О каждом вопросе, встретившемся переводчику в НЗ, необходимо выяснить две вещи: во — первых, является ли этот вопрос действительным или риторическим, и во — вторых, какой цели служит этот вопрос. В этом разделе мы рассмотрим некоторые критерии, позволяющие различать два типа вопросов, а в следующем разделе — различные функции, свойственные обоим типам.

При различении действительных и риторических вопросов наибольшую помощь может оказать изучение контекста — как предшествующего высказыванию, так и следующего за ним.

Предшествующий контекст может содержать одно прямое указание, а именно: три греческих глагола ερωτάω, erotad, επερωτάω, eperdtad `'спрашивать, просить' и πυνθάνομαι, punthanomai 'выведывать, расспрашивать' используются только в действительных вопросах (прямых или косвенных). Напр., Мк 8:5 "И спросил их: сколько у вас хлебов?" (греч. ήρώτα, erdta), Деян 4:7 "И, поставив их посреди, спрашивали: какою силою или каким именем вы сделали это?" (греч. έπυνθάνοντο, epunqanonto). Другие глаголы, употребляемые в вопросительных предложениях, могут вводить как действительные, так и риторические вопросы, поэтому только три приведенных слова способны дать однозначное указание.

Чтобы оценить полезность контекста, следующего за вопросом, нужно вспомнить различие функций, выполняемых действительными и риторическими вопросами. Действительный вопрос имеет целью получение какой — то информации, в то время как риторический — ее сообщение или эмоциональное подчеркивание. Таким образом, есть определенная вероятность, что на действительный вопрос ответит собеседник спрашивающего, а на риторический вопрос либо не будет дано никакого ответа, либо ответит сам спрашивающий.

Поэтому ясно, что в следующем за вопросом контексте следует обращать внимание именно на то, кто и как отвечает на вопрос. Вышеприведенные замечания позволяют правильно классифицировать большинство вопросов НЗ — если на вопрос отвечает не тот, кто задает его, то вопрос является действительным; если же вопрос остается без ответа или на него отвечает сам спрашивающий, то вопрос относится к риторическим. Однако в НЗ имеется большое разнообразие контекстов, и чтобы правильно их интерпретировать, необходимы более конкретные указания. Ниже мы приводим некоторые из таких указаний — сначала для действительных, а затем для риторических вопросов.

Характерные особенности действительных вопросов

1. Вопрос, целью которого является получение информации, относится к действительным, даже если спрашивающий знает ответ. К этому типу относятся, например, вопросы, которые задаются для проверки знаний учеников, или в качестве аргумента в споре, или для того, чтобы заставить кого — то высказать свое мнение. В качестве примера приведем Ин 6:5–6: "Иисус, возведя очи и увидев, что множество народа идет к Нему, говорит Филиппу: где нам купить хлебов, чтобы их накормить? Говорил же это, испытывая его; ибо Сам знал, что хотел сделать" Нужно отметить, однако, что в некоторых языках вопросы, ответы на которые известны спрашивающему, невозможны или могут использоваться только в ограниченных контекстах.

2. Вопрос считается действительным, даже если действующие лица не существовали в действительности. Такая ситуация встречается в некоторых притчах. Например, в притче о плевелах (Мф 13:24–30) рабы спрашивают хозяина: "Хочешь ли, мы пойдем, выберем их?" (ст. 28), на что он отвечает им: "Нет".

3. Хотя на действительные вопросы, как правило, требуется ответ, иногда этот ответ не приводится явно. Даже если ответ подразумевается, вопрос тем не менее считается действительным. Например, в Лк 8:45 Иисус спрашивает: "кто прикоснулся ко Мне?" и далее: "Когда же все отрицались…" т. е. подразумевается, что все сказали "не я" или что — то подобное. Сходные примеры можно найти в Мк 16:64, Ин 5:12, 18:16–27.

4. Вопрос также считается действительным, даже если спрашиваемый уклоняется от ответа, отказывается отвечать или отвечает не сразу. Например, в Лк 10:25 законник спрашивает Иисуса: "Учитель! что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?" Иисус спрашивает "В законе что написано?" и дает свой ответ лишь после ответа законника (в ст. 28). В другом месте (Ин 3:9) Никодим спрашивает Иисуса: "Как это может быть?" на что Иисус отвечает риторическим вопросом с последующим объяснением. А когда Пилат вопрошает народ: "Какое же зло сделал Он?" (Мф 27:23), он не получает прямого ответа, но крики "да будет распят!" являются неким подобием косвенного ответа на его вопрос. В предыдущей главе (Мф 26:63) Матфей пишет: "Иисус молчал" т. е. отказывался отвечать на вопрос. Два других описания такого вынужденного молчания можно найти в Мк 3:4 и Мф 26:63 (в последнем случае о молчании Иисуса не говорится прямо, но оно подразумевается).

