Смешно

Ну, все. Я вышел. И не надо хлопать.

Не натянуть улыбку на лицо.

Быть может, просто, ввинчиваясь в штопор,

Устал от пьяных женских голосов.

Быть может, просто, вылетев из строя,

Забыл прикрыть больной рукою пах.

Но если мир не под меня раскроен,

Сгодится рай на клоунский колпак.

И жизнь деля на бога без остатка,

Меня держать в уме — велик резон.

Быть может, просто бесполезный сталкер

Уже не верит в заповедность зон.

Быть может, просто, ненадёжно вклеив

Свой мутный профиль в дьявольский триптих,

Забыл, что врать в поэзии подлее,

Чем утром уходить не заплатив.

И в глупом ремесле — бесплатно плакать

Не больше смысла, чем катать шары.

Я вышел.

И плевать, как карты лягут.

А будет фарт —

Спишите всё с горы.

Больно

И снова вечер взахлёб калечит,

И смачно дрочит на ставни век.

А так хотелось по-человечьи

Цедить из облака сладкий снег.

Рвать кадры порно — «не любит» / «любит»,

«В постель» / «по морде» — не к ночи будь.

Всю жизнь вертелся, как хрен на блюде,

А захотелось — сплясать, как людь.

Всю жизнь бросался, как бык на вены,

Менял постели, как города.

А так хотелось обыкновенно,

Смотря на небо, не зарыдать.

Ласкаясь жизнью, как Афродитой,

Не сразу въехал, что не весна.

Привык на «здрасьте» шептать «иди ты»

И на прощание — «ну вас на…».

А вечер, сука, все метит в печень

И ковыряет тоской ребро.

Ну хоть разочек по-человечьи,

Не наклоняясь, лизнуть добро!

Хотя бы тронуть шерстинку счастья,

Чуть-чуть обжечься о снегирей,

Любить поглубже да жить почаще,

Пока не начало серебреть.

Пока не дрогнула, скрипнув зубом,

Осоловелая блядоверть…

И снова вечер. И снова глупо.

И снова зад подставляет смерть.

Поздно

А был в куражах. Ставил три против ста

И счастье бодяжил в немытом стакане,

Но даром снимают не только с креста, —

Сшибают с ума. В грудь. Прицельно. Плевками.

Запихивал лист под больное перо —

Девчонкой под влажный язык одеяла,

И с остервенением делал добро,

Как падший, из ада низвергнутый дьявол.

Была не была. Восемь строчек не крюк.

Для бешеных псов непривычна усталость.

Ведь тоже хотелось дуэль к январю,

Но вроде моглось и немножко писалось.

Бордовые кляксы матрацу не в шок —

Я просто всегда невпопад гуттаперчев.

В нечленораздельном ночном «хорошо»

Опять прочитается «арриведерчи».

Придется в бега. И опять раздирать

Колени в надежде фартового драфта.

И страшно — рвануть молча на номера,

Но больше никак не довраться до правды.

И снова мальчишки споют не меня, —

Я слишком старался в скрипучих кроватях…

Простите за небо: я этот сквозняк

Разорванным сердцем недоконопатил.

Глупый джайв

Вроде не тело от роз болит.

Вою — в глухой фальцет.

Только последние п… ли

Вспухнут не на лице.

Вроде, делов-то — тебя обвить,

Выхлебав, отстрелять.

Только в глаголе «любить» любви

Меньше, чем в слове «б… дь».

Вроде не купишься на «слабо»,

Но не вспотеть слезе,

Если на шее следы зубов

Верных твоих друзей.

Вроде бы надо к каре туза —

Выпрыгнуть вне игры.

Только когда не слезят глаза,

Водка не шьёт надрыв.

Вроде кому-то куда-то в слог —

Это не мой каприз,

Только пока нас не занесло,

Крепче ногой упрись.

Может, захочется не посметь —

Круче меня вяжи.

Если тебе навязали смерть,

Мне не предложат жизнь.

Вроде делов-то — тебя отмыть

Да уложить под бок.

Только богатой такой сумы

Мне не предложит Бог.

Вроде бы надо, да не сумел.

Каждому — по судьбе.

Видно в последней своей тюрьме

Вспомню не о тебе.

Блюз №8

Ты всё ещё любишь? Но это не довод —

У бога проси, идиотски присев.

Тропинка в кабак, словно шарф Айседоры, —

Уже в колесе, в колесе, в колесе.

Ты всё ещё можешь? Какая нелепость

Играть вполуслеп, не стирая мой крап.

Ты просто как пьяный последний троллейбус,

Ушедший с утра, но пришедший вчера.

