Эмблемы 3-й танковой дивизии.

Краткая история. 3-я танковая дивизия была сформирована в октябре 1935 года. Основные этапы боевого пути: 1939 — Польша; 1940 — Голландия, Бельгия, Франция; 1941 — Брест, Слуцк, Бобруйск, Рогачев, Жлобин, Могилев, Сож, Рославль, Мглин, Унеча, Стародуб, участие в Киевском котле, Тула; 1942 — Орел, Курск, участие в боях против северной и южной ударных группировок советских войск под Харьковом, Кавказ; 1943 — Терек, Ростов, Миус, Белгород, Харьков, Днепр, Черкассы; 1944 — Черкассы, Умань, Буг, Днестр, Баранов, Нарев; 1945 — Венгрия, Штирия, капитуляция американцам.

В состав 3-й танковой дивизии входили:

— Panzer-Regiment 6 (три батальона);

— Schützen-Regiment 394 (два стрелковых и один мотоциклетный батальон);

— Schützen-Regiment 3 (два стрелковых батальона);

— Artillerie-Regiment 75 (два дивизиона);

— Panzerjäger-Abteilung 521;

— Panzerjäger-Abteilung 543;

— Panzer-Aufklärungs-Abteilung 1 (к началу Харьковского сражения был слит с мотоциклетным батальоном);

— Pionier-Bataillon 39;

— Nachrichten-Abteilung 39;

— Feldersatz-Bataillon 83.

В боях 1941-го 3-я танковая дивизия находилась в авангарде группы Гудериана и сыграла ключевую роль в окружении и разгроме войск Юго-Западного фронта на Украине.

В период Харьковского сражения 3-й танковой дивизией командовал Герман Брайт (Hermann Breith, 1892–1964). Военную службу он начал в 60-м пехотном полку, с которым принял участие в Первой мировой войне и прошел путь от лейтенанта до майора. Он был командиром первого немецкого танкового батальона и с 10 ноября 1938-го командовал 36-м танковым полком. 1 января 1939-го Брайт получил звание оберста. Участвовал в Польском походе. За руководство 5-й танковой бригадой во Французском походе награжден Рыцарским крестом. В походе на Россию провел свою бригаду до Березины и 2 июля 1941 года был переведен в ОКХ. Однако уже со 2 октября 1941-го — снова на фронте, где вступил в командование 3-й танковой дивизией, и за зимние бои был награжден Дубовыми листьями Рыцарского креста. В октябре 1942 года, доведя дивизию до Терека, Брайт был снова переведен в резерв ОКХ. С 1943-го и до конца войны командовал 3-м танковым корпусом (Курск, Черкасский котел, звание генерала танковых войск, Мечи).

Командиры 3-й танковой дивизии (слева направо): Модель (командовал дивизией в период Киевского котла) и Брайт (в период Харьковского котла).

3-я танковая дивизия во втором (мартовском) Харьковском сражении. Помощь 44-й пехотной дивизии. Берлинское шефство. Подготовка к третьему (майскому) Харьковскому сражению. Отдых в Харькове. 7 марта 1942 года войска 38-й армии генерал-лейтенанта К.С. Москаленко и 6-й армии генерал-лейтенанта A.M. Городнянского начали вторую уже в этом году Харьковскую наступательную операцию. Первая Харьковская операция, которая по своим скромным результатам, а не по грандиозности задумки была впоследствии названа Барвенково-Лозовской, проводилась в январе и закончилась образованием так называемого Барвенковского выступа. Северную часть узкого «горла» этого выступа обороняла 44-я немецкая пехотная дивизия. В январе и феврале 1942 года советским войскам, несмотря на титанические усилия, так и не удалось выбить эту дивизию из Балаклеи. В марте, в ходе очередной попытки освободить Харьков, войска 38-й и 6-й армий должны были окружить и уничтожить чугуево-балаклейскую группировку противника, в том числе и 44-ю пехотную дивизию. Не пропустить немецкие войска на помощь чугуево-балаклейской группировке с севера должна была 21-я армия генерал-лейтенанта В.Н. Гордова, которая выставила мотострелковую бригаду на дорогу Обоянь — Белгород.

Как раз там, к северу от кровавых полей уже состоявшихся и планируемых на будущее битв, и находилась 3-я танковая дивизия.

«Вторая половина февраля и первая половина марта были использованы 3-й танковой дивизией для сосредоточения своих сил в районе Курска, их пополнения и перегруппировки, — сообщают нам историки 3-й Panzer-Division. — Штаб дивизии находился в самом городе. 12 февраля прибыл маршевый батальон в составе 1000 человек…

С 9 февраля по 12 марта 1942 года дивизия подчинялась непосредственно ОКХ. Эти немногие недели такого необходимого спокойствия были наполнены новыми назначениями и переназначениями на различные командные должности. Оберст Клееман (Kleemann), долгосрочный командир 3-й стрелковой бригады, стал генерал-майором и принял руководство 90-й легкой дивизией, которая сражалась в Северной Африке. Его наследником стал оберст Вестхофен (Westhoven). Этот офицер ранее работал в Управлении кадров Сухопутных войск, где его работа была тесно связана с танковыми войсками, напоследок он был командиром 1-го стрелкового полка 1-й танковой дивизии, которая сражалась около Ленинграда, Калинина и Москвы. Командиром танкового полка остался оберст Мюнцель (Munzel), оберст-лейтенант Цимерман (Zimmermann) командовал 3-м стрелковым полком (S.R.3), а оберст Аудерш (Audörsch) был назначен начальником отдела в Управление вооружений ОКХ. Новым командиром 394-го стрелкового полка (S.R.394) стал оберст Шаль де Булье (Chales de Beaulieu). Он был хорошо известен как начальник штаба 16-го армейского моторизованного корпуса во время западного похода 3-й танковой дивизии, а напоследок был начальником штаба в 4-й танковой армии генерала Гепнера (Ноерпег). Майор Генерального штаба Барт (Major i.G. Barth), умелый начальник отдела тыла штаба дивизии (Ib), также выбыл в конце февраля. С 5 марта начальником снабжения дивизии (Quartiermeistergeschäfte) стал гауптман Генерального штаба Данкворт (Hptm. i.G. Dankworth) из ОКХ.

3 марта 1942 года 3-я танковая дивизия получила приказ о передислокации в район 6-й армии у Харькова. Здесь дивизия была подчинена 51-му армейскому корпусу (LI.А.К.). Она еще не знала, какие задания ожидают ее. Зимний сезон советские армии на юге, так же как и на центральном участке фронта, использовали для наступления, запустив его против группы армий „Юг“. В их планах было изгнание немецких дивизий из промышленного района Донца. При этом им удалось прорваться около Изюма на расстояние 90 км от реки и продвинуться глубоким клином в немецкое расположение на расстояние 20 км от Днепропетровска. Далеко выступивший на запад вражеский фронт недвусмысленно взывал противника к продолжению наступления и угрожал городу Харькову.

Дивизия уже в течение последних дней февраля создала боевую группу при новом командире S.R.394, оберсте Шале де Булье (Chales de Beaulieu), и отправила ее маршем в Харьков. В этот период времени боевая группа была единственной полностью моторизованной частью дивизии. Она стала подвижной благодаря передачам, сделанным из других воинских частей, и состояла из штаба 394-го стрелкового полка, батальона Вельмана (Wellmann), составленного из рот обоих стрелковых полков, 39-го саперного батальона (Pionier-Btl.39), 3-го дивизиона 75-го артиллерийского полка (III./A.R.75) и из роты тяжелых пехотных орудий (s.IG-Kompanie 394). К этому была добавлена одна танковая рота с 10–12 танками. Роты и батареи выступили 20 февраля из Курска по маршруту Обоянь, Белгород, Микояновка. Продолжительные холода и глубокие снега затрудняли переход. Поэтому боевая группа подошла к Харькову только 4 марта. После нескольких спокойных дней оберст Шаль де Булье (Chales de Beaulieu) должен был со своими ротами продвинуться к югу от Чугуева. Там Советы ломали оборону 44-й пехотной дивизии (44.I.D.), и их нужно было отбросить контратакой. Стрелки, саперы и канониры 3-й танковой дивизии после короткого сосредоточения в исходном положении начали атаку. Он продвинулись от Андреевки на Шебелинку и отбросили вражеские силы».

Далее, не рассказывая об отступлении частей 3-й танковой дивизии за Северский Донец, к Андреевке, авторы книги по истории дивизии переходят к боям северо-восточнее Харькова — в полосу 38-й армии Москаленко. Эта армия с 7 марта своими главными силами наносила удар в районе Терновая — Непокрытое, Песчаное — Большая Бабка. В результате этого наступления были выиграны территории на западном берегу Северского Донца, однако, основную свою задачу 38-я армия не выполнила.

«Главная же беда 38-й армии заключалась в отсутствии танков и недостаточном артиллерийском обеспечении наступающих войск, — с горечью вспоминал К.С. Москаленко. — И то и другое оказало резко отрицательное влияние на ход операции, так как возросшая огневая мощь стрелкового оружия сделала оборону непреодолимой без подавления ее артиллерийским огнем и сопровождения пехоты танками. Однако тогда мы еще не имели таких возможностей, чем и воспользовался противник.

В ходе операции он непрерывно перебрасывал подкрепления с неатакованных участков. Сначала это были два пехотных батальона 79-й пехотной дивизии из района Белгорода. Вслед за ними прибыл 429-й пехотный полк 168-й пехотной дивизии из Обояни. Далее появились отдельные части 299-й и 62-й пехотных дивизий с танками. Все они действовали при поддержке авиации.

А 24 марта противник на узком участке фронта бросил в бой 3-ю танковую дивизию. Она нанесла контрудар в направлении населенного пункта Рубежное и потеснила наши части.

Чтобы ликвидировать последствия контрудара, поредевшие стрелковые части 38-й армии в течение четырех суток вели непрерывные бои с превосходящими силами 3-й танковой дивизии и пехотой врага. Немецко-фашистское командование применило массированные атаки танков с пехотой при поддержке огня артиллерии, бомбардировочной и штурмовой авиации. Каждый населенный пункт противник оборонял большим количеством танков, артиллерии и минометов.

Он изо всех сил стремился не допустить расширения захваченного нами плацдарма на западном берегу реки Северский Донец. Атаки силами 18–20 танков с пехотой предпринимались до 8 раз в день. От 12 до 18 налетов ежедневно совершала вражеская авиация. И каждый раз по 15–20 самолетов обрушивали бомбовые удары на боевые порядки армии, тылы и мосты через реку».

К сожалению, «Geschichte der 3. Panzer-Division» не может послужить нам источником подробностей о названных Москаленко танковых атаках. Из приводимого в истории 3-й тд описания событий с 4 марта по 9 мая мы можем почерпнуть сведения, связанные в основном с ее подготовкой к майским боям:

«Главные силы 3-й танковой дивизии находились еще в районе Курска на расстоянии примерно 120 км и готовились к передислокации. Вперед была выслана команда под руководством оберста Вестхофена (Westhoven), составленная из подразделений всех частей. Она снялась со своих квартир 6 марта и, преодолевая сильные снежные заносы, отправилась маршем в направлении Харькова. Двумя днями позже, в воскресенье, 8 марта, генерал-майор Брайт (Breith) отдал приказ на общее выступление.

На следующий день в Харьков, через Обоянь и Белгород, отправилась оперативная группа штаба дивизии. Здесь генерал Брайт представился главнокомандующему группой армий „Юг“ фельдмаршалу Боку…

4 марта погода снова бесновалась. Шел смешанный с дождем снег, и только во второй половине дня прояснилось. Если еще несколько дней назад мы стонали от холода и снега, то теперь стали проклинать сырость и дождь и со страхом думали о распутице прибывающей весны. На этот раз размокшая земля была нашим союзником. Когда наша поисковая группа в первой половине дня прощупывала район Викнина, оказалось, что деревня не занята противником. Русские оставили населенный пункт вследствие вторжения воды. Затишье на фронте установилось где-то с 5 апреля. Само собой разумеется, снаряды по-прежнему свистели и вспахивали землю, особенно вокруг Байрака. Здесь, впервые после долгого времени, перед нашими позициями опять появились перебежчики. Это были представители 169-й стрелковой дивизии, которая уже 14 дней находится напротив нашей дивизии.

Теперь 3-я танковая дивизия, без специального приказа свыше, намеревалась произвести рекогносцировку тыловых позиций и по возможности оборудовать их. Это задание было дано оберсту Микошу (Mikosch), и он энергично принялся за работу. Корпус дал понять, что о смене дивизии думать не надо. И все же одно подразделение 3-й танковой дивизии в этот день было с фронта вытащено. Первый батальон 3-го стрелкового полка майора Вельмана (Wellmann, I./S.R.3), который ранее сражался в составе боевой группы Шаля де Булье, был передан 294-й пехотной дивизии (294.I.D.). Вместе со стрелками район своего использования возле Непокрытой покинула и 2-я рота 39-го саперного батальона (2./Pi.39). Выводимые роты снялись со своих позиций и транспортировались в Харьков.

Передислокация батальона Вельмана (Wellmann) закончилась 6 апреля. Немногими часами позже штаб S.R.394, который неделями находился в беспрерывном использовании, также был возвращен в Харьков. Оберст Шаль де Булье передал командование оберст-лейтенанту Цимерману (Zimmermann). Общее положение на фронте несколько стабилизировалось. Враг приостановил свое наступление. Только его артиллерия продолжала накрывать огнем наши позиции. К счастью, благодаря неутомимым колоннам дивизионного начальника снабжения (Dinafü) майора Фельдхуса (Feldhuss) стало возможным доставлять боеприпасы и к нам. Поэтому 75-й артиллерийский полк получил возможность вести огонь. Батарея мортир (Mörser-Batterie) имела на позициях все три орудия и боролась с тяжелой русской артиллерией при Рубежном (Roshedsnoje) с очевидным успехом.

Следующий день принес ясную погоду и вместе с ней оживил деятельность авиации противника. Особенным нападениям подвергался Байрак. Был подожжен склад горючего танкового батальона. Более значительных боев не происходило. Однако дозорная группа смогла установить, что русские повсюду производят земляные работы и держат свои силы на позициях. Позже выясняется, что противник перегруппировывает свои дивизии.

Все же и мы делали кое-что для себя. Прибывшая передовая группа словацкого артиллерийского полка установила связь с оберст-лейтенантом доктором Вайсенбрахом (Weissenbrach). Словацкий полк — в целом 6 батарей — должен был высвободить 75-й артиллерийский полк. Одновременно с этим поползли слухи о том, что теперь и вся 3-я танковая дивизия будет наконец вытащена.

Но руководство дивизии еще ничего не знало об этом. Разведывательный отдел штаба дивизии (Iс), обер-лейтенант фон дем Кнезебек (v. d. Knesebeck), имел совершенно другие заботы. Русские перебежчики из 6-й танковой бригады сообщили на допросах о прибытии новых войск на Донец-фронт. Только в Рубежном в последний день должны были занять исходные позиции 20 танков, в том числе несколько Т-34. На подходе находилась и тяжелая артиллерия. Все это, конечно, ослабляло надежду на возможную смену.

9 апреля 1942 года, кажется, наконец пришла весна. В синем небе сияло солнце, будто бы и не было войны. Воздух прогревался, и появились первые подснежники. К сожалению, прогрев земли и таяние снега принесли грязь и распутицу. Продвижение для колонн снабжения стало мучением. Поэтому внезапное появление 5 орудий словацкого артиллерийского полка в Терновой было воспринято как чудо. Ночью должны были быть подтянуты две батареи, чтобы сменить наши дивизионы.

Второй неожиданностью этого дня стал приказ корпуса, который гласил: „Согласно распоряжению вышестоящего командования 3-я танковая дивизия поэшелонно выводится со своих позиций и занимает исходное положение для дальнейшего использования“. После этого были отданы соответствующие исполнительные приказы. Затем боевые группы майора Зиервогеля (Ziervogel) и гауптмана Хаспеля (Haspel) были сменены 429-м пехотным полком оберста Грюнера (I.R.429, Grüner). Роты этого полка прибыли 9 апреля и в следующие 24 часа приняли позиции от обоих батальонов. К 10 апреля было приказано вернуться 3-му мотоциклетно-стрелковому батальону майора Папе (К.3. Pape) и 75-му артиллерийскому полку оберст-лейтенанта доктора Вайсзеенбруха (A.R.75, Dr. Weisseenbruch).

Само собой разумеется, эти перегруппировки происходили не за раз, и не безупречно. Русские вставляли в этот разговор и свои „словечки“. Против их, хоть и не сильных, артиллерийских нападений и поисковых операций наши танковые и стрелковые роты еще должны были посражаться. Последние части 3-й танковой дивизии еще почти 3 недели оставались на этом участке и прибыли в Харьков только в начале мая.

Штаб дивизии, для руководства ее обновлением, был перенесен 10 апреля в Харьков. Оберст Вестхофен (Westhoven) принял команду над еще оставшимися между Бабкой и Донцом частями дивизии, двумя батальонами 23-й танковой дивизии, 226-м и 429-м пехотными полками и артиллерией, включая словацкий артиллерийский полк. Командный пункт находился в Веселом. Разведывательный отряд под командованием обер-лейтенанта фон дем Кнезебека (Abteilung Ic, v. d. Knesebeck) был подчинен 3-й стрелковой бригаде.

Снабжение происходило с неимоверными трудностями, грузовые автомобили застревали в грязи. Гужевые колонны имели большие потери в лошадях, которые не могли продвигаться вперед по болотам и околевали.