5. Иногда авторские комментарии дают возможность понять, что, хотя вопрос и относится к действительным, любой ответ на него был бы ненужным, неуместным, либо этот ответ неизвестен никому или даже вообще невозможен. Так, когда мироносицы подходили к гробу, они говорили между собой: "Кто отвалит нам камень от двери гроба?" (Мк 16:3). Этот вопрос не требует ответа, так как в следующем же стихе Марк пишет: "Взглянув, видят, что камень отвален" В конце главы 22 от Матфея Иисус спрашивает (Мф 22:45): "если Давид называет Его Господом, как же Он сын ему?" за которым идет авторский комментарий (22:46): "И никто не мог отвечать Ему ни слова" Ответа не было, потому что никто не был в состоянии его дать.

В некоторых случаях то, что вопрос не требует ответа, становится ясно из предыдущего или последующего изложения. Так, в Лк 7:19 Иоанн Креститель посылает двоих учеников к Иисусу, чтобы те спросили у Него: "Ты ли Тот, Который должен придти, или ожидать нам другого?" Этот вопрос остался без ответа, так как время для этого ответа еще не настало. Другие примеры, в которых, наоборот, упоминаются еще не заданные вопросы, можно найти в Лк 19:31, 20:5, 22:11. Вопросы в Ин 4:27 (два вопроса), 16:5 и 21:12 так и не были заданы — ученики не посмели спросить Иисуса. Отсылку к ранее заданному вопросу можно найти в Ин 21:20, где ученик, любимый Иисусом, охарактеризован как тот, "который на вечери, приклонившись к груди Его, сказал: Господи! кто предаст Тебя?" Похожие примеры можно найти в Лк 8:45 (конец стиха) и Ин 21:176. В Ин 7:11, где Иудеи, ищущие Иисуса на празднике, спрашивают: "Где Он?" их вопрос также остается без ответа, поскольку никто не знает этого.

6. Наконец, можно найти несколько примеров, в которых два действительных вопроса объединяются, и на них дается один ответ. Первый из этих вопросов, как правило, более общий, второй — более конкретный, например (Мф 22:41, 42): "Иисус спросил их: что вы думаете о Христе? чей Он сын? Говорят Ему: Давидов" Здесь первый вопрос ("что вы думаете о Христе?") общий, а второй ("чей Он сын?") частный, конкретный, и ответ, данный на частный вопрос, одновременно отвечает и на общий. Сходным образом можно интерпретировать и отрывок Мф 21:28, 31, где вопрос в ст. 28 ("А как вам кажется?") является общим, а в ст. 31 ("Который из двух исполнил волю отца?") — конкретным.

Характерные особенности риторических вопросов

В предыдущем абзаце мы подробно рассмотрели информацию контекста, позволяющую отнести какой — либо вопрос к действительным. Здесь же мы приведем некоторые указания, касающиеся выделения риторических вопросов.

1. Многие из риторических вопросов расположены в Посланиях, где на них может отвечать только сам пишущий или же тот, кто пишет ему ответное письмо. Поэтому основные проблемы возникают в исторических книгах (Евангелиях и Деяниях), где часто встречаются ситуации (поучения, проповеди и т. п.), в которых слушающие иногда отвечают на риторический вопрос. Поясним это подробнее.

Из всего вышеизложенного можно было бы заключить, что только действительный вопрос может получить ответ, и что последний, таким образом, служит признаком Действительности" вопроса. Однако это далеко не всегда так. Риторические вопросы несут в себе некую новую информацию, а так как слушателям естественно на нее откликаться, то и на риторические вопросы иногда дается ответ. Таким образом, необходимо найти критерии различения действительных и риторических вопросов, не связанные с наличием ответа.

Эти критерии не всегда просты и очевидны, поэтому, чтобы разобраться в них, лучше всего рассмотреть здесь пару примеров. В Лк 13:7, 8 хозяин виноградника говорит, имея в виду засохшую смоковницу: "На что она и землю занимает?" Виноградарь же отвечает: "Господин! оставь ее и на этот год, пока я окопаю ее и обложу навозом" По сути, это не является ответом на вопрос хозяина, но если рассматривать последний как риторический, эквивалентный по смыслу приказанию: "Пусть она не занимает больше землю", тогда просьба виноградаря представляет собой вполне естественную реакцию на такой приказ.

Другой интересный пример находим в Ин 7:51, где во время обсуждения фарисеями Иисуса Никодим спрашивает: "Судит ли закон наш человека, если прежде не выслушают его и не узнают, что он делает?" Этот вопрос, несомненно, риторический, так как и фарисеи, и сам Никодим прекрасно знали, что закон обязывает выслушать обвиняемого, прежде чем выносить приговор. Тем не менее, в ст. 52 читаем: "На это сказали ему: и ты не из Галилеи ли? рассмотри и увидишь, что из Галилеи не приходит пророк".

