В начале гл. 4 мы обсуждали подразделение всех лексических единиц (слов и фразеологизмов) на четыре семантических класса, названные классами ОБЪЕКТОВ, ДЕЙСТВИЙ, АБСТРАКЦИЙ и ОТНОШЕНИЙ. В частности, было отмечено, что к классу ОБЪЕКТОВ, как правило, принадлежат существительные, к классу ДЕЙСТВИЙ — глаголы, а к классу АБСТРАКЦИЙ — прилагательные и наречия, хотя из этого правила существует множество исключений. Одним из таких исключений являются абстрактные существительные, к которым относятся все существительные, обозначающие не объект, а действие либо абстракцию. Например, в утверждении "любовь терпелива" слово "любовь" представляет действие, а не объект, будучи при этом существительным. Когда мы говорим "он обезоружил нас своей добротой", существительное "доброта" подразумевает качества доброго человека, его добрый нрав, и поэтому принадлежит к классу абстракций.

Таким образом, абстрактные существительные обнаруживают определенное несоответствие между грамматической и семантической классификациями, представляя тем самым определенные потенциальные трудности для перевода. Кроме того, степень использования абстрактных существительных, как и возможности образования новых единиц этого класса широко варьируются от языка к языку. В некоторых языках есть продуктивные, широко применяющиеся средства, позволяющие образовывать новые абстрактные существительные определенного типа, например, суффиксы "ние" " — ство" " — ость" в русском языке, позволяющие достаточно просто производить новые лексемы от существующих основ. Зачастую, однако, существующие в языке абстрактные существительные образованы непродуктивными ныне средствами, не позволяющими создавать новые слова по образцу существующих; например, в русском языке к этому типу относятся суффиксы в словах "доброта" "любовь" Выводы для переводчика из всего этого очевидны: существующие в языке абстрактные существительные можно употреблять в соответствии с традицией данного языка, но новые слова этой категории можно пытаться создавать, лишь убедившись в продуктивности соответствующих средств. Если найти в ЦЯ хороший эквивалент какого — либо абстрактного термина оригинала не удается, лучше прибегнуть к более простому переводу с помощью глаголов, прилагательных или наречий. В этом разделе мы обсудим как достоинства, так и недостатки употребления в переводе абстрактных существительных и некоторые факторы, на которые нужно обращать внимание при их переводе.

Достоинства и недостатки абстрактных существительных

Два главных недостатка, связанных с использованием абстрактных существительных, следующие. Во — первых, большая часть информации об участниках явления, предметах, к которым относится данное абстрактное качество и т. д., зачастую выражается лишь неявно. Конечно, это не обязательно так; в предложении Приговор, вынесенный преступнику судьей, был обоснованным явно названы все участники действия, выраженного абстрактным существительным "приговор": "судья" и "преступник". Но это же предложение нередко можно услышать и в сокращенном виде: Приговор бьи обоснованным, где информация об участниках действия имплицитно заключена в самом абстрактном существительном. Второй недостаток, который уже был упомянут, относится к несовпадению грамматической и семантической принадлежности абстрактного существительного. Эти недостатки нередко ведут к тому, что текст требует больших усилий для своего понимания.

Первый из упомянутых недостатков достаточно подробно рассмотрен в гл. 3, посвященной вопросам имплицитной информации, и здесь мы не будем повторяться. Напомним лишь, что одной из самых частых причин неверной передачи смысла является то, что некая информация, необходимая для понимания в целевом языке, остается в переводе выраженной неявно, по образцу оригинала, и потому недоступна читателям, — что и приводит к неверной интерпретации или даже к полной невозможности понять смысл текста.

Подобный пример мы находим в 1 Кор 13:4: "любовь не завидует" Существительное "любовь" в этом стихе является абстрактным, подразумевающим, но не выражающим явно субъект и объект действия. Если перевести эту фразу глагольным сочетанием, всю эту "скрытую" информацию можно сделать явной: "когда мы кого — то любим, мы ему не завидуем" Такой вариант менее "плотен" и потому лучше воспринимается.