Генерал-майор Брайт (Breith) уже 10 апреля встретился в Харькове с оберквартирмейстером 6-й армии оберстом Генерального штаба Памбергом (Pamberg) и командиром 23-й танковой дивизии генерал-майором бароном фон Бойнибург-Ленгсфельдом (Frhr. v. Boineburg-Lengsfeld). На следующий день он выехал в Полтаву, где представился главнокомандующему группой армий генерал-фельдмаршалу фон Боку (GFM v. Воск)… 13 апреля генерал-майор Брайт вместе со своим адъютантом лейтенантом Либрехтом (Liebrecht) на связном самолете полетел через Барановичи в Восточную Пруссию. Далее на автомобиле он добрался до „Волчьего логова“ — штаб-квартиры фюрера. Сперва генерала Брайта принял начальник Генерального штаба генерал-полковник Гальдер, а в 14.00 он уже стоял перед самим Гитлером. Тот вручил командиру 3-й танковой дивизии заслуженные Дубовые листья к Рыцарскому кресту. На прощание генерал Брайт проинформировал главного квартирмейстера, генерала Вагнера, о необходимости освежения 3-й танковой дивизии.

Месяц апрель был для главных сил 3-й танковой дивизии в некоторой степени „спокойным“ временем. После того как им удалось постепенно отвязаться от противника, они перешли в Харьков, который в последующие недели стал для 3-й танковой дивизии „гарнизонным городом“.

Харьков — это столица Украинской Советской Республики и, с его почти 600 000 жителями, четвертый по величине город в СССР. Сам Харьков еще молод и был основан лишь в 1654 году, как передовой пост против татар. Город развился — неоднократно меняя владельцев — в самый важный город Украины, и еще в XIX веке стал крупной торговой и промышленной метрополией. В 1917 году он стал большевистским, в 1918 — был временно занят немецкой армией, в 1919 — снова большевистским, вскоре после этого — захвачен „Белой армией“ и в начале 1920 года окончательно стал столицей Украины. Если в 1923 году город насчитывал лишь 310 000 жителей, то уже через 20 лет вырос вдвое. Это является доказательством взлета Харькова. В центре города видны, прежде всего вокруг „Красной площади“, огромные торговые и административные здания, которые кажутся американскими.

В апреле 1942 года жизнь в этом большом городе носила вполне гражданский характер. Кафе и кино были открыты, работали театр и кабаре, молодые девушки гуляли по воскресеньям в своих пестрых косынках и одеждах, и мы, солдаты, почти забывали, что в немногих километрах восточнее бушует война. Тыловые части дивизии расположились в городе еще с марта. Теперь и боевые части постепенно прибывали сюда с фронта.

Оберст Вестхофен (Westhoven), который командовал дивизией, пока ее командир находился в отпуске, с 13 апреля расположил свой командный пункт на северо-западе Харькова. Обер-лейтенант Вайдлих (Weidlich) так основательно оборудовал штаб-квартиру дивизии, что, например, картографическая часть обер-лейтенанта Павлиша (Paulisch) уже через несколько дней смогла напечатать 10 000 листовок на русском языке. Поблизости от командного пункта были размещены квартиры штаба 6-го танкового полка (P.R.6), отдела тыла штаба дивизии (Ib), 83-го полевого запасного батальона (FEB 83), 1-й роты 39-го батальона связи (1./N.A.39) и 1-й ремонтной роты.

Квартиры 3-го стрелкового полка (S.R.3) и 1-го разведывательного батальона (А.А.1) были размещены в западной части города, в то время как квартиры других подразделений — в восточной, по ту сторону рек Харьков и Лопань. Батальоны и дивизионы находились относительно далеко друг от друга, и только на севере от Харькова, для того чтобы гарантировать безупречное снабжение дивизии, плотно друг к другу находились подразделения тыла (Dinafü).

Еще в конце марта и в начале апреля дежурные роты должны были часами сгребать лопатами снег, который лежал на путях подвоза, или ремонтировать оборонительные сооружения. Теперь снег растаял, освободились дороги, и сияющее весеннее небо изгибалось над Украиной. Роты, используемые на работах, вернулись в свои штатные части, и постепенно полки, батальоны и дивизионы стали соответствовать своей классификации. С Родины прибыли маршевые батальоны, офицеры которых и рядовой состав были распределены по различным подразделениям. 6-й танковый полк (P.R.6) получил 68 унтер-офицеров и солдат, 2-й батальон 394-го стрелкового полка (II./S.R.394) — 2 офицера и 109 рядовых. Теперь нужно было спаять старых и молодых бойцов в единое боевое братство. Наряду с боевой и строевой подготовкой проводились теоретические занятия, тактические занятия на местности и, само собой разумеется, стрельба. Ремонтные подразделения работали „засучив рукава“ для того, чтобы привести в порядок нуждающееся в ремонте оружие, транспортные средства и имущество. То, что не могло быть отремонтировано во фронтовых мастерских, грузилось в воинские эшелоны и отправлялось в направлении Праги. Только понтонно-мостовой парк с 26 марта по 25 апреля был пополнен 25 грузовыми автомобилями, одной легковой машиной и 11 мотоциклами. Новое оружие и транспортные средства направлялись родиной в дивизию. 6-й танковый полк был пополнен 30 танками P-III и 6 танками P-IV; артиллерия также получила орудия, и теперь дивизия оружейно-технически „приходила в себя“. Повсюду возобновлялась жизнь. 27 апреля была закончена работа по сооружению парового котла. Надзор за работой слесарей, сварщиков и маляров осуществляли обер-фельдфебель Носцинский (Noscynski) и ширмейстер Браус (Braus). Новые танки обкатывались в огромном цехе тракторного завода.

6-й танковый полк снова имел три боеспособных батальона. По одному батальону приняли майоры Франк (Frank) и Зиервогель (Ziervogel). Прежний 1-й разведывательный батальон (A.A. 1) был упразднен и объединен с сильно ослабленным 3-м мотоциклетно-стрелковым батальоном майора Папе (К.3. Pape). Наследником майора Франка как командира 521-го истребительно-противотанкового батальона (Pz.Jäg.Abt. 521) стал майор Штрегер (Streger). 75-й артиллерийский полк (A.R.75) снова имеет 3 дивизиона. Дивизионы состоят: 1-й — из 2, 3 и 7-й батарей; 2-й дивизион — из 4, 5 и 8-й батарей; 3-й дивизион — из 1, 6 и 9-й батарей. 1-й батальон 3-го стрелкового полка (I.S.R.3) становится БТР-батальоном (SPW-Bataillon), для чего получает 46 машин. 6-я батарея 59-го полка ПВО (6./Flak-Rgt.59) и 327-я батарея артиллерийской инструментальной разведки (Beob.Batterie 327) стали приятным подкреплением.

Оставалось даже время, чтобы снова побыть „штатскими“. Посещались кино, варьете и театр, их дополняли оркестры на площадях. Были открыты солдатские клубы, и что еще важнее — отправлялись поезда с отпускниками. Первый транспорт покинул Харьков 16 апреля, и затем не было и недели, чтобы солдаты 3-й танковой дивизии не уезжали на побывку. Некоторые солдаты дивизии были награждены за смелость, проявленную в последние недели. „Немецкий крест в золоте“ получили: обер-лейтенант Менте (Mente, S.R.3), лейтенант Шиллер (Schiller, S.R.394) и обер-фельдфебель Вакер (Wacker, P.R.6). Однако особенной радостью для всех солдат было сообщение о том, что столица империи Берлин с 8 мая 1942 года берет шефство над 3-й танковой дивизией.

Внезапно 24 апреля этап „спокойной жизни“ 6-го танкового полка (P.R.6) был прерван сигналом боевой тревоги. Советы имели к югу от Харькова 120-километровый клиновидный выступ внутрь немецкого фронта. И теперь этот выступ должен был быть очищен одновременным наступлением 1-й танковой армии (1. Pz.Armee) с юга и 6-й армии с севера. Командование армии приказало 23-й танковой дивизии, 71-й пехотной дивизии и 6-му танковому полку нанести совместный удар. Еще во время подготовки к этому предприятию немецкому руководству было известно о дальнейших намерениях противника. Советы хотели использовать свое стратегически благоприятное положение — щипцевидным наступлением отобрать обратно Харьков и одновременно смять весь немецкий фронт в индустриальном районе Донца».

Расквартирование 3-й тд в Харькове.

9–12 мая 1942 года. Прекращение подготовки 3-й танковой дивизии к операции «Фридерикус-1». Начало наступления северной ударной группировки советских войск. Старо-Салтовский плацдарм, который захватила в марте 38-я армия и который в апреле был разделен между 28-й и 38-й армиями, находился примерно в 30 км к северо-востоку от Харькова. 12 мая 1942 года с этого плацдарма началось наступление северной ударной группировки советских войск — 21, 28 и 38-й армий. Эта группировка должна была, прорвав немецкий фронт, соединиться за Харьковом с южной ударной группировкой, которая, тоже 12 мая, начала наступление с находящегося к юго-востоку от Харькова Барвенковского выступа.

Однако недалеко от места прорыва немецкой линии обороны северной ударной группировкой, как мы уже знаем, находились свежие немецкие соединения: 3-я танковая, 23-я танковая и 71-я пехотная дивизии. Этим трем соединениям было суждено сыграть значительную роль в нашей «харьковской неудаче»…

Замысел по разгрому немцев северо-восточнее Харькова (по книге Родимцева).

«9 мая авиация противника идущими волна за волной бомбардировками начала новое наступление на немецкие позиции между Донцом и Бабкой к западу от Волчанска, — продолжают историки 3-й Panzer-Division. — Бомбы сбрасывались также и на Харьков, и на подъездные пути, вводя в тревогу находящиеся здесь подразделения. Еще никто не предвидел опасности того, что утром 12 мая Советы нанесут большой удар. Красная армия, сосредоточив громадные силы, пробила немецкую оборону, разорвала фронт и, беспрерывно продвигаясь вперед с востока на запад, направилась прямо на Харьков.

Дивизия — генерал-майор Брайт возвратился из отпуска 7 мая — в течение 12 мая получила телефонограмму о приготовлении к введению в бой. Оберст Вестхофен в 20.00 созвал всех имеющихся в его распоряжении командиров на оперативное совещание. Во время него офицеры узнали, что Советы уже захватили Непокрытую, находящуюся в 20 км к востоку от Харькова. Армия, чтобы нейтрализовать опасное вторжение, приказала контратаковать противника. 13 мая 23-я танковая дивизия должна была атаковать с юга в направлении Старого Салтова. Имеющиеся в распоряжении пехотные силы должны были сосредоточиться на исходных рубежах в районе Михайловки.

Чтобы гарантировать защиту Харькова, 23-я танковая дивизия сразу же усиливается боевой группой 3-й танковой дивизии. Для выполнения этого задания был назначен 394-й стрелковый полк (S.R.394), который практически не имел транспортных средств, так как они были отправлены в ремонт. Руководство было поручено оберст-лейтенанту Цимерману (Zimmermann), поскольку оберст Шаль де Булье (Chales de Beaulieu) находился в отпуске. Уже в 24.00 роты покинули свои квартиры и заняли ранее оборудованные позиции на окраине населенного пункта. Слева находился 1-й батальон 394-го полка под командованием гауптмана барона фон дем Хейден-Ринша (I./S.R.394, Frhr. v. d. Heyden-Rynsch), справа — 2-й батальон под руководством майора Пешке (II./S.R.394, Peschke), командира 83-го батальона полевого возмещения (FEB 83), назначенного вместо находящегося в отпуске майора Хаспеля (Haspel). Обоим батальонам было выделено по одной легкой полевой гаубице (le.FH) и по несколько противотанковых пушек для борьбы с танками. 2-й роте 39-го саперного батальона (2./Pi.39) поручается защита мостов к северу от Харькова. В командование усиленной моторизированной боевой группой 3-й танковой дивизии вступает оберст-лейтенант Шмитд-Отт (Schmidt-Ott). Ему для выполнения задания были подчинены: 3-й батальон 6-го танкового полка майора Зиервогеля (III./P.R.6, Ziervogel), 1-й батальон 3-го стрелкового полка майора Вельмана (I./S.R.3, Wellmann), а также 3-я рота 39-го саперного батальона (3./Pi.39) и 1-й дивизион 75-го артиллерийского полка (1./A.R.75). Боевая группа получила приказ приготовиться к маршу в течение следующего дня.

Что, собственно, произошло? Оба противника хотели новыми наступлениями привести в движение затвердевший зимой фронт. Гитлер еще 5 апреля издал директиву о продолжении войны. В ней дословно сообщается:

„Целью основной операции является… занять фронт на Кавказе, решительно наступая, уничтожить русские силы, которые находятся в районе Воронежа и южнее, а также к западу и к северу от Дона“. Концентрация необходимых для этого немецких войск — главных танковых сил — должна была происходить в районах к югу от Орла и около Харькова. В то же самое время маршал Тимошенко, главнокомандующий советских армий, подготавливал наступление в районе Харькова, с целью взять город и отбросить немецкие дивизии с Украины. „Красная армия“, начав массированное наступление с запада (с северо-востока. — Авт.) и с юга на Харьков, опередила немецкие армии. Северная ударная группа прорвала в этот день фронт в полосе 30 км! Враг наносил удар на Харьков 18 стрелковыми дивизиями, 2 кавалерийскими дивизиями и 10 танковыми бригадами. 294-я саксонская пехотная дивизия не выстояла перед натиском Советской армии и отошла на высоты к востоку от Непокрытой. Русские устремились вслед, смогли взять господствующую высоту 198,5 и занять деревни Купьеваха, Драгуновка и Байрак, за которые ранее уже приходилось тяжело сражаться. Находящийся там словацкий артиллерийский полк исчез. К вечеру первого дня наступления Советы стояли уже на Бабке. Между этой рекой и Харьковом более не существовало никаких немецких войск. Лишь несколько боевых групп еще продолжало держаться за вражескими линиями, в том числе — группа оберста Грюнера (Grüner) с частями 429-й пехотной дивизии (I.R.429) и немногими орудиями в Терновой. В Большой Бабке, вопреки превосходству противника, продолжала еще держаться 297-я пехотная дивизия (297.I.D.).

Западнее Волчанска командование 51-го армейского корпуса (LI.A.K.), с его новым командиром генерал-лейтенантом фон Зейдлиц-Курцбахом (v. Seydlitz-Kurzbach), уже в 07.30 12 мая озадачило занявшую исходное положение к востоку от Харькова 23-ю танковую дивизию. На следующий день она должна была нанести удар с юга по флангу прорвавшегося противника и отбросить его за Донец. 3-я танковая дивизия должна была энергично поддержать эту контратаку введением боевой группы оберст-лейтенанта Шмидт-Отта (Schmidt-Ott)».

13 мая. Введение в бой 3-й и 23-й танковых дивизий. Бои с советским 22-м танковым корпусом. Отход 38-й армии. 12 мая все три северные советские армии (21, 28 и 38-я) пошли в наступление и прорвали немецкий фронт. При этом наибольшего успеха добилась 38-я армия Москаленко. Командующий войсками 38-й армии, горя желанием ворваться в Харьков первым, уже было предложил главкому Тимошенко перенести центр наступления в полосу своей 38-й армии. Однако новые разведывательные данные, полученные фронтом 12 мая, заставили лишь подтвердить старую задачу 38-й армии — прочно прикрывать южный фланг Рябышева.

«…авиаторы засекли накапливание вражеских сил на левом фланге ударной группировки. Правда, они сообщили только о двух танковых соединениях. Прибытие сюда трех пехотных полков было установлено позднее, — пишет о причинах остановки наступления армии К.С. Москаленко И.Х. Баграмян. — В предвидении подобного маневра главком направления приказал командующему 38-й армией в течение ночи вывести из боя все силы 22-го танкового корпуса и сосредоточить их к утру 13 мая за левым флангом ударной группы армии для парирования явно обозначавшегося контрудара врага».

Сам Москаленко пишет, что в первый же день наступления, 12 мая, он ввел в бой все три свои танковые бригады. Этот же день стал последним, когда командующий 38-й армией упоминает о 36-й тбр полковника Т.И. Танасчишина. Очевидно, к 13 мая она уже не представляла собой значительной силы. 13 мая на южном фланге пробившейся далеко на запад 226-й сд генерал-майора A.B. Горбатова, от Роганки до Большой Бабки, находились 13-я тбр подполковника И.Т. Клименчука, 133-я тбр подполковника Н.М. Бубнова и 124-я стрелковая дивизия полковника А.К. Берестова. 13-ю и 133-ю тбр Москаленко выставил вдоль дороги от Роганки до Большой Бабки, как раз на направлении будущего удара 3-й танковой дивизии.

По немецким данным, ввод в бой 3-й и 23-й танковых дивизий 13 мая выглядел не очень победоносно:

«Утром в 06.00 13 мая боевая группа покинула город и двинулась на северо-восток. Около 09.30 был достигнут указанный исходный район перед Кутузовкой. Начались потери, русские низколетящие самолеты атаковали бомбами и бортовым оружием моторизированные колонны. Но это не продолжалось долго, тут же открыла огонь советская артиллерия, и несколькими минутами позже да левом фланге появился первый „Т-34“. В то время как одна танковая рота занимает оборонительную позицию слева, боевая группа в 11.30 начинает наступление на Непокрытую.

Оберст-лейтенант Шмидт-Отт шел впереди своих батальонов. Русские снаряды беспрерывно разрывались среди них. И именно в тот момент, когда машина командира выходила из лесного дефиле, она получила прямое попадание. Офицер связи, лейтенант Гетце (Goetze), и радист, унтер-офицер Роте (Funk-Uffz., Rothe), были мгновенно убиты. Водитель, фельдфебель Бургмюлер (Burgmüller), тяжело ранен. Сам оберст-лейтенант получил легкое ранение. Не замечая того, что случилось с командиром, остальные танки продолжили свою работу. 3-й танковый батальон 6-го танкового полка (майор Зиервогель), уклоняясь от огня, по холмам, оврагам и лесам прорвался дальше на восток. 1-й батальон 3-го стрелкового полка (майор Вельман) пробивался вперед медленнее, так как повсюду появлялись вражеские боевые машины и вырвавшиеся вперед стрелки.

