«Молот Нагов» почти готов… Нестора терзали сомнения. Может, доставить Германа в Контору? Он знает много, если не все. Его будут пытать? Интересно, Наги могут пытать человека? Нет, как-то все неправильно. «Это же не наш метод». Что бы сказала Справедливость? Куда она подевалась, когда так четко обозначилось распутье, когда нужно принимать решение, а потом жить с принятым решением? Нестор не сомневался, пока шел к цели. Он был переполнен справедливостью. Он сам был справедливостью, конечной инстанцией. Достигнув цели, Нестор впал в сомнения. «Задавший вопрос пробуждает в себе Дракона, ответивший на вопрос убивает Дракона в себе». Ответов не было.

Герман чувствовал, что змей раскачивается на внутренних качелях совести. Жертва даже перестала сопротивляться – Герман расслабился и как бы со стороны наблюдал за внутренней борьбой амарантового Нага. Видимо, где-то там, на каком-нибудь «Флагмане», достаточно хорошо изучили змеиную породу. Теперь Герман был почти уверен: раз пришло время сомнений, то можно не беспокоиться, – время опасностей миновало.

– Ослабил бы хватку, – попросил Герман. – Больно же. – И Нестор выполнил просьбу. Он больше не стремился сломать грудную клетку, расплющить внутренности, принудить это бессмертное существо к страданиям. Он думал. Герман воспользовался передышкой для своих целей – он заговорил о совести, которой сам не имел, зато весьма зорко разглядел ее присутствие в душе Нага.

– Тяжело это, поступать по совести? – едко спросил Герман. – По вселенской справедливости? Да и кто знает, какова она, эта вселенская справедливость? Кто там у вас в роли главного судьи? Или главного законодателя?

– Драконы, – почему-то ответил Нестор, хоть и не было никакого желания вступать в полемику с этим существом.

– Ты, Нестор Иванович, прости за вопрос, но кто такие Драконы?

Нестор молчал. А что было говорить? Мистер Герман был подобен тому публичному автомату в почтовом центре на планете Торманс. За минувшие тысячелетия он и такие, как он, настроили и Взвесь, и самих себя, и массы людские по шаблону универсального эквивалента, в формате личных, а потому мелких, плоских, узких интересов. И все, что находилось вне этого формата, за пределами этих настроек, безжалостно выметалось прочь и признавалось никчемным, потому как непонятным. Как объяснить мистеру Герману, кто такие Драконы? Нестор даже супруге своей объяснить не смог, а Нина, все же, была не настолько индоктринирована, а стало быть, не так безнадежна, как мистер Герман. Да и стоило ли расходовать слова? Нужно было принимать решение.

Мистер Герман понял молчание Нестора по-своему, как замешательство. И возликовал:

– Да ты, Нестор Иванович, и сам не знаешь! В своей жизни встречал ли Дракона? Или просто ешь без приправы тупые сказки своего Наставника?

– Встречал, – опять зачем-то ответил Нестор.

– Кого? Алкоголика этого? Семена Немировича Волха? Врача венеролога-уролога-дерматолога, триединого и вездесущего? Вечно пьяного, вечно в сопровождении двух проституток? Того, который благополучно скончался от последствий очередного запоя? И это ваш Дракон? Сам подумай, какой из него Дракон?

– Черно-белый, – теперь уже совершенно спокойно ответил Нестор. Он вновь принял решение, точно такое же, как принимал минуту назад: и здесь ему вновь помог Семен Немирович, пролетел незримой тенью, расправив черно-белые крылья, дал совет, утвердил в правоте. – Контрастный Дракон, не приемлющий полутонов, весь мир делящий на черное и белое. Он не Наг, он Дракон. Он не ищет щель между подлостью и совестью. Для него все просто и понятно.

– Было все просто. Было все понятно. – Герман делал упор на слове «было». – Нет его. Помер. Бессмертный Дракон помер, – и мистер Герман прерывисто захохотал-забулькал. – И такие, как Волх, для вас – факел вашей совести? Светоч справедливости? Они вырастили Мировое дерево? Или что там вы еще понапридумывали? Может, они кормят черепаху, на которой стоят три слона? Или три кита? Или они высидели какое-нибудь Мировое яйцо? Или слепили чего-то там из грязи и тины Мирового болота? Что такое ваша драгоценная справедливость?

– У нас говорят «по справедливости», при этом имеют в виду «по совести», – пояснил Нестор необъяснимое для мистера Германа.

– Бросьте свою дурацкую синонимию, – поморщился Герман. – Вы не думали, что у каждого своя справедливость? Так же, как и своя совесть?

– Совесть либо есть, либо ее нет, – заметил Нестор. – Либо ты умеешь сам, изнутри, найти различие между «хочу» и «должен», либо твое «должен» превращается в сумму твоего «хочу» и твоего «могу».