Необходимо решить, дан ли этот ответ на действительный или риторический вопрос. Если бы вопрос Никодима был действительным, то ответ на него скорее всего был бы таким: "Нет, наш закон не судит человека, не выслушав его" Ответ же, в действительности данный фарисеями, имеет смысл только в том случае, если они восприняли вопрос Никодима как риторический, эквивалентный по смыслу призыву: "Мы должны судить Иисуса справедливо" Иисус происходил из Галилеи, и Никодим встал на Его сторону — отсюда саркастическое замечание: "И ты не из Галилеи ли?" Таким образом, фарисеи ответили не на сам вопрос, а на то, что в нем подразумевалось.

Итак, необходимо различать разные типы ответов, даваемых собеседниками спрашивающего. Ответ на действительный вопрос, как правило, содержит в себе ту информацию, для выяснения которой этот вопрос и был задан, тогда как ответ на риторический вопрос является лишь откликом аудитории на то, что в действительности имел в виду спрашивающий, т. е. на его утверждение, приказ и т. п., выраженные в форме риторического вопроса.

К сожалению, иногда бывает непросто различить эти два типа ответов на основании контекста. Так, в Деян 5:27–29 читаем:

"И спросил их первосвященник, говоря: не запретили ли мы вам накрепко учить о имени сем? и вот, вы наполнили Иерусалим учением вашим и хотите навести на нас кровь Того Человека. Петр же и Апостолы в ответ сказали: должно повиноваться больше Богу, нежели человекам."

Здесь мы имеем вопрос ("не запретили ли мы вам накрепко учить о имени сем?") и данный на него ответ ("должно повиноваться больше Богу, нежели человекам"). Высказывание Петра можно рассматривать как утвердительный ответ на вопрос первосвященника, если раскрыть его значение следующим образом: "Да, запретили. Но должно повиноваться больше Богу, нежели человекам" В такой интерпретации вопрос является действительным; но к этому же диалогу можно подойти и иначе: риторический вопрос первосвященника, эквивалентный утверждению "мы вам запретили накрепко учить о имени сем", вызывает отклик у апостолов, не желающих подчиняться первосвященнику, а только Богу.

В подобных, редко встречающихся двусмысленных ситуациях переводчику следует, по возможности, выбирать "действительную" интерпретацию, так как сама ситуация, в которой кому — то задают вопрос и получают от него ответ, гораздо более характерна для действительных, чем для риторических, вопросов. В вышеприведенном примере, кроме того, есть косвенное доказательство, а именно использование в ст. 27 греческого слова eperotesen, аориста глагола eperotao, который, как мы писали выше, почти всегда вводит именно действительные вопросы.

2. Риторический вопрос может быть обращен говорящим либо к своим собеседникам, либо к себе самому; в последнем случае риторичность его очевидна, так как спрашивающий при этом не ждет никакого ответа от окружающих. Риторические вопросы, обращенные к окружающим и к самому себе, сходны в том смысле, что ответ на них если и дается, то только самим спрашивающим. В некотором смысле такие риторические вопросы, обращенные к себе самому, также имеют целью получение некоей информации, но не от других людей, а путем собственных размышлений. Этот тип вопросов, также выражающих неуверенность и оценивание, удобнее всего классифицировать как разновидность риторических. Например, в Лк 12:17 богатый человек "рассуждал сам с собою: что мне делать? некуда мне собрать плодов моих?" Вопрос этот задается им самому себе, и он сам же на него и отвечает в следующем стихе: "вот что сделаю: сломаю житницы мои…" Таким образом, вопрос этот очевидно риторический.

Таким образом, только для вопросов, обращенных к окружающим, может быть неясна их принадлежность к действительным или риторическим. Одним из греческих слов, могущих указывать на обращенность вопроса "вовне", является возвратное местоимение, обычно в форме винительного (αλλήλους, allelous) или родительного (αλλήλων, altelon) падежа. Так, в Мк 4:41 читаем: "Говорили между собою (προς αλλήλους, pros allelous): кто же Сей, что и ветер и море повинуются Ему?" Подобные примеры можно найти в Лк 8:25, Ин 4:33 и 11:56; в последнем случае в греческом оригинале стоит μετ αλλήλων, met' altelon. Эти слова, хоть и указывают явно на обращенность вопросов "вовне", к собеседникам говорящего, тем не менее оставляют открытым вопрос об их "действительности" или "риторичности"

То же относится и к возвратному местоимению εαυτοί, heautoi. Словосочетание προς εαυτούς, pros heautous, будучи употреблено в вопросе, указывает на его направленность от одного члена группы людей к другим; примеры можно найти в Мк 10:26, 16:3, Лк 22:23, Ин 7:35, 36, 12:19. Однако если единственной или множественной форме этого местоимения предшествует предлог εν, en (εν έαυτω, en heauto или εν έαυτοΐς, en heautois), это указывает на то, что данный вопрос обращен говорящим к самому себе и, следовательно, является риторическим. Такие примеры есгь в Лк 7:49, 12:17, 16:3.

