— Алек, ты поставил перед собой цель заляпать слюнями всю парту или только ее часть?

До Лайтвуда слова сестры доходят медленно, словно откуда-то издалека, хотя она сидит на соседнем стуле.

— А? Что? — взгляд снова цепляется за длинные пальцы, обхватывающие края кафедры, и все более-менее адекватные мысли улетучиваются из головы.

— Земля вызывает Алека, — Изабель щелкает перед его носом, и туман улетучивается из головы. Лайтвуд медленно поворачивает голову и смотрит на сестру.

— Ты снова это сделала.

— Прервала очередной сеанс любования мистером Бейном? Совесть меня не грызет, если ты об этом.

— Совесть вообще не является отличительной чертой семейства Лайтвуд, — выглядывает из-за книжки Саймон, но тушуется под взглядом Изабель и прячется обратно за твердый переплет.

Алек все еще поражается тому, как эти двое смогли найти друг друга.

— Мне не стыдно, потому что я тебе последние двадцать минут твердила о вечеринке на Хэллоуин, а ты пропустил все мимо ушей.

— Отсутствие стыда тоже, видимо, семейное… — раздается бормотание Саймона. Иззи делает вид, что не слышит его.

— Я не пропускал, — он может улавливать смысл разговора, слушать лекцию, стараться не слишком явно ерзать на стуле и пожирать взглядом мистера Магнуса Бейна. — Ты говорила что-то о шикарной вечеринке, которую устраивает Джейс с друзьями, и на которую приглашены почти все…

— Не почти все, а все, Алек! И ты тоже.

— Я? А… Да?

Мистер Бейн открывает журнал и проводит пальцем по ручке от самого кончика до колпачка, прежде чем приступить к опросу присутствующих.

— Нет, я отказываюсь в этом участвовать, — качает головой Иззи и поворачивается к Саймону, всем своим видом показывая, что с этого мгновения намерена общаться только с ним. Она громко фыркает, когда бросает взгляд на Алека и понимает, что ее спектакль остался без внимания. — Это безнадежно.

Алек обязательно согласился бы с ней, если бы в этот момент мистер Бейн не начал опрос своим преступно бархатистым голосом, который всякий раз превращает Лайтвуда в яблочное желе. Яблочное, потому что именно такое мистер Бейн носит с собой на обед.

Кто вообще ест желе, если он здоров и не валяется на больничной койке?

Мистер Бейн начинает с буквы А.

Когда Роберт и Мариза решили, что их дети отбились от рук и заслужили в качестве наказания закончить обучение в школе-интернате, они явно не подозревали, что их сын на уроках литературы не сможет думать ни о чем и ни о ком, кроме молодого преподавателя. Мистер Бейн лишь в этом году начал работать самостоятельно, до этого был помощником мистера Моргенштерна, и директриса попросила занять его место, когда тот уехал в Англию. И стоило Алеку первый раз прийти на урок, как он понял, что попал.

Мистер Бейн молод, хорош собой, умен и обаятелен, и Алек далеко не единственный, кто попал под его чары. Но еще мистер Бейн неприступен и никогда не позволяет себе вольностей в общении с учениками. А Алек, как и десятки парней и девушек до него, пытался обратить на себя его внимание. Он пересел на первую парту, несколько раз ронял учебники, чтобы, наклоняясь за ними, повернуться к мистеру Бейну своей пятой точкой, облизывал кончик ручки и закусывал губу, но все безрезультатно. А Лайтвуд не дурак. Влюбленный идиот, но не дурак. Он все понял, прекратил свои попытки и снова сел рядом с Изабель. Не смог лишь заставить сердце не биться так быстро при одном лишь взгляде на преподавателя.

Но это можно пережить.

— Лайтвуд, Александр.

«Александр».

Кроме мистера Бейна, так его никто не называет. Он слегка тянет вторую «а» и замедляется, прежде чем произнести «р». Это звучит лучше, чем самая волшебная музыка.

Острый локоть врезается под ребра, и Алек охает от неожиданности.

— Я здесь, — берет себя в руки Лайтвуд.

— Хорошо. Что, по вашему мнению, представляет собой характер Холдена Колфилда?

Алек треплет уголок так и не открытой тетради и понимает, что не может вымолвить ни слова. Кажется, Изабель говорила ему что-то насчет «Над пропастью во ржи», но он пропустил это мимо ушей.

— Мистер Бейн, — Изабель поднимает руку. — Алек очень плохо себя чувствует, кажется, заразился от нашего младшего брата Макса, который приезжал на выходных. Но он читал.