– Как сложно все у тебя выходит. Зануда ты, Нестор Иванович, – Герман нашел в себе силы улыбнуться. – Все проще, все куда проще. Когда народ жаждет справедливости и рвется на революционные баррикады, когда уродливой кляксой расползается по стране гражданская война, когда в прошлом любящие друг друга супруги отвратно и мелочно делят имущество после развода, когда соседи в деревне строят друг другу козни, режут кур, травят котов и собак, каждая из противоборствующих сторон, наверняка, уверена в истинности собственных убеждений и в ложности убеждений противника. У каждого своя справедливость, Нестор Иванович. Вот только одни могут подчинить мир требованиям своей справедливости, а другие превращаются в змеев и плюют ядом. А в перерывах пытаются чему-то учить детей за жалкие гроши. Чему ты можешь научить детей, Нестор Иванович? Сказкам о Драконах и вселенской справедливости? Иди-ка ты к нам, и будешь учить детей, как стать богатыми и счастливыми.

– В вашей организации превратное понимание счастья, – возразил Нестор.

– В нашей организации?! – и мистер Герман снова захохотал. – Весь мир, вся ваша задрипанная Взвесь, – вот наша организация. Нет у нее границ, и каждый житель – в ней. И она – в каждом жителе. Ты же покупал, Нестор Иванович? Или продавал? Держал в руках зеленые бумажки, такие солидные, такие приятные на ощупь? Мне не нужно тебя призывать, уговаривать, манить. Ты уже с нами, Нестор Иванович. Наши верные слуги, наши закадычные друзья уже давно – с рождения – завербовали тебя, Нестор Иванович, сделали частью системы. У тебя только два пути – либо повышать собственную степень соответствия системе, либо надуть губы и обоср. ться.

– Я надую губы, – ровно сказал Нестор.

– Что? – Герман еще не понял, что сейчас произойдет, но в его сознание уже постучалось тревожное предчувствие.

– Вселенная посовещалась, – прошипел змей. – И приняла решение.

Почему-то Нестор знал, что поступает правильно. То ли вновь мелькнула в синем высоком небе черно-белая тень, то ли опять зелеными рубинами вспыхнули искры Справедливости в глазах амарантового Нага. Но сомнений больше не было. Была усталость, было желание откупорить холодную бутылку пива и налить его в запотевшую кружку с полуметровой высоты – так, чтобы пена через край. А может, и плеснуть себе на два пальца янтарной жидкости в толстобокую коньячку. Было желание посидеть в «Варяке» или постоять на веранде маленького дома номер восемь на улице Кисельной. Обнять жену, погладить Ка-Цэ (если не сожрали псы эту трехцветную дуру), поговорить с Наставником, почитать или придумать и рассказать сыну сказку перед сном. Нестору надоела эта бетонная многоэтажка, стремившаяся некогда, как Вавилонская башня, дотянуться до небес, но бессильно замершая на высоте пятого этажа. Что обрубило ее высокое стремление? Отсутствие воли? Или просто закончились эти надежные зеленые бумажки, на которые так уповал бессмертный мистер Герман? Нестор устал созерцать лужи крови и перекошенный в злобе, презрении и боли рот мистера Германа. Нестору надоело спорить ни о чем. Пора было заканчивать.

– Вселенная посовещалась… – повторил Нестор.

– С кем? – перебил Герман. – Не с тобой ли, Нестор Иванович?

– Может, и со мной, – согласился Нестор. – Может, с Драконами. Или с одним Драконом – вполне достаточно. Может, с мирами Трилоки. Не знаю. Вселенной лучше знать, с кем совещаться. Вселенная посовещалась и приняла решение: дальнейшее Ваше пребывание в данной сингулярности не является целесообразным.

Нестор кончиком хвоста аккуратно извлек мятую салфетку с надписью «PIN-DOS» из кобуры Наг-анна и в три-четыре коротких мощных движения запихнул ее в белозубый окровавленный рот мистера Германа.

– Ваш персональный идентификационный номер стерт с дисковой операционной системы нашей Взвеси. В нашей игре, мистер Герман, двойка бьет туза, – жестко заключил Нестор и резко прижал нижнюю челюсть Германа к верхней.

Зубы щелкнули, глаза Германа округлились от ужаса и он исчез. Выпал из данной сингулярности, окончательно и бесповоротно. Кольца амарантового Нага свились, утратив опору. И в тот же момент Нестор перевоплотился. Его человеческое тело била дрожь – от усталости, от нервного напряжения, от груза ответственности за принятое решение. Так – голый, дрожащий – Нестор осторожно побрел к лестнице. Камушки и кусочки застывшего бетона больно впивались в ступни. Сквозняк из пустых проемов окон и дверей пронизывал и заставлял ёжиться. Но дело было сделано. Было еще достаточно рано, но сегодняшний день, среда, закончился утром.