Я БОЛЬШЕ НЕ СТАНУ СРАЖАТЬСЯ

ВОЖДЬ ЖОЗЕФ И ВОЙНА ПРОТКНУТЫХ НОСОВ

перевод – А.Ю.Нефёдов (Ветер)

Существует множество различных предположений по поводу происхождения индейской расы. Ученые, теологи, философы предлагали самые разные объяснения, но ни одно из них не может считаться в достаточной степени удовлетворительным. Физические черты индейцев, примеры творений их культуры, легенды и традиции дают нам весьма обширную информацию, но всё-таки мы знаем еще слишком мало. У нас есть лишь наши теории и наша вера. Исследуя Америку, европейцы повсюду натыкались на местные племена. Они расселялись в соответствии с имевшимися жизненными ресурсами местности. Переселились ли народы в Америку из Азии в действительности или нет, не известно, но все свидетельства бесспорно указывают на то, что континент был заселен людьми с незапамятных времен.

Очевидно, что глубокая древность Проткнутых Носов совпадает с давним существованием иных народов, с которыми они идентифицировались. Они составляли основную ветвь языковой семьи Шахаптианов, населявших район реки Коламбия. Легенды Проткнутых Носов указывают, что племенные территориальные претензии на населяемые ими земли весьма давние.

Проткнутые Носы общаются на языке Шахаптиан (Shahaptian), который очень близок к языкам Уматилов, Уаллауаллов и языку Якимов из штатов Орегон и Вашингтон. Сами они называют себя именами Нимипу, Камуину и Тсутпели, каждое из которых означает «люди». В 1805 году Льюис и Кларк, продвигаясь к Тихому океану, назвали их Чопунишами. Примерно между этой датой и 1835 годом франко-канадские торговцы окрестили одну из ветвей этого племени Nez Perce, что означает «Проткнутые Носы». Индейцы утверждают, что этим именем впервые была названа одна из их торговых делегаций, дошедшая до Сэнт-Луиса в 1831 году. Одним словом, с тех пор за ними утвердилось это ошибочное название.

Биологи и географы сумели доказать, что есть взаимные отношения между наследственностью и окружающей средой. Следовательно, есть необходимость дать основную характеристику этому племени и его родной земле. В основном не существует особых разногласий касательно их внешности. Они были высокими, хорошо сложенными и энергичными. Генерал Ховард сообщал, что они были ростом порядка пяти футов и восьми дюймов, легко сложены и грациозны в движениях. Женщины были на несколько дюймов ниже, их лица всегда светлы и миловидны. Проткнутые Носы отличались умом, ответственностью, самоуверенностью, могли положиться друг на друга. Самоуважение и чувство достоинства воспитывались на вере в духа-охранителя, силу Вйакин (Wyakin). Влияние этого духа давало индейцам направление личного развития и ощущение судьбы.

Льюис дал им такое описание: «Чопуниши (понимай – Nez Perce, то есть Проткнутые Носы) в большинстве своем крепко сложены и очень активны. У них высокие носы, нередко имеющие орлиную форму. Выражение лиц у них обыкновенно доброжелательное.» По характеру своему они были дружелюбными, приятными и склонными к миру. Как охотники и воины они казались непревзойденными, будучи очень ловкими, отважными и благородными. Их понятия о чести и честности были выдающимися. Л.В.Макхортер назвал Проткнутых Носов «нетитулованным дворянством дикого северо-западного края». В 1877 генерал Нельсон Майлс сделал общее заключение: «Они были очень яркими и энергичными индейцами, пожалуй, наиболее умными из всех, которых я встречал. Глядя на них, создавалось впечатление, что они излишне самоуверенны, каждый мужчина был способен рассуждать самостоятельно и был полностью независимым в своих взглядах и намерениях.»

Традиционно Проткнутые Носы обитали в долине Камиа поблизости от развилки реки Чистая Вода (Clear Water River). Оттуда они расходились на север и юг вдоль горной гряды Горький Корень (Bitter Root) и на запад в сторону реки Коламбия.

Охотники племени выработали для себя ряд маршрутов, и одна из наиболее значительных троп тянулась на юг вдоль реки Малой Лососёвой реки (Little Salmon River) к горным лугам, оттуда вниз по реке Вэйзер в район Нижней Змеиной речки (Lower Snake River). Известная Тропа Проткнутых Носов тянулась вдоль утесов, разделяющих Чистую воду и Лососёвую реку, и приводила в буйно заросший район Селвэй; отсюда она поворачивала на восток в сторону горного массива Горький Корень и пролегала вдоль притока реки Горький Корень, который носил название Не-Перс (Nez Perce). Но наиболее важным и известным из трёх главных дорог была Тропа Лоло. От развилки Чистой Воды она шля сразу на восток. Но подробнее этот маршрут будет описан позже.

Климат в стране Проткнутых Носов изменялся в зависимости от высоты конкретной местности над уровнем моря. В основном преобладало влияние Тихого океана. Однако горы Битеррут – Горький Корень, высота которых достигает десяти тысяч футов, а выпадающие осадки – пятидесяти дюймов, заметно отводят холодную погоду. Сбалансированное влияние различных сил природы в этом регионе делают климатические условия весьма благоприятными для всех форм жизни.

Растительность в тех краях красива и богата. Вечнозелёные хвойные деревья, тополя, осины, клёны, берёзы – все они пышно разрастались вверх и вширь. Повсюду в изобилии были ягоды рябины, боярышника, черники. Густая трава покрывала все склоны холмов и особенно сочно зеленела в низинах.

Земля Проткнутых Носов омывалась водами многочисленных рек, в которых в изобилии водилась рыба. С первого взгляда в глаза бросалось, что лосось был в таком огромном количестве, что сразу несколько рек были названы Лососёвыми. Этот изрезанный ручьями край бесконечных долин, прерий и гор представлял собой идеальное место для множества животных, которые бродили здесь в большом количестве. Лоси, олени, горные козлы, антилопы, зайцы, разнообразные пернатые (как высокогорные, так и водоплавающие), а также их извечные враги медведи, волки, лисы, койоты – все они были достойной дичью для индейцев-охотников.

Кроме того, родина Проткнутых Носов представляла собой местность невероятной красоты. Фрэнсис Хайнс попытался так нарисовать великолепие того региона: «С первого дыхания весны и до разгара летнего времени страна Проткнутых Носов была похожа на сияние красок. Небесной синевы анемоны, жёлтые и голубые колокольчики, лазурные и лимонные лупины, густой желтизны подсолнухи и розовые цветочки горького корня…»

При этом нужно иметь в виду, что местным индейцам жилось привольно ещё по той причине, что страна их не была сильно заселена. Исаак И.Стивенс утверждал, что население составляло в 1855 году примерно 3300 человек (это территория в двести квадратных миль). Джонатан Билли Вильямс, индеец из племени Проткнутых Носов, составил подробную карту, на которой указал расположение и названия семидесяти пяти деревень! Места хватало всем, и многочисленные кланы отыскивали себе уголки по вкусу. Районы, занятые группами пяти вождей, которые приняли участие в войне 1877 года, были таковы: Вождь Жозеф – долины Уаллоуа и Имнаха (Орегон), Белая Птица – Лососёвая Река и её притоки, Тухулхулзот – высокогорье между Лососёвой и Змеиной реками, Хаш-хаш-кут – на большом изгибе Змеиной Реки, Зеркало – на среднем притоке Чистой Воды.

 

Обра з жизни Проткнутых Носов

Положение каждого человека в социальной жизни было значительным. Он никогда не подвергался нажиму с чьей-либо стороны; свобода действий не только предполагалась, но и строго соблюдалась. Семейные узы были крепки. Родственники жили вместе, обучая друг друга и поддерживая во всём. Наиболее выдающиеся мужчины племени иногда имели по много жен, но обычно у воина было две жены. Но как бы то ни было, семья всегда оставалась основой племенной жизни.

Типичным жилищем Проткнутых Носов была палатка конической формы, покрытая тростниковой циновкой. На зиму палатки устанавливались не на ровном месте, а в небольшом углублении. В селениях также встречались и весьма крупные жилища с крышами, поставленными углом, как большинство крыш в европейских деревнях (так называемые длинные дома), предназначенные для нескольких семей, живущих под «одной крышей», или для племенных совещаний. Эти длинные сооружения иногда достигали ста пятидесяти футов в длину, имели внутри несколько очагов и могли вмещать до сотни человек, а то и больше.

Шкуры бизонов служили для тепла и украшения жилищ. Наиболее популярным предметом домашнего пользования была корзина.

Постоянные поселения располагались на берегах рек, и каждая родовая община представляла в общем стойбище самостоятельный лагерь. Некоторые деревни были заселены беспрерывно, но встречались и такие, где индейцы жили только в определённые сезоны. Размеры поселений могли меняться от зимы к зиме. Самым крупным стойбищем, которое зафиксировали исследователи, была деревня с населением в триста человек. Но обычно деревни представляли собой поселения меньших размеров.

Руководящее положение в племени не передавалось по наследству и не было постоянным. В каждой деревне одновременно имелось несколько вождей, один из которых на данный момент признавался действительным лидером. Подняться до положения вождя можно было только в результате проявления своих лучших качеств, после совершения многих подвигов.

Проткнутые Носы всегда одевались с ног до головы, исключение составляло лишь военное время, когда воины сражались обнажёнными. Мужчины носили обычно набедренные повязки, рубахи, ноговицы и накидку или одеяло. Женщины облачались в кожаные длинные платья. Некоторые из них пользовались нижним бельём, сшитым из лыка.

Обеспечение себя едой было заботой всей семьи, но обязанности при этом строго разграничивались. Мужчины занимались охотой на крупных животных, женщины и дети ставили силки на мелких зверей и собирали ягоды и корни.

Наибольшее предпочтение из всех корнеплодов индейцы отдавали луковичному растению под названием камас (bulbaceous camas). Если эти корешки не потреблялись сразу, их высушивали, толкли в порошок, превращая в массу, готовили и оставляли в запасе. Именно от этого растения получили названия многие долины и луга.

Американские индейцы совершенно не знали домашних животных, и причину этого трудно понять. Исключением были собаки, которых в каждой деревне хватало в изобилии. Странным кажется и отсутствие желания в разведении скота, учитывая страсть индейцев к лошадям.

Проткнутые Носы были более других племён богаты несметными табунами, которые заполоняли все долины. Льюис и Кларк были сильно удивлены умением Проткнутых Носов обращаться с лошадьми Они умели кастрировать коней, они добились прекрасных результатов в селекции, они вывели красивую породу, ставшую известной под названием Апалуса. Ранние торговцы часто упоминали об этой крапчатой лошади и называли её «a рalouse horse» (от французского «pelouse», то есть лужайка или пастбище), что трансформировалось, спустя время, в Апалусу.

Похоже, что Проткнутые Носы были единственными из всех индейских племён, кто научился селекции. Они обожали лошадей и восхищались ими. Лошади служили им на охоте, войне, спортивных скачках.

 

Религия Проткнутых Носов

Говоря о сангвинистическом характере Проткнутых Носов, надо сразу заметить, что «не хлебом единым» жили они. Индейцы были высокоорганизованы в духовном смысле. Религиозные концепции индейцев Плато и их спиритические практики детально разбирались многими учёными.

Предложенная ниже интерпретация их духовных взглядов основана на исследованиях МакВортера, Кэйт Макбет и Свена Лилджелада.

Главным базой религии индейцев Плато было желание каждого индивида получить помощь и силу из мира духов. Успех зависел, согласно их взглядам, от личных контактов с духами, один из которых мог стать охранителем на всю жизнь. Такой контакт достигался посредством снов и видений. Поиски откровений и подготовка к ним начинались в раннем детстве. В возрасте десяти или двенадцати лет каждый ребёнок, будь то мальчик или девочка, отсылался в полном одиночестве в изолированное место, чтобы поститься и не смыкать глаз днём и ночью, пока не приходило видение. Тогда ребёнок видел впервые сверхъестественное существо, которое обещало стать его охранителем, чьих советов он отныне ждал ежечасно.

Специальные танцы проводились в случаях необходимости, но обычно церемониальные пляски были строго распределены по календарю (например, первые распустившиеся цветы, первый пойманный в этом сезоне лосось, первый сбор ягод и т.д.).

Суммируя свои исследования, МакВортер заключает, что Проткнутые Носы верили в бессмертие всех жизненных форм. Отношения каждого человека с духами было глубоко личным. Ключ к таким отношениям был Вйакин. Вйакин мог представлять собой какую-то одну силу или быть целым сочетанием мистических сил, работавших в едином порыве.

Кэйт Макбет наблюдала заметную гибкость во взглядах Проткнутых Носов в отношении понятия честности. «Согласно их мировоззрению, нет никакого греха в том, чтобы в первый раз ответить на заданный вопрос лживо. Совсем немного греха было в том, чтобы солгать во второй раз. Но в третий раз ложь была непростительна. Все понимают это и на всякий случай всегда спрашивают три раза, чтобы наверняка услышать правду. Это уходит корнями к их древним языческим учениям.»

Как правило, добрые отношения между индейцами и белыми людьми не затягивались надолго. Однако добрососедские настроения Проткнутых Носов к белым пришельцам протянулись почти на шестьдесят лет.

Прибытие экспедиции Льюиса и Кларка в страну Проткнутых Носов оказалось важным событием для обоих народов. Уставшие и жаждущие дружбы с местными племенами исследователи появились 20 сентября 1805 года возле Битеррут – Горького Корня. И они нашли друзей. Вождь Спутанные Волосы и его соратники Черный Орел, Илп-Илп, Красный Медведь, Порезанный нос, Сломанная Рука и Говорящий Орел периодически встречались с обоими капитанами, покуда те продвигались по земле Проткнутых Носов, и держали с ними совет. Конечно, языковой барьер был заметной помехой в общении, но его удалось преодолеть, смешивая английские, французские, шошонские слова со словами Проткнутых Носов. Когда экспедиция ушла дальше, белые оставили своих лошадей на сохранение вождю Спутанные Волосы, а на следующий год забрали их назад в отличном состоянии.

 

Золотоискатели встречают Проткнутых Носов

В конце пятидесятых годов граница золотодобычи стремительно продвигалась на тихоокеанский северо-запад. При поддержке армейских частей, базировавшихся в Уалла Уалла, наступление старателей на земли Проткнутых Носов удалось сдержать, но не остановить навсегда.

Процветающий калифорнийский торговец Элиас Дэвидсон Пирс 20 февраля 1860 год обнаружил в районе Чистой Воды золото. Пирс уже три года занимался торговлей с Проткнутыми Носами и сумел выведать у них, что в регионе имелось золото. Убедившись в этом окончательно, Пирс предложил своим компаньонам начать разработку золотых жил. Однако агент по делам индейцев Кэйн выступил категорически против, заявив, что таковые разработки являются нарушением договора с аборигенами. Он хорошо понимал, что за первыми золотыми шахтами последует хорошо известная Америке золотая лихорадка. Кэйн предложил Не-Персам разместить повсюду своих разведчиков и блокировать дороги, но индейцы не придали особого значения словам агента и остались в резервациях. Разумеется, вскоре они увидели, что такое настоящий наплыв белых людей. К счастью для пришельцев, индейцы оставались в благодушном настроении, полагая, что старатели уйдут, вдоволь намыв и накопав себе жёлтого металла. Увы, они серьёзно заблуждались.

 

3. Индейские договоры

Известные переговоры 1855 года проходили на правом берегу Мил Крик (Mill Creek) – Мельничного ручья, который является притоком реки Уалла-Уалла. То была прелестная равнина, густо покрытая травой и цветами. 23 мая губернатор Стивенс с доброй сотней помощников и военных расположились лагерем и приготовились к встрече индейцев. Проткнутые Носы в количестве почти двух с половиной тысяч человек появились на следующий день и установили американский флаг посреди своего стойбища. Хал-хал-тлоссот (Законник) был верховным вождем прибывших. Он был из тех дикарей, которые верили американскому правительству, и ориентировал своих последователей на мир и цивилизованное развитие… Затем приехали Каюсы, Якимы, Уматилы и Уалла-Уаллы, возглавляемые Уиах-те-на-тии-ма-ном, Молодым Вождём, Пу-пу-мокс-моксом, Жёлтой Змеёй и Кам-и-ах-каном. В каждом племени была своя иерархия и свои младшие вожди. Среди Проткнутых Носов младшими вождями являлись Зеркало (отец), Пятнистый Орёл, Жозеф (отец), Джеймс, Красный Волк, Тимоти и Орёл Из Света.

В общей сложности прибывших индейцев насчитывалось около пяти тысяч. Ежедневно они по несколько часов проводили на переговорах, затем отправлялись в свою деревню и устраивали спортивные игры и скачки на лошадях.

Дебаты о продаже земле были жаркими, потому что некоторые вожди, например, Жёлтая Змея, высказывали явное недоверие предложениям белых: «Я думаю, что вы хотите прибрать к рукам всю нашу землю… Однажды американцев здесь станет столь же много, сколько травы… Вы полагаете, что покажете мне подарки, и я сразу кинусь хватать их? Вы именно так думаете про вех индейцев. Но подарки и земля – совсем разные вещи.» Более дружелюбный вождь Стичус поднялся, хорошо понимая, что поставлено на карту: «Друзья мои, я хочу, чтобы вы увидели моё сердце. Когда мать дает вам жизнь, нянчиться с вами, выкармливает, взращивает, вы любите её и цените. И вдруг приходит кто-то и забирает куда-то её и продает, и вы остаетесь в одиночестве. Что вы почувствуете? Эта страна – наша мать, мы от нее получаем жизнь.» Зеркало вернулся с охотничьим отрядом, привезя мясо бизонов и поспешил в лагерь, где шли переговоры: «Люди! Что вы сделали? Пока меня не было, вы продали мою землю. Теперь мне даже негде поставить свой дом. Пойдёмте к нашим палаткам, я хочу с вами говорить!»

Переговоры перенесли на другой день. Но гладко они не прошли. Зеркало продолжал настаивать н том, чтобы индейцам было оставлено гораздо больше земли, чем хотели белые. Вождь Законник, будучи сторонником американцев, демонстративно покинул переговоры. Многие вожди заволновались и поспешили высказаться за подписание договора. После долгих споров бумага была подписана. После подписи Законника шла подпись Зеркала, затем – Жозефа, а после – значки других пятидесяти шести вождей.

Однако правительство США не ратифицировало договор 1855 вплоть до 1859 года. В результате денежные продовольственные выплаты не поступали до 1860 года. К тому времени уже прошел слух о золоте, и более десяти тысяч старателей ринулись на земли резервации. Под нажимом вождей индейский агент Джири в сумел договориться, чтобы пришельцы не заходили южнее Чистой Воды. Разумеется, об этом соглашении быстро позабыли. Золотоискатели не только копались в чужой земле, но и угоняли индейский скот.

Напряжение нарастало. Уже в 1861 году несколько обеспокоенных вождей потребовали новых переговоров с правительством, но Законник воспротивился. На следующий год постоянный военный пост был установлен в Лапуай.

21 июня 1862 года газета «Washington Statesman» сообщила о том, что от рук пьяных старателей погибли три индейца. На просьбу Проткнутых Носов свершить законный суд над разбойниками белые власти не отреагировали.

В 1863 и 1868 годах были подписаны новые соглашения с Проткнутыми Носами, но они вовсе не улучшили положения индейцев. Наоборот, резервация была уменьшена в размере. Индейцы были в шоке. Старый Жозеф в гневе изорвал копию договора на мелкие куски и демонстративно уничтожил бережно хранимую до ого книгу Нового Завета. Это был явный знак, что он отступал от проторенной мирной тропы. Он твердо заявил, что не намерен отдавать любимую им землю Уаллоуа, о чем сказал своим сыновьям Жозефу и Оллокоту. Этот край был священным. Тут покоились кости предков, питая жизненной силой племя Проткнутых Носов. Решительно отступив от христианства, старый Жозеф обратился к культу Провидца (Dreamer cult). Учение провидца утверждало веру в бесконечность жизни. Земля существовала с незапамятных времен, и сотворена она была без изъянов. Человеку не полагалось вторгаться в нее, он мог лишь пользоваться её дарами. Шаман Шахаптианов по имени Смохалла был наиболее почитаемым апостолом культа Провидца и говорил: «Моим юношам не придется работать. Люди, отдающие себя работе, не могут получать видения, а через видения мы получаем мудрость… Вы требуете, чтобы я распахивал землю, но могу ли я взять нож в руку и вспороть грудь моей матери? Вы настаиваете на том, чтобы я раскапывал из земли камни, но стану ли я срезать кожу с моей матери, если мне вдруг потребуются кости?«

Умирая в 1871 году старый Жозеф прошептал на ухо Жозефу, своему сыну: «Мой сын, закрывай уши всегда, когда с тобой начнут разговаривать о продаже твоей земли. Через несколько лет белые люди будут повсюду. Они будут требовать твою землю. Но ты н забывай моих слов. В этой земле будет лежать тело твоего отца. Никогда не отдавай кости отца и матери.»

Молодой Жозеф рассказывал о тех днях: «Я похоронил отца в красив долине, где звенели чистые воды ручьев. Я люблю эту землю больше любого другого места.»

Ему был всего тридцать один год, но он не стремился к воинской славе. По своей природе он был больше дипломатом, нежели военным. Он всегда спорил и уразумлял своих противников с позиции справедливости и силы. Что касалось договора Уалловы о продаже земле, он говорил: «Если мы когда-либо владели этой землей, то мы и теперь владеем ею. Комиссионеры настаивают, что наша земля продана правительству. Но представьте, что приходит белый человек ко мне и заявляет, мол, мне нравятся твои лошади, Жозеф, я хочу купить их. Я ему отвечаю, что мне самому нужны мои лошади. Тогда он направляется к моему соседу и объясняет ему, что хотел бы приобрести моих лошадей, но я не продаю их. Сосед говорит ему: давай мне деньги, и я продам тебе лошадей Жозефа. Тогда белый человек возвращается ко мне и объявляет, что купил мох лошадей и что я должен теперь отдать их ему. Если правительство когда-то и приобрело наши земли, то именно таким способом.»

В январе 1876 года генерал Ховард писал: «Настоящими хозяевами долины Уаллоуа являются Проткнутые Носы… Договор 1863 года был подписан лишь частью племени Проткнутых Носов… Несколько групп продолжают не признавать этот документ и вполне обоснованно не покидают свою землю…»

8 января 1876 года генерал Ховард получил от майора Генри Вуда подробный отчёт, где, в частности, говорилось: «Проткнутые Носы, не подписавшие договор 1863 года, по закону не могут быть выселены со своей территории и имеют полное право пользоваться этой землей и всеми её богатствами… Покуда Жозеф не совершит какого-либо враждебного действия по отношению к нам, мы не должны применять силу для его помещения в резервацию…»

В апреле 1876 года два поселенца, Макнэлл и Финдли, зашли на охотничьи угодья Проткнутых Носов и обвинили индейца Уилхаюта в том, что он украл у них лошадей. Краснокожий категорически отказывался от предъявленного ему обвинения, а когда Макнэлл схватил его, стал защищаться. В этот момент Финдли застрелил его. Позже поселенцы отыскали своих потерявшихся лошадей, но жизнь погибшего не вернуть.

В сентябре 1876 года обстановка настолько наэлектризовалась, что Жозеф собрал своих людей, занял удобную позицию на высоком утесе и потребовал от поселенцев немедленно разрешить все спорные вопросы. Лейтенант Альберт Форс едва успел со своей ротой к месту намечавшейся схватки, чтобы предотвратить кровопролитие.

3 октября 1876 года министр внутренних дел направил комиссию для выяснения обстановки в резервации Проткнутых Носов. Особое внимание уделялось племени, возглавляемому младшим Жозефом. После длительных разговоров комиссионеры приняли определенные решения и постановили:

1. Лидеры религиозного культа Провидца должны быть немедленно возвращены в агентства, лишены своих прав и руководящего положения в племени, либо сосланы на Индейскую Территорию (Оклахому).

2. Затребовать присутствия американской армии в долине Уаллоуа до момента размещения группы Жозефа на свободных землях официальной резервации.

3. В случае отказа переместиться на указанную территорию, а также при сопротивлении, для перемещения Проткнутых Носов в резервацию будет применяться сила.

4. Любое проявление индейцами актов насилия, грабежей или другого беспокойства также является оправданием для использования военной силы.

6 января 1877 года, с присущим государственному чиновнику рвением, агент Монтейт отправил четырёх важных по своему положению Проткнутых Носов и друзей вождя Жозефа с посланием, что правительство установило срок возвращения в официальную резервацию до 1 апреля. Жозеф возмущенно взмахнул руками: «Я столь долго разговаривал с бледнолицыми насчет моей земли и объяснял им, что она принадлежит моему племени. Отец не продал её, страна, которую они так жаждут, принадлежала ему и нашему народу. Я не покину её, покуда меня не принудят.»

17 марта 1877 года Оллокот, брат Жозефа, навестил агента Монтейта в Лапуаи. Младший вождь заявил, что он склонялся к мирному пути решения этого сложного вопроса. «У меня есть глаза и сердце и я понимаю, что в случае войны нам всем придётся уйти в горы. Я люблю мою жену и моих детей и не хочу расставаться с ними.» Оллокот убедил Монтейта организовать ещё одну встречу в Лапуаи с генералом Ховардом.

Заключительный разговор между белыми и Проткнутыми Носами произошел 3 мая 1877 года. Генерал Ховард так изложил события: «Агент весьма любезно говорит: «Закон таков, что вам нужно вернуться в резервацию. Закон делаем не мы здесь, а Вашингтон.» Услышав ещё несколько подобных фраз, старый Провидец резко воскликнул: «Между нами не было заключено сделки. Кто-то из индейцев продал землю. Но я не продавал ничего. Эта земля есть часть моего тела. Я никогда не отдавал эту землю.» Тогда я заметил Провидцу: «Ты прекрасно знаешь, что правительство организовало резервацию. Индейцы должны отправиться туда, тогда он станет гражданином страны. Если индеец станет гражданином страны, как, например, старый Тимоти из Алпоуа (он, как любой гражданин, может иметь землю вне резервации, но для этого должен покинуть племя и приобрести участок, как это делают белые). Правительство устроило для вас эту резервацию, чтобы вы и ваш дети жили в мире.» Затем поднялся весьма грубый парень и резко спросил что-то. Переводчик быстро сказал: «Он требует узнать, что это за лицо, которое делит землю и усаживает меня на одном клочке?» Я ответил спокойно: «Это я. Я выступаю здесь от лица президента, и нет никого, кто бы воспрепятствовал мне. У меня ясные приказы, которые я исполню. Я думал, что индейцы весьма разумны, чтобы принять меня в качестве друга, а не врага».

 

4. На Тропе Войны

У каждой войны есть свои большие и малые поводы. Как уже было упомянуто, основной причиной разразившейся войны Проткнутых Носов были чуть ли не наследственные на тот момент трения, возникшие в результате смешения двух рас, принадлежащим к совершенно различным культурам. Кроме того, имело место постоянное нарушение золотоискателями и другими пришельцами мирных договоров, в чем, якобы, не принимали участие официальные правительственные представители. Проткнутые Носы были вытолкнуты в область, где утеряна грань между законом и беззаконием.

После заключительных переговоров индейцы возвратились на свои»вольные» земли, чтобы собрать пожитки и скот для перемещения на территорию резервации Лапуаи. Можно лишь догадываться об их чувствах в те дни. В поисках разбредшейся по Уаллоуа скотины индейцы ушли даже в высокогорье. Их полудикие стада коров и лошадей, привыкшие к неограниченным пастбищам, вырвались за временно установленную лёгкую ограду. Ограниченные тем, что могли унести вьючные лошади и волокуши, индейцы оставили огромное количество домашнего имущества без присмотра.

Как вожди сумели успокаивать своих соплеменников и удерживать их в едином русле, представить себе просто невозможно. Нужно не упускать из виду, что, согласно племенным законам, каждый представитель общины имел полное право на принятие своего личного решения, и такое право не могло быть нарушено никем и никогда. Свободное волеизъявление решало всё, и прежде всего – образ жизни. Вожди не могли надавить на соплеменников, и тем не менее, община начала передвижение, несмотря на несогласие!

На Змеиной реке их остановил разлив. Переправа вброд казалась оказалась затруднительной. Индейцы попытались переправиться на плотах, сделанных из кожи. Сильные мужчины и женщины отправились вплавь, и никто не пострадал, но многие лошади были унесены потоком воды.

В начале июня индейцы собрались в традиционном месте встреч, что у изголовья Скалистого Каньона неподалеку от озера Толо. Здесь люди нежились на солнце, резвились верхом на своих любимых лошадях, весело расхаживали по лагерю в пышных одеждах. Ночами старики заводили долгие разговоры об истории народа, а молодые организовывали танцы. Неторопливо велись приготовления к окончательному этапу переезда.

Жена индейца по имени Жёлтый Гризли складывала свои пожитки, когда случилось несчастье. Группа всадников важно проезжала мимо, словно на параде. На последней лошади сидели два юноши, их лошадь внезапно взбрыкнула и раздавила копытами несколько разложенных луковиц. Жёлтый Гризли грубо закричал на юношей: «Смотрите, что вы наделали! Воображая себя храбрецами, вы давите продукты, которые взращены моей женой с огромным трудом! Если ты такой смелый, Орлиная Накидка, то почему бы тебе не отправиться на тропу и не уничтожить бледнолицего, который убил твоего отца?» Это замечание попало в самое сердце Вахлититса. Позабыв об обещании не мстить, которое он дал умирающему отцу, Вахлитис Орлиная Накидка воскликнул: «Ты пожалеешь о своих словах!» Вахлититс считался отличным воином и был кумиров многих молодых Проткнутых Носов.

Выпив с досады слишком много виски, Вахлититс почувствовал себя беспокойно. На рассвете 13 июня он и его двоюродные братья, Сарпсис Илпилп и Ожерелье Лебедя, покинули стойбище. Ожерелье Лебедя точно не знал, куда он направлялись, ему ничего не сообщили о цели поездки. Вахлититс и Сарпсис взяли всю ответственность за предпринятый набег на себя, как это обычно делали Проткнутые Носы. Их жертвой должен был стать Ларри Отт, убийца отца Вахлититса… Индейцы напали на него в его доме и застрелили его. Уезжая с места убийства, они прихватили его винтовку, патроны и прекрасную лошадь. Утром 14 июня они убили другого белого – Генри Элферса, который слыл злобным врагом краснокожих. Следующими жертвами стали Роберт Блэнд и Генри Бэкродж. Сэмюэль Бенедикт, который застрелил пьяного индейца в 1875 году, был ранен. Люди на Лососёвой реке пришли в ужас от внезапных нападений индейцев.

Вернувшись в свою деревню, Ожерелье Лебедя рассказал своим соплеменникам о содеянном, в то время как двое его товарищей держались вдали.

На быстро организовавшейся сходке отсутствовало много уважаемых воинов, не вернулись ещё с другого берега и Жозеф с Оллокотом. Вопрос ставился один: воевать или не воевать? Старый Радуга отговаривал от войны: «Вас слишком мало, просто горстка индейцев. Вы не сможете противостоять белым. Разве сумеете вы воевать ружьями против солдатских пушек? Дождитесь прихода лета. Тогда мы соберем большой совет всех наших племён и подумаем, как нам быть.» Но тут кто-то громко закричал: «Зачем нужен этот совет? Посмотрите-ка на этих трёх удальцов! Они вернулись с лошадьми белых поселенцев, которых убили вчера! Будет война!»

Реакции последовали самые различные. Вождь Белая Птица Он собрал свой собственный совет и выступил против всякого проявления враждебности. Однако рассказывают, что Две Луны и Большая Заря разъезжали по лагерю и призывали к выступлению. И слова их не пропали даром. Утром 16 июня шестнадцать молодых индейцев и Жёлтый Бык, отец Сарпсиса, присоединились к двум своим соплеменникам, которые уже вкусили крови бледнолицых. Эти люди были готовы к действиям, и последние сдерживающие их факторы, если таковые имелись, растворились после того, как они опорожнили баррель виски в пустующей торговой лавке Бенедикта. Детали нападений, случившихся за два последовавших дня, были кошмарны…

Существуют споры по поводу точного числа павших от рук дикарей. Генерал Ховард называет цифру четырнадцать, Джеймс По настаивает на пятнадцати, а Артур Чэпмэн утверждает, что погибло двадцать пять человек. Как бы то ни было, та военная тропа оказалась кровавой, и нет никаких оправданий внезапной вылазке Проткнутых Носов, разве что принять во внимание опьяненный рассудок дикарей?

Военный рейд не был предпринят по инициативе вождей или военного совета. Это было самоличное импульсивное движение тех, кого обычно называют горячими головами. Всё же нужно принять во внимание сложившуюся ситуацию и отчаянье многих Проткнутых Носов. И главное – рядом с ними не было действительно авторитетного лица.

Жозеф и Оллокот находились во время кровавых событий достаточно далеко, занимаясь перегоном скота гораздо ниже Лососёвой реки. Затем в семье Жозефа родился ребенок, и так как его жена жила в то время чуть в стороне от основного лагеря, то страшные новости не сразу дошли до Жозефа.

Когда он проведал о случившемся, его соплеменники были уже в движении. 14 июня один из поселенцев по имени Лью Дэй вызвался отправиться за военной помощью в Лапуай.

После 14 июня Проткнутые Носы, официально не вступившие в мирное соглашение с правительством, в течение долгих месяцев не смогли познать, что такое покой.

Генерал Ховард прибыл в Лапуай 14 июня и стал ожидать сообщений о прибытии «недоговорных» индейцев. Вместо этого в четыре часа он узнал, что на белых поселенцев в районе ручья Белой Птицы были совершены нападения. Новые сообщения прилетали с невероятной быстротой, а слухи распространялись в одно мгновение, и генерал оставил всякую надежду на мирное решение вопроса. К восьми часам вечера он отправил две роты Первой Кавалерии (общим числом в девяносто девять человек) в сторону каньона Белой Птицы.

Когда колонна выстроилась в походный порядок, Ховард поприветствовал капитана Пэрри и сказал: «До свидания, полковник.. Помните, что вас не должны одолеть.» Капитан Пэрри засмеялся в ответ: «Такой опасности не существует, сэр.» Так тогда казалось.

Всю ночь армейцы продвигались по раскисшим тропам и остановились на завтрак возле Коттонвуда. К вечеру очередного дня отряд добрался до Грэнжевиля, где солдаты надеялись отдохнуть после семидесяти миль, проделанных за двадцать четыре часа. Но горожане, черезчур напуганные последними событиями, требовали от солдат немедленных действий. Перри неразумно поддался их нажиму, рассчитывая на ополчение поселенцев-добровольцев. Но к девяти часам вечера, когда марш закончился, возле солдат оказалось всего одиннадцать штатских, а не обещанный крепкий отряд добровольцев.

Рота остановилась на уступах, возвышавшихся над ручьем Белой Птицы. Здесь люди собирались отдыхать, покуда рассвет 17 июня не открыл бы перед ними вид индейского лагеря, лежащего три тысячи футов ниже позиции кавалеристов. В полной тишине вспыхнул огонь курительной трубки, и на него тут же отреагировал «крик койота», отозвавшийся долгим эхом среди гор. Итак, Проткнутые Носы были разбужены и предупреждены. Черные зоркие глаза стали всматриваться в непрошеных пришельцев.

Не пробило и трёх часов ночи, как солдаты стали собираться. Через час они приступили к спуску в каньон, но увидели группу из шести индейцев под белым флагом. Военные отчеты умалчивают об этой детали, но все историки Проткнутых Носов подчеркивают этот факт. Жёлтый Волк писал, что Веттиветти (белым известен как Джон Бойд) возглавлял группу парламентеров. Он также помнит, что Ветти громко кричал солдатам: «Что вам, людям, надо?»

 

5. Битва при каньоне Белой Птицы

Выведя роту из расщелины, капитан Пэрри развернул солдат. Тримбл руководил правым флангом, в то время как Теллер велел своим солдатам составить стрелковую цепь, а ополченцы устроились на левом фланге. Капитан Пэрри выехал вперед с проводником по имени Артур Чэпмэн и горнистом Джоном Джонсом. Индейские парламентеры не ожидали увидеть прямо перед собой внезапно возникшую из зарослей тройку кавалеристов и растерялись. Чэпмэн дважды выстрелил, но Ветти и его товарищи скрылись невредимыми. Притаившийся где-то снайпер Проткнутых Носов пустил пулю в ответ и сразил горниста Джонса.

Проткнутые Носы, общей численностью около семидесяти воинов, распределились по уступам и утесам, которые заграждали их деревню. Меткость их стрелков дала знать о себе сию же минуту: с дюжину кавалеристов вывалилось из седел. испуганные лошади, лишившись своих хозяев, заметались и создали остальным всадникам трудность, беспокоя их коней. Тем временем индейцы продвигались вперед, кто пешком, кто верхом. Гибель второго горниста сделала невозможной передачу команд. Вскоре оба фланга капитана Пэрри рухнули.

