– Ты пришел, – Магнус по-турецки сидит на кровати.

Он не ждет Алека. Конечно, нет.

– Это же твой день рождения, я не мог не прийти, – Лайтвуд залетает в окно и садится на подоконник.

– Последние годы тебя это не сильно заботило.

– Да и ты не ждал меня, Магс.

– Не зови меня так. Так меня называют только друзья.

Магнус обиженно сопит, прикусывает щеку изнутри и смотрит на Алека. У него ощутимо зудят кончики пальцев от желания прикоснуться и провести руками по мягким перьям. Но обида темными сильными щупальцами обвивает сердце, горьким послевкусием оседает на языке и не дает сдвинуться с места.

Нельзя не заметить, как изменился Магнус.

В последнее время в их редкие встречи они уже не улыбались, просто облегченно вздыхали и молча смотрели друг другу в глаза. И этим молчанием можно было выразить все: тоску, немой вопрос и застрявшее в воздухе «я рад, что с тобой все хорошо».

Сегодня Магсу исполняется шестнадцать. Он повзрослел, стал подростком, но для Алека он все еще маленький мальчик, который тогда ждал на крыше.

– Где ты был, Ангел? – Магнус впервые задает вопрос, терзающий его последние годы. Он почти уверен, что не получит ответа, но и не спросить не может. Да и алкоголь в его крови, появившийся там совместными усилиями Рагнора и Рафаэля, не дает смолчать.

– Так нужно, малыш, – Алек старается, чтобы голос звучал как можно более уверенно.

– Я не малыш, мне уже шестнадцать. Ты знаешь это.

Алек тихонько посмеивается, вспоминая, как в первую встречу услышал почти то же самое. Но стоит натолкнуться на хмурый взгляд, как улыбка пропадает.

Он знает, что Магнус обижен, знает, как тому тяжело переживать их разлуку, ведь сам чувствует то же самое. Но поступить иначе нельзя. Иззи права.

– Я ведь ждал тебя, – голос Магнуса становится тихим, и приходится приложить усилия, чтобы расслышать. – Каждый вечер приходил и ждал. Сначала ты появлялся раз в месяц, потом реже, потом… А потом я понял, что перестал быть важным для тебя. Мне было больно, Ангел.

Алек сжимает руки. Все силы уходят на то, чтобы удержать тело на месте, а не ринуться вперед, чтобы утешить. После этого вечера ему снова придется уйти, и так будет еще больнее.

Магнус поднимает взгляд и как-то странно усмехается, когда видит маску безразличия, застывшую на лице Алека.

– Ты был мне самым близким другом, ты был моим Ангелом, ты поклялся никогда не бросать меня, а потом просто нарушил все обещания. Я так хотел тебя ненавидеть, – голос дрожит и мешает произносить слова. – Но самое ужасное в том, что тебя ненавидеть я не мог.

Магнус соскакивает с кровати и стремительно подходит к Алеку, с вызовом в глазах изучая его лицо.

– Не мог ненавидеть, понимаешь? Потому что… – он запинается. – Потому что думал только о тебе. Никак не мог выбросить из головы. Задыхался, пока не осознал одну вещь: люблю.

Мальчишка подается вперед, встает на носочки и накрывает чужие губы своими. Целует неумело, мокро, но вкладывает всего себя в это касание. Старается передать боль, обиду и скрытую радость от встречи.

Алек резко отталкивает Магнуса, и, вцепившись пальцами в его плечи, смотрит в глаза. Глубоко дышит сквозь приоткрытые губы.

Бейн вырывается из хватки ангела и разворачивается спиной. Надо же, он не думал, что будет так больно. Сил хватает только на то, чтобы выдохнуть черствое:

– Уходи.

Лайтвуду хочется прижать его к себе, успокоить, но он вылетает в окно. Не видит, как плечи Магнуса начинают подрагивать от несдерживаемых рыданий.

* * *

Так паршиво Алеку не было уже очень давно. Он мечется из одного конца комнаты в другой, сшибает по пути любимую мамину вазу и разбивает зеркало Изабель. Его тянет на Землю к родному существу, к частичке его души.

А ведь он считал, что уже переборол это чувство. Последние годы только и делал, что постоянно сражался с желанием увидеться с Магнусом.

Но после вчерашнего все оказывается куда сложнее.

– Алек! – в комнату забегает Иззи. Только она может успокоить, уговорить подождать, взять себя в руки. По крайней мере, раньше у нее это хорошо получалось.

Но сейчас даже нежные руки сестры и ее ласковый голос не способны сдержать.

Он вырывается из объятий, выбегает из дома и взмахивает крыльями, устремляясь туда, куда его так тянет. Он поговорит с Изабель позже, тогда же объяснит все родителям, но сейчас он должен быть в другом месте. Должен удостовериться, что с его человеком все в порядке. Должен хотя бы попытаться вернуть на его лицо улыбку.

Он должен рассказать. И будь, что будет.

