Я и Хатак стояли и смотрели, как в проход среди холмов втягивается цепочка охотников уходящих за солью. Только что, перейдя брод, мы отделились от основной группы. У них свой путь, а у нас свой. Было раннее утро, и я надеялся, что если все сложится удачно, то еще до вечера мы вернемся с вещами к пещере, в которой ночевали после памятной битвы с гиенами. Господи, только бы все было цело.

Расстояние до переката прошли, как я и предполагал, гораздо быстрее. Полтора дня и две ночевки. И шли более короткой дорогой. Сам путь оказался достаточно спокойным, без драйва и приключений. Было видно, что такие переходы — отлаженная процедура. Все четко, без суеты. Несмотря на мои опасения, я хоть и уставал к вечеру, но вполне прилично держал темп. Даже удивительно, прям как будто сил прибавило, чувствую себя прекрасно. Ночевали мы с Хатаком у своего, небольшого костерка, никто к нам не подсаживался, не лез с разговорами. Острый Рог со товарищи держался отстраненно, может кто и не против был бы посидеть с нами но, глядя на вождя — воздержался. И вроде мы со всеми, и вроде как одни, но в любом случае, двадцать пять человек вокруг, значительно успокаивает нервную систему.

Каких-то важных разговоров не вели, слишком много лишних ушей. Я кое-что рассказывал о своей жизни, привирая и адаптируя к окружающим реалиям. Отвечал на вопросы, если мог внятно пояснить свой ответ, все-таки маловат словарный запас в языке, которым сейчас говорили. Хатак же, рассказывал о своей жизни. Где был, что видел, что слышал и что пережил. И тоже отвечал на мои вопросы.

Так я узнал, что зима здесь короткая, мягкая. Снег лежит полтора — два месяца, каких-то особо снежных заносов не бывает. Морозов тоже. И это прекрасно. Похоже, попал я в промежуток меж двух ледниковых периодов, когда бывало очень серьезное потепление.

Также я узнал, что бамбук, а это действительно был он, иногда встречается у людей приходящих на Большую Охоту из-за Великой Реки, на берегу которой, кстати, нам предстояло жить. Бамбук очень сильно интересовал меня, ведь он настоящий бесценный кладезь богатств. Сколько нужного и необходимого можно из него сделать, даже представить сложно.

Что все племена говорят приблизительно на одном и том же языке. С небольшими вариациями.

А еще, расспрашивая старого и опытного охотника, мне стала более понятна ситуация, когда при таком чудовищном, по меркам двадцать первого века, изобилии рыбы, птицы и зверья вокруг люди умудряются голодать. Иногда весьма серьезно. Все непросто и просто в тоже время.

Рыба лишь попутный ресурс, и не слишком частый. Просто пока нет никаких инструментов, чтобы добывать этот ценный продукт. Нет сетей, нет крючков, я даже не видел ни одной остроги. Да и с водой люди не дружат, лезут в нее по очень великой нужде, а плавать вообще вряд ли кто-то может.

Птица тоже весьма нечастая добыча, как это не странно. И снова, нет подходящего оружия. Ни дубиной, ни камнем, ни теми копьями, которые есть, особо птицу не добудешь. Лука — нет, праща — неизвестна, легкие дротики — убожество. Всякие суслики, зайцы — кролики, весь мелочняк не решает проблему питания. Сбор растительной пищи, это в основном середина лета и осень, но на эти богатства и помимо людей желающих полно.

И остается только крупная добыча. И на это вобщем-то все и заточено. Добыть крупного зверя непросто, иногда за это платят жизнью. Опять же, "помощников" немеряно, бывало львиный прайд или большая волчья стая отнимала добычу. И даже когда все прошло нормально, тоже есть проблемы, сохранить добытое невозможно, не умеют! Иногда охотники, при удаче, убивают больше, чем могут съесть. И это все пропадает.

И вот упрощенный, грубый алгоритм. Охота — удача — еда до упора. Охота — удача — еда до упора. Охота — неудача, охота — неудача — голод!

Но это все так, упражнение для ума. А сейчас чем ближе к схрону моих вещей, тем сильнее бухает сердце в груди. Хатак видя мое состояние с вопросами не лез, но посматривал с тревогой.

— Да, да старый — переживаю. Сам себе говорю, что ничего не должно произойти, и все-таки, все-таки. И все-таки… Господи, спасибо! Спасибо тебе господи! Все! Все цело! Как только я залез в пещерку, у меня гора с плеч упала — все совершенно цело. Может, причиной такого везения пара небольших шустрых коричневых силуэта, шмыгнувших из пещеры когда мы к ней приблизились. Может хорьки какие или ласки переростки устроили тут свое жилище, а заодно не дали развернуться местным грызунам. Если это так, то низкий поклон им до земли.

Хатак, конечно, ожидал всяких чудес но, когда увидел все мое "богасьтво" в полном объеме, с него можно было смело писать картину "Кроманьонца каменного века поразил культурный шок". Но дед, красавец, быстро пришел в себя, никаких лишних вопросов, не время. Вообще первобытные охотники при переходах практически не разговаривают, все больше головами крутят, слушают да нюхают — специфика жизни. Так что до пещеры, где собирались ночевать, добрались еще засветло, зато уж когда добрались… Представляете что, он мне устроил?!!

Все что возможно, было общюпано, обнюхано и языком лизнуто. И вопросы, вопросы. Насилу успокоил подарив нож-выкидуху. Счастье — вот как можно охарактеризовать его состояние. Пока суть да дело, приготовил шикарный ужин. Рисовый кулеш с тушенкой, чай с последними сухарями. И снова мои опасения оказались напрасными, незнакомая еда со специями, чай, сухари, все у старого охотника пошло "на ура". Заодно показал ему, как правильно пользоваться солью и постарался объяснить, что же это такое и для чего она нужна. Удивительно, люди таскают соль и не пользуются ею. Чтоб хоть как-то восполнить солевой недостаток пьют кровь добычи, иногда макают жареное мясо в золу. Сюр какой-то!

Приняв расслабленные позы и попивая маленькими глоточками чаек, мы вели беседу с успокоившемся Хатаком.