Глубоко в расщелине погиб лейтенант Теллер и восемнадцать человек вместе с ним. Его остановившиеся часы показывали девять. Перри вспоминал: «Люди на левом фланге увидели, что гражданские ополченцы в панике отступают, а индейцы занимают их позиции, и их охватил ужас, который стал бесконтрольным. После чего вся правая сторона цепи бросилась к лошадям, и паника сделалась всеобщей.»

Пэрри попытался восстановить порядок, в то время как солдаты карабкались вверх по склонам, однако организованный ход сражения вернуть было невозможно. Изредка какой-нибудь взвод залегал, чтобы отстреливаться из укрытия, но очень быстро покидал свою новую позицию. Таким манером солдаты вскоре добрались до верхнего плато. Проткнутые Носы не отставали и продолжали наседать. В своем отчете Пэрри указывал: «Индейцы теснили нас на протяжении четырёх миль от горы Айдахо. Лишь после этого они отступили, увидев, что далее мы не отойдём.»

Лейтенант Парнел, исполнявший в то время обязанности полковника (brevet Colonel) указал на любопытную деталь в тактике Проткнутых Носов: «Индейцы погнали большой табун лошадей прямо на наши линии. Среди множества этих безумных пони скрывались шестьдесят-семьдесят индейских наездников, которые сию же минуту атаковали нас, деморализуя солдат.»

Капитан Фарроу в своей памятной записке о битве в каньоне Белой Птицы подчеркивал хладнокровие Пэрри и его умение быстро войти во взаимодействие с умелыми офицерами. При этом он считал, что солдаты прямым ходом попали в западню, ловко устроенную матерыми индейскими вояками.

Как уже было указано раньше, кавалеристы пришли к каньону Белой Птицы не в лучшем состоянии. Один из участвовавших в схватке солдат вспоминал: «Индейцы были готовы к нашему прибытию и даже с нетерпением ждали нас, так как они набросились на нас со всех сторон, едва мы вступили в каньон.»

Проткнутые Носы преследовали военных, покуда те не исчезли из виду, если смотреть на них с горы Айдахо. Затем индейцы возвратились на поле брани и забрали в качестве трофеев тридцать шесть винтовок и какое-то число револьверов, неплохо пополнив этим свой арсенал (кавалеристы пользовались Американскими Карабинами – Спрингфилд 45-калибра, 1873 года выпуска). На месте сражения было найдено тридцать два мертвых солдата. Двум раненым кавалеристам и двум раненым добровольцам удалось уйти с отступавшей ротой. Никто из покойников не был оскальпирован, раздет донага или изуродован. Важно заметить, что за время всей этой войны Проткнутые Носы ни разу не срезали с белых людей скальпы, что нельзя сказать об индейских скаутах генерала Ховарда.

 

Потери в живой силе

Два Не-Перса (Челлуйен и Эспоуюес) были ранены, но никто из Проткнутых Носов не погиб в том бою. Это лишний раз доказывает, что военное искусство индейцев, их маневры и меткость стрельбы были в каньоне Белой Птицы более, чем прекрасными, чем не могли похвастать белые солдаты. Индейцы не превосходили военных числом, не было у них и преимущества в огневой мощи, более того, у многих дикарей огнестрельное оружие появилось лишь после состоявшегося сражения.

Событие в каньоне Белой Птицы нередко сравнивают с битвой при Маленьком Большом Роге (Little Big Horn) в смысле сокрушительного поражения армии. Впрочем, сходством было и отсутствие бдительности со стороны военных, а также отсутствие резервов. Что же касается численного соотношения, то при в данном случае силы были почти равными.

Погибших тридцать четыре кавалериста похоронили лишь 27 июня, то есть десять дней спустя. Каждый был предан земле там, где упал. В 1927 году дорожными рабочими были обнаружены останки неизвестного солдата. В сентябре того же года группа горожан установила небольшой памятник с надписью: «Перед вами простирается на запад Белая Птица – историческое место сражения войны Проткнутых Носов. Тридцать четыре солдата отдали здесь свои жизни на благо отечества 17 июня 1877 года. Один из них покоится под этой плитой, там, где он погиб в бою».

 

6. Перестрелки и последствия

Сообщения о схватке в каньоне Белой Птицы пополнили список тревожных известий о кровавых стычках с краснокожими за последние три дня. Реакция была мгновенной. Различные военные части были немедленно отправлены к месту вооруженного столкновения. Генерал Ховард писал по этому поводу так: «Армия выдвинулась из Уалла Уалла, Уалула, Ванкувера (штат Вашингтон, не путать с канадским городом), Стивенса, Кэнби, Тоустенда, Клэмэта…

Вскоре пришли в действие части в Лапуай. В обязательном порядке были подняты все форты, находившиеся от места событий в радиусе трехсот миль.

В Калифорнии и Аризоне собирались подразделения для переброски на поле военных действий, даже из залива Сан-Франциско и из самой Аляски поспешили артиллеристы, затаив дыхание. Из Джорджии выдвинулись роты Первой Пехоты…»

В дополнение к регулярной армии в Орегоне, Вашингтоне и Айдахо формировались роты волонтёров.

Сами же Проткнутые Носы, одержав первую победу, не слишком трезво оценивали положение. Им представлялось, что вражеские силы всегда будут столь же немногочисленны и неповоротливы. Несмотря на то, что вышедших на военную тропу Проткнутых Носов считали индейцами Жозефа, дело обстояло иначе. Это была объединенная группа различных кланов, которой управлял совет, избиравший различных вождей, способных выступить в качестве военных лидеров. Обычно индейские воины не подчинялись никакой дисциплине, но к мнению военного вождя чаще всего прислушивались.

Вождь Жозеф, будучи признанным дипломатом, стал для всех белых людей, офицеров и штатских, которые сообщали о военных действиях, символом единства индейцев. Они называли его главным вождем Проткнутых Носов. Генерал Ховард искренне считал Жозефа военным вождем. В своей телеграмме МакДауэлу от 27 июня 1877 он так и утверждал: «Жозеф – это боевой вождь.»

 

Генерал Ховард вступает в дело

Ховард, отдавав телеграфом распоряжение по мобилизации людей, решил не тянуть время и выступил с имеющимися у него под рукой силами 21 июня. Вместе с оставшимися у Пэрри шестидесяти солдатами он направил ещё восемь рот регулярной армии и группу добровольного ополчения из Уалла Уалла. Общим числом силы его составляли на тот момент четыреста человек профессиональных военных и сто человек добровольцев и обслуги обоза.

27 июня команда Ховарда добралась до Лососёвой реки и разбила бивак почти напротив лагеря краснокожих, которых находился несколькими милями выше по течению ручья Белой Птицы. На противоположном берегу солдаты различали всадников Проткнутых Носов, размахивавших красными одеялами, что большинством офицеров было расценено как знак оскорбления. Синие мундиры готовы были вступить в схватку, но бурлящая шумная река создавала непреодолимый на тот момент барьер. Пришлось ждать, пока будут подготовлены плоты и лодки для переправы. Агентский служащий Фрэнсис Рэрфилд рассуждал в письме к своей жене: «Я не думаю, что индейцы рискнут вступить в бой с регулярными частями. Я полагаю, что они отступят за Змеиную реку. Есть прогнозы, что Жозефа не сумеют схватить в ближайшие три месяца.»

Войска Ховарда смогли переправиться через Лососёвую реку 1 июля. Лейтенант Л.Бэйли: «В то утро часть лошадей и мулов заставили перебираться вплавь. Многих крутило и переворачивало, некоторых сильно снесло вниз по течению, но все, как мне кажется, выбрались на другой берег.»

После целого дня переправы Ховард обнаружил, что индейцы свернули лагерь и скрылись в горах, направляясь, очевидно, в сторону парома Крэйга, что в двадцати пяти милях ниже по реке. Следующим утром они уже переправлялись обратно через Лососёвую реку, а к вечеру стали лагерем в местечке под названием Айпадас. 5 июля Ховард подошел к парому Крэйга и выяснил, что индейцы выиграли у него два дня, ловко играя с ним в прятки. «В этом месте река представляла собой стремительный поток, – писал впоследствии Ховард, – и у нас унесло плот. Его поволокло течением, словно щепку.» Солдатам пришлось возвратиться к устью Белой Птицы, чтобы перебраться на противоположный берег. Возможно, этот случай напомнил генералу, что вожди просили перенести сроки их прибытия в резервации из-за трудностей в дороге.

8 июля отряд Ховарда прибыл в Грэнжвиль.

В то время как карательная экспедиция на Лососёвой реке явно проваливалась, отряды, оставленные Ховардом в прерии, ввязывались в новые неприятности. Ещё до своего отправления на Лососёвую реку Ховард распорядился доставить (в целях предосторожности) в Грэнжвиль вождя по имени Зеркало.

 

Нападение на лагерь Зеркала

Так как деревня Зеркала стояла на Среднем притоке Чистой Воды, его люди не были втянуты в события у каньона Белой Птицы. В 1863 году Зеркало высказался против уменьшения территории резервации и попал в список ненадёжных индейцев, но всё же к военным рейдам он не имел отношения. Зеркало старался держать нейтралитет. Тем не менее, капитан Уипл, согласно приказу генерала Ховарда, направился с двумя ротами и гаубицами системы Гатлинга, чтобы арестовать вождя и взять под контроль эту группу Проткнутых Носов.

Отряд Уипла появился вблизи стойбища Проткнутых Носов ранним утром 1 июля. Дач Холмс, женатый на индеанке (сквомэн – squaw man), вызвался войти в деревушку и кликнуть вождя. Зеркало отправил Пеопео Толекта проведать, что случилось, однако солдаты требовали к себе именно Зеркало. Удивленный вождь сказал, чтобы Пеопео взял с собой старика Калоуета и вновь поехал к белым людям со словами: «Оставьте нас в покое. Мы здесь живем мирно и не желаем никаких неприятностей… Не переправляйтесь на нашу сторону реки. Мы специально уехали подальше от войны.»

Во время продолжительного разговора с посланцами скаут Дач Холмс внезапно разъярился и подстрелил в бедро индейца по имени Красное Сердце. Тотчас заговорили другие ружья. Замертво упал Черный Ворон. Пулевые ранения получили Пеопео Толект и Тахкупен.

Слишком затянувшиеся переговоры насторожили индейцев, поэтому при звуках выстрелов они проворно вспрыгнули на своих лошадей и исчезли в лесной зелени. Деревню никто не оборонял, и солдаты без труда уничтожили все палатки с домашним скарбом, затоптали небольшие огороды и захватили шестьсот лошадей. Во время бегства погибла одна индеанка со своими малышами. Генерал Ховард написал: «Мы разворошили ещё одно осиное гнездо, но ни Зеркало, ни его сторонников не схватили.»

 

Нападение на отряды Рэйнса и Рэндала

Разделавшись со стойбищем Зеркала, капитан Уипл возвратился в прерию и велел своим солдатам окопаться неподалеку от Коттонвуда. 3 июля он направил гражданских скаутов Вильяма Фостера и Чарлза Блювета на разведку в район ручья Махони. Они наткнулись на небольшой передовой отряд Проткнутых Носов, которые только что перешли Лососёвую реку. Индейцы открыли огонь и подстрелили молодого Блювета. Фостер поспешно возвратился в Коттонвуд с известиями о столкновении. Полный энтузиазма юный лейтенант Сивьер Рэйнс отобрал десять человек, чтобы вместе с Билли Фостером пойти на выручку подстреленному Блювету, если он ещё оставался в живых.

Индейцы под предводительством Пяти Ран легко обнаружили этот маленький отряд и без особого труда обратили солдат в бегство, методично поливая их свинцом. Несколько человек рухнуло с лошадей на скаку, остальные попадали на землю, так как пули подкосили их коней. Потеряв возможность быстрого продвижения, солдаты стали судорожно искать укрытия за какими-нибудь валунами. Однако превосходившие их числом Проткнутые Носы быстро сломил их сопротивление и уничтожили всех до последнего. Найденное позже на месте схватки множество гильз говорило о том, что армейцы вели беспорядочную и суетливую стрельбу, так как никто из индейцев не получил ни единой раны.

Узнав о трагической судьбе группы Рэйнса, Уипл приготовился покинуть Коттонвуд, получив к этому моменту сообщение о том, что основная часть Проткнутых Носов вернулась из рейда на юг Лососёвой реки. Поскольку Уипл надеялся на прибытие Пэрри из Лапуай с припасами, он поехал ему навстречу утром 4 июля. К полудню оба этих офицера со своими отрядами вновь собрались в Коттонвуде. Разведчики донесли, что в округе встречались только отдельные горстки дикарей.

Опасаясь внезапной атаки, Пэрри и Уипл велели людям занять оборонительную позицию. Вдали маячила длинная цепь индейцев, но вскоре она исчезла из вида. Несколько индейских всадников скакали туда-сюда, стреляя из ружей, словно намереваясь совершить нападение.

5 июля появились два всадника, стремительно скачущих к дому Нортона, вокруг которого окопались солдаты Уипла и Пэрри. Гарцевавшие вдалеке Проткнутые Носы попытались перехватить этих двух неизвестных, но не успели.

Оказалось, что прибывшие были гонцами из отряда Рэндала, который состоял из семнадцати волонтёров и был окружен Проткнутыми Носами. Ситуация оказалась совершенно аналогичной гибели группы Рэйнса. Гонцы Рэндала видели, что Пэрри и Уипл тщательно взвешивали сложившуюся ситуацию, не решаясь послать солдат на подмогу гибнувшим добровольцам.

В схватке с отрядом Рэндала индейцы понесли первые потери с момента начала боевых действий – погиб Оуиин. В 1831 году благодарные потомки возвели в Коттонвуде памятник «Героическим Семнадцати Ополченцам».

 

Гора Мизери

В то время как уничтожались отряды Рэйнса и Рэндала, генерал Ховард возвращался из похода на Лососёвую реку. К этому времени Проткнутые Носы уже пересеки прерию Камас по своим давним тропам. Добровольцы в Маунт Айдахо горели желанием пуститься в погоню, и 10 июля восемьдесят человек под командованием полковника МакКонвиля выступила в сторону Чистой Воды. Разведчики то и дело предупреждали о возможных засадах и ловушках, поэтому МакКонвиль, принимая во внимание выгоды данного рельеф местности, решил двигаться вдоль Гнилого Гребня. Когда были обнаружены индейские снайперы, команда поднялась на возвышенность, где был разбит бивак без единого костра. Опасаясь возможной атаки, ополченцы отрыли траншеи и притаились в темноте, голодные и холодные. Ночью их здорово потеребил Оллокот со своими воинами, после чего и пристало к той горе название Жалкой (Misery Hill). Дикари подступили совсем близко, но никто не погиб, лишь несколько коней было застрелено, да сорок восемь лошадей попали в руки индейцев.

 

7. Сражение на Чистой Воде

Когда 5 июля основная масса Проткнутых Носов направилась в сторону реки Чистая Вода, стало ясно, что соединение с людьми Зеркала теперь неизбежно. И действительно, обе группы сошлись в единый отряд чуть выше слияния южного и среднего притоков реки. Общая численность индейцев в том лагере не известна наверняка, но Ховард оценивал её в семьсот человек, из которых лишь 325 было боеспособных воинов. Он исходил в своих расчетах из обычного для индейцев соотношения между мужчинами и женщинами, стариками и молодыми. Историк Фрэнсис Хэйнс утверждает, что мужчин было 191, но сам Жозеф говорит, что в сражении при Чистой Воде участвовало 250 воинов.

Индейцы приняли во внимание присутствие волонтёров на Жалкой Горе и предполагали, что Ховард появится из того же района. Но он переправился через Южный приток Чистой Воды гораздо выше индейского стойбища и пришел с юго-востока через леса. Некоторые критики полагают, что армия наткнулась на индейцев, сама того не ожидая, но что бы то ни было, тонко расписанный план или случайность, Проткнутые Носы были ошарашены.

Отряд Ховарда состоял из четырехсот солдат и сотни скаутов, ополченцев и обозной обслуги. Пэрри, Тримб, Уимпл и Винтерс руководили кавалерией и подошедшими несколько позже верховыми подразделениями, которых привел капитан Джексон. Двадцать Первой Пехотой командовали Бартон, Мэйсон, Малс и Миллер. Четвертую Артиллерию возглавляли Банкрофт, Флечер, Морис, Отис и Родни. Бесспорно, то была внушительная сила. Из Сан-Франциско из штаба генерала МакДоуэла прибыл майор Килер, чтобы наблюдать за операцией.

 

События 11 июля

Ховард выстроил своих солдат по кривой линии для спуска вниз, индейцы же вели себя стандартным для дикарей образом: рассыпались между скалами и деревьями, продвигаясь всё ближе и ближе к солдатам. Спустившись до почти лишенной растительности террасы, солдаты принялись окапываться. Но место оказалось невыгодным из-за отсутствия воды. С обеих сторон залегли снайперы. Было очевидно, что первую половину дня в битве не наметится никакого перелома. Солдаты и индейцы проявляли осторожность. Высоко установленные орудия не начинали обстрела из-за того, что стволы пушек смотрели слишком вверх. После некоторого времени обслуга отрыла в земле подходящие углубления, чтобы, наконец, направить жерла вниз, и начался орудийный огонь. Снаряды ложились почти в деревню.

Когда лейтенант Бэйли и скаут Франк Паркер отправились в тыл, чтобы присти недостающие боеприпасы, индейцы предприняли попытку перехватить обоз, но стремительный маневр кавалерии отогнал их.

Присутствие генерала Ховарда и его энергия, сдобренная точными распоряжениями бывалых офицеров, не позволяли солдатам расслабляться. Что же заставляло индейских бойцов действовать столь же слажено? Вместо верховного вождя, у каждого из пяти племён имелся свой вождь. При таких обстоятельствах должно быть много самодеятельности, мало организованности. Дисциплину индейских отрядов можно сравнить скорее с добровольными ополчениями, чем с регулярными армейскими частями. Но при этом каждому воину предоставлялась полная свобода действий, если он желал проявить доблесть и сообразительность.

Жёлтый Волк так рассказывал об одном из многочисленных случаев того сражения. Он вел бой вместе с группой индейцев, которыми руководил Тухулхулзот. Внезапно они обнаружили, что с трёх сторон к ним подходит кавалерия: «Наш вождь оглянулся… и велел нам отступать. Сам он хотел уйти последним. Мы ползком преодолевали отдельные участки, иногда перебежками. Пули жужжали вокруг, словно яростные пчелы… Никто не задержался, чтобы взять лошадь… И тут я словно пришел в себя: я позабыл про своего коня! И я пришел в бешенство. Я заставил храбрость вернуться в меня и поверну обратно, чтобы забрать моего коня. Много солдат стреляло в меня, но я не обращал внимания, что там было передо мной. И я забрал моего коня!» Он вспоминал позже, как его дядя поучал его: «Если мы погибнем в бою, то это прекрасно. Замечательно, когда ты можешь пасть, отстаивая свои права, защищая свою страну.»

 

Второй день, 12 июля

С первыми лучами солнца Ховард поставил всех своих людей в строй. С помощью мощной кавалерийской атаки Миллера и Пэрри при поддержке артиллерийской батареи Отиса и пехотинцев Родния ему удалось отбить Проткнутых Носов от горного родника. Индейские воины не смогли устоять перед столь мощным натиском синих мундиров. Они отступили и до полудня держали оборону, притаившись между камнями. В полдень в игру вступил кавалерийский резерв Джексона. Спешили к месту схватки и волонтёры МакКонвля. Всё это заметно притушило боевой пыл краснокожих. «В течение нескольких минут индейцы Жозефа ожесточенно отбивались на своих баррикадах, – вспоминал Ховард, – но всё-таки их ряды дрогнули. Сию же минуту их стали теснить по всему фронту всеми возможными силами: артиллерией, пехотой и кавалерией. Движение сделалось всеобщим. Индейцы потерпели очевидное поражение»

 

Отступление индейцев

Ховард рассказывал, как воины Проткнутых Носов кувыркались среди древесных стволов, как перепрыгивали через каменные глыбы и острые уступы. Река не основила их, но солдаты сочли, что она «черезчур глубока и стремительна, чтобы переходить её вброд, поэтому решили дождаться кавалеристов Пэрри. Вскоре верховые преодолели водную преграду и медленно въехали в индейский лагерь.»

Незадолго до общего отступления Проткнутых Носов с линии огня вождь Жозеф трезво оценил обстановку и решил возложить на себя обязанности защитника деревни. Жёлтый Волк рассказывал: «Женщины, не зная, что между воинами возникли разногласия, как уходить с поля боя, не получили времени на свертывание лагеря. Жозеф не успел предупредить их загодя.» Спор среди индейцев начался уже ночью 11 июля. Рычащий Орел и некоторые другие настаивали на том, что многие воины не хотели драться: «Зачем ввязываться в сражение, когда солдаты ещё не нападают на наш лагерь?» Начавшиеся ещё до боя споры (биться или не биться с солдатами, сложить ли оружие, возвратиться в Уаллоуа или же искать себе новый дом среди индейцев-Ворон (Crow Indians) в Монтане) продолжались и после битвы на Чистой Воде.

Действия Пэрри были решительными до того момента, когда он подошел к водному потоку. Тут он заколебался. Оказалось ли причиной его заминки недопонимание приказов или беспрестанная стрельба индейских снайперов, но эта задержка дала Жозефу возможность ускользнуть. Было всего лишь пять часов вечера, поэтому племя прошло вниз по реке и стало лагерем в безопасном месте в устье ручья Коттонвуд. Оценив обстановку, Ховард разрешил своим людям сделать привал возле бывшего индейского стойбища, сильно изрытого снарядами.

Индейцев не удалось захватить, но победа была одержана. То, что Ховард отказался от преследования дикарей 12 июля после успешного боя, многими расценивается как тяжелейшая его ошибка за всю кампанию.

После проведенных подсчетов выяснилось, что тринадцать человек погибли, а двадцать два получили ранения. Ховард утверждал, что индейцы потеряли двадцать три убитыми и сорок ранеными. Сами же Проткнутые Носы говорили, что их потери составили четыре человека убитыми и шесть ранеными.

«Но нас не разгромили, – настаивал Жёлтый Волк, – если бы нас разбили, то м не сумели бы уйти всем племенем с Чистой Воды.»

13 июля Проткнутые Носы переправились через шумную Чистую Воду на своих кожаных лодках и поставили лагерь. Ховард определил место их нахождения, н не сумел застать индейцев врасплох. Возможно, он ожидал, что они придут к нему сами с повинной и мирно проследуют в резервацию? Но так как никто к нему не пришел, он велел волонтёрам МакКонвиля и кавалеристам Джексона двинуться вниз по реке и перебраться на противоположный берег на пароме Грира, чтобы перекрыть дикарям путь по Тропе Лоло. Эти войсковые перемещения происходили в дневное время и не ускользнули из внимания вождей. Индейцы подняли белый флаг, и Ховард остановил свою колонну.

Однако этот жест к мирным переговорам явился обыкновенной уловкой, чтобы выиграть время. До того, как Ховард осознал это, индейская деревня была разобрана и племя уже взбиралось вверх по горам в сторону Тропы Лоло. Когда последний из индейского арьергарда скрылся, парламентер внезапно шлепнул себя ладонями по голым ягодицам в знак глубочайшего презрения к бледнолицым и умчался.

К этому моменту выяснилось, что паром на переправе Грира был снят с веревки и вынесен водой на отмель.

14 июля индейцы совершили невероятный переход в шестнадцать миль через горные перевалы к лугам Вейпе, где они повстречали вождя Красное Сердце и его отряд, который возвращался с охоты из страны бизонов. Этот отряд н присоединился к убегающим Не-Персам, более того, часть людей Жозефа отправилась вместе с Красным Сердцем обратно в район Камиа, где генерал Ховард взял их в плен (их оказалось около сорока человек).

20 июля инспектор по делам индейцев Ваткинс направил индейскому комиссионеру Смиту депешу, где говорил, что арестовал четверых Проткнутых Носов, которые отказывались повиноваться ему. Он также отметил, что в агентство приехали шестнадцать индейцев из группы Жозефа и сложили оружие. Ваткинс требовал комиссионера назначить комиссию с целью официально вынести обвинение индейцам, принявшим участие в военных действиях и сослать их на Индейскую Территорию (Оклахому).

Тем временем Проткнутые Носы на совете вождей в Вейпе разрабатывали свой план. Объединенная групп должна была пересечь Тропу Лоло и двинуться дальше на восток, держа направление в страну племени Кроу (Crow indians). Вожди Зеркало и Тухулхулзот вместе с выдающимися воинами Радуга и Пять Ран активно отстаивали этот план. Они считали индейцев Кроу своими братьями и доказывали, что слияние этих двух племён пойдёт им обоим на пользу. Кроме того, индейцы полагали, что Ховард не сможет перетащить через горный перевал свои пушки, возможно, он вообще не последует за ними через перевал. Зеркало собирался возглавить весь отряд, если вожди не имели ничего против. Жозеф в то время высказывал нежелание уходить в чужие края и жить с чужаками. Для чего, в таком случае, Проткнутые Носы начали воевать? Не для того ли, чтобы отстоять свою родную землю? Жозеф настаивал на том, чтобы скрыться лишь на время, а затем (как только волнения улягутся) вернуться на родину. Один из информантов рассказывал, что на вопрос вождей, как он относился к начавшимся боевым действиям, Жозеф ответил: «Это ваша война, а не моя. Я взял на себя лишь охрану женщин и детей и их безопасное отступление. Вы же занимайтесь солдатами и отгоняйте их.» Насколько правдиво это сообщение, трудно судить, но наверняка известно, что Жозеф возложил на себя обязанности охранника.

Утром 16 июля «недоговорные» Проткнутые Носы отправились дальше на восток, чтобы своим тяжелейшим походом войти в анналы военной истории.

 

8. Пересекая Тропу Лоло

Оставив позади страну Чистой Воды, Проткнутые Носы заняли свои умы проблемами, которые им, возможно, предстояло разрешить в ближайшее время. Они предполагали продвигаться мирно и не тревожить никого из белых людей. Враги остались в Айдахо. «Жители Монтаны не являются нашими врагами. Мы оставляем нашу войну в Айдахо,»- так сформулировал взгляды Проткнутых Носов Жёлтый Волк. Возможно, много горя и потерь удалось бы избежать, если бы эта точка зрения была правильно понята всеми сторонами, которых коснулись те далекие события.

Прежде, чем двинуться в путь, вожди назначили пятерых воинов в арьергард. Предосторожность не оказалась излишней, так как Ховард послал в погоню майора Эдвина Мэйсона с сильным отрядом кавалерии, волонтёров и индейских скаутов. Разведывательная группа Мэйсона напоролась на засаду 17 июля. Трое индейских скаутов (из мирных Проткнутых Носов) получили ранения, два из них оказались смертельными: один из скаутов скончался на месте, второй умер чуть позже. Эта стычка заставила Мэйсона повернуть обратно в Камиа.

Несколько воинов Жозефа тайно последовали за военными и сумели похитить из лагеря солдат не одну сотню лошадей. Многие из захваченных лошадей оказались индейскими пони, которые Синие Мундиры взяли из разгромленного лагеря Проткнутых Носов. Ховард ещё раз получил урок в том, что с индейцами никогда нельзя обходиться полумерами. Ничто, кроме полноценного удара, не могло заставить вождей покориться. Вполне возможно, что именно такая мысль свербила в его мозгу насколько следующих дней, когда он прикидывал свои дальнейшие шаги.

 

Ховард планирует операцию

Перед генералом стояло две проблемы: защитить поселения в прерии Камас и поимка восставших дикарей. Сперва он решил оставить небольшой гарнизон в Камиа, а с оставшимися в его распоряжении силами вместе с подкреплениями из Льюстона двинуться в сторону Миссулы вдоль Дороги Мьюллана. План казался разумным, так как предполагал использование фургонов для перевозки пехотинцев и припасов. Но возражения поступили со стороны поселенцев Камас-Прерии, ведь они ожидали прибытия полковника Джона Грина из города Бойс для их защиты, а он задерживался в пути. В этой связи поселенцы запаниковали, опасаясь, что вернутся вожди, мирные жители будут без защиты. Этот план Ховарду пришлось отвергнуть и ждать, покуда не объявится Грин.

27 июля генерал Ховард телеграфировал МакДоуэлу: «Не могли бы армейские части Миссулы или соседних укреплений задержать Жозефа, покуда я не подоспею к нему с тыла? Мои люди пойдут настолько быстро, насколько это возможно.»

На подготовку конкретных решений ушло десять дней. Как следствие этой заминки все газеты запестрели взволнованными заголовками: «Медленно! Медленно! Мы никогда не поймаем индейцев!» Самого Ховарда журналисты вывели в качестве «друга индейцев, словоблуда, а не настоящего солдата: ему не хватало энергии, и он проводил воскресенья в церковных молитвах…» Все положительные черты его характера были сведены на нет, боевые заслуги позабыты, словно не было блистательных деяний этого генерала при Геттисбурге. Страна удивлялась, армия и командование высказывали недоумение. Сам Ховард оправдывался: «Я пытался форсировать обстоятельства, но состояние дел в моем министерстве сковывало меня. Кроме того, слишком большой риск был в том, чтобы бросаться сразу за Жозефом, а не проследить на месте, не поднимут ли восстание другие индейцы.» Нужно вспомнить и то, что боевая мощь Ховарда состояла в основном из пехотинцев, а события уже доказали, что ему предстояло иметь дело с ловким противником. Однако критика распространялась не на одного генерала: армия в целом, индейские агенты и миссионеры – все проявили некомпетентность и непрофессионализм.

Колонна Ховарда, которая выступила 30 июля из Камиа, растянулась на несколько миль в длину. За два дня до того, как Ховард вступил на западный конец Тропы Лоло, Проткнутые Носы длинной колонной покидали её на восточном конце.

 

Описание Тропы Лоло

Тропа Лоло пересекает горы Битеррут, разделяющие водные системы рек Чистая Вода и Битеррут (Горький Корень). Ближе к восточному концу тропа проходит через Перевал Лоло, находящийся на семи тысячах футов над уровнем моря. Странным образом Континентальный водораздел не совпадает с горами Битеррут, хотя эти горы в основной массе значительно превышают гряду Скалистых гор. Протяженность Тропы Лоло достигает 250 миль. Эта дорога трудна почти на всём своём протяжении, проходит большей частью по прилегающим друг к другу утесам, спускаясь временами в каньоны. Многие поколения тропой пользовались только охотники, и вид её оставался неизменным до описываемых событи 1877 года. Тропа плохо просматривалась, была узкой и извилистой. Сами индейцы нередко затруднялись идти по ней.

Американцам этот затерянный в горах путь не был известен до появления там Льюиса и Кларка. Они претерпели немало страданий, продвигаясь по тропе в течение трёх недель от Тихого океана и обратно. Вот записи Кларка от 2 сентября 1805: «Сегодня мы перебрались через невероятные горы по наихудшей дороге, которой когда либо пользовались кони. Наши лошади часто оступались и падали…» Запись от 14 июня 1806 года: «С величайшим трудом вьючные лошади смогли подняться на горы. Они часто срывались вниз.» Труднопроходимая для лошадей, эта дорога была непосильна и людям. 19 сентября 1805 Кларк сделал запись: «Люди теряют вес на глазах, несколько человек страдают дизентерией и кожными воспалениями.»

Тропа не сделалась лучше с течением десятилетий.

 

Проткнутые Носы на тропе

Идя по этой тропе в июле 1877, индейцы имели единственное преимущество перед Ховардом – они знали местность. Кроме того, их поддерживало умение жить при малых запасах пищи и воды. Проткнутые Носы продвигались быстрее солдат потому, что каждая семья представляла собой самодостаточную единицу внутри племени. Разделение труда было точным: охотники, погонщики, собиратели корней и ягод – все выполняли именно свою работу. Конечно, навыки дикарей в поисках корней, когда не доставало дичи и рыбы, тоже шли им на пользу. Шедшие по следу солдаты не могли понять, почему так много деревьев было ободрано и расковыряно. Они не знали, что сок во многих стволах был очень питательным для человека.

У индейцев всегда имелось по несколько лошадей на человека, и люди часто сменяли своих скакунов, чтобы дать им отдохнуть. Общая численность их табуна превосходила три тысячи голов.

Индейцы прошли по Тропе Лоло между 16 и 27 июля, практически не понеся никаких потерь.

Добравшись до ручья Лоло, от которого было не более одного дневного перехода до реки Битеррут, Проткнутые Носы поставили лагерь. В том месте били горячие источники, и называлось оно Насук Нема (Лососёвый ручей). Это место Льюис и Кларк нарекли «Отдыхом Путника». Тут Проткнутые Носы обнаружили двух белых юношей, которые забрались в это отдаленное место из долины Битеррут, проводя каникулы. Чтобы не произошло никаких кровавых эксцессов, индейцы взяли белых путешественников в плен, но те сбежали ночью. Их известия о приближении краснокожих взбудоражили жителей долины.

В это самое время скауты Проткнутых Носов обнаружили солдат и ополченцев, которые таились за возведенными наскоро бревенчатыми стенами, больше напоминавшими баррикаду, явно намереваясь перекрыть индейцам выход из каньона. Проткнутые Носы и не предполагали, что кто-то мог подкарауливать их здесь.

 

Ховард на Тропе Лоло

30 июля Ховард выступил из Камиа под проливным дождем. Несмотря на тщательные приготовления, переход оказался далеко не из лёгких. Фургонный обоз не мог пройти по горной тропе, если бы её не расширили во многих местах. Эту работу поручили служивым из Айдахо, которыми руководил капитан Спурджин (Двадцать Первая Пехота). Уже во время перехода этих трудяг остальные солдаты прозвали «Рукодельниками Спурджина». Если бы обоза с провиантом не было в колонне Ховарда, то его люди не смогли бы ни передвигаться, ни сражаться. Ежедневный переход составлял шестнадцать миль, и генерал вполне удовлетворялся таким результатом, ведь слишком много леса приходилось вырубать по пути.

«Очень бедный корм тут для пастбищ, – вспоминал генерал, – мало травы. Несколько мулов совсем выдохлись. Несколько повозок пришлось бросить… Никто из нас не забудет эту знаменитую Тропу Лоло с её остроконечными горными вершинами и безбрежными лесами.» Принимая во внимание направленные на него критические замечания п поводу испытанных его частями трудностей, Ховард писал впоследствии: «Разве дикари не прошли успешно по этой тропе? Такой резонный вопрос может задать читатель. И я отвечу – да, прошли. Они гнали своих пони через скалы, над скалами, под скалами, сквозь поваленные стволы в лесной чаще, не расчищая себе путь. Они оставили кровавый след после себя, лошадей с переломанными ногами или просто совершенно потерявших силы и умерших. Наш проводник по имени Чэпмэн утверждал, что никто из людей не сможет выжать из лошади столько, сколько индеец. Если бы хотя бы в течение трёх дней следовали примеру безжалостного поведения индейцев, у нас бы и трёх мулов не осталось, способных везти сахар, кофе и сухари.»

Подобные взгляды Ховарда, разумеется, больше устраивали индейцев, чем цивилизованную общественность Америки.

За девять дней колонна солдат покрыла этот нелёгкий путь и 8 августа вышла к бревенчатой баррикаде в устье каньона, и генерал узнал о случившемся здесь.

 

9. События возле форта Физл и в Монтане

Ручей Лоло бежит на восток до тех пор, пока не сливается с рекой Горького Корня, которая тянется с десяток миль на север и соединяется с рекой Ворота Ада (Hellgate River). Далее этот смешанный поток воды, прозванный Притоком Кларка (Clark Fork), течет на северо-запад в сторону реки Коламбия. В долине Горького Корня расположились несколько населенных пунктов: Стивенсвиль находился в непосредственной близости от форта Оуэн и Миссии Святой Марии, а в двадцати милях вверх по ручью стояли поселки Гамильтон и Корвалис.

Река Ворота Ада получила своё название от индейцев племени Плоскоголовые, потому что воды её неслись с востока из страны Черноногих. Ворота Ада были воротами ко всем основным дорогам.