Наконец раненый оберст-лейтенант Шмидт-Отт был обнаружен адъютантом полка, лейтенантом бароном фон Функом (Frhr. v. Funck), и на бронемашине вывезен на командный пункт дивизии. После доклада об обстановке оберст-лейтенант вернулся к своим войскам. Стемнело. Командир наткнулся лишь на солдат саксонского пехотного полка оберста фон Аулека (v. Aulock), которые сообщили, что наши танки находятся восточнее. Оберст-лейтенант Шмидт-Отт двинулся дальше и внезапно, вместе со своей легковой машиной и двумя сопровождающими связными мотоциклистами, оказался посредине продвигающихся вперед русских. Однако ефрейтор Йесен (Jessen) не растерялся и прыгнул навстречу Советам. Этот миг был использован другими, чтобы „сражаться с придорожными кустами“. Часом позже, исчерпав все силы, они благополучно вышли к командному пункту майора Зиервогеля. Под прикрытием темноты танки отошли от уже достигнутых высот к западу от Непокрытой, чтобы ускользнуть от сильного артиллерийского огня. В тяжелом сражении этого дня боевой группе удалось уничтожить и тяжело повредить 23 танка противника».

Москаленко, которому было приказано занять прочную оборону по Большой Бабке и не допустить прорыва немецких танков к Старому Салтову, для чего он был усилен 162-й стрелковой дивизией полковника М.И. Матвеева и 6-й гвардейской танковой бригадой подполковника М.К. Скубы из резерва 28-й армии, сообщил о том, что «во второй половине дня (13 мая) обстановка резко изменилась. Противник закончил сосредоточение двух ударных групп. Одну из них составляли 3-я танковая и два полка 71-й пехотной дивизии, расположившиеся в районе Приволье. Во вторую — в районе Зарожное — вошли 23-я танковая и один полк 44-й пехотной дивизии. Этими силами враг одновременно нанес контрудар в направлении Старого Салтова. Сильный удар 370 танков с пехотой и при поддержке авиации пришелся по войскам правого фланга армии… Танковые бригады немедленно вступили в единоборство с танками врага. Подбили до 40 из них и подожгли 35. Но и сами понесли большие потери».

Командующий войсками 28-й армии Д.И. Рябышев.

Более четкую картину об использовании немцами своих танков дают нам другие участники боев с нашей стороны.

Командующий войсками 28-й армии Рябышев: «Сосед слева — 226-я стрелковая дивизия 38-й армии очистила от немцев села Михайловка 1-я, Червона Роганка. У Червоной Роганки левофланговый полк дивизии внезапно был контратакован вражеской пехотой, поддержанной 30 танками. Бойцы вынуждены были оставить село и укрепиться на высоте 213,2 и в соседней роще с юго-восточной стороны. Как докладывал командир 226-й стрелковой дивизии, в 17 часов по дороге из Харькова на Непокрытую двигалось около 30 танков и 60 автомашин, которые свернули на Новоалександровку. По его предположению, неприятель готовил новую контратаку. К исходу дня немецкая авиация активизировала действия по боевым порядкам частей 226-й стрелковой дивизии. Доклад левого соседа настораживал… Я немедленно проинформировал о событиях у соседа слева командира 13-й гвардейской стрелковой дивизии и приказал ему временно закрепиться на достигнутом рубеже и быть готовым отразить контратаки противника из Черкасских Тишков на Петровское и из Новоалександровки на Непокрытую».

Командир 13-й гвардейской стрелковой дивизии 28-й армии Родимцев: «Через три часа мы узнали, что наш сосед слева — 226-я стрелковая дивизия, которой командовал генерал Горбатов, отбила первые контратаки танков противника. Сначала гитлеровцы бросили с юга на одну из высот, обороняемых дивизией, 8 танков в сопровождении пехоты. Едва эта атака захлебнулась, противник двинул 20 танков с запада. Встреченный огнем противотанковых орудий и ружей, враг потерял здесь 15 машин. Захваченные в плен гитлеровцы показали, что на нашем участке фронта были развернуты 3-я и 23-я немецкие танковые дивизии».

14 мая. Смена «власти» в воздухе. Взятие немцами Непокрытого и удар по стыку 38-й и 28-й армий. «Часы показывали 09.45, когда усиленная боевая группа 3-й танковой дивизии заняла исходное положение для новой атаки, — продолжает рассказ Geschichte der 3. Panzer-Division. — В то время как стрелки осуществляли защиту с запада, танки нанесли удар по Непокрытой с юга. Противник был поражен, и только в деревне он нашел в себе достаточные силы для сопротивления. Несмотря на это, около 12.30 населенный пункт прочно находился в наших руках. К сожалению, возможности для нанесения удара через мосты на противоположные высоты не было, так как все переправы были разрушены. Боевая группа заняла круговую оборону в Непокрытой. Генерал-майор Брайт приказал частям 39-го саперного батальона (Pi.-Btl.39) приступить к строительству мостов. Вопреки вражескому артиллерийскому огню к 18.00 военный мост был готов!

Атака, энергично проведенная танками и стрелками, закончилась полным успехом. В ближнем бою враг был выбит с господствующих высот. После этого подразделения приготовились к обороне. В следующие часы боевая группа оберст-лейтенанта Шмидт-Отта была сменена частями 23-й танковой дивизии, которые подошли к Непокрытой из Песчаного. К боевой группе Шмидт-Отта примкнул 23-й мотоциклетно-стрелковый батальон (К.23)».

Схема боев в районе Непокрытое — Веселое — Терновая (из истории 3-й тд).

В этот день, 14 мая, 3-я танковая дивизия, продолжая бои с 226-й сд и 36-й тбр, вошла в полосу 13-й гвардейской стрелковой дивизии, где должна была столкнуться с 90-й тбр подполковника М.И. Малышева и, несколько позже, с 57-й тбр генерал-майора В.М. Алексеева.

Глазами участников событий с нашей стороны день 14 мая еще не выглядел трагическим, хотя мгновенное завоевание немцами господства в воздухе практически ставило точку на усилиях северной группировки.

Москаленко: «14 мая обстановка в полосе наступления северной группировки еще больше осложнилась. Противник в течение всего дня пытался развить удар танковой группой в стык 28-й и 38-й армий, а в районе Песчаное форсировать р. Большая Бабка. Однако стык был укреплен, и это обеспечило успех оборонительных боев.

Командующий войсками фронта в свою очередь переключил авиацию 6-й армии для поддержки северной ударной группировки. В результате 28-я армия в течение дня продвинулась на 6–8 км. Она вышла к тыловому рубежу врага на правом берегу реки Харьков, но ввести в прорыв 3-й гвардейский кавалерийский корпус и 38-ю стрелковую дивизию не смогла: они лишь в ночь на 15 мая закончили сосредоточение северо-восточнее Терновая.

Войска 38-й армии продолжали отражать многочисленные атаки пехоты и танков. К концу дня мы прочно закрепились на восточном берегу реки Большая Бабка… Что касается ввода в бой 21-го и 23-го танковых корпусов, то он был перенесен на более поздний срок в связи с тем, что авиация, поддерживавшая нашу 6-ю армию, как уже отмечено, переключилась по приказу командующего фронтом на поддержку северной группировки».

Рябышев: «Наступало утро 14 мая — третий день операции. Начали поступать доклады из соединений… В это время из 6-й гвардейской танковой бригады полковника А.М. Хасина вернулся Николай Кириллович Попель, который сообщил, что танкисты отлично обеспечили поддержку частей 175-й стрелковой дивизии. Попель рассказал о подвиге в бою за Нескучное экипажа танка политрука роты Ф.С. Борисова. В этом бою огнем и гусеницами экипаж вывел из строя до полувзвода солдат, раздавил семь дзотов, три противотанковые пушки. Немецким снарядом танк был подбит. Враги окружили боевую машину, но отважные танкисты отбили все атаки, а раненый механик-водитель Н.В. Почуев все же сумел отремонтировать подбитую машину и вывести ее с поля боя…

13-я гвардейская стрелковая дивизия с 90-й танковой бригадой временно закрепились на рубеже Петровское, высота 212,3, Рогачевка и в течение дня отбивали контратаки врага и совершенствовали оборону».

Баграмян: «Вражеская авиация с утра 14 мая захватила господство в воздухе… Следующей вашей заботой было укрепление стыка 28-й и 38-й армий. С утра 14 мая обстановка здесь еще более осложнилась, так как именно на стыке двух армий стремились развить свой первоначальный успех 3-я и 23-я вражеские танковые дивизии. Из доклада штаба 38-й армии выяснилось, что в ночь на 14 мая части А. В. Горбатова с танкистами Т.И. Танасчшина (36-я тбр. — Авт.) вновь выбили гитлеровцев из Непокрытой, стремясь двигаться на Михайловку-1. Но в 10 часов утра обоими своими танковыми кулаками Паулюс нанес удар в направлениях, сходящихся на Перемогу. Генерал Горбатов, избегая излишних потерь, оттянул к реке Большая Бабка части, занявшие перед этим Непокрытую. Здесь его воины стояли насмерть и отразили все бешеные контратаки врага.

Угроза назревала и в полосе 28-й армии, где гвардейцы А.И. Родимцева при поддержке танкистов М.И. Малышева (90-я тбр. — Авт.) исчерпали все возможности для удержания стыка с соседом. Офицеры штаба фронта вовремя заметили назревавший кризис, и 57-ю танковую бригаду генерал-майора В.М. Алексеева было приказано выдвинуть на помощь гвардейцам Родимцева. Это оказалось весьма необходимой и действенной мерой (командир бригады погиб в первый ж день. — Авт.).

28-я армия, упорно преодолевая сопротивление противника, 14 мая продвинулась еще на 6–8 километров и вышла к тыловому рубежу немецко-фашистских войск, проходившему по правому берегу рек Харьков и Муром…

Тем не менее общий итог боев к исходу дня 14 мая в полосе северной группы был отнюдь не безотрадным — общий фронт прорыва составил здесь 56 километров. Войска, действовавшие в центре этой группы, продвинулись в глубину обороны гитлеровцев на 20–25 километров (и уже видели трубы Харьковских заводов. — Авт.)…

В ночь на 15 мая штаб готовил донесение в Ставку Верховного Главнокомандования. В нем мы констатировали несомненный успех первых трех дней наступления. Оценивая результаты боев северной ударной группировки с резервами противника, мы отмечали, что, несмотря на большой урон, причиненный двум гитлеровским танковым дивизиям, они продолжали оставаться серьезным препятствием для наших войск в их наступлении на Харьков.

В связи с этим в документе очень настойчиво высказывалась просьба о выделении резервов, и прежде всего на правое крыло фронта».

В документе, на который ссылается Баграмян, сообщалось, что за два дня боев, 13 и 14 мая, наша северная группировка на стыке 38-й и 28-й армий потеряла около 100 танков. Немецкие потери оценивались в 150 танков.

Фактически речь шла о полном уничтожении всего 22-го танкового корпуса 38-й армии, в состав которого входили разбросанные по стрелковым дивизиям 13, 36 и 133-я танковые бригады (всего, по данным «ФИ», 105 танков и 20 бронеавтомобилей). Посуточные потери этого корпуса составили:

— 12 мая (до вступления в бой немецких танковых дивизий): 36-я тбр Танасчишина потеряла 16 танков, 133-я тбр Бубнова — 2 танка.

— 13 мая (в первый день вступления в бой немецких танковых дивизий, и в условиях советского господства в воздухе): 13-я тбр Клименчука потеряла 32 танка, 36-я тбр Танасчишина — 37, 133-я тбр Бубнова — 21 танк.

С 14–15 мая противником 3-й и 23-й танковых дивизий стали танковые бригады 28-й армии: 84-я полковника Д.Н. Белого, 90-я подполковника М.И. Малышева, 57-я генерал-майора В.М. Алексеева и 6-я гвардейская подполковника М.К. Скубы, в которых накануне Харьковского сражения насчитывался 181 танк.

Сколько из этих танков «дожили» до столкновения с немецкими танковыми дивизиями, мы не знаем. По данным «ФИ», к вечеру 14 мая: «84-я танковая бригада… в первые дни боев понесла большие потери и имела к этому времени всего лишь 13 танков». А по данным Рябышева, уже в первый день наступления, 12 мая: «Командир дивизии (Родимцев. — Авт.) доложил, что серьезные потери понесла 90-я танковая бригада (Малышев. — Авт.). Они составили 16 танков: восемь Т-60, четыре KB и четыре Т-34. К счастью, повреждения у новых образцов танков оказались не столь большими, и в течение ночи они были восстановлены…»

В заключение рассказа о дне 14 мая мы приведем отрывки из воспоминаний еще двух участников боев с 3-й тд — командира 13-й гв. сд А.И. Родимцева и командира 39-го сп этой дивизии И.А. Самчука. Поскольку ни немцы, ни командарм-28 ничего не пишут о применении танков в районе частей Родимцева у Петровской, то у нас есть некоторые сомнения относительно даты. Возможно, и Родимцев и Самчук смешивают события, произошедшие 14 и 15 мая. Хотя это вовсе не означает, что мы слепо доверяем сказанному в Geschichte der 3. Panzer-Division, — трудно предположить, что у немцев сохранились полные комплекты документов.

Родимцев: «Из-за высотки выкатываются 20 танков противника. Развернувшись в неглубокой лощине, они движутся от Ново-Александровки на Петровское (в этом районе могла быть боевая группа Шмидт-Отта или танковая рота, которую Шмидт-Отт оставлял для прикрытия своего левого фланга, когда двинулся на Непокрытое. — Авт.). За танками, почти вплотную, следует вражеская пехота. Зеленые фигурки издали кажутся всполошенно-суетливыми. Наши снаряды рвутся меж танков. Вот две немецкие машины застыли на месте…

Противник снова бросил в бой авиацию. Бомбы рвутся в полосе обороны первого батальона. Самолеты снижаются, ведут пушечный огонь. Еще 12 немецких танков атакуют гвардейцев Трофимова (командир 34-го гв. сп 13-й гв. сд. — Авт.). Но вот из урочища Комашного выкатились наши тяжелые танки. Завязался танковый бой. Броня — против брони, мотор — против мотора… Видим — враг пятится. Танков у него больше, но наши машины значительно мощнее. И эта яростная атака противника отбита.

По телефону сообщают, что дивизия получает подкрепление: дивизион противотанковых орудий и 22-й противотанковый батальон 38-й стрелковой дивизии. Очень кстати!.. На участке, где оборону держали подразделения полковника Елина (42-й гв. сп), артиллеристы отбили четыре танковые атаки. Два танка противника были подбиты из противотанковых ружей, две роты немецких солдат рассеяны.

Мы тоже потеряли два танка Т-34 от бомб врага. К вечеру, видя, что „нашла коса на камень“, немцы прекратили атаки.

Каким яростным ни был натиск противника, мне думалось, что его действия носили характер разведки наших сил (очевидно, все-таки это была одна рота Шмидт-Отта. — Авт.). От пленных стало известно, что в боях участвовали только отдельные полки 3-й и 23-й немецких танковых дивизий. Очевидно, решающий удар по нашим войскам фашистское командование намеревалось нанести на следующий день».

Самчук: «На рассвете 14 мая над позициями дивизии появились 50 немецких пикирующих бомбардировщиков. Гитлеровские летчики с большой точностью бомбили боевые порядки гвардейцев, так как зенитное и авиационное прикрытие дивизии почти отсутствовало. После налета авиации немецко-фашистское командование бросило в бой 24-ю танковую дивизию, которая главный удар наносила в направлении высот 214,3 и 212,3. Гвардейцы, взаимодействуя с 57-й танковой бригадой, не дрогнув, встретили наступающие вражеские танки.

Первыми в бой вступили артиллеристы. Прямой наводкой они уничтожили на подступах к переднему краю девять вражеских танков. Артиллерийская батарея 45-миллиметровых орудий 34-го гвардейского стрелкового полка (Ф.А. Трофимов. — Авт.), расположенная на высоте 214,3, вела огонь до тех пор, пока не вышли из строя все пушки. Чтобы выбить гвардейцев с высоты, противник нацелил на батарею 15 танков. Но артиллеристы стояли насмерть. Боем умело руководил начальник артиллерии полка ветеран дивизии майор Семен Сурначев. За короткое время батарейцы уничтожили пять танков и до взвода пехоты врага.

В этом бою отличился взвод противотанковых пушек под командованием гвардии лейтенанта Петра Дмитриевича Николенко. Орудийный расчет младшего сержанта Николая Ивановича Воробьева подбил два танка, расчет гвардии младшего сержанта Григория Семеновича Криушечева также уничтожил две машины.

Бой длился уже несколько часов. Противник, не считаясь с потерями, продолжал наращивать силу своих ударов. Он ввел в бой новые танковые подразделения. Около 50 вражеских машин, овладев высотой 214,3, стали заходить в тыл 42-му полку. В создавшейся обстановке командир полка гвардии полковник Иван Павлович Елин принял единственно правильное решение: чтобы не допустить прорыва немецких танков в тыл полка, он выдвинул им навстречу свой последний резерв — роту противотанковых ружей под командованием гвардии старшего лейтенанта Куимова и группу автоматчиков с противотанковыми гранатами под командованием политрука Трофименко.

Смело встретили бронебойщики Куимова вражеские танки. Подпустив их на 200 метров, гвардейцы по команде, организованно открыли огонь. За несколько минут они подбили девять танков, причем два из них уничтожил Куимов.

Особенно трудно пришлось автоматчикам во главе с гвардии политруком Трофименко: они не успели подготовить себе окопы. Используя складки местности и воронки от разрывов, автоматчики залегли на пути движения вражеских танков. Когда 25 бронированных машин с черными крестами на борту поравнялись с ними, Трофименко первым метнул гранату в головной танк. Танк загорелся. Вслед за ним были подбиты еще три танка.