— А мистер Лайтвуд не мог ответить сам?

— Я… читал, — Алек кивает и неопределенно машет рукой в сторону стеллажей с книгами.

— Полагаю, что вы сможете написать тест по книге после того, как поправитесь? — мистер Бейн приподнимает бровь. — На следующей неделе в пятницу?

— Он сможет, — влезает Изабель. — Спасибо.

— Спасибо, Иззи.

Мистер Бейн возвращается к опросу, Алек возвращается к наслаждению тягучим голосом, Изабель выдыхает и задумчивым взглядом прожигает преподавателя. Сегодня вторник. Мистер Бейн назначил Алеку тест на следующей неделе в пятницу, видимо, понял, что тот не читал, и дал время подготовиться. И с чего такая щедрость?

* * *

Отточенные движения, фигура, скрытая под черной объемной водолазкой и такими же брюками, фактурная маска, которая закрывает почти все лицо. Парень, несомненно, выглядел бы, как пугало, сбежавшее с грядки каких-нибудь фермеров, но то, как он ловит темп, слушает музыку и двигается в такт, полностью меняет впечатление. Он взмахивает руками и вслед за этим делает волну всем телом, а Лайтвуд сглатывает и отводит взгляд.

Раньше он так залипал только на мистера Бейна. И ему, определенно, хватит одной влюбленности за раз.

Алек вновь подавляет желание поднять руку и почесать кончик носа. Если его спросят, чем он занимался на вечеринке, то он честно ответит: «Старался не чесаться». Он помнит, что, если смажет грим, Иззи исполнит свое обещания встать на парту на уроке литературы и на весь класс громко объявить о том, что Алек влюблен в мистера Бейна.

Про наблюдение за танцором он, конечно, ей не расскажет.

Но чертов грим… И зачем было разукрашивать все лицо, чтобы сделать из него вампира? Разве накладные клыки и круги под глазами (натуральные, кстати) не являются единственными атрибутами этого персонажа? Оказалось, что нет. Помимо пузырька бутафорской крови и плаща Изабель выдала ему потрепанный, но элегантный смокинг и коричневые туфли, которые явно принадлежали кому-то из пра-пра-пра Лайтвудов.

Вечеринка, к слову, действительно выходит грандиозной. В общежитие приходят все, даже несколько юных помощников преподавателей — наверняка без ведома директрисы. Музыка громкая, в ярко-красный пунш, помимо красителя, добавлен алкоголь, каждый пришел в костюме, и обстановка заставляет сердце трепетать. Даже Лайтвуд, который никогда не боялся паутины или отрубленных голов, несколько раз вздрагивал от резких звуков.

Алек еще раз бросает взгляд на двигающуюся в самом центре холла фигуру и одергивает себя.

— Иззи, — он наклоняется к сестре, которая сидит рядом, облокотившись на Саймона. Ее туфли закинуты под столик, потому что танцевать на каблуках слишком даже для Изабель. — Я скоро вернусь.

Она кивает и улыбается темно-бордовыми губами. Ее хвостики в стиле Харли Квин и подкрашенные мелками волосы покачиваются в такт музыке.

Алек встает и, держась ближе к стене, идет на второй этаж общежития. По лестнице удается подняться легко, его не шатает из стороны в сторону, и вообще он выпил только пару стаканчиков пунша, а это ничтожно мало для того, чтобы опьянеть.

В коридоре между комнатами тихо и почти безлюдно, из-за дверей доносятся недвусмысленные звуки, и Лайтвуд хмыкает себе под нос: какая школьная вечеринка может обойтись без утех в постели? Он проходит мимо двери, ведущей в их с Саймоном комнату, и двигается в конец коридора, когда сзади раздаются шаги, а потом его бесцеремонно хватают за руку и разворачивают на сто восемьдесят градусов.

Алек моргает и автоматически пытается вырваться из хватки, пока не поднимает взгляд, и до него не доходит, что он видит перед собой. Кого видит перед собой.

Черные бесформенные брюки, такая же водолазка и темная маска, открывающая только нижнюю часть лица.

Незнакомец тяжело дышит, сжимает хватку на запястье и бегает глазами по лицу Алека, всматривается, словно пытается найти там ответы на все вопросы, а потом очень медленно поднимает вторую ладонь и касается рукой в перчатке его светлой скулы.

Алек рвано выдыхает и начинает дрожать от этого легкого и почти невесомого прикосновения. Он теряет себя с каждой секундой, растворяется в мужчине напротив, ловит на себе этот взгляд и чувствует, как начинают гореть щеки.