Ты всё ещё хочешь? Слепая награда

За пару шлепков не рождённых детей.

Ведь ты же ещё не читала мой райдер

Внизу на кресте, на кресте, на кресте.

Ты всё ещё веришь? Не пялься на хохот —

Он криво повис на разбитых губах.

Меня слишком долго держали за лоха,

Когда я держал их за горло и пах.

И было бы больно, но снова не в моде.

Ты всё ещё здесь? Приседай, бог готов!

Я попросту мог бы набить тебе морду,

Но это не то, всё не то, всё не то…

Блюз №9

Ты не пригодилась — опять тоска

(не тебе умершего извинять)

И губой лаская пустой стакан,

Что ты хочешь выглазеть из меня?

Что ты хочешь выдрать из-за души?

Это — не запретная полоса!

Ну, сходи кленёночка задуши —

Он уже у мамки устал сосать.

Поиграй в песочнице — хрен слепи

(ведь должно же что-то иметь объем).

Что там было вскользь про не надо пить?

Всё равно себя через край прольём.

Ну, переиграй меня в соль бемоль,

Совесть — не подмога такой игре.

Помнишь — наглядела Ассоль бельмо

Да об рею зад иззанозил Грей?

Каждому non multa sed multum, но

Ты ведь не отбила ещё за то.

Вновь не пригодилась — пока темно —

Ну, такие бочки у нас в лото!

Ну, не откудрявил твоих степят,

Ведь, неровен бог, подрастут слова.

Ну, разочек сдуру пришёл в тебя,

Что ж теперь, и мимо нельзя слабать?

Ты не привилась — это больно. Как

Нынче дешевеют дурные сны.

Ну, слегка когда-то послал в нокаут —

Это не причина так долго ныть.

Развяжи котомку — пусти вовнутрь.

Моего не надо хранить добра.

Можно ведь разочек и обмануть.

Ты не пригодилась. А мне пора.

Передоз

Поздно вопить о любви и подстилать полотенца ей —

Это не кровь целомудрия, это всего лишь мозги

Выжаты нежно на холст. Так выжимала Флоренция

Бронзовых мальчиков Винчи гибкий и гибельный гипс.

Люминесцентные бельма спьяну сойдут за лампады, но

Это не траур подсолнухов, это всего лишь антракт,

Не отафишенный загодя. Так по башке баррикадами

Били красавец Париж за либертеновский страх.

Поздно слезой у друзей помощь вымаливать, страшно им.

Это не свадьбы гулять, вырвав у счастья клочок

Мутного кайфа любви. Так вены струн перекрашивал

Маленький Зальцбург в ночи, скрипкой ширяясь в плечо.

Это нечестно. Не в масть. Это не я обесточился —

Это сыграли в меня, подрисовав имена.

Так уходили из глаз, выдав мое одиночество,

Лучшие, но не мои… Так умирала весна.

***

Опять не ночится и жгут костры тузе-

Мцы — им ещё полжизни до привала.

Ведь ты, узнав о козырном тузе,

Меня к себе на небо зазывала?

Часы стоят. Поддельный Тициан.

С тобой ли, девочка, мы с Вудстока линяли?

Еще один смешной инициал

И мой портрет, приклеенный слюнями.

С тобой ли, кроха, сняв шальной джек-пот,

Мы поливали пляж Red Label Johnny Walker?

И я тебе вылизывал живот,

Как дикий скифский царь своей неволке.

Невольнице? Кого ты учишь врать?

Мои слова тебе не перекаять.

Опять не ночится? Смахни себя с ковра,

Возьми платок — не три глаза носками.

С тобой ли, пупсик, дули на двоих,

Пока муж спал, ну а аллах не видел.

Кого-то в эту ночь несли в Аид,

А мы смеялись под порнушный видик.

Опять не ночится. А утро будет в долг.

Так надо, зая, хватит передозов.

Фонарь издох. Луна, как валидол

Под языком богов, упавших с воза.

Так надо, милая, присяжных не найдёшь.

Ты будешь приговор, я — исполненье.

Я с рук своих следы твоих подошв

Слижу, как забродившее варенье.

Ахматовский боксёрский нос свечи

Воткнулся в перетрескавшийся череп.

Мне нравится, о чем сейчас молчишь.

Опять не ночится.

А утро будет через…

***

Снова с жизнью лёг без презерватива,

С перепоя занемог — видно, осень.

Ты кого сюда весь вечер водила

Посмотреть, как боль меня пылесосит?

Понахныкали соплей — ты оставь их.

Пусть засохнут, как янтарь с дохлой мухой.

