Великий мыслитель Фридрих Ницше родился 15 октября 1844 г. в бедной деревушке Реккен, расположенной на границе Пруссии и Саксонии. Семья Ницше была очень набожной: и дед, и прадед, и отец преподавали богословие. В 4 года мальчик потерял отца, страдавшего последние годы безумием. Ранняя встреча со смертью внесла трагический мотив в детские переживания Фридриха, образ умершего отца не оставлял его. В 6 лет мальчику приснился кошмарный сон о том, как раскрывается могила, и из нее выходит закутанный в саван отец. Покойник проходит через всю церковь, где когда-то читал проповеди, и вскоре возвращается с ребенком на руках. Могила опять разверзается, и отец исчезает в ней вместе с малышом. Вскоре заболевает и скоропостижно умирает младший брат Фридриха – Иосиф. Его хоронят в могиле отца. Сон сбывается. Трагический эпизод детства бросает роковую тень на жизнь и судьбу мыслителя, и все последующие годы Ницше проходят под знаком скрытой, беспощадной борьбы живой души с мертвящим холодом тени смерти. Эта борьба закончилась его безумием.

Основополагающая мысль, провозглашенная Ницше, – о смерти Бога – скорее проистекает не только из смерти самого человека, но и уровня его познания. Ницше забыл о том первоначальном и сокровенном, что отделило человека от животного, – созерцательности. Хотя он пишет: «Скоро сама наклонность к созерцательной жизни войдет в презрение». Имея в виду деградацию общества, превращение в обезьян. Но ведь вышли мы оттуда, так почему бы и не вернуться, чтобы снова возродиться как феникс и подтвердить цикличность и повторяемость процессов бытия, подтвердить великую истину руководящей процессом.

Самый выстраданный афоризм Ницше: «нельзя долго глядеть в бездну, иначе бездна отразится в тебе» – по– называет всю глубину противоречий разума основанной на созерцании. Человек с развитой логикой мышления, попадает в сети противоречий, расставленных самой сутью разума.

Предостерегая человечество, Ницше утверждал: «Все философы обладают тем общим недостатком, что они исходят из современного человека и мнят прийти к цели (истине) через анализ последнего. Отсутствие исторического чувства есть наследственный недостаток всех философов». Возможно, он намекал на диалектику, повторяемость процессов, и в ней видел истину, но это заблуждение. Истина не в повторяемости процессов бытия – это всего лишь следствие, а в свойстве материи – распаде, т.е. появлении начала и конца, порождающих цикличность. Признавая познание «первого» через «последнее» недостатком, разве Ницше не понимал, что «последнее» есть подтверждение «первого», что невозможно «последнее» – если отсутствует «первое», даже в том случае, когда «последнее» отрицает «первое».

Он писал: «Нельзя ли перевернуть все ценности? И, может быть, добро есть зло? А Бог – выдумка и ухищрение дьявола? И, может быть, в последней своей основе все ложно? И если мы обмануты, то не мы ли, в силу того же самого, и обманщики? И не должны ли мы быть обманщиками?». Это крик разума от безысходности попавшего в очередной тупик, или сама вездесущая противоположность. Ошибка в том, что истину он ищет в разуме, когда она находится вне разума. Разум необходим всего лишь как инструмент для поиска и формулирования субъективного ответа.

Ницше говорил об истине: «Мы упразднили истинный мир, какой же мир остался? Быть может кажущийся? Но нет! Вместе с истинным миром мы упразднили также и кажущийся!». Хочется сказать в ответ: подвергшийся сомнению раз, подвергнется ему много раз. К сожалению, в поисках истины он путал причину и следствие. Разве можно найти истину в разуме, если все, что связанно с ней, можно отнести к условности, которую Ницше очень наглядно показал в своих суждениях. Вот его слова: «Кто ищет, легко сам теряется». Или «Даже когда личность судит сама себя – каждый предпочитает вернуться в тень и в неправду – из страха перед последствиями». Здесь нет истины, но она рядом, и ее Ницше не заметил. Истина не в «условности» разума, которую он выдает за причину, а в двухначалии человека, заложенное в нем матушкой природой пополам, когда мать с отцом вдвоем закладывают новое начало, т.е. там, далеко, в начале бытия.