Этот ожесточенный бой длился несколько минут. На горстку храбрецов фашисты бросили еще 15 танков. Выполняя свой воинский долг, вся группа автоматчиков во главе с гвардии политруком Трофименко геройски погибла под гусеницами вражеских машин, но не отступила ни на шаг.

Такие же упорные бои шли и на участках обороны других полков дивизии. Так, против 39-го полка (майор И.А. Самчук, его полк, поступив в оперативное подчинение 28-й армии, остался прикрывать стык между 28-й и 38-й армиями и мог быть атакован боевой группой 23-й танковой дивизии. — Авт.) наступало более батальона пехоты противника при поддержке 25 танков. Артиллеристы 32-го артиллерийского полка, которым командовал опытный командир гвардии майор Клягин, массированным огнем преградил путь бронированным машинам врага.

Батарея коммуниста гвардии старшего лейтенанта Ивана Павловича Сыроватко подбила восемь танков. Однако шесть машин прорвались через передний край нашей обороны. Гвардейцы, пропустив немецкие танки через свои боевые порядки, огнем из всех видов оружия встретили вражескую пехоту и почти полностью истребили ее. Навстречу прорвавшимся танкам командир 39-го полка выдвинул свой резерв — саперный взвод с противотанковыми минами. Саперы смело вступили в бой и подорвали все шесть танков. В этом бою был тяжело ранен комиссар полка И.И. Морозов».

В оценке событий, которые произошли 14 мая и которые развернутся в последующие дни, следует исходить из того, что танковые бригады 28-й армии в отличие от погибших бригад 22-го танкового корпуса 38-й армии, должны были вступить в бой с противником уже в условиях его воздушного превосходства.

15 мая. Изменение направления удара немецких танковых дивизий. Кровавые бои между старыми противниками (13-я гв. сд и 3-я тд). Отступление дивизии Родимцева. К 15 мая, после отхода 38-й армии, левый фланг 28-й армии, на котором находилась 13-я гв. сд Родимцева, оказался оголенным. Поэтому 13-я гвардейская дивизия (бывший 3-й вдк, который уже сражался с 3-й тд во время Киевского окружения в 1941 году) была вынуждена строить свою оборону не только фронтом на запад, но и фронтом на юг. Причем, поскольку накануне немцы атаковывали стык 13-й гв. сд 28-й армии с 226-й сд 38-й армии, особое внимание было уделено именно этому, находящемуся на востоке стыку. Полки 13-й гв. сд расположились с запада на восток в такой последовательности: Трофимов (34-й сп) — у Петровского (Петровки), в районе высоты 214,3 (214,1), фронтом на запад; Елин (42-й сп) — от высоты 212,3 (которая находится к югу от высоты 214,3) до высоты 194,5 фронтом на юг; Самчук (39-й сп) — от высоты 194,5 (которая находится к северу от Непокрытой) до Перемоги фронтом на юг и юго-восток (это и был стык с 38-й армией).

Однако 15 мая немецкие танки ударили не на восток или северо-восток, а на север. Наткнувшись и здесь на прочную оборону Родимцева (39-й и 42-й полки), они повернули на запад и, пройдя вдоль южных позиций 13-й гв. сд (42-й полк), снова развернулись на север и атаковали западный фронт Родимцева (34-й полк и западный фланг 42-го полка). Сюда же, по 34-му полку и флангу 42-го полка, с запада и юго-запада нанесла удар и вторая немецкая боевая группа.

Версия немецкой стороны о боях 15 мая выглядит следующим образом:

«Несколько позже (в конце дня 14 мая) вся 23-я танковая дивизия была подчинена генерал-майору Брайту (командиру 3-й танковой дивизии. — Авт.), который получил боевой приказ корпуса прорваться с обеими дивизиями на север, чтобы ударить по флангу сил противника около Веселого. Противник по-прежнему занимал фронтовую брешь, пробитую на участке 294-й пехотной дивизии. — Русские танки и стрелки находились на фланге боевой группы Шмидт-Отта, который выставил на западе (т. е. в направлении Харькова. — Авт.) лишь тонкие линии охранения (перед 34-м полком Трофимова. — Авт.). Корпус выдвинул 71-ю пехотную дивизию между 297-й пд и 23-й тд в Бабке, чтобы освободить вюртембергские полки для запланированного нападения на север. 23-я танковая дивизия занимала Непокрытое. Боевая группа Шмидт-Отта с 07.00 (15 мая. — Авт.) начинает движение на запад, советский артиллерийский огонь затрудняет это движение (сдав позиции у Непокрытого 23-й тд, боевая группа Шмидт-Отта пошла на запад в свой исходный район у Кутузовки и Михайловки. Возможно, это движение было принято за отход немцев, и вдогонку за Шмидт-Оттом были высланы 5 тяжелых советских танков. — Авт.).

23-я танковая дивизия с 1-м батальоном 201-го танкового полка оберст-лейтенанта фон Хейдебрека (I./P.R.201, v. Heydebreck) и 1-м батальоном 126-го стрелкового полка гауптмана Нойбека (I/S.R. 126, Neubeck) выступила из Непокрытой. После уничтожения идущих навстречу вражеских танков начался жесткий штурм высоты 194,5 (39-й полк Самчука и восточный фланг 42-го полка Елина. — Авт.). Так как дальнейший марш на север был затруднен многими оврагами и глубокими болотами, оберст-лейтенант фон Хейдебрек отменяет собственное решение, поворачивает на запад (при движении на запад, группа шла параллельно фронту 42-го полка. — Авт.) и неожиданно появляется в тылу вражеских позиций на высоте 214,3 (здесь находился 34-й полк 13-й дивизии). 16 орудий, 7 танков и 11 противотанковых пушек было уничтожено. Теперь дорога на север стала свободной. Около 11.00 был достигнут район высот к югу от Веселого.

Сложнее пришлось боевой группе Шмидт-Отта. Вражеская артиллерия накрыла ее в районе сосредоточения (очевидно, в районе Михайловки. — Авт.). Затем пошли в атаку русские танки. Батальон был вынужден остановиться и смог уничтожить 5 наступающих „КВ-1“ (наверное, это были именно те пять тяжелых советских танков, которые были высланы в погоню за немцами, идущими от Непокрытой на запад. — Авт.). Только около 11.00 боевая группа смогла возобновить движение. К этому времени она весьма кстати была усилена ротой обер-лейтенанта Бюшена (P.R. 6) и насчитывала теперь более 40 танков. Выигрыш территорий ввиду упорного сопротивления противника происходил медленно. Лейтенант Роденхаусер (Rodenhauser) и инженер Барвинкель (Bärwinkel) получили ранения. Наконец, в районе высоты 214,3 передовые боевые машины встретились с 201-м танковым полком (P.R.201).

Оберст-лейтенант Шмидт-Отт поворачивает со своими ротами на север, на Веселое. Однако русское сопротивление здесь усилилось, и в конечном итоге наступление остановилось к югу от населенного пункта. 201-й танковый полк, в командование которым вступил оберст-лейтенант Зольтмен (Soltmann), использует более лучшее решение, своим 2-м батальоном обер-лейтенанта Фечнера (Fechner), бывшего офицера 6-го танкового полка, он наступает на высоту 200,9 к востоку от Веселого. Выигрывая высоту, хоть это и не является дневным заданием, он добивается успеха.

В этот день генерал-майор Брайт встретился с генералом танковых войск Паулюсом (Generals d. Pz.Tr. Paulus) и старшим адъютантом Гитлера генерал-майором Шмундтом (Generalmajor Schmundt). Было спланировано, что ночью 23-я танковая дивизия сосредоточится в исходном положении для удара на восток. А боевая группа Шмидт-Отта будет продолжать свое наступление на север».

В это день немцам удалось разгромить 13-ю гвардейскую стрелковую дивизию. История повторилась. 13 мая был нанесен удар по флангу 124-й сд, которая, отступив, подставила под удар фланг 226-й сд. Отступив, 226-я сд оголила фланг 13-й гв. стрелковой дивизии, и немцы принялись за Родимцева. Отступив и, очевидно, потеряв обе свои танковые бригады (90-ю и 57-ю), 13-я гвардейская освободила путь для удара по флангу очередной жертвы… Это был типичный случай и типичный результат фланговых ударов: дивизия, отступающая от такого удара, либо отступает в пределах нарезанной ей полосы и тем самым открывает дорогу противнику, либо отступает в полосу своего соседа, смешивая тылы, войска и управление…

Последние записи Родимцева и Самчука об их участии в боях северной группировки с немецкими танковыми дивизиями относятся к 15 и 16 мая.

Родимцев: «Рано утром (15 мая. — Авт.) поступило донесение, что из Непокрытой на Харьков замечен отход автомашин противника (уходила в исходный район для атаки боевая группа Шмидт-Отта. — Авт.).

Наша 90-я танковая бригада атакой на Михайловскую должна была отрезать пути отхода врагу. Пять тяжелых танков с десантной ротой через двадцать минут выступили на выполнение задачи.

Вскоре сообщили, что в районе южнее Михайловки Первой противник сосредоточил большое количество танков (район был исходным для боевой группы Шмидт-Отта. — Авт.). Это заставило нас призадуматься. Не окажется ли наша танковая рота перед превосходящими силами врага?

Связаться с командиром роты по радио не удалось. Оставалось подождать и снова попытаться установить связь.

Утро 15 мая было на редкость ясное, тихое, безмятежное. Птицы в лесу еще затемно начали свой разноголосый концерт…

…Начальник штаба Борисов докладывал, что и в районе юго-западнее Перемоги замечено большое скопление немецких танков (боевая группа 23-й танковой дивизии готовилась атаковать 39-й полк Самчука. — Авт.).

— Парижане, — сказал он с усмешкой. — Представьте, 23-я танковая дивизия, оказывается, прибыла сюда прямо из Парижа. У нас тут комфорта поменьше, и пленные фашисты недовольны. Скучают по ресторанам и кафе…

— Я уверен, — заметил Зубков, — что у нас хватит сил разделаться и с этими. Не приходится сомневаться, что немцы собираются наступать. Недаром они бросили сюда столько танков…

…Около полудня в штаб дивизии явился молодой, энергичный полковник — командир 57-й танковой бригады (во всех источниках, американских и советских, указывается, что 57-й тбр командовал генерал-майор В.М. Алексеев. — Авт.). Он четко доложил, что бригада передана в оперативное подчинение командования 13-й гвардейской дивизии, сообщил о боевом составе бригады и попросил ознакомить с обстановкой.

Прибытие бригады было великой радостью для нас. Особенно отрадно было услышать, что в составе бригады имеется 10 тяжелых танков. В течение одиннадцати месяцев войны мы ни разу не видели, чтобы немецкая пушка пробила броню этого танка. Бывало, что машина получала множество вмятин от вражеских снарядов, однако продолжала ходить в бой.

Нашу беседу прервал звонок командира полка Ивана Самчука. Он сообщил, что немцы подтягивают к переднему краю танки и пехоту. С его наблюдательного пункта было видно, как войска противника передвигаются от Непокрытой и сосредоточиваются в балках. Наши наблюдатели-артиллеристы насчитали там более ста вражеских танков и бронетранспортеров (если верить немцам, то здесь были 1-й батальон 201-го танкового полка 23-й танковой дивизии и 1-й батальон 126-го стрелкового полка этой же дивизии. — Авт.).

— Как приготовились вы к отражению танковой атаки? — спросил я.

Голос Ивана Аникеевича звучал спокойно, уверенно:

— Все командиры подразделений предупреждены. Противотанковым средствам, и особенно артиллеристам, поставлена задача на отражение танковой атаки.

— Усильте командирскую систему наблюдения за поведением противника.

— Есть!

После этого я продолжал беседу с командиром бригады:

— Итак, товарищ полковник, все мы рады вашему прибытию. С вашими танками дивизия становится сильнее прежнего. Направляйтесь в бригаду и занимайте исходный рубеж. Время не ждет: противник собирается атаковать.

Он ответил с уверенной улыбкой:

— Пускай попробуют…

…По-разному складываются судьбы людей на войне: один пройдет огонь и воду, останется живым под танком врага, выйдет из смертельного боя без царапины, другой, едва ступит на передовую, уже сражен.

Молодого командира 57-й танковой бригады я видел тогда в первый и последний раз. Когда он возвращался к танкистам, фашистские самолеты сделали очередной налет. Смертельно раненный, он успел отдать боевое распоряжение начальнику штаба и даже начертил на карте слабеющей рукой стрелу контрудара…

…В это утро командиры полков были настроены по-разному. Самчук готовился отразить танковую атаку противника, Елин с нетерпением ждал сообщения из десантной роты, брошенной с пятеркой тяжелых танков на перехват отходившей части врага, мирно настроенный Трофимов готовился к совещанию.

Эти настроения в какой-то мере отражали обстановку на разных участках фронта. Взвешивая ее, я думал: „Предпримут ли немцы атаку именно сегодня?“ Обычно перед началом активных действий их разведчик непрерывно кружил над нашими позициями. А сегодня он показался с утра, повисел над передним краем и скрылся. По-видимому, гитлеровцы еще не закончили перегруппировку своих сил.

Однако, как мы поняли позже, немцы пытались нас обмануть. Они убрали самолет-разведчик, их артиллерия притихла, прекратилась даже автоматная стрельба. Где-то в расположении наших соседей смолкли глухие раскаты бомбежки. И удивительная тишина воцарилась над передним краем.

Ровно в 13.30 на боевые порядки нашей артиллерии, на зарывшийся в землю полк майора Самчука обрушился ураганный шквал огня пушек и минометов противника. Почти одновременно с началом этой мощной артиллерийской подготовки в небе появилось несколько шестерок бомбардировщиков Ю-88. Пожалуй, только под Киевом и Конотопом мы испытывали на себе такой мощный бомбовый удар.

Возможно, что фашисты засекли местонахождение нашего наблюдательного пункта. Самолеты неторопливо разворачивались над нами и сбрасывали свой смертоносный груз.

— Отбиваю атаку танков! — прокричал в телефонную трубку Самчук. — Их более полусотни…

Трубка смолкла. Земля качнулась под моими ногами, трубка вырвалась из руки. Вокруг стало темно. Дыхание перехватило, я упал. Над головой с треском обломилась балка, что-то тяжелое ударило в плечо. С трудом поднялся на ноги. Вокруг с оглушающим грохотом рвались и рвались бомбы…

… Вбежал лейтенант — связист:

— Товарищ полковник… линии связи порваны авиацией противника. С командирами полков можно связаться только по радио.

— Примите меры, чтобы немедленно восстановить связь!

— Все офицеры связи, кроме меня, выбыли из строя. Четверо убитых, остальные — ранены. Но я сделаю все…

— Действуйте!

Пыль осела, и передо мною открылась картина боя.

Танковая лавина противника устремилась со стороны Михайловки на Петровское (это была боевая группа 3-й тд под командованием Шмидт-Отта. — Авт.). Двигалось не менее 60 танков, за ними на транспортерах следовала мотопехота. Транспортеров было очень много, не менее сотни, за ними — снова танки мелкими группами.

Такой армады нам еще не приходилось отражать. Устоят ли гвардейцы? Больно ныло ушибленное плечо, но мысль, как всегда в решающие минуты боя, работала спокойно и ясно.

Лейтенант-связист каким-то кружным путем соединил меня по телефону с командиром 39-го полка Самчуком.

— Гвардейцы стоят насмерть, — сурово и торжественно заявил Самчук. — Мы несем большие потери. Много убитых. Танки утюжат окопы, но никто не отошел. Отобьем атаку, товарищ полковник!..

Замысел гитлеровцев был понятен: они хотели вернуть недавно утерянные опорные пункты Рязановка, Красный, Перемога, Гордиенко и отбросить дивизию за реку Бабка.

Бой длился уже свыше двух часов, авиация противника снова и снова бомбила наши боевые порядки, но гвардейцы, используя свои противотанковые средства и 82-миллиметровые минометы, отбрасывали противника от своих позиций.

Группе немецких танков удалось ворваться на высоту 194,5 (полк Самчука и часть полка Елина. — Авт.), здесь она высадила десант. 30 танков этой группы двинулись в обход урочища Перекопского с запада и столкнулись с гвардейцами нашего 32-го артиллерийского полка. Артиллеристы вели огонь в упор, но два наших орудия вместе с расчетами были раздавлены танками. Фашисты потеряли здесь 8 машин и повернули в обход урочища Перекопского теперь уже с севера.

Попытки врага подавить другие батареи этого батальона в районе урочища Круглик были отбиты нашим артиллерийским огнем.

Вторая группа немецких танков в 30 машин атаковала третий батальон нашего 42-го полка. Гитлеровцы пытались с ходу прорвать оборону по краю урочища Комашного, но были отбиты. Они вызвали авиацию, штурмовики принялись бомбить и обстреливать позиции батальона. Мотопехота противника, спешившись, пошла за танками в атаку. Пулеметный и автоматный огонь гвардейцев вскоре прижал ее к земле. Опять бой с танками. Артиллеристы снова вели огонь в упор и уничтожили десять танков противника.

Гитлеровское командование было уверено в преимуществе своих сил и не считалось с потерями. Оно бросило на 42-й гвардейский полк третью группу — до 60 танков, но навстречу этой лавине ринулись машины нашей 90-й танковой бригады. Два стальных потока схлестнулись, грянули пушки, застрочили пулеметы. Авиация противника кружила над полем боя, уже не бросая бомб: в яростной схватке мощных механизмов, в смерчах пыли и дыма не было возможности различить, где наши танки, где немецкие.

До десятка вражеских машин ворвалось в расположение наших батарей. Многие из них гвардейцы расстреляли в упор, но все орудия обороны, кроме одного, 45-миллиметрового, были раздавлены. Гвардейская рота, занимавшая район трех курганов, расходуя последние боеприпасы, отошла в урочище Комашное. Ни танкам, ни пехоте врага ворваться в этот лес не удалось.