 

Возможные пути

Проткнутые Носы направлялись в степной район между долинами Верхнего Миссури и Нижнего Жёлтого Камня (Yellowstone). Самым безопасной дорогой был путь через долину Горького Корня вдоль одноименной реки до места её слияния в Воротами Ада. Этот путь вел прямо на север в Канаду через резервацию Плоскоголовых и через Табачные равнины (Tobacco plains). Белая Птица и Красная Сова, наряду с некоторыми другими заслуженными воинами, настаивали именно на этом маршруте. Но вожди больше думали об охоте на бизонов, нежели о бегстве в Канаду от преследователей, которых, как им казалось, не было и в помине. Кратчайший путь в бизонью страну лежал к север от Миссулы, а там вверх по реке Ворота Ада до устья Большой Черноногой реки (Big Blackfoot River), откуда тропа тянулась через Перевал Кадота и доводила до Солнечной реки (Sun River), впадающей в Миссури западнее гор Высоколесья и гор Маленького Пояса (Highwood and Little Belt Mountains). Можно было двигаться также по Малой Черноногой речке, перебраться через Перевал Мьюлана и, направляясь вниз по реке Смит, попасть в бассейн реки Юдит. Существовал и маршрут по реке Оленьей Палатки (Deer Lodge River) через долину с тем же именем. Но неудобство всех этих троп заключалось в том, что в непосредственной близости от них находились города и военные укрепления.

Альтернативой являлась дорога через долину Горького Корня в сторону Большой Дыры (Big Hole). Несмотря на то, что это был наиболее долгий путь, Проткнутые Носы остановились на нем, так как на этом пути к дружественным индейцам Кроу могло повстречаться гораздо меньше враждебных племён и белых людей. Оставалось пройти лишь заселенную долину Горького Корня.

Эта долина была давним местом обитания Плоскоголовых индейцев, которые имели долгую дружественную связь с Проткнутыми Носами. Поскольку резервация Плоскоголовых лежала всего в сорока милях к северу от Миссулы, белое население с тревогой следило за тем, как эти индейцы отнесутся к беглым дикарям из Айдахо.

 

Военные в западной Монтане

Поселенцы этого района были в хороших отношениях с Плоскоголовыми. Встречи с Проткнутыми Носами, которые ежегодно появлялись тут для торговли, тоже оставили о себе добрые воспоминания. Кое-кто из местных жителей лично знал некоторых охотников Проткнутых Носов и по-настоящему дружил с ними. Вопрос заключался в том, сможет ли благоразумие и понимание этих поселенцев сбалансировать обеспокоенность плохо осведомленных граждан таких городов как Миссула, Дир-Лодж, Бьют, Хелена, Вирджиния-Сити.

Активные военные действия против Дакотов в восточной Монтане привело к тому, что там появилось с полтора десятка фортов. Однако взаимоотношения с индейцами на западе до настоящего времени не требовали мощного присутствия военных. Этот факт был отмечен в газете «Helena Herald» от 28 июня 1877, то есть чуть позже схватки в каньоне Белой Птицы: Территория между Уалла Уалла и фортом Шоу огромна, но остается совершенно без внимания военных властей. На ней проживает столь же большое число индейцев, сколь и в других регионах страны, и в случае восстания, как это произошло с обыкновенно дружественными индейцами, белое население останется один на один со скальпирующими ножами и ружьями дикарей.»

Правда, два форта были основаны западне реки Миссури. В 1867 был построен форт Шоу на Солнечной реке, а через три года был поставлен форт Бэйкер восемнадцатью милями севернее Белых Серных Источников (White Sulphur Springs). В декабре 1875 года намечалось начать строительство укрепления возле Миссулы, но приступили к этому лишь 7 июня 1877 года. Капитан Чарлз Роун с отделением Седьмого пехотного полка, расквартированного в форте Шоу, начали строительство, получив информацию дикари из Айдахо направлялись в Монтану по Тропе Лоло. Вскоре метис Джон Хилл из племени Проткнутых Носов подтвердил, что индейцы приближаются по тропе.

Капитан Роун доложил об этом своему начальству и получил приказ перехватить индейцев и предотвратить их проникновение в долину. Роун взял с собой тридцать солдат и поспешно выступил в сторону ручья Лоло 25 июля. Он выбрал узкое место в каньоне Лоло и установил бревенчатые стены, преграждавшие выход из каньона. Несмотря на малочисленность, команда капитана Роуна была готова выполнить свой долг. Вместе с солдатами встретить индейцев прибыли и добровольцы из Монтаны.

Прибытие Проткнутых Носов в Монтану многими воспринялось, как военное вторжение. Газеты Монтаны публиковали подробную информацию о восстании Проткнутых Носов с самого начала. Когда же пришли сведения о том, что индейцы двинулись на восток по Тропе Лоло, послышались звонкие нотки тревоги. День изо дня газеты повторяли о недостаточном военном присутствии в регионе.

В то время индейским агентом в резервации Плоскоголовых в Монтане был Питер Ронан. Журналисты, высказывая предположения, что его подопечные пожелают присоединиться к восставшим дикарям, подстегнули его принять все меры предосторожности. Он немедленно обратился к вождям резервации Джоко, чтобы они держали под присмотром своих молодых воинов. Затем он отправился в долину Горького Корня и потребовал того же от вождя Чарлота. В своем отчете агент указывал: «При приближении Проткнутых Носов вождь Чарлот направил отряд своих индейцев посодействовать белым. Отрядом руководил его сын.» Агент также отмечал, что никто из Плоскоголовых не появился в лагере Проткнутых Носов. Более того, вожди следили не только за своими юношами, но и за табунами. В письме губернатору Потсу сказано: «Плоскоголовые отправили своих лошадей пастись ближе к горам, возможно, в качестве предосторожности против набега Проткнутых Носов.»

Жёлтый Волк сказал о Плоскоголовых: «Они помогали солдатам. Раньше всегда друзья, а нынче мы не получили от них никакой помощи. Никакой помощи вообще.»

Вождь Чарлот с делегацией в двадцать человек приехал к капитану Роуну в его бревенчатое укрепление (форт Физл), но солдатам было понятно, что Плоскоголовые драться не станут. Они намотали на свои головы белые тюрбаны в знак отличия на случай внезапной схватки. Проткнутые Носы хорошо знали этот белый тряпичный головной убор, который означал: «Не стреляйте в меня!»

26 июля губернатор Потс выпустил прокламацию, в которой утверждалось, что Монтану наводнили воинственные краснокожие из Айдахо и что в Монтане находится менее пятидесяти солдат регулярной армии! Он призывал к оружию добровольцев. Каждый волонтёр должен был взять с собой своего коня и любое оружие, каким мог обеспечиться.

Итак, капитан Роун вместе с пятью офицерами и тридцатью рядовыми 25 июля приступил к сооружению того, что стало известно как форт Физл. Это грубая бревенчатая баррикада появилась в восьми милях от устья каньона Лоло. Через несколько часов после появления там солдат, прискакали две сотни ополченцев и группа Плоскоголовых во главе с вождем Чарлотом.

Лагерь Проткнутых Носов на Горячих Источниках был всего лишь в десятке миль вверх по ручью. Вожди прознали о присутствии солдат, но ничто не говорило о том, что это их обеспокоило или разозлило.

Рассказывает капитан Роунс: «Моими намерениями было заставить индейцев сложить оружие и сдаться и ни при каких обстоятельствах не допустить их проникновения в долину Горького Корня. 27 июля я имел беседу с вождями Жозефом, Белой Птицей и Зеркалом. Они просили разрешения мирно пойти в долину, но отказал им, покуда они не согласятся выполнять предъявленные им требования. Чтобы потянуть время до прибытия сил генерала Ховарда, я назначил вторую встречу на 28 июля, на которую приехал Зеркало с каким-то ещё индейцем. Меня сопровождал переводчик Делавар Джим. Мы встретились на открытом пространстве на достаточном удалении от обеих сторон. Зеркало построил свои требования, я – свои. Он сказал, что теперь встретится со мной назавтра в девять утра. Я не верил ему и назначил встречу на полдень. Разумеется, мы расстались, не добившись ничего. Я вернулся к месту строительства форта. В это время около сотни ополченцев, которые прознали, что Проткнутые Носы обещали пройти через долину мирно, решили, что не стоит провоцировать индейцев враждебными шагами со своей стороны и покинули наш лагерь. 28 июля индейцы выдвинулись из каньона в горы и обошли меня с фланга. Я услышал, что они напали на наш арьергард, велел прекратить все строительные работы и выстроил моих солдат стрелковой цепью. Но индейцы не приняли боя и ушли в долину.»

Роун, правда, кое-что опустил в своем изложении событий. Не упомянул он о том, что на встрече с индейцами присутствовал губернатор Потс. Не сообщил он о том, что Белая Птица потребовал гарантий безопасности своим людям и имуществу, а Роун был не вправе давать такие обещания. Не известно наверняка, не сам ли Роун разрешил индейцами пройти в долину. Наконец, информаторы со стороны Проткнутых Носов утверждают, что имела место лишь одна встреча, а не две.

В любом случае, индейцы прекрасно понимали, что Роун не мог своими силами остановить их. Они также видели, что он не пользуется авторитетом среди своих подчиненных. Разумеется, видя такой расклад, вожди не собирались идти ни на какие уступки. Роун утверждал: «Индейцы проявляли явное желание сразиться со мной.» Но сведения, полученные МакУортером от Проткнутых Носов, указывают, что дикари предпочитали более разумный выход из создавшейся ситуации, чем демонстрацию своей силы.

Пока шли переговоры, разведчики Проткнутых Носов отыскали узкую тропинку, ведущую через горные уступы вдоль ручья Слимэн в долину Горького Корня. Когда доброволец Хэрлан доложил Роуну, что индейцы обходят их баррикаду по горам, капитан отмахнулся от этого сообщения. Но известие было правильным. Индейцы выдвинулись ранним утром 28 июля, в то время как несколько воинов скакали перед рядами Роуна, якобы готовясь напасть. Нет, правда, достоверных сведений о том, имела ли место перестрелка.

Вождь Жозеф: «В каньоне Лоло нас остановили солдаты и потребовали, чтобы мы сложили оружие. Мы отказались. Они заявили, что мы не пройдем через их заслон. Мы же ответили, что пройдем без боя, если они нас пропустят. Но мы бы прошли в любом случае. Тогда мы заключил соглашение с солдатами. Мы обещали не беспокоить никого, проходя через долину Горького Корня, и они согласились пропустить нас. Мы закупили для себя провизии и продали часть лошадей белым людям в долине. Нам казалось, что войны больше не будет. Мы намеревались пройти совершенно спокойно в бизонью страну, а вопрос о возвращении в родные края оставляли на потом.»

Жёлтый Волк подтверждал это: «Мы продвигались по долине Горького Корня очень медленно. Белые люди проявляли дружелюбие. Мы оставили генерала Ховарда и его войну в Айдахо.»

Индейские рассказы тоже говорят о том, что ополченцы покидали форт Физл в большом количестве, более ста уехало прочь. Ещё около двух сотен добровольцев находились в Миссуле и Стивенсвиле. Но всё же никто не напал на неторопливых Проткнутых Носов во время их восьмидневного нахождения в долине.

31 июля редактор еженедельника «Weekly Missoulian» Чонси Барбоур направил губернатору Потсу письмо, которое является примером полной мешанины в понимании происходящих событий. Он рекомендовал губернатору взять хорошую команду и устроить Не-Персам взбучку. Согласно его мнению, индейцы на самом деле хотели сдаться Роуну. Он писал: «Они стояли лагерем на открытом месте, выставив себя для бойни. Они либо считали нас трусами, либо надеялись, что мы прибегнем к силе, и тогда у них будет реальный повод для того, чтобы сложить оружие. Вот если бы они прятали своих женщин и детей, то наверняка можно было бы сказать, что они на тропе войны.» Далее он категорически настаивал: «Смойте с нас позор и никогда больше не позволяйте никому из военных командовать добровольным ополчением в Монтане.»

 

Диспозиция военных

25 июля капитан Джордж Браунинг с двумя офицерами и тридцатью двумя рядовыми отправились из форта Эллис в сторону Миссулы. Они покрыли расстояние в двести сорок миль, прибыв к месту назначения 30 июля. 28 июля, когда Проткнутые Носы обходили форт Физл, полковник Гиббон выступил из форта Шоу, где собрались части, расквартированные в форте Бэйкер и форте Бентон. Гиббон рассчитывал перехватить индейцев где-нибудь на Черноногой реке. Однако Проткнутые Носы, во избежание военного столкновения, пошли по маршруту Горький Корень – Большая Дыра. Двигаясь по незаселенному району, они могли жить на индейский манер, не беспокоя белое население.

Отряд Гиббона добрался до форта Миссула 3 августа 1877, пройдя сто сорок девять миль. Отряд состоял из семнадцати офицеров и ста пятидесяти рядовых солдат. В долину Горького Корня отряд вышел 4 августа, прихватив с собой провизию в фургонах.

Отряду Ховарда предстояло пройти по этой же дороге пять дней спустя.

 

10. От ручья Лоло к бассейну Большой Дыры

Оставив позади форт Физл, Проткнутые Носы стали лагерем возле Стивенсвиля. В прежние времена они уже бывали здесь по торговым делам. Теперь вожди договорились с торговцами, что те не станут продавать индейцам спиртные напитки. Один хозяин магазина нарушил договор, и его торговый пункт был закрыт другими торговцами на время пребывания поблизости индейцев. Один из Проткнутых Носов, который сильно выпил, был отправлен Зеркалом в стойбище под конвоем соплеменников. Рассказывали, что Зеркало лично патрулировал главную улицу города в течение двух дней, чтобы никто из индейцев не ввязался в неприятную историю.

Амос Бак рассказывал о полковнике Гиббоне в те дни: «Нас весьма удивило, что он сильно критиковал жителей долины Горького Корня за то, что они торговали с племенем Жозефа и тем самым оказывали ему помощь. Говорят, что человек не ответственен за то, чего не знает. Будь Гиббон более осведомлен о действительной ситуации, его отношение было бы иным.» В свою очередь, если бы Амос Бак и тридцать три его товарища, присоединившиеся к команде полковника в качестве волонтёров, равно как и местные жители, более твердо стояли на своих взглядах, возможно, мстительности в настроении Гиббона поубавилось бы.

Во избежание каких-либо эксцессов из-за недопонимания, жители Корвалиса возвели в миле от городка бревенчатое сооружение навроде форта, по углам которого взгромоздились бастионы. В роли капитана охранников выступил Дж.Л.Хаббл. Подобное укрепление появилось и вблизи Гамильтона, где командование принял Джон Кэтлин.

Индейцы были немало удивлены возникновением этих укрепленных постов. Некоторые из дикарей подъезжали к ним совсем близко, разглядывали их, изучали и переговаривались с находившимися внутри бледнолицыми. Точно так же белые поселенцы приближались к индейскому стойбищу, и многие из них, как рассказывают, оставляли индейцам своё оружие. Нет, их не грабили. Они продавали оружие. Остались сведения, что патроны продавали по доллару за штуку.

Был случай, когда несколько нагловатых воинов Тухулхулзота вошли в дом Мирона Локвуда и забрали, не заплатив деньгами, муку, кофе, несколько инструментов и какие-то отрезы ткани. Зеркало заставил этих молодцов отвести Локвуду в качестве возмещения семь лошадей и поставить на них клеймо Локвуда.

 

Тревожные новости

Когда Проткнутые Носы остановились возле хорошо известного им Священного Дерева, индеец по имени Одинокая Птица внезапно получил тревожащий его внутренний сигнал. Он прискакал в стойбище и закричал: «Моё сердце сотрясается и говорит мне об опасности и смерти, если мы не поспешим сейчас же из этого края. Я не могу утаить того, что вижу. Я обязан рассказать. Давайте срочно собираться в бизонью страну!»

За несколько дней до этого Вахлититс возвестил о том, что получил предупреждение о собственной смерти и гибели всего племени.

Но ничто не обеспокоило вождей. Жёлтый Волк говорил: «Зеркало противился тому, до чего он сам не додумался. Белый Бык всегда поддерживал Зеркало. Они кричали, что больше драки не будет, что с войной покончено.»

7 августа индейцы достигли бассейна Большой Дыры. Несмотря на различные предупреждения, вожди намеревались остановиться там на несколько дней. Они вели себя так, словно ничего не происходило, словно они путешествовали по этой земле в старые мирные времена.

 

Гиббон ведет преследование

Гиббон, вышедший из форта Миссула 4 августа, был боевым человеком и держал в уме конкретную задачу – перехватить и пленить индейцев. Выпускник Вест Поинта, он получил звание бригадного генерала во время битвы при Потомаке. Его части были прозваны Железной Бригадой за свои невероятные успехи.

Когда Ховард узнал, что силы Гиббона составляют сто шестьдесят три человека, он потребовал ещё сотню солдат. Некоторые из жителей Корвалиса решили предложить Гиббону свои услуги в качестве проводников и волонтёров. Они обратились к капитану Хабблу с просьбой быть их командиром. Он не хотел принимать участия в кампании, помня, что индейцы вели себя мирно, но согласился передать просьбу сограждан Гиббону и, если полковник согласится взять добровольцев, проводить их до Священного Дерева, но не дальше. Гиббон решил придать ополченцев кавалерийской роте лейтенанта Брэдли.

Некоторые из местных жителей утверждали, что основной причиной, по которой ополченцы присоединялись к солдатам Гиббона, были лошади Проткнутых Носов. Историк Нойс, в то время – один из волонтёров, заявлял: «Кое-кто обвинял нас в том, что мы выступили только из-за лошадей. Это неверно. Мы вообще не помышляли о походе до тех пор, пока сам генерал не сделал нам предложение. Он сказал, что в случае победы, мы получим всех лошадей, за исключением тех, которые потребуются ему, чтобы обеспечить своих солдат.» Нойс также утверждал, что два конокрада, Алекс Мэтт и Джор Гёрд, действительно, пристали к колонне только ради возможной лёгкой добычи. Вильям Чэфин после посещения деревни Проткнутых Носов сказал, что его поразила искусно декорированная рубашка шамана. Он сказал: «Если я пойду с солдатами, то обязательно добуду то рубаху.» В основном главным поводом для присоединения к армейской колонне была жажда приключений. Томас Шеррил объяснял свои побудительные мотивы так: «Я не представлял до конца, для чего выступили солдаты Гиббона. Но я хотел пойти с ними, несмотря на условия.» С ним отправился его старший брат Миллард Шерил, но младшему велено было оставаться дома, так как ему нужно было выполнять поденную работу!

Отряд Гиббона продвигался вдвое быстрее Проткнутых Носов, покрывая тридцать миль в день. 7 августа, когда до Проткнутых Носов оставалось не более одного дня перехода, лейтенант Брэдли предложил совершить ночной бросок совместному отряду кавалеристов и ополченцев. И к утру возглавляемые им шестьдесят человек добрались до верхней границы бассейна Большой Дыры. Теперь он вел людям устроить привал и завтрак. Сам же он вместе с сержантом Вилсоном отправился дальше и вскоре услышал стук топоров у подножия горы. Они вдвоем взобрались на высокую сосну и оттуда увидели индейскую деревню. Тотчас был отправлен гонец к Гиббону.

К вечеру основной отряд был возле группы Брэдли, то есть всего в шести милях от индейского лагеря. Гиббон разрешил солдатам отдохнуть до одиннадцати часов вечера, предполагая чуть позже подойти ещё ближе к деревне и атаковать её ранним утром.

 

Продвижение Ховарда

Гиббон, разумеется, хотел, чтобы Ховард был уже близко. Но посыльный, отправленный к Ховарду 4 августа, ещё не вернулся. Значит, генерал находился далеко. Ховард получил послание от Гиббона лишь 6 августа, то есть за два дня до того, как он достиг долины Горького Корня, и понял, что Гиббону уже в ближайшее время предстояло схватиться с индейцами. Он направил Гиббону сообщение с сержантом Оувеном Сасерлэндом и скаутом из племени Баннок: «Генерал Ховард уже на подходе. Продвигается ускоренным маршем. С ним двести квлеристов.» Сасерлэнд получил приказ ехать днем и ночью, пока не доберется до Гиббона. Всадники должны были регулярно менять лошадей на фермах, когда их кони уставали. Однажды Сасерлэнд сел на жеребца, который постоянно брыкался и дергался и в результате так сильно тряхнул сержанта, что даже подпруга лопнула. Сержант свалился и сильно ушибся о деревянный забор. Он сильно разбился, но всё же вновь сел верхом и пустился в дальнейший путь. К этому времени сопровождавший его Баннок сбежал.

Сасерлэнд добрался до Гиббона лишь к полудню 9 августа, когда основная и самая жаркая часть сражения при Большой Дыре уже завершилась.

Ховард вступил в долину Горького Корня 8 августа и сразу же выслал вперед кавалерию, сам же стал заниматься активными подготовкой подвижного обоза для переброски пехоты.

Когда 10 августа он остановился на Ручье Trail, и в его лагерь появились семь человек из ополчения, которые поведали ему о сражении, состоявшемся вчера.

 

11. Битва при Большой Дыре

Большая Дыра представляет собой горную долину, имеющую форму полумесяца, лежащую на высоте 6800 футов над уровнем моря, огороженную с запада Скалистыми Горами и Пионерской Грядой с востока. Бассейн Большой Дыры, протяженностью в шестьдесят миль и шириной в пятнадцать миль, испещренный множеством ручейков и усыпанный зелеными лугами, больше похож на оазис, чем на прерию. Направляясь на северо-запад, эти ручейки вливаются в северный и южный притоки реки Большая Дыра (Big Hole River). Множество цветов и полынь обрамляют долину. Западная часть покрыта сосновым бором.

Бассейн являлся своего рода нейтральной зоной для многих кочующих индейцев. Проткнутые Носы поставили свою деревню на восточном берегу реки. Восемьдесят девять палаток были расположены буквой V с вершиной, смотрящей вверх течения.

Следя за стойбищем, лейтенант Брэдли обратил внимание на то, что женщины собирали дрова и срезали шесты для волокуш. Шесты несколько дней должны были просушиваться, значит, дикари не спешили. Мужчины охотились и рыбачили, заготавливая провиант для шестисот человек.

Брэдли внимательно изучал местность, оценивая её с стратегической точки зрения. Солдаты обнаружили, что индейская деревня была абсолютна уязвима для внезапной атаки, так как от подножия горы до самого лагеря не стояло ни одного дозорного. Хорошенько запомнив все детали местности, разведчики вернулись к своим товарищам на ручье Трэйл. Вверх по тропе были отосланы гонцы к Гиббону. К закату команда Гиббона пришла к стоянке Брэдли. Пищу готовили, не разводя костров. Был разработан план атаки, выставлены пикеты. До одиннадцати вечера солдаты могли отдыхать. После того Гиббон предполагал втихую подойти к самому стойбищу и напасть на индейцев, едва забрезжит рассвет.

Том Шеррил рассказывает, что в ожидании утренних действий волонтёры вдруг вспомнили, что во время обсуждения плана ничего не говорилось о пленных. Они спросили майора Кэтлина об этом, и он отправился за справкой к Гиббону. Тот ответил: «Нам не нужны никакие пленники.» Кэтлин сказал своим людям: «Теперь, ребята, вы знаете, что делать.»

Индейцы, тем временем, не подозревали о нависшей над ними опасности. Не были приняты никакие меры предосторожностей. Мужчины находились в своих семьях. Многие люди в августе ложились спать поздно и проводили время в веселых танцах, так как ничто их не беспокоило.

И всё же именно тем утром ведущие воины племени собрались для того, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию. Кое-кто высказывал настороженность: «Что мы тут делаем?… Покуда я спал, моя тайный наставник посоветовал, чтобы мы отправились в путь, сказав, что подкрадывается смерть… Я предлагаю срочно уходить из этой стороны. В противном случае, прольются слезы.» Эти слова подстегнули Сарсписа Илпилпа и Сийякуна Илпилпа, и они отправились назад по тропе, чтобы выступить в качестве дозорных и арьергарда. Однако Зеркало вступил против этого. Он думал, что появление таких разведчиков может обеспокоить жителей Горького Корня. Тогда поднялся Пять Ран и обратился к Зеркалу: «Пусть будет по-твоему, Зеркало. Ты – один из наших вождей. У меня нет ни жены, ни детей, которых я могу подставить опасности, приближение которой я ощущаю. Что бы ни произошло, это путь будет на твоей совести.»

И никто из разведчиков не выехал из лагеря в тот вечер. Никто не узнал о подошедших совсем близко солдатах. Проткнутые Носы, согласно их этических правилам, считали, что никто не позволит себе напасть на спящую деревню.

 

Полковник Гиббон подступает к стойбищу

Согласно своему плану, Гиббон поднял людей в одиннадцать часов вечера. Семнадцать офицеров, 132 рядовых солдата и 34 волонтёра вытянулись вдоль тропы. Оставшиеся на месте привала 14 солдат должны были подвести на следующий день фургоны с припасами и гаубицу.

Пройдя пять миль, они достигли ручья и двигались вдоль него почти милю, покуда не вышли с запада прямо к индейскому лагерю. Чуть выше, на склоне горы паслись небольшая группа пони. Солдаты прошли мимо этих лошадок длинной колонной по-одному. Надо отдать должное аккуратности этого почти по-волчьему бесшумного захода в тыл противнику. Даже индейские лошади не встрепенулись.

Гиббон намеревался окружить весь индейский табун и отогнать лошадей от деревни, но его надежные проверенные проводники отговорили его, сказав, что ему предстояло сражаться с Проткнутыми Носами, а не Сю, поэтому не стоило разделять отряд.

 

Развертывание сил

Выйдя на свои позиции, солдаты остановились в ожидании указаний к действиям. Они должны были наступать как бы в форме трезубца. Центральная часть состояла из рот, возглавляемых Комбо и Санно. Левы крылом, которое находилось ниже по ручью и включало также волонтёров Кэтлина, командовал лейтенант Брэдли. Правым (вверху ручья) – Логан. Две роты (Роуна и Вильямса) оставались на случай поддержки, но события вынудили их вступить в действие вместе с людьми Логана. Сигналом к наступлению должен был быть первый прозвучавший выстрел.

Всё проходило по плану.

Примерно в три тридцать, когда забрезжили первые проблески света, стрелковая цепь направилась к индейским жилищам.

Они находились почти в ста ярдах от ближайших палаток, когда полог одной из них откинулся, и появился одинокий индеец. Он сел на свою лошадку и неторопливо поехал от лагеря, заезжая прямо в ряды притаившихся в траве солдат. Лейтенант Вудраф писал позже: «Он низко склонился, чтобы разглядеть, что это было перед ним в сумраке.» Жёлтый Волк сказал, что всадником был Наталекин, подслеповатый старик, слишком дряхлый, чтобы воевать. Мощный ружейный залп свалил его с лошади.

Солдаты бросились к деревне, шумно пересекая ручей и стреляя в конусообразные жилища. Они стреляли во всех появлявшихся индейцев без разбора. Да в такой свалке и нельзя было отличить мужчину от женщины. Индейцы мгновенно оценили ситуацию и мгновенно кинулись врассыпную, но основная масса их направилась навстречу наступающим, так как заросший ивами берег ручья представлял отличное для обороны место. Многие, выскочив из палаток без оружия, бросились обратно. Женщины и детвора помогали мужчинам, чем могли. Растерянность царила среди дикарей всего лишь несколько мгновений, затем послышались уверенные голоса вожаков, призывающие к твердости и спокойствию. Страх и паника уступили место яростному желанию самосохранения. Проткнутые Носы начали мужественную оборону всеми имевшимися средствами – ружьями, топорами, дубинками и голыми руками. Прийдя в себя от шока, индейские снайперы быстро обосновались на стратегически выгодных позициях, и меткие выстрелы послышались со всех сторон – из кустов, с берега ручья, из открытой прерии и даже с далекой горы.

Возможно, Проткнутые Носы сориентировались столь быстро из-за просчетов на правом солдат фланге. Они вступили в деревню и, согласно имевшимся у них приказам, попытались поджечь её. Но влажные от росы палатки не воспламенялись. Это, пусть незначительное отвлечение внимания, стоило солдатам многого. Если в первые минуты лишь несколько индейцев, согласно словам Жёлтого Волка, имели в руках винтовки, то незначительная заминка со стороны армии позволила вскоре очень многим забрать своё оружие.

Долгие пять часов положение на поле боя было очень неустойчивым. Действия были ожесточенными, но вместе с тем неопределенными. Но все свидетельства указывают на то, что схватка была жесточайшей.

С вступлением армии в деревню, индейцы отступили из нее. Сам Гиббон дал такое описание: «Индейцам здорово досталось в первую атаку. Многие были застрелены в своих палатках и т.п. Сбежавшие дикари, однако, вскоре оправились и, поскольку нашим солдатам негде было укрыться, индейцы сумели обойти нас с флангов и спрятаться на берегу в ивняке и на лесистых склонах гор у в нашем тылу. Оттуда они открыли свой уничтожающий огонь по нашим людям, которые не знали, куда им скрыться. Были приняты самые различные попытки очистить от дикарей берег. Но едва мы отбивались от тех, кто перед нами, другие тут же объявлялись у нас сзади.»

Вскоре индейцы стали вести не групповые действия, а совершенно самостоятельные. На свой особый манер они подкрадывались вплотную к деревне и вступали с солдатами в ближний бой. Лейтенант Вудраф вспоминал, что «деревня превратилась в самое жаркое место».

Жёлтый Волк: «Теперь мы сильно смешались с солдатами. Мы могли попасть пулей в кого-нибудь из своих… Высоченный солдат прыгнул в те заросли, за которыми прятался Хохотс Элолохт. У обоих винтовки опустели, и они дрались ими, как дубинами, затем сцепились руками… Оба боролись за свою жизнь. Элолохт дважды воззвал к своему Вьякану (магической силе) за помощью… К нему на подмогу поспешил Локочетс Куннин. Он застрелил высокого солдата. Но пуля пробила и руку Элолохта… Мы не могли сосчитать, сколько погибло солдат, но знаю, что мы убили достаточно…»

Брэдли и Логан, освободив верхнюю часть деревни, решили отравиться вниз, но оба погибли ещё до начала этой переброски сил. Со стороны Проткнутых Носов пали несколько известнейших воинов. Когда был убит Радуга, по рядам его товарищей прокатился стон, а его давний друг Пахкатос несколько раз выбирался в опаснейшие вылазки, чтобы совершить кровавую месть. Яростно кричали Белая Птица и Зеркало: «Бейтесь за женщин и детей!… Пришло время! Сражайтесь! Лучше умереть в бою!» Вожди Жозеф и Оллокот, зная уже о гибели своих жен, дрались с особым ожесточением. Когда на руках Вахлититса умерла его сражавшаяся жена, он кинулся в самую гущу солдат, где бился и Сарпсис Илпилп, и погиб.

Ангус МакДональд утверждал, что треть павших воинов погибла, защищая свои семьи. Индейцы взывали к своему Вьакану, свистели в костяные свистки. Но свобода их действий в сражении явно была ограничена внезапностью нападения на их деревню.

После нескольких часов битвы положение всё ещё оставалось неясным. Движение военных частей было хаотичным и непредсказуемым. Гиббон видел, что складывалось положение, когда индейцы могли перейти в контрнаступление. Он велел перейти на другой берег ручья. В это время под ним застрелили лошадь, а сам он получил ранение в левое бедро. Лейтенант Вудраф тоже был ранен в это время битвы.

Примерно в восемь утра Гиббон отдал приказ отступать к лесистому плато, так как понял, что солдаты находились в состоянии близком к панике. Это плато (примерно в мили о тыловой линии) находилось вне достижения огня индейских снайперов на горе и в ивняке.

 

Отступление

Сам полковник не оставил описания данного отступления. Но Том Шеррил утверждает, что слышал, как он кричал: «Идите туда и расчищайте себе дорогу сквозь кустарник винтовками!» Историк Брэди говорит, что Гиббон собрал своих людей, выстроил их в две линии, спина к спине, и велел им двигаться в двух направлениях. Но на само деле эта двусторонняя попытка наступления имела место гораздо раньше в битве. Во всяком случае, нет сомнения в том, что Гиббон приказал своим солдатам вернуться на базу, где они находились до начала боя.

Отступающие попали под бешеный огневой шкал снайперов. В это время волонтёр Берч закричал: «Это ещё одна резня Кастера! Надо сматываться отсюда!» На что один из офицеров отозвался: «И не думайте об этом, иначе вас всех перебьют!» И всё же отступление было организованным. Официальные отчеты отмечают смелость, хладнокровие и дисциплину.

Гиббон так описал конец отступления: «Движение успешно завершилось. Наши раненые, которых мы смогли обнаружить, находились вместе с нами. Несколько индейцев, засевших в роще, были выбиты оттуда. Тут мы заняли нашу позицию и укрылись среди деревьев, бурелома и т.п., отвечая на выстрелы снайперов, которые весьма быстро обложили нас кольцом, стреляя из нижних зарослей кустов и верхнего леса. Временами их огонь был очень близок и страшен. Лейтенант Инглиш получил здесь свою смертельную рану. Капитан Вильямс был ранен второй раз. Многие люди получили раны и умерли. Индейцы подползали настолько близко, насколько могли осмелиться. Они кричали и подбадривали друг друга. Но наши люди стойко встречали их, и после сражения мы сумели определить по следам крови, что мы жестоко наказали их.»

Позади сваленных бревен, которые солдаты использовали в качестве укрытий, они штыками отрыли неглубокие окопы. Остатки этих траншей видны и по сей день.

Но к сожалению армейцев, индейцев не смутили окопы. Они продолжали кружить на расстоянии и отыскивали более возвышенные места, откуда удобно было вести огонь по солдатам. Некоторые из них подкрадывались совсем близко. Одному индейскому снайперу, который притаился под сваленным деревом в непосредственной близости от «загона Гиббона», удалось сразить нескольких солдат, прежде чем его обнаружили. Другой прятался так близко, что «успел выпустить четыре пули подряд и убить четырёх наших людей, прежде чем его подстрелили; и его раскрашенное в Жёлтый цвет голое тело рухнуло настолько близко о нашего укрепления, что соплеменники не осмелились подобрать его.»

На месте обороны солдаты не имели ни готовой пищи, ни кипяченой воды. Впрочем, они съели подстреленную лошадь лейтенанта Вудрава.

 

Эпизод с гаубицей

Около полудня солдаты услышали два взрыва – стреляла их гаубица. Это орудие, как и обоз с провизией и боеприпасами, не был подвезен ночью к деревне. Но когда гаубица появилась на горе, её обнаружили несколько верховых Проткнутых Носов. Они помчались к ней, и солдаты выпустили два снаряда. Прежде, чем они успели перезарядить её, Проткнутые Носы подскакали к ней, убили копрала Сэйла и ранили сержантов Дэйли и Фридрикса. Остальные шесть человек обслуги и раненые сбежали. Они добрались до поселений Горького Корня и своими преувеличенными рассказами посеяли среди жителей ужас. Некоторые другие добежали до своего обоза и приготовились держать оборону. Но никто не напал на них. Возможно, потому что они хорошо организовали оборону, как на том настаивал Гиббон, или потому что индейцы просто не нашли это место, как утверждал Жёлтый Волк. Проткнутые Носы, правда, наткнулись на одинокого вьючного мула, который вез на себе две тысячи патронов для винтовок системы Спрингфилд, и сочли это отличной добычей.

Никто из индейцев не умел пользоваться гаубицей, поэтому её скатили с горы, и Пеопео Тхолект закопал её в землю.

Таким образом, оправившись от внезапной атаки на свою деревню, индейцы овладели ситуацией и собрались с силами, чтобы уничтожить солдат, как это сделали Сю с Кастером на Маленьком Большом Роге. Условия на Большой Дыре, конечно, отличались от Маленького Большого Рога: Проткнутые Носы отстаивали право на само существование своего племени, у них было мало воинов, и слишком много людей погибло. Солдаты прекрасно окопались в своем убежище, и вождям теперь было понятно, что вскоре подоспеет подмога. Тогда они выделили около тридцати воинов чтобы продолжать бой, а остальные возвратились в деревню.

 

Скорбящие люди

Примерно тридцать индейцев пало в том бою в пределах лагеря. Около двадцати трупов было подобрано на берегу ручья и на опушке леса. Остальные лежали на склоне горы. Когда их всех собрали, поднялся плач. Услышав громкие стоны и крики, солдаты содрогнулись в своих окопах. Гиббон вспоминал: «Мало кто из нас позабудет когда-нибудь тот страшный голос скорби, отчаяния и ужаса который поднялся в лагере (в четырехстах или пятистах ярдах от нашего укрытия), когда индейцы вернулись в него и видели своих убитых женщин, детей и мужчин.«

Индейцы схоронили своих погибших самым лучшим образом. Не имея необходимых для этого случая инструментов, они просто положили мертвые тела в небольших расщелинах под крутыми берегами и обрушили на них нависающие куски земли. Том Шеррил насчитал пятьдесят семь таких погребальных мест. «Вытянутые в полный рост, завернутые в буйволиные шкуры, они лежали присыпанные землей.»