Ницше противоречив в своих суждениях. К примеру, он утверждал, что характер изменчив, но его изменчивость не наблюдается в силу краткости человеческой жизни. Если взять тысячелетнего старика, то мы увидим, как меняется психология человека. Но это неправильно. Характер человека – подсознательный уровень. Более того, психология поведенческого характера человека не изменилась и за тысячи лет: он продолжает убивать, лгать, воровать, злорадствовать, прелюбодействовать. Так что же изменилось в психологии поведения? Ницше говорил о психологии сознания, – это не поведенческий характер, а условность, созданная самим человеком, меняющаяся по принципу «быт формирует сознание, а сознание быт».

Ницше писал: «Люди верят в истинность всего, что явственно служит предметом сильной веры», или другое, «Самые ошибочные умозаключения человека в следующем: вещь существует, следовательно, она имеет право на это. Здесь от жизнеспособности умозаключают к целесообразности и от целесообразности – к правомерности». В этой мысли прослеживается ярко выраженная созерцательность Ницше, но не видно основы для познания, кроме «железной» логики мышления. Но у человека не существовало другой альтернативной формы познания. Ведь он осознавал, что развитие природы основано на устойчивости, а все, что неустойчиво, разрушается. Разве это неправомерность?

Ницше подчеркивает, что несправедливость необходима: «Инстинкта, влекущего к чему – либо, или отвлекающего от чего-либо, без сознания того, что желаешь полезного и избегаешь вредного, – инстинкта без некоторого рода познающего определения ценностей цели у человека не существует. Мы изначально нелогичны, поэтому несправедливые существа, и можем познать это; и это есть одна из величайших и самых неразрешимых дисгармоний бытия».

Если бы он взглянул на современный мир, увидел институт однополых браков или достижения науки, ставящие под сомнение инстинкт в его описании, а именно создающие дисгармонию бытия, он, наверно, понял бы, как ошибался. Да и нужно ли понимать, когда сама мораль справедливости условна для человека. Напротив, инстинкт именно логичен! Ведь это поведение в создаваемых условиях, основанное на причине и следствии, поэтому поведенческая программа всегда логична! Разве сможет утверждать кто либо, что справедливость исходит из логики или не логики? Ведь, логичный макромир и есть порождение самого нелогичного микромира! Свойство разума, позволяющее познать себя, – не дисгармония, а благо человека которого, возможно, нет нигде во всей Вселенной. Дисгармония не в том, что нелогичный и несправедливый человек может познать себя, а в том, что он с надуманным «уставом» своего гармоничного мира пытается объяснить истинный дисгармоничный мир.

Мыслитель утверждал: ««Зверь», сидящий в человеке, был обманут морально. Как вынужденная ложь, без которой он растерзал бы нас. Без заблуждений, которые лежат в основе морали, без допущений, человек остался бы зверем. Теперь же он признал себя чем-то высшим и поставил над собой строгие законы. Поэтому он ненавидит более близкие к зверству ступени». Можно не согласиться с такой трактовкой сути человека из-за того, что есть более глубокие причины отказа от прошлого. Но один только факт, что человек придумал мораль, пусть ложную, дал ему такой мощный стимул к развитию разума, позволившего в спринтерском темпе оторваться от своего предка «зверя», и ничто, и никогда не соизмерится в полезности этого явления. Возможно, он стыдится своего стадного прошлого, ведь он теперь мнит себя Богом, но ненависти нет. А «Зверь» никуда не исчез, он так и сидит в подсознании, другое дело, что сознание стало слишком большим и затмило все, что меньше – подсознание. Подтверждением наличия того самого зверя в человеке является все зло, сопровождающее человека в истории его развития под разной моралью. Животный мир давно сосуществует с природой в гармонии, человек же так и не научился жить в гармонии не только с природой, но и с самим собой.

