Большая часть имплицитной информации содержится в реальной языковой форме оригинала, т. е. в его словарном составе и разнообразных грамматических конструкциях. Но имплицитная информация передается не всегда таким образом. Любой автор пишет, расчитывая на восприятие определенной аудитории, и в соответствии с этим он организует свой текст. Для взрослых он будет писать иначе, чем для детей, а текст для специалистов, конечно же, будет отличаться по форме и содержанию от текста для неспециалистов. Чем больше его аудитория осведомлена

О предмете разговора, тем меньше автору придется пользоваться эксплицитно выраженной информацией.

Указанное различие между слушателями может объяснить, почему евангелист Матфей просто говорит: "В первый же день опресночный" (Мф 26:17), тогда как Марк (14:12) и Лука (22:7) поясняют, что в этот день был заклан пасхальный агнец. Считается, что Матфей писал для иудейской аудитории, а Марк и Лука имели в виду в первую очередь христиан из язычников и поэтому добавили объяснение. Аналогично, Павлу было достаточно сказать Коринфянам: "А о чем вы писали ко мне" — 1 Кор 7:1, RSV), поскольку и паства уже знала, о чем они писали ему.

Следовательно, мы можем разграничить эти два вида имплицитной информации. Есть имплицитная информация, которая содержится в самом написанном тексте и выражается при помощи словарного состава и грамматических конструкций данного языка; существует также имплицитная информация, которая лежит за пределами текста и ее надо искать в общей ситуации, связанной с автором и читателями, при которой текст был написан.

Хотя данное разграничение и существует, это не означает, что оно не допускает исключений. Обычно в самом тексте есть данные, указывающие на ситуацию, в которой он возник, а использование таких слов, как "возлюбленные" и "братья" красноречиво свидетельствует о взаимоотношениях автора и читателей.

Большая часть имплицитной информации, которая существенна для понимания текста, содержится в нем самом, и лишь иногда переводчику приходится использовать дополнительные источники информации. На самом деле, большая часть релевантной имплицитной информации в пределах текста может быть выявлена из непосредственного контекста, то есть из непосредственно исследуемого или соседнего абзаца.

Исходя из всего вышесказанного, можно выделить следующие виды имплицитной информации:

1. Имплицитная информация, которая скрыта в тексте

а. в том же или в соседнем абзаце (в непосредственном контексте)

б. в других частях того же текста (в широком контексте)

2. Имплицитная информация, которая скрыта вне текста (в культурном контексте)

Стоит добавить, что в случае с переводом Библии понятие "широкий контекст" распространяется не только на исследуемую в данный момент книгу, но и на другие библейские книги. Одна из проблем, с которой сталкивается переводчик, родной язык которого относится к индо — европейским, состоит в выявлении в оригинале имплицитной информации. Цель настоящего раздела — обратить внимание переводчика на различные виды имплицитной передачи информации в оригинале. Примеры, приведенные ниже, более или менее подробно иллюстрируют это, а также указывают на то, насколько разнообразны способы выражения имплицитной информации в греческом языке. Этот раздел делится на три части, каждая из которых соответствует определенному виду имплицитной информации: полученной из непосредственного контекста, широкого контекста и культурного контекста. Однако необходимо сделать существенную оговорку, что изложение материала не предполагает, что переводчик, работающий с конкретным языком, обязан всю информацию выражать эксплицитно. Решение по этому вопросу должно приниматься, исходя из требований самого ЦЯ, которые будут различными в разных языках.

Имплицитная информация, извлекаемая из непосредственного контекста

В данном разделе будет представлено большое количество материала, поскольку непосредственный контекст является основным источником выявления имплицитной информации. Поэтому для удобства мы его представляем в семи отдельных параграфах: эллипсис, часть сложного предложения, признаки дискурса, некоторые грамматические конструкции, художественные приемы, фокусирование внимания на определенных событиях, семантические компоненты лексического значения и неоднозначные выражения.