Второй недостаток, связанный с несоответствием грамматической и семантической классификации абстрактных существительных, также служит препятствием к пониманию текста. Обоснование этому факту можно найти в работах психологов, которые показывают, что семантические и грамматические классы тесно связаны в сознании человека. Когда все предметы обозначаются существительными, действия и явления — глаголами, а абстракции — прилагательными и наречиями, текст требует меньших усилий для понимания. В одном из экспериментов наблюдалась корреляция между уровнем успеваемости студентов и степенью пересечения грамматических и семантических классов в материале, который им читали. Психологи также обнаружили, что члены класса объектов являются одними из первых слов, которые усваивает ребенок, и что в детской речи соответствие семантических и грамматических классов гораздо более последовательно.

Все это говорит о том, что абстрактные существительные являются сложными носителями информации, представляя ее не в самом простом и прямом виде. Это подтверждается в экспериментах Эдварда Колмана [Coleman 1961], которые показывают, что понимание сложных предложений основано на сведении их к базовым элементарным формам, в которых, в частности, наблюдается полное соответствие грамматических и семантических классов.

Из всего этого можно было бы заключить, что использование абстрактных существительных не дает никаких преимуществ. Но это не так. Рассмотрим еще раз вышеприведенный пример: "Любовь не завидует'! В такой форме выражения мысли явно заметно логическое ударение на слове "любовь", тогда как в варианте "когда мы кого — то любим, мы ему не завидуем" нет явно выделенного слова, акцент скорее "размазан" по всему предложению. Иными словами, использование в предложении абстрактных существительных позволяет сфокусировать внимание в требуемом месте, а при переводе этих существительных глаголами возможны нежелательные сдвиги логического ударения. Поэтому использование в целевом языке абстрактных существительных иногда бывает единственным способом сохранить логическое ударение, присутствующее в оригинале, а также избежать громоздких конструкций.

Несмотря на это, образование переводчиком новых абстрактных существительных, хотя и не является совершенно недопустимым, но зачастую приводит к плохим результатам, поэтому лучше поручить это носителю языка. Если последний, пытаясь переформулировать предложение, вводит новое абстрактное существительное, это чаще всего служит признаком приемлемости и даже необходимости такого перевода. Однако необходимо относиться с осторожностью к предложениям помощников, знакомых с переводом Библии на общенациональном языке, поскольку влияние этого перевода может сказаться в их излишнем пристрастии к употреблению абстрактных существительных.

Перевод абстрактных существительных

Заключение

Греческий язык Нового Завета использует в разных целях большое количество абстрактных существительных. Большинство библейских поучений ассоциируются у нас с теми или иными из них — "вера" "истина" "благодать" "спасение" "любовь" Но некоторые языки не способны сохранить, не искажая смысла, форму выражения этих понятий. Переводчик, столкнувшийся с этим, должен уметь передавать смысл абстрактных существительных, изменяя построение предложения так, чтобы семантические и грамматические классы совпадали.

В главе о многозначных словах не был рассмотрен тот факт, что одно и то же значение может быть выражено различными языковыми формами. Даже в гл. 12, где мы рассматривали вопросы лексической эквивалентности и где на этом факте был основан весь ход изложения, он не получил достаточного освещения. Напротив, весьма часто подчеркивалась способность одного слова иметь несколько различных значений. Настоящая глава также посвящена вопросам многозначности, но уже в применении к грамматическим структурам. Обратный случай — когда одно и то же значение можно выразить разными грамматическими конструкциями — безусловно, также широко распространен. Эти структурные вариации на грамматическом уровне, как правило, не представляют каких — либо затруднений для перевода, за одним исключением — вариаций порядка языковых единиц.

Порядок слов внутри предложения, как и взаимное расположение частей сложного предложения, как известно, сильно варьируется в разных языках. Любой переводчик должен знать об этом и использовать в целевом языке единственно правильный порядок языковых единиц, изменяя его, если это необходимо, по отношению к оригиналу. Но тот же принцип должен применяться и к единицам более высокого порядка, таким как предложение в границах абзаца. Исходный порядок предложений нельзя всегда копировать в переводе, так как в некоторых случаях это не позволит передать смысл оригинала.