В голове вспыхивает образ выгибающегося тела, двигающегося так, словно оно было самой музыкой. Алек никогда и ни на кого не смотрел так прежде, кроме…

Лайтвуд не знает, что происходит — его мозг отключается на какое-то время, пока руки и тело продолжают жить своей жизнью. Он обхватывает чужие плечи, прижимает к стене и обрушивается на его губы, целуя яростно и страстно, вкладывая всего себя, все непонимание и дикое желание.

Даже если бы маска закрывала все лицо, не узнать мистера Бейна было бы все равно невозможно. Слишком много времени на уроках Алек проводил, наблюдая за каждым движением этих губ или стараясь поймать взгляд раскосых глаз.

А мистер Бейн не останавливает его. Он отвечает на поцелуй, чуть прогибается в пояснице и прикрывает глаза, руками притягивая Алека ближе к себе. Как будто тот мог бы отстраниться. Никогда и ни за что, даже если бы от этого зависела его жизнь.

Воздуха катастрофически не хватает, и Лайтвуд отрывается от губ мистера Бейна, но только для того, чтобы покрыть легкими поцелуями щеки, подбородок и шею и втянуть носом аромат древесного парфюма.

Если бы он знал, насколько это прекрасно, прижал бы мистера Бейна к доске прямо на уроке литературы. Он бы наплевал на ошалелые лица одноклассников, на исключение из школы, и просто любил бы. Боготворил, обожал до мурашек, бегущих по спине, и перехватывания дыхания.

Как можно было так попасть?

Ладони Магнуса спускаются ниже, царапают ногтями кожу через футболку, совершенно не обращая внимания на то, что у Лайтвуда вырывается стон, и забираются под ткань.

Тишину коридора нарушают только звуки поцелуев и тихие стоны. Алек ласкает губами шею, прикусывает солоноватую кожу и чувствует, как все его тело начинает гореть. Мозг затуманен уже давно, но одна мысль просачивается сквозь эту пелену и больно бьет изнутри по вискам.

Что, черт возьми, происходит?

Он останавливается. Ему требуется взять в кулак всю свою силу воли, но он останавливается и делает шаг назад, облизывает и без того влажные губы и тяжело дышит, пытаясь прийти в себя. Он завидует мистеру Бейну и его свободным штанам, потому что его собственные оказываются чересчур узкими.

Карие глаза смотрят на него затравленно, мистер Бейн цепляется одной рукой за предплечье Алека, а другую подносит к лицу и вытирает губы.

— Александр, я…

«Александр». Он слегка тянет вторую «а» и замедляется, прежде чем произнести «р».

— Мистер Бейн…

Глаза в глаза, и расстояние между ними пропитывается страстью, желанием и напряжением. Алек не знает, чего он хочет больше — снова поцеловать эти губы или хорошенечко встряхнуть Бейна и спросить, какого черта.

Ему не удается воплотить в жизнь ни один из вариантов, потому что из комнаты слева высовывается взъерошенная голова кого-то из младшеклассников. Мальчишка скептично оглядывает замершую парочку и закатывает глаза, прежде чем скрыться.

Ничего необычного не происходит, но и на Алека, и на мистера Бейна это почему-то действует, как ведро ледяной воды с утра. Они буквально отскакивают друг от друга, прячут глаза и оба совершенно одинаково сжимают руки в кулаки.

— Александр…

— Мистер Бейн…

«Вы знаете что-то, помимо моего имени? Что на вас нашло? Снимите эту чертову маску и скажите хотя бы что-нибудь. Или поцелуйте меня снова, потому что я не уверен, что сдержусь».

Мистер Бейн разворачивается на каблуках и идет к лестнице, не взглянув на Алека, а у того нет никаких сил, чтобы постараться его остановить.

* * *

В субботу перед первым уроком Алек, сам не понимая зачем, тянет Изабель к первой парте. После вечеринки все равно многие решили притвориться больными и остаться в общежитии, несмотря на вероятный выговор от директрисы.

Саймон следует вслед за ними и усаживается рядом.

Алек слышит, как бьется его собственное сердце, он сжимает ручку в руках так, что у нее отваливается колпачок и с глухим стуком падает на пол. Лайтвуд наклоняется, чтобы поднять его, но не успевает, потому что Иззи щиплет его за плечо — мистер Бейн пришел.