Имплицитная информация, извлекаемая из культурного контекста

Время от времени переводчику приходится привлекать сведения из широкого контекста, а иногда он вынужден привлекать информацию, которая не содержится в библейских текстах. В отношении библейского лексикона это уже стало устоявшейся практикой, поскольку такие лексикографические работы как словарь Бауэра [Bauer/Aland 1988] привлекают наряду с Новым Заветом и другую раннехристианскую литературу, а также различные переводы Ветхого Завета на греческий.

Есть четыре основные области, из которых переводчику приходится иногда заимствовать культурную информацию: область материальных объектов, география, религия и культура той или иной эпохи.

Ряд материальных объектов упоминается в Новом Завете лишь мимоходом. Такие вещи как кровля, верблюды, масличные деревья, тмин и т. д. в Новом Завете упоминаются, но связанные с ними подробности приходится искать в библейских словарях, лексиконах, толкованиях и т. д.

Аналогичным образом, в исторических книгах и иногда в апостольских Посланиях используется значительное число географических подробностей. При описании походов Иисуса в Галилею и из Галилеи, а также путешествий апостолов приводятся ссылки на различные города, некоторые моря, ряд островов и гор, провинций и т. д. Наши познания в географии данной области позволяют нам эксплицировать определенную имплицитную информацию, которая содержится в именах, если для ЦЯ это необходимо.

Один особенно интересный пример отсылки к географическим данным находим в Лк 12:54–55, когда Иисус говорит: "Когда вы видите облако, поднимающееся с запада, тотчас говорите: "дождь будет"; и бывает так; И когда дует южный ветер, говорите: "зной будет"; и бывает" Но эти погодные описания характерны для Палестины и выглядели бы странно для носителей языка, где дождь или зной приходят из других направлений. Один ученый предложил предварить описание погоды Иисусом посредством какого — нибудь словосочетания типа "Здесь у нас" или "В этой стране".

В Новом Завете содержится определенное количество сведений, касающихся религиозной обстановки того времени. Мы находим объяснение, кто такие фарисеи, саддукеи и синедрион. Однако есть реалии, которые не объясняются, например: "филактерии" "храм" и "расстояние субботнего пути" (Деян 1:12). Подробное их объяснение мы можем получить из информации, которая содержится во внебиблейских источниках.

Наконец, часто упоминаются понятия, составлявшие часть римской культуры, которая господствовала в этой области: кесарь, правители, проконсул, трибуны, сотники, претория и т. д. В библейском контексте объясняются лишь немногие из этих наименований, и, хотя можно составить определенное представление об этих понятиях, исторические описания данной эпохи гораздо более помогут нам в этом.

В таких случаях переводчику приходится помимо опоры на непосредственный контекст учитывать также и сведения более широкого библейского контекста, и показания культурного контекста. В следующем разделе рассматривается вопрос о том, в каком случае будет уместно сделать информацию эксплицитной.

Идиоматический и адекватный перевод представляет собой трудную задачу, поскольку он постоянно требует от переводчика принятия конкретных решений, выбора между альтернативами и применения различных принципов. Это становится особенно очевидным, если мы попытаемся представить себе, какую информацию будет уместно сделать эксплицитной в переводе. Мы не сможем упрощенно ответить на этот вопрос, но попробуем определить принципы, руководствуясь которыми переводчик избежит двух крайностей — оставить слишком большую часть информации имплицитной, и, таким образом, обречь читателей на непонимание "загадочного" текста, или сделать эксплицитным слишком многое, так что каждый стих будет скорее толкованием, а не переводом.