После этого Проткнутые Носы приготовились к стремительному бегству. Раненым требовались седла и одеяла, но большое количество индейского имущества было совершенно испорчено в бою. Спешно изготавливались и прицеплялись к лошадкам волокуши, к ним привязывались тяжело раненые.

Описание Жёлтого Волка: «Израненные детишки кричали от боли; женщины с младенцами плакали, моля о скорой смерти!.. Воздух пропитался тоской и печалью, которые я не хотел бы ни ощутить, ни увидеть снова.»

Жозеф занимался организацией похорон и сбором людей к походу. Хотото (также известный под кличками Покер-Джо и Худой Лось) выступал в роли военного вождя, так как Зеркало временно был отстранен от этого поста из-за того, что во время не принял мер безопасности и не узнал о приближении солдат.

Несмотря на то, что вожди выступили с караваном к полудню, осада людей Гиббона продолжалась. Примерно тридцать верховых индейцев было оставлено для этого дела. Они устроили нечто вроде небольшого лагеря в рощице, находящейся за пределами досягаемости ружейных выстрелов из траншей Гиббона. Периодически индейцы подъезжали ближе и стреляли в солдат, но тут же отступали. Боеприпасы Гиббона подходил к концу, поэтому солдаты редко отвечали на огонь Проткнутых Носов, экономя патроны. Индейцы поняли это, но не стали менее бдительными.

С приближением вечера солдаты стали бояться, что атаки индейцев усилятся.

Внезапно некоторые из ополченцев и солдат поднялись во весь рост стали показывать куда-то руками. «Вот они, ребята! Они нас сожгут заживо!» Отчёт Гиббона говорит: «Сильный ветер поднялся с западной стороны, и индейцы воспользовались эти. Они подожгли траву, намереваясь под прикрытием дыма подойти к нам вплотную. Но к нашему счастью, трава оказалась слишком зеленой, чтобы легко гореть. Трюк дикарей удался.»

Жёлтый Волк: «Наступила ночь. Перестрелка стихла. Солдаты не стреляли, боясь поднять голову. Мы тоже не наступали… Когда погибал солдат, вместо него всегда приходили сотни других Но если погибал наш воин, его некому было теперь заменить.»

К ночи индейский дозор уменьшился почти до десяти человек. Ими руководил Оллокот. Индейцы пришли к решению, что дальнейший бой не был нужен. Они сидели в своем маленьком лагере и дожидались наступая утра. На рассвете они услышали приближающегося всадника, который что-то кричал солдатам. Это был Оливер Сасерлэнд, гонец Ховарда. Индейские воины правильно оценили его прибытие, связав его со скорым появлением подкрепления.

Утром 10 августа они дали два ружейных залпа и уехали прочь. Сражение на Большой Дыре продолжалось ровно двадцать четыре часа.

 

Ховард приезжает на поле боя

Передовой отряд Ховарда добрался до лагеря в девять утра 11 августа. Гиббон встретил его приветливой улыбкой, и Ховард сказал: «Ну, Гиббон, как твои делишки?» «О, я не так уж сильно пострадал, всего лишь одна пуля в мякоть бедра.»

После краткого отчета Гиббон вместе с генералом объехал поле брани, они осмотрели свежие могилы солдат и ополченцев. На следующий день они увидели следы бесчинств, совершенными над трупами Проткнутых Носов индейцами-Банноками, которые служили скаутами у Ховарда, и были потрясены тем, как их скауты разграбили покинутый индейский лагерь. По описаниям очевидцев, поведение этих Банноков было проявлением самого отвратительного вандализма, которое довелось видеть полям сражений западной Америки.

Гиббон подвёл такой итог: «Ну, вот мы тут, кто-то из нас убит, кто-то ранен, но мы вовсе не пали духом. Это была доблестная схватка. Кто бы поверил, что индейцы смогут оправиться после такой внезапной атаки и дать нам хороший отпор?»

В отчёте полковника Гиббона говорится: «Капитан Комба, возглавлявший нашу похоронную группу, сообщил, что насчитал восемьдесят три убитых индейца непосредственно на поле боя и ещё шестерых нашел немного в стороне, в лощине.»

Лейтенант Альберт Форз говорил: «Я ни в коем случае не хочу критиковать отчёт генерала Гиббона, но он определенно создал у общественности неверное мнение.» Форз основывался на свидетельствах некоторых офицеров, которые сообщили, что при атаке погибло около семидесяти женщин. В таком случае, согласно отчету Гиббона, число сраженных воинов сводилось к девятнадцати. Офицеры же настаивали на том, что погибло гораздо больше воинов.

Вождь Белая Птица утверждал, что погибло восемьдесят семь человек, из которых тридцать два были воины. Жозеф говорил: «В сражении с генералом Гиббоном мы потеряли пятьдесят женщин и детей и тридцать бойцов.» Жёлтый Волк, в свою очередь, уточнил: «Только двенадцать настоящих воинов было среди погибших мужчин, но это были лучшие из воинов.»

Как бы то ни было, потери для Проткнутых Носов оказались катастрофическими. До сражения на Большой Дыре потери Проткнутых Носов были незначительными, но теперь практически каждая семья пострадала. Боевая мощь племени дала заметную трещину. С десяток профессиональных бойцов остались лежать мертвыми. Некоторые, например, Жозеф и Оллокот, лишились жён. Другие остались без детей. Жозеф сказал об этом так: «Проткнуты Носы никогда не воюют против детей и женщин. А ведь мы могли много их поубивать… покуда шла война. Но нам было бы стыдно поступать таким образом.»

Отныне война приобрела для Проткнутых Носов иную окраску. Она последовала за ними в Монтану и сделалась более зверской. Теперь все бледнолицые оказались на стороне врагов, а собственные силы Проткнутых Носов заметно поубавились.

Потери со стороны армии были указаны в официальном отчете в форте Шоу (2 сентября 1877).

Список убитых и раненых в сражении на Большой Дыре 9 августа 1877

Убиты

Рота «А»

Капитан Вильям Логан

Рядовой Джон Б.Смит

Рота «В»

1-й лейтенант Джеймс Х.Брэдли

Рота «D»

Капрал Вильям Х.Пэйн

– - Джекоб Эйзенхат

Музыкант Фрэнсис Галлагхер

Рота «Е«

Рядовой Мэтью Баттерли

Рота «F»

Рядовой Вильям Д.Помрой

– - Джеймс МакГир

Рота «G»

1-й сержант Роберт Л.Эджворт

Сержант Вильям Х.Мартин

Капрал Доминик О`Коннор

– - Готлейб Манц

Рота «Н»

Рядовой МакКиндра Л.Дрэйк (адьютант Гиббона)

Рота «I»

Сержант Майкл Хоган

Капрал Дэниэл МакКафри

Рядовой Герман Броитс

Рота «К»

1-й сержант Фредерик Стортс

Музыкант Томас Стинбэйкер

– - Джон Клейтс

Вторая Кавалерия, рота «L»

Сержант Эдвард Пэйдж

Ранены

Полковник Гиббон, Седьмая Пехота (левое бедро, тяжелое ранение без поражения кости)

Рота «А»

1-й лейтенант С.А.Кулидж (обе ноги выше колен и правая рука)

Рядовой Джеймс Лехман (правая нога, серьезное)

Рядовой Чарлз Альбертс (под левую грудь)

Рядовой Лоренцо Д.Браун (правое плечо, серьезно)

Рядовой Джордж Лехер (верхняя часть головы, задета кожа)

Рота «D»

Сержант Патрик Дэйли (верхняя часть головы, задета кожа)

Капрал Джон Мерфи (правое бедро, тяжело)

Музыкант Тимоти Кронан (правое плечо и грудь, тяжело)

Рядовой Джеймс Кис (правая ступня, тяжело)

Рота «Е»

Сержант Вильям Райт (кожа головы)

Сержант Джеймс Белл (правое плечо, тяжело)

Рота «F»

Капитан Констант Вильямс (правый бок, тяжело)

Сержнт Вильям Ватсон (правое бедро) умер 29 августа

Капрал Кристиан Латмэн (обе ноги, тяжело)

Музыкант Джон Эриксон (Левая рука, мякоть)

Рядовой Эдвин Хантер (правая рука, тяжело)

Рядовой Джордж Маурер (прострел сквозь обе щеки, тяжело)

Рота «G»

Сержант Джон Фредериккс (левое плечо, мякоть)

Сержант Роберт Бензинджер (правая грудь, мякоть)

Рядовой Джон Коннор (правый глаз слегка задет)

Рядовой Джордж Гохарт (правое плечо, бедро и запястье)

Рядовой Джеймс Барк (правая грудь, тяжело)

Рядовой Роббек (левое бедро, легко)

Рота «I»

Лейтенант Вильям Инглиш (серьезное ранение в спину и лёгкое в голову)

Капрал Ричард Канлиф (плечо и рука, мякоть)

Рядовой Патрик Фэллон (бедро и нога, тяжело)

Рядовой Вильям Томпсон (левое плечо, мякоть)

Рядовой Жозеф Девос (голень и нога, серьезно)

Рота «К»

Лейтенант Вудраф (обе ноги выше колена и левое бедро, тяжело)

Сержант Говард Клэйрк (пятка, тяжело)

Рядовой Дэвид Хитон (правое запястье, тяжело)

Рядовой Мэтью Девин (предплечье, серьезно)

Рядовой Фило Харлберт (левое плечо, мякоть)

Вторая Кавалерия, Рота «F»

Рядовой Гоулд (левый бок, тяжело)

Гражданские ополченцы

Убиты:

Л.С.Эллиот

Джон Амстронг

Дэвис Морроу

Элвин Локвуд

Кэмпбел Мичел

Г.О.Боствик (гражданский проводник)

Ранены:

Майрон Локвуд

Отто Лифорд

Джэкоб Бэйкер

Вильям Райн

ОБЩИЕ ПОДСЧЁТЫ

Убито Ранено

Офицеров

Седьмой Пехоты 2 5 (один скончался)

Рядовых

Седьмой Пехоты 20 30 (один скончался)

Рядовых

Второй Кавалерии 1 1

Ополченцы 5 4

Проводник 1

____________________

Итого 29 40

2 сентября 1877 (подпись) Джон Гиббон

Полковник, Седьмая Пехота

Район Монтана

Бесспорно, это весьма внушительный список потерь для боя такой небольшой продолжительности. В приказе N27 по полку Гиббон отметил мужество и энергию своих офицеров и рядовых солдат. Кроме того, обращая внимание на выдержку своих солдат, Гиббон рекомендовал Конгрессу рассмотреть законопроект о выплате пострадавшим на поле боя денежной компенсации, равной сумме оклада за пять лет военной службы. Для себя же просил должности исполняющего обязанности генерала (brevet general). Несмотря на то, что Гиббон указал в списке погибших гражданских ополченцев, он не уделил им в своем рапорте должного внимания. Это было замечено участниками сражения, которые утверждали, что ополченцы сыграли немаловажную роль в бою. 5 сентября 1877 Гиббон всё же направил меморандум генералу Таунсенду, в котором предлагал обеспечить гражданских добровольцев тем же материальным довольствием и пенсией, что и строевых солдат

.

 

Осво бождение раненых Гиббона

Генерал Ховард достиг лагеря Гиббона 11 августа в десять часов. Его потрясло огромное количество раненых. Многие лежали с улыбкой, но не в состоянии двигаться, у многих головы и лица были обмотаны белыми повязками, у некоторых – руки в шинах…

Позже в тот же день прибыли основные части Ховарда, и люди Гиббона смогли получить должную медицинскую помощь, которую им оказали доктор Чарлз Александр и доктор Дженкинс Фиджеральд. Медицинское обслуживание пострадавших было значительно расширено с прибытием 13 августа на четырёх фургонах Вильяма Кларка, тридцати пяти волонтёров и двух докторов. Затем их города Хелена приехало двадцать повозок с тремя врачами и шестьюдесятью добровольцами, которых возглавлял Томас Стюарт. Среди прочего, что они доставили, были медицинские коляски и палатки.

Когда раненых привезли в Дир-Лодж, их разместили в Госпитале Святого Иосифа, где скончался лейтенант Вильям Инглиш. Остальные раненые находились в госпитале до тех пор, пока не могли вернуться в строй или домой.

 

Оценка сражения

Все принимавшие участие в бою на Большой Дыре единогласно свидетельствовали, что это была одна из наиболее отчаянных схваток в анналах военной истории. Ветераны гражданской войны сравнивали её с битвой при Геттисбурге на участке Литл-Раунд-Топ. Некоторые из аналитиков утверждали, что она была более кровавой, чем Ватерло.

Основное напряжение битвы проистекало, как позже указывали со всех сторон критики, из полной несуразицы военных действий. Ведь полковник Гиббон, хоть и не обладал упрямством Кастера, всё же со всем пылом взялся за восстановление потерянной чести и престижа армии. С другой стороны, вожди Проткнутых Носов сразу же поняли, что в началом боя на карту была поставлена судьба целого племени. Отсюда и взялась ярость. Одной из неприглядных сторон этой ярости было убийство женщин и детей. В них стреляли и случайно, и намеренно. Бесспорным свидетельством этого является отчёт Гиббона:

«Рота Логана направилась на самый край правого фланга, и по всему ряду стоявших типи был открыт тяжелый огонь. Ошарашенные индейцы кинулись из палаток во все стороны и некоторое время даже не стреляли в ответ. Комба и Сано ворвались в лагерь в его верхней точке (он располагался буквой V) и начали шквальный обстрел типи и индейцев, которые попадались им на пути.»

Сержант Лойнес подтверждает это сообщение: «Мы получили приказ сначала дать три залпа, а затем наступать. Мы так и поступили.» Разумеется, такой свинцовый дождь не мог быть избирательным в плане своих жертв. Дальнейшее зависело уже от темперамента солдат и волонтёров и конкретных обстоятельств.

Гиббон говорил, что несколько раз натыкался на женщин с детишкам на руках. Завидев его, они протягивали к нему младенцев со словами: «Здесь только женщины и дети…» Далее он вспоминал: «Только несчастные, беззащитные женщины и дети… которых мы не трогали.»

Джон Кэтлин: «Вы спросите, почему мы убивали женщин и детей? Я скажу вам вот что: во время второй нашей атаки мы обнаружили, что женщины стреляли из винчестеров столь же ловко, что и мужчины. Что касается детворы, то я не думаю, что кто-либо из солдат или ополченцев специально стрелял в детей…» Дж.Шилдс оправдывал это побоище на том основании, что все Проткнутые Носы, якобы, были слишком кровожадны. Он ссылался на свидетельство одного скаута, который рассказывал, что в начале сражения три индеанки спрятались в ивняке. После битвы их нашли мертвыми. Одна держала винтовку, а возле руки второй из них лежал револьвер. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы убедить Шилдса в том, что женщины принимали активное участие в бою. Том Шеррил не только разделяет подобные взгляды, но и приводит конкретный пример: «Возле индейца, когда его застрелили, находилась скво. Она выхватила у умирающего револьвер и залегла за небольшим кустом. Когда сблизились солдаты, она поднялась во весь рост и выстрелила почти в упор в ближайшего из них. Им оказался Логан. Её же тут же изрешетили пулями.» Шеррил так же утверждал, что видел, как отстреливалась одна убегающая индеанка. Хорошо известен эпизод, когда восемнадцатилетней девушке прикладом карабина выбили зубы. Позже она пришла в себя и вполне оправилась от нанесенного тяжелого удара. Её прозвали Ин-Кохо-Лио (Девушка Со Сломанными Зубами). После этой военной кампании она вышла замуж за Эндрю Гарсия и родила ему двух сыновей.

МакУортер получил свидетельства со стороны индейцев, что, действительно, несколько женщин принимало участие в начале сражения. Красный Волк рассказывал, что две женщины помогали изгонять солдат из лагеря. Жёлтый Волк сказал, что жена Вахлититса, когда он упал, подняла его ружье и застрелила солдата, который убил его. И он добавил: «Я слышал, что её ранили ещё до того, как упал Вахлититс. Она была единственной женщиной, дравшейся тогда. Единственной, о ком я знаю.»

 

Кто одержал победу?

На этот вопрос трудно ответить. Полковник Гиббон подвёл такой итог в телеграмме губернатору Потсу: «Имел сильную схватку с Проткнутыми Носами, некоторых убил, потерял некоторых моих офицеров и солдат.» Похоже, что сообщение об одержанной победе прозвучало бы иначе. Но и поражением это не считалось. Генерал Альфред Терри, командующий военным ведомством Дакоты, выразил официальную точку зрения на этот вопрос: «Ваши депеши от 9-го и 11-го числа получил. Надеюсь, что вы лично, ваши офицеры и ваши солдаты примете мои самые сердечные поздравления по поводу блестящего успеха…» Терри также высказал мнение, что Гиббон будет слишком занят судьбой раненых, и поэтому стоило предоставить дальнейшее преследование индейцев Ховарду.

Конечно, Гиббону не удалось остановить бегство Проткнутых Носов. С другой стороны, его команде удалось выжить, поэтому официальные лица не рассматривали исход сражения как полное поражение. Впрочем, слышались мнения, что только прибытие Ховарда спасло Гиббона от окончательной гибели.

Пресса и общественность нахваливали Гиббона и его людей. Если бы не недостаток в силах, то победа была бы окончательной, считали обыватели. Но были и такие, то видели сражение в ином свете. Так Ангус МакДональд назвал Большую Дыру сокрушительным поражением военного влага. Он решительно отрицал, что у Проткнутых Носов имелись какие-либо преимущества. Даже если общее число индейцев и превосходило американцев, то лишь горстка могла считаться умелыми воинами, в то время как у Гиббона было шестнадцать профессиональных офицеров и множество ветеранов военных действий. Помимо этого, армейские люди были более дисциплинированы в плане выполнения приказов. Оружие индейцев не сравнимо с вооружением солдат. Даже имевшиеся у дикарей винтовки не всегда могли применяться в бою. Примерно четверть карабинов Проткнутых Носов не была обеспечена патронами соответствующего калибра. В конце концов, Гиббон обладал явным преимуществом при внезапном нападении на деревню индейцев. И всё же, несмотря на все эти детали, Проткнутые Носы сумели отбросить противника.

Ополченец Джон Кэтлин также рассматривал это, как поражение. «Нас отхлестали, это бесспорно… но мы сломали хребет нации Проткнутых Носов.»

 

Вандализм на поле брани

Обе стороны имели возможность поиздеваться над телами погибших врагов. Среди ополченцев ходили разговоры о том, чтобы поснимать скальпы. Но сведений о скальпировании какой-либо из сторон нет. Впрочем, это никак не относится к скаутам (индейцам Баннокам).

Ховард отмечал: «Кто бы видел, как жестокие Банноки вытаскивали из могил женские тела! Что за зрелище, когда они протыкают эти несчастные и беззащитные формы и срезают их скальпы! Наши офицеры с грустью наблюдали за всем эти, а позже вновь закапывали трупы, посильнее присыпая их землей.»

Банноки не только снимали скальпы с трупов, но и устраивали по ночам танцы со скальпами. Те, кто побывал на месте сражения, видели многочисленные следы продолжающегося разбоя: Проткнутые Носы были извлечены из своих могил, их похоронные одеяла украдены, карманы вывернуты наизнанку – там искали деньги, часть одежды снята с тел. Амед Бассет посетил поле брани 30 августа и видел «множеств индейских предметов – расшитые бисером пояса и мокасины, кольца… много разных безделушек, но ничего ценного.» Примерно в те же дни там был журналист по имени Паркер и записал: «Сцена представляет ужасающее зрелище, но удовлетворительное.» Он утверждал, что голова Тухулхулзота отрезана и увезена куда-то для этнологических исследований.

Через несколько недель, когда погода стала холодной, несколько медведей спустились с гор и стали грызть трупы. Узнав об этом, капитан Роун из форта Миссула отправил лейтенанта Ван Орсдала с шестью солдатами перезахоронить своих товарищей по оружию. Много лет спустя останки военных были официально перевезены в разные места и погребены. Могилы индейцев оставались без присмотра, доступные мародерам и хищникам.

 

13. Инциденты на пути в Камас Медоус

Покинув стоянку на Заболоченном ручье (Swamped Creek), Проткнутые Носы пошли вдоль лесистого подножия гор, прошли через Луговину Свежевателя (Skinner Meadows), перебрались через перевал и вдоль южного ручья Кровавого Дика (South Bloody Dick Creek) прошли к началу каньона Стивенсона. Затем они вступили в Лошадиную Прерию (Horse Prairie). Стройный Лось (Покер-Джо) отвечал за безопасность племени в те дни. Женщины и дети вместе с передовой охраной выступили вперед, а основная масса боеспособных воинов оставалась в арьергарде.

 

Город Баннак

Жители города Баннак, не представляя намерений индейцев, изрядно всполошились. Бьющие барабаны созвали всех граждан, после чего началась разработка планов по защите от дикарей. Женщин с детьми разместили в отеле Миид, организовав и хорошее питание. Мужчины бросились сооружать заградительные насыпи из бревен и земли чуть южнее города, на двух возвышенностях. Джон Пойндекстер вызвался срочно отправиться к генералу Ховарду просить помощи. Мелвин Траск с небольшой группой поехал в сторону Лошадиной Прерии, чтоб предупредить тамошних жителей о грозящей им опасности. Миссис Данк Вэддамс верхом на лошади поехала к ручью Целительной Палатки (Medicine Lodge Creek) с той же миссией – кое-кто из её родственников работал там, и она сильно беспокоилась за их безопасность.

А Проткнутые Носы тем временем приближались к западному предгорью.

Ховард прибыл в Баннок-Сити 14 августа и соединился с отрядом ополченцев под командованием Вильяма Кларка. Город был спасен, но несчастье выпало на долю поселенцев верхней Лошадиной Прерии.

Передовой отряд Проткнутых Носов наткнулся на ранчо Винтерсов и Монтаги. При их приближении раздался выстрел, и индейцы, не мешкая, атаковали строение и убили Вильяма Флинна. Затем они застрелили двух мужчин в поле, среди которых оказался сам Монтаги, один из старейших поселенцев этого района. В пяти милях оттуда индейцы напали на Мейрса и Купера. Последнему удалось скрыться, но Мейрс погиб. Также был убит некий Вильям Фарнворт. Дикари напали и на дом Холахана, но не причинили ему вреда, возможно, потому что на стене висели две картины с ангелами, а часть Проткнутых Носов была христианами. Нескольким ещё жителям ужалось спрятаться от Проткнутых Носов. Но индейцы угнали значительное число лошадей.

Жёлтый Волк: «У нас было достаточно лошадей, но свежие никогда не помешают. Кроме того, мы не хотели оставлять солдатам ни одной лошади. Мы поставили цель забирать всех лошадей на пути, где пойдут солдаты.» Вполне вероятно, что некоторые из поселенцев погибли, не желая расставаться со своим имуществом. Когда Проткнутые Носы появились в Лошадиной Прерии, кровь всё ещё кипела в них, разгоряченная недавней жестокой битвой. Жители Горького Корня обманули их надежды, отдали в руки солдат. Отныне все бледнолицые воспринимались индейцами как враги. Теперь всякий, кто становился непосредственно на дороге Проткнутых Носов, должен быть уничтожен.

И всё же поведение индейцев не было повсеместно согласованным и единодушным. Один из них говорил: «Белые имеют по два языка… некоторые их мальчики очень плохие…» Следует помнить, что юноши, следуя традициям племени, пользовались полной самостоятельностью в действиях, их трудно было контролировать. Но они не трогали женщин и детей, а над трупами мужчин никогда не издевались.

 

Резня у Берёзового ручья

Детали бойни у Березового ручья (Birch Creek) так и останутся неизвестными. Но рассказ двух выживших китайцев позже подтвердил Ал Лайон, который тоже спасся.

15 августа три упряжки въехали в каньон Березового ручья. Помимо обслуги, ехали пассажиры: два китайца и два невооруженных белых человека. Одинокий пастух Альберт Лайон увидел обоз со стороны и направился к нему, чтобы в компании провести надвигавшуюся ночь.

Пока они готовили ужин, появились разведчики Проткнутых Носов из передового отряда. Все обменялись приветствиями. Индейцы объяснили, что им нужно оружие и боеприпасы, и они хотели забрать их у белых людей. Возможно всё разрешилось бы благополучно, но случайно дикари обнаружили ящик с виски. Тут в них, как это часто бывало, вселился бес. Они устроили дикую игру. Китайцев заставили опуститься на четвереньки и изображать лошадей, бегая по кругу. Но когда индейцы потребовали и белых людей присоединиться к «табуну», последовали весьма серьезные протесты. Это взорвало пьяных краснокожих, и они убили пятерых погонщиков. Лайон попросил выпить воды, и индеец сопроводил его к ручью. В этот самый момент фургоны вспыхнули, послышались выстрелы и крики. Это отвлекло охранника, и дало возможность Алу скрыться в воде.

Ночью он выбрался из ручья и отправился на поиски своего беспризорного табуна. На его счастье ему повстречались два ковбоя полковника Шоупа, и все вместе они поехали в Сэлмон-Сити, где он и рассказал о происшедшем. Бойня не просто напугала его – временами у него стало случаться затемнение рассудка.

После обеда два китайца появились в городе Джанкшон. Приехал полковник Джордж Шоуп, с ним сорок человек белых и примерно столько же дружественных индейцев Лемхи. Алекс Круикшанк сообщил, что Проткнутые Носы угнали его табун в Лошадиной Прерии. Теперь он служил разведчиком у Ховарда. Он оставался с генералом до самого последнего сражения с Проткнутыми Носами в Горах Медвежья Лапа (Bear Paw). Спустя некоторое время полковник Шоуп решил вернуться со своими людьми в Сэлмон-Сити, но вождь Тендой с пятнадцатью индейцами присоединился к разведотряду Круикшанка.

Несколько позже полковник Шоуп и Дэйв Вуд с группой людей из Сэлмон-Сити появились на месте трагедии. Тела убитых погонщиков были преданы земле.

В этой связи необходимо сказать несколько слов о состоянии индейцев Банноков и Шошонов в агентстве форта Холл. Девятого августа агент Дэниэлсон сообщил об общем беспокойстве, охватившем людей из-за ходивших противоречивых слухов о поведении Проткнутых Носов. В частности, один из юношей Банноков облачился в боевые одежды и во весь голос призывал соплеменников присоединиться к Проткнутым Носам, но его быстро утихомирили. Тринадцатого августа Дэниэлсон телеграфировал комиссионеру Смиту, что он мог набрать добровольцами двести воинов, готовых сражаться против Проткнутых Носов. Генерал Шеридан распорядился завербовать пятьдесят индейцев в скауты на тридцать дней. Тридцать первого августа комиссионер Смит получил следующее уведомление от агента Джеймса Паттена из резервации Шошонов на Ветряной Реке: «Вождь Вашаки говорит, что в случае, если ему позволят военные власти, он мог бы поднять своих индейцев и разбить Проткнутых Носов за один день.»

 

Ближе к Камас Медоус

От Березового ручья кавалькада Проткнутых Носов прошла вдоль подножия гор на юго-восток. К вечеру семнадцатого числа индейцы добрались до почтовой дороги, пройдя в миле от почтовой станции, которая стояла на Сухом, или Бобровом Ручье. Мэйерс Кауфман, владелец дилижанса, и его служащие, будучи предупрежденными о приближении дикарей, поспешили заранее укрыться в лавовых пещерах. Но индейцы не напали на станцию, обойдя её стороной ночью.

Они разбили лагерь на северной оконечности долины Змеиной Речки, на лугах, пересекаемых Весенним ручьем и ручьем Камас. Жёлтый Волк утверждал, что индейцы называли Сухой ручей – Уеуалтолкит Пах (это означало, что он утонул в пустыне). Долину Камас Медоус Проткнутые Носы называли Камисним Такин.

 

Ховард спешит к перевалу

Основные силы Ховарда достигли тропы Монтаны, иначе известной как трасса Кирин – Баннак, и вышли к устью Ручья Лошадиной Прерии (Horse Prarie Creek) 15 августа. Через два дня его настигли волонтёры из Вирджиния-Сити под командованием Джеймса Калвея. В тот же день к ним присоединились пятьдесят свежих кавалеристов капитана Рэндолфа Норвуда из форта Эллис. Скауты-Банноки обогнали Ховарда на день пути и сумели увидеть, арьергард Проткнутых Носов, пересекающий дорогу на Камас Медоус вечером 18 августа. Вождь Буйволиный Рог, один из разведчиков Ховарда, видел даже х лагерь в Камас Медоус.

Вполне возможно, что между индейцами произошла незначительная ружейная перепалка. В любом случае, Проткнутые Носы знали о присутствии преследователей.

19 августа Команда Ховарда проделала восемнадцать миль до Камас Медоус и стала лагерем в луговине между ручьями Весенним и Камас. Место показалось солдатам удивительным. Повсюду имелось вдоволь сочной травы для лошадей и мулов. Трава была настолько высокой, что погонщикам пришлось врубать её, чтобы могли продвигаться фургоны. Людям разрешили расслабиться, многие отправились купаться, некоторые – охотиться на рябчиков. Волонтёры из Вирджиния-Сити развалились прямо в траве, не выставили никакой охраны, не устроили загонов для своих коней. Ховард и капитан Норвуд, напротив, распорядились, чтобы солдаты приняли все предосторожности, прежде чем уйти отдыхать.

Ховард так вспоминал тот день: «Из моей палатки я видел два параллельно бегущих ручья. Вдоль первого из них расположились волонтёры Калвея. Кавалеристы Норвуда и сорок пехотинцев занимали западный берег. Все остальные солдаты обосновались ближе ко мне, между двумя водными потоками. Это место заметно поднималось над остальным пространством долины и имело неплохие укрепления в виде лавовых образований с севера, востока и юга.»

Попав в столь спокойное местечко, лейтенант Вуд сказал: «Я, пожалуй, сниму сегодня на ночь штаны, раз уж тут так надёжно.» Лейтенант Гай Ховард засмеялся в ответ: «Я тоже хочу, чтобы мои кости отдохнули. Сегодня ничем не буду обременять себя. Я даже мой револьвер одолжил скауту.» Тихая звездная ночь обещала армейцам столь желанный отдых.

Ночью раньше раненый воин Проткнутых Носов по прозвищу Черные Волосы проснулся от привидевшегося ему сна, в котором он вместе с друзьями угонял из бивуака Ховарда лошадей. Утром Черные Волосы поспешил поведать о своем сне вождям. Они обдумывали видение целый день, пока племя перекочевывало ещё на пятнадцать миль севернее. Посовещавшись, вожди организовали отряд из двадцати восьми добровольцев, которых возглавили Оллокот, Две Луны и Пеопео Толект. К полуночи вереница всадников направилась в сторону солдатского лагеря.

 

14. Сражение при Камас Медоус

Охрана, выставленная генералом Ховардом, была сразу примечена Проткнутыми Носами. Они вернулись в родное стойбище и сообщили о своих наблюдениях вождях. Но это не изменило намерений индейцев. Они твердо решили лишить кавалеристов Ховарда лошадей.

Жёлтый Волк так описывал события: «Мы ехали очень медленно. Никто не разговаривал, никто не курил. Мы проехали большое расстояние и разделились на две группы, каждая из которых огибала ручей с разных сторон…

Вожди Оллокот и Тухулхулзот вели нашу группу… Тивийюнах и Испувьес возглавляли второй отряд…

Прежде, чем мы достигли вражеского лагеря, вожди держали совет. Как провести нападение? Некоторые предлагали оставить лошадей и проникнуть в лагерь пешком. Но вождь Зеркало и кое-кто ещё полагали, что от наших коней нам нельзя отходить. Итак, было решено проникнуть на стоянку солдат верхом.

Вождь Жозеф не участвовал в этом рейде.»

Индейцы подступили к границам лагеря примерно в половине четвертого ночи. Несколько человек быстро спешились и поспешили вперед, чтобы отвязать солдатских лошадей. И тут произошло две вещи. Едва всадники приблизились, кто-то из часовых окликнул их: «Кто идет?» И в этот же момент Отскаи, один из тех, кто уже поник в лагерь пешком, случайно спустил курок в самом центре бивуака. Таким образом, тревогу подняли сразу в двух местах, прежде чем лошадей успели выпустить из загонов. И всё-таки почти двести мулов вырвались наружу, и Проткнутые Носы сосредоточились на том, чтобы угнать их прочь. Всё это произошло под быстрые, резкие, многочисленные выкрики индейцев. Некоторые воины утверждали позже, что хорошо слышали руководивший ими голос Зеркала. Повсюду засвистели пули, ударяясь в наставленные фургоны, но лишь один человек получил лёгкое ранение. Темнота ночи, шум и внезапность происшедшего вполне могли привести спавших людей в смешение. Но офицеры и солдаты быстро оделись и попрыгали в седла, пока горнист Бернард Брукс трубил «По коням!»

Как Ховард, так и Норвуд настаивали на том, что Проткнутые Носы прискакали к их стоянке колонной по-четыре, якобы изображая приезд кавалерии Бэкона. Но Проткнутые Носы отказывались от того, что двигались в таком порядке именно с этой целью. Но именно благодаря такому построению индейской колонны, охранник принял дикарей за своих и не сразу окликнул их.

Генерал Ховард отдал приказ немедленно организовать погоню усиленным отрядом и отбить угнанный табун. Через несколько минут три роты кавалеристов помчались во главе с капитаном Норвудом, капитаном Карром и капитаном Джексоном за индейцами. Преследователей было около ста человек.

Уверенный в успехе погони, Ховард распорядился, чтобы в лагере начали завтракать. Он вспоминал, что волонтёрам Калвея пришлось некоторое время потратить на то, чтобы разобраться друг с другом, потому что они не были подготовлены к такому внезапному нападению и в спешке похватали чужое оружие и вещи и растеряли кое-что из боеприпасов. Их лошади, оставшиеся без присмотра, бросились бежать и смешались с табуном кавалерии.

Жёлтый Волк рассказывал о том, как в занявшемся рассвете индейцы обнаружили, что угнали мулов: «Ах, мулы и только мулы! Всего лишь три лошади во всем табуне! Я не понимаю, не могу взять в толк, как мы не отличили мулов от лошадей. Ведь нам нужно было угнать лошадей, чтобы лишить кавалеристов средств передвижения. Именно для этого вожди решились на рейд.» Тем не менее, половина лошадей, принадлежавших волонтёрам, сбежала в ночной суете.

Головной отряд преследователей сумел догнать хвост убегавшего табуна и возвратить немного мулов. Услышав погоню, индейцы разделились на группы. Несколько человек продолжали гнать табун, а остальные выстроились в небольшую цепь и открыли огонь по солдатам. Луговина в этом месте была весьма узкой, и нагромождение лавовых складок обеспечило Не-Персам прекрасное укрытие. Преследователи остановились, спешились и тоже заняли позицию для ведения огня.

Расстояние между стреляющими оказалось слишком велико, чтобы принести весомые результаты, поэтому когда пуля ударила лейтенанта Бенсона в бедро, солдаты вдруг поняли, что стрелявшие в них краснокожие работали только в качестве приманки. Остальные же индейцы в это время подкрались к солдатам с флангов и с близкого расстояния открыли настоящий огонь на поражение. Тогда Сэндфорд приказал отступить.

Но отступление сложилось не так гладко, как ожидалось, потому что лошади кавалеристов отведены уже весьма глубоко в тыл. Из тех солдат, кто вел перестрелку, никто не знал, куда точно ушли лошади. Это привело к полной неразберихе. Рота капитана Норвуда так долго брела пешком, что в результате ушла сильно на восток. Генерал Ховард, который уже подходил с резервами, наткнулся на Сэнфорда и удивился: «Что случилось, майор? И куда подевался Норвуд?» «Это именно то, что я пытаюсь сейчас выяснить, – расстроенно ответил Сэнфрд. – Я велел ему отступать, но, похоже, он где-то остановился.» «Что ж, придется срочно двигаться к нему.»

Ховард принял командование и растянул свои ряды, насколько смог. Солдаты шли вперед сквозь кустарники, буреломы, перебирались через разломы скал. Ховард вспоминал о той местности: «Здесь на возвышенности на десятки миль причудливым образом вздыблены лавовые образования. Каждый холм настолько похож на соседний, что совершенно невозможно зафиксировать на чем-либо внимание и сориентироваться на местности.»

К полудню Ховард обнаружил Норвуда с его людьми.

Сам Норвуд рассказал позже, что Проткнутые Носы стиснули его с двух сторон настолько сильно, что он в буквальном смысле почувствовал себя в капкане. Снайперы Проткнутых Носов обстреливали его почти четыре часа, но не смогли «выкурить». Норвуд очень хвалил лейтенанта Бенсона за храбрость и терпение, проявленное несмотря на болезненную рану. Сержант Хаг МакКаферти выделился тем, что взобрался на тополь и оттуда высматривал местоположения индейцев, подвергая себя гораздо большему риску, чем люди в укрытии.

