Для переводчика первый шаг к сохранению в переводе смысла оригинала состоит в знании экзегезы текста. Лишь в том случае, когда переводчик правильно понимает исходное сообщение, он может адекватно передать его на другой язык; только тогда он сможет перевести исторические и дидактические места из Св. Писания ясно и точно, только в этом случае он будет в состоянии избежать тех ловушек, которые связаны с наличием неполной, посторонней или отличающейся информации в переводе. Таким образом, сохранение смысла оригинала можно анализировать с двух позиций: к чему следует стремиться при переводе и чего следует избегать.

 

Экзегеза текста

Правильный перевод предполагает знание смысла Св. Писания. Это фундаментальный принцип всякого идиоматического перевода, и именно отсюда начинается экзегеза. Туссэн определяет экзегезу следующим образом: "Экзегеза есть критическое изучение Библии в соответствии с принципами герменевтики с непосредственной целью истолковать текст…" [Toussaint 1966, с. 2]. Иными словами, ее сиюминутная задача состоит в том, чтобы как можно точнее установить, используя все доступные способы, что автор оригинала, "водимый Святым Духом", имел в виду, когда он диктовал или собственноручно записывал слова, словосочетания и предложения. Таким образом, экзегеза является основой переводческой работы, ибо если переводчик не понимает смысла оригинала, то он не может его верно перевести.

 

Адекватность исторических ссылок

Если допустить, что переводчик понимает смысл оригинала, то далее он должен передать ту же информацию, которая заложена в исходном сообщении. Эту информацию можно подразделить на два общих разряда: историческая и дидактическая информация. Историчность сообщения не должна быть утеряна или искажена. Подобным же образом и учительный смысл Писания должен остаться без изменений.

Христианская вера глубоко укоренилась в истории. Смерть и воскресение Спасителя произошли в определенное время, в определенной стране, поэтому в задачу переводчика никак не входит изменение исторического фона прошлого.

В качестве примера перевода, который явно отклоняется от исторической основы Св. Писания, является выполненный К. Л. Джорданом (С. L. Jordan) перевод, озаглавленный Koinonia "Cotton Patch" Version. Перевод подготовлен для жителей южных американских штатов и выполнен так, как будто бы текст Писания только что был написан. Так, 1–е послание Коринфянам получило название "Послание Павла христианам в Атланте'! Глава 8, ст. 1 того же послания, который начинается: "Теперь касательно идоложертвенного" — переведен следующим образом: "Теперь о работе по воскресеньям…" Иудеи представлены как "белые", а язычники — как "негры" так что 1–е Коринфянам: "Не подавайте соблазна ни Иудеям, ни Еллинам, ни церкви Божией", — переведено как: "Подавайте хороший пример и белым, и неграм — всей Божией церкви…" Каковы бы ни были достоинства этого перевода, ясно, что в нем принцип исторической адекватности принесен в жертву живости и сиюминутной значимости текста для определенной группы читателей. Но наименования объектов, мест, лиц, животных, обычаев, верований или видов деятельности, которые составляют часть исторического изложения, должны быть переведены таким образом, чтобы в переводе сообщалась та же информация, что и в тексте оригинала. Этот принцип применим как к предметам и видам деятельности, знакомым культуре ЦЯ, так и к тем, с которыми она встречается впервые.

При описании морского путешествия Павла в Рим в трех случаях упоминаются якоря (Деян 27:29, 30, 40). Культуры многих племен незнакомы с якорями; даже если ее представители пользуются лодками, их просто затаскивают на берег или привязывают к деревьям. Даже если носители ЦЯ никогда не видели якоря, переводчик не должен заменять его на какой — либо местный эквивалент. Необходимо найти способ сохранить историческую ссылку на якорь.

Пример с якорями, конечно, лишь один из многих. Иоанн Креститель ел акриды (Мф 3:4, Мк 1:6), т. е. саранчу, которая известна далеко не во всех странах. Гадаринский одержимый был скован цепями (Мк 5:3, Лк 8:29), и то же случилось с Петром (Деян 12:6, 7) и Павлом (Деян 21:33). Часто упоминаются хлеб и вино, но и они известны не во всех культурах.

 

Адекватность дидактических ссылок

Переводить адекватно — значит передавать средствами ЦЯ ту же самую дидактическую информацию, которая содержится в оригинале. Священное Писание — это не просто историческая запись прошедших событий; одна из главных его целей — разъяснять конкретные исторические события, соотнося их с человеческими нуждами, применяя их к тем типам жизненного поведения, которые соответствуют этим событиям. Поэтому в Писании так много заповедей, притч, иносказаний и сравнений, и все они несут соответствующие дидактические функции, которые необходимо сохранять в адекватном переводе.