Прежде чем более подробно рассмотреть эти руководящие принципы, следует вновь подчеркнуть то, что было сформулировано в гл. 2, — всякая информация, представленная в явном виде, должна быть адекватной как экзегетически, так и динамически. Она должна быть верно истолкована и выражена таким образом, чтобы удовлетворять динамическим требованиям ЦЯ. Так, в Лк 12:13 человек из толпы говорит Иисусу: "Учитель! скажи брату моему, чтобы он разделил со мною наследство". Подразумеваемая информация данной фразы состоит в том, что отец этих двух сыновей умер. В противном случае он, по — видимому, позаботился бы о том, чтобы его наследство было поделено правильно, как в притче о блудном сыне. В каземе, одном из языков северной Ганы, нет отдельного слова со значением "наследство" — соответствующим выражением здесь было бы "то, что ославил нам отец после смерти", так что имплицитную информацию пришлось бы сделать эксплицитной. Но тогда встает вопрос о динамической адекватности. Высказывание "Учитель! скажи, чтобы мой брат взял и поделился со мною тем, что оставил нам отец после смерти" было бы возможно, но не очень естественно, так как оно выглядело бы слишком сжато и нарушало бы порядок мысли. Значительно лучше было бы сказать: "Учитель, после смерти нашего отца остались вещи. Скажи моему брату взять эти (ранее упомянутые) вещи и поделиться со мной". Таким образом имплицитная информация передается верно как по отношению к смыслу, так и по отношению к динамике оригинала. Все приводимые ниже руководящие принципы можно было бы соединить в один общий принцип, а именно, что имплицитная информация может выражаться эксплицитно тогда и только тогда, когда это продиктовано спецификой ЦЯ. Ее не следует выражать открыто просто потому, что переводчик считает это нужным вследствие своих собственных догматических убеждений, или потому, что так сделал какой — то другой переводчик, или потому, что он полагает, что эта информация представляет живейший интерес для читателя ЦЯ. Она выражается в явном виде потому, что грамматика, семантика или динамика ЦЯ требуют того, чтобы перевод сообщал ту же самую информацию, что и оригинал.

В оставшейся части данного раздела этот общий принцип будет рассмотрен несколько более подробно в соответствии с тремя основными подразделениями: эксплицитная информация, предусматриваемая грамматикой, эксплицитная информация, необходимая для соблюдения адекватной передачи смысла и динамики оригинала.

Требования грамматики ЦЯ

Первым принципом, которым следует руководствоваться, чтобы сделать имплицитную информацию эксплицитной, воспользоваться проще всего; имплицитную информацию необходимо сделать эксплицитной, когда это продиктовано грамматическими свойствами ЦЯ. В каждом языке есть определенные обязательные конструкции и категории. У переводчика нет иного выбора, как только воспользоваться ими. Например, во многих языках есть два местоимения первого лица множественного числа "мы"; одно указывает на то, что говорящие или пишущие включают сюда тех, к кому обращаются, другое — указывает на то, что они исключают их. Таким образом, для каждого "мы" переводчик должен решить, какое из этих местоимений использовать. Эта информация является имплицитной, поскольку в греческом языке нет такого разграничения. Так, в Мк 4:38 ученики говорят Иисусу: "Учитель! неужели Тебе нужды нет, что мы погибаем?" Когда они говорят "мы", имеют ли они в виду только себя или включают сюда также и Иисуса? Другой пример находим в 1 Ин 1:3: "О том, что мы видели и слышали, возвещаем вам, чтобы и вы имели общение с нами; а наше общение — с Отцом и Сыном Его Иисусом Христом"; к кому относятся различные "мы"? И снова переводчику приходится решать, руководствуясь тем, что говорится в различных толкованиях.

Можно было бы привести огромное число примеров других облигаторных конструкций и категорий. В некоторых языках требуется употребить особый суффикс, указывающий на то, что автор видел описываемое действие, слышал от других, или узнал о нем на основании каких — то данных. В некоторых языках используются особые выражения для почтительного обращения, поэтому, определив отношения между говорящим и его адресатом, необходимо использовать соответствующее выражение. В некоторых языках наличие подлежащего обязательно, и не бывает пассивных конструкций, поэтому при каждом глаголе требуется подлежащее. В других языках есть специальные показатели абзацев, так что переводчик должен понимать, где начинаются и кончаются абзацы. В некоторых языках глаголы должны иметь дополнения, даже когда в тексте греческого оригинала их нет.