Жёлтый Волк, однако, говорит, что сражение было жестким лишь в самом начале. Но вскоре индейцы, прятавшиеся за надежными каменными уступами стали переговариваться: «Вожди считают, что больше не стоит драться.» После этого воины быстро умчались в свой лагерь, не беспокоясь, что за ними последует погоня.

 

Потери в бою

Жёлтый Волк утверждал, что никто из индейцев сильно не пострадал, лишь один или двое были задеты пулями. Уоттолен получил лёгкое ранение в бок, и голова Пеопео Толекта поцарапана свинцом.

Норвуд рапортовал, что среди пострадавших Второй Кавалерии были солдаты четвертой роты:

1-й сержант Х.М.Бенсон ранен в бедро

1-й сержант Х.Уилкинс ранен в голову

Капрал Х.Гарлэнд ранен в бедро

Рядовой Гарри Тривар ранен в спину, умер в Вирджиния-Сити.

Кузнец Сэмюэл Гласс смертельно ранен, умер в Долине Плезант.

Рядовой Уильям Кларк ранен в подбородок и плечо.

Горнис Бернард Брукс погиб на поле боя, и его тело было доставлено в лагерь. Мэйсон провел службу, после чего среди зарослей дикой полыни раздался прощальный ружейный залп, и тело было погребено в складках столетней лавы.

Несмотря на то, что Ховард и его компаньоны ещё не осознали этого, они уже упустили возможность перехватить племя Проткнутых Носов. В то самое время, когда нельзя было терять ни минуты и устроить активное преследование, армейская машина остановилась на отдых. Жёлтый Волк: «Солдаты не спешили гнаться за нами. Они совсем замедлили продвижение, когда потеряли своих мулов.»

 

15. Йеллоустонский национальный парк

Вождь Жозеф оставался главой лагеря во время сражения. Он понимал, что рейд за табуном Ховарда на время замедлит продвижение армии. Точных свидетельств не существует по поводу того, чем занимались люди в лагере в это время.

Приблизительно около полудня всадники добрались до лагеря, приведя со собой множество мулов и нескольких лошадей. Их распределили между людьми, согласно нуждам каждой семьи. Начались приготовления к выступлению ранним утром.

Преодолев перевал Таргхи (Targhee Pass), Проткнутые Носы пошли вниз к реке Верхний Мэдисон (Upper Madison River) и остановились возле этого водного потока, богатого рыбой. Нет никакого сомнения, что в тот вечер 22 августа они утолили свой голод. От этого места Великая Тропа Банноков тянулась на северо-восток через Галлатинскую горную гряду (Gallatin Range) в сторону развилки реки Жёлтый Камень (Yellow Stone River) возле современного Тауэр Джанксон, далее вверх к реке Ламар через гряду Абсароков. Но вожди решили не идти через Галлатинскую гряду, а двинулись вдоль реки Мэдисон. Они рассчитывали на то, что Ховард будет сбит с толку их маневром. Разумеется, Проткнутые Носы ежедневно высылали разведчиков для обследования пути. Так однажды Жёлтый Волк и его племянник Отскаи заслышали неподалеку стук топора и вскоре обнаружили пожилого человека, разводящего костер. Им оказался некий Шивли, возвращавшийся из Черных Холмов Монтаны с золотых приисков. Разведчики отвели его к вождям, надеясь, что он знает территорию Йеллоустонского парка. Они предоставили ему лошадь и обходились с ним очень любезно, пока он жил среди них неделю. Уже на следующий день индейцы хорошо сориентировались на местности, и Шивли вполне мог покинуть их сразу после 24 августа, но он оставался с ними до 31 августа. Наблюдения Шивли за индейцами были чуть позже опубликованы в газете, и чувствовалось, что время, проведенное с Проткнутыми Носами, оставило приятные воспоминания у этого человека.

Ночь на 23 августа Проткнутые Носы провели возле ручья, который после этого стал носить их имя, впадающего в реку Огненной Дыры (Fire Hole River). После наступления темноты несколько разведчиков обнаружили немного юго-восточнее мерцающие огни костров. Подгоняемые любопытством и необходимостью пополнить запасы продовольствия, они направились к неизвестному лагерю. Там они дождались восхода солнца.

 

Ховард телеграфирует

Ховард в срочном порядке отправлял сообщения о создавшейся ситуации и требовал немедленного военного подкрепления из форта Эллис: «Я опасаюсь за то, что Проткнутые Носы могут взбудоражить индейцев Кроу и вызвать их неудовольствие, а также они могут соединиться с Сю…

До меня дошли слухи, что Майлс и Стургис находятся на реке Йеллоустон недалеко от моей команды. Так ли это?

Мои люди невероятно измучены, а животные едва могут тащить поклажу. Я вынужден сделать остановку…»

Генерал Шерман ответил Ховарду в тот же день: «Я не хочу отдавать новые приказы, чтобы не смутить Шеридана и Терри, поэтому вашему отряду придется продолжать преследование Проткнутых Носов до последнего, куда бы они ни направлялись. Майлс от вас слишком далеко, а Стургис черезчур медлителен. Если вы устали, передайте командование офицеру помоложе, который бы смог преследовать индейцев, куда бы они ни бросились. Мне нужен такой командир, который сумел бы обеспечить солдат говядиной во время похода, а также запасами кофе, сахара и соли из обоза. Для предстоящего преследования пехота так же хороша, как и кавалерия. Если Стургис сможет, пусть перехватит индейцев. Я буду в городе Хелена в следующий вторник. Нельзя упускать ни минуты. Я не знаком с вашими офицерами, так что подберите командира на ваше усмотрение. После поимки индейцев ваши люди могут отправиться на Тихоокеанскую железную дорогу и вернуться к местам прохождения службы на поезде или пароходе.»

Ховард послал ответную телеграмму 27 августа: «Вы меня не поняли. Я говорил не о себе лично, но подразумевал, что все люди измучены, включая самых выносливых и энергичных офицеров. Мы можете быть спокойны за кампанию. Ни вы, ни генерал МакДоуэл не будете разочарованы в моей энергии. Мои индейские скауты не отстают от Проткнутых Носов ни на шаг. Только что подоспели припасы, так что мы выступаем утром. В пятницу индейцы захватили в плен группу белых людей: восьмерых джентельменов и двух леди. Скорее всего дикари пересекут Вонючую Реку (Stinking River) милях в ста юго-восточнее от резервации индейцев племени Вороны (Crow)»

 

16. Индейцы и солдаты пересекают парк

Район, известный сегодня как Йеллоустонский национальный парк, был открыт Джоном Колтером в 1807 году. Первое время сюда постоянно наведывались лишь трапперы и золотоискатели, но к 1870 году на эту замечательную землю упал взор официальных властей. В результате экспедиции Вашбурна-Лэнгфорда-Доана 1870 года и экспедиции Хайдена 1871 года конгресс США объявил указанную территорию Йеллоустонским национальным парком. Это произошло 1 марта 1872 года. Парк был абсолютно мирной зоной, когда туда вторглись Проткнутые Носы.

Проткнутые Носы повели ночь на 23 августа на берегу реки Огненая Дыра. На следующее утро несколько человек из племени подкрались к неизвестному лагерю и обнаружили там группу путешественников из Рэйдерсбурга (Radersburg, Montana). Ими оказались мистер и миссис Коуан, брат и сестра миссис Коуан, Франк и Ида Карпентеры, Чарлз Манн, Вильям Динги, Альберт Олдхэм, Ф.Д.Арнолд и Генри Мфйрс. Вместе с группой Коуанов был и геолог по имени Хармон.

Путешественники провели на природе уже неделю и как раз собирались свернуть лагерь. Увидев индейцев, Динги спросил: «Кто вы?» «Мы из племени Змей, то есть Шошоны,»- ответил один из дикарей. Чуть позже индейцы признались, что они Проткнутые Носы. Они потребовали, чтобы белые люди отдали им запасы бекона и кофе. Арнолд тот час принялся распаковать тюки, но Коуан остановил его. Тогда один из индейцев по прозвищу Чарли хотел дать знак соплеменникам. Франк Карпентр спросил, угрожает ли его товарищам какая-нибудь опасность краснокожий ответил: «Не знаю. Может быть.» Он дал понять, что после сражения при Большой Дыре Проткнутые Носы смотрели с подозрением на всех белых людей.

Обеспокоенные путешественники повели быстрое совещание и, приняв во внимание ограниченность своих боеприпасов, решили не вступать в схватку и отдать себя в руки вождей, уповая на их милосердие. Они сели на лошадей и последовали за дикарями. Проехав две мили, они очутились на берегу ручья Проткнутых Носов.

В полдень племя сделало привал у подножия гор Мэри (Mary Mountains), где вожди уединились на совет. Они быстро пришли к заключению, что белых путешественников надо освободить. От их имени с туристами поговорил Покер-Джо: «Некоторые из наших воинов (Зеркало) говорят, что знают миссис Коуан и её сестру. Солдаты убили много наших женщин возле Большой Дыры. Но мы не хотим причинять вред жителям Монтаны. Вы можете уехать. Возьмите старых лошадок и не шпионьте за нами.» Им выдали уставших кляч, отобрали седла и оружие. Белые люди сразу приняли эти странные условия и поспешили распрощаться с дикарями. Но через полчаса двое из них – Арнольд и Динги слезли с лошадей и углубились в лес. Индейские скауты предполагали, что отпущенные туристы могут начать за ними следить, поэтому сразу обнаружили отсутствие двух белых.

Индейцы с криками окружили испуганных путешественников. Коуан притворялся, что не понимает, что привело краснокожих в ярость. Внезапно индеец по имени Умтил-лилп-коу выстрелил в Коуана и поразил его в бедро. В ту же секунду пуля ударила в лицо Олдхэма, но он сумел скрыться в зарослях кустарника. Коуан рухнул на землю. Его жена спрыгнула с лошади, чтобы помочь ему, но её оттащили в сторону. Очередной выстрел нанес ему удар в лоб. Раны казались смертельными, поэтому индейцы оставили Коуана умирать. В этот момент прискакал Покер-Джо с требованием вождей немедленно прекратить побоище.

В общей суете успели скрыться Майр, Хармон и Манн. Они разбежались в разные стороны, и каждый считал, что он был единственным уцелевшим.

Остальные, включая миссис Коуан, её брата и сестру, вновь сделались пленниками. Несмотря на то, что в последующие сутки с ними обращались вполне сносно, их моральное состояние было совершенно подавленным. Ночь они провели возле костра вождя Жозефа, и миссис Коуан получила замечательную возможность понаблюдать за известным индейцем.

«Мой брат пытался разговорить вождя, но тщетно. Жозеф сидел перед огнем в полном молчании. Он выглядел хмурым, возможно, представляя себе мрачное окончание всей кампании. Так называемый «благородный краснокожий», о котором мы столько читали, казался особенно ярко выраженным в лице этого индейца. Печальный и полный достоинства, он был настоящим вождем.»

На миссис Коуан произвели впечатление все Проткнутые Носы. Сегодня они казались добродушными людьми. Она также рассказывала, что вожди Проткнутых Носов были осведомлены о том, что скауты Банноков шли по пятам.

Вечером двадцать четвертого пленникам предоставили двух лошадей и отпустили неподалеку от Грязевого Вулкана (Mud Volcano). Желая, чтобы освобожденные пленники шли медленно, индейцы не дали седла для Иды и не рискнули дать лошадь Франку. Покер-Джо указал им дорогу вниз по реке и попросил двигаться поживее. Они пустились прочь настолько быстро, насколько позволяло состояние измученных пони. Они спешно перебрались через гору Вошбурн и близ Башенного Водопада (Tower Falls) набрели на отряд солдат, которые немедленно снабдили и всем самым необходимым и отправили в Боузмен.

Двигаясь по долине Жёлтого Камня, они повсюду встречали сочувствие местных жителей. Въезжая в Боузмен, они встретили лейтенанта Доана с солдатами и изрядным числом скаутов из племени Кроу. Карпентер присоединился к отряду лейтенанта Доана, намереваясь добраться до места столкновения с мятежными индейцами, чтобы похоронить своего погибшего родственника. Миссис Коуан и её сестра продолжили путь в Рэйдерсбург.

Однако подстреленный господин Коуан оказался крепким орешком и не собирался умирать. Ближе к заходу солнца к нему вернулось сознание. Несмотря на засевшие в бедре и голове пули, он сумел подняться на ноги. На его несчастье один из индейских разведчиков заметил его и выстрелил. Коуан рухнул на землю с новой раной в левом боку. Теперь он решил, что лишился последней надежды. И всё же он не потерял сознания и лежал без движения, следя за наступлением темноты.

Сгустилась ночь, и он попытался ползти в сторону бассейна Нижнего Гейзера (Lower Geyser Basin), что находился в девяти милях. Ближе к полуночи ему почудилось какое-то движение в листве. Это оказался индейский дозорный, приподнявшийся на локте и прислушивающийся. Коуан не двигался, покуда индеец не скрылся. После этого он обогнул опасное место ползком почти на милю. Вскоре он добрался до своего брошенного фургона. Он не нашел никакой провизии, но обнаружил остатки дневника Карпентера. После этого он продолжил путь к бассейну Нижнего Гейзера. На третий день пути мимо проскакал отряд индейцев, которые оказались дружественными Банноками из команды генерала Ховарда, но Коуан не знал этого, и не вышел к ним.

Двадцать седьмого числа он добрался до старого лагеря и наскреб немного рассыпанного кофе, который сумел приготовить в подобранной жестяной кружке. Он провел там ночь и снова пополз к дороге, где к нему пришла помощь в облике двух разведчиков Ховарда – капитана Фишера и Редингтона. Редингтон вскрикнул: «Кто ты такой, черт возьми?» – «Я Джордж Коуан из Рэйдсбурга.» – «Ну и дела! А мы приехали похоронить тебя!»

Они оказали ему первую помощь, снабдили провизией и оставили возле пылающего костра, заверив, что основной отряд приедет за ним не позже, чем через два дня.

Честер Фишер рассказал позже об очередном приключении, свалившемся на Коуана: «Коуан хорошенько поел и лёг возле костра на ночь. Ближе к утру он проснулся от страшной жары и обнаружил к своему ужасу, что подстилка, на котором он спал, была охвачена пламенем. Он оказался окружен огнем. Чудом он сумел перебраться через бушующие языки костра. Его руки и ноги были сильно обожжены.»

Тем временем его перепуганные компаньоны воссоединились. Хармон первым из всех достиг генерала Ховарда. Арнольд и Динги объявились через несколько дней блужданий. Майрс и Олдхэм были найдены скаутами Ховарда. Олдхэм находился в ужасном состоянии из-за полученного ранения. Шок и ночной холод наряду с недостатком пищи в течение четырёх дней оставили неизгладимый отпечаток на всех участниках событий.

Ховард принял их всех и 29 августа они встретились с Коуаном в бассейне Нижнего Гейзера. Арнольд сказал, что Коуан «показался ему самым жалким существом. Он был покрыт запекшейся кровью и чёрен, как негр.» Здесь Коуан узнал, что его жена в полной безопасности, и это известие, равно как и тщательный уход за ним Арнольда, заметно помогли ему справиться с тяжелым состоянием.

Это мужчины из Рэйдсбурга последовали вместе с солдатами по дороге, почти непроходимой для фургонов. Временами приходилось привязывать к повозкам веревки, чтобы подключить человеческую силу для преодоления препятствий.

В это время Фрэнк Карпентер вместе с командой лейтенанта Доана углублялись в парк. Они обнаружили ранчо Хендерсона в объятиях пожара. Оказалось, что жаждущая крови группа головорезов из племени Проткнутых Носов носилась по округе и целенаправленно наводила ужас на местное население. Солдаты стали лагерем неподалеку от сгоревшего ранчо. Тут к ним подоспел гонец с известием, что все члены группы Коуана собрались вместе. Новости о самом Коуане дошли до них через пару дней, когда они встретили скаутов, обнаруживших Коуана почти неделю назад. Пожалуй, никто другой не смог бы лучше убедить Карпенера в том, что его друзья были целы и в безопасности.

Телеграмма на имя миссис Коуан заставила несчастную женщину покинуть Рэйдсбург. Она добралась до ранчо Ботлера, покрыв сто семьдесят пять миль за тридцать один час. 24 сентября семья Коуанов воссоединилась. Это произошло ровно через месяц после столкновения с индейцами.

 

Посетители Хелены

В то время как Проткнутые Носы пересекали территорию парка, вожди старались поддерживать дисциплину в рядах племени и охлаждать воинственный пыл отдельных воинов. Но отдельные факторы влияли на дикарей таким образом, что контролировать их удавалось далеко не всегда. Пока основная масса Проткнутых Носов продвигалась в намеченном направлении, кое-кто из молодых людей отклонялись круто в сторону.

25 августа некто по имени Ирвин был захвачен отрядом Проткнутых Носов. Он только что демобилизовался из форта Эллис. Индейцы узнали от него, что небольшая группа туристов из города Хелена (Helenа) стояла лагерем в долине Хайден (Hayden Valley). Ирвин удалось ускользнуть от своих пленителей в ночь на 1 сентября. На следующий день он появился у Ховарда, весьма благодарного за принесённую информацию о дикарях. Индейцы же тем временем нанесли визит туристам из Хелены, которых насчитывалось десять человек: А.Дж.Вейкерт, Ричард Дитрих, Фридерик Пфиср, Жозеф Робертс, Чарлз Кенк, Джек Стюарт, Август Фоллер, Лесли Вики, Л.Дункан и негр-повар по имени Бенджамин Стоун.

Утром 25 августа они путешествовали между горой Сулпур (Sulphur Mountain) и Грязевым Вулканом (Mud Volcano) и заметили впереди группу всадников, перебиравшихся вброд через реку. Они решили, что всадники были Проткнутыми Носами и срочно организовали лагерь в роще на притоке Ручья Выдры (Otter Creek). Их позиция оказалась удачной и могла бы стать отличным местом обороны, если бы использовались естественные преимущества.

Но и в тот день и в последующую ночь ничто не потревожило путешественников. Наутро Вейкерт и Вики отправились на разведку к ручью Алум, где и обнаружили отряд мародеров. Белые люди поспешно отступили, но Вейкер получил пулю в плечо в время случившейся перестрелки.

В это самое время лагерь на Ручье Выдры подвергся нападению. Путешественники не удосужились выставить наблюдателей, и сгрудились все в одном месте, понадеявшись, что индейцы не заметят их. Пожалуй, лишь Кенк задумался о возможном налете дикарей. Он спросил у своего повара: «Стоун, как бы ты поступил, если бы индейцы атаковали нас?» Стоун подумал и ответил: «Вы позаботьтесь о себе, а я уж о себе сам побеспокоюсь.» В эту минуту появились Проткнутые Носы. Кенк был сражен наповал. Стюарт получил пулю и упал под ноги нападавшим. Он так просил пощады, что индейцы оставили его. Дитрих свалился в ручей и оставался там несколько часов.

Бен Стоун припустился наутек, как только мог, но посередине ручья, его ноги подкосились, и он упал. Проткнутые Носы скрылись так же стремительно, как и появились. Когда прискакали Вейкерт и Вики, они тут же вместе с остальными пустились в сторону Мамота (Mammoth). Жозеф Робертс и Август Фоллер ускользнули и, как выяснилось позже, направились к реке Мэдисон, а оттуда к Вирджиния-Сити. Остальные семеро добрались до Мамота, где Дитрих и Стоун остались безуспешно дожидаться Робертса и Фоллера. Дело в том, что Дитрих обещал матери молодого Робертса, что будет отвечать за жизнь юноши.

31 августа Вейкерт и Макатрни, владелец отеля в Мамоте, отправились к Ручью Выдры, чтобы отыскать двух пропавших спутников и похоронить Кенка. На обратном пути возле водопадов реки Гарднер они столкнулись с группой дикарей, только что совершивших очередной кровавый рейд. В завязавшейся перестрелке погибла лошадь Вейкерта, вторая же лошадь белых людей убежала. Индейцы ускакали, и белые люди осторожно продолжили свой путь к Мамоту пешком.

В городе они узнали о смерти Дитриха. Оказалось, что 31 августа он вместе со Стоуном заметил отряд индейцев, проезжавших неподалеку от отеля Макартни. Это были Проткнутые Носы, двигавшиеся в ранчо Хендерсона, которое они потом сожгли. На следующий день, когда они возвращались, Бен Стоун выбежал из дома и спрятался. Дитрих же посчитал индейцев дружественными и остался спокойно стоять в дверях и был сразу убит. Лейтенант Хаг Скотт, сопровождавший Доана и его кавалеристов с тридцатью Воронами, был первым, кто обнаружил бездыханное тело Дитриха. Труп музыканта из Хелены был ещё теплым. Скотт пустился в погоню за краснокожими разбойниками.

К этому времени пришло сообщение о том, что Робертс и Фоллер находились в Вирджиния-Сити. Вейкерт забрал тело Дитриха в Хелену, куда привез и покойного Кенка для погребения.

Все эти страшные нападения вызвали большое волнение в штате Монтана. Газеты не переставали публиковать жуткие истории о приключениях незадачливых туристов. Одна из статей взяла на себя смелость утверждать, что а самом деле погибло не два, а девять путешественников. Газета «Helena Herald» посвятила одну статью специально убийству Дитриха.

 

Действия разведчиков Ховарда

Скауты Фишер и Редингтон вместе с пятьюдесятью Банноками следовали на весьма близком расстоянии за отступавшими Проткнутыми Носами. Они проследовали за индейцами в долину Хайден, где перебрались через реку Жёлтый Камень неподалеку от Грязевого Вулкана Оттуда они прошли вверх по течению реки до Озера Жёлтого Камня (Yellow Stone Lake), затем направились на северо-восток по Ручью Пеликана (Pelikan Creek). 5 сентября Фишер сделал запись в дневнике: «Мэдисон Джон и несколько других ребят поднялись на рассвете сегодня. Я направил одного из наших индейцев назад с донесением генералу Ховарду. Мы оставались на месте весь день, чтобы дать отдохнуть коням, почистить наше оружие и т.п. Из провианта остались одни бобы… Я начинаю заметно уставать, прилагая все усилия, чтобы солдаты настигли дикарей. Похоже, что мальчики «Дядюшки Сэма» слишком неуклюжи для такого дела.»

Фишер подчеркивал, что его скаутам-Баннокам удалось однажды приблизиться к Проткнутым Носам на такое расстояние, что они слышали их голоса. Мятежные индейцы не очень-то спешили убежать. Они даже предложили им дружбу: «Мы не хотим драться с вами. Давайте поговорим и покурим вместе.» Затем последовало несколько выстрелов, но дистанция и наличие деревьев оберегли от серьезных потерь. Банноки Фишера начинали утомляться от преследования, и спустя несколько дней, большинство этих скаутов дезертировало.

 

Продвижение Ховарда по территории парка

Ховард шел по дороге Мэдисон Плато по направлению к Ручью Проткнутых Носов, который вел к подножию горы Мэри (Mary Mountain). Он перевалил через гору, за ним последовал Спургин с своими людьми, которым приходилось беспрестанно расширять тропу для фургонов. Добравшись до реки Жёлтый Камень, Ховард переговорил с Ирвином и решил не идти непосредственно по следу индейцев. Он велел Фишеру с его Банноками двигаться на дикарями по руслу Пеликанового Ручья в сторону Кларк-Форк. Сам же он двинулся на север, не переправляясь на противоположный берег, то есть по западному берегу Жёлтого Камня. Он намеревался перейти на другую сторону в месте слияния Жёлтого Камня и реки Ламар по мосту Баронетта (Baronett Bridge).

Это был прекрасный план, позволявший сэкономить время и силы. Но на этом пути не было дороги, пригодной для фургонов. Однако Ховард не считал это препятствием, надеясь на Двадцать Первую Пехоту капитана Спургина силу пятидесяти пограничников из Айдахо, при помощи которых удалось преодолеть Тропу Лоло и перевалить из Долины Горького Корня в район Большой Дыры.

Эти умелые работяги уже доказали свою энергию во время перехода по глубокому ущелью над верхними водопадами Жёлтого Камня, когда они прорубили узенький коридор сквозь густой лес и спустив фургоны на веревках с высоты шестьсот футов.

Тропа для повозок была расчищена на Перевале Данревена (Dunraven Pass), на Гряде Вошбурна (Washburn Range), на Ручье Карнелиан (Carnelian Creek), на Башенном Ручье (Tower Creek) и через Ласковую Долину (Pleasant Valley) к мосту Баронетта. От этой точки Спургин повел своих людей вдоль Жёлтого Камня к форту Эллис, где солдаты были распущены. В адрес Спургина были высказаны лестные слова, объявлена благодарность за его неистощимую энергию и волю, без которых, как все понимали, силам Ховарда не удалось бы проделать путь от берегов Сладкой Воды до форта Эллис.

Прибыв к мосту Баронетта 5 сентября, команда Ховарда обнаружила его наполовину сгоревшим. Это было дело рук тех самых Проткнутых Носов, которые угнали лошадей с ранчо Хендерсона и убили в Мамоте Дитриха 31 августа. После необходимых работ мост был восстановлен, и солдаты перебрались на противоположный берег Жёлтого Камня, после чего быстрым маршем двинулись вверх по реке Ламар. В это время у отряда был замечательный проводник по имени Джордж Хьюстон, который принадлежал к группе старателей, работавших у истоков ручья Сода Бьют (Soda Butte Creek).

Вождь Жозеф получил от разведчиков сведения о присутствии старателей на реке Ламар и о шпионах Ховарда в этом районе. Разведчики также сообщили, что полковник Стургис и восемь эскадронов Седьмой Кавалерии из агентства Кроу с реки Малый Розовый Бутон (Little Rosebud) расположились на перевале Абсарока возле горы Сердца (Heart Mountain). Вождь Жозеф оказался зажатым между отрядами Ховарда и Стургиса.

 

17. Выход из блокады на перевале Абсарока

Горная гряда Абсарока является восточной границей Йеллустонского национального парка. Этот гранитный барьер с тридцатью скалистыми вершинами поднимается на десять тысяч футов. Руководители военного департамента Дакоты распределили свои силы на стратегически важных позициях, позволявших взять дикарей в капкан.

Полковник Стургис караулил на реке Кларк Форк, майор Харт стоял на реке Шошоне, также известной под названием Вонючей Реки, полковник Меррит расположился на реке Ветров, а капитан Кашинг стал ближе к агентству Кроу. Ховард, поддерживаемый отрядами полковника Гилберта и лейтенанта Доана, наседал на индейцев сзади, а Фишер с оставшимися у него Банноками «сидел прямо на хвосте» Проткнутых Носов.

Проткнутые Носы обнаружили, что попали в плотное окружение. Банноки Фишера назвали сложившуюся для Проткнутых Носов ситуацию на 8 сентября ловушкой. Газеты поспешили сообщить читающей публике о действиях армии, и все ждали дальнейших сведений из парка. 31 августа газета «New Northwest» несколько преждевременно возвестила об удачном исходе дела: «Принимая во внимание плохие последствия этого побега из резервации и влияние, которое всё происшедшее может оказать на других индейцев, концентрация военных сил с целью уничтожения мятежников вполне кажется обнадеживающей. Мы все должны чувствовать огромную признательность генералу Шерману в Монтане, который поднялся, как лев, узнав об успехах Проткнутых Носов, и лично взялся следить за передвижением наших войск. Он поднял армию и обложил Жозеф с четырёх сторон в тот самый момент, когда уже казалось, что тому удалось окончательно ускользнуть. Теперь мы с нетерпением ожидаем новых известий и надеемся, что удар по Не-Персам будет нанесен сокрушительный. Они представляют собой слишком храброго и опасного врага, чтобы позволить им скрыться, ибо их безнаказанное исчезновение означало бы ещё более темные и страшные дни на этой территории.»

Силы природы, окружившие беглецов непреодолимыми скалами, и силы американской армии навалились на индейцев из Айдахо со всех сторон.

 

Вожди преодолевают препятствия

Один из исследователей высказал мнение, что Проткнутые Носы ушли из устроенной им западни при помощи сверхъестественной силы. Но на самом деле индейцев вызволило простое стечение обстоятельств. Главную ошибку допустил полковник Стургис. Заняв позицию в устье Кларк Форк, откуда он мог направить мощную силу через каньон, он вдруг позволил своим товарищам по оружию переубедить себя. Это случилось благодаря трем различным донесениям разведчиков, обследовавших берега Кларк Форк. Вместо терпеливого ожидания Стургис решил активно действовать. Разведчики сообщили, что индейцы выбрали курс на реку Шошоне. Лейтенант Эзра Фуллер вместе с проводником видели вереницу дикарей, двигавшихся в том направлении. Проводник подтвердил, что индейцы, взяв так далеко на юг, не сумели бы теперь выбраться на тропу, ведущую к Кларк Форк. Он не мог даже предположить, что Проткнутые Носы, едва сгустилась ночная тьма, немедленно вернулись обратно.

Ховард же догадывался о возможной хитрости дикарей, поэтому направил к Стургису гонцов с требованием не покидать изначальной позиции. Но они не подоспели в нужный час. Проткнутые Носы не пропустили ни одного гонца, оставаясь крайне бдительными. Они понимали, что в такой ситуации начальников солдат необходимо было лишить связи. Несколько посланных скаутов были убиты Проткнутыми Носами. Индейцы смотрели во все глаза. Жёлтый Волк вспоминал: «Всякий белый человек в тех горах рассматривался нами как враг.»

Несмотря на отсутствие точных данных о местоположении Стургиса, Ховард почти в полной уверенности послал гонца в форт Эллис с успокаивающей телеграммой для генерала МакДоуэла. 12 сентября Ховард был вынужден направить иное донесение, в котором говорил, что капкан на Кларк Форк не сработал, и дикарям удалось проскользнуть. Его объяснение было предельно простым: «Пока Стургис обследовал Вонючую Реку (Шошоне), индейцы обошли его справа.»

Был ли маневр Проткнутых Носов в сторону реки Шошоне тщательно продуманным или случайным, не имеет значения. Стургис был втянут в глупую сорокамильную игру «в прятки», в результате которой отстал от своей жертвы на два дня.

Возможно, самым точным свидетельством тех событий являются дневниковые записи С.Г.Фишера, разведчика Ховарда, помеченные 10 сентября. «С восточной стороны водораздела следы противника уходили на юго-восток. Мои краснокожие скауты заверили меня, что в этом направлении дорога привела бы к Вонючей Реке южнее Горы Сердца, через которую мы перевалили сегодня поутру. Противник двигался в сторону Вонючей Реки, но через пару миль попытался уклониться от преследования, уйдя с тропы и запутав следы. Они стали ездить во всех направлениях и не сошлись все вместе, а порознь стали пробираться на север через лесную чащу. Когда мы дошли до этого места, наши следопыты совершенно запутались, отыскивая правильное направление. Но через некоторое время мне посчастливилось и я обнаружил истинные следы. Нам пришлось полностью переменить направление, и мы поехали по очень узкому скалистому каньону вниз по направлению к Кларк Форк.»

Эти ловкие маневры доказывают превосходное умение Проткнутых Носов ориентироваться и отыскивать дорогу, ловко маскируясь при этом. Дальнейшее их продвижение через гряду Абсарока превратилось в обычную скоростную гонку.

Лейтенант Вуд вспоминал, что каньон, через который просочились индейцы, был похож на гигантский железнодорожный тоннель. Ховард говорил, что «это был странный каньон, в котором скалы сходились так близко друг к другу, что две лошади могли с трудом протиснуться рядом.» Он также заметил, что многие его люди были восхищены стремительностью, с которой индейцы ушли от преследования, не побоявшись углубиться в это почти непроходимое ущелье.

 

Военные соединяются

9 сентября Проткнутые Носы вышли из гор Абсарока. Ховард шел прямо за ними, но покинул гряду лишь на следующий день. К тому времени Стургис понял собственную ошибку и вернулся к Кларк Форк, где и обнаружил следы Ховарда. Одиннадцатого числа он догнал Ховарда, и они стали лагерем. Оба офицера были потрясены успехом Жозефа. Они решили срочно отправить двух гонцов – одного по воде, другого верхом по суше – в форт Кио на реке Танг (Tangue River) к полковнику Нельсону Майлсу. Ховард объяснил в послании, каким образом удалось скрыться Жозефу и куда вероятнее всего мог направляться. Он просил Майлса принять все возможные меры для перехвата беглецов.

Теперь индейцы оторвались от преследователей миль на пятьдесят, но Ховард и Стургис не падали духом и продолжали погоню. Ховард позволил Стургису пойти вперед, несмотря на явное неудовольствие офицеров Ховарда. Но генерал понимал, что его команда – как лошади, так и люди – более измотаны и не в состоянии выдержать стремительный бросок. Стургис же был рад заданию, горя желанием загладить вину за провал операции на перевале Абсарока. Ведь в тот момент, когда он узнал, что Проткнутые Носы ушли у него из-под носа, он поклялся, что догонит их прежде, чем они успеют переправиться через реку Миссури. Он поклялся сделать это, даже если останется один и даже если ему придется идти пешком. Ховард выделил ему дополнительно скаутов, артиллерию и кавалерию.

На рассвете 12 сентября Седьмая Кавалерия с приданными подразделениями уже гналась за Проткнутыми Носами. Под проливным дождем солдаты продвинулись на шестьдесят миль, но не обнаружили свежих следов. На следующее утро они появились на берегу Жёлтого Камня неподалеку от современного Лауреля. Всадники и кони были мокры насквозь и едва держались на ногах после марш-броска. Переправившись через реку, Стургис велел остановиться и отдал долгожданный приказ расседлать лошадей. Всё указывало на то, что продолжать погоню в подобном ритме не было возможности. И никто из солдат не подозревал, что они находились в тот момент всего в нескольких милях от Проткнутых Носов, разбивающих лагерь.

Чуть раньше Вождь Зеркало, добравшись до Кларк Форк, намеревался отправиться на поиски друзей и союзников, к которым он относил в первую очередь индейцев Вороньего Племени, то есть Кроу (Crow Indians). Ему удалось войти в контакт с руководителями обеих ветвей Вороньего племени – Горных Ворон и Речных Ворон. Ни один из кланов не удалось склонить к союзничеству. Очевидно, Вороны считали, что война Проткнутых Носов обречена на поражение. Горные Вороны твердо заявили о своем нейтралитете. Речные больше склонялись на сторону белых людей. Было видно, что при первой возможности они с лёгкостью передали бы Проткнутых Носов в руки белых властей.

Такое поведение индейцев, которых Проткнутые Носы считали своими друзьями, заставило Жёлтого Волка воскликнуть: «Я не понимаю, как Вороны могли даже в мыслях допустить, что встанут на сторону солдат! Они дрались против своих лучших друзей! Некоторые из Проткнутых Носов нашего отряда помогали Воронам сражаться против Сю, которые нападали на них всего несколько зим назад. Именно поэтому вождь Зеркало советовал отправиться к Воронам, в страну буйволов. Он думал, что они помогут нам в борьбе, как мы помогали им».

 

Проткнутые Носы в долине Жёлтого Камня

Линия отступления Проткнутых Носов вниз по Кларк Форк к долине Реки Жёлтого Камня и затем на северо-запад к Каньонову Ручью (Canyon Creek) была похожа на дугу. Эти долины частично были заселены, как, например, Лошадиная Прерия и район Лемхи (Horse Prarie and Lemhi areas). К сожалению, отношение Проткнутых Носов к встреченным белым людям оставалось прежним. Условий для содержаний пленников не было, поэтому скауты обычно убивали белых людей и забирали их лошадей. Так погибли несколько золотоискателей на Кларк Форк. Был счастливый случай, когда некий Дж.М.В.Кохран и его компаньоны остались живы после налета индейцев на его ранчо. Но вот два траппера, Клинт Дилс и Милтон Саммерс, случайно остановившиеся там, были застрелены.

Несмотря на эти суровые условия отступления, воины Проткнутых Носов не упускали случая потешить себя более интересными забавами. Так по приезде почтового дилижанса на ранчо Билла Броквэя три пассажира, среди которых была Фэнни Кларк, едва успели спрятаться за стенами дома. Едва дверь захлопнулась за ними, молодые индейцы налетели на карету, схватили вожжи и погнали лошадей, весело крича и разбрасывая вещи, упакованные в дорожных чемоданах.

К этому часу Поуни-Том, один из лучших скаутов Стургиса, определил местонахождения Проткнутых Носов. Он поспешил вверх по ручью сообщить новости полковнику и вскоре уже приближался к отдыхающим солдатам с криком: «Индейцы! Индейцы!» Пятнадцать минут спустя команда уже приближалась к скале, за которой надеялась застать индейцев врасплох. Однако дикари мчались прочь, держа курс на Каньонов Ручей. Жёлтый Волк утверждал, что племя было почти настигнуто солдатами, потому что сигнал о приближении кавалеристов был замечен сразу после того, как свернулись палатки.

