По документу, хранящемуся в Объединенном архиве Главного управления здравоохранения г. Ленинграда, я был эвакуирован с домом ребенка №1 Приморского района из блокадного города 25 июля 1942 г. в Ярославскую область, Некоузского района, село Веретея. По архивной справке из Государственного архива Ярославской области я поступил в детский дом 3 августа 1942 г.

Мои первые самые смутные воспоминания, что нас везут лошади на телегах, на каждой из телег нас много, и мы закрыты какими-то рогожами или ватниками. Первое время мы спали на скамейках, значительно позже для каждого из нас были приобретены кровати.

В моей характеристике, подписанной воспитательницей В. И. Якушкиной и директором А. А. Викторовой, отмечено, что я «особенно люблю дежурить по кухне». Дежурство по кухне у нас было одной из постоянных обязанностей, и я с любовью и благодарностью вспоминаю первого нашего повара, как мне тогда казалось громадного, седого и всегда доброго Федора Алексеевича Сафронова. После него я запомнил повара Люсю Потехину, которая всегда нас подкармливала. Хорошо помню нашу няню Шуру Копейкину, которая без устали возилась с нами как с родными.

Самой любимой воспитательницей была у нас добрая Вера Ивановна Якушкина, которая заменяла нам Арину Родионовну, рассказывая на ночь сказки, под которые мы мирно засыпали. Мы также любили Зинаиду Михайловну Аронову, у которой были двое детей: дочь Лена и сын (с одним глазом), забыл его имя, думаю, что его звали Саша.

Из обслуживающего персонала запомнились добрый и грамотный фельдшер Петр Иванович Зеленский (у него была одна рука), медсестра Анна Михайловна Евстифеева и ее муж завхоз Сергей Дмитриевич, который любил с нами играть в шашки. Он очень удивлялся и был всегда доволен, когда кто-то из нас его обыгрывал. Когда у нас появилась вместо полуторки грузовая машина трехтонка, то, как я помню, ее шофером был Сергей Николаевич Расторгуев, его дочь Галя училась вместе с нами. Мы всегда радовались, когда во двор въезжала его машина, и он нас с удовольствием немного катал.

Из учителей хорошо помню классного руководителя с 4 по 7 класс Нину Павловну Богомолову. С любовью вспоминаю учителя по физкультуре и труду Федора Алексеевича Монахова, который научил нас плавать и привил любовь к труду. Помню учительницу по ботанике Надежду Кузьминичну Майорову, по заданию которой я одно лето, будучи учеником 5 или 6 класса, проводил на пришкольном участке опыты с соей. Как известно, соя южное растение, развивающееся при более коротком световом дне. Опыт заключался в том, что несколько растений сои росли на грядке в условиях длинного летнего дня, характерного для северной Ярославской области. На другой грядке я все лето прибегал, чтобы к вечеру закрывать растения ящиками, создавая им укороченный световой день. В конце августа были явно видны результаты опыта. На не закрываемой грядке соя вымахала в мой рост и даже выше, но не было признаков появления ни цветов, ни тем более плодов. На грядке, которую я закрывал, у сои появились цветы и начали появляться признаки плодов, но наступающая северная осень не позволила сое дозреть. Таким образом, результатами опыта были довольны и учитель и ученик.

Хорошо помню, как мы заучивали наизусть «Заветы Ильича». Один из них призывал: «Помните, любите, изучайте Ильича, нашего учителя нашего вождя». Помню лозунг, висевший на стене: «Мы не можем ждать милостей от природы, взять их у нее — наша задача» И. В. Мичурин.

В лесу, который мы называли «Сиряки», мы собирали гонобобель и клюкву, сдавали воспитателю по норме (стакан или два) на кухню для приготовления киселя. Лес служил нам «подножным кормом» в то голодное время. Часто мы сами ходили в ближайшие перелески, которые начинались за деревней Прямик и которые мы называли первый лес, второй лес или лес, где Валю Матвееву ужалила пчела. Помню, как мы драли кору у бряда и ивы, заготовляли веники для скота, собирали кости и сдавали их в макулатуру.

Из общественно полезного труда запомнилась работа по сбору колосков и уборке льна, после которой у меня часто сходили ногти с пальцев. За уборку большого поля льна нас обещали свозить в Москву в мавзолей В. И. Ленина, но вместо обещанной поездки каждому из нас дали по большому красивому яблоку, чему мы также были рады.

Разнообразное трудовое воспитание оставило глубокий след в моей жизни. Я привык всегда «быть под нагрузкой» и выполнять любые дела. В свободное время летом мы играли в лапту, городки, футбол, stander (штандер), прятки, и конечно, в войну (русские против немцев), купались в пруду, а зимой — играли в снежки и катались на санках. Детский дом был окружен десятками деревьев боярышника, плоды которого часто не успевали дозревать из-за нашего неуемного аппетита.

Когда окончилась война, то уехали те дети, у которых уцелели и нашлись родители. Я завидовал им, но мне, как и многим другим, пришлось остаться. Моя мать Чеснокова Александра Николаевна (1914 года рождения) умерла зимой 1942 г. во время блокады Ленинграда. Мой отец Чесноков Степан Петрович (1914 года рождения) погиб 7 октября 1943 г. на Украине; Он похоронен в братской могиле (на обелиске его номер 358) в селе Григоровка Каневского района, Черкасской области Украины. Помню, как после окончания войны воспитатели нам говорили: «Какие вы счастливые, что будете расти и учиться в мирное время». После того как американцы в августе 1945 г. сбросили атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки, я подобных слов от воспитателей больше не слышал. В послевоенное время мы организовали спортивную площадку для игры в волейбол и посадили фруктовый сад. Только в 1953 или 1954 г. у нас появился один велосипед на всех, на нем мы катались в порядке очереди. В начале 50-х годов детский дом посетил Иван Дмитриевич Папанин. В Музее Н. А. Морозова в Борке сохранилась фотография воспитателей и воспитанников, а в центре И. Д. Папанин; я на этом фото — крайний слева в первом ряду.

В 1954 г. я окончил 7 классов Веретейской школы. Накануне отъезда из детского дома около спортивной площадки мы посадили березку, которой сегодня уже более полувека, сохранилась ли она? Помним ли мы ее и она нас?

В 2007 г. в деревне Иванцево я посетил своего учителя по труду Федора Алексеевича Монахова, в деревне Бор — Виктора Ивановича Лыкова. Теперь я стараюсь ежегодно приезжать в Борок на Морозовские чтения и посещать Веретею. 9 июля 2009 г. я застал живой Анну Михайловну Евстифееву (ей было 94 года), которая уже по причине возраста не вставала с постели и никого не узнавала. Зато Ф. А. Монахов (ему было 87 лет) на велосипеде ездит за молоком в Веретею. Желаю ему и его семье, а также всем жителям Веретеи и Борка благополучия и крепкого здоровья. Я благодарен судьбе за то, что она свела меня с такими замечательными людьми, беззаветными тружениками и патриотами нашей великой Родины.