Когда автор приводит вопросы, обсуждаемые внутри какой — либо группы людей, текст не обязательно содержит упомянутые греческие местоимения; в иных случаях бывает необходимо воспользоваться другого рода информацией, предоставляемой контекстом. Так, в Мк 2:7 читаем: "Что Он так богохульствует? кто может прощать грехи, кроме одного Бога?" Фраза в предыдущем стихе, которая вводит этот вопрос ("… помышляли в сердцах своих"), делает очевидной его обращенность "вовнутрь" В параллельном месте Евангелия от Луки подобная "подсказка" следует далее, в стихе 5:22: "Иисус, уразумев помышления их…" С другой стороны, в Мф 12:23 вопрос народа "не это ли Христос, сын Давидов?" в следующем стихе оказывается "услышан" фарисеями, что явно говорит о его обращенности "вовне" В Ин 16:18 самому вопросу предпослано лишь "Итак они говорили…" но в следующем стихе Иисус, говоря об этом, употребляет греческие слова met' allelwn, что доказывает, что вопрос задавался учениками друг другу.

Итак, одним из признаков, которыми может обладать риторический вопрос, является его обращенность к самому себе, а не к окружающим. Такая направленность вопроса "вовнутрь" может быть указана как явно (фразами типа "в сердцах своих" или "в мыслях своих"), так и с помощью возвратных местоимений en heautd/en heautois. Вопросы же, обращенные "вовне", вообще говоря, могут быть как действительными, так и риторическими, и для выяснения их принадлежности необходимо использовать другие критерии.

Если ответ на вопрос хорошо известен всем, в том числе самому говорящему и его слушателям, вероятнее всего этот вопрос относится к риторическим. Так, когда Иисус спрашивает саддукеев: "не читали ли вы реченного вам Богом…?" (Мф 22:31), он, как и сами саддукеи, прекрасно знает, что читали; этот риторический вопрос выражает упрек в том, что они поступают так, как будто бы не читали Писаний.

Формы, свойственные действительным и риторическим вопросам

Все до сих пор рассмотренные критерии различения действительных и риторических вопросов основывались на информации, предоставляемой контекстом. Логично было бы спросить: не могут ли какие — то указания о принадлежности вопроса к тому или иному типу содержаться в его форме? К сожалению, в большинстве случаев таких указаний нет.

Возможно, в греческом койне действительные и риторические вопросы различались с помощью интонации, но мы не имеем на этот счет никаких данных. Грамматическая же форма этих двух типов вопросов, очевидно, одинакова; в частности, они используют одни и те же вопросительные слова ("что", "где", "когда" и т. п.). Вопросы, требующие только утвердительного или отрицательного ответа, могут содержать отрицательные частицы ού, ои и μή, те, но и они встречаются как в действительных, так и в риторических вопросах. Например, следующие два вопроса относятся к действительным, но в одном из них использовано те, а в другом — ои:

Ин 6:67 те: "не хотите ли и вы отойти?"

Ин 18:26 ουκ: "не я ли видел тебя с Ним в саду?"

Следующие два вопроса — риторические, они также используют те и ои:

Мк 2:19 те: "могут ли поститься сыны чертога брачного, когда с ними жених?"

Мк 11:17 ои: "не написано ли: дом Мой домом молитвы наречется для всех народов?"

Более того, как действительные, так и риторические вопросы могут вообще не содержать ни ou, ни те. Действительный вопрос (с положительным ответом):

Мф 9:28 "веруете ли, что Я могу это сделать?"

Действительный вопрос (с отрицательным ответом):

Мф 13:28 "хочешь ли, мы пойдем, выберем их?"

Риторический вопрос (со значением утверждения):

Мф 26:55 "как будто на разбойника вышли вы с мечами и кольями взять Меня" (букв, "разве на разбойника вышли вы …?")

Риторический вопрос (со значением отрицания):

Лк 11:12 "Или, если попросит яйца, подаст ему скорпиона?"

Такие примеры можно было бы множить и множить; все они показывают, что частицы ои и те могут с одинаковым успехом употребляться в обоих типах вопросов. Правда, статистика показывает, что для вопросов, требующих утвердительного или отрицательного ответа, существует некоторая тенденция использовать эти частицы чаще в риторических вопросах, чем в действительных.

Разрешение неоднозначностей при помощи параллельных мест

В некоторых случаях принадлежность вопроса к действительным или риторическим можно выяснить с помощью параллельных мест в других Евангелиях. Этот подход, однако, следует применять с большой осторожностью и только к действительно аналогичным по смыслу и форме выражения отрывкам. Разные авторы, рассказывая об одном и том же событии, обращают внимание на различные его подробности, избирательно приводя информацию и придавая ей подходящую языковую форму. Поэтому нельзя считать само собой разумеющимся, что, например, риторический вопрос в одном пассаже будет иметь аналог в параллельном месте, также выраженный риторическим вопросом.