Таким вот образом полковник Стургис и Седьмая Кавалерия завершили многодневный бешеный марш-бросок.

 

18. Сражение на Каньоновом Ручье

Узнав о присутствии солдат на Кларк Форк, вожди попытались избежать сражения. Теперь же полковник Стургис с почти четырьмя сотнями кавалеристов и двумя гаубицами наседал на индейцев.

Нет никаких сообщений о планах вождей на тот момент. Зеркало, поняв, что Вороны оказались ненадежными союзниками, пришел к выводу, что оставаться на их территории вовсе не безопасно. Ховард и Стургис были готовы напасть в любой момент, чтобы восстановить престиж армии. Вожди сомневались в том, что у племени достаточно сил, чтобы противостоять приблизившимся солдатам, поэтому решение продолжить отступление показалось им единственно верным.

Влияние Зеркала на людей было почти полным до сражения при Большой Дыре, затем его авторитет заметно упал. На Кларк Форк он снизился ещё, потому что надежды на помощь Воронов не оправдались. С другой стороны, Жозеф продемонстрировал своё страстное желание обеспечить благополучие племени любым доступным способом. Ошибки военных вождей поставили племя в крайне затруднительное положение. Опасность шла по пятам.

 

Схватка

Полковник Стургис заметил индейцев на расстоянии примерно двух миль. Дикари направлялись к устью Каньонова Ручья. Майор Льюис Меррил со своим батальоном и лейтенант Вилкинсон со своей ротой возглавили погоню. Капитан Белл и капитан Наулан с ротами F и I поспешили им на подмогу. Капитан Бентин и капитан Френч во главе рот Н и М были оставлены в резерве на некоторое время, но чуть позже получили задание ударить по индейцам с юго-западной стены каньона.

Когда подразделения двинулись вперед, снайперы Проткнутых Носов открыли огонь со скалистых уступов. Остальные воины, ведомые Зеркалом, образовали арьергард и давали залп за залпом по приближавшимся солдатам. Наступающие кавалеристы спешились и вынуждены были пробираться вперед на полусогнутых ногах. Один из кавалеристов, Малфорд, заявлял позже, что пешая атака была серьезнейшей тактической ошибкой.

Сейчас вполне очевидно, что вожди не собирались предпринимать ничего, кроме этого огневого прикрытия своих отступающих людей. Но Стургис решил, что индейцы втягивали его в бой на близком расстоянии.

Жёлтый Волк описывал маневры Проткнутых Носов: «Мы не выстраивались линией, как солдаты. Мы двигались по-одному туда-сюда, уходя в каньон.» Он также заметил, что к концу перестрелки, когда люди уже скрылись в каньоне, лишь «один индеец по имени Тето Хонод продолжал бой. Его лошадь была спрятана, а он скрывался за камнями, сдерживая целую линию солдат. Он стрелял постоянно, но не слишком часто.»

То, что начиналось, как многообещающее действо, завершилось ничем из-за эффективного огня индейских снайперов. Капитан Бентин предпринял две атаки, надеясь выкурить засевших дикарей из укрытия, но стрельба Проткнутых Носов всякий раз вынуждала его отступать. Стургис лично не принимал участие в атаке, а наблюдал за действиями своих товарищей через полевой бинокль, находясь в полумиле позади солдат. Рядовой солдат Джекоб Хорнер с благодарностью вспоминал позже, что Стургис сумел организовать конную эвакуацию раненых к реке Жёлтый Камень, хотя это несомненно было на руку индейцам, так как отвлекало определенную часть солдат от боевых действий. Впрочем, последнее утверждение можно поставить под сомнение. Проткнутые Носы вели бой спокойно, выбрав отличные точки для огневых позиций. Но они лишь прикрывали отступающих и не пытались даже нанести контрудар. Многие солдаты сошлись после боя на том, что более активного наступления армейским подразделениям повести бы не удалось или оно бы закончилось плачевно.

К вечеру индейцы ускользнули по Каньонову Ручью. Стургис предпринял попытку преследовать их, но с наступлением темноты был вынужден вернуться на исходную позицию к началу ущелья. Наутро, когда погоня была возобновлена, Стургис обнаружил, что каньон в отдельных местах был невероятно узким и «так сильно завален каменными глыбами, деревьями и порос кустарником, что наше ночное преследование, не прекрати мы его, могло бы окончится катастрофой.»

 

Ховард приезжает на поле боя

Получив 13 сентября известия о столкновении с индейцами, Ховард взял с собой пятьдесят всадников и оторвался от основного своего отряда. Он примчался к устью Каньонова Ручья утром следующего дня. Его впечатления были зафиксированы в мемуарах достаточно красочно:

«Это было ужасное место – полынь, грязь и узенький ручеёк с мутной водой, и этой воды было так мало! Мёртвые лошади валялись повсюду вместе с другими свидетельствами сражения. Несколько раненых и убитых тоже находились там. В дополнение ко всему над землёй дико метался пронзительный ледяной ветер, от которого негде было укрыться. Если что-то может заставить человека ненавидеть войну, то представшее зрелище относилось к этому.»

Данные, представленные Стургисом, о потерях индейцев в бою были явно преувеличены. Он утверждал, что погибло шестнадцать дикарей, и девятьсот лошадей было оставлено Проткнутыми Носами… Я отправляюсь дальше сегодня же (15 сентября) с намерением вынудить их расстаться с остальным табуном.»

Банноки Ховарда и Вороны Стургиса обследовали весь каньон, но не нашли ни одного мертвого Не-Перса. Скаут Фишер подтвердил это и согласился со словами Жёлтого Волка, что лишь три Не-Перса были ранены в том бою. Ховард был вынужден понизить в докладе число захваченных индейских пони до четырехсот, но Жёлтый Волк настаивает на том, что потерянные животные в том бою – это те, которых успели угнать Вороны, и таковых насчитывалось не более сорока. Впрочем он согласился, что Проткнутые Носы были вынуждены оставить часть совершенно измученных лошадей, чтобы они не задерживали передвижения.

У Стургиса погибло три человека и одиннадцать получили ранения. Сорок кавалерийских коней были застрелены во время боя и несколько убежало. Нет никаких сомнений в том, что сопротивление Проткнутых Носов оказалось очень серьезным. Индейцы сделали всё возможное, чтобы дать основной части племени уйти, не вступая в затяжной бой.

Ховард провел 14 сентября на поле брани, дожидаясь прибытия своей команды. Вечером приехал капитан Кашинг с припасами из форта Эллис. Но даже с этим обозом провианта для двух отрядов было недостаточно, поэтому пришлось забить часть индейских пони и употребить их мясо в пищу. Генерал надеялся, что Кашинг и Норвуд приедут с подкреплением, однако полковник Гиббон дал Норвуду другое задание.

 

Полковник Стургис преследует

Стургис не прекращал преследования индейцев несколько дней и прошел со своими кавалеристами почти сто пятьдесят миль, дойдя до реки Маселшел (Musselshell River). Здесь была сделана остановка. Скорость передвижения Проткнутых Носов оказалась слишком велика для Стургиса. Его люди и лошади совершенно выбились из сил и нуждались в немедленном отдыхе.

Итак, в второй раз он по собственному желанию прекращал погоню. В письме генералу Ховарду он объяснял это следующим образом: «Я считаю, что моя команда не может настигнуть их, кроме того, мы с каждым днем уходим всё дальше от наших припасов. Я принял решение прекратить это безнадежное преследование, иначе наши лошади просто погибнут…»

За одну неделю Стургис пришел к тому, с чем Ховард упорно не желал соглашаться два долгих месяца своей кампании: Проткнутые Носы были невероятно проворным, решительным, непоколебимым народом.

Газета «Helena Weekly Independent» от 27 сентября писала, что Стургис вступил в бой с индейцами на реке Маселшел и что столкновения с дикарями были для него делом весьма обыденным. Жёлтый Волк говорил по этому поводу, что после перестрелки на Каньоновом Ручье, солдаты не сумели догнать их.

 

Роль индейцев Вороньего племени

Вполне вероятно, что одной из причин столь поспешного отступления Проткнутых Носов явились индейцы-Вороны, которые начали активно угонять лошадей из табуна Проткнутых Носов. Теодор Голдин из Седьмой Кавалерии рассказывал, что видел, как Вороны исполняли военный танец в лагере Стургиса после боя на Каньоновом Ручье. Они служили армейскими скаутами и причиняли заметное беспокойство Проткнутым Носам. Жёлтый Волк вспоминал, что сотня Банноков и Ворон напало на арьергард Проткнутых Носов 14 сентября. Они подскакали почти вплотную к задним всадникам и «стреляли из-под брюха лошадей, свесившись сбоку… Они нападали на нас только во время движения. Если же мы поворачивались, чтобы встретить их лицом, они сразу отступали.» Жёлтый Волк говорил, что его сердце пылало гневом, когда он, разозленный на бывших союзников, развернул пони и помчался на них. В столкновении он получил лёгкую рану в бедро.

Несмотря на причиняемое беспокойство, вожди не позволили своим воинам решительно сразиться с Воронами. Банноки и Вороны убили по крайней мере троих Проткнутых Носов: Тиуиийоунах (друг Жёлтого Волка), Туклекс (Ловушка Для Рыбы), Ветьитмас Хапима (Окруженный Гусь). Лишь один из этих троих был воином.

21 сентября газета «Benton Record» рассказала о том, как индеец-Ворона попал в плен к Не-Персам. Они отхлестали его, осмеяли и отпустили.

Человек по имени Лэнгхорн направил корреспонденцию в «Helena Daily» 15 сентября, сообщая: «Вороны сильно тревожат Проткнутых Носов и воруют у них много лошадей.» 29 сентября «Bozeman Times» напечатала следующий меморандум Джорджа Фроста, индейского агента из Агентства Кроу: «Прошу вас обнародовать от моего имени информацию, что Вороны честны и преданы белым людям, всегда сражаясь на их стороне… Они захватили всех вьючных животных Проткнутых Носов вместе с грузом, то есть почти двести голов.»

Бесспорно, что эти индейские скауты оказали гораздо большее влияние на ход событий на Каньоновом Ручье, чем Стургис со своими солдатами.

 

19. От реки Маселшел к горной гряде Медвежья Лапа

16 сентября команда генерала Ховарда стояла лагерем на реке Жёлтый Камень, чуть ниже Каньонова Ручья. Лейтенант Роберт Флечер дал полный отчёт Ховарду по сражению и прочим деталям, связанным с отрядом Стургиса.

20 сентября Ховард добрался до реки Маселшел (Musselshell River) и остановился в двух милях от Стургиса. Они обсудили сложившуюся ситуацию. Несколько позже прибыл посланец от полковника Нельсона Майлса, сообщивший, что Майлс присоединился к кампании с восемнадцатого числа.

Эти новости заметно ободрили офицеров, и майор Льюис Меррил высказал предположение, что именно Майлс завершит захват индейцев. Его мнение основывалось на том, что он прекрасно знал об амбициях полковника, его опыте и прекрасном знакомстве с местностью. Меррил сказал, что «в Майлсе было что-то от неустанного охотника за славой, что он был похож этим на прославленного Кастера…» Ховард согласился с Меррилом и обратился к полковнику Мэйсону: «Полковник, я думаю, что теперь мы, наконец, поймаем этих дикарей.» Остальные были менее оптимистично настроены. Доктор Александр счёл, что у Майлса шансов было не более одного на миллион. И всё-таки настроение людей улучшилось.

 

Маршрут Жозефа

Когда Стургис сделал привал на берегу Маселшел, надеясь отдохнуть и дождаться Ховарда, Проткнутые Носы поняли, что бояться им нечего. К сожалению, они ничего не знали о Майлсе. И всё же они передвигались, как можно быстрее. Стремясь поскорее добраться до брода возле Коровьего Острова на Миссури (Cow Island), они держали направлении почти прямо на север через ущелье Джудит (Judith Gap), избегая самой Гряды Джудит и Снежной Гряды. В основном страна, по которой они ехали, не была гостеприимной, но всё же в отдельных местах бизоны и олени встречались чуть ли не в изобилии. В бассейне Джудит они встретили отряд индейцев Вороны под предводительством вождя Немой Бык, которые просушивали бизонье мясо. Вожди Проткнутых Носов позволили своим молодым воинам забрать у Ворон их лошадей, и эти свежие несколько сот животных позволили Проткнутым Носам двинуться вперед с новой силой.

Они заметно оторвались от преследователей, но это стремительное продвижение немало ослабило самых старых и больных среди них. Некоторые не могли вынести такой гонки и падали и лежали без присмотра. Так, например, отстала одна женщина, которой пришел срок рожать. Её подобрали дружественно настроенные Вороны и уговорили остаться с ними, покуда она и её ребенок не окрепнут. Она так и поступила и жила среди Ворон, покуда начальство из Агентства Кроу не обнаружила её присутствия и не отправила в родное племя, которое к тому времени уже было сослано в Канзас на так называемую Индейскую Территорию.

21 сентября племя поставило деревню на Большом Весеннем Ручье (Big Spring Creek). Их оставалось не более шестисот пятидесяти человек. Похоже, что в том районе они не совершали никаких нападений на местных жителей, не крали ничего, не угоняли скот.

Они шли почти параллельно с Тропой Кэррола (Carrol Trail) вдоль подножия Снежных Гор (Snowy Mountains) в сторону Собачьего Ручья (Dog Creek), который они пересекли неподалеку от сегодняшнего городка Винифред. Оттуда они двинулись на северо-восток вдоль сегодняшней автомобильной трассы, ведущей к Коровьему Острову, куда они прибыли 23 сентября. Последние семьдесят миль они покрыли за тридцать шесть часов.

 

События на Коровьем Острове

Переправа на Коровьем Острове была конечной точкой в пароходной навигации того сезона. Помимо того, Коровий Остров был местом, где хранились различные запасы для военных постов и поселений в северной Монтане и для пограничных баз в Канаде.

Так как там находилась провизия для форта Бентон, отряд человек в двенадцать под командованием сержанта Вильяма Моэлшерта из роты В Седьмого пехотного полка стоял там на карауле. Кроме них на складе находились три гражданских служащих. Полковник Джордж Гленденин исполнял обязанности агента по фрахтованию пароходства Жозефина.

Солдат уведомили о вероятном появлении Проткнутых Носов, и они вырыли для себя траншеи вокруг места, над которым был натянут тент.

Тем временем Проткнутые Носы переправлялись через Миссури и устанавливали палатки на две мили выше по Коровьему Ручью. Некоторые из них приотстали, и двое направились к складской зоне, где потребовали, чтобы с ними переговорил начальник. Пришедшего Моэлшерта они попросили выдать им провизию со склада. Он, естественно, отказался, даже когда они предложили ему оплатить товары деньгами, хотя он распорядился выдать им свиную ногу и пол мешка сухарей. Поскольку этот подарок не мог обеспечить потребностей вождей, индейцы решили помочь себе сами.

Полковнику Гледенину, находившемуся в форте Бентон, была отправлена записка: «Полковник, здесь находится вождь Жозеф, который утверждает, что готов сдаться за двести мешков сахара. Я приказал ему сложить оружие без всякой торговли. Теперь он забрал свой сахар, не сдался. Что мне предпринять? Мичел Фолей.»

В другом послании Фолей объяснил, что крохотный ручеек, что протекал чуть севернее, позволил индейцам унести по его руслу продукты, не подвергаясь опасности быть подстреленными.

Жёлтый Волк рассказывал, что вожди просили воинов воздержаться от боя. И всё-таки громыхнул выстрел, началась бессвязная перестрелка, в результате чего один индеец и два гражданских белых были ранены. Проткнутых Носов интересовала только еда, иначе они бы смяли оборону солдат. Индейцы же, согласно словам Пеопео Толекта, взяли то, что им требовалось: «Некоторые прихватили даже кастрюли и миски для готовки. Мы полагали, что это был солдатский склад, поэтому подожгли то, что не забрали с собой. Мы имели право на это. Шла война.» Кое-кто из информантов сообщает, что вожди были против сожжения складского помещения.

Утром 24 сентября, чуть позже ухода Проткнутых Носов, на Коровий Остров прибыли майор Гвидо Илжес и лейтенант Хардин из форта Бентон. С ними ехали тридцать шесть верховых добровольцев и один солдат регулярной армии. Илжес решил преследовать Проткнутых Носов и к полудню настиг их арьергард. Индейцы успели напасть к этому времени на обоз, убить трёх возниц и всё ещё копались в вещах. Едва Илжес приблизился, они подожгли фургоны и открыли огонь. Один из волонтёров был убит, и майор решил возвратиться на Коровий Остров. Он заверил остальных, что снайперы Проткнутых Носов прекрасно работали на дальней дистанции.

 

Проткнутые Носы замедляют ход

24 сентября индейцы сменили своих главных руководителей и пришли к выводу, что их политика приведет к гибели. Зеркало заменил Худого Лося и стал руководить караваном. Зеркало настаивал на том, что нужно сбавить темп. Ховард уже несколько дней отставал от Проткнутых Носов на несколько дней. Люди и пони были измотаны. Зато удалось получить запасы провизии, и до бизонов уже было рукой подать. Однако погода становилась заметно холоднее. Худой Лось требовал быстрого продвижения вперед, но не мог привести весомых аргументов, и Зеркало обвинил его в создании нервозности. Тогда Худой Лось сказал: «Ладно, Зеркало, ты можешь занять моё место. Веди людей, но знай, что я старался спасти племя. Я хотел попасть в Канаду, пока солдаты не нашли нас. Ты можешь стать главным, но я думаю, что тогда нас поймают и перебьют.»

Не приняв во внимание слова Худого Лося, вожди решили на совете совершать небольшие переходы в ближайшие четыре дня. Утром 29 сентября передовой отряд разведчиков застрелил несколько бизонов на Змеином Ручье (Snake Creek). Это произошло примерно в восьми милях выше его устья, возле северной оконечности горной гряды Медвежья Лапа (Bear Paw Range). Этот ручей вливался в Молочную Реку, которая соединялась с Миссури восточнее форта Пек. Когда индейцы добрались до этого места, Зеркало предложил стать на ночь лагерем, хотя там не было деревьев и явно не хватало хвороста для костров. Однако в изобилии валялись сухие лепешки бизоньего помета. Высохшие русла ручейков обеспечивали надежную защиту от холодного ветра. Но с южной стороны лагерь был уязвим для стремительной атаки кавалеристов. Да, с точки зрения обороны место было выбрано не слишком удачно.

Предложение устроить деревню именно здесь вызвало горячий протест индейца по имени Уоттолен, который получил какое-то видение, говорившее об опасности. Зеркало лишь посмеялся над предупреждением соплеменника, подобно тому как он отмахнулся от подобных слов 8 августа на Большой Дыре, когда племя совершило роковую ошибку, выбирая место стоянки.

Многие авторы утверждают, что вожди выбрали для ночлёга Змеиный Ручей, потому что считали, что добрались до Канады. Жёлтый Волк категорически отрицал это: «Мы знали расстояние до Канады. Знали, как много времени уйдёт, чтобы добраться туда.» Жозеф решил послать гонцов в поисках Сидящего Быка, который тоже прятался со своими Сю в Канаде. Но это не означает, что Жозеф не знал, где находилось его племя.

Всё дело заключалось в том, что Проткнутые Носы расслабились, зная, что Ховард остался далеко позади, да и место для охоты оказалось чудесным.

 

Ховард спешит к Змеиному Ручью

20 сентября Ховард, узнав, что Майлс присоединился к операции, решил вести преследование, взвешивая каждый шаг. Стургис говорил: «Нам нельзя продвигаться черезчур быстро, покуда мы не заметим нашу дичь.» Офицеры сократили дневные переходы между реками Маселшел и Миссури, надеясь на такое же поведение индейских вождей.

25 сентября Ховард встретил двух гонцов из форта Бентона, сообщивших о переправе Проткнутых Носов возле Коровьего Острова. Посланцы также сказали, что сильный отряд Майлса пересек Миссури неподалеку от слияния её с рекой Маселшел.

Ховард писал: «У нас заняло не много времени пройти за следующий день пятьдесят или шестьдесят миль к поселку Кэрол» Там он взял пароход «Бентон», погрузил на него двух своих помощников, нескольких скаутов и артиллерийский батальон и направился вверх по течению к Коровьему Острову. Остальные солдаты остались в Кэроле с Стургисом и Мэйсоном в ожидании новостей от Ховарда или Майлса. На Острове Ховард получил новое сообщение от Майлса, который сообщал, что индейцы его ещё не обнаружили. Ховард в сопровождении семнадцати кавалеристов поехал по следам Проткнутых Носов. Достигнув утеса на северном конце гряды Медвежья Лапа 4 октября, он обнаружил след Майлса. К вечеру он встретил двух его разведчиков. Прежде чем сгустилась ночь, они доехали до лагеря у Медвежьей Лапы, где Майлс рассказал Ховарду о своем пути.

 

20. Полковник Нельсон Майлс вступает в игру

Ховард и Стургис, преследуя Проткнутых Носов вниз по Кларк Форк, 12 сентября внезапно осознали, что им потребуется подмога, чтобы одолеть мятежных дикарей. Форт Кио, где стоял полковник Майлс со своим усиленным гарнизоном, находился в сотнях миль к северо-востоку. Ховард решил рискнуть и направил туда послание, прося Майлса выступить быстрым маршем, чтобы «предотвратить побег этой дикой банды, и по крайней мере придержать их до моего прибытия.»

Тем временем Майлс испытывал страшное нетерпение, желая узнать хоть что-нибудь о ходе военной кампании на западе. Получив письмо Ховарда 17 сентября, Майлс уже следующим утром переправил на пароме своих солдат на противоположный берег Жёлтого Камня. Сорок фургонов и обоз вьючных лошадей с запасом продовольствия на месяц был спешно собран. Полковник направил рапорт в военный департамент штата Дакота: «Утром 18 сентября моя команда выступила в поход.» Под командованием Майлса были три эскадрона Второй Кавалерии, три – Седьмой кавалерии, шесть рот Пятой Пехоты (они передвигались верхом на пони, реквизированных у племени Сю), тридцать скаутов Шайенов. При нем имелась также одна гаубица и одно двадцатифунтовое Наполеоновское орудие. Общая численность его отряда составляла 383 человека.

 

Полковник на марше

23 сентября, в день, когда Проткнутые Носы пересекли реку возле Коровьего Острова, Майлс стоял бивуаком всего в шести милях от места слияния Миссури Маселшел.

В тот вечер полковник отправил лейтенанта Бидла к реке Миссури, чтобы найти пароход, чтобы осуществить переправу. Ему удалось сделать перехватить последний пароход в том сезоне. На следующее утро капитан Тэйлер с батальоном переправился на другой берег с заданием двигаться вверх по реке, в то время как Майлс намеревался идти по противоположному берегу в том же направлении. Такое разделение сил предназначалось на тот случай, если Проткнутые Носы уже успели пересечь реку, но Майлс сильно сомневался в том, что они успели это сделать. Через пол часа после того, как переправа солдат была завершена, пароход отпустили. Тут сверху по течению приплыла небольшая лодка с тремя людьми, сообщившими, что индейцы перешли водную преграду возле Коровьего Острова. Майлс с досадой посмотрел вслед удалившемуся уже на добрые три мили пароходу. Полковник подумал, не выстрелить ли из Наполеоновского орудия с таким расчетом, чтобы снаряд упал в воду возле кормы парохода – тогда капитан мог бы понять, что он снова зачем-то понадобился Майлсу. Он так и поступил, и пароход возвратился. Через час переправа солдат продолжилась. Часть припасов была перегружена из фургонов на вьючных лошадей.

Следующие четыре дня солдаты и индейцы шли на север. Их разделяли Малые Скалистые Горы. Проткнутые Носы опережали армию всего на один дневной переход.

Первые следы дикарей Майлс обнаружил 29 сентября и принял решение перехватить их на перевале между Малыми Скалистыми и Медвежьей Лапой.

Курьер по имени Чарлз Бакрам, отправленный майором Илжесом, прибыл 29-го с сообщением о расположении индейцев. Разведчики немедленно выступили вперед. К шести утра скауты из племени Шайенов под командованием Луи Шамбоу обнаружили свежий след Проткнутых Носов. Лейтенант Лонг из Пятой Пехоты в срочном порядке отправил эти новости Майлсу, и полковник рванул к цели, не без оснований надеясь застать индейцев врасплох.

«Проткнутые Носы беззаботно отдыхали в своих палатках, – писал Майлс, – не имея малейшего представления о надвигавшейся опасности. За день до этого их дозорные тщательно обследовали местность и не обнаружили никаких признаков врагов. Они видели лишь стада буйволов, оленей и лосей, мирно пасшихся в прерии.»

Но похоже, что несколько разведчиков Проткнутых Носов, высматривая бизонов в бинокли, всё же заметили солдат, приближающихся между двумя руслами узеньких ручейков на юго-восточной оконечности стойбища. Возможно, что как раз в это время индейцы собирались сворачивать лагерь, потому что кавалеристы видели, как многие из них бежали к своим лошадям. Именно поэтому Майлс не успел детально оценить обстановку и принял решение атаковать.

 

21. Битва при Медвежьей Лапе

Стойбище Проткнутых Носов размещалось в серповидной бухточке между скал на левом берегу Змеиного Ручья. Несмотря на то, что верхнее окончание этого серпа поднималось совсем незначительно, оно всё же представляло собой весьма надежную защиту от наступления с того края. Однако три другие стороны были практически открыты для любого доступа, и тем не менее, индейцы не выставили соответствующую охрану, чтобы хоть как-то уберечься от внезапного нападения кавалеристов.

Несмотря на это, у Проткнутых Носов имелись некоторые стратегические преимущества. Змеиный Ручей не только обеспечивал их питьевой водой, но этот поток оставил два старых русла в затвердевшей лаве, которые, подобно специально прорытым траншеям, сходились под углом и представляли собой отличное оборонительное сооружение. С началом атаки индейцы сумели также расширить множество имевшихся в округе лисьих нор и приспособить их под укрытия. Они раскапывали их ножами и мисками, взятыми на Коровьем Острове.

 

Майлс атакует

С места своего пложенная Майлс не сумел увидеть палатки Проткнутых Носов и точно определить линию их обороны. Он знал, что лагерь находился перед ним, только благодаря своих разведчиков.

Полковник организовал наступление следующим образом: капитан Хэйлс Седьмой Кавалерией обошел деревню с южного фланга, капитан Снайдер с Пятой Пехотой ударил с фронта, лейтенант Маус поддерживал действия Снайдера с помощью своих скаутов, лейтенант МасЛернанд должен был вести преследование убегающих индейцев, МакХаг отвечал за артиллерию, основная же масса кавалеристов нападала с фронта.

Жёлтый Волк вспоминал, что он услышал звук «подобный грохоту бегущего стада бизонов… Сотни солдат летели на нас, разделившись на два широких крыла. Они окружали наш лагерь… Они стреляли во всех».

Когда до линии обороны оставалось не более сотни ярдов, воины открыли огонь. Атака капитана Картера на окраине деревни была смята, и добрая треть его солдат вышла из строя. Человек шесть кавалеристов оказались на земле, но продолжали отстреливаться до наступления темноты, скрывшись в лощине. Капитан Хэйл погиб в самом начале, и последние его слова были, как вспоминают друзья: «Бог мой, это же надо было отправиться в поход в такой холод, чтобы сразу умереть.» Лейтенант Бидл также получил смертельное ранение. Таким образом эскадрон Хэйла остался без командиров. У остальных дела были не намного лучше. Вскоре вымазанный кровью лейтенант Экерсон примчался Майлсу и закричал: «Черт возьми! Я единственный офицер из Седьмой Кавалерии, оставшийся в живых!»

Полковник тотчас приказал изменить тактику. Проткнутые Носы вели столь точный прицельный огонь, что наступление в пешем строю оказалось просто погибельным. Майлс отдавал себе отчёт в том, что дикари прекрасно владели оружием, поэтому шел на огромный риск, приказывая пойти в атаку. Но во всей видимости, ему страшно хотелось довести дело до конца, прежде чем к сражению подоспеет Ховард с подкреплениями. Впрочем, в течение часа активных действий он ясно понял, что штурмовая операция приводила к огромным потерям.

 

Характер обороны Проткнутых Носов

Индейцы, со своей стороны, были явно растеряны. Многим не удалось поймать своих лошадей в суете. Солдаты капитана Тайлера и Шайены наседали с невероятным упорством. Вождь Жозеф сумел отловить пони для своей дочери и велел ей мчаться на север с уходящей колонной. После этого ему пришлось убежать в укрытие, так как лошади обезумели от шума и заметались.

«Я думал о моих детях и жене, – рассказывал он позже, – которые теперь все оказались в кольце солдат. Я твердо решил добраться до них или погибнуть. Молясь Великому Духу, управляющему жизнью, я без оружия бросился сквозь линию солдат. Мне казалось, что ружья гремели отовсюду, спереди и сзади. Моя одежда была сплошь изорвана, моя лошадь ранена, но я остался невредим. Едва я домчался до входа в мою палатку, жена выбежала навстречу с винтовкой в руках, говоря: «Вот твое оружие! Иди и бейся!» Солдаты не прекращали стрельбы. Шестеро из моих людей были сражены совсем близко от меня. Десять или двенадцать солдат вступили в нашу деревню и захватили две палатки, застрелив на месте троих Проткнутых Носов и одновременно потеряв троих своих людей, которые упали у наших ног. Мы дрались почти вплотную, от врагов нас отделяло не более двадцати шагов. И всё-таки нам удалось отогнать солдат на их изначальную позицию. Их мертвые остались лежать на нашей стороне. Мы не замедлили забрать их оружие и боеприпасы. За первый день и первую ночь мы потеряли восемнадцать мужчин и трёх женщин.»

Четверо из воинов, включая Худого Лося, умерли на руках соплеменников. Брат Жозефа Оллокот, Облачная Гора, Тухулхулзот, Хателакен и многие другие погибли во время наступления солдат. Положение индейцев было безысходным. Армия обложила их плотным кольцом, и лошадей у дикарей насчитывалась жалкая кучка, а без них об удачном бегстве думать было нечего.

Несколько солдат и скаутов оставили о том сражении свои свидетельства. Джекоб Хорнер рассказывал, что после того, как солдаты спешились, «Пятая Пехота пошла в наступление, но огонь из деревни оказался сокрушающим, и всякие попытки добраться до индейцев таким образом были оставлены.» Луис Шэмбоу прятался за подстреленной лошадью, но вскоре запах испотрошенного путями конского мяса заставил его перебраться в другое место, где к нему присоединились капрал Джон Хэддо и скаут Лютер Келли по кличке Йеллоустон. Некоторое время они обменивались с дикарями выстрелами, но вскоре капрал был тяжело ранен. Он умер, пока его пытались вынести из-под огня.

С другой стороны, на всякого безрассудного дикаря, который осмеливался показаться из-за своего укрытия, немедленно обрушивался град пуль.

Самым разрушительным оружием оказались двенадцатифунтовые орудия капитана Братертона. Земля, поднятая взрывом шрапнели, засыпала живьем женщину с ребенком, притаившихся в раскопанной лисьей норе. Многих индейцев при взрывах забрасывало взрыхленной почвой почти наполовину. Но точных попаданий из орудий не было.

Майлс решил отправить гонца к Ховарду и Стургису с донесением о начавшемся сражении и о необходимости срочного подкрепления. Посланец не встретил Ховарда, но к вечеру 2 октября нашел Стургиса, и тот выступил вперед, не медля ни минуты.

 

Защитники деревни

Солдаты чувствовали себя вполне уютно в своем лагере 1 октября, но Проткнутые Носы страдали в холодных высохших речных руслах. Одна женщина вспоминала:

«Мы отрыли траншеи, используя ножи. Кружками и мисками мы выбрасывали землю. Нам было не до приготовления пищи. Мы ели остатки сушеного мяса, которое в первую очередь давали детям. Три дня мы оставались практически без пищи. Малыши плакали от голода и холода. Старики терпели молча.»

Жена Оллокота по имени Уитатонми добавляла к этому: «Спать нам удавалось лишь урывками, сидя в ямах, прислонившись спиной к грязной земляной стене. Большинство мужчин не покидали своих укрытий.»

Вот что рассказывал Жёлтый Волк о начале третьего дня сражения:

«Наступило утро, и бой возобновился. Пули жужжали повсюду. Большая пушка била по нам снарядами. Из траншей наши воины отвечали выстрелом на каждый выстрел. Погода окончательно испортилась, ледяной ветер был полон густого снега. Воздух пропитался пороховым дымом, сквозь который не прекращали бегать сполохи выстрелов. Солнце продолжало подниматься за тучами, но ярость сражения не стихала… С едой у нас было туго, да и костры не из чего уже было разводить. Сухой помет мы сожгли в первую ночь, а хворост собирать вдоль берега под пулями слишком опасно… Молодой раненый воин лежал на бизоньей шкуре и умирал, ни на что не жалуясь. Детишки рыдали от нестерпимого холода. И ни какой возможности развести костер… Всю ночь мы провели в земляных ямах. Холод становился жестче. Снег валил и валил. Мы, мужчины, не могли позволить себе уснуть, несмотря на усталость, потому что ждали броска солдат каждую минуту. Ночь казалась бесконечной… Я чувствовал, что приближалась развязка.»

Было мгновение, когда Проткнутым Носам показалось, что к ним на подмогу спешат индейцы. Но очень быстро они поняли, что ошиблись. Они отправили гонцов к Сидящему Быку, надеясь на его помощь, и всё ещё ждали ответа. Победа, одержанная племенем Сю 25 июня 1876 над генералом Джорджем Кастером, привела к тому, что военные власти бросили на Сю все силы. Чтобы избежать полной гибели, огромная часть племени во главе с Сидящим Быком ушла в Канаду. Они поселились в районе, лежащем прямо на севере от Медвежьей Лапы. Проткнутые Носы знали о близости Сидящего Быка и направили к нему шестерых гонцов в ночь на 30 сентября. Эти посланцы, к сожалению, наткнулись на деревню Ассинибойнов, где их убили. Сидящий Бык узнал о сражении при Медвежьей Лапе от других беженцев, но распорядился отвести свою деревню ещё на сорок миль дальше. Он не решился ещё больше отяготить своё положение помощью мятежным Не-Персам.

Тем временем люди вождя Жозефа ждали и надеялись. В полдень 3 октября они разглядели вдалеке множество темных объектов, двигавшихся в сторону их позиций. Индейцы радостно закричали, полагая, что ехал Сидящий Бык. Но позже выяснилось, что это бежало стадо бизонов. Среди индейцев повисло тягостное молчание, солдаты же наоборот вздохнули с облегчением.

Смерть Зеркала было очередным страшным известием. Пуля ударила его прямо в лоб, когда он поднялся из своего укрытия, вглядываясь в приближающегося всадника, которого принял за курьера от Сю. Его гибель произвела страшнейшее впечатление на дикарей.

Зеркало был сыном известного вождя и носил имя своего отца. Сын и отец пользовались заслуженным уважением в народе и считались сильными лидерами. Зеркало стал шестым вождем, погибшим на Змеином Ручье. Его смерть как бы подвела черту под старым миром Проткнутых Носов, у которых всегда правили династические вожди. Племенная солидарность, объединявшая поколения, разорвалась. Погибли Худой Лось, Хахталекин, Оллокот, Тухулхулзот, Зеркало.

Зеркало твердо высказался за отступление после Чистой Воды. Его стремление добраться до Вороньего племени и соединиться с ним было ошибочным, как и многие другие его желания. Но теперь он погиб, и власть в племени окончательно перешла к Жозефу и Белой Птице.

 

Шаги к миру

Полковник Майлс указывал в рапорте: «Индейцы изредка выбрасывали белый флаг, но отказывались сложить оружие. И всё же 5-го числа они сдались…»

Первый знак того, что дикари решились на это, был проявлен 1 октября. Согласно Жёлтому Волку, среди солдат поднялся белый флаг, и кто-то из индейцев-скаутов закричал на языке племени Чинук, что Майлс желал встретиться с Жозефом. Вожди направили воина полукровку по кличке Том Хилл к Майлсу.

Майлс не желал прихода подкрепления для себя столь же сильно, как опасался появления возможных союзников Проткнутых Носов. В любую минуту мог показаться Стургис, человек равного с ним звания и с не меньшими надеждами на продвижение по служебной лестнице. Если бы подоспел Ховард, то он взял бы всё командование на себя и таким образом получил бы львиную долю всей славы за одержанную победу. Именно поэтому Майлс так спешил с переговорами и заключением мира с Жозефом, которого считал главным вождем Проткнутых Носов.

