Эмблема 71-й пехотной дивизии.

Краткая история 71-й пехотной дивизии: формирование, организация, вооружение, командование и боевой путь. 71-я пехотная дивизия (71.I.D.) начала формироваться 26 августа 1939 года, после получения 19-м пехотным командованием в Хильдесхейме (Hildesheim) обусловленного на случай близкой войны сигнала:

«1. X = 26.8.1939

2. „Сигурд“ 9757 исполнить».

«Эти лаконичные слова и цифры были свидетельством рождения 71-й дивизии. Последовательность мобилизации происходила по установленной форме и плану, — сообщает история 71-й Infanterie-Division. — Крестьяне покидали свои еще не полностью убранные поля, рабочие и служащие оставляли свои фабрики и офисы… Запасники и ветераны мировой войны после объявления призыва на службу народу и отечеству на повозках и автомобилях прибывали в распоряжение формирующихся частей…

…71-я дивизия формировалась как дивизия 2-й волны в 11-м военном округе, который простирался от Везера до Эльбы и охватывал области Восточного и Южного Ганновера, Брауншвейга и Саксонии… В течение 3–4 дней формирование дивизии было завершено, и в целом оно прошло безупречно…»

По штатам военного времени в 71-й дивизии должно было быть:

Офицеров — 491 человек

Служащих (Beamten) — 98

Унтер-офицеров — 2273

Рядового состава — 12 411

Всего людей — 15 273

Лошадей — 4854

Повозок — 823

Легковых автомобилей — 393

Грузовых автомобилей — 509

Бронированных транспортных средств (gepanzerte Fahrzeuge) — 3

Мотоциклов — 497

Колясок для мотоциклов (Beiwagen) — 190

Ручных пулеметов (I.M.G.) — 345

Станковых пулеметов (s.M.G.) — 114

Легких пехотных орудий 7,5-см (I.I.G.) — 26

Противотанковых пушек (Pak) — 75

Легких полевых гаубиц 10,5-см (I.Feldh.) — 36

Тяжелых полевых гаубиц 15-см (s.Feldh.) — 12

Дозорных бронеавтомобилей (Pz.Späh-Fahrzeuge) — 3

В ходе подготовки к войне и во время ее организационная структура, оснащение и вооружение дивизии менялось:

— на вооружении появились отсутствующие ранее 15-см тяжелые пехотные орудия;

— пехотные полки дивизии получили по одному саперному взводу;

— в 1940 году были преобразованы пулеметные роты: к их вооружению были добавлены два тяжелых миномета, а пулеметы Максима (M.G. 08) были заменены на M.G. 34;

— роты были усилены с 9 до 12 отделений и получили на вооружение три легких миномета;

— существующие при пулеметных ротах одноотделенные минометные взводы стали трехотделенными и имели, следовательно, на вооружении уже не два, а шесть средних минометов;

— в 1940 году к вооружению дивизии добавилось восемнадцать тяжелых небельверферов — реактивных 34,8-см минометов (s.Gr.W.);

— в 1941 году, для придания большей подвижности частям, по одной роте каждого полка стали самокатными.

В целом, как сообщает толстый фолиант по истории 71-й дивизии, между западным и восточным походами 71-я пд была оснащена уже как дивизия 1-й волны (за исключением понтонно-мостового парка типа «Т» при саперном батальоне).

К началу войны с СССР 71-я пехотная дивизия состояла из трех пехотных полков: Infanterie-Regiment 211 (сформирован весной 1939 года как 1-й учебный пехотный полк), Infanterie-Regiment 194 и Infanterie-Regiment 191. В состав полка 71-й дивизии накануне войны с СССР входили:

— штаб;

— взвод снабжения (Nachrichtenzug);

— саперный взвод;

— музыкальная команда (полковой оркестр);

— кавалерийский взвод;

— противотанковый моторизованный взвод, вооруженный двумя 5-см и девятью 3,7-см противотанковыми пушками;

— артиллерийская рота, вооруженная шестью легкими (7,5-см) и двумя тяжелыми (15-см) пехотными орудиями;

— три пехотных батальона.

Пехотный батальон 71-й дивизии состоял из четырех рот:

— три роты имели на вооружении по 12 ручных пулеметов и 3 легких миномета каждая;

— одна рота (пулеметная) имела 12 станковых пулеметов и 6 средних минометов.

В состав 71-й пехотной дивизии также входили:

— 171-й артиллерийский полк 4-дивизионного состава (Artillerie-Regiment 171). Один трехбатарейный дивизион этого полка был вооружен двенадцатью 15-см полевыми гаубицами, еще три трехбатарейных дивизиона имели по двенадцать 10,5-см полевых гаубиц каждый. Кроме этого, каждый из четырех дивизионов имел на вооружении по шесть ручных пулеметов;

— 171-й истребительно-противотанковый дивизион (Panzeijäger-Abteilung 171, до апреля 1940 года он назывался дивизионом противотанковой обороны — Panzerabwehr-Abteilung 171). Дивизион состоял из трех моторизованных батарей, каждая из которых была вооружена двенадцатью 3,7-см противотанковыми пушками (5-см в 1942 году) и шестью ручными пулеметами;

— 171-й разведывательный батальон (Aufklärungs-Abteilung 171). Он был сформирован на базе 14-го кавалерийского полка и накануне войны с СССР состоял из кавалерийского, самокатного и тяжелого моторизованного эскадронов. Кавалерийский эскадрон 171-го разведбата имел на вооружении девять ручных и два станковых пулемета, самокатный — девять ручных пулеметов и три легких миномета. Тяжелый моторизованный эскадрон был вооружен двумя легкими орудиями, тремя противотанковыми 3,7-см пушками и имел два легких БТРа. Перед гибелью в Сталинграде разведывательный батальон был переименован в самокатный (Radfahr-Abteilung 171). После восстановления дивизии в 1943 году — стал называться фузилерным батальоном (Divisions-Füsilier-Bataillon 171);

— 171-й саперный батальон (Pionier-Bataillon 171). В его состав входили: три саперных роты, легкая саперная колонна и мостовая колонна (понтонно-мостовой парк типа «Т»). Каждая из трех саперных рот, одна из которых была моторизованной, имела на вооружении по девять ручных пулеметов;

— 171-й дивизионный батальон связи (Infanterie-Divisions-Nachrichten-Abteilung 171). Батальон состоял из трех моторизованных подразделений: радиороты (Funkkompanie), телефонной роты (Fernsprechkompanie) и легкой колонны связи (lNachrichtenkolonne);

— 171-е дивизионное тыловое управление (Infanterie-Divisions-Nachschubführer 171). В его состав входили три моторизованные колонны снабжения, три конные колонны снабжения, три легкие конные колонны снабжения, одна моторизованная рота снабжения, одна моторизованная колонна обеспечения горюче-смазочными материалами и одна моторизованная ремонтная рота;

— 171-й полевой запасной батальон (Feldersatz-Bataillon 171). В 71-й пд первого формирования существовал только в 1941 году. Был восстановлен в 1943 году в дивизии второго формирования;

— 171-я хозяйственная служба (Verwaltungsdienste 171). Эта служба состояла из моторизованной хлебопекарской роты (Bäckereikompanie), моторизованной роты забойщиков скота (Schlächtereikompanie) и отдела продовольственного снабжения (Divisionsverpflegungsamt);

— 171-я санитарно-медицинская служба (Sanitätsdienste 171). В ее состав входили: моторизованная санитарная рота, конная санитарная рота, полевой моторизованный лазарет и три санитарные машины;

— 171-я ветеринарная рота (Veterinärkompanie 171).

В состав 71-й пехотной дивизии входили также моторизованная фельджандармерия и полевая почта.

Основные этапы боевого пути 71-й пехотной дивизии не отличались оригинальностью:

1939 — до конца года 71-я пехотная дивизия находилась в резерве ОКХ;

1940 — Мажино, Люксембург;

1941 — Львов, Киев, Бельгия;

1942 — Бельгия, Франция, Харьков, Дон, Сталинград;

1943 — гибель в Сталинграде.

В этом же, 1943, году в Дании была создана 71-я дивизия 2-го формирования, которая сражалась на Западном фронте и почти полностью погибла в районе Монте Кассино. Остатки дивизии в 1945 году сдались в английский плен.

В период сражения под Харьковом дивизия входила в состав 51-го армейского корпуса 6-й армии группы армий «Юг».

Командир 71-й пехотной дивизии фон Хартманн.

С 28 марта 1941-го по 26 января 1943 года 71-й пехотной дивизией командовал генерал инфантерии Александр фон Хартманн (11 декабря 1890 г., Берлин — 26 января 1943 г., район Сталинграда). 2 августа 1914 года лейтенант Александр фон Хартманн (Alexander von Hartmann) был назначен командиром взвода в пулеметную роту 94-го пехотного полка. После тяжелого ранения, полученного в 1915 году, обер-лейтенант Хартманн продолжил службу в запасном пулеметном батальоне. Дальнейшее продвижение фон Хартманна проходило следующим образом:

1921 — командир роты;

1925 — гауптман, служба в штабе пехотного батальона;

1926 — командир роты;

1931 — майор;

1934 — оберст-лейтенант, комбат;

1937 — оберст, офицер связи армии с флотом, командир полка;

1941 — генерал-майор, комдив;

1942 — награжден Рыцарским крестом;

1943 — погиб на железнодорожной насыпи в районе Царицына (Сталинград), посмертно произведен в генералы инфантерии.

Прибытие 71-й пехотной дивизии под Харьков в апреле 1942 года. Во время французской кампании, в 1940 году, 71-я дивизия потеряла убитыми примерно один батальон — 12 офицеров и 267 рядовых. В 1941 году, пройдя от советской границы до Клева, 71-я пд лишилась уже полка, потеряв убитыми 46 офицеров и 916 рядовых. Еще три полка она потеряла ранеными — 106 офицеров и 3150 рядовых (штатная численность полка составляла от 962 до 1008 человек). Свои силы «Удачливая дивизия» («Glückhaften Division»), как неофициально называли ее солдаты, восстанавливала в Европе. Однако французский «глюк» продолжался недолго. Наступил момент, когда нужно было снова отправляться на Восточный фронт…

«После того как немецким вооруженным силам не удалось в 1941 году одержать победу над Россией, отчетливо ожидаемой целью высшего немецкого военного руководства на 1942 год было решающее уничтожение русской военной и экономической мощи. Тем самым были бы созданы предпосылки для скорого победоносного окончания похода на Восток, — сообщают нам летописцы 71-й пехотной дивизии. — Однако сил, необходимых для всеобщего наступления по всему Восточному фронту, в распоряжении командования не было. Поэтому высшее немецкое руководство приняло решение о наступлении сначала только на юге.

5 апреля 1942 года командирам было отдано указание № 55616/42 OKW/WFSt. g. К. по летней операции на Востоке. В первой части этой операции предусматривалось устранение русского превосходства на фронте к югу от Харькова и перенос фронта ближе к среднему Донцу и Осколу для выхода на благоприятные исходные позиции. За этим должна последовать основная операция в направлении Сталинграда, для чего к началу июля группа армий „Юг“ должна пополниться освеженными и новыми соединениями.

К числу соединений, усиливающих группу армий „Юг“, принадлежала и 71-я пехотная дивизия.

В апреле 1942 года дивизия должна была быть возвращена из Франции на Восточный фронт и расквартирована в районе Харькова. С 18 апреля ее части начали прибывать в Люботин — пригород к западу от Харькова. Так как для главных сил дивизии на предстоящие 2–3 недели никакого использования не предусматривалось, то прибывающие в Харьков и его район воинские части размещались в местах для отдыха раздельно.

Сам город Харьков, вследствие переполнения его штабами и тыловыми подразделениями, мог предложить весьма скудные квартиры. Тем не менее посещение кино и театра войском было возможным».

28 апреля — 11 мая. Занятие исходных позиций 211-м пехотным полком 71-й пехотной дивизии и противостоящие ему силы. Однако, как сообщает нам «Die 71. Infanterie-Division im Zweiten Weltkrieg 1939–1945», долго отдыхать не пришлось: «28 апреля I.R.211 (211-му пехотному полку) было приказано оказать помощь 294.I.D. (294-й пехотной дивизии), которая атаковывалась русскими в районе Терновой. При прохладной погоде, по размокшей дороге полк марширует в направлении Михайловки — Ивановки и вечером занимает назначенные квартиры.

Рано утром 29 апреля роты продвигаются через Михайловку, Непокрытую и Перемогу на Купьеваху. По плохим дорогам, после длинного марша, подвергшись нападению русских истребителей и артобстрелу, понеся при этом первые потери, полк с большими усилиями достигает в темноте Купьевахи. Еще ночью были заняты позиции сменяющихся войск, и подразделения полка были приведены в боевую готовность».

Однако прибытие этого полка на фронт, равно как и прибытие под Харьков всей 71-й пехотной дивизии, не осталось незамеченным для советской разведки. Как раз в конце апреля часть района, ранее отвоеванного у немцев 38-й армией и переданного в 28-ю армию, была вновь возвращена 38-й армии. Позиции, занятые 211-м полком 71-й пехотной дивизии, оказались перед левым флангом 28-й армии Д.И. Рябышева и перед правым флангом 38-й армии К.С. Москаленко.

«Разведчики 38-й армии заметили появление полка новой дивизии в полосе нашего наступления, — пишет бывший начштаба-38 С.П. Иванов. — Это был полк 71-й пехотной дивизии. А харьковская агентура, с которой у нас поддерживался хороший контакт, сообщила о прибытии туда этой дивизии. Там же находилась 3-я танковая дивизия, и туда же начинала прибывать 23-я танковая (ранее нам противостояла 294-я дивизия). Эти данные мы, конечно, сообщили в штаб фронта. Там тоже знали о наращивании вражеских сил, но подчеркнули, что на ударных направлениях у нас имеется достаточное преимущество. В частности, наша армия на участках прорыва превосходила гитлеровцев по пехоте в 2,6 раза, по артиллерии — в 1,4, по танкам — в 1,3 раза. 28-я и 6-я армии имели более чем двукратное преимущество».