Если бы было возможно, Алек сполз бы за этим колпачком под стол и провалился сквозь пол на первый этаж. Да, так было бы лучше. Но чудес не бывает.

Он выпрямляется, уставившись в парту, а мистер Бейн тем временем приступает к уроку.

Алек изучает трещинки на деревянной столешнице, вслушивается в тиканье часов и перешептывание Изабель и Саймона, но почему-то вместо этого слышит только бархатный голос. Он решается поднять взгляд спустя долгих двадцать минут.

Мистер Бейн не смотрит на него.

Мистер Бейн не смотрит на него до конца урока.

Его голос не дрожит, когда он приступает к опросу и доходит до «Лайтвуд, Александр».

* * *

— Мистер Бейн? — Алек заглядывает в кабинет, сжимая в руке книгу. — Я пришел на тест.

Тот резко выпрямляется, напрягая спину, но даже не оборачивается в его сторону.

— Проходите.

Лайтвуд хмыкает. Интересно, а что мистер Бейн выдумает сегодня, чтобы избежать его общества? За прошедшую неделю Алек убедился в том, что изобретательность у преподавателя литературы находится на высшем уровне.

— Можете взять бланк на краю стола, заполните его, а мне надо…

— Нет.

Алек захлопывает дверь кабинета, дает рюкзаку сползти с плеча и упасть на пол и за два больших шага оказывается рядом с преподавательским столом.

— Нет, мистер Бейн, вам не надо.

Этой смелости в нем быть не должно, но он устал от неопределенности и непонимания. Устал от мыслей, гудящих у него в голове, словно пчелиный рой. Устал закрывать глаза и думать о мистере Бейне. Устал засыпать, вспоминая тот поцелуй.

— Мистер Лайтвуд, садитесь и пишите тест, — мистер Бейн кивает на листочек и указывает на первую парту.

Вместо того, чтобы подчиниться, Алек облокачивается на стол и наклоняется ниже. Мистер Бейн отводит взгляд и ерзает на стуле.

— Думаете, что можно прикрыться костюмом, сделать то, что взбрело в голову, а потом уйти? Притвориться, что ничего не было?

— Этого не должно было произойти. Я просто не смог…

— Не смогли сдержаться? А сейчас верите в то, что все было ошибкой? — Алек почти шипит. Слова вырываются сами по себе. Он миллионы раз представлял этот разговор, но не думал, что сможет быть настолько смелым. — Почему вы это сделали? Это был внезапный порыв или вы давно хотели?

— Мистер Лайтвуд, мы находимся в школе, — мистер Бейн со скрипом отодвигает стул и встает так, что Алеку приходится отшатнуться.

— Я помню. Но я целовал вас, — нельзя не заметить, как по телу преподавателя литературы проходит дрожь. — И вы целовали меня. И скажите, вы верите в то, что на этом бы все и закончилось, если бы нас не прервали?

Карие глаза прищуриваются, а губы лихорадочно ловят воздух. Мистер Бейн обхватывает плечи руками.

— Я виноват, — голос звучит глухо. — Я не должен был поддаваться своим желаниям, но я так долго… Я так долго сдерживал себя, отгонял любую мысль о том, чтобы подойти к тебе, задать дополнительный вопрос, оставить после уроков. Это неправильно, понимаешь?

Алек вновь хватается за стол, но лишь для того, чтобы удержаться на ногах. Стоит ли верить в реальность происходящего, когда слова звучат именно так, как он их себе представлял бессонными ночами?

— Ты был не первым учеником, который решил соблазнить учителя. Но ты был единственным, от кого я не мог отвести взгляда. Кого я хотел слушать.

— Магнус, — как легко это произнести.

Мистер Бейн… Магнус вздрагивает. Лайтвуд на всякий случай впивается ногтями в ладонь, чтобы удостовериться в том, что не спит, а потом очень медленно обходит стол и останавливается рядом с преподавателем.

— Это правда? То, что ты сказал?

Бейн опускает голову, и этот жест лучше самых громких слов. Он хочет сделать шаг назад, но ему не позволяют.

Алек счастливо улыбается, прежде чем обхватить руками лицо Магнуса и прикоснуться губами к губам. Мистер Бейн всхлипывает, но не отстраняется.

И кто сейчас из них взрослый и мудрый?

Лайтвуд знает, что не пройдет и пяти секунд, как Магнус опомнится, постарается вырваться, а затем начнет читать лекцию о том, что это все неправильно, что так не должно быть, и Алек даже выслушает его для приличия. Выслушает и согласно покивает головой, но точно никуда не отпустит.