Немного раньше Жозеф, Белая Птица и Зеркало пытались прийти к какому-нибудь решению создавшегося положения. Зеркало настаивал на продолжении сражения, будучи уверен, что, сдавшись, Проткнутые Носы не увидят ничего, кроме горя. Белая Птица придерживался такой же точки зрения, заявив, что он не сложит оружия ни при каких условиях. Жозеф склонялся к подписанию мира на достойных условиях.

Вернувшись от Майлса, Том Хилл сказал, что белый начальник произвел на него положительное впечатление и показался человеком честным. Срочно была организована группа парламентеров, в которую вошли Жозеф и два других воина. Они пошли на встречу с Майлсом, который с несколькими офицерами ждал индейскую делегацию на полпути.

Условия сдачи были доведены до Жозефа через переводчиков. Майлс требовал сложить всё огнестрельное оружие, но вождь считал, что половина ружей должна оставаться у индейцев, дабы они могли охотиться. Никто не хотел уступать, и переговоры прервались. Индейцы повернулись, чтобы уйти, но Майлс по какой-то причине приказал арестовать Жозефа.

Позже он утверждал, что лишь «задержал» вождя на одну ночь в своем расположении. Лейтенант Джером сказал об этом просто: «Если Майлс надумал схватить кого-то, он делал это под любым предлогом. Такой он человек.» Аналогичный случай произошел на переговорах с Апачами, когда Майлс велел арестовать Джеронимо.

Как бы то ни было, но лейтенант Джером едва не поплатился жизнью, благодаря такому повороту дела. Майлс направил его понаблюдать за индейцами: как они себя вели. Но тот не стал смотреть издалека, а влетел в самый центр стойбища, где Жёлтый Бык схватил его лошадь под уздцы и сбросил всадника на землю. Отсутствие Жозефа возбудило в большинстве индейцев подозрения, что Майлс повел себя предательски. Многие воины требовали смерти лейтенанта Джерома. Жёлтый Бык и Вотоллен сумели остановить их, обещав, что разберутся, почему не возвращался их вождь. Джерома усадили в одной из траншей и позволили ему переговорить со своими. Офицеры прислали ему горячий обед.

Жёлтый Бык, как и обещал, отправился в лагерь Майлса, которого Проткнутые Носы называли Медвежьей Курткой, чтобы выяснить, что произошло с Жозефом.

Вождь Жозеф так описывал эту сцену: «Генерал Майлс не разрешил мне выйти из палатки, чтобы повидаться с другом. Жёлтый Бык крикнул мне: «Ты сейчас в их руках, и я боюсь, что они не отпустят тебя. У меня в лагере их офицер, и я намерен держать его, пока ты не будешь на свободе.» Я ответил ему: «Я не знаю, что они собираются сделать со мной. Но если они убьют меня, ты не убивай того офицера. Никакой пользы не будет мстить за мою смерть.» Так я решил.»

Утром 2 октября Майлс обменял Жозефа на лейтенанта Джерома.

Жёлтый Волк рассказывал: «В плену у Жозефа были связаны руки и ноги. Солдаты завернули его, помимо этого, ещё в одеяло… Его держали среди мулов, а не в офицерской палатке. Вот как обошлись с вождем той ночью.» Лейтенант Джером отправил своим людям записку: «Со мной обращаются хорошо, будто я нахожусь дома. Надеюсь, вы так же обходитесь с Жозефом.»

Когда пленники проходили друг мимо друга утром, они обменялись рукопожатием. Белый флаг был спрятан, и бой возобновился.

После смерти Зеркала убежал Белая Птица. Жозеф стал говорить о себе в единственном числе, когда касался вопросов командования. Это вовсе не означало каких-то перемен в нем самом, но говорило о сложившейся обстановке в стойбище индейцев.

Вечером 4 октября, когда последние надежды на помощь Сидящего Быка развеялись, Жозеф и Белая Птица пришли к соглашению. Каждый должен был действовать так, как он считал необходимым. Белая Птица категорически не доверял бледнолицым, да и война в самом начале была развязана людьми именно его племени. Он не укорял Жозефа за желание подписать мирное соглашение. «Жозеф не хочет плохого, – заявил он на последнем совете, – я ничего не скажу против этого.»

В тот же вечер $ октября к месту сражения прибыл генерал Ховард.

 

Результат появления Ховарда

Ничего не зная о действиях Майлса с 29 сентября, Ховард всё больше нервничал. И вот внезапно его отряд наткнулся на следы полковника. Солдаты уже готовились стать лагерем, когда прискакали два курьера, возвращавшиеся от Стургиса. Они доложили генералу, что команды Стургиса и Мэйсона стремительно шли к Медвежьей Лапе. Они рассказали и о первом дне сражения. Ховард немедленно двинулся дальше и вскоре услышал отделенные звуки выстрелов. Взобравшись на гору, его люди увидели в полутьме индейский лагерь.

Ховард и Майлс сели планировать следующий день, порешив, что скауты Ховарда из племени Проткнутых Носов – Капитан Джон и Старый Джордж – выступят в качестве доверенных посланцев. У каждого из этих индейцев в мятежном лагере находилась дочь, и это частично повлияло на то, чтоб они записались в проводники. Офицеры рассчитывали на то, что скауты уговорят своих дочерей, а те повлияют на остальных.

Вождя Жозефа снова пригласили для переговоров к месту между враждующими сторонами, обозначенному расстеленной шкурой бизона.

 

22. Я больше не буду сражаться

Во второй половине дня 5 октября переводчики Ховарда приблизились к траншеям Проткнутых Носов, размахивая белым флагом. Жёлтый Волк запомнил слова, произнесенные Капитаном Джоном: «Братья мои, я рад видеть вас живыми сегодня!… Мы проделали огромный путь, чтобы догнать вас. Мы рады слышать, что вы больше не желаете воевать.»

Не все Проткнутые Носы приняли эту речь с энтузиазмом. Часлам Хихих, например, схватился за ружье, чтобы застрелить парламентера, но кто-то рядом сдержал его порыв.

Тогда заговорил Старый Джордж: «Мы ушли слишком далеко от наших домов. Вы видите, сколько солдат полегло тут. Индейцев тоже погибло немало. Я счастлив, что сегодня мы пожмем друг другу руки. Мы же не безумцы. Сегодня мы все смотрим на вождя Жозефа. Мы видим вокруг нас убитых сыновей и других родственников, но мы рады протянуть вам руку. Я доволен, что среди вас находится моя живая дочь.»

Сменяя друг друга, Капитан Джон и Старый Джордж предлагали условия переговоров и гарантии безопасности. Выслушав их слова, Жозеф и Белая Птица отправились советоваться с воинами.

 

Заключительные мирные переговоры

Некоторые индейцы наотрез отказывались поверить в доброжелательность офицеров, полагая, что немедленно начнутся расстрелы и казни через повешение. Но парламентеры заверили их, что лошади и оружие будут возвращены Не-Персам, а также им выдадут одеяла и еду. Многие дикари поверили.

Покуда индейцы совещались, гонцы успели съездить к солдатам и вернуться. Они сказали, что генералы теряют терпение. Они также заверили, что армия не желала продолжать войну. Вождь Жозеф воскликнул на это, повернувшись к своим людям: «Вот видите! Это не я сказал, что пора прекращать всё! Это не мои слова!»

Жёлтый Волк вышел к гонцам: «Да, теперь мы вам верим.» Позже он говорил об этом: «Нас вовсе не захватили. Мы долго дрались… Нам обещали, что мы вернемся домой, и только поэтому мы сдали оружие. Так нам обещал генерал Майлс. Только так он сумел одолеть нас.»

Белая Птица выступал против этого. Закон племени разрешал каждому вождю делать свой выбор, и Белая Птица оставался верен своим взглядам. Жозеф со своей стороны хотел добра изголодавшимся и обессилившим соплеменникам: «Генерал Майлс прямо сказал мне: «Если вы сложите оружие, я сохраню вам жизнь и отправлю обратно в резервацию.» Я поверил ему, иначе я никогда не сдался бы.»

Жозеф выехал на условленное место встречи с Ховардом и Майлсом, неся в сердце своем твердое убеждение в собственной правоте. Он гордился успехами своего племени в этой войне за справедливость. Он не сомневался ни секунды в том, что честное соблюдение договоренности даст племени возможность вернуться на земли у Чистой Воды.

Конечно, дальнейшая жизнь Проткнутых Носов не была бы похожей на прежнюю, не осталось бы былой независимости, и Чистая Вода не воспринималась всеми Проткнутыми Носами, как настоящая родина, но это была красивая страна, которую легко можно полюбить.

 

Капитуляция

Лейтенант Вуд, один из участников событий, оставил письменное свидетельство: «Волосы Жозеф свисали с головы, сплетенные в две косы. Он ехал лошади, укутавшись в одеяло… на ногах были мокасины. Его ружье покоилось поперек седла. Спешившись, он шагнул к генералу Ховарду и протянул ему оружие, но Ховард указал рукой на Майлса. Тогда вождь подошел к Майлсу и вручил ему ружье. После этого он отступил назад и заговорил.»

Вот что сказал Жозеф: «Объясните генералу Ховарду, что я понимаю, как у него на сердце. Я помню все его слова. Я устал от войны. Наши вожди погибли. Зеркало убит. Старики убиты. Теперь молодым приходится принимать решения. Те, которые водили за собой молодежь, сегодня мертвы. Некоторые из моих людей убежали в горы, у них нет ни одеял, ни продуктов. Никто не знает, где они сейчас. Может быть, они умирают от холода. Мне нужно время, чтобы разобраться с людьми и понять, кого я смогу отыскать. Возможно, я найду только мертвых. Послушайте меня, мои вожди, я устал. Сердце моё полно печали, оно ослабло. Отныне я больше никогда не буду сражаться.»

Ховард приблизился к вождю: «У каждого из нас своя жизнь. Я потерял моих товарищей. Многие из твоих людей тоже потеряли братьев, вполне вероятно, больше чем я. Этого я не знаю. Но теперь беспокоиться не о чем.»

Полковник Майлс добавил: «Никаких сражений, никакой крови. Отныне для всех нас наступает хорошее время.»

Майлс завоевал доверие Проткнутых Носов, и они посчитали его своим покровителем. Они решили, что он доставит их в форт Кио, где они проведут зиму, а по весне они отправятся в свою резервацию в штате Айдахо.

Делегаты Проткнутых Носов вернулись на свои позиции и с жаром принялись убеждать людей не оказывать больше сопротивления. Мужество и беспокойство за свой народ вождя Жозефа отмечалось как индейцами, так и белыми. Газета «Benton Record» от 12 октября сообщала: «Вождь Жозеф ходил между людьми, останавливаясь, чтобы поговорить с ранеными, иногда объясняя что-то знаками. Он казался вовсе не озабоченным своим поражением.»

Тем временем Белая Птица со своими последователями готовился уйти в Канаду при первой возможности. Поздно ночью он и его люди бесшумно покинули лагерь. Позже было подсчитано, что скрылось четырнадцать мужчин и соответствующее число женщин. Они намеревались найти Сидящего Быка.

 

Численность Проткнутых Носов

Количество индейцев колебалось от 410 до 431 человека. Возможно, что подсчеты МакВортера наиболее соответствовали действительности. Он указывал: «В отряде Жозефа оказалось восемьдесят семь мужчин, сто восемьдесят четыре женщины и сто сорок семь детей.» Это дает 418 человек. Большинство мужчин были пожилого возраста, примерно сорок пленных воинов были ранеными.

Один из офицеров, осмотревший руки индейцев, заявил, что ему никогда прежде не приходилось видеть людей в худшем состоянии.

Переводчик по имени Артур Чэпмэн сказал, что Проткнутые Носы сдали 1531 лошадь, 300 седел, уздечки, веревки всяческие лагерные принадлежности и одеяла. Индейцы полагали, что семьсот лошадей им вернут.

Около 150 Проткнутых Носов успели ускользнуть из лагеря в самом начале атаки Майлса. Среди них была дочь Жозефа. Кое-кто смог скрыться на следующий день. Один из друзей Белой Птицы по имени Черный Орел заверял, что всего убежало 233 человека. Из них 140 были мужчины и мальчики и 93 женщины и девочки.

Вероятно, Жёлтый Волк был последним, кто покинул русло ручья. Он доводился племянником Жозефу. Его мать и дочь Жозефа успели уйти. Утром 6 октября вождь сказал Жёлтому Волку: «Тебе лучше отправиться и найти свою мать и мою дочь. Приведи их сюда.» Жёлтому Волку посчастливилось добраться до Канады, но он не выполнил просьбу Жозефа.

Полковник Майлс приложил немало усилий, чтобы перехватить беглецов: «Во время этих событий я направил лейтенанта Мауса на север, чтобы он пытался отсечь дорогу Белой Птице и другим таким же дикарям. Ему удалось захватить лишь нескольких человек в плен. Он также принес известие о том, что кто-то из Проткнутых Носов, убежавших ранее, достиг деревни Ассинибойнов, но те не высказали желания присоединиться к войне, но убили Проткнутых Носов. Их тела остались лежать в прерии.»

Джордж Крофт подтвердил это сообщение: «Мы встретили вождя Большебрюхих по имени Жилище Быка, который поведал нам, что Ассинибойны и Большебрюхие вместе с какими-то тремя бледнолицыми напали на стоянку Проткнутых Носов… захватили двух женщин и двух мальчуганов и застрелили нескольких воинов. Они показали нам один снятый скальп.» Человек по имени Джон Сэмпл сообщил, что более тридцати беглецов Проткнутых Носов были убиты и ограблены Ассинибойнами и Большебрюхими, но этот доклад, без сомнения, преувеличен. Один из Большебрюхих, прозванный Мокасином, подтвердил, что его соплеменники уничтожили семерых Проткнутых Носов и пленили четверых.

И всё же почти двести Проткнутых Носов добрались до Канады, где Сю приютили их.

 

Потери в бою

Возле горы Медвежья Лапа полегло двадцать пять Проткнутых Носов, двадцать два из них погибли в первый день. Майлс сообщил, что сорок шесть индейцев были ранены.

О своих потерях Майлс известил в докладе от 6 октября, где указал, что погибло двадцать три человека и ранены сорок пять. Вот этот список:

Седьмая Кавалерия

капитан Оуэн Хэйл

лейтенант Джонатан Бидл

1-й сержант Дж. МакДермот

1-й сержант Мишель Мартин

1-й сержант Отто Уалд

сержант Джэймс Албертс

сержант Отто Дарселов

сержант Макс Миелк

сержант Генри Рэйчел

рядовой Джон Кливлэнд

рядовой Дэвид Доуси

рядовой Джордж Хадрик

рядовой Фрэнк Кнауп

рядовой Льюис Келли

рядовой Сэмюэл МакИнтайр

рядовой Фрэнсис Рот

рядовой Вильям Рэндал

рядовой Вильям Витлоу

Пятая Пехота

рядовой Томас Гихеган

капрал Джон Хэддо

рядовой Жозеф Кохлер

рядовой Ричард Пишал

Осмотрев поле брани, генерал Ховард сказал, что работа была проведена отлично, несмотря на гибель многих солдат во время доблестной пешей атаки.

Пожалуй, Луис Шэмбоу был единственным человеком, не согласным с действиями Майлса: «Мне доводилось участвовать и в более жарких баталиях. И я уверен, что мы могли бы провернуть всё за пятнадцать минут, если бы не колебались в самом начале. Нас было втрое больше индейцев.» Шэмбоу был обыкновенным жителем пограничья, и он привык отвечать лишь за себя, чего нельзя сказать военных командирах: «Майлс провозился с ними целых три дня, чтобы вынудить их сдаться, а не уничтожил их полностью одним мощным ударом.»

Как бы отвечая на упреки в свой адрес, Майлс написал позже: «Проткнутые Носы зарекомендовали себя лучшими воинами и прекраснейшими стрелками, с которыми мне пришлось когда-либо сталкиваться. А Жозеф оказался на редкость прозорливым и умным индейцем»

 

Место сражения

По завершении процедуры капитуляции индейцам были выданы одеяла, продукты и медикаменты. Следующие два дня солдаты и индейцы хоронили своих убитых. Практически все тела были погребены на месте, за исключением нескольких покойников. В 1903 интендант форта Ассинибойн получил приказ перевезти останки солдат на территорию кладбища форта. Ещё через восемь лет, когда гарнизон покинул крепость, останки были перевезены в форт Кастер на национальное военное кладбище.

В течение десятилетий к месту сражения практически никто не проявлял интереса, и о нем почти успели позабыть. Но в 1928 жители Монтаны решили воссоздать картину заключительного боя глазами индейцев. Господин МакВортер, Много Ран, Пеопео Тхолект и Жёлтый Волк рассказали о многих интересных деталях и указали места. Они же установили монумент на точке, где вождь Зеркало был сражен пулей. В 1929 на поле брани был возведен ещё один странный монумент, собранный из камней, лежавших вокруг. 15 апреля 1930 Конгресс принял решение об установке очередного памятника с бронзовой доской, где изображались Нельсон Майлс и Жозеф и надпись: «Отныне я не буду сражаться никогда».

 

23. Итоги кампании против Проткнутых Носов

По поводу войны Проткнутых Носов написано немало исследований. В одном из армейских документов говорилось: «За одиннадцать недель вождь Жозеф провел своё племя на 1600 миль, вынудил 10 американских команд участвовать в 13 сражениях, всякий раз одерживая верх или, по крайней мере, вынуждая армию остановиться. Генерал Шерман назвал это вооруженное противостояние одной из самых удивительных индейских войн.»

Со стороны индейцев вождь Жозеф дал весьма пространное описание военной кампании:

«Возле местечка под названием Белая Птица у нас было лишь шестьдесят человек, а солдаты насчитывали сто. Схватка продолжалась несколько минут. Солдаты потеряли тридцать три убитыми и семь ранеными.

Через семь дней после этого столкновения генерал Ховард прибыл в страну Проткнутых Носов. Мы перешли через Лососёвую Реку, надеясь, что он последует за нами. Он так и сделал. Тогда мы отрезали его от обоза и держали в таком положении три дня. Он выслал две роты, чтобы пробить себе дорогу, но мы напали на них и убили одного офицера, двух проводников и десять солдат. В прерии Камас мы уничтожили четверых и ранили семерых или восьмерых. На Чистой Воде Ховард атаковал нас, и с ним было триста пятьдесят солдат и гражданских лиц. С нашей стороны дралось двести пятьдесят воинов. Битва тянулась двадцать семь часов. Мы потеряли пятерых убитыми и несколько ранеными. Со стороны генерала Ховарда погибли двадцать девять человек и шестьдесят получили ранения.

Чувствуя перевес противника, мы отошли к Горькому Корню. Тут нас встретил ещё один отряд солдат, потребовал нашей сдачи. Нам удалось заключить соглашение с этими солдатами. Мы обещали никого не трогать и они пропустили нас. Поэтому мы решили, что война закончилась.

Отряд Гиббона окружил нашу деревню возле Большой Дыры. Он напал, когда мы спали. Сражение получилось жестоким, и мы заставили генерала Гиббона отступить. В тот раз у нас погибло пятьдесят женщин и тридцать воинов.

Мы ушли быстро, как только могли в сторону бизоньей страны. Через шесть дней генерал Ховард догнал нас, и мы атаковали его, угнав почти всех его лошадей, и после того поехали к Жёлтому Камню.

По дороге мы захватили в плен одного белого мужчину и двух женщин. С ними обращались хорошо и отпустили под конец третьего дня.

Позже мы взяли в плен ещё двух белых. Один из них украл нашу лошадь и сбежал. Второму мы сами дали лошадь, очень уставшую, и разрешили уехать.

Возле Кларк Форк на нас напал новый генерал – Стургис. Мы ускользнули от него, оставив горстку воинов прикрывать наш отход.

Прошло несколько дней, но мы не получали никаких известий ни о Ховарде, ни о Гиббоне, ни о Стургисе. Мы стали ощущать себя в безопасности, но в это время объявился генерал Майлс. Это была уже четвертая армия. Все они превосходили нас числом и оружием. Мы ничего не знали о Майлсе, пока он не атаковал нас, разрезав наш лагерь надвое и забрав почти всех лошадей.

Я кинулся без оружия сквозь линию солдат, и мне казалось, что ружья стреляют отовсюду. Мы дрались на близкой дистанции и сумели отогнать солдат на изначальную позицию. Мы потеряли в тот день тринадцать мужчин и три женщины. У генерала Майлса погибло двадцать шесть и сорок получили ранения.

На пятый день я отправился к генералу Майлсу и отдал ему моё ружье, сказав, что отныне я больше не сражаюсь.»

 

Роль вождя Жозефа

Продолжительность этой военной кампании привлекла к ней внимание. Ловкость и стойкость дикарей вызвала восхищение публики. Множество профессиональных военных утверждало, что такое успешное отступление мог скоординировать лишь настоящий гений. Но в действительности ни один из вождей не обладал всей полнотой власти, чтобы ему можно было приписать главенствующую роль. Никто не был верховным военным вождем. Все решения принимались на большом совете.

Американские офицеры считали главным действующим лицом Жозефа, хотя генерал Ховард говорил, что необходимых доказательств этого никто не имел: «После выступления индейцев на военную тропу, никто не мог с точностью сказать о том, что происходило у них «внутри». Когда они покинули Камиа и отправились по Тропе Лоло, исчезла последняя возможность получать информацию из их лагеря.» Лейтенант Вуд вспоминал: «Похоже, что вначале Жозеф не пользовался на советах таким авторитетом, как Белая Птица и группа его товарищей. Но с первого до последнего дня Жозеф оставался их военным вождем. Так утверждали его последователи после капитуляции.» Скорее всего, Вуд сделал такой вывод из-за того, что Жозеф остался единственным из крупных вождей после решающего боя.

С другой стороны, МакВортер высказывал точку зрения индейцев: «Жозеф, как боевой вождь, это порождение легенды. До сих пор остается тайной, почему ему доверили руководить общим движением мятежных Проткнутых Носов. Хроника племени о войне за свою свободы не проливает свет на то, почему Жозеф считается Индейским Наполеоном.»

Честер Фии так охарактеризовал вождя: «Если бы Жозеф вел за собой не сотни, а тысячи людей, и не был бы столь удален от основных событий истории, его имя гремело бы в наших ушах подобно грому. Это бесспорно.»

Нельсон Титус писал: «Вождь Жозеф, как человек, военный лидер и представитель своего народа, поднимается гораздо выше Понтиака, Оцеолы, Черного Ястреба и Сидящего Быка. Его можно приравнять к Текумсе.»

В этой истории Жозеф предстал перед нами в облике величайшего представителя расы Проткнутых Носов. Он был высок и крепко сложен. Его черные глаза казались большими и всегда сверкали. Выражение лица было спокойным, почти бесстрастным. Он не уставал проявлять мужество и дипломатическую тактику.

Вождем Уалоуа он стал в 1871. В его группе насчитывалось около пятидесяти пяти боеспособных мужчин. Никто не считал его военным вождем до 1877. Во время кампании он заработал славу заботливого отца племени и бойца.

 

Вождь Белая Птица

Белая Птица родился примерно в 1807 года. Его индейское имя – Пеопео Кискиок Хихих, что дословно означает Белый Гусь. В молодости Белая Птица выделился среди соплеменников на охотничьей тропе, ловко поражая бизонов, и в войне против Шайенов и Сю.

Ховард отписывал Белую Птицу как скромного сдержанного человека. Сложением своим он тоже не привлекал к себе внимания. Черты его вытянутого лица были выразительными.

Белая Птица был враждебно настроен по отношению к белым, которые вторглись в его владения. Вне всякого сомнения, он оказал немалое влияние на настроение юношей своего лагеря. Но характер у него был мягкий, и говорить он умел без злости. Он ненавидел белых, но не желал войны, считая, что последствия её будут ужасны.

Популярность Белой Птицы выходила за рамки родного племени. Он помогал планировать операции, но сам не принимал участия в боях, присоединившись к воюющим лишь в последнем сражении.

Отказываясь сдаваться, Белая Птица ушел в Канаду, где провел пять лет. Поговаривали, что его занятия знахарством привели к смерти двух молодых людей. После этого их отец, принадлежавший к группе Жозефа, убил Белую Птицу.

 

Вождь Зеркало

Имя Иппакнес Уахайкен (означает Зеркало Вокруг Шеи) принадлежало отцу Зеркала, тоже участвовавшему в войне 1877. Вполне вероятно, что кличка эта закрепилась за старшим Зеркалом из-за маленького зеркальца, которое он носил на шнурке на шее. Старший Зеркало был известным охотником на бизонов и прославленным воином. Он принимал участие в подписании договора 1855 года.

Младший Зеркало родился в 1832 году. В 1877 его волосы были заметно окрашены сединой, но сам он был весьма активным. Он достигал шести футов в высоту и был довольно-таки мускулистым мужчиной с плоским лицом. Его группа насчитывала около сорока боеспособных мужчин.

По природе своей Зеркало был агрессивным, но несмотря на это, противился войне. Он даже отвел свой лагерь от тех кланов, которые выступали за боевые действия. Он не хотел покидать родную землю и предложил остаться на Среднем Притоке Чистой Воды, но внезапное нападение полковника Уипла вынудило его уйти в воюющий лагерь.

Зеркало считался проявил себя лидером, его влияние на людей обеспечило ему чуть ли не главенствующую роль в отступлении индейцев. Он частенько уезжал в бизонью страну и знал Тропу Лоло, равно как и многие другие тропы восточнее Горького Корня. Он наладил хорошие отношения с вождями Плоскоголовых, Банноков и Ворон. Но его ошибки в стратегии и тенденция к неторопливому продвижению оказались главными причинами трагического конца столь трудного перехода.

Он погиб в бою при Медвежьей Лапе. Если бы не это, он наверняка ускользнул бы из рук солдат вместе с Белой Птицей, не желая капитулировать.

 

Вождь Тухулхулзот

Тухулхулзот означает «звук». Очень вероятно, что имя это берет свои кори в племени Плоскоголовых.

Он был особенно крепким и широкоплечим, пять футов и десять дюймов ростом. Охотник и воин с самого детства, он был наполнен силой. Индейцы рассказывали, что он мог нести по убитому оленю на каждом плече. В поздние годы он стал Ясновидцем. Голос его звучал низко, но громко, что придавало особую окраску его выступлениям. Генерал Ховард считал его человеком опасным, весьма вызывающего вида и поведения.

В июне 1877 Тухулхулзот оказал сильное влияние на молодых воинов своим отношением к белым людям. Его авторитет признавался далеко за пределами собственной клановой группы, насчитывавшей 183 человека, из которых около 30 было боеспособных воинов. Он погиб в бою при Медвежьей Лапе.

 

Худой Лось или Покер-Джо

Метис с французской кровью в жилах, Худой Лось слыл первым спортсменом, владел прекрасными скаковыми лошадями. Умный и неугомонный, он как нельзя лучше подходил для марша Проткнутых Носов. Жёлтый Волк называл его замечательным воином и вожаком. Он возвращался из Айдахо с продолжительной охоты на бизонов, когда повстречал мятежных Проткнутых Носов на Тропе Лоло. После сражения при Большой Дыре он заменил Зеркало на его посту и возглавлял движение колонны до Медвежьей Лапы.

Он погиб во время атаки солдат на деревню.

 

Оллокот и Жёлтый Волк

Оллокот означает «лягушка» и, похоже, пришло из языка Каюсов или Уматилов. Он был сыном Старого Жозефа и братом того, кто стал известен как Вождь Жозеф. Оллокот всегда проявлял дружеские чувства ко всем, кого встречал, даже к белым людям.

Ростом он был шесть футов и два дюйма, очень шустрый и крепкий, настоящий атлет. Он пользовался огромной популярностью среди своего племени. В родовой группе Жозефа он считался ведущим воином.

Хейнмот Хиххих, то есть Белый Гром был также известен под именем Хермен Моксмокс, что означает Жёлтый Волк. Когда началась война Проткнутых Носов, Жёлтому Волку исполнился двадцать один год. Он прославился своей силой и проворностью. МакВортер охарактеризовал его как человека очень чувствительного, с выражением пережитой трагедии на лице. Смеялся он редко и очень тихо.

В кампании 1877 он сыграл большую роль в качестве разведчика и воина. Он не сложил оружия на Медвежьей Лапе, но ушел в Канаду. Летом 1878 года он возвратился в Лапуай и сдался властям. Его быстро сослали на Индейскую Территорию на шесть лет. Жёлтый Волк жил в Неспелеме со своим дядей – вождем Жозефом.

МакВортер познакомился с Жёлтым Волком в 1903 году и увидел в нем непревзойденного историка своего племени. Его воспоминания о войне Проткнутых Носов были опубликованы в 1940 году.

Он умер в резервации Колвил 21 августа 1935 года в возрасте семидесяти девяти лет.

 

ВЫДАЮЩИЕСЯ ВОИНЫ

Помимо вождей, нужно вспомнить знаменитых рядовых воинов. Некоторые из них заслужили себе славу в качестве непревзойдённых охотников на бизонов, другие – как руководители военных противостояний с враждебными племенами степей. В список этих винов, которые пркарасно разбирались в тонкостях тактики и стратегии, следует внести следующие имена: Пять Ран, Радуга, Пахкатос, Две Луны, Мокасины С Красным Верхом, Раненая Голова, Отстотпу, Жёлтый Бык, Пеопео Тхолект, Проходящий Над Головой, Джикункун, Искатпод (Черная Тропа), Тюуит Тойтой, Лакочетс Куннин, Свет В Горах.

Именно эти закалённые ветераны учили молодых Проткнутых Носов воинскому искусству, в результате чего многие юноши превратились в ловких бойцов.

После завершения боевых действий армейским индейцам-скаутам из племени Шайенов были выданы захваченные лошади Проткнутых Носов, каждому скауту – по пять лошадей. После этого им разрешили поехать вперёд, не дожидаясь основной колонны, так как Майлс двигался медленно из-за множества пленников. Это был огромный караван – три батальона солдат, 418 пленников, их лошади, волокуши, фургонный обоз, медицинские повозки.

Майор Брисбин указывал в своём докладе: «Многие из опытных солдат сказали, что 1877 год был для них самым тяжёлым испытанием. Что касается моего личного мнения, то мне даже во время гражданской войны не приходилось видеть столь опасной и трудной службы».

 

24. Дорога триумфа и слез

Полковник Майлс описывает прием индейцев в форте Кио следующим образом: «Семьи офицеров и солдат, а также подразделение Пятой Пехоты, гражданские скауты и индейцы – все выстроились в линию на берегу Жёлтого Камня. Оркестр грянул «Слава вождю Жозефу»!»

Полковника Майлса называли героем, и крохотный городок, выросший близ форта Кио, даже был назван его именем.

Майлс принялся устраивал пленных Проткнутых Носов в форте Кио и подготавливать всё необходимое для отправки их весной на северо-запад, согласно условиям достигнутого соглашения. Не получив никаких распоряжений по поводу своих письменных запросов, Майлс был уверен, что может отправить индейцев в их резервацию в Лапуай. Однако высшее руководство рассмотрело детали минувшей войны и пришло к заключению, что Проткнутые Носы будут переселены в другое место. Ещё в июле 1877 инспектор по делам индейцев Эрвин Ваткинс предложил выслать «недоговорных» Проткнутых Носов на Индейскую Территорию, в связи с тем, что белые люди, пострадавшие в результате враждебных действий отдельных головорезов, были настроены весьма агрессивно по отношению к Не-Персам. Тех же, которые подписали мирный договор до начала войны, намеревались превратить из охотников в фермеров, хотя большинство официальных лиц сомневалось в разумности интеграции индейцев в среду настоящих фермеров.

В ноябре большинство чиновников уже склонялось к мысли, что Проткнутых Носов надобно разместить в резервации Куапау возле Модоков. Генерал Шерман полагал, что это самое подходящее для них место, где»умеренным трудом они вполне смогли бы прокормить себя в мирных условиях. Но ни в Орегон, ни в Лапуай им нельзя возвращаться.» Шерман знал, что Ховард и Майлс пообещали дикарям вернуть их в резервацию Лапуай весной 1878, но он придерживался мнения, что с мятежниками нужно обходиться строжайшим образом, иначе другие могут последовать их примеру. Отказываясь выполнить обещание Майлса и Ховарда, генералы Шеридан, Шерман и Терри заявили, что ни у Ховарда, ни у Майлса не было достаточно юридических прав обещать что-либо сдавшимся дикарям.

Как человек военный, Шерман не скрывал своего восхищения боевыми качествами Проткнутых Носов: «Закончилась одна из самых удивительных индейских войн. Индейцы проявили мужество, упорство и ловкость, перед которыми всем следовало бы склонить голову. Они не занимались скальпированием, отпускали пленных женщин, не занимались садистскими убийствами мирных жителей. Они дрались по всем правилам военного искусства, выставляя авангардные и арьергардные отряды, устраивая засады снайперов, воздвигая оборонительные сооружения.»

Но никакое восхищение профессиональными воинскими качествами индейцев не притупило в Шеридане чувство опасности, связанное с возвращением дикарей на родную землю. Среди многих племён ещё слишком ясно проглядывалось беспокойство, и пламя восстаний могло разгореться внезапно с новой силой.

Секретарь внутренних дел Карл Шурц направил 1 ноября телеграмму, которой уведомлял Майлса о необходимости отправить Проткнутых Носов вниз по реке Жёлтый Камень в форт Бафорд, затем в форт Линкольн. От форта Кио до форта Бафорд было четыреста миль, а до форта Линкольн предстояло покрыть ещё четыреста.

Вождь Жозеф узнал о решении военных властей лишь 16 ноября, прибыв в форт Линкольн. Первоначально и Майлс не догадался о планах Шеридана, так как до его сведения было доведено, что доставка продовольствия для пленников в форт Кио обошлась бы слишком дорого, поэтому их переправили в Линкольн. Но если бы Майлс знал наверняка о далеко идущих планах командования, он всё равно не смог бы ничего предпринять.

Он организовал фургонный обоз для передвижения мужчин и наиболее крепких женщин в сопровождении военного эскорта. Раненых, больных и детей он отправил по реке. Пароходы уже прекратили навигацию, поэтому пришлось дожидаться прибытия из города Ливингстон плоскодонок с зимними запасами для форта Кио. Майлс задействовал для переброски пленных в форт Бафорд четырнадцать плоскодонок. Посудины достигали тридцати двух футов в длину и восьми футов в ширину, слегка обрамленные бортами.

В распоряжение Фреда Бонда, одного из рулевых, попало двадцать два Не-Перса, которым выдали сушеную соленую свинину, зеленый кофе, коричневый сахар, рис, муку. На дно лодки уложили камни, чтобы можно было разводить костер.

Чтобы подстегнуть лодочников, Майлс обещал наградить первого, кто достигнет форта Бафорд. Мистер Бонд вспоминал: «Я встал перед индейцами и объяснил им, что я был их начальником в том длинном путешествии, что нам предстояло плыть через враждебную территорию головорезов-Сю, поэтому я надеялся, что Проткнутые Носы будут послушными. Затем я повернулся к одному старому вождю, который тщательно переводил мои слова, и сказал, что буду называть его Джорджем Вашингтоном за его благородный облик. Я сказал, что он будет передавать своим людям все мои распоряжения. После этого я обратился к одной женщине, волосы которой казались белыми, как снег, она была достаточно крепкой и высокой, хотя лицо её было густо покрыто морщинами, которые заставили бы поморщиться даже аллигатора из болот Флориды. Я сказал, что буду звать её Тенью Ночи. Она должна была командовать всеми женщинами и выполнять обязанности лоцмана. Ещё одной пожилой индеанке я поручил заниматься приготовлением кофе и просушивать дрова для костра. Остальным женщинам я велел взять на себя обязанности по приготовлению пищи и присмотру за ранеными. Молодым индейцам я ничего не сказал, потому что оставил их для будущих дел.»

Молодые люди требовались временами требовались в качестве гребцов и иногда в качестве бурлаков, если лодка останавливалась на песчаных отмелях. В свободное время индейцы мастерили для себя луки и стрелы, при помощи которых постоянно добывали свежее мясо.

Бонд обязательно делал остановку в полдень на каком-нибудь островке, чтобы все могли отдохнуть. Они проходили четыре мили в час и почти сорок миль в день. В обязательном порядке принимались все предосторожности против возможного нападения диких зверей и отрядов Сю.

Дни стояли светлые, ночи морозные. Рыбы и дичи хватало в изобилии. Вдоль реки росло множество кустов с ягодой, которую индейцы называли «бычьей», и Проткнутые Носы с удовольствием собирали её, потребляя вместе с ягодой значительное количество сахара.

Когда они доплыли до реки Миссури, воду уже покрыл лед, заметно затруднив продвижение. Но Бонд сумел попасть в форт Бафорд в назначенное время. Военное руководство взяло приехавших индейцев под стражу и обходилось с ним, как с пленными. Остальные плоскодонки приплыли через несколько дней, за ними появился и обоз полковника Майлса.

