Зовут меня Петр Алексеевич Зотов. Я самый настоящий "черный" дембель. Да будет вам известно, черный дембель, это не тот дембель что, бедных солдатиков пугает, приходя темными ночами по их грешные души, а тот, кто выслужил все положенные цензы. Минимальную выслуг — двадцать лет (в моем случаи 27), и максимальный возраст — сорок пять. Как бы пришел на службу молодым, зеленым, там пожелтел, покраснел, потом почернел и сожмурился. Благодарная Родина дала три медальки "за безупречную службу", девять тысяч пенсии, и напутственным пендалем отправила тебя в счастливую и беззаботную жизнь расейского пенсионера. Кстати, забыл добавить что, я пожарный черный дембель. Двадцать семь лет "горел" на работе. Был женат, но… не сложилось. Зато есть сын. Красавец, двух метровый, мускулистый, голубоглазый блондин. Весь в меня. Сейчас в армии. У Дяди Васи. Сначала положенное отслужил, теперь еще на три года остался. Пока нравится, а там, говорит, посмотрим. Горжусь им! Когда срок подошел даже не заикнулся что бы как-то откосить или еще чего. "Ты — говорит — батя всю жизни на государевой службе, плюешься, ругаешься, но… служишь, значит это для тебя важно! Оба прадеда на войне жизнь положили, что бы я на свет появился. Дед, моряк военный, где-то в океане вместе с кораблем на дно ушел. Непрестало мне — вашему потомку, по подвалам да сараям от службы прятаться". Мое воспитание! И то сказать, когда с женой разошлись, ему восемь было, а через два года у нее новый муж появился. Хороший человек. К сыну с воспитательным процессом не лез, вместе с женой против меня не настраивал. Сын, считай, у меня постоянно был. А еще через год, когда у него появилась сестричка, он практически ко мне переселился. Как он относился к отчиму и матери сказать трудно но, сестренку свою просто обожает. Но это так, лирическое отступление.

Все началось в один из дней ранней весны… Туманное утро ни чем не предвещало беды. Какой затертый, банальный штамп. Было бы так и в самом деле, не было бы так обидно. Но ведь предупреждали дурака… и не раз! Как там, у Владимира Семеновича — "Каждый волхвов покарать норовит, а нет бы послушаться — правда?" В данном, конкретном случае никаких волхвов, ни их кар не было. Была милая старушка, Алевтина Петровна, хозяйка маленького домика на краю полузаброшенной деревушки Лутошкино Красненского района. У нее в доме я держал "дачный арсенал". Сколько раз она просила — Не ходи ты, Петя, через Блудов овраг, когда туман стоит. Нехорошее там место, сколько раз там люди блукали, а былоча и вовсе пропадали.

А я раз за разом — Да когда же это было? Сами рассказывали, Алевтина Петровна, чуть ли не при царе Горохе такое в последний раз случалось. Подожмет Алевтина Петровна губы — Умные все ныне стали, бога не боитесь, а народ то не зря овраг Блудовым прозвали. Христом богом прошу — не ходи в туман.

— Да не волнуйтесь вы так, Алевтина Петровна — в ответ машу рукой — Все нормально будет. И такие диалоги у нас каждый раз, когда я к ней приезжаю, словно ритуал какой.

Вообще-то надо слегка прояснить, что за овраг такой туманный и чего это я через него туда-сюда шастаю. Дело в том, что дачка у меня тут не далеко находится.

Когда в стране грянула лихая перестройка, все окрестные колхозы враз миллионерами стали. Кто миллион, кто три, а кто и вовсе пять государству должны оказались. Вот один из них взял, да и раздал свои земли под садовые участки. На секундочку — бесплатно, все равно зарастали. До города тут не далеко, километров двадцать, не больше. От центральной трассы до дачного поселка щебеночную дорогу насыпали, свет провели, овраг плотиной перекрыли, пруд образовался. Тому директору, что это сделал, при жизни памятник ставить нужно. Налетел народ, похватал, да аж до драки доходило. И не зря, многим тогда эти сотки голодные годы пережить помогли. Но минуло время, жизнь помаленьку наладилась, что уж там говорить, не голодаем. Молодым и представить дико, что когда-то в девяностые, страна, которую пол мира экономическими санкциями нагнуть не может, жила по талонам. Вот и стал хиреть дачный поселок. Кому уже здоровье не позволяет, кто и вовсе помер, те кто в среднем возрасте навкалывались, в свое время, по самое не могу, а молодежи это и вовсе не надо. Начали бросать дачки, то там, то тут — дальше больше. Дорогу раздолбили, будто в войну бомбардировщиками стратегическую магистраль. Сначала провода украли, а потом и столбы вдогонку. Раньше охрана круглый год стояла, теперь только на летний период. Соответственно, охрана отошла — бомжи подошли. Все что можно украсть, сломать, разбить — все сделали. Люди, кто еще дачи держит, на зиму все до голых стен вывозят. Не дай бог замок на дверь повесить, выломают вместе с дверью, а если ни чего не найдут, хорошо если на пол нагадят, могут и сжечь в отместку. За обман, так сказать, радужных надежд.