Убедившись, что сломить сопротивление 42-го гвардейского полка невозможно, немцы повернули к северу и атаковали на открытом поле второй батальон 34-го полка соседей и батарею нашего 32-го гвардейского полка. Видя, как пространство между рощами внутри расположения нашей дивизии постепенно заполняется мотопехотой противника, я приказал Барбину дать несколько артиллерийских залпов по этому участку. Он передал команду на батареи, и сотня снарядов рассеяла скопление фашистов.

Фашистское командование как головой о стену билось, пытаясь найти слабину в линиях нашей обороны. Ему не удалось окружить и уничтожить наши батальоны на открытом поле: ведя тяжелый бой с танками врага, гвардейцы отошли в лес. Тогда гитлеровцы, понимая бесплодность своих атак, стали перегруппировывать две танковые дивизии, нацеливая их на участок обороны полка Ивана Павловича Елина. Начальник штаба Борисов сразу же сообщил об этом командиру 57-й танковой бригады, которая находилась в лесу, в расположении 42-го полка.

Вскоре две гитлеровские танковые дивизии возобновили наступление.

Над боевыми порядками полка Елина появилось необычное авиационное соединение противника — сто самолетов! Через несколько минут два вражеских бомбардировщика, охваченные дымом и огнем, врезались в землю перед нашими окопами.

Остальные начали рассредоточиваться. Но вот еще один из них загорелся и, разваливаясь в воздухе, рухнул за урочищем Должик.

Полковник Елин доложил, что против его полка движутся 80 танков и до двух пехотных батальонов противника. Вслед за ним Клягин сообщил Барбину, что его артиллеристы подбили 28 фашистских танков, однако авиация противника вывела из строя почти все артиллерийские расчеты, осталось только четыре пушки, которые могли вести огонь.

Вдруг немецкие бомбардировщики снова пошли на наш наблюдательный пункт. Земля затряслась от разрывов бомб и снарядов. Передавать распоряжения стало невозможно.

Я едва расслышал в телефонной трубке голос начальника штаба 57-й танковой бригады. Он передавал, что командир бригады убит, комиссар тяжело ранен. Восемь танков горели от бомб вражеской авиации. Спрашивал, что ему делать.

Я мог ответить только одно:

— Драться и не пропустить танки противника в глубину обороны.

Но он, по-видимому, уже потерял управление: вскоре оставшиеся танки этой бригады стали отходить.

Сначала мы не поняли, чьи это танки. Что если противник прорвался на Перемогу, на тылы Самчука?.. Если боевые порядки не смогли сдержать танкового удара, значит, случилось страшное…

…Штаб полка мы нашли без особого труда. Он помещался в одном из крестьянских дворов, под навесом, сделанным над погребом.

Майор Самчук, в изорванной гимнастерке, запыленный, выбежал навстречу и стал было докладывать о ходе боя, но я прервал его:

— Вы видели группу танков, что движется на ваши тылы?

— Откуда, слева? Это отходят наши, из 57-й бригады.

— Кто дал приказание на отход?

Он передернул плечами:

— Наверное, их командир…

У меня отлегло от сердца.

— Пошлите остановить танки и направить в бой. Подавите пулеметы врага перед вашей обороной.

— Есть…

…Обстановка на нашем участке фронта все усложнялась. Гвардейцы дрались отчаянно и беззаветно, сдерживая натиск озверелого врага. Они уже подбили 43 немецких танка. Машины чернели на поле боя в разных положениях — то вздыбясь над окопом, то повиснув на кромке оврага, то зарывшись у дороги в кювет.

Лишь к 16 часам дуэль наших танков с фашистскими перед обороной полка Самчука стала стихать: противник не достиг результатов и отказался от лобовых атак. Но в районе расположения полка Елина все еще шел ожесточенный бой. Гвардейцы с огромным напряжением сил отбивали повторные атаки танков и мотопехоты противника. Я решил побывать в этом полку.

В центре села Перемога я встретил Ивана Павловича с комиссаром Олегом Кокушкиным. Они шли на новый командный пункт восточнее села (другими словами, 42-й полк Елина отступил на восток — Перемога находится на восточном берегу Большой Бабки; а на западе, в районе Петровского, оставался только полк Трофимова и часть артполка 13-й дивизии. — Авт.).

Новый командный пункт я посоветовал им расположить в северной части села. Удобнее будет руководить подразделениями, да и к Самчуку будет ближе (значит, и полк Самчука отошел за Бабку. — Авт.)…

…Зная, что полк Филиппа Алексеевича Трофимова ведет неравный и очень тяжелый бой (сразу против двух боевых групп 3-й и 23-й танковых дивизий. — Авт.), я поспешил на наблюдательный пункт.

Встретил меня полковник Барбин. Обычно спокойный, уравновешенный, теперь он был заметно взволнован:

— Товарищ полковник! Основная группа противника, обойдя правый фланг артиллерийского полка Клягина, двинулась в направлении населенного пункта Терновая (это, очевидно, был тот момент, когда обе боевые группы — 3-й и 23-й танковых дивизий — прорвались через стык 42-го и 34-го полков к Веселому, при этом одна из боевых групп вышла к высоте у дороги Веселое — Терновая. — Авт.). Таким образом, полк Трофимова с двумя артиллерийскими батареями отрезан от частей дивизии. Связи с полком нет…

Я вбежал в блиндаж, схватил телефонную трубку. Будто пытаясь мне помешать, рядом разорвался артиллерийский снаряд. Посыпались глина и пыль. Ответил начальник связи дивизии Костюрин:

— Товарищ полковник, связь нашего наблюдательного пункта с полками восстановлена, кроме полка Трофимова…

— Именно с ним необходимо связаться. И немедленно. А сейчас дайте Борисова…

Владимир Александрович доложил, что 57-я и 90-я танковые бригады ведут бой. Во время моего отсутствия звонил командующий армией, требовал принять все меры, чтобы не пропустить фашистские танки через боевые порядки дивизии.

— Мы это и делаем, Владимир Александрович!

Снова позвонил Костюрин: пять наших тяжелых танков с ротой десантников, посланные еще утром на перехват отходившей части противника, не возвратились. Посланный к ним для связи танк Т-34 тоже не вернулся. Наш летчик-наблюдатель видел, как в тылу противника, по дороге от Михайловки Первой на Харьков, шел танковый бой. Много танков горело. Очевидно, наши отважные танкисты вместе с десантом погибли в неравном бою…

…Гвардейцы под командованием Трофимова устояли. Перед вечером я приказал танкистам 90-й бригады и десантной роте автоматчиков прорваться в расположение полка Трофимова и помочь ему выйти из леса на рубеж речки Бабки.

Этот удар для фашистов был неожиданным. Уже затемно полк Трофимова, ведя напряженный бой с мотопехотой противника, вышел из окружения и занял оборону по реке Бабке.

К вечеру атаки фашистских войск были отбиты. На участке фронта, который занимала дивизия, врагу не удалось прорваться через боевые порядки…»

К сожалению, сражение между 13-й гв. сд, 90-й тбр и 57-й тбр с одной стороны и боевыми группами 3-й и 23-й танковых и 71-й пехотной дивизий с другой стороны — это тот самый, неоднозначный в истории случай, когда оба противника успешно выполнили возложенные на них задачи. Родимцев не позволил немцам прорвать старую линию фронта 28-й армии в районе Большой Бабки. А Брайт, не собираясь прорывать эту линию, вывел свои боевые группы к Веселому…

Самчук: «В течение 15 и 16 мая гитлеровцы, стремясь добиться успеха, бросали на позиции 13-й дивизии все новые и новые танковые части…

…Вражеские танки шли на огневые позиции батарей 1-го дивизиона (гвардии капитан Иван Ильич Криклий) с трех сторон. Разведчик-наблюдатель доложил, что более 80 машин и до роты гитлеровцев заходят во фланг 42-му полку. Капитан Криклий еще с утра пристрелял основные рубежи, на которых было удобнее всего уничтожать немецкие танки. Наводчики у орудий спокойно наблюдали за приближающимся врагом. Артиллеристы приготовились достойно встретить гитлеровцев.

На огневых позициях появился командир дивизиона Криклий, суровый, спокойный, уверенный. Когда до танков оставалось меньше 800 метров, он подал команду, и батареи открыли огонь залпами. Вражеские машины вели стрельбу из пушек и пулеметов.

Все вокруг окуталось дымом. Более 20 минут длился бой, многие танки горели, оставшиеся пока невредимыми медленно продвигались вперед. Расстояние сокращалось. Вражеские машины приблизились уже настолько, что бойцов стали поражать осколки от снарядов своих гаубичных батарей, бивших по вражеским танкам с закрытых позиций. Вот вражеский снаряд угодил в ящики с боеприпасами. Быстро замелькали лопаты, и пламя было засыпано. А наводчики орудий, не отрываясь ни на минуту от панорам, посылали снаряд за снарядом в борта вражеских машин.

Отважно сражались с гитлеровцами и командир орудия коммунист гвардии ефрейтор Лычак, и наводчик Белоусов, и командир орудия коммунист гвардии сержант Суховой, и наводчик Зюнев. Но особенно отличились командиры огневых взводов парторг батареи гвардии лейтенант Шашин и гвардии младший лейтенант С.П. Горлов, которые в этом бою действовали за наводчиков. Каждый из них уничтожил по четыре танка.

Нелегко досталась эта победа. Многие из артиллеристов пали смертью храбрых, многие были ранены. Нужно было обладать поистине большим мужеством, чтобы выдержать натиск стальных машин врага. Но гвардейцы выстояли — фашистские танки не прошли. На поле боя остались 32 исковерканные, сожженные машины.

Гвардии капитан Криклий был тяжело ранен, но оставался до конца на позициях 1-й батареи, которая приняла на себя основную тяжесть этого сражения. За умелое руководство боем, за личную храбрость и геройство Указом Президиума Верховного Совета Союза ССР от 2 июня 1942 года гвардии капитан Иван Ильич Криклий первым в Советском Союзе был награжден орденом Отечественной войны I степени.

С утра командир 1-й батареи гвардии старший лейтенант И.М. Быков следил за полем боя со своего наблюдательного пункта. Когда на горизонте показались первые танки врага и, огибая березовую рощу, пошли на артиллерийские позиции, Быков пересек балку и быстро зашагал к огневым позициям…

— Бронебойные есть?

— Хватит, ночью привезли две машины…

…Вот из-за холма показались первые машины врага. Они шли развернутым строем в две линии, с открытыми люками, шли осторожно, как бы высматривая скрытые в молодой, весенней зелени затаившиеся советские противотанковые пушки.

Быков не сводил черного перекрестия бинокля со стальных машин. Вот до них осталось 900, 800, 700 метров.

Нервы гвардейцев были напряжены до предела. Наводчики замерли у панорам.

— Первому — по головному, второму — по командирскому с антенной, третьему — по стреляющему… огонь! — раздалась наконец команда. Орудия дали залп, за ним другой, третий… Головные машины вспыхнули, словно факелы.

Наводчик Белоусов подбил уже третий танк, но, раненный осколком вражеского снаряда, упал у щита орудия. Его место занял командир орудия гвардии сержант Лычак. Он расстреливал фашистские танки по-снайперски. Всего в этом бою бесстрашный командир уничтожил шесть машин.

На огневых позициях рвались вражеские снаряды. Комья земли и осколки летели во все стороны, буквально засыпая артиллеристов. Среди сплошного грохота разрывов и свиста снарядов раздавался спокойный голос командира батареи. Он воодушевлял людей, поддерживал в них непоколебимую уверенность в победе. Наводчики Кутаев и Кулинец, гвардии лейтенант Крындич, наводчик комсомолец Зюнев, командир орудия Смирнов подбили уже восемь вражеских танков.

Но противник упорно рвался вперед. Были ранены командир батареи Иван Быков, комиссар Лемешко. Но и раненные, они не оставили батарею, продолжали управлять огнем. Следуя их примеру, раненые наводчик Кутаев, правильный Огонян, подносчик снарядов Баширов, наскоро перевязав свои раны, четко работали у орудий.

Из строя вышло одно орудие, затем другое, но остальные посылали снаряд за снарядом во вражеские машины.

Более трех часов длился бой. Батарея Быкова подбила и сожгла 26 танков и одну бронемашину. Гитлеровцы не выдержали схватки с советскими артиллеристами и отступили.

Чтобы отбить бешеный натиск танков врага, нужны были командиры со стальными нервами, инициативные, умеющие руководить бойцами, и нужны были бойцы, бесстрашные, мужественные, стойкие, быстро, точно и умело выполняющие приказы своих командиров. И такими были командир артиллерийского полка гвардии майор Клягин, гвардии капитан Криклий, гвардии старший лейтенант Быков и многие другие командиры-артиллеристы 32-го гвардейского полка. Они сумели внушить своим людям такую уверенность в победе, что бойцы спокойно расстреливали вражеские танки даже тогда, когда те подходили на расстояние 15–20 метров к орудиям. Десятки фашистских машин были превращены в металлический лом. Только за один день 15 мая 1942 года 13-я дивизия уничтожила 43 танка.

За героизм, проявленный в этом бою, Указом Президиума Верховного Совета Союза ССР от 3 июня 1942 года гвардии старший лейтенант Иван Михайлович Быков был удостоен звания Героя Советского Союза, а многие бойцы и командиры были награждены орденами и медалями: гвардии рядовой Зюнев — орденом Ленина, гвардии старший сержант A.B. Смирнов — орденом Отечественной войны I степени, гвардии рядовой А.И. Кулинец — орденом Отечественной войны II степени.

В итоге трехдневного боя противник потерял только от огня артиллерии 113 танков. Неслыханная, невиданная до этого в дивизии битва артиллерии с танками врага была выиграна. Бой закончился победой гвардейцев, победой организованности, умения, мужества и стойкости. И в этом — большая заслуга артиллеристов дивизии.

24-й танковой дивизии противника было нанесено жестокое поражение, после которого немецко-фашистское командование не предпринимало решительных действий против гвардейцев (Самчук ошибочно называет 23-ю танковую дивизию 24-й. — Авт.).

На основании боевого приказа командующего 28-й армией 13-я гвардейская стрелковая дивизия во второй половине мая заняла рубеж левый берег реки Бабка, Перемога, Октябрьский, Федоровка, где и оборонялась до утра 10 июня 1942 года…»

16 мая. Прорыв немцев в Терновую. Итак, день 15 мая закончился. 13-я гвардейская стрелковая дивизия полковника А.И. Родимцева отступила. Боевые группы 3-й и 23-й танковых дивизий, прорвавшись к Веселому, еще во второй половине дня вступили в бой с частями 244-й и 169-й стрелковых дивизий.

Расположение войск 28-й армии Рябышева севернее 13-й гв. сд выглядело на данный момент времени следующим образом (с юга на север):

— 244-я стрелковая дивизия полковника М.С. Истомина (907, 911 и 914-й сп) прорвалась далеко на запад и находилась в районе Русских Тишек. 57-я тбр генерал-майора В.М. Алексеева, которая поддерживала дивизию в этом рывке, уже была «израсходована» в полосе 13-й гв. сд;

— 169-я стрелковая дивизия полковника С.М. Рогачевского (434, 556 и 680-й сп), которая в начале наступления поддерживалась 84-й танковой бригадой полковника Д.Н. Белого, тоже вырвалась далеко на запад и находилась в районе Липцов;

— 175-я стрелковая дивизия генерал-майора А.Д. Кулешова (560, 632 и 728-й сп), несмотря на то что не имела танковой поддержки, тоже наступала успешно и находилась в районе села Лукьянцы.

Во втором эшелоне 28-й армии находились 38-я сд полковника Н.П. Доценко, которая была связана, окружая немцев в Терновой, и 162-я сд полковника М.И. Матвеева, которой вскоре будет приказано идти на выручку 244-й сд, наступая в ее полосе. Группа развития успеха 28-й армии состояла из 3-го гвардейского кавалерийского корпуса генерал-майора В.Д. Крюченкина (5-я, 6-я гвардейские и 32-я кавалерийские дивизии), 6-й гвардейской танковой бригады подполковника М.К. Скубы и 34-й мотострелковой бригады полковника К.И. Овчаренко.

Веселое, к которому вышли немцы 15 мая, находилось на стыке 244-й и 169-й стрелковых дивизий. И стык был плох — он находился не перед фронтом, а в глубоком тылу обеих ушедших далеко на запад дивизий, и выход немцев к этому стыку — сбоку — не предвещал ничего хорошего…

«Командир 244-й дивизии доложил, — писал Рябышев о действиях 15 мая, — что соединение овладело высотами 148,1 и 183,3 и закрепилось на их западных скатах у восточной окраины села Русские Тишки. Однако на левом фланге дивизии сложилось очень опасное положение. В то время как 914-й полк дивизии значительно продвинулся на запад, его левый сосед — 34-й гвардейский полк дивизии Родимцева — под сильными ударами противника оставил село Петровское, высоту 214,3 и оголил, таким образом, фланг 914-го полка и тылы 244-й дивизии. На этот открытый для врага участок я приказал полковнику Истомину поставить 911-й полк и занять его подразделениями оборону фронтом на юг, в сторону Петровского и высоты 214,3. Мне представлялось, что внезапный удар противника на этом участке мы сумеем парировать».