Ницше писал: «Любая мораль, как заповедь жизни, исполняется по канонам «должен» и «не должен». Любая мораль направлена против природы, против корней (истоков жизни) – наперекор». Но извините, если человек родился, что является истоком жизни, разве он не должен жить? Как только человек заканчивает свою жизнь преждевременно и сознательно (суицидом), то религия это считается греховным деянием. И где противоречие морали к истокам, если истина в том, что человек обязан и должен жить, коль он родился. Иногда, читая Ницше, приходишь к мысли, что человек уподобился моральному мазохизму, каждый раз придумывающему все более и более изощренные методы морали против себя. Ему приятно делать себе больно? Чем можно обосновывать такое упорное желание? Только злостью, значит, мы должны допустить, что человек весь состоит из злого начала, что неверно априори. Псевдоистина злого начала, созданная самим человеком, как следствие, породила мораль для борьбы с одним началом – со злом, в чем она преуспела, ведь мир, относительно, подобрел. Но полное искоренение зла невозможно. Причина – в другой истине: невозможности существования однополярного мира. Не познав зла, не понять добра.

Ницше писал о «свободном и связанном уме»: «Свободный ум знает отныне, кому «он должен», он повиновался, и знает также, что назначение распоряжается нами, даже когда мы еще не знаем его; будущее управляет нашим сегодняшним днем». О каком назначении говорил Ницше: о «господине случае», спровоцировавшем появление на земле человека, или о будущем как хорошо забытом прошлом, руководящим нами, а может о цикличности и закономерности процессов? В этом видится влияние того рокового вещего сна в детстве: отца, уносившего младенца в могилу. Он так и не смог объяснить своему разуму причину вещего сна как явления, отсюда компромисс – псевдоистина, что будущее управляет настоящим. Мы слышим иногда, что в будущем встречаются вещи из прошлого. И что из этого вытекает? Ничего познавательного, да и куда деваться вещам, все мы пользуемся одними и теми же вещами. А чтобы объяснить вещие сны, порождающие подобные мысли, необходимо разобраться со свойством памяти и психики человека. То, что в нашей жизни много случайных совпадений, которые человек не может объяснить разумом, всем известно. Когда же разум не может объяснить, он ищет компромисс, например: несколько случайностей уже закономерность. Но если речь идет о той «истине», руководящей нами, почему Ницше не объяснил ее? Он не знал, в чем она, в труде «Заратустра» намекая: «Истина в бесконечности». Но бесконечность порождает неопределенность, как безначалие. Великая истина «в начале и конце», ибо материя имеет свойство начала и конца, предопределяющей цикличность процесса, а мы являемся продуктом материи.

Ницше утверждал: «Всякое уединение есть грех, так говорит стадо». Да, уединение – удел свободного ума, а философия стада – корпоративность интересов связанного ума.

Он говорил о «вещи в себе»: «Быть может, познав истину вещей, мы познаем, что вещь в себе достойна гомерического смеха: ибо казалось, будто она содержит столь многое и даже все, на деле же она пуста, т.е. лишена значения». И далее Ницше еще раз подтверждает свою мысль: «Чувство глубоко, потому что мы считаем глубокой сопровождающую его мысль. Но «глубокая» мысль может быть весьма далека от истины. Например, всякая метафизическая мысль: если от глубокого чувства отнять примешанные к нему элементы мысли, то останется чувство; последнее же свидетельствует для познания только о самом себе – как вещи, точно так же как сильная вера доказывает только свою силу, а не истинность самого объекта веры».