Вот значит, лет пять назад, я себе и приобрел такую "фазенду". Можно сказать за копейки. Домик три на пять с маленьким окошком, небольшая верандочка обвитая виноградом. Ни света, ни телика, ни радио, зато до пруда три шага. Тишина и покой. Нирвана. На участке тоже не загибаюсь, только все самое необходимое. Я, считай, все лето тут живу, так сказать, на подножном корму. Кое-что сам выращиваю, что-то соседи на заказ привозят, а за хлебом, крупами, калбасой-тушенкой я на велике в Лутошкино мотаюсь. Это если по дороге то до деревни километров десять, а если напрямки, через Блудов овраг, чтоб его, и пары километров не будет. Опять же, сердобольная Алевтина Петровна то молочком, то яйками меня "подогреет". У нас с ней замечательные отношения. Это я летом, считай, все время на даче. Всю позднюю осень, зиму и раннюю весну живу в городе. Подрабатываю. Но Алевтину Петровну не забываю, наезжаю к ней регулярно, привезти чего, починить, поправить. Да и просто посидеть, поговорить. Мне не трудно, а ей в радость. Одинокая она, жизнь помотала, куда там бразильским сериалам, такого понарассказывала, ни в кино, ни в книжке не встретишь, я от половины того, что она пережила — загнулся бы. Уже скоро восемьдесят стукнет, но ничего, еще шустрая бабуська. Так что, осенью я свою дачную барахлюндию к ней волоку, а весной обратно. Как раз за три-четыре ходки, навьючив себя и велосипед по полной, укладываюсь.

Блудов овраг, через который я постоянно курсировал и правда был странноват. Не глубокий, метров семь-восемь. По дну протекал совсем слабый ручеек, да какой там — ручеек, так… сырость одна. Весной и осенью помокрее, а летом и вовсе пересыхает. Не сказать, что всегда, но довольно регулярно там действительно присутствует туман. В основном, конечно, по утрам и вечерам, что вполне естественно, но иногда, в пасмурные или дождливые дни туман тоже появлялся достаточно часто. Единственное, его структура была весьма разнообразна, то он представал легкой, белесой дымкой, то монолитным пластом плотной ваты, то бурлящей субстанцией, подойдешь другой раз к краю, посмотришь сверху, ну полное ощущение, что сейчас в кипяток нырнешь. Короче, был туман многолик и разнообразен, если это и есть проявление его жутких свойств то… не знаю, меня лично не впечатляло. Преодолевал я его помногу раз и в разных состояниях.

Вот и в этот раз, нагрузив своего "Мула", как я свой велосипед называл, до состояния прогиба ободов и взвалив на плечи станковый рюкзак, килограмм эдак, под двадцать пять, я повернулся к Алевтине Петровне и махнул рукой, мол, "Все, отчалил". Она лишь недовольно поджала губы и плавно перекрестила меня во след. Она всегда так делает.

Солнце только-только начинало подниматься где-то там, на Востоке. Я навалился на руль и плавно покатил своего "Мула" в сторону оврага. Покатил потому, что в данной комплектации для езды он не приспособлен. Мощный задний багажник, на нем объемный сумарь, по бокам колес два вместительных кофра из толстой кожи, прообразом которым послужили пехотные ранцы 1812 года. Спереди большая, крепкая, мелкоячеистая металлическая корзина, с боков, опять же, висят полуовальные эмалированные 12-ти литровые ведра. И все это забито до отказа. К рамке плотно примотаны, так сказать, орудия производства. Да я и сам упакован не слабо. Плотная футболка, "зимняя" тельняшка сверху, подарок сына, потеплей иного свитера будет, потом куртка со штанами, мой старый, но еще ходить и ходить в нем, камок. Портупея. Под штанами добротные трикошки, когда тебе за полтишок, они не лишние, знаете ли. На ногах, на плотный носок, крепкие, но разношенные берцы. Нигде не жмут, не давят. Завершает "ансамбль" просторная куртка из плотного брезента с капюшоном, ну и "Балаклава" на голове. Казалось бы, с таким грузом, так одет, кабы не замариноваться в собственном соку. Но тут все рассчитано. Я всегда в утренний рейс по максимуму гружусь, по холодку, не спеша, с "перекурами"… Дойду до дачи и даже не вспотею. У нас в конце апреля, другой раз, и посеред солнечного дня задубеть можно.

Когда я подкатил к краю Блудова оврага, выяснилось что, сегодня туман прибывает в своей плотной ипостаси. Ну что ж, не в первый раз, потихоньку, помаленьку, начал спускаться вниз. И с этой и с той стороны, в местах подъема, склоны были достаточно пологими, а кое-где люди слегка помогли природе лопатами. С каждым шагом становилось все темнее, я будто бы погружался в топленое молоко, обзор не превышал полутора метров. Уже почти спустился, как вдруг колесо обо что-то стукнулось, руль мотнуло, и велик всей своей массой резво рванул вниз. С криком "Мля-а-а-а, стой падла-а-а" я, держась за руль, проскользил по склону метров пять и… о чудо, сумел не только остановить этот гребаный тарантас, но и остановиться сам. Меня аж в пот бросило. Как я не навернулся со всеми гунями… уф-ф!!! Осмотрелся… ну это такая фигура речи "осмотрелся", ощущение, что видно меньше метра, то есть, ни шиша не видно. Стой, не стой, а двигать надо. Я снял рюкзак, поставил стоймя, опер об него велик, пошатал конструкцию — вроде не падает. Сделав несколько шагов, практически на ощупь, я чуть в воду не вошел, вовремя тормознул.

— Это что еще за хрень — пробормотал я — откуда здесь столько воды. Я прошел немного вправо, потом столько же влево, ни чего не поменялось — вода… много воды. Еще этот гадский туман… и в такой плотный я действительно еще ни разу не попадал. Ни черта не видно.

— Эй! Але! У вас тут что, бобры стахановцы завелись! — крикнул я в туман — Или потоп местного разлива, э? Туман ответил мне мертвящей тишиной. Бры-р-р! Меня передернуло, то ли от холода, то ли от нервов. Что-то напрягать меня стала эта белая гадость. Вот насмотришься всяких нехороших фильмов, где из тумана всякая гадость лезет…

Так — сказал я сам себе — надо вылезти наверх и слегка подождать. Когда я карабкался по склону, то якобы в шутку бурчал под нос "Вот говорила мне бабушка Алевтина, не ходи Петенька в туман", а на самом деле мне было страшно, не хорошим таким, иррациональным страхом. Когда я вылез из оврага, у меня еще заодно и глаза на лоб вылезли.