Магнус стоит на крыше у самого края, устремив взор за горизонт. Он вздрагивает, когда Алек опускается за его спиной, и медленно поворачивается, не доверяя своим ушам.

Ангел смотрит на него. Смотрит внимательно и понимает, что юноша перед ним уже давно не тот ребенок, которого он встретил когда-то. Он вытянулся, сменил милые детские сандалики на дизайнерские ботинки, превратил беспорядочные пряди волос в уложенную прическу. И когда Магс начал подводить глаза черным карандашом?

А взгляд… Сейчас грустный и усталый, но обычно хитрый и словно говорящий: «Я Магнус Бейн, я потрясающий. Разве нужны еще какие-то объяснения?»

Красивый.

Родной.

Черт.

Алек переминается с ноги на ногу, рвано дышит и не знает, что сказать. Протягивает руку ладонью вверх и тянется к Магнусу, но все еще стоит на месте.

Бейну и не надо большего приглашения. Он тихо всхлипывает, прежде чем преодолеть разделяющее их расстояние и уткнуться носом ангелу в шею. Теплые руки обнимают за талию и крепко прижимают к себе.

Скучал.

– Прости, Магс, – шепчет Алек. Одной ладонью притягивает к себе, а другой гладит по волосам. – Прости, я не должен был приходить.

– Это ты прости меня. Вчера я просто был пьян и…

Алек не дает ему договорить. Наклоняет голову и целует приоткрывшиеся от изумления губы. Обхватывает лицо Магнуса ладонями нежно, как будто держит в руках нечто хрупкое — самую большую драгоценность в жизни. Целует неторопливо, каждым движением извиняется за долгое отсутствие, за дни ожиданий, за то, что улетел вчера. Доказывает, что Магс для него дороже всего на свете.

Магнус, пережив первое удивление, начинает отвечать на поцелуй, и теперь уже очередь Алека удивляться. Удивляться своей реакции на несмелые прикосновения, которые заставляют полностью потеряться в этом мальчишке. И когда пальцы Магнуса зарываются ему в волосы, не может сдержать хриплого вздоха.

В тот же момент он прерывает поцелуй, но не отпускает его от себя. Глубоко дышит, смотря в глаза:

– Магнус, я должен кое-что сказать тебе.

И будь что будет.

Телефон Магнуса в кармане разрывается трелью звонка.

* * *

Писк аппарата отчитывает последние удары сердца миссис Бейн. Он врезается в кору головного мозга и разъедает в нем огромную дыру. Алек замирает в углу палаты и понимает только одно.

Не успел.

В палате два стула, какие-то аппараты и большая кровать, на которой сломанной игрушкой лежит женщина. Ее кожа белее простыни. На одном стуле сидит мужчина средних лет. Седых висков у него не было еще вчера. На другом — Магнус, похожий на отца, как две капли воды. Только в два раза моложе. Он берет холодную ладонь мамы в свою, переплетает пальцы и даже не вытирает слезы, которые проложили на его щеках две мокрые дорожки.

– Алек, ты в порядке?

Лайтвуд так поглощен своими мыслями и попытками забрать боль Магнуса, что не замечает, как сестра заходит в палату.

Он не в порядке. У него в груди дыра размером с бездну, чьи рваные края расширяются с каждой минутой. Он не думал, что переживать боль родного существа так тяжело.

– Я не успел, Иззи. Я хотел сказать ему, но не успел, – говорит хрипло, даже не смотрит на Изабель.

– Ты что? Ты… Алек, знаешь, что произошло бы, если бы ты сказал?

– Его мать осталась бы жива?

– Мир бы изменился! Пришло ее время, и ты знаешь это. Давно знал. Ты ничего не должен был делать.

Алек понимает, как эгоистичен

Наверное, всегда понимал, поэтому и не рассказал Магнусу.

– Скоро Катарина прилетит за своей подопечной, чтобы проводить ее на другую сторону. Она не должна увидеть тебя здесь, Алек.

Уже все равно.

Аппарат начинает пищать быстрее, и мистер Бейн вскакивает со стула, вылетает в коридор и зовет медсестру. Алек уже знает, что это не поможет.

Тучная медсестра очень резво для своих параметров забегает в палату и выпроваживает Магнуса с отцом за дверь. Появившиеся следом за ней медбраты помогают выкатить кровать из палаты. Почти бегут к лифту.

Алек идет следом и видит, как Магнус съезжает по стене вниз, совершенно обессилев. Его стеклянный взгляд устремлен туда, куда увезли его маму, и он просто смотрит, смотрит, смотрит… Вряд ли при этом он хоть что-то видит.

Алек подходит к подростку, кладет руку ему на плечо и чувствует, как тот вздрагивает. Взгляд Магнуса становится осмысленным, как будто он только сейчас понял, где находится. Он смотрит на Алека.

И Всевышний… Как же много боли в карих глазах с потухшими золотыми искорками.

