Предстояло из наклонной скважины глубиной в тысячу метров поднять трубы, спустить туда специальный бур и с его помощью извлечь важные для лабораторных исследований образцы горных пород. Если геологи называют эту работу извлечением керна, то буровики — мукой мученической.

Извлечением керна особенно интересовался Камиль, потому что прочитал книгу, которую дал ему Кадермат-абый. Разведчики берут керн через каждые сто — двести метров. В это время мастер ни на шаг не отходит от буровой, поджидая, будто кошка мышку, образец подземной породы. Без разрешения буровики даже пальцем не могут дотронуться до грунта.

В первые дни работы Камиля из скважины выходила какая-то глина зеленовато-коричневого оттенка. Называлась она осадками кайнозойской эры. Их возраст, оказывается, больше одного миллиона лет. В то время поверхность земли была будто бы покрыта водой, а в водорослях жили водяные животные. Потом керн взяли с новой глубины. Камиль увидел, что порода приняла светло-желтый цвет и стала каменеть. «А эта порода, братец, еще древней, — сказал Кадермат, заметив интерес паренька. — Мезозойская эра». По словам Кадермата-абый, слой состоит из мела и извести, образованных водорослями, ракушками и останками других простейших организмов. А возраст пласта удивительный — более сорока миллионов лет!

Песок, известняк, мел, глинистый песок, песчаная глина — Камиль словно заглянул в глубь времени, в обширные мертвые залы подземного царства. И вот сегодня он знакомится с древнейшей палеозойской эрой. Эта эра, оказывается, делится на несколько периодов — пермский, угольный, девонский, силурийский, кембрийский — язык сломаешь!

Бригаде нужно добраться до отложений девонского периода, где и ждет их клад. Эта порода, как говорили буровики, одна из самых старых, ей за пятьдесят миллионов. Но, видать, девонские пласты тоже разные бывают, не в каждом из них нефть. И вот, начиная с тысячи метров, скважина наклонно пошла куда-то в сторону, в поисках нефтяного слоя.

Вахта за вахтой буровики поднимали наверх образцы, и Камиль в эти дни понял, как нелегко достается нефтяникам их хлеб. Люди вконец, измотались, развинчивая и соединяя трубы, без конца меняя долото. Первым в эту смену, к концу которой на буровую приехал Зубаиров с главным геологом, устал Геннадий Еланский — начал ронять ключи. Да, это тебе не с гирями забавляться! Затем ослаб верховой Миргазиян — у него стали вырываться, из крючка трубы, поднятые из-под земли. Камиль часто оборачивался, с нетерпением ожидая подхода новой вахты. Поднося трубы, он даже поскользнулся и растянулся на мокром полу буровой.

Только самый старший по возрасту Кадермат, нефтяник довоенной стахановской закалки, прямо стоял за пультом управления. Его железные руки беспрестанно двигались у рычагов, ноги то резко, то плавно нажимали на педали. Руководитель вахты внимательно наблюдал за показаниями приборов и присматривал за работой буровиков. Нельзя останавливаться ни на минуту, иначе в освобожденную от труб пустоту может обвалиться порода и закупорить скважину. Это была реальная угроза.

Из недр земли со свистом вытаскивалась труба за трубой, на платформе внутри вышки выстраивались длинные «свечи». Наконец показался турбобур, а вслед за ним появилось и долото, грызущее все, что ни попадет ему на зуб. Взялись рассматривать породу — ни дать ни взять гладкий стакан молочного цвета.

— Вот, братец, это и есть доломит, — сказал Кадермат, сунув Камилю маленький камешек. Доломит в пальцах Камиля заискрил гранями. Камиль стукнул по камешку молотком — никакого результата, черкнул по стеклышку — осталась тонкая белая риска. Оказывается, доломит тверже самого твердого кремня, крепче самого крепкого гранита!

— Фью-ю! — свистнул Камиль. — Как же бур берет такую твердую породу?

— А ему что? — задумчиво сказал Кадермат, разглядывая камень. — Он вместе с людьми это делает…

Зубаиров и геолог тоже вертели в руках образцы породы, подносили близко к глазам.

— Крепкий орешек, — уважительно заметил геолог.

— Да, нашла коса на камень, — подтвердил Зубаиров, но ему хотелось подвести разговор к нефти. — Ну, говорите, будет ли нефть?

— Вероятность возрастает, — осторожно сказал геолог и поднял камешек вверх, будто пытаясь разглядеть сквозь него солнце. — О чем говорит этот керн? Во-первых, девонская кора поднимается выше. Значит, ближе и продуктивный горизонт. Во-вторых, вот смотри — доломит последовательно переходит на песчаник. А песчаник — это пропитанный нефтью камень…

Камиль чутко прислушивался к разговору. Да, и здесь нет нефти, только доломит. Видно, это они нарочно, чтобы успокоить буровиков… Эх, наступит ли для Камиля его день, увидит ли он черный упругий фонтан?!

Когда дали наряд на бурение наклонной скважины, разведчики не поняли его. Ладно, пускай они в тот раз заблудились, ушли в сторону и за это их честили почем зря. Но почему же теперь сами геологи решили бурить с еще большим отклонением? Не отдаляются ли они все дальше и дальше от нефти?

Сам Зубаиров тут не все понимал и не мог развеять сомнений буровиков. Сегодня он решил окончательно прояснить это для себя и своих, людей.

— Буровики хотят услышать это именно от вас! — заявил он главному геологу конторы.

— Пожалуйста!

Зубаиров распорядился приостановить бурение и даже вызвать с верха Миргазияна.

— Значит, вы сомневаетесь в наличии тут нефти? — спросил главный геолог, когда буровики собрались. — Но верите в эту наклонную скважину? Сознаюсь, что и между нами тоже споров было немало. Больше скажу — администрация объявила нам настоящую войну. Честно признаться, мы, геологи, кажется, взяли на себя чрезмерную ответственность. Спрашиваете, почему начали бурить в сторону центра? Логика заставила. Подумайте сами: теоретические предпосылки, результаты геофизических исследований, показания приборов, анализ кернов — все противоречиво, неопределенно, так что очень и очень вероятно, что мы заложили первую скважину на перемычке между двумя близкими друг к другу нефтяными источниками. Это было бы очень интересным явлением! Понимаете? Если мы теперь вот этой наклонной скважиной набредем на нефть, значит, откроем совсем новую нефтяную площадь! А мы крепко надеемся, что рядом с Ромашкинским располагается другое, столь же богатое месторождение! — Он подчеркнул интонацией слово «месторождение».

— Ого! — обрадовались буровики. — Значит, мы можем стать его открывателями?

— Да, ребята, — подтвердил геолог. — Давайте постараемся, найдем вместе нефть!

— Если так, то мы ее достанем! — заявил Кадермат и скупо улыбнулся: — Хоть из-под земли…