— Алевтина Петровна, дорогой вы мой человек, надеюсь на вас и уповаю — я прижал руки к груди в молитвенном жесте — очень хочется мне, что бы это вы сегодня с утра, дабы проучить неслуха окаянного, подмешали мне в квас хрень-траву. И все что я вижу сейчас, мне только кажется!!!

Вместо Лутошкино, до которой в прямой видимости метров триста от оврага, буквально из под ног начинался пологий подъем на каменистую возвышенность, покрытую прошлогодней травой, которая тянулась и вправо и влево, на сколько хватало обзора. Ничего подобного тут и сейчас быть не могло. Не могло, но было! Ах, какие нехорошие предчувствия накатили на меня, аж до слабости в коленках. Я обернулся посмотреть, что находиться на противоположной стороне оврага, однако, вспухший белесым горбом туман совершенно не давал рассмотреть хоть что нибудь.

— Что ж, поднимемся в гору и обозрим окрестности — дал я сам себе задание. Когда метров через пятьдесят, я поднялся на вершину каменистого гребня, то картина, открывшаяся предо мной, повергла меня в ужас, трепет, восторг — все сразу! И, тем не менее, в то, что мне открылось, я поверил сразу и безоговорочно.

Мне незачем кататься по земле с криками "не верю" и "этого не может быть", рвать волосы, бить себя по щекам и щипать за бока, дабы проснуться. Убеждать себя, что возможно мне стало плохо, и я сейчас лежу под капельницей в палате интенсивной терапии, и все что я сейчас вижу это — глюки! Я всегда был сторонником "реальности данной нам в ощущениях". Если ты видишь, слышишь, обоняешь, если тебя прошиб холодный пот и дергается веко, это и есть — реальность! Все остальное, от лукавого. А еще я всегда считал себя психически устойчивым!

— Ну что, Петруха? Судя по всему случился с тобою грандиозный попадос! И мне кажется что, загремел ты браток, в гости к мамонтам и саблезубым тиграм!

Невеликий костерок весело потрескивал промеж трех камней, на которых стоял, побулькивая, котелок с густым варевом. Пару картофелин, бомж-пакет, мелко покрошенная ветчина, хлеб намазанный паштетом, в перспективе чай с сухарями — шикарный будет ужин. В сумерках угасающего дня я задумчиво смотрел на языки пламени, вновь и вновь "пережевывая" события прошедшего дня. Дня, круто изменившего мою жизнь, сколько бы ее не осталось.

Тогда, утром, когда я забрался на гребень, мне открылась слегка холмистая лесостепь, уходящая во все стороны, насколько хватало взгляда. Где-то далеко, по моему на северо-востоке, просматривались не высокие горы. Сквозь белесую муть на небе еле-еле просвечивало встающее солнце. Но самое главное, что меня потрясло, это то что, среди рощиц, перелесков и отдельных деревьев на открытых участках степи бродило множество травоядных животных. Я такое только по телевизору про Африку смотрел, а тут явно не Африка. Какое-то время я не мог осознать, что же я вижу, но когда из-за группы деревьев плавно и величественно вышли огромные серо-бурые туши… Хоть и было до них не близко, но не узнать в этих волосатых гигантах с мощными бивнями мамонтов, можно только специально. Тогда то я и сообразил, в когда меня, приблизительно, закинуло. А как сообразил, то забегал, засуетился. Проверил мобильник — мертвый, в смысле не работает вообще. Кинулся к оврагу, благо туман уже почти рассеялся, слава богу, велик и рюкзак были там, где я их и оставил но, сам овраг тоже сильно изменился. Вместо ручейка — целая речка метров десяти шириной, противоположный склон выше, за ним такая же каменная гряда, как и с моей стороны, но тоже повыше. Я лихорадочно бегал вдоль оврага, поднимался и спускался к велосипеду несколько раз, в напрасной надежде, что этот чертов овраг снова сработает и выкинет меня домой. Слегка истерил… да-а, не лучшие минуты в моей жизни. Потом успокоился, поднял наверх воистину бесценные, в данной ситуации, вещи. Достал из рюкзака свой реконструкторский "свинокол", булатное, слегка изогнутое, двадцати-сантиметровое лезвие, насаженное на хищно изогнутый отросток лосиного рога, небольшой туристический топорик в нейлоновой кобуре и все это повесил на портупею. Также достал фальшион в ножнах с креплением из широкого кожаного ремня через плечо и… через плечо же повесил. Отвязал от рамы велосипеда "копательные" вилы. Короче, вооружился до зубов и опять взобрался на гребень и долго наблюдал за расстилающимся пейзажем, но уже гораздо спокойней и рациональней. И картина, вдруг, наполнилась подробностями и деталями не увиденными ранее. Здесь тоже была весна и как бы не еще более ранняя, чем там, откуда я прибыл. То там, то здесь, блестели различного размера озерки талой воды, и во многих из них суетилась разнообразная пернатая дичь, да и в небе ее присутствовало не мало. Количеств всяких-разных быков, антилоп, газелей, впечатляло. Несколько раз, среди зарослей кустов и прошлогодней травы, мелькали стремительные серые силуэты, очень похожие на волчьи, но даже на глаз, эти были куда более рослые и мощные. Еще видел явных гиен, и тоже более крупных, чем их товарки в 21 веке. Тут вообще все крупнее. Ну так и понятно, мамонтовая мегафауна, всякие гигантские олени, лоси, волки, бобры там, выхухоли разные. Ни львов, ни каких нибудь махайродов не заметил, но то, что они есть, не сомневаюсь. Но меня и волки с гиенами сильно напрягли. Еще мелькала всякая мелочь, зайцы, лисы, шакалы. Из нор повылезали всевозможные суслики, из кустов в кусты шмыгали весьма крупные, и похоже, не летающие птички. Короче — жизнь била ключом!