Непосредственно в передовых линиях, которые с немецкой стороны представляли собой цепь укрепленных опорных пунктов, по состоянию на 12 мая — день начала советского наступления — противостояние сил выглядело таким образом:

— два немецких пехотных полка — 429-й (168-й пд), 513-й (294-й пд) и часть 211-го (71-й пд) — подвергнутся атаке соединений 28-й армии: 175-й стрелковой дивизии, 169-й сд с приданной ей 84-й танковой бригадой, 244-й сд с приданной ей 57-й тбр, 13-й гв. сд с приданной ей 90-й тбр;

— еще два немецких полка — 530-й пехотный полк (299-й пд), 514-й пп (294-й пд) и часть 211-го пп (71-й пд) — будут атакованы соединениями правого крыла 38-й армии: 226-й сд с 36 тбр, 124-й сд с 13-йтбр и 81-й сд со 133-й тбр.

Соседями 211-го полка, который 12 мая занимал позицию в районе Непокрытой (ныне — Шестаково) и Перемоги, на стыке 28-й и 38-й армий, были 513-й (к северу) и 530-й (южнее) пехотные полки. Все три полка держали оборону по реке Большая Бабка фронтом на восток.

12 мая непосредственными противниками 211-го полка оказалась знаменитая 13-я гвардейская стрелковая дивизия полковника А.И. Родимцева (28-я армия), с приданной ей 90-й танковой бригадой полковника М.И. Малышева, и 226-я сд генерал-майора A.B. Горбатова (38-я армия), усиленная 36-й тбр полковника Т.И. Танасчишина.

Передовые подразделения указанных советских соединений находились на Старосалтовском плацдарме, между Большой Бабкой и Северским Донцом, и готовились к прорыву немецкого фронта.

9 мая командир 13-й гв. сд Родимцев был вызван на совещание в штаб ЮЗФ для «уточнения боевой задачи в предстоящей наступательной операции». По словам Родимцева: «Нашей 28-й армии и смежным с нею флангам 21-й и 38-й армий предстояло нанести удар из района юго-западнее Волчанска, прорвать оборону противника и, стремительно развивая наступление, расширяя прорыв, охватить Харьков с севера и северо-запада… Командующий Юго-Западным фронтом маршал Советского Союза С.К. Тимошенко подробно остановился на задачах каждой армии, участвующей в Харьковской операции.

Перед 28-й армией была поставлена задача прорвать оборону фашистов на фронте Избицкое — высота 196,8 и, овладев районом Терновая, Байрак, Купьеваха, к исходу третьего дня наступления выйти на рубеж Журавлевка, высота 204,4, Липцы, Борщевое, Ключики.

Маршал указал задачу и нашей 13-й гвардейской стрелковой дивизии. Нам предстояло прорвать оборону противника на фронте Купьеваха — Драгуновка, овладеть районом Перемога, Рогачевка и к исходу дня выйти на рубеж хутор Красный — высота 194,5. К исходу второго дня мы должны были овладеть высотами 197,2 и 201,2.

В перерыве от командующего 28-й армией генерала Рябышева я узнал, что нашим соседом слева будет действовать 226-я стрелковая дивизия генерала Горбатова, справа — 244-я стрелковая дивизия полковника Истомина.

Нашей дивизии поручалась почетная роль: сражаться в составе главной группировки армии и первой нанести удар по вражеской обороне на этом участке фронта».

Драматичность предстоящего боя заключалась еще и в том, что 71-я пехотная дивизия и ее командир Хартманн были старыми противниками 13-й гвардейской и ее командира Родимцева. Они сталкивались еще летом 1941 года под Киевом. Тогдашний противник 71-й пд — 3-й воздушно-десантный корпус, 5-й бригадой которого командовал А.И. Родимцев, — впоследствии был переформирован в 87-ю стрелковую дивизию, которая с 19 января 1942 года стала 13-й гвардейской.

В мае 1942 года 13-я гв. сд состояла из 34, 39 и 42-го гвардейских стрелковых полков и 32-го гвардейского артиллерийского полка. 39-м полком командовал майор И.А. Самчук, который также оставил нам воспоминания о тех днях:

«В начале мая дивизия получила приказ командующего 28-й армией о подготовке к наступлению… Готовя полки к наступлению, штаб дивизии разработал боевой приказ, в котором так определялась основная задача дивизии:

„13-я гвардейская ордена Ленина стрелковая дивизия с 90-й танковой бригадой, 7-м гвардейским артиллерийским полком во взаимодействии с 244-й и 226-й стрелковыми дивизиями прорывает оборону 126-го мотополка противника, овладевает рубежом Красный, Перемога, Гордиенко, Рогачевка и к исходу дня выходит на рубеж высота 214,3, Рязановка, высота 212,3.

Поддерживают дивизию 233-й артиллерийский полк РГК, 51-й гвардейский минометный полк и авиация, в соответствии с планом штаба армии“.

Согласно этому приказу, 39-й гвардейский стрелковый полк с двумя взводами 2-й роты 8-го гвардейского отдельного саперного батальона дивизии во взаимодействии с танками 90-й танковой бригады и 42-м гвардейским стрелковым полком должен был овладеть Купьевахой и в дальнейшем наступать на Перемогу. К исходу дня полку предстояло взять Перемогу (северную), Красный, заняв передовыми отрядами рубеж высоты 214,3.

42-й гвардейский стрелковый полк с 24-м отдельным гвардейским минометным дивизионом и полуротой 2-й роты 8-го гвардейского саперного батальона получил задачу во взаимодействии с танками 90-й танковой бригады, 39-м гвардейским стрелковым полком и частями 226-й стрелковой дивизии овладеть Драгуновкой, Гордиенко, Рогачевкой. Затем полку предстояло наступать на Рязановку и к исходу дня выйти на рубеж Рязановка, высота 194,5, имея передовые отряды в районе высоты 212,3, рощи восточнее высоты. 34-й гвардейский стрелковый полк находился во втором эшелоне дивизии», — пишет И.А. Самчук.

Как видно из приказа, процитированного командиром 39-го полка Самчуком, в противниках у 13-й гв. сд на 12 мая числился только один 126-й мотополк противника. На карте боевых действий 71-й пехотной дивизии, кроме указанных уже нами немецких пехотных полков, в районе полосы наступления 13-й гв. сд и 226-й сд значится часть немецкой 126-й стрелковой бригады (I Btl.Schtz.Brig. 126), часть артиллерии 71-й пд и ее саперные подразделения. По всей вероятности, в обоих случаях (и в приказе по 13-й гв. сд, и в истории 71-й пд) речь идет о 126-м стрелковом полку 23-й немецкой стрелковой бригады, которая входила в состав 23-й танковой дивизии вермахта. Однако карта, о которой мы говорим, отображает обстановку на 18 мая. Что же касается 12 мая, то ни на картах Гланца, ни на немецких картах, ни на советских послевоенных исследовательских схемах 126-й мотополк в этом районе не фиксируется. Другими словами, 13-я гвардейская дивизия начала свое наступление вслепую, не имея никакого представления о фактическом положении дел.

Сам Родимцев в своей книге в числе противостоящих ему противников, о которых ему стало известно уже в ходе боев, называет и 164-й немецкий полк. Очевидно, речь идет о 164-м пехотном полку, который в феврале 1942 года был переведен из 62-й в 57-ю пехотную дивизию, взамен на 179-й пехотный полк. Наличие подразделений 164-го полка в северном районе боевых действий не подтверждается другими источниками.

Командир 13-й гв. сд А.И. Родимцев.

Большое количество находящихся в полосе наступления 28-й и 38-й армий «неучтенных» полков и батальонов от самых различных немецких соединений говорит о той «каше», которая царила у немцев на этом участке фронта. На уже упомянутой нами карте из истории 71-й дивизии в районе боевых действий обозначена также и 13-я танковая дивизия, которая в мае месяце находиться к северо-востоку от Харькова не могла. Однако не будем забывать и о том, что Харьков был крупнейшей немецкой тыловой базой, где на отдыхе и лечении находилось большое количество военнослужащих группы армий «Юг». Здесь же размещались базы вооружения, материально-технического обеспечения и ремонтные организации. Отпускники, выздоравливающие, команды, прибывшие в Харьков для получения запчастей и оружия — все это могло оказаться на фронте в критические для немцев дни советского наступления.

Исходя из приказа по 13-й гв. сд, мы можем предположить, что в действительности на день начала советского наступления достоверными сведениями о противнике, о частях 71-й пд, о близком нахождении сил 3-й и 23-й танковых дивизий, о полках 294-й и 168-й пд, о других немецких частях и подразделениях в полосе предстоящего наступления советское командование не располагало. Задача «прорвать оборону 126-го мотополка противника» силами 13-й гвардейской стрелковой дивизии, 90-й танковой бригады, 7-го гвардейского артполка, 233-го артполка Резерва Главного командования, 51-го гвардейского минометного полка и авиации, во взаимодействии с 244-й и 226-й стрелковыми дивизиями выглядела чуть ли не детским развлечением.

Карта из истории 71-й пехотной дивизии.

«Большой вред делу нанесла также недооценка сил врага, — писал впоследствии командарм-38 К.С. Москаленко. — Эта особенность в деятельности военных советов Юго-Западного направления и фронта, наложившая еще зимой заметный отпечаток на принимаемые ими решения, теперь проявилась еще резче. Мне довелось с ней столкнуться незадолго до начала наступления.

В этот день я приехал на командный пункт фронта, чтобы доложить о замеченных признаках уплотнения боевых порядков врага и значительном укреплении переднего края его обороны.

Дело в том, что, принимая обратно часть плацдарма за Северским Донцом, я увидел там большие перемены на переднем крае противника. Две недели назад, когда мы передавали 21-й армии этот участок, враг располагал здесь лишь опорными пунктами в селах. Теперь же, кроме ранее существовавших, появилось много новых, причем оборудованы они были не только в населенных пунктах, но и вне их, на тактически выгодных рубежах.

Эти наблюдения дополнили данные разведки. Из них явствовало, что, например, на участок 294-й пехотной дивизии, оборонявшейся в полосе предстоящего наступления 38-й армии, был выдвинут еще один пехотный полк. Он принадлежал к 71-й пехотной дивизии, основные силы которой, совместно с 3-й и 23-й танковыми дивизиями, сосредоточились к тому времени в Харькове.

С одной из этих танковых дивизий — 3-й — части 38-й армии уже сталкивались во время мартовских боев за расширение Старосалтовского плацдарма на западном берегу Северского Донца. Тогда она нанесла нам неожиданный и чрезвычайно опасный удар.

Как уже отмечалось, для ликвидации его последствий нам пришлось приложить немало усилий. И теперь — у меня не было сомнений в этом — неспроста сосредоточилась 3-я танковая да еще вместе с 23-й танковой и 71-й пехотной дивизиями в Харькове, в непосредственной близости от арены боев, на направлении предстоящего удара 38-й армии.

В свете всех этих выводов и предположений поутихли мои недавние восторги по поводу нашего превосходства. Оно представилось мне незначительным в полосе наступления в целом и явно сомнительным на ряде участков. Если подтвердятся, полагал я, мои наблюдения относительно значительного укрепления обороны противника и предназначения 3-й и 23-й танковых дивизий, то, например, в полосе 38-й армии перевес сил мог оказаться не на нашей стороне».

Командующий войсками 38-й армии К.С. Москаленко в послевоенные годы.

11–12 мая. 211-й полк 71-й дивизии и его противник перед боем и в бою. «Если не считать нерегулярной диверсионной деятельности, беспокоящего огня пехоты и артиллерии, а также появления дозорных и боевых групп врага, то можно считать, что противник относительно спокойно вел себя на этом участке фронта до 11 мая, — продолжает летопись 71-й пехотной дивизии. — Заранее предусматривалось, что в ночь с 11 на 12 мая полк будет сменен. 13 мая он должен был находиться уже в расположении своей 71-й дивизии. Однако как раз во время смены началось русское массированное наступление с использованием ужасающих масс пехоты и танков. Немецкий фронт дрогнул. Части полка, которые уже успели смениться, сразу же заняли отсечные позиции к востоку от Перемоги. Хотя первый натиск был выдержан, стало ясно, что удержание позиций с такими немногими силами будет недолгим. Большие массы пехоты и сильные танковые отряды надавили на позиции. В этой борьбе погиб командир 1-го батальона майор Хертель (Hertel).

Все большие вражеские массы пронизывают место вторжения и продвигаются вперед на запад. Возникает большая неразбериха. 3-й батальон, который находится уже на марше к 71-й пехотной дивизии, был остановлен и брошен к месту вторжения. И снова полк своими еще наличествующими силами должен был занимать отсечные и оборонительные позиции, чтобы предотвратить дальнейшее продвижение врага вперед. При этом он нес очень высокие потери.

Пока I.R.211, находящийся при 294.I.D., вел бои, все части 71-й пехотной дивизии прибыли в район Харькова».

А вот как виделось вступление в Харьковское сражение 211-го полка нашими глазами:

«В ночь на 12 мая полки заняли исходное положение для наступления, — сообщает о начале боев 13-й гвардейской стрелковой дивизии И.А. Самчук. — Немецко-фашистское командование, не подозревая о готовящемся ударе на этом направлении, производило в это время смену 295-й пехотной дивизии частями 71-й пехотной дивизии, прибывшей из Франции. Передний край немецкой обороны всю ночь, как обычно, усиленно освещался ракетами.

На рассвете советские войска начали артподготовку. На огневые точки противника обрушился удар авиации, артиллерии и минометов. Под пулеметный обстрел были взяты все траншеи и ходы сообщения немецкой пехоты.

В 7 часов с наблюдательных пунктов дивизии и полков был подан сигнал о выходе в атаку. Гвардейцы стремительно ворвались на передний край врага. Завязалась ожесточенная схватка.

От мощной артиллерийской и авиационной подготовки части 295-й и 71-й немецких пехотных дивизий понесли большие потери.

71-я дивизия противника уже не раз испытала на себе силу ударов гвардейцев. Пройдя победоносным маршем через всю Францию и Польшу, она летом 1941 года появилась под Киевом, где 8 августа впервые столкнулась с частями 3-го воздушно-десантного корпуса. Хваленая дивизия, попав под удар десантников, понесла такие потери, что была отправлена во Францию на переформирование.

