположную сторону. Вслед за той, в которую забрался Фрэнк.

— Пошли громить осиное гнездо дона Луиса! — определил Бьенол. — Давно пора было найтись на это настоящим людям.

С теплотой теперь отзываясь о товарище по несчастью, оказавшемся в конце концов инспектором полиции, он надеялся на их новую встречу в будущем, чтобы выразить ему все то, чего заслуживал их спаситель.

И благодарить было за что.

Ведь Фрэнк буквально вызволил их из хитроумной ловушки. Когда самолет упал в горный лес, он помог всей их компании избежать неминуемой гибели. Спастись в лесной чаще, похоронившей только беглый самолет.

…Еще до того, как подняться в вертолет, Фрэнк успел поведать новым друзьям и о миниатюрном радиопередатчике, запрятанном в его наручных часах.

— По этому сигналу еще вчера должны были полицейские выйти на тайную базу дона Луиса, а вы со своим побегом чуть было все не испортили.

Пришелец понял, что становится посвященным в факты, о которых ему лучше было бы не знать.

— Да ладно, чего уж, — остановил его Бьенол. — Главное, что преступники не уйдут от расплаты!

Он кивнул в сторону Алика Колена.

— И паренек наш спасен, — услышал Фрэнк. — Я же его теперь не брошу!

Настала пора расставания.

— До встречи, друзья! — прощаясь, напоследок обнял их по очереди Фрэнк. — Надеюсь, еще увидимся!

Голос его звучал вполне уверенно:

— Вот только покончим с сеньорами Гриланом, Сарбино и подобным этим преступникам!

Федеральный агент дружелюбно взлохматил, отросшие за последние месяцы, волосы на голове Алика:

— Хочешь увидеть их всех в наручниках?

И попал в самую точку.

— Да, хочу! — кивнул тот. — Только, чтобы арестовали их вместе с доном Луисом.

Ответом был одобрительный смех взрослых.

— Вот, ведь, хватил! — Фрэнк знающе подмигнул Бьенолу. — Как я понял из твоего рассказа, одному уже конец пришел в пещере Концифика.

И показал руками, составив из пальцев тюремную решетку:

— Другого персонажа ждет суд.

Время, отпущенное на разговоры, однако, истекло. Фрэнк начал прощаться:

— Ну да ладно!

И уже в последние мгновения общения успел сделать кое-что еще.

— Потом поговорим, малыш, — сказал федеральный агент своему юному приятелю. — Пока, вот возьми на память от меня.

Он снял со своего запястья дорогие часы и протянул, несказанно обрадовавшемуся подарку, Алику.

…Эх, как потом ругал себя Фрэнк, что не полетел с ними, а отправился вместе с полицейскими громить укрепленное поместье дона Луиса. Ведь это могли бы теперь сделать и без него:

— Зато совершенно иной оказался бы исход всей истории, — в чем он потом мог ручаться головой.

 

Глава двенадцатая

— Что же, господин Бьенол, Ваши показания во многом подтвердились! — комиссар полиции Эскобар Бенитес дружелюбно предложил стул посетителю его служебного кабинета.

Тот присел и выслушал остальное, предназначенное ему хозяином:

— Вот телеграмма от прокурора Кривпорта. В ней говорится, что дон Луис арестован, ожидает суда.

Благожелательно глядя на Бьенола, комиссар продолжал:

— Вы же с Альбертом Коленом приглашаетесь, как свидетели на процесс над международным преступным синдикатом торговцев наркотиками.

Эта дальняя поездка, впрочем, пока, как выяснилось, не входила в ближайшие перспективы новоявленного свидетеля.

Потому Бьенол не удержался от вопросов, которые последовали один за другим:

— А что с Мануэлем Гриланом?

— Обезопасили пещеру мыслителя Концифика?

Гримаса уважительного внимания на физиономии собеседника при этих словах сменилась сожалением.

— Вот здесь, дорогой, вышла осечка, — поскучнел полицейский. — Не все оказалось исключительно в наших силах…

Впрочем, он нашел и тут реальную возможность посвятить его и в некоторые подробности:

— Специальный отряд, где и был ваш знакомый — Фрэнк Оверли, действительно захватил асьенду дона Луиса, арестовал многих его подручных, но вот Грилан как сквозь землю провалился.

Только комиссар Бенитес далее уже был не расположен на особые откровения:

— бункер с лабораторией найти не удалось — помешало извержение вновь появившегося прямо в кальдере Магдалена, нового вулкана. Знаете, такое у нас частенько бывает.

Тут сетелянин его вынужден был прервать.

— Как извержение? — переспросил, озадаченный его ответом, Бьенол. — Ничто там не предвещало такого исхода.

Но его сомнения тут же были официально развеяны:

— Очень просто — все залито расплавленной лавой.

Комиссар нахмурился:

— Впрочем, довольно на эту тему.

Он перешел к тому, ради чего, собственно и пригласил к себе Бьенола и его юного спутника:

— Вот, изготовили вам с Альбертом Коленом проездные документы, к тому же приобрели два билета до Кривпорта.

Остальное было простой инструкцией: В тамошнем аэропорту вас встретят представители прокуратуры Штата. Все остальное решите прямо с ними…

Когда за вышедшими Бьенолом и Аликом закрылась дверь его кабинета, Эскобар Бенитес вздохнул, как будто избавился от большой обузы. После чего он набрал на своём служебном телефоне номер особенного абонента:

— Все улажено!