Классически оценили возникшую ситуацию историки 169-й стрелковой дивизии: «Их (немецких танков) удар оказался настолько сильным, что левофланговая 244-я стрелковая дивизия вынуждена была начать отход, открыв тем самым фланг 169-й дивизии». Классически, но не совсем верно — пути для отхода 244-й сд Истомина были перерезаны сразу же…

О том, что происходило далее, 16 мая, рассказывают немцы:

«Ночью, около 02.00, происходит сосредоточение группы в исходном положении. На этот раз оберст-лейтенант Шмидт-Отт планирует идти на Веселое не с юга, а с востока. Однако вражеская артиллерия своевременно раскрывает этот замысел и поджигает первые немецкие боевые машины, прежде чем атака началась. Невзирая на это, танки, стрелки-мотоциклисты и БТРы начали медленно продвигаться на оборудованные противотанковыми пушками русские позиции. Каждый метр земли добывался в жесткой схватке с Советами. Внезапно 23-й мотоциклетно-стрелковый батальон наткнулся на еще неповрежденный мост через Муром. Стрелки-мотоциклисты сразу же переправляются через реку и оказываются в тылу у русских. Теперь настал час для подошедшего 1-го батальона 3-го стрелкового полка майора Вельмана (I./S.R.3, Wellmann). Стрелки, пройдя в населенный пункт по дну ручья, проникли в первые хаты, которые противник покинул бегством. Следующие за ними боевые машины смогли подбить один „КВ-1“ и четыре „Т-34“. После этого Веселое прочно перешло в руки боевой группы.

Советы подожгли при бегстве бывший немецкий склад продовольственного снабжения, но все же вояки кинулись спасать „то, что можно было еще спасти“. Затем произошла дурацкая неудача. Группа „Штук“, которая не была уведомлена о быстром овладении населенным пунктом, выгрузила свои бомбы на уже сильно разрушенные дома. К счастью, персональные потери были не слишком велики. Боевая группа еще во второй половине дня заняла высоты к северу от Веселого, и вынудила противника окончательно отойти вдоль долины Мурома (т. е. на северо-восток, к Нескучному, западнее которого находилась 169-я сд; кроме того, Нескучное было тыловым стыком 169-й и 175-й сд. — Авт.).

23-я танковая дивизия, наступая на восток, преодолевала жесткое сопротивление по дороге на Терновую. Обер-лейтенант Фечнер (Fechner) со своим 2-м батальоном 201-го танкового полка (II./P.R.201) освободил окруженную здесь ранее полковую группу оберста Грюнера! Впрочем, радость продолжалась недолго. Несколько позже русские атаковали большими силами и окружили Терновую вторично. На сей раз в этом маленьком „котле“ вместе с 429-м пехотным полком оказались еще и 2-й батальон 201-го танкового полка с 1-м батальоном 126-го стрелкового полка.

Генерал-майор Брайт приказал на следующий день (17 мая. — Авт.) нанести удары: боевой группе 3-й танковой дивизии — на северо-восток (в тыл 175-й сд. — Авт.) и одновременно окруженным частям в Терновой — на северо-запад. Обе группы должны были соединиться в долине Мурома и отрезать русских восточнее Веселого, чтобы продолжить потом собственное наступление. Однако 23-я танковая дивизия не смогла участвовать в этом предприятии».

О том, как прорывались немецкие танки в Терновую, нам рассказал командарм-28 Д.И. Рябышев:

«Командир 169-й стрелковой дивизии вскоре доложил, что, пройдя Веселое, немецкие танки разделились. Одна колонна — около 30 танков и 20 автомашин с пехотой — двинулась на Терновую, чтобы прорваться к окруженному там гарнизону с северо-востока; другая колонна, тоже до 30 танков, взяла курс на высоту 226,3, намереваясь прорваться в Терновую с юга и деблокировать войска, окруженные в селе нашими частями.

Я знал, что у высоты 226,3 располагались боевые порядки 1-го и 3-го батальонов 29-го полка 38-й стрелковой дивизии. Вскоре оттуда доложили, что бойцы встретили вражеские танки дружным огнем артиллерии и противотанковых ружей. Потеряв шесть танков, гитлеровцы повернули на север, на соединение с первой группой, приближающейся к Терновой.

Эта первая группа танков вскоре атаковала 2-й батальон 29-го полка 38-й стрелковой дивизии на северо-западной окраине Терновой. В результате неожиданной атаки 2-й батальон, понеся большие потери, оставил захваченные с таким трудом на окраине дома и отступил в рощу, примыкавшую к деревне с юго-запада.

Впоследствии стало известно, что в этом бою славой покрыли себя артиллеристы противотанковой батареи, поддерживавшие 2-й батальон. Отбивая атаки гитлеровцев, батарейцы уничтожили восемь танков и дали остаткам батальона возможность отойти на новый рубеж, а сами, все до единого, погибли. Командир дивизии доложил, что авиация противника сбросила на Терновую воздушный десант — около 25 парашютистов, а также боеприпасы, продовольствие, горючее…»

17 мая. Попытка немцев вырваться из Терновой. К 17 мая фронт армии Рябышева был похож на обратную букву «Г». Вертикальную составляющую, с юга на север, занимали: остатки 13-й гв. сд, 162-я сд, 38-я сд и 32-я кавдивизия. Горизонтальную, с востока на запад: полк 175-й сд, 169-я сд и два полка 175-й сд. Угол этих составляющих фронта 28-й армии прикрывала 5-я гвардейская кавдивизия. Согласно альбому Гланца танки Рябышева (6-я гв. тбр, 57-я тбр и 84-я тбр) находились в центре вертикальной составляющей. Согласно советским картам здесь же находилась и 6-я гвардейская кавдивизия. Другими словами, наиболее сильные части 28-й армии были сосредоточены не на том направлении, куда наносили удар 3-я и 23-я танковые дивизии — по горизонтальной составляющей, за которой находился фланг 21-й армии Гордова, а по старой линии фронта.

«Советы с раннего утра атаковали высоту 200,9, — пишут о дне 17 мая историки 3-й танковой дивизии. — На отражение этого удара пришлось бросить части 128-го стрелкового полка (S.R.128), 652-го корпусного саперного батальона (Korps-Pi.-Btl.652) и 9-ю роту 201-го танкового полка (9.P.R.201). Окруженный 2-й батальон 201-го танкового полка (II./P.R.201) попытался вырываться из Терновой на юго-запад. Однако батальону пришлось лечь в первом же разгоне, после потери 13 танков.

Оберст-лейтенант Шмидт-Отт не знал об этом еще ничего, когда со своей боевой группой 17 мая в 07.00 нанес удар из Веселого в долину Мурома. Вражеское сопротивление оказалось здесь незначительным, и уже около 10.00 было взято Нескучное. 752 пленника попали в наши руки. К западу от населенного пункта оставалась еще вражеская артиллерия, которую нужно было теперь уничтожить. В процессе этого боевая группа израсходовала свои силы и дальше продвинуться не смогла. Во второй половине дня поступила команда на отход, так как против 23-й танковой дивизии началась сильная танковая атака противника, и положение стало опасным. Боевая группа снова вернулась в Веселое, где и заночевала. После прибытия лейтенанта Беккера (Becker) с 15 новыми танками P-III батальон смог еще раз перегруппироваться».

Интересные данные о попытке немцев вырваться из Терновой, относя, правда, эту попытку к 18 мая, приводит Рябышев:

«…Возвращаясь с командного пункта 244-й стрелковой дивизии, я заехал на высоту 226,3, где располагались командные пункты 38-й стрелковой дивизии и 84-й танковой бригады. Очень хотелось принять на месте меры, чтобы ускорить ликвидацию опорного пункта врага в Терновой. Эта заноза по-прежнему приковывала к себе большое количество войск, связывала свободу маневра в нашем тылу, словом, доставляла массу неприятностей. Враг придавал удержанию этого пункта большое значение. Об этом свидетельствовал и прорыв танков в село. Гитлеровцы стремились сковать возле Терновой как можно больше наших сил и тем ослабить и замедлить наше наступление. Хотелось самому побывать в районе боев и убедиться в неприступности, как мне докладывали, этой „крепости“.

Авиация врага по-прежнему господствовала в воздухе, каждый день по нескольку раз, иногда лишь с короткими перерывами, бомбила боевые порядки наших войск, блокировавших Терновую. Результаты бомбовых ударов я увидел издали: красивый густой лес, гордость местных жителей, окружавший Терновую с севера, востока и юга, представлял жалкое зрелище. Обгоревшие, расщепленные, вывороченные с корнем деревья были разбросаны в хаотическом беспорядке.

Командир 38-й стрелковой дивизии полковник Николай Петрович Доценко развернул карту…

…В это время дежурный связист доложил, что из Терновой на высоту 226,3 вышли танки противника.

— Сколько? — спросил подполковник Доценко.

— Пока, докладывают, видно девять, — ответил телефонист.

— Как вы хотите их встречать? — обратился к стоящему рядом командиру 84-й танковой бригады полковнику Даниилу Николаевичу Белому.

— Встретим достойно, товарищ генерал-лейтенант, у меня тут пять танков в засаде.

— А у вас что есть? — спрашиваю полковника Доценко.

— Два противотанковых орудия и отделение бронебойщиков.

— Тоже неплохо. Действуйте! Только подпускайте их поближе.

Вскоре мы увидели танки врага. Они шли развернутым строем по три танка уступом справа вперед. Ведя огонь на ходу, танки прорвались через боевой порядок батальона 728-го стрелкового полка и, наверное, надеялись раздавить наш командный пункт, погулять по тылам, навести панику. Но бойцы были спокойны. Наши орудия молчали. Артиллерист-дальномерщик докладывал расстояние через каждые сто метров:

— 600 метров… 500… 400… 300 метров…

— Огонь! — скомандовал по рации командир 84-й танковой бригады. Наши танки, затаившиеся в засаде, и противотанковые орудия дали залп, другой… Пять танков с черными крестами задымили, остановились. Но что это?.. Остальные четыре танка тоже остановились. Немного погодя открылись люки, и из них появились командиры танков с поднятыми вверх руками!

„Вот они, завоеватели: стоило им дать хорошенько по носу, и они сразу подняли руки“, — подумал я со злостью и удовлетворением».

13–17 мая. Бои к северо-северо-востоку от Харькова. Оценка общей ситуации на фронте. Все, о чем говорилось выше, касалось ситуации на южном крыле нашей северной ударной группировки, по которому с юга и юго-запада ударили немецкие танковые дивизии. Однако ударная группировка, за исключением смятой 13 мая 38-й армии и остановленной 13-й гв. сд 28-й армии, продолжала успешно наступать на запад. Кто же противостоял нашим войскам (169-й и 175-й сд) северо-северо-восточнее Харькова?

«Подразделения 3-й танковой дивизии, назначенные для защиты Харькова, в течение всех этих дней также не имели никакого спокойствия, — отвечает на наш вопрос история 3-й танковой дивизии. — После того как 394-й стрелковый полк оберст-лейтенанта Цимермана (S.R.394, Zimmermann) уже 13 мая занял свой тыловой рубеж, он был 16 мая подчинен 294-й пехотной дивизии (294.I.D.). Боевая группа Цимермана состояла теперь из 394-го стрелкового полка (S.R.394), 1-й батареи 12-го полка ПВО (1./Flak-Rgt.12) и 5-й батареи 294-го артиллерийского полка (5./A.R.294). 1-й батальон 394-го стрелкового полка (I./S.R.394) остался в качестве решительного резерва 18-го армейского корпуса (XVIII.A.K.) в Больших Проходах, в то время как 2-й батальон 394-го стрелкового полка (II./S.R.394) занял оборонительные позиции в Малых Проходах. На следующий день боевая группа отправляется в Липцы, чтобы защитить здесь дорогу на Харьков. 1-й батальон 394-го стрелкового полка гауптмана барона фон Хейден-Ринша (I./S.R.394, Frhr. v. d. Heyden-Rynsch) занимает вечером того же дня высоту 193,3, которая несколько часов назад была взята штурмом 222-м пехотным полком (I.R.222). Кроме артиллерийских обстрелов, боевая группа еще не имела соприкосновений с противником».

В этом же разделе историки 3-й тд сообщают и о начале наступления южной немецкой группировки: «Тяжелые оборонительные бои к востоку от Харькова сделали невозможным для немецкой 6-й армии начать запланированную на юге операцию по отсечению советских соединений к западу от Донца, в районе Изюма. Исходя из этой ситуации, группе армий было приказано наступать лишь силами 1-й танковой армии (I.Pz.-Armee) генерал-полковника фон Клейста и частями 17-й армии. 17 мая 1942 года 1-я танковая армия начала наступление, которое позже войдет в историю под названием „Весенней битвы вокруг Харькова“. Южная группа (44-й и 52-й армейские корпуса) уже через 2 дня после начала предприятия возвращает Изюм, в то время как 3-й танковый корпус генерала кавалерии фон Макензена (III.P.K., General d. Kav. v. Mackensen) берет высоты к северу от Барвенкова. Танковые силы поворачивают на запад, чтобы поддержать продвижение 11-го армейского и 6-го румынского корпусов. 21 мая головы 14-й и 16-й танковых дивизий достигли района Бритая (Bratai-Abschnitt)».

18 мая. Продолжение наступления северной группировки советских войск. С утра 18 мая 28-я и 38-я армии должны были возобновить наступление. Поступивший на это приказ Москаленко датирует то «в ночь на 18 мая», то «в ночь на 19-е». Рябышев, рассказывая о событиях, начинает путать даты уже с 17 мая. Очевидно, что причиной такой путаницы является то, что: «Постановка задач войскам, действующим на северном участке наступления, начиная с 18 мая и до прекращения операции, осуществлялась отдачей частных распоряжений командующим армиями (обычно в устной форме по прямому проводу) самим командующим Юго-Западным фронтом или его начальником штаба, — сообщает об этом „Фронтовая иллюстрация“, рассказывая о задачах северным армиям. — По указанию командующего фронтом эти армии должны были с утра 18 мая возобновить наступление. 28-я армия должна была концентрическим ударом 169-й и 162-й дивизий разгромить немецкую группировку, действующую в районе Веселое, Араповка, Плоское, Терновая.

Главную роль на этом этапе операции должна была выполнить 162-я стрелковая дивизия во взаимодействии с группой танков. Разгром немецкой группировки предполагалось завершить вводом в бой в полосе 162-й дивизии частей 277-й стрелковой дивизии и 58-й танковой бригады. 38-я стрелковая дивизия, усиленная полком 32-й кавалерийской дивизии, получила задачу разгромить гарнизон немцев в Терновой и овладеть этим пунктом.

Одновременно с 28-й армией должна была перейти в наступление своим правым флангом 38-я армия с задачей овладеть населенными пунктами Непокрытое и Песчаное. Для выполнения этой задачи 266-я и 124-я дивизии усиливались двумя танковыми бригадами (13-й и 36-й), которые пополнились материальной частью и имели в общей сложности 71 танк. Материальная часть танковых бригад была получена в течение дня 17-го и ночью 18-го мая, но экипажи, особенно на взводном уровне, не были сколочены».

0 том, что произошло далее, рассказывает история 3-й танковой дивизии:

«18 мая была отменена запланированная контратака корпусной группы Брайта на высоту 226, так как враг, усилившись ночью, снова атаковал массированными силами позиции 23-й танковой и 71-й пехотной дивизий. Особенно жесткие бои развернулись вокруг высоты 200,9, где 23-я танковая дивизия понесла большие потери. Затем вражеский танковый удар — с участием от 50 до 60 боевых машин — последовал против позиций 71-й пд генерал-майора фон Хартмана (v. Hartmann) у Непокрытой. К счастью, благодаря решительному применению группы „Штук“ из 77-й эскадры (Stuka-Gruppe 77), это нападение было отбито еще до того, как противник достиг немецких позиций.

Боевая группа оберст-лейтенанта Шмидт-Отта была усилена четырьмя 8,8-см зенитными пушками и временно стала резервом корпуса в Веселом. Однако ввиду того, что к полудню ситуация ухудшилась, группа была подчинена 71-й пехотной дивизии. Начальник оперативного отдела (Iа) этой дивизии, оберст-лейтенант Генерального штаба Шютц (Schütz) лично проинструктировал боевую группу. Марш к району нового боя оказался очень тяжелым, так как день был весьма жарким. Колонны окутались плотными облаками песка и пыли. Это „завшивливало“ не только оружие и имущество, но и все поры человеческого тела.

Охрану района Веселого принимает боевая группа оберста фон Аулека (v. Aulock) — 1-й батальон 226-го пехотного полка, 2-й батальон 3-го стрелкового полка, одна батарея 75-го артиллерийского полка, одна танковая рота и одна рота 3-го мотоциклетно-стрелкового батальона (I.R. 226, II./S.R. 3, eine Batterie A.R. 75, 1 Panzerkompanie und 1 Kompanie K. 3). Находящаяся севернее группа оберст-лейтенанта Цимермана во второй половине этого горячего дня неоднократно атаковывалась русскими стрелковыми частями. Самые опасные удары, которые удалось успешно отразить, наносились по позициям 222-го пехотного полка майора Пинтшофьеза (майор Pintschovius) и 1-го батальона 394-го стрелкового полка гауптмана фон дем Хейден-Ринша (v. d. Heyden-Rynsch).

В период длящегося в эти дни сражения, в процессе которого подразделения перемещались то в одну, то в другую сторону, корпусная группа Брайта добилась следующих успехов: было уничтожено 142 танка, 77 орудий, 50 противотанковых пушек и 31 миномет, в плен было взято 3820 человек. Все это происходило при постоянном изменении точек приложения сил противником и, к сожалению, сопровождалось действительно неудачными приказами, которые не были согласованы друг с другом».

В этот день, 18 мая, командарм-28 пустил в бой все свои резервы:

«Итак, танковый контрудар противника нарушил план нашей наступательной операции, задержал ввод в бой оперативной группы. Поэтому было решено с утра 18 мая 13-й гвардейской, 162-й и 169-й стрелковыми дивизиями наступать в западном направлении и восстановить утраченные накануне позиции; для ликвидации прорвавшихся в наши тылы танков противника, которые мешали нашей пехоте вести активные боевые действия, создать танковую группу в составе 6-й гвардейской, 57-й и 84-й танковых бригад под командой комбрига 6-й гвардейской.