Немецко-фашистское командование, воспользовавшись отсутствием второго фронта в Европе весной 1942 года, бросило на советско-германский фронт большую часть своих резервов, в том числе и переформированную 71-ю пехотную дивизию. В апреле последняя прибыла под Харьков и здесь вторично была разгромлена, а ее 211-й полк почти полностью истреблен. В первый же день майского наступления под Харьковом 13-я дивизия нанесла жестокое поражение 513-му пехотному полку 295-й пехотной дивизии и особенно 211-му пехотному полку 71-й пехотной дивизии противника.

Наступление на Перемогу развивалось успешно. К исходу дня фронт обороны противника оказался прорванным и его части были отброшены на рубеж Перемога (северная), Рязановка. Для развития наметившегося успеха на направлении Перемога (южная), Красный был введен в бой 34-й гвардейский стрелковый полк».

Весьма красочно описывает начало наступления сам командир 13-й гвардейской стрелковой дивизии А.И. Родимцев:

«В ночь на 12 мая Барбину перед боем не спалось. В дивизии он новый человек, а от артиллеристов зависело очень многое. Он не успел хорошо изучить личный состав и поэтому беспокоился за исход артиллерийской подготовки. Мне тоже не спалось — беспокоили всяческие заботы. Как полки займут исходное положение для наступления? Не нарушена ли маскировка? Не разгадал ли противник наши планы? Казалось, организационные мероприятия проведены обстоятельно, а на душе было тревожно: не упущено ли что-нибудь?

За 11 месяцев войны мы впервые так тщательно, по-настоящему готовили наступательную операцию. В ее подготовке приняло активное участие командование армии и фронта.

Перед наступлением я созвонился с командирами полков. Все они бодрствовали. Доложили, что личный состав завтракает и дополучает боеприпасы, офицеры-артиллеристы находятся на передовых наблюдательных пунктах в готовности управлять огнем. Командир 90-й танковой бригады Малышев сообщил, что материальная часть в исправности, танкисты горят желанием выполнить приказ с честью.

В пять часов утра связался с командующим армией генералом Рябышевым, доложил о готовности личного состава дивизии к наступлению.

— Очень хорошо, — отозвался Дмитрий Иванович. — Обратите особое внимание на необходимость уничтожения и подавления целей противника нашей артиллерией и на одновременность атаки пехоты и танков.

Затем я позвонил соседу слева — генералу Горбатову. От удачных действий его дивизии зависел и наш успех. Ключевыми позициями на пути к Харькову мы считали два крупных населенных пункта: Перемога и Непокрытая. Оба они расположены на дорожном направлении. Следовательно, основная наша задача заключалась в том, чтобы сломить сопротивление противника в этих двух пунктах, — открыть путь на Харьков.

Как-то особенно медленно тянулись минуты в ожидании начала артиллерийской подготовки. Я успел переговорить со всеми командирами полков и начальниками служб. Дивизионный врач сообщил, что передовые медицинские пункты и медсанбат развернуты и готовы к приему раненых, медсестры с запасом медикаментов и бинтов находятся в траншеях, рядом с бойцами, и тоже ждут сигнала к атаке. Дивизионный инженер Тувский доложил, что саперы проделали проходы в наших минных полях и ждут сигнала, чтобы взяться за минные поля противника.

Нашлось даже время позавтракать в спокойной обстановке, хотя каждый из нас испытывал то высокое нервное и психологическое напряжение, которое человек переживает только в решающие моменты жизни.

Минут за двадцать до начала артиллерийской подготовки Борисов (начштаба 13-й гв. сд. — Авт.) ушел на командный пункт. Я с группой командиров направился на наблюдательный пункт.

Утро было необычно ясное и тихое. Небо на востоке все гуще наливалось золотистой зарей. После дождей, которые прошли недавно, верхний слой земли чуть подсох, и от густой зеленой травы, дружно покрывавшей отлогие склоны балки, веяло свежестью и запахом меда.

Под кустом орешника, в низких зарослях травы, росла фиалка. Я наклонился и осторожно сорвал нежный ясно-голубой цветок, положил на ладонь. Хрупкие, густо окрашенные лепестки цветка были похожи на крылышки мотылька; словно живой, он вздрагивал на ладони, ласковый, безмятежный вестник весны.

Через несколько минут на всю долину раздастся грохот снарядов…

Прерывая мои мысли, комиссар заметил: „Крови литься, а цветам цвести“. С наблюдательного пункта открывался широкий простор: глубокие долины и овраги, леса и рощи, высоты и черные полосы проселочных дорог. Справа простиралась разлогая Балка Яндела, прозванная „долиной смерти“ (она простреливалась огнем обеих сторон), дальше синел курган, юго-западнее большим темным квадратом проступала роща.

По горизонту четко вырисовывалась круглая высота, обозначенная на карте +2,6. Это был ключ всей обороны противника. Сначала мы решили нанести главный удар прямо по этой высоте, однако два дня назад, после проведения тщательной рекогносцировки, от первоначального решения отказались. Удобных подступов к этой высоте не было, борьба за нее могла стать длительной, а это задержало бы продвижение нашего левого фланга.

Поэтому пришлось использовать более выгодное положение дивизии на левом фланге, в юго-восточной части села Драгуновка, и один из полков пошел в направлении села Гордиенко, в обход высоты +2,6 с юга. В шесть часов утра грянула, оглушительно заревела наша реактивная артиллерия. Высота заволоклась черным облаком пыли и дыма. В плотном подвижном облаке замелькали молнии разрывов. Снова рев заполнил долину: полк реактивной артиллерии произвел второй залп.

Еще эхо катилось по яругам и долам, когда в воздухе послышался гул моторов: эскадрильи наших бомбардировщиков и штурмовиков заходили на позиции противника.

— Александр Ильич! — восторженно закричал Барбин. — Смотрите, снаряды нашей артиллерии рвутся точно на высоте. А Купьеваха пылает от реактивной артиллерии!

— Не спешите хвалиться, как бы с ног не свалиться, — сказал я ему. — Вот когда пехота вместе с танками пойдет в атаку и не встретит со стороны противника огневого сопротивления, тогда и скажем „гоп“!

Комиссар Зубков подошел ко мне ближе:

— Гляньте, как работают наши „Пе-2“ и штурмовики! Это они над Перемогой и Непокрытой. Жарко там сейчас врагу!

Истекает последняя минута перед боем. Гул самолетов отдалился, замерла, притихла земля. Ветка клена над нашим НП не шелохнется. По всему фронту в сторону врага взмыла серия красных ракет. Радисты четко передают условный сигнал „777“. Это — начало атаки.

Грохот и скрежет металла доносятся к наблюдательному пункту из разлогой долины. Свежий весенний ветер будто приближает к нам лязг гусениц и рокот моторов. Танкисты Малышева ведут машины на повышенных скоростях. Окутанные синевой дыма, танки стремительно понеслись к позициям противника. За ними, поднявшись во весь рост, с криком „ура“, ускоренным шагом движется пехота. Крик то перекатывается, то глохнет, то снова доносится непрерывным, протяжным „а-а-а“; в нем отчетливо слышатся интонации ярости и гнева.

В эти минуты многие вопросы не давали мне покоя: подавлены ли нашей артиллерией огневые точки противника? Сможет ли пехота с танками сделать бросок в первую траншею и уничтожить там гитлеровцев до того, пока они еще не опомнились от артиллерийского налета? Как справились с задачей саперы, — проделаны ли проходы в минных полях противника?

За действиями наших танков с десантниками я наблюдал особенно внимательно. Вот пять тяжелых машин, сделав крутой разворот, ринулись на огневые позиции артиллерии противника в районе Драгуновки. С ходу завязался бой. Десантники посыпались с танков, растянулись цепью, залегли.

Танки остановились. Почти одновременно грянули их пушки. Залп повторился второй и третий раз. Снова машины на предельной скорости двинулись на огневые позиции врага.

Десантная рота неотрывно следовала за танками. Отдельные бойцы падали, ползли, поднимались. Другие лежали неподвижно. Однако атака продолжалась. Командирский танк первым ворвался на позицию вражеской батареи.

Со стороны гитлеровцев выстрелы слышались все реже. Наконец они совсем притихли. Значит, батарея противника подавлена. Теперь танки с десантом должны двинуться к северу, в тыл высоты.

Несколько позже Малышев рассказал подробности этой атаки. После нашей артиллерийской подготовки и бомбового удара у гитлеровцев на этом участке обороны оставалось четыре орудия. Танки, ведя огонь прямой наводкой, заставили батарею противника замолчать. Ворвавшись на батарею, десантники уничтожили расчеты и захватили орудия исправными.

Воспользовавшись успехом танкистов, командир стрелковой роты 42-го гвардейского стрелкового полка Болотов принял правильное решение: поднял роту в атаку на село Драгуновка в тот момент, когда фашисты начали откатываться. Ведя на бегу огонь из стрелкового оружия, рота ворвалась в село, уничтожила прислугу двух минометов и одной пушки, до взвода пехоты врага.

Наступление дивизии развивалось по строго разработанному плану. Однако законы войны таковы, что успех не приходит без огорчений. Подчас малый недосмотр, неточная договоренность между взаимодействующими подразделениями может привести к ненужным, просто-таки досадным потерям.

Когда наши саперы проделали проходы в минном поле противника и обозначили их клочьями развернутой марли, — для танкистов эти обозначения оказались недостаточно заметными. Они не нашли проходов и двинулись прямо по минному полю. Четыре машины подорвались на минах, три из них сгорели. Остальные танки проскочили и атаковали огневые точки противника.

В масштабах всего сражения на подступах к Харькову это был лишь эпизод, однако его следовало запомнить и сделать выводы.

Противник упорно сопротивлялся на всем протяжении фронта. Позже пленные офицеры говорили, что они не допускали и мысли, что мы сможем прорвать их оборону. Их огневые точки, подавленные нашей артиллерией, оживали и продолжали вести огонь по нашей наступающей пехоте.

Теперь наши солдаты и командиры убеждались, что труд, затраченный при подготовке наступательной операции, не был напрасным. Наши пехотинцы умело взаимодействовали с танковыми экипажами и артиллерийскими расчетами, благодаря чему нам удавалось быстро продвигаться вперед. Танки давили пулеметные точки врага, а пехота, вплотную следуя за машинами, расстреливала отступающих фашистов. Через час после начала атаки полки майора Самчука (39-й гв. сп) и полковника Елина (42-й гв. сп), действуя в первом эшелоне дивизии, сломили сопротивление немецкой обороны. Полковник Елин сообщил, что гвардейцы его полка освободили село Драгуновку и вместе с танками успешно продвигаются вперед, захватив большие трофеи.

Впрочем, с наблюдательного пункта мне была видна вся картина боя, и я знал, что Драгуновка нами взята.

Павел Иванович Елин сообщал также, что командир 4-й стрелковой роты Иван Чекальдин совершил глубокий маневр: обошел Драгуновку с одним взводом и захватил склад боеприпасов. Два его взвода при поддержке пулеметчиков атаковали четырехорудийную батарею противотанковых пушек, уничтожили 18 фашистов и, таким образом, открыли нашим танкистам путь на запад. Во время этих дерзких действий только два бойца его роты были легко ранены.

Отлично действовали и гвардейцы 5-й роты старшего лейтенанта Павла Станислава: они уничтожили расчеты двух противотанковых орудий противника.

Голос Елина звенел от радостного возбуждения:

— Александр Ильич! Я имею теперь десять исправных немецких противотанковых пушек и много боеприпасов к ним.

Я поблагодарил гвардейцев за умелые боевые действия и приказал немедленно использовать против врага трофейное оружие — пушки, минометы, пулеметы, винтовки.

Сражение разгоралось. Все окружие горизонта — балки, долины и овраги — заволок плотный и едкий дым. В этом всклокоченном синем дыму то и дело вздымались вихри снарядных разрывов. Неумолчно трещали пулеметы. Пронзительно и резко били противотанковые пушки. Наши танкисты и пехотинцы уверенно двигались вперед.

Около часа дня майор Самчук доложил, что гвардейцы его полка полностью очистили от фашистов населенный пункт Купьеваха.

Я приказал ему ввести в бой второй эшелон полка и вместе с танкистами наступать в направлении села Перемога.

Не скрою, впервые за долгие одиннадцать месяцев войны я так полно и глубоко испытывал острую, волнующую радость. Все наши воины были захвачены общим радостным порывом.

Комиссар Зубков, стиснув кулаки, шептал чуть слышно:

— Вперед! Только вперед, и как можно быстрее…

…Я позвонил Борисову, приказал готовить к вводу в бой полк Филиппа Алексеевича Трофимова (34-й гв. сп).

Теперь перед нами была единственная задача: идти вперед, не давать врагу опомниться, бить его непрерывно. Быстро наращивая силы из глубины боевого порядка дивизии, мы могли стремительно развивать успех полков первого эшелона и решительно двигаться на Харьков.

Гитлеровцы пытались контратаковать. Поддержанный танками вражеский батальон 515-го пехотного полка (полк 294-й пехотной дивизии. — Авт.) двинулся в „психическую“ атаку. Наши воины успели отрыть глубокие щели, пропустили танки врага и отсекли от них пехоту. Немецкий батальон был почти полностью уничтожен. Большие потери понесли и другие батальоны противника, особенно 1-й батальон 164-го полка.

К вечеру дивизия успешно выполнила поставленную перед ней задачу. Наши потери составляли 90 человек убитыми и ранеными. Большинство танков, подбитых противником, удалось быстро восстановить, и через день-два они снова вступили в строй.

На этом участке фронта гитлеровцы фактически были разгромлены. Мы взяли в плен более 80 солдат и офицеров, захватили 43 орудия, 15 минометов, 8 ручных пулеметов, 7 раций, 40 лошадей, три больших склада с боеприпасами, два вещевых склада и другое.

В этот день были освобождены населенные пункты Купьеваха, Драгуновка, Перемога, Гордиенко, захвачено много важных в тактическом отношении высот.

День догорал, теплый вечер спускался на изрытую снарядами землю. Мы шли с комиссаром по притихшему полю боя, обходя глубокие воронки и еще не убранные трупы…»

А что же происходило в это время в направлении Непокрытой, где находились основные силы 211-го полка 71-й дивизии?