— Понимаешь, мой друг, ты можешь задать мне очень, очень много вопросов, а ответов получить очень мало. И не потому, что я не хочу отвечать или не знаю ответов, просто в твоем языке нет нужных слов. Чтобы понимать, необходимо выучить мой язык, а это непросто. И даже если ты будешь говорить на моем языке, все равно многие вещи придется объяснять очень долго. Так что не спеши с вопросами, что-то поймешь сам, что-то я тебе покажу и расскажу, а что-то тебе придется делать не понимая, доверившись мне.

— Твой язык трудный?

— Да уж, непростой — ухмыльнулся я.

— Но ты будешь учить детей, как я понимаю.

— Непременно, Хатак. И языку и еще многому другому.

— Значит, я тоже буду учить.

— Это будет нелегко Хатак, поверь.

— Ничего, помаленьку, потихоньку…

Мы немного помолчали.

— И все-же Петр, почему дети? — Задал вопрос Хатак, и я понял что, он имел в виду.

— Причин много, и все они очень важные. Но я пока объясню лишь одну из них. Дело в том, что таких как ты Хатак, всегда, везде, и во все времена очень, очень мало. Такие как ты — я ухмыльнулся — мой друг, для человечества очень ценны. Твое любопытство, твоя жажда новых знаний, готовность поступится многим лишь бы идти туда, где ты никогда не был, видеть то, что никогда не видел, двигают человечество вперед, а вовсе не такие как Полоз или Острый Рог. С этим можно родиться — как ты, Хатак, а можно и воспитать. Особенно в детях.

— Воспитать? — Хатак вопросительно поднял брови.

— Это слово из моего языка. Оно приблизительно означает научить, только намного больше чем просто научить. У вас я заметил детей учат чему нибудь и как нибудь, в основном по принципу "Делай как я". Не самая плохая система, но и у нее есть недостатки. Дети моего народа учатся две руки лет.

— О-о-о!!!

— Ага, а многие люди учатся всю жизнь. Но лучше всего учить пока человек маленький. Дети словно чистые страницы, при достаточном желании учителя и усердия ученика можно написать все, что захочешь.

— Написать? Что это значит?

— Гм, что это значит? — Я разровнял слегка песчаную поверхность пола пещеры и взял небольшую щепку. — Что ты видишь? — Я указал на ровное место.

— Ничего.

— Правильно. Потому что тут ничего и нет. А теперь — и я нарисовал круг — есть. И вот так — появился квадрат — или так, — треугольник. А можно еще вот так — и я написал печатными буквами — ХАТАК. Ты можешь взять Белку и написать умелого охотника, я могу написать шамана говорящего с камнями, вместе мы напишем воина. Он будет знать то, что знаешь и видел ты, и знать то, что знаю и видел я, и когда мы умрем, эти знания останутся с ним, а не уйдут вместе с нами. И может быть, Белка за свою жизнь узнает что-то еще, и передаст это дальше, например своим детям, а те своим, а те своим… "Ведь именно так и было" — закончил я мысленно.

— А Лисенок — после недолгого созерцания моих каракулей поинтересовался Хатак.

— Да без разницы — Белка, Лисенок, Енот, у каждого есть свои особенности. Их нужно только подметить и развить. Не в этом ли состоит задача таких авторитетных людей как ты да я, а Хатак?

— Да-а — такая постановка вопроса явно понравилась старому охотнику. — Да-а. Будем делать из Белки Великого охотника — деловито закончил он.

— И шамана — добавил я.

— И шамана — согласился он.

— А знаешь, Петр, — после непродолжительного молчания произнес Хатак — я ведь уже видел вот такие черточки — и он ткнул в написанное имя.

— Как, где! — Я чуть не подпрыгнул. — Вот точно такие?

— Ну-у, очень похожие. В одной странной пещере, там — он махнул рукой в сторону гор — две руки лет назад. Там, на одной из стен их было много. Я еще подумал — что, за странные звери оставили такие следы?

— Ты помнишь, где это? Хотя что я спрашиваю — с твоей то зрительной памятью. Мне обязательно нужно их увидеть.

— Что, прямо сейчас?

— Да ты прав, старый. Сейчас у нас и других забот полон рот. Но, рано или поздно мы все равно пойдем в горы и заодно найдем ту пещеру.

— Почему это тебя так волнует?

— Потому, мой друг, что эти черточки и закорючки называются "буквы" И каждая буква это звук который мы произносим. Я говорю Х и пишу вот так — я написал букву Х, потом говорю А и пишу вот так, потом Т, А и К. Хатак — говорю я, и тут написано ХАТАК. Я написал твое имя, старый, а еще добавляем вот так, и получаем… ХАТАК МОЙ ДРУГ.

Старый охотник жадно и пристально всматривался в неровном свете костра в написанные буквы.

— Тут и правда написано мое имя и что, я твой друг — тыча узловатым пальцем недоверчиво уточнил он.

— Конечно. А вот так будет — Петр, Большой шаман Горький Камень. А так — Белка брат Лисенка. Или вот еще — Пестрый Полоз и Острый Рог — придурки.

Хатак ошарашено смотрел на мои писульки.

— Так мой народ хранит знания. Написанное одним всегда может прочитать другой. Если бы у меня была бумага и чернила, я бы смог записать все твои истории, всю твою жизнь, написать целую книгу. И через много, много лет тот, кто умеет читать смог бы узнать, что был такой Хатак — охотник и путешественник, как жил, о чем думал, как он сражался с духом Длиннолапого, или как однажды встретил шамана Горького Камня… Теперь ты понимаешь, почему я так взволнован. Если окажется, что эти надписи оставил человек моего народа, то я смогу прочесть их и узнать, что он хотел сказать в этом послании.

— Это великое волшебство — потрясенно произнес Хатак.

— Возможно это самое великое волшебство, мой друг, которое я знаю.

— После долгого молчания Хатак наконец оторвал взгляд от моих надписей и безапеляционно заявил.

— Ты научишь меня ему!

— Ну дед, ты жжешь! Прям на пятой газуешь! — по-русски восхитился я.

— Что ты сказал Петр?

— Я говорю — конечно научу!