Например, дидактической по своей функции является 13 глава Послания к Римлянам, в которой рассматриваются различные аспекты поведения и образа жизни верующего. Так, высказывания из приведенного ниже списка, были произвольно выбраны из данной главы, и должны быть переведены точно, чтобы поучение, содержащееся в них, было тождественно поучению, адресованному читателям оригинала.

13:1 Всякая душа да будет покорна высшим властям.

Ибо нет власти не от Бога,

3 Ибо начальствующие страшны не для добрых дел,

но для злых.

4 Ибо начальник есть Божий слуга,

7 Итак отдавайте всякому должное:

9 "не прелюбодействуй", "не убивай",

Независимо от того, согласна ли этническая группа, для которой делается перевод, с этими дидактическими формулировками, переводчик должен быть последователен в своем стремлении передать ту же информацию, которую автор предназначил для современного ему читателя.

 

Противоречия между исторической и дидактической адекватностью

Достичь дидактической адекватности — не так просто, как может показаться из предыдущих абзацев, поскольку предметы культуры, используемые в притчах, сравнениях и т. п., несут двоякую функцию: во — первых, они отражают историческую обстановку, отраженную в оригинале, и во — вторых, они служат для ознакомления с конкретным учением. Часто переводчик понимает, что попытка придерживаться как исторической, так и дидактической функции определенного феномена библейской культуры неизбежно приведет к потере жизненной динамики притчи, содержащейся в оригинале. Перед ним возникает дилемма. Если он сохранит названия незнакомых предметов, упомянутых автором в притче, то поучение может остаться непонятым. С другой стороны, замена их на названия знакомых предметов, принадлежащих культуре ЦЯ, может привести к неправильному представлению о культурной обстановке, отраженной в оригинале. Многие переводчики испытывают неуверенность, когда сталкиваются с подобными проблемами. Существуют ли особые принципы, которыми можно руководствоваться, если возникают такого рода ситуации?

Как мы уже говорили, историческая адекватность подразумевает, что при переводе исторические события остаются без изменений. Иначе это приведет к искажению исторических фактов. Но если мы имеем дело с притчами или поучениями, которые носят явно дидактический характер? Нельзя ли допустить некоторые изменения для особых ссылок на библейскую культуру?

Основной принцип идиоматического подхода к переводу состоит в том, что смысл оригинала должен быть передан верно. Действительно, в некоторых случаях, когда в дидактическом материале оригинального текста делаются культурные замены, то или иное поучение передается верно. Однако, когда совершаются такие замены, культурный фон, который отразил автор, будет представлен неправильно и принцип исторической адеватности будет нарушен.

Следовательно, ссылки на предметы, принадлежащие культуре оригинала (такие как винные мехи или закваска), о которых говорится в евангельских притчах и которые отражают историческую обстановку, в переводе следует сохранить, если это не приведет к серьезному нарушению передачи сообщения. Это общий руководящий принцип, который допускает исключения в тех случаях, когда передается неправильное значение, или сообщение вообще не имеет смысла. Иными словами, когда динамика сообщаемого невысока вследствие его неоднозначности или двусмысленности, то допускается снижение динамики. В этом случае правильный перевод смысла имеет приоритет перед динамической точностью. Однако, если сохранение незнакомого объекта культуры приведет к искажению или полной утрате смысла, определенная модификация необходима. В подобных обстоятельствах дидактическая точность важнее исторической адекватности системы образов.

Методика, посредством которой можно избежать нарушений в передаче смысла, не заменяя культурные образы оригинала, рассматривается в некоторых частях глав 9, 12 и 13. Один из методов состоит в том, чтобы использовать более общее модифицированное понятие. Однако имеются случаи, когда даже общая отсылка к образу не может быть успешно использована; тогда встает вопрос о возможности замены. Переводчик должен прибегать к этому решению лишь в крайнем случае, когда он не может допустить искажение смысла или его утрату в своем переводе, если данный фрагмент был понятен читателям оригинала. Однако в большинстве случаев возможно использовать ссылки на предметы, связанные с культурой оригинала, не принося в жертву содержащееся в притче поучение.