В направлении этого населенного пункта наступал левый (южный) сосед 13-й гв. сд — 226-я стрелковая дивизия 38-й армии Москаленко. С октября 1941 года этой дивизией командовал освобожденный буквально накануне войны из Колымских лагерей комбриг A.B. Горбатов (с декабря — генерал-майор). У его жены были репрессированы отец и брат. А когда в 1937 году (по другим данным — в 1938-м) арестовали и самого Горбатова, то А.И. Еременко не побоялся оказать помощь его жене. Оказать открытую помощь члену семьи «многочисленных изменников Родины», двое из которых уже расстреляны… Тут, пожалуй, относительно поступка Еременко все ясно и без комментариев. К этому следует только добавить, что за отмену приговора Горбатову выступил и С.М. Буденный…

«…Я часто бывал у своего правого соседа, — вспоминал Горбатов, — прекрасного товарища и волевого боевого командира 13-й гвардейской стрелковой дивизии А.И. Родимцева, а он, в свою очередь, бывал у нас. Мы обсуждали создавшееся положение, обменивались мнениями о работе в дивизиях, а иногда отдыхали за шахматами. Я рассказывал о мартовских событиях в 1917 году, о гибели трех наших пехотных дивизий на плацдарме за рекой Стоход. Тогда немцы сначала разрушили все переправы на реке, а потом, применив много артиллерии и газы, после третьей атаки захватили плацдарм.

Тогда немцы не предупреждали листовками о предстоящем наступлении, говорил я Родимцеву, а сейчас предупреждают. Похоже на то, что у них здесь нет сил для наступления. И все-таки нам нельзя сидеть сложа руки: кто знает, не сделают ли они попытку сбросить нас в реку?

И мы проводили большую работу по укреплению нашей обороны, совершенствовали систему огня. Дивизионная артиллерия, отведенная на восточный берег, находилась в самой высокой готовности к открытию огня, полковая была поставлена на прямую наводку для стрельбы по танкам. Пользуясь системой наблюдательных пунктов, поднятых до вершин деревьев, мы старались просматривать глубину обороны противника и видеть то, что он тщательно скрывает от нас: при обороне плацдарма особенно важно, чтобы враг не напал внезапно.

На наблюдательные пункты мы назначили по четыре человека, одного из них старшим. Эти люди не сменялись ежедневно, а закреплялись за определенным сектором на десять суток. Их учили хорошо запоминать местность и каждое утро проверять, не произошло ли за ночь изменений. Службу наблюдатели несли круглосуточно, меняясь через час или два (в том числе и старший). В тетрадь наблюдений записывали виденное и слышанное днем и ночью…

11 мая 1942 года мы готовились к большому наступлению.

После суровой зимы весна на юге началась рано: в конце апреля появилась травка на лугах, затем и лес оделся листвой, а сейчас и черемуха стояла в полном цвету.

Артиллерийская подготовка была назначена на 6 часов, а начало наступления на 7 часов 30 минут. Учитывая, что день будет тяжелый — трудно было сказать, когда и где бойцы получат передышку, — мы дали указание: ужином накормить до 20 часов, в 21 час людей уложить спать и обеспечить всем девятичасовой сон, подъем произвести в 6 утра, с началом артподготовки, а до семи раздать сытный завтрак.

Вечером накормили бойцов ужином и приказали спать.

Как всегда перед боем, я, стараясь справиться с неизбежным волнением, мысленно проверял, все ли предусмотрено. В этих случаях хочется побыть одному. Я ходил взад-вперед по лесу, где расположился 985-й стрелковый полк. Вечер был очень теплый. Проходя по расположению батальонов, я видел, что все лежат, обняв свое оружие, но никто не спит; кое-кто тихонько перешептывался с соседом. Как знакомы мне эти солдатские думы перед наступлением! Одни думают о близких, о родных, другие о том, будут ли живы завтра, третьи ругают себя за то, что не успели или забыли написать нужное письмо…

…С четырех часов я был на ногах и снова прошелся по лесу. Было уже светло, но все спали крепким сном, хоть птицы щебетали на все голоса. В первый раз я был зол на них в это раннее майское утро, особенно на тех, которые пели громко. Я боялся, что они разбудят солдат, которые, вероятно, заснули лишь перед рассветом, — им надо было поспать еще хоть часок.

„Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат…“ Не случайно появилась эта прекрасная песня, так верно отвечающая переживаниям фронтовиков.

На НП дивизии мой заместитель подполковник Лихачев доложил, что все готово, часы сверены, осталось пять минут.

Ровно в шесть часов дружно заговорили все стволы артиллерии. Пока шла артподготовка, солдат подняли, накормили сытным завтраком. В семь часов тридцать минут мы пошли в наступление и овладели высотой 199,0 — основным опорным немецким пунктом, прикрывавшим село Непокрытое. К шестнадцати часам Непокрытое было в наших руках».

Боевые действия 71-й пехотной дивизии и ее подразделений в первый и последующие дни майского сражения под Харьковом происходили в квадрате со стороной примерно 20×20 км. Наиболее обобщенную картину событий, происходящих в этом районе, дал нам командующий войсками 38-й армии К.С. Москаленко:

«Наступление северной ударной группировки (т. е. 21, 28 и 38-й армий. — Авт.) началось 12 мая в 6 час. 30 мин. артиллерийской подготовкой. Она продолжалась ровно час. В 7 час. 30 мин. пошла в атаку пехота с танками непосредственной поддержки. В это же время авиация начала длившийся 15–20 минут налет по районам артиллерийских позиций и опорным пунктам противника в его главной полосе обороны.

Значительное число огневых точек подавить не удалось. Кроме того, их оказалось намного больше, чем предполагалось, и это была первая неожиданность для наших войск. В результате стрелковые подразделения и танки первых эшелонов 21, 28 и 38-й армий были встречены плотным огнем. За этим последовали контратаки тактических резервов противника. В первой половине дня атакующие части смогли продвинуться на глубину от 1 до 3 км.

Второй неожиданностью было то, что, вопреки надеждам, меньше всех продвинулась 28-я армия. Она имела, как показано выше, сил и средств больше, чем 21-я (генерал В.Н. Гордов. — Авт.) и 38-я армии. Однако в ходе боев выяснилось, что и враг создал в полосе наступления 28-й армии большую тактическую плотность обороны. Это, в свою очередь, показало, что немецко-фашистское командование знало о нашем наступлении. Внезапность как важнейший элемент всякого боя была потеряна нашими войсками. Предстояло вести тяжелые, кровопролитные бои.

К концу первого дня наступления лучших результатов в бою добились 21-я и 38-я армии. Войска этих армий, имея плотность артиллерии и танков на 1 км фронта меньшую, чем 28-я армия, достигли бóльших успехов…

Лучше всех действовала 226-я стрелковая дивизия генерал-майора A.B. Горбатова, усиленная 36-й танковой бригадой (командир полковник Т.И. Танасчишин). Она в короткий срок прорвала тактическую глубину обороны гитлеровцев и перешла затем к преследованию разбитых подразделений 294-й и 211-го полка 71-й пехотных дивизий. После короткого, стремительного боя 226-я стрелковая дивизия овладела важным узлом сопротивления противника в населенном пункте Непокрытое, продвинувшись за день на 10 км…

К началу советского наступления, как уже отмечалось, на участок против 38-й армии был переброшен один полк 71-й пехотной дивизии. Сюда же в самом начале боя прибыл и полк 297-й пехотной дивизии. Он входил в состав резерва 51-го армейского корпуса, оборонявшего Чугуевский плацдарм.

Командование 6-й немецкой армии было встревожено. Оно полагало, что здесь, а не к югу от Харькова, наносился главный удар. Это направление было признано угрожающим, поэтому сюда были переброшены еще два. полка — из 71-й и 44-й пехотных дивизий. Кроме того, к исходу дня в полосе наступления армии начали сосредоточение 3-я и 23-я танковые дивизии, находившиеся в армейском резерве и предназначенные, как мы очень скоро убедились, для выполнения активных задач.

Итоги первого дня наступления в целом не оправдали надежд командования фронта. Я считал необходимым для достижения успеха перенести направление главного удара в полосу нашей армии. То обстоятельство, что 226-я стрелковая дивизия прорвала тактическую глубину обороны противника, должно было значительно облегчить разгром 3-й и 23-й танковых дивизий, а затем окружение и ликвидацию всей харьковской группировки противника.

Эти соображения были доложены командующему фронтом. Однако он не согласился с ними, заявив, что на прежнем направлении успех будет значительнее, так как там оба фланга надежно прикрыты. Опасения же относительно сосредоточения противником крупных сил танков командующий счел недостаточно обоснованными. Эту угрозу, по его мнению, должен был ликвидировать успех войск на направлении главного удара, т. е. на участке нашей 6-й армии.

Военный совет фронта пришел к выводу, что операцию и в дальнейшем необходимо продолжать согласно ранее принятому решению и в прежней группировке. Он считал, что решительным наступлением 28-й армии будет обеспечен разгром противостоящих войск врага к утру следующего дня. Когда же сопротивление противника, таким образом, будет сломлено, полагали в штабе фронта, наши войска устремятся на запад и окружат вражескую группировку. Что касается двух танковых дивизий, сосредоточенных в полосе наступления 38-й армии, то не были предусмотрены меры по их разгрому или хотя бы парированию возможных контрударов. Мне было лишь приказано вывести танковые бригады из боя и сосредоточить их к утру следующего дня для прикрытия старосалтовского направления, что нельзя было считать достаточно эффективной мерой. Тем более что в этом же районе противник заканчивал сосредоточение трех свежих пехотных полков, о которых мы узнали лишь на следующий день».

Начальник штабов ЮЗФ и ЮЗН И.Х. Баграмян так прокомментировал эти слова Москаленко: «Отдавая командующему 38-й армией генералу К.С. Москаленко распоряжение о выводе из боя соединений 22-го танкового корпуса с целью подготовки их к парированию ожидавшегося танкового тарана противника, маршал С.К. Тимошенко надеялся, что командарм сможет умелым применением корпуса, имеющейся артиллерии и инженерных средств успешно отразить ожидавшийся удар. Ведь генерал Москаленко считался у нас большим специалистом по борьбе с танками противника».

Однако мы забежали немного вперед. О том, что на следующий день Харьковской операции, 13 мая, под дых наиболее успешным дивизиям армий Москаленко и Рябышева нанесут удар сразу две танковые дивизии противника, еще никто не знал…

6–20 мая 1942 года. Главные силы 71-й пехотной дивизии в Харьковском сражении. Поскольку в период Харьковской битвы полки 71-й и 44-й немецких пехотных будут перемешаны, то нам нужно будет ненадолго вернуться к той зловещей роли, которую сыграла в двух предыдущих харьковских неудачах советских войск 44-я Infanterie-Division.

В 1942 году харьковских операций было три: январская, мартовская и собственно майская, которой и посвящена эта книга.

Первая наступательная харьковская операция — Барвенково-Лозовская — проводилась в январе 1942 года и потерпела фиаско. Хотя фронт фашистских войск и был прорван, но освободить Харьков не удалось. В результате этой операции советскими войсками был образован опасный (и для немцев, и для нас) Барвенковский плацдарм. Горлом, или устьем, этого плацдарма были: на севере — Балаклея, на юге — Славянск. Расстояние между этими двумя пунктами, находящимися в руках у немцев, составляло около 75 км. Очень опасное для советских войск с точки зрения немецкого танково-авиационного потенциала расстояние.

Вторая наступательная харьковская операция — «малоизвестная» — проводилась в марте 1942 года. 6-я и 38-я армии Юго-Западного фронта должны были уничтожить чугуево-балаклеевскую группировку противника и взять Харьков. Задача выполнена не была. Выбить фашистов из Балаклеи не удалось. «Удавка» Балаклея — Славянск продолжала давить на горло советских войск…

Во всех этих наступательных операциях район Балаклеи защищала 44-я пехотная дивизия 51-го армейского корпуса 6-й немецкой армии Паулюса.

В январе ее не смогли выбить из Балаклеи соединения правого крыла 6-й армии А.М. Городнянского: 253-я стрелковая дивизия комбрига A.A. Неборака с приданной ей 13-й танковой бригадой подполковника И.Т. Клименчука, 337-я стрелковая дивизия полковника С.М. Бушева, с приданной ей 7-й танковой бригадой полковника И.А. Юрченко, часть сил 411-й стрелковой дивизии полковника М.А. Песочина и 6-й кавалерийский корпус генерал-майора А.Ф. Бычковского (корпус к моменту получения приказа о помощи во взятии Балаклеи не имел ни боеприпасов, ни продовольствия, ни фуража; его транспорт и 5-я гвардейская танковая бригада стояли без горючего). В безуспешном срезании Балаклеевского выступа участвовало и левое крыло 38-й армии генерал-майора технических войск А.Г. Маслова, предшественника К.С. Москаленко на посту командарма-38.

В мартовской наступательной операции 6-й (А.М. Городнянский) и 38-й (К.С. Москаленко) армий советским войскам опять не удалось окружить и уничтожить чугуево-балаклеевскую группировку противника, состоящую из частей 44-й и 297-й дивизий вермахта. Район Балаклеи обороняла все та же 44-я пехотная дивизия.

44-я пехотная дивизия в районе Балаклеи. Январь-май 1942 г.

12 мая 1942 года началась третья наступательная харьковская операция. И мы опять передаем слово летописцам 71-й «Удачливой» пехотной дивизии:

«6 мая дивизия была подчинена LI.А.К. (51-му армейскому корпусу). Pi.-Btl. дивизии (саперный батальон), подчиненный 44.I.D. (44-й пехотной дивизии), сразу же направляется на восстановление переправ у Балаклеи.

Для того чтобы завоевать благоприятные исходные позиции на Донце и Осколе, требовалось предпринять ряд операций, так как из-за русского зимнего наступления образовалась такая линия фронта, с которой большую операцию едва ли можно было начать. 18 мая 1-я танковая армия и 17-я армия с юга, а 6-я армия с севера должны были приступить к наступательной операции против вражеского района вторжения к югу от Харькова (т. е. против Барвенковского плацдарма. — Авт.).