Петр спал. Хатак задумчиво смотрел на огонь, в тоже время чутко слушая ночь, живущую своей насыщенной жизнью.

Странно, как так получилось, что он пережил практически всех своих ровесников. Долгая, долгая жизнь, такая, казалось, понятная и уже обыденная, вмиг рассыпалась, когда появился Петр. Удивительный человек. Хатак, живший в трех племенах, бродивший там, куда большинство людей и смотреть то боялось, никогда не видел таких людей и даже про таких не слышал. Сразу видно, что этот человек издалека, не такой как все. Он сам говорит, что шел очень долго, но… как. Как? Он же ходит хуже ребенка, он глух и слеп в степи, на следы смотрит так, как будто видит их в первый раз. А дротики как кидает? Да он себе в ногу попадет-то не сразу. И в тоже время, какой удар Большим Копьем, какой удар. Р-раз и гиена без головы. Даже с таким копьем вряд ли у Хатака получилось бы подобное. Петр силен, храбр, он великий шаман — это бесспорно, но… этого было бы мало если бы не его удача. Да, удача, ее нельзя потрогать, понюхать или увидеть. Если она у тебя есть — все будет хорошо, если нет — все плохо. Без удачи охотник долго не живет. Уж Хатак это знает лучше, чем кто бы то ни был. Петр странно смотрит на мир, бывает, он говорит такое, что Хатак удивляется, потом думает, потом понимает, что Петр прав. Чаще всего прав. Вот и с удачей также. Петр почему-то считает что удача — это женский дух.

— Заставить служить себе эту ветреную особу невозможно — сказал он — но вот приманить, уговорить быть к тебе чуть-чуть благосклонней — можно, трудно, но можно.

— Уж не плясками ли шамана — скептически поинтересовался Хатак.

— Плясками шамана вряд ли, а плясками Полоза удачу можно только напугать. — Со смехом ответил Петр. — Вот тебе нравятся дротики которые я сделал.

О да, Хатак был от них в восторге. Лучшего оружия у него небыло за всю долгую жизнь. Казалось, он может попасть ими туда куда захочет, даже с закрытыми глазами.

— Соединяем мои замечательные дротики с твоими знаниями повадок зверей, твоим опытом, крепкой рукой и верным глазом и… вуаля. Удача уже смотрит на тебя немного не так, как на криворукого Хромого Зайца с палкой вместо нормального оружия.

Думал ли Хатак, что удача может прийти и без шаманских ритуалов, специальных примет или каких-то особых амулетов? Нет! Но если послушать Петра то вполне возможно! И во многом Хатак был с ним согласен. И именно этим восхищал старого охотника Горький Камень — необычным взглядом на все. И тем, что заставлял посмотреть и его, Хатака, а еще он заставлял думать. Да, думать. Хатак любил размышлять на разные темы, порой на такие, которые вряд ли кто из его соплеменников мог даже себе вообразить. Горький Камень дал много того, над чем Хатак охотно поразмышляет, да! А какие вещи были у Петра, и главное даже не они, а то, что некоторые из них он не только мог делать сам, но и научить этому Хатака. Но самое главное знания. Знания, которые, сам не осознавая того, Хатак искал всю жизнь.

сегодня он видел грандиозное! И главное понял, что видел. Иногда охотники оставляют на видных местах простенькие знаки — "опасно", "скоро вода", "здесь земля такого-то рода" и еще некоторые другие, для того что бы кому-то было легче найти ту же воду, предупредить о чем-то или еще чего, но то, что он сегодня увидел… ух, у Хатака даже дух захватывало.

Но за эти человеком я пойду туда, куда он бы ни повел меня не из-за этого, а прежде всего потому, что он мой друг. — Вдруг осознал Хатак. — Вот так, быстро и незаметно у меня появился друг. Как говорит Петр — Два старика, у которых детство в жопе играет. Хе-хе. Или вовсе непонятное — два сапога — пара! Хатак улыбнулся.

Да, за другом до конца!

И вот мы уже близко к стойбищу Правильных людей. Осталось немного, еще одна ночевка и если все будет нормально, завтра ближе к вечеру будем на месте. Теоретически, в тоже время должны подойти соленосы. Надо будет быстро разбираться с делами и уходить. Природа бушует вовсю. Частые, кратковременные дождики регулярно взбрызгивают землю, зелень прет как на дрожжах. Вообще очень тепло, даже ночью. Не то что у нас, днем жжет сумасшедшее солнце, а ночью можно уши отморозить. Походу тут климат — мед и мед. Посмотрим, конечно, но дай бы бог, чтобы так и было. Вокруг кипит водоворот жизни, я досих пор не могу привыкнуть к этому буйству разнообразия. Все время вижу каких-то новых зверей и птиц, постоянно тереблю вопросами Хатака. Господи, сколько же исчезло с лика земли твоей, уму непостижимо.

Я тащу все на себе, плюс велик, Хатак идет налегке. И это правильно, он все видит, все слышит и подмечает. Он же попутно добывает нам еду и обеспечивает охрану. Короче весь в напряжении. А мое дело маленькое — толкай да толкай велосипед с гунями. Отдых, а не работа. Правда что-то меня в пот постоянно кидает, и к вечеру руки-ноги трясутся, не иначе съел чего-то!

Хатак до сих пор прибывает в прострации от велика. Когда он на него глядит, такое ощущение, что он собственным глазам не верит.

Еще я познакомил его, наконец, с боло. Вот что значит проф. Моментально ухватил суть, десяток тренировочных бросков, обдумывание результата и уже с третьей попытки, так сказать по цели, накрыл дрофу. Очень сей девайс ему понравился и, соответственно, плавно переместился с моего пояса на пояс Хатака.

Хорошо что он не видел чего я вытворял с боло, когда пытался охотиться. Боюсь мой мизерный авторитет как человека охоты упал бы куда-то в район преисподни. Ничего, я его знаниями "убью". Лук, острога, сеть, праща. Есть таки у меня в запасе штуки не хуже, есть.

На последней ночевке, вкушая жареную дрофятинку, Хатак буднично поинтересовался.

