Раздаточный материал нужно было забрать из учительской, Нестор замешкался, беседуя с коллегами, поэтому зашел в класс со звонком, а не за пять-десять минут до начала урока, как это делал всегда. Нового ученика Нестор Иванович заметил сразу: свободное место за предпоследней партой у окна, рядом с Максом Зурабовым, было теперь занято. Юноша был розовощек и элегантен. В отличие от многих сверстников, сидел прямо и не сутулился. Рядом с вечно хмурым Зурабовым просто сиял ясным солнышком. Новый ученик был настолько позитивен, что его нужно было не учить, а снимать в каком-нибудь рекламном ролике.

А вот сидящий за той же партой Макс был не просто хмур — он сегодня был мрачен. И Нестор Иванович догадывался — почему. Классный руководитель посадила новенького «американца» рядом с человеком, который не питал особо теплых чувств к «жителям Соединенных Штатов Америки».

«Ничего, — подумал Нестор, — оно и к лучшему». Есть очевидно в таком решении классного руководителя особая мудрость. Юность открыта всему новому. При видимой «ежистости» молодых сама природа призывает их искать компромиссы и приспосабливаться к окружающей среде. Другими словами, подросток может внешне проявлять радикальный нонконформизм, но при этом внутренне он будет всегда стремиться к социальному комфорту. Решение посадить за одну парту представителей двух различных по духу культур может стать как серьезной ошибкой «классной», так и ее счастливой находкой. Педагогика, все же, не совсем наука — она не приемлет однозначных ответов на возникающие в ее необозримых глубинах животрепещущие вопросы. «Поживем — увидим», — решил Нестор Иванович и начал урок.

После короткой летучки по пройденной теме, Нестор Иванович задал несколько устных вопросов и перешел к изложению темы сегодняшнего занятия. Сформулировал проблему:

— Итак, что изменила в мире Великая французская революция? Какие она запустила социально-политические процессы? Кого можно смело назвать «героем того времени»?

— Наполеон! — как всегда с места, не поднимая руки, выкрикнул Павел Стрельцов.

Такова была традиционная манера Паши зарабатывать оценки за устные ответы: он уверенно выдавал самые общие места, не вникая в суть учебного материала. Некоторые учителя попадали в эту простую ловушку и ставили высокие баллы не столько за глубину познаний, сколько за активность на уроке. Нестора Ивановича односложный ответ никак не устраивал:

— И что же Наполеон? — теперь Паше пришлось хотя бы встать для ответа.

— Наполеон — герой того времени.

— Почему же? — не унимался учитель.

— Выбился в императоры из самых низов, — вяло ответил Павел.

Нестор понял, что большего он от этого ученика не добьется и жестом предложил ему присесть на место. Дождалась своего выхода королева класса — Лиза Довгая. Она встала так, чтобы новый ученик мог по достоинству оценить ее красивый профиль.

— Если бы не революция, в результате которой был свержен один монарх, — сказала Лиза тоном знатока, — то Наполеон не стал бы консулом Франции, а впоследствии — ее новым монархом, императором французов.

— И не только императором французов, — добавил Нестор Иванович.

— Да-да! — вспомнила ученица. — Еще он был королем Италии.

— И протектором Германии, вернее — Рейнского союза. И медиатором Швейцарии — конфедерации, — снова дополнил учитель.

— Медиатором играют на гитаре, — вставил Паша и пригнулся — «это не я».

— Совершенно верно, — невозмутимо кивнул Нестор Иванович, — и на гитаре тоже. С латыни «медиатор» переводится как «посредник». И посредник иногда нужен не только в делах политических, но и между пальцами и гитарными струнами. А что во времена Наполеона происходило за океаном? Евгений, может, подскажете?

Евгений с готовностью «подсказал». Нестор Иванович тут же заметил отличие. Ученики в школе могли выкрикнуть с места, но если их спрашивали, то сначала вставали, а потом отвечали (или не отвечали) на заданный вопрос. Евгений начал отвечать сидя и только потом, вспомнив о правилах, к которым еще не успел привыкнуть, поднялся с места.