Порядок языковых единиц и хронологическая последовательность

Когда хронологическая последовательность событий и порядок соответствующих им языковых единиц совпадают, проблем при переводе обычно не возникает. Однако порядок предложений в тексте оригинала не всегда соответствует последовательности описываемых событий, и в таких случаях переводчик, слепо копирующий порядок языковых единиц оригинала, зачастую искажает его смысл.

Классический пример несоответствия в Новом Завете хронологического и языкового порядка мы находим в Мк 6:17–18: "Ибо сей Ирод, послав, взял Иоанна и заключил его в темницу за Иродиаду, жену Филиппа, брата своего, потому что женился на ней. Ибо Иоанн говорил Ироду: не должно тебе иметь жену брата твоего" Найда [Nida 1964, с. 138–139] и Дейблер [Deibler 1968, с. 14] уже обсуждали несоответствие языкового порядка этих событий и их исторической последовательности. Языковой порядок здесь таков:

1. Ирод арестовал Иоанна и заключил его в темницу.

2. Ирод сделал это из — за Иродиады.

3. Иродиада была женой Филиппа.

4. Ирод женился на Иродиаде.

5. Иоанн обвинил Ирода.

Если переставить эти события в соответствии с их хронологией, их порядок должен быть таков: 3, 4, 5, 2, 1; иными словами, три последних события хронологически должны быть первыми, а за ними должны следовать первые два, но в обратном порядке. Если в целевом языке не существует очевидного способа выражения ретроспекции, при которой читателю ясно, что действительный порядок событий противоположен их порядку в тексте, либо если такой метод неприменим в данном контексте, переводчик должен изменить в переводе порядок предложений так, чтобы он совпадал с их исторической последовательностью. Если этого не сделать, то в некоторых языках смысл предложения может быть понят превратно, — например, что Иоанн был в греховной связи с женой Ирода или Филиппа.

Другой пример хронологической инверсии содержится в Мк 7:17: "И когда Он от народа вошел в дом" (букв, "когда Он вошел в дом от народа"). Здесь описываются два события: Иисус ушел от людей и затем вошел в дом, которые произошли, очевидно, именно в таком порядке. Поэтому во многих языках необходимо переводить это предложение в соответствии с действительным порядком событий (что и было сделано в Синодальном переводе).

В Деян 8:1, 2 подобное нарушение хронологии распространяется на целых два стиха:

1. "Савл же одобрял убиение его. В те дни произошло великое гонение на церковь в Иерусалиме; и все, кроме Апостолов, рассеялись по разным местам Иудеи и Самарии.

2. Стефана же погребли мужи благоговейные, и сделали великий плач по нем."

Как мы видим, первое предложение первого стиха и весь второй стих составляют одно целое, рассказывая о мученической смерти и погребении Стефана. Остальная же часть первого стиха посвящена новой теме — гонении на Иерусалимскую церковь. Когда осуществлялся библейский перевод на язык сери (Мексика), помощник переводчика настаивал на том, что для верного понимания этого отрывка необходимо переставить предложения именно в таком порядке. Что и было сделано, но при этом пришлось объединить эти стихи, дав им двойной номер: "1, 2".

Наконец, последний пример мы возьмем из Откр 5:2, где ангел спрашивает: "Кто достоин раскрыть сию книгу и снять печати ее?" Во многих языках оказалось необходимым поменять порядок этих вопросов на обратный, чтобы снятие печатей предшествовало открытию книги.