— Когда Хват попросится к тебе в племя, что ты ответишь ему?

Я чуть булдыжкой не подавился.

— Ты что, старый? С ума сошел? Откуда такие предположения?

— Хе-хе, мой друг. Ты где-то так мудр, а где-то — он помахал рукой перед лицом — под носом ничего не видишь. Знаешь ли ты, что Хват должен был идти за, как там, солью? Но вождь в последний момент не взял его. Угадай, почему?

— Ему не понравилось что я дал Хвату имя?

— Еще бы, ты шаман, никто не может оспорить твое право давать имя. Хват в состоянии многим растолковать, как теперь правильно его называть, но он не глуп и бодаться против вождя и шамана не станет. Зачем ему оставаться в племени где самые главные люди имеют на него зуб. Я знаю, что из-за своего дурацкого имени у него так и не появилось друзей, девки только хихикают да отпускают шуточки. Что его тут держит? А ты подарил ему его мечту. Он обязательно придет просится к тебе.

— И что посоветуешь ты, Хатак?

— Как охотник он неплох, всегда внимательно слушает старших. Вперед не лезет, но и затолкать себя не дает. Ловок, быстр. И вправду Хват, он единственный кто добывает бобров в нашем племени, прямо в дом к ним пролазил. Молодой, неопытный, но может это и к лучшему, есть куда — Хатак постучал пальцем по лбу — что написать. И уж конечно не трус. Но решать тебе…

— Ну ты, жук, старый! Расписал малого как перспективного и ценного кадра, ни одного плохого слова не сказал, а решать мне? Я вообще-то совета спрашивал.

— Не знаю я никакого переспективнего кадра, и слов таких не слышал. А решать тебе — невозмутимо ответил Хатак.

— Ладно, там посмотрим. Раз уж зашел разговор о делах, я тут подумал, а зачем нам самим тащить соль? И придумал я одно жульство…

Идея была проста — как все гениальное. Припахать охотников донести котомки с солью до места. Заодно в пути охраной поработают. Во время обряда очищения по определенному знаку, подаваемому Хатаком, я отберу десять человек, которые, якобы, до конца не очистились и им требуется дополнительные процедуры. Отбирать будем наиболее адекватных охотников, в основном друзей Хатака, что как раз не вызовет особого удивления. Я думаю, что и шаман и вождь особо кочевряжится не станут. А еще я решил что, не стоит совсем уж портить отношения с руководством племени, мало как жизнь повернется и вообще… Поэтому собирался "подогреть" шамана с вождем некими подарками. Хатак был против. Но я его заверил, что уж один подарочек любви меж ними уж точно не добавит.

Вот мы уже и в стойбище. Народ набежал конечно, шли как в коридоре. Шум, гам, ажиотаж, хорошо хоть руками не хватали и под колеса не лезли. Пестрый Полоз тоже засветился своей крысиной рожей, понаблюдал за нашей процессией издалека. Наконец, шуганув соплеменников, добрались до моего шалаша. Ох сколько радости было, счастливые мордашки, живенькие и даже вполне умытые. Лисенок как прижалась ко мне, так и не отпускала, а бедный Белка разрывался и за меня подержаться и срочно исследовать все, что я с собой принес, а между делом немедленно рассказать, как они тут жили, что делали. Ну, так или иначе все подуспокоилось и Молодой дал подробный отчет.

Никто в лагерь не лез, детишек не третировал, ели регулярно, спали замечательно. Вот только Хват… Нет, ничего плохого, как бы даже наоборот, весьма активно помогал. Мы с Хатаком переглянулись. Так что Молодой его не гнал, а вот правильно ли поступил, он не знал. Я его успокоил, мол все нормально.

Сам же Хват обретался недалеко. Так, чтобы особо глаза не мозолить, но и находиться в пределах доступности.

Старый и мудрый Хатак оказался во многом прав, если не во всем. Чудесной жизни у молодого охотника, вдруг, не случилось. Сначала его не взяли за горьким камнем. И одно это многое сказало умному Хвату. Дальше больше. Его радость обладанием нового имени, разделили не многие, но он собственно другого и не ждал. Что шаман будет недоволен, это понятно, но что многие его сверстники начнут отпускать шуточки, весьма сомнительные, и не только в спину, не ожидал. Пришлось уронить на землю пару особо умных. Да уж, Хват не Горький Камень, получилось далеко не так ловко и это тоже повод поразмышлять. Что самое плохое, хихиканье девушек никуда не делось, как раз это напрягло сильнее всего. А скоро появится его "друг" Острый Рог. Где-то глубоко внутри Хват чего-то подобного ожидал, ожидал но, надеялся, что этого не произойдет. И вариант уйти в другое племя Хват рассматривал очень серьезно. Но вот появился Горький Камень и не только дал имя, но и полностью смутил душу молодого охотника. Это его колдовство "Рукопашный бой", он хорошо запомнил название, не давало покоя ни днем, ни ночью. Хват просто бредил им. Надежда поговорить по пути за горьким камнем не оправдалась. Но ничего, он привык к трудностям.

Хотя стойбище и разогнало всю живность вокруг, но на то он и Хват, чтобы извернутся там, где другие не смогли. Пара подбитых зайцев, вроде как мимо костра шамана шел, поздоровался, присел. Слово за слово, вот уже и коситься перестали, и зайцы жарятся. А на следующий день в ход пошли утки. Лишь чуть-чуть направить разговор в нужное русло… и вот уже Белка хвалится, что шаман Горький Камень будет учить его рукопашному бою. И сестру тоже. Главное он узнал, научиться может любой. Хват внимательно изучил круглый камушек, который брат с сестрой постоянно сжимали и разжимали в кулачках. Ничего не понял, камень как камень. Также внимательно он рассмотрел небольшую палку, ее необходимо было скручивать на вытянутых руках и сгибать на излом. На вопрос — для чего это нужно — Белка честно сказал, что не очень понимает, но так приказал делать шаман Горький Камень, а еще сказал, что если так делать очень, очень долго, то сила камня и сила дерева перейдет к Белке.