Во всех этих случаях имплицитная информация должна быть выявлена, чтобы переводчик был уверен, что решения относительно ее передачи экзегетически правильны и что ее эксплицитный статус обусловлен обязательными языковыми формами. Еще раз стоит подчеркнуть, что эту информацию можно выделить с помощью курсива. Таким образом информация, которая обусловлена грамматикой ЦЯ, должна быть представлена явно вне зависимости от того, выражена ли она в оригинале эксплицитно или нет.

Требования адекватной передачи смысла

Второй руководящий принцип восходит к принципу адекватной передачи смысла оригинала. Если имплицитную информацию, оригинала не сделать эксплицитной в ЦЯ, вследствие чего появится ложный смысл, то эта информация должна быть выражена эксплицитно.

Использование имплицитной информации с целью не допустить ложного смысла, который искажает конкретное сообщение Писания, всегда оправдано. Примеры того, как может возникнуть такой смысл, были приведены выше в этой главе (под названием "Наличие имплицитной информации в оригинале"). Причина возникновения ложного смысла состоит в том, что читатели ЦЯ вводят свою собственную имплицитную информацию, привлекая тем самым собственные фоновые значения и таким образом делают ложные выводы.

Необходимость исправлять ложный смысл, делая имплицитную информацию эксплицитной, не всегда оправдано. Иногда ложный смысл не искажает сообщения, содержащегося в Писании. Так, в Деян 16:27 не говорится, почему темничный страж в Филиппах хотел умертвить себя. Носители языка ифугао на Филиппинах заключили, что причиной был стыд, и поэтому он хотел лишить себя жизни. Однако побудительным мотивом был не стыд, а страх наказания, которое налагалось на тюремных стражей, у которых сбежали узники. Этот неверно понятый смысл не искажает центральной мысли данного отрывка, поскольку она заключается не в определении наказания, налагаемого на тюремщиков, у которых сбегают узники, а в другом.

Второй руководящий принцип высвечивает весьма важный вопрос, который необходимо задать: как переводчик узнает, что читатели перевода восполнят имплицитную информацию, отличную от подлинного смысла? Ответ состоит в том, чтобы задавать читателям или слушателям перевода на ЦЯ соответствующие вопросы, чтобы выяснить, как они его понимают, или слушать, чему они учат других, исходя из предварительных набросков перевода. Мы не будем рассматривать то, как задавать вопросы, но об этом надо постоянно помнить, следуя руководящим принципам. Переводчик поймет, что его перевод содержит ложный смысл путем наводящих вопросов. Если он не спросит, то, вероятно, никогда не узнает об адекватности своего перевода. Проверка при помощи соответствующих вопросов — существенная часть работы по переводу. Это аналог экзегезы. Последняя представляет собою обращение к оригиналу, с целью выяснить, что он значит (с помощью таких справочных пособий, как словари, грамматики и толкования). Проверка подразумевает наличие вопросов, обращенных к читателям и слушателям перевода на ЦЯ, о том, что он значит. Когда смысл, сообщаемый на ЦЯ, соответствует авторскому смыслу, что можно определить путем тщательного изучения текста оригинала, то переводчик может быть уверен, что перевел верно.