Этот проект был пресечен 12 мая русским массированным наступлением в районе к востоку и юго-востоку от Харькова. Немецкие и союзные дивизии, которые с 9 мая занимались перегруппировкой, были частично раздавлены, а частично отброшены сильными танковыми соединениями и армиями Тимошенко.

71-я пехотная дивизия, которая в это время своими главными силами находилась на марше в направлении Лимана, где, сменив 44-ю пехотную дивизию на участке Граково — Змиев, она должна была занять исходное положение для операции „Фридерикус“, получила новый приказ. Она должна была следовать к Бабке, на восток от Харькова, чтобы сменить там 23.Pz.Div. (23-ю танковую дивизию). Дивизия сразу же отправляется на север. 194-й пехотный полк 71-й пехотной дивизии, который уже успел сменить 131-й пехотный полк 44-й пехотной дивизии на участке 44.I.D., остался на ее позициях и был подчинен 44.I.D. В свою очередь 131-й полк 44-й дивизии подчинился 71-й дивизии.

К северу от Харькова противник достиг района Веселое — Липцы. Для блокирования этого русского прорыва выдвигается находящаяся в Бабке 23.Pz.Div. и часть 71.I.D. Под сильными налетами вражеской авиации смена частей была произведена, и дивизия приготовилась к обороне.

16 мая противник предпринимает сильные, поддержанные многочисленными танками, атаки на Непокрытую (12 мая Непокрытая была взята 226-й сд Горбатова и 36-й тбр Танасчишина, 13 мая — потеряна, в ночь на 14 мая — опять взята, а утром 14 мая, не выдержав удара 23-й тд и частей 71-й пд, Горбатов и Танасчишин отошли к Большой Бабке; 15 мая активность у Непокрытой могла проявлять 13-я гв. сд и 90-я тбр; 16 мая Непокрытую никто не атаковывал, наоборот, 23-я тд и 71-я пд атаковали из Непокрытой 13-ю гв. сд Родимцева и приданную ей 57-ю тбр. — Авт.). Весь день господствовала вражеская артиллерия и авиация. Только использование „Штук“ привело к ощутимой разгрузке.

17 мая на правый фланг дивизии, где находится подчиненный ей 131-й полк (полк 44-й пехотной дивизии. — Авт.), ворвался враг, продолжают историки 71-й пехотной дивизии. При этом высота 194,5 была потеряна. Командир дивизии, генерал фон Хартманн (Hartmann), лично останавливает отход частей I.R.131, ведет их снова вперед и добивается того, что вражеская атака захлебывается. В течение дня полку удается взять обратно потерянную высоту и отразить несколько вражеских атак (в этот день на высоте 194,5 отбивался от многократных танково-авиационных атак со стороны Непокрытой 39-й гвардейский стрелковый полк И.А. Самчука; во второй половине дня, не выдержав немецкого удара по высоте 212,3, на высоту 194,5 отошел и окопался на ее западном склоне 42-й гвардейский стрелковый полк И.П. Елина; очевидно, от этого отступающего полка и убежал находящийся в районе высоты 131-й полк 71-й (44-й) дивизии. — Авт.).

18 мая враг продолжает свое массированное танковое наступление. При этом самые передовые линии становятся частично проутюженными. Подчиненный дивизии батальон Шмидт-Отта (Schmidt-Ott), из 23.Pz.Div., становится поддержкой при обороне от этих атак. Возобновленная помощь „Штук“ лишь частично ослабляет вражеский нажим.

19 мая враг повторяет танковую атаку, и особенно сильно действует его военная авиация. Однако все атаки успешно отражаются. Более чем 50 вражеских танков и много артиллерийских батарей было уничтожено, и позиции удалось повсюду удержать. Безуспешной осталась и попытка противника ворваться 20 мая при поддержке многочисленных танков на позиции I.R.191. Полк выдерживает это и предотвращает прорыв».

131-й полк в районе реки Бабка.

Как видно из цитируемого отрывка, немцы считали себя обороняющейся стороной. Таковой же считали себя и советские войска. После 13 мая, когда по северной группировке ударили немецкие танки, наступление советских войск стало затухать и к 16 мая превратилось в оборону с контратаками. 17 мая Рябышев, а 18 мая Москаленко действительно перешли в наступление, в том числе и на позиции, занимаемые частями 71-й пехотной дивизии. Однако это наступление не было успешным и закончилось отходом наших армий на исходные рубежи.

В период этих боев основные силы 71-й пд были расписаны следующим образом (к сожалению, летопись дивизии ничего не говорит об этом):

1. 191-й и 131-й пехотные полки 71-й пехотной дивизии, совместно с 23-й танковой дивизией из района Михайловки 1-й, Непокрытой и Гордиенко действовали против 13-й гвардейской (28А) и 226-й (38А) стрелковых дивизий.

2. 211-й полк 71-й дивизии, 3-я танковая дивизия и 513-й полк 294-й пехотной дивизии, сосредоточенные севернее Михайловки 1-й, действовали против 13-й гв. сд и 244-й сд (28 А).

Обе боевые группы, в которые входили части 71-й пехотной дивизии, действовали и против других советских соединений, например, в районе Веселого и Терновой, однако мы ведем речь только о боях в районе Перемоги и Непокрытой, где названные нами советские соединения поддерживались 90, 36 и 57-й танковыми бригадами. 18 мая состав советской группировки в названном районе будет изменен, о чем нами будет сказано далее.

Что касается 57-й танковой бригады, то ей сразу же не повезло. Интенсивность использования немецкой авиации была такова, что командир 57-й танковой бригады (возможно, это был генерал-майор В. М. Алексеев) был убит сразу же после того, как 15 мая прибыл со своей бригадой в распоряжение Родимцева. Слова командира 13-й гв. сд: «Над боевыми порядками полка Елина появилось необычное авиационное соединение противника — сто самолетов!» — отнюдь не являются преувеличением. Подтверждение этому мы скоро найдем в истории 71-й пехотной дивизии. Оставшаяся без своего командира и подчиненная И.П. Елину 57-я танковая бригада, не выдержав мощного удара немецкой авиации и танков, начала отход, но была остановлена на позициях 39-го гв. сп майора И.А. Самчука, где вскоре разгорелись ожесточенные танковые бои. Поскольку полки Самчука и Елина сосредоточились в районе высоты 194,5, то мы можем предположить, что упоминаемые в истории 71-й пд советские танки в районе этой высоты и Непокрытой могли принадлежать 57-й тбр. При этом участие в боях танков 90-й (приданных 13-й гв. сд) и 36-й тбр (приданных 226-й сд) в районе высоты 194,5 тоже не исключается.

Высота 194,5, о которой все время идет речь в немецких и советских источниках, находится между Перемогой и Непокрытой, на юго-восточной окраине лесного массива между этими населенными пунктами и находящейся западнее Петровской. Согласно альбому Гланца по состоянию на 17 мая высота находилась в полосе 191-го полка 71-й дивизии, правее которого, т. е. к югу, в районе Непокрытой, находился 131-й полк 71-й (44-й) пд. Противником немцев на высоте 194,5 была 13-я гвардейская стрелковая дивизия Родимцева. Противником 131-го полка согласно этой же карте была 226-я сд Горбатова. Советский источник (схема из 5-го выпуска Сборника военно-исторических материалов Великой Отечественной войны. — М., 1951) указывает, что 17 мая 226-я сд Горбатова находилась восточнее Непокрытой и что против нее действовал 191-й полк 71-й пд. Правда, на этой схеме 131-й полк вообще не обозначен.

С советской стороны вышеописанные в истории 71-й пехотной дивизии бои выглядели таким образом:

«С раннего утра 17 мая загрохотала артиллерия, — вспоминал командующий войсками 28-й армии Рябышев. — После короткой артиллерийской подготовки танки противника, сопровождаемые густыми цепями пехоты, атаковали фланговые соединения армии. Первая атака на участке 13-й гвардейской дивизии была отбита со значительными для атакующих потерями в живой силе. Перед фронтом ее частей остановилось и, коптя чадным пламенем, догорало пять бронеединиц…

В 11 часов 30 минут из Непокрытой снова появилась немецкая пехота в сопровождении 50 танков. Тотчас в воздухе появилось более 30 пикирующих бомбардировщиков. Они начали бомбить боевые порядки 13-й гвардейской дивизии, не давая возможности вести огонь по танкам. Подразделения начали нести большие потери и в людях.

Атакованные врагом с запада 34-й и 42-й и с юга 42-й и 39-й гвардейские стрелковые полки оказались в очень тяжелом положении. Вышедшие из Непокрытой 50 вражеских танков разделились на две группы, одна с грохотом направилась через тыл 42-го гвардейского на высоту 214,3, которую занимал 34-й гвардейский полк, другая пошла на высоту 194,5, занимаемую 39-м гвардейским полком.

Полковник А.И. Родимцев ввел в бой 90-ю танковую бригаду, но в ней оставалось лишь 20 боевых машин, и они не могли оказать решающего влияния на ход боя. Родимцев просил у меня истребителей против немецких бомбардировщиков и штурмовиков для ударов по скоплениям неприятельских войск у Михайловки 2-й, Михайловки 1-й, Непокрытой, чтобы задержать подход резервов противника, основательно ослабить их еще в районе сосредоточения и на марше.

Военно-воздушные силы армии насчитывали всего 30 истребителей, 15 штурмовиков и столько же бомбардировщиков. Летчики работали с полной нагрузкой на других участках армейской полосы согласно полученным указаниям. Тем не менее я вынужден был перенацелить часть самолетов всех типов для действий в интересах 13-й гвардейской дивизии. Это несколько облегчило ее положение.

К 12.30 общими активными усилиями атаки неприятеля были отбиты. Части и подразделения стали приводить себя в порядок. Но передышка длилась недолго. Через полчаса из Непокрытой к позициям 39-го гвардейского полка снова двинулись пехота и 19 танков. Подпустив боевые машины поближе, по ним дружно ударили из противотанковых ружей. Четыре танка загорелись, остальные повернули к позициям 42-го гвардейского полка…

В 13 часов 20 минут на оборону 39-го гвардейского полка снова двинулась пехота с 15 танками. А через некоторое время из Михайловки 1-й на Непокрытую вышли 45 танков и пехота, у высоты 198,5, в двух километрах западнее Непокрытой, эта колонна повернула на север и ударила во фланг 42-го, а затем и 34-го гвардейских стрелковых полков. И снова над их боевыми порядками повисло около 30 пикирующих бомбардировщиков противника. Гвардейцы мужественно отражали атаку, но слишком велики были силы врага. 34-й гвардейский полк оставил Петровское, высоту 214,3 и закрепился у рощи, на восточном скате этой высоты. Не устоял и 42-й гвардейский, он оставил высоту 212,3 и закрепился на западном скате высоты 194,5.

Сосед слева (226-я сд Горбатова. — Авт.), отошедший на восточный берег реки Бабка, доносил, что из села Песчаное на высоту 199,0, то есть к расположению 39-го гвардейского полка, двигался пехотный полк немцев.

И снова загрохотал бой. Над участком 13-й гвардейской в который раз в воздухе появились фашистские самолеты. Наши истребители и штурмовики появлялись в воздухе лишь от случая к случаю из-за малочисленности. Все действия нашей авиации были скованы, она была лишена возможности широкого маневра. Пикирующие бомбардировщики противника постоянно висели над полем боя и наносили батальонам большие потери.

Вечером Родимцев доложил мне итоги дня боев.

34-й гвардейский полк отошел к Перемоге. 42-й и 39-й гвардейские полки удерживали свои позиции. Таким образом, гвардейцы совместно с 90-й и 57-й танковыми бригадами выстояли в ходе контрудара двухсот танков врага с пехотой и массированную авиабомбежку. Они лишь кое-где отошли, спалив и повредив 73 танка и выведя из строя до 500 фашистских солдат».

На следующий день, 18 мая, 71-я пехотная дивизия столкнулась в районе Перемоги — Непокрытой с относительно свежими советскими войсками. В разорванный стык между 13-й гвардейской и 244-й стрелковой дивизиями были введены части 38-й (полковник Н.П. Доценко) и 162-й (полковник М.И. Матвеев) стрелковых дивизий. 18–19 мая в этот же район была брошена и 34-я отдельная мотострелковая бригада (полковник К.И. Овчаренко). Правда, все эти соединения не действовали в районе Перемоги в своем полном составе…

1-й батальон 211-го полка 71-й дивизии с 12 мая по 22 мая 1942. 211-й полк, как мы уже знаем, в ночь на 12 мая должен был быть сменен на своих позициях и отправиться в свою родную 71-ю дивизию. Советское наступление разметало этот полк побатальонно.

«В то время как с 13 по 23 мая дивизия с назначенными на этом участке фронта частями отражает все нападения и попытки прорыва противника, 1-й батальон I.R.211, который находился на севере при 294.I.D., переносит чрезвычайную тяжелую и жесткую борьбу, ход которой развивался следующим образом, — сообщают историки 71-й I.D. — Батальон, который был сменен рано утром 12 мая и находился на марше, чтобы занять квартиры для отдыха в Петровской, около 8 часов получил сообщение, что враг с большими танковыми массами прорвался в районе Непокрытой. Батальон сразу же занял круговую оборону и был атакован красными летчиками. Здесь в батальон поступает приказ, что он должен занять позиции к востоку от Петровской вдоль полевой дороги. В форсированном марше лесной массив в 3 км северо-западнее Непокрытой был достигнут. В 13.30 Непокрытое было полностью в русских руках. Красные летчики стали совсем бесцеремонными. Они повсюду бросали бомбы и вели огонь из бортового оружия. К востоку от Непокрытой наблюдались мощные скопления вражеских танков. Батальон, которому между тем было приказано прибыть в Перемогу, двигался по лесистой местности к востоку от Петровской. Маршу в район боевых действий мешала авиация противника. У Перемоги батальон встретил остатки находившихся там частей, в том числе гауптмана Штайна (Stein) и лейтенанта Шнайдера (Schneider). Перемога была оставлена. Ситуация выглядела рискованной. Поэтому батальон сразу же вернулся и занял позиции на высотах к востоку от Петровской. Еще в тот момент, когда батальон стал окапываться, он попал под фланговый огонь и был обработан двумя танками противника, подошедшими с юга. Так как никакого оборонительного оружия в наличии не имелось, то не оставалось ничего другого, как по возможности лучше обеспечить себе укрытие. Танки утюжили батальон и наносили значительные потери. Несколько пулеметов было раздавлено танками. Так как удерживать эти высоты дальше было бессмысленным, батальон оставил их и собрался в Петровской. К этому времени в батальоне насчитывалось 158 человек, в том числе и примкнувших к нему из чужих подразделений.