Значит, все-таки колдовство — подумал Хват — но это уже не важно, если этому можно научиться, он научится, да! Он пойдет к Великому шаману и будет ему служить, и делать все, что он скажет. А еще Хват чувствовал, шаману нельзя врать, да нельзя. Он терпеливо ждал возвращения Великого шамана.

Отпустив Молодого, мы приготовили обед. Заварил последние бомж пакеты, настругал туда мяса, в общем, без разносолов, но питательно. На десерт детям разломил одну из последних рафинадок, пусть побалдеют. Сегодня у меня по плану было еще посещение Пестрого Полоза, поэтому надо было решать вопрос с Хватом, неспроста он тут круги нарезает. В конце концов, еще одна добровольная спина, на которую можно не стесняясь навалить работенки, нам не помешает.

— Так, боец — сказал я Белке — ну-ка приведи сюда Хвата. Хватит ему там без дела слоняться.

— Будем брать! — Ответил я на немой вопрос Хатака. Белка мухой смотался, и вот уже передо мной сидел решительно настроенный парень. "А старый то похоже прав, явно к нам намылился"

— Скажи, мой юный друг, а чтой-то ты принялся подкармливать моих детей? Не то что я против, даже наоборот… и все-таки?

— Я хотел, что бы ты заметил это и оценил, Великий шаман.

— Что ж, я заметил и оценил, но ведь это не все?

— Нет Великий шаман, не все. Я благодарен тебе за то, что ты дал мне имя, но хочу попросить тебя еще взять меня с собой и научить рукопашному бою.

— Гм, взять и научить. Взять не трудно и научить можно… Когда охотник приносит добытую косулю к костру, он молодец, он сделал все правильно. Но прежде чем это произойдет, долгие годы он готовится к этому. Изучает повадки зверей, слушает опытных охотников, получает от них тумаков, если заслуживает. И это еще не все, чтобы добыть зверя нужно оружие. Надо взять правильный камень и сделать острый наконечник, найти крепкую и ровную палку, соединить наконечник и древко надежным ремнем, и у него теперь есть копье. С этим копьем он и добудет косулю. Так вот, косуля — это рукопашный бой. — Я выжидательно посмотрел на Хвата.

— Понимаю — задумчиво протянул он — что бы учить сам рукопашный бой, нужно долго к этому готовиться. Я готов — решительно рубанул Хват — я буду делать все, что ты скажешь Великий шаман, и как скажешь, и буду готовится столько, сколько ты посчитаешь нужным.

— Хорошо — я хлопнул ладонями по коленам — ты идешь с нами. Значит, первое — продолжил я инструктаж разулыбавшегося парня — делаешь все, как я говорю. Вопросы задавать можно. На какие-то отвечу, на какие-то нет. Но даже если тебе что-то не понятно, все равно, делаешь как я сказал. Второе. Охотник я плохой. Да, да! Вон Хатак подтвердит — кивнул я на ухмыльнувшегося старика — он у нас по этим делам главный. Все вопросы по охоте к нему. Ну и пока последнее. Прекрати называть меня Великий шаман или Большой шаман Горький Камень, называй меня просто — учитель. Скромненько так, со вкусом…

— Сейчас у меня деловая встреча с Полозом. Хатак объяснит тебе, что и как нужно будет делать. Так что, вперед мой юный друг, ты еще не представляешь, на что ты подписался. Гы-гы.

Когда я приблизился к обиталищу шамана, меня там явно не ждали. Два давешних помощника сидящих у входа в чум, прям с лица сбледнули.

— Ва-аа — хотел что-то проблеять один из них

— Брысь — сказал я, и их как ветром сдуло. Очень не хотелось лезть в эту юдоль печали но, ради "доброго" дела, что только не совершишь. Выдохнув, словно в воду ныряю, я все же залез в чум. Да уж, от моего появления Полоз явно впал в тихую панику. Крысиная мордочка перекосилась, глазки бегают, лоб вспотел, самого слегка потряхивает. Испужался сердешный. Он что решил — я убивать его пришел?

— Хао, шаман Пестрый Полоз

— Хао, Большой шаман Горький Камень. — Просипел он в ответ.

Ого — пронеслось у меня в голове — Вот я уже и у него Большой шаман стал.

Нисколько ни чинясь я молча уселся и окинул мимолетным взглядом жилище шамана. Ну чтож, ожидаемо грязно, вонюче и скромно, очень скромно. Я имею в виду шаманский антураж. Куда там до фэнтезийных затейников двадцать первого века. Ни тебе скалящихся черепов, ни хрустальных шаров, ни мега пауков по темным углам, даже задрипанной сушеной лягушки и той нет. Так, кости да пучки трав, одно слово — каменный век.

— Ты наверное гадаешь — начал я, глядя на напряженного Полоза — для чего я пришел? Не волнуйся, не ссорится. Я вот подумал, ты — уважаемый шаман, я — уважаемый шаман, мы с тобой — уважаемые шаманы! Ты остаешься в племени, я ухожу, что нам с тобой делить. Вообще не могу понять, что это нам взбрело в голову на людях отношения выяснять, а?

Хотя Полоз не ждал от меня таких слов, но они явно пришлись ему по вкусу, ему заметно полегчало.

— Вот скажи мне, Полоз — продолжал я — что, могут понимать простые охотники в высоком искусстве камлания?

— Да, да — с жаром подхватил Пестрый Полоз, видать проблема с доверием к его способностям, была весьма актуальна — совершенно ничего не понимают.

— Во-от! Теперь, когда Хатак уйдет, ты станешь самым главным в племени.

— Есть еще вождь Острый Рог.

— Ай, брось Полоз, ну кто он такой, мальчишка, молодой, глупый. Силы конечно много, а ума…? Мы то — я доверительно наклонился к нему — уважаемые шаманы знаем, главное — я постучал пальцем по голове — ум! Правильно я говорю?

— Да! Да! — ох какой бальзам я пролил на душевные раны Полоза, с такими амбициями, с таким властолюбием и иметь такую внешность — однозначно он завидовал Острому Рогу — Совсем не понимает как управлять племенем, иногда слушает, а иногда упрется как бык! Прав ты Горький Камень — ум, вот что, главное.

Бедный Полоз аж подпрыгивал, как кипящий чайник, от волнения.