Очевидно, существует множество причин для того, чтобы изменить в переводе порядок предложений по сравнению с оригиналом, приблизив его к хронологической последовательности. Даже если структура целевого языка не обязательно требует таких перестановок, все же предпочтение, отдаваемое в этом языке какому — то одному типу упорядочивания, зачастую делает их желательными. Кроме того, как упоминалось выше, изменение порядка часто необходимо для того, чтобы избежать неясностей или неверных интерпретаций (см. пример, цитирующий Мк 6:17, 18). В некоторых случаях порядок является достаточно свободным, и тогда переводчик должен выбирать такую последовательность предложений, которая проще всего для понимания.

Стоит заметить, что исследования психологов показали тесную зависимость легкости восприятия не только от степени соответствия грамматических и семантических классов, но и от степени совпадения хронологической и языковой последовательности описываемых событий. Ева Кларк [Clark 1971] проводила эксперименты, касающиеся связности речи детей. Вот к каким заключениям она пришла: "При изучении спонтанной английской речи детей в возрасте от 3 до 3,5 лет было обнаружено, что при упорядочивании событий во времени они полагаются почти исключительно на их последовательность в речи, т. е. они рассказывают о последовательности событий простыми предложениями, стоящими в том же порядке, в каком происходили соответствующие события" [Clark 1971, с. 267]. Конечно же, закономерности, справедливые в отношении детей, нельзя непосредственно применять к взрослым. Однако то же исследование говорит о высокой вероятности того, что когда хронологическая и языковая последовательности совпадают, смысл текста понимается намного легче. Кроме того, во многих языках понимание текста с измененным порядком предложений зависит от правильного восприятия особых форм, сигнализирующих об отступлении от хронологии.

Этот последний фактор приобретает особое значение в случае применения ретроспективы (когда в повествование вводится событие, в действительности произошедшее раньше) и перспективы (когда в повествование вводится событие, которое произойдет позже). В качестве примера ретроспективы приведем Ин 19:39, где о Никодиме говорится, что он приходил "прежде к Иисусу ночью", что отсылает нас к событию, описанному в главе 3. Пример перспективы можно найти в Мф 10:4, где упоминается Иуда, "который и предал Его" — т. е. говорится о том, что произойдет позже, в главе 26.

В случаях применения ретроспективы и перспективы чаще всего невозможно изменить порядок предложений, чтобы он соответствовал хронологии событий. Поэтому в таких ситуациях нужно обращать особое внимание на правильное использование средств ЦЯ, выражающих относительность во времени разных событий.

Порядок языковых единиц и логическая последовательность

Вышеприведенные рекомендации относятся не только к хронологическому порядку событий, но и к их логической последовательности. Порусски мы можем сказать с одинаковым успехом Сегодня шел дождь, поэтому я не выходил из дома или Сегодня я не выходил из дома, потому что шел дождь. Тот факт, что сегодня шел дождь, послужил причиной того, что я остался дома; таким образом "дождь" и логически, и во времени идет впереди. Несмотря на это, во втором предложении "дождь" стоит в конце. Это показывает, что лингвистически разный порядок частей предложения может выражать один и тот же логический порядок событий, т. е. разные формы выражают одно и то же значение.

В Новом Завете можно найти примеры несоответствия логического и языкового порядка событий. Так, в Мк 6:31 читаем: "Он сказал им: пойдите вы одни в пустынное место и отдохните немного, — ибо много было приходящих и отходящих, так что и есть им было некогда" В этом предложении повод для совета Иисуса об отдыхе указан после самого совета, хотя логически и хронологически он ему предшествует. В языке тева (США), в котором причина должна всегда стоять на первом месте в предложении, оказалось необходимо поменять порядок друх частей этого стиха. Если бы переводчик оставил исходный порядок неизменным, причина и следствие для читателя на этом языке поменялись бы местами.

Языковой порядок, обратный логическому, можно также найти в 1 Ин 5:2: "Что мы любим детей Божиих, узнаем из того, когда любим Бога и соблюдаем заповеди Его" Логически две половины этого стиха являются посылкой и следствием. Вывод, что мы любим детей Божиих, основан на любви к Богу и соблюдении Его заповедей, но в предложении порядок этих частей изменен на обратный — следствие идет впереди. В языке Колорадо (Эквадор) для правильного понимания смысла было необходимо привести языковой порядок в соответствие с логическим, и перевод звучал так: "Любя Бога, мы соблюдаем Его заповеди. И так мы знаем, что мы действительно любим детей Божиих".