Алек сглатывает. Он понимает, что ничего не может сделать и почти по губам читает неслышный шепот:

– Ангел, помоги ей, пожалуйста…

Изабель рядом с ним предостерегающе качает головой, но Алек и сам знает, что ничего не может сделать. Уже слишком поздно. Он лишь сжимает плечо Бейна и тихо шепчет:

– Не могу.

* * *

Алек лежит на кровати и крепко прижимает к себе сотрясающееся от рыданий тело Магнуса. На похоронах Бейн крепился изо всех сил. Знал, что плакать нельзя, иначе отцу будет еще больнее. Но дома он сразу же оказался в знакомых объятиях и не смог сдержаться. Перед Алеком нет смысла притворяться кем-то другим.

Алек чувствует, как с каждой пролитой слезой Магнуса, с каждым надрывным всхлипом сердце покрывается трещинами. Небольшие кусочки откалываются от целого и острыми краями царапают внутренности.

– Ее больше нет, Ангел. Ее нет, – эта фраза уже отпечаталась в сознании несмываемым клеймом. Магнус судорожно цепляется за плечи Алека. Ему просто нужно чувствовать тело рядом, чтобы не потерять связь с реальностью.

Никто из них не может сказать, сколько времени уже не прекращается истерика, но Алек знает, что готов провести здесь всю ночь, день, а потом и еще ночь, если это поможет. Бейн снова начинает плакать, и Алеку ничего не остается, кроме как успокаивающе гладить его по спине, рукам, волосам, что-то шептать на ухо и стараться не захлебнуться от собственной боли и чувства вины.

Магс затихает под утро. Просто закрывает глаза и проваливается в беспокойный сон, а Алек боится пошевелиться и разбудить его. Он лежит на спине и ощущает тяжесть тела и теплоту родного запаха, сегодня смешанного с болью и слезами.

Приход нового дня ознаменовывается теплыми солнечными лучами и Максом, который залетает в окно и говорит Алеку, что тот слишком задержался на Земле. Лайтвуд кивает и очень медленно и аккуратно перекладывает Магса на кровать, но тот все равно это чувствует. Открывает глаза, моргает пару раз, поднимает взгляд и вспоминает все события прошедших дней. Его глаза снова наполняются слезами.

– Почему так больно, Алек?

Как же хочется закричать. Лучше оказаться в жерле проснувшегося вулкана или дать заточить себя в самом сердце ледника, чем стоять под этим открытым взором, полным горечи и тоски.

Он снова прижимает мальчика к себе и нежно касается губами макушки.

– Прости меня.

– Ты не мог ничего поделать с этим, Ангел. Тебе не за что просить прощения, – голос слишком глухой и безжизненный, но Магс уже не плачет.

Все слова застревают у Лайтвуда в горле.

– Я должен был сказать тебе, должен, – шепчет ангел, понимая, что не может больше молчать. – Но нельзя рассказывать о будущем, иначе появится желание его изменить, а это недопустимо.

Проходит несколько долгих секунд, прежде чем Магнус медленно отстраняется от Алека и садится. Его начинает бить мелкая дрожь.

– Ты знал…

Он не плачет. Он даже не кричит. Просто тянет губы в такой страшной улыбке, что Алек хочет поджать крылья и позорно сбежать.

– Ты знал и не сказал мне, – от пустого голоса по коже бегут мурашки. А потом в глазах Магнуса вспыхивает осознание. – Вот почему ты стал реже приходить.

– Я не мог, Магс. Ты бы попытался ее спасти, и судьбы всех людей оказались бы в закипающем котле, понимаешь?

Магнус не понимает, Алек это видит.

Ему хочется подняться на высоту, сложить крылья и упасть вниз с огромной скоростью, когда он замечает, какое отвращение пылает в карих глазах.

– Или я мог бы с ней попрощаться. Мог бы сделать остаток ее жизни незабываемым. Она мечтала поехать в Австралию, но все время откладывала… Она могла бы туда поехать, понимаешь, Алек? – гнев поднимается из самой глубины души. – Я мог бы сделать ее жизнь лучше, хотя зачем я тебе это говорю? Откуда тебе знать, что такое хорошая жизнь, да? Уцепился за меня, как за последнюю соломинку, Ангел без возможности обрести подопечного?

Слова бьют больнее пощечины, но Алек молчит.

Заслужил.

– Кто я для тебя? Игрушка? Маленький мальчик, который каким-то образом может с тобой говорить и разнообразить твою серую жизнь? – Магнус вскакивает с кровати и подходит к окошку, чтобы распахнуть его. – Убирайся.

– Магнус…

– Убирайся, Алек! – он кричит, не в силах сдерживать чувства внутри себя. – Ты говорил, что будешь со мной, будешь защищать меня. Ты мой Ангел, а в итоге даже признаться мне не смог и просто трусливо спрятался. Убирайся и никогда больше не прилетай ко мне. Не хочу тебя видеть.