Например, в Мф 21:40, 41 (в конце притчи о злых виноградарях) Иисус спрашивает своих слушателей: "Когда придет хозяин виноградника, что сделает он с этими виноградарями?" и слышит такой ответ: "Злодеев сих предаст злой смерти" Таким образом, вопрос этот является действительным, так как спрашиваемые дали на него прямой и ясный ответ. Но в Евангелиях от Марка (12:9) и от Луки (20:15, 16) Иисус сам отвечает на этот же вопрос, который, таким образом, становится риторическим. В каждом из этих случаев из контекста ясно, к какому типу относится данный вопрос, и неоднозначности не возникает. В таких случаях было бы неправомерно изменять форму выражения в одном из параллельных мест по аналогии с другими лишь на том основании, что в них описывается одно и то же событие.

В Мк 2:24, напротив, форма вопроса допускает различные толкования. Фарисеи, видя, как ученики Иисуса собирают и едят колосья в субботу, спрашивают Его: "смотри, что они делают в субботу, чего не должно делать?" Иисус, в свою очередь вспоминая о 'Давиде и бывших с ним", не отвечает прямо на вопрос фарисеев. Его слова можно рассматривать, с одной стороны, как отклик на этот риторический вопрос — обвинение, а с другой — как своего рода "предисловие" к прямому ответу на действительный вопрос, окончательно сформулированному в ст. 28. В случаях подобных неоднозначностей полезно обратиться к параллельным местам в других Евангелиях; так, рассмотрев Мф 12:2, мы увидим, что вызов фарисеев Иисусу в передаче Матфея вообще не является вопросом (соответствующее место в Лк 6:2 аналогично Марку). Таким образом, правильнее будет рассматривать высказывание фарисеев как риторический вопрос, эквивалентный по смыслу упреку. В поддержку этой интерпретации говорит и то, что во многих современных переводах Библии этот вопрос передан восклицанием.

До сих пор целью нашего исследования было найти критерии, с помощью которых можно было бы различать действительные и риторические вопросы, даже при определенной неоднозначности контекста. В настоящем же разделе мы рассмотрим функции, которые могут выполнять те и другие типы вопросов при условии, что принадлежность обсуждаемого вопроса к одному из этих типов уже определена. Сначала мы опишем функции действительных вопросов, а затем — риторических.

Функции действительных вопросов

Действительный вопрос может служить одной из двух целей: он может быть задан, во — первых, чтобы получить от слушателей новую информацию; и во — вторых, чтобы побудить слушателей дать определенные сведения, и без того известные спрашивающему (который в этом случае выполняет роль учителя). Первая из этих функций свойственна большей части действительных вопросов в Новом Завете. Пример можно найти в Мф 13:10, где ученики спрашивают Иисуса, почему Он говорит притчами. Ученики действительно не понимали, почему Иисус прибегал к такому способу проповеди, и хотели, чтобы Он объяснил им это. Вопросы, выполняющие вторую функцию, также встречаются достаточно часто; один из примеров, который мы уже приводили, — Ин 6:5–6.

Некоторые исследователи предлагали ввести в рассмотрение еще одну функцию, свойственную действительным вопросам, а именно выяснение мнения собеседника в споре (это мнение может уже быть известно задающему вопрос, а может и не быть). Однако эту функцию всегда можно рассматривать как разновидность одной из двух упомянутых. Например, в Мф 22:17 Иисуса спрашивают: "Позволительно ли давать подать кесарю, или нет?" Те, кто задал этот вопрос, сделали это умышленно, с провокационными целями, так как в те времена в Иудее было много сторонников как той, так и другой точки зрения. Неизвестно, знали ли спрашивающие мнение Иисуса по этому поводу заранее; в любом случае вопрос этот имел целью получение (или обнародование) информации. Каким именно образом вопрос может служить целям задающего его — это отдельный вопрос, который здесь нами рассматриваться не будет.

Обобщая, можно сказать, что все действительные вопросы служат одной основной цели: получению информации от тех, кому он задан.

Функции риторических вопросов

 

4. Высказывания, вводящие новый предмет обсуждения или новую точку зрения

Иногда риторические вопросы употребляются для того, чтобы обозначить начало новой темы или новый подход к старой теме; сюда входят такие разновидности значений как "объяснение", "вывод из предыдущего обсуждения", "заключение" Для перефразирования таких вопросов часто употребляются слова типа "говорить", "считать", "заключать"

Вот несколько примеров таких вопросов, для преобразования которых можно использовать глагол "говорить":

Мф 11:16 "Но кому уподоблю род сей?" Этот вопрос равнозначен высказыванию: "Я скажу вам, чему подобен род сей", ср. также Лк 7:31.