Отрицательно — утвердительные предложения

В некоторых предложениях в Новом Завете отрицание и тесно связанное с ним утверждение объединены вместе. В некоторых языках помощники переводчика посоветовали переводить такие фразы, ставя сначала утверждение, а потом отрицание. Вот два примера таких конструкций, порядок частей которых пришлось поменять при переводе на многие мексиканские языки.

Ин 6:38 "ибо Я сошел с небес не для того, чтобы творить волю Мою, но волю пославшего Меня Отца" "Ибо Я сошел с небес для того, чтобы творить волю пославшего Меня Отца, а не для того, чтобы творить Мою собственную волю"

1 Ин 2:16 "Ибо все, что в мире… не есть от Отца, но от мира сего" "Ибо все, что в мире… есть от мира сего, а не от Отца".

Хиазм

Хиазм — риторическая фигура, весьма часто используемая как в Ветхом, так и в Новом Завете. Термин этот произошел от названия греческой буквы "хи" напоминающей по форме крест св. Андрея. В этой фигуре речи две половины отрывка текста являются зеркальным отображением друг друга. Если обозначить латинскими буквами строки в первой половине, а соответствующие им строки второй половины — теми же буквами со знаками акцента, то обычная структура хиазма из четырех строк будет такой: ab — b'a', из шести строк — такой: abc — c'b'a', и т. д. Таким образом, языковой порядок второй половины хиазма противоположен порядку первой половины. Пример четырехстрочного хиазма можно найти в Мф 7:6:

(a) "Не давайте святыни псам

(b) и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями,

(b') чтобы они не попрали его ногами своими

(а') и, обратившись, не растерзали вас"

Характерное крестообразное расположение строк можно проиллюстрировать такой схемой:

Строки (а) и (а') относятся к "псам" а (b) и (b') — к "свиньям".

Когда хиастическую форму имеет достаточно большой отрывок, каких — либо проблем для перевода не возникает. Но если структуру хиазма имеют несколько соседних фраз, как в вышеприведенном примере, это, как выяснилось, способно запутать читателей в некоторых целевых языках. Если проверка понимания носителями языка показывает, что расположение частей в форме хиазма создает затруднение для понимания, переводчику придется "расшифровать" хиазм, представив его содержимое в привычной форме. В нашем примере (Мф 7:6) первая и четвертая строки связаны между собой по смыслу, а вклинивание между ними второй и третьей строк мешает понять их связь. Можно предложить такой вариант перевода этого стиха: "(а) Не давайте святыни псам, (а') чтобы они, обратившись, не растерзали вас, (b) и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, (b') чтобы они не попрали его ногами своими" Вот еще несколько примеров хиазма:

Фил 1:5

Кол 1:16 (часть стиха)

Мф 13:15

Этот последний пример достаточно сложен, и мы приводим его также в обычной форме:

Идиоматическая предпочтительность порядка групп слов

Когда какие — либо цепочки слов достаточно часто встречаются в речи, язык может развить определенное предпочтение, касающееся порядка слов в этих цепочках. Так, по — русски мы обычно говорим "черное и белое", а не "белое и черное", а испанцы — наоборот. "Мужчины" идут первыми в клише "мужчины и женщины" а женщины — в обращении "дамы и господа" Будучи неуверены в числе, мы скажем "четыре или пять" а представители некоторых индейских племен — "пять или четыре" Во всех подобных случаях переводчик должен определить порядок, предпочтительный в целевом языке, и соблюдать его в переводе. Так, в языке аука (Эквадор) самый важный член стоит в перечислении всегда на последнем, а не на первом месте, поэтому, чтобы сохранить акцент оригинала, пришлось изменить порядок перечисления "Петр, Иаков и Иоанн" на обратный — "Иоанн, Иаков и Петр".