И не надо мне других эпитафий,

И не надо мне других — кол им в брюхо!

Бог сфальшивил — лишь две кнопки вдавило,

Прозевал, смешной — одну с треском в дамки.

Ты б на всякий отошла. Вдруг? Да видно

Родилась в ночнушке. Умной. И самкой.

Мне твои ресницы не перебредить

И себя не перебре… Из ребра ты.

Черным чайкам бакенбард север вреден…

К лысым ласточкам своим впишешь брата?

В три смычка с крестов надгробных табличек:

«Пили-пили, пролива-проливали».

Ты помашешь мне, как та, с пограничья,

Что напрасно прождала свово Ваню?

Я играл не за себя. Переплюньте!

Долго ждать им, коли ты под сердечком.

Пусть не в очередь кого — в моем грунте,

Пусть кого-то, кто за мной — в моей печке.

Как когда-то на заре сивый мерин

Свои ржавые стихи вклеил в телку.

Пол-аршина на меня (хрен ли мерить?)

На Россию общий клин (хрен ли толку?)

Кукарача, рок-н-ролл — ноги сломишь!

Да хоть раком! Петухи ждут до третьих.

Довести б галчат за лапку до дому,

Дать холодных п… лей — да согреть их.

А себе ещё навью я местечко.

Всё срастётся, коли ты под сердечком.

Пятый романс

Вроде срасталось всё — черт разлепил косяк.

Вроде воткнул зерно — вышло корнями кверху.

Ну почему летать радугой мне нельзя?

Ну почему опять заколотили дверку?

Выйти через войну? Снова разбил очки.

Выйти через петлю? Не повернётся сердце.

Снова через неё? Снова до белочки?

Вроде бы всё прошёл — не фиг туда переться.

Был бы восьмой этаж… Грязно сегодня вниз.

Пусто. Три точки. Воскл. Снова не до дуэли.

Хоть бы читать лайт крайм.

Хоть бы вести дневник.

Хоть бы Тотошкой вдаль к маленькой хатке Элли.

В радугах нет тепла. Выхода нет в дверях.

Каждому свой прайм-тайм —

значит, прошляпил сетку.

Только поётся мне — скоро в календарях

Братья мои пером черным закрасят клетку.

***

Пахло носками сожжёнными —

Розы заткнули носы.

Всё-таки прокажённым

Вырос твой плюшевый сын.

Каждой собаке по празднику,

Каждой скотине — весло.

Мне ведь, такому заразному

Больше всех в жизни везло.

Мне ведь, такому паскудному,

Бабы лизали ладонь.

Вроде не ласкан иудами

И не обрезан мой конь.

Здесь не осудят — не принято.

Здесь не накажут — вподляк.

Только какая-то вынута

Кость из груди корабля.

И не в перчаточках лайковых,

И не в цилиндрике, нет.

Только твой друг, моя ласковая,

Лучший в России поэт.

Последний блюз

Дохлой крысой сползает ошкуренный вечер,

В саксофонную похоть завёрнут звонок

Твоего телефона. Меня не калечит

Это пьяное «ну?», как извозчичье «но!».

Но сегодня мне врач запломбировал душу

И в мишень головы тихо вставили мозг.

(Ведь поэтов, я помню, душили подушкой,

Как ты била меня головой о трюмо).

Знай, глупышка, тебе не достанется славы —

Не надейся, что я не заметил твой блеф.

Крыса-вечер уже наглотался отравы —

Я последний на этом хмельном корабле!

Да не пялься в дисплей перепуганной рожей —

Вечер сдох. Прогуляйся под свежей луной.

А таксист передаст тебе томик Серёжи,

Твои тапки и порванный мной проездной.

Ты же знаешь, мой вальс не танцуют без ран. Кем

Переигран финал — тот и мордой в песке.

Я уже до звезды наигрался в орлянку.

Добеги до ларька.

Нажимаю «escape».

Farewell

Солнышко поцелуй. Не обожги глаза!

Я пока приценюсь, ждёт ли меня вокзал.

Волю засунь за лиф или в карман пальто.

Судьбы не подошли? — Время ещё не то.

Носом воткнись в кино. Выждешь — тогда вернусь.

Я не бывал давно в домике с кличкой Русь.

Да не бери всерьёз тресканный кафель лиц —

Я уже знал её взгляд из-под капельниц.

Будь молодцом. Я всё переиграю враз.

Знаю, когда несёт и начинаешь врать.

Солнышко сбереги — тяжко теперь ему.

Если я взял мозги — богу не по уму.

В курсе: билет one way, но ведь бывал come back.