Потом искал подходящее место для ночевки, а в месте, так сказать, попадания сложил из камней пирамиду высотой по пояс. Вот сижу теперь, в уютной ложбинке, варю пожрать, и размышляю о тактике и стратегии, что делать, куда бечь, чтобы и самого не сожрали и с голода не помереть?

" Да, стратегия — думал я — нужно понять, есть ли шанс вернутся назад. Концепция "где выход там и вход" далеко не всегда верна. Взять ту же мышеловку. А ведь есть еще "система ниппель" — туда дуй оттуда… ну, сами понимаете. Алевтина Петровна рассказывала, что люди пропадали, да — редко, и даже очень редко, но было… А вот слухи, что в тех краях появлялся какой нибудь огромный бык или тем паче гиена — не было. Уж если б такое случилось, то местные об этом точно помнили. Лет сто! А значит, вероятнее всего, этот Блудов овраг — дорожка с односторонним движением? И даже если нет — то…, сколько раз за пять лет я пересек его туда-сюда пока "механизм" не сработал. У меня нет пяти лет, у меня нет, по большому счету и пяти дней. Здесь каменистая, не пригодная ни к каким посадкам земля. А нужна плодородная почва, так как есть различные семена, и если их посадить и вырастить урожай — это шанс выжить. На одной охоте я точно не протяну. Кстати, нужно завтра провести тщательную ревизию всего, что у меня с собой. Сейчас ранняя весна, приблизительно за месяц необходимо найти удобное место с подходящей землей, рядом с водой и желательно достаточно изолированное — легче выживать. Реально? Нужно постараться, так как "сидение на жопе ровно" — гарантированная смерть! Предаваться унынию и меланхолии — смерть! Восклицать — "все пропало" и "я здесь умру"? Нет — это не мой путь!

Итак — продолжал размышлять я, снимая котелок с огня и пристраивая кружку с водой на угольки — нужно уходить. Самым разумным направлением это вниз вдоль оврага, не спеша, осторожно, внимательно изучая окрестности. Соваться за гребень в лесостепь — глупость. Только если с разведывательной целью, вдруг что интересное попадется. И, конечно, необходимо переходить на "подножный корм". Такого пиршества как сегодня я позволить себе смогу не скоро. Но тут проблема, я ни разу не охотник — это минус, но зато я очень рыбак, а это — плюс. И если я при таком изобилии живности что нибудь себе не добуду, то грош мне цена. Значит, охота и рыбалка и, слава богу, у меня для этого с собой кое-что есть. И еще необходимо оружие защиты, вилы хороши только как колющее оружие, а фальшион оружие ближнего боя. А с кем мне тут фехтовать? С гиенами, с волками или, не дай бог, с пещерным львом?

Если кто не знает что, такое фальшион то, это средневековое оружие с формой лезвия, один в один мачете, только лезвие у него более широкое и массивное, предназначенное не кустики рубить, а одоспешенных бойцов. И еще отличается тем, что лезвие переходит в плоскую ручку, а та, в свою очередь, утончаясь в хвостовик квадратного сечения, который, загибаясь прикрывал пальцы и возвращался к лезвию. Потом ручку обматывали кожаным ремешком или проволокой и… вуаля! У вас в руках хоть и не такой красивый как воспетый в книгах и фильмах рыцарский полуторник, а тем паче двуручный фламберг, но… именно такими фальшионами не редко, реальные рыцари в реальных битвах предпочитали проламывать вражеские доспехи. Я себе как раз такой у одного Питерского кузнеца заказал, очень качественное остро наточенное лезвие, прекрасный баланс, добротные ножны из толстой кожи, короче — вещь! Неплохие, кстати, деньги отвалил. Вожу с собой на рыбалку да на дачу, очень удобно камыш порубить, лозинник, кустарник всякий. Да и вообще… мало ли что, люди всякие встречаются, на той же даче, к примеру, принесет какую нибудь развеселую компашку, и если у них не будет огнестрела, я с фальшионом в руках их быстро в чувства приведу. Вот завтра я из него и сочиню "вундервафлю". Но это завтра, а сейчас поесть и спать, спать, глаза просто слипаются. Лечь на надувной матрас (в комплект к нему, на дачу, следующим рейсом должна была прибыть раскладушка), накрыться толстым верблюжьим одеялом, вилы поближе, фальшион под руку, в костер дровишек подкинуть… Жаль налобный фонарик — тю — тю, вроде с виду целый, а не работает. Видать не дружит переход с электричеством. Есть шанс что, когда проснусь мне какой нибудь гадский пещерный медведь ноги отъедает? Есть! Но, когда ты активно и интересно дожил до пятидесяти лет, когда вырастил сына, когда поднакопились возрастные болячки и понимание что, хоть в душе тебе все еще двадцать лет, но ты уже идешь дорогой, которой суждено пройти всему живому в этом мире, и это естественно и, наверное, правильно… Тогда многие вещи воспринимаются спокойней, появляется некий фатализм который, как ни странно, помогает жить дальше. И даже наслаждаться ею, и всем тем что, тебе осталось. Все-таки чертовски были правы узкоглазые самураи, выведя формулу — "Жизнь в каждом вздохе".