— Спокойно, спокойно. Ты не волнуйся так Полоз, если что, я завсегда тебе как шаман шаману помогу. Я вот хочу подарок тебе сделать. Смотри, чисто шаманская штучка, э-э амулет.

Я достал сдохший айфон и сунул его под нос Полозу.

— Это замерзшая черная вода, в ней отражается твой темный дух, видишь!

— Вижу! — с расширенными глазами, как сомнамбула повторил Полоз — Вижу!

— Этот твой темный дух помогает во многих ритуалах, разговаривай с ним, советуйся. Иногда он даже может ответить — "ага, особенно если мухоморов как следует накуришься" — но, редко. Сам понимаешь — показывать такой амулет можно не всем, только таким же уважаемым шаманам как мы с тобой. На, — я сунул в трясущиеся рученки Полоза айфон — владей.

— Яй-а, йя-а, я — наконец-то справился со своим голосом Пестрый Полоз — я не могу подари…

— Пустое — прервал я его — я же не из-за подарков к тебе пришел, а чисто из уважения. Вот как думаешь, может и вождю подарить какую мелочь, зачем умному человеку на пустом месте недругов наживать, а так пусть мальчику приятно будет, и нам хорошо — и подмигнул эдак заговорщицки, будто на что-то намекая — э?

— Мудро, мудро — закивал головой Полоз — ты действительно умный человек, Горький Камень.

— Ну я пожалуй пойду, дел еще много. Если в следующем году по весне мне вдруг что понадобится, шкуры там или горький камень, как ты думаешь, сможем мы договориться с твоим племенем…

— На мое племя ты всегда можешь рассчитывать, Большой шаман Горький Камень — твердо сказал Полоз.

— Ну… пойду.

Жалко ли мне было айфона? Да не вжизь, к чему мне бесполезная фигня. А так, может, дообщается Полоз со своим темным духом до раздвоения личности, глядишь, кататься по земле с пеной у рта начнет не по производственной необходимости, вяленько без огонька, а по душевной потребности — качественно, с фанатизмом. Соплеменникам должно понравиться.

А ближе к вечеру вернулись соленосы.

С утра пораньше за мной пришли два вежливых охотника, присланных вождем, дабы я осмотрел причитающуюся мне соль и назначил время начала обряда очищения. Очень уж вождь хотел нас поскорее отправить из племени подальше. Тут наши желания полностью совпадали.

Я уже был в курсе, что поход в целом прошел успешно. Соли принесли не мало, и мне и себе с запасом. Ну, и хорошо.

Когда я подошел к чуму вождя, там присутствовал он сам и трое его приближенных. А вот шамана, что интересно, не было.

— Хао Горький Камень. — С постным лицом поприветствовал меня вождь.

— Хао вождь Острый Рог.

— Вот — он указал рукой на десять котомок с солью — горький камень, который нужен тебе для обряда. Посмотри, подойдет ли он тебе.

Я развязал горловину у одного из мешков. Что ж, охотники явно постарались, не без мусора конечно, но значительно более чистая и крупная соль, чем я видел до этого. Не знаю пропорции, которая останется после очистки, но даже если процентов пятьдесят будет, это уже килограмм сто. Хватит на все мои нужды.

— Я доволен вождь, это то, что нужно.

— Скажи, когда ты проведешь очищение и что для этого тебе нужно?

— Ах, молодость, молодость! Все торопится, все спешит. Нет бы посидеть со стариком, поговорить. Рассказать как сходили, что видели, как твое здоровье, как твои женщины?

— А что, тебе до моего здоровья и женщин — насупился вождь.

— Ну, как-же, как-же, такой молодой — и уже вождь! У могучего вождя должно быть могучее здоровье и много красивых женщин — вот как у тебя, Острый Рог. — Принялся я заливать патоку в уши настороженно смотрящему вождю. — Уж не знаю, чем ты так на меня обижен, а вот я тобой удивляюсь и где-то даже — восхищаюсь. Что бы править таким большим племенем, нужно быть не только отличным и удачливым охотником, но и мудрым человеком. — "Ага, забирает" — промелькнуло у меня в голове, глядя на слегка расслабившегося вождя, который с самодовольной рожей стал поглядывать на своих подпевал. — Не много я видел таких молодых и таких достойных людей как ты, Острый Рог.

— Не скрою, приятно услышать такие слова от такого Большого шамана как ты, Горький Камень — вождь слегка порозовел и совсем "поплыл" — и кто тебе сказал, что я на тебя за что-то обижен. И вообще, что мы стоим тут. Давай зайдем в чум, посидим, поедим мяса, поговорим.

— Ну, если ненадолго. Как бы нехотя согласился я.

Помимо такого же душного запаха, как и у шамана, тут сразу было видно что, это жилище охотника. Много оружия, в основном копья и дубины, несколько плохеньких дротиков и даже пресловутый каменный топор, шкуры, еще какой-то скарб, плохо различимый в полумраке. Посреди совсем маленький костер, чисто символический. А еще, в чуме находились три женщины, или скорее девушки, и что для меня оказалось большим сюрпризом, они были практически голые. И вполне так ничего, симпатичные. Меня потом Хатак просветил, оказывается это вполне себе норма, в теплое время, внутри жилища, женщины так и ходили. И насколько знает Хатак, так было практически у всех. Однако, наши далекие предки были бо-ольшие эротоманы.

Когда мы все расселись, я с одной стороны, вождь со своими молчаливыми приближенными, с другой, женщины тут-же протянули всем по хорошему куску жареного мяса.

— Благодарю вас красавицы, и тебя вождь за угощение, но вынужден отказаться. Скоро сложный магический обряд и мне нельзя перед ним есть. Надеюсь, я не обидел тебя, сам понимаешь — магия…

— Понимаю, понимаю — вроде как и правда что-то понимал, закивал головой Острый Рог — Так что нужно уважаемому шаману для обряда?