Рано утром 13 мая батальон занял круговую оборону к западу от Петровской. Связи с соседями не было, и батальон был предоставлен сам себе. Однако противник не использовал свой прорыв и не повторил удар. В течение дня несколько противотанковых и пехотных орудий пробились к батальону и помогли усилить круговую оборону. Большие массы русских постоянно просачивались в Петровскую. К вечеру враг атакует круговую оборону батальона. Атака была отражена. Ночью противник вел себя спокойно, однако рано утром он с полной мощью продолжил атаки».

«С утра 13 мая бои развернулись с новой силой, — вспоминал главный участник событий в этом районе командир 39-го полка 13-й гвардейской дивизии И.А. Самчук. — К 16 часам дивизия освободила девять населенных пунктов. На исходе дня 34-й полк вел бой за Петровское, 42-й полк овладел высотой 212,3 и рощей восточнее высоты, а 39-й полк, выведенный во второй эшелон, наступал за боевыми порядками 42-го полка…

К 19 часам 13 мая полки 13-й дивизии вышли на ближайшие подступы к Харькову. Тем временем разведка установила, что немцы начали подтягивать подкрепления из города: навстречу наступавшим соединениям 28-й армии выдвигались крупные танковые группировки врага. Оценив обстановку, штаб 28-й армии отдал распоряжение частям 13-й дивизии к исходу 13 мая перейти к обороне. Согласно этому распоряжению 34-й полк закрепился в районе Петровского, 42-й полк занял оборону фронтом на юг по линии курган с отметкой +2,0 и высота 213,3; 39-й полк, поступив в оперативное подчинение командующего 28-й армией, готовил оборону на рубеже Перемога, Гордиенко, прикрывая стык между 28-й и 38-й армиями».

Имеющий большую информацию о событиях, комдив-13 А.И. Родимцев о дне 13 мая сообщил следующее:

«Зная, что с утра 13 мая мы возобновим наступление на Харьков, я приказал ночью организовать разведку. Судя по показаниям пленных, гитлеровцы расценивали наше наступление как операцию, предпринятую только с целью улучшения оборонительных позиций. По крайней мере, немецкое командование не сочло нужным подбросить подкрепления тем войскам, которые противостояли нам в районах населенных пунктов Красный и Рязановка.

Утром, после огневого артиллерийского налета, дивизия перешла в наступление. 34-й гвардейский полк атаковал поселок Красный и после жаркого боя захватил у гитлеровцев 11 исправных орудий. Следуя вместе с танками, наши пехотинцы ворвались в населенный пункт Петровское и очистили его от врага.

— Дело идет, Александр Ильич! — кричал по телефону Борисов. — Наш 42-й полк уже ворвался в Рязановку и выколачивает оттуда противника.

События развивались стремительно. Уже к 12 часам дивизия выполнила поставленную задачу. Я связался с командующим 28-й армией Рябышевым и доложил, что мы вышли на заданный рубеж, захватив 38 орудий, 4 склада с боеприпасами, два склада с вещевым имуществом, несколько тысяч снарядов и много патронов. Кроме 74 немецких солдат и офицеров, к нам попали в плен гитлеровские холуи-полицаи.

— Хорошо, — ответил Рябышев. — Теперь вы должны временно закрепиться на достигнутом рубеже.

Я несколько опешил:

— Опять закрепиться? Но ведь дорога на Харьков открыта!

— Понимаю, Родимцев, — помолчав, сказал командующий. — Мне тоже не терпится. Но обстановка складывается так, что нужно закрепиться. За два дня боев вы продвинулись на 30 километров вперед. Это хорошо… Но теперь следует осмотреться, подтянуть резервы, разобраться в обстановке.

Он повторил:

— Закрепляйтесь и крепитесь!

Вспомнилось недавнее совещание в Купянске. Как уверены были мы в скором освобождении Харькова!

А теперь, когда появилась возможность войти в город, пока гитлеровцы охвачены паникой, бить их, как говорится, в хвост и в гриву, — нам приказывают временно закрепиться на достигнутом рубеже!

В это время из вражеского тыла возвратилась наша конная разведка. Разгоряченный и взволнованный, вбежал в помещение штаба комиссар эскадрона Алексей Лукашов:

— Товарищ полковник, разрешите…

— Докладывайте.

Глаза его блестели, руки нервно вздрагивали.

— Мы побывали за фронтом в населенных пунктах Черкасское, Тишки, Циркуны, Большая Даниловка…

— Далеко забрались. Молодцы!

Он жадно вдохнул воздух и почти прокричал:

— Товарищ полковник. Мы были в Харькове! На его восточной окраине!

Я внимательно посмотрел на Лукашова: нет, не шутит.

— Кроме полицаев, наспех поставленных немцами на дорогах, в этих селах противника нет! А полицаи, как только завидели нас, кто куда во все лопатки…

— Спокойнее, Лукашов. Вы беседовали с харьковчанами?

— Да, беседовали. Местные жители говорят, что в городе среди фашистов страшная паника. Офицеры грузят награбленное в машины и торопятся выехать.

После доклада Лукашова о его рейде я предложил ему и его конникам отдохнуть. Он посмотрел изумленно:

— То есть как — отдохнуть? Почему?

— Потому что вы устали с дороги.

Он вытянулся, козырнул, злой и разочарованный, и, громко стукнув каблуками, вышел из домика.

Как я его понимал! Но что можно еще сказать? Позвонил снова Рябышеву. Он выслушал, поблагодарил.

— Распоряжение остается в силе. Закрепляйтесь!

Через три часа мы узнали, что наш сосед слева — 226-я стрелковая дивизия, которой командовал генерал Горбатов, отбила первые контратаки танков противника».

Сам Горбатов, командир 226-й дивизии, добившийся наиболее значительного успеха в наступлении 38-й армии и подвергшийся атаке частей 3-й и 23-й танковых дивизий и частей 71-й пехотной дивизии, об этом несчастливом дне, 13 мая, вспоминал: «…мы овладели Червоной Роганкой и рядом высот западнее. Противник контратаковал нас, но без успеха. Мы захватили пленных. В это время от левого соседа, 124-й стрелковой дивизии, поступило уведомление, что его контратакуют с юго-запада пехота и до сотни танков. Несколько позднее мы наблюдали отход этой дивизии; противник занял Песчаное за нашим левым флангом. А на нас двигалась пехота с пятьюдесятью танками. Сутки мы отбивали атаки, а потом вынуждены были оставить Непокрытое и высоту 199,0. За три дня боев мы захватили 126 пленных, 28 орудий (из них 15 тяжелых), 20 минометов, 45 пулеметов, много боеприпасов и других трофеев».

Однако вернемся к первому батальону 211-го полка.

«14 мая в 04.30 „Штуки“ атакуют позиции противника перед правым флангом и оказывают тем самым небольшую поддержку батальону в его оборонительном бою, — сообщают историки 71-й дивизии. — Вражеский минометный обстрел и атаки своих бомбардировщиков чередуются. Но теперь в бой вмешивается и собственная артиллерия. Недалеко от этого места бушует танковая битва. Теперь собственная военная авиация вполне владеет воздушным пространством и выдалбливает противника.

На высотах к югу от расположения батальона обнаруживаются перемещения врага. В 11.30 противник атаковал с северо-востока. (С северо-востока немцев могли атаковать части 244-й сд полковника И.А. Истомина, очевидно, 911-й стрелковый полк. В состав 244-й сд входили также 907-й и 914-й сп.). Собственная артиллерия открыла огонь прямой наводкой по нападающим. Батальон начинает стрельбу из станковых пулеметов и отбивает атаку противника с большими для него потерями. „Штуки“ превращают Петровское в месиво. Рядами сыплются с них бомбы в эту бездну, приводя противника в большое замешательство и вызывая у него высокие потери.

Наша атака должна возвратить эту деревню снова в наши руки. Но опять, слева, атакует противник. Однако безуспешно. В наступающей темноте начинается собственная атака на Петровское. Пулеметы ударили по подходящим группам, но в сумерках не смогли причинить большого вреда. Все роты по спадающей долине проникли в лощину у ручья, в которой лежал вытянутый примерно на 2 км населенный пункт. Используя наступившие сумерки, стрелки, незамеченные врагом, проникли вплотную к населенному пункту. Когда первые дома были достигнуты, началась стрельба со всех направлений. Настоящий град снарядов ударил по наступающим. Несколько домов начинают гореть. Трассирующие снаряды летят вдоль деревенской улицы. От дома к дому пехотинцы продвигаются вперед, до тех пор, пока не достигают выхода из населенного пункта. Это произошло в полночь. Ночное спокойствие сменило шум боя. Однако здесь рано светает, и приказано как можно быстрее оборудовать свои позиции. Батальон зарывается на переднем склоне».

В этот день в районе Петровского находились 34-й стрелковый и 32-й артиллерийский полки 13-й гвардейской стрелковой дивизии. «С утра 14 мая значительно возросло количество вражеских самолетов над нашими боевыми порядками, — пишет командир дивизии Родимцев. — Гвардейцам 34-го полка, где командиром Трофимов, тоже нелегко. Пять вражеских танков одновременно подкатили к батарее 45-миллиметровых орудий. Падают, сраженные пулеметными очередями, наши артиллеристы. Три пушки подавлены. Их расчеты погибли. 1-й батальон 34-го полка медленно отходит в направлении населенного пункта Петровское.

Противник снова бросил в бой авиацию. Бомбы рвутся в полосе обороны первого батальона. Самолеты снижаются, ведут пушечный огонь…

Штаб полка Елина (42-й гв. сп) был расположен в боевых порядках, в лесу юго-восточнее Петровского. В этом же лесу расположился и командный пункт артиллерийского полка майора Клягина (32-й гв. ап), более половины его пушек стояли на прямой наводке. Штаб полка Трофимова (34-й гв. сп) находился в лесу восточнее Петровского…

Но немецкая авиация с каждым часом становилась все активнее. Если с утра самолеты противника кружили над нами группами в три-шесть машин, то теперь над нашими боевыми порядками непрерывно висели 12–18 самолетов. Повторялась старая история, та самая „чертова карусель“, которую мы испытали еще в первые недели войны. Но теперь одновременно с бомбовым ударом гитлеровцы наносили и танковый удар».

«В ночь на 15 мая, когда мы собрались на военный совет, поступил доклад о том, что неприятель атаковал 34-й гвардейский полк в селе Петровское, — дополняет Родимцева командарм-28 Рябышев. — С началом ночной вражеской атаки артиллеристы 32-го гвардейского артполка под командованием майора Клягина подбили восемь танков, но и сами потеряли два орудия и две упряжки лошадей. Когда рассвело, гвардейцы оставили Петровское. В расположение полка примчался комдив полковник А.И. Родимцев, ознакомился с обстановкой и приказал взять село. Второй батальон пошел в атаку, отбил у немцев половину села и удерживал ее весь день, но остальные подразделения успеха не имели».

В описании событий 15 мая с немецкой стороны нет упоминания о том, что часть Петровского была отбита советскими войсками. Может, это связано с тем, что под «взятием Петровского» следует понимать не физическое нахождение в населенном пункте, а огневой контроль за ним после того, как противник оттуда выбит. Очевидно, поэтому, захватив Петровское, немцы укрепились не в нем самом, а на скатах близлежащих высот. Здесь они и встретили начало дня 15 мая.

«С просыпающимся утром снова оживает и боевая деятельность, — сообщается в истории 71-й дивизии. — На лежащем напротив склоне обосновался враг. Огнем из карабинов и пулеметов он методически уничтожается. Миномет и противотанковая пушка поддерживают эту борьбу. Когда сразу после полудня позиции противника были очищены, батальон получает небольшую временную передышку. На некотором удалении перед батальоном появляются немецкие танки и выполняют свою работу. В большом количестве используются „Штуки“ и бомбардировщики. На отдаленно лежащих высотах собираются большие толпы вражеских стрелков. Они также атакуются „Штуками“ и бомбардировщиками, и сотни их, чтобы избежать уничтожения, выбирают судьбу перебежчика. Вплоть до сумерек продолжается труд по уничтожению, затем воцаряется спокойствие».

Возможно, в этот день были взяты в плен бойцы 34-го гвардейского полка Трофимова, который временно находился в окружении в лесном массиве к востоку от Петровской.

После описанных событий 1-й батальон 211-го полка был брошен на север, навстречу советскому прорыву в районе Веселого. Однако сразу же был возвращен к реке Бабке. Последующие бои развернутся все в том же лесном массиве между Перемогой и Петровской с остатками частей 13-й гв. сд, подошедшими сюда полками 162-й сд, частями 34-й мотострелковой бригады и 226-й сд.

«16 мая, вскоре после 4 часов, батальон занимает исходное положение для наступления в направлении Веселое — Липцы, — рассказывает летопись 71-й дивизии. — В 7 часов, после непрерывного продвижения, были достигнуты высоты перед указанным местом. Оба фланга врага (очевидно, речь о 244-й сд Истомина и 169-й сд Рогачевского. — Авт.) были уже охвачены танками и мотострелками, поэтому большой работы для батальона не было. Однако в одном месте у Бабки враг образовал предмостное укрепление. Поэтому батальон получает приказ отправиться для использования туда. Плацдарм должен быть ликвидирован.

Сначала был 8-км марш. Батальон проходил Петровской, которая была полностью разрушена. Ночью, после вечернего марша, батальон остановился. Очевидно, противник заметил его, так как по только что занятым позициям был открыт сильный огонь. Тяжелые вражеские танки, которые находились перед позициями, накрыли их снарядами. Появилось много убитых и раненых. Был ранен и командир батальона, гауптман Ган (Hahn). Его заменил обер-лейтенант Штальманн (Stahlmann).