Требования адекватной передачи динамики

Третий руководящий принцип является производным от принципа, который диктует динамическая адекватность. Если стилистические и текстовые структуры ЦЯ требуют, чтобы имплицитная информация была превращена в эксплицитную, то это является достаточным основанием так поступить. Это может облегчить разрешение многих неясностей; идентификацию местоимений при помощи существительных; нахождение связующего звена в цепи событий, опущенного в оригинале (ср. приведенный ранее пример с четырьмя мужчинами и расслабленным); определение цели или результата, оставленных имплицитными в оригинале. Иными словами, даже если есть возможность передать правильный смысл, не делая имплицитную информацию эксплицитной, то адекватная передача динамики оригинала может требовать, чтобы она была эксплицитной. Если, например, наличие имплицитной информации приведет к тому, что в ЦЯ процент новой информации будет слишком высок, а избыточность выражений достаточно мала, в результате чего будет трудно понять сообщение, то мы вправе говорить об отсутствии динамической адекватности. Чтобы избежать потери ясности сообщения и легкости, с какой оно понимается, имплицитную информацию нужно превратить в эксплицитную. Только тогда динамика оригинала будет верно отражена в переводе на ЦЯ.

Поскольку неоднозначные выражения неблагоприятно воздействуют на динамику перевода и поскольку в сознании переводчика всегда возникают вопросы относительно того, как поступать с ними, рассмотрим способы разрешения этой проблемы. Информация, оставленная имплицитной, может привести к тому, что в переводе на ЦЯ мы обнаружим немало неоднозначных выражений. Иными словами, когда читатель знакомится с переводом, он обнаруживает, что текст может быть понят по — разному. Если эти значения — как указывается в комментариях — не нанесут ущерба данному контексту, то изменений вносить не нужно. Если один из смыслов является ложным, но есть надежда, что значение будет понято правильно, то, опять — таки, не нужно никаких изменений. Однако, если велика вероятность того, что читатели текста неверно его поймут, то необходимо имплицитную информацию сделать эксплицитной.

Если имплицитная информация оригинала не выражена явно в тексте перевода, т. е. не эксплицирована, то это может привести к неясности смысла, иными словами, читатели не смогут понять смысл текста даже после того, как несколько раз прочтут его. Если подобная неясность настолько скрывает центральную мысль отрывка, что в нем не видно вообще никакого смысла, то переводчик вправе использовать информацию, извлеченную из непосредственного контекста.

Следует подчеркнуть, что использование имплицитной информации для устранения неясности требуется только в том случае, когда неясность смысла затемняет центральную мысль, т. е. центральное сообщение данного текста. Вспомогательные понятия, связанные с центральной мыслью сообщения, но не существенные для нее, могут быть неясными, но подобная неясность не оправдывает использование имплицитной информации. Пример данного разграничения можно видеть в Евр 9:4: "Имевшая золотую кадильницу и обложенный со всех сторон золотом ковчег завета, где были золотой сосуд с манной, жезл Ааронов расцветший и скрижали завета'! Основная тема этого фрагмента — "святилище земное" (ст. 1), а также тот факт, что в нем было второе помещение, в которое иудейский первосвященник входил только один раз в год (ст. 1). Золотая кадильница и ковчег — две основные детали этого помещения, и поэтому содержимое ковчега имеет лишь второстепенное значение. В данном случае использование каких — либо дополнительных деталей о манне, жезле Аароновом и скрижалях завета, которые можно было бы извлечь из ветхозаветного контекста, было бы неоправдано.

Проиллюстрируем, как может быть искажена центральная мысль, если переводчик не выразит явно имплицитную информацию. В муонге, одном из языков Вьетнама, слово, обозначающее потерянную женщиной монету (Лк 15:8–10), было переведено при помощи обычного слова "монета" Но, читая перевод, носители языка муонг выражали удивление от того, что кто — то стал тщательно подметать дом, чтобы найти столь мелкую монету, которая все равно рано или поздно была бы найдена. Ясно, что в оригинальном тексте подразумевалось, что эта монета действительно стоила того, чтобы ее искать, и поэтому эта имплицитная информация была впоследствии сделана в переводе эксплицитной.

Все вышесказанное можно обобщить в виде схемы. Заштрихованная область указывает на те условия, при которых переводчику следует проявлять особую осторожность, когда он делает имплицитную информацию эксплицитной.