Помни: твоих бровей я не забуду бег.

К двери не подходи — там только мутный мир.

Вспомнил: в твоей груди где-то есть… (черт возьми!)

Точно! Сырая боль — хватит ещё на год.

Так что у нас с тобой полный теперь расчёт.

Я подустал, пока складывал буквы Кай.

Только не стань искать!

Только не стань искать!

Я маякну, когда снова свалюсь на снег.

Мне уже не предать — я на твоей блесне.

Скажут, что сдох — пойми.

Трубы не проскрипят.

В этот собачий миг я вспоминал тебя.

Снова звонит такси. Как-нибудь доберусь.

А не дождёшь — спроси маленький домик Русь.

Шестой романс

Баховская C moll и сквозняком D dur,

И сигарет всего: пачка, что на рекламе.

Выплюнуть бы кишки да замозгачить дурь,

Чтобы Земля с орбит вышла к едрене маме.

Все на своих местах: только второй WarCraft

Да и не жгут в печи деток царя Давида.

Если бы ты сыграл запахи прелых трав

Горлом моей зари — я бы тебя не выдал.

Кошку прибить к доске или забить козла…

Знаешь, когда не спишь, хочется запах неба.

Жизнь без неё — петля; хочешь, чтоб не пришла —

Ловишь на парадокс, словно с руки троллейбус.

Выбрось свои часы, выпей ещё пивка —

Каждому в голове нужен свинцовый грузик.

Ночью по всем щелям лезет в дома тоска:

Если мигнул фонарь, значит, кому-то грустно.

Выпилить бы луне новых смешных ресниц

Или раскрасить Ковш вечной болотной краской…

Ладно, на посошок тоже чуть-чуть плесни.

Знаешь, когда не спишь, хочется слова «здравствуй».

Алкоголи

Не пишется. Вопит больной Гийом —

Мост Мирабо застыл над грустной Сеной,

А мне сейчас совсем не до неё —

Мне руки крутит чувством, что весенним

Холодным утром вертится в башку,

Что умирать — смешная антреприза.

И я не удержу свою тоску

И покачусь по скользкому карнизу.

Меня уже устали страховать —

Я должен сам пройти по льдистой кромке.

(Компьютер, стол, прожжённая кровать

И блядская улыбка Незнакомки).

Смешные книжки — я их не писал,

И телефон молчит — три дня как пропит.

И некого винить. Я где-то сам

Для Рыб придумал этот пьяный тропик.

Но только по весне. И не со зла.

И не прося прощанья (здесь курсивом).

Но хочется, чтобы душа легла

На небо не по-здешнему красиво.

И чтоб отлипла лишняя любовь

В смешной подарок безнадёжно серым.

Сегодня вечер. Сена. Мирабо.

И скука со страниц Аполлинера.

Маленькая молитва

Дай, Господь, ума на две бусины

Да щепотку сил, чтоб суму трясти.

И ещё молю: не забудь себе

Отцедить хоть капельку мудрости.

Я прошу, чтоб пули не в молоко,

Чтобы счастье мне без петли пасти.

А себе, мой Бог, не прими в укор,

Подари чуть-чуть справедливости.

Сделай так, чтоб мир не догрыз меня,

Чтобы жить — не мстить, чтобы петь — не льстить.

И чтоб ей мне больше не изменять.

А себе подкинь больше милости.

Пусть тоска да грусть на цепи сидят.

Дай мне оседлать их да шпорой пнуть.

Только, глупый мой, не обидь себя,

Чтобы нам с тобой было поровну.

Математика Гамлета — Мышкина

Любовь есть притяженье боли к (учесть mg)

холодному рассудку.

Я, значит, болен и безумен — не влюблюсь.

Не сходится. Не сплю вторые сутки.

Кому-то нужен. Помню и зовут как —

Вот где-то здесь придётся ставить плюс.

Ещё (есть интеграл?): I′m mad (здесь расшифровка).

Плюс расстоянье минус лю… (не спать!).

Немного пива (это не в формулировку).

Итог: не болен, значит, я здоров. Ку-

Да я дел таблицу слов на пять?

Повтор: болит (квадрат!), но ясное сознанье.

Умножить на любовь (тогда к кому?).

И расстоянье около трёх Даний

Или пяти. Но где таблица знаний

Там, где любовь приравнена к уму?

Зачёркиваю все (delete!). Здесь среди мумий

Любви нет. Значит, формула проста.

Есть расстоянье между болью и безумьем,

Которое к нулю. Короче, в сумме:

Один я знаю, где здесь красота.

Литургический сон