18 мая в 7 часов 30 минут танковая группа с исходного рубежа у высоты 226,3 начала бой за село Веселое. Когда танковая группа подошла к реке Лопань, в трех километрах западнее высоты 226,3, она была контратакована большой группой немецких танков с высоты 218,6. Завязался бой, длившийся около часа. Потеряв 13 танков, гитлеровцы стали отходить в западном направлении.

Преследуя отступающего неприятеля, танковая группа у высоты 200,9 снова была контратакована несколькими десятками танков, поддержанных пикирующими бомбардировщиками. Завязался встречный танковый бой, который длился до наступления темноты. Потеряв 21 боевую машину, немцы отошли к селу Веселое. Наступившая ночь помешала нашим танкистам преследовать врага. За день группа сожгла 34 неприятельские бронеединицы…

…Однако в этот день не все складывалось так, как мы задумали. Около 8 часов утра 80 танков и полк пехоты с мотоциклистами после нескольких ударов пикирующих бомбардировщиков атаковали село Нескучное (боевая группа Шмидт-Отта. — Авт.), которое оборонял 434-й стрелковый полк 169-й стрелковой дивизии, и высоту 208,7, удерживаемую частями 244-й стрелковой дивизии. Первая атака была отражена, при этом атакующие понесли большие потери в живой силе и технике. Но враг нанес еще один, массированный бомбовый удар по боевым порядкам частей, в результате которого позиции обороняющихся были буквально перепаханы, из строя вышло много людей и огневых средств. Оставшиеся в живых не выдержали и отошли на созданный ранее тыловой оборонительный рубеж у селений Араповка и Плоское… 3-й гвардейский кавалерийский корпус частью сил принимал активное участие в отражении контратак противника. Его 5-я гвардейская кавалерийская дивизия полковника Н.С. Чепуркина отбила атаку большого количества танков с пехотой у селений Араповка и Плоское. 34-я мотострелковая бригада полковника К.И. Овчаренко, действовавшая с 5-й гвардейской кавалерийской дивизией, овладела этими населенными пунктами…

6-я гвардейская кавалерийская дивизия полковника А.И. Белогорского, занимая исходное положение у высот 218,6 и 226,3, отразила попытку 50 танков прорваться в Терновую. Потеряв 14 танков, немцы откатились к селу Веселое. 32-я кавалерийская дивизия полковника А.П. Москаленко одним полком содействовала 38-й стрелковой в бою за село Терновая.

Противник продолжал удерживать инициативу и в течение 18–20 мая (сам противник оценивал эти дни отнюдь не так оптимистически, что мы увидим далее. — Авт.), хотя наша танковая группа продолжала атаки. Враг упорно противодействовал ей, переходил в контратаки крупными силами танков и пехоты. Наши танкисты уверенно вступали в единоборство с превосходящими силами и выходили победителями. Несколько раз они прорывали вражескую оборону у села Веселое, врывались в него и вели там бой, но пехота 162-й и 169-й стрелковых дивизий, прижатая к земле авиацией и артиллерией врага, не могла закрепить успех группы.

В конце каждого дня ей приходилось отходить в исходное положение.

С каждым днем действия авиации противника становились все активнее. Бомбежки по нашим боевым порядкам следовали одна за другой. Пикирующие бомбардировщики Ю-87 охотились даже за отдельными танками и автомашинами».

19–22 мая. Прорыв немцев в Терновую, вывод окруженных и отступление. Начало действий по передислокации 3-й тд на «южный» фронт. «В ночь на 19 мая оберст-лейтенант Шмидт-Отт получил сразу два приказа. Во-первых, он должен был отправиться на помощь к 71-й пехотной дивизии, а во-вторых, одновременно и к 23-й танковой дивизии, которая как раз снова была втянута в тяжелые оборонительные бои, — рассказывает о заключительной фазе танкового сражения на „северном“ фронте история 3-й Panzer-Division. — В этот солнечный летний день генерал-майор Брайт вместе со штабом дивизии был вызван в Харьков для принятия на себя командования на южном фронте армии. 6-я армия намеревалась тоже перейти в наступление, чтобы объединиться с 1-й танковой армией, которая уже два дня наступала на север. Командование над всеми частями 3-й танковой дивизии, приписанными к 23-й танковой дивизии, принял оберст Вестхофен, который тоже был подчинен 23-й тд. Оберст Вестхофен повел боевые группы в Веселое, откуда 20 мая должно было быть запущено сильное наступление на Терновую, чтобы освободить, наконец, окруженные там войска. Для осуществления этого предприятия оберст Вестхофен командовал не только боевой группой Шмидт-Отта и 2-м батальоном 3-го стрелкового полка, но и назначенными для этого подразделениями 23-й танковой дивизии (К. 23 и II./A.R. 128).

20 мая опять была жаркая солнечная погода. Батальоны заняли исходное положение при Веселом и на Муроме. Однако прежде чем был начат огневой налет немецкой артиллерии, русские танки покатились на Веселое. Противостоял Советам 3-й батальон 6-го танкового полка (III./P.R.6) майора Зиервогеля, которому удалось подбить шесть Т-34. После этого над головами стрелков и танкистов проревели и набросились на русские позиции „Штуки“. Используя эту ситуацию, наши группы начали в 10.55 атаку. Так как Советы не выдержали мощности танкового наступления и атаки „Штук“, наши войска быстро выиграли территорию и, не останавливаясь, нанесли удар с юга от Нескучного прямо на восток. Боевая группа Шмидт-Отта атаковала высоту 208,7 и остановилось на короткое время для пополнения боезапаса. Пока стрелки I.S.R.3 майора Вельмана (Wellmann) следовали за танками, II./S.R.3 майора Боема (Boehm) в полдень проник в Нескучное и занял этот населенный пункт. Бой вокруг деревни, в котором отличился адъютант 1-го батальона 3-го стрелкового полка (I.S.R.3), лейтенант Джобст (Jobst), продолжался еще несколько часов, прежде чем русские наконец сдались. Во второй половине дня в этот район вышла идущая слева боевая группа оберст-лейтенанта Цимермана. В этот день боевая группа потеряла ранеными несколько офицеров. В том числе — гауптмана фон Хейдер-Ринша, обер-лейтенанта Дюргольца (Dürrholz), старшего лейтенанта санитарной службы доктора Эферса (Evers) и лейтенанта Боленхагена (Bollenhagen) — только из 1-го батальона 394-го стрелкового полка (I.S.R.394), в командование которым вступил обер-лейтенант Дитмер (Dittmer).

Боевая группа Шмидт-Отта, атакуя в центре, во второй половине дня нанесла удар далее на восток и к вечеру овладела высотой 219,7 перед самой Терновой. К сожалению, освободить в этот же день окруженную группу оберста Грюнера не удалось. Враг беспрерывно вел сильный артиллерийский огонь по нашим колоннам, и ночью боевая группа снова отошла. Стрелковые батальоны закрепились на Муроме. К вечеру боевая группа Цимермана находилась в районе высоты 204,3. Сюда же в качестве усиления был выдвинут 3-й батальон 183-го пехотного полка (III./I.R.183).

Советы упорно защищались. Любое движение немецких соединений подвергалось сильным огневым налетам их артиллерии. Командир III./P.R.6, майор Зиервогель, получил тяжелое ранение. Через непродолжительное время этот смелый офицер скончался на дивизионном медицинском пункте.

Оберст Вестхофен взял в свои руки боевые группы оберст-лейтенанта Цимермана и оберста Виткопфа (Wittkopf). После воздушного налета, в 09.30 (21 мая. — Авт.), наши подразделения снова начали атаку. Кажется, что русские наконец уступили. Они оставили до сих пор так упорно обороняемые позиции и удалились на северо-запад. 6-й танковый полк острым клином наносит новый удар по высоте 219,7 и отсюда, в едином эшелоне, по Терновой. Головные танки уже в 10.05 достигли передовых линий обороны окруженных. Оберст-лейтенант Шмидт-Отт, который находился при головной группе, получил в октябре 1942 года Рыцарский крест за этот рейд. Обер-лейтенанты Фечнер и Шеве (Fechner, Schewe) — ранее офицеры 6-го танкового полка, а теперь 201-го танкового полка — были первыми, кто смог приветствовать своих старых товарищей по оружию.

Оберст-лейтенант Шмидт-Отт выставляет для защиты с севера и юга по одной танковой роте. Через этот шлюз в Терновую была проведена колонна из 40 грузовых автомобилей, которая забрала 350 раненых из боевых групп оберста Грюнера и оберста Зольтмена. Окруженные находились буквально на пределе своих сил и голодали, их ежедневный рацион состоял из 125 г сухарей и 200 г овощных консервов.

Стрелковые батальоны, находившиеся в долине Мурома, продолжали обеспечивать безопасность этого предприятия.

При этом боевая группа Цимермана продвинулась на северо-восток, после того как 222-й пехотный полк взял Козлов (Koslow). В течение дня противник и в этом районе свернул свою оборону и отступил. Теперь немецкие боевые самолеты постоянно висели в воздухе и однозначно владели воздушным пространством. В то время, когда потерпел неудачу прорыв красных армий на Харьков с востока, были остановлены 6,9 и 57-я советские армии и к югу от Харькова. Вместе с этим русское наступление в южной части Восточного фронта было закончено. Теперь настал час для немецких армий группы армий фельдмаршала фон Бока!

Эвакуация раненых из боевой группы оберста Грюнера была закончена еще в ночь на 22 мая. Немецкие подразделения, находясь под защитой 6-го танкового полка, заняли позиции к западу от Терновой. Уже к полудню пришел приказ об отделении от них боевой группы Шмидт-Отта. Ему была придана часть 221-го пехотного полка (294.I.D.) оберста фон Аулека (v. Aulock). Остальные части 3-й танковой дивизии остаются под командованием оберста Вестхофена. В течение дня до сих пор еще разбросанные роты S.R.394 были подтянуты ближе к Веселому, где они сменили части 23-й танковой дивизии. Полк занял оборону от восточного края Веселое до северной части Перемоги».

Картину последних боев в районе Терновой дополняет командующий войсками 28-й армии Д.И. Рябышев: «21 мая на ВПУ поступили доклады о том, что неприятель нанес со стороны Веселого, с юга, и с направления Липцы, с запада, сильный удар пехотой, танками и авиацией по боевым порядкам 169-й и 175-й стрелковых дивизий. Они не смогли выдержать массированных атак и вынуждены были отходить. Я приказал командирам 5-й гвардейской, 32-й кавалерийских дивизий, 57-й танковой бригады принять на себя атакующего противника. Своевременная поддержка соседей помогла частям 169-й и 175-й стрелковых дивизий планомерно отойти и закрепиться на восточном берегу реки Муром.

162-я и 13-я гвардейская стрелковые дивизии в этот день также отбивали яростные вражеские атаки.

Тревожной была ночь на 22 мая. Поступил доклад о том, что 3-й батальон 48-го стрелкового полка, занимавший северную часть Терновой, был атакован двумя группами противника. Первая группа (около 200 пехотинцев с четырьмя танками) атаковала из центра села Терновая, а вторая (около 150 пехотинцев с шестью танками) — со стороны высоты 206,7, с северо-запада. Под непрерывным обстрелом, с фронта и тыла, батальон отошел на опушку леса севернее Терновой и, наведя в подразделениях порядок, пополнив боеприпасы, с рассветом снова перешел к активным действиям.

Через полчаса новый доклад. Гитлеровцы силой до батальона атаковали теперь уже 2-й батальон 48-го стрелкового полка, закрепившегося на восточной окраине Терновой, однако успеха не добились, потеряли десятка три солдат и отошли в центр села под прикрытием огневых точек.

Утром я выехал на КП 38-й стрелковой дивизии. Части полковника Н.П. Доценко наконец прорвали неприятельскую оборону и прорвались в центральную часть села. Бой был и напряженным, и ожесточенным. К 10 часам 22 мая Терновую наконец-то очистили от захватчиков и ликвидировали, таким образом, вражескую занозу в тылу армии. Окружить и взять в плен удалось только остатки гарнизона, а он, как оказалось, составлял не менее полутора батальонов. Большая часть оставшихся в живых под прикрытием танков вырвалась из кольца. Полковник Доценко доложил, что гитлеровцы оставили в селе до 1000 трупов. Они были сложены длинными штабелями, как дрова. Видимо, фашистам приходилось здесь так тяжело, что не нашлось даже времени для захоронения…

…В течение двух следующих дней, 22 и 23 мая, соединения армии продолжали вести упорные сдерживающие бои. Сила ударов врага все возрастала. На удачное завершение начатого нами наступления надежд не оставалось… До 24 мая соединения 28-й армии оборонялись на упомянутых мною рубежах, затем по приказу командующего Юго-Западным фронтом отошли на тыловой оборонительный рубеж. Этому маневру предшествовали печальные для нас события, развернувшиеся на южном крыле Юго-Западного фронта».

3-я танковая дивизия в боях против южной ударной группировки советских войск. 21–30 мая 1942 года. В процессе превращения этих печальных событий в трагические приняла участие вместе с 23-й и 3-я танковая дивизия, которую так и не смогли связать боем на севере соединения Рябышева и Москаленко…

«Отозванная в Харьков боевая группа оберст-лейтенанта Шмидт-Отта использовала следующий день для освежения, — продолжают свой рассказ летописцы 3-й тд. — Боевой отряд (Kampfabteilung) 6-го танкового полка принимает майор Франк (Frank), в то время как оберст-лейтенант Шмидт-Отт руководит всеми остальными частями. К сожалению, с ожидаемым отдыхом ничего не вышло. По предварительному приказу уже в полдень начался марш на юг.

С 21 мая генерал-майор Брайт со своим штабом находился на южном фронте 6-й армии. Генерал Паулюс поручил ему сформировать корпусную группу (Korpsgruppe), которая должна была состоять из 44-й пехотной дивизии, 3-й и 23-й танковых дивизий. Эта группа должна была защищать фронт армии, обращенный на восток, и одновременно наступать на юг. К тому же корпусная группа будет подчинена 8-му армейскому корпусу генерала артиллерии Хейтца (VIII.A.K., Gen. d. Artl. Heitz). Однако на следующий день общая ситуация изменилась, так как голова 3-го танкового корпуса генерала кавалерии фон Макензена (III.P.K., Gen. d. Kav. v. Mackensen) приблизилась к Балаклее. Это удалось сделать 14-й саксонской танковой дивизии под командованием генерал-майора Кюна (Kühn), который в 1940 году командовал 3-й танковой бригадой (3.Pz.-Brigade) и был награжден Рыцарским крестом. Во второй половине дня 22 мая он взял Байрак и достиг южного берега Донца в том месте, где на его северном берегу находилась 44-я пехотная дивизия. Таким образом, кольцо вокруг обеих находящихся к югу от Харькова советских армий было замкнуто.

Корпусная группа Брайта прямо из положения сосредоточения вмешивается в это сражение. Первоначально, правда, в его распоряжении находились только части 44-й пехотной дивизии и 1-го батальона 201-го танкового полка оберст-лейтенанта фон Хейдебрека (v. Heydebreck). Собственное наступление началось 23 мая в 02.30 из Балаклеи. Сначала враг оказал ожесточенное сопротивление, но затем удалился на запад, в котел. 1-й батальон 201-го танкового полка к 08.30 установил связь с 14-й танковой дивизией. Позже, выиграв район к югу, он встретился с головными танками 16-й танковой дивизии генерал-лейтенанта Хубе (Hube).

Русские еще не везде были разбиты, тем более что их мастерски поддерживали их противотанковые и зенитные орудия. Потери 1-го батальона 201-го танкового полка были тяжелы, подкрепления прибыли только во второй половине дня. Сюда прибыла на бронетранспортерах 4-я рота 3-го мотоциклетно-стрелкового батальона под командованием обер-лейтенанта Майстера (4./К.3, Meister). Она была подчинена оберст-лейтенанту фон Хейдебреку (v. Heydebreck).

Вскоре после этого была выделена и зенитная батарея. Боевая группа снова перешла в наступление и выиграла к югу от Шебелинки значительные территории.

В ночь на воскресную Троицу, 24 мая, к корпусной группе прибыл со своим штабом оберст Вестхофен. Его боевая группа с 11.00 предыдущего дня прошла маршем через Чугуев, Граково и Мосьпаново. Здесь оберст Вестхофен и расположил свой командный пункт. Недалеко от них находился оберст-лейтенант Шмидт-Отт со своими танковыми ротами. Для этих подразделений 3-й танковой дивизии больше не нашлось случая принять участие в наступательных боях на окружение. Их задачей в течение последующих дней стала задача по предотвращению попыток врага к бегству, осуществлению разведки дорог, слежению за строительством переправ и доставке пленных.

Погода вовсе не соответствовала Троице. Небо было облачным, ветер прохладным, неоднократные кратковременные дожди проносились над украинской землей. Ночь началась с переправы 23-й танковой дивизии через Донец в районе Андреевки. После того как в первой половине дня все моторизированные части оказались на южном берегу, началось наступление 201-го танкового полка. Танки, поддержанные S.R.128 и К.23, ринулись на запад, смяли вражеское сопротивление и нанесли удар на Шебелинку. Примыкающая к ним слева 44-я пехотная дивизия, присоединилась к наступлению и нажала на Глазуновку.

С юга в этот район также приближались немецкие боевые машины. Это были танки 2-го танкового полка (P.R.2) оберста Графа фон Штрахвица (Graf von Strachwitz), который позже станет одним из самых известных танковых командиров войны. Части 1-го батальона 201-го танкового полка (оберст-лейтенант фон Хейдебрек), находящиеся в районе высоты 208,5 к востоку от Шебелинки, установили связь с частями 16-й танковой дивизии. Батальон наступает южнее населенного пункта и берет Кисели. В это же время 23-й мотоциклетно-стрелковый батальон поворачивает на юго-запад. 4-я рота 3-го мотоциклетно-стрелкового батальона обер-лейтенанта Майстера — головное подразделение 3-й танковой дивизии — занимает высоту 204,5 к западу от Шебелинки. Между 23-й танковой дивизией и правым флангом 44-й стрелковой дивизии выдвигаются части боевой группы Шмидт-Отта. Ей приказано: стать фронтом на восток между обеими дивизиями и прикрыть стык между ними. Во время этого группа встретилась с 16-м саперным батальоном (Pi.-Btl.16), и, таким образом, котел был закрыт и в этом районе.