 

Как избежать неполной, посторонней или отличающейся информации

Теория передачи информации, а также теория сообщения развивались в основном в контексте передачи сообщений посредством таких технических систем как телефон, но со временем ее понятия все в большей степени применяются к речевой коммуникации в устной форме. Так, инженеры связи весьма озабочены проблемой искажения передаваемых сообщений — их характеристиками, источниками, типами возникающих ошибок и тем, как можно такие искажения предотвратить. Другими словами, они имеют дело с проблемой точности в передаче сообщений и обеспечивают правильность полученной информации.

Керк и Талбот рассматривают различные виды искажений, два из которых они называют "искажением тумана" и "искажением миража" [Kirk, Talbot 1966, с. 309–316]. В первом случае информация как — бы "затуманивается" вследствие искажений; во втором "добавляется фальшивая информация", которой вообще не было в исходном сообщении.

Эти понятия "искажения" или, используя более общий термин, "недостаточной точности" могут легко быть применены к переводческой деятельности. Часть содержащегося в оригинале сообщения может быть "утеряна" при переходе из оригинала в ЦЯ; назовем это неполной информацией. С другой стороны, к содержанию оригинального сообщения некоторая информация может быть добавлена; назовем это посторонней информацией. В переводе также может встретиться третий тип недостаточной адекватности, который можно назвать отличающейся информацией. В этом случае некоторая часть информации изымается из оригинального сообщения, а некоторая ее часть прибавляется к нему, в результате чего исходное сообщение заменяется другим. В целом, можно сказать, что для получения точного перевода необходимо избегать неполной, посторонней или отличающейся информации.

Неполная информация — это та информация, которая входила в исходное сообщение, но в текста переводе она ни представлена явно, ни подразумевается. Часто она возникает просто вследствие упущения: переводчик, которому приходится сосредотачиваться на столь многих вещах, нечаянно пропускает какой — то стих или часть стиха. Но такие пропуски обычно замечают при вторичных просмотрах и проверках, и они не должны далее занимать нас. Другая причина менее очевидна. Она связана с тем, что смысл некоторого фрагмента перевода на ЦЯ лишь приблизительно соответствует исходному смыслу оригинала; или же он вообще не имеет смысла. В первом случае лишь часть содержания оказывается недоступной для читателя, а во втором теряется все содержание целиком.

Неполная информация также возникает в тех случаях, когда в переводе на ЦЯ не передана некая имплицитная информация, существенная для содержания сообщения и понятная читателю оригинала. Например, если упоминание о винных мехах в Мк 2:22 не будет включать имплицитную информацию о том, что отверстия в них прочно завязывались, представитель народности абуа в Нигерии просто не поймет смысл притчи. Этот пример показывает, каким образом имплицитно выраженное значение может быть утрачено в процессе перевода.

Посторонняя информация — это информация, которая сообщается читателям перевода на ЦЯ, хотя она никак не выражена в оригинале; другими словами, она не сообщалась адресатам оригинала.

Посторонняя информация появляется также в результате того, что обязательные грамматические категории оригинала автоматически сохраняются в переводе в явном виде, даже если они не существенны для данного стиха. Например, если всегда переводить на ЦЯ греческие формы настоящего времени формами настоящего длительного, это приведет к появлению посторонней информации, поскольку компонент длительности не является одинаково релевантным для всякого контекста оригинала. То же самое может произойти при использовании описательного эквивалента слова: можно эксплицитно выразить больше компонентов слова, чем мы имеем в контексте.

Отличающаяся информация может появиться вследствие ошибочной экзегезы. Однако, по мере того как все больший упор делается на экзегезу, а также благодаря выходу в свет издания "Экзегетическая помощь" число таких случаев уменьшается. Чаще всего такая информация появляется вследствие того, что переводчик недостаточно знаком с ЦЯ. Например, один переводчик использовал для перевода глагола "раскаяться" в Евангелии от Марка и в Деяниях выражение, которое, как ему казалось, означало 'передумать'. В ходе дальнейшей проверки обнаружилось, что это выражение действительно значило 'передумать', но только в определенных обстоятельствах. Его употребляют, если речь идет о свидетеле, призванном давать показания перед судьей. Сначала он говорил правду, но затем из жалости к обвиняемому "передумал" и стал лгать. Таким образом, читатели ЦЯ получили информацию, отличную от той, которой располагали читатели оригинала, хотя она и заключала в себе некий смысл. Поскольку ложь во имя спасения попавшего в беду друга считалась делом благородным, то носители этого языка сделали вывод, что Бог вознаграждает "доброту" такого человека, прощая ему грехи!