Мф 12:48 "Кто Матерь Моя? и кто братья Мои?" Это можно передать так: "Я скажу вам, кто Моя Мать и кто Мои братья"

Ин 13:12 "Знаете ли, что Я сделал вам?" Эквивалент: "Я скажу вам, что я сделал вам"

Вопросы, эквивалентные предложениям с глаголом "заключать", часто встречаются в Послании к Римлянам, где апостол Павел часто задает вопрос: "что тогда?" (греч. τι οΰν, ti оип) или "что скажем мы тогда?" (греч. τι οΰν έροΰμεν; ti оип eroumen). Эти вопросы, как правило, предшествуют заключениям или выводам — как самого Павла, так и ложным заключениям тех, кто исказил его учение. (На эти последние часто дается краткий и выразительный ответ: "Никак!") Выводы и заключения Павла, таким образом, можно передать фразами типа "мы заключаем (я заключаю) из этого, что…" Так, вопрос в 8:31 "Что же сказать на это?" можно перефразировать так: "Из этого мы заключаем, что…" Аналогично, стих 9:30 можно преобразовать так: "Тогда мы должны заключить, что язычники…" Еще один пример находим в 11:7.

Отвергаемые выводы можно передать с помощью конструкции "мы должны заключить, что… не…" В качестве примера приведем Рим 6:1, который можно перевести так: "Следовательно, мы не должны оставаться в грехе, чтобы умножилась благодать" Подобные примеры можно найти ниже в Рим 3:9, 6:15, 7:7 и 9:14.

Пример риторических вопросов, начинающих обсуждение предмета с новой точки зрения, находим в Рим 3:1. Третью главу открывают два вопроса: "Итак, какое преимущество быть Иудеем, или какая польза от обрезания?" Во второй главе проблема иудеев обсуждалась с одной точки зрения, а третья глава меняет ее, поэтому данные вопросы можно перевести так: "Рассмотрим теперь, есть ли какое — нибудь преимущество у иудеев и есть ли какая — нибудь выгода от обрезания"

Эти вводные вопросы допускают различные варианты преобразования, и переводчик должен выбрать те из них, использование которых допустимо в целевом языке в сравнимых контекстах. Так, риторический вопрос в Мф 11:16 "Но кому уподоблю род сей?" может быть передан либо как "Я скажу вам, чему подобен род сей" либо как "Рассмотрим, на что похож род сей".

Во многих случаях бывает нетрудно решить, нужно ли использовать слова типа "говорить" или "рассматривать", или для передачи смысла будет достаточно простого утвердительного предложения.

Например, в Мк 13:2 Иисус спрашивает: "Видишь сии великие здания?" Этот риторический вопрос можно передать либо с помощью конструкции "Я расскажу тебе об этих великих зданиях, что ты видишь" или просто как "посмотри на эти здания".

В ЦЯ следует выбрать ту форму, которая наиболее уместна в ответе на восклицание ученика (ст. 1). Примеры аналогичного использования в вопросах глагола "видеть" см. в Мф 24:2 и Лк 7:44.

С подобным же выбором переводчик столкнется в Мф 11:7, где Иисус спрашивает народ: "Что смотреть ходили вы в пустыню?" Этот вопрос можно передать либо как "Я скажу вам, что вы ходили смотреть в пустыню", либо как "вы ходили в пустыню не затем, чтобы смотреть трость, колеблемую ветром"

В заключение обсуждения действительных и риторических вопросов, различий между ними, а также выполняемых ими функций, приведем сводную таблицу разновидностей вопросов в Новом Завете.

Таблица 1

Коннотативная функция риторических вопросов

Риторические вопросы, помимо прочих, имеют и коннотативную функцию, о которой также не следует забывать. Так, два предложения Это принадлежит тебе и Разве это не принадлежит тебе? выражают одну и ту же мысль, но при этом их коннотативные компоненты далеко не аналогичны. Вопросительная форма сама по себе несет в русском языке большую живость, эмоциональное выделение, привлекает внимание слушателей. Это свойственно риторическим вопросам как в русском, так и в греческом языках; какое бы значение они не имели — уверенности, неуверенности, оценивания, долженствования и т. п. — при этом они обязательно придают тексту выраженную эмоциональную окраску.

Когда в этой главе мы рассматривали различные способы перефразирования в переводе риторических вопросов, мы ничего не говорили о неизбежной при этом потере коннотативных элементов значения, однако в реальном переводе на это также следует обращать внимание.

Если все без исключения риторические вопросы оригинала переводить с помощью вопросительных конструкций целевого языка, искажение смысла во многих случаях неизбежно. На основании опыта можно выделить два типа неверной интерпретации риторических вопросов читателями: (1) риторический вопрос принимается за действительный и (2) искажается значение риторического вопроса.