Схема 1 Источники имплицитной информации, и в каких случаях она может стать эксплицитной

Цель настоящего раздела состоит в том, чтобы обратить внимание переводчика на частные разновидности эксплицитной информации оригинала, которые, как показывает опыт, могут подаваться в ЦЯ как имплицитная информация. Материал будет представлен в виде трех групп следующим образом: (1) эксплицитная информация, передаваемая посредством грамматических признаков, отличных от текстовых; (2) признаки дискурса; (3) компоненты значения слова.

1. Грамматические признаки

Каждый греческий глагол обладает категориями времени, наклонения, лица и числа; аналогичным образом, каждое греческое существительное обладает категориями числа, рода и падежа. Однако во многих языках такие категории не являются обязательными. Например, в языках ге (Бразилия) у существительных нет категории числа; во многих африканских языках глагол не имеет категорий лица или числа; во многих языках дальневосточного материка глаголы и существительные сами не изменяются и не имеют вообще никаких категорий. Можно было бы добавить еще один грамматический признак, который не выражается в местоимениях многих языков, но выражается в греческом, — это различие между мужским и женским родом. Поэтому часто бывает так, что в греческом обязательность использования той или иной грамматической категории обусловлена не тем, что семантика данной формы находится в фокусе внимания, а тем, что это требуется грамматической структурой языка. Поэтому в тех языках, в которых подобные категории не являются обязательными, они не передаются в явном виде.

2. Признаки дискурса

В настоящем разделе мы рассмотрим различные аспекты дискурса. Прежде всего необходимо упомянуть о т. наз. избыточности текста. В целом, можно сказать, что многие из повторов, имеющих место в оригинальном библейском тексте, отражают естественные формы избыточности в греческом, что совершенно не обязательно для каждого конкретного ЦЯ. Отметим следующие примеры (повторы выделены курсивом):

Мк 2:11–12 "Тебе говорю: встань, возьми постель твою и иди в дом твой. Он тотчас встал и, взяв постель, вышел перед всеми…"

Лк 1:18 "…по чему я узнаю это? ибо я стар, и жена моя в годах преклонных"

Лк 2:41–43 "Каждый год родители Его ходили в Иерусалим… И когда Он был двенадцати лет, пришли они также… в Иерусалим… Когда же возвращались… остался отрок Иисус в Иерусалиме…"

Лк 8:35–38 "нашли человека, из которого вышли бесы, сидящего у ног Иисуса… Видевшие же рассказали им, как исцелился бесновавшийся … Человек же, из которого вышли бесы, просил Его, чтобы быть с Ним…"

Ин 5:8–12 "Иисус говорит ему: встань, возьми постель твою и ходи. И он тотчас выздоровел, и взяв постель свою и пошел… Посему Иудеи говорили исцеленному: сегодня суббота; не должно тебе брать постели. Он отвечал им: кто меня исцелил, Тот мне сказал: возьми постель твою и ходи.

Его спросили: кто Тот Человек, Который сказал тебе: возьми постель твою и ходи?"

Деян 26:1–32 В этом отрывке царь Агриппа называется по имени в ст. 1, 2, 7, 19, 27, 28, 32 и "царь" в ст. 13, 26, 30.

Переводчик должен быть внимателен к тому, естественны ли такие повторы в ЦЯ или нет. Нельзя полагать, что лишь в силу их присутствия в греческом тексте, они будут также приемлемы и в ЦЯ. Ларсон [Larson 1969, с. 18] указывает, что переводчик должен использовать формы эллипсиса, разрешенные в ЦЯ. Она цитирует пример из Лк 5:5, который звучит следующим образов: "…Наставник! мы трудились всю ночь и ничего не поймали; но по слову Твоему закину сеть…" В предыдущем стихе Иисус сказал: "…Закиньте сети свои для лова". Этот повтор был излишен в агварунском языке (Перу), так как слова "закину сеть" были представлены формой — заместителем, как в выражении "я так и сделаю", а точное содержание подразумевается из того, что Иисус уже сказал ранее. На агварунский язык стих Лк 1:18 (см. выше) можно перевести как "Мы оба старые", поскольку эксклюзивная форма местоимения мы включает Елисавету, но не ангела, а прилагательное "старый" равнозначно выражению "в летах преклонных" Чтобы сохранить в подобных контекстах и экзегетическую, и динамическую адекватность, можно использовать эллипсис, дейктические формы и т. д.