Поэтому переводчик должен быть бдительным, чтобы избегать неверной интерпретации смысла оригинала. Его целью является точное следование смыслу оригинала, хотя точное его понимание требует тщательного изучения и внимательного отношения к тексту.

 

Во введении к этой главе "адекватная передача динамики" описывалась как характеристика, имеющая отношение к естественности языковых структур, использованных в переводе на ЦЯ, и к легкости, с которой читатели понимают переведенное сообщение. Естественность является предпосылкой легкости понимания. Одно вытекает из другого.

Степень легкости, с которой сообщение будет понято, зависит от того, насколько естественна его структура, а естественность структуры обеспечивает адекватную передачу информации, если автор сообщения считает ее достаточно важной. Когда человек глубоко заинтересован в том, чтобы передать информацию, от которой зависит решение жизненно важного вопроса, в которую он верит всем сердцем и, более того, данную ему от Бога, то он, несомненно, найдет способ передать ее читателю, не исказив смысла. Он не станет писать так, чтобы его сообщение было трудно или почти невозможно понять. Напротив, он приложит все усилия к тому, чтобы сообщение было ясным и четким, чтобы оно дошло до сердца и до ума. Именно так поступает настоящий проповедник и талантливый автор. Они считаются таковыми потому, что их слово понятно всем.

Апостолы и другие авторы Нового Завета обладали этим качеством. Они проповедовали и писали, чтобы быть понятыми. По меньшей мере двое из новозаветных авторов прямо говорят об этом. Во 2–м Коринфянам 1:13 апостол Павел говорит: "И мы пишем вам не иное, как то, что вы читаете или разумеете". Он отвергает обвинение в двуличности. Лука в предисловии к своему Евангелию также говорит: "…Рассудилось и мне … по порядку описать тебе, достопочтенный Феофил, чтобы ты узнал твердое основание того учения, в котором был наставлен" (Лк 1:3). Допустить, что адресат оригинального текста с трудом понимал написанное, значит допустить, что апостолы были косноязычны и неспособны исполнить данную им Богом задачу, которая заключается в том, чтобы свидетельствовать об истине в своих проповедях и писаниях. Апостолы Павел, Петр, Иоанн, Иаков и другие новозаветные авторы писали легко и доступно для понимания. Оригинальные тексты были естественными по структуре и осмысленными по содержанию.

Теперь мы рассмотрим более детально эти две составные части динамической точности. Одна из них предусматривает, чтобы форма сообщения была естественной, другая — чтобы сообщение было осмысленным. Эти две части взаимосвязаны: в одной из них динамическая адекватность рассматривается с точки зрения формы, а в другой — с точки зрения осмысленности. Когда перевод естественен по форме, он также будет и осмысленен.

 

Языковая форма должна быть естественной

Когда мы говорим, что тексты Св. Писания естественны по форме, мы имеем в виду, что они не нарушают норм древнееврейского, арамейского языков или греческого койне, поскольку библейские тексты были написаны носителями этих языков. Никто не станет отрицать существования определенных расхождений между языком отдельных библейских книг. Так, безукоризненный стиль Луки отличается от более простого стиля Иоанна. Однако и тот, и другой текст для читателя выглядел естественно, даже если он замечал диалектные или стилистические различия. Длина предложений, способы связи между ними, использование слов и словосочетаний, синтаксис, морфология — все было естественным.

Это свойство оригинала должно распространяться и на перевод. В гл. 1 подчеркивалось, что каждый язык располагает своим собственным инвентарем языковых форм, служащих для передачи любого сообщения на данном языке. Эти формы являются своеобразными "транспортными средствами". В этой главе уместно заметить, что в переводе следует использовать естественное употребление тех форм, которые являются общими для носителей языка.

 

Сообщение должно быть осмысленным

Выражение "осмысленное сообщение" означает, что читатели оригинала легко могут понять его. Осмысленное сообщение не обязательно подробнейшим образом излагает все аспекты какой — либо темы и предвидит все вопросы, которые могут возникнуть в этой связи. Сообщение можно легко понять исходя из его содержания, даже если есть трудности, возникающие вследствие того, что отдельные аспекты предмета изучения в нем не рассматриваются. Поэтому компонент осмысленности следует отличать от таких понятий как полный объем информации и известная информация, поскольку их легко спутать.