В 07.30 (17 мая) противник атаковал правый фланг. Волна за волной накатывались на позиции батальона. Концентрированным огнем артиллерии, минометов и станковых пулеметов атака была отбита. После этого противник окапывается и ночью остается спокойным.

С началом великолепного дня 18 мая „Штуки“ и бомбардировщики выли над позициями батальона и атаковали врага непрерывно. Весь день продолжались эти налеты авиации, но под вечер содрогнулась земля и крупные массы противника начали наступление на широком фронте. Все окуталось дымом и пылью, утонуло во вражеской канонаде. Своя артиллерия беспрерывно дубасила по рядам атакующих, ей помогали „Штуки“ и бомбардировщики. Наступающий враг был полностью разбит. То, что осталось еще от врага и могло бежать, искало спасения в бегстве. Враг был успокоен и на левом фланге. Это нападение стало для него уничтожением. Повсюду стоят его горящие танки. С вторжением сумерек над полем боя разливается покой. Вечером гауптман Фастенрат (Fastenrath) принимает руководство батальоном.

Утром 19 мая жестокая борьба продолжается. Русские снова переходят к атаке, сначала — на участке батальона, затем — атакуют соседнюю часть справа. В течение первой половины дня нападение становится все более массируемым. Противник использует большие силы, он пытается всеми средствами прорваться в Харьков. Все имеющиеся в распоряжении собственные силы и тяжелое оружие должны были быть задействованы, чтобы отразить этот удар. При изматывающей жаре пехотинцы лежат в своих окопах и отражают эти продолжающиеся уже в течение нескольких дней нападения. Сразу после обеда русские атакуют по всей линии снова. Вызванные „Штуки“ быстро появляются в назначенном месте и выдалбливают противника. Все же вмешиваются самолеты неприятеля и как граблями чистят наши позиции своим бортовым оружием. После того как около 17.00 вражеское давление ослабло, много танков противника продолжало перемещаться в сумерках. Однако ночь прошла спокойно.

20 мая в 03.00 начался русский ураганный огонь, на который ответила собственная артиллерия. Воздух дрожал от грохота выстрелов и разрывов. В 5 часов вражеское давление усилилось — самолеты противника атакуют позиции батальона бомбами, бортовыми пушками и пулеметами и создают много сложностей. С 6 часов в борьбу вмешиваются „Штуки“, что приносит ощутимое облегчение. В наземном бою участвуют и два зенитных орудия. Вражеские танковые соединения осыпаются бомбами и снарядами и несут сильные потери. Вплоть до полудня продолжается борьба. Наконец, наступательная сила врага сломлена, и это приносит спокойствие на участок батальона. Однако с севера еще долго доносился шум танковой битвы (очевидно, имеется в виду танковое сражение, в котором участвовали наша танковая группа в составе 6-й гвардейской, 57-й и 84-й танковых бригад и немецкая танковая группировка из состава 3-й и 23-й танковых дивизий).

С рассветом 21 мая, после спокойной ночи, начинает бить собственная артиллерия. Затем подключаются немецкие истребители, „Штуки“ и бомбардировщики. Инициатива в районе Харькова перешла на сторону немцев. Хотя русские продолжают отчаянно защищаться, наступление соседней слева дивизии является успешным. На участке батальона преобладает в этот день незначительная боевая деятельность, которая затухает 22 мая. Теперь сражение бушует на других участках фронта. На ближайшую ночь для батальона предусмотрена смена, которая была проведена с наступившей темнотой. Батальон марширует в населенный пункт Непокрытая и переходит там к отдыху. Населенный пункт разрушен полностью, что свидетельствует о произошедшем здесь тяжелом сражении. Теперь батальон снова объединен с полком и дивизией и немного наслаждается заслуженным спокойствием после весьма жестких и полных лишений усилий последних недель.

25 мая враг приостанавливает свои многочисленные и связанные с большими жертвами атаки перед общим фронтом дивизии и ведет только лишь незначительную местную подрывную деятельность.

28 мая ослабло давление противника и перед XVII.A.К. (17-м армейским корпусом), стоящим к северу от LI.А.К. (51-го армейского корпуса). Назначенная от этого XVII.A.K. боевая разведка наблюдает отход противника. Подразделение дивизии, назначенное в разведку, тоже выявляет отход.

29 мая разведка доносит, что Большая Бабка не занята противником. 30 мая туда переносится HKL (передний край обороны). После спокойного хода последующих дней 4 июня дивизия была сменена частями 294-й пехотной дивизии».

Итоги этих боев с горестью подвел Рябышев: «Несмотря на то что 28-я армия прорвала оборону противника во всей своей полосе и продвинулась на запад от 18 до 25 километров, главной цели — освобождения Харькова — осуществить не удалось. Темп наступления по ряду причин был невысоким. Это позволяло вражескому командованию маневрировать силами, снимая их с неатакованных участков, подтягивать резервы из глубины, уплотнять боевые порядки, создавать соотношение сил в свою пользу там, где это требовалось… Уже на шестые сутки нашего наступления враг нанес контрудар двумя танковыми (3-й и 23-й) и двумя пехотными дивизиями по флангам армии и вышел на тылы войск первого эшелона, приостановив наше продвижение. Введенные мною в бой резервы и войска второго эшелона остановили противника, нанесли ему серьезные потери, но изменить обстановку в нашу пользу не смогли… До 24 мая соединения 28-й армии оборонялись на упомянутых мною рубежах, затем по приказу командующего Юго-Западным фронтом отошли на тыловой оборонительный рубеж…

…Резервы Юго-Западного фронта были исчерпаны. Для их пополнения из 28-й армии уходил 3-й гвардейский кавалерийский корпус с 6-й гвардейской танковой и 34-й мотострелковой бригадами; выводились три артиллерийских полка резерва главного командования, 57-я, 84-я танковые бригады. В полосе 28-й армии началась перегруппировка войск и расширение армейской оборонительной полосы».

Разведывательный батальон 71-й пехотной дивизии с 28 апреля по 28 мая 1942 года. Поскольку 71-я дивизия не действовала под Харьковом как единое целое, то и структура рассказа о дивизии в ее летописи носит побатальонный или пополковой характер. Правда, и советские соединения и их части после первых 3–4 дней наступления тоже стали перемешиваться и переподчиняться (например, 13-й гвардейской стрелковой дивизии были подчинены 343-й стрелковый полк и противотанковый дивизион 38-й стрелковой дивизии).

О том, насколько жестким был оборонительный бой для всех подразделений дивизии на фронте к востоку от Харькова с середины мая по начало июня, свидетельствует нижеследующий отчет из дневника Aufklärungs-Abteilung 171 (171-го разведывательного батальона 71-й пехотной дивизии), — сообщают нам летописцы 71-й пд и цитируют этот отчет: — «Батальон прибыл на станцию разгрузки в Харькове 28 апреля и был размещен в Дергачах — маленьком сельском населенном пункте северо-западнее Харькова. Здесь, в Дергачах, в конце октября 1941-го, незадолго до взятия Харькова, произошло сильное сражение. Остовы 9 русских танков, среди которых было несколько Т-34, стояли еще поблизости от села и представляли собой хорошее наглядное пособие по обучению предстоящим действиям.

Вечером 10 мая, после 12 дней отдыха, батальон покинул свою квартиру и начал марш. В двух ночных переходах к предварительной цели — Бутовке — он достигает так называемой „Железной улицы“. При плохой погоде этот участок железной дороги являлся единственным проходимым подъездным путем к фронту юго-восточнее Харькова.

Как только батальон остановился в маленьком лесу около Бутовки для трехдневной передышки, поступил приказ отправиться обратно к месту последнего расквартирования. Пришлось целый день маршировать по „Железной улице“ назад. После нескольких коротких суточных переходов был достигнут небольшой лесной массив к востоку от Лебединки. Когда 16 мая дивизия заняла оборонительный участок по обе стороны Непокрытой у Бабки, разведывательному батальону было приказано выяснить, какие существуют возможности для контратаки и блокирования. В момент поступления этого приказа происходит исключительно сильное нападение низколетящего самолета на батальонный бивак. Было убито и ранено много солдат. Сгорел грузовик с боеприпасами, а несколько других транспортных средств получили повреждения.

17 мая батальон был подтянут в район Петровской. Когда он продвигался туда, не нужно было предвидеть, что этот день должен стать особенным днем для батальона — первым боевым использованием в этом году. В 15 часов поступил приказ из дивизии о начале наступления в 17.40. Перед уставшими солдатами простиралась не имеющая никакого укрытия котловина, которую нужно было преодолеть. Несмотря на все более усиливающийся вражеский артиллерийский огонь, накрывающий полосу наступления, и сильное вражеское сопротивление со стороны находящейся впереди высоты и в „Лесной перчатке“, наступление продвигалось вперед быстро и без задержек. Противник был затоптан. Оставшиеся в лесу вражеские части (примерно 200–250 солдат) после ожесточенного ближнего боя убегают оврагом по восточному краю „Лесной перчатки“ на фланг правого соседа — 211-го пехотного полка. Чтобы избежать наскока убегающих русских на открытый фланг, полк временно отвел его назад. И все же с криками „Ура!“ и сигналами трубы, перед которыми оцепенели русские, последняя часть полосы наступления длиной 4 км была преодолена. Уже в 18.55 командир разведывательного батальона смог доложить: „Цель наступления достигнута“. Командир дивизии выразил особую благодарность батальону. Вечером, под тяжелым вражеским обстрелом, батальон приготовился к защите передового рубежа обороны. В 21 час, после отправки дозорной группы и установления контакта с дивизией, была восстановлена связь и с правым соседом. Наступление саперной роты на левом участке также было успешным. И скоро было доложено, что старый передний край обороны взят и удерживается на всей его протяженности. После этого наступления и вечернего артиллерийского обстрела батальон должен был сожалеть о потере убитыми 6 человек. Ночь прошла спокойно. Утро (18 мая), правда, не принесло никакого русского наступления, однако был сильный артиллерийский огонь. Кроме того, можно было наблюдать, как в низину перед позициями батальона стекаются большие массы вражеской пехоты и многочисленные танки. Они были обезврежены „Штуками“. Вторая половина дня принесла нападение 17 танков на левого соседа. Позиции батальона накрываются артиллерийским огнем и обрабатываются низколетящими самолетами. Положение становится угрожающим, когда русская артиллерия накрывает лежащую слева роту саперов настолько сильно, что высота, кажется, горит, и рота временно отступила. Из-за быстро наступившей темноты боевая группа Шмидт-Отта (Schmidt-Ott) также не приносит никакого облегчения.

19 мая начинается ожидаемое с таким большим напряжением русское наступление. Уже ночью пошла в атаку русская пехота силой до батальона. Атака была отбита с использованием всего имеющегося тяжелого оружия и благодаря хорошо положенному заградительному огню артиллерии. Когда в первой половине дня пехота и танки снова стали накапливаться в низине перед позициями батальона, можно было не сомневаться во вражеской атаке в ближайшие часы. В 11.45 правый фланг 2-го эскадрона получил первое бронированное предупреждение. 4 танка и 3 разведывательных бронеавтомобиля подошли со стороны дороги Непокрытая — Рогачевка к высоте 194,5 и обстреляли позиции 2-го эскадрона. После этого они возвратились в низину, в которой между тем было установлено скопление вражеской пехоты. К счастью, в последнюю минуту удалось исправить телефонный кабель в дивизию. Адъютант сообщил о ситуации и запросил артиллерийскую поддержку. Командир вызывает Iа и просит срочно организовать поддержку „Штуками“. Один из 6 вражеских танков, идущих от Красного, спустился в низину. Теперь позиции батальона находятся под огнем танков, которые подъезжают по отдельности и удаляются затем снова. Еще 5 танков идут с северо-запада на юго-восток к позициям. Батареей мортир из III./707 (3-го дивизиона 707-го мортирного полка) и 9./AR171 (9-й батареи 171-го артполка) низина накрывается хорошим заградительным огнем. Сверх того, огонь этих двух батарей действует опустошительно на занявшие исходное положение за танками массы пехоты. В 13.15 центр тяжести вражеского наступления смещается на левый фланг 1-го эскадрона, которым руководит ротмистр Крегер (Kröger). После того как танковая тревога прозвучала несколько раз, первые танки двинулись из низины к 1-му эскадрону и напряжение у солдат крайне возросло. Управлять лежащими в отдельных норах солдатами стало невозможным. Это должно было быть ожидаемым…

Первый танк достиг левого фланга 1-го эскадрона. Он сделал короткую остановку и открыл пулеметный огонь по позициям. Затем он снова приходит в движение и катится с левого фланга точно к командному пункту ротмистра Крегера. Солдаты втягивают головы и позволяют танку спокойно гулять. Как только танк прокатился, с левого фланга открыли огонь по следующей за ним пехоте. Благодаря этому она была отбита. Когда танк находится на удалении 50 шагов от командного пункта 1-го эскадрона, унтер-офицер Финк (Fink) и ефрейтор Бедровски (Biedrowski) выпрыгнули из своих дыр и со связками ручных гранат бросились на вражеский танк. Связку на танк, другую — под танк. Взрывы отрывают гусеничный кожух и вызывают пожар. Танк повышает скорость и катится вправо. При этом он крошит станковый пулемет 1-го эскадрона. Солдаты успели прыгнуть в свои дыры и остаться невредимыми. Танк, окутанный дымом, продолжает катиться по позициям 2-го эскадрона и раздавливает 5-см противотанковую пушку 2-й батареи 171-го истребительно-противотанкового дивизиона (2./PzJg. — Abt. 171). Но тоже без того, чтобы уничтожить и расчет. После этого горящий танк отходит в долину на восток. Расчет 3,7-см противотанковой пушки 3-го эскадрона уничтожается прямым артиллерийским попаданием. Вражеская пехота, поддержанная огнем стоящих на обратном скате танков противника, поднимается в атаку. Она отбивается огнем пулеметов и пехоты.