— Америка не вмешивалась в наполеоновские войны, — Евгений говорил с явно выраженным акцентом, отчего его речь казалась слегка развязной и нагловатой. — У нас были свои проблемы. Англия блокировала американские порты и вступила с Америкой в войну.

Нестор покачал головой: много, ох, много предстоит вложить педагогического труда. Парень способный, с ходу сопоставил временные периоды. Заметно, что история для него — не новый предмет. Объем знаний можно проверить позже. Сейчас главное — адаптивность. Чужаков нигде не любят, поэтому нужно будет Евгению отвыкать от четко прозвучавшего «у нас», а то возможны конфликты. Вряд ли будут явные недружелюбные акты — ребята в классе подобрались миролюбивые, — но излишняя напряженность все равно ни к чему.

— Мы, наверное, говорим сейчас не обо всей Америке? — уточнил Нестор. — Речь идет о Соединенных Штатах?

— Yes, of course! — согласился Евгений с широчайшей улыбкой.

— Английский у вас по расписанию завтра, — улыбнулся в ответ Нестор Иванович. — Сейчас — урок истории. И почему Англия блокировала океанские порты? Зачем Англии была война с Соединенными Штатами? Ей было мало Наполеона?

— Чтобы флот Соединенных Штатов не мог осуществлять торговлю, — с готовностью ответил Евгений.

— Отлично! — Нестор был действительно доволен новым учеником. — И с кем же вели торговлю Соединенные Штаты, которые сами совсем недавно были частью владений Британской короны?

— Со всеми! — радостно сообщил Евгений. — И с Францией, и с Англией. И с другими странами. Со всеми.

— Как всегда! — пробурчал Макс Зурабов, его сосед по парте.

Нестор решил, что пора было уходить от конкретных аспектов к общим закономерностям того периода.

— Садитесь, — кивнул новенькому. — Что ж, мы уже говорили с вами, что развитие цивилизации подобно не летящему вперед паровозу, а, скорее, огромному маятнику. Все же катались на качелях-лодочках?

Все кивнули, хотя Евгений сделал это с сомнением.

— Вспомните: вы можете как угодно высоко раскачать качели, вы можете максимально увеличить амплитуду движений, но всегда ваша лодочка будет проходить через одни и те же точки. Классификаций может быть множество, но сейчас нас интересуют такие отправные точки истории, как монархия, революция, демократия. — Нестор, по своему обыкновению, чертил траектории и точки мелом на доске. — И потом наша лодочка истории начинает обратное движение — к монархии. Только этот обратный переворот называют не революцией, а реставрацией. Посмотрите, что происходит приблизительно в одни и те же годы практически по всей Европе. Великая французская революция заставила задуматься всех монархов. Либеральные поблажки, которые давали о себе знать, были ликвидированы. В самой Франции — через директорию и консульство — к Империи. А потом?

— Реставрация Бурбонов, — Лиза порывалась встать, но Нестор Иванович не позволил жестом: при быстром обмене репликами традиционные дисциплинарные ритуалы только отнимали время.

— В Англии?

— Король сошел с ума! — Павел был в своей стихии — выкрики с места, без руки.

— Георг Третий страдал порфирией, — поправил Нестор. — Но Вы правы: припадки начались в 1789 году…

— В год французской революции! — поставила точку Лиза.

— Именно! Наполеон в 1806-ом году распускает Священную Римскую империю. Не проходит и десятилетия, как разрозненные пять королевств Германии, вольные герцогства, княжества и города — всего тридцать восемь государств — объединяются в Германский союз. И в том же году Пруссия, Австрия и Россия создают Священный союз, призванных сохранять прежний монархический порядок, а не создавать novus ordo seclorum…

Евгений узнал знакомую латинскую фразу и уже показывал своему соседу по парте Большую печать США, изображенную на однодолларовой купюре. Макс Зурабов мрачнел — он уже стал чернее тучи. Много, ох, много предстоит вложить педагогического труда…