В этом разделе мы рассмотрим известное высказывание из 2 Петр 3:16, что в посланиях апостола Павла "… есть нечто неудобовразумительное" Исходя из того, о чем говорилось выше, представляется, что Петр говорит не о том, что послания Павла лишены смысла, а скорее о том, что в них нет полноты информации. Павел касался таких тем как избранность, или намерения Божий в отношении иудеев, или второе пришествие, или воскресение из мертвых. Некоторые из этих вопросов до сих пор, по выражению Петра, "неудобовразумительны" Кто будет утверждать, что полностью понимает Божий намерения в отношении евреев или природу воскресения плоти? Никто не сможет взять на себя такую ответственность, поскольку сама тема неисчерпаема, а не потому, что апостол Павел (или какой — либо другой автор) использовал греческие слова необычным образом или в необычных сочетаниях.

Таким образом, динамически верный перевод будет и осмысленным, даже если в нем не выражено эксплицитно все, что мы хотели бы знать. Более того, динамизм перевода не зависит от степени нашего знакомства с информацией. И новая информация может быть представлена динамично. Часто говорят, что ничто не должно подсказывать, что текст является переводом. Это утверждение относится к способу подачи информации, но не к сути самого текста. Так, для того чтобы текст имел смысл, не нужно заменять образы, которые используются в живых фигурах речи (иносказания, аллегории, притчи, сравнения), даже если это способствует тому, что в сообщении появляются знакомые выражения и что оно сразу становится актуальным для какой — то определенной части общества. Например, капитан морского торгового флота Дж. Роджерс специально для моряков перевел 23 псалом следующим образом:

Заметим, что с точки зрения дидактической направленности, передается в сущности одно и то же сообщение. Однако переход от пастырской тематики к морской неприемлем с точки зрения достоверности культурного фона оригинала. Динамическая адекватность предусматривает, что знакомые или незнакомые сведения сообщаются в переводе осмысленно; однако совсем необязательно, чтобы незнакомая информация была сформулирована заново с использованием знакомых понятий, и чтобы был дан ответ на все вопросы, которые могут возникнуть при обсуждении заданной темы.

 

Некоторые факторы, приводящие к утрате динамической адекватности

Из сказанного выше следует, что непоследовательность в передаче динамической адекватности имеет место в том случае, если перевод звучит неестественно или представлется бессмысленным. Перевод будет лишен смысла всякий раз, когда в нем без необходимости допускается неоднозначность, или когда его содержание трудно или невозможно понять. Подобные проблемы часто встают перед читателем, если переводчик делает буквальный перевод, перенося в ЦЯ языковые формы оригинала. Например, в греческом языке часто используются генитивные конструкции, состоящие из двух существительных, одно из которых стоит в родительном падеже. Если мы каждый раз будем их переводить буквально, то это может привести к неоднозначности толкования смысла.

Нередко причиной неясности являются длинные предложения. Текст Кол 1:9–20 в греческом оригинале представляет собой одно длинное предложение; когда же его пытаются перевести на другой язык буквально, дробя на более мелкие части при помощи двоеточий, точек с запятой и запятых), то это создает дополнительные сложности для читателя. Причину этому нужно искать в том, что во многих языках отсутствуют многие структуры греческого синтаксиса, которые были понятны читателям оригинала. Поэтому, принимая во внимание данное обстоятельство, современные переводы разбивают это предложение на более короткие. В английской переводе RSV, например, здесь 7 предложений (и два абзаца), тогда как в TEV вдвое больше предложений и также два абзаца. Таким образом, причина затрудненного восприятия текста частично устраняется, поскольку используются предложения, длина которых естественна для современного английского языка.

Вопрос о "естественности формы" и ее отсутствии в переводах довольно широко обсуждался. Например, в выпусках журнала The Bible Translator за 1963–1964 гг. опубликовано три статьи, написанные членами Виклиффского общества переводчиков Библии, которые посвящены "индексу частотности" как мере естественности. Определенный интерес представляет также статья Лорио, озаглавленная "Некоторые проблемы идиоматического перевода абзацев" Сделав обширное исследование структуры абзаца в перуанском языке шипобо, он писал: "Тогда я снова посмотрел, как мы перевели Евангелие от Марка, и ужаснулся тому, что я там прочел. Все выглядело таким высокопарным и неестественным. Во многих случаях использовались не те соединительные элементы и ход мысли частично или полностью разрушался. Отдельные предложения были понятны, некоторые из них изобиловали ненужной информацией… Я пришел к заключению, что этот перевод было бы трудно читать и понимать. Доказательства не заставили себя долго ждать…" [Lauriault 1957, с. 168].