И уточнил для того же самого неведомого собеседника:

— Через три часа у них рейс.

Затем вновь был вынужден отвечать на вопрос, который буквально только что оставил без своего внимания, но в этом случае требовавший истины:

— Что с бункером?

Бенитес раскурил сигару, удерживая трубку телефона плечом.

— Обычное дело, янки с ближайшей авиабазы оцепили весь район кальдеры, — буркнул он в трубку. — Теперь там на всегда объявлена запретная зона.

Клубы дыма поплыли по кабинету, скрашивая настроение его хозяина:

— Что нашли?

Кривая улыбка перекосила его лицо:

— Это не телефонный разговор…

Комиссар бросил трубку, потянулся к, стоящему рядом с его служебным столом, сейфу.

Попал ключом в скважину замка.

Дверца стального несгораемого шкафа открылась неожиданно легко. Достав оттуда сверток, комиссар вызвал к себе дежурного офицера:

— Передайте это незаметно Альберту Колену перед самой посадкой в самолет.

Его глаза сузились, давая понять подчиненному важность поручения:

— Попросите мальчишку вручить пакет лично прокурору Кривпорта или мистеру Бредли из Федерального бюро.

Порученец откозырял и прямиком, не теряя времени, отправился выполнять важный приказ своего начальства.

…Лайнер набрал высоту.

О том говорило потухшее в салоне табло с сигналом «Пристегнуть привязные ремни», «Не курить».

— Что приуныл, малыш? — шутливо толкнул Бьенол, сидевшего рядом Алика. — Все позади, скоро суд над бандитами, а уж там придумаем, как жить дальше.

Их общение было прервано посторонним вмешательством.

— Сеньоры, лимонад, тоник, мороженое? — обратилась к собеседникам миловидная стюардесса.

Тот из пассажиров, кто был старше, охотно откликнулся на предложение:

— Лимонад, пожалуйста!

Поддержал его и юный спутник.

— Я, дядя Бьенол, лучше яблоко съем, — потянулся к своей сумке Алик. — Из дорожных запасов, что дали в комиссариате, а потом и газировки отведаю!

Уже допивая свой бокал, Бьенол чуть не выплеснул его остатки себе на новый костюм — самолет дал резкий крен, облетая грозовой фронт.

Алик же оказался менее ловким, чем Бьенол. Сумка выпала из его рук, и оттуда покатились по салону ярко красные яблоки.

— А это что, малыш?

Рядом с сиденьем, тоже выпав из сумки, лежал пакет, завернутый в плотную оберточную бумагу.

Алик ответил самым подробным образом:

— Комиссар просил передать документы лично прокурору Кривпорта или мистеру Бредли.

Однако пришелец его уже не слушал:

— Дай-ка мне, гляну, что там?

Приложив ухо к свертку, Бьенол четко различил тиканье часов.

— Странные бывают документы, — он с тревогой глянул на пакет. — С часовым механизмом.

После чего Бьенол, с треском разорвал обертку неожиданного послания комиссара Бенитеса.

Под ней оказалась металлическая коробка. Родная сестра той, что когда-то на асьенде показывал им Мануэль Грилан.

— Пентрит! Самая страшная взрывчатка, — определил по запаху Бьенол. — Из арсенала дона Луиса.

Память о прошлом вновь ворвалась в жизнь их обоих.

— Мина! — воскликнул Алик, с некоторым запозданием понявший содержание послания, пронесенного ими на борт самолета.

Его попытался успокоить взрослый.

— Спокойно! — выдавил из себя сетелянин. — Может, у нас есть еще время что-то придумать.

Но обмануть своей уверенностью уже никого не мог.

— Вряд ли! — с отчаянием донеслось с соседнего кресла.

Только что поверивший в свое обретенное счастье, подросток вдруг снова потерял все, что у него было.

— Самолет герметичен, взрывчатку с его борта уже не убрать, — проговорил Алик. — Мы пропали!

Только сетелянин не впал, как и он, в панику:

— Действительно, осталось одно…

Бьенол, с прояснившимся взором, глянул на своего юного спутника:

— Я-то сам вместе с этой адской машиной могу покинуть лайнер в любой момент.

Затем пришелец, повернувшись прямо к Алику, очень крепко прижал его худое тельце к своей широкой груди:

— Живи, малыш!

Алик смотрел на него во все глаза, на которые накатывали слезы.

В свою очередь Бьенол продолжал:

— Живи за себя и за меня!

И успел даже дать напутствие на будущее.

— Обязательно добейся правды! — услышал от него на прощание Алик Колен. — А мне уж, видно, не судьба…

…Никто из двухсот пассажиров самолета, даже не обратил своего внимания на то, как внезапно опустело одно из кресел рядом с плачущим подростком.

Лишь через секунду все почувствовали тугую волну, качнувшую громадную тушу самолета.

Кто-то возмутился:

— Опять воздушная яма.

И лишь рыбаки одного из траулеров, наблюдая за полетом, высоко в небе, пассажирского лайнера, заметили ниже его следа яркую вспышку.

— Вроде бы как салютуют кому?

— Нашли место!

Жизнь продолжалась.

#i_001.jpg