Вторым важным признаком дискурса является способ введения участников событий и их последующего обозначения. Языки часто располагают специальными средствами для представления новых участников и разграничения их от ранее представленных.

Третьим текстовым признаком является способ расстановки событий. Предпочтение может отдаваться порядку, в котором описываются события, а если указываются не все события, то тому, какие события включать, а какие не включать в описание.

Выраженная в оригинале самоочевидная информация может стать имплицитной в переводе, если ее передают понятным и непосредственным образом. Есть особая необходимость сделать такую информацию имплицитной, если она отвлекает от центральной мысли отрывка или если читатели сочтут ее настолько очевидной, что о ней можно упоминать разве что для детей. Следующие примеры не требуют особых пояснений. Второй и последний примеры более ясно иллюстрируют самоочевидную информацию, если знать, что дикий мед был единственным сортом меда в той культуре или если возникнет вопрос, куда еще можно выбрасывать пшеницу.

Мк 1:6 "и пояс кованный на чреслах своих…"

Мк 1:6 "… акриды и дикий мед…"

Лк 2:36–37 "… достигшая глубокой старости… вдова лет восьмидесяти четырех…"

Лк 5:13 "… Он простер руку, прикоснулся к нему…"

Деян 27:38 "… выкидывая пшеницу в море"

3. Семантические компоненты лексического значения

Анализ значения на основе семантических компонентов подробно рассматривается в следующей главе. В данной же главе достаточно привлечь внимание к тому факту, что компоненты слов, явно выраженные в греческом, в контексте ЦЯ могут содержаться имплицитно.

Хороший пример этого приводится в статье Ларсон [Larson 1969, с. 16 и 19]. Греческий язык располагает большим разнообразием слов, обозначающих различные аспекты говорения — приказать, упрекнуть, убеждать, спросить, ответить, предупредить и т. д. Во многих языках нет такого обилия понятий, и вместо них используется обычный глагол, означающий "сказать, говорить, рассказывать", при этом такие дифференциальные компоненты как "приказ и упрек" передаются контекстом, обычно тем, что в действительности было сказано. Так, в агварунском языке стих Лк 3:14 "Спрашивали его также и воины: а нам что делать?" принимает вид "Воины также сказали: Что нам делать?" Аналогичным образом, в сирино (боливийском языке) в Деян 27:22: "Теперь же убеждаю вас ободриться" достаточно употребить повелительное наклонение ("Ободритесь!") поскольку повелительное наклонение имплицитно несет в себе компоненты "увещевания"

Такие имплицитные компоненты не ограничиваются глаголами. Как в греческом языке есть ряд различных слов для обозначения процесса говорения, точно также в Новом Завете упоминается и много видов правителей: цари, правители, император, проконсулы и т. д. Многие языки лишены такого многообразия и могут иметь лишь один местный термин типа "вождь" На таких языках различие между царем и правителем может быть эксплицитно упомянуто, когда о них говорится впервые, и в дальнейшем имплицитно передаваться термином "вождь". Так, в Мк 6:14–29, где часто упоминается царь Ирод, может быть, лучше всего использовать эквивалент слова "царь" в ст. 14, в котором Ирод вводится в повествование, а затем называть его "вождь" или "Ирод" или "он", соответственно требованиям языка. Лексический компонент "царь" будет в таком случае имплицитно содержаться в контексте.