Враг не остается бездеятельным, всеми своими силами он атакует с запада на восток, обрушившись на растянутый фланг 16-й танковой дивизии. 128-й стрелковый полк (S.R.128) разворачивается на юг, чтобы свалиться на русский фланг. Этот удар быстро достигает цели. К вечеру корпусная группа имеет в целом 5000 пленников.

Наступление на юг в Троицын понедельник (25 мая. — Авт.) вскоре было остановлено вражескими танками. Советы снова и снова пытались прорваться с запада на восток. Только во второй половине дня 23-я танковая дивизия, усиленная теперь собственными боевыми машинами, приступает к дальнейшей атаке, которая успешно проходит после взятия высот к востоку от Михайловки. 16-я танковая дивизия укрепила свой фронт и теперь смогла выступить даже с двумя боевыми группами на запад, на Крутоярку.

Так как Советы повторяют свои попытки прорыва, сюда, через Донец, подтягивается боевая группа оберста Вестхофена. Она должна очистить выигранную 23-й танковой дивизией территорию от отбившихся от своих главных сил частей противника и поддержать 3-й танковый корпус. В этом районе держались под жесткими ударами врага 60-я пехотная моторизованная и 1-я горная дивизии. 26 мая в 03.00 боевая группа выступила из Андреевки и около 09.00 прибыла в район Поповки (в оригинале: Ponowka. — Авт.)…

Неожиданно, чтобы сориентироваться в обстановке, прибыл главнокомандующий группой армий фельдмаршал фон Бок. Во второй половине дня боевая группа продвинулась на 60 км на юг и заняла позиции в районе Успенского (Uspenka). В течение последующих двух дней стрелковые роты взяли в плен примерно 1000 человек.

Непосредственно подчиненная боевой группе Брайта легкая 4-я рота БТР 3-го мотоциклетно-стрелкового батальона (leichte SPW-Kompanie — 4./К.3) обер-лейтенанта Майстера получила боевой приказ выяснить обстановку на юге котла и установить связь с находящейся в этом районе венгерской дивизией. В котле рота неоднократно наталкивалась и преодолевала вражеское сопротивление. Когда перед ротой, возле Belikon, внезапно появилась полковая колонна, то уже было подумали, что нашли венгров, но оказалось, что это Советы. Рота широким клином (Kompaniebreitkeil) своими тридцатью двумя легкими бронетранспортерами (32 le. SPW) сразу же атаковала с фланга идущий маршем пехотный полк и взяла 600 пленников. Бегущих преследовал и захватил в плен взвод обер-фельдфебеля Гесса (Hess). Во время этого взвод натолкнулся на советские танки „Т-34“, от которых он уклонился. Это боевое использование нового формирования 4-й роты 3-го мотоциклетно-стрелкового батальона (4./К.3), который состоял из солдат бывшего 1-го разведывательного батальона (A.A.1), которые были переведены в К.3, стал положительно решающим днем для танковой разведки, так как он стал доказательством того, что разведка часто становится вынужденной вступить в бой и что перевооружение мотоциклетно-стрелковой роты на легкие бронетранспортеры было правильным.

Фельдмаршал фон Бок и генерал Паулюс 26 мая посетили командный пункт генерала Брайта в Андреевке. Генерал Брайт сообщил, что 23-я танковая дивизия утром этого дня подошла к Михайловке и соединилась с головами приближающегося с запада 6-го румынского корпуса… В полдень дивизия еще раз разворачивает свой танковый полк на восток, чтобы оказать помощь 60-й моторизованной пехотной дивизии. Во второй половине дня полк достигает Береки, на южном берегу которой уже стояли румынские войска. Противник, после непрерывной обработки нашими летчиками и больших потерь, складывает оружие. 23-я танковая дивизия только за 25 мая взяла в плен более 47 000 человек!

Ночью ситуация снова изменилась. Советам еще раз удается успешно атаковать из района Береки. Только в 04.45 оберст Зольтмен (Soltmann) и P.R.201 смогли снова развернуться на юг и ударить по русским. В этом предприятии принял участие 1-й батальон 3-го стрелкового полка майора Вельмана (I./S.R.3, Wellmann). Около 09.00 район Береки был выигран во второй раз. Но теперь уже — окончательно.

Только сейчас Советы в долине Береки капитулировали. Территория была усеяна обломками разбитой армии. Мертвые солдаты и лошади, разбитые орудия и транспортные средства валялись в полях и лесах. Ужасная картина. В этот день корпусная группа сообщила о таком своем успехе: захвачено 55 000 пленников, добычей стали также 410 орудий, 99 танков, 2100 автомобилей и 2000 лошадей.

В то время, когда в этом районе битва подходила к концу, сражение на востоке еще бушевало. Теперь в помощи нуждается 14-я танковая дивизия. К ней отправляется маршем боевая группа оберста Вестхофена (Westhoven). Однако, когда стрелки достигают района Асеевки, сражение заканчивается. Снова русские части разбиты „Штуками“.

В эти дни возвратился из отпуска начальник оперативного отдела штаба 3-й танковой дивизии оберст-лейтенант Генерального штаба Помтов (la, Oberstlt. i. G. Pomtow). Обязанности Ia выполнял все последние недели оберст-лейтенант Генерального штаба Франц (Oberstlt. i. G. Franz). Оберст Шаль де Булье (Chales de Beaulieu), командир S.R. 394, также вернулся с Родины.

„Весенняя битва вокруг Харькова“ заканчивалась. В то время, когда 28 мая боевая группа оберста Вестхофена, находящаяся при 14-й танковой дивизии, еще раз занимается необходимой чисткой при Орлиноярском, остальные части корпусной группы Брайта собираются вместе. 44-я пехотная дивизия уже в полдень выходит из подчиненности группе. Вечером приходит приказ о возвращении 3-й и 23-й танковых дивизий в Харьков. Боевая группа Вестхофена с 04.00 29 мая начала движение на север.

Хмурое небо скоро проясняется, и при сияющем солнечном свете назначенные войска 3-й танковой дивизии — P.R.6, I./S.R.3, I./A.R. 75, К.3 и I.Pi.39 — покидают Андреевку и по железной дороге медленно катятся на север. Поездка по одноколейной трассе не являлась, правда, удовольствием, транспорт неоднократно останавливался. Солдаты чувствовали себя победителями. (Это был последний большой бой на окружение, который выиграла немецкая армия!)

6, 9, и 57-я советские армии более не существуют! Следующие русские крупные соединения были уничтожены: 14-я гвардейская стрелковая дивизия, 41, 47, 99, 103, 106, 160, 210, 248, 253, 260, 270, 317, 333, 335, 337, 341, 351, 393 и 411-я стрелковые дивизии, две моторизованные бригады, 26, 28, 34, 38, 49, 60, 62, 64 и 70-я кавалерийские дивизии, 5-я гвардейская танковая бригада, 6, 7, 15, 36, 37, 38, 48, 64, 67, 121, 131,198 и 199-я танковые бригады. Главнокомандующие 6-й и 57-й армий (генерал-лейтенант Городнянский и генерал-лейтенант Подлас) убиты.

В сообщении ОКВ от 30 мая 1942 года говорилось:

„…Число пленников возросло до 240 000. Кровавые потери противника велики. Число захваченной или уничтоженной в сражениях боевой техники составляет 1249 танков, 2026 орудий, 538 самолетов и бесчисленное количество прочего оружия и имущества…“»

3-я танковая дивизия в боях против северной группировки советских войск 23 мая — 3 июня 1942 года. Однако с уходом части 3-й танковой дивизии на юг бои на севере, в которых участвовали оставшиеся здесь подразделения 3-й танковой дивизии, продолжались.

«В то время как к югу от Харькова шло сражение с тремя наступающими советскими армиями маршала Тимошенко, некоторые части 3-й танковой дивизии по-прежнему находились в районе Веселого и боролись с Красной армией, — рассказывает об этом этапе боевых действий Geschichte der 3. Panzer-Division. — Оба батальона 394-го стрелкового полка в течение последних 8 дней, вместе с подчиненными им частями на участке 294-й пехотной дивизии оберста Блока (Block), участвовали в более или менее тяжелых боях. Советы еще раз пытались прорвать немецкий фронт своими стрелками и танками.

23 мая, во время боя к востоку от высоты 200,9, командир 2-го батальона 394-го стрелкового полка майор Пешке (II./S.R.394, Peschke) был дважды ранен менее чем за час. Батальон принял обер-лейтенант Маске (Maske). Лейтенант Арндт (Arndt) также был ранен, однако продолжил руководить 5-й ротой 394-го стрелкового полка (5./S.R.394), которая находилась в эпицентре сражения.

На следующий день вражеское давление усилилось. При этом русским удалось проникнуть между обоими батальонами и дойти до Веселого. Повсюду начался ближний бой. Немногие противотанковые пушки были не в состоянии выводить из строя русские боевые машины. К счастью, здесь находилась 2-я батарея 19-го полка ПВО (2./Flak-Rgt.19), которая своими четырьмя 8,8-см зенитными пушками подбила шесть „Т-34“. Тем не менее все роты вынуждены были отойти на западный склон высоты 200,9. Раненые командиры 6-й и 7-й рот, лейтенант Хартвиг (Hartwig) и обер-лейтенант Маске, были заменены соответственно лейтенантом Грессом (Gress) и лейтенантом фон Веделем (Wedel), которые продолжили сражение.

Во второй половине дня прибыл майор Хаспель (Haspel). Он принял и с привычной энергией стал руководить батальоном, который в последних боях потерял 11 человек убитыми и 47 ранеными.

В последующие два дня русские не предпринимали никаких наступательных акций. Собственная поисковая группа установила, что противник окапывается перед фронтом. Но 27 мая I./S.R.394 обнаружил отход врага. Выдвинутая вперед дозорная группа нашла, что противник оставил ближние стрелковые окопы. Утром 28 мая II./S.R.394, который ранее не замечал обратных движений русских, отправил две боеспособные ударные группы — 5-ю и 6-ю роты 394-го стрелкового полка — к высоте 200,9 и восточнее ее. Ударная группа 5-й роты под руководством надежного унтер-офицера Штрукена (Strücken) ворвалась в лесной массив северо-восточнее высоты, забросала в ближнем бою окопы противника ручными гранатами и захватила одного офицера и 35 рядовых. Это был арьергард незаметно отошедшего вражеского полка.

После возвращения обеих ударных групп батальон выдвинул боевое охранение — силою двух отделений (Gruppen) — по обе стороны дороги в Терновую. Во второй половине дня усиленный взвод 7-й роты 394-го стрелкового полка под командованием фельдфебеля Летзаса (Letzas) по приказу полка был выдвинут в качестве боевого охранения на 3 км на восток к находящейся перед фронтом высоте 207,2. Взвод смог обустроиться здесь без соприкосновения с противником. 29 мая боевое охранение батальона установило связь между собой, а также с левым и правым соседями. Для усиления сюда была направлена 4-я рота 294-го саперного батальона (4./Pi.294). Тщательная зачистка вокруг так тяжело доставшейся высоты 200,9 добавила к нашим трофеям 9 пулеметов, 2 миномета, 6 противотанковых ружей, 137 винтовок, 400 ручных гранат, 150 коктейлей Молотова, 30 000 патронов к стрелковому оружию и примерно 100 мертвецов. 394-й стрелковый полк несколько улучшил свои позиции после дальнейшего отхода русского 632-го стрелкового полка (Schützen-Rgt. 632). 1-я рота по приказу гауптмана Роля (Roll) была выделена в резерв. 30 мая взвод 6./S.R.394 лейтенанта Варлафа (Wallraff) сменил взвод фельдфебеля Летзаса на высоте 207,2. Повсюду роты принялись за строительство прочных и надежных позиций. Однако Советы не сдали территорию без боя. 1 июня они снова начали продвижение к высоте 207,2 и смогли окружить ее с трех сторон.

После этого вперед подтягивается 6-я рота 394-го стрелкового полка лейтенанта Гресса (Gress). Однако, когда на следующий день враг снова атаковал высоту, полк приказал сдать ее. Стрелки не смогли оставить высоту днем и целый день лежали на ней, мучаясь от летней жары.

Рота отошла в ночь на 3 июня, и противник сразу же занял высоту. Взводы пехотных орудий (IG-Züge) Гейгера (Geiger), Питерса (Peters) и Минцлафа (Minzlaff) весь по-летнему жаркий день вели огонь по русским позициям.

Однако ситуация не изменилась. 3 июня на командный пункт 394-го стрелкового полка прибыл майор барон фон Токхайм (Major Frhr. v. Türckheim), командир 543-го истребительно-противотанкового батальона (Pz.Jäg.Abt.543), и сообщил, что полк в ночь на 5 июня должен оставить позиции и передислоцироваться в Харьков, где собирается вся 3-я танковая дивизия.

Майор принял на себя руководство 394-м стрелковым полком. А оберст-лейтенант Цимерман отправился в Харьков, куда между тем уже прибыл с южного фронта I./S.R.3.

Во время подготовки к смене 294-я пехотная дивизия приказала полку провести еще одну операцию, которая должна была завуалировать эти перемещения. Вопреки возражению майора барона фон Токхайма, дивизия настояла на этом.

Ударная группа 1-й роты 394-го стрелкового полка (1./S.R.394) под руководством лейтенанта Меллера (Möller) около 21.30, после короткого, но сильного огневого налета III./A.R. 75 (гауптман Керстен) и роты пехотных орудий под руководством обер-лейтенанта Питерса (командира 9-й роты 394-го стрелкового полка), пошла вперед. Русские отступили, однако захватить кого-либо из них в плен (цель ударной группы) не удалось.

Поэтому лейтенант Меллер принял самостоятельное решение и приказал двигаться к высоте 207,2. Находящийся здесь противник был застигнут врасплох, однако оказал энергичное сопротивление. Одного пленного удалось все-таки взять, правда, ударная группа потеряла при этом двух человек убитыми и двух раненными.

Между тем подошли части 513-го пехотного полка оберста Пиллинга (I.R.513, Pilling) и к 22.30 сменили 2-й батальон 394-го стрелкового полка (II./S.R.394). 31 унтер-офицер и рядовой были убиты в районе Веселого, 5 офицеров и 83 солдата батальона получили ранения. 1-й батальон 394-го стрелкового полка, который ожидал возвращения поисковой группы, оставил окопы лишь около полуночи. Однако пришлось оставить телефонное отделение S.R.394, поскольку I.R.513 таковым не располагал, Около 01.00 майор барон фон Токхайм сообщил по телефону генералу Брайту о выполненной смене. Оберст Блок (руководитель 294-й пехотной дивизии) подписал приказ по части, в котором говорится:

„…Я высказываю мою благодарность и мое признание этому смелому полку, и я одновременно склоняю шпагу в честь понесенных им жертв. Пусть настоящее солдатское счастье и в дальнейшем сопровождает этот полк!“»

3-я танковая дивизия после битвы. 5 июня — 8 июня 1942 года. «К 5 июня 1942 года 3-я танковая дивизия была полностью собрана в Харькове, — заканчивают свой рассказ историки 3-й танковой дивизии. — Подразделения заняли свои старые квартиры… После того как офицеры и рядовой состав смыл с себя грязь последней битвы, было сообщено о возобновлении боевой, стрелковой и прочих подготовок. Была произведена перегруппировка. Прибывшее пополнение — только II.S.R. 394 получил 15 унтер-офицеров и 92 рядовых — распределяется по ротам. Постепенно улучшается ситуация с транспортными средствами — 9 июня первые новые транспортные средства прибыли из Праги. Роты снабжения тыла (Dinafü) майора Фельдхуса в течение месяца пригнали из Праги для 3-й танковой дивизии около 600 автомобилей самых различных типов. Танки получили новую камуфляжную окраску: зелено-коричнево-серую. Внутренний распорядок был составлен таким образом, чтобы к 15 июня дивизия была снова готова к применению.

Само собой разумеется, наряду со всем этим находилось время и для небольших передышек. Посещение кино, театра и варьете проходили по программе. Открылись кафе и солдатские клубы. В повестке дня были художественные конкурсы и выставки. Дивизионный священник проводил богослужения и удаленные бракосочетания…

30 мая 1942 года четверо военнослужащих 3-й танковой дивизии получили „Немецкий крест в золоте“: майор Франк (II./P.R.6), майор Пешке (II./S.R.394), лейтенант Арндт (5./S.R.394) и обер-фельдфебель Пфайффер (1./S.R.3). Неделей позже еще два командира получили этот орден: майор Вельман и гауптман барон фон дем Хейден-Ринш.

Генерал-майор Брайт, сразу после возвращения с Южного фронта, представил штабу 40-го танкового корпуса генерала танковых войск Штумме (ХХХХ.Р.К., General d. PzTr. Stumme), которому теперь была подчинена 3-я танковая дивизия. Здесь он получил указания по подготовке дивизии к запланированному летнему наступлению, которое будет проходить в новой группировке. Второе совещание состоялось 8 июня. Присутствующие на нем командиры 3-й и 23-й танковых и 29-й пехотной моторизованных дивизий узнали, что 40-й танковый корпус вместе с 8-м армейским корпусом должен будет нанести удар из района Харьков — Волчанск в северо-восточном направлении на Воронеж, объединившись с войсками 4-й танковой армии. Это предприятие должно было начаться по сигналу „Вильгельм“…»