— Когда Дневное Око станет высоко нужно зажечь два костра напротив друг друга, котомки с горьким камнем нужно положить на расстоянии перед кострами. По руке котомок с каждой стороны, я покажу как. Люди будут проходить меж ними и касаться их, тем самым снимая с себя следы Хатака, а потом будут проходить меж костров. Я буду смотреть через огонь, не осталось ли на ком остатков. Все достаточно просто. Я надеюсь, ты объяснишь людям племени, что нужно делать. Чем быстрее мы проведем обряд, тем быстрее уйдем и уведем за собой дух Длиннолапого.

— Конечно, не беспокойся Большой шаман, я все сделаю.

Тут, одна из девушек сидящих за спиной вождя, навалившись на того не маленькой грудью, что-то быстро зашептала ему на ухо. Я только едва разобрал слово — "спроси". Вождь недовольно скривился и хотел было отмахнуться от нее, как я его опередил.

— Ну, ну, вождь. Не стоит отказывать таким хорошеньким женщинам в маленькой просьбе.

— Водяной Цветок хотела спросить, что это у тебя в ухе.

— Это называется — серьга. Ее носят шаманы и воины моего народа.

— Только шаманы? — пискнуло из-за спины вождя.

— Такую — да. Но вообще-то, у моего народа много разных украшений. Особенно женских.

— Женские украшения это что? — раздался другой девичий голос.

— О, это так сразу и не расскажешь. Есть например бусы, это такие красивые шарики на шнурке которые носят на шее. Или вот кольцо… — Я слегка развил тему кулонов, браслетов, подвесок, фибул и пуговиц, с удовлетворением наблюдая искреннюю заинтересованность, хотя они и старались не подать вида, мужской аудитории, а про женскую вообще молчу… — В общем, на девушках смотрится очень красиво. Сам-то я делаю только некоторые украшения, но возможно следующей весной, я думаю, поменяю несколько из них на хорошо выделанные шкуры или на тот же горький камень. — Закончил я.

О как горели глаза жен вождя! Они хотели, они желали, они жаждали — уже скорее, немедленно, сейчас!

Кирдык тебе дядя — перед этими тремя острейшими пилами тебе не устоять, какой бы ты ни был дубовый. Ты у меня со всем мужским населением племени за бусы да серьги всю жизнь будешь соль таскать. Женщины, за милые их сердцу побрякушки на такое способны… Однако, усилим и твою заинтересованность, дружок.

— Я знаю, что тебе, вождь, очень нравится мое Большое Копье.

— Не буду скрывать, это так.

— Понимаю, любой охотник хотел бы обладать таким сокровищем. Но увы, этим копьем может владеть только сильный шаман, оно создано специально для меня. Наконечник сделан из очень редкого камня — железо. Мой народ умеет добывать такой камень и изготавливать из него очень хорошее оружие. Я тоже кое-что умею но, я не знаю где здесь найти железный камень. Если я когда нибудь найду его, то возможно, и у тебя, вождь, будет что-то подобное.

— Как можно найти этот камень — бедный малый аж подался вперед.

— Это непросто. Скорее всего, такой камень есть в горах. Рано или поздно, я буду искать его там.

— Мои охотники могут помочь тебе в этом?

— От помощи не откажусь, но это будет не скоро. Я вижу, ты слегка расстроен. А знаешь что, у могучих вождей моего народа есть специальное Копье Вождя. Его делают из бивня большого зверя ходящего по степи. Этим копьем не охотятся, не сражаются с врагами, оно как бы говорит остальным вождям и их охотникам — "Посмотрите как могуче и удачливо мое племя, что даже мне, вождю нет необходимости пользоваться этим прекрасным копьем". С такими копьями наши вожди ходят на Большой Костер, на совет вождей и вообще на все значимые мероприятия. Если бы у меня был бивень, я мог бы сделать тебе такое копье, но…

— Я дам тебе бивень Великий шаман — не дал мне закончить Острый Рог.

— Тогда ты дашь еще и человека, который донесет бивень до места, где я буду жить, заодно будешь знать где это.

— Хорошо, я дам тебе самого сильного охотника, но когда у меня будет Копье Вождя?

— Следующей весной, в это же время готовь столько горького камня, что и сейчас и у тебя будет это копье.

— Следующей весной две руки котомок с горьким камнем будут ждать тебя, Большой шаман.

"Ну а теперь пора подложить свинью теплой дружбе между Полозом и Острым Рогом".

— Теперь я хочу, что бы нас оставили вдвоем, вождь. Я подарю тебе могучий шаманский амулет.

Не успел я и глазом моргнуть, как все лишние вылетели от напутственного слова вождя, на улицу.

С детским ожиданием он уставился на меня, и я не стал долго томить.

— Смотри — я достал обычную зажигалку — это могучий амулет шамана, в нем живет дух огня. Я чиркнул и язычок пламени озарил полумрак чума.

— Ого — вырвалось у вождя.

— Теперь смотри, как это работает. — За несколько минут я провел ликбез. Ничего, обучаемый малый.

— Запоминай, вызывать духа огня можно только два раза, когда ночное око нарождается и когда начинает убывать. Всегда носи с собой этот амулет и ни кому его не давай, даже посмотреть — вождь кивал головой как маленький ребенок — особенно не давай шаману Пестрому Полозу. Он будет просить, рассказывай страшилки, может даже угрожать — не давай. Если отдашь, даже случайно, дух огня может обидиться и забрать с собой твою удачу. Понимаешь меня?

— Я все запомнил, Великий шаман, никто не получит амулет огня, никогда.

— Ты молод, но мудр, Острый Рог, мне вообще думается, что нам нужно дружить. Я много знаю и умею, что даже и не снилось Пестрому Полозу. Ты вождь сильного племени, я — Великий шаман, как думаешь, э?

— Я полностью с тобой согласен Горький Камень, авторитетным людям нужно дружить.

— Значит я могу рассчитывать на тебя, Острый Рог и на твое племя?!

— На меня и на мое племя, Великий шаман, ты всегда можешь рассчитывать…

Дальше был обряд очищения. Цепочка слегка напряженных людей шла мимо котомок с солью, касаясь их рукой, и проходили мимо двух костров, после которых сидел я, великий и ужасный, с насупленными бровями. Кивком головы я подтверждал, мол, с вами все хорошо, свободны. Лишь редко, по знаку Хатака я говорил отойти в сторону некоторым охотникам. После того как прошли абсолютно все, я в месте с вождем и шаманом, подошел к взволнованным мужикам, среди которых лишь Хват был совершенно спокоен.