Приказом SYMBOL 185 \f "Times New Roman" \s 10№ 225 от 9 ноября пять рот, размещавшихся в форте Бафорд, были направлены в качестве сопровождения пленных Проткнутых Носов в Бисмарк. Но полковники Майлс и Мур решили, что индейцам было бы удобнее продолжить путешествие по воде и назначили весьма высокую оплату рулевым. Продвижение по реке Миссури заметно облегчило бы путь уставшим индейцам.

Фред Бонд вспоминал: «День изо дня мы занимались тем, что отпихивали кружившие вокруг нашей посудины льдины. Изредка на берегу появлялся олень и немедленно падал, сраженный пулей Вождя Вашингтона, который, похоже, не умел промахиваться. А стрелы молодых индейцев обеспечивали нам на ужин сытный бобровый хвост, ведь это отличное блюдо, если уметь его приготовить. Но несмотря на отличное времяпровождение, я всё чаще замечал в глазах моих путешественников пустоту, и я никак не мог понять, кто заронил в них печаль.»

Бонд сделал разумный вывод, что время, проведенное в форте Бафорд, наложило тяжелый отпечаток на Проткнутых Носов. Они стали впадать в депрессию. Их вера в Майлса и его обещания таяла с каждым часом. Они не без основания начали тревожиться за свои жизни.

Первое подтверждение своих опасений Проткнутые Носы получили, проезжая деревни племени Мандан. Манданы встретили пришельцев весьма агрессивно, бросали в них камнями и даже угрожали поджечь лодки. Проткнутые Носы скрепя сердце прошли через это испытание, понимая, что не могли дать вооруженный отпор Манданам. Вся их внутренняя сила была сконцентрирована на ожидании дальнейших испытаний.

В форте Линкольн они были страшно напуганы железной дорогой, свистом паровозов, артиллерийским салютом. Индейцы восприняли обрушившийся на них шквал звуков, как знак собственной судьбы. Бонд рассказывал по этому поводу: «Они сделались внезапно такими беспомощными, что мне пришлось в одиночку править лодкой, чтобы добраться на противоположный берег к крепостному причалу. Все они затянули какую-то заунывную песню, я думаю, песню смерти.»

Плоскодонки и обоз достигли форта Линкольн 16 ноября. Военное министерство распорядилось отправить Проткнутых Носов из Линкольна в форт Ливенворт. Первоначальное место назначения было заменено было изменено. Генерал Шеридан сообщал в телеграмме генералу Шерману: «Вашу депешу касательно Проткнутых Носов получил. Я распорядился держать пленных в форте Ливенворт вместо форта Рилей до получения дальнейших распоряжений.»

Майлс активно запрашивал Шермана о возможности направить делегацию Проткнутых Носов в Вашингтон, но от всех уровней власти он получил официальный отказ – от МакКрари, Шурца, Шермана, Шеридана и Хайта.

Тем временем жители Бисмарка организовали 19 ноября грандиозное чествование полковника Майлса, его солдат, вождя Жозефа. Бонд так описывал увиденное: «Весь маленький городок гудел, как улей, готовясь провести большой бал и ужин в честь вождя Жозефа. Дамы из форта тоже пришли. Не было никаких отпечатанных входных билетов. За вход платили по десять долларов наличными, но женщин пропускали бесплатно.»

Колонну Майлса с индейцами при въезде в Бисмарк встретил оркестр из форта Линкольн и практически всё население округи. На городской площади пленникам и военному эскорту раздавали пищу. Внешний вид Проткнутых Носов, как вспоминал Бонд, заставлял сердце сжиматься от горя. К этому времени пленные уже узнали, что их отправляли на Индейскую Территорию. Единственное замечание Жозефа по этому поводу было: «Когда же белые люди научатся говорить правду?» В городе прошел и специальный банкет в честь Жозефа и двух его помощников. Газета «Bismarck Tri-Weekly Tribune» напечатала 21 ноября официальное приглашение вождю: «Верховному Вождю Проткнутых Носов – Жозефу. Сэр, желая выразить наши добрые чувства и восхищение вашим мужеством и человечностью, проявленными во время недавнего военного конфликта с армией Соединенных Штатов, мы сердечно приглашаем вас отобедать с нами в Доме Шеридана. Обед состоится в половине второго по полудню.»

Пока вождя Жозефа и его близких соратников чествовал избранный комитет, Фред Бонд устраивал прощальный ужин для своего нового друга вождя Вашингтона. «Грустно нам было кушать. Помню, что официантка сказала: – Чертовски бесчеловечно было сажать этих людей под стражу!»

Всем казалось очевидным, что военные да и гражданские власти перегибали палку в отношении пленных. Но на военных оказывалось немалое давление со стороны жителей районов боевых действий. В одном из писем военному командованию говорилось: «Этих пленников следует судить. Их надо привести обратно, чтобы пострадавшие их опознали, чтобы их признали виновными и повесили, как поступают с убийцами.»

Некоторые из чиновников высказывались против высылки Проткнутых Носов на Индейскую Территорию. Так Хайт, комиссионер по делам индейцев, пиал министру внутренних дел Карлу Шурцу: «Опыт показывает неразумность высылки северных индейцев на Индейскую Территорию. Далеко за примером не нужно ходить, стоит лишь вспомнить катастрофические последствия переселения племени Понка…» Он детально изложил все факты о человеческих потерях среди Шайенов и Понков. Перемещение Проткнутых Носов предполагало ещё более значительные климатические перемены в жизни индейцев, что означало гораздо больший уровень смертности. Тем не менее, делались все приготовления для дальнейшей отправки пленных через четыре дня. Вождь Жозеф сказа: «У нас не спрашивали нашего желания. Нам просто приказали сесть в поезд.»

Полковник Майлс заявил, что сделал все от него зависящее, чтобы воспрепятствовать перемещению Проткнутых Носов на Индейскую Территорию. Его доклад хранился у министра обороны МакКрари: «Эти люди оставались друзьями правительства с момента встречи с первыми белыми людьми и на протяжении всего времени исследования их земель, и их умелая помощь сэкономила нам тысячи долларов и сотни жизней. По моему мнению, их обманывали долгие годы, что привело к потери множества воинов и имущества. Теперь у них не осталось ничего, кроме жалкой кучки одежды. Я имею честь сообщить, что обеспечил их достаточным объемом провизии, чтобы они могли достойно существовать. Они достаточно разумны, чтобы оценить по достоинству оказанную им поддержку правительством.»

Объясняясь с Жозефом, Майлс сказал: «Вы не должны винить меня. Я приложил все силы, чтобы сдержать данное вам слово. Но вожди, стоящие надо мной, дали мне приказ, и я должен подчиниться или уйти в отставку. Но это вам не поможет, потому что приказ выполнит кто-то другой.«

Жозеф верил Майлсу и ни в чем не обвинял его. Он сказал: «Я не знаю кого винить. Есть вещи, которые я не способен понять. Правительство посылает генерала драться с нами и заключать с нами соглашение, но затем нарушает данное слово. Очевидно, что-то не так с этим правительством.» Позже, познакомившись поближе с системой политической и военной иерархии, Жозеф сказал: «У белых людей слишком много вождей.»

23 ноября, когда Проткнутые Носы покидали Бисмарк, генерал Шерман направил рапорт на имя военного министра: «Пленники сейчас выдвинулись кратчайшим путем в форт Ливенворт, где останутся до весны, после чего я буду просить Индейское Бюро обеспечить их жильем на Индейской Территории.»

27 ноября Проткнутые Носы добрались до места своей зимовки. Их расположили в двух милях от форта. Вскоре многие индейцы заболели малярией, от которой умерло двадцать человек.

В своей речи во время капитуляции вождь Жозеф выказал надежду на то, что ему удастся отыскать тех соплеменников, которые успели убежать или потерялись во время долгого пути. Оказавшись в положении ссыльного, он никого не мог искать, но некоторых беженцев к нему прислали, когда они объявились.

 

Беженцы возвращаются

Илусикасет, что означает «стоящий на краю», известный также под кличкой Джон Пинкхэм, однажды поведал свою историю о военной кампании и бегстве. Вместе с пятью другими мальчиками (от двенадцати до семнадцати лет) он скрылся во время сражения при Большой Дыре. Прячась, переполненные страхом, они отстали и не сумели соединиться с основной группой. Вместо этого они решили вернуться к реке Чистая Вода. Имея в своем распоряжении лишь одну винтовку, они несколько недель подряд чувствовали себя в совершенной растерянности. «Мы старались держаться как можно дальше от белых людей, поэтому шли очень осторожно, медленно. Почти всё это время мы ничего не ели. Голод ужасно терзал нас. Иногда в течение нескольких дней мы не могли понять, где находились. Мы не знали местности и боялись за наши жизни. После долгих блужданий мы, наконец, преодолели Скалистые Горы и другие дикие утесы и добрались до резервации Проткнутых Носов.» Официальные представители правительства не замедлили отправить их в форт Ливенворт вместе с тринадцатью другими «недоговорными» индейцами, которые только что возвратились с охоты на бизонов. Практика моментальной высылки «недоговорных» краснокожих применялась повсеместно.

Раньше упоминалось об одной женщине, которая во время родов отстала от племени и попала к дружественно настроенному племени Ворон. Вороны приняли её ребенка в свою семью, но вскоре о присутствии этой женщины стали осведомлены власти агентства и отправили её на Индейскую Территорию. Все без исключения коменданты фортов и индейские агенты получили приказ переправлять «недоговорных» дикарей на Индейскую Территорию. Племенных вождей строго предупредили не принимать бродяжных Проткнутых Носов. Одна из женщин, проживавшая неподалеку от Медвежьей Лапы с ужасом вспоминала, как обращались с Проткнутыми Носами, пойманными после сражения в пограничных городах. «С ними обходились хуже, чем с бездомными собаками… Я с содроганием воскрешаю в памяти картины того жестокого обхождения с ними.»

К тем, кто сдался на Змеином Ручье, позже прибавилось ещё восемнадцать человек. Затем появились некоторые из тех, кто сбежал в Канаду. Среди них оказался и Жёлтый Волк.

Добравшись до Канады, группа Жёлтого Волка попала в деревню Сю, где их встретили, как своих соплеменников. «Мы смешались с ними. Они взяли каждого из нас в свои палатки… Они дали мне всё, что мне потребовалось. Весной один из Сю сделал меня своим братом.» Проткнутые Носы оставались среди Сю до самой весны 1878, когда до них дошли слухи, что их племя возвращалось на свои родные земли. Но слух оказался ложным, в чем быстро убедились те, кто поторопился вернуться на родину.

Небольшие группы организовывались время от времени и отъезжали в Айдахо. В отряде Жёлтого Волка насчитывалось тринадцать мужчин, девять женщин и несколько детей. Все ехали на лошадях, почти у половины мужчин имелись ружья. Они прекрасно понимали, что впереди их могли ожидать трудности, избежать которые будет не легко. Отсутствие продовольственных запасов, скорее всего, заставит их воровать скот. Но это они воспринимали совершенно нормально. Дважды индейцы разных резерваций пытались взять их в плен.

Однажды они добрались до стада какого-то скотовода и поживились, затем решили найти хозяина и как-нибудь уладить неприятную ситуацию. Их встретили три белых человека с ружьями наперевес, крича: «Убирайтесь отсюда!» Жёлтый Волк выстрелил и убил одного из них.

В другой раз Жёлтый Волк совершил ещё один жестокий поступок, ища пропитание и дружбу. Беспомощность в английском языке сделала их общение с белыми людьми просто невозможной. Был случай, когда один из белых людей приветственно закричал: «Идите сюда, друзья! Слезайте с коней! Мы дадим вам муки!» Но индейцы не поняли этого.

На Скалистом Ручье (Rock Creek) в Монтане Проткнутые Носы повстречали старателей. Взаимные подозрение и недоверие закончились смертью Джона Хэйса, Амоса Эллиота и Билли Джори. Некто по имени Джонс готовил еду для незваных гостей, когда услышал стрельбу. Он бросил всё и пустился наутёк. Индейцам не удалось поймать его.

На пути к Тропе Лоло Жёлтый Волк зарубил еще одного поселенца и разоружит трёх других, потому что посчитал, что жесты их рук, поднявших оружие, означали: «Ну-ка, потягайтесь с нами силой!»

Сообщения о подобных нападениях быстро достигли официальных властей в форте Миссула, откуда вскоре выступил отряд в тринадцать человек под командованием лейтенанта Томаса Вэлласа и пустился по следу Проткнутых Носов по Тропе Лоло. Солдаты настигли дикарей 25 июля и вступили в перестрелку. Жёлтый Волк сказал: «У нас была маленькая война.»

Командование форта Лапуай тоже получило информацию о столкновениях с индейцами и выслало делегацию, состоявшую из солдат и представителей агентства, навстречу Не-Персам, когда те добрались до Чистой Воды. Индейцы более старшего возраста сдались немедленно, но Жёлтый Волк заявил: «Что касается меня, то я лучше останусь в прерии и сделаюсь похожим на койота. У меня нет дома!»

Еще несколько воинов попытались избежать капитуляции, но условия вынудили их сдаться. Они поняли, что за ним охотились бы до последнего и убили бы их.

Жёлтый Волк рассказывал о своих злоключениях: «Меня отправили на Индейскую Территорию с девятью другими воинами из группы Жозефа. Там мы воссоединились с нашими родными и друзьями, то есть с теми, кто остался в живых… С нами не плохо обращались, пока мы были пленными. Нам предоставили даже свободу передвижения, разве что не разрешали ехать в направлении Айдахо и Уаллоуа. У нас были даже школы. Но климат убивал нас. Все новорожденные умирали. Многие из стариков тоже… Ночью и днем мы страдали от той погоды. В первый год немало людей заболело лихорадкой. Нам всегда не хватало нашей родной земли. Не было гор, не было ручьев, не было прозрачных рек. Я беспрестанно думал о Уаллоуа, где я вырос, о людях, о наших типи на изгибе реки. Я вспоминал голубое озеро, зеленые луга с пасущимися лошадьми и коровами. Мне казалось, что ко мне взывал голос из лесистых гор. Мне чудилось, что я спал. Я не ощущал себя живым.»

 

Главенство Жозефа в изгнании

Вождь Жозеф с самого начала выступал охранителем своего народа, пытаясь решать все спорные вопросы путем переговоров. Когда же все средства оказались исчерпаны, он вступил в войну, чтобы отстоять права Проткнутых Носов и их землю. Боевые действия он прекратил только когда смог договориться о приемлемых для племени условиях капитуляции. Обнаружив, что обещания были нарушены властями, он призвал на помощь всю свою волю и разум, дабы помочь соплеменникам выжить.

Вполне понятно, что его не могли удовлетворить условия существования в резервации Куапау в Канзасе. Его жалобы сумели заставить комиссионеров Хайта и Кингсли начать расследование. Вскоре комиссионеры пришли к твердому убеждению, что совершили ошибку, посчитав, что горные индейцы легко свыкнутся с климатом Канзаса. К такому же выводу пришел и сенатор Томас МакКрири, являвшийся и членом комитета по расследованию, посетившем Проткнутых Носов в октябре 1878 года.

В январе 1879 года Жозеф, Жёлтый Бык и Артур Чэпмэн, их переводчик, отправились в Вашингтон. Четырнадцатого числа индейцы изложили суть своего дела в Линкольн-Холле собранию конгрессменов, членов кабинета министров и дипломатов. Делегатов не только внимательно выслушали, но и наградили бурной овацией в конце. 31 января один из чиновников по делам индейцев сделал Жозефу и Жёлтому Быку предложение: индейцы отказываются от всяческих притязаний на свои земли в Орегоне и Айдахо взамен на четыре любых участка, которые сами смогут выбрать на Индейской Территории, и к тому же получат денежную компенсацию в объеме четверти миллиона долларов плюс все расходы на переезд на новое место жительства. Комиссионер Хайт счёл данное предложение вполне справедливым, а Шурц немедленно отправил проект плана в Комитет по делам индейцев. Однако конгресс не предпринял никаких шагов. Тогда летом 1879 года Хайт сделал необходимые приготовления для переезда Проткнутых Носов на территорию Понка, которая была известна как Резервация Оаклэнд. Хайт надеялся, что после этого вождь откажется от своей мечты возвратиться на землю предков.

В июне 1879 года триста семьдесят Проткнутых Носов отправились в резервацию Оклахомы. Их основное поселение стало находиться на Соленой Реке (Salt River), которую они назвали Переправой Жёлтого Быка (сегодняшний поселок Тонкава). Так как у них не имелось достаточно лошадей для переезда на расстояние в сто восемьдесят миль, Бюро по делам индейцев выделило для этой цели дополнительно двадцать пять упряжек. По дороге несколько человек скончалось. Как и в форте Ливенворт, так и здесь не было сделано ничего, чтоб встретить прибывающих, из-за чего первый год их существования был просто примитивным. Подавляющему большинству индейцев негде было укрыться от проливных дождей и холодов. Сказалось и отсутствие медицинской помощи.

 

Стремление Проткнутых Носов к существованию

Когда индейцам привезли плуги и бороны, некоторые мужчины предприняли неуклюжие попытки заниматься садоводством. Другие посвятили себя скотоводству. Один из агентов сказал, что Проткнутые Носы были прирожденными скотоводами, но раньше у них никогда не возникало необходимости в этом. В былые времена Проткнутые Носы зарекомендовали себя прекрасными коневодами, но лошадей им было достать нелегко. В конце концов они сумели приобрести 189 лошадей, 10 мулов и 180 голов крупного рогатого скота.

Несмотря на недовольство Жозефа, надо признать, что Бюро по делам индейцев израсходовало около ста тысяч долларов на Проткнутых Носов за пять лет. С этой поддержкой Проткнутые Носы начали медленно, но верно выходить из нищенского состояния.

И всё же показатель смертности оставался ненормально высоким. Доктор Джордж Спиннинг, посетивший их резервацию, насчитал сто детских могил. Он сообщил, что практически все родившиеся на той земле малыши, умирали. Множество детей, переживших военный поход, скончались на территории резервации. Среди них была и дочь Жозефа, появившаяся на свет возле Озера Толо в середине июня 1877 года.

Вождь Жозеф всё-таки не оставлял своих хлопот по возвращению в Айдахо. Инспектор генерал МакНейл пришел к выводу, что необходимо было повести встречу с президентом, и с этой целью организовал поездку Жёлтого Быка и Жозефа в Вашингтон в марте 1879.

Однако переговоры с президентом лично, а также с секретарем внутренних дел и другими чиновниками не принесли ожидаемых результатов. Отчаявшись, Жозеф дал интервью газете «North American Review»: «Я слышал только разговоры, но ничего не делалось. Хорошие слова не живут долго, если они не перерастают в конкретные дела. Слова не могут заплатить за смерть моих людей. Ими нельзя расплатиться за мою землю, которую теперь топчут бледнолицые. Словами не сохранить могил наших отцов. Хорошие слова не вернут моих детей. Хорошие слова не сделают реальностью обещания, данные мне военным вождем Майлсом. Хорошие слова не подарят моим людям здоровья и не остановят смерть. Хорошие слова не обеспечат моих людей домом, где можно жить спокойно. Я устал от разговоров и не могу понять, почему такое множество разных белых вождей может говорить такие разные вещи и обещать так много различного.»

Газетчики спешили к вождю, чтобы получить новые интервью. Жозеф дал новое интервью той же газете «North American Review»:

«Все люди созданы одним и тем же Богом. Все они являются братьями. Земля всем нам доводится матерью, поэтому у всех людей должны быть равные права. Скорее реки должны побежать вспять, прежде чем один человек получит право запрещать другому жить, где ему пожелается. Если вы привяжете лошадь к столбу, разве она сможет нагулять себе достаточно жира? Если вы поместите индейца на крохотном клочке земли, он не будет довольным, не сможет расти и процветать. Я спрашивал белых вождей, откуда они взяли право принуждать индейцев жить на одном конкретном месте, в то время как белым позволяется быть где угодно. Никто не ответил мне.

Я лишь прошу правительство обращаться со мной подобающим образом. Если мне нельзя вернуться на родину, то пусть хотя бы разрешать жить там, где моё племя не будет умирать…

Если бы бледнолицые обращались с индейцами, как они обращаются друг с другом, то не было бы войн. Мы должны быть все одинаковы – братьями одного отца и одной матери. Над нами – общее небо, вокруг нас – общая страна, нами управляет общее правительство. Когда всё это будет соблюдаться, Великой Вождь Духов, правящий миром, улыбнётся, глядя на эту землю, и ниспошлёт нам дожди, которые смоют все следы крови, пролитой братьями. О таких вот временах мечтают индейцы, об этом наши молитвы.»

Мало-помалу семена, брошенные Жозефом во время его поездок в Вашингтон, начали пускать корни. Ассоциация по правам индейцев и Пресвитерианская Церковь потребовали разрешить Не-Персам возвратиться в родные горы. Поток писем и телеграмм, поддерживавших переезд изгнанников на родину, обрушился на Конгресс. 14 апреля 1884 года сенатор Хенри Доус представил петицию по данному вопросу, составленную пресвитерианинами Кливленда, с пять сотнями подписей, среди которых фигурировало имя Миссис Джеймс Гарфилд.

Дело, похоже, стало сдвигаться с мётвой точки. Но в Вашингтоне и на Северо-Западе всё ещё находились активные противники этого проекта.

Однако к 1884 году индейские племена почти официально получили статус небоеспособных народов, что, собственно, и решило вопрос Проткнутых Носов. 2 июля 1884 года сентор Доус провёл через Конгресс акт, давший возможность группе Жозефа приготовиться к сборам в родные края. Индейцы встретили эту новость с огромным воодушевлением, устроили праздник. Их надежды на возвращение воплотились в жизнь в мае следующего года.

К 1880 году подавляюще большинство индейских племён Запада были покорены и рассеяны или же согнаны на строго ограниченные территории, известные под названием резерваций. Упорство и военные навыки офицеров и рядовых солдат, прошедших сквозь мясорубку гражданской войны, сломили сопротивление последних боевых отрядов дикарей. Началось массовое переселение белых людей через континент. К этому времени у многих американцев стал возникать вопрос в справедливости политики правительства по отношению к коренным народам. Трагедия Проткнутых Носов получила широкую огласку в прессе, взывания вождя Жозефа к справедливости были услышаны. Официальным лицам в агентствах пришлось согласиться с мыслью, что выживание Проткнутых Носов прямым образом зависело от их возвращения в родные горы.

19 января 1881 года генерал Майлс сделал официальное заявление, обратившись к президенту Хэйсу, настаивая на необходимости вернуть племя Проткнутых Носов в Айдахо. Президент переговорил по данному вопросу с секретарём Шурцом и согласился на репатриацию дикарей. Майлс получил пост командующего в департаменте Коламбия, и Шурц потребовал от Майлса гарантий, что он сумеет обеспечить безопасность индейцев от возможных нападок местного белого населения.

Майлс высказался по этому вопросу следующим образом: «Я считаю, что наказывать целую деревню, большинство жителей которой ни в чём не виноваты, просто противозаконно. В этой связи я настаиваю на том, чтобы люди, не обвинённые ни в чём, получили бы разрешение вернуться на родину своих предков.» Майлс не считал, что следует ожидать неприятностей, так как практически все «преступники» Проткнутых Носов были отправлены в тюрьму или уже скончались.

 

Первые возвращения изгнанников

В мае 1883 года Военный Департамент утвердил предложение Бюро по делам индейцев закрыть школу Проткнутых Носов и разрешить группе в двадцать девять человек отправиться в Айдахо. Джеймс Рубен возглавил группу, которая состояла в основном из вдов и сирот. Индейцев повезли железной дорогой из Арканзас-Сити в город Келтон (штат Юта). Перед самым отъездом Рубен написал официальному руководству резервации Лапуай, чтобы оно выделило людей и лошадей для встречи поезда в Келтоне.

Агент Монтейт организовал группу Проткнутых Носов и распорядился взять лошадей, чтобы встретить индейцев с Рубеном. Однако экспедиция, покинувшая Лапуай, вынуждена была повернуть обратно в Прерии Камас, встретив воинственно настроенных поселенцев. Монтейт поспешил дать телеграмму комиссионеру Хайту, тот рапортовал военном министру, в результате чего военные власти штатов получили инструкцию «взять под охрану индейцев, едущих с Индейской Территории».

Так, спустя несколько недель, Проткнутые Носы достигли, наконец, резервации. Кэйт МакБет так вспоминает их появление: «Позади него (Джеймса Рубена) двигалась группа женщин самого жалкого вида, укрывшись пыльными одеялами, придерживая свои крохотные пожитки, уложенные за их спинами на лошадях… Впрочем, чувствовалось, что они прекрасно выучены, как держаться. Они остановились перед конторой агента, образовав строгий полукруг.» После этого Рубен обратился к немногим собравшимся по этому поводу людям, пламенно рассказывая о выпавших на долю несчастных индейцев горестях. В адрес прибывших были сказаны добрые слова, и никто не проявил ни малейшей агрессии по отношению к ним. Священник А.Л.Линдси произнёс небольшую речь, сказав, что он успел частично опросить жителей района Лососёвой Реки по поводу восстановления там индейской деревни. Кто-то не имел ничего против, кто-то категорически возражал. Судья Леланд заявил, что «во избежание неприятностей необходимо выдать властям округа оставшихся в живых виновников убийств и разжигателей войны.»

Требования отдать индейцев-убийц под суд слышалось в Айдахо очень громко. В противном случае, говорили наиболее воинственно настроенные белые, в них будут просто стрелять. Дело осложнялось тем, что молодые головорезы Проткнутых Носов, совершившие ряд нападений и убийств перед самым началом военных действий, все погибли во время кампании. Принимая это во внимание, надо признать, что требование «честного» суда над виновниками было обычной жаждой мести. И это распространённое по всему штату мнение явно тормозило окончательное возвращение Проткнутых Носов на родину.

В мае 1884 года четырнадцать петиций были представлены в Конгресс, настойчиво требуя конкретных шагов по репатриации Проткнутых Носов. Через некоторое время был принят план по размещению индейцев, согласно которому людям Белой Птицы и Зеркала предстояло поселиться в Лапуаи, а Жозеф и его последователи должны были устроиться в резервации Колвиля в северном вашингтоне.

16 сентября агент Скотт получил эту информацию и передал Не-Персам. Они были довольны сообщением о возвращении на родину, но Жозеф высказал явное неудовлетворение решением поселить его племя в Колвиле. Он считал, что индейцы уже понесли достаточно тяжёлое наказание и добровольно не пойдут на дальнейшие унижения. Он был уверен в том, что такая изоляция Проткнутых Носов заставит американцев думать, что они настроены враждебно и не желают мира. Он не желал, чтобы его народ носил клеймо «дикого» племени.

«Если бы я мог извлечь моё сердце из груди и положить его на ладонь, я бы обязательно так сделал, чтобы Великий Белый Отец и все белые люди увидели, что в моём сердце нет ничего дурного, но есть любовь и доброта.»- сказал Жозеф.

Но Жозеф понимал, что его нынешние возражения не шли ни в какое сравнение с тем, что пришлось пережить Проткнутым Носам на Индейской Территории, поэтому он и его сторонники примирились с планом.

Официальные лица в Бюро по делам индейцев условились о том, что переезд начнётся через семь месяцев. К апрелю 1885 года были предприняты все необходимые для этого шаги, и 268 индейцев из племени Проткнутых Носов двинулись на Северо-Запад. Продажа их рогатого скота дала Не-Персам 286050 долларов, что было мизерной суммой для такого количества людей и жалкой пародией на богатство, которым владело племя до 1877 года.

Прибыв в Покателло, штат Айдахо, Проткнутых Носов встретил и приветствовал капитан Фрэнк Болдвин, занимавший пост главного юриста в военном департаменте Коламбия. Он разделил индейцев на две группы, согласно подписанному соглашению. В результате этого 118 человек отправились в Лапуаи, а 150 поплыли дальше в Колвил.

Вождь Жозеф согласился на это ещё в Оклахоме. Он полагал, что это было временной мерой, направленной лишь на то, чтобы граждане Айдахо успокоились. Но нелепость происходящего заключалась в том, что высланные из Айдахо в Вашингтон индейцы были менее других повинны в войне Проткнутых Носов. Однако вождь Жозеф успел стать символом воевавшего племени.

Представители резервации Лапуаи хотели заполучить к себе индейцев, которые считались наиболее прогрессивными и уже повернувшихся лицом к цивилизованной жизни. Никто из властей не желал, чтобы в племени продолжались традиционные церемонии и возродился хорошо известный и пугающий всех Культ Провидца.

Когда лодка из Уалла Уалла принимала на борт индейцев, никто не проявил открытой враждебности, хотя кто-то вспоминал позже: «Там была кучка мужчин, которые задумали отбить Жозефа от офицеров и повесить его.» Но ничего не произошло.

Жозеф понимал, что ему предстояло проявить ещё немало дипломатической настойчивости, чтобы повернуть дело в нужное русло. И он был уверен, что в недалёком будущем Проткнутых Носов ожидала полная победа.

Добравшись до Колвиля в июне 1885 года Проткнутые Носы увидели несимпатичного им агента – майора Гвидира. Запасы, находившиеся на его складе, не были достаточно, чтобы удовлетворить потребности индейцев, в связи с чем военным представителям в форте Спокан пришлось оказать приехавшим продовольственную помощь.

Увидев обстановку, Жозеф решил исправить сложившуюся ситуацию. Он заметил, что место в районе Неспелема была более обещающей, нежели Колвиль, и он испросил разрешения на размещение племени там. Разрешение было получено, и в декабре 1885 года Проткнутые Носы перебрались на новое место. Однако вскоре стало известно, что эта земля была предназначена для других целей. Индейцы вновь перекочевали в июле 1886 года, но не покинули района Неспелема. Из-за этих частых переездов они не сумели заняться земледелием и не получили зерна, на которое могли расчитывать при иных обстоятельствах.

Первая посевная были проведена только в 1887 году, и за три года тридцать индейских семей превратились в настоящих землепашцев. Другие успешно занимались коневодством и разведением крупного рогатого скота. И всё же прогресс был невелик. До 1890 года Неспелемские Проткнутые Носы были ещё далеки от полного самообеспечения. В те годы правительство оплачивало семьдесят пять процентов их потребностей. К 1900 году власти решили урезать дотацию, чтобы хоть как-то активизировать деятельность индейцев.

Климат Неспелема действовал на Проткнутых Носов оздоровляюще. Их земля была окружена горными кручами, лесами, озёрами и ручьями. Деревня стояла на берегу стремительной реки под названием Неспелем.

Жёлтый Волк вспоминал: «В Колвиле мы обнаружили много диких животных. Рыба, ягоды, всяческие корни. Всё казалось нам просто чудесным, и многие решили, что хорошо было бы остаться тут навсегда, особенно когда узнали, что Уаллову нам не возвратят. Вождь Мозес предложил Жозефу остаться. Местные индейцы хорошо отнеслись к нам, дали нам лошадей и всякое другое. Повсюду бродили олени, в реке плескался лосось. Здесь было лучше, чем в Айдахо, где все белые люди и индейцы-христиане настроились против нас.»

В Неспелеме Проткнутым Носам не стали запрещать проводить церемонии и праздники, чего им никогда не разрешили бы в Лапуаи. В Неспелеме было хорошо, но Проткнутые Носы всё-таки надеялись на возвращение в родную долину Уаллова.

Потеряв свою жену, Жозеф взял двух других, мужья которых погибли в время войны. Когда священник узнал об этом, он потребовал, чтобы Жозеф прогнал одну из новых жён.

«Я прошёл сквозь войну, сражаясь за мою землю и за этих женщин. Вы лишили меня родной земли, но не сможете лишить меня моих жён.» – ответил он.

У него было девять детей, однако умерли все, кроме одной дочери, но и она скончалась в молодости.

Жозеф предпочитал жить в палатке, а не в деревянном доме. Главной его страстью было разведение лошадей. Он обожал участвовать в скачках и всегда делал огромные ставки на фаворитов.

Осенью почти все мужчины занимались охотой на оленей. Жозеф строго следил за тем, чтобы мясо распределялось среди людей поровну, но шкуру животного всегда отдавал тому, кто подстрелил оленя. Вяление мяса и выделка шкур была неотъемлемой частью охотничьей жизни.

Зимой индейцы племя ставило большие палатки, где всегда собиралось множество людей. Огромное внимание Проткнутые Носы уделяли обучению молодёжи, рассказывая историю племени, посвящая в религию и искусство. Жозеф постоянно напоминал молодому поколению о том, что нужно познавать новый путь и никогда не забывать старого.

 

Последнее Путешествие Жозефа

В 1897 году заметил, что белые скваттеры подбирались к свободным землям в окрестностях резервации Колвиля. Обращения к местным властям остались пустым звуком, и Жозеф решил отправиться в Вашингтон (Washington D.C.) за помощью. Он тщательно объяснил сложившуюся ситуацию президенту МакКинли и встретился с генералом Майлсом.

Пользуясь случаем, Майлс пригласил Жозефа на открытие мемориала Гранту. Вождь принял участие в торжественной процессии, в которой был и Буффало Билл Коди. Публика восторженно аплодировала им обоим.

Пресса уделила огромное внимание высказанным пожеланиям Жозефа о возвращении из Неспелема в долину Уаллова. Ему организовали встречу с членами комиссии по делам индейцев, и порекомендовали подать петицию. Несмотря на поддержку Майлса и некоторых других официальных лиц, комиссия не предприняла никаких шагов. Но инспектору по делам индейцев Джеймсу Маклафлину было рекомендовано провести расследование.

В июне 1900 года Маклафлин посетил Проткнутых Носов в Неспелеме. Там он встретился с Жозефом и в его сопровождении объехал долины Уаллова и Имнаха. Теперь они превратились в земли белых людей. Повсюду стояли заборы, тянулись ирригационные системы. Жозеф наивно предложил выкупить часть земли в любимой долине, но Маклафлин отговорил его.

Жозеф всё ещё тосковал по Уаллове, считая, что долина принадлежала его племени.

27 марта 1901 года профессор Эдмонд Мини взял у вождя интервью, и тот сказал: «Мой дом остался в Уаллове. Я хочу вернуться туда и жить там. Мои отец и мать похоронены там. Я прошу правительство выделить мне лишь крохотный участок земли для моего племени, но пусть это будет в Уаллове. Я не прошу о большем.»

Поздней зимой 1903 года Жозеф предпринял ещё одну поездку в Вашингтон и встретился с президентом Теодором Рузвельтом.

На обратном пути представители Индейской Школы в Карлисле пригласили Жозефа навестить их. Там он увидел генерала Ховарда и обменялся со своим бывшим врагом рукопожатием.

В сентябре 1904 года Джеймс Хилл организовал поездку Жозефа в Сиэтл, где была проведена встреча с публикой. Профессор Мини вспомнил историю войны Проткнутых Носов, после чего представил американцам Жозефа и его племянника по имени Красный Гром.

Какие бы надежды ни питал Джеймс Хилл на возвращение Жозефа в родные края, они не состоялись.

Вождь умер 21 сентября 1904 года. Доктор Латам, врач агентства, констатировал, смерть наступила от разрыва сердца, когда Жозеф сидел перед костром в своём типи.

Он был похоронен без лишнего шума, без помпы. Но 20 июня 1905 года Историческое Общество штата Вашингтон поставила ему выразительный монумент, и его останки были перезахоронены с необычайной торжественностью. Как белые, так и индейские ораторы воспели в своих речах выдающийся характер вождя и его усилия на благо народа.

Мемориал Вождя Жозефа был организован в середине тридцатых годов, также была основана Историческая Ассоциация, и мало-помалу история превратилась в легенду, сделав Жозефа величайшим военным вождём и непревзойдённым символом.

В 1943 году в восточном Орегоне зародилось движение, требовавшее перезахоронения останков вождя в долину Уаллова. Движение поддержал суперинтендант Лапуаи Арчи Финни. Он заявил: «Этим перезахоронением мы не сможем возместить причинённого индейцам вреда, и не будут исправлены исторические ошибки, но этим мы отдадим дань народу.» Однако суперинтендант Колвиля Грэйвс охарактеризовал эти выступления общественной глупостью, которую породили граждане Орегона.

12 июня 1956 года дамба на реке Коламбия чуть ниже Бриджпорта была названа именем Вождя Жозефа. На празднике, посвящённом этому событию, выступали представители федеральной власти и племенные вожди. Среди прочих слов, сказанных в адрес Вождя Жозефа, были слова Эрскина Вуда: «Он руководил совершенной силой своего характера. Люди были счастливы с таким вождём… В его душе не было места злобе и ненависти, несмотря на все горести, причинённые ему нашей расой… Он был человеком истинного великодушия!»