Интерпретация риторических вопросов как действительных

В случае, когда читатель считает риторический вопрос действительным, он, как правило, приходит к заключению, что спрашивающий хочет получить новую для себя информацию. В Мк 4:30 Иисус использует риторический вопрос "чему уподобим Царствие Божие?" для ввода новой темы, однако читатели на языке кора (Мексика) поняли это так, что Иисус просил слушателей помочь Ему найти подходящее сравнение для Царствия Божия. Подобная же ошибка была замечена среди носителей языка трикве, где наибольшую трудность для понимания вызвал стих 1 Кор 3:5; те, кто помнил, что автором этого послания был Павел, никак не могли понять, что он имел в виду, спрашивая "Кто Павел?" Читатели на языке гуарани (Бразилия) также были склонны понимать многие риторические вопросы как действительные. Буквальный перевод вопроса Иисуса "разве вы не понимаете", обращенного к ученикам, значил не "вы должны понимать", а нечто совсем другое: "Я не понимаю, а вы?" В некоторых языках (например, чинантек (Мексика) и чуй (Гватемала)) все вопросы, использующие слова "что" "кто", "где" и "когда", могут быть только действительными, т. е. их задают только для того, чтобы получить новую информацию.

Неверное понимание риторических вопросов

Даже если читатель перевода правильно интерпретирует вопрос как риторический, конкретная форма этого вопроса может иногда ввести его в заблуждение. В Мф 3:14 Иоанн Креститель подчеркивает превосходство Иисуса, используя риторический вопрос в своем отказе крестить Его. Этот вопрос ("Ты ли приходишь ко мне?") был понят многими как выражение раздражения со стороны Иоанна, который был занят, крестя огромное количество людей, и сердился на Иисуса за то, что Тот пришел к нему, а не поискал кого — то другого.

В другом примере были неправильно поняты вопросы, задаваемые Иисусом с целью показать значение Иоанна Крестителя (Мф 11:7: "Что смотреть ходили вы в пустыню? трость ли, ветром колеблемую? человека ли, одетого в мягкие одежды?"). В данном контексте подразумеваемый ответ несомненно должен быть отрицательным. Однако помощник переводчика (знакомый с христианством) понял эти вопросы как имеющие обратный смысл, указав, что, во — первых, Иоанн когда — то выражал сомнение, что Христос — Мессия, а во — вторых, носил одежду из шерсти верблюда, которая, видимо, была чем — то редким и дорогим.

В Мф 18:12 читаем: "Как вам кажется? Если бы у кого было сто овец, и одна из них заблудилась, то не оставит ли он девяносто девять в горах и не пойдет ли искать заблудившуюся?" Этот вопрос призван показать необходимость заботы об одной заблудившейся овце, даже ценой оставления девяноста девяти других. В первом варианте перевода на язык чинантек (Мексика) этот стих начинался так: 'Думаете ли вы, что если у человека есть сто овец…" В такой форме вопрос представлял собой скорее насмешку над глупым хозяином, оставившем все свое стадо, чтобы найти одну овцу, т. е. вместо положительного ответа здесь подразумевался отрицательный — при том, что риторичность этого вопроса была очевидна читателям.

В большинстве языков есть вопросы, которые настолько часто употребляются в риторическом смысле, что стали уже неизменяемыми идиомами. В данной форме эти вопросы уже не могут быть действительными; так, в русском языке вопросы типа "как знать?" или "что с тебя взять?" вряд ли могут быть использованы для получения новой информации. Иногда переводчик использует эти застывшие формы, не отдавая себе отчета в особенностях их употребления. Например, фраза "знаете ли вы, что…" нередко стоящая в начале вопроса и чаще всего в Библии имеющая значение "вы должны знать" или "конечно же, вы знаете" (например, в Рим 6:3, 16 и 7:1; 1 Кор 6:19 и 9:24), во многих языках имеет значение насмешки над тем, к кому обращен этот вопрос. Поэтому такие вопросы в буквальном переводе будут интерпретироваться как риторические, но их смысл при этом будет передан совершенно неверно.

Естественность и перевод риторических вопросов

Даже в тех случаях, когда буквальный перевод риторических вопросов не вызывает неверной их интерпретации, многие из таких переводов будут наверняка звучать неестественно и, возможно, приведут к двусмысленностям и неясностям, которых можно было бы избежать. Прежде чем переводить библейские риторические вопросы с сохранением их формы, необходимо выяснить определенные обстоятельства: частотность употребления риторических вопросов в ЦЯ, их допустимость в разных видах текстов, а также ту их форму, которая не только грамматически допустима, но и достаточно широко распространена.

В этой главе мы последовательно проводили мысль о том, что коммуникативная функция риторических вопросов в целевом языке (и в особенности ее отличия от функции таких же вопросов в оригинале) достаточно хорошо известна переводчику.

Важное значение имеет частотность употребления риторических вопросов. Когда одна из функций риторических вопросов в целевом языке и в языке оригинала совпадает, переводчик часто склонен сохранять форму оригинала во всех случаях, когда риторические вопросы в нем выполняют именно эту функцию. Однако более углубленное изучение целевого языка скорее всего покажет, что, хотя риторические вопросы в целевом языке и выполняют ту же функцию, что и в оригинале, частотность их употребления значительно отличается.