Утро, прямо говоря, бодрило легким морозцем, но и сильно радовало тем, что меня ни кто не сожрал. Десяток энергичных движений слегка разогнал кровь. Оживив почти угасший огонь новой порцией топлива я, прихватив фальшион, направился к оврагу — сполоснуть лицо. Только подошел к краю как буквально из под ног с кряканьем и хлопаньем крыльями взмыла стая уток, десятка два. Я чуть богу душу не отдал. Пролетев метров тридцать, они с шумом плюхнулись в воду. Видать, прилетели ути пока я спал.

— Ах, вот я вам — погрозил я им пальцем — тэ-экс, нужно срочно придумать способ добычи такого ценного ресурса.

После водных процедур, кстати, вода хоть и была холоднючей, но достаточно светлой, то ли половодка пошла на спад, то ли снега было мало, я попил чайку и приступил к созданию глефы или, если хотите другое название — пальмы.

Прежде всего, набросал в костер побольше дров для углей. Затем из одного ранца, полностью нагруженного инструментом, стал доставать и аккуратно раскладывать, на спущенном матрасе, все что, там находилось. И получилось следующее: в собственноручно сшитом из толстого брезента чехле, такие были раньше популярны у советских автомобилистов, в отдельных карманах, находились следующие бесценные, в прямом смысле этого слова, девайсы.

Молоток обыкновенный, средний. Большие, мощные клещи, еще с советских времен раритет. Плоскогубцы. Три напильника — большой "драчевый", средний, одна сторона плоская другая полукруглая "шаберный" и небольшой "бархатный". Две стамески — побольше пошире и поменьше поуже. Штангель-циркуль — универсальнейшая вещь! Пластиковая ручка-держатель для ножовочных полотен, и сами полотна в футляре, четыре по металлу и два по дереву. Пластиковая бутылочка из под лимонада, в которой были два десятка сверл различного диаметра. Большая плоская отвертка и ручка со сменным жалом на большой и маленький крест. Набор надфилей, большие портняжные ножницы и в последнем кармашке — четыре гвоздя двухсотки, шесть стопятидесятки и десяток соток. Так с чехлом все. Дальше из ранца я извлек увесистую бухту вязальной проволоки в 1,5мм, еще один моток, метра в два, медной трех миллиметровой проволоки. Потом я достал его! Коловорот! Никаких электрических, никаких сложных механических деталей — совершенство минимализма и надежности. От отца остался, сорок лет этот коловорот сверлит дырки, и еще сто сорок будет сверлить! Не убиваемый механизм! Вообще в СССР умели делать вещи. У меня еще с собой небольшой плотницкий топор и пила, выкупленные на блошином рынке у старенького дедка, это я вам скажу — не современная хрень. Это сейчас топор не то, что жало не держит — стукни молотком по обуху, вообще расколоть можно. А пила? На пятом сучке зубья затупились, на десятом — половина отломилось но, это не страшно, потому как к этому времени ручка отвалилась тоже. При дедушке Сталине за такой инструмент к стенке ставили и… правильно делали. Целая индустрия, тысячи людей корячатся чтобы на выходе получить говно, которое сломается через неделю — это и есть настоящее вредительство. Так что, отслюнил я тому дедушке немало рубликов и ни разу не пожалел. Я вообще стараюсь иметь только качественные вещи. Заметьте — не фирменные, не брендовые, не дорогие, а качественные. Как повторял мой отец фразу, услышанную от своего отца — "Я не достаточно богат, что бы покупать плохие вещи".

Дальше пошел мелочняк. Два бруска точильного камня, со средним и с мелким зерном. Изолента. Две толстых коляски скотча — незаменимая вещь. Большой тюбик "Момента". Сапожный нож в чехле. Коробка со скорняжным содержимым, иголки, нитки простые и нейлоновые, ковырки, шило, наперсток, с десяток разнокалиберных пуговиц, качественные цельнометаллические ножницы. И под конец достал не начатую бобышку нейлонового шнура и две банки из под кофе, в одной различные саморезы, шурупы, болтики и винтики с гаечками, а в другом всякие, небольшие гвозди. Десять пар нитяных перчаток.

Вот такой "дачный набор" инструментария, ничего лишнего — только необходимое. Подтверждено практикой. Может кому и утомительно что, я тут так подробно над "златом чахну". Но это там — где магазин под боком, все эти шурупы, скотчи и отвертки — мелочь! А здесь — возможность выжить! Знал бы — еще на шею баул повесил и в зубы, что нибудь взял, и сзади тележку прицепил с необходимыми вещами.

Пока занимался выгрузкой, костер уже почти прогорел, дав груду рдеющих углей. Сняв кожаный ремень с ручки фальшиона, я аккуратно пристроил изгиб хвостовика в угли и когда он достаточно нагрелся, разогнул его. Постукивая молотком, на плоском камне, окончательно выправил и на самом кончике загнул зубец под 90 градусов, сантиметра три, и заточил его. Теперь древко. У меня с собой были две лопаты — совковая и штыковая, тяпка, грабли и вилы. У всех у них были ручки из вяза, сделанные под заказ, ибо лучшего материала не найти. Уж за двенадцать лет в реконструкции была возможность убедиться. Что только я на свой двуручный топор не ставил, и березу, и дуб, и орех, бук — все рано или поздно ломалось, а вот поставил однажды вяз и…горя не знал. В общем, самая подходящая рукоять была на совковой лопате, достаточно толстая и самая длинная. Выбрав паз стамеской, вложил в него хвостовик и забил зубец в древко. Потом, вязальной проволокой, с натягом, виток к витку, скрепил одно с другим. На конце рукояти так же тщательно намотал железную бобышку сантиметров тридцать по древку, как противовес и как ограничитель, чтоб из руки не вылетело. Не пожалел скотча и обернул проволоку и в верху и внизу несколькими слоями, от коррозии.