По существу, недостаток естественности текста означает, что перевод не читается легко и свободно. Он может быть высокопарным или бессвязным; он может быть обременен избыточной информацией, которая излишне перегружает данное количество предложений. В таком переводе может слишком много внимания уделяться мелочам, а главные темы могут не получать должного развития.

Сколь серьезные последствия может иметь недостаток естественности, покажет пример из бабира, языка Дагомеи в Западной Африке. В бабира действуют очень строгие правила относительно употребления прямого и непрямого цитирования. Переводчики тогда еще не успели выяснить все эти правила и потому, цитируя Ин 8:12, они говорили: "Иисус сказал: Я свет миру" Но в бабира, в силу указанных правил, регулирующих использование прямого и непрямого цитирования, это означало: "Иисус сказал, что я [т. е. тот, кто сейчас говорит с тобой] — свет миру" Поэтому носитель языка, который слушал их, уже понимая, что Иисус — это кто — то значительный, ответил: "Поскольку Иисус сказал, что вы свет миру, мы с радостью последуем за вами. Что вы хотите, чтобы мы сделали?" Миссионеры в конце концов обнаружили свой промах и дали более адекватный перевод этого стиха на бабира: "Иисус сказал, что Он свет миру"

В языке мундуруку в Бразилии также имеется ряд строгих и сложных правил соединения предложений в единое целое, так чтобы образовалось естественное повествование. Шеффлер говорит, что "всякий эпизод характеризуется тематическим единством, которое концентрируется вокруг одного главного участника, отмеченного как главное действующее лицо этого эпизода, который, в свою очередь, имеет одну общую цель на протяжении всего эпизода — свою задачу" [Sheffler 1969, с. 2]. Особое слово в мундуруку — gebuje — указывает на изменение задачи, но первоначально переводчик полагал, что оно означает 'тогда'. Поэтому при переводе фрагмента Мк 7:31–37, который естественным образом составляет один эпизод с Иисусом в качестве действующего лица и глухонемым в качестве "задачи" он множество раз использовал слово gebuje, и в результате, в то время как Иисус оставался действующим лицом, у него был целый ряд различных "задач" — плевание, собственная рука, небо и даже "еффафа" В результате повествование в значительной мере потеряло свое единство и окончательно запутало носителей языка мундуруку.

В задачу настоящего раздела не входит иллюстрирование всех возможных типов отсутствия естественности формы. Однако мы упомянем здесь еще один тип. Этот фактор первоначально изучался специалистами по теории информации, которые обозначили его как "избыточность" Вот как Шрамм определяет его: "Избыточность есть мера достоверности и предсказуемости" [Schramm 1966, с. 523], — иными словами, чем более избыточна форма сообщения, тем легче для адресата угадать, что последует дальше. Он также пишет: "Во многих случаях увеличение избыточности способствует более эффективному общению" Найда и Тейбер утверждают, что "по — видимому, есть относительно стойкая тенденция наличия 50 % избыточности в любом языке" [Nida, Taber 1969, с. 163]. Если это так, то греческий язык Нового Завета примерно на 50 % избыточен (именно в данном специальном смысле — в противном случае мы имели бы плохой греческий язык), и перевод на ЦЯ также должен быть примерно на 50 % избыточным. Однако нет никаких оснований полагать, что избыточность в греческом языке и в ЦЯ возникает одинаковым образом. Буквальный перевод с одного языка на другой приведет в результате к тому, что в тексте перевода будут использоваться не естественные модели избыточности ЦЯ, а неестественные греческие. Как следствие этого, указывает Лорио, "многие из предложений содержат слишком много информации"

Все вышесказанное более серьезно, нежели может показаться на первый взгляд. В лучшем случае отсутствие надлежащей избыточности сделает перевод неясным и трудным для понимания. А в худшем случае сильно возрастает возможность ошибки. Шрамм говорит: "Иными словами, … вероятность ошибки восприятия сообщения может быть уменьшена настолько, насколько это возможно, если норма передачи будет ниже общей проходимости канала; но если мы перегрузим канал, число ошибок очень быстро возрастает" [Schramm 1966, с. 530] (курсив авторов данной книги).

Другими словами, недостаточная естественность формы не сводится к тому, что перевод звучит немного высокопарно, косноязычно или неясно. Она может легко привести к искажению самого сообщения, так что отсутствие динамической адекватности может превратиться в смысловую неадекватность.