Частота использования риторических вопросов в переводе сильно зависит от способности переводчика распознавать те контексты, в которых вопросительная форма будет естественно звучать и верно передавать смысл, даже если в соответствующем месте оригинала нет никакого вопроса. Так, в одном языке частота употребления риторических вопросов в Новом Завете оказалась "недостаточной", и для придания тексту естественности переводчик был вынужден вводить риторические вопросы там, где в оригинале их нет. Например, в Мк 2:19 на вопрос: "Могут ли поститься сыны чертога брачного, когда с ними жених?" следует ответ о том, что они будут поститься в будущем; в этом языке слова "и тогда будут поститься в те дни" были оформлены как риторический вопрос: "Как смогут они есть или пить в то время?"

Аналогично, в Мк 15:29 восклицание "Э! разрушающий храм, и в три дня созидающий!" было передано так: "Ты говорил, что разрушишь храм? и Ты говорил, что построишь его в три дня?" В данном случае вопросительная форма явно выражает упрек и насмешку, тогда как буквальный перевод в утвердительной форме не смог бы передать этот оттенок значения. Поэтому такая трансформация не только звучит естественнее, но и точнее передает смысл.

В Мф 13:54:56 друг за другом идут шесть риторических вопросов подряд; в других местах Нового Завета также встречаются аналогичные серии. Однако во многих языках подобное скопление риторических вопросов недопустимо, а в других оно может означать, к примеру, крайнюю степень гнева. Поэтому часто приходится заменять многие из этих вопросов на соответствующие по смыслу утвердительные предложения — либо из стилистических соображений, либо чтобы избежать привнесения в текст неправильных коннотаций.

Кроме того, переводчик должен выяснить, не существует ли для риторических вопросов каких — либо ограничений по типам контекстов, так как это может резко сузить сферу их употребления. Например, в языке чоль естественное употребление риторических вопросов почти целиком ограничено контекстами, выражающими чувства гнева и горя. В прошлом нередко можно было услышать убитую горем вдову этого племени, восклицающую вслед похоронной процессии: "Почему ты нас покинул? Почему не собрал ты урожай? Как мог ты оставить наших детей? Зачем ты бил меня? Почему ты не заготовил дрова?" Поэтому переводчик должен хорошо знать ситуации, в которых носители языка естественно употребляют риторические вопросы.

При переводе риторических вопросов, вводящих новую тему, могут возникнуть сомнения относительно предпочтительного варианта их передачи, поскольку как один вопрос, так и конструкция из вопроса с ответом или просто утвердительное предложение кажутся одинаково приемлемыми. В таких случаях переводчик часто выбирает вариант, наиболее близкий к оригиналу, т. е. использует вопросительную форму и/или утвердительное предложение там, где они стоят в оригинале. При условии правильной передачи смысла это допустимо, но такой подход не гарантирует естественности полученного текста. Наиболее естественно звучащая форма может быть, в зависимости от функции данного риторического вопроса, одной из нескольких допустимых форм либо быть единственно возможным способом выражения данной мысли. Например, в одном языке все риторические вопросы необходимо было заменить на конструкции, состоящие из утвердительного предложения и следующего за ним короткого вопроса, имеющего целью получить от слушателей подтверждение высказанному; так, "Не дал ли вам Моисей закона?" (Ин 7:19) принимает форму "Моисей дал вам закон, разве нет?" В других языках, таких как чонталь (г. Оахака, Мексика) на все риторические вопросы принято немедленно давать ответ, что необходимо соблюдать и в переводе. Вот некоторые примеры из оригинальных текстов на этом языке:

И что же, заботится ли кто — нибудь обо мне?

Мы сами заботимся о себе.

Щедр ли он? Конечно, он скуп.

Как можешь ты зарабатывать деньги подобным образом? Никак.

Следует обращать внимание и на возможные грамматические особенности, свойственные риторическим вопросам, которые важны не только для естественности формы этих вопросов, но и для правильной передачи значения.

Конечно, весьма важно не только не нарушать границы допустимости риторических вопросов в целевом языке, но и знать возможные в этом языке конструкции, способные выполнять ту же функцию в случае невозможности прямой передачи вопросительной формы. При этом следует особое внимание уделять эмоциональному выделению, свойственному риторическим вопросам, и выбирать для их передачи только те средства выражения целевого языка, которые в достаточной мере обладают тем же свойством.

В заключение подчеркнем, что при переводе и действительных, и риторических вопросов прежде всего необходимо верно передать всю содержащуюся в них информацию, как явную, так и неявную. Если это сделано успешно и при этом использованы естественные и соответствующие по частотности средства выражения целевого языка, перевод будет адекватен оригиналу с точки зрения как смысла, так и эмоционального содержания.