— О-о да детка, да! — Дурашливо простонал я. Еще бы, в руках у меня находилась настоящая "вундервафля" каменного века. Шестидесяти-сантиметровое мощное лезвие фальшиона, крепилось к надежному, (сильно на это рассчитываю), вязовому древку железным бандажом сантиметров тридцати. И крепилось намертво! Тупым концом тоже можно было приложить весьма не слабо или сунуть, при необходимости, кому нибудь в пасть. Общая длинна была сантиметров на пять выше моего роста, где-то под метр девяносто.

Я сделал несколько восьмерок, коротких и длинных выпадов, нанес с десяток секущих ударов в вертикальной и горизонтальной проекциях, покрутил вокруг себя… великолепно! Восхитительно! Покорное руке оружие жадно устремлялось вперед, с хищным свистом рассекало воздух… да-а, что рубить, что колоть, ни один доктор не заштопает.

М-моя пр-релесть!!! Мм-а, мм-а, мм-а — нанес несколько поцелуев я, прямо в древко и тут же одернул сам себя. — Кажется "моя прелесть" — это из другой оперы, а Петр Алексеич? Настроение было отличное. — Да и пох! Нарекаю тебя — Прелесть!!!

Кстати, пока я занимался своей Прелестью, над головой несколько раз проносились утиные и даже, пару раз, гусиные стаи. И некоторые ныряли в овраг практически рядом со мной. В небе вообще стало намного оживленнее. Пониже к земле тянулись косяки уток, цапель, целые клубки какой-то птичьей мелюзги, выше эшелоном летели всякие гуси-лебеди и судя по знакомым, печальным крикам — журавли. Ну, а выше всех, парили величавые силуэты хищников. Еще, пока работал, видел как к оврагу подбегали лисы, а один любопытный заяц вообще сел столбиком, метрах в тридцати от меня, и долго наблюдал за мной, шевеля ушами. Я бы его, конечно, съел — да рученки коротки. Время явно приближалось к обеду, солнышко стало припекать все активней, от утреннего колотуна не осталось и следа. Пришлось слегка разоблачиться. Шум из оврага становился все более призывным, поэтому я подкрался и заглянул в него.

— Ба-а!!! Мои пернатые братья и сестры. Да у вас тут — дискотека! — И в самом деле, приблизительно, на сто метровом участке речки, тусовалось несколько сотен водоплавающих — Как же мне вас, мои цыпочки, поймать-то?

И тут я вспомнил!!! Этот способ мне, однажды, показали деревенские бездельники. Работать не хотят, а бухать — хотят. Вот и придумали способ как на пузырь заработать. Берут толстую леску, ставят крупный тройник и нанизывают кусок корки черного хлеба, закидывают в прибрежные кусты, отходят подальше и ждут. Дикая уточка плывет, видит вкусная корочка, глыть ее и… все, попалась сердешная. Варварский способ, честно говоря, а для меня сейчас самое то.

Быстро мотнулся к костру и из второго, "рыболовного" ранца, достал старую но, еще о-го-го какую рабочую, "Невскую" катушку. На ней как раз сто метров лески 0,6 намотано, самое то. Привязал самый крупный тройник. Вырубил крепкий колышек и примотал к нему изолентой катушку. Не без сожаления отрезал кусок горбушки — хлебушка-то осталось полторы буханки. Но размен — корка на утку, считаю экономически верным решением.

Спустившись к речке и плотно вбив колышек, не вырвешь, я размотал метров семь-восемь лески и со словами "ловись рыбка большая и маленькая" закинул корку подальше. Неторопливое течение неспешно повлекло ее вниз. Ничего страшного, прижмет к старым камышам и осоке, утки и там найдут. Штук десять плавали совсем неподалеку и совершенно не боялись, может и человека никогда не видели, а наоборот, весьма заинтересованно наблюдали за моими манипуляциями. Поставил катушку на трещетку, если попадется, рыкнет так, что и у костра услышу. Вполне довольный собой я вернулся к лагерю и, подкинув веточек на угли, поставил котелок с недоеденным вчера супом.

"Раз, два, три. Раз, два, три — мысленно напевал я песенку из мультика про барона Мюнхаузена, помешивая закипающий супчик — ути цып-цып, бедный охотник едва не погиб. Раз, два, три. Раз, два, три — ути кря-кря"… и тут зарычала катушка.

Ага! Клюнуло!!! — Я мигом снял с огня котелок и схватив Прелесть помчался на берег. Пока бежал, рыкнуло еще раз. С криком "уже бегу" ссыпался вниз. Что за дела!? А где моя утка? На поверхности ни корки, ни утки и леска уходит в воду с легким провисом. Это что-же, хлеб сожрали и ни кто не попался? — Ну, вы — твари! — погрозил я уткам кулаком — да я вас за корку хлеба в поле загоняю!!! Да я… И тут леска натянулась и катушка затрещала.

— Ого! — я схватился за леску и потянул на себя, на противоположном конце явно кто-то был. И не просто кто-то, а кто-то очень увесистый. Минут пять я вываживал, пока не подтянул добычу к берегу.

— Мать твою — вырвалось у меня — сом! И точно — он! Вот так номер — ловил птицу, поймал рыбу! Килограмм на пять, не меньше. Еще минуты три я кувыркался с ним по берегу, пока наконец, удалось схватить его за челюсть. — Ах ты мой хороший. Вот кто на мою корочку польстился. Тремор в ногах и руках постепенно ослабевал. Подхватив сома и Прелесть, полез наверх.

— Бля, да что ж такое — вылезя из оврага я со всех ног рванул к лагерю. Проворные, гибкие зверьки, похожие на хорьков, шустро сновали по моим вещам. Отреагировав на крики, они мгновенно растворились среди камней и пожухлой травы. Как и не было. Подбежав, стал лихорадочно осматривать все ли цело — На минутку отойти нельзя — сокрушался я — посреди белого дна без ножа режут. Ну, вроде все в порядке, ничего испортить не успели.