С озабоченным лицом, я быстро навешал лапши, что именно с этих охотников не все метки убраны, им необходимо более плотный контакт с солью, причем длительный, и тут же двинул "гениальный" план. Дабы отвести угрозу от племени охотники возьмут котомки на спину, и слегка проводят… прям до места, где я еще раз проведу обряд и отпущу благословя обратно. Ведь мудрый вождь не против, он же заботится о своем племени. Мудрый вождь был совершенно не против. А мудрый шаман? И он — за? Вот и отлично! Ну, и охотники, тоже — за. Им вообще деваться некуда.

Полчаса назад ушли сопровождавшие нас люди. Я стоял на краю каменного обрыва, с которого открывался шикарный вид на огромную, действительно огромную реку. Визуально ее ширина километра два. Хатак сказал, что это и есть, Большая река. Хм, Большая река — это ни о чем, безликое усредненное название. Такие реки должны иметь собственные имена. Я буду называть ее — Волга! Великая мать и кормилица цивилизаций. Не знаю, действительно ли это Волга, и врядли узнаю, но этот могучий поток заслуживает такого гордого названия.

Три дня назад, утром, мы добрались до места, где нам предстоит жить. Дошли без особых проблем. Причем последние пол дня шли в основном лесом. Не смотря на то, что сейчас большинство крупных хищников промышляют в степи или возле ее границы, даже не представляю, как бы я пробирался с детишками один, зверья хватало и тут. Лес был разный, местами смешанный, местами попадались различные рощи. Березовые, еловые, высокие и прозрачные рощи корабельной сосны, заросли орешника. Многие деревья мне были знакомы, а еще немало тех, которые я опознать не мог.

Место, куда нас привел Хатак, было практически идеальным, сам бы я такое мог искать до морковного заговенья. Каменный порог, метров десяти, на котором я сейчас стоял, круто обрывался к куску земли, зажатому меж трех рек. От обрыва до Волги расстояние было где-то с километр, слева протекала неширокая, метров тридцать, быстрая река, впадающая в Волгу. Берега ее заросли густым смешанным лесом. Справа, Волга принимала еще одну реку, ту на которой выше по течению стояло, в данный момент, стойбище Правильных Людей. При впадении в Волгу она образовывала огромный затон. Его берега покрывали непроходимые заросли лозы, а прибрежная зона заросла камышом и тростником. Его серый, прошлогодний ковер покрывал многие и многие десятки метров пространства. Огромные локальные участки этих зарослей виднелись то тут, то там по всему затону. Мне даже страшно представить, сколько рыбы должно тут быть! А водоплавающая птица просто кишела.

Между затоном и маленькой речкой расстояние было где-то метров восемьсот. В результате я имел неровный квадрат приблизительно километр на километр. Правда вода в Волге видимо ушла еще далеко не вся и береговая линия пока была неясна, зато очень ясно был виден уровень, до которого доходила паводковая вода. Четкий порог метрах в ста от подножия обрыва, который река сформировала приходя и уходя многие столетия, и похоже дальше этого порога она поднималась редко. Так что, если поставить жилье поближе к каменному выходу, который находился значительно выше порога, то никакая половодка угрожать не будет, и такое место есть. Но самое главное, что все пространство от порога и до Волги, от затона и до маленькой речки, по сути, заливной луг. Врываясь, во время паводка в Волгу, большая река уводила стремительные воды в сторону образуя огромный, неспешно и плавно кружащий водоворот, где легкие частички ила медленно опускались на этот участок земли. По чуть-чуть. Из года в год, столетие за столетием, тысячи лет. Эту землю на хлеб можно вместо масла мазать. Так как удобряет река, ни одни удобрения, простите за тавтологию, не удобрят. Метрах в ста от границы паводка находились три огромные лужи, идущие последовательно, вероятно это некие неровности в почве заливающиеся по весне. По прошлому опыту знаю, в таких лужах после ухода воды остается много рыбы, и судя по тому количеству разнообразных цапель промышляющих на их берегах — это так. На остальном пространстве заливного луга находилось около сотни кривоватых деревьев стоящих по раздельности. Сам же каменный обрыв состоял из той же породы красноватого камня, который так любезно расслаивался на бруски и плитки разного размера и толщины, а вершину каменного порога покрывал лес из корабельной сосны, от речки до речки и на многие сотни метров вглубь. И последняя плюшка заключалась в том, что пройдя вчера вдоль стены выступа, мы наткнулись на естественную нишу, или карман, будто специально сделанный, что бы мы в ней поселились. Я даже шагами измерил, по грубой прикидке получилось метров тридцать в глубину и метров пятьдесят в ширину. Поставь жилье в этом кармане оно будет защищено с трех сторон, а с четвертой можно отгородиться, например, плетнем и будет нам счастье. Ниша находилась метрах в ста пятидесяти от маленькой речки, за водой не набегаешься. Зато где-то метрах в пятидесяти из каменной стены были выходы воды, к сожалению не единым источником, так бывает, на протяжении нескольких десятков метров влага сочилась с разной степенью активности. Где-то просто тихо струилась по камням, где-то только капала, посильней или потише, половина уходило в землю остальное собиралось в невеликий ручеек, который уходил к заводи. Ничего, я тут начерно прикинул, соберем все капельки в желобочки, да и перенаправим русло ручья в нужную сторону. Поработать конечно придется, но не для дяди делать будем, для себя.

И все это вместе, даже не рояль в кустах, это целый симфонический оркестр. Слава Хатаку, лучшему знатоку окрестных ништяков и плюшек.

Я стоял на краю обрыва и наслаждался великолепным зрелищем открывавшемся передо мной. Последние спокойные минуты перед долгой и напряженной работой. Нет, она не пугала меня, наоборот, кровь бурлила и играла в моих венах, словно мне снова двадцать лет, и весь мир у моих ног. Я нашел место для дома. Эта страница дописана, пора ее перевернуть и начать писать новую.