Однако низина перед передним краем обороны снова, как водой, заполняется пехотными массами противника. И в 14.05 три танка типа Т-34 в сопровождении пехоты начинают новую атаку. Когда враг, поддерживая свое наступление, атаковал позиции батальона 8–10 низколетящими самолетами, командир батальона снова звонит в Iа (оперативный отдел) дивизии и информирует его о положении. Iа сообщает, что командующий артиллерией уже предупрежден и сконцентрирует огонь против этого нападения. Кроме того, была гарантирована поддержка „Штуками“ в скором времени. Снова 3 стальные гиганта катятся на левый фланг 1-го эскадрона. Затем все три танка поворачивают влево и катятся в 20 метрах от переднего края обороны 2-го эскадрона и вдоль него.

Непосредственно перед командным пунктом эскадрона они останавливаются и изо всех стволов открывают огонь по 2-му эскадрону. Лейтенант Керш (Kirsch) и один из солдат бросились к оставшейся без прислуги 3,7-см противотанковой пушке и делают примерно 15 выстрелов по танкам. Все выстрелы попадают в цель, однако безрезультатно. Большего успеха добивается лейтенант Кемпфер (Kämpfer) из 171-го истребительно-противотанкового дивизиона, которому удается из своей 5-см противотанковой пушки поразить один из этих трех атакующих танков ниже башни, что сделало танк небоеспособным. После этого все три танка возвращаются в долину. В то время как следующая за танками пехота (400–500 человек) отбрасывается с большими для нее потерями, экипаж подбитого танка останавливается на середине склона и пытается его отремонтировать. Однако огнем станковых пулеметов эскадрона экипаж загоняется обратно в танк. Вслед за этим начинается обещанное нападение „Штук“ в составе целого гешвадера. Машины пикируют в низину, в которой вскоре после этого наблюдаются сильные пожары. Однако вражеская пехота возвратилась и стала сосредоточиваться в колхозе. 7 танков противника с востока снова пытаются выиграть высоту. При этом они попадают под вторую волну „Штук“. Не нужно было быть проницательным, чтобы предугадать результаты этого нападения. Три вражеских танка вышли из оврага, но остановились, по-видимому, от полученных повреждений. Два из них позже поджигаются артиллерийским огнем. Две осторожно продвигающиеся вперед вражеские дозорные группы были также уничтожены. В 14.30 были обнаружены 8 танков противника, которые, прибывая с различных направлений, сосредоточились в колхозе около Красного. Бомбардировщиками Ju-88 колхоз накрывается бомбами, и все танки уничтожаются.

В 15 часов всеобщее наступление было отбито. Назначенная передняя линия обороны была удержана во время всех атак. Командир 2-го эскадрона обер-лейтенант Биркан (Birckhahn) незадолго до конца нападения был тяжело ранен в обе руки осколком снаряда зенитной пушки. Легко раненный лейтенант Ензен (Jensen) вступает в командование 2-м эскадроном. За успехи в этой обороне командир дивизии высказал свое личное признание батальону. Еще два дня батальон оставался на своих позициях, которые по-прежнему находились под вражеским обстрелом. Предприятия ударных частей и атаки низколетящих самолетов были отражены. Попытка подготовить танковую и пехотную атаку была заблаговременно вскрыта и сорвана артиллерией и „Штуками“. Особенный успех был достигнут в первой половине дня 20 мая, когда один из эскадронов сбил атакующую „Рату“. Очень мешали вражеские снайперы, которые причиняли беспокойство носителям еды. Вечером 21 мая батальон был сменен. После дня отдыха он снова занял позицию на левом фланге дивизии. В последующие дни враг атаковывал снова и снова. В этом ему помогал ландшафт, благодаря которому противник мог незаметно занимать исходное положение. Вражеская артиллерия и минометы вызывали много потерь. 24 мая враг атаковал 18 танками и пехотой преимущественно участок левого соседа. Хорошо положенным артиллерийским огнем пехота была разбита, правда, уже у самого переднего края. С танками же была проблема, постоянно маневрируя, им удалось ускользнуть от артиллерийского огня. Вечером враг добился небольшого успеха на участке левого соседа, захватив у него, правда, ненадолго, высоту. Перед частями батальона враг приостановил свое наступление. Через два спокойных дня, 28 мая, противник удаляется на 3 километра и занимает новый оборонительный рубеж на противоположном берегу Бабки».

Харьковское сражение в целом. Раздача «пряников» и планы на будущее. Закончив рассказ о деятельности частей 71-й пехотной дивизии в Харьковском сражении, летописцы 71-й I.D. подвели итоги:

«Во время оборонительного боя на фронте к востоку от Харькова дивизия добилась успеха, который имел решающее значение. Крайне жесткие и многократные атаки противника, предпринятые с целью прорыва фронта и охвата немецких соединений, с вводом им в бой мощного оружия были успешно отражены. После этого к югу и юго-востоку от Харькова была проведена операция, которая известна в истории Второй мировой войны под названием „Битва на окружение в районе Харькова“. Эта операция закончилась большим немецким успехом, который эффективно повлиял на последующее наступление в южной части Восточного фронта.

Это предприятие проходило таким образом:

15 мая были потеряны Красноград и Тарановка (к юго-востоку от Полтавы). Почти беспрепятственно русские танки шли на запад и 16 мая находились уже в 40 км к востоку от Полтавы, где располагалась штаб-квартира группы армий „Юг“. Однако VIII.A.K. (8-й армейский корпус) удержал Мерефу и в самый последний момент нейтрализовал русский прорыв. Теперь ранее запланированная высшим командованием группы армий „Юг“ (OB Süd) операция „щипцов“ в направлении Изюма не была выполнима первоначально предусмотренным способом (т. е. ударом обеих „клешней“. — Авт.). Так как половина 6-й армии находилась в тяжелых оборонительных боях и частично была отброшена, нужно было действовать очень быстро. OB Süd видело единственное решение в том, чтобы бросить все силы 1-й танковой армии на запад в район Днепропетровск — Полтава, чтобы ликвидировать прорыв. В эту сомнительную ситуацию вмешался начальник штаба сухопутных войск и принял смелое решение: 17 мая, безотлагательно и без оглядки на вражеский прорыв, начать подготовленную ранее операцию „щипцов“, но только ударом южной руки. При этом основная задача возлагалась на 1-ю танковую армию, которая должна была ударом на север пробиться к южному флангу 6-й армии (к упомянутой нами 44-й пд у Балаклеи. — Авт.) и отрезать прорвавшегося врага. 17-й армии был отдан боевой приказ — нанести удар силами LII.A.K. (101.Jäger-Div. и 257.I.D.), а также частями XXXXIV.A.K. из района Славянска на Изюм, чтобы обеспечить восточный фланг своих танковых соединений. 18 мая III.Panzer-Korps. (3-й танковый корпус) должен был нанести удар силами 14.Pz.Div., 16.Pz.Div. и 60.I.D (mot.), I.Geb.Div. и 100.Jäger-Div. через Барвенково (к югу от Изюма) на Балаклею и, соединившись с 6-й армией, отрезать, таким образом, противника от его тыловых коммуникаций через Донец. XI.А.К. (298, 380, 384 и 389.I.D.) должен был присоединиться к наступлению III.Pz.Korps на его левом (восточном. — Авт.) фланге. 6-я армия должна была приступить к активным действиям на своем южном фланге, как только наступающая 1-я танковая армия окажется перед ее фронтом.

При 30-градусной жаре назначенные к наступлению с юга соединения атаковали противника без достаточной предварительной подготовки.

Наступление 17-й армии имело полный успех. Пехота достигла южного части Изюма через два дня и блокировала берег Донца с находящимися там шестью важными для противника переправами. Таким образом, противник был отрезан от своих тыловых сообщений. 19 мая III.Pz.Korps достиг района к северу от Барвенкова. Однако XI.А.К. был скован тяжелыми боями и преуспел мало. К югу от Харькова 17 мая противник, рискуя многочисленными танками, попробовал осуществить прорыв. В ожесточенной борьбе VIII.А.К. отразил все нападения. 21 мая авиаразведка сообщила о том, что противник начал отход. Сразу же III.Pz.Korps ударил своими подвижными соединениями (14-й тд, 16-й тд, 60-й моторизованной пд) на север от Барвенкова до Балаклеи. 6-я армия двигалась своими LI.А.К. и VIII.A.K. на юг и юго-восток. Главные силы XI.A.K. также пошли вперед. 22 мая передовые отряды, идущие с юга и севера, встретились к югу от Балаклеи и установили между собой связь в тылу врага. Прорвавшиеся силы противника были полностью поражены этим ударом в их тыл. Окруженные войска были вынуждены сражаться на все стороны. Их руководство потеряло голову, и их снабжение остановилось.

Весенняя битва около Харькова 17–24.5.1942 была развита из обороны в битву на уничтожение с победой количественно меньшими силами. Эти силы были собраны на решающих участках для выполнения главных задач и использованы против самых восприимчивых мест любого войска и фронта, а именно — против их тылов, вследствие чего было выравнено численное соотношение сторон. Донец, как операционная база для летнего наступления, был снова приобретен. 22 стрелковые дивизии, 7 кавалерийских дивизий, 14 мот.-мех. бригад врага было уничтожено. 240 000 человек взято в плен. Командующие 6-й и 57-й русских армий погибли. Однако это был последний котел такого размера, в который удалось запереть русских. 5 июня командир III.Pz.Korps генерал Макензен посетил командный пункт дивизии в Коробочкино (Korobotschkino). В этот же день I.R.131 выбыл из состава 71-й дивизии».

Карта Харьковского сражения (из истории 71-й пд).

Во время и после битвы у Харькова от командира дивизии и командующего 6-й армией в приказах по части выражалась благодарность войскам и признание их постоянной прочности и заслуг. Они имеют следующее содержание:

КП дивизии, 19.05.1942

Подписано: фон Хартманн (Hartmann)

ПРИКАЗ ПО ДИВИЗИИ!

Солдаты 71-й дивизии!

Оборонительное сражение вокруг Харькова находится в апогее. Со вчерашнего дня участок дивизии стал решающим очагом сражения.

Используя огромное количество людей и материалов, враг стремится добыть силовое решение.

Несмотря на продолжительные атаки пехоты и танков, вы не сдали ни пяди доверенных вам позиций, в постоянных контратаках возвращали их снова в свои руки.

Я горжусь стоять во главе такой дивизии.

Еще враг не истлел. Нам предстоят горячие боевые дни.

Я знаю, что каждый из вас исполнит свой долг — в крайнем случае, рискуя своей жизнью — и что мы победим.

Командир корпуса

Подписано: фон Зейдлиц

Штаб-квартира корпуса, 22.05.1942

Генерал-лейтенант и командир LI.А.К. [136]

Штаб LI.А.К.

ПРИКАЗ ПО КОРПУСУ!

Солдаты 51-го армейского корпуса!

12 мая началось большое русское наступление, которое должно было охватить Харьков с северо-востока и юга, чтобы снова привести его в русские руки.

Не менее семи стрелковых дивизий и семи танковых бригад русских вели борьбу с 51-м корпусом, чтобы с силой прорвать его фронт.

Этого противнику не удалось, хотя он и бросал в битву сотни тяжелых танков.

В 10-дневной жесткой, упорной и героической борьбе, в обороне и в наступлении вы нанесли врагу огромные потери и отбросили его окончательно.

При этом особенно заслуживает быть отмеченной группа Грюнера (Grüner) [135] , которая сражалась с 12 по 25 мая, будучи окруженной в Терновой. При самых неблагоприятных условиях, героически обороняясь, отбивала она все русские атаки до тех пор, пока 21 мая 23-й танковой дивизии, и особенно группе Шмидт-Отта (Schmidt-Ott) из 3-й танковой дивизии, не удалось их освободить, в то время как другие части 23-й танковой дивизии и 71-й пехотной дивизии железно обороняли Бабка-фронт.

Не менее чем 7200 пленников, 259 уничтоженных танков, 137 орудий, 78 противотанковых пушек, а также бесчисленное и необозримое количество имущества и боеприпасов свидетельствуют о величине и тяжести вашей борьбы, которая навсегда останется особенно славной страницей в истории этой войны. Вы заслужили благодарность и признание.

В этот наполненный гордой скорбью час мы помним и о наших павших товарищах, которые в этой тяжелой борьбе пожертвовали своей жизнью ради отечества. Мы склоняем наши знамена перед их могилами. Их жертвы не должны быть напрасны! Борьба будет продолжаться и далее, до окончательной победы и наступления мира.

Командующий 6-й армией

Командующий

Штаб-квартира армии, 28.05.1942

Подписано:

ПРИКАЗ ПО АРМИИ!

Паулюс

Оборонительное сражение вокруг Харькова закончилось. В 10-дневной борьбе армия отбила натиск намного превосходящих русских сил и разбила при этом невиданное в прежних походах встречное массированное наступление вражеских танков.

Генерал танковых войск [137]

Командование и войска в обороне и в наступлении исполнили свой долг блестяще. Их твердость и стойкость привели к успеху, результат которого — разгром 20 большевистских стрелковых дивизий, 15 танковых бригад, 2 дивизий кавалерии. При этом большевики оставили в наших руках 8500 пленников, 110 орудий и многочисленное другое оружие. 456 вражеских танков было уничтожено.

Я выражаю смелому корпусу и его командованию за отличное руководство и примерное исполнение обязанностей мою благодарность и мое особенное признание.

При этом я особенно помню жертвы, которые были принесены в этой борьбе.

Новые задачи встают перед нами. И плодотворность последних боевых дней придает нам твердую уверенность в том, что мы их выполним.

Этими оптимистическими приказами повествование об участии 71-й пехотной дивизии в Харьковском сражении и заканчивается. Далее — была операция «Вильгельм», которая для 71-й пд заключалась в том, чтобы принять участие в захвате плацдарма на реке Бурлук для 3-го танкового корпуса.

По данным немецкой разведки, в треугольнике Волчанск — Купянск — Чугуев скопилось 16 советских дивизий. Эту группировку должен был окружить и уничтожить III.Pz.Korps, чтобы «создать благоприятные начальные позиции для летнего наступления».

10 июня 1942 года, получив условный сигнал «Зейдлиц», 71-я пехотная дивизия перешла в наступление. И сразу же: «Передовой командный пункт дивизии на господствующей высоте в Николаевке был разрушен оргáнами Сталина. Вследствие этого какая-либо связь с частями была утрачена…»