"Да-а, Петруха — размышлял я, переваривая суп и контролируя как на углях, медленно истекая соком, подрумяниваются куски сома — а угроза-то не шутейная. Если какие нибудь мыши или крысы под шумок, пока я жратву добываю или с тиграми да медведями, не дай господь, сражаюсь, поточат одежду, испортят еду и сожрут семенной фонд… о-хо-хох. Вывод — сегодня ни куда не иду. Провожу полную инвентарезазацию, перепаковываю вещи, по максимуму постараться защитить самое ценное. Пол часика расслабона и нужно приступать".

Я чуть было не заснул. Возраст, сытость, солнышко пригрело — очен-но это расслабляет. Но заставил себя собраться и приступил к перетряхиванию "сокровищ". Ранец с инструментом я уже разобрал, поэтому взялся за другой, с рыболовными снастями. Я ведь по натуре рыбак и их не просто так тащил. Как говорил ранее, у меня дача в "трех шагах" от пруда. Да какой там пруд — прудище! Заросший тростником и весь в корягах. В свое время туда специально рыбу запускали, карпа, толстолобика, щуку, откуда-то там потом еще карась, линь и окунь появились. Развелось этой рыбы — немерено. И многие экземпляры, как показывают рыбаки, размахнувшись руками в стороны — во!!! Вот и снасти у меня, в основном, на крупняка, и там, в будущем, не загреми я сюда, уже налаживался бы открывать рыболовный сезон.

Первое, что я достал, была разгрузка с множеством карманов, в которых лежало много нужного. Темные очки с антибликовым покрытием, зажигалка, небольшой нож-выкидуха. А также пинцет, извлекать крючки из глотки, плоскогубчики — зажимать грузильца и вообще…, несколько пачек со "светлячками", четыре катушки с поводковой леской и еще кое-какой рыболовный мелочняк. Достал еще одну "Невскую" катушку, на этой было сто метров лески диаметром 0,8 мм. — быка удавить можно. Так же в наличии были две фидерные безинерционные катушки и на них стояло по сто метров "плетенки" в 0,25мм, тут разрывная нагрузка вообще больше тридцати килограмм. И последняя, спиннинговая безинерционка. На ней "плетенка" поскромней — 0,14 мм. Увы мне, сами удилища должны были переехать следующим рейсом. Достал тяжелую пластиковую коробку, в которой находились свинцовые грузила, разного веса и размера, и было их десятка три. Уж очень шустро они расходуются среди коряжника. Большой пластиковый контейнер с множеством отделений порадовал богатым выбором блесен, воблеров, тройников и других "приблуд" на хищную рыбу. Еще две нераспечатанных бобины с леской 0,6 мм., десяток звонких колокольчиков и три десятка упаковок с крючками, в основном большого размера, в отдельной железной коробке.

И вот, со дна ранца, я извлек главное, без всякого преувеличения, сокровище — килограммовый пакет не лущеного гороха, пол кило зерен кукурузы и с пол кило семечек подсолнуха. Все это, если правильно подойти к процессу, может дать всходы. А еще в ведре у меня был пакет с тремя килограммами третьесортного пшена, варить прикормку, так там минимум половина зернышек в "родной рубашке" и они тоже могут дать всходы! Жаль гречка у меня с собой, два пакета по килограмму — ядрица. Как пишут в рекламе, "из лучших зерен, собранных одно к одному и подвергнутые нежному пропариванию"… ну, и так далее, и главное не соврали в этот раз, в общем, шансы вырастить что-либо — нулевые. Также в ведре находилось три пакета с рисом, один с макаронами и три пачки соли по одному кг. Я, знаете ли, специалист по соленой и копченой рыбке, и сам — ам, и другим дам! С соседями у меня процветает продуктовый бартер. Второе ведро полностью с картошкой, тут вообще — мегавезение! Ведь сажать рано, а на поесть, сыпанул четверть ведра — показалось мало, сыпанул еще — снова маловато, я ж картафан страсть как люблю… так полное и насыпал. А ведерочко то 12 литров! Если удастся все это вовремя посадить да в хорошую землю… есть, есть шанс не загнуться с голодухи!!!

В большой спортивной сумке, находящейся на заднем багажнике, была в основном посуда и консервы. Пять банок тушенки, три банки с рыбой, литровая бутыль подсолнечного масла, литровая банка с маринованными огурчиками, уже начатая пачка с рафинадом и такая же история с пачкой чая. В целлофановом пакете был целый набор всяческих приправ. Четыре банки сгущенного молока. Десяток бомж пакетов.

Посуда же у меня была интересной. В далекие девяностые, в эпоху дикого капитализма и идиотской веры в дружественный запад, было очень модно, под рукоплескание и улюлюканье забугорных производителей, переводить наш военно-промышленный комплекс на "мирные рельсы". А проще говоря, делать из кораблей иголки, а из танков кастрюли. Вот я и купил, однажды, в магазине "Набор туристической посуды". Из непонятного материала, толстостенная, легкая и прочная, она состояла из небольшой сковороды, со съемной ручкой, в которую вкладывалась кастрюля на 4 литра, и в нее вкладывалась кастрюля на 3 литра, а в нее вставлялись две тарелки — побольше и поменьше, сделанные так хитро, что являются еще и крышками для кастрюль. Ансамбль завершал полтора-литровый чайник, вставлявшийся в тарелки. Уж и не знаю, на каком заводе, и что такое там конверсировали но, этот набор в своем роде — шедевр! Двадцать с лишним лет служит он мне верой и правдой, и даже никаких намеков на хоть какой-то дефект! В собранном состоянии у этой "матрешки" ничего не торчит, не выступает. Единственное, чехол сам сделал, из добротного брезента, родной то был — смех один. Ни до, ни после чего-либо подобного я не встречал. Была у меня полулитровая кружка из нержавейки, вилка, ложка обычная и чайная, консервный нож, толкушка для картошки, небольшой, но качественный кухонный нож и половник. Все!