Для разумных людей «гомерический смех» – это синоним человеческой нелепости (нелогичности). Первая нелепость, что человек допустил мысль, оказавшуюся впоследствии глупостью. Вторая нелепость, познав истину, человек смеется над своей первой глупостью. Но ведь человек не сознательно допускает эту глупость, перед ним всегда новое и неизведанное, он все время в поиске – так устроен разум. Причиной является свойство разума, неспособного перенести пустоту – отсутствие ответа на поставленный вопрос, удовлетворение простого любопытства, он естественно ищет компромисс в псевдоистине, заполняя образовавший вакуум, в результате мы имеем то, что имеем. В этом и есть суть морали человека, кто ищет – сам теряется. Допустим, человек найдет великую истину бытия, ощутив пустоту и холод, он ускоренно деградирует? Конечно, нет! Ведь у человека осталась великая истина от природы – созерцательность, благодаря ей он и стал хомосапиенсом.

Неужели созерцание природы, ее величия и красы, ощущения телом всего разнообразия чувств, осознание ограниченности и неповторимости всего этого в силу краткости самой жизни не стоят этой великой истины, возможно и пустой для обывателя!!!

Ницше писал: «Познав истину, человек не опустошается, а, наоборот, чувствует свое превосходство». И далее: «Признаком высшей культуры является более высокая оценка маленьких, незаметных истин, найденных строгими методами, чем благодетельных и ослепительных заблуждений, обязанных своим происхождением метафизическим и художественным эпохам и людям».

Он прав, говоря о маленьких истинах. Складывая их в «Чашу Грааля», человек придет к той Великой истине руководящей нашим бытием. Более того, познавший истину от чувства своего превосходства успокаивается, как успокаивается человек, верующий от уверования.

Познав ее, он может поменять лишь отношение к вещи и не более, ведь незнание истины позволяет ему жить, как он хочет, но с ошибками, которые он приписывает карме. Можно согласиться, когда Ницше утверждал, что наука повторяет природу. Но ведь нет другого способа подтверждения научности предположения. В поисках истины, он открыл много «маленьких истин» и в совершенстве показал логику мышления человека, но ему не хватило хладнокровного ума, его темперамент зашкаливал, «злой гений» затмевал его разум. Больной человек, вечно борющийся с неудачной судьбой, обозленный на мир, связывающий реакцию разума только с «приятным и состраданием», «приятным и болью», «хорошим и плохим», в своих суждениях настолько глубоко уходил в описание логики человеческой психологии, что сам запутывался в причине и следствии.

Самые печальные афоризмы Ницше: «Падающего подтолкни», или «Можно остаться философом только благодаря тому, что молчишь», или «В мире нет ничего внутреннего и внешнего». Продолжая мысли о мудрости, он утверждал: «Глубокая жизненная мудрость содержится в том, чтобы долгое время прописывать себе даже само здоровье в небольших дозах». Все сказанное показывает сложность и глубину противоречий разума.

Суть внутренности накладывает зависимость от чего-либо. Например, внутренний мир любого индивида отличается от другого. То же самое, что признать одним и тем же «внутреннее» и «внешнее» пространство, хотя налицо свойства у них разные. Вообще складывается впечатление, что человек, одновременно, и врач, и пациент. А что делать с инстинктом, где отсутствует разум, в понимании человека. Возможно, Ницше имел в виду, что внешнее связано с внутренним той самой Великой истиной, руководящей всем, но не указал ее! Или все же он допускал, что пространство категория отличительная от материи, оно едино и безмерно (бесконечно), а материя всего лишь ее локальное содержание, а значит и отсутствие материи в пространстве предопределяет отсутствие внешнего и внутреннего!

Попытаемся рассмотреть вопросы бытия через призму субъективного мышления, при этом, начнем поиск истины не в разуме, как пытался Ницше, а в пространстве и материи, переходя к обществу и духовному миру как производному от матери. Используем при этом фундаментальные свойства материи, не зависящие от разума человека, но влияющие на него как следствие. Такой категорией является абсолютная истина – свойство, и маленькие истины – следствие и причина. Отсюда вытекают принципы взаимодействия бытия – устойчивость и неустойчивость, размерность и соразмерность, хаос и порядок, форма и содержание.