Корзина над переднем колесом была накрыта отрезом плотного полиэтилена полтора на два с половиной метра, вещь в хозяйстве необходимая. Сама корзина меня порадовала упаковкой влажных салфеток, тремя упаковками просто салфеток, двумя катонами туалетной бумаги и старым полотенцем — на ветошь. Была там и ценнейшая вещь — керосиновый фонарь "Летучая мышь", а к ней две полторашки с керосином, и плюс десяток толстых стеариновых свечей. Уличный градусник. Пузырек с моющим средством, три губки для мытья посуды. Мои мыльно-рыльные принадлежности: щетка, зубная паста, гель для душа, шампунь, два куска "цивильного" мыла и три солидных бруска пахучего хозяйственного мыла — если что, простернуться. А еще в корзине лежало зеркало, где-то пятнадцать на двадцать сантиметров в прочном, противоударном корпусе, расческа и специальные ножницы для ухода за бородой. Я ведь на фестивале пребываю в образе воеводы варяжской дружины и потому ношу бороду и усы. Не дикий "веник" конечно, как любили в десятом веке, а нечто весьма элегантное, а-ля испанский идальго. А также у меня длинные, вполне еще густые волосы, ниже плеч, которые мне заплетают "добрые самаритянки" в одну, иногда и две косицы. И как утверждают те же "самаритянки", борода и волосы цвета "соль с перцем" весьма облагораживают мое, не совсем интеллектуальное лицо. Еще у меня в ухе лунница — серебряное кольцо, нескромного размера. По статусу положено. Вот, значит — соответствую! Короче, видок сами понимаете — специфический.

И остался только рюкзак. Сверху лежали два пакета с сухарями и с сушками, тщательно завернутый шмат сала, подкопченный, с чесночком — у-у-у, смерть холестериновому балансу. Очень врачи не рекомендуют. Еще там были, "не полезные" для моего организма но, очень вкусные две коляски полукопченой колбасы, три с половиной колбаски с паштетом, одна буханка да четвертушечка хлеба. Пара больших луковиц.

Комплект термобелья, камуфляжная кепка, два полотенца, пара шерстяных носков, три пары обычных, труселя семейные — два штука. Была водолазка и пара больших футболок — не люблю когда в облипочку. Еще был спортивный костюм из мягкой фланели, просторные штаны и куртка с капюшоном, я его вместо спальной пижамы пользовал. Ну и поливиниловые шлепанцы. В специальном плотном мешочке лежала прикольная штука — цепная пила. Компактная, простая в использовании и пилит отлично. И вот он — пакет с семенами!

Так, это — пакетик с огуречными семечками, "Полковник" — проверенный сорт! Два пакетика с семенами помидоров, это болгарский перец, пакет с редисом, с бураком и редькой, вот морковка, а вот капуста. Еще была баночка из под детского питания и в ней были семена укропа. Этот пакет с семенами кабачка и две стеклянные семьсотпятидесяти-граммовые стеклянные банки, под завинчивающеюся крышку. В одной лук севок — на головки, в другой — зубцы чеснока. Как я и говорил — джентльменский набор. И чтоб зелень на столе была и чтоб спину не перетрудить.

С оного боку к рюкзаку был пристегнут фирмачевый спальник, до минус десяти. Под ним, в кармане полторашка с минеральной водой. В таком же кармане с другой стороны, еще одна, но уже ополовиненная. В другом налобный фонарь, запас батареек — увы, похоже все это можно выкинуть что, я естественно делать не намерен. В еще одном, небольшом кармашке, лежало с десяток простеньких одноразовых зажигалок. Я ж на даче, на костре готовлю, вот и таскаю солидный запас. И очень, как выяснилось, правильно. Так же в большом кармане коробка авто аптечки, бинты, йоды, мази всякие, таблетки от головы, и уж извините за анатомизм, от жопы. Возраст-то свое берет. И в последнем кармане лежали очень классные штуки.

Фляжка на пол литра из нержавейки с навинчивающейся пробкой, выдавленным Российским орлом, с креплением, как на пояс, так и ремешком через плечо. И монструозная зажигалка, копия знаменитой "ЗИППО", тоже с орлом и в специальном чехле. Качественные и не дешевые вещи. Это подарок на дембель от со товарищи. И так как я, как это ни странно, ни когда в своей жизни не курил и практически не пил, то боевые соратники выгравировали на фляжке красивыми завитушками — ПЕЙ! И соответственно на зажигалке — КУРИ! Это у них шутка юмора такая. Поэтому во фляжке у меня всегда 90 процентный спирт, а зажигалка с бензином — из принципа. И когда мы все пересекаемся на день пожарной охраны, под шуточки и прибауточки даю закурить курящим и капаю по чуть-чуть в стаканы пьющим.

Вроде и не нужны мне ни фляжка, ни зажигалка, а таскаю их за собой как сорока — ей богу! Они такие яркие, блестящие… Короче, мои личные товарищи тараканы считают их талисманом. Аминь!

Вот и все, что у меня с собой. Правда еще есть велик и он тоже ценный ресурс, да по карманам всякая мелочь обретается типа ключей или абсолютно бесполезных денег. Единственной ценной вещью были очки, вдаль то я вижу отлично, а вот буквы в книге только на вытянутой руке различаю. Ближе все